Когда в нашей стране началась “раскрутка” будущего шоу под названием “оранжевая революция”, в Интернете появились специфические картинки — фотографии президента Путина, запечатлевшие какую-то неприятную, нелепую или смешную гримасу на его лице. То, что при желании можно поймать у любого человека. И под каждой такой фотографией была хамская подпись на жаргоне наркоманов: “В. В.Путина спросили про ганджу (коноплю. — Авт.)”, “В. В. Путин говорит, что у него есть, но мало”, “В. В. Путин учит правильно раскуривать”, “В. В. Путин рассказывает про отходняк”, “В. В. Путин говорит, что прямо сейчас он дунуть не против”, “Уже дунул”, “В. В. Путин проснулся и бузит”. И дальше в том же духе.

Не помним, имела ли вся эта серия заглавие. Но даже если и нет, оно напрашивалось без вариантов: “Путин — наркоман”. Подросток, который показал нам эти “комиксы”, прокомментировав их дежурным словом “прикол”, довольно ухмылялся. “А что? — он даже не понял, чем мы шокированы. — Такого в Интернете полно. Есть и покруче”.

И правда, чего мы так переполошились? Мало ли каким мусором забита интернетная помойка? Но этот мусор был как-то уж очень вовремя выброшен (точнее, вброшен). Да и юные пользователи Интернета, на которых рассчитаны антипутинские “комиксы”, еще недавно такого увидеть не могли. Критика, в том числе и злобная, встречалась и раньше. Но это не критика, а глумление. Глумление обнаглевшей от безнаказанности шпаны. И чувство безнаказанности в данном случае не следствие собственного могущества. Мелкая шпана обычно труслива, поэтому проявляет наглость, если уверена в покровительстве более крупных бандитов.

Очень легко себе представить шум, который поднимут ревнители свободы слова в ответ на попытки пресечь такое интернетное хулиганство. А наши неутомимые правозащитники, защищая “право человека на самовыражение”, будут грозить судом. То ли в Гааге, то ли в Страсбурге — в общем, где-то на своей духовной родине.

Но мы сейчас не о них, хотя без их участия “оранжевый” спектакль не сыграть. Во всяком случае, успеха не жди.

Мы о глумлении, которое выдается за юмор. А чтобы не было претензий к низкому качеству этого “юмора”, он, в свою очередь, именуется “стебом”. Юмор — особый дар, чувство юмора присуще далеко не всем. А стеб доступен каждому, никаких талантов не требует. Лепи, что хочешь, не напрягаясь, от балды. Сейчас уже мало кто знает, что глагол “стебать” в просторечии означал “быстро, кое-как, на живую нитку стегать одеяло”. И хотя первоначальное значение забыто, этот смысловой след в жаргонном словечке проглядывает. Мели что попало и как попало, все сойдет! А нынче и без того малосимпатичное понятие “обогатилось” дополнительными признаками. Теперь в рецепт настоящего, полноценного стеба входят два основных компонента: нелепость и гадость. Чем гадостнее и чем нелепее, тем лучше. Если бы, скажем, подобные интернетные картинки с подписями “из жизни алкоголиков” появились в свое время под фотографиями Ельцина, это было бы дурно, но не так ошарашивающе нелепо, потому что повод для подобных карикатур был. А тут совсем на пустом месте…

В последние десятилетия такой грубый стеб упорно выгрызал себе нишу в современном искусстве. А теперь полез и в политику.

По шпаргалке из Гарварда

Наше общество пока не понимает, насколько это сильное оружие — грубый стеб. А между тем именно с его помощью выигрываются “цветные” революции. На Западе уже созданы инструкции по применению этой политтехнологии. “Оранжевых” ребят учили одолевать противника при помощи смеха”, — пишет политолог К.Черемных в статье “Мессир и его команда” (“Русский предприниматель”, февраль 2005 г.). И называет автора специального учебника “Как свергнуть диктатора”.

“Там есть модель, — рассказывает К. Черемных, — и перечень методов борьбы. Таких методов, перед которыми пасует диктатор любого цвета кожи. НО ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИЕ — ОСОБЕННО (выделено нами. — И. М., Т. Ш.). Потому что они знают про революцию и спецоперацию, а что такое ненасильственная технология, они не знают. Диктатор выглядывает из окна и видит не стройные ряды манифестантов со знаменами, а развеселую, яркую толпу с огромным плакатом, на котором написано обидное слово. Он не знает, что делать. Выпускает полицию, а она отказывается стрелять, потому что в первых рядах толпы — дети… Всего методов ненасилия аж 198. Что стоит их вызубрить? Они же веселые. Например, шуточные похороны диктатора. С оркестром и так далее. Под гогот прохожих, которых ведь за гогот не заарестуют. На плакате может быть намалевано откровенное вранье… Большевистская формула “цель оправдывает средства” давно уже положена в основу принципиально иного международного движения. У движения есть отец-основатель. Это автор учебника по свержению глав государств. Ему 75 лет. Зовут его Шарп… Он работал в Оксфорде, в Норвежском Институте мира, а теперь возглавляет в Гарварде собственный институт имени Эйнштейна. Его принципы относительны. Он инструктировал палестинцев и перуанцев, вьетнамцев и литовцев. Он готов работать и с неонацистами, если они примут на вооружение его метод. Свое учение он освящает именем Махатмы Ганди. Лидер индийского Сопротивления был бы поражен, что его подвиг (Ганди проповедовал ненасильственные способы освобождения от английских колонизаторов. — И. М., Т. Ш.) взят на вооружение как раз неоколониалистами Британии”.

Читаешь эти строки и понимаешь, что старик Шарп и его коллеги не побрезговали проинструктировать и наших шахтеров. Помните их “сидение у стен Белого дома” летом 1998 года? Они ведь тоже соорудили бутафорскую могилу Ельцина, действующего в то время президента, украсили ее пустыми бутылками и вбили осиновый кол. А народ, приходивший их поддержать, одобрительно смеялся, принимая это за грубоватый народный юмор. И даже помыслить не мог, что “юмористы” получают инструкции от теоретиков, весьма далеких от народа. Особенно от русского.

