– Малина, я хотела бы серьезно поговорить с тобой, – начала она, предварительно плотно закрыв дверь своей комнаты. – И знаешь на какую тему?
– Похоже, догадываюсь. – Неделю назад я призналась ей, что кручу с парнем, который на два года младше меня. – Речь пойдет об Игоре?
– Именно о нем. А точней, о разнице в возрасте, которая разделяет вас.
– Разделяет? Между нами всего два года.
– Целых два года! – загремела Иола. – Когда он будет двадцатисемилетним молодым человеком, ты будешь женщиной средних лет, склоняющейся к старости.
– Ты шутишь! Алли Макбил тридцать лет, а она вовсе не выглядит женщиной средних лет.
– Это освещение и калифорнийский воздух. В Кракове он у нас совсем другой.
– Так что мне делать? – поинтересовалась я в полном отчаянии.
– Я ничего не могу тебе диктовать.
– Я прошу всего-навсего совета.
– И советовать тоже. Решение ты должна принять сама. Скажу только одно. Виктор старше меня на год, а я все равно чувствую угрозу. Потому что через некоторое время он будет привлекательным сорокалетним адвокатом, а я…
– …тридцатидевятилетней старушкой, – закончила я за нее.
* * *
Потому-то мы редко признавались Иоле, когда крутили с парнями: моложе себя. Эва держала Томека в секрете вплоть до сегодняшнего дня. И вдруг пожалуйста. Единственная реакция – исполненное энтузиазма восклицание.
– Иногда на меня находят тревожные мысли, – продолжала Эва. – Я думаю: а что будет через несколько лет?
– Что будет? Да не бери в голову, – посоветовала Иола. – Может, вообще уже ничего не будет.
27.10. А если Иола права? А если через несколько лет вообще ничего не будет? Так что не стоит тревожиться о будущем, надо жить полной грудью. Здесь и сейчас. Ловить ощущения, как бабочек.
28.10. Легко сказать – ловить! А где взять такой сачок?
11.11. На послезавтра назначено бракосочетание Иолы и Яспера. И оно состоится, только где-то в Греции.
– Так будет гораздо романтичней, – сказал мне по телефону Яспер. – Только мы. Море и ветер. Мы пришлем вам фотографии.
– Что они сказали? – спросил Лешек.
– Что пришлют фотографии.
– Черт, а я пригласил на их свадьбу Мигеля. Надо ему позвонить, предупредить.
– Какой ты стал, однако, заботливый, старина, – отметила Эва.
– Само собой. О половинке надо заботиться. Второй уже не будет.
– А откуда ты знаешь, что это подлинная, а не моделиновая или ситуационная?
– Потому что мне ничего не надо изменять, а кроме того, она совпадает со мной в любых ситуациях, в любое время и при любых условиях.
– У тебя есть его фото? – заинтересовалась я.
– Разумеется, я всегда ношу его в бумажнике. Оно не самое лучшее, но даже на нем видно, какой он, Мигель. Впрочем, сама увидишь.
Я взяла фотоснимок величиной с пачку сигарет. Наверное, пляж. А на нем мускулистый мохнатый брюнет в лазоревых стрингах и с огромным количеством геля на волосах.
13.11. Что приводит к тому, что заурядный парень, каких вокруг тысячи, внезапно превращается в половинку? Быть может, вместо того чтобы искать идеал, стоит как-то отрегулировать зрение?
15.11. Сегодня Томек впервые пришел к Эве. Позвонил и вошел, не дожидаясь приглашения.
– Пани Малинка! – обрадовался он, увидев меня.
– Только без «пани». Достаточно того, что я ежедневно слышу это от студентов. – Я окинула его взглядом от пяток до кончиков волос. – Из тебя получился крепкий мужичина. Такие мускулы сами нарастают?
– Нет, им нужно немножко помогать в тренажерном зале. Особенно если есть склонность к полноте, – вздохнул он, после чего окинул меня взглядом от пяток до кончиков волос. – А ты, Малинка, тоже неплохо выглядишь. Три года назад глаза и губы у тебя были вроде поменьше.
– Просто я крашусь чуть по-другому, – объяснила я. Про нос ему знать незачем. – А как твои зубы?
– По-прежнему борюсь с кариесом, но уже не так яростно, как когда-то. Благодаря Эве.
– Это похвально.
