1

Роберт сдерживался из последних сил.

Ему опять пришлось присутствовать на церемонии бракосочетания, причем на этот раз не было никакой возможности отказаться, потому что замуж выходила родная сестра его любимой Люси.

Церковь, запах свечей, звуки органа, торжественная проповедь священника — все раздражало его, и он знал почему…

Каждый раз, попадая на чью-либо свадьбу, Роберт вспоминал своих родителей. Их брак окончился трагедией, которая навсегда погубила его веру в возможность семейного счастья.

Фарс! Все это глупый, никому не нужный фарс, думал он.

А сегодня, помимо всего прочего, ему неизбежно предстояло встретиться с женщиной, которую он ненавидел больше всех на свете…

Люси, стоя рядом с ним, смотрела на происходящее в церкви сквозь пелену слез. Она была счастлива и, забыв обо всем, словно плыла на волнах мечты. В эти минуты на ее глазах соединялись две жизни…

Невеста приблизилась к жениху, музыка замерла, и все присутствующие сели.

Солнечные лучи, проникая сквозь стеклянный купол, который возвышался над украшенным золотой лепниной алтарем, озаряли головы новобрачных. Молодые обменялись клятвами, и их трепещущие от волнения голоса эхом отозвались под сводами церкви.

Люси вздохнула, стараясь взять себя в руки, но беззвучные рыдания переполняли ей грудь, а горячие слезы бежали по щекам.

Роберт, уловив ее едва слышный всхлип, скосил глаза, и его тяжелые веки опустились, скрывая раздражение. Люси внезапно почувствовала холодное прикосновение его пальцев к своему запястью и вопросительно подняла глаза.

Неужели что-то в этой церемонии растопило лед его сердца? — обрадовалась она.

— У тебя тушь потекла, — шепнул он, не глядя на нее.

Подавив вздох разочарования, Люси взяла из его рук носовой платок и вытерла мокрые щеки.

Роберт наблюдал за ней с насмешливой улыбкой.

Я должна успокоиться, сказала она себе, и не обращать внимания на всякие досадные мелочи. Сегодня такой замечательный день — состоялась свадьба, которую я ждала всю свою жизнь!

Ее младшая сестра Марго, маленькая Мегги, выходила замуж. Они были сиротами и выросли в приюте, поклявшись не разлучаться даже тогда, когда каждая из них обретет собственную семью. И сейчас Люси, которой было уже двадцать девять, присутствовала на свадьбе сестры.

— Предаю тебе мое тело… — послышались слова священника.

— Пожалуй, это единственные слова, которые что-то значат. К ним стоит прислушаться, — раздалось над ухом Люси.

Она улыбнулась и вскинула на Роберта глаза. Эти слова могли бы показаться циничными, но она понимала, какое значение играет секс в жизни ее Бобби. Он был потрясающим любовником, который одним лишь прикосновением заставлял ее трепетать от наслаждения.

Их совместная жизнь продолжалась уже два года. Все началось именно так, как пишут в романах — любовь с первого взгляда. Вскоре Роберт настоял, чтобы Люси переехала к нему. Погрузившись в сладкий, завораживающий омут интимных отношений, они с каждым днем ощущали все большую потребность друг в друге.

Но когда им приходилось присутствовать на чьей-то свадьбе, Роберт просто выходил из себя.

Это было очень странно, потому что он славился сдержанностью и покладистым характером. Однако стоило ему окунуться в атмосферу праздничной свадебной суеты, как он словно превращался в другого человека.

И сегодня это проявляется сильнее, чем обычно, отметила расстроенная Люси.

— Объявляю вас мужем и женой! Вы можете поцеловать невесту…

Слезы снова затуманили глаза Люси, и она вздохнула, комкая в кулаке носовой платок. Как трогательны жених и невеста! Сколько ребятишек будет у Мегги, каким заботливым отцом станет Клайв! Люси впервые представила себя тетушкой в окружении маленьких племянниц и племянников, и сердце ее сладко защемило. Она любила детей и хотела бы иметь собственных, но…

Впрочем, может, когда-нибудь, несмотря на сопротивление Роберта, они все же поженятся?..

— Бедняга Клайв, он совсем потерял голову, — с иронией заметил Роберт. — Марго, конечно, прелестная девушка, но он еще пожалеет, что женился на ней.

— Ради Бога, Бобби, — прошептала Люси, — как ты можешь говорить такое сегодня!

— Ты прекрасно знаешь, что большинство браков кончается разво…

— Прекрати! Они сейчас поставят свои подписи.

Люси вытянула шею, стараясь не упустить торжественный момент.

В этот момент певица в длинном голубом платье поднесла ко рту микрофон, и нежное сопрано разлилось под сводами церкви.

Яркий луч солнца, как по мановению волшебной палочки, коснулся золотой головки невесты, склонившейся, чтобы поставить свою подпись, и от этой картины слезы навернулись на глаза всех присутствующих дам, а кое-кто из мужчин начал сдержанно покашливать. Люси почувствовала, что ее губы дрожат.

— Боже, какая нескончаемая церемония! — нетерпеливо произнес Роберт.

— Успокойся, уже скоро, — прошептала Люси. — Еще несколько минут, и все отправятся на праздничный завтрак в отель «Клариджес».

— Я хочу успеть послушать репортаж о регби, — раздраженно бросил он.

Люси вздохнула. Роберт был не так уж одержим спортом, но сегодня англичане играли с Шотландией и он собирался болеть за своих. Странная вещь, но за последние несколько дней он то и дело возвращался к этой теме, словно стал ярым патриотом.

Раньше Люси не замечала в нем особой любви к родине; более того, он вообще редко вспоминал о Шотландии. И сейчас она даже боялась подумать, насколько испортится его и без того дурное настроение, если англичане выиграют матч.

Новобрачные двинулись по широкому проходу.

Все поднялись со своих мест. Стоя рядом с Люси, Роберт возвышался над ней на целую голову. В нем, с его черными как смоль волосами и несколько жестким, но красивым лицом, сочетались необыкновенная чувственность и мужская сила. Дорогой серый костюм как влитой сидел на его широких плечах, золотые запонки сверкали в крахмальных манжетах, белоснежный воротничок оттенял сильную загорелую шею. Его облик полностью соответствовал статусу мультимиллионера, одного их самых могущественных людей Европы.

Как только молодые вышли из церкви, Роберт сжал тонкое запястье Люси.

— Наконец-то. Я думал, это никогда не кончится.

Она семенила рядом с ним по проходу. Ее хрупкая красота всегда привлекала восхищенные взгляды мужчин, а профессия популярной телеведущей способствовала этому успеху. Длинные светлые волосы струились по ее спине, кремовая шляпа с широкими полями оставляла в тени верхнюю часть лица, придавая ему некую таинственность, а элегантное платье из тонкого шифона облегало стройную фигуру.

Бесспорно, она восхитительна, подумал Роберт. Нежное лицо Люси светилось одухотворенностью, огромные бледно-зеленые глаза излучали любовь, а пухлые розовые губы были словно созданы для поцелуев. Ему приятно было быть тем, кому эти поцелуи предназначались.

Каждый мужчина, казалось, думал о том же самом, глядя на Роберта со смешанным чувством благоговения и зависти. Он и Люси выглядели идеальной парой.

Нарядно одетая толпа гостей заполнила двор старой лондонской церкви. Там был установлен длинный стол, накрытый льняной скатертью и уставленный ведерками со льдом, из которых торчали бутылки шампанского.

— Отлично, — пробормотал себе под нос Роберт, бросив быстрый взгляд на стол. — После всей этой романтической чуши я наконец смогу промочить горло.

— Ну что ты, церемония была просто прекрасна! — вздохнула Люси и, отвернувшись в сторону, прикусила губу.

— Ты так думаешь? — Он удивленно приподнял брови и, не дожидаясь ее ответа, решительно направился к столу.

Стоя на ступенях церкви, Люси проводила любовника взглядом. Она была без ума от этого мужчины, но понимала, что надеяться выйти за него замуж бесполезно. Если бракосочетание вызывает у Роберта такие отрицательные эмоции, значит, их отношения лишены будущего.

Но почему? Этого Люси никак не могла понять. Роберт был так умен, так тонок в своем восприятии жизни… С самого первого дня знакомства их отношения развивались естественно и всегда были основаны на взаимном доверии и любви. Почему семейная жизнь вызывает у Роберта такую ненависть? Они давно уже жили вместе, и Люси не считала этот роман временным увлечением.

Роберт подошел к ней и протянул бокал шампанского.

— Ну вот, теперь самое время покинуть это уютное местечко.

— Ради Бога, Роберт! Почему ты так настроен?

— Потому что я нормальный живой человек, и ты не заставишь меня стать другим.

Она любовно окинула взглядом его красивое лицо.

— Что ж, не отрицаю, мне импонирует твоя горячность. Но я не могу понять, милый… Разве ты не видишь, как все это прекрасно? Невеста, подружки невесты…

— Для меня это просто пустая трата времени и денег.

— И это говоришь ты, мультимиллионер, обладатель частных самолетов, яхт и недвижимости в разных уголках земного шара?

— Считаешь, что я могу позволить себе шикануть?

— Так же, как и семья жениха.

При этих словах лицо Роберта исказилось.

— Может, хватит об этом? — отрезал он, и неподдельное раздражение промелькнуло в его глазах. — Мне до смерти надоели эти дурацкие свадьбы! После посещения каждой из них ты неделями не в состоянии говорить ни о чем другом! Давай поскорее покончим с этим и отправимся домой.

Люси во все глаза смотрела на него, в недоумении приоткрыв рот.

