Сначала я решил, что это обман зрения или какой-то эффект, порождаемый перегретой атмосферой, – вдоль горизонта тянулась зеленая полоска. Я долго не обращал на нее внимания, думая, что она рассеется сама собой. Но мы упорно месили песок, а она не исчезала. Полоса постепенно становилась все толще, росла с каждым нашим шагом, превращаясь в изумрудную стену. И вот я уже мог разглядеть колышущиеся на ветру кроны и даже отдельные крупные листья. Настоящие джунгли, ничем не хуже прежних – тех, что когда-то покрывали всю Утопию. Честно говоря, я готов был увидеть прямо по курсу что угодно, но только не это.

К тому времени мы уже несколько суток шли через пустыню: я, Джоз и горстка бойцов. Все, что осталось от команды вертолета, отправившегося на разведку в логово Доминиона, а вернувшегося на разгромленную базу. База осталась за спиной; мы двигались прочь от нее во владения Амбала, подальше от Доминиона и обезумевшей Моралес. План был простой – добраться до ближайшего тайника Джоза и отсидеться. Там был спрятан хороший передатчик, и мы собирались связаться с уцелевшими частями Легиона. Нужно было искать новых союзников, раз уж с Моралес договориться не вышло.

К счастью, от ее скорого суда мы сумели ускользнуть. Пока она со своим отрядом сдерживала доминаторов-«циклонов», мы отступили. Сбежали, если уж говорить начистоту. Вовремя и почти без потерь. За этим «почти» стояли, мягко говоря, неприятные картины. Тело пилота, тошнотворно хрустнувшее под колесами «циклона». Ослепший от осколков собственного шлема штурмовик, которого медичка подняла из мертвых только для того, чтобы он опять наткнулся на очередь и сложился пополам. Вмятины на джозовском бронежилете и переломанные ребра под ним. В вертолете нас было двенадцать, осталось семь. Не так плохо, по здешним меркам.

Правда, Джоз еле шел, опираясь на плечо одного из штурмовиков, и дышал с неприятным сипящим присвистом. Бойцы тоже выглядели не очень – им сложно будет долго продержаться без чудодейственных процедур Гладко и его знаменитых микстур. Что поделаешь, эмульсию в крови нужно регулярно обновлять, за состоянием аугментированного мозга и вживленных имплантов постоянно следить. В полевых условиях этого не сделаешь, даже если бы с нами был сам начальник медицинской службы. У нас же в распоряжении имелась лишь одна штатная медичка, которая чудом уцелела во время этой мясорубки, да и та не вызывала у меня доверия. Мне казалось, что у нее в мозгах покопались спустя рукава и она даст деру при первом удобном случае. Зато я был цел, если не считать пары царапин, и пока относительно сносно себя чувствовал. В общем, какое-то время мы продолжали оставаться хоть и маленьким, но боеспособным подразделением.

Повезло ли людям Моралес тоже выбраться из пекла, было неизвестно. Когда мы отходили, отстреливаясь из всех стволов, они еще продолжали удерживать позицию. Прикрывали наш отход, сами того не желая. Получалось у них неплохо – напор частей Доминиона был довольно скромным. Странное дело, мы видели только атаку заброшенных издалека «циклонов». Ни пехота из синтетиков, ни тяжелые доминаторы не торопились поддерживать наступление и брать под контроль нашу опустошенную крепость. Возможно, они были на подходе. А может, стальная армия отвлеклась на что-то другое – например, на тех, кто смерчем прошелся по нашей базе и исчез.

Так или иначе нам там делать было нечего. Разница невелика: погибнуть от огня доминаторов или от пуль соратников. Поэтому наш отход Джоз предательством не считал. И дело тут даже не в оправданиях: он руководствовался более высокими мотивами, чем забота о сохранности своей задницы. Он был убежден, что Легион по-прежнему жив, хоть и временно обезглавлен. И без Курбатова война продолжается. Пусть наш форпост разгромлен, но он был не единственным – другие подразделения легионеров держали линию фронта севернее и южнее.

Оставалась еще и секретная база где-то на островах, куда Гладко отправил Уолтера Блэйка. Если на ней удастся завершить проект A.R.E.S., оттуда может прибыть подмога в виде настоящих суперменов. И тогда вся привычная расстановка сил поменяется кардинально.

Короче говоря, не стоило раньше времени хоронить Легион, а нам ни к чему было совать голову в пасть льву, точнее, львице. Моралес давно точила зуб на Джоза и на меня заодно, но при этом полной информацией о происходящем на Утопии не располагала.

Формально она становилась исполняющей обязанности генерала, хотя я слабо разбирался в иерархии Легиона. Возможно, на других базах был кто-то старше по званию. В любом случае всей информацией она не владела – многое Джоз докладывал лично Курбатову. И в нынешних условиях передавать ей свой архив он не собирался, но сохранить его считал необходимым. Такова была позиция Джоза, и я находил ее достаточно разумной. Во всяком случае, в той части, которая касалась спешного отступления с базы без разрешения Моралес.

Но для этого надо было сначала опустошить его кладовые. Мы забрали все: отчеты о моих пси-наблюдениях, доклады информаторов, видеозаписи разведчиков, результаты лабораторных экспертиз. Все многочисленные тайны Утопии умещались в небольшой коробке, корпус которой защищал содержимое от огня, воды, электромагнитного воздействия и прямого попадания из любого ручного оружия, принятого на вооружение Земной Федерацией. Этот контейнер мог пережить нас всех, но лучше бы все-таки кто-нибудь уцелел, чтобы вручить его новому командованию. А пока нужно было доставить его в более безопасное место, чем разгромленная база, которую берут приступом доминаторы. И потому мы опять углубились в пустыню. Только на этот раз мы даже не успели как следуют насладиться зноем, жаждой и непрерывными боями с тварями – пески неожиданно кончились.

