— Господа и дамы, наша увлекательная экскурсия по достопримечательностям города Черняевска продолжается. И конечно же, в нашей истории никак не обойтись без истории замка Шварценбург, главного исторического памятника города. Посмотрите налево, полюбуйтесь прекрасно сохранившимся образцом средневековой архитектуры. Именно в сторону этой крепости в данный момент устремлены чаяния наших героев.

Появившись раньше города, которому он подарил свое название, замок Шварценбург прожил долгую жизнь, полную интересных страниц. Героические взлеты, варварские разрушения, переходы из рук в руки, забвение и воскрешение. За семь веков замок блестяще сыграл роли: неприступной рыцарской крепости, Дома ордена, придворного суда, соляного склада, дворца грез безумного герцога, военного лазарета и Краеведческого музея. Три года назад замок превратился в оплот и цитадель нового правительства Черняевска — вампирской восьмерки, «кровного братства», которое готовилось править счастливым, одурманенным и слегка обескровленным миром.

В начале двадцатого века у замка уже был амбициозный владелец. Тогда он чуть не составил конкуренцию знаменитому Нойшванштайну, но вместо этого вошел в историю неудачников. В тысяча девятьсот третьем году муниципалитет Шварценбурга выставил замок на торги, и его купил герцог Иоганн фон Альтенбах, известный своим поклонением трагической и одиозной фигуре безумного баварского короля Людвига Второго.

Последнего великого романтика Людвига, вопреки законам, правительство Баварии объявило сумасшедшим и сместило с королевского трона за то, что он уделял постройке сказочного дворца, названного после его смерти Нойшванштайн, гораздо больше времени, чем политике. А вскоре он и вовсе утонул при невыясненных обстоятельствах, катаясь в лодке по озеру с тем самым психиатром, что признал его невменяемым. Иоганн, точно как и Людвиг, верил в царство Божьей милости на земле, спал днем, а ночью бодрствовал, обожал Вагнера и покрыл внутренние стены замка Шварценбург причудливой росписью из сказочной жизни лебединого рыцаря Лоэнгрина, Принцессы-Лебедь, Зигфрида, Брунгильды и других персонажей немецких легенд. Только денег у Иоганна оказалось гораздо меньше, чем у Людвига. Художников первой величины нанять не удалось, роспись получилась не такой талантливой и, в отличие от своего прототипа в Баварии, знаменитой не стала. Разочарованный и разорившийся герцог не вынес позора и покончил с собой…

Сейчас замок Шварценбург состоит из двух элементов: крепость и форбург — выступающая вперед часть замка. Во времена рыцарей здесь стояла только крепость — Дом. Теперь вокруг Дома тянется высокая, толстая, построенная для обороны стена. На четырех углах стены стоят мощные башни. В это прозрачное утро на каждой из башен застыли с оружием на изготовку лучшие солдаты «кровного братства». Не тот сброд, состоявший из бандитов Барона, продажных ментов Швеца и передознутых райской пылью городских хулиганов, — все они были полностью уничтожены праведным небесным огнем прошедшей ночью. Нет, это была проверенная веками вампирская гвардия, отобранная «восьмеркой» по всей планете. Черные и блестящие, как спинки жуков, глаза вампиров-гвардейцев высматривали в утреннем небе летящего врага, руки застыли на прикладах автоматов, готовые расстрелять любой предмет, движущийся в сторону замка по воздуху. Юго-восточная башня больше, чем остальные, потому что в ее конструкцию входят главные ворота с подвесным мостом, поэтому на ней стояли восемь автоматчиков. На остальных башнях разместились по четыре гвардейца.

Снаружи стены испещрены отверстиями для обороны. На первом этаже Дома находятся квартиры братьев ордена крови — маленькие, низкие, подобные монашеским кельям, соединенные внутренними круглыми ходами. Над ними расположились большие, занимающие два этажа помещения с высокими узкими остроконечными окнами, а именно комната для собраний, где «восьмерка» принимала федеральные и иностранные делегации, общие спальные комнаты гвардейцев и капелла Дома, приспособленная братством под хранилище ЗЛА и крови горожан. Вход в Дом с внутреннего двора, попасть туда можно только под перекрестным огнем защитников замка.

Последняя, самая высокая башня, выдвинутая на северо-запад, с очень поэтичным названием Пайнтурм («Башня пыток»), прекрасно сохранилась. Нечисть — она страх как любит всяческие башни. Хлебом их не корми, дай только занять какую-нибудь башню повыше. А лучше построить, да такую, чтобы отовсюду стало видно, — вот где она, нечисть-то, сидит. Но это все касается мелкой сошки, бамбергские вампиры — нечисть высшего ранга, все свои вампирские понты они давно воплотили в своих наркобюджетах, равных годовым бюджетам супердержав. Поэтому и к башням подход у них был сугубо практический. Вампиры приспособили Пайнтурм под главную смотровую башню. Теперь сюда, на расположенные по кругу большие сверхчеткие мониторы, стекалось по оптоволокну изображение со всех камер, понатыканных в бойницах крепостных стен и башен. У мониторов в удобных креслах устроились шесть новоиспеченных властителей Черняевска. Еще двое, Блутов и Сангров, расположились на втором этаже северного здания, в комнате для собраний, и вели там непринужденную беседу с Аней Гелочек. Одета она была, по случаю приема у глав города, в черное платье до пят с откровенным вырезом на спине и красные кеды. Аня пришла к замку со Следаком, но его пришлось оставить у главных ворот — там, где их встретил БТР и взвод вооруженных до зубов гвардейцев. Следак остался ждать Охотника, который обещал прибыть к воротам замка с минуты на минуту.