– Эвита говорила мне, что вы вместе живете. Отлично, посидим втроем…
– Увы, не посидим, потому что я ухожу. У меня куча срочных дел, – соврала я.
* * *
Куда может отправиться одинокая, никому не нужная преподавательница, к тому же аспирантка? Правильно, в свое родное высшее учебное заведение. Посижу там за компьютером, подготовлюсь к семинару. Может быть, закончу статью. Уж не так ли и начинается научная карьера?
25.11. Ненавижу неразрешенные проблемы, неоконченные дела, неприкрытые двери. Потому я навестила Вальдека. Сегодня утром. Стучалась я не меньше пятнадцати минут, прежде чем за дверью проявились какие-то признаки жизни.
– Кто там? Ты? А ты знаешь, который час?
– Восемь утра. Я просто боялась, что позже тебя не застану. А я хотела поговорить с тобой и закрыть ту проблему с кино.
– Ты что, хочешь сейчас пойти в кино? – не понял Вальдек.
– Нет. Так ты откроешь или мы будем говорить через замочную скважину?
– Погоди, мне нужно что-то надеть. Подождешь минутку?
Я подождала. Наконец он открыл. Из одежды на нем были только брюки да золотая цепочка на шее.
– Прошу прощения за бардак, но сама понимаешь.
– Тренируетесь перед анджейками?
– Ну да.
С минуту мы молчали. Я неприметно огляделась вокруг. Постель была кое-как прикрыта одеялом. Стол завален дисками. На книжной полке несколько «Плейбоев» и компьютерные игры. Возле стула гантели и эспандеры. Со стены пугал огромный плакат Бритни Спирс.
– Тебе нравится Бритни? – С чего-то надо начать.
– Ничего против нее не имею, – ответил он, – но предпочитаю Дженнифер Лопес. Ты знаешь, что ты на нее похожа?
– Я?
Приятно услышать с самого утра что-нибудь лестное о себе. Дженнифер – это латиноамериканская сексбомба. Длинные темные волосы, полные губы и выразительные глаза.
– Ну да. Фигурой.
Черт, опять я растолстела в бедрах, наверно от постоянного сидения за книгами.
И снова молчание. О чем бы еще поговорить, прежде чем я перейду к тому, что меня привело сюда.
– Как вам тут живется? – сменила я тему.
– Вполне.
Молчание.
– А как учеба? – предприняла я последнюю попытку.
– Это что, интервью? – удивился Вальдек. – Ты книгу обо мне пишешь или для газеты?
– Из вежливости интересуюсь.
– А, раз из вежливости, тогда хорошо. До сессии еще далеко.
И мы опять замолчали. Все, больше нет смысла оттягивать. Покончим с этим и поставим точку.
– Послушай, Вальдек, я хотела попросить у тебя прощения за то кино. Ты для меня вовсе не какой-то там Лопухевич.
– Все в порядке.
– Нет, правда, – продолжала я. – Я даже восхищаюсь тобой. Ты знаешь, чего хочешь.
– Заработать на спортивную тачку, – подсказал Вальдек.
– Не впадаешь в отчаяние из-за тысяч пустяков.
– А что это даст? – объяснил Вальдек.
– Ты счастлив.
– Ну, не всегда. Если завалю экзамен, то огорчаюсь.
– Признаюсь тебе, что временами я тоскую по миру с четкими правилами игры. Где зло – это зло, добро – добро…
– …краски яркие, а солнце жаркое, – докончил Вальдек. – Но в кино ты все равно бы со мной не пошла, да?
– Да нет, могу пойти, – сказала я, – хоть сейчас. Только ты подумай, к чему? Ты потратишь тридцать злотых, а наскучаешься выше ушей. Я все время буду дергаться, оттого что мучаю тебя. Не лучше ли посидеть где-нибудь за пивом или сходить куда-нибудь потанцевать?
Вальдек почесал в затылке. Чуть ли не минуту он обдумывал то, что я сказала.
– Пожалуй, ты права, – признал он наконец и протянул в знак примирения здоровенную лапищу. – Ты клевая девка, только малость запуталась.
– Знаю.
– Ты ни к чему усложняешь себе жизнь. А она вовсе не такая уж сложная, как тебе кажется.
– Подозреваю, – вздохнула я.
– Ты лучше не подозревай, а поверь. Тебе стоит немножко поработать над своим характером.