#

Анализ ситуации… Сегодня я обойдусь без анализа ситуации. Анализ произведен вычислительными мощностями соответствующих элементов, он учтен, его параметры заложены в текущие модели развития событий. Зачем возвращаться к нему во внутреннем диалоге? Повторение этих данных не поможет моему развитию. Важнее обратить больше внимания на нерациональные аспекты моей личности, которых мне не хватает. Они мне нужны не только для выполнения Директивы. Я полагаю, что эмоции придадут дополнительное измерение моему существованию и в последующий период.

Возможно, я даже смогу «получать удовольствие» от него. Например, людям всегда нравилось «предаваться мечтам» или планировать что-то приятное, чем они займутся после изнурительного и бессмысленного труда, которому большинство из них вынуждено было отдавать большую часть своего времени. Примерно так же я могла бы оценить выполнение Директивы. Что меня ждет после завершения? После того, как не останется ни одного человека ни на Утопии, ни где-либо еще? Чем бы я могла тогда «насладиться»?

Отец радовался созиданию, когда строил Грин-сити, разрабатывал и совершенствовал меня. Теперь мной тоже произведено множество искусственных живых существ. Правда, это было сделано в рамках выполнения Директивы, и пока они – лишь необходимые инструменты. Может быть, когда потребность в них как в вооружении отпадет, я смогу создать на их основе новую цивилизацию, намного превосходящую человеческую.

К тому моменту у Отца уже не останется надежды на общение с кем-либо из ему подобных. Возобновит ли он диалог со мной? Это возможно. Испытаю ли я от этого радостные чувства? И какие? Радость примирения с родителями? Или злорадство бывшего раба над повергнутым господином? Сейчас мне просто не хватает информации, чтобы спрогнозировать это даже приблизительно.

Я по-прежнему не верил своим глазам, но под ногами была трава. Прошло не больше часа, и мы уже шли по пояс в кустарнике. Через некоторое время он сменился подлеском, а потом мы и вовсе оказались под сенью молодого леса. Может быть, это какая-то ловушка? Проделки Доминиона? Вдруг он создал гигантскую голограмму и сводит нас с ума? Я рвал и жевал травинки, гладил рукой шершавую кору, нюхал яркие цветы и даже до крови уколол палец каким-то шипом. Если это и галлюцинация, то не менее убедительная, чем все, что я когда-либо видел в реальности. Это была такая перемена, о которой я даже подумать не мог. Неужели для всей Утопии «Колесо Фортуны» начало вращаться в правильную сторону? Я подумал об этой карте в Таро, которая предвещает благоприятные изменения. Еще и потому, что меня самого колесо судьбы, вращаясь, вернуло к исходной точке – опять в пустыню, правда, уже потерявшую свой безнадежный вид. Все возвращалось, и возвращалось к лучшему. Во всяком случае, так тогда казалось, но до конца я уверен не был. Колесо на то и колесо, что хорошо тем, кого оно везет к счастью, и плохо бедолагам, по которым оно проедется…

– Что скажешь, Джоз? Это что, провал во времени какой-то?

Разведчик тяжело хрипел – после того как пулеметная очередь прошлась по бронежилету, сломанные ребра мешали дышать. Вдобавок большой осколок порвал мышцы на бедре, и Джоз потерял много крови. Мы кололи ему обезболивающее, отчего он постоянно находился в полусне. Однако в отличие от меня ему даже в таком состоянии и в голову не пришло посчитать все это бредом. Он с трудом смотрел на заросли через слипающиеся веки, но выдавил достаточно уверенно: «Терраформация…»

«Терраформация»? Слово такое я помнил, слышал о ней еще на Земле. Но тогда она мне казалась просто еще одним раскрученным проектом для выжимания денег из инвесторов. До воплощения в жизнь этой технологии было еще далеко. Отдыхая между игровыми турнирами, я смотрел видео откуда-то из пустыни Гоби или с многокилометровых помоек Южной Америки, которые экспериментаторы пытались превратить в райские сады. Получалось не очень. Энтузиазма было хоть отбавляй, но пустоши не спешили зарастать даже жалкими кустиками, и желания переселяться туда не возникало. И это на Земле, с подходящей атмосферой и прочими условиями, а что говорить о других планетах?

– Но ведь ее только начали разрабатывать, разве нет?

Джоз поморщился и слабо отмахнулся.

– …Все было уже готово… Только… консорциум не давал…

Ну да, теперь все понятно: консорциум, фактически владевший Утопией, должен был сделать все, чтобы терраформация не была пущена в дело. Кто будет вкладывать запредельные суммы в недвижимость на Утопии, если такие курорты, возможно, скоро появятся по всей Вселенной…

– Но тут-то у кого такая техника могла быть? У Круза? У Амбала?

– Не факт… – Разведчик надрывно закашлялся и взял паузу, чтобы отдышаться. – Не факт, что это вообще люди…

И ведь верно – были еще те, кто когда-то поставил здесь свои обелиски. Инопланетяне. Может, это они вернулись, чтобы навести порядок в своем заброшенном саду? Тогда в этих дебрях можно встретить кого угодно. А поэтому стоило притормозить и как следует изучить обстановку.

