Прежде чем устремиться в каталог, то есть в зал, до краев заполненный библиографическими карточками, следует избавиться от верхней одежды. Но внимание! Если — о ужас! — на твоем пальто или плаще отсутствует вешалка, то даже и не пытайся приближаться к гардеробу. Ты только зря потратишь драгоценное время — свое, гардеробщиц и других участников гонки. Лучше приди сюда снова, когда приведешь свою верхнюю одежду в требуемую норму. Но если же драгоценная вешалка у тебя наличествует, можешь смело становиться в очередь. Сними пальто заранее и держи его, готовая подать гардеробщице. Дополнения сложи отдельно в полиэтиленовый мешок, иначе рискуешь стать участником нижеследующего обмена репликами:
— Не засовывать шапку в рукав, а то выпадет и пропадет. А я платить за нее не собираюсь.
— Да вы ничем не рискуете, тут же написано, что библиотека не несет материальной ответственности за оставленные вещи.
— Не умничать, а положить шапку куда положено. Куда?
— В… в библиотеку.
— Мне нужно знать точно. Скорей, тут выбирать нечего, это не кафе!
— Ну-у… в каталог, а потом, может, в журнальный зал.
— Даю номерок для идущих в каталог, потом следует обменять. За потерю штраф! Дальше!
Сжимая в ладони бесценный номерок, ты по крутой лестнице всходишь на второй этаж. Входишь в зал, где находится каталог, и смиренно ждешь, когда освободится компьютер, чтобы выбрать из меню то, что ты хочешь взять. Через час тебе удается заполнить два десятка требований. Бросаешь их в коробку, напоминающую почтовый ящик, и они летят куда-то вниз. Я всегда представляла, как они медленно, подобно осенним листьям, падают внутри узкой трубы. Попадают они на дно сборника, находящегося в огромном подвальном зале, полном стеллажей с книгами. Между стеллажами молча бродят библиотекари. У каждого на голове шахтерская каска с фонарем, а в руке пачка требований, выбранных из сборника. Найдя нужную книгу, он кладет ее на один из множества конвейеров, а те поднимают книги на поверхность.
Процесс поиска книг длится два часа, которые нужно как-то убить. Лучше всего, развлекаясь заполнением следующих требований. Наконец идешь в абонемент и начинаешь с поиска возвращенных требований. Вот они, твои, украшенные следующими надписями: «выдано», «требование заполнено неверно», «книга в переплете», «неразборчиво», «отсутствует номер читательского билета!!!», «выдается только в читальном зале».
Итого по шестнадцати требованиям отказ. «Не так уж плохо, — думаешь ты, — четыре книги я все-таки получу». Подаешь свой читательский билет. Библиотекарь приносит книжки.
— Подождите, я проверю, нет ли каких-нибудь ограничений.
И он принимается просматривать книги.
— Эта только в читальном зале, — объясняет он, — брошюры мы не выдаем на дом. Эту тоже нет, она издана до семидесятого года.
— Хорошо, я возьму остальные две.
— Минуточку, а что вы изучаете?
— Управление.
— А это книжка для детей. Выдается только студентам педагогического и дошкольного факультетов.
— Ну что поделать, — обреченно говоришь ты, — отложите. А последняя?
— Эта? — Лицо труженика абонемента озаряется гордостью. — Эту мы можем вам выдать.
* * *
Последующие дни мы вместе осматривали город. Я даже не подозревала, что в Кракове столько памятников архитектуры. Но спасибо датским путеводителям.
— Знаешь, Малина, — заметил Яспер, — получается, не ты мне, а я тебе показываю город.
— Возвратить деньги?
— Да я же пошутил.
Мы сидим в китайском ресторане. Короткий перерыв на ланч.
— Что заказываем? — спросила я.
— Безразлично, — ответил Яспер, — потому что все будет иметь вкус курятины. С большим количеством глютамината натрия.
Мы сделали заказ. Девушка в платье с драконами принесла на подносе две тарелки. Мне — жареные овощи с макаронами, Ясперу — рис с овощами и рыбу.
— Вкусно? — поинтересовался он.
— Хочешь попробовать? — предложила я.
— Хорошо. А я тебя угощу своим. Ну как?
— Не вижу разницы. Курица, проростки сои, грибы мун, глютаминат натрия.
— Но у меня грибов чуть побольше. — Яспер внимательно разглядывал накрошенные овощи.
