Теперь о журнале "ВЕЧЕ". В современном вузовском учебнике истории говорится: "Важным событием в русском либерально-патриотическом движении стало появление журнала "Вече", который тоже был своеобразным ответом на диссидентские либеральные и национальные издания. Инициатором издания стал В. Н. Осипов, отсидевший 7 лет на строгом лагерном режиме за организацию "антисоветских сборищ" на площади Маяковского в Москве в 1960-1961 гг. и поселившийся в 1970 г. в Александрове. Журнал задумывался как ЛОЯЛЬНЫЙ по отношению к власти (на обложке значились фамилия и адрес редактора)" (Барсенков А. С., Вдовин А. И. История России. 1917-2007, издание второе, Москва, 2008 г., стр. 562).

30 апреля 1974 г. председатель КГБ Ю. В. Андропов распорядился (указание N 155001) возбудить уголовное дело по факту издания "антисоветского" журнала "Вече". Это он сам лично определил, что журнал "антисоветский". Хотя за время издания с января 1971 г. по март 1974 г. ни в одном из вышедших 9 номеров не было ни одной статьи не только с критикой советского строя, но вообще не было ни одного материала политической тематики. Впрочем, была одна статья — о 50-летии СССР, но и та была скорее панегириком существующему строю, нежели "антисоветчиной". Андроповские чекисты уже не читали материалы: раз напечатано в недозволенном журнале, значит — криминал. Да если бы хоть в одном номере был "антисов" (а журнал издавался 3 года и лекторы от КГБ не скрывали, что им известно об этом издании), я был бы немедленно арестован или, как минимум, допрошен органами КГБ. Однако за 3 года Комитет государственной безопасности НИ РАЗУ не вызвал меня и не допросил. Видимо, не знали, как им быть: политическая тематика отсутствует, а руки чешутся прихлопнуть "реакционное славянофильство".

В "Вече" публиковались материалы о Православии, о Русской Православной Церкви, о Хомякове, Киреевском, Константине Леонтьеве, Достоевском, других национально ориентированных мыслителях, о русской истории (например, о замечательном полководце М. Д. Скобелеве), о памятниках истории и культуры, даже о музыке (например, о творчестве Шостаковича), но нигде, никогда, ни единым словом издатель и редактор "Вече" В. Н. Осипов не касался политики КПСС и Советского государства. И тогда следователи просто шли на подлог и фальсификацию. Скажем, мне инкриминируется статья А. М. Иванова "Суд скорый и неправый", в которой автор защищает советский журнал "Молодая гвардия" (орган ЦК ВЛКСМ) от обличений французских журналистов, окопавшихся в некоем социал-демократическом, "меньшевистском" издании. Разумеется, парижские нигилисты поносят "Молодую гвардию" за "реакционное" славянофильство и русский патриотизм. Так вот, андроповский КГБ оказался на стороне французских меньшевиков и "еврокоммунистов" (которые столь же усердно осуждали ввод советских войск в Чехословакию и высылку Сахарова из Москвы в Горький), а не на стороне отечественного патриотического журнала. Госбезопасность осуждала государственников, блокируясь с антисоветски настроенными космополитами. И так во всем. Хороши защитники государства!

В большой статье М. Антонова "Учение славянофилов — высший взлет народного самосознания в России в доленинский период" (Антонов, увы, был православным большевиком, но творчество Хомякова и Киреевского излагал объективно) был один абзац, так сказать, лирическое отступление автора: "Октябрьская революция, несмотря на свои эксцессы, была большим благом для России, ибо спасла нас от буржуазного маразма". Я с этим взглядом не согласен, но подвергать цензуре статью Антонова не стал. Казалось бы, чекисты должны быть довольны такой фразой. Нет, КГБ инкриминировал мне упоминание об "эксцессах". У следователей не нашлось даже чувства благородства. Ведь что такое "эксцессы" на фоне "спасения" России от буржуазно-

го маразма?! Мелочь, о которой позорно говорить. Автор славит Октябрьскую революцию, да еще как! А мне за это антоновское словечко "эксцессы" приписали клевету на Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Так фабриковали "криминал". Шеф приказал — надо выложиться.

Геннадий Михайлович Шиманов в открытом письме Струве, подобно Антонову, славит Октябрьскую революцию. Мне инкриминируют "хранение" "антисоветского" письма Шиманова!