В течение нескольких последних дней она действительно постоянно обрабатывала его, уговаривая пойти на свадьбу Мегги и терпеливо снося приступы его внезапного гнева. Но сейчас раздражение Роберта превзошло все допустимые границы, и Люси впервые задумалась о том, что причиной дурного настроения может оказаться вовсе не его антипатия к подобным мероприятиям, а что-то другое — неприятности на работе или финансовые проблемы. Но как могли деньги беспокоить такого богатого человека, как Роберт Тетли?!

Подойдя ближе, она коснулась тыльной стороной ладони его щеки.

— Бобби, скажи мне, что тебя беспокоит? Ты не вправе скрывать от меня свои проблемы и оставаться с ними один на один.

— Меня беспокоит, как бы поскорее стащить с тебя это красивое платье, — бросил он и, сильным движением обхватив ее талию, притянул к себе. — Я хочу тебя, хочу заняться с тобой любовью, и это было первое, о чем я подумал сегодня утром, когда открыл глаза. А у тебя в голове только одно — свадьба, свадьба, свадьба…

— Обещаю: как только мы вернемся домой, я компенсирую это упущение, — хрипло прошептала Люси ему на ухо.

— Тогда сделай так, чтобы мы поскорее ушли отсюда. — Его губы двигались по ее шее, прерывистое дыхание обжигало кожу. — Я хочу тебя… Знаешь, как мы сделаем? Ты останешься только в одних кремовых чулках и этой премиленькой шляпке, а я грубо брошу тебя на постель и буду наслаждаться этой изысканной элегантностью.

Люси ощутила, как ее тело тут же откликнулось на слова Роберта. Эротические видения заполнили ее воображение, и томный блеск вожделения затуманил полузакрытые глаза.

Беспокойство о том, что творится с Робертом, оставило Люси. Сейчас она знала точно, что просто нужна ему, и это все, что волновало его в течение дня.

Она изогнулась, прижимаясь к Роберту, и тотчас задрожала от прикосновения его горячих губ. Глаза ее закрылись, а голова безвольно откинулась назад, словно она уже видела себя обнаженной в его сильных загорелых руках.

— Ты так сильно хочешь этого, дорогая? — Он провел пальцем по линии ее декольте. — Потерпи, девочка, как только я привезу тебя домой…

— Роберт, дорогой! — Голос Марго, звеневший от счастья, нарушил их любовную идиллию. — Прекрати соблазнять мою сестру на глазах у всего Лондона!

Лицо Роберта приняло напряженное выражение, и, полуобернувшись к ней, он произнес:

— А, ослепительная новобрачная!

Очнувшись от своих эротических грез, Люси с удивлением взглянула на него. Она почувствовала иронию в его тоне, и легкая морщинка пролегла на ее переносице.

— Это звучит так, словно ты произнес: «А, пиранья!» — сказала Марго, поджав губы. Она перевела взгляд с Люси на Роберта и безоблачно рассмеялась, пытаясь смягчить неловкую ситуацию, так некстати омрачившую самый счастливый день в ее жизни. — Ты просто завидуешь мне, сознайся!

Роберт улыбнулся, но остался напряженным, и Люси подумала, что желание все еще не отпустило его.

Такое случалось нередко. Когда ее любовника охватывало нетерпение, он напоминал действующий вулкан. Возвращаясь домой после изнурительного трудового дня, Роберт часами занимался с ней любовью — не один и не два раза за ночь… Иногда ей казалось, что таким образом он освобождается от напряжения.

— Завидую? — Безупречные манеры вернулись к Роберту, и он, овладев собой, продолжил: — Наоборот, я рад за тебя.

— Спасибо. — Марго улыбнулась, слегка наклонив изящную рыжеволосую головку.

— Я просто хотел, чтобы мы могли как можно скорее добраться до «Клариджес» и выпить, вот и все, — сказал он.

— Еще шампанского, мистер Тетли? — спросил внезапно возникший рядом официант.

Роберт кивнул.

— Вот видишь! — воскликнула Марго. — Стоило тебе только захотеть, и шампанское течет рекой… Чего еще может желать мужчина?

Он ответил ей не сразу, и голос его стал низким, чуть хрипловатым:

— Уединения. Ты забыла, что кругом рыщут папарацци? Я всегда чувствую себя не в своей тарелке, когда они охотятся за нами.

Люси нахмурилась. Это было что-то новенькое. Роберт никогда не имел ничего против паблисити, даже наоборот, активно стремился к общению с прессой. «Реклама помогает бизнесу», — не раз говорил ей он. Почему же сейчас он так напряжен и зол? Она не могла найти рационального объяснения его эмоциональному состоянию.

Марго закусила губу.

— Боюсь, что через минуту тебе придется позировать для свадебного снимка.

— Фотографии? — пробормотал Роберт неразборчиво, и его рука, лежащая на талии Люси, напряглась. — Честно говоря, я совсем забыл об этом…

— Что-то не так, Бобби? — спросила она, вглядываясь в его лицо.

— Почему что-то должно быть не так? — буркнул он.

— Так ты сфотографируешься с нами? — улыбнулась Марго. Он не ответил, и она восприняла это как согласие. — Ну, вот и чудесно. Люси обязательно должна быть на моей свадебной фотографии, а твое место — рядом с ней.

— Ты хочешь, чтобы я позировал вместе со всей семьей? — спросил Роберт, стараясь подавить раздражение. — Но я не собираюсь торчать здесь весь день, и хотел уехать пораньше, чтобы успеть по дороге послушать трансляцию матча.

— Не ты один, — засмеялась Марго. — Клайв даже готов был отменить свадьбу, когда узнал про этот матч.

— На его месте я именно так бы и поступил.

Брови Люси испуганно взметнулись вверх, а глаза Марго округлились. Замечание Роберта можно было бы принять за дружескую шутку, если бы не тон — резкий, жесткий, язвительный.

— Милый, даже если бы ты хотел, — начала Люси, улыбаясь своей самой обворожительной улыбкой, — ты не мог бы отменить все свадьбы… из-за регби. Кроме того, сегодня не просто какая-то свадьба, а бракосочетание моей сестры.

— Ну и что! — резко оборвал ее Роберт.

Люси почувствовала, как жар заливает ее грудь, шею и щеки.

— Как ты можешь говорить так?

Марго была шокирована не меньше сестры. Она не могла произнести ни слова. Они стояли, молча глядя на Роберта, а яркие лучи солнца мирно освещали шпиль церкви, уходящий в безмятежное голубое небо.

Он отвернулся.

— Простите… Я не хотел обидеть вас обеих. — Роберт залпом осушил свой бокал и направился к столу, чтобы вновь наполнить его.

Люси, нахмурившись, смотрела ему вслед.

— Так… — выдохнула Марго и, стараясь придать своему голосу беспечность, что у нее плохо получилось, продолжила: — Похоже, кто-то встал сегодня утром не с той ноги.

Пальцы Люси с такой силой сжали ножку бокала, что она даже удивилась, как тонкий хрусталь не рассыпался на мелкие кусочки.

— Мегги, даже не знаю, что и сказать… Пожалуйста, прости его.

— О, не бери в голову! — Сестра накрыла ладонью ее руку, склонив к плечу свою рыжеволосую головку. — Ты всегда говорила, что Роберт ненавидит свадьбы, и теперь я сама убедилась в этом. Я просто не знала, что он до такой степени…

— В отличие от меня. — Люси снова посмотрела в его сторону.

Роберт, казалось, почувствовал этот взгляд и обернулся. Их глаза встретились, и шрам на его лице стал багрово-красным. Это длилось секунду, другую… Потом он снова отвернулся и поднес ко рту бокал.

Он прячет от меня лицо, подумала Люси. Видимо, не хочет, чтобы я поняла, что он чувствует. Не в этом ли ключ к разгадке? Его беспокойство растет подобно урагану. Если бы он только сказал мне, в чем причина…

— Но почему его так раздражает именно моя свадьба? — задумчиво пробормотала Марго, стараясь понять, почему Роберт, всегда относившийся к ней с уважением и симпатией, вдруг превратился в чужого, да к тому же явно враждебно настроенного, человека.

— Бобби обожает тебя, Мегги. — Люси повернулась к сестре. — Действительно обожает. Нет, здесь что-то не так…

Марго криво улыбнулась.

— Значит, что-то изменилось.

Милое лицо Люси приобрело твердое выражение.

— Ты ведь не веришь, что все, что он говорил только что, правда?

— Не знаю, Люси.

Их глаза, полные привязанности и любви, встретились.

— Если он вздумал поссорить нас, я никогда не прощу ему этого, — жестко отрезала Люси. — И не собираюсь потакать…

— Успокойся, — сказала в ответ Марго, поглаживая руку сестры. — Может, это ложная тревога. Будем надеяться, что его дурное настроение улетучится, как только он окажется на приеме и расслабится. Иногда вкусная еда…

— А если нет? — перебила ее Люси. — Если он…

В этот момент Клайв крикнул с другого конца церковного дворика:

— Мегги! Фотограф просит всех занять свои места! — Стоя на зеленой лужайке в окружении своего семейства, он улыбался и призывно махал рукой. — Зови Люси и Роберта, и идите сюда скорее.

— О'кей! — отозвалась Марго и, повернувшись к сестре, тихо прошептала: — Я пойду туда, дорогая, а ты приведи Роберта. И поторопи его… Чем быстрее мы это провернем, тем скорее сможем уйти отсюда.

Придерживая руками подол длинного платья, она направилась к мужу.

Люси глотнула шампанского и огляделась в поисках Роберта. Когда она увидела его, ее сердце, проделав головокружительное сальто, замерло. Роберт, наклонившись, шептал что-то хорошенькой полной брюнетке, а та, закинув голову, хихикала, словно он щекотал ее. Кокетливо облизывая пухлые губки, она встряхивала головой, отчего ее черные кудряшки разлетались в разные стороны.

