Паркер следил за сигнальными огнями патрульной машины, ехавшей впереди, и не спускал ногу с акселератора, но время от времени посматривал в зеркало заднего обзора, наблюдая за постепенным превращением женщины, сидящей на заднем сиденье, в клоуна.

— Представляешь, — сказал он, — сегодня как раз неделя, как я выглянул в окно и увидел тебя, занимающейся тай чи.

— Могу поспорить, что тогда тебе и в голову не могло прийти, что неделю спустя ты будешь гнать машину на скорости восемьдесят миль в час, сопровождать тебя будет патрульная машина, а на заднем сиденье будет гримироваться клоун. Веди машину осторожнее, а то улыбка Искрометной Эффи получится кривой.

— Не знаю почему, но в тот момент, когда я тебя увидел, я понял, что ты изменишь всю мою жизнь.

— Ну-ну, рассказывай. А на самом-то деле, что ты тогда подумал?

— Честно? — Он не был уверен, что помнил точно.

— Честно.

— Подумал, что ты стала взрослой.

— И?

— Что хочу заниматься с тобой любовью.

— О, я не сомневаюсь.

Запах пудры наполнил кабину, и он взглянул в зеркало. Эффи покрыла лицо толстым слоем белой пудры и теперь приклеивала накладные ресницы, которые доходили до середины лба. На белом лице выделялся большой красный нос. Она подняла глаза и поймала в зеркале его взгляд.

— Да нет, правда.

— И все еще хочешь заниматься со мной любовью?

— Да, — ответил он, не колеблясь.

— Ты сошел с ума.

Паркер перевел взгляд на дорогу и патрульную машину. Возможно, в ее словах заключалась истина.

— Именно это, я думаю, происходит со мной, когда ты рядом: уезжаю в Нью-Йорк, бросаюсь наперерез машине. — При мысли об этом у него сжалось сердце. — Поверить не могу, что я стоял на дороге, пытаясь остановить своим телом этих мальчишек.

— Ты напугал меня до смерти.

Он припомнил ощущение ее рук, обхвативших его руку. Казалось, она держала его некрепко и, вроде бы, не тянула его к себе, но почему-то его тело безропотно повиновалось ее движению и сделало поворот. Этого он не мог объяснить. В одном он был уверен: она спасла ему жизнь.

— Мне жизни не хватит, чтобы отблагодарить тебя.

— Благодари моего инструктора по тай чи. Он говорил, что если отрабатывать движение снова и снова, то вскоре перестаешь думать о том, как ты его делаешь. Поэтому я тренировалась. Снова и снова. Он оказался прав. Я просто сделала это, не задумываясь.

— Тренировалась, спасая людей от машин?

— Нет. Я отрабатывала движения «заломить руку» и «отразить удар». Те самые, что я сегодня применила. Два простых движения. И они получились.

— Я совершенно не почувствовал никакого насилия над собой. Ты просто подхватила меня, как куклу.

Он посмотрел в зеркало. Сейчас она тоже выглядела, как кукла. Эффи надела парик, спрятав под него свои прекрасные кудри. Рыжий, с медным оттенком, парик был обсыпан блестками и намного проигрывал в цвете ее чудесным волосам.

Он помнил ее слова о том, что, переодеваясь в клоунский наряд, она, женщина по имени Эффи, как бы переставала существовать, перевоплощаясь в другой образ. Это перевоплощение произошло на его глазах. Женщина, с которой он занимался любовью, превратилась в гаера.

— Мы уже подъезжаем.

Зазвонил телефон. Мопси, сидевшая рядом с Эффи, залаяла, потянулась к нему мордочкой и обнюхала его. Паркер взял трубку.

— Вероятно, полицейский из патрульной машины хочет узнать, как у нас идут дела.

Эффи отложила в сторону коробку с гримом и поискала глазами перчатки. Когда она выйдет из машины, то будет полностью одета в клоунский наряд. Переодеваться в машине, ехавшей на большой скорости, было нелегко. Если бы она не убедила шерифа, что речь идет о «жизни или смерти», то у нее было бы время заехать в коттедж и там переодеться. Но ей хотелось поскорее покинуть поле и избавиться от необходимости отвечать на бесконечные вопросы полицейских, поэтому она отделалась лишь несколькими словами о драматичности ситуации. К счастью, один из полицейских знал Синди и Мэнди. Он же вызвался сопровождать их до больницы. Поэтому он поехал с ними до коттеджа и ждал, пока она возьмет костюм и смоет грязь, налипшую на ноги. Затем он поехал впереди их машины и до самого Гранд-Рэпидса обеспечивал безостановочный проезд.