Я опирался на русских патриотов, которые, любя русский народ и историческую Россию, либо не углублялись далее в своих взглядах (то есть в сторону монархии или Православия), или даже сочетали русскость с просоветскими взглядами. Желая объединить всех во имя русской идеи, я тем более не хотел настаивать (и не настаивал) на своих монархических убеждениях. Как редактор "Вече", я стоял на четкой объединительной общерусской платформе и был одинаков в общении как с "антисоветчиками", так и с людьми, одобряющими в целом советский режим. Я искренне желал единства и сплочения всех разрозненных сил в нечто целое. Готов был поучаствовать в формировании общей для всех национально-патриотической идеологии. Даже Солженицын упрекнул меня в том, что я вроде бы решился прислониться к силе, то есть к советской власти. Кстати, никто из свидетелей (за исключением, быть может, некоего Дьяконова) не показывал на следствии и в суде о моих "антисоветских" взглядах, ибо я таковых никому не высказывал. Не считал нужным, издавая патриотический и сознательно аполитичный православный журнал "Вече", даже в устной форме обличать существующий строй. Я говорил лишь, что стране нужна другая идеология, национально-патриотическая, но политику КПСС и Советского государства я не трогал.

В начале марта 1974 г. в редакции журнала "Вече" произошел конфликт, в результате которого мне пришлось объявить о прекращении издания журнала "Вече". И вот — удивительное совпадение: едва я 7 марта "закрыл" "Вече", как 1 апреля в Ленинграде органы КГБ производят обыски у моих соратников Г. Н. Бочеварова, В. Е. Конкина и П. М. Горячева. Последний за небольшую плату печатал журнал, переплетал его и рассылал по адресам подписчикам. У Горячева забрали все экземпляры "Вече", которые он не успел разослать.

11 мая Управлением КГБ по Ленинградской области из начатого ими уголовного дела N 15 было выделено "уголовное дело в части распространения клеветнической литературы, содержащей заведомо ложные измышления, порочащие советский общественный и государственный строй, — Осипо-вым В. Н., Горячевым П. М., Бочеваровым Г. Н., Конкиным В. Е." (Дело N 38. Том 2, л. д. 3).

15 мая начальник следственной группы УКГБ при СМ СССР по Владимирской области подполковник Евсеев постановил: уголовное дело принять к производству. Сразу же стали вызывать свидетелей во Владимир. Меня пока не трогали.

Впрочем, моя почта была арестована (по постановлению прокурора), но я, конечно, об этом не знал. Однако, несмотря на арест почты, "проскочило" письмо из Германии: организация "Эмнести интернейшнл" (по просьбе православного диссидента Левитина-Краснова, осенью 1974 года выехавшего за границу) приглашала меня и мою семью в Германию на постоянное жительство. Обычно советским инакомыслящим предлагалось выехать за рубеж через Израиль. И те охотно выезжали. Обо мне было известно, что я через Израиль точно не поеду. Потому и выслали бумагу из ФРГ. Но и в Германию я ехать не желал, даже перед лицом очевидного ареста и нового срока. Я объявил, что за границу не поеду и готов принять следственно-судебный поединок с советской системой. П. М. Горячев тоже получил такое приглашение (против него тоже было заведено уголовное дело), и 13 октября 1974 г. Петр Максимович благополучно покинул СССР. Видимо, Андропов не хотел меня сажать (он-то понимал, что даже по советским законам в моей деятельности нет "криминала", нет никакой антисоветской агитации и пропаганды). Юрию Владимировичу было бы куда удобнее, чтобы патриот, обличавший меркантильный Запад, туда сбежал. Дескать, вот притвора. Но не получилось.

При аресте 28 ноября 1974 года я заявил чекистам Евсееву и Плешкову: "От дачи показаний я отказываюсь, так как никакой антисоветской агитацией и пропагандой НЕ занимался!" (т. 2, л. д. 24). Практически за все время следствия я не дал никаких показаний и не подписал ни одного протокола.

Следователь Плешков писал вместо меня: "От подписи отказался". Двенадцать дней я держал голодовку в знак протеста против необоснованного ареста.