Люси не верила своим глазам. Чтобы Роберт, да еще в ее присутствии, флиртовал с другой женщиной! Да с той минуты, как они познакомились, он никого не замечал. Зачем? Зачем он делает это? Да еще в день свадьбы Мегги, когда ему следует держаться подле Люси, разделяя ее радость и счастье, а не вести себя так… по-свински, привлекая всеобщее внимание…

Глаза Люси наполнились слезами, но она сдержала их.

Нет, мое доверие к Роберту непоколебимо! — горячо убеждала она себя. Он любит меня, я знаю, любит! Просто что-то разладилось, и он не хочет в этом признаваться. Пока не хочет. Что бы это ни было, мы разберемся с этим. Позже… Но почему эта маленькая хищница трогает моего мужчину руками?

И Люси рванулась вперед, чтобы положить конец милой беседе.

— Бобби, дорогой! — Обворожительно улыбнувшись, она провела тонкими пальчиками по его руке. — Извини, что вмешиваюсь в ваш разговор, но я вынуждена напомнить, что нас с тобой ждут фотографироваться.

— Я обязательно должен?..

— Конечно, дорогой. — Ее сердце замерло в страхе. А что, если он откажется, да еще на глазах этой соблазнительной незнакомки?

— Семейное фото? — спросила брюнетка, подняв кокетливые бровки на своего собеседника. — Боже! Как скучно, Роберт! Я бы на твоем месте отказалась.

— Боюсь, мистер Тетли не сможет принять ваш совет, — произнесла Люси с вымученной улыбкой. — Видите ли, невеста — моя сестра, а Роберт — мой бой-френд, — она сделала ударение на этом слове «мой», — в течение двух последних лет. Поэтому он просто обязан сняться со всей семьей. — Она потянула Роберта за руку. — Пойдем, дорогой, нехорошо заставлять людей ждать.

Он подчинился, и она облегченно вздохнула, но тут же заметила, что его лицо продолжало оставаться напряженным, а глаза потемнели.

В молчании они шли через залитый солнцем дворик церкви. Птицы пели, кружась высоко в небе, и их щебет аккомпанировал оживленным голосам гостей. Люси кожей чувствовала ласковое тепло солнца, но на ее душе было сумрачно, а сердце переполняла обида.

— У меня нет никакого желания быть запечатленным на этих чертовых фотографиях, — ворчал Роберт, пытаясь свернуть с тропинки, ведущей к зеленой лужайке, на которой фотограф расставлял группу гостей.

— Роберт, ради всего святого, что с тобой происходит? — спросила Люси, стараясь говорить как можно тише. — Неужели ты не понимаешь, что должен сфотографироваться со всеми? Я же говорила тебе об этом еще неделю назад.

— В самом деле? Я забыл.

— Не может быть. Я напоминала тебе об этом почти каждый день. И не старайся убедить меня, что флиртовал с этой женщиной, чтобы о тебе забыли. Ты фотографировался тысячу раз…

— В интересах дела, — уточнил он.

— Не выводи меня из себя! — Люси уже почти кипела. — Ты не можешь не понимать, что только что унизил меня, флиртуя с какой-то женщиной на глазах у всех!

— Я не флиртовал с ней, — буркнул он, рассматривая носки своих лакированных туфель.

— Нет, ты делал именно это. Я не дура, так же как и те люди, что собрались здесь сегодня. — Обида сверкнула в ее глазах. — Не скрою, ты заставил меня ревновать… Это и было твоей целью? Зачем? Что я такое совершила, чтобы ты вел себя подобным образом?

— Я ненавижу свадьбы! — вырвалось у Роберта. — И говорил тебе это не раз. Тебе следовало оставить меня дома и пойти сюда одной.

— Но я хочу, чтобы ты был рядом, — возразила она.

— Ты постоянно говоришь это, но… — Он умолк, окидывая изучающим взглядом группу людей, поджидающих их.

Невеста и жених, фотограф, члены семьи Клайва — все приветливо улыбались Люси и Роберту.

Какая идиллия, подумала Люси.

Солнце ярко светило в безоблачном небе, и, казалось, это был самый теплый день в году.

Но вдруг лицо Роберта побледнело. Он продолжал смотреть на маленькую семейную группу, и Люси заметила, что на его лбу выступили капельки пота, а дыхание стало прерывистым, словно ему не хватало воздуха. Он беспомощно оглядывался вокруг, как будто искал, куда бы сбежать.

— Милый, — прошептала она с нескрываемым беспокойством. — Что-то опять не так?

— Пустяки, — пробормотал он, вновь оглянувшись на поджидавшую их группу, а потом вдруг сделал резкий вздох и, повернувшись к Люси, обнял ее и поцеловал в щеку. Когда он прижал ее к себе, она услышала учащенные удары его сердца.

Она исподволь всматривалась в его лицо. Он испугался? Но что может быть страшного в такой идиллической картине? И все же что-то явно беспокоило Роберта. Иначе зачем он так надолго закрыл глаза, словно желая не видеть чего-то, и позволил своим губам застыть на нежном изгибе ее щеки?

Внезапно Роберт разжал объятия, но продолжал держать Люси за руку, направляясь к группе улыбающихся людей. Кто-то из них поздоровался с ним, и он кивнул, криво улыбнувшись, но не произнеся в ответ ни слова.

Фотограф приступил к съемке. Люси с улыбкой поглядывала на большую руку Роберта, которая сжимала ее ладонь тем сильнее, чем дольше он вынужден был позировать вместе со всем семейством.

— Не мог бы я снять вас с мисс Гийом, мистер Тетли? Отдельно от всей группы? — спросил фотограф.

— Но это не наша свадьба, — ответил Роберт, — а Марго и Клайва, как вам должно быть известно.

— О, конечно, но не часто выпадает случай столкнуться с такой знаменитой парой!

Люси почувствовала, что краснеет. Известность всегда нравилась ей, и она знала, что Роберту тоже. Эта была одна из черт, которая объединяла их. Но фотографироваться на чужой свадьбе, пусть даже той, где невестой была ее сестра, было не очень удобно. Она словно выходила на сцену, предлагая главной героине играть второстепенную роль.

Но Мегги энергично закивала сестре, а остальные члены семейства отошли в сторону, оставляя Люси и Роберта одних на зеленой лужайке.

— Давайте-давайте! — Марго одобрительно улыбалась.

Люси закусила губу и взглянула на Роберта, к лицу которого прочно приклеилось сердитое выражение. Отсутствующим взглядом он смотрел в сторону церкви, демонстрируя, как ему все это осточертело.

— Еще разочек, и все, — торопливо бросил фотограф, сделав несколько снимков.

— Очень хорошо. — На лице Роберта застыла гримаса.

Он стоял рядом с Люси, но не поворачивал головы и, отказываясь смотреть в объектив, демонстрировал фотографу только свой надменный профиль. Сознавая, что снимок нуждается в определенной композиции, Люси легонько тронула Роберта за рукав.

Он обернулся и увидел столько любви в ее зеленых глазах, что невольно улыбнулся.

Солнце светило над их головами, легкий ветерок играл длинными волосами молодой женщины. Должно быть, они неплохо смотрелись, так как толпа одобрительно загудела.

Люси улыбнулась еще шире. Еще в своем сиротском детстве она мечтала о славе, в ней всегда жило желание быть замеченной, и без одобрения публики она просто не могла существовать. Она часто задумывалась о том, чувствует ли Роберт нечто подобное, и сейчас эта мысль снова промелькнула в ее голове, потому что и его улыбка стала более открытой, — по-видимому, он заметил то волнение, которому они были причиной.

Публика не сводила глаз с этой красивой пары. Люси была популярной телеведущей, а Роберта все знали как крупную фигуру в мире бизнеса. Сочетание в мужчине богатства, успеха в делах, незаурядности и человеческого обаяния встречается не так уж часто и вызывает у большинства людей благоговение.

— Прекрасно, благодарю вас. — Фотограф безостановочно щелкал затвором камеры. — Только еще разок…

Но тут раздался звонкий голос новобрачной:

— Люси, лови! — Она ловко бросила свадебный букет сестре. — Теперь твоя очередь, и, пожалуйста, не заставляйте нас долго ждать.

— Все, хватит! — резко бросил Роберт. — Больше никаких фото. Мы уезжаем. — Он повысил голос, чтобы его могли услышать все присутствующие. — Спасибо, но мы должны идти. Увидимся на приеме.

Он повернулся и пошел через церковный двор, крепко держа Люси за руку. Гости бросились врассыпную, как стая потревоженных фламинго, пропуская их. Придерживая шляпу, Люси еле поспевала за своим спутником.

Раздражение Роберта явно достигло апогея, и уже в сотый раз за сегодняшний день она спрашивала себя, почему именно эта свадьба вызывает у него такую негативную реакцию? Существовала какая-то тайная причина, но какая? Если бы она знала…

 

2

Выйдя за церковные ворота, Роберт сделал призывный знак рукой шоферу. Хопкинс в своей неизменной серой униформе и фуражке с лакированным козырьком стоял, опершись о капот машины и держа в одной руке наполовину съеденный бутерброд, а в другой — чашку кофе.

— Бедный, у него же обеденный перерыв, — вздохнула Люси, видя, как шофер засуетился, заметив их появление.

— Я плачу ему не за то, чтобы он заставлял меня ждать, — угрюмо бросил Роберт, направляясь через покрытую листьями Флит-стрит. — Он наверняка видел, как мы вышли из церкви, и должен был приготовиться выехать в любой момент.

Хопкинс уже покончил с едой и вытирал бумажной салфеткой руки, когда они поравнялись с машиной. Он знал своего босса слишком хорошо и ничем не показывал, что заметил его дурное настроение. Он знал, как себя вести, когда у хозяина лицо мрачнее тучи. Обычно уравновешенный и сдержанный, Роберт еще утром, когда они отправлялись в церковь, был не в духе, а сейчас его настроение явно ухудшилось.