Теперь сутулая фигура нервничающего, всклокоченного Следака мерила шагами землю рядом с бронетранспортером на экране одного из мониторов, а Аня, которую, к ее удивлению, беспрепятственно пропустили в замок, словно давно ожидаемую гостью, заканчивала свою речь перед картинно-спокойными и радушно улыбающимися хозяевами замка:

— …И последний козырь — мы нашли и вызвали сюда Охотника. Надеюсь, вам не нужно объяснять, кто это? Не бойтесь, вампиры его не интересуют.

Блутов и Сангров одновременно актерски округлили красивые глаза и зацокали языками, показывая, как им страшно. Так издевательски они вели себя всю Анину речь, как мальчишки корча смешные рожи, что совершенно не соответствовало их дорогим костюмам и вальяжному виду. Но сбить Аню с ее серьезного настроя оказалось не так-то легко.

— Может быть, для всех вы и бессмертные, но только не для Димона. Правительственные войска, которые вы, с ваших слов, подтянули к городу и которые вот-вот прибудут к замку, все эти танки и вертолеты для нашего Димона — раз плюнуть. Только Охотник уберет его на раз. Он уже дал согласие и будет здесь с минуты на минуту. Мы с сестрой оставим вам город в обмен на половину запасов ЗЛА и секрет абсолона, уедем далеко и будем там счастливо жить, а на всеобщее счастье, Черняевск и ваши планы нам плевать. Это проблемы Следака, и пусть он попробует их решить с вами, без нас и Димона. Ну что, решайтесь! Яна, конечно, очень хороша в постели, но бесконечно Димона она там держать не сможет. У вас есть максимум пара минут.

Блутов перестал гримасничать и сразу снова стал выглядеть как очень интеллигентный и красивый глава города.

— Заманчивое предложение. Мы ждали сегодня ночью вашего отчима. Но, видимо, даже самые великие провидцы могут ошибаться и все пошло немного не так. Зато нам выпала воможность полюбоваться столь привлекательным существом. А какие гарантии, Анечка, что мы вас с вашим Димоном больше не увидим, если согласимся на ваши условия?

— Никаких. У вас нет выбора. У нас ваша смерть — Димон, его смерть — Охотник, а у вас ЗЛО нашего отца. С каждой секундой у вас все меньше шансов выжить. Перестаньте выделываться передо мной и подумайте, что для вас сейчас самое главное.

Вампиры переглянулись. На их вальяжных, румяных лицах проявились сочувственные полуулыбки. Блутов осуждающе покачал круглой головой, почмокал пухлыми губами и сказал:

— Главное, Анечка, определить дозу. Это еще Парацельс знал. Кто бы мог подумать, что одно и то же вещество в малых дозах доставит людям удовольствие, подарит радость и спокойствие, в чуть больших дозах — усыпит, добавим еще — превратит в диких зверей, ну а если дозы не соблюдать — просто разорвет на мелкие клочки. Это как со свободой — ее нужно строго дозировать, для чего и существуют институты власти. Правда, как хорошо людям ни делай, сколько счастьем ни корми, все равно найдутся недовольные бунтари. Например, безумный алкаш, которого никакие дозы счастья не берут, а на чужое счастье он без слез смотреть не может. И вот результат.

На стенах огромного рыцарского зала, переоборудованного в конференц-зал, как и в башне Пайнтурм, висели мониторы, на экранах которых попеременно сменялись кордоны у дворца, разрушенные дымящиеся донорские пункты и пугающе пустые улицы города.

Сангров, показывая ухоженным пальцем на мониторы, сказал Ане:

— Вот видишь, девочка, к чему привели ваши шалости с большим крылатым насекомым? Люди спят, они получили вчера свою двойную порцию счастья, потому что мы знали, что ночь будет жаркой. И будут спать еще сутки. А потом, если мы не вернем все на свои места, — их ждут ломки и серый, грязный мир. Да, я забыл, вам же на них наплевать… Две маленькие жадные испорченные куклы и злой на мир алкоголик вместе с крылатой тварью хотят лишить целый город заслуженного счастья. Хотя тварь не в счет. У нее свои цели, ее за ЗЛОм, скорее всего, прислали. Не думаю, кстати, что это демон. У нас с демонами хоть отношения исторически и не заладились, но есть взаимный договор о ненападении. Хотя им верить нельзя, они твари похитрее Гитлера будут. Только уж больно самозабвенно для демона ваш Димон ЗЛО уничтожает…

— Во-во! Адский отморозок! Так что советую поторопиться, господа вампиры.

