На долину надвигались сумерки, солнце уже скрылось за вершинами деревьев. Карета, запряженная четверкой лошадей, в сопровождении десяти всадников, не торопясь ехала по дороге. В ней находилось двое. Молодая девушка, лет двадцати, с черными, как смоль, волосами, искусно заплетенными и уложенными вокруг головы, и карими привлекательными глазами. Ее лицо было очень выразительным, немного бледным, но глядя на него, можно сразу сказать, что она аристократка, как и многие поколения ее предков. Дорогую, вышитую золотой нитью, одежду она носила привычно и к богатому убранству кареты относилась равнодушно. Все ее внимание приковано к мужчине, который находился рядом с ней. Ее спутник был явно старше, лет тридцати-тридцати пяти, с мощным телосложением, выше нее ростом, с длинными собранными в низкий хвост волнистыми каштановыми волосами. Особое внимание к его лицу привлекали синие глаза, обрамленные густыми черными ресницами, четко очерченные скулы и тяжеловатый подбородок с ямочкой. Весь его облик говорил о том, что он человек, который привык повелевать. Но, в данный момент, его лицо выражало тревогу, и он о чем-то недовольно рассуждал.　

— Лада, солнышко мое, ты плохо на меня влияешь. Я зря поддался на твои уговоры, все-таки нужно было заночевать на постоялом дворе и не ехать через лес в сумерках. Ты и наш еще не рожденный малыш это самое дорогое, что есть у меня. С самого детства родители готовили меня к тому, что мой брак будет договорным, а значит, приличным с виду и до зубовного скрежета скучным, наполненным придирками, истериками, требованиями роскоши. И я до сих пор боюсь проснуться и не найти тебя.　

Он протянул руки и аккуратно посадил ее к себе на колени, приобнимая свою ненаглядную, любимую жену, а свободную ладонь тихонько положил на уже довольно заметный животик, скрытый под многочисленными складками платья.　

Девушка прижалась к его груди и, поглаживая по голове, сказала:　

— Мне нравится, как ты сокращаешь мое имя. У тебя так ласково это получается! Прости, что настояла на своем, просто мы уже неделю в пути, и довольно близко к столице. Не хочется опять ночевать на постоялом дворе. Совсем скоро мы будем во дворце, и я увижу отца и сестер. Ты знаешь, я никогда не думала, что из нас троих, я, младшая, первая выйду замуж и буду так счастлива! Ведь, начиная с десяти лет, как только проснулся мой дар некромантии, это сразу стало считаться позором для королевской семьи и меня отослали в летнюю резиденцию, приставили учителей и пока, к шестнадцати годам, я не научилась скрывать свой дар и управлять им, мне не разрешали появляться в столице. А теперь я счастливая, замужняя, беременная дама, еду на свадьбу своей старшей сестры.　

— И все-таки, я считаю, что нам не стоило рисковать и ехать поздней осенью, пересекать пол страны. Но ты, душа моя, из меня веревки вьешь. Все, кто знал меня раньше, не поверит, что мной командует жена.　

— Я больше не буду капризничать, правда-правда…　

— Да, а я как будто верю! — притворно нахмурился муж. — Я до сих пор не пойму, почему ты меня выбрала, ведь ты могла выйти замуж за принца и стать королевой.　

— Как только я увидела тебя и твои глаза, я пропала, и уже точно никакой принц мне стал не нужен.　

— Да. Нашу первую встречу я не забуду никогда! Представляешь, после проверки дальних гарнизонов, почти месяц в седле, я, уставший, решил сначала заехать в дворцовую канцелярию, сдать документы. Иду боковым коридором, чтобы не пугать своим потрепанным видом придворных дам, и, вдруг, навстречу мне из-за поворота выбегает скелетик крысы, с красной атласной лентой в зубах, а следом за ним несется растрепанная девчонка в криво зашнурованном платье и кричит: — «Стой, а то развею!!!». Я не успеваю отойти, и она врезается в меня. Пришлось ловить! А когда я разглядел, что эта девчонка очень привлекательная леди, то отпускать уже не хотелось. Правда, следом прибежала твоя камеристка с воплем: — «Стойте, Ваше Высочество! Стойте!!!». Она вырвала тебя из моих рук и утащила. Я все утро отвечал всем невпопад, потому что думал о тебе.　

— А я с того самого дня не могу на тебя наглядеться. Знаешь ли, Эдвард, ведь я люблю тебя больше жизни!　

Герцог Эдвард де Мелвел приподнял пальцами лицо своей жены за подбородок и нежно ее поцеловал. Его жена, Герцогиня Ладавель де Мелвел, ничего не имела против, только за. Эдвард, лаская свою жену губами, неожиданно почувствовал, что ее тело в его руках как будто застыло. Чуть отстранившись, он с тревогой спросил:　

— Что случилось малышка? Тебе плохо?　

— Нет, просто почему-то все затихло кругом. Ты слышишь? Как будто мир вокруг замер!　

Эдвард осторожно пересадил жену на сиденье кареты и прислушался. Затем подал в окошко знак охране. Всадники окружили карету плотнее и прибавили ход.　