Люси забралась на заднее сиденье машины, Роберт опустился рядом с ней и, захлопнув дверцу, коротко бросил:

— Отель «Клариджес».

— Слушаюсь, сэр, — пробормотал Хопкинс, не взглянув на хозяина.

Когда, проехав примерно милю, они миновали Трафальгарскую площадь, Роберт скинул пиджак.

Люси тихо вздохнула. Она знала, что это явный признак сильного внутреннего напряжения, как, например, по окончании изнурительных деловых переговоров. Потом Роберт обычно ослаблял узел галстука, расстегивал три верхние пуговицы рубашки и все до одной на жилете. Наконец он откинулся на сиденье; руки его безвольно упали вдоль тела, голова отклонилась назад, а тяжелые веки опустились, прикрыв глаза.

Люси с тревогой наблюдала за ним.

— Хочешь, я помассирую тебе плечи?

— Да. — Это был не очень-то вежливый ответ, и она удивленно повернулась к Роберту, так как его глаза все еще были закрыты. — Не надо на меня так смотреть, — буркнул он, наблюдая за ней из-под полуопущенных век.

— Да ты в отвратительном настроении, милый, — произнесла она.

— Это не дает тебе права исподтишка рассматривать меня.

— Конечно, не дает! — Люси улыбнулась и приподнялась на сиденье, чтобы дотянуться до его плеч.

Как только ее руки начали растирать мускулы, словно завязанные в тугой узел, Роберт издал стон удовлетворения:

— О, чудесно… чудесно…

— Не больно?

— Грандиозно, — произнес он хрипловатым голосом. — Только не останавливайся…

Она массировала, пощипывала, растирала, поглаживала его плечи, а сама вспоминала только что состоявшуюся церемонию. Как же выяснить, что сделало это мероприятие таким непереносимым для Роберта? Он вел себя так, словно допустил какой-то существенный промах в своей изнурительной, каждодневной борьбе за лидерство в бизнесе… Странно! Большинство людей чувствуют просветление и умиление после посещения свадьбы, особенно такой прекрасной, как эта. Трогательная церемония как ничто другое должна пробуждать лучшие чувства и возрождать веру в любовь. Но Роберт…

Она знала, что он верит в любовь, хотя поведение большинства мужчин, связывающих себя узами брака, выводило его из себя. Он называл женитьбу не иначе как «романтической глупостью» и «ловушкой», но под его внешностью мачо на самом деле скрывалась романтическая натура, которую ему удавалось сохранить в тайне от всех, кроме Люси. В мире бизнеса у Роберта было немало недоброжелателей и завистников, и он не мог рисковать, позволив своим врагам понять, насколько уязвим и раним. Этот мужчина, обладающий тонким восприятием жизни, с откровенной неприязнью относился к самому понятию брака и всеми силами избегать подобной участи.

— Тебе было сегодня не по себе, правда? — спросила Люси, чувствуя, как напряжение его мускулов постепенно ослабевает под ее пальцами.

— Да.

— На чью бы свадьбу мы ни пошли, у тебя сразу же портится настроение. Но сегодня это проявлялось особенно…

— Ничего подобного.

— Тогда откуда такое напряжение?

Его взгляд полоснул ее, словно ножом.

— Я вовсе не напряжен.

Люси недоверчиво подняла светлые брови.

— Я сказал: не напряжен. — Роберт сердито фыркнул и вывернулся из-под ее рук. — На самом деле со мной все в порядке, но глоток-другой чего-нибудь покрепче мне не повредит.

Потянувшись вперед, он приоткрыл бар и налил себе бренди. Люси, хмурясь, наблюдала за ним. Всегда собранный и целеустремленный, Роберт пил крайне редко и порой месяцами не прикасался даже к вину. А сегодня он выпил уже два бокала шампанского и перешел на бренди. А ведь еще только середина дня!..

— Ты уверен, милый, что действительно хочешь выпить?

— Абсолютно. — Он взглянул на нее через край бокала.

Люси встретила его колючий взгляд.

— Ради Бога, Роберт, улыбнись! — взмолилась она. — Ты такой хмурый.

Он налил себе еще.

— Ты прекрасно знаешь, что свадьбы раздражают меня, но с поразительной настойчивостью таскаешь с одной на другую. Я предупредил тебя сегодня утром, что это испортит нам день, однако ты…

— Дорогой! — Люси была удивлена, что он до сих пор ничего не понял. — Это была не просто свадьба!

— Ты знала, какова будет моя реакция.

— Но ничего особенного не произошло! Все было, как всегда… церковь, невеста, жених…

— Этого вполне достаточно, чтобы испортить мне настроение.

Люси обреченно вздохнула. Бессмысленно спорить с Робертом, когда он не в духе. Он действительно еще утром говорил ей о том, что не хочет идти на свадьбу Мегги, но она не могла сообразить, как найти выход из положения, приемлемый для них обоих.

— Ладно, — сказала она, улыбаясь своей очаровательной рекламной улыбкой. — Теперь уже все позади, и нас ждет только прием, где ты сможешь расслабиться.

— Я не хочу туда идти.

Люси так и застыла с открытым ртом, недоверчиво глядя на Роберта. Неужели он действительно произнес это? Невероятно! Нет, нет, только не сегодня.

Кровь прихлынула к его скулам, когда он увидел, в какой шок повергли Люси его слова.

— Послушай, детка! С меня на сегодня достаточно, и я убежден, что мне не стоит идти на прием.

— Но Роберт!..

— Нет. Не уговаривай меня! Разве ты не видишь, что с меня хватит? — Он тяжело вздохнул и, подняв руку, потер шею пониже затылка, как будто от одной мысли о приеме его мышцы опять свело. — Дело не в том, что я имею что-то именно против этой свадьбы, а в пристальном внимании, с которым каждый считает возможным рассматривать меня.

Люси наконец обрела дар речи.

— Пристальное внимание и восхищенные взгляды давно уже стали неотъемлемой частью твоей жизни. Неужели ты думаешь, что я поверю в твою вдруг возникшую нелюбовь к вниманию общества, к прессе, к объективам камер? С чего это ты вдруг стал так застенчив?

— Ты права, но сегодня я действительно не в настроении позировать перед объективами.

— Почему?

— Что ты хочешь услышать? — Роберт бросил на нее хмурый взгляд. — Не знаю. Просто сегодня мне претит всеобщее внимание, и я не хочу, чтобы меня разглядывали, как зверя в зоопарке! Ненавижу, когда меня снимают, а больше всего, когда незнакомые люди задают глупые вопросы. Ясно? — Он отхлебнул бренди. — Мне все это просто осточертело. Так что сейчас я предпочитаю забыть о тщеславии и, минуя «Клариджес», взять курс на Эрос, то есть прямо домой. Я скажу Хопкинсу…

— Нет! — Люси остановила его, схватив за руку. — Роберт, — взмолилась она, — я не могу поступить так с Мегги! Она моя сестра… единственный родной человек на этом свете!..

— Я знаю! — зло буркнул Роберт и, глубоко вздохнув, откинулся на сиденье, глядя прямо перед собой. — Хорошо, черт возьми — мы едем на этот прием!

— Неужели ты действительно хочешь, чтобы мы вернулись домой? — Люси облизала пересохшие губы. — Думаю, ты говоришь так только потому, что расстроен. Тебе всегда была симпатична Мегги, и ты не захочешь огорчить ее. Это ведь ее день! Просто произошло что-то такое, что ты скрываешь от меня… — Она постепенно стала размышлять вслух: — Что-то, связанное со свадебными фотографиями… с семьей Клайва…

— Прекрати! — резко оборвал ее Роберт и, когда она, не веря своим ушам, подняла на него глаза, на его щеках вспыхнули красные пятна.

Ее поразили его глаза: черные зрачки были расширены, а синева вокруг них сверкала и вспыхивала, подобно изменчивому калейдоскопу. Люси хорошо знала этот взгляд. Он означал, что Роберт действительно старается что-то скрыть.

И вдруг в ее мозгу словно что-то щелкнуло, и все встало на свои места.

— Ты прежде знал Стейсонов? — мягко поинтересовалась она.

— Семью жениха? — ответил он вопросом на вопрос, словно опытный дипломат. — Спасибо, что заговорила об этом. Их шотландское происхождение напомнило мне, что я пропускаю регби.

Он включил приемник, но Люси не сводила с него вопросительного взгляда, давая понять, что ждет конкретного ответа.

— …И англичане победили, — ворвался в салон голос спортивного комментатора, перекрывая ликующий рев на трибунах. — Со счетом пять-четыре матч окончен. Шотландия проиграла!

— Великолепно. — Роберт выключил приемник, и Люси подумала, что он даже рад получить законное право продолжать оставаться не в духе. — Итак, шотландцы проиграли.

— О Боже, Бобби, ведь это только игра! Кроме того… — Люси вскинула на него свои зеленые глаза. — Мы можем поехать в Шотландию и посмотреть ответный матч.

Роберт застыл, и уголок его губ дернулся. В эту секунду Люси поняла, что все, происходящее сегодня, имеет какое-то отношение к Шотландии. Она не могла объяснить себе, почему предстоящая встреча с семьей Клайва повергла его в такое странное настроение, но чувствовала, что дело именно в этом.

— В Шотландию? — переспросил он тихо и посмотрел на нее так, словно увидел в первый раз в жизни.

— Ну да! Думаю, лучше будет посмотреть их игру на родном поле. Мы могли бы поехать туда на уик-энд и устроить себе праздник. Я с удовольствием посмотрела бы этот матч.

— Это как раз то, что мне нужно, — бросил Роберт, не глядя на нее.