— Что значит «он уволился»?

Тон Паркера привлек ее внимание больше, чем слова. Она наклонилась вперед, чтобы увидеть его профиль. Выражение его лица было мрачным.

— Нет, я не могу приехать, — сказал он в трубку.

Эффи сквозь ветровое стекло увидела, что патрульная машина остановилась у больницы. Они доехали сюда за рекордно короткий промежуток времени. В одной из палат их ждала маленькая девочка. Эффи посмотрела на здание больницы, прислушиваясь к тому, что говорил Паркер.

Его голос звучал раздраженно.

— Магазин может работать и без меня.

Он улыбнулся ей, но продолжал слушать, что ему говорили в трубку, и она поняла, что произойдет дальше. Он извинится и оставит ее одну. Скажет, что его призывают обязанности, что ему надо быть в магазине.

Ему неважно, что он ей нужен.

Помощник шерифа вышел из машины и направился к ним. Паркер прикрыл рукой трубку телефона.

— Ты иди. Через минуту я догоню тебя.

Она знала, что он не придет. Никогда он не будет рядом с ней, особенно, когда это необходимо. Всю свою жизнь она ждала отца. Остаток жизни она будет ждать Паркера.

— Поезжай, — сказала она, кивком головы указывая на телефон. — Разберись с делами.

Он удивленно поднял брови и сказал в трубку:

— Подожди минуту.

Полицейский открыл дверцу машины с ее стороны, и Эффи усадила Мопси в один из больших карманов клоунского костюма. Коснувшись рукой головы Мопси, она подала ей знак сидеть тихо и не высовываться, пока не придет время ее появления. Подавив подступившие к глазам слезы разочарования, Эффи вышла из машины и направилась к входу в больницу.

— А теперь, дамы и господа, внимание на арену! — торжественно объявила Синди, широко взмахнув руками и глядя на дочь.

Мэнди повернула голову к двери палаты и широко раскрыла глаза в ожидании чуда. Эффи поразило, что с того времени, когда она видела ее, девочка еще больше осунулась и ослабела. Трубки капельниц были прикреплены к тоненьким рукам, монитор, попискивая, фиксировал слабый ритм сердца. Эффи улыбнулась, отчего нарисованная на лице улыбка стала еще шире, и, подпрыгнув, влетела в палату.

— Гоп-ля!

Сделав пируэт, она приблизилась к кровати, чтобы Мэнди могла видеть ее, низко поклонилась и сунула руку в карман, откуда тут же появилась голова Мопси с красно-золотистым бантом между ушами, который смешно свалился набок. Мопси залаяла, приветствуя Мэнди.

Мэнди вяло улыбнулась, выражая удовольствие. Эффи вынула Мопси из кармана и поставила на пол у кровати. Мэнди попыталась сесть, и тут же медсестра подхватила ее за плечи, в то время как другая медсестра поднимала изголовье кровати.

— Я знаю этого клоуна, — сказала Мэнди, обращаясь к медсестре. — А эта собачка была у меня в гостях. — Она посмотрела на Эффи. — Заставь ее делать трюки.

Эффи заиграла на деревянной дудочке, и Мопси начала выступление. Они исполняли свой номер легко и слаженно. Когда Эффи, сделав очередной трюк, повернулась к двери, то вздрогнула и покачнулась. Паркер стоял у двери, а она смотрела на него, не веря своим глазам.

Он был здесь, пришел в палату Мэнди. Значит, он не бросил ее, не поехал в свой магазин.

На ее лице расцвела улыбка.

Эффи, сделав недоуменное лицо, начала искать по палате Мопси, не обращая внимания на подсказки Мэнди, где искать собачку. Эффи валяла дурака и делала это с удовольствием. Да она и была дурочкой. Дурочкой, потому что влюбилась в мужчину, у которого хватило смелости последовать своей мечте, хоть и ненадолго; мужчину, понимавшего, что, совершив эгоистичный поступок, испытываешь чувство вины, которое заставляет забыть о мечтах. Он был рядом, когда она особенно остро нуждалась в его поддержке, он был готов голыми руками бороться с людьми, которые причинили ей вред. Он был безрассудным и смелым, привлекательным и нежным.