И запредельно непристойная речевка, начинавшаяся словами “Банду Ельцина под суд”, которую дружно скандировали забастовщики, идя развеселым маршем от Белого дома до Кремля, — это двустишие в уголовном стиле тоже казалось образцом шахтерского фольклора. Конечно, похабщина в сочетании с громогласностью и близостью кремлевских стен (как-никак “сердце Москвы!”) шокировала. Дамы-журналистки и тетки-патриотки сконфуженно улыбались. Даже не отличавшиеся изысканностью манер лимоновцы не подкрепляли шахтерский хор юношеским фальцетом. Но все знали: такие крайние формы протеста — это результат многомесячного голода, бесправия, унижений, страданий. Да и сейчас… Все лето в палатках, на сырой земле, под окнами у бессовестной, зажравшейся власти… Они ведь за всех нас, за народ страдают! И что? Неужели такие герои не имеют права на соленую шутку? Там у них в забое, наверное, так принято. Типично забойный юмор…

Правда, некоторые злые языки тогда намекали, что, дескать, не от себя стоят ребята на Горбатом мосту. Дескать, за ними Березовский с Гусинским да примкнувший к ним Явлинский. Но душа, уставшая от безответного позора, отказывалась в это верить. Народ истосковался по героям-освободителям, и в палаточном лагере шахтеров с утра до ночи толклись гости. Кто с продуктами, кто с деньгами, кто с газетами и листовками, кто с одеялами и пальто, кто с гитарой или гармошкой. Некоторые приходили в специально назначенный час, когда шахтеры исполняли коронный номер: ритмически стучали касками по асфальту. Для нас это тоже были какие-то новые формы протеста, и романтически настроенные зрители представляли себе, что, наверное, так бастуют шахтеры туманного Альбиона — эталон борьбы мирового пролетариата за свои права.

Читатель может подумать, что мы и тогда, летом 1998 года, были этакими ироничными наблюдателями. Отнюдь нет! Мы тоже приходили, вели разговоры, многих знали по именам. В общем, братались вовсю. Что там злым языкам! Мы даже своей интуиции не верили. А она подсказывала: “Посмотрите, какие у них сытые лица! Какая беззаботность и неуместная в столь критической ситуации игривость… Дома голодные жены и дети, рядом Белый дом, где всего пять лет назад безжалостно расстреляли людей, которые тоже требовали ухода Ельцина. А тут ощущение затянувшегося пикника. Только не на лесной поляне, а в центре Москвы… И почему они ускользают от серьезных разговоров, не говорят прямо, за кого они и каковы их политические требования кроме отставки Ельцина и правительства? Ну, уйдут они. А дальше что?

Но мы заглушали эти непрошеные подсказки интуиции пафосом братской солидарности.

Отрезвление наступило на третий месяц дружбы, когда мало-мальски серьезный разговор наконец состоялся. Придя в гости и выпив водочки, один из лидеров шахтерского профсоюза признался нам, что на политику им, по большому счету, плевать. Так же как на не получающих зарплату учителей и врачей. Они ставят перед собой чисто корпоративные цели — чтобы жизнь у них была, как на Западе: хороший дом в 2-3 этажа и заработок, сопоставимый с заработками иностранных шахтеров. А будет Россия колонией или не будет, какая разница? Это пускай политики разбираются. Нам велели добиваться отставки Ельцина — мы и добиваемся.

Кто велел, осталось за кадром. Но и сказанного было довольно. Больше мы шахтеров не навещали. Стало ясно, что трехмесячный палаточный лагерь — это какая-то обманка, какой-то политический балаган. Но людям (наверное, по гордыне) не хочется помнить, как их обвели вокруг пальца. И мы быстро вытеснили из памяти события того лета.

А сейчас вдруг вспомнили, и у нас возникла догадка: а не был ли этот трехмесячный хэппенинг первой пробой пера? Первой попыткой нашей “оранжевой” революции? Но только в декорациях бастущего пролетариата, с шахтерскими касками в качестве ударных инструментов. Вполне возможно, что если бы этот эксперимент прошел удачно, мы бы услышали о “мирной революции шахтерских касок”. Чем это хуже “революции роз”? Нет, мы ничего не утверждаем. Это только предположение. Но, согласитесь, даже финал шахтерского “майдана” вызывает вопросы. Если вы помните, палаточный лагерь фактически свернулся сразу после дефолта. И финальная сцена по стилистике была близка к театру абсурда. Тогдашний премьер-министр С. В. Кириенко и вице-премьер Б. Е. Немцов, отправленные в отставку, буквально выйдя из кабинетов на улицу, тут же отправились в палаточный лагерь с бутылкой водки, что было многократно показано по всем каналам телевидения.

То есть члены “банды Ельцина”, можно сказать, ближайшие пособники главаря, которым во второй строке упомянутой речевки предлагалось совершить на нарах самые оскорбительные для мужчины действия, пришли к тем, кто их так оскорблял — к шахтерам, чьи семьи по вине “банды” умирали от голода, — и были приняты! Пускай не как дорогие гости (в СМИ утверждалось, что пить с “отставниками” шахтеры не захотели), но приняты! Это все равно как члены Временного правительства в октябре 1917 года, вместо того чтобы драпать в женском платье, вышли бы к революционной матросне (“к матросикам”) с ананасами и шампанским. Как вы полагаете, был бы им оказан столь же мирный прием?

Во всяком случае, в шахтерском “походе на Москву” как-то подозрительно много перекличек с “оранжевым” шоу. Даже то, что кто-то привез их — откуда у нищих и обездоленных свои деньги? — из Воркуты и других угольных регионов, затратив немалые средства на дорогу и на содержание в столице. Шахтеры ведь и сами намекали, что живут не только на пожертвования горожан.

И в Киев юных “революционеров” организованно привозили на автобусах, размещали, кормили и развлекали тоже не на их студенческие стипендии.

Тех и других настойчиво рекламировали СМИ. Особенно телевидение, “коллективный агитатор и организатор” (знаменитое высказывание Ленина о кино) нашей эпохи.

А лозунги? Что выкрикивали “подколотые” ребята на Майдане?

“Ющенко — так,

Янукович — м…дак!”

Чем это отличается от похабной речевки шахтеров, оскорблявших противника? Все тот же грубый стеб как прием политического давления.

Новые виды психической атаки

И вот после пространной, но, надеемся, небесполезной реминисценции вернемся к вопросу: почему политический стеб эффективен? Что, разве люди не знают нецензурной ругани? Никогда не слышали частушек и неприличных анекдотов? Так в чем же дело? А дело прежде всего в шокирующем жанровом несоответствии похабщины времени, месту и обстоятельствам. Короче говоря, ситуации. Одно дело — подвыпившая компания, другое — предвыборная кампания. В массовое сознание заложены устойчивые представления об этих стилевых соответствиях. Почти полвека не могут забыть Н. С. Хрущеву, как он во время своего выступления за границей снял ботинок и, стуча им по трибуне, грозился показать американцам “кузькину мать”. Хотя если бы это произошло не в ООН, а в более приватной обстановке, такого шока не было бы. И о власти люди могут говорить в своем кругу всякое, но когда ее оскорбляют публично, а она к тому же еще никак не реагирует на оскорбления, это вызывает оторопь. Повергает окружающих в состояние шока.

Шок же, в свою очередь, обезоруживает. Человек не знает, как реагировать, затормаживается, тупеет, а то и вовсе отключается. То есть делается более пригодным для последующего давления на его психику. Именно поэтому в информационных войнах так стремятся вызвать у противника шоковые реакции.