8 декабря 1974 г., при предъявлении мне обвинения в совершении преступления, предусмотренного ст. 70, ч. 2 УК РСФСР ("Антисоветская агитация и пропаганда"), я заявил: "В предъявленном обвинении виновным себя не признаю. Враждебного отношения к существующему у нас строю у меня нет и не было. Действительно, в 1962 г. я был осужден Московским городским судом по ст. 70, ч. 1 и 72 УК РСФСР к 7 годам лишения свободы (т. 2, л. д. 63). Но, как считаю, тогда меня осудили необоснованно. Практически все то, в чем я мог быть обвинен, заключалось в двух беседах с моими друзьями летом в июле 1961 г. В этих беседах я подверг критике некоторые аспекты внешней и внутренней политики тогдашнего Председателя Совета Министров СССР Хрущева… Кроме того, я одобрительно высказывался о рабочих советах в Югославии…

Что касается конкретных пунктов обвинения, то могу пояснить следующее:

Я действительно издавал журнал "Вече" с января 1971 г. по декабрь 1973 г.

Абсолютно убежден, что ни в одном из девяти номеров "Вече" нет клеветнических измышлений.

Я подвергал журнал тщательной цензуре и отбрасывал любой абзац с подобными вещами. Лично я никогда не имел цели подрыва или ослабления советского строя.

Как православный христианин, послушный воле московского патриарха, и как патриот России я глубоко убежден в том, что Советское государство — это единственная политическая форма, при которой в настоящее время может существовать русский народ". Тогда же, 8 декабря, я заявил: "Враждебные голоса на Западе постоянно обвиняли меня в антисемитизме, великорусском шовинизме, просталинских симпатиях. Я не помню ни одного доброго отзыва о журнале "Вече" от враждебных Советскому Союзу элементов" (т. 2, л. д. 65).

Я выражал ту позицию, с которой издавал журнал "Вече". Что значит "имел враждебное отношение к существующему строю"? У красных тут какая-то религия шиворот-навыворот. Ну, при чем тут моя душа? Что вы лезете в душу? В душе я, может быть, и имел такое (отрицательное) отношение к коммунизму. Но нигде никогда так называемых "антисоветских взглядов" не высказывал. Раз уж свершилась преступная Февральская революция, бедствие на десятилетия вперед, был свергнут масонами Божий Помазанник и пролились реки крови, взывать к новой революции — теперь уже против советского режима в наиболее умеренной брежневской форме — было бы безумием и преступлением против России и русского народа. Наши надежды тогда были на мирное перерождение режима, особенно в связи с заменой еврейских революционеров русскими государственниками.

Но, увы, нашим упованиям противостоял Андропов и прозападный либерально-иудейский клан, на который он опирался. Он разгромил "Молодую гвардию" как русское легальное патриотическое течение и "обновил" партийно-государственные кадры теми, кого Александр Яковлев назовет антикоммунистическим и антисоветским центром в ЦК КПСС. В период ельцинизма эти кадры порушили все: промышленность, сельское хозяйство, оборону, науку, культуру, образование, медицину. Это было буквально Батыево нашествие. Нашествие, подготовленное кланом Андропова и его госбезопасностью (не всей, но космополитической частью ее).

Замечательный русский ученый-патриот А. С. Панарин писал: "…Постсоветский режим был создан не демократической оппозицией, не западническими диссидентами, а самой правящей коммунистической номенклатурой, конвертировавшей старую власть в новую собственность". И далее: "По некоторым данным, глобалисты из спецслужб получили в результате приватизации 1992 года около 65% всей бывшей государственной собственности" (П а-нарин А. С. Искушение глобализмом. Москва, 2000, стр. 45).

19 июня 1975 года, по окончании многомесячного изнурительного следствия, я заявил: "В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю… Я ручаюсь в том, что ни один из моих знакомых в период 1970- 1974 годов не может засвидетельствовать враждебность моих устремлений. Однако, оказавшись на свободе (после отбытия первого срока, то есть после

5 октября 1968 г.), я был крайне огорчен упадком нравственности и влиянием космополитизма среди людей. Меня также огорчало то, что Русская Православная Церковь не имела возможности полемизировать с атеистами. Взявшись за издание журнала "Вече", я руководствовался целями выработки славянофильской идеологии. Моим сокровенным желанием было расширить идеологическую базу советского государства, присовокупив к официальному марксизму идеи русского патриотизма" (т. 4, л. д. 143).

