Первые часы свободы подействовали на Ник Лова опьяняюще. Он ходил, широко шагая, так как с трудом сдерживал в небольшой силе тяжести силу своих мышц. Трогал и рассматривал множество вещей, таких знакомых и казавшихся ещё недавно ему такими далекими. Он играл автоматами, включая их без нужды и заставляя совершать бесполезные действия с единственной целью — вспомнить, что они существуют. Включал и выключал видеофоны, перебирая и просматривая старые, когда-то ранее виденные фильмы. С удовольствием и помногу ел кушанья, приготовленные кухонным автоматом, последовательно нажимая кнопки программ меню: понедельник, вторник… Диеты: мясная, рыбная, овощная.

Всё работало, ничего не испортилось, не устарело, радуя Ник Лова разумностью и целесообразностью всего того, что должно служить людям.

Лита весело смеялась, глядя, как Ник Лов развлекается, и задавала ему время от времени вопросы о том, не забыл ли он то или это? Лита показывала ему большое и хорошо ей знакомое хозяйство шлюзового пространства и планетолёта. Прежде всего она продемонстрировала дополнительные защитные двери, сваренные предыдущими поколениями шлюзовиков, и действие автоматики, сигнализирующей о всякой попытке нарушить прочность затворов. Против всех возможных мест проникновения в пространство шлюзов стояли автоматические установки, которые включались при любом неконтролируемом проникновении посторонних, поражая их.

— А против люка воздухопровода, по которому прошли сюда мы, такой автомат не стоял?

— спросил Ник Лов.

— Нет, не стоял, — ответила Лита. — Нельзя его ставить у тех мест, которыми сам пользуешься. Иначе рано или поздно в расставленный капкан угодит не враг твой, а ты. Но вот скобы я размагнитила и подняла в шлюзы.

Ник Лов отклонил предложение Литы потратить несколько дней на то, чтобы прослушать в записи Малого Мозга, ММ, как его здесь звали, историю шлюзов.

— Ещё рано. Прослушаю после. — А про себя подумал, что ему пока не нужно отвлекаться на прошлое. Он счастлив видеть Литу, ему доставляет радость смотреть на неё и знать, что к нему снова приходит любовь. И пока она не окрепла, он не хочет возвращаться к старым переживаниям, не хочет воскрешать в памяти прошлое и пока не хочет, даже в записи, слышать голос Вер Ли. Лита и Вер Ли разделены во времени, отделены друг от друга несколькими поколениями. Но он-то ведь всё тот же!

Часть следующего, после их прихода, дня Ник Лов провел в скафандровой. На его вопрос, умеет ли Лита обращаться со скафандром и выходила ли она в космос, Лита ответила:

— В детстве я часто видела, как дед надевал скафандр и учил это делать меня. Но я тогда была мала и нужного мне по размеру скафандра не было. Дед ушёл и не вернулся, когда мне едва исполнилось одиннадцать лет. Поэтому в космос я никогда не выходила.

Лита замолчала. Они впервые затронули вопрос о том, как она прожила долгие десять лет, что было с ней до ухода деда и что после. Сейчас этот вопрос возник сам собой, и Лита рассказала Ник Лову историю своей жизни.

Мать Литы умерла очень рано, когда Лите было шесть лет, и помнит она её плохо. Лита не знала даже, отчего и когда умерла её мать. Не знал этого и её дед, ибо мать ушла внутрь звездолёта и не вернулась. Поэтому мать дала ей лишь начальное образование, всё остальное воспитание Литы проходило под руководством деда, а затем Лита, с помощью ММ, училась самостоятельно. Она лишь помнила, что мать, уходя, обняла её и сказала: «Ты, доченька, будешь первой счастливой женщиной в шлюзах».

Я думаю, Ник Лов, ты не зазнаешься, если я тебе скажу, что она при этом добавила. — Ник Лов серьёзно мотнул головой. — Она сказала: «У тебя есть суженый — спящий красавец. И когда он проснется, ты его встретишь и выйдешь за него замуж». И мама при этом как-то невесело смеялась. Мне даже казалось, хотя я и была ещё мала, что она мне завидует. Ник Лов, участливо улыбнувшись, обнял Литу за плечи и, нежно поцеловав её в шею, ответил, что все именно так и будет.

— Но только, милая Лита, я ещё не до конца проснулся. И потом, не можем же мы играть свадьбу без свидетелей. А их, моих друзей, надо ещё выручить.

Лита рассказала, что отца своего она ни разу не видела и ничего о нём не знает. Ни мать, ни дед никогда не заводили с ней разговоров об этом. Наверное, потому, что она была мала. Когда она выросла, уже без деда, прослушивая записанную ММ историю людей, живших в шлюзах, Лита поняла, что её отец в шлюзах никогда не бывал.