Она смотрела на него, стараясь уверить себя, что он не исчезнет. Паркер сложил пальцы, жестом показывая, что все идет хорошо, и она продолжила выступление. Эффи опустилась на колени, Мопси запрыгнула ей на спину, и игра в «кошки-мышки» пошла своим чередом.

Мэнди смеялась, но так тихо и слабо, что Эффи решила поскорее закончить свое выступление, понимая, что утомленная и обессилевшая девочка могла не выдержать операцию. Мопси прыгнула в карман, Эффи подошла к кровати и взяла Мэнди за руку.

— Вижу, ты не очень хорошо себя чувствуешь.

Мэнди печально кивнула.

— У меня почки не работают.

Этот простой ответ сказал все. Ах, если бы ее болезнь можно было вылечить одним выступлением!

— Почему же ты не хочешь, чтобы тебе сделали операцию и вылечили почки?

— Мне уже делали операцию. — Мэнди посмотрела на мать. — Они обещали, что больше не будут делать операцию.

Эффи понимала, как сожалела Синди, дав такое обещание дочери. Эффи ласково погладила руку девочки, стараясь отвести ее взгляд от матери.

— Иногда люди дают обещания, которые не могут выполнить. Иногда все складывается не так, как люди предполагают. Врачи хотят, чтобы тебе было лучше, хотят вылечить тебя. Вот почему нужна еще одна операция.

— Но это больно. — Мэнди всхлипнула, на глазах ее выступили слезы. — Я не могу больше терпеть боль.

— Никто не любит боль. — Эффи снова погладила руку девочки. С какой готовностью она взяла бы ее боль на себя! — Но, понимаешь, всем нам приходится рано или поздно переносить боль. Даже клоунам.

— И собачкам клоунов? — Мэнди протянула руку и погладила Мопси по голове.

Эффи вопросительно посмотрела на медсестру, та кивнула, и Эффи, вынув из кармана Мопси, поставила ее на кровать. Собака, словно почувствовав болезненное состояние девочки, осторожно легла с ней рядом и лизнула руку, гладившую ее. Мэнди радостно улыбнулась, глаза ее засияли.

Неожиданно Эффи пришла мысль.

— Хотелось бы тебе разучить с Мопси новый трюк?

— Мне? — Мэнди недоверчиво посмотрела на нее. — Сейчас?

— Нет, не сейчас. — Она показала на капельницы. — Сейчас нельзя. Знаешь, давай договоримся так. Тебе сделают операцию, ты поправишься, а потом мы вместе научим делать Мопси новый трюк.

— Какой трюк?

— Какой захочешь. Договорились?

Мэнди посмотрела на мать, затем на Мопси. Все в палате молчали, ожидая ответа девочки. Эффи затаила дыхание, когда Мэнди посмотрела на нее.

— Эта операция будет последней?

— Этого я не могу тебе обещать, но я знаю, что врачи постараются, чтобы это было так.

— И мои почки начнут работать?

— Да, и ты сможешь делать все, что захочешь.

— Я хочу стать клоуном.

— Можешь стать клоуном или врачом, или медсестрой. Ну, что? Ты позволишь сестре пойти и сказать врачу, что ты готова?

Мэнди не ответила. С несвойственной для ее возраста серьезностью она смотрела на Мопси. В палате воцарилась тишина.

— Ты будешь здесь, когда я проснусь? Ты и Мопси?

— Буду, — пообещала Эффи, зная, что не сможет покинуть больницу, пока не убедится, что с Мэнди все в порядке.

— Тогда скажи им, что я готова.

Паркер сидел рядом с Эффи в комнате ожидания. Синди, не переставая, мерила комнату шагами. Отец Синди дремал, сидя перед телевизором, ее мать листала журналы. Они ждали уже четыре часа, стрелки часов двигались мучительно медленно.

В животе у Эффи заурчало, и Мопси, лежавшая в кресле, настороженно подняла голову. Эффи улыбнулась и погладила живот, скрытый под широкой курткой.

Паркер тоже был голоден.

— Хочешь чего-нибудь поесть?

Она покачала головой.

— Я не могу есть, пока на мне костюм клоуна. Но если ты хочешь…

— Нет.

Паркер забыл, что она обязана была соблюдать этический кодекс клоунов, но при этом понимал, что она не переоденется, пока Мэнди не придет в себя после наркоза. Эффи твердо решила выполнить свое обещание, что было для нее очень важно. Отныне обещания, данные другими, и ее собственные имели для нее большое значение.