— Так вот, с точки зрения таких простейших созданий, как люди, и созданные по их подобию големы, — продолжил Сангров, — вы все продумали правильно, план хорош. Но мы — не вы. Вы — всего лишь наша пища, домашние животные. Мы — вершина пищевой цепи, хозяева. Но, в отличие от всех этих духовных созданий, ангелов и демонов, мы из плоти и крови. Мы тоже когда-то родились людьми, но благодаря пытливому уму эволюционировали. Нам удалось разорвать в себе порочную связь между генами диких предков-полуобезьян и мятущимся пытливым духом человека разумного. Мы живем вне ваших общественных устройств, построенных по принципам древних приматов, и не отвлекаемся на ваши фальшивые ориентиры типа добра и зла. Мы не поддались соблазну века Просвещения и не стали материалиастами, сумели объединить достижения науки естественной и оккультной и стали людьми совершенными, Homo absolutus, новым витком эволюции. Новыми бессмертными правителями Земли. Кстати, в отличие от ваших человеческих правителей, мы не только пьем кровь народа, но еще и заботимся о нем. Наша пища счастлива, между прочим, потому что мы знаем необходимую ей дозу. Так вот, деточка, мы не боимся смерти, потери власти, а возможность побороться с достойным соперником — это просто подарок для нас, развлечение, которое выпадает раз в тысячу лет.

На мониторах слежения появились Следак и Охотник — бледный изящный юноша в белом и очень модном пиджаке. На голове у него плотно сидела смешная вязаная шапочка с висячими ушами, на лице красовались огромные клоунские очки с толстенными разноцветными сменяющимися линзами, по три штуки с каждой стороны очков. Розовые и оранжевые линзы Охотник поднял на лоб и смотрел на мир через зеленые фильтры. Они стояли у кордона, закрывающего вход во дворец. Блутов скомандовал по рации, чтобы их пропустили. Пока Следак с Охотником шли по коридорам, Аня видела их проход на мониторе, вот только, о чем говорили, услышать не могла. А разговор между ними шел преинтересный.

Охотник в мгновение ока материализовался из воздуха перед отшатнувшимся от неожиданности Следаком и сразу же представился, протянув тонкую руку:

— Абигор. А ты, наверное, Следак? Я тот охотник, которого вы ждете. Где демон?

— Еще не прилетел. — Следак с недоверием рассматривал субтильную фигуру Охотника, который выглядел как смешной пятнадцатилетний подросток. — Он должен уничтожить вампиров, засевших в замке, и только потом тебе нужно будет отправить его обратно в Ад.

— Весело у вас тут. Замок, демон, вампиры… Настоящие или укушенные?

— В замке — настоящие. Демон, кстати, тоже. Справишься? Демон очень сильный.

— Конечно справлюсь. Я давно этим занимаюсь. Две с половиной тысячи лет с хвостиком. Я аггел.

— Ангел? — недоверчиво переспросил Следак.

— Когда-то ангел, теперь аггел, по-вашему падший ангел. Только я не из той партии ангелов, что сослали с Азазелем на Землю за ревность к людям, а потом, когда они людей всяким наукам и умениям опасным обучили, почти всех в Ад отправили. Меня, наоборот, поперли с небес за то, что все время просил за людей. Жалел я вас — молодой был, жалостливый, — охотно ответил разговорчивый парнишка. — С тех пор живу среди вас. Похож на человека, но не человек. Как дельфин среди рыб или паук среди насекомых. Хотя, конечно же, скорее я паук, потому что ловлю в свои сети заигравшихся демонов. А с того времени, как в Интернете выложили все ритуалы и демона может вызвать каждый дурак, работы у меня прибавилось изрядно. Так что через час мне нужно быть в Далласе, там Дэв разгулялся…

— Тогда пойдем в замок. Подождем демона. Я думаю, он минут за пятнадцать со всем управится.

— Пойдем. О, а вот и укушенные! Как дела, кровососы?

Гвардейцы не удостоили наглого подростка ответом и молча пропустили их со Следаком в замок. Даже провожатого дали. По дороге беседа продолжилась.

— Значит, ты падший ангел, — сказал Следак, — и теперь специализируешься на отправке домой или в Ад своих собратьев?

— Распространенная ошибка дилетантов — считать всех демонов аггелами. Большинство из них — бывшие языческие божества. Господствующие ныне религии загнали их в забытье и прозябание в далеких темных параллельных мирах. Демоны томятся от невостребованности и всегда готовы прийти на вызов любого страждущего, вспомнившего о них. Только последствия их прихода непредсказуемы, ведь подчиняться они не привыкли.

— Я заметил.

— Между прочим, люди могут точно так же обращаться за помощью к добрым ангелам, и без всяких там мрачных кровавых ритуалов. Ведь для того ангелы и существуют. Но люди предпочитают темных и неуправляемых демонов. Тяга к злу непобедима. Зря я за вас заступался.

На этих словах они зашли в комнату для собраний — огромный зал с высокими сводчатыми расписанными фресками потолками.

— Привет, Абигэль, давно не виделись! — Сангров приветственно развел руки для объятий.

— Давно уже не Абигэль, а Абигор. И вам привет, кровопийцы-драгдилеры. Да, лет триста, наверное, прошло с последней встречи, — ответил Охотник и сел за стол переговоров, проигнорировав панибратский жест Сангрова, — когда вас Бельфегор кинул с пылью.

— Все чужих демонов гоняешь? — спросил Блутов.

— Нет, своего ищу. А вы, похоже, в чужой огород залезли и обрадовались. Слышал я, сошлись все ваши заветные ингредиенты: кровь, ЗЛО и молоко — мечта вампира. Так вы на радостях губу на управление всем миром раскатали.

— Грудное молоко — третий элемент абсолона? Так вот для чего в городе столько женских консультаций! Вот зачем эти навязчивые призывы к увеличению рождаемости! Кровь с молоком — ваш великий секрет?