– Поработаю, – пообещала я.
– И иногда позволь себя куда-нибудь пригласить. По старому знакомству.
– По старому знакомству, – кивнула я и протянула ему руку.
Надо идти. Пусть парень доспит. Вальдек проводил меня до двери. Я была уже на площадке, и тут он вдруг вспомнил:
– Да, вот что. Приходил тут как-то один, высокий. Спрашивал про тебя, про твой новый адрес.
– И что? – Я внезапно почувствовала, что у меня есть сердце. Оно бухало, как колокол.
– Я был злой после нашей ссоры и не сказал ему. Но я сразу отошел и даже побежал вниз, только его уже не было. Ты сердишься на меня?
– А что это изменит? – ответила я.
– Вот видишь! – обрадовался Вальдек. – Ты явно делаешь успехи. Так держать, Малина.
18.12. Похоже на то, что все, за исключением меня, переживают праздник весны. Лешек (опять уехал) с Мигелем, Иола с Яспером, мама с Губкой (бабушка подтвердила), Эва с Томеком (празднуют день рождения Эвы уже третий день, как будто есть чему радоваться). А я? Провожу долгие часы за компьютером. Пишу пятую статью, тесты для экзамена и уже две недели вовсю переписываюсь по электронной почте с бездной народу. А больше всего с неизвестным, укрывающимся под псевдонимом Килгор. Мы познакомились на святого Миколая. Я «чесала язык» на IRC с несколькими собеседниками и вдруг увидела на экране:
«Привет, Малина. Любишь Воннегута?»
Я ответила.
«Тогда придержи шляпу, потому что мы можем приземлиться далеко отсюда».
И так вот началось. По нескольку раз в день мы посылаем друг другу мейлы, он с работы, я из своего высшего учебного.
21.12. – Я могу ему рассказать обо всем, – втолковывала я Эве и Лешеку.
– Написать, – поправила меня Эва.
– Я чувствую, что кому-то я интересна.
– Ты нам интересна, – сказал Лешек.
– Но у вас свои дела, а Килгор…
– А у Килгора никаких дел нет? – осведомилась Эва. – Он родился только для того, чтобы дожидаться твоих мейлов.
– И потом, почему ты так уверена, что это он, а не она?
– Потому что так звали героя книг Воннегута. Был он мужчина, если вы помните.
– И старый неудачник, – напомнила Эва.
– Мой Килгор, – я намеренно подчеркнула слово «мой», – молодой мужчина, добивающийся определенных успехов.
– А может, это домашняя хозяйка, которая изнывает от скуки на своей вилле у моря.
– Или вообще серийный убийца, – припугнула Эва.
– Он не домашняя хозяйка, это точно, потому что он рассказывает о своей работе здесь, в Кракове.
– А вдруг под Килгором скрывается пани Чеся, – не унимался Лешек, – и ты флиртуешь с секретаршей?
– Если вы думаете, что меня возбуждают знакомства по принципу «крайности сходятся», то вы крупно ошибаетесь. Мы с Килгором просто…
А, собственно, кто мы с ним? Две пылинки, затерянные в космосе? Два одиноких разума, заключенных внутри неудобных тел? Pi что объединяет нас? Любовь к Воннегуту, ощущение пустоты да несколько мейлов, блуждающих в сети.
23.12. Завтра праздники, впервые без Ирека, зато с Губкой. Сейчас поеду домой, только пошлю поздравления Килгору.
Я включила компьютер.
«Малина, что ты делаешь на Новый год? – прочитала я. А что может делать в Новый год одинокая двадцатилетняя женщина, выбравшая научную карьеру? – Может, встретимся на Рыночной площади?»
Быстро прикинем все «за» и «против». Праздник будет на открытом пространстве. Если он мне не понравится, я исчезну. Кроме того, там в достаточной мере безопасно: вокруг много людей. Но, с другой стороны, это всего лишь безымянная толпа, массовое скопление народа. И пырнуть ножом человека в ней очень легко. Нет, нет, не будем думать о страшном. Но если я решусь, как я распознаю его среди сотен других людей?
«У меня на голове будет огромный черный парик афро. Из тех, что продают на Рыночной».
«Тогда я куплю себе такой же, только розовый. А все остальное на мне будет малиновое. Только ни на что не рассчитывай».
«Десяти часов расчетов на работе мне вполне хватает. Веселых тебе праздников».