— Что ты чувствовала во время выступления? — Он посмотрел на ее костюм и с удивлением подумал, что под этим мешковатым нарядом с блестками скрывалось тело женщины, с которой четыре ночи назад он занимался любовью. — Никаких проблем или все-таки испытывала чувство вины?

Она искоса посмотрела на него.

— Было немного.

— Ты должна гордиться собой.

Эффи кивнула.

— Знаю.

— Я горжусь тобой.

Она взяла его руку. Ее ладонь, обтянутая перчаткой, казалась особенно маленькой на его широкой руке.

— И я горжусь тобой.

Обращенное на него лицо было карикатурным, но в глазах он увидел искорки, которые с каждым днем становились ему милее, а в голосе звучала нежность, которая успокаивала и дарила блаженство. В коридоре на посту дежурной медсестры зазвонил телефон. Он непроизвольно посмотрел в ту сторону.

— Хочешь позвонить в магазин?.. — Она замолчала и, когда он взглянул на нее, пожала плечом. — Или поехать?

— Я в отпуске.

Она засмеялась, и Синди и ее мать удивленно посмотрели на нее. Эффи, понизив голос, сказала:

— Отпуск! Нечего сказать.

Паркер положил руку на ее колено, словно желая удостовериться, что под клоунским костюмом находилась реальная Эффи.

— У него свои плюсы и минусы, но с тех пор, как я встретил тебя, плюсов стало больше.

Быстрый, смущенный взгляд — вот и все, чем его удостоили в ответ.

— Мы и дальше будем обсуждать отпуск?

— Я так и не собрался поучить тебя играть в гольф.

Эффи бросила на него лукавый взгляд.

— Недавно ночью ты продемонстрировал, как надо попадать в лунку.

— Да, и не раз. Ты отлично справилась с этими подачами.

Она обвела взглядом комнату, желая убедиться, что их не слышали, и Паркер заметил, что сквозь грим на ее лице выступил румянец смущения. Он подумал, что соблазнять клоуна было все-таки неприлично, но в эту минуту он страстно желал Эффи.

— Есть у тебя планы на вечер?

— Мы должны вернуться на озеро, чтобы помочь Берн.

Ее план не совпадал с тем, что задумал он.

— Когда я звонил ей, чтобы сообщить, как у нас идут дела, она сказала, что попросила соседских ребят помочь ей, а потому сможет обойтись без нас до завтра. Моя квартира находится неподалеку.

— Возможно, мы еще не скоро сможем уйти отсюда.

Он понял. Операция продолжалась дольше, чем они ожидали, и понадобится еще какое-то время, чтобы Мэнди оправилась и была в состоянии повидаться с ними. Но его не волновало, сколько времени они еще пробудут в больнице, его беспокоило, как Эффи воспримет его предложение.

— Если ты хочешь…

Ему показалось, что она готова рассмеяться, но взгляд ее был серьезным.

— Надо же мне где-то смыть грим и переодеться.

— Со мной все хорошо? — спросила Мэнди. От сильной дозы обезболивающих средств ее взгляд был затуманенным и никак не мог сосредоточиться на лице матери.

— Врачи считают, что на этот раз они сделали все, чтобы тебе стало лучше, — сказала Синди, держа дочь за руку. — Во всяком случае, до той главной операции. Посмотри, кто здесь.

Эффи подошла поближе, и Мэнди улыбнулась.

— Ты не ушла.

— Да, мы ждали.

— И Мопси тоже?

— И Мопси. — Эффи вынула из кармана собачку и поднесла ее к Мэнди, чтобы та коснулась ее. — А теперь мы поедем домой и посмотрим в книгах для клоунов, каким новым трюкам можно будет научить Мопси. Когда ты поправишься, то сможешь выбрать из них любой, какой тебе понравится.

— Любой?

— Конечно.

— А я смогу участвовать в этом трюке?

— Почему бы нет.

— И смогу стать клоуном?

Эффи посмотрела на Синди, потом на девочку.

— Думаю, сможешь.

Мэнди улыбнулась, а Эффи отошла от кровати и спрятала Мопси в карман. Она подождала минуту, чтобы убедиться, что ее уход не огорчит девочку. Мэнди закрыла глаза, и Эффи поняла, что девочка осталась довольна. Эффи сдержала обещание, данное Мэнди. Теперь надо было выполнять обещания, данные другим.

Она повернулась, чтобы уйти, и увидела Паркера.