Наконец-то у Следака сложилась полная картина паразитарной схемы эксплуатации людей «восьмеркой». Он сел рядом с Аней и бесцеремонно уставился на вампиров, изучая их наглые сытые морды.

— Браво! Простенько и со вкусом крови. И постоянный прирост источника питания, и необходимый ингредиент в перманентной доставке, и благообразная обертка. Гениальные паразиты! — подключилась к теме Аня.

— Для человека ты слишком цинична, — сказал Охотник, с любопытством разглядывая Аню.

— Мы не паразиты, а симбионты. А ты, Абигэль, — слишком болтлив даже для ангела, — сказал не перестающий умильно улыбаться Блутов. — Хотя сейчас это уже абсолютно не важно. Вряд ли кто-то, кроме нас и тебя, выйдет отсюда живым. Кстати, Анна не человек. Как и Яна. Что-то я никогда ничего не слышал про настоящую мать двойняшек. Женщина, сыгравшая ее роль, никогда их не рожала. Для Алхимика в Праге постарались на славу. Очень милые големши, самые красивые из всех, что я видел! Сразу две готические Лолиты для одного незадачливого Гумберта. Бедному Алхимику пришлось помотаться с ними по свету, не задерживаясь нигде большегода, и везде отмечать их восемнадцатилетие, чтобы не вызывать подозрений. Им всегда на вид шестнадцать, им встроена ложная память о детстве. Созданы для любви, идеальные модели женщин. С одним лишь отличием — никакой морали в темной пустой душе.

— Вранье! Сам ты модель! Мы любили отца! Мы обожали его! — закричала Аня.

— Любили, не спорю. На уровне инстинкта. Вас так запрограммировали. Шли за ним по жизни, как утята идут за тем, кого увидели первым, выбравшись из яиц. Обожали его, как собаки, преданные своему хозяину, но с одним отличием: только пока он был рядом, — сказал Сангров. — Поэтому Алхимик и не отпускал вас от себя ни на шаг.

— Не надо трогать собак! В каждой из них больше чистоты, чем во всех здесь собравшихся, — сказал Абигор.

— Здесь не поспоришь, — сказал Блутов, — мы на собачью чистоту не претендуем.

— Ты спала с Алхимиком? — ужаснулся догадке Следак. — И ты, и Яна?

— Кому ты веришь? Этому клопу? Он просто хочет нас рассорить! Развалить команду, — негодовала Аня.

— Да? — удивился Сангров. — А вы что — команда? Разве пять минут назад ты, девочка, не предлагала оставить нам город со Следаком в придачу в обмен на часть пыли, которую вы называете ЗЛОм?

Аня застыла на секунду с открытым ртом. Следак встал, с грохотом отодвинув стул. Обида на очередное предательство Ани больно резанула по глазам, залила суровым кипятком и без того воспаленный мозг. Причем ему сейчас стало все равно — девушка Аня или гомункулус, главное — что предатель. Румяные вампиры смотрели на него с пренебрежительным сочувствием, а трехтысячелетний мальчишка с интересом наблюдал за развитием скандала в стане вызвавших его клиентов. Неизвестно, как бы развернулась ситуация, если бы всеобщее внимание не привлекло происходящее на мониторах.

Димон с Яной на плечах появился сразу на всех мониторах замка, и воздух вокруг моментально заполнился стрекотом автоматных очередей.

Демон висел над внутренним двором замка в равном удалении от всех башен и медленно крутился вокруг своей оси, словно исполняя танец дервиша. Одну ногу он согнул в колене, трепещущие крылья широко раскинул, руки держал параллельно земле. В правой руке сиял раскаленный меч, а на ладони левой переливался сине-желтый огненный цветок. На лице застыла презрительно-спокойная маска, только глаза горели холодным огнем, золотые кудри развевались по ветру, а над ними сияли безумным страхом глаза перепуганной Яны. Автоматчики строчили безостановочно, но пули таяли в дрожащем сиянии вокруг Димона. Словно загипнотизированные, молча встали у мониторов нечистые хозяева замка, раскрасневшаяся Аня, бледный Следак и Абигор, играющий своими цветными линзами. Охотник первым нарушил молчание. Сказал он всего лишь одно слово:

— Уриил!

Уриил, Уриил, Уриил… Утробное урчание сытого тигра прокатилось по залу — это вампиры шепотом повторяли страшное имя. Сангров и Блутов нервно переглянулись. Их вечно довольные лица вытянулись и приняли озабоченное выражение. Из башни к Блутову и Сангрову прибежали остальные члены вампирской восьмерки. Улыбки с их лиц как будто кто-то стер ластиком, а румянец больше не казался здоровым. На одном из мониторов появилась картинка внешней стороны главных ворот: сгоревший БТР, выжженная пустая поляна. Вампиры загалдели наперебой. Причем на немецком языке. Следак, в последний раз переводивший с немецкого в универе, каким-то чудом понял все, о чем они говорят.

— Вы видите, кто это?

— Это конец!

— Говорил я, надо быть скромнее!

— Молчать! Хватит паники! — (Следак и не подумал бы, что Сангров может так громко и грозно командовать.) — Я давно понял, что это не демон. Да, мы не ждали именно Его. И вообще Его не видели здесь со времен потопа. Мы прожили здесь восемь веков, и нас не трогали. Раз прислали Уриила, значит, к нам стали относиться серьезно. Будем договариваться, а если не получится — будем биться. Посмотрим, чья правда сильнее. Если бы Он хотел — Он уже оставил бы от нас и от замка только пепел.

