Утром Пашка совсем не выглядел умудренным, несмотря на свою любимую пословицу. Скорее просто заспанным.
Он привстал на кровати, посмотрел на Саню и сказал:
– А, это опять ты. Доброе утро.
Сане было не до глупых шуток. Он совсем не выспался из-за беспокойных мыслей. А Пашка еще умудрился храпеть! Саня и чмокал губами – он где-то слышал, что от этого прекращают храпеть, и переворачивал друга на бок. Но тот и на боку издавал такое сопение, что Саня поневоле к нему прислушивался, и сон совсем улетучивался.
– Тебе, Пашка, надо носки в рот класть на ночь.
– А что, я громко дышал? – невозмутимо спросил Пашка.
– Сопел и хрюкал ты, а не дышал!
– Значит, думал во сне. Голова мыслила, потому и потеряла контроль за дыханием.
– И что же она намыслила? – хмыкнул Саня.
– Его надо ошарашить. Испугать, понимаешь? Внезапно.
Саня удивился:
– Подкрадешься и ка-ак гаркнешь на ухо! Так, что ли?
– Ты не понял. Надо выложить перед ним какое-нибудь доказательство – шмяк! Он и побледнеет. А мы сразу вопросики, вопросики… И даем понять: если он сам не явится с повинной, то хуже будет.
– Опасно… – промолвил в задумчивости Саня. – А вдруг у него оружие с собой? Он же ненормальный, этот Канарейка.
– А мы местечко выберем людное. Не будет же он при народе… – Пашка, похоже, сам засомневался в своей затее.
– А какое доказательство? Ну, в смысле, что ты ему – шмяк?
– Вот сейчас мы и сползаем на чердак. Не может быть, чтоб туда не было доступа. Я ему его же трофей и притащу.
Саня только махнул рукой. Что-то он не сильно разделял Пашкин оптимизм. Ничего не испугается этот Мифа-Канарейка! Вон как сумел в вагоне испариться – только его и видели. Тот еще шустрик.
Но Пашка стоял на своем.
– Ты, Чибис, если не хочешь, то и не лезь. Постоишь внизу на шухере. А я попробую на чердак проникнуть. Не получится, тогда будем придумывать что-то еще. А что ты предлагаешь?
Сане предложить было нечего.
Поднялись они по лестнице «комода» все же вместе. Дверь на чердак держалась, что называется, на соплях: искривленный гвоздь забивали в одно и то же место десятки раз. Пашка быстро справился с таким «замком».
– Ну все, Чибис, дальше я один. Ты на лестнице останься. Если что – кашляй, чихай. Шуми, короче.
Никогда еще Саня так не волновался за Пашку! Ведь забыл же его предупредить, чтобы не высовывался, как голубь, в чердачное окно! А вдруг Канарейка с утра любит позабавиться своей охотой?
Минуты текли томительно. Даже томительнее, чем ночью, когда Саня лежал без сна. Ну почему этот Пашка носа не кажет? Глянул бы за пять минут – и обратно. Так нет, рыскает там по чердаку, пока все углы не облазит!
Наконец чердачная дверь тихонько скрипнула. Весь перепачканный паутиной и сухим голубиным пометом, в нее протискивался Пашка. Глаза у него были такие, будто он побывал не на обычном чердаке, а в подводном царстве.
– Ничего не понимаю! – покрутил он головой. – Ведь мы наблюдали не меньше пяти выстрелов, так? А голубей – ни одного нет! То есть живые есть, конечно, а вот мертвого – ни одного.
– Может, кошки утащили? – предположил Саня.
– Конечно, все может быть. Но вряд ли. – Пашка протянул на ладони горсть перышек. – Вот, взял на всякий случай.
Потом он улыбнулся и сказал:
– Но все-таки есть улов! Это даже лучше, чем мертвых голубей с собой таскать по городу.
Он еще что-то зачерпнул в кармане и протянул Сане. На его ладони лежали сплющенные пульки.
– Малокалиберные, – пояснил Пашка. – Что и требовалось доказать. Они цокали прямо в какую-то железную балку и падали в одно и то же место. Много их там.
– Ну и что от них толку? – не понял Саня.
Они уже спускались по лестнице. Мимо той самой квартиры… Коврик перед ней был чистый, как после уборки. А номер у этой квартирки был самый подходящий – тринадцать.