Если состояние шока длительное, то в эмоционально-волевой и интеллектуальной сфере происходит серьезный, подчас непоправимый слом. Подобный эффект, кстати, наблюдался в концлагерях. Правда, там психическое насилие не сопровождалось смеховым компонентом.

Тут, между прочим, тоже “все не так однозначно”. Можно, конечно, сказать, что смешное несколько анестезирует психический удар. Но, с другой стороны, не ощущая силы удара, не видишь и необходимости защищаться. Все равно как обезболивающее средство притупляет неприятные ощущения, и человек может не осознавать тяжести своей болезни и не будет лечиться.

Смех — вообще оружие очень коварное и (нечаянный парадокс!) серьезное. То, что смех заразителен и порой даже вспыхивают своего рода “эпидемии смеха”, общеизвестно. Но есть и другой эффект. Как можно симулировать болезнь, так можно изобразить и зараженность смехом. В современном обществе считается неприличным не понимать юмора, быть слишком серьезным, чуждым игривости. Если не хочешь прослыть белой вороной, занудой, стать изгоем, ты обязан адекватно реагировать на “прикол”. То есть гоготать. И хотя в стебе, между нами говоря, ничего смешного нет (наоборот, от него часто бывает тошно), все равно надо выдавить из себя это подростковое “гы”. А выдавив “гы” или хотя бы улыбнувшись, ты практически неизбежно присоединяешься к “юмористам”, встаешь на их сторону. Такова уж человеческая природа.

Поэтому в важнейшей операции информационной войны, в захвате и присоединении аудитории, так часто используются смеховые приманки.

И еще одна догадка посетила нас во время написания этой статьи. Сколько бы мы ни рассуждали про грубый стеб, все же пока трудно себе представить, что нынешняя власть потерпит матерные оскорбления в свой адрес на транспарантах в центре Москвы. Значит, ее — а заодно и всех нас! — нужно заранее к этому приучить. Чтобы никто не дергался и не рыпался. Так вот, наша догадка состоит в следующем: не для психологической ли подготовки публики режиссеры “оранжевых” революций предоставляют нецензурной лексике все более престижные площадки? Может, в этом и есть, как говорил Станиславский, сверхзадача постановки в Большом театре оперы на либретто Сорокина? Намерение поставить эту оперу вызвало редкий по своему единодушию протест. Все были против: богатые и бедные, консерваторы и либералы, молодые и старые. Взбунтовались даже артисты Большого театра (которые, казалось бы, за последние годы ко многому приучены и все готовы были стерпеть: и уродование старых классических спектаклей, и свежие новации типа “Палаты N 6”, где на сцене не по-балетному натуралистично изображался половой акт, и много других современных веяний в искусстве). Однако Сорокина все равно поставили, и никакие рыночные соображения, на которые теперь так любят ссылаться, не остановили. Сборы нулевые, зал пустой, а все равно идет.

Ну, предположим, это еще можно было бы списать на чудачества руководителя Большого театра и на особое расположение к нему Швыдкого, выделившего деньги на постановку. Но когда узнаешь, что вскоре после этого и в Питере, причем не где-нибудь, а во дворах петербургской Капеллы, будет выступать скандально известная группа “Ленинград”, в этом уже проглядывает некая закономерность. Группа собирается презентовать новый альбом с изысканно-эстетским названием “Помой ж…у”. Как заявил лидер группы Сергей Шнуров, “мы матом не ругаемся, мы на нем поем”.

Кто-то, наверное, возразит, что мы делаем чересчур поспешные, далеко идущие выводы. Сейчас всяких безобразий полно, чего только не увидишь. При чем тут подготовка массовых беспорядков? Но сцена Большого театра — это не любая сцена, а петербургская Капелла — не джазовая площадка и даже не Дворец культуры. Речь идет о двух эталонах высокого искусства. Причем искусства (во всяком случае, это касается Большого театра) весьма идеологичного. Из классики в Большом всегда шли только шедевры. А те немногие современные произведения, которые там ставились, являли в оперной и балетной форме квинтэссенцию советской идеологии: прославляли героев настоящего (Зоя Космодемьянская, Алексей Мересьев) и прошлого (Спартак), с которых народу предлагалось брать пример. Если в других театрах (конечно, в определенных рамках) допускалось разномыслие, которое тогда называли “проблемностью”, то в Большом это было невозможно. Там в спектаклях на современную тему торжествовал махровый соцреализм. И хотя советские времена миновали, массовое сознание, которое меняется достаточно медленно, сохранило представление о том, что новинка в репертуаре Большого театра выражает установочную официальную идеологию. Нам кажется, именно поэтому вспыхнул такой всенародный протест и именно поэтому в преддверии “оранжевых” безобразий “Дети Розенталя” отпраздновали в Большом свою премьеру.

Нет, конечно, наивно было бы рассчитывать, что, прозвучав со сцены Большого театра, матерные ругательства моментально станут новым языковым эталоном. (Хотя, конечно, это еще больше расшатало границы нормы, и без того порядком расшатанные беспрепятственным употреблением мата в общественных местах и в печатных изданиях.)

Но главная цель будет достигнута. Не посмеют люди восстать против матерных политических лозунгов, если даже в Большом театре уже допущено ТАКОЕ. “Вы что, с Луны свалились? — скажут им распорядители “оранжевого” шоу. — Живете, как в каменном веке, а на дворе совсем другие времена. Сходите в Большой, приобщитесь к культуре, а потом вякайте”.

И человек сникнет, потому что, действительно, снявши голову, по волосам не плачут. И ему захочется только доползти до своей малогабаритной норки, забиться в угол и ничего не видеть, не слышать, не знать. А еще лучше — не жить…

Так что неслучайно, наверное, и небезызвестный политтехнолог Марат Гельман демонстративно переключился с политики на искусство. И устроил — опять-таки не где-нибудь, а в помещении новой Третьяковки, где висят шедевры отечественной живописи, — глумливую богомерзкую выставку “Россия-2”. А в Музее изобразительных искусств, где собраны шедевры зарубежных мастеров, демонстрируют графические порнофантазии Феллини. Как-то уж очень все это напоминает психическую атаку…

А теперь вернемся к моменту в статье К. Черемных, который мы не прокомментировали вовсе не потому, что он не важен (тогда зачем бы мы его приводили?), а потому что он заслуживает отдельного разговора. Диктатор выпускает полицию, а она отказывается стрелять, так как впереди — дети. Что ж, пришло время поговорить о детях.

Осторожно: НЕ дети!