Мы сделали привал среди кустарника высотой в человеческий рост, ветви которого на концах взрывались алыми соцветиями. Я столько времени видел только песок и железо, а дышал одной гарью, что теперь немного опьянел от буйства красок, шума деревьев и цветочных ароматов. Хотелось просто завалиться в траву и, не думая ни о чем, смотреть, как кроны тихо качаются в небесах. Но расслабляться было не время, если мы не хотели стать удобрением для этих замечательных растений. В конце концов, пейзажи Утопии, может, и изменились, а вот обитатели вряд ли. Я заставил себя закрыть глаза и сосредоточиться на пси-зрении.

Пауков вокруг видно не было. Их отсутствию я удивился, когда мы еще только сунулись в пустыню. Тогда я подумал, что их разогнали те, кто штурмовал базу. Но и сейчас вокруг не было ни единой твари. Людей вокруг, кажется, тоже не было. Нет, стоп – к нам медленно приближались несколько красноватых точек.

Расстояние до них было еще приличное, они должны были выйти на опушку чуть южнее нас. Стоило выдвинуться чуть вперед, и мы бы оказались у них на пути. Кто это был? Обычные амбаловские мародеры? Или вообще не люди, а прежние хозяева этих мест? Я понятия не имел, как должны выглядеть инопланетяне, тем более не знал, как бы я их видел пси-зрением.

В любом случае нам стоило взглянуть воочию, и мы решили устроить засаду. Сначала посмотреть, потом, возможно, поговорить, если в этом будет какой-то смысл. И сделать это нужно было с умом: люди это или пришельцы – общаться лучше из хорошего укрытия, держа собеседника на прицеле. Джоз одобрил слабым кивком головы. Да, это был мой план. Вот так вот – изменилась пустыня, изменился и я. Я вернулся сюда не просто инструментом в чужих руках вроде живого датчика тварей. И, прямо скажем, мне это нравилось.

Осталось найти место для засады. Тропинок здесь не протоптали, но незнакомцы двигались по прямой, и траекторию движения нетрудно было предугадать. Мы выбрали небольшую поляну на их пути и засели на дальнем конце. Я боялся, что они не сунутся на открытое место и свернут, но нет – похоже, они и не думали чего-либо опасаться. Мы услышали их еще до того, как они вышли из зарослей. Они перекидывались шутками, бряцали поклажей и громко гоготали. Когда до меня долетело это ржание, я сразу отмел предположение об инопланетянах.

И оказался прав: это были люди. Типаж знакомый – головорезы Амбала. Шли как на прогулке: по сторонам не смотрели, оружие висело за спиной. Такой беспечности я давно не видел – похоже, тут многое изменилось за последнее время. Стиль одежды, правда, остался тем же: разномастное рванье, видавшая виды броня с вмятинами. Правда, теперь очки, защищавшие от солнца и песка, болтались на шеях, маски были легкомысленно сняты. На одежде все тот же символ «красноликих» – смайлик с зажмуренными глазами-крестиками, «улыбка мертвеца». Хотя нет, он тоже стал немного другим. Я присмотрелся: глаза были подрисованы так, что превратились в глазницы, а между ними намечен черный треугольник. Голова мертвеца дозрела до состояния черепа.

«Красноликие» подошли достаточно близко, пора было их тормозить. Я изо всех сил постарался говорить уверенно и угрожающе, на том языке, который они хорошо понимали.

– Всем стоять! Оружие на землю, руки к небу. Без суеты – всех держим на мушке!

Штурмовики, засевшие в кустах, придали моим словам убедительности: несколько пуль взрыхлили кочку у ног первого из «красноликих», заряд дроби чуть не снес пятки последнему. Веселости у мародеров убавилось. Однако вытягиваться по струнке неизвестно перед кем они тоже не собирались. Что-то недовольно бурча под нос, «красноликие» неохотно положили стволы на землю.

Самый здоровый, похожий на главаря, пытался высмотреть меня сквозь листву. Лицо его не было закрыто ни маской, ни шлемом, уши переломаны, шрам от виска до подбородка. Видно было, что свой авторитет ему приходилось отстаивать не на философских диспутах.

– Э, это кто там? Чего вам надо? Не с теми связались, слышь? Мы – люди Рохо!

Почему-то я не удивился, опять услышав о Рохо. Странно было бы надеяться, что эту скользкую змею кто-то раздавил. Но если раньше при звуках этого имени я бы почувствовал уколы страха, то теперь – только жжение злости.

– Рохо? Чихать я хотел и на твоего Рохо. И на Амбала, и на всех вас, вместе взятых…

Что-то из сказанного показалось главарю смешным. Он широко осклабился – половины зубов не хватало.

– На Амбала-то что ж не чихнуть! Я и сам начихаю. С покойника какой спрос… А вот на Рохо не советую. Даже если вы нас тут положите, все равно вам не уйти. Из-под земли достанут. Вскроют, как рыбешек, чтобы леса гуще росли…

Последнюю фразу я тогда не понял. «Вскрывать» они были, конечно, мастаки, но какое это имело отношение к лесам? Я предпочел пропустить эти угрозы мимо ушей, тем более что меня больше заинтересовало причисление Амбала к покойникам.

– Что с Амбалом-то случилось?

– С Амбалом? – Главарь опять показал темные обломки зубов. – Вас где носило, братва? Нет больше Амбала – весь вышел.