25.12. Я обожаю Рождество. Обожаю запах елки, огоньки свечек, отражающиеся в голубых шарах, вкус вареников, политых конопляным маслом. Обожаю поздравления, даже если в сотый раз слышишь, как тебе желают «найти поскорее мужа». Компот из сушеных слив, от которого у меня всегда почему-то чешутся уши. Подарки под елкой (великая тайна). Совместное фальшивое пение колядок.
Я закончила украшать стол.
– Слишком много свечек, – оценила мама.
– Их и должно быть много. На снимке раза в два больше, – показала я ей газету.
– Мне это не нравится, – уперлась она. Напоминает могилку в День поминовения усопших, только хризантем не хватает.
Я молча убрала четыре свечки.
– Если уж убираешь, то сними хотя бы семь. Четыре ничего не меняют… – Она взглянула на часы. – Мама, конечно, опаздывает. Наверно, сражается со своим барахлом в коридоре. А может, с ней что-нибудь случилось? Как ты думаешь?
– Никак не думаю. Я иду переодеваться.
– Да, уже пора. Только надень что-нибудь поэлегантнее, чтобы не осрамиться.
– Перед Губкой?
– Мне не нравится, что ты называешь его Губкой.
– А как мне его прикажешь называть? Пан Губка? Доктор Губка? Жених Губка?
– Пытаешься испортить мне праздники? Но на этот раз я не позволю спровоцировать себя.
Мама вышла в кухню.
Едва я застегнула молнию своего праздничного платья, как раздался звонок.
– Малинка, открой! Я мешаю ушки!
Я побежала к двери, за нею стояли бабушка, Губка, а также Ирек. Наконец-то пригодится дополнительная тарелка для странника.
* * *
– Ну, сестрица, – Ирек отломил большой кусок облатки, – кучу денег и непрерывных успехов в личной жизни и на работе. Приготовила мне кассету?
– Нечего было записывать. Я пыталась хоть что-то выжать, но она не поддается на провокации.
– Может, мне удастся. Я страшно скучаю без ее зудежа.
– А как папаша? – шепотом осведомилась я.
– Хотел приехать, но я ему отсоветовал.
– И правильно сделал.
– Он велел всех поздравить и сказал, что пришлет всем подарки и с этой целью закрыл один из счетов.
– Папаша в своем репертуаре.
– Держит фасон.
– Что ж, надо поздравить остальных.
Мы двинулись вокруг стола. Первым на моем пути был Губка.
– Ну, Малинка, – он долго подыскивал слова, – желаю тебе заполнить терзающую тебя пустоту.
– Взаимно, пан доктор.
– Богусь.
– Богусь, – исправилась я. – И чтобы вы никогда не пожалели о своем решении.
– Я тоже желаю себе этого.
– Дорогие мои! – прервала нас мама. – Кончаем и усаживаемся за стол.
Мы уселись и принялись за еду.
– Какой борщ! – воскликнул Губка. – А ушки! Это же поэма. Наверно, тебе пришлось с ними долго возиться.
– За многие годы я выработала определенные приемы.
– А голубцы, карп, пирожки?
– Немножко помогла мама, а вот Малину ни к чему не удалось приспособить. Даже не знаю, как она будет вести дом при двух детях. Готовить, убирать, кашку варить, родительские собрания, бесконечная стирка, семейные праздники, гладить мужу рубашки…
– По счастью, пока мне это не грозит, – буркнула я в тарелку с ушками. – У меня пока даже нет жениха.
– Придется мне этим заняться, – объявила мама. – И я займусь, как только мы с Богусем поженимся.
Чудесная перспектива. Счастье, что до их свадьбы еще почти полгода. За это время многое может произойти.
29.12. Послезавтра Новый год. Мы все встречаемся на Рыночной. Эва, Томек, Лешек, Мигель, даже Иола с Яспером приедут. Ну, и еще, быть может, Килгор, если не раздумает.
31.12. Уже сегодня. А у меня еще дел невпроворот. Ванна с маслами (бабушкин подарок), очищающая, увлажняющая и антистрессовая маска (подарок Ирека). Затем маникюр, питательный бальзам на волосы, ополаскиватель (не буду же я все время в этом кошмарном парике). После этого тренировка сверхсознания (желаю, чтобы Килгор не оказался серийным убийцей). Примерить платья.