— Не беспокойся, моя хорошая! — сказал он. — В лесах возле столицы уже лет десять не слышали про разбойников.　

Но в этот раз он оказался не прав. Внезапно, карету окружило пятнадцать всадников. Послышался звон мечей, охрана вступила в бой, пытаясь не подпустить вооруженных людей к карете. Герцог знал, что его люди хорошие профессионалы и должны справится, но ситуацию осложняло то, что было уже почти совсем темно. Один за другим падали разбойники, но и ряды охранников тоже изрядно поредели. Эдвард заметил, что его люди бьются не с простыми разбойниками, а судя по выучке с наемниками. Ему очень не хотелось оставлять жену одну, но его люди не справлялись. Предупредив ее, чтобы не выглядывала и не выходила из кареты, он выпрыгнул наружу и сам вступил в бой.　

Их оставалось пятеро против восьми, но герцог не зря считался одним из лучших мечников королевства. Вскоре перевес был уже на их стороне, но осталось их четверо против двоих, и те, опустив оружие, пятились с дороги в лес. Неожиданно, из леса полетели арбалетные болты, после залпа которых все стихло. Казалось, что живых не осталось, и на дорогу так никто и не вышел. Через пару минут, Эдвард поднялся, он был ранен в плечо и в бедро, но волновало его не это. Лорд старался добраться до кареты.　

Выдернув стрелы, он открыл дверцу. В ее уголке всю дорогу горел маленький магический огонек и поэтому он сразу увидел, что беда не прошла стороной. Из его груди вырвался крик полный звериный тоски и боли! Он подхватил свою любимую жену, свою девочку на руки и по его лицу потекли слезы. Она была жива, но одна из стел попала ей в грудь.　

Лада была магом, пусть не до конца обученным, но сделать все равно ничего не смогла. Когда она забеременела, ее отец, Король, настоял на том, чтобы ей заблокировали дар. «Временно, — как он сказал. — Чтобы она не навредила ребенку». Потому, сейчас она была совершенно беспомощной, воздух с хрипом вырывался из ее горла, на губах пузырилась кровавая пена. Герцог был воином и знал, что пробито легкое. Он положил Ладавиэль на бок, вытащил стрелу, свернул ее шарфик и прижал к ране, стараясь остановить кровотечение. Услышав, что его окликают, понял, что жив кто-то еще. Оказалось, что выжил старший из группы охраны, он был ранен в руку и рану уже перевязал. Десятник доложил, что из живых лошадей осталась только одна пристяжная от кареты, но она двоих не потянет. Эдвард не мог оставить свою малышку и отправил охранника за помощью.　

Все это время он не отходил от жены, молился, гладил ее по голове, разговаривал с ней.　

— Девочка моя! Ладушка! Ты только потерпи, не оставляй меня! Я не смогу жить без тебя, любимая моя малышка!!　

Несколько раз Ладавель приходила в себя, но не надолго. Она ничего не говорила, но, казалось, что ее глаза кричат о том, как ей больно. Помощь пришла через три часа. Вместе с отрядом солдат прибыли лекарь и маг. Они остановили кровотечение, солдаты запрягли в карету лошадей и отряд двинулся в столицу.　

Как оказалось, на помощь прислали первого попавшегося под руку целителя. Он, в силу своей не компетенции, не увидел, что начались преждевременные роды, а значит, открылось ещё одно кровотечение. Только через полтора часа, уже в опочивальне, когда Ладавель стали раздевать, ее бывшая кормилица заметила, что подол платья девушки весь пропитался кровью. Прибывший королевский лекарь, осмотрев ее и оказав срочную помощь, сказал, что надежды нет.　

— После такой кровопотери не поможет даже магия.　

Всех столпившихся в комнате Король выгнал вон! Возле кровати, на которой лежала младшая принцесса, остались стоять он, сжимая от бессилия и бешенства кулаки, и Герцог в окровавленной одежде, с посеревшим лицом, по которому стекали горькие слезы. Затем, развернувшись, король вышел. Через несколько минут в комнату проскользнула пожилая женщина, она увидела герцога стоявшего на коленях возле кровати. Он держал свою маленькую леди за руку и что-то шептал. Внезапно, ее ладошки сжались в кулаки, а по телу прошла дрожь. Лада открыла глаза и увидев мужа прошептала:　

— Помоги мне… Наш малыш должен жить!　

Услышав эти слова, к ней бросилась стоящая у порога комнаты женщина.　

— Нянюшка, помоги нам!　

Женщина попросила Эдварда немного приподнять жену и осмотрела ее.　

— Маленькая моя девочка, ребеночек очень маленький, и, если ты сможешь сделать усилие и подтолкнуть его, он выйдет, а я помогу, — произнесла обеспокоенно и заботливо женщина.　

Собрав все свои последние силы и, не отрываясь, смотря в глаза мужа, она смогла разродиться. И вот уже на руках у нянюшки лежит маленький, красный комочек.　

— Жив? — спросила Лада.　

Муж аккуратно положил ее на подушки, а няня поднесла к ее лицу дитя и сказала:　

— Да! Это девочка, а значит у нее есть шанс выжить, но она почему-то молчит, не плачет.　