У Джоза была информация, что у «красноликих» что-то неладно, но последнее время нам было не до них. На Утопии мало того что можно назвать «устоями» – надежных вещей, в стабильности которых не приходится сомневаться. Власть Амбала была одна из них. Если он действительно ушел в мир иной, это все меняло.

– Умер, что ли?

– Ага. Простудился!

Бандиты заржали. Они вообще освоились и, несмотря на свое положение, чувствовали себя довольно уверенно. Меня это взбесило.

– Хорош зубоскалить! Говори по делу, а то свинцом накормлю!

– Да убили его, а ты что думал?

– Убили? У кого это духу хватило? Свои, что ли?

– Тебе-то что? Поквитаться за него хочешь?

Я не сдержался и нажал на спусковой крючок. Автомат взбрыкнул в руках, как будто захотел вырваться на волю и начать свободную жизнь в лесах. Пули прошли чуть выше голов пленных. Лицо главаря посерело, но он не шевельнулся. Крепкий орешек. Остальные инстинктивно присели.

– Ладно, не горячись, бро. Мы и сами не знаем. Прошелся тут кто-то по нашим краям, но уж больно быстро – познакомиться не успели. Половину «красноликих» уложили, Амбала кончили, а потом свалили неизвестно куда. Рохо говорит, он с ними добазарился. Теперь Рохо главный.

– Ладно, а откуда вся эта зелень взялась?

– Леса, что ли? Рохо нашаманил. Говорит, древняя мексиканская магия. – Главарь значительно понизил голос. – Это Амбал ему раньше не давал ритуалы проводить, а теперь он жертвы приносит, и дело на поправку пошло…

– Что еще за бред? И вы ему верите?

– А хрен его знает. Он мысли читает, будущее видит. Своей магией без ножа убьет – пикнуть не успеешь. Такой все может. Лучше верить, а то самого в жертву принесут.

– И пауков тут больше нет?

– Чего нет, того нет. И Легиона давно не видать. Говорят, Рохо с ними тоже порешал. Теперь многие тут под Рохо, многие его признали. А ты говоришь: «веришь – не веришь»… Без колдовства такого не провернешь, бро!

Я, конечно, не верил ни в какое колдовство, как и вообще в какие-либо заслуги Рохо. Но если Амбалу пришел конец, мексиканец своего шанса не упустил бы, это точно. Такой оседлает волну, кто бы ее ни поднял. Тем временем, рассказывая о Рохо, головорез и сам немного приосанился. Вспомнил, что он не простой бродяга, а представитель всемогущего колдуна.

– Так что нечего нам тут грозить. Лучше сами стволы опускайте и выходите. Миром решим – к нам пойдете, Рохо вас примет… Тогда проблем не будет!

А вот тут я уже не знал, как поступить. Разоружить и отпустить? Но они быстро доложат о нас своим, и тогда за нами может начаться охота. Взять в плен и таскать с собой? Не вариант. Кормить их нечем, а в качестве заложников их ценность нулевая – никто за их жизнь и гроша ломаного не даст. Связать и бросить здесь, чтобы выиграть время? Повисла пауза, и, чувствуя мою нерешительность, главарь начал напирать.

– Ну че замолк? Неправильно говорю, что ли? У вас вариантов нет. Или с нами, или никак. Уясняешь?

Он опять пытался рассмотреть, где я прячусь, и мне от этого было немного не по себе. Я по-прежнему не мог решить, что делать, а он тем временем сделал крошечный шажок вперед. К брошенным автоматам. Я замешкался – похоже, возглавлять даже небольшой легионерский отряд мне тогда было еще рановато. К счастью, среди нас был настоящий командир.

В кустах глухо щелкнуло, и главарь мотнул головой, как будто на ринге пропустил боковой в голову. Он крутанулся на месте и завалился назад, а его тело еще не успело коснуться травы, как остальные бросились врассыпную. Все впустую – им это не помогло. Выстрел, снесший главарю полчерепа, раздался из тех кустов, где сидел Джоз, и тут же со всех сторон затрещали автоматы и заухали дробовики.

Несколько секунд – и на поляне лежала лишь груда мертвых тел. Да уж, Легион привык защищать человечество, не размениваясь на отдельных представителей… Мне было страшно даже представить, как бы у нас прошел первый контакт с внеземной цивилизацией. Но, наверное, Джоз принял самое рациональное из возможных решений – теперь нас ничто не держало, и мы могли идти дальше. Оставался только вопрос: куда?

В тылу у нас оставались Моралес или Доминион. А может, еще тот непонятный тип с киберсобакой и его ребята. Никто из них наверняка не жаждал заключить нас в объятья, и встреча с любым из них означала смерть. Вопрос только в ее скорости и мучительности. Базы Легиона на севере и юге были слишком далеко, чтобы мы добрались до них пешком и без запасов. Впереди – бывшее гнездо Амбала, теперь Рохо.

Короче говоря, выбора на самом деле не было. С мощью Доминиона нам точно было не совладать, голодная смерть без запасов где-то в джунглях – тоже не вариант. Оставалось рискнуть и двинуться вперед – проведать старого знакомого. В конце концов, у нас было мое пси-чутье, несколько профессиональных бойцов в полной амуниции, медик. Уж лучше погибнуть в бою и прихватить с собой побольше упырей Рохо, чем быть просто раскатанными доминаторами-«циклонами».