«Плохо вы нашего Димона знаете, — с гордостью подумал Следак, — он просто играет с вами, как касатка с тюленями, перед тем как съесть. Хочет получить удовольствие от охоты по полной программе».

Словно прочитав его мысли, Димон скрестил руки на груди, и автоматчики на двух башнях вспыхнули и осели хрупкими столбиками пепла. Затем, не прекращая вращаться, демон снова раскинул руки и сжег оставшихся гвардейцев. Стало тихо.

Аня захлопала в ладоши:

— Вам конец, жадные болтливые уроды! Не послушались меня!

— Ты говорила, что вы вызвали демона Самриила, чтобы он помог вам отомстить, — сказал Ане улыбающийся Абигор. — Перестарались, девчонки! Это не демон, это лучший из лучших!

— Ты справишься с ним?

— С Уриилом-то? Легко!

В тот же миг с хрустальным звоном разлетелось на мелкие осколки высокое остроугольное готическое окно, и в зал вместе со свежим осенним ветром и острыми осколками стекла влетел Димон с Яной на плечах. В воздухе запахло раскаленным металлом. Димон снял с плеч трясущуюся Яну, которая сразу же подбежала к сестре. Подлетев к столу переговоров, за которым сгрудились вампиры, Димон завис над ним в тишине и суровом великолепии. Меч в его руках горел, как и глаза, белым чистым пламенем.

— Ну разве он не прекрасен? Здравствуй, брат. — Охотник в приветствии поднял руку.

Аня и Яна отбежали в угол зала и встали там, обнявшись и дрожа то ли от страха, то ли от возбуждения. Следак сидел, вжавшись в стул. Его мозг сдался, не в силах осмыслить происходящее вокруг. Странное поведение Охотника и вампиров окончательно запутало его. Из участника событий Следак моментально превратился в наблюдателя, оставшегося не у дел. Вот только сгорать вместе с вампирами почему-то совсем не хотелось.

— Абигэль? Наши общие друзья, похоже, вызвали тебя, чтобы срочно отправить меня обратно… А я-то думаю, чего это юная принцесса настолько воспылала любовью к моей бесчувственной плоти, что протерзала ее битый час абсолютно без толку. Как же я иногда завидую вам, смертным. Это я о тебе, Следак. Ты здесь один такой! Остальным не завидую. Абигэль, я с твоего разрешения доведу до конца одно дельце.

— Конечно, брат!

— Убей их, Димон! — взвизгнула Аня.

— Ну что, наркомаги! Упыри-благодетели! Отдайте то, что вам не принадлежит, и идите с миром туда, откуда пришли! — Димон выдержал долгую театральную паузу. — Наверное, такой призыв вам хотелось бы услышать сейчас больше всего? Жалкие воры! Не услышите. Чужими руками вы похитили из вверенного мне и до поры закрытого объекта, что здесь зовут Раем, опаснейшее для людей вещество и использовали его для удовлетворения своих низменных потребностей и амбиций. Кроме того, вы нарушили главное правило — не оставили людям выбора. Так что я за вами. Самаэль в Аду заждался отложенной платы. Пришло время платить!

— Уриил! Мы польщены, — сказал чуть осипшим голосом Сангров, — видеть в нашем доме столь почтенного посланника. Но только к чему ложь и пафос? Все это как-то слабо вяжется с добром и чистотой, которые вы проповедуете. Сдается мне, что дело вовсе не в пропаже райских вегетоморфинов. Утечки из параллельных миров случаются постоянно. Просто твой босс, чье имя называть не смею, не терпит конкуренции. Тщеславие его оказалось задето нашими планами. Когда мы торговали наркотой в планетарных масштабах, сеяли по миру смерть и горе, он к нам никого не присылал. Но стоило нам осчастливить этот забытый богом захолустный город и начать готовить счастье для всего остального мира, как сразу же явился ты — его огонь и гнев. А мы ведь лишь построили тот самый Рай на земле, который люди и должны построить. Заметь, мы не забыли ни одной заповеди в нашем новом мире. Более того, народ в Черняевске стал образцово-показательным: ни преступлений, ни тайных желаний, только кротость, смирение, доброта и послушание — город без грехов. Хотя нет. Вру. «Возлюби Господа» нарушили и позабыли, а еще собрались пустить в наш Рай всех жителей земли, в том числе миллиарды язычников и безбожников, — это, видимо, и стало главной причиной твоего визита. Не так ли?

— Отчасти так. Даже в безбожном СССР возможность тайно верить у людей отнять не смогли, а вы отняли. Поработили их желания, полностью лишили внутренней свободы выбора. Когда вы продавали смерть, у тех, кто ее покупал, была возможность устоять перед соблазном химического счастья, был моральный выбор. Пусть формальный, но все-таки был. Хотя, конечно, будь на то моя воля, я давно испепелил бы вас всех до последнего продавца и сжег бы все маковые поля в Афганистане. Но, видимо, для последней войны время еще не пришло. С тех пор как людям Отцом Небесным дан Закон, мы стараемся не вмешиваться в земные дела, позволяя каждой душе сделать самостоятельный выбор. Вы не просто нарушили Закон — из-за вас люди лишились возможности ему следовать, так что ради вас сделано исключение. Я пришел восстановить равновесие и вернуть людям веру.