Впоследствии Ник Лов убедился в трагической справедливости её слов. Жители шлюзов продолжали одну-единственную ниточку Вер Ли и Мен Ри. И потому перед каждым новым поколением вставала проблема поиска пары. И найти её можно было лишь внутри звездолёта По-видимому, это была главная причина появления шлюзовиков среди космитов. Иногда пару своим детям искали отцы, вынужденно похищая маленьких детей из воспитательных отрядов. Эти действия были сопряжены с очень большой опасностью. Конечно, это угнетало образованных и гуманных шлюзовиков и питало ненависть к ним космитов. И в тех случаях, когда родители не смогли или не захотели обеспечить пару своему ребёнку, он или она, став взрослыми, должны были заботиться об этом сами.

Поэтому уже двести лет женщины, если судьба выпадала им вырасти в шлюзах без суженого отправлялись в полное опасностей путешествие в периферийную часть звездолёта, к людям. Но долго эти женщины, воспитанные совершенно иначе, в обществе космитов не выдерживали и, если судьба была к ним благосклонна, возвращались назад в шлюзы, рожать или растить своих детей.

Так появилась на свет и Лита и Ник Лову стало ясным, почему мать её так грустно смеялась, называя свою дочь счастливой.

«Да, — думал Ник Лов. — История шлюзов — это, по существу, сплошной подвиг во имя будущего».

Лита провела Ник Лова в одно из помещений планетолёта и показала ему портретную галерею своих предков. Ник Лов вздрогнул, увидев первым в этой галерее лицо Вер Ли. Она была снята, в отличие от того образа, который помнил Ник Лов, в более пожилом возрасте, серьёзной и задумчивой. И рядом с Вер Ли Ник Лов увидел свой портрет. Свой портрет более чем двухсотлетней давности. Он выглядел на нём, в отличие, от Вер Ли, веселым и улыбающимся. Ник Лов даже поморщился.

— Какой-то жизнерадостный кретин, — сказал он Лите, показывая на своё изображение.

— Нет, Ник Лов, — не поддержав шутки, ответила Лита, — это вовсе не так. Когда я повзрослела, то часто приходила сюда и смотрела на твоё лицо. Я смотрела на него даже чаще, чем видеофильмы ваших времён, где ты тоже изображён. Ты вовсе не кажешься мне кретином.

— И Лита ласково опёрлась рукой на плечо Ник Лова.

Рядом с Ник Ловом висел портрет Мен Ри. Он был изображён на нём также улыбающимся. Портрет был сделан ещё до случившейся с Мен Ри трагедии. Далее шли портреты детей Вер Ли и затем длинная вереница их потомков, все снятые примерно в одном возрасте: двадцать три — двадцать шесть лет. Пробежав глазами эту длинную галерею, в которой встречались в различных вариантах лица, иногда напоминавшие Вер Ли, иногда Мен Ри, иногда никого не напоминавшие, Ник Лов взял Литу за руку и повёл её к выходу.

— Нет, Лита, — сказал он ей. — Я ещё не готов к тому, чтобы узнать, как жили и что делали изображённые здесь люди. Я ещё слишком близок к тем первым. И у меня в душе нет места для двухсот с лишним лет. — Ник Лов задумчиво посмотрел на Литу, взяв её руку, и добавил: — Пока я готов лишь к тому, чтобы видеть и узнавать тебя.

Лита, чутьём женщины поняв, что с ним следует согласиться, провела до его волосам и сказала:

— Конечно, Ник Лов. Единственно, что меня огорчает, так это то, что произошёл небольшой сбой в расчёте времени и я тебя не встретила. Это могло дорого нам обойтись!

— Ничего, зато многое я познал на своей шкуре. И я уже не могу забыть, что там крутят ручки проклятых вертушек, не забуду людей, которые ждут меня и верят мне. Нужно выручать друзей.

Лита посмотрела на Ник Лова и строго произнесла:

— Ник Лов, я обязана предупредить тебя о том, что шлюзовики никогда не рисковали силой вторгаться внутрь звездолёта и грозить правителям. Есть страшная ответная угроза…

— Я знаю об этом. Вер Ли сообщила мне прогноз БМ о возможности такой угрозы, — прервал Литу Ник Лов. — Угроза миновала. Именно из этих соображений Большой Мозг в своё время и определил день моего пробуждения.

— Я знаю об этом, но не до конца уверена, что всё это так.

— Это так, и, когда я объясню детали, ты убедишься в этом тоже. Насколько я заметил по парку машин, ни одного вездехода, кроме того, который мы видели в тронном зале, правители за всю историю шлюзов более не получили?

— Не получили, — подтвердила Лита. — Мы выполнили все инструкции Вер Ли, заложенные в память БМ.

