Млечин Леонид. Андропов. ТК “Велби”, изд-во “Проспект”, 2006

Когда-то у нас появилась “эстрадная поэзия”, пожилые люди ещё помнят тех забытых ныне крикунов. Потом пошла в ход “эстрадная проза” — она ничем, впрочем, не прославилась. С утверждением в несчастной России вороватых “олигархов” расцветает, так сказать, “эстрадная историография”, проще говоря — телесериалы на исторические сюжеты, примеры того памятны, к сожалению, всем. Изготовляются эти фальшивые хроники по типу зарубежных “шоу”, шумных и пылающих яркой раскраской зрелищ, где главной составляющей служит бесстыдство всех участников — и авторов, и исполнителей.

Именно таков наш телеэстрадник Млечин.

Недавно он изготовил книжку про мрачного генсека с Лубянки. Объёмистая книга пестрит типичными цветными лоскутами “шоу-бизнеса” — чередуются сплетни, анекдоты, подлинные документы толкуются вкривь и вкось, а собственные домыслы выдаются за факты. Словом, всё, как у американского гражданина Познера, члена Всероссийского еврейского конгресса Соловьёва и недавнего киевлянина Шустера.

Эти и все иные изготовители телефальшивок действуют, мягко говоря, с некоторым пренебрежением к общественному мнению. Помимо их личных свойств определённого рода, тут есть и некое материальное обоснование. У телевизора — миллионы зрителей, а у журналов, газет, где их ядовито бранят, лишь десятки тысяч. И плевать хотели на эти скромные тысячи останкинские миллионеры-эстрадники. А русского патриотического телевидения, чтобы ответить им, как они сами выражаются, адекватно, у нас в Останкино пока нет…

Зря всё-таки взялся Млечин публиковать свои телешоу. В телевизоре он скажет и исчезнет, возразить ему на том же экране невозможно, его противников туда не пустят, и миллионы граждан останутся навсегда обманутыми. А вот книжный текст, он может быть объективно оценен и оспорен. Попробуем этим заняться, имея целью не исправить Млечина, а прояснить нечто его возможным читателям.

Книжка рыхлая, торопливо составленная — что слышал автор об Андропове и о том, что было вокруг него, то и продиктовал на бумагу. Известно, что служебное возвышение героя произошло в Карелии. У Млечина есть глава “Карелия и её хозяин Куусинен”, восемь книжных страниц, где говорится о чём угодно, вплоть до знаменитых карельских берёз, а вот имя Андропова даже не упомянуто. Значит, книгу даже не редактировали в том малоизвестном издательстве. И так, мол, сойдёт…

Привычка вещать с телеэкрана бесцеремонно и безответственно не оставила Млечина и при написании книги. Его персонажи — подлинные исторические лица, порой очень известные, писать о них следует с должной осмотрительностью. Но в книге множество диалогов, они написаны, как будто автор вёл их магнитофонную запись. Образчиками подобной “приблизительной истории” насыщена вся книга. Вот пространно описывается снятие в КГБ Семичастного и замены его Андроповым. На Лубянку заявились члены Политбюро. Читаем:

“- Товарищ генерал, в здании члены Политбюро! (это докладывает помощник шефу КГБ в его служебном кабинете)

— Сколько их там?

— Много!

— Где они сейчас?

— Вошли через ваш подъезд…

— Приглашай их сюда, в кабинет.

Появились Кириленко, Пельше, Мазуров, Андропов.

— О, да вы тут чаёк пьёте! — вроде как с улыбкой произнёс Кириленко. — Можно и нам присоединиться?

— Пожалуйста, располагайтесь, — продолжил Семичастный. — Можно и другое гостям предложить…”.

Прервём этот выдуманный и совершенно нелепый разговор, который телевещатель Млечин растянул на несколько книжных страниц. Но именно из таких псевдоподробностей составляет он своё сочинение — привык на телике к безответственности. Вот ещё пример. Разбирается дело о злоупотреблениях бывшего главы компартии Украины Петра Шелеста, новое начальство допрашивает его приближённого:

“- Вы так угодничали перед Шелестом, что даже прирезали территорию за счёт города на его усадьбе.

— Это не так… Когда строительное управление ЦК меняло дряхлый забор на новый, то оно и согласовало новые границы забора…

— Мне докладывали, что вы лично носили ордера на квартиры для окружения Шелеста самому Шелесту, в зубах, так сказать…

— Да, был случай, когда Пётр Ефимович позвонил и попросил выписать ордер на однокомнатную квартиру из специального резерва.

— А вы хоть поинтересовались, кому предназначался этот ордер?

— Да, Пётр Ефимович сам сказал, что стюардесса правительственного Ту-134.

— Это была его любовница.

— Я не стоял со свечкой в руках, а слухам я не верю”.

Такой вот разговорчик приводит Млечин, как будто сам слышал. Подчеркнём, что эти пикантные подробности прямого отношения к деятельности Андропова не имеют, Шелеста снимал Брежнев. Автор вводит эту оценку для “оживляжа”, выражаясь журналистским жаргоном. Образчики такого рода разбросаны по всей книге — от начала до конца.