Люси изо всех сил старалась снять его напряжение и привести в более уравновешенное расположение духа, боясь неожиданных проявлений вспыльчивости на свадебном приеме.

— Значит, мы действительно можем поехать туда? Осмотреть достопримечательности, навестить твоего отца…

— Да, — буркнул Роберт, не глядя на нее.

Люси сдвинула тонкие брови. Три раза в году его отец, Эрик Тетли, приезжал в Лондон. Он останавливался в роскошном пятизвездочном отеле «Шератон», а не в доме сына, и Роберта, судя по всему, это устраивало. Они были в странных отношениях. Люси иногда казалось, что мужчин семьи Тетли объединяет какая-то общая тайна, но когда она проявляла по этому поводу любопытство, они тут же замыкались в себе и объединяли усилия, отражая опасность и не подпуская неприятеля к своим секретам. Конечно, Люси не могла быть уверена, что дело обстояло именно так, однако интуиция редко обманывала ее.

— Впрочем, — произнес Роберт после паузы, которая тянулась бесконечно долго, — он вряд ли обрадуется нашему приезду. У него своя жизнь, и я не думаю, что нам стоит врываться в нее без приглашения.

— А ты всегда спрашиваешь его разрешения приехать? — удивилась Люси.

— Кроме того, — продолжал он, не отвечая на ее вопрос, — я сейчас слишком загружен работой: в понедельник еду в Дакоту, а затем в Лос-Анджелес. Меня не будет в Лондоне по крайней мере две недели. После возвращения я займусь рутинными делами в офисе, а потом у меня запланированы командировки в Юго-Восточную Азию, Сингапур…

Люси подозревала, что Роберт хитрит, но была бессильна доказать это. Безусловно, он, прежде всего, деловой человек, и жизнь его расписана на годы вперед, но ей было хорошо известно, что при желании ему под силу сдвинуть горы… Если бы Роберт Тетли хотел поехать в Шотландию, навестить старые места, посмотреть регби, повидать отца, он бы нашел возможность это сделать. Он объездил весь мир, но почему-то всегда избегал мест, где родился. По-видимому, Шотландия была запретной территорией…

Люси нередко путешествовала вместе с Робертом. Частные яхты, длинные лимузины, мелкий белый песок пляжей, экзотика Востока… О, это было не менее волнующе, чем работа на телевидении! К счастью, она могла не опасаться, что из-за частых отлучек потеряет работу, — наоборот, союз с Робертом Тетли только придавал ее славе еще больше интригующего блеска. Кроме того, режиссер Ларри Крамер, с которым Люси всегда работала, умел составить график передач так, чтобы она могла располагать своим временем, и всегда шел ей навстречу, понимая, что без такой звезды, как мисс Гийом, программа утратит половину, если не больше, своей аудитории.

Правда, один или два раза случалось, что Люси путешествовала с Робертом, а Крамеру потребовалось ее незамедлительное присутствие в Лондоне. На такие случаи у них была договоренность, что Люси всегда держит режиссера в курсе того, где находится, будь то Венесуэла, Марокко или Гонконг, и по первому его требованию вылетает в Лондон. Только Шотландия не входила в маршруты путешествий Роберта, и это всегда удивляло Люси, но она случайно выяснила, что так было и до того, как они познакомились. «Тетли интернешнл» имела филиалы в таких отдаленных местах, как Филиппины и Новая Зеландия, и эти страны он часто посещал. Но только не Шотландию! Только не Глазго, не Бенмор! Только не дом своего отца!

И сейчас Люси впервые уловила связь между Шотландией и свадьбой Марго.

Странно, как это раньше не приходило мне в голову, размышляла она. Я никогда не задумывалась о том, что Мегги выходит замуж именно за шотландца. Надо же, какое совпадение, мы обе полюбили мужчин этой национальности!

Но, заметив реакцию Роберта на шотландских родственников жениха Мегги, Люси всерьез забеспокоилась и решила, что должна выяснить, что за этим кроется. А вдруг это может негативным образом повлиять на наши отношения? — испугалась она.

Возможно, причина поведения Роберта станет ясной во время предстоящего приема? Нужно держать ушки на макушке и ни на секунду не выпускать его из виду, решила Люси.

— Как хочешь, но мы должны поехать в Шотландию хотя бы в следующем году! — настаивала она.

Он слегка постукивал длинными пальцами по своему бедру.

— Что за навязчивая идея?

— Просто я до сих пор не видела твоей родины. Кажется, этот городок называется Бенмор?

— Да, — коротко ответил он. — Но смотреть там совершенно нечего.

— Ошибаешься! — торжествующе возразила Люси. — Мой путеводитель свидетельствует об обратном.

Медленно повернувшись, Роберт с любопытством посмотрел на нее.

— У тебя есть путеводитель по Шотландии?

— Я купила его, когда готовилась вести программу путешествий.

— И там упоминался Бенмор? — Он с подозрением посмотрел на нее. — Почему ты мне ничего не говорила? Я мог бы рассказать тебе все, что тебя интересует. Это очень маленький городок — его можно за полчаса пройти пешком из одного конца в другой.

— Да, но когда я просмотрела путеводитель… — начала Люси.

— Не вешай мне лапшу на уши! — резко перебил ее он. — У меня создается впечатление, что ты задаешь эти вопросы только из женского любопытства.

— Да, я любопытна. А что в этом плохого?

— Ничего. Таковы все женщины. — Роберт помолчал и добавил: — Но послушай, Люси, ты, видимо, считаешь, что со мной что-то не в порядке. Поверь, ты ошибаешься. — Он улыбнулся. — Мисс Шерлок Холмс, со мной ничего не случилось, однако один-другой стаканчик бренди мне не повредит! — Высвободив свою руку, Роберт снова открыл бар. — Нет, это не то. — Он хлопнул дверцей бара и придвинулся ближе к Люси. Его глаза загорелись нетерпеливым огнем желания. — Я только сейчас понял, чего хочу больше всего…

Роберт притянул ее к себе, и она тихо ахнула, поразившись жажде, с которой его губы искали ее рот.

Что ж, с усмешкой сказала себе Люси, этот мужчина знает, как прекратить нежелательный разговор.

Когда Роберт нажал на кнопку и затемненное стекло поползло вниз, отделяя их от шофера, она поняла, что у него далеко идущие планы. Но ей и в голову не приходило сопротивляться. Глаза ее закрылись, и голова откинулась назад, так что шляпа, соскользнув с головы, упала на сиденье.

Роберт возбужденно водил руками по ее телу…

Когда им овладевала страсть, он был неотразим. Его поцелуй стал еще более страстным, дыхание участилось… Сердце Люси стучало как сумасшедшее. Воображение тут же нарисовало ей их спальню, широкую постель под балдахином…

Она застонала:

— О, Роберт!

— Просто повернись ко мне, расслабься и ни о чем не думай! — пробормотал он глухо.

Его рука легла ей на грудь, сильные пальцы сквозь платье ласкали соски, заставляя трепетать от желания, а поцелуи становились все настойчивее.

— Так хорошо?

— Да… Я вся горю…

— Я тоже. — Его лицо покраснело от возбуждения. — Я хочу, чтобы мы занялись любовью прямо сейчас…

— О, Бобби, — шептала она, отвечая на его поцелуи, — пожалуйста…

Он издал резкий стон и еще крепче прижал ее к себе, а его рука легла на ее бедро. Машина замедлила ход, пробираясь в тесном потоке транспорта. Люси словно впала в забытье, охваченная безумной страстью. Рука Роберта, захватив край тонкого платья, приподняла его, и в полумраке мелькнула светлая полоска кожи повыше кружевной резинки чулка.

— Я хочу тебя! — простонал он, касаясь прохладными пальцами обнаженного места. — Давай поедем домой и займемся любовью!

— Мы не можем, — пробормотала Люси в полузабытьи. — Нам нужно быть на приеме… Но как только мы вернемся домой, обещаю…

— Нет, мне это нужно сейчас!..

— Я бы тоже… — Она откинулась назад, горя от желания. Ее щеки пылали, глаза с потемневшими зрачками были широко открыты и казались почти безумными, пальцы перебирали его темные волосы. — Но мы не можем…

— Можем. Давай пропустим этот проклятый прием!

Автомобиль мягко остановился. Отель «Клариджес» сиял огромными окнами.

Роберт нетерпеливо ждал ответа Люси. Его лицо потемнело от возбуждения, зрачки глаз окружала сверкающая синева, и ей опять показалось, что он что-то скрывает от нее, пытаясь самостоятельно совладать с эмоциями, о которых она могла только догадываться.

Он явно решил любой ценой избежать приема.

Люси попыталась привести свое дыхание в норму. Роберт знал, как трудно ей сопротивляться его натиску.

Именно поэтому он тянул со своим заявлением, пока они не добрались до отеля, догадалась она, — чтобы заставить меня сделать так, как он просит.

— Роберт, нам с тобой отвели места во главе стола, рядом с молодыми. Мы — единственные родственники со стороны новобрачной. Ты представляешь, как это будет выглядеть, если нас не будет на приеме? Мы обязаны там присутствовать. Другого выхода нет, — во всяком случае, для меня.

— Я еду домой, — упрямо заявил он.

Она выпрямилась на сиденье и сжала руки, лежащие на коленях, в кулачки.

— Послушай, Хопкинс уже вышел, чтобы открыть нам дверцу…

— Он может в любой момент вернуться за руль.

— Нет, не может.

— Я хочу уехать.

— Роберт, Мегги — моя…

— Я не пойду туда, Люси, — твердо произнес Роберт, и в этот момент Хопкинс распахнул дверцу лимузина.

Люси колебалась, но только секунду. Роберт вот-вот может приказать шоферу отвезти их домой, а она не могла допустить этого. Только не сегодня! Она не имеет права так поступить с Марго, это разобьет той сердце.