— Тот же, который мы видели, вывел сам Ша Вайн. И других запасов расщепляющихся материалов в его руки попасть не могло? — настойчиво продолжал Ник Лов.

— Нет, — подтвердила Лита.

— Прекрасно! Это означает, что угроза, которой пользовались правители два столетия, шантажируя шлюзовиков, больше не существует.

— В общем-то я изучала этот вопрос…

— Но всё же ты почувствуешь больше уверенности, когда другой повторит тебе доказательства, — засмеялся Ник Лов и, опять обняв её, поцеловал в щеку. — Конечно, ещё раз проверю и ещё раз объясню. А пока нам надо продумать план нового похода в жилую часть звездолёта, с тем чтобы освободить друзей.

— Ник Лов! Ты рискнёшь опять пойти туда?

— Не бойся. На этот раз всё пройдет благополучно. Но нужно спешить. Друзьям моим в заключении угрожает опасность расправы.

— Как же ты собираешься избежать повторения своих злоключений? Опять взять за горло Правителя? — насмешливо спросила Лита.

— Нет, уже хватит, — брезгливо ответил Ник Лов, вспомнив прикосновение потного, трясущеюся тела Вайна. — На этот раз и пойду туда в космическом скафандре.

— То-то будет страху у космитов. Шлюзовики всегда воздерживались от возбуждения к себе лишней ненависти.

— Ранее это было обосновано. Да и сейчас это очень меня беспокоит. Дать такую пищу враждебной для нас пропаганде о страшилищах-шлюзовиках! А последствия этого преодолевать придётся нам же, — задумчиво произнёс Ник Лов. — К сожалению, применить постановку индивидуального силового поля нельзя: в закрытом помещении оно разломает стенки.

— Тогда надо постараться, чтобы в скафандре тебя видело как можно меньше народу.

— Естественно. Но те, что увидят, разнесут слухи. Да и власти постараются.

И они оба сосредоточились на плане того, как вывести снизу, из этажа «чёрных», трёх-четырёх человек. Наиболее удобным им показался путь через лифт. Как пояснил Лите Ник Лов, кабина одного лифта сверху запускается, и она сможет поднять её в нужный момент назад. Сигнал будет подан Ник Ловом по радио, ибо налаживать автоматику сейчас некогда. Лучшим временем для похода был признан вечер сегодняшнего дня, когда заключённые возвратятся в общее помещение после работы.

— Как ты думаешь, Лита, — спросил Ник Лов, — почему отец нынешнего Вайна расправился с твоим дедом, зачем твой дед пошёл к ним?

— Дед оставил мне запись, — ответила Лита. — В ней назвал две причины. Первая — он хотел выручить мою мать. Какое-то время после её ухода они общались по радио. Но затем связь прекратилась и мать более не давала никаких сообщений. Дед очень тосковал по ней. Он почему-то решил, что она жива и нуждается в его помощи. — Лита замолчала, как бы отдавая дань памяти безвременно ушедшей матери и погибшему деду.

Затем продолжила: — Была и вторая причина, которую указал мне дед. Он говорил, что попытается убедить правителей дать ему на воспитание подростка или юношу.

Лита смущённо улыбнулась и тронула Ник Лова за рукав.

— Но вовсе не с целью сделать его моим мужем. Нет, нет. Здесь он тоже полностью полагался на тебя и так же, как и мама, говорил мне об этом. Ник Лов был тронут той доверчивой простотой, с которой Лита говорила с ним. Но потом подумал, что вопросы любви в истории шлюзов были подчинены жестокой необходимости продления рода; они никогда не были предметом поэтизации и романтики. И потому Лита, воспитанная в этих условиях, так проста в выражении своих чувств. Что ж поделаешь! Люди, жившие в шлюзах, оказались лишёнными многих радостей и поэзии человеческих взаимоотношений. Весь этот мир оказался многого лишённым.

— Дед сообщил мне в той же записи, — продолжала Лита, — что он очень беспокоится за целостность оболочки. И хотел обучить юношу-добровольца, которого намеревался найти. Самому ему уже трудно было выходить в космос, ведь ему было за семьдесят. — Поймав удивлённый взгляд Ник Лова, Лита добавила: — Ты, Ник Лов, должен знать, что мы, шлюзовики, выраставшие в зоне малой тяжести, не обладали вашим здоровьем и вашим долголетием.

Ник Лов непроизвольно оглядел Литу, как бы прикидывая, в какой степени эти слова относятся и к ней.