Начнем с самого этого слова. Правильно выбранные слова играют, как вы понимаете, важнейшую роль в информационно-психологической войне. Когда мы слышим “дети”, то представляем себе маленьких, беспомощных и безвредных существ, которые нуждаются в защите взрослых. И, соответственно, не могут подвергаться тому, что противоположно защите (то есть агрессии). Но в данном случае это типичная манипулятивная семантика, подмена смысла. Если в толпе дети, то у них еще нос не дорос решать вопросы смены власти. В нашей стране человек получает избирательные права с 18 лет, но тогда он перестает считаться ребенком и несет взрослую ответственность за свои поступки.

Кроме того, беспомощные и безвредные существа не бесчинствуют, не ругаются матом, не оскорбляют президента, не громят, как в Киргизии, ларьки и магазины. А если они это или что-то подобное вытворяют, даже находясь в детском (вернее, в подростковом) возрасте, то их называют малолетними хулиганами, малолетними правонарушителями, а то и несовершеннолетними преступниками. И опекают уже другим, особым образом.

XX век показал, что именно дети, втянутые в недетские военно-революционные “игры”, проявляют жестокость, которая не снилась никаким взрослым. Для примера вспомним зверства юных полпотовцев в Кампучии. Их средний возраст составлял 11-13 лет, а порой попадались и семилетние палачи, которые прекрасно освоили широко применявшуюся красными кхмерами казнь: связанному человеку надевали на голову полиэтиленовый пакет, и он умирал от удушья. С одной стороны, это экономило пули, а с другой, не требовало большой физической силы и таким образом позволяло эффективно использовать “детский труд”.

А вот небольшой отрывок из статьи западной журналистки Кэролайн Мурхед: “Африка превратилась для детей в школу войны. Уганда, Бурунди, Заир, Ангола, Мозамбик, Либерия и Судан прошли через горнило гражданских войн… Детей, даже семилетних, вербуют, похищают, насильно заставляют служить в вооруженных отрядах… По слухам, в Либерии треть солдат составляют дети… Послушные, запуганные, зависимые, они становятся превосходными убийцами… Подрастая, эти дети с каждым днем становятся все сильней и безжалостней” (журнал “Индекс”, 1998 г.)

В России, слава Богу, пока до этого дело не дошло (хотя в Чечне и Дагестане дети тоже были втянуты в военный конфликт), но под влиянием агрессивных компьютерных игр, рок-музыки и прочих достижений цивилизации поколение next скорее вызывает желание от него защититься, нежели его защитить.

И потом, слухи про детей явно преувеличены. Несмотря на то, что на киевский Майдан в приказном порядке сгоняли старшеклассников, все же основную массу митингующих составляла молодежь. При чем тут дети? Здоровые лбы в татуировках и пирсингах целыми днями горланили, скакали козлом, мешали дорожному движению, угрожали тем прохожим, кто не спешил нацепить оранжевые повязки, громко матерились, хватали друг друга за разные места. Только что не совокуплялись перед камерой! Если выражаться юридическим языком, они систематически нарушали общественный порядок и оскорбляли общественную нравственность. За что по закону полагается привлекать к ответственности, а не раздавать нарушителям пиво и апельсины. Мало сказать, что на киевлян в течение многих недель оказывалось давление. Это было самое настоящее психическое насилие. Да, морду не били, не грабили, не убивали. (Все же не в Африке!) Но вспомните, как напрягаются взрослые люди, когда в вагон метро вваливается всего-то навсего стайка гогочущих подростков. Если они кого-то задирают, то только друг друга, и то в шутку. Но от этого гогота, от этой развязности людям становится не по себе, и они облегченно вздыхают, когда шумная компания выскакивает на своей остановке. Девиантное, отклоняющееся поведение в общественных местах всегда воспринимается как угроза и нервирует. Но в метро это длится всего несколько минут, а Киев жил в состоянии испуганного вагона четверть года. Кто подсчитал, какими психическими потерями это обернулось для населения? Во всяком случае, сумасшедшие дома украинской столицы переполнены и поныне.

Но даже если бы все проходило чинно-благородно, почему молодежь должна вершить судьбы страны? Количественное соотношение — и то не в пользу молодых. На Украине демографическая ситуация, между прочим, еще хуже, чем в России. Так что взрослых, пожилых и старых там куда больше, чем юных. И потом, разве юные граждане мудрее всех, опытней, образованней? Ясно, что нет. Тем более что в революционных массовках в Киеве, Тбилиси, Бишкеке и Андижане участвовала отнюдь не лучшая часть молодежи, а напротив — самые “отвязанные”. Им судьба страны вообще была “по барабану”. Этим переросткам просто хотелось потусоваться в свое удовольствие, но не за свой счет.

Так в чем же все-таки сила ряженых революционеров? Почему им уже в нескольких местах удалось одержать победу? Многие уверены, что свергнутая власть — тоже участница спектакля, соучастница переворота. А нам кажется, все не столь одномерно. Да, конечно, банковские счета на Западе. И судя по всему, силовики получили указание не противодействовать “оранжевой” толпе. Но, может, дело не только в сговоре, а в чем-то еще?

“Против лома нет приема…”

“Диктатор выглядывает из окна и видит не стройные ряды манифестантов со знаменами, а развеселую, яркую толпу с огромным плакатом, на котором написано обидное слово…”. Неизвестно почему нам на ум пришел рассказ из нашего далекого отрочества. С весьма, кстати, современным названием — “Механическое эго”. Автор — американский фантаст Генри Каттнер. Несмотря на то, что этот рассказ совсем о других событиях, его идея очень даже приложима к нашему сегодняшнему разговору. В рассказе описаны отношения двух творческих людей: интеллигентного сценариста Мартина и совсем неинтеллигентного режиссера Сен-Сира, от которого сценарист зависит. Режиссер ведет себя как отъявленный хам и тем самым повергает Мартина в состояние полной растерянности. Мартин делает попытки вступить в контакт с режиссером, но скоро понимает, что со своим мягким характером он от Сен-Сира ничего не добьется.

И тут, на свое счастье, Мартин встречает робота, который прилетел с другой планеты, чтобы провести серию социально-психологических экспериментов. Рассматривая Мартина в качестве подопытного, робот предлагает подобрать ему наиболее подходящую матрицу поведения для воздействия на Сен-Сира. Определив с помощью специального анализа поведение режиссера как “средневековое”, робот сперва накладывает на сценариста более “прогрессивную” матрицу, и тот начинает вести себя как английский премьер-министр Дизраэли, который был знаменит изощренностью своего ума. Однако придуманная Мартином — Дизраэли хитрость не производит на режиссера никакого впечатления. Он оказался для такой затеи чересчур толстокожим. Спуск на средневековый (то есть на его) уровень тоже не дал ожидаемого результата.

И только когда робот предложил отчаявшемуся сценаристу матрицу первобытного человека по имени Мамонтобой, сын Большой Волосатой, Мартину удалось достичь успеха. В апартаменты к наглому режиссеру ворвался человек, не обремененный одеждой и другими признаками цивилизации, схватил торшер, сорвал с него абажур, воспользовался палкой от торшера как копьем… И все проблемы моментально были решены!