Следак ждал, что Димон быстренько уничтожит упырей, но, похоже, крылатого мстителя всерьез увлекла дискуссия с верховным вампиром Сангровым.

— А зачем им вера, если они и так счастливы? Вот что больше всего бесит вашего Создателя! — Сангров осмелел от неожиданной отсрочки, его голос вновь набирал силу. — То, что мы обошлись без него. Живя по Его заповедям, невозможно быть счастливым в мире, Им созданном. Я прожил здесь почти семь веков и знаю, что говорю. А если пить нашу водичку — можно уйти от страхов и сомнений, от лишних желаний, от проблем и болезней, обрести покой и уверенность в собственной значимости, перманентную радость от каждого прожитого дня и смерть с улыбкой на устах. Чем не счастье?

Теперь про рабство. Дескать, мы кого-то там поработили. Человечество с самого начала живет в вечном рабстве. О какой свободе выбора ты говоришь? Начать с того, что каждый человек — раб своего тела и его желаний. Подарив нам высокую мораль, Господь забыл, как Он нас всех устроил, Он не задумался над тем, как нашу физиологию перестроить под новые законы. Люди — рабы своих стареющих и болеющих тел. Люди — рабы своего страха перед смертью, из-за которого готовы поверить в любые сказки, обещающие вечную жизнь или хотя бы дающие надежду на нее. Люди — рабы социальной системы, в которой родились, с ее товарно-денежными отношениями и фальшивыми ценностями типа капитала и карьерного роста. Люди — рабы вещей, которыми стремятся обладать. Люди — рабы техники, которая забивает им головы ненужной информацией, будь то телеящик или глобальная Сеть. А теперь люди стали рабами еще и социальных сетей, где бездумно просиживают часами, убивая время своей жизни. А мы их от всего этого освободили, дали им смысл жизни как защиту от того убогого мира, в рабство которого их загнал Создатель. И Он послал тебя все вернуть на старые места.

Может, мы просто ошиблись со страной? Соблазнились Россией, уж больно место уникальное — продажные правители, доверчивые люди, низкая ценность жизни. Но это же не совсем Россия, скорее старая Европа, а мы ее так любим, с ее готической архитектурой. Простите нас, мы признаем ошибку. Нужно было начинать не на вашей территории, а в безбожном Китае, например. Хотя там не прокатило бы. Коррупции нет, и смертная казнь за наркотики. Для них у нас разработан другой вариант захвата. В языческой части Африки мы могли бы продолжить, пожалуй! Там много бедных стран. Что скажешь, Уриил? Мы взяли бы немного райской пыли и ушли.

— Что я скажу? — Димон-Уриил расправил могучие крылья и начал медленно взлетать к высокому потолку. — В Аду продолжите свои эксперименты, там не хуже, чем в Африке, — во всяком случае, точно не холоднее. Все к месту хорошо, и райская пыльца здесь не случайно превратилась в ЗЛО. Здесь райских нет цветов, и опылять пришлось ей в результате ваши рыльца. Тоже мне, цветы зла! Нагородил ты всяческих теорий, а правда, как обычно, проще. Я должен просвещать людей и возвращать им веру, а подлых их правителей — карать. С тобою, паразит, я — воин и палач. Огнем и мечом отвечу на твои обвинения, велеречивый упырь. А милосердный наш Создатель и Учитель вряд ли удостоит тебя ответом, потому что ты, хоть и поешь красиво про всеобщее счастье, всего лишь вор, убийца и кровосос! И думаешь ты только о том, как бы набить чужой кровью свое вечно голодное брюхо. Но я избавлю тебя и твоих братьев от этой заботы. Вы просто жалкие, обожравшиеся кровью наркоманы с тысячелетним стажем.

— Как ты пальцы ни топырь — все равно ты лишь упырь! — подытожил дискуссию Абигор.

— Наш разговор закончен, тварь! Мы сильны как никогда.

Сангров вскочил, затряс кулаками, стал брызгать слюной.

Он старался привести свою братию в боевую готовность, но Следак видел, что он при этом до смерти напуган. Все происходящее до боли напоминало Следаку бандитские терки на стрелках из достопамятных девяностых, на которых Ольгерт, бывало, присутствовал.

— ЗЛО наше по праву. Возьми его, райская птичка, если сможешь! А ты, аггел, уйди от греха подальше — это наши дела! — прорычал Блутов.

Абигор послушно отошел к разбитому окну и стал делать вид, что с интересом изучает внутренний двор. Вампиры ловкими движениями сорвали с себя пиджаки и рубашки, под которыми оказались заросшие шерстью жилистые тела с перепончатыми крыльями на спине. Яна и Аня с криками убежали в соседний зал. Только Следак, парализованный страшным зрелищем, остался сидеть за столом, наблюдая за фантастической битвой, которая разворачивалась прямо над ним под сводчатыми потолками комнаты для собраний. На стенах зала нарисованные рыцари затрубили в рога. Вампиры, испуская ультразвуковые трели, взмыли к потолку и бросились в атаку на сияющего золотом врага. Димон снова неспешно закрутился в своей любимой позе танцующего дервиша, а вокруг него с необычайной скоростью засновали крылатые вампиры. Они тянулись к нему своими острыми когтями, вылезшими из изогнувшихся пальцев. Димон крутился все быстрее и стал похож на блестящий волчок. Он старался попасть по мечущимся вопящим тварям огненным мечом, но пока ему это не удавалось. Огонь в левой руке демон, похоже, пока приберег.