— Да, да, — поняла она его взгляд. — Это относится и ко мне. Несмотря на комплекс упражнений, которые мы пунктуально выполняем, очень малая тяжесть в шлюзах не способствует физическому развитию. Ник Лов заставил Литу примерить женский скафандр, которых было в достатке в хранилище звездолёта. Надел скафандр и сам. Они прогулялись по шлюзам проверили автоматику. Всё было в порядке. Потребовалась лишь подзарядка энергетических источников питания скафандров. Ник Лов разъяснил Лите, что пойдёт в «чёрный» этаж в жёстком скафандре, ибо мягкий может быть пробит пулей. А то, что у космитов есть из чего выпускать пули, он уже знает. Затем они прорезали прямой ход в лифтовую камеру, заделанный в давние времена. Работа не заняла много времени. Ник Лов и Лита довольно быстро очутились в шахте, и Ник Лов проинструктировал Литу, как запускать лифт на спуск и подъём. Когда кабина лифта была поднята, Ник Лов спрыгнул на её крышу, с которой космиты всё же убрали трансформатор, и, ничего не объясняя Лите, собрал останки шлюзовика, до сих пор лежащие на крыше, в приготовленный пластмассовый мешок. Затянув мешок шнурком, Ник Лов подошёл к молча наблюдавшей за ним Лите и сказал:

— Он жил лет двадцать — тридцать тому назад. На нём был комбинезон, взятый здесь, в шлюзах. Он ушёл отсюда и не вернулся. Ты не знаешь, кто это был?

Лита секунду помолчала и ответила:

— Знаю. Слишком мало людей было в шлюзах. И слишком долго скорбели о каждом ушедшем, чтобы я об этом не знала. Это мой дядя, старший брат матери.

Оба помолчали минуту, затем Ник Лов прошёл в одну из кладовых, где уложил мешок в небольшая контейнер.

— Потом напишешь на ящике его имя, — сказал он Лите. И она, не отвечая ему, лишь кивнула головой.

Исполнив эту печальную обязанность, Ник Лов прошёл в хранилище и надел скафандр, а Лита наладила приёмопередатчик, выведя антенну в шахту лифта.

— Я готов, — глубоко прозвучал голос Ник Лова через динамик акустической связи. Сетка его находилась на груди скафандра, там же были и акустические «уши». Такие скафандры позволяли слышать звуки на планетах, обладающих атмосферой, и в то же время ограждали космонавта от воздействия самой атмосферы.

— Не слишком ли «тепло» я оделся? Ведь это всё равно что приехать на танке к полуголым дикарям, — весело спросил Ник Лов.

— Нет, Ник Лов, — ответила Лита. — Наоборот, без скафандра тебе было бы слишком «жарко» там, внизу. — И она кивнула в проём шахты. — Может быть, ты забыл сцену из спектакля, в котором участвовал, когда я тебя увидела в первый раз?

— Убедила! — согласно закивал головой Ник Лов внутри шлема. — Я пошёл. Закрывай дверь и держи со мной связь. — Ник Лов кивком указал на кусок проволоки, выходящий через люк железной ка6ины в шахту.

— Вон тот огрызок проволоки сослужит мне службу ещё раз. Он сработает как антенна и заведёт радиоволну внутрь кабины. Пока, Лита!

Последние слова Ник Лов произнёс уже по радио, отключив акустику. Неловко задевая за края люка жёстким скафандром, он спустился в кабину по заранее спущенной туда железной лесенке.

— Поехали! — скомандовал Ник Лов, почувствовав, что стал на пол. Кабина тронулась и быстро пошла вниз по так хорошо знакомому Ник Лову пути. На самом дне, это как раз и был этаж «:чёрных», раздался щелчок, мягко сработал тормоз и кабина остановилась.

«Вот я и прибыл, — произнёс про себя Ник Лов. И, вспомнив, что скафандр изготовлен из прочнейшего металла, отливающего блеском полированной черни, шутя добавил: — И как положено, в чёрной одежде».

— Слышишь, Лита? Я прибыл. И, подчиняясь установлениям, — в чёрной одежде, — обратился он к Лите по радио.

— Слышу хорошо, — ответила она. — Представляю, какой переполох твоя одежда вызовет!

— Сейчас увидим, — ответил Ник Лов и стальным рычагом руки скафандра без труда раздвинул внутренние и внешние двери лифта.

Пожалуй, Ник Лов был не в состоянии передать выражение лиц двух стражников, карауливших выход на лестничную клетку в некотором отдалении от двери лифта, из которой он вышел. Глаза их выкатились из орбит, челюсти отвисли. Один из них, мелко дрожа, опустился на пол и, спрятав лицо в угол между полом и стенкой, пополз в сторону. Второй тонко взвыл, ноги его подкосились, я он просто сел на пол.

— Оставайтесь на посту, — сдерживая улыбку, скомандовал Ник Лов. — И никого сюда не пускать!

Однако ошалевшие от ужаса стражники, как показалось Ник Лову, не восприняли смысла его слов.

