«Вот, понеслось лето, как у стрекозы из басни Крылова», – думал Женя Лапушин, с неохотой переводя рамку настенного календаря на двадцать шестое июня.
И каждый год так: июнь счастливый, июль так себе, а август уже будет грустный – с мыслями о том, что опять проходит лето и ничего в жизни не изменилось, просто прошло время. А что толку в этом времени, если ничего значительного не происходит!
Женя посмотрел на метроном, стоящий перед ним на пианино. Грустные мысли навевает его мерно качающаяся стрелка. Тик-тик, тик-тик, а время идет.
Хорошо, что хоть мучение в музыкальной школе кончилось. Вообще-то Женя занимался музыкой охотно. Но только когда его никто не заставлял.
Протяжно пропела электричка.
Летом Караваево принимало толпы московских дачников. Электрички, освободившись от пассажиров, с радостью гудели на последнем перегоне до конечной станции.
Как только наступало лето, Женя с Тасей начинали канючить: «Ну что, ма, говорили тебе, надо было копить деньги хоть понемногу, сейчас бы уже ехали куда-нибудь к морю, в Крым!»
Они о многом думали одинаково, не зря же были двойняшками. И к морю им тоже хотелось одинаково.
Мама, конечно же, считала, что дети у нее еще маленькие, и не воспринимала их слова всерьез. Даже обидно было от ее снисходительных улыбок! Не хватает только, чтобы по головке погладила и уткнула лицом себе в живот, как всегда делала в их с Таськой детстве.
– Люди сюда на отдых едут, значит, не так уж плохо и в нашем Караваеве, – говорила она. – Конечно, хочется на море. Вот на следующий год…
По маминому лицу было видно, что лучше не продолжать эту тему. Если ты считаешь себя взрослым, то должен понимать, какая зарплата у учительницы в музыкальной школе.
«Найти бы клад!» – вспоминал Женя свои детские мечтания. Сейчас он думал по-другому: «Заработать бы денег на какую-нибудь поездку!» Работают же его сверстники на вокзале продавцами мороженого. Женя даже не понял, почему мама так возмутилась, когда он сказал ей об этом.
– И думать не смей! – Она отчетливо проговорила каждое слово. – Работать будешь тогда, когда выучишься. Все!
Потом она ушла на кухню и включила воду, будто стала мыть посуду. Плакала, наверное.
Хватит, хватит грустных мыслей! Не так все плохо. Если мама одна вырастила их с Таськой до четырнадцати лет, то теперь им троим ничего не страшно. Как Женя пошутил на дне ее рождения:
– И мать у нас молодая, и дети еще не старые – крепкий коллектив!
На самом деле он слегка покривил душой. Маме исполнилось сорок пять лет, а это, конечно, уже глубокая старость.
Со двора доносились голоса, там кипела летняя жизнь. Слушать ее было интересно, но лучше, конечно, и видеть при этом. Тем более что пора встречать из студии Таську. Особенной необходимости в этом не было, но Жене было приятно это делать. Когда встречал сестру, он казался сам себе старше, по крайней мере года на полтора.
Блэк лениво лежал у двери на коврике, выбрав самое прохладное в квартире место.
В прошлом году, сразу после дачного сезона, Женя с Тасей пошли за грибами, а нашли вместо грибов этого забавного, до невозможности ленивого пса. Уже подросший черный щенок ризеншнауцера был привязан к дереву. Они долго звали хозяев: «Эй! Кто здесь? Кто хозяин?» И наконец поняли: щенка просто подло бросили. При мысли, что привязанный к дереву пес должен был умереть с голоду, у Жени волосы шевелились на голове.
Блэк любил их всех вместе и каждого в отдельности – по-разному. Жене всегда становился лапами на грудь и лизал щеку – протяжно, снизу вверх. Перед Тасей садился и давал лапу. К маме подходил, когда она сидела за пианино, и клал ей на колени морду, закрывая глаза.
Он был настоящим чистопородным ризеном, но походил на огромную дворнягу из-за висящих лопушками ушей и длинного лохматого хвоста. Просто никто не стал обрубать ему хвост и уши, как это положено делать ризеншнауцерам.
Блэк проводил Женю взглядом, сдвинул брови, словно говоря: «Зря идешь – там жарко».
