Отец Павел предложил Майклу до выписки Лии и ребёнка пожить у его корейских друзей. Майкл решил погостить в семействе Ким и остался в Знаменске.
– А вас мы доставим в Техногорск, – улыбнулся Василий.
– Нет, спасибо, – шаркнула ножкой Катерина, которая смертельно устала от тряски, – мы на электричке. Правда, Федя?
Фёдор кивнул. Электропоезда в Техногорск ходили каждые двадцать минут. Махнув Василию на прощанье рукой, Катерина в сопровождении Степана, Фёдора и Дмитрия, вошла в вагон и села у окошка. Поезд двинулся. Катерина огляделась. Пассажиров было немного. Вдруг межвагонные двери открылись, и в проходе появился парень с гармошкой.
– Граждане, дорогие, только сегодня, только один раз и только для вас уникальный концерт куплетиста Кирюхи. Подайте, кто сколько может на развитие искусства.
Он запел хорошо поставленным голосом и пошёл вдоль вагона. Особого внимания на него никто не обращал. Только одна сердобольная старушка протянула пирожок, завёрнутый в салфетку.
Артист прервал выступление и поклонился старушке:
– Премного благодарен, мамаша.
Степан ткнул Дмитрия в бок.
– Смотри, это тот самый Кирюха, о котором рассказывал Щербатый. Помнишь?
– Да, мы ещё собирались его навестить, но не успели.
Фёдор махнул исполнителю:
– Иди сюда, парень, разговор есть.
Кирюха бесцеремонно развалился на сидении и развернул пирожок.
– Чего надо? Может, пригласить хотите на корпоративчик? Так я завсегда, пожалуйста. И беру недорого.
– Мы хотим поговорить о другом, – начал Фёдор, – староста вашей коммуны шепнул нам, что недавно ты стал свидетелем преступления.
– Ничего подобного. Я ничего не видел, ничего не знаю, – всхлипнул парень и попытался вскочить с места, но Дмитрий загородил проход. Он достал из кармана пятьсот рублей и показал их артисту.
– Вспомни. Ты ехал в электричке, поздно вечером и увидел там карлика. Подумал, что померещилось. Так?
– Нет, не так. Я был трезвый, как стёклышко, и мне это совсем не померещилось. Я возвращался домой. Поезд шёл в депо. А от депо до нашей зимовки рукой подать. Народу в вагоне не было, кроме одного мужика. Он дремал, прислонившись к окну. А чего мне корячиться, горло драть.
– Ты узнал этого мужика?
– Нет. Сперва нет. А потом узнал. Но я и подумать не мог, что пьяная братва посадит нашего умника в другую электричку. Да и не похож он был на себя, причёска другая и одежда странная, не зимняя совсем.
– А дальше.
– Дальше я решил в тамбуре остаться, покурить. Курю, смотрю на мужика, гадаю: будить его в депо или нет. Тут свет в вагоне мигать начал, как замкнуло что. И вот в этих бликах вижу я карлика во всем чёрном. Ума не приложу, откуда он взялся, ну не в форточку же с крыши поезда прыгнул. Хотя, окно действительно оказалось открытым. Подлетел тот урод к мужику, а мужик очнулся, схватил чипиздрика за горло, да не тут-то было. Хоть и маленьким этот карлик был, а сильным, видать. В общем, исчез он так же непонятно, как и появился. Я выждал чуть, потом подошёл к мужику и ахнул. Это же наш Академик! Вытащил я его и попытался к зимовке оттащить. Да тяжёлый мужик. Тогда я его оставил и побежал к Щербатому за помощью. А староста наш и говорит, нет, негоже тащить его к нам. Потом полиция понаедет, не докажем, что не мы Академика грохнули.
– И вы его бросили?
– Нет, как положено, «Скорую» вызвали, смотрим из засады, а парня нашего в пакет чёрный упаковывают. Значит все. Щербатый приказал забыть эту историю и держать рот на замке. А мне не поверил, когда про карлика рассказал. Говорит, померещилось.
– Но ведь ты не всё рассказал нам, Кирюха, – Степан погрозил пальцем.
– Всё, вот вам крест, – молодой человек перекрестился и посмотрел на Степана честными глазами.
– Вещицу ты нашёл одну. Так? Почему ничего про неё не расскажешь?
– Ах, это! – Кирюха покраснел. – Да я совсем забыл. Была там безделушка. Да на кой она мне, я же не баба.
– Давай амулет сюда, – Степан серьёзно посмотрел на парня.
Тот съёжился:
– Амулет? Нет у меня ничего!
– Ну!
Кирюха почуял, что дело пахнет керосином и достал из кармана ватника узелок.
– Развязывай.
Артист развязал тряпицу и всеобщему обозрению предстал овальный диск на широкой цепочке. – Я думал, на чёрный день оставлю, – хныкал паренёк.
– Ладно, – первым артиста пожалел Фёдор, – сколько ты планировал за него выручить?
– Не знаю, тысячи две – три.
– У меня только полторы. – Фёдор вывернул карманы.
– У меня ещё семьсот с собой, – порылся в бумажнике Дмитрий.
– И у меня пятьсот. – Степан достал из внутреннего кармана свёрток из стольников.
– Итого две семьсот, – подвёл итог Фёдор, – продаёшь нам эту безделушку?
Парень широко улыбнулся. Сегодня ему явно фартило.
– По рукам. Только вы это… Не говорите Щербатому про нашу сделку. Я ведь не бомж. Просто провалился на экзамене в Москве. Решил домой не ехать, а податься на заработки – как раз бригаду в ваши края формировали. Обещали хорошо заплатить. А оказалось, фигня это. Документы у нас сразу отобрали, денег никаких не платили. Работали по четырнадцать часов в сутки за кусок хлеба. Еле сбежал оттуда. Щербатый нашёл меня в тайге чуть живого, обогрел, подлечил.
– А почему в полицию сразу не обратился? – спросил Степан.
Кирюха хихикнул:
– Я что, дебил совсем? Начальник вашей полиции – главный рабовладелец. Я его сто раз видел на приисках.
– Так ты работал на приисках? – развёл руками Дмитрий.
– Угу.
– И что, правду говорят, что золотишко водится в наших местах?
– Правда. Золото есть.
– Ладно, золотоискатели, – прервал Степан. – Помогаев скончался, Кирюха. А работало с тобой много народу?
– Человек пятнадцать. Двое померли, значит тринадцать осталось.
– Дорогу показать сможешь?
Артист кивнул.
– Тогда сделаем так. Сначала мужиков твоих вызволим, да надсмотрщиков задержим, а потом подумаем, как документы твои восстановить. Поможем мы тебе домой вернуться, не горюй, парень.
– Думаю, тебе не стоит в коммуну возвращаться. Поживёшь у моих родителей пока. Отмоешься, поправишься, – предложил Фёдор.
Кирюха со слезами на глазах посмотрел на ребят:
– Спасибо, братцы. Вот, возьмите ваши деньги, а побрякушку я вам так отдам.
– Ну, уж нет, – усмехнулся Фёдор, – всё по-честному. Деньги ваши, побрякушка наша.