— Встать! — уже громко закричал Ник Лов. Команда оказала своё действие. Оба вскочили, глядя на Ник Лова одуревшими от страха глазами.

— Никого сюда не пускать! — повторил Ник Лов. И, тяжело переступая, пошёл по коридору в направлении своей бывшей тюрьмы.

«— Вот я и добился того, к чему стремился. Мощь моя сейчас практически неограниченна. Никто внутри звездолёта не в состоянии причинить мне ни малейшего вреда. И Вайны больше не могут противопоставлять этому угрозу всеобщего уничтожения. Я могу сделать всё! Но что из того, что я могу, будет полезно людям?» — размышлял Ник Лов, двигаясь по коридору.

Ник Лов дошёл, никого не встретив, до выхода в то помещение, где размещались на ночь их группы. И как раз в этот момент дверь отворилась и из неё, пятясь спиной, вышел космит, держа в обеих руках большой бачок, из которого раздавался ужин. Следом за ним уже лицом к Ник Лову, вышел второй, с посудой, из-за его спины показался третий. Шедшие к нему лицом одновременно увидели Ник Лова, глаза их расширились, один из них дико вскрикнул, и с воплями: «Шлюзовик, шлюзовик!» — оба кинулись назад, за дверь. Бачок из-под пищи с грохотом выпал из рук вышедшего в коридор разносчика и откатился к стене. Сам он, вскрикнув, упал на пол и, обхватив голову руками, затих поперёк дороги. Ник Лов постарался быстро сделать последние два шага, но, перешагнув через упавшего и подойдя к двери, услышал лязг запирающегося замка.

«Надо же, — подумал Ник Лов, — не успел! Срезать замок? Воображаю, что там начнётся и что переживут несчастные люди, видя наяву страшную сказку о том, как шлюзовики прогрызают стену, чтобы выпить весь воздух».

Заглушённый стеной вопль сотни голосов подтвердил мысль Ник Лова. Чтобы не свести людей с ума, нужно действовать иначе. Ник Лов прижал грудь скафандра сеткой акустического динамика к двери, дал полную громкость звука и, пренебрегая неприятными для его тела вибрациями, заговорил:

— Космиты! Не пугайтесь! Я обыкновенный человек, который несколько дней назад жил и работал среди вас под номером 443. Потом я бежал. Вспомните!

Ник Лов сделал паузу, чтобы дать людям опомниться.

«Это даже хорошо, что, кроме двоих, никто более в страшном обличье меня не видел. Можно надеяться, что сомнение придёт к ним скорее». И он повторил ещё раз:

— Я обыкновенный человек. Жил среди вас под номером 443. Некоторые из вас меня знают. Сол, Тид! Это я, Ник Лов! Включайтесь в разъяснение, если только это ничем вам не грозит. Ник Лов не рисковал выдать своих друзей напуганной толпе, ибо имена их не были никому известны, а номеров он не называл.

Ник Лов выждал ещё минуту. Посмотрев вниз, он увидел, что с полу, из-под рук, прикрывающих голову, на него смотрят испуганные, но уже с пробуждающимся человеческим любопытством глаза лежащего разносчика, который, несмотря на ужас, испытанный им, всё же начал приходить в себя после разъяснений Ник Лова. Ник Лов решил использовать и его.

— Меня зовут Ник Лов. Рядом со мной находится человек, раздававший вам пищу. Он жив и здоров. Можете посмотреть. — И про себя подумал: «Не буду резать дверь. Нельзя давать подтверждение глупым сказкам». И, уменьшив громкость, обратился к лежащему на полу человеку в чёрном комбинезоне с нашитым на предплечье номером — 407.

— Ну, чего ты лежишь? Видишь, я не собираюсь причинять тебе вреда. Посмотри на моё лицо. То, что на мне, это всего лишь особая одежда. — Ник Лов нагнулся к лежащему, давая ему возможность взглянуть в иллюминатор своего шлема. — Я помню тебя, и ты видел меня, пока я не убежал.

Лежащий на полу приподнялся и уже не так испуганно стал вглядываться в лицо Ник Лову.

— Расскажи мне, что было здесь четыре дня назад, после моего побега?

— Многих допрашивали и наказывали бичом, — запинаясь, ответил тот.

— И что же?

Уже более твёрдо, приподнявшись и сев на пол, космит ответил:

— А ничего. Никто не мог рассказать, как ты убежал. Никто не видел. После этого стражу сменили, и всё.

— Встань, — сказал ему Ник Лов. — Я сейчас отойду, а ты кричи в дверь, что жив, что я отошёл. Проси открыть.

Ник Лов отошёл на десяток шагов и подбодрил 407-го:

— Кричи! Приложи руки рупором к стене и кричи!

— Это я! — Послушав его и уже полностью придя в себя, закричал 407-й. — Шлюзовик не тронул меня. Слышите! Не тронул! Он внутри человек!