— Поэтому ты больше заплатил.
— На целых семь злотых. Не знаю, выгодная ли это сделка.
Мы продолжили есть. Вдруг Яспер оторвал взгляд от тарелки.
— Что ты делаешь завтра вечером? Когда стемнеет?
— Скажи мне это, — ответила я цитатой из фильма.
— Мы могли бы встретиться?
— Вполне. — Вот идеальная гидесса. К услугам двадцать четыре часа в сутки. И не задает никаких вопросов.
— Наверно, ты хочешь знать, почему когда стемнеет?
— Шеф платит, шеф имеет право.
— Понимаешь, Малина… Я бы хотел серьезно поговорить с тобой, и мне необходим соответствующий настрой. Иначе я просто не смогу сказать.
— Понятно.
Мы покончили с нашими порциями. Яспер заплатил, и мы вышли. Наполненные курятиной, жареными овощами, соевыми проростками, глютаминатом натрия. Яспер — грибами мун, а я — любопытством.
* * *
О чем он хочет поговорить? А вдруг он влюбился? Надеюсь, нет. Хоть Яспер и мужик что надо, во мне ничто не дрогнуло. А может, и негде дрогнуть?
* * *
И вот мы сидим, полька и датчанин, в итальянском ресторане. Пьем французское вино и дожидаемся спагетти с греческой фетой. Из репродукторов льется ирландская музыка. На мне испанская куртка, на Яспере шведская блуза. От нас пахнет немецкими дезодорантами. Разговариваем мы по-английски. Глобализация.
— Не знаю даже, с чего начать, — промолвил Яспер.
— Лучше всего с начала.
— Видишь ли, Малина, я влюбился…
Черт! Так я и знала!
— Может, тебе только кажется?
— Я еще никогда не был так уверен в своих чувствах. И поверь мне, разъезжая по свету, я встречал много девушек. Но в этот раз все совершенно иначе.
— Настоящая любовь?
— Проблема в том, что я не знаю, каковы мои шансы.
Ну что я ему могу сказать? Пачкать мозги туманными обещаниями или сразу предложить дружбу?
— Все зависит от тебя. — Он беспомощно смотрел на меня своими голубыми глазами.
— Яспер, я… я даже не знаю…
— Но без тебя я никак не смогу.
— Мне надо подумать.
— Я знал, что ты согласишься! Ты отличная девушка!
Я вздохнула. Может, любовь придет со временем, как говорят китайские мудрецы?
— Когда мы могли бы встретиться? — спросил он. — Разумеется, я плачу, тариф двойной.
Все это начинает идти куда-то не туда.
— Не знаю, хорошо ли мне брать деньги…
— Да ты что! Ты же не просто так их берешь. Тебя ждет тяжелая работа.
Вот она, скандинавская романтичность. Тяжелая работа за двойной тариф.
— Если ты ждешь, что…
— Не бойся, — прервал меня Яспер. — Я тоже буду делать все, что смогу. Но успех будет зависеть от тебя. Точней сказать, от гибкости твоего языка.
Ну, все ясно. Конкретные детали преподнесены на блюдечке.
— Как ты себе это представляешь? И где? — весьма резко начала я. Пусть не думает, что достаточно удвоить ставку, и у нас, блондинок, тут же сами сползают колготки.
— Я представлял себе какое-нибудь романтическое кафе, где не слишком много людей.
— По-моему, при этом вообще не должно быть людей.
— Собственно говоря, выбор зависит не от меня. Мы условились, что я пошлю ей мейл поближе к концу сентября, потому что она как раз тогда возвращается.
До меня что-то начало доходить.
— Кто возвращается? — спросила я.
— Она. Женщина моей жизни. Она должна мне написать, где и когда мы поговорим.
Я почувствовала огромное облегчение, словно кто-то снял с моей спины большущий рюкзак.
— Проблема в том, — объяснял Яспер, — что она не говорит по-английски. Ну, может, знает несколько слов. Я же практически не говорю по-немецки.
— И как же вы собираетесь общаться, когда будете вместе?
— Есть множество способов понять друг друга. Главное, чтобы она захотела быть со мной. Это необыкновенная девушка. Я никогда еще такой не встречал. Полнейшая внутренняя свобода, еще большая, чем у тебя. Другие планируют на десять лет вперед.