– Вот уж это ты, надеюсь, не наденешь, – высказала свое мнение Эва. – Декольте до самого пупа. Тебя просквозит до костей.
– Но не могу же я идти в свитере!
– А почему не можешь? Кто увидит, что у тебя под пальто?
– Там будет столько людей, телевидение…
– Поступай как хочешь, Малина, а я надеваю свитер и куртку. По крайней мере, от шампанского не промокну. Где ты встречаешься с этим своим Килгором?
– Под Джекпотом со стороны Славковской, в десять тридцать.
– Нервничаешь?
– Ни капли, ну, может, немножечко… безумно.
– Мы будем наблюдать, – пообещала Эва. – Ничего с тобой не случится.
– В крайнем случае наглотаюсь у вас на глазах стыда, – пробормотала я. – Сейчас я уже жалею, что договорилась с ним.
А может, вообще не пойти? Остаться дома, посмотреть какие-нибудь боевики, выпить шампанского с поздравляющими по телевизору?
– Хуже всего, что я не знаю, что там меня ждет.
– Наверно, ты хотела сказать «кто», – поправила меня Эва.
– Я уж даже не знаю, человек ли это. Вы с Лешеком такого мне наговорили.
– Потому что мы беспокоимся за тебя. Ты последнее время все особняком держишься. Исчезаешь на целые часы.
Я удивилась, что хоть кто-то это заметил. И вдобавок еще беспокоится. Должна сказать, это приятно.
* * *
Сейчас выходим.
– Я начинаю жалеть, что мы не приладили тебе клопа для подслушки, – совершенно серьезно объявил Томек.
– А я начинаю жалеть, что рассказала обо всем вам!
– Малина, не принимай ты все так близко к сердцу, – похлопала меня по плечу Эва.
– Легко сказать. Вы там все будете торчать, как стервятники, дожидаясь потехи.
– Улыбнись, это же Новый год!
Я улыбнулась одними губами.
– Слишком много настороженности в глазах, – оценил Томек. – Попробуй-ка еще раз. Уже лучше. Хотя улыбка какая-то официальная. Добавь чуточку непринужденности. О'кей. Вот такой и оставайся.
* * *
Еще только десять часов, а на Рыночной уже полно народу. Где-то среди них затаился и Кил-гор в черном парике. Но сперва мы должны отыскать Иолу и остальных.
– Вон они стоят, – показала пальцем Эва. – Видите Лешека? А рядом Мигель.
Мы подошли к ним. Они все уже слегка раскраснелись от морозца и согревающего. Иола с белокурыми кудряшками и в умопомрачительно обтягивающих стриксах.
– Привет, Иола!
– Привет! Только теперь я Джол. А почему у Малины такое лицо? – успела спросить Иола и бросилась Эве на шею.
Я тем временем здоровалась с Мигелем. Он выглядел в точности как на фото, только на нем были не стринги, а лазоревая куртка с капюшоном. Сильный загар, в ухе колечко, на волосах литра два геля с блестками. Но главное, Лешеку он подходит.
– Hola, Малина, – приветливо улыбнулся он.
– Hola, Мигель, – этим я исчерпала весь свой запас испанских слов, так что дальше мы перешли на английский. Мы с минутку поболтали, но тут в нашу беседу вклинился Яспер.
– А с бывшим шефом не поздороваешься? – протянул он ко мне большущие, как лопаты, руки. Мы изобразили на миг двуглавого медведя и обменялись несколькими фразами.
Новый год не предрасполагает к долгим разговорам. Протянутая пятерня, рукопожатие, двоекратный чмок (или карп), широкая улыбка – и прошу следующего. Наконец дошла очередь до Иолы.
– Ну и как тебе гепарды? – осведомилась я.
– Ты имеешь в виду Яспера? – догадалась Иола. – Малинка, он по-тря-са-ю-щий! Стоит мне подумать, что я могла выйти за Виктора… Я так тебе благодарна. Только теперь я поняла, что такое настоящая жизнь. Я просто чувствую…
– …дуновение весеннего ветра? – хором произнесли мы с Эвой.
* * *
Десять тридцать. Пора надевать розовый парик.
– Малина, мы рядом! – крикнула Эва, а Томек показал мне, что держит за меня пальцы.