Ник Лов усмехнулся такому определению, которое было, в сущности, очень верным. И мысленно попытался представить себе, какая там за стеной происходит борьба. Наверное, Тид и Сол поняли его и агитируют за открытие двери, хотя это и сопряжено с риском. Испуганная толпа может расправиться с ними, если они забудут об осторожности.

Тем не менее через несколько минут раздался лязг запора, дверь приоткрылась, и 407-й крикнул:

— Это я, 407-й. Шлюзовик отошёл. Пустите меня! — После чего дверь приоткрылась больше, 407-й юркнул в образовавшуюся щель, и Ник Лов услышал, как тот громко заговорил. Подождав немного, Ник Лов сделал несколько шагов, широко открыл дверь и встал в проёме.

Масса людей, столпившихся было около 407-го, ахнула и волной, толкая и давя друг друга, откатилась к стене. На опустевшем пространстве Ник Лов увидел Тида, внимательно и напряженно смотревшего на него, радостно-испуганное лицо Сола, за которым прятался 407-й, и… невозмутимо-спокойное лицо Кос Чипа. Кос был одет в чёрный комбинезон, на его предплечье чётко выделялся номер 444.

«Быстро же Леб Вайн свёл с ним счеты», — подумал Ник Лов и, обращаясь ко всем, доброжелательно произнёс:

— Здравствуйте, друзья! Здравствуйте, Тид и Сол! Рад видеть вас невредимыми. — И затем столь же доброжелательно добавил: — Здравствуй, Кос.

И, перешагнув порог, вошёл в комнату. Толпа снова ахнула и ещё сильнее вжалась в стенку, и потому Ник Лов счёл за благо более не двигаться. Смешиваясь с толпой, за спинами чёрных прятались испуганные стражники.

Тид, Сол, Кос. Проходите к двери. 407-й, если хочешь, можешь пойти с ними и со мной.

Ник Лов обвёл глазами толпу в поисках 405-го. Того самого, который видел всю сцену побега, но не выдал Ник Лова и его помощников тем, кто допрашивал заключённых.

— 405-и! Тебя я тоже приглашаю пойти с нами.

Толпа раздвинулась, из неё вышел 405-й и направился к двери. К нему, преодолев нерешительность, присоединился 407-й.

— Друзья! — обратился Ник Лов к остальным, — не могу пока больше никого взять с собой в шлюзы. Но ваше заключение кончилось. Начинается новая жизнь, в которой все станут свободными. Я рекомендую вам ходить на работу, но работать, не более восьми часов.

Ник Лов не счёл возможным призвать к полному и немедленному крушению заведённого порядка, так как не знал состояния энергетики и мог предполагать, что прекращение выработки энергии даже несколькими вертушками подорвёт производство продуктов питания, что властями немедленно будет использовано для враждебной агитации. Надеяться же на быстрое переключение всех энергопотребностей на снабжение из шлюзов он пока не мог. Эта работа требовала времени.

— Но это всё ненадолго, — опять обратился он к остающимся заключённым, которые, кто со вниманием, кто со страхом и недоверием, слушали его — Мы скоро вернёмся, — и Ник Лов показал на уходящих с ним людей, — вернёмся и установим справедливый порядок, при котором каждый будет жить достойно и свободно. До свидания! — И Ник Лов в прощальном жесте поднял металлическую руку своего скафандра.

— Пойдёмте, — обратился он к отобранной группе. — Да ты, Сол, не бойся меня потрогать, — добавил он, заметив боязненное любопытство, с которым Сол протянул и отдёрнул руку в направлении его скафандра. — Это всего лишь одежда, — повторил Ник Лов. — Но зато такая, что её ничем не пробьешь.

И протянул руку Солу, которую тот ощупал и, поковыряв ногтем, сказал:

— Правда. Ничем не возьмёшь. Неужели это ты, Ник Лов? — уже едва скрывая свой восторг, воскликнул Сол.

— Я, я. И ты, и все вы в этом убедитесь через несколько минут, когда я эту одежду сниму. Ник Лов нарочно говорил громко, чтобы его слышали все оставшиеся. И, пропустив в дверь своих спутников, ещё раз помахал рукой, покидая это столь памятное ему помещение.

— Налево, друзья, — сказал Ник Лов.

Они молча прошли по коридору, мимо безмолвствующих стражников. Ник Лов раздвинул двери лифта, впустил туда пятерых своих подопечных спутников, которые гуськом прошли в лифт, и сразу же связался с Литой.

— Операция успешно закончена. Поднимай, Лита. Нас здесь шестеро, и один из нас, представь себе, Кос Чип, с которым обошлись беспощадно.