— Я знаю таких, у кого вся жизнь распланирована, — врезалась я.
— А вот она нет. Она радуется тому, что здесь и сейчас. Кроме того, она очень любит животных.
Не знаю почему, но я сразу подумала про Эву.
— А как она выглядит, эта твоя богиня? Волосы у нее случайно не черные?
— Нет, она натуральная блондинка. Следит за собой, но без крайностей. Она не из тех, кто ежеминутно подправляет помаду на губах. Но с мохнатыми ногами тоже не ходит. Просто идеал.
Как хочется, чтобы кто-то так сказал обо мне. И еще хочется знать, что так говорят обо мне.
— Ну так что, — возвращает меня к реальности Яспер, — берешься за роль переводчика?
* * *
Божество Яспера уже назначило время свидания. Третьего октября. В шесть часов в «Алхимии». Знакомое место. Интересно, на что она похожа. Наверно, серая бесцветная мышка. Но для Яспера она сверкает тысячами красок. Я ощутила легкий укол в левой стороне грудной клетки, там, где полагается находиться сердцу. Буду ли я когда-нибудь сверкать для кого-то тысячами красок?
— Наконец-то, — приветствовал меня Яспер.
Я увидела его уже издалека. Он нервно переминался с ноги на ногу и ежеминутно взглядывал на часы. А еще только без пяти шесть.
— Так еще только без пяти.
— Я хотел выбрать подходящий столик где-нибудь в сторонке. И вообще подготовиться.
— Только сейчас? — теперь уже занервничала я.
— Нет, то, что я буду говорить, у меня уже есть. Я имел в виду внутренне сосредоточиться.
— Ну что, заходим?
Мы вошли. Как можно было догадаться, кафе в это время было почти пустым.
— Заказать тебе что-нибудь?
— Я на работе не пью.
— Ну хотя бы кофе?
— Только без молока.
Сидим.
— Перестань то и дело смотреть на часы, а то сглазишь.
— Малина, она не придет.
— Придет. Такие внутренне свободные телки любят опаздывать.
— Нет, нет, она не телка.
Барменша принесла нам кофе.
— Уже семь минут седьмого, — отчаивался Яспер. — Я не выдержу этого напряжения.
— Успокойся, придет.
— Она, — прошептал он на все кафе.
Я сидела спиной к входу. Оборачиваться было неудобно. Ладно, увижу, когда подойдет. Черт, однако я тоже нервничаю.
— Хэллоу, — услышала я низкий голос, показавшийся мне знакомым. Я подняла голову. И увидела Иолу.
* * *
— Господи! Так это ты? — в несказанном изумлении выдавила я.
— Я, — подтвердила Иола, садясь рядом с Яспером.
— Ты осветлила волосы.
— Я просто перестала их красить.
— А я думала, ты натуральная шатенка.
— Вы знакомы? — спросил меня Яспер. — Это даже лучше.
— Для кого как. Ладно, начинай.
— Скажи ей, что я до сих пор вспоминаю наше пребывание на море. Хотел бы забыть, но не могу.
— Яспер до сих пор вспоминает ваше пребывание на море.
— И что дальше? — поинтересовалась Иола, жуя резинку.
— Скажи ей теперь, что я никогда еще не был таким влюбленным. Что не могу представить себе жизни без ее улыбки, развевающихся волос, голубого бикини.
— Он не может жить без твоих волос, улыбки и бикини.
— Бикини я могу ему подарить. Мне оно уже надоело. Нет, этого не говори. Это я просто пошутила.
— Так что мне ему ответить?
— Выслушай его до конца.
— О чем вы шепчетесь? — вмешался Яспер.
— Да так, женская болтовня.
— Сейчас, когда я готовлюсь сделать ей предложение?
— Серьезно???
— Ну конечно! И сейчас я его сделаю. Скажи ей, что я прошу ее руки.
— Так вот прямо?
— Говори.
Я откашлялась и обратилась к Иоле:
— Слушай внимательно, потому что повторять я не буду. Яспер говорит, что никогда не встречал такой девушки. Он считает, что ты чудная, необыкновенная, сексапильная, интеллигентная и очаровательная. Он никогда ничего подобного не чувствовал и потому был бы бесконечно рад, если бы ты приняла его предложение. Он мечтает жениться на тебе с первой минуты, как только тебя увидел.