— Следак, твою мать, уберись оттуда, ты мешаешь Уриилу! Он боится в тебя попасть!

Абигор как будто вылил ведро холодной воды на голову Следака. Ольгерт вскочил со стула и в мгновение ока очутился у окна рядом с аггелом, в приличном отдалении от смертельно опасной зоны. Его слегка потряхивало. Димон, заметив его маневр, моментально пустил в дело свое главное оружие. Струи яростного огня расчертили воздушное пространство зала белыми молниями, разя визжащих вампиров и сбивая их на пол. Но как ни сильна казалась мощь огня, упыри раз за разом вставали и с трубным воем взмывали к потолку. Зато все их благообразные лица моментально обгорели, и на свет вылезли отвратительные звериные морды с маленькими красными угольками глаз, горящими лютой ненавистью.

— Да, серьезные ребята, — сказал Абигор, — мне с такими упырями ни за что не справиться. Сколько жизненных соков насосали, сколько душ загубили! Придется Уриилу потрудиться. Эх, жаль, не могу ему помочь!

В жарком месиве под закопченным потолком уже ничего толком стало не разобрать. Дышать в зале становилось все труднее, Следаку приходилось по пояс высовываться в окно. Уши его заложило от диких воплей вампиров, голова кружилась, становилось нестерпимо жарко. Следак с большим трудом и болью в глазах пытался смотреть за боем наверху, хотя бы так принимая в нем участие. Неожиданно его ослепила яркая желтая вспышка. Прямо рядом с ним и Абигором рухнул горящий вампир, на глазах превращаясь в груду сизого пепла.

— Похоже, наш друг переломил ситуацию. Пойдем-ка, Следак, поищем твоих подружек. — Абигор ловко перепрыгнул через дымящуюся кучу праха и подал Ольгерту руку. — Давай скорее, чудик, следующий может прямо на голову упасть.

Следак не принял протянутую руку аггела, а просто прыгнул через поверженного вампира и с полуприкрытыми глазами, закрыв ладонями уши, побежал к выходу из зала. Абигор следовал за ним. Сверху снова полыхнуло. За их спинами раздался свист, и очередной горящий труп рухнул на подоконник разбитого окна, от которого они только что отбежали. Пока они пробегали через зал, еще один вампир-метеор разбился о мозаичный паркет комнаты для собраний. Как говорится, собрание проходило в обстановке полного доверия и взаимопонимания. Следак и аггел вбежали в соседний зал, захлопнули тяжелую дверь и в изумлении остановились.

Они попали на склад «восьмерки», который с одной стороны оказался завален брезентовыми мешками с маркировкой «ЗЛО», а с другой стороны под потолком были подвешены пластиковые пакеты с донорской кровью. У стены стояли тара для молочных бутылок и высокие холодильники, полные, надо думать, третьего необходимого элемента для приготовления абсолона. Посреди зала стоял старинный обеденный дубовый стол на восемь персон, весь уставленный колбами, ретортами, весами и центрифугами. В высоких остроконечных окнах светились утренним солнцем разноцветные стеклышки прекрасных витражей с евангельскими сюжетами, а из-за мешков с райской пыльцой выглядывали блестящие оловянные трубы органа. Это был зал капеллы. Глумливые вампиры превратили его одновременно в склад, нарколабораторию и столовую. И тут Следак увидел двойняшек. Они на четвереньках ползали по полу рядом со штабелями мешков со ЗЛОм. Пару мешков Ане с Яной удалось распотрошить, и теперь сестрички набивали карманы ЗЛОм. При этом они пытались одновременно нюхать и есть его. Что происходит вокруг, они, очевидно, не видели и не слышали. Постепенно теряя человеческий облик, они становились все больше похожими на хищных зверюшек, барахтались на грязном полу среди рассыпанной райской пыльцы и разлитой крови из случайно сдернутых ими пакетов. Их милые девичьи черты чертовски исказились, заострились, платья бесстыдно задрались, движения напоминали судороги и вызывали отвращение. Следак застыл, не зная, что делать, как спасать сестричек. Пока он переживал, рядом с двойняшками выросла гибкая фигура Охотника.

— О, это я удачно зашел! Вечеринка в разгаре! Эй, девчонки, а можно с вами?

Яна никак не отреагировала на вопрос, продолжая набивать рот перемазанным в крови ЗЛОм. Аня, не прекращая распихивать пыльцу в карманы и в низкий вырез платья, лишь слегка повернула голову на голос Абигора и хриплым низким голосом спросила:

— Ты вернул демона в Ад?

— Пока нет. Он занят, а я в раздумьях.

— Иди и убери его, когда он закончит с вампирами. Ты что, забыл, кто ты и зачем ты здесь?

— Точно, я же Охотник! — Абигор картинно хлопнул себя ладонью по лбу в шапке, затем поднял очки.

Под ними разгорались красным светом праведной ненависти огненные глаза аггела.

— Нет! — закричал Следак и рванулся к двойняшкам, но опоздал.

Девушки буквально растаяли в воздухе, расплылись, как мираж, от жара глаз Абигора.

— Все нормально. Я вернул их на место, — сказал юноша и посмотрел куда-то вверх.