24 июня 1975 года на вопрос следователей Евсеева и Плешкова: "Имели ли Вы разрешение официальных органов на издание журналов "Вече" и "Земля"?", я ответил: "Нет, не имел. Однако я и мои друзья были убеждены в том, что пользуемся молчаливой поддержкой или благожелательным невмешательством патриотических и антисионистски настроенных лиц из числа советского руководства. За четыре года моей деятельности меня официально никто не предупредил" (том 4, л. д. 179).

Суд состоялся во Владимире 24-26 сентября 1975 года (судья Колосов Н. Н., прокурор Дроздов П. М., адвокат Волкова Р. Ф.) в малом зале клуба имени Фрунзе. На суде я заявил следующее: "Я не имел и не имею враждебного отношения к Советскому Союзу, хотя и не согласен с некоторыми положениями официальной идеологии… Мне казалось и сейчас я думаю, что идеи русского патриотизма были бы полезным дополнением к нашей государственной идеологии. Это особенно актуально перед лицом нависающей угрозы со стороны маоистского Китая. Цели подрыва Советского строя я не имел и вообще никаких антисоветских целей перед собой не ставил…Журнал вообще не касался политических вопросов. Ни в одном из материалов "Вече" нет клеветнических измышлений, порочащих Советский государственный и политический строй, хотя и попадаются критические замечания в адрес отдельных должностных лиц (архитектор Посохин, например), а также замечания по поводу последствий невнимания к национальным традициям и устоям. Под каждым номером "Вече" стоит моя фамилия и адрес…Что касается основного в моей деятельности — издания русского патриотического журнала "Вече", то я считаю эту деятельность ПОЛЕЗНОЙ И ВАЖНОЙ для развития чувства патриотизма, уважения к национальной культуре, проблемам национального самосознания" (т. 46, л. д. 39-42).

25 сентября в судебное заседание Владимирского областного суда явились вызванные свидетели:

Бочеваров Г. Н., Ильяков В. В., Хмелев Е. И., Добровольский А. А., Бородин Л. И., Овчинников И. В., Родионов В. С., Хайбулин Б. Х., Репни-ков В. А., Зайцев В. В., Дьяконов С. М., Бажанов Б. В., Пирогов Ю. А., Поленов В. С., Рогачев М. П. Не явились Мельникова С. А., Родионова Г. И. (первая жена В. С. Родионова, не путать с его второй женой Надеждой Ивановной, честнейшим человеком и русским патриотом, трагически погибшей в 2001 году), Серый С. Ф., Боголюбов Г. А.

Подсудимый Осипов В. Н. на вопросы прокурора ответил: "Редакция журнала "Вече" состояла примерно из 10 человек, но они не были постоянными. Некоторые из авторов журнала "Вече" занимают определенное положение, и была договоренность, чтобы их имена не афишировать. Я не могу нарушить эту договоренность и называть их имена не желаю" (т. 46, л. д. 44).

"Журнал "Вече" я считаю легальным и патриотическим с христианским уклоном. На журнале ставилась моя фамилия и адрес. Фамилии других авторов не ставились, так как многие из них, как я уже говорил, занимали определенное положение, а некоторые были членами КПСС; чтобы не было неприятностей, подписи свои они не ставили" (т. 46, л. д. 45). "Никто никогда не предупреждал меня, чтобы я отказался от издания журнала "Вече". Я категорически отрицаю умысел подрыва Советской власти" (т. 46, л. д. 46).

Свидетель Бочеваров Г. Н. заявил: "Считаю, что журнал "Вече" не содержал враждебных и антисоветских выпадов" (т. 46, л. д. 49).

Свидетель Иванов А. М.: "Журнал я считаю нужным и правильным. Считаю решение Осипова о закрытии журнала неправильным…Журнал "Вече" я не считаю антисоветским… Я считаю, что журнал "Вече" играл положительную роль" (т. 46, л. д. 51).

Свидетель Хмелев Е. И.: "Осипов неоднократно заявлял, что национально-патриотическая линия журнала "Вече", редактором которого он являлся, пользуется поддержкой властей" (т. 46, л. д. 52).

Свидетель Рогачев М. П.: "Я не знал, что журнал антисоветский, мне было известно, что журнал "Вече" легальный журнал" (т. 46, л. д. 53).