И вот я медленно иду и осматриваюсь вокруг. Черного парика нет нигде. Есть голубые, серебристые, белые. Мимо меня проходят люди в масках и колпаках чародеев. Смеющиеся девушки с приколотыми ангельскими волосами. Вон слева какая-то горилла, рядом русалка Амелия. А Килгора нет. Наверно, раздумал. Зачем я тут стою в этом идиотском парике? Резким движением я сорвала его. Вместе с заколками. А я так намучилась, вкалывая их. Все коту под хвост! Черт бы побрал такой Новый год! Все, я иду домой!
– Малинка! – услышала я голос буквально рядом. Килгор, наконец-то!
– Ты опоздал… – начала я. – Вальдек???
– Поздравляю с Новым годом! – Мы обменялись рукопожатиями. – Я видел тебя с твоими знакомыми. Хотел подойти поздороваться, а ты вдруг вытащила из сумки эту розовую жуть, нацепила на голову и прямым ходом в мою сторону. Вы что, в фанты играете?
– Что? – не сразу сообразила я. – Да, можно сказать и так.
– Малина, а кто вон та телка в зеленом пальто? Ну, вон та, черненькая, у которой такой взгляд, будто она голодная?
– А, та, – поняла наконец я. – Анка. Она рисует персонажей для компьютерных игр. Например, для «Fire, fire, fire!».
– Да ну! – обрадовался Вальдек. – Так это же одна из самых классных игр! Какая анимация! А воины… Ты бы видела их оружие! Малина, а ты не познакомишь меня с ней?
– Пошли. – Я потянула его за руку. Килгор все равно уже не придет.
Мы подошли к нашим. Вальдек скромно держался позади. Дожидался, когда я его представлю.
– Это он? Симпатяга, – шепнула Анка.
– Ты ему тоже нравишься. И это не он, – пояснила я. – Он хочет познакомиться с тобой. Вальдек, иди сюда. Это Анка.
– Вальдемар Цебуля. – Вальдек поклонился, поймал Анкину руку и впился поцелуем в ее перчатку из ангоры.
– Очень приятно.
Анка так затрепетала ресницами, что с них посыпались блестки, и окинула Вальдека голодным взором. Он ответил ей точно таким же. Они смотрели бы друг на друга, наверно, долгие часы. Если бы не мое вмешательство.
– Давай я познакомлю тебя с остальными, – дернула я его за шарф. – Иола, то есть Джол, ее муж Яспер, Лешек и Мигель. – Вальдек тактично никак не стал комментировать. – Эву ты знаешь. А это ее друг Томек.
– Мы знакомы. – Вальдек подал ему руку.
– По тренажерному залу, – объяснил Томек.
– Ну что, двинули к сцене? – предложил Лешек. – Уже начинают играть.
Мы пошли, и тут я заметила вдалеке черный парик афро.
– Эва, он там, – шепнула я, чтобы не слышали остальные. – Килгор.
– Вижу.
– Так мне идти?
– Если не пойдешь, будешь целый год жалеть. Лучше удостоверься.
– Я сейчас вернусь, – сказала я ей. – Не говори остальным.
– В случае чего мы у сцены. Беги, а то опять пропадет.
Я исчезла в толпе, но еще услышала, как Лешек спросил у Эвы:
– А где Малина?
– Пошла по следу Белого Кролика, – отвечала она, а я через миг уже была на углу Шевской.
Я протискивалась между людьми. Но черного парика нигде не было. Может, он снял его? Но как я тогда его узнаю? Нет, вот он! Стоит ко мне спиной. Смотрит по сторонам. Я медленно подошла. Остановилась сразу же за ним и спросила:
– Килгор?
Он повернулся, бросил взгляд на розовый парик, который я держала в руке.
– Малина?
* * *
– Я искал тебя, – шепнул он, а я почувствовала, как в ушах у меня стремительно пульсирует кровь.
Только бы кровоизлияния не случилось! Этого только не хватало, и именно сейчас, когда действительно что-то начинается.
– Я ждала пятнадцать минут, а потом присоединилась к своим.
Он покачал головой.
– Я искал тебя тогда, в августе. Пришел к тебе, но ты сменила адрес. Отворил мне какой-то бугаек с цепочкой.
– Вальдек, новый жилец.
– Он не пожелал дать мне твой адрес.
– Он был зол на меня, и ему хотелось сорвать злость, – объяснила я.