Собственно, нехитрый смысл этого очень милого фантастически-юмористического произведения сводится к популярному народному присловью “Против лома нет приема окромя другого лома”. Или, если в прозе, можно сказать так: с дикарями бессмысленно разводить высокую дипломатию.

А современные “оранжевые” дикари не только дети Большой Волосатой, но и сыновья эпохи постмодерна. Сморкаясь в два пальца, издавая дикие вопли и матерясь, они знают один “ломовой” пароль — ПРАВА ЧЕЛОВЕКА. Это у них и дубина, и кольчуга одновременно. И постсоветские власти, которые так хотят приобщиться к “цивилизованному миру”, совершенно от этого шалеют. С одной стороны, руки чешутся врезать распоясавшимся молокососам. А с другой, что скажет вашингтонская “княгиня Марья Алексевна”? Хотя “Марья Алексевна” у себя дома в аналогичных случаях отлично справляется, и права человека на время массовых беспорядков отходят на задний план. А уж когда она самолично бесчинствует в гостях — в Ираке, Афганистане, Сербии и т.п., права человека ей, напротив, очень даже помогают истреблять мирное население. Чтобы защитить его от местного “диктатора”. Он ведь ох как права нарушает! “Марья Алексевна”, будучи княгиней, такого допустить не может.

И этот пиетет перед заокеанским бомондом парализует волю постсоветских правителей. “Диктатор выпускает полицию, а она отказывается стрелять”, — пишет К. Черемных и… попадает вслед за очень многими в ловушку. Скажите, пожалуйста, а почему обязательно стрелять? Почему “или — или”? Или вообще бездействовать, или убивать? Опять это пресловутое “иного не дано”, посредством которого так успешно дурят людей уже 20 лет! Разве нет менее радикальных методов противодействия нарушителям общественного порядка? За годы торжества демократии западные страны накопили в этом отношении немалый опыт. Например, можно применить обыкновенную воду из шланга. А можно поступить еще проще: не предоставлять для “оранжевых” сборищ площадей в центре города, не показывать их по центральным каналам телевидения и не рассказывать о них в центральной печати. То есть не придавать маргинальным фактам центрального значения. Сейчас очень модно говорить о маргинализации, а на самом деле мы нередко видим обратный процесс — незаслуженную централизацию маргиналов, раздувание из мухи слона.

Если бы после победы Януковича — помните? он ведь в начале победил, и наш президент его даже официально поздравил — несогласные с результатами выборов “тусовались” где-нибудь на пустыре в пригороде Киева и снимали бы их только западные телевизионщики, а городская жизнь продолжалась бы в нормальном русле, дальнейшие события просто не могли бы произойти. Ну, повозмущалась бы кучка прозападно настроенных националистов. Пусть бы даже свою молодежно-оранжевую газету выпустили тиражом от 500 до 5000 экземпляров — на тех же условиях, на которых сейчас выходит православная и патриотическая пресса, имеющая, кстати, куда больше читателей. Даже не обижая священную корову прав человека, можно избежать “оранжевого” переворота. (Если, разумеется, изначально не согласиться на предложенный — вернее, санкционированный! — “Марьей Алексевной” сценарий.)

Кроме того, полезно принять и некоторые профилактические меры. Прежде всего взрослые должны перестать бояться детей. Когда в вагоне метро стоят сгорбленные старики и старухи, которым молодежь не уступает место, а взрослые молчат, это не просто гадкая, позорная картина. Это формирование почвы для “оранжевой” революции. Причем вовсе не обязательно устраивать скандал. Стоит наклониться и тихо попросить: “Пожалуйста, уступи место бабушке”, как юноша встает без пререканий.

И матерящиеся в общественных местах подростки обычно, пускай и недовольно фыркнув, замолкают, если цыкнуть на них зубом. Дескать, вы что? Вы где?

Только никто не цыкает. Максимум какая-нибудь женщина возмутится. А мужчины стыдливо прячут глаза.

Кроме того, власть должна перестать миндальничать с хулиганами. Причем она может вполне эффективно, не нарушая конституционных норм, побороться со сквернословием посредством штрафов. Как уже сделали в Белгороде. Там местные власти за использование нецензурных выражений взимают штраф в размере 1,5 тысячи рублей. И ничего страшного не произошло, мир не обрушился! Зато ругаться стали меньше, и казна пополнилась.

А владельцы дискотек Белгородской области теперь обязаны следить за тем, чтобы в их заведениях не играла “аморальная” музыка. Между прочим, в списке нерекомендованных групп оказалась группа “Ленинград”. Та самая, которой в Питере предоставляются столь престижные площадки. И опять же, никакой Гаагский суд не грозит белгородской администрации.

Да пусть бы и грозил! Что мы так боимся этих угроз? Ах, какой ужас! Нас осудит мировое сообщество! Или, того хуже, отлучит от своей демократической груди! Не дай Бог, внесет в черный список стран-изгоев.

Хотя об этом можно только мечтать. Мечтать и молиться, чтобы от нас наконец отвязались. А нашим крупным чиновникам перекрыли иностранные счета. Пока у России есть ядерное оружие, судьба Ирака нам не грозит. А культурный воздух без цивилизованных помоев стал бы намного чище. И Лужкову в стране-изгое не пришлось бы собирать все свое мужество, чтобы запретить парад содомитов. В стране-изгое такой вопрос в принципе не стоит. Внутренней потребности у общества нет, а извне никто приказать не волен.

Некоторые итоги “цветных” революций

Бояться надо не изоляции, а разрушения последних барьеров, которое неизбежно произойдет при победе “оранжевых”. Барьеров и геополитических, и нравственных, удерживающих жизнь от полного распада. “Цветные” революции не только ослабляют суверенитет государств на постсоветском пространстве, переводя их из разряда бедных родственников в категорию крепостных заокеанской “Марьи Алексевны”. Они не только позволяют иностранцам беспрепятственно завладеть всем, чем им захочется. Они еще и ускоренно переформатируют жизнь по глобалистскому проекту. “Посторанжевые” события на Украине свидетельствуют об этом весьма красноречиво.

В Крыму сразу же активизировалась “замещающая миграция”. Тысячи татар прибыли на полуостров из Средней Азии. Открываются и совершают бесчинства (в том числе и по отношению к традиционным мусульманам) радикальные исламистские организации. “Добро” теперь дается даже таким, которые запрещены в большинстве стран. Совершенно ясно, что по приказу вашингтонских хозяев Украина взяла курс на вытеснение славян из Крыма.

И, конечно, неспроста именно в день 60-летия Победы, 9 Мая 2005 года, в город-герой Севастополь приплыл немецкий военный корабль, матросам которого была дана команда выйти на берег с огнестрельным оружием. Такое ошарашивающее хамство “фрицев” — это, разумеется, не отсутствие элементарного такта, а откровенная демонстрация силы. Чтобы знали, кто здесь теперь хозяин.