Свидетель Овчинников И. В.: "Журнал "Вече" не считал антисоветским, считал его легальным и нужным… Я не видел ничего преступного в том, что Осипов издает журнал. Считал его легальным" (т. 46, л. д. 54).

Свидетель Родионов В. С.: "Я считаю, что журнал "Вече" был легальным, он не подлежит судебному разбирательству, так же и журнал "Земля"… Журналы не считаю антисоветскими" (т. 46, л. д. 56).

Свидетель Хайбулин Б. Х.: "Журнал "Вече" мне нравился, я считал его патриотическим и очень хотел, чтобы он выходил и сейчас" (т. 46, л. д. 57).

Свидетель Репников В. А.: "Я считал этот журнал легальным, и антисоветского ничего не было в журналах" (т. 46, л. д. 57).

Свидетель Дьяконов С. М. был единственный, помимо не явившейся в суд Родионовой Г. И., кто на предварительном следствии показал об "антисоветских взглядах" Осипова. Однако на суде он перечеркнул эти показания: "Мои показания на следствии в той части, что Осипов плохо отзывался о Советской власти, являются неправильными, и я их не подтверждаю" (т. 46, л. д. 59). "Журнал "Вече" я не считал антисоветским. Показания на следствии о том, что Осипов допускал антисоветские высказывания, я ДАЛ ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ СЛЕДОВАТЕЛЯ, впоследствии я был вынужден уехать из г. Калинина" (т. 46, л. д. 60).

Брежнев не дал права чекистам выколачивать пытками нужные показания, а то бы постарались. Нашли одного Дьяконова, психологически стали давить и выжали: о, как им была нужна "антисоветчина"! Иначе прокол в работе: человек издает неразрешенный властями рукописный (машинописный) журнал, а никто не дает показаний о его "антисоветских взглядах"! Все равно в приговор суда вошло то, что Дьяконов показал на предварительном следствии.

Свидетель Пирогов Ю. А.: "В беседах с Осиповым я от него не слышал антисоветских высказываний" (т. 46, л. д. 60).

Свидетель Поленов В. С.: "Журнал "Вече" я читал с удовольствием. Я никогда не замечал фактов, свидетельствующих о проведении Осиповым антисоветской деятельности. К существующему в нашей стране строю Осипов относился ПОЛОЖИТЕЛЬНО" (т. 46, л. д. 61).

26 сентября 1975 г. был допрошен последний свидетель Ильяков В. В., который заявил: "Осипов человек верующий, честный. В заключении он был авторитетным в области русской культуры… В журналах, с которыми я был знаком, ничего антисоветского не находил… Издавая журнал "Вече", Осипов действовал во имя России, ее национальной культуры и достоинства. Никакой враждебности к Советскому строю у Осипова не было, К СОВЕТСКОМУ СТРОЮ ОН ОТНОСИЛСЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНО. Смена этого строя может привести к катастрофе" (т. 46, л. д. 62).

Итак, разные свидетели все в один голос подтверждают ОТСУТСТВИЕ в моей деятельности антисоветской агитации и пропаганды и даже отсутствие так называемых "антисоветских взглядов". Однако Владимирскому областному суду, находившемуся под колпаком у лютого русофоба (и в сущности тайного антисоветчика) Андропова, все эти многочисленные показания в мою пользу были, как говорится, "до лампочки". Суду было наплевать на все. Например, в деле есть приговор Архангельского областного суда от 22 мая 1974 г. в отношении Сергея Пирогова. К делу в отношении Пирогова приобщены журналы "Вече" как материал, характеризующий личность Пиро-гова, в вину же "хранение" "антисоветских журналов" Пирогову не инкриминировалось. Архангельский областной суд не посчитал журнал "Вече" антисоветским.

Я напомнил суду, что даже газета "Вашингтон пост" писала, что издатели и авторы журнала "Вече" презирают контакты с иностранцами, как несовместимые с предпочтением, которое они отдают всему русскому, о чем сообщила радиостанция "Свобода" 1 марта 1971 г. Я напомнил также, что в ЭКСПЕРТИЗЕ также нет того, что журнал "Вече" настроен враждебно к СССР, там указывается только, что есть ОТКЛОНЕНИЯ ОТ ИДЕОЛОГИИ.