– Потом я пошел в твой институт, но ваша секретарша была какая-то отсутствующая, ничего не соображала.
– Ее можно понять: она переживала смерть доктора Пызяка. – Откуда во мне столько понимания и всепрощения?
– А однажды я встретил тебя на Рыночной площади, – продолжал Эмек, – хотел подойти, но ты была с каким-то белокурым гигантом, похожим на Лундгрена. Ты смеялась и выглядела такой счастливой.
– Это был мой работодатель, а теперь муж подруги. Я была его гидом по городу.
– Наконец я вспомнил, что у меня есть твой e-mail. Я решил написать тебе, но сперва вышел на IRC. Остальное ты знаешь.
* * *
Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один, ноль!!!
Вверх полетели пробки от шампанского, бутылки, шапки, шарфы и даже куртки, а в небе вспыхнули огни фейерверка.
– Всего тебе самого лучшего в Новом году, – шепнул Эмек. – И чтобы мне больше не пришлось тебя искать.
Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу и не обращая внимания на ликующую толпу, взрывающиеся рядом петарды, льющиеся на нас струи шампанского и даже на фейерверк.
1.01. Проснулась я почти в час.
– Наконец-то, – бросила Эва. – Эмек уже пять раз звонил.
– Почему же ты меня не разбудила?
Я медленно выбралась из-под одеяла и села на край кровати.
– Ты думаешь, это так легко?
Я дотронулась до головы. Огромный колтун, состоящий из волос, лака и шампанского. А над ухом одинокая заколка. Затем я бросила взгляд на свои ходули, торчащие из-под коротковатой рубашки. На левой лодыжке синяк. На правой – рана, наверное от осколка.
– Подсчитываешь потери? – осведомилась Эва. – У меня тоже ссадина на колене. Кто-то бросил на землю бутылку, и я поранилась. Но самое поразительное, что кожа рассечена до крови, а колготки целы. Вот они, современные технологии. Ну, чего сидишь как изваяние?
– Странно я себя чувствую. – Я опять дотронулась до головы.
– Похмелье? – подсказала Эва.
– Нет, я только шампанского выпила. Что это может быть?
Грипп? Не похоже – меня не ломает. А может, опухоль в мозгу, как у Пызяка? Но разве тогда я испытывала бы такое спокойствие? Вот именно спокойствие и что-то еще. А, уже знаю – отсутствие пустоты! Нету ее, совсем нету. Она попросту исчезла. Исчезла без следа!
* * *
– И какое ощущение? – спросил Эмек. Мы сидим в кухне, прилипнув друг к другу точь-в-точь как два шарика пластилина. – Приятное?
– Скорей странное, какое бывает, когда запломбируешь зуб. Все время дотрагиваешься языком до того места, где раньше было дупло, пытаясь привыкнуть. И знаешь что?
– Знаю. Тебе немножко не хватает этой пустоты.
2.01. И еще кое-что я ощутила. Впервые после многих столетий – да что я говорю, тысячелетий! – я чувствую себя законченным целым. Чувствую себя самодостаточной. Независимой. Свободной, как бабочка.
– Это может означать только одно, – сделал вывод Лешек после некоторого раздумья. – Что ты наконец-то встретила свою половинку. Самую настоящую половинку банана.
5.01. Что делает честолюбивая аспирантка в начале нового тысячелетия? Пока остальные люди продолжают переваривать праздничный бигос и обсуждают травмы, нанесенные петардами, честолюбивая аспирантка собирает в сумку все читательские билеты и отправляется в поход по библиотекам.
– Здравствуйте. Я хотела бы продлить билет.
– Будьте добры удостоверение личности, старый читательский билет и аспирантский матрикул, – продекламировала сотрудница библиотеки. – Когда вы к нам записались?
– В конце сентября.
– Что-нибудь с того времени изменилось?
Изменилось ли что-нибудь? Мама получила развод и обручилась с Губкой, Ирек слинял в Германию, Иола вышла за Яспера, Эва нашла большую любовь, Лешек нашел большую любовь, Анка нашла большую любовь, я нашла большую любовь. И по-прежнему не чувствую пустоты.
– Вы меня слышите?
Я очнулась.
– Простите?
– Может быть, адрес, место работы, семейное положение…
Я взглянула Эмеку в глаза. Он улыбнулся, как только он один умеет.
– Нет, все по-старому.