— У вас поразительно сложный язык, — заметил Яспер, — по-датски это все укладывается в одно предложение.
— Дай мне докончить, — зашипела я на него. — Так вот, возвращаясь к предложению, Яспер спрашивает, не хотела бы ты провести с ним остаток жизни.
— Он хочет на мне жениться? — Иола взметнула брови. — Замечательно. А когда?
— Когда ты хотел бы заключить брак?
— Как можно скорей. Хоть завтра, — ответил Яспер. — Ты думаешь, у меня есть какая-то надежда?
— Посмотрим.
— Ну что? — спросила Иола.
— Он говорит, что вы можете заключить брак хоть завтра. Решать тебе. Ответить ему, что ты подумаешь?
— Я сама ему скажу.
Минута, исполненная напряжения. Иола откинула волосы. Облизнула губы.
— Яспер!
— Yes? — ответил Яспер, безуспешно пытаясь скрыть волнение.
— Deal.
7.10. Они женятся через месяц, тринадцатого ноября, а потом отправляются в голубую даль бороться за права гепардов. А потом?
— Еще не знаем.
И это говорит Иола.
8.10. Сегодня наконец возвращается Эва. Она прихватила две недели лишку. Для Эвы это совсем немного. Не могу ее дождаться. Мне столько ей нужно рассказать. Я успела убрать всю квартиру, постирала обоих шимпанзе, сменила рыбке воду. Еще час. Я хотела поехать на вокзал, но Эва мне отсоветовала. Неизвестно, сколько они простоят на границе, австрийские пограничники любят устраивать сюрпризы. Так что я дожидаюсь ее дома. Чем бы заняться? О! Давненько я не смотрела «Красивых и дерзких». Наверно, уже известно, кто отец ребенка Бруки. Я включила телевизор. И сразу попала на Бруки. Она стоит посреди комнаты с бокалом вина в руке. Ее лицо заполняет весь экран. Бруки напряженно о чем-то думает (это видно по челюстям, дробящим невидимый зрителям попкорн).
— Интересно, — спрашивает она зрительный зал, скрытый занавесом, — кто отец моего ребенка?
Финальные титры, платежная ведомость на фоне пальм. И опять надо ждать до понедельника!
Что это? Никак звонок? Я помчалась к двери. Эва!
— Я уж думала, ты не вернешься.
— Здравствуй, Малина, коллега, аспирантка.
— Уже знаешь? Ничего, у меня есть еще парочка новостей в рукаве. Слышала про Иолу?
— Через месяц выходит замуж за датчанина.
— Кто тебе сказал?
— Помоги мне лучше с сумками. Они весят не меньше тонны. И возьми от меня эти открытки. — Она подала мне пачку почтовых карточек, все из Испании.
— О господи, я совсем забыла про почтовый ящик! — Я принялась просматривать их. — «Поздравь защитницу гепардов». Значит, про Иолу ты уже знаешь?
— Знаю, знаю. Передвинь сумку.
— Черт! Но уж про Пызяка, наверно, не слышала.
— Разбился на Канарах, а перед этим свирепствовал из-за опухоли лобной доли мозга. Старые новости. А вот у меня зато есть для тебя несколько свежих булочек.
— Ну?
— Но сперва я должна умыться, поесть и только тогда расскажу. Есть что-нибудь кисломолочное?
— Кефир, пахта, два йогурта, творог.
— Смотрю, мы делаем успехи. Наша дорогая эгоистка наконец подумала о ближнем.
* * *
Девять часов. Эва приканчивает очередной йогурт, а я жду, просматривая открытки.
— Это мне и нужно было. Молочное с большим количеством бифидобактерий.
— Так что за новости?
— Минуточку. Сперва выброшу стаканчик. Сосредоточься и слушай внимательно, потому что повторять я не буду.
— Ну так…
— Лешек встретил истинную половинку.
— Он мне уже сказал. В Испании. Зовут Мигель, работает барменом.
— Новость номер два. Я с Томеком.
— Правда? Давно?
— С сентября. Он поехал в Льорет, чтобы забыть обо мне.
— И что?
— Мы встретились уже в первый день. На море. Правда, там всего два пляжа…
— Не боишься?
— Немножко. Но я звонила твоей бабушке, и она сказала, что все в порядке.
— Бабушке позвонила, а мне не могла?
— Я послала тебе тонну открыток.