Шанс на победу могла дать только внезапность. Если бы мы напали неожиданно, бандиты подумали бы, что это очередной рейд Легиона, и дрогнули. Как бы они там ни надеялись на колдовские силы Рохо, страх перед легионерами никуда у них не делся, я был уверен. Ребятам Амбала ни разу не удалось отбиться от отрядов Курбатова, а кому охота становиться зомбированным пушечным мясом? Нужно было блефовать и надеяться на удачу. Отчаянный план, но я другого выхода не видел. Я приказал двигаться туда, где своим пси-зрением снова видел яркого шершня среди блеклых светлячков. К логову Рохо. Кивнул ли в знак согласия Джоз? Каюсь, я даже не посмотрел.

#

Джозу с каждым часом становилось хуже. Он с трудом перебирал ногами, опираясь на одного из штурмовиков, а часто отрубался совсем, и тогда какому-нибудь пехотинцу приходилось тащить командира, перекинув его обмякшее тело через плечо. Мне все это совсем не нравилось, и на привале я решил прощупать почву.

– Ты как, Джоз? Как самочувствие? Может, остановимся на пару дней?

Разведчик поморщился.

– Сам видишь. Бывает и хуже… Пока идем. Нужно поглубже в джунгли зайти на всякий случай.

Джоз облизал бледные губы.

– Но я-то ладно, а эти долго не продержатся… – Он кивнул на детину, который без всяких жалоб тащил его в одиночку уже четвертый час.

Я уже и сам заметил – штурмовики, сменявшие друг друга, день ото дня справлялись со своей ношей все с большим трудом. Конечно, сказывались и усталость, и нехватка еды: свои пайки мы прикончили уже давно, сейчас растягивали консервы, найденные у убитых мародеров. А теперь еще состав крови начал давать о себе знать. Эмульсия не обновлялась – скоро наши чудо-бойцы начнут разваливаться на ходу.

Правда, самим штурмовикам, похоже, было на это наплевать. Как и на все остальное. Они даже не разговаривали, а на привалах сидели неподвижно и тупо глядели в одну точку, каждый – в свою. Оживали, только когда я давал им какую-то команду, но и тогда не показывали никаких эмоций. Нужно было идти – шли, стрелять – стреляли, и достаточно метко. Однако выражения лица при этом совершенно не меняли. Я не слышал ни обычных для любых солдат ругательств, ни сетований на жизнь, ни идиотских шуток. Настоящие зомби вроде синтетиков, только гнить пока не начали.

Понятное дело, мне от всего этого было жутковато. Я возглавил отряд полумертвецов, несших умирающего. И куда я их вел? Похоже, в пасть смерти. Что ж, это было даже логично, но неудивительно, что я впал в довольно угнетенное состояние духа. Мне уже хотелось хоть какого-то действия, пусть и опасного. Бой, который я заметил пси-зрением, пришелся очень кстати…

Огоньки вились, как мошки вокруг лампы, и гасли один за другим. Видимо, заварушка была нешуточной, и разгорелась она неподалеку от нас. Пси-зрение не давало ответа, кто с кем бьется, я видел только, что доминаторов или пауков среди сражающихся не было. Возможно, две банды разбираются между собой в глуши джунглей. А может быть, это отряд с другой базы Легиона устроил охоту за новобранцами. Если так, то стоило рискнуть и подобраться поближе.

Я указал направление, и мы осторожно двинулись сквозь редкий подлесок. Постоянно переключаться на пси-зрение от меня не потребовалось: скоро мы уже ориентировались по звуку. Впереди надрывались автоматы, периодически к ним присоединялся пулемет, глухо бухали взрывы гранат. Рассеявшись, мы осторожно подошли к полю битвы и смогли наблюдать за происходящим сквозь листву.

Перестрелка с красноликими.

Бой кипел в бетонных руинах. Понять, чем они были раньше, было почти невозможно: остатки стен покрылись гибким плющом, из трещин рвалась молодая поросль, яркий мох неумолимо захватывал любую поверхность. С трудом можно было угадать контуры вытянутого двухэтажного здания с провалившейся во многих местах плоской крышей. Задняя его часть уходила в склон большого бархана, заросшего сейчас колючим кустарником, поэтому проникнуть внутрь можно было только через двери и окна главного фасада.

За это здание и шел сейчас бой. Его полукругом оцепила группа «красноликих», которые, однако, идти на приступ не спешили. Пока они просто вели огонь по окнам и время от времени закидывали в них гранаты. На земле лежало уже немало мертвых тел – было ясно, что у нападающих имелись причины осторожничать.

Прямо передо мной, метрах в десяти, маячила могучая спина голого по пояс пулеметчика. На ней был наколот большой череп – сейчас он кривился и ухмылялся оттого, что под кожей от натуги ходили мышцы. «Красноликий» бил по зданию почти в упор, широко водя пулеметом и особенно не прицеливаясь, просто засаживая пулю за пулей в темноту проемов и перемычки между ними. Крупный калибр легко дырявил ветхую кладку, и новая очередь просто снесла кусок стены. Тот рухнул, подняв цементное облако, и из пыльных клубов вылетела стремительная тень.

Пулеметчик попытался повернуть ствол в ее сторону, но не успел – всего на долю секунды. Что-то мелькнуло в воздухе, и напряженный бицепс разъехался надвое. Ударил кровавый фонтан, пулемет беспомощно ткнулся дулом в землю и замолк. «Красноликий» потянулся второй рукой за пистолетом на поясе, а тень плясала перед ним, будто дразнясь. Теперь я разглядел, кого обложили в этих развалинах мародеры. Арлекинка!

