Ликуя молнией и громом,
он в настороженную тишь
ударил конным эскадроном
по звонкому железу крыш.
Отяжелев, пошел работать
с хозяйской щедростью,
с умом
и до седьмого сеял пота
густым серебряным зерном.
Потом притих.
Дождинки тоньше
летели.
И оборвались.
Внезапно появилось солнце,
и вспыхнул ярко каждый лист.
Но еще долго под окошком,
себя до капельки отдав,
совсем как в детские ладошки,
в кадушку шлепала вода.