Свои собственные оценки политического характера Млечин высказывает весьма осторожно, однако направленность их очевидна. Выражена она как в прямых суждениях, так и в нарочитых умолчаниях. Ныне с очевидностью установлено, что шеф Лубянки остро не любил “русистов”, тех русских писателей и публицистов, которых ныне именуют Русской партией. Млечин не обошёл этот сюжет, но как его подал? Самые зловещие места из записок Андропова и его преемника Федорчука не приведены в книге, есть тут лишь краткая цитатка, состоящая из общих слов, отчего вся та громкая история выглядит приглушённо и с явными умолчаниями о сути дела. Но кратко упомянуты в разных местах В. Белов, В. Ганичев, А. Иванов, В. Кожинов, О. Михайлов, М. Лобанов, В. Распутин, С. Семанов, В. Солоухин. Всем даны краткие, но вполне отрицательные оценки, хотя вроде бы мимоходом. Как видно, политические пристрастия автора выражены тут явно.

Это находит своё очевидное подтверждение, так сказать, с другой стороны. Все окружавшие Андропова деятели Еврейской партии (выразимся так “для равновесия”), напротив, показаны с большой теплотой. Обаятельными умницами представлены А. Александров-Агентов, Г. Арбатов, А. Бовин, Н. Иноземцев и далее до конца алфавита, где оказывается молчаливый советник Брежнева Георгий (Генрих) Цуканов (единственный, кто не оставил пока никаких мемуаров). Ясно, кто тут “хорошие” и кто “плохие”. Даже невзрачного чиновника из отдела пропаганды Г. Смирнова расхвалил Млечин, ибо тот женился вторым браком вполне “интернационально”, так себя и вёл в деле руководства партийной пропагандой. Иван Петрович Кириченко, помощник Черненко, всегда мне о нём отзывался: шабес-гой.

Как очевидно, даже в этом острейшем идейном вопросе Л. Млечин не смог скрыть своих чувств, хотя обошёлся в основном намёками и прибаутками: привык к жанру телешоу и не в силах отвыкнуть.

Конечно, привычка к развязной и ненаказуемой говорильне нередко подводит самого говоруна. Вроде следовало бы либерально-интернациональному автору стараться всячески обелять борца с “русистами” Юрия Владимировича. Не получилось, язык не приучен к необходимой сдержанности. Ныне хорошо известно, как в Свердловске-Екатеринбурге взорвали “дом Ипатьева”, последнее прибежище семьи Николая II, тут в подвале были застрелены одиннадцать человек, включая двух женщин, четырех девушек и больного подростка. Млечин уточнил подробности.

26 июня 1975 года Андропов доложил в ЦК:

“Антисоветскими кругами на Западе периодически инспирируются различного рода пропагандистские кампании вокруг царской семьи Романовых, и в этой связи нередко упоминается бывший особняк купца Ипатьева в городе Свердловске. Дом Ипатьева продолжает стоять в центре города.

Представляется целесообразным поручить Свердловскому обкому партии решить вопрос относительно особняка в порядке плановой реконструкции города”.

“Вопрос решили”, направив соответствующее распоряжение в Свердловск. Тут уж и нам не удержаться от подробностей! Тогдашний Первый секретарь обкома Я. Рябов не спешил выполнить указание, ссылаясь на мнение Общества охраны памятников, а вот сменивший его в ноябре 1976-го Б. Ельцин, выслуживаясь, поспешил несчастный тот памятник снести. Потом жаловался, что на него, мол, давила Москва. Врал, как всегда (“лягу на рельсы”…). Итак, нынешний российский народ обязан именно Юрию Владимировичу и Борису Николаевичу этим варварством.

А ведь до сих пор не перевелись на Руси простодушные граждане, которые числят Андропова тайным “либералом” и “реформатором”.

Много, много мрачных тайн унес с собой в могилу Андропов. Вот Л. Млечин возвышенно отзывается о главном кремлёвском лекаре Е. Чазове, всюду почтительно именуя его “академиком”, хотя никакого научного вклада тот по сию пору в медицинскую науку не внёс. Меж тем Чазов был прежде всего “человеком Андропова”. Конечно, обозвать его привычным выражением “агент КГБ” нельзя, не тот, как говорится, уровень, но осведомителем шефа Лубянки номенклатурный врач, кандидат в члены ЦК КПСС, конечно, был.

И в этой связи не может не возникнуть вопрос о странных и подозрительно скоропостижных кончинах многих лиц из высшего партийного руководства во времена Андропова — Чазова. Нет, нет, речь не может идти о ядах и отравителях из романа “Королева Марго”, о чём так любят судачить обыватели! Но ведь и лечить больного тоже можно по-разному… Впрочем, ожидать, что телевизионный шоумен Млечин станет столь глубоко исследовать историю, было бы опрометчиво. Как говорится, не дождётесь!

Сергей Семанов