Затем, не обращая внимания на плачущего Следака, аггел огненным взглядом методично уничтожил все запасы ЗЛА, крови и молока в капелле. Вокруг все горело, взрывалось, шипело и плавилось, когда двери распахнулись и в капеллу влетел сияющий, как маленькое солнце, Димон. В одной руке — горящий меч, в другой он держал за волосы отрубленную голову монстра, которая с ужасом взирала на разруху в капелле. На расцарапанном лице Димона, напротив, светилась довольная улыбка.

— Всех загасил! Чего ревешь, Следак? Победа за нами.

Не дожидаясь ответа от Следака, Димон, то есть Уриил, перешел на странный, похожий на птичий язык. На этом языке они и общались дальше с Охотником, оставив Следака наедине со скорбью по двойняшкам. Если бы Следак понимал их странный язык, он услышал бы примерно следующее:

— А ты, Абигэль, смотрю, за меня всю грязную работу сделал.

— Всегда готов, брат. Обращайся.

— Как тебе мой трофей? Это Сангров. — Уриил потряс за волосы еще живую ощеренную морду. Листовидный сплюснутый нос на пол-лица с большими ноздрями, закрытыми дрожащими перепонками, маленькие красные глаза, выдвинутая вперед нижняя челюсть, обломанные кривые верхние клыки и огромные лохматые треугольные уши — глава Черняевска сильно изменился за последний час.

— Отличный трофей.

Аггел и Уриил обнялись, как старые друзья после долгой разлуки.

— Ничего, что я с тобой так фамильярничаю, Уриил? Ты ж по иерархии надо мной стоял.

— В прошлой жизни, Абигэль. Ты теперь свободный. Кстати, Абигэль, ты же знаешь, что тебя давно простили, чего не возвращаешься?

— Здесь веселее, брат.

— Согласен. Давно так не веселился. С допотопных времен. Нет худа без добра. Нашли лазейку паразиты и стырили в Раю пыльцу. Решили строить здесь свой Эдем своеобразный, кровососы. Еще и в людях научились множить ЗЛО. Господь, естественно, мне надавал по шапке, отправил подчищать вампирское дерьмо. А чтобы не смущать своим величием людей, просил меня под видом демона явиться и трудиться. Пойдем посмотришь, какой порядок я там навел.

Уриил и Абигор зашли обратно в комнату для собраний, где уныло лежали восемь кучек праха тех, кто еще недавно собирался править миром. Уриил прицепил голову Сангрова за прядь волос к поясному кольцу кольчуги и добродушно сказал ей:

— Погуляй!

Глаза у трофея сразу же закатились, а Уриил продолжил общение с аггелом:

— Сильный, матерый зверь попался! Ну что, брат Абигэль, неплохо мы сегодня с тобой поработали?

— Да, брат Уриил, совместная операция прошла удачно, пожалуй, я не буду тебя сегодня отправлять в Ад.

Уриил и Абигор дружно расхохотались, хлопая друг друга по плечам. Потом Уриил сказал шутливо:

— Спасибо, брат, а то я так разволновался. Кстати, они, похоже, успели экспортировать часть пыли, — возможно, придется еще поработать. Может, в Москве свидимся или в Нью-Йорке. Так что отправишь меня в Ад в следующий раз. А где сестрички?

— Не волнуйся, — ответил аггел, — они уже с папой. Если, конечно, гомункулусы попадают в Ад.

Абигор легкими шагами вернулся в капеллу, подозвал Уриила и указал пальцем на потолок комнаты. Там в полумраке свода поблескивала золотом фреска, которой раньше не было. На ней была изображена сцена казни двух ведьм и алхимика: простоволосых красавиц уже почти поглотило пламя, а алхимик в остроконечной шляпе со звездами с тоской взирал на них, готовясь принять ту же участь. В левом верхнем углу три черта дожидались окончания действа, чтобы утащить души грешников в Ад.

— Спасибо, я бы не смог, — сказал Уриил уже совершенно серьезно.

— Ах-ах. Вы там, на небесах, порою такие сентиментальные, чувствительнее вас только силы зла. Между прочим, похожую фреску я видел в одном пражском соборе. Алхимику их с нее и срисовали. Хотя его можно понять, девицы хороши до чертиков.

— Это уж точно… до чертиков, — мрачно улыбнулся Уриил.

— У тебя осталась еще одна загубленная душа. — Аггел показал на появившегося в проеме двери Следака. — Хотя, судя по тому, как ты его берег во время битвы, он явно нужен здесь живым.

— Да, пусть живет. Что-то я устал сегодня. К тому же он чист. И потом… он — солдат, посланник и глашатай, почти как мы, пусть еще послужит и помучится. Есть миссия своя и у него, — сказал Уриил.

А потом добавил на русском, помахав Ольгерту рукой:

— До встречи, брат Следак.

Охотник и Димон еще раз обнялись и попрощались на своем птичьем языке. Потом резко разошлись, с разбегу нырнули в окна догорающего зала, устроив напоследок салют из цветного стекла, и разлетелись в разные стороны неба белыми дымными полосками, тающими у горизонта. Им вслед смотрел абсолютно седой Следак, сиротливо стоящий у разбитого окна. В прозрачном небе над Черняевском светило не по-осеннему яркое кроваво-красное солнце. По лестницам освобожденного от Зла замка Шварценбург уже бежал федеральный спецназ.