На лестничной площадке было пусто. Велосипед, оставленный сегодня утром у квартирной двери, исчез. Мама давно говорила, чтобы не оставляли велосипед на площадке…
– Трудно, что ли, занести в прихожую? Сейчас же все воруют! – повторяла она каждый день.
На ночь они с Таськой затаскивали велосипед. А днем ленились. Вот и дождались, как сказала бы мама, естественного развития событий. Да еще в самом начале лета. – Блэк! Блэк, скотина, хоть бы хрюкнул! – крикнул Женя, захлопнул дверь и побежал вниз по ступенькам.
Может, кто-нибудь во дворе видел, как выводили велосипед?
Девочки прыгали через веревочку. Увлечены игрой – хоть бомбу взрывай, не обратят внимания. И, как назло, из-за жары ни одной старушенции на скамейке!
За дворовым столиком пили пиво парень с девушкой. Не местные – видно, остановились отдохнуть по дороге на дачу. Узнав, в чем дело, парень мгновенно отреагировал:
– Ты, пацан, знаешь, что сделай? Сам не ищи. И в милицию бесполезно обращаться. Ты найди, кто у вас тут главный. Понимаешь? Ну, авторитет есть же какой-нибудь, – пояснил он. – Вот ему и пожалуйся. Если он не козел, велосипед через час будет у тебя. – И доброжелательно похлопал Женю по плечу: – Ну, удачи тебе!
Женя не знал, кто у них главный. Его это никогда не интересовало. Дурацкий совет! Он что, будет сейчас заниматься поисками какого-то крестного отца? И жаловаться ему на несправедливость: мол, у вас, дядя, на участке воруют? Глупость какая!
Было просто обидно. Женя понял, что это за чувство – голая, ничем не прикрытая и не оправданная обида.
Таська выскочила из Дома культуры довольная, как всегда.
– Велик украли. – Женя огорошил ее сразу, чтоб не ждать лишних вопросов.
– Когда? – На Тасином лице сразу появилось сочувствие – конечно, не к велику, а к брату.
– Да кто ж его знает! – пожал плечами Женя. – Может, только что, а может, еще утром. Блэк молчал, как партизан.
– Ну не раскисай, – принялась утешать Тася. – Давай по дворам побегаем, вдруг кто-нибудь видел? Он же у нас заметный, рама полосатая!
Около часа они бродили по окрестным дворам, расспрашивали каждого встречного-поперечного. Женя заодно обежал пару домов, сообщил о пропаже живущим поблизости одноклассникам. Но надежды на возвращение велосипеда почти не было, и он обреченно махнул рукой.
– Это же не с улицы взяли – проехать и бросить. Чего зря время тратить! Пошли обедать, – решил он наконец.
Тася вздохнула, шмыгнула носом и поплелась за братом. От расстройства она грызла кончик светлой прядки волос, хотя мама все время пыталась отучить ее от этой вредной привычки.
Ничего не изменилось в городке Караваеве от исчезновения какого-то жалкого велосипеда с полосатой рамой! А что должно было измениться?
Девчонки прыгали на скакалках. Бабульки и алкаши продавали у магазина семечки и чернику. Высокий мужчина в белой рубашке – наверное, дачник – снимал на «Полароид» недавно отреставрированную церквушку.
Правда, мужчину Женя заметил поздно, одновременно со щелчком его аппарата. Они с Тасей как раз подошли к церквушке и, наверное, испортили фотографу композицию.
– Что ж ты, пацан, целый день мне в кадр попадаешь! – сердито воскликнул мужчина.
Тут Женя вспомнил, что и в самом деле видел его сегодня возле Дома культуры. Женя сидел у клумбы, ждал Тасю, а этот мужчина остановился рядом и принялся фотографировать цветы, чуть не носом в них утыкаясь. Наверное, муху какую-нибудь хотел заснять для фотовыставки. Странно было только, что человек занимается художественной съемкой с таким аппаратом, похожим на детскую игрушку.
Но сейчас Жене было не до фотографа.
– Извините, – пробормотал он и поспешил отойти от церквушки, освобождая простор для съемки.
Возле их калитки сидел Прицеп. Он всегда приезжал в Караваево на каникулы. Жене, правда, казалось странным, что для Прицепа существуют такие понятия, как учеба, каникулы… Слишком уж дебильного вида был этот переросток. А кличку такую ему дали за ежедневные разборки. Прицеп ухитрялся цепляться к каждому, кто попадал в поле его зрения.