Опять же сразу после победы “оранжевых” в школы запустили секс-просвет. Примечательно, что до этого, несмотря на все заискивание Украины перед Западом, таких попыток не предпринималось. Наоборот, мы неоднократно слышали и от тамошних учителей, и от политологов, что у них это невозможно, так как в народе еще жива здоровая крестьянская нравственность.

Активизировалась и кампания “АнтиСПИД”, идущая рука об руку с распространением наркомании и “планирования семьи”, поскольку стоит на двух китах: на пропаганде “безопасного секса” и на бесплатной раздаче одноразовых шприцев. Первое, как нетрудно догадаться, снижает рождаемость. Второе облегчает жизнь “потребителям психоактивных веществ”.(Так теперь в духе политкорректности называют наркоманов.) Им обеспечивают стерильность, поэтому бояться больше нечего.

Через несколько месяцев после победы Ющенко одна из нас приехала в Киев и, подойдя к воротам Киево-Печерской лавры, с ужасом увидела в ее ограде, прямо у входа, на стене большой барельеф ввиде бантика, похожего на петлю. Общемировой символ той самой “планировочной” борьбы со СПИДом. Что это за борьба, становится ясно, в частности, из такого примера. В 1991 году в Англии состоялся концерт в память об умершем от СПИДа гомосексуалисте Фреди Меркури. Всех выступавших артистов мы не знаем. Но, пожалуй, хватит даже двух: всемирно известного содомита Элтона Джона, фонд которого выпускает (в том числе на русском языке) красочный “антиспидовский” журнал “Шаги”, пропагандирующий содомию, и Джорджа Майкла, тоже содомита. 70 тысяч “фанов” Фреди Меркури явились на концерт, нацепив на себя те самые бантики. Как шутили в советское время, будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется.

Кстати, о творчестве самого Фреди Меркури. В книге о. Алексия (Мороза) “Музыка преисподней” (АОЗТ “Вектор”, Нижний Новгород, 1998 г.), со ссылкой на западных исследователей, говорится о воздействии на подсознание слушателей посредством “маскировки обратного звучания” — специальным образом записанных сатанинских посланий. И приводятся примеры таких посланий от популярных западных групп. Есть там и группа “Квин”, лидером которой был Фреди Меркури, столь тесно связанный с символом борьбы со СПИДом, бантиком-петелькой. В песне “Небольшое сумасшествие, называемое “любовь”, тайное послание гласит (прости, Господи!): “К черту Библию! Все, что я хочу, — магия!”

Как знать? Может, это, конечно, случайное совпадение, но, учитывая непрекращающиеся попытки втянуть Церковь в глобалистские программы контроля над рождаемостью и прикрыться ее авторитетом, появление сего зловещего символа в ограде лавры поистине символично.

— Да? — удивился один из монахов, когда услышал, что означает барельеф, красующийся рядом со входом в святую обитель. — А мы понятия не имели… Закорючка и закорючка. Это на больничном здании. Тут ведь на нашей территории городская инфекционная больница. Они теперь и со СПИДом работают. И нас все время зазывают, предлагают сотрудничество.

Оранжево-глобалистская реальность вообще чревата для Церкви большими испытаниями. Что касается Украины, то там сразу усилилась деятельность раскольников, призывающих Украинскую Православную Церковь выйти из подчинения Московскому Патриархату.

Как быстро сбылись грозные слова покойного схиархимандрита Зосимы, настоятеля Свято-Никольского монастыря под Донецком! В своем завещании, которое после его кончины было вывешено на стенде в монастырском дворе, он предупреждал насельников обители, чтобы они ни в коем случае не уходили из-под омофора Патриарха Московского и всея Руси.

— Что, разве есть такая угроза? Разве она актуальна? — спросили мы келейника почившего старца Зосимы.

На дворе стояла ранняя весна 2003 года. Ни о какой “оранжевой” революции в Донецке никто и слыхом не слыхивал. Наоборот, казалось, все потихоньку идет на лад.

— Сейчас нет, — ответил келейник. — Но старец предвидел, что это случится. И быть может, очень скоро.

Так оно и оказалось.

Что еще ждет бедную Украину?

Во всяком случае, ясно, что ничего хорошего. “В программе движения УНА-УНСО, — пишет в уже неоднократно цитировавшейся нами статье К. Черемных, — глава по религиозным вопросам состояла из двух пунктов. Первый: уравнять в правах все конфессии (т.е. любые секты. — И. М., Т. Ш.). Второй: пригласить в Киев на постоянное жительство не кого-нибудь, а Далай-ламу Четырнадцатого”.

Далай-лама, быть может, еще обдумывает почетное предложение переселиться в святой град Киев, а глава украинской унии Любомир Гузар, несмотря на массовые протесты православных христиан, уже переселился. Благо из Львова переезжать не так далеко, как с Тибета. И вовсе не потому, что во львовской резиденции ему было тесно. Это тоже демонстрация силы, претензия на главенство. Ведь униат Гузар, перебазировавшись в Киев, объявил себя не больше не меньше, как патриархом Киевским и Галицким!

Все это звенья одной цепи. Очередным ударом по Православию стала передача украинскими властями Успенской (Братской) церкви во Львове и церкви Киево-Братского монастыря на Подоле в Киеве под константинопольскую юрисдикцию. Эти и подобные им действия направлены на создание еще одного епископата, на расчленение канонической церкви. Посеяв раздор и смуту, враги Православия, вероятно, рассчитывают затем предложить в качестве выхода создание так называемой единой поместной церкви под юрисдикцией папы римского.

Об усилении антиправославной пропаганды свидетельствует и такой вопиющий факт. По сообщению агентства “Русская линия”, в Элисте разгорелся скандал из-за гастролей Большого киевского цирка. Клоун в священнической рясе с наперсным крестом на груди бегал по манежу, кривлялся, задирал подол, всячески глумился над священным саном, кощунственно обращался с христианской святыней — крестом и отплясывал с цирковой артисткой, изображавшей беса.

Может быть, мы недостаточно осведомлены, но нам кажется, до победы “оранжевых” украинские деятели искусства себе такой наглости не позволяли. Показательно, кстати, что явились они со своим богохульным номером не в какой-нибудь среднерусский город, а в Калмыкию. Видимо, рассчитывая на то, что там легче посеять религиозную рознь, вредящую межнациональным отношениям и ослабляющую государство.

Что же касается самой Украины, то почти наверняка ее ждет еще и свободная продажа наркотиков, которой так яростно добиваются правозащитники в разных странах. И легализация проституции, и разрешение однополых браков, и получение содомитами права усыновлять детей. В общем, весь глобалистский “комплексный обед”, который выдают в общеевропейской столовке.