— Лифт, питаемый от мощных источников энергии звездолёта, без малейшей натуги тронулся и без помехи доставил их на самый верх, где Ник Лов первым вылез через люк по лестнице и предложил всем следовать за ним.

Выбравшись на крышу кабины, они увидели улыбающуюся Литу, машущую им рукой из проёма двери.

Вся группа вошла в шлюзы, и Ник Лов по лицам спутников увидел, какое удивление вызвала у всех громадная сигара планетолёта, висящая над ними вместо потолка. Дав им немного оглядеться, Ник Лов с помощью Литы стал снимать с себя скафандр, чем привлёк всеобщее внимание.

— Я же говорил вам, что это всего лишь одежда, вроде скорлупы, — произнёс Ник Лов, освобождаясь от доспехов. Затем обнялся с Тидом и Солом, крепко пожал руку Косу и, пожимая неумело протянутые ему руки остальных, спросил, есть ли у них имена.

— Меня в детстве звали Дином, — сказал 405-й, — пока я не попал в отряд, где меня уже звали только по номеру.

Что же касается 407-го, то он просто не мог понятъ, чего от него хотят. Имени он никогда не знал, и Ник Лов туг же предложил назвать его Имом, может быть, в память умершего Ред Има, может быть, просто по ассоциации, ибо раздумывать было некогда.

— Ты теперь Им. Запомнил? — повторил Ник Лов, пожимая ему руку.

— Им! С номерами покончено!

Первое, что счёл нужным сделать Ник Лов, это, повести всех в душевую, соединённую переходом со скафандровой. Там космонавты, вернувшиеся с работы на планетах или в космосе, сняв скафандры, смывали с себя пот и усталость. Спутники Ник Лова, включая даже Кос Чипа, прямо-таки опешили от обилия текущей здесь горячей воды. Журчащие фонтанчики, образуя фигурные объёмы переплетающихся струй, подсвеченных разными цветами, создавали феерическое зрелище, смена красок которого благотворно действовала на человека. Даже всегда суровый Кос Чип чуть ли не в первый раз на глазах Ник Лова заулыбался, трогая руками фосфоресцирующие струи и подставляя тело под их упругий массаж. Что же до молодых — Сола, Има и Дина, — то они, как дети, затеяли игру, перебегая с места на место, радостно хохоча и утопая в тёплом струйно-световом мареве.

Пользуясь тем, что на них никто не сморит, Ник Лов сообщил Тиду подробности своего свидания с его женой, похвалив её за помощь, и убедил Тида, что она помнит о нём и ждёт его. О предательстве брата он ему пока ничего не сказал, и настроение Тида ещё более поднялось.

Когда все помывшись, просыхали в струях тёплых потоков воздуха, окутавших всех, по заказу Ник Лова, ароматическим дыханием свежих роз, автомат привёз из хранилища нижнее белье и шесть одинаковых оранжевых комбинезонов, которые Ник Лов предложил надеть. Но это простое для Ник Лова действие — надеть комбинезон, всё равно какого цвета, благо автомат произвёл визуально-габаритную съёмку каждого и все комбинезоны были им тут же склеены по ростам, — оказалось задачей неодолимой трудности для всех остальных. Взглянув на них, Ник Лов опять одёрнул себя, упрекнув в том, что все время отрывается от действительности, забывая о том грузе предрассудков, который лежит на космитах.

Тид взял оранжевый комбинезон, и на лице его отразилось мечтательное выражение, как будто он встретился с чем-то дорогим и далёким. Кос Чип принял комбинезон спокойно, но, посмотрев на то, что такие же предложены и всем остальным, покачал головой и вслух неодобрительно сказал:

— Я с этим не стал бы торопиться.

Сол схватил оранжевый комбинезон и, приплясывая, весьма непосредственно выражал свою радость. Зато Им и Дин наотрез отказались надевать оранжевые комбинезоны и попросили синие. Дин добавил, что если синих нет, то пусть им вернут их чёрные. Ник Лов, решив более не пренебрегать мелочами, касающимися психологии людей, внимательно оглядел группу мужчин, каждый из которых выразил свое отношение к проблеме цветных ярлыков на иерархической лестнице.

И Ник Лов произнёс, обращаясь к присутствующим:

— Несправедливое распределение прав, даваемое цветом одежды, обязательно нужно отменить. Но, пожалуй, Кос прав. Те или иные разумные ступени положения, вероятно, допустимы в обществе, особенно в переходный период. Давайте подумаем и найдём справедливый признак, дающий людям право на одежду, пусть оранжевую. И пусть ношение этой одежды будет сопряжено с данью уважения к носящему её со стороны других.

— Что же ты предложишь? — спросил Тид.

— И пожалуйста, попроще. Я так ничего из твоих слов и не понял. Что-то больно мудрёно, — добавил Им.