Глядя своему любимому в глаза, Ладавель проговорила:　

— Я сделала все, что смогла… А теперь прошу тебя, не торопись следом за мной! Не оставляй нашу девочку одну. Позаботься о ней, она должна знать что ее любят. А я подожду тебя там, на грани. Я обязательно дождусь и дальше мы пойдем вместе. Только не торопись, живи. Обещай!　

— Я обещаю! — проговорил Герцог едва найдя в себе силы.　

Герцогиня улыбнусь, погладила Эдварда по руке и затихла. Это было последнее, на что хватило ее сил.　

Какое-то время мужчина еще чего-то ждал, но ничего не менялось. Поняв, что она ушла, и, поцеловав ее в последний раз, он закрыл ей глаза. Поднявшись с кровати, принял на руки маленький комочек, свою дочь.　

— Найди кормилицу, — попросил он женщину, и она, выбежала из комнаты, плача навзрыд.　

Глаза герцога были сухими, они смотрели на ребенка, сердце плакало, душа надрывалась от крика. Внезапно, тишину комнаты нарушили резкие шаги. В опочивальню вошел король.　

— Я подумал и решил! — выдал он ледяным тоном. — Ты виновен в ее смерти! Но я не буду лишать тебя владений и титула. Ты много сделал для королевства и моей семьи, но видеть тебя я больше не хочу! Ты уедешь прямо сейчас, пока дворец еще спит.　

Герцог отнесся к его заявлению равнодушно, чего-то подобного он ждал от него.　

— Я могу забрать с собой тело моей жены?　

— Нет! Она будет погребена в усыпальнице королей. Через две недели объявят о ее кончине и погребении, тогда и будет объявлен траур.　

— Но почему так долго?　

— У моей старшей дочери праздник, свадьба, и я не намерен ей его портить. Ты уезжаешь немедленно!　

— Но я ранен и у меня на руках новорожденная дочь! На улице поздняя осень, а ехать предстоит через пол страны.　

— То, что ты держишь на руках, не проживет и пары часов, так что и разговаривать не о чем. Зато, пока еще твоя голова у тебя на плечах. Время пошло, у тебя всего пара часов.　

Резко повернувшись, король вышел.　

В комнату, через некоторое время, снова зашла пожилая женщина, бывшая няня принцессы, которую он посылал за кормилицей. Она застала герцога сидящим на кровати и раскачивающимся из стороны в сторону. Одной рукой он прижимал к себе ребенка, не обращая внимания на рану и попискивания младенца, а второй держал за руку свою жену. Женщина подошла к нему, прижала его голову к себе и, гладя по каштановым волосам, проговорила:　

— Поднимайтесь, лорд! Вам есть ради кого жить! Постарайтесь сберечь девочку, и выполнить обещание, данное любимой. Карета, лекарь и люди из Вашего городского дома ждут у заднего крыльца дворца. Они готовы тронуться в путь, кормилица и вещи для ребенка в карете, она служанка. Вчера родила мертвого ребенка, но у нее есть молоко и она из многодетной семьи. Она знает, как позаботиться о младенце. Не беспокойтесь, я позабочусь о нашей девочке, обмою, приберу, и не оставлю одну до последнего, а потом если можно, найду вас.　

— Да. Разумеется, — проговорил Герцог, резко поднимаясь с кровати.　

Женщина помогла ему потеплее завернуть младенца и он, бросив последний взгляд на любимую, пошел к двери. Вслед ему прозвучало:　

— И еще, ваша светлость, тот, кому нужна ваша смерть, наверняка еще ждет результатов, будьте осторожны!　

Кивнув головой, лорд стремительно вышел.　

Отступление первое (комната во дворце)　

— Дорогая, прекрати метаться по комнате и швырять вещи! От того, что ты разбила дорогую вазу, фужер, зеркало и отхлестала по щекам служанку, ничего не изменилось!　

— Я не понимаю, как ты можешь быть таким спокойным?! Решается наша судьба! А ты сидишь и спокойно наслаждаешься каким-то гадким вином!　

— Ну, во-первых, я тоже волнуюсь, а во-вторых, если я начну бегать следом за тобой и заламывать руки, время не начнет бежать быстрее. Да, и выглядеть это будет смешно, а вино вовсе не гадкое, лучшее. Одно из из винных погребов нашего короля!　

— Но я не могу! Не могу больше выносить эту неизвестность! Почему ты не договорился с наемниками о том, чтобы они сразу тебе обо всем доложили?　

— А зачем рисковать своей головой и лишний раз идти на встречу с ними? Я не желаю быть узнанным. Все равно, к утру, мы будем все знать. Тем более, что сейчас на королевской половине дворца поднялся какой-то переполох. Все входы перекрыты и даже слуг не выпускают.　

— Ах! Как я надеюсь, что все получится! Ведь ты мне обещал, что уже зимой я стану герцогиней! Ведь ты женишься на мне, как получишь титул герцога?　

— Я все делаю только ради тебя, звездочка моя! А у Герцога, кроме меня наследников нет.