Тем не менее прокурор Дроздов П. М. заявил, что мои "деяния" по ст. 70, ч. 2 УК РСФСР квалифицированы правильно, моя вина в изготовлении, распространении и хранении документов "антисоветского содержания" доказана, и потребовал приговорить меня к 8 годам лишения свободы в колонии строгого режима.

Адвокат Волкова Р. Ф. сказала так: "Я считаю, что предъявленное обвинение подтверждено частично, не нашел подтверждения умысел на подрыв Советской власти (том 46, л. д. 63). Действия Осипова В. Н. прошу квалифицировать по ст. 190-1 УК РСФСР, так как считаю, что в его действиях есть клеветнические измышления, порочащие советский общественный и государственный строй" (том 46, л. д. 63-64). С некоторой иронией она пояснила, что вот, дескать, "Осипов считает, что у нас в стране имеет место сильное пьянство, это, конечно, клевета… "

Привожу по архивным материалам ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ПОДСУДИМОГО ОСИПОВА: "Как я уже сказал на допросе в ходе судебного разбирательства, моя христианская и патриотическая деятельность по изданию ЛЕГАЛЬНОГО, ПОЛИТИЧЕСКИ ЛОЯЛЬНОГО машинописного журнала "Вече", а позднее "Земля" не является преступной, а наоборот, БЫЛА НЕОБХОДИМОЙ и ВАЖНОЙ с точки зрения освещения проблем русской национальной культуры, русского самосознания. Как я уже сказал, по предъявленному мне обвинению ВИНОВНЫМ СЕБЯ НЕ СЧИТАЮ" (том 46, л. д. 64).

Позиция позицией, а у живого человека невольно в такой ситуации появляется злость. У меня в камере была газета с текстом Заключительного акта Совещания в Хельсинки, который только что подписал Брежнев и где говорилось о праве на инакомыслие и т. п. Мне так хотелось публично в суде демонстративно порвать эту газету с текстом Заключительного акта. Но, с Божьей помощью, этот позыв преодолел.

Владимирский областной суд приговорил меня к 8 годам лишения свободы в ИТК строгого режима. Срок этот я отбыл от звонка до звонка.

Владимирский областной суд полностью солидаризировался с андропов-ским Комитетом государственной безопасности. Так же, как и Комитету, суду было наплевать, наносим мы (редакция "Вече") ущерб "безопасности государства" или нет. Ведь было совершенно очевидно, что мы стоим на твердых ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКИХ позициях. А суду вместе с КГБ было важно одно — разделяем мы интернационализм, нигилизм и русофобию марксизма или нет. Идеология их волновала, а не безопасность государства. Тогда бы и переименовали б себя в Комитет идеологической безопасности, в Комитет борьбы за воинствующее безбожие и русофобию. То-то они инкриминировали мне, помимо "антисоветской агитации и пропаганды", еще и "пропаганду реакционных славянофильских и шовинистических взглядов". Буквально так сформулировано в обвинительном заключении гебистов и в приговоре Владимирского облсуда от 26 сентября 1975 г.

Известный деятель патриотического движения писатель Л. И. Бородин в книге "Без выбора" отмечает: "Когда на повторном суде Владимира Осипова адвокат попытался зафиксировать прогосударственный, то есть патриотический, аспект его издательской деятельности, прокурор отмахнулся столь небрежно и презрительно, что не оставалось сомнений — понимание государственности как некой субстанциональной реалии у него отсутствует напрочь. Более того, всякое акцентирование на государственной идее как непреходящей ценности по определению враждебно идее коммунистической, ориентированной по высшему ее смыслу на космичность" (Бородин Л. И. Без выбора. Москва, "Молодая гвардия", 2003, стр. 178).

Бородин подтверждает также все вышеприведенные оценки Андропова: "Сегодня для меня определенно ясно, что именно Ю. Андропов — сознательно или нет, этого уже не узнать — продвинул прозападнический интеллектуальный слой на перспективные позиции, что известным образом сказалось на характере так называемой перестройки. Достаточно глянуть да послушать его, Андропова, бывшую "команду" — Арбатов, Бурлацкий, Бовин и прочие. Коммунисты? Антикоммунисты? Да ничего подобного. Образцовая команда циников. Циники даже не прагматики, и если они у подножия власти — приговор социальной системе. Доказательства в истории" (Бородин, там же, стр. 161-162).