— Может быть, сделаем так? Первой нашей заботой в освобождённом мире космитов будет проблема ликвидации неграмотности, проблема первоначального образования космитов.

— И что же? — спросил Кос Чип.

— Так вот, человек, получивший такое образование, получает право носить оранжевую одежду и соответственно, как образованный человек, пользоваться большим уважением.

— Можно попробовать, — задумчиво произнёс Тид.

— Ну и прекрасно, — заключил Ник Лов.

Он отдал команду роботу, и тот, снова умчавшись в хранилище, привёз оттуда несколько синих комбинезонов, которые Сол, Им и Дин, предварительно натянув нижнее бельё, с удовольствием надели. Тид и Ник Лов надели оранжевые комбинезоны. Кос Чип нерешительно перебирал комбинезоны двух цветов, как бы не зная, какой из них взять.

— Я ведь не постигаю смысла божественных знаков, — грустно сказал он Ник Лову.

— Ты постигнешь не только их, но и многое другое в течение двух недель. Я сам займусь с тобою. Смело надевай оранжевый комбинезон, к которому ты привык.

Таким образом, все надели именно те цвета, которые носили и ранее, но теперь этому был придан смысл. Тид возвратил то, что имел, Кос не был унижен, а перед остальными тремя открылась перспектива подняться до оранжевого цвета.

«Интересная штука человеческое самолюбие, — подумал Ник Лов. — Задень его без нужды, и человек, забыв о большом и важном, бросится отстаивать мелкое и несущественное».

После того как люди оделись, Ник Лов пригласил всех к обеду. Лита позаботилась о том, чтобы кухонные автоматы приготовили праздничную еду. Были поданы подогретые супы, хорошо обжаренная биомасса, сформованная и ферментированная в виде жаркого из дичи, заливной осетрины, дымящихся и вкусно пахнувших котлет. Всё было украшено и сдобрено консервированными овощами, которые, несмотря на огромный срок хранения, не потеряли ни вкуса, ни вида. Правда, Ник Лов не поручился бы за содержание в них витаминов, но этот недостаток компенсировался искусственной их добавкой во все блюда. Что же касается двух бутылок натурального виноградного вина, то оно было самое настоящее, земное, выдержанное. Сохранившее и улучшившее за века хранения вкус и приобретшее классический аромат старинных марочных вин.

Разливая на правах хозяина вино, Ник Лов, по древнему обычаю, провозгласил тост, короткий, но значительный: «За успех предприятия!» За успех того большого дела по освобождению всех космитов, которое они начали.

Ник Лов уже не помнил, когда он последний раз пил вино. Это было принято у людей его круга только по самым большим праздникам. Пили немного, в значительной степени отдавая дань тысячелетним традициям, нежели подчиняясь стремлению ощутить хмельное состояние. Наоборот, свежая голова и ясность мышления были самой большой ценностью, которую хранили и сберегали люди в том мире, в котором жил Ник Лов. Обед вызвал восхищение. Даже Тид и Кос, бывшие приближенные Правителя, не могли вспомнить такой трапезы. В запасах звездолёта содержалось неизмеримо больше продуктов, но, конечно, они были за века истреблены. И хоть биомасса, составлявшая основу всего того, что стояло на столе, была та же, и ее, по крайней мере для правящих, внутри звездолёта имелось в достатке, всё же культура приготовления пищи была утеряна. Что же касается вин, то Тид, смакуя содержимое своего стакана, сказал:

— Вот уже около ста лет прошло с того времени, как из запасов нашей земли была взята и выпита последняя бутылка вина. О нём и его вкусе сохранились только предания.

— Да, — присоединился к разговору уже захмелевший от выпитого Сол, — это явно вкуснее урзы, которую мы покупали внизу по сто вачей за стакан.

Пока гости ели и пили, Ник Лов не заводил серьёзных разговоров. Слишком сильно гости были поражены всем тем, что увидели в шлюзах, слишком много нового и непривычного обрушилось на них.

И когда обед, а скорее ужин, был закончен. Ник Лов предложил всем отдохнуть, отложив все дела на завтра.

— А дел завтра у нас очень много, — подчеркнул Ник Лов.

От предложения пойти спать никто не отказался. Ник Лов повёл всех внутрь планетолёта и разместил по отдельным удобным каютам, с явным намерением показать им условия скромного, но разумного комфорта. Сам он, обняв и поцеловав Литу, шутливо сказал ей: — Я напился пьяным и очень боюсь, что сейчас начну горланить песни. Поэтому проспать семь-восемь часов мне будет полезно. Сделай милость, дай автомату задание разбудить меня через семь, а всех остальных через восемь часов. И сама отправляйся спать.

И колония планетолёта, так заметно увеличившаяся в этот день, погрузилась в сон с тем, чтобы набраться сил для новых дел.