По мнению Эффи, в квартире Паркера не было места для собаки. Она не решалась опустить Мопси на белый ковер, особенно после нескольких прогулок по улице, которые они совершили за время ожидания в больнице. Она посмотрела на Паркера.

— Думаю, в этом доме не разрешается находиться собакам.

— В договоре на аренду об этом ничего не сказано. — Он взял у нее Мопси и посадил на пол. — Меня, как хозяина этой квартиры, совершенно это не волнует.

— Догадываюсь. — Эффи скинула огромные ботинки и осторожно прошлась по квартире, изучая ее обстановку. Коричневый, золотистый и белый цвета преобладали в обивке из дорогих тканей солидной мебели и искусных изделиях из металла.

— Бедный богатенький мальчик.

— Да, жизнь нелегка, но жить как-то надо. — Он указал на маленький коридор. — Ванная комната там.

Она медлила уходить.

— Кстати, тот звонок в машине. Ты должен был поехать в магазин, верно?

— У них возникли проблемы.

— Ты разобрался с ними?

— С одной — точно. Насчет другой — не уверен. Утром уволился мой управляющий. Второй раз за много месяцев он самостоятельно принял решение.

— Разве это имеет значение, если Бернадетта поступает к тебе на работу?

Паркер утвердительно кивнул.

— Бен — хороший человек. Не очень хороший управляющий, но человек — замечательный. Он был бы ценным работником на другой должности. К сожалению, у меня не было времени поговорить с ним об этом. — Он снова махнул рукой в сторону ванной комнаты. — Иди. Я не хочу говорить о делах. Мне не терпится узнать, действительно ли Эффи Сандерс скрывается за гримом и блестками.

Ей тоже хотелось поскорее смыть грим и переодеться, но она не двинулась с места.

— Думаю, все-таки стоит поговорить. Паркер, из того, что я сказала тебе во время твоего посещения моего магазина, вовсе не следует, что ты должен продавать свою фирму. Сегодня мне нужно было, чтобы ты был рядом, и ты это сделал, — это все, чего я хочу. Ты не должен ни от чего отказываться и принимать решений, о которых позже можешь пожалеть.

— Теперь все решения мы будем принимать вместе. — Он улыбнулся и, подойдя к ней, отстегнул лямки, поддерживавшие ее широкие штаны.

Штаны упали на пол, стали видны простые носки и наколенники.

— Не хочешь ли ты съездить в магазин? Разобраться с проблемами?

Он начал расстегивать пуговицы на куртке.

— Какие проблемы? Все только и делают, что твердят мне: «Отдыхай, расслабляйся». Вот я и следую их советам.

Эффи молчала и не шевелилась, пока он расстегивал пуговицу за пуговицей, буквально пожирая ее глазами. Лишь когда куртка была снята, и она осталась в одном лифчике, Эффи тихо спросила:

— И ты расслабился?

В ответ Паркер рассмеялся и, взяв ее руку, приложил ее к своим брюкам. Его состояние никак нельзя было назвать расслабленным.

— Мне надо снять грим. — Ее голос дрожал, как и ее тело. — Возможно… Мы, вероятно…

Он улыбнулся и кивком головы показал в сторону ванной комнаты.

— Будь моей гостьей.

Ей было неловко за свой смешной вид, когда, подхватив руками штаны, она вышла в коридор. Его улыбка ясно говорила о том, что он хотел ее. Закрыв дверь ванной комнаты, она прислонилась к ней и глубоко вздохнула.

Он остался с ней в больнице, теперь хотел ее, и она хотела его. Жизнь — замечательна. Любовь — прекрасна.

Зеленую коробку она оставила в его машине. Она хотела было крикнуть Паркеру, чтобы он принес коробку, но затем вспомнила, чем закончилось их пребывание в ванной комнате в ее коттедже. Пока она не очистит лицо от грима, его безупречно чистой квартире грозило настоящее бедствие.

На полке не оказалось ничего подходящего для снятия грима, но она нашла лосьон и бумажные салфетки. Кое-как стерев грим, Эффи включила душ и горячей водой удалила остатки грима. Вытираясь полотенцем, она вспомнила, что шорты и футболка тоже остались в машине. Впрочем, в ближайшее время они были ей не нужны.

Завернувшись в большое пушистое полотенце, она с сильно бьющимся сердцем вышла из ванной комнаты. В квартире было странно тихо. В гостиной пробили часы. Шесть гулких ударов заставили ее вздрогнуть. Она громко позвала Паркера, но он не откликнулся.