Пока “оранжевый гром” не грянул…

С каждой следующей победой “оранжевой” революции все туже стягивается враждебное кольцо вокруг России. Попав весной 2001 г. на встречу З. Бжезинского с российскими политиками и представителями СМИ (об этом нами рассказано в очерке “Серого помянули, а Серый здесь”), мы своими ушами слышали, что он мечтает после Милошевича увидеть на скамье подсудимых Лукашенко. И вот спустя четыре года и через полгода после победы “оранжевой революции” на Украине премьер-министр Польши Марек Белька проводит телефонные переговоры со своими коллегами из трех соседних государств — Литвы, Латвии и Украины. “Их целью была координация действий против “режима Александра Лукашенко”, передает РИА “Новости”.

Прибалтику не будем даже обсуждать. Она прозападная и безо всяких “оранжевых” безобразий. Но какой же двойной позор для Украины! Мало того, что она пошла под начало своего заклятого исторического врага — Польши (поляки украинцев и за людей-то никогда не считали). Так еще и будет плести интриги против своих братьев, единоверцев и единоплеменников. Ведь до XX в. великороссы, белороссы и малороссы считались одним народом. Лишь потом определенные силы начали подогревать сепаратистские настроения. Но это отдельная серьезная тема.

Ну а что же все-таки делать нам? Можно, конечно, убаюкивать себя рассуждениями о том, что “оранжевые” у нас не пройдут, что все это нарочно пресса нагнетает, а Россия большая, ее так просто, как Украину с Грузией, не слопаешь… Но подобная позиция — признак клинического инфантилизма и вытекающей из него безответственности. Совершенно очевидно, что попытка “оранжевого” переворота в России будет предпринята. Гадать можно только о сроках. В этой связи показательно, что 20 декабря 2004 года “Freedom House” (“Дом свободы”) впервые обозвал Россию “несвободным государством”, поместив ее в один ряд со среднеазиатскими странами и Азербайджаном (то есть теми государствами, где еще не совершили, но явно намечают совершить “цветной” переворот).

Для тех, кто не в курсе: “Freedom House” — это главный открыто действующий американский институт, который как раз и занимается постановкой “оранжевых” шоу. Возглавляется он бывшим главой ЦРУ Джеймсом Вулси. А финансируется Джорджем Соросом. В общем, истинными друзьями России. Сорос в дополнительных характеристиках не нуждается, а о Вулси можно судить хотя бы по таким двум штрихам: год назад, когда США раздували антикорейскую истерию, он предложил не больше не меньше как нанести воздушные удары по северокорейским ядерным реакторам. То, что миллионы людей при этом пострадают от радиации, его нисколько не смущало. А еще он является членом Американского комитета за мир в Чечне. Комитета, который ратует за международное вмешательство в наши внутренние дела, поскольку якобы только оно способно стабилизировать обстановку. (См. Ш. Мамаев. “Фабрика грез”. “Политический журнал”, 2005, N 1.)

Так, может, не стоит ждать, пока “оранжевый гром” грянет? Лучше не уподобляться мужику из пословицы и перекреститься заранее.

Пока псевдореволюционный вирус не вызвал в России общественную эпидемию, надо успеть принять профилактические меры — рассказать о замыслах манипуляторов как можно большему числу людей. Предупредить, что в информационной войне будут использованы специфические “адресные мифы”. Пассионарное, активное меньшинство, в том числе православное, услышит про борьбу за справедливость, за народные интересы, против коррупции. Тем же, кого сейчас принято называть “обывателями” (не вкладывая в это отрицательного оттенка), посоветуют полностью уклониться от участия в назревающих событиях, потому что это якобы межклановые разборки, до которых маленькому человеку нет никакого дела. Без него разберутся. Фактически то же самое внушали при Ельцине по поводу войны в Чечне. Вот почему сейчас, пока еще есть время, следует объяснять людям истинную суть происходящего и, конечно, говорить про глобализацию, ибо это и есть “кощеева игла”, не сломав которую не добьешься победы.

Если грянет: возможные контрдействия

Если же спектакль будет все-таки начат, не нужно идти на поводу у его режиссеров и включаться (пусть и на противоположной сценической площадке) в ту же игровую стихию. Политолог А. Чадаев в статье “Оранжевая осень” (“Сообщение”, 2005, N 1) пишет: “Какой момент является ключевым для революции? Тот, когда правила, навязанные и отстаиваемые властью (легальная процедура, ее силовое обеспечение, система норм и ограничений), подменяются логикой игры”.

Нельзя принимать навязываемые правила игры и копировать действия противника. Когда сторонники Януковича тоже нацепили ленточки и расставили палатки, они включились в карнавальную стихию. Но поскольку природа их была другой, не “тусовочной”, а “сурьезной”, они выглядели нелепо, неуклюже. По пословице — “Куда конь копытом, туда рак клешней”. И окончательно обрекли себя на провал.

Вместо того чтобы натужно подражать участникам политического карнавала, нужно вести себя сообразно своей природе и своим убеждениям. Защита страны от разрушения — это ведь очень серьезно. При чем тут балаган? А то получается, с одной стороны шоу, с другой стороны шоу. А зритель глазеет в телевизор, кто его лучше развлечет…

Слабость “цветных” революций, на наш взгляд, как раз в том и состоит, что там все невсерьез. Умирать за идеи никто не собирается. Да и идей на самом деле никаких нет. Молодым участникам массовки охота вволю побалдеть, а актерами покрупнее движут чисто шкурные интересы. У режиссеров идея, правда, имеется. Можно даже сказать, сверхценная — уничтожить Россию. Отчасти и в этом присутствует шкурный интерес — завладеть нашими богатствами. Но лишь отчасти. Главная цель все же носит метафизический характер. Идеологи глобалистского проекта ненавидят православие, справедливо считая, что оно сейчас является единственным реальным препятствием на пути установления “нового мирового порядка”. По сути своей демонического, сатанинского. Поэтому приверженцы этого “порядка” одержимы идеей сокрушить православную веру и православный народ. Но те, кого они нанимают в качестве исполнителей, ряженые революционеры, вовсе не готовы ничем жертвовать. Это вам не японские камикадзе и не мусульманские шахиды, а развращенное, избалованное “поколение Cool”. В народе таких называют “непоротыми”.

Если милиция будет бездействовать, как она бездействовала в Сербии, Грузии, на Украине, то встать на защиту государственности должно гражданское население. Не искусственно созданный политиканами “народ”, а настоящий, патриотический и православный. В конце концов, в наших приходах достаточно взрослых мужчин. В том числе военных или, как минимум, прошедших военную подготовку.

Не стоит руководствоваться возрастным принципом: раз у них молодежь — то и мы должны выставить молодежь. Это тоже обезьянничание. Молодежь, конечно, может и должна участвовать в сопротивлении, но вместе со старшими. Отделять “детей” от “отцов” — типично глобалистская уловка. Стравливанию поколений надо противопоставить общность, единство, соборность.