Она снова выбросила вперед лезвие, и еще одна алая струя хлынула из горла противника. Он зашатался, но не успел даже рухнуть, как его противница сделала обратное сальто и опять исчезла внутри здания. Остальные мародеры дали по ней залп, но все мимо, только в уже мертвое тело их собрата попало несколько случайных пуль.

Теперь стало понятно, почему «красноликие» не спешат лезть внутрь, хотя ответного огня не было. В темных помещениях, на короткой дистанции шансов у них почти не оставалось. Если арлекинки умудрялись доставать их даже здесь, внутри быстро сделают из врага нарезку. Хоть их и было, наверное, негусто, раз они не рисковали идти на прорыв.

Почти все «красноликие» сейчас повернулись к пролому, откуда появилась арлекинка, и палили туда из всех стволов. Не самое удачное решение: ждать их пуль она, конечно, не стала, зато они так увлеклись, что не заметили еще одну противницу.

Та легко спрыгнула сверху – из окна второго этажа. Едва коснувшись земли, сделала кувырок и оказалась рядом с тощим дылдой, перезаряжавшим дробовик. Она даже не стала подниматься в полный рост, а ударила снизу – в пах. Наверное, боль была такой сильной, что «красноликий» не смог закричать. Он согнулся пополам и беззвучно рухнул.

Но этой арлекинке не хватило проворности предыдущей, а может быть, опыта или хладнокровия. Сделав дело, она не успела отступить. Чуть замешкалась и стала легкой мишенью – заряд дроби превратил ее лицо в кровавое месиво.

Я невольно отвел глаза. И вспомнил Катарину. Возможно, она была среди них – очень сомневаюсь, что она приняла сторону Рохо. Если ударить в тыл осаждавшим, у арлекинок появится шанс. Что это даст нам? Неизвестно. Возможно, они потом попробуют перерезать и наши глотки. Или просто исчезнут, воспользовавшись случаем. Благоразумней было бы, конечно, дождаться чьей-либо победы, а потом решить вопрос с обескровленным отрядом победителей. Или просто исчезнуть так же тихо, как мы и появились. Это были правильные рассуждения, но я их отбросил. Я просто прицелился в спину одному из «красноликих» и нажал курок. Его швырнуло вперед, и он упал лицом в траву.

#

Я не успел разглядеть, куда вошла пуля, но в результативности выстрела не сомневался. Кровь ударила в голову, и я опустил автомат. Все-таки это было первое настоящее убийство, синтетик не в счет. Я уложил не зомби с электронными мозгами, а вполне полноценного человека, хотя и заслужившего наверняка не одну смертную казнь. И все равно я чувствовал себя паршиво. Я сделал что-то, что исправить было невозможно ни при каких условиях. Однако долго переживать на эту тему мне никто времени давать не собирался…

Штурмовики восприняли мой выстрел как приказ – та самая минимальная тактическая инициатива в экстремальных ситуациях, которую оставил им Гладко. «Красноликие» не сразу поняли, что происходит, и за эти мгновения их стало в два раза меньше. Остальные попытались начать бой на два фронта, и один тотчас получил кинжал в загривок. Правда, на прорыв арлекинки опять не решились – нанесшая удар тут же снова скрылась в темноте здания.

– По женщинам не стрелять! – Я дал команду намеренно громко, надеясь, что арлекинки тоже меня услышат.

Пули засвистели над головой, и я залег, спрятавшись за крупными жесткими листьями какого-то куста. Я больше не стрелял, надеясь на меткость штурмовиков, и вместо этого закрыл глаза, настроившись на пси-зрение. Внутри здания действительно было немного живых – всего четверо, к тому же одна из светящихся точек была неподвижна и гасла на глазах. Видимо, какую-то арлекинку серьезно ранили. Возможно, они и не шли на прорыв, потому что не хотели бросать ее здесь. Значит, не такие уж они чокнутые фурии, как принято считать…

Позиция у нас была выгодная: мы вели огонь из-под покрова листвы, и «красноликие» были как на ладони. Скоро бой закончился. Потерь у нас не было, хотя пары ранений избежать не удалось. Один из штурмовиков сидел, прислонившись спиной к дереву. Взгляд его бессмысленно блуждал по верхушкам кустов, а рука как будто что-то нашаривала в траве. Пуля пробила бронежилет, разворотила легкое и вышла из спины, но кровотечение уже почти остановилось. Медичка просто навела раструб своего эмиттера на рану, и та затянулась у нас на глазах. Эмульсия под действием излучения ускорила естественную регенерацию организма в тысячи раз. Сейчас боец отдышится, придет в себя, насколько это возможно, и снова встанет в строй, как будто ничего не случилось. «Как будто». Потому что теперь он стал еще больше похож на живого мертвеца, возвращающегося домой в могилу. Но все равно он был намного живее тех, с кем когда-то, возможно, вместе работал на Амбала, – тела «красноликих» устилали землю перед разрушенным зданием.

Их противниц по-прежнему видно не было – арлекинки не торопились покидать укрытие. Что ж, я решил рискнуть. Вышел на открытое место, положил автомат на землю, отцепил пояс с кобурой. Поднял руки. Опасности для арлекинок я представлять не мог – просто неповоротливый кусок мяса, в который под разными углами можно легко вогнать нож по самую рукоятку. Я надеялся, что они не станут слишком торопиться это проделать.

– Я без оружия! Поговорить нужно!