– Я же говорил про доказательства. Вот они. – Пашка показал кулак, в котором были зажаты пули. Перышки он уже пересыпал в захваченный с собой пакетик. – Специалисты по пулям установят, из какой винтовки они выпущены. Ты что, Чибис, мало детективов читал? А на перышках, я заметил, следы крови есть. Разве мало доказательств?
– Анку будем брать с собой? – услышав про пятна крови, спросил Саня.
– Нет, по-моему, не надо. И правда, мало ли чего… Не обидится! Придумаем что-нибудь про мышей или удавов. Это на нее действует. Скажем, что нервы ее берегли.
Пашка продолжал хитро улыбаться. Поэтому Саня подумал: «Что он еще там нашел?»
И точно!
– А на даче – помнишь, когда мы сарайчик обследовали? – я вот этот пузырек поднял. Мы тогда спешили, я не успел тебе показать, а потом и забыл. Бегали ведь как угорелые. Вот. – Пашка достал из своих бездонных карманов маленький коричневый пузырек. – Знаешь, что это? Химию надо изучать! Красный фосфор. Если его смешать с бертолетовой солью, получается сильная взрывчатка.
В чем в чем, а в химии Пашка был силен. Во-первых, его мама была учительницей химии, и он прекрасно изучил реактивы в ее кабинете. А во-вторых, Пашка считал химию очень полезной наукой. Особенно в той части, которая касалась взрывчатых веществ.
– Так эта смесь и рванула там, в сарайчике? – понял Саня.
– Рванула! Если бы она рванула, от Канарейки одни очки бы остались. Видно, он ее не в сухом, а в сыром виде смешивал, вот она и пыхнула только. Но количество было – будь здоров! Помнишь, сколько дыма повалило? Да и дверь чуть не вышибло.
Саня восхищенно взглянул на друга. Ну и Пашка! Действительно, собрал-таки доказательства всех черных дел Канарейки. Почти всех. В остальном пусть, как Пашка говорит, тот сам раскалывается.
– В цирк? – спросил Саня.
– А куда же? Больше нам его негде караулить. Из квартиры скорей всего не удастся вызвать. Во дворе можем ждать целый день. А в цирке хоть что-то разузнаем.
– А если ничего не выйдет, придется вечером на Пушку идти. Может, он опять там гадать будет, – продолжил Саня Пашкины рассуждения.
– Не хотелось бы. Целый день ждать…
По дороге, увидев магазинчик «Все для домашних животных», Пашка потащил туда Саню.
– А сюда-то зачем? – недовольно упирался Саня.
– Корм! – объяснил Пашка. – Купим горсточку. Чем больше вещественных доказательств, тем лучше.
Такого корма, каким Марксэна кормила голубей, в магазине не оказалось. Но Пашкин взгляд всегда за что-нибудь зацепится!
– Вон ту, серенькую, – попросил он продавщицу, показывая на маленькую игрушечную мышку, которая ничем не отличалась от настоящей.
– Для полноты коллекции, – ухмыльнулся он, засовывая мышку в карман.
Возле служебного входа в цирк стоял белый «Мерседес». На месте номера у него была табличка с надписью «Никулин».
– Это что, номер такой? – удивился Пашка.
– Никулину специально такую табличку подарили, – объяснил Саня. – Он, когда еще живой был, на этом «Мерседесе» ездил, и его ни один милиционер не останавливал. Может, только чтобы автограф попросить.
– А теперь кто же на нем ездит? – заинтересовался Пашка.
– Не знаю, – вздохнул Саня. – Может быть, он теперь мемориальный?
Пашке стало жалко, что Никулин умер. Конечно, вряд ли удалось бы увидеть его в цирке. И все-таки было приятно знать, что на свете живет такой веселый и хороший человек. Не то что какой-нибудь ненормальный мышелов Мифа!
На проходной сидел уже другой охранник – на этот раз не приземистый, а долговязый.
– Вы куда? – грозно спросил он.
– Я вчера заходил, – начал Пашка уверенным тоном, – и ваш напарник сказал, чтобы мы сегодня пришли. Мы к униформисту, к Мефодию. Он наш земляк, а мы приехали на каникулы, хотим представление посмотреть. Может, он билеты достанет.
– Земляк! – буркнул охранник. – Так на рынке все друг друга называют. «Эй, земляк, купи бакинской картошечки!» Вы не из Баку?
– Не-а, – улыбнулся Пашка. – Из Подмосковья.
– Ну ладно, подмосквичи. Попробую его по внутреннему кликнуть. – Охранник снял трубку телефона. – Только скорее всего занят он. Дневное представление скоро.