В сборнике "К не нашим" (Москва, 2006 г.) опубликована андроповская "Записка КГБ СССР в ЦК КПСС об антисоветской деятельности Иванова А. М. и Семанова С. Н." от 28 марта 1981 г. с грифом "Совершенно секретно". Как вспоминает С. Н. Семанов, "в записке сообщалось членам Политбюро, что

зловредные "русисты" привечаются в посольствах США, Италии, ФРГ и Канады. Четверть века миновало с тех пор, все вокруг нас изменилось, но могу поклясться, что ни разу в жизни в тех посольствах не побывал, даже не знаю, где они находятся (кроме американского, конечно)". Андропов нагло лгал своим же соратникам по Политбюро насчет хождений Семанова по посольствам. При этом председатель КГБ точно знал, что Семанов — стойкий защитник существующего государства. Как оценить эту ложь, эту заведомую дезинформацию? Ведь Политбюро в понимании Андропова — это и была та власть, которой он служил, которой он присягал на верность. Давая своей же власти умышленно ложные сведения, он становился как глава спецслужб противником этой власти, заговорщиком.

С. Н. Семанов считает, что Андропов своей клеветнической запиской в Политбюро и другими действиями нанес сильнейший удар по русским патриотам. "Восстановить свои силы Русская партия не смогла вплоть до горбачевской "перестройки". В 1991 году телевидение и подавляющая часть прессы оказались в руках сторонников лукавой "конвергенции", космополитизма и расчленения Родины.

Итак, лица, объединившиеся вокруг журнала "Вече", пытались на деле возродить духовные и нравственные основы нашего народа, отстоять русскую цивилизацию и культуру от натиска, сил разложения и хаоса, укрепить государственность. А возглавляемая Андроповым Госбезопасность (не вся, конечно, но значительная ее часть) стремилась, наоборот, погасить самобытность нашей духовности, искоренить "почвенничество", то есть патриотизм государствообразующей нации, "слить", в конечном счете, "социализм" с "капитализмом".

"Интеллектуалы" Андропова проповедовали пресловутую конвергенцию, которая на словах означала сближение и слияние на основе взаимных уступок капитализма и социализма, западной общественной модели и советской, но на деле оказалась идейной ловушкой, капканом. Ныне советская модель, в том числе социально-экономическая система (включая, например, бесплатную медицину и бесплатное образование, умеренную плату за ЖКХ), полностью уничтожена и заменена НАИХУДШИМ вариантом капитализма. Несколько сотен американских советников (и сотрудников ЦРУ по совместительству) результативно "помогли" Гайдару и его сообщникам построить самый гибельный, якобы "монетаристский" и якобы научно-обоснованный, но фактически криминально-компрадорский "капитализм". Где, даже по официальным данным, более 40% народного хозяйства находится в "теневой" сфере. И где шпана дышит в затылок государству. Более смертоносного варианта не нашлось.

Так кто же из нас "антисоветчик"?

л (пять

у - ^ ^ _ ^

Вечно улыбающееся, вечно молодое лицо Юрия Алексеевича Гагарина на известном, обошедшем весь мир портрете. Это лицо было в своё время символом, знаменем целой эпохи, эпохи больших надежд и устремлений… И вот в марте этого года мы отмечаем уже 75 лет со дня рождения первого космонавта планеты Земля. Отмечаем и удивляемся, как смог этот скромный, невысокий паренёк, родившийся 9 марта 1934 года в крестьянской семье в селе Клушино, что возле старинного русского города Гжатска на Смоленщине, как смог он подняться до высоких небес… Он прожил всего 34 года. Погиб, выполняя тренировочный полёт, 27 марта 1968 года. Но когда ему было только 27 лет, в 1961 году его уже знал весь мир. Кажется, что весь его жизненный путь был составлен из одних успехов. Но так ли это? Писатель из Калуги Вячеслав Бучарский попытался открыть новые, малоизвестные страницы жизни Юрия Гагарина. Не сразу же он стал лётчиком и космонавтом. Где, под каким небом мечта о полёте впервые овладела им, где ему впервые удалось ощутить радость полёта? Какие небеса впервые стали ему родными… Ответ на этот вопрос есть — это саратовские небеса.