«Вполне мог велик увести… Украл, а потом вернулся посмотреть, как тут дела», – подумал Женя.
– Извините, что к вам обращаемся, мы сами не местные, – гнусаво пропел Прицеп. И добавил просто и сердито, показывая на горло: – Во так деньги нужны. Не дашь – обижусь.
– Нет денег, – ответил Женя.
– Сигарету.
– Не курю.
– Ну, а какой тогда с тебя толк! – заорал Прицеп.
Женя легонько толкнул сестру в спину и сказал:
– Выведи Блэка на поводке.
Конечно, он понимал: если что, Блэк – слабый защитник. Вон велосипед спокойно дал увести, даже не тявкнул. Но Женя хотел, чтобы Тася поскорее ушла.
Почему-то его стала бить дрожь. Он не знал, что скажет сейчас, и очень удивился своим словам:
– Это ты велосипед украл?
Словно обрадовавшись, что его наконец задели, Прицеп сразу подошел вплотную к Жене.
– Ты че? – процедил он. – За такие слова…
Женя смотрел прямо ему в глаза и ждал. Он сам не знал, что делать дальше. За спиной залаял выскочивший из подъезда Блэк.
Прицеп, прищурившись, посмотрел на Тасю с собакой.
– Ого! – хмыкнул он. – Как бы не сожрала! Ну че, счас будет самооборона. Слышь, считаю до трех. Не убираете собаку, я вам головы друг об друга разобью. Скажи своей… чтоб сматывалась, пока не поздно!
Женя никогда бы не простил себе, если бы услышал, как назвали его сестру, и ничего не сделал! Прицеп не ожидал, что этот хлипкий пацан может его ударить, и поэтому не успел даже увернуться. Неумелый удар пришелся ему прямо в нос. Женя хотел размахнуться еще, но не успел.
От удара в живот он согнулся пополам и не мог шевельнуться. Дышать стало нечем. Таська громко завопила под отрывистый и глухой лай Блэка.
Собрав все силы, Женя бросился в ноги Прицепу. Тот упал навзничь – и надо же подвернуться ему под спину коротенькому столбику от забора! Прицеп выгнулся, как в припадке, и стал кататься по траве, кашляя и отплевываясь. Потом он медленно, как терминатор, поднялся и пошел на Женю. Им с Таськой, конечно, надо было бежать. Но для этого просто не хватило опыта. Пока Женя соображал, что будет дальше, это «дальше» уже произошло.
Прицеп бил его изо всей силы, как взрослый взрослого. С первого удара Женя оказался на земле, но Прицеп ногами бил по животу и рукам, которыми Женя пытался закрыть голову…
Перед глазами поплыли круги. И вдруг послышался истошный крик Прицепа:
– Больно! Отпусти!
– Еще раз появишься здесь – башку отшибу! – произнес чей-то властный голос.
Женя не мог не только встать с земли, но даже пошевелиться. В следующую минуту он почувствовал, как чьи-то сильные руки помогают ему подняться.
– Молодец! – услышал он. – Сейчас такое редко встретишь – чтобы слабый сильному морду бил. Так всегда и поступай! А это сестра твоя?
Женя огляделся. Оказывается, он уже сидит на скамейке, но все еще держится за живот. А перед ним стоит тот самый фотограф в белой рубашке и смотрит сверху вниз, сочувственно и одобрительно.
– Ты выдохни изо всей силы несколько раз, – посоветовал неожиданный спаситель. – Легче станет.
Тася с жалостью и одновременно с восхищением смотрела на брата. Но еще большее восхищение мелькнуло в ее светлых глазах, когда она перевела взгляд на мужчину в белой рубашке.
– Спасибо вам! – с чувством произнесла она. – Как хорошо, что вы вовремя подошли!
Как всегда, когда волновалась или восхищалась, Таська становилась еще больше похожа на маму.
– Да не за что, – пожал плечами спаситель. – Конечно, хорошо, что подошел. Я вообще-то просто хотел расписание электричек до Москвы у вас спросить. А тут вдруг – трах, бах!
– Ой, а сейчас как раз перерыв! – Восхищение в Таськиных глазах сменилось сожалением. – Следующая только в шесть вечера будет.
– Что поделаешь, – ничуть не расстроился фотограф, – погуляю пока. Красиво в вашем Караваеве! Церквушки, домики старинные…
Городок у них и в самом деле был красивый, тут мужчина не кривил душой из вежливости. Он и раньше был красивый, когда Тася и Женя были маленькие. Хотя тогда в церквушках располагались склады, а монастырь над рекой был просто развалинами. Но двухэтажные купеческие домики, сохранившиеся с прошлого века, были в Караваеве и тогда. В одном из таких домов и жил Женя с мамой и Тасей. И тихие, заросшие зеленью улочки всегда выглядели так же уютно, как в этот жаркий летний день.
– По такой жаре – гулять? – покачала головой Тася. – Пойдемте лучше к нам. Я вас мороженым угощу!
Тася так искренне это предложила, что незнакомец улыбнулся. Он взял Женю под руку, помог встать со скамейки, и все втроем они двинулись по тропинке, ведущей к дому.
И тут они услышали тревожный мамин голос. Мама, наверное, только что вышла из подъезда.
– Тася, куда вы пропали? – издалека спросила она. – Я уже вас разыскивать иду! Знали же, что специально между экзаменами прибегу, обедом вас покормить!
– Мам, да мы бы и сами пообедали, – закричала в ответ Тася и радостно сообщила: – А тут один хулиган к нам приставал! А дядя…
Она вопросительно посмотрела на их спутника.
– Алексей, – продолжил тот и поспешил сказать, обращаясь к маме: – Вы не волнуйтесь, ничего страшного не произошло.
– Как же ничего?! – вскричала мама, оглядывая Женю со всех сторон.
Запыленная, грязная одежда, ссадины на подбородке, смущенное лицо – вот это ничего!
Правда, мама все-таки быстро взяла себя в руки.
– Пообедайте с нами, – предложила она Алексею. – Меня зовут Ангелина Андреевна. И ради Бога, расскажите, что здесь произошло!
Мама разливала исходящий паром суп, а Алексей рассказывал. Но уже не о стычке Жени с Прицепом, а о своих делах в Караваеве. О драке он рассказал так коротко и умело, что Женя восхитился. Надо же, всего три фразы, а нарисовал всю картину! Да еще Женю героем представил… И мама не стала вдаваться в подробности, только вздохнула в сердцах:
– Ну и времечко! Скоро в своем доме спасения не будет от хулиганья и бандитов…
Женя подумал, что Алексей похож на большого пса – добродушного, но грозного с теми, кто представляет опасность для него или его хозяев.
«Надо же, стоит только завести собаку – и уже всех людей с собаками начинаешь сравнивать!» – подумал Женя.
Его неожиданный спаситель казался ему похожим на мощную широкогрудую овчарку. Даже взгляд был похож – умный, внимательный.
Оказывается, Алексей был кинопродюсером и приехал осматривать натуру для съемок фильма. А через неделю, возможно, приедет и вся съемочная группа. Если, как он сказал, натура окажется подходящей.
Тася и Женя слушали, открыв рты. Надо же, какой подарок судьбы! Мало того что познакомились с таким суперменом, так он еще вдобавок оказался и киношником! Посмотреть, как снимается фильм, – уже интересно. А вдруг, как сказал Алексей, еще и в массовке побегать удастся? Как, оказывается, близки в жизни неприятности и радости! Не успели расстроиться из-за велосипеда, а вот уже сияют в предвкушении увлекательных событий…
Новый знакомый очаровал всех, даже Блэка. Когда на прощанье Алексей резко выбросил руку вверх – Блэк, словно был знаком раньше с этой командой, взметнулся ввысь и встал на задние лапы. Все засмеялись.
– Ах ты, притворяшка! Оказывается, не такой ты и лежебока, – заметила мама.
Алексей сказал:
– Что ж, пойду. А то опять на электричку опоздаю. Ну, пока, ребята, до встречи!
В его простых словах действительно чувствовалась уверенность в скорой и приятной встрече. Таська и Женя махали ему руками из окна, пока он не скрылся за углом.
На соседней улице в тени липы стоял кургузый спортивный «Мерседес». Открыв окна и люк, Алексей сел за руль и рванул с места, чтобы ветром выгнать из салона накопившуюся жару. Он торопился в Москву. Его мобильный телефон в Караваеве не срабатывал.