– Занят так занят, мы подождем. Главное, что он здесь, – кивнул Пашка.
Как ему хотелось не ждать Канарейку у проходной, а проникнуть прямо в цирк! Уж он-то сумел бы как-нибудь отвлечь охранника… Но Пашка сдержал свой порыв. Что он, маленький? А если из-за его любопытства все дело сорвется? Как они тогда предъявят преступнику свои доказательства, как вызовут его на откровенность? Нет уж, придется отложить посещение цирка до лучших времен…
– Через полчаса освободится, – буркнул охранник, положив трубку внутреннего телефона. – Погуляйте пока, пожуйте мороженого.
– Может, вам тоже мороженого принести? – попробовал подлизаться к охраннику Пашка.
Но тот только отмахнулся:
– Сказал вам, ждите на улице. Придет – выйдет.
Ребятам ничего не оставалось, как выйти из здания.
Дверь служебного входа открывалась и закрывалась, впуская и выпуская незнакомых людей, и каждый раз Пашка с Саней вздрагивали.
– Только ты, Чибис, молчи, ладно? – скорее попросил, чем скомандовал Пашка. – А то начнем друг друга перебивать, запутаемся… Я один буду говорить. А ты пострадавшего будешь изображать.
– Какого еще пострадавшего? – удивился Саня.
– Я скажу, что ты родственник трупа. Так что сжимай кулаки, делай злое лицо – короче, давай понять, что с тобой шутки плохи. Все, Чибис, не мешай мне сконцентрироваться!
– Родственник трупа? Да ты, Пашка, в своем…
Договорить Саня не успел. Дверь снова приоткрылась, и из нее высунулась испуганная мордочка Канарейки.
«Да он уже сейчас боится!» – приободрился Пашка.
Канарейка огляделся, словно понюхал воздух, и опять исчез за дверью.
Пашка откашлялся, чтобы при разговоре голос был хоть чуточку грубее, и решительно открыл дверь. Он так громко хлопнул ею, что Канарейка подпрыгнул, как от выстрела.
Не мигая, Пашка исподлобья уставился на Канарейку.
– Вот, они тебя искали, – зевнул охранник.
Канарейка застыл на месте.
«Почему он молчит? – подумал Саня. – Хоть бы спросил что-нибудь…»
Немая сцена затягивалась. Подготовленные Пашкой слова повисли в воздухе. Пашка ведь подготовил их в ответ на вопрос преступника! Например, Канарейка спросил бы:
– Вы меня ждете?
– Тюрьма тебя ждет, – ответил бы Пашка.
Мрачным таким тоном. Или, может быть, Канарейка спросит:
– Что вам надо?
– Посмотреть в глаза убийце!
Больше всего Пашке хотелось произнести именно эту фразу.
Но Канарейка стоял молча и ждал. И тогда Пашка сунул руку в карман и шагнул вперед. Потом он резко выхватил руку из кармана – и несколько перышек, кружась, стали опускаться на пол. Канарейка проводил их взглядом, как кот. Потом он уставился на Пашкину раскрытую ладонь, на которой лежали пульки, пузырек и мышка.
– Ч-что… З-зачем это? – пролепетал он.
Пашка в ответ презрительно хмыкнул. Пронзив Канарейку своим беспощадным взглядом, он опять сунул руку в карман, повернулся и пошел к выходу. Саня, конечно, двинулся за ним.
Громко захлопнулась дверь.
– Ты что? – вскричал Саня, когда они оказались на улице. – И это все?!
– Секундочку. – Пашка поднял вверх указательный палец. – Секундочку!
– Стойте, стойте! Ребята! – Из цирка, спотыкаясь, пулей вылетел Канарейка. – Подождите! Давайте поговорим!
В его голосе звучал испуг. Пашка резко обернулся.
– Говорить с тобой будут в другом месте, – холодно произнес он. – А мы лишь хотели посмотреть в глаза убийце!
Нет, не мог Пашка не произнести такую коронную и сногсшибательную фразу!
– Как-кому… убийце? – пробормотал Канарейка.
По его лицу Пашка видел, что он, конечно же, все понял. Но преступники всегда отпираются до конца или хотя бы делают вид, будто ничего не понимают.
– Ты – убийца! – торжественно произнес Пашка.
Канарейка тяжело дышал, глаза его бегали по сторонам. От последних Пашкиных слов он вздрогнул, будто прямо перед его глазами произошел маленький, но ослепительный взрыв.
И вдруг он полез во внутренний карман!