И в этот момент перед глазами Люси вдруг смутно всплыла картина из их с сестрой далекого прошлого. Огромный пустой двор приюта святой Агнессы… маленькая рыжеволосая девочка и она сама, прижимающая к груди сломанную куклу. Маленький рыжий бесенок хватает мальчишку, обидевшего Люси, за волосы, и град ударов сыплется на его голову… Марго всегда вставала на защиту старшей сестры!

И сегодня, двадцать один год спустя, я должна вернуть свой долг, сказала себе Люси.

Подобрав свою шляпку и сумку, она шагнула на пышущий жаром асфальт, спиной чувствуя взгляд Роберта, который исподтишка наблюдал за ней.

Нет, не стану оборачиваться! — решила Люси. Пусть делает, что ему заблагорассудится, а я иду в «Клариджес»!

— Люси! — окликнул ее он, и его голос утонул в уличном шуме. — Вернись в машину.

Она сделала вид, что не слышит. Уставившись на огромную витрину шикарного магазина, расположенного через дорогу, она сознательно избегала встречаться с Робертом глазами, зная, что он наверняка пойдет на все, чтобы вернуть ее назад в машину.

И ему не оставалось ничего другого, как последовать за Люси. Женщины, проходившие мимо, искоса поглядывали на них, узнавая, и оборачивались вслед.

Люси круто повернулась на высоких каблуках, не дожидаясь своего спутника, и двинулась по мраморным ступеням к вращающимся дверям отеля.

Внутри все сияло изысканной роскошью. Розовый цвет преобладал в отделке большого холла, пол устилало мягкое ковровое покрытие, на потолке сверкали хрустальные люстры, бледно-розовые гвоздики в китайских вазах стояли на низких столиках.

Смазливый молодой человек во фраке, бормоча приветствия и извиваясь в поклонах, встречал прибывающих гостей.

— Прекрасно. — Роберт шел за Люси с лицом мрачнее тучи. — Ты добилась своего. Итак, где пройдет этот свадебный завтрак? В королевском люксе?

— Нет, в ресторане.

— Тогда давай поскорее покончим с этим.

Он сжал ее руку и повел по розовому ковру мимо зимнего сада. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь зелень высоких пальм, тонули в небольшом мраморном бассейне, где плавали пестрые экзотические рыбки.

Люси чувствовала, что их появление приковывает всеобщее внимание, и уже почти сожалела, что они так знамениты. Но когда она переступила порог ресторана, ее напряженное лицо озарила лучистая улыбка.

Не иначе как свадьба принцессы, подумала она, окидывая взглядом зал. Высокие французские окна были декорированы белым кружевом и атласным шелком, бледно-розовая тафта бантов украшала белоснежную скатерть, вырезанную по краю фестонами. Серебро столовых приборов, хрустальные бокалы и букеты нежно-розовых орхидей завершали роскошное убранство стола.

Не так уж плохо для маленького оборвыша из приюта святой Агнессы! Без родителей, семьи, малейших шансов чего-то добиться в жизни Марго Гийом все же сделала себя!

Она познакомилась с Клайвом Стейсоном, даже не подозревая, что он баснословно богат и почти аристократ, потому что он вел себя без претензий и высокомерия, был прост в общении, любил дом и землю. Когда Мегги наконец поняла, что за ней в течение года ухаживает глава знаменитой компании, она была просто в шоке. Ее жениху, оказывается, принадлежала строительная фирма стоимостью в четырнадцать миллионов фунтов!

— Зал выглядит чудесно, правда? — бросила Люси Роберту через плечо.

— Чудесно.

Не сказав больше ни слова, он двинулся вперед, мрачно обозревая стол. Люси последовала за ним.

Роберт внимательно читал таблички с именами гостей, расставленные возле приборов, а, добравшись до конца стола, уставился на одну из них и словно окаменел.

— Мы сидим здесь?! Это ты рассаживала гостей? — в тихой ярости произнес он.

— Конечно, нет. — Люси испуганно посмотрела на Роберта, не понимая, что могло вызвать его гнев.

— А кто?

— Наверное, мать жениха… Она всем этим занималась.

— Как она могла допустить такое?

Глаза Люси округлились от изумления, а он залился краской.

— Я не буду сидеть здесь!

— Роберт, ради всего святого, прекрати! Это всего лишь свадебный завтрак! Мы проведем здесь час или два… Кто сидит рядом с тобой? Позволь мне посмотреть…

— Миссис Барбара Стейсон, — бросил он и, резко повернувшись, быстрым шагом прошел через декорированные французские двери и скрылся во внутреннем дворике, оставив Люси в полном недоумении.

Если я сейчас же не успокоюсь, то сойду с ума, сказала себе она и принялась считать до десяти. Взяв в руки карточку, она всмотрелась в нее, как будто могла найти там разгадку, а потом положила на место и, окончательно сбитая с толку, направилась следом за Робертом.

Он стоял, повернувшись к ней спиной. Солнце освещало его темные, аккуратно подстриженные волосы, и они блестели иссиня-черным блеском.

Балюстрада бежала вниз, вдоль белых ступеней, ведущих к лужайке, а мраморные греческие амфоры и небольшие скульптурные изваяния белели на фоне яркой зелени, нежась в тепле летнего дня.

— Дорогой! — Люси остановилась позади Роберта. — Почему ты не хочешь сидеть рядом с миссис Стейсон? Ты знаком с ней?

Ответом было молчание.

— Почему ты не хочешь сказать мне, что случилось? — допытывалась она. — Тебя смущает, что эта дама приехала из Шотландии?

— При чем тут это? Неужели ты думаешь, что меня интересуют чужие семейные истории?

— Я и слова не сказала о семейных историях, — вскинулась Люси. — А ты что-то знаешь о семье Стейсонов?

Роберт скрипнул зубами, сознавая, что выдал себя.

— Это, что, допрос испанской инквизиции? Так вот, мне безразлично и это семейство, и их история.

— Тогда почему ты не хочешь сидеть рядом с миссис Стейсон?

Люси чувствовала, что разбередила какую-то старую рану, и ей было жаль Роберта, но она не могла упустить возможность выведать тайну, которая явно угрожала ее счастью. Видно было, что эти воспоминания крайне болезненны для него. Он имел обыкновение справляться один со своими неурядицами, и она обычно не приставала к нему с расспросами, терпеливо ожидая момента, когда он сам все расскажет. Но сегодня его поведение становилось угрожающе непредсказуемым, и она не имела права ждать.

— Так кто же такая миссис Стейсон?

— Нет уж, оставь, — буркнул Роберт, но Люси проигнорировала этот ответ:

— Мне известно о ней только то, что это мать Клайва — богатая пожилая женщина, которая занимается благотворительностью. Трудно найти в ее личности что-то, внушающее беспокойство.

— Прекрати эту волынку, — оборвал ее Роберт. — Битый час твердишь об одном и том же. Меня она не интересует.

Но Люси чувствовала, что напала на верный след.

— Она, кажется, открыла приют для сирот в Глазго… Помнится, Мегги что-то говорила об этом…

— Я не собираюсь копаться в том, чем занимается эта дама! — Роберт постепенно вскипал.

— У нее есть дом за городом, — продолжала Люси, — на побережье… Как же называется это место?.. Марго говорила, что Клайв всегда хотел съездить туда, но ему почему-то не позволяли… — Она остановилась и, нахмурившись, задумалась. — Почему бы это? Ах, да, он не мог посетить дом, потому что его семья…

— Послушай! — Роберт резко повернулся к ней. — Я просто не хочу присутствовать на этом торжестве. Неужели это так трудно понять? Зачем ты охотишься за разгадкой того, чего не существует? Нет никакой определенной причины… — Он на секунду остановился. — Я ненавижу свадьбы! Всегда их терпеть не мог, и буду верен этому принципу до конца своих дней! Все. Конец истории. А теперь, прошу тебя, оставь меня в покое!

Маленькая птичка, прыгая по балюстраде, щебетала, время от времени склоняя изящную головку набок и поглядывая на них глазками-бусинками.

Люси задумалась. Роберт потребовал прекратить расспросы, а это означало, что она на правильном пути. Но куда он приведет? Теперь, когда имя Барбары Стейсон было произнесено, молодая женщина начала понимать, что все поведение Роберта — с того самого дня, когда Марго познакомилась с Клайвом, и до сегодняшней минуты — было продиктовано вторжением в их жизнь шотландской семьи по фамилии Стейсон. Как это она ничего не замечала прежде? Если бы она вовремя обратила на это внимание, то смогла бы что-то предпринять… Но теперь уже слишком поздно. Завтрак должен начаться с минуты на минуту и, хотя Люси не любила отступать, она понимала, что единственное, что ей остается, — это позволить Роберту уйти.

— Хорошо… — покорно произнесла она. — Если ты действительно хочешь уйти, то… — Люси пожала плечами, — уходи.

Роберт сделал прерывистый вздох и шагнул к ней, настороженно вглядываясь в лицо.

— Ты серьезно?

— Еще как! Милый, я не могу смотреть на твои мучения. Мне очень хотелось, чтобы этот день был счастливым для нас обоих, но я потерпела полное фиаско. Я сдаюсь. Если хочешь уйти — уходи.

— О, Люси!.. — Он нежно обнял ее и зарылся лицом в мягкие шелковистые волосы. — Ты самая замечательная женщина на свете!

Она тихо засмеялась и погладила его по голове.

— Я знаю! Но поторопись, Бобби. Гости собираются, в зале уже полно народу…

— Прости меня, моя девочка, — пробормотал Роберт и с любовью посмотрел ей в глаза. — Я сегодня вел себя ужасно. Но если бы ты только знала, каково мне было все это выдерживать… последние несколько месяцев, недель, дней…

— Почему ты все это время скрывал от меня свои чувства? — воскликнула Люси. — Дорогой, ты не должен поступать так. Тебе не становится легче, а меня это просто убивает.