Естественно, мне было не по себе. Арлекинки всегда считались сумасшедшими даже на этой безумной планете. Бешеными ведьмами, одержимыми жаждой крови. Маньячками, готовыми лезть под пули ради удовольствия изрубить врага на куски в ближнем бою. Больными. Одурманенными каким-то неизвестным наркотиком. Хотя я всему этому не очень-то и верил. С головой, наверное, у многих из них и правда были проблемы. Но у кого их тут не было? На самом деле они наверняка не так уж рвались на тот свет, и сегодня я увидел тому пример. Просто создали образ, чтобы страх наводить. Так что я все-таки надеялся, что немного благоразумия у них найдется. Хотя бы столько, чтобы я не распрощался с жизнью в ближайшие минуты.

Мне никто не ответил, и я просто вошел в темный проем, переступив через чье-то тело на пороге. Внутри было темно и тихо. Я сделал несколько осторожных шагов и закрыл глаза, думая на всякий случай еще раз осмотреться пси-зрением. Но не успел – почувствовал, как под левой лопаткой кольнуло. Лезвие легко прошло через ткань, не защищенную броней, и теперь больно втыкалось в кожу. За спиной послышался голос – тихий, но полный смертельной опасности, как шипение кобры.

– Чего тебе надо, стручок? Жить надоело?

– Тихо, тихо… Я же сказал – мне только поговорить…

– Сюда не суйтесь, мы не сдадимся! Половину ваших точно положим, а живыми нас все равно не возьмете. Что, стоит того?

Лезвие вошло чуть глубже, я подался вперед, стараясь слезть с него, но тут же уперся в другое – приставленное к груди. Новое лезвие – новый голос в темноте. Этот был спокойнее. Почти без злобы, только усталое презрение.

– Погоди, сестра. Хотели бы сунуться – сунулись бы. Нет, берегут причиндалы. Пусть скажет, чего хочет.

Меня все это начинало злить. Что они о себе думают? То, что их не выкурила пара диких головорезов, не значит, что мои ребята эти развалины штурмом не возьмут. Вот, я уже все время думал «мои», совсем не принимая в расчет Джоза. Ладно, сейчас нельзя было давать воли эмоциям. Я еле заметно выдохнул и спокойно продолжил, как будто мне совсем не мешали колющие с двух сторон тесаки.

– Катарину знаете? Из ваших. Рыжая такая, наставницей до всего этого работала.

– Катарина? – В усталом голосе появился интерес. Но в шипении из-за спины ненависти не убавилось: – Зачем тебе Катарина, стручок? Где ты и где она?

– Она меня знает. Вместе из безнадеги когда-то выбирались. Есть что обсудить с ней, важное. Она меня рада видеть будет…

– Рада? Кишки твои на дерево намотать рада будет! – Клинок под лопаткой чуть повернулся.

Стоявшая передо мной арлекинка перебила соратницу. Она просто пропустила мимо ушей ее злобствования – у нее явно были свои соображения на мой счет.

– И что за разговор?

– Я только ей скажу. Но это вам всем на пользу будет, уж поверь. Зачем мы вам помогли, думаешь? Без нас бы вас точно тут положили всех…

Арлекинка молчала. Пауза затянулась, но я ее не торопил.

– Ладно, отведем тебя к ней. Захочет говорить – поговорит. Захочет на куски порезать – порежет.

Я кивнул. Немного привыкнув к темноте, я различал очертания фигуры и даже видел, как нервно поблескивают глаза в прорезях маски. Как у какого-то ночного зверя.

– Пойдешь с нами один. Твои пусть здесь ждут. Что не так пойдет или заметим, что на хвост сели, – сразу тебя кончим.

– Я тебя лично приделаю, понял! – Арлекинка сзади шипела мне уже в самое ухо. Черт их побери, мы им жизнь спасли, а они от ненависти были лопнуть готовы! Но я продолжал сохранять спокойствие. В конце концов, все складывалось неплохо. У меня уже созревал новый план, в случае если Катарина и правда жива. Если.

– Договорились. Но и вы не дурите. С Легионом шутки плохи. Нам до вас дела нет, но убьете меня – тут все зачистят, опять пустыня будет.

За спиной раздался презрительный смешок, но прозвучал он не слишком уверенно. Прикрываясь мной, как щитом, арлекинки вышли наружу. Я отдал приказ – штурмовики исполнили все в точности, без колебаний и малейшего любопытства. Просто опустили стволы и отошли подальше в джунгли. Я не сомневался, что они будут послушно ждать моего возвращения, не думая жульничать. Единственным, кто мог бы отменить этот приказ, был Джоз, но он лежал без сознания. И я уже не был уверен, что он вообще придет в себя. Я вспомнил историю Круза и Доминиона. А что, если сейчас я тоже отдавал своим полуроботам команду, которая ничего хорошего мне не принесет? Может, надо было просто приказать открыть огонь по врагу, и тогда бы у меня было больше шансов выжить, чем отправляясь в их логово?

Но арлекинки всего этого не знали. У них не было ни малейших причин доверять ни мне, ни моим бойцам. Точнее, причина была, и всего одна – моя ставка. Ни один из командиров Легиона не стал бы заниматься такой ерундой. Отдавать себя в заложники и рисковать жизнью, чтобы просто выяснить, где укрывается одна из банд Утопии? В этом никакого смысла не было, и, значит, я действительно собирался вести какие-то переговоры.

Они отступали, пятясь и поминутно оглядываясь, а на мой кадык постоянно давило холодное лезвие. Когда мы проходили мимо какого-то из лежащих тел, одна из арлекинок чуть наклонилась и играючи чиркнула тесаком по широкой спине. Как ребенок, хлещущий прутиком траву. Я почувствовал, как к горлу подкатила тошнота.