— Я предпочла бы один короткий звонок. Я тут доходила от одиночества. У меня даже началась депрессия.
— Знаю, Лешек рассказывал. Наверно, потому ты не подняла трубку в день рождения.
Потому. Но сейчас мне не хотелось к этому возвращаться. Будет следующий день рождения.
— Вроде бы Испания так далеко, — сменила я тему, — а до тебя все дошло.
— Кстати о сплетнях. Знаешь, что у твоей мамы есть жених?
— Не может быть! А как же папаша?
— Они разводятся. Ирек уговорил ее по телефону. Наверно, он заплатил кучу денег. Телефонный разговор с Германией страшно дорого стоит.
— Так ты знаешь и о том, что Ирек уехал? У кого такой длинный язык?
До сих пор рекордсменом была я.
— Я не выдаю имена своих агентов. А хочешь знать, с кем крутит твоя мама?
— Со Сташеком? Когда-то он грозился, что когда закончится отвыкание…
— Ответ неверный, — прервала меня Эва. — Никогда не догадаешься, поэтому я скажу. Богуслав Губка. Врач-психиатр.
Губка? Господи, теперь мне все понятно. Бедный Губка!
23.10. Продолжаю свыкаться с переменами. Столько информации за один раз может вызвать потрясение. Иола выходит замуж, мама тоже (на Пасху), а я? Я делаю первые шаги как аспирантка. Веду занятия. Даю задания на дом (но никого не проверяю, потому что неловко как-то ставить пары). Пытаюсь проводить собеседования, но в результате получается, что говорю я одна. А студенты? Самое большее, пробуют сменить тему. Вчера, например, мы перешли к проблеме наркотиков.
— Пани магистр, как вы считаете…
— Я просила не обращаться ко мне «пани магистр», — не дала я досказать. — Это звучит чудовищно.
— Тогда, может быть, «маги»? — предложил какой-то смельчак, видимо любитель Млечко.
— Можете обращаться на «вы» или даже на «ты». Но вернемся к наркоманам… Наилучшее определение дал Курт Воннегут. Он сказал, что, когда люди не могут ничего изменить вокруг себя, они пытаются изменить что-то внутри. И начинают экспериментировать. Одни обращаются к лекарствам, другие — к мистическим религиям, а третьи — к наркотикам.
— Клевая теория, — оценил круглолицый блондинчик, сидящий за первым столом. — Так мы можем идти? Уже второй час.
И они унеслись, не ожидая разрешения.
Чихали они на старую занудную картонную дурилку.
25.10. Снова занятия по социологии. Я пришла чуть пораньше, чтобы подготовиться. За десять минут до начала ко мне подошла симпатичная шатенка в роговых очках. Гладко причесанные волосы, лицо, не оскверненное пудрой. Отличница.
— Простите, — чуть слышно обратилась она ко мне. — Я пришла раньше, потому что у меня просьба.
— Да?
— Понимаете, я интересуюсь проблемами наркоманов и… и хотела бы спросить, не могли бы вы назвать мне какие-нибудь фамилии.
— Но у меня нет знакомых наркоманов.
— Нет, вы не поняли меня. — Девочка поправила очки. — Я имею в виду фамилии авторов, занимающихся проблемами лечения наркомании.
— Авторов? Тоже не знаю.
— Позавчера вы упомянули психолога, который пишет на эту тему.
— Воннегута? — на всякий случай удостоверилась я.
— Да, — обрадовалась она.
— Но он вовсе не психолог.
— Нет? — удивилась шатенка.
* * *
— Действительно нет? — пошутила Иола.
— Знаете, что меня окончательно добило? Она ведь вправду отличница.
— Они, похоже, ничего не читают.
— Читают, — возразил Лешек. — Краткие пересказы книг, включенных в программу, мемуары Ди Каприо, а также десятки пособий о том, как заработать сто миллионов, использовать энергию космоса, а также очаровывать всех подряд мужчин или женщин.
— Ворчим, как старые тетки.
— Меня прошу вычеркнуть из числа старых теток. Мы вместе с Томеком как раз переживаем первый месяц учебы в институте.
— Он моложе Эвы на семь лет, — объяснил Иоле Лешек.
— Здорово! — воскликнула она. — Значит, ты дольше будешь ходить на всякие увеселения.
А еще два года назад Иола прочла мне такую вот проповедь.