— Обещаю. Прости меня…

Его губы нашли ее рот, и они слились в нежном чувственном поцелуе. Люси приникла к нему, и ее шляпа снова упала.

Они не заметили этого. Она всем своим существом открылась навстречу ему, и их утихшая было страсть разгорелась с новой силой.

— Мы едем домой, — пробормотал Роберт глухо, и Люси насторожилась.

— Бобби, милый, ты не понял меня! Я сказала, что ты можешь уехать, если хочешь. Но я остаюсь…

— О чем ты? — Романтическое выражение моментально исчезло с его лица. — Мы уходим вдвоем. Ты не можешь остаться здесь одна! Или мы оба остаемся, или оба уезжаем. Но ты сказала…

— О Господи! Ты совсем как ребенок. Не волнуйся, я скоро буду дома! Обещаю тебе, что уйду отсюда, как только молодые станцуют свой первый танец.

— Нет, Люси! Я не оставлю тебя тут.

— Но почему?

— Это исключено!

Роберт неожиданно замолчал. Его лицо стало бледнее мела, а застывший взгляд устремился через плечо Люси к дверям. Она медленно повернулась, следуя за его взглядом.

В дверях стояли высокий пожилой господин и элегантно одетая дама. Солнце освещало красивую седую голову мужчины с аккуратным пробором. Серый утренний костюм отлично сидел на нем, подчеркивая достоинство и благородную осанку. Высокая, стройная, энергичная женщина лет пятидесяти с темно-каштановыми коротко подстриженными волосами держала его под руку.

— Простите за вторжение, — сказала дама, и Люси сразу заметила ее сильный шотландский акцент. — Я услышала голоса и вышла, чтобы предупредить вас. Гости уже рассаживаются. Завтрак вот-вот начнется…

Роберт стоял неподвижно и молчал. Легкий летний ветерок трепал пряди его черных волос, а взгляд был лишен какого-либо выражения. Единственное, что выдавало его чувства, — это безумный блеск синих глаз.

— Вы, по всей вероятности, молодой Тетли? — Пожилая дама шагнула вперед. — А я Барбара Стейсон. Вы не помните меня?

Роберт так резко разжал объятия, что Люси пошатнулась и вынуждена была ухватиться за его плечо, чтобы не упасть.

— Рад приветствовать вас, мадам! — Он направился к матери Клайва, пожал протянутую руку и отрывисто проговорил: — А это моя девушка, Люсьена Гийом.

— Здравствуйте, — робко произнесла Люси, поднимая свою шляпу и отряхивая ее, пока Барбара Стейсон с выражением изумления на лице продолжала удерживать руку Роберта в своей.

— Мне тоже очень приятно, — сказала она, сверля его взглядом, и в ее тоне проскользнула резковатая нота. — Очень рада наконец…

— Да, конечно. — Роберт резким движением высвободил руку и пригладил шевелюру, всем своим видом показывая, что хотел оказаться сейчас за тысячу миль отсюда.

— Как поживаете? — спросила Люси, приходя ему на помощь. — Мы тут выясняли кое-что, ожидая начало праздничного завтрака…

Костлявые цепкие пальцы, отдающие какой-то неприятной прохладой, вцепились в ее руку, но по-стариковски выцветшие серые глаза миссис Стейсон продолжали смотреть на Роберта.

— Как приятно, что двое молодых людей, так искренне любящие друг друга, имеют возможность начать совместную жизнь, переехав в собственный новый дом, дом, который они…

— Думаю, нам пора присоединиться к гостям, — перебил даму Роберт. Он обнял Люси за талию и подтолкнул вперед, как будто она была амулетом, ограждающим его от опасности. — Спасибо, что позвали нас, миссис Стейсон. Я вижу, невеста уже садится за стол, так что нам тоже пора занять свои места.

Он повернулся и, не отпуская Люси, направился в столовую, не давая пожилой женщине возможности ответить.

Люси стало ясно, что теперь Роберт уже не может уехать, и им остается только одно — занять свои места во главе стола.

Барбара Стейсон с каким-то тревожным выражением на лице последовала за ними. Когда она опустилась на стул рядом с Робертом, Люси заметила, как тот стиснул кулаки. Хотела бы она знать, что он чувствует в этот момент!

Свадебный завтрак начался. На всем его протяжении Роберт, не умолкая, разговаривал с Люси. Она никогда не поверила бы, если бы кто-то сказал ей, что Роберт Тетли может вести себя подобным образом: он сидел, повернувшись спиной к пожилой соседке, и, забыв о вежливости, не обращал на нее никакого внимания.

Люси было неловко перед миссис Стейсон, но она была полна сочувствия и к Роберту. Его глаза наполняла пронзительная боль, а на губах отпечаталась натянутая улыбка, и она чувствовала, что он из последних сил старается скрыть свои чувства от посторонних глаз, которые, как всегда, с жадным любопытством следили за ним. Он много пил, но почти ничего не ел. Когда гости начали произносить тосты, его лицо вновь побледнело, и Люси нахмурилась, не понимая, отчего он так встревожился.

Шафер Клайва поднялся, держа бокал в руках. Его громоподобный голос огласил комнату. Он остроумно рассказал, как Марго познакомилась со своим будущим мужем, приняв его за нищего студента, потому что тот дремал на скамейке парка в рваных джинсах, потеряв ключи и бумажник после бурной вечеринки.

— Клайв так привык, что женщины вьются вокруг него из-за денег, — пояснил молодой человек, давясь от смеха, — что позволил Марго и дальше оставаться в неведении относительно его социального положения. Вообразите ее шок, когда годом позже она узнала, что на самом деле встречается с обладателем миллионного состояния.

Роберт нервничал все сильнее. Его пальцы машинально складывали и расправляли салфетку.

— А сейчас, — сказал шафер, — я предоставляю слово миссис Барбаре Стейсон.

Пожилая дама встала, и Роберт нервно скомкал салфетку. Люси невольно охватило предчувствие, что сейчас что-то случится, и в ее голове внезапно всплыли слова Мегги о старом доме у моря.

— Как вы все знаете, — начала Барбара, — наша семья родом из Шотландии. Именно там я провела лучшие годы своей жизни. Теперь многие члены нашего семейства живут в Лондоне, но у нас есть деловые интересы и в Глазго. Не так давно мой старый партнер Томас Маккой, — она улыбнулась старому джентльмену, сидевшему рядом, — вышел на пенсию, и благотворительный фонд в Глазго лишился своего директора. На этот пост есть только один реальный кандидат. Думаю, вы уже поняли, что я имею в виду своего сына, Клайва Стейсона. — Она замолчала, пережидая аплодисменты. — Но ему нужно где-то жить со своей прелестной женой, поэтому я отдаю им свое владение Олдбридж в Бенморе, надеясь, что с появлением молодой семьи этот давно пустующий старый дом наполнится теплом и, со временем… — она лукаво взглянула на молодых, — детским смехом.

Люси увидела неподдельную боль в глазах Роберта и еще раз убедилась, что разгадка причины его непонятного состояния где-то рядом.

 

3

Двадцать минут спустя они покинули отель «Клариджес».

Молодая женщина шла к машине, глубоко погрузившись в свои мысли. Роберт не разговаривал с ней с того самого момента, как миссис Стейсон произнесла свою речь, и теперь у Люси не оставалось никаких сомнений, что разгадка его состояния кроется именно в матери Клайва…

Все последнее время силы, мысли и чувства Люси были сконцентрированы на свадьбе сестры. Заказывая подвенечное платье, составляя список гостей, планируя медовый месяц, она полностью погрузилась в эти хлопоты и просто не замечала, как росло раздражение Роберта. Потом, наконец обратив внимание на его состояние, Люси нашла этому объяснение, которое казалось ей вполне логичным: видимо, он опасается, что теперь, когда ее сестра обрела семью, она тоже ждет от него предложения руки и сердца. И Люси действительно мечтала об этом… Но это был ложный след!

Теперь она уже почти не сомневалась, что Роберт знал семью Стейсонов и именно с ними была связана какая-то тайна его прошлого.

Родители Клайва были родом из того же самого городка, что и Роберт. Он скрывал от Люси это обстоятельство, но, судя по всему, для такого странного поведения были свои причины…

Барбара Стейсон, припомнила она, выйдя к ним, обратилась к нему как к «молодому Тетли». Хотя Роберту было всего тридцать семь лет, его вряд ли можно было назвать «молодым», и Люси предположила, что мать Клайва знала Бобби еще ребенком. Да, скорее всего, это так, ведь они жили в маленьком городке… Но это было еще не все! Пожилая дама спросила, не помнит ли ее Роберт? Тот оставил вопрос без внимания, но Люси не сомневалась, что на самом деле ответ должен был быть утвердительным. Несомненно, он помнил мать Клайва очень хорошо, и именно эти воспоминания вызвали его горечь и злость. А уж упоминание о доме в Бенморе просто доконало его…

Роберт стоял на кромке тротуара, поджидая Хопкинса, и смотрел в никуда, явно избегая расспросов Люси. Для прохожих, которые бросали на него откровенно любопытные взгляды, этот человек казался загадочным и всесильным, но Люси знала его очень хорошо и понимала, что под напускной небрежностью кроются напряжение и усталость.

— Мы скоро будем дома, дорогой! — Она подошла ближе и встала рядом с ним.

— Да…

— Ты сможешь отдохнуть. Я приготовлю тебе кофе и помассирую твои усталые плечи.

— Мне нужно больше, — сказал он тихо, и сердце Люси застучало быстрее.

