Ликуя молнией и громом, он в настороженную тишь ударил конным эскадроном по звонкому железу крыш. Отяжелев, пошел работать с хозяйской щедростью, с умом и до седьмого сеял пота густым серебряным зерном. Потом притих. Дождинки тоньше летели. И оборвались. Внезапно появилось солнце, и вспыхнул ярко каждый лист. Но еще долго под окошком, себя до капельки отдав, совсем как в детские ладошки, в кадушку шлепала вода.