Говоря же о сверхзадаче “оранжевой” постановки, не нужно втягиваться в дискуссии: хороший Путин или плохой, стоит его защищать или не стоит. Эти дискуссии уводят в сторону, следовательно, тоже на руку манипуляторам. Защитить мы обязаны не конкретно Путина, а законную власть, воспрепятствовать предательскому перевороту, не дать разрушить Россию и Русскую Православную Церковь.

Ну а если “оранжевый” гром все же грянет, одними увещеваниями не обойдешься. На особую покладистость “сыновей Большой Волосатой” рассчитывать не приходится. Их учат другим методам борьбы. После грузинской “революции роз” в нашей печати были опубликованы черновики заявки на грант “Кхмара-03”, “Кампания за свободные и справедливые выборы”. Речь идет об организации “Кхмара”, которая сыграла решающую роль в тбилисском перевороте. В заявке подробно перечисляются методы гражданского неповиновения, под которые требуется выделить деньги. Среди них (цитируем): “насмешки над выборами”, “снятие одежды догола в знак протеста”, “грубые жесты”, “демонстративные похороны”… Словом, все то, о чем мы уже упоминали.

Какой смысл стыдить обкуренного парня, который “снимает одежду догола в знак протеста” и при этом еще совершает “грубые жесты”? Не проще ли разобраться с уличным стриптизером по-мужски?

Кстати, “оранжевая” толпа только на первый взгляд целиком состоит из развинченных молодых. Аналитики отмечают, что “уже на предварительном этапе подготовки революции в ней создается “жесткая” военизированная группа, которая в решающий момент должна совершать НАСИЛЬСТВЕННЫЕ действия (с оружием или без оружия, в зависимости от обстоятельств). Такой “взрыв народного гнева” не просто предусмотрен в сценарии спектакля, он необходим в нем как ритуал, как кульминация “праздника угнетенных”… Военизированные группировки в составе “бархатной” толпы, размахивающей розами, тюльпанами или оранжевыми ленточками, совершенно необходимы и для того, чтобы организовать эту толпу, строго направлять ее лишь на предусмотренные (и чаще всего уговоренные с властью) действия, поддерживать дисциплину, блокировать спонтанные попытки противодействия от разрозненных представителей правоохранительных органов. Кроме того, именно эти организованные боевики обычно берут на себя эскалацию ненасильственных действий и “заражают” ими толпу. Сами по себе граждане, симпатизирующие революционерам, на первых порах морально не готовы к тому, чтобы общее недовольство властью превращать в действия против конкретных людей, эту власть представляющих.

Дж. Шарп в своем руководстве рекомендует в числе ненасильственных действий и такие, которые явно являются противозаконными. Они, как правило, претят массовым участникам протеста, еще не перешедшим некоторые культурные барьеры. Для совершения таких действий нужны группы “активистов”, в том числе организованные по военному типу” (С. Г. Кара-Мурза. “Экспорт революции”. М., “Алгоритм”, 2005 , стр. 298, 299.)

Конечно, и “активисты” на самом деле очень далеки от жертвенного служения “оранжевой” идее. Это типичные наемники, психологические (а иногда и натуральные) террористы. Политологи сразу отметили сходство “цветных” революций и терроризма. По существу, это два типа политических спектаклей. Хочется верить, что среди наших мужчин найдутся такие, которые не испугаются этих боевиков и дадут им отпор.

В переломные исторические моменты (а “оранжевые” революции, безусловно, относятся к таковым) неожиданный поступок даже одного человека может переломить ситуацию. Не надо верить заклинаниям, что победа “революционеров” неизбежна. Это часто использующийся прием психологической атаки, давление на оппонента. Сейчас среди милиционеров и военных уже немало воцерковленных людей. И если какие-то приказы начальства будут в пользу “оранжевых” (на Украине, например, часть МВД перешла на сторону заговорщиков), православные люди не должны их выполнять. Нельзя следовать преступным приказам.

Если бы в свое время в Буденновске командир группы “Альфа” не послушался Черномырдина и не отвел бойцов из почти полностью освобожденного здания больницы, это бы наверняка повлияло на ход дальнейших событий. Кто знает? Быть может, не было бы предательского Хасавюртского соглашения о независимости “Ичкерии”, дальнейшего кровавого прорыва в Дагестан, гексогенных взрывов, “Норд-Оста”, Беслана. Но дрогнул командир — и события пошли по намеченному сценарию.

А вот Евгений Родионов не дрогнул, и его подвиг духовно переломил ход чеченской войны. И никакие сценаристы не могли этого предугадать. Казалось бы, маленький человек, простой солдат — что он мог изменить в этом хитросплетении геополитических интересов, финансовых потоков, дворцовых интриг? Да и узнали о его героической гибели совсем не сразу и далеко не все, а весьма узкий круг читателей одной патриотической газеты, которая об этом рассказала. Но его имя моментально стало символом духовного сопротивления кромешному злу, символом грядущей победы. И это было непредсказуемо и неостановимо.

Здесь мы доходим до самого главного. До того, что не обсуждается светскими политологами. Даже признавая, что в глобализме присутствует оккультная составляющая, они недооценивают духовные методы борьбы. Им кажется, что призывы молиться — это несерьезно, какой-то детский лепет, бабий вздор.

Между тем, “оранжевая” толпа — это отмечено многими очевидцами — проявляла явные признаки одержимости. Что неудивительно, ведь когда люди так идут на поводу у своих страстей, они легко становятся добычей бесов. А род сей, как известно, изгоняется молитвой и постом (Мф. 17:21, Мк. 9:29). Так что молебны, крестные ходы, колокольный звон — это вполне адекватные контрудары по тем духовным сущностям, которые владеют распоясавшейся толпой и, если можно так выразиться, режиссируют режиссеров.

Конечно, детей Большой Волосатой полезно окатить из шланга. (Между прочим, один из способов привести в чувство больного в состоянии острого психоза — это плеснуть ему в лицо воды.) Но духовных сущностей, которые их подначивают, водой не проймешь. Разве что святой. И здесь от позиции Церкви в предстоящей борьбе зависит очень многое.

Не потому ли, едва в православной среде возник разговор о необходимости противодействия “оранжевой” революции, сразу послышались встревоженные голоса наших либералов: “Только не надо втягивать Церковь! Церковь мы должны беречь!”

Какой, однако, слаженный дуэт! Светские либералы поют свое: “Главное — не применять силу!”, церковные — свое. А вместе получается песнь, ублажающая слух Бжезинского.

Но это песнь сирен, которой не стоит внимать. Иначе корабль “Россия” рискует сгинуть в пучине глобализма. И бутафорские спасательные шлюпки с оранжевыми флажками на самом деле никого не спасут.