Автомобиль бесшумно подкатил к ним. Роберт придержал дверцу, помогая Люси сесть, и опустился на сиденье рядом с ней. Его рука потянулась к кнопке, и затемненное стекло плавно поползло вниз, отделяя их от шофера.

Он прильнул к ее губам в страстном поцелуе, но она заподозрила, что на самом деле ему просто хочется избежать продолжения разговора.

Что ж, пожалуй, я могу позволить себе расслабиться, подумала она и отдалась его ласкам, пока машина плавно катила в сторону Дир-парк.

Люси обвила руками шею Роберта, чувствуя, как необходим ему этот поцелуй, от которого останавливалось дыхание, и сладкая дрожь предвкушения пробежала по ее телу.

Все расспросы могут подождать, сказала себе Люси. Этот мужчина — смысл моей жизни!

Они познакомились два с половиной года назад на одном из приемов.

Люси только что закончила запись большого цикла телепередач. Эта работа длилась несколько недель и обещала ей громкий успех. Ее партнером был Дэвид Кинг, сладкоречивый и общительный блондин, которого зрители привыкли видеть одетым ярко и вызывающе. На самом деле это был приятный молодой человек, и у них с Люси сложились ровные приятельские отношения. Они привыкли друг к другу после долгой совместной работы и часто появлялись на публике вместе, а бульварные газеты придумывали всевозможные небылицы по поводу их бурного романа.

Дэвиду льстило общество звезды, которая завоевала сердца многочисленных поклонников и была окружена всеобщим вниманием, и он любил повсюду появляться с ней.

В ночь перед прощальной вечеринкой по поводу завершения съемок Люси сделала новую прическу и изменила макияж, к которому привыкли телезрители. Теперь никто не узнавал ее, и это было забавно.

Люси танцевала с Дэвидом, забавляясь недоумением журналистов и отсутствием вспышек камер перед своим носом.

— Наверное, они понять не могут, кто я такая, — хихикала она.

— Зачем ты сделала это? — спросил Дэвид. — Твоя новая внешность никого не интересует.

— Но я не желаю быть одной и той же до конца своих дней! Я знаю, что нравилась зрителям, но эта популярность имеет и свои отрицательные стороны: например, когда после очередной передачи мне случалось зайти в супермаркет, любвеобильные поклонники чуть ли не рвали меня на части.

— С потерей имиджа ты можешь утратить и известность, которой только что добилась! Нужно было оставаться в образе. Разве тебя не волнует твоя карьера?

— Волнует, но это не означает, что я согласна пожертвовать индивидуальностью и превратиться в типаж.

— А что тут плохого? — раздраженно бросил Дэвид и отошел в сторону.

Чуть удивленно приподняв светлые брови, Люси наблюдала за ним. Видимо, он легко потерял к ней интерес, как только она перестала быть известной. Вдруг она почувствовала чей-то внимательный взгляд и обернулась. В то же мгновение сильная рука крепко взяла ее за локоть.

Затаив дыхание, Люси подняла глаза и встретила сверкающий взгляд незнакомого мужчины, недвусмысленно говоривший, что тот сражен наповал. Вспышки фотокамер ослепили их и, словно сквозь легкий туман, она увидела синие глаза, волевое жесткое лицо, чувственные губы…

— Улыбайтесь! — раздался прямо над ее ухом низкий мужской голос. — Нас снимают.

— Что вы делаете? Прекратите! — Люси попыталась выскользнуть из кольца его рук. — Кто вы такой?

— Тетли. Роберт Тетли.

— Вы полагаете, что я должна знать вас?

— Нет. — Он пожал плечами. — Но я хотел бы узнать вас, это точно.

Фотографы окружили их, как стая стервятников, почуявших добычу. Люси изо всей силы напрягала свою память, чтобы сообразить, кто этот мужчина, такой самоуверенный и беззаботный. Она была убеждена, что где-то видела его прежде.

— Я не могла встречать вас на телевидении, мистер Тетли? Постойте, постойте… Вы участвовали в дебатах?

— Нет, но с удовольствием сразился бы с вами, мисс Гийом.

Люси покраснела, уловив подтекст, стоящий за этими словами.

— О!..

— Это все, что вы способны ответить? — заметил Роберт с лукавой усмешкой. — Что, трудно обходиться без сценария?

— Чтобы залепить вам пощечину, он мне не понадобится! — парировала Люси.

— Тигрица! — пробормотал он ей на ухо. — Я пришел сюда в надежде встретить опытную соблазнительницу, а вместо этого вижу саму невинность. Где же настоящая Люсьена Гийом?

— Моя профессия близка актерской, мистер Тетли, а это означает, что порой мне приходится играть роль. Ведь у любого человека есть потайные стороны характера, не так ли? Во всяком случае, в ваших глазах я, бесспорно, вижу именно это…

Лицо Роберта внезапно побледнело, и он пробормотал:

— Маленькая мудрая прорицательница.

Его тон заставил Люси вздрогнуть.

В этот момент музыка кончилась, но они так и остались стоять обнявшись на танцевальной площадке.

— Что еще вы увидели в моих глазах? — спросил Роберт.

— Как насчет грозящих вам неприятностей? — саркастически ответила она, послушно следуя за ним.

Вспышки камер сопровождали их. Пресса почуяла запах новой романтической истории раньше, чем та началась.

Роберт не отходил от Люси на протяжении всего вечера, а на следующее утро она получила корзину роз с запиской, где четким ясным почерком значилось:

«Я должен увидеть вас снова. Сегодня не будет слишком рано?

Тетли».

Листая утренние газеты, Люси находила свою фотографию в каждой из них, причем на первой странице. Танец с Робертом Тетли вновь сделал ее знаменитой.

Дэвид позвонил ей с поздравлениями, но она была с ним холодна. Ее оскорбило его предательство. Он поверил, что слава ее закончилась вместе с изменением внешности, как будто талант заключался в прическе!..

Но кто же он, этот красивый мужчина, который, танцуя с ней, спас ее от забвения? И почему она так волнуется при мысли о новой встрече с ним? Может, это начало настоящей любви?

Именно так и случилось.

Роберт Тетли бомбардировал Люси звонками и визитами. Он постоянно вывозил ее куда-нибудь, и их неторопливые разговоры лились, подобно драгоценному вину, так просто и сокровенно, что почти никогда не наступало тягостное молчание. А если оно и приходило, то было так естественно, что Люси не сомневалась — их отношения будут продолжаться.

Они стали неразлучны. Страсть Роберта была такой отчаянной, что после нескольких недель знакомства Люси уступила его натиску. Они не выходили из ее спальни с вечера субботы до утра среды, снова и снова утопая в приливе и отливе волн физического наслаждения и прерываясь исключительно для того, чтобы совершить набег на холодильник. Когда они не занимались любовью, то просто полусидели на постели, держась за руки, и разговаривали, делясь секретами и раскрывая друг другу души, пока страсть снова не захлестывала их…

Однажды ночью Роберт сказал:

— Я хочу, чтобы ты переехала ко мне.

И Люси робко ответила:

— Чтобы стать твоей постоянной любовницей? Но я всегда мечтала иметь семью…

Он был более чем краток:

— Я не из тех, кто женится. — И он поцеловал ее с сожалением в глазах. — Если бы не это, я бы уже сделал тебе предложение, потому что одному только Богу известно, как сильно я тебя люблю.

Прижавшись к нему, Люси прошептала:

— Я не представляю себе жизнь без тебя. Я никого не любила так прежде. Никогда…

— Я тоже, но наши отношения могут обойтись без официальных уз.

— Дорогой, почему тебе так отвратительна эта идея?

— Быть твоим мужем? Нет уж, уволь!

— Но…

— Я мог бы назвать тебе массу причин, и все они ведут к одному непреложному выводу: я никогда не женюсь.

— Что это, Роберт? — искренне удивилась Люси. — Ты боишься связать себя определенными обязательствами?

— Думай, что хочешь! Я не могу тебе этого запретить.

И сколько бы Люси не муссировала эту тему — дерзко, обиженно или шутливо, — ей так и не удалось заставить Роберта изменить свое мнение. Он продолжал упрямо твердить: «Я никогда не женюсь!»

Ей это было более чем неприятно, потому что больше всего на свете она мечтала иметь мужа и детей — нормальную семью, которой была лишена в детстве.

Правда, занимаясь своей карьерой, она на время отодвигала осуществление этого заветного желания, позволяя ему тихо тлеть в душе. Когда же Люси встретила Роберта и глубоко полюбила его, то поняла, что это и есть Он, ее принц, ее избранник, с которым она хотела бы разделить судьбу. Но, как назло, мысль о женитьбе не вызывала в нем никакого энтузиазма.

И все же она не могла бросить любимого мужчину только из-за того, что он не хочет на ней жениться, и успокаивала себя тем, что, возможно, со временем он изменит свое мнение. Прежде Роберт никогда долго не жил с женщиной, как сейчас с ней, и возможно этот опыт заставит его посмотреть на семейную жизнь иначе.

Именно поэтому Люси согласилась переехать в его белый особняк, расположенный в Дир-парк, маленькой «резервации» богачей в нескольких милях от Лондона, и открыла для себя жизнь, о которой прежде могла только мечтать.

Через день после того, как они познакомились, Люси поняла, с кем свела ее судьба, но она даже не подозревала, какое влияние окажет личность Роберта Тетли на ее жизнь.

Вскоре она это узнала. Частные яхты, постоянные путешествия за границу, встречи с влиятельными особами на государственном уровне, вечеринки, приемы и, наконец… непрерывное, порой даже назойливое внимание прессы.

Слава Богу, в отличие от того, что думали о нем окружающие, Роберт был склонен вести тихий образ жизни и большую часть своего свободного времени всецело принадлежал Люси. Двери дома на Дир