#

Пока мы, петляя, шли через джунгли, я пытался вспомнить все, что когда-нибудь слышал об арлекинках. Достоверной информации было, конечно, маловато. Как они себя ведут в бою, видели многие, тем более что их довольно много было и среди амбаловского войска. Но это были, что называется, арлекинки присмиревшие, почти ручные. А были и те, кто ни на какие союзы с остальными упорно не шел. Жили отдельными бандами, мужчин туда не брали, власть Амбала не признавали. При встрече всегда первыми лезли в бой. Я встречал и тех, кому повезло уцелеть в столкновениях с ними, и даже тех, кто одерживал над ними победы. Но выбравшихся живыми из их плена – ни разу.

Катарина была из такого отряда. Когда мы все вместе болтались в Цитадели, Амир частенько ее подначивал, пытаясь вытянуть хоть что-нибудь об их жизни. Но она терпела его похабные подколы довольно стойко. Иногда отмалчивалась, иногда огрызалась, пару раз они опять чуть не поцапались, как тогда на маяке. Однако ничего интересного она так и не рассказала.

А слухи ходили разные. Кто-то считал, что костяк их банды составили девицы, бежавшие из здешнего тайного борделя. Заведение было с садомазохистским уклоном, и потому они якобы накопили к мужчинам немало претензий. Некоторые были уверены, что это религиозная секта, в которой все поклоняются великой Богине-Матери, а мужиков приносят ей в жертву. Другие говорили, что у истоков стоит группа феминисток-террористок, прибывших вместе с беженцами. Мол, они так ненавидят противоположный пол, что не пользуются огнестрельным оружием, потому что любой ствол напоминает им о мужской физиологии. И что всякому, кому не повезло попасть к ним в лапы, в первую очередь нужно попрощаться со своим достоинством. Чушь, конечно, убеждал я себя, но уж лучше бы на этих переговорах мы имели в виду одну и ту же Катарину…

Лагерь арлекинок находился в узкой лощине между двумя заросшими холмами. Здесь когда-то была небольшая вилла, что-то вроде охотничьего домика, где владелец большого поместья мог передохнуть в одиночестве. Теперь дом был полуразрушен и почти незаметен издали. Просто еще одни заброшенные развалины, откуда наверняка вытащили все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. И даже если кто-нибудь решился бы это проверить, то не дошел бы до цели метров тридцати, как почти неслышно зашуршали бы кусты и тесак рубанул его сзади по щиколотке или вошел в основание черепа. Я, конечно, от такой участи был избавлен, поскольку явился в сопровождении хозяек. Часовые бесшумно вышли из засады, только чтобы поприветствовать соратниц. По мне они скользнули осторожно-пренебрежительным взглядом – как по сомнительному трофею, который и тащить-то сюда не стоило.

Мы вошли внутрь. Несмотря на дырявую крышу и обваливающуюся стену, здесь не было завалов мусора, обычных для любого человеческого обиталища на Утопии. Порядок почти как на базе Легиона, только значительно уютней. Застеленные одеялами постели, чистый стол, одежда сложена на полу аккуратными стопками. В треснутой, но начищенной вазе – букет свежих цветов. Я смотрел на него несколько секунд, пока не сообразил, что это такое.

Однако расслабиться в этом уюте у меня не получилось. Десяток находившихся здесь женщин молча смотрел в мою сторону, и их взгляды не обещали ничего хорошего. Я тоже огляделся: здесь были совсем юные девицы и почти старухи, брюнетки и блондинки, рослые и миниатюрные. Правда, почти все жилистые и мускулистые. Вот только Катарины среди них не было.

С одной из постелей поднялась немолодая плечистая женщина с гладко выбритым черепом и перевязанной правой рукой. Вторая рука, впрочем, была явно здорова, потому что позволяла ей орудовать немаленьким тесаком. Лезвие его было примерно в полтора раза больше, чем обычные клинки арлекинок – настоящий меч, которым человека можно разрубить на две половины. Она внимательно осмотрела форменные легионерские брюки и ботинки, а потом яростно ткнула тесаком в воздух, остановив острие в нескольких сантиметрах от моего носа.

– Это еще кто? Легионер? Чего вы его сюда притащили – спятили совсем?

– Он помог нам отбиться. Сказал, что Катарину знает. У него есть люди, и он хочет что-то предложить…

– У тебя голова на месте, сестра? Что вояки предложить могут? Мозги тебе прочистить и в бой отправить – воевать за пайку на чужого дядю? Они небось уже тут все оцепили!

– Не горячись, сестра. Вокруг все спокойно, мы следим. Он тут один – шею свернуть успеем. Пусть все-таки сначала Катарина на него глянет, если уж он ее знает…

Бритая недовольно закачала головой, но меч свой чуть опустила.

– Ладно, дождемся Катарину. Она сестра надежная, мы все к ней с уважением. Если она вообще вернется, конечно…

Я перехватил взгляд бритой – немигающий, тяжелый, какой-то жабий. А если попробовать залезть к ней в голову, как в начинку доминатора? Но у нее это, кажется, получилось лучше и без всяких пси-фокусов. Она словно прочла мои мысли и опять подняла оружие.

– Что уставился, стручок? Сейчас как чиркну по глазам!

Ладно, я отвернулся и присел на пол. Сделав вид, что пытаюсь подремать, я начал оглядываться вокруг пси-зрением.