Саня, стоявший за Пашкиной спиной, похолодел от ужаса. Сейчас Канарейка достанет пистолет или бомбу собственного изготовления и…
Когда в Канарейкиной руке мелькнул какой-то блестящий предмет, Саня бросился перед Пашкой, отодвигая его к себе за спину.
– Чего ты, Чибис, толкаешься?! – завопил Пашка и попробовал оттолкнуть своего спасителя.
Но Саня уже и сам шагнул в сторону ватными от пережитого страха ногами. В руках у Канарейки были всего лишь знаменитые очки.
Наверное, в очках заел какой-то механизм: Канарейка никак не мог открыть нужные стекла. Наконец он махнул рукой и нацепил очки на нос. Но стекла оказались черными – и очки опять завертелись у него в руках.
– Послушайте, кто вы? Что вы хотите? – глухо проговорил Канарейка, глядя себе под ноги.
– Мой друг, – Пашка дотронулся до Саниного плеча, – родственник убитого человека. Мы поклялись, что обязательно найдем убийцу. И нашли.
Саня изо всех сил сжимал кулаки. Он даже скрипнул зубами, стараясь изобразить злость, как велел ему Пашка. Вот только смотреть в глаза Канарейке у него не получалось.
– Скрыться не удастся, – продолжал металлическим голосом Пашка. – План поимки разработан основательно. Но мы все же хотим действовать в рамках закона. А потому даем последний шанс: самому явиться с повинной. Пока не поздно.
Саня слушал друга и не мог поверить, что эти слова произносит Пашка. Наверное, тот слышал их в каком-нибудь фильме.
Результат его слов оказался ошеломляющим!
Канарейка весь как-то съежился.
– К-кто убит? Как уб-бит? – Он был совершенно подавлен.
– Не будем тратить время на глупые вопросы, – отчеканил Пашка. – Все и так ясно. Ближайшее отделение милиции рядом. Пройдемте, гражданин.
Пашка вдруг похолодел. Он понял, что ляпнул несусветную глупость. Во-первых, он совершенно не знает, где ближайшее отделение милиции. Во-вторых, это «пройдемте, гражданин» прозвучало просто смешно, как шутка.
Он быстро взглянул на Саню, будто просил помощи. И тот не растерялся:
– Все остальные остаются на местах, – тихо, но так, чтобы услышал Канарейка, произнес Саня.
«Разыгрывать спектакль, так до конца», – решил он.
Пашка одобрительно кивнул. Пусть Канарейка думает, что их здесь много и они совсем не собираются упускать его!
– Послушайте, ребята, – тихо и жалостливо, как маленький ребенок, вдруг начал просить Канарейка, – не надо в милицию! Давайте все выясним. Кто убит, когда? Это все, – кивнул он на Пашкин карман, – я признаю. Но человек? Нет, не мог я убить человека!
– Нет так нет. Следствие – не наше дело. Значит, последний шанс, который мы давали, не принят, – продолжил Пашка.
Он понял: если начать вдаваться в объяснения, то все пропало. Разве смогут они силой оттащить Канарейку в милицию? Обязательно, обязательно его надо до конца запугать! Чтобы сам побежал в отделение, как миленький!
– Все, подавай условный сигнал, – обратился он к Сане. – Мы свое дело сделали.
– Не надо условный сигнал! Не надо милиции! – вскричал Канарейка. – Да подождите вы! Надо же сначала все выяснить! В милиции я буду месяц оправдываться – и то не оправдаюсь! Вы же можете допустить величайшую несправедливость! Если дело так серьезно… Ну, свяжите меня, в конце концов. – Он протянул руки. – Никуда я не убегу. А лучше давайте присядем вон там на скамейке, на виду, и я вам все расскажу…
Таким жалким тоном он все это говорил! Саня незаметно толкнул Пашку: мол, давай, соглашайся. Еще час назад они и мечтать не могли, что Канарейка согласится все рассказать. Даже если он и врать сейчас начнет – да разберутся они, что к чему! И никуда он теперь не денется.
– Ладно. Связывать руки мы не будем. Ни к чему. Только учти: времени у нас мало. Пошли.
Пашка кивнул в сторону бульвара. Невдалеке виднелась пустая скамейка.
По дороге к скамейке он не удержался, толкнул Саню и подмигнул ему: сработал план! Спектакль был разыгран что надо! С небольшими, правда, погрешностями. Совсем небольшими. «Пройдемте, гражданин», – разве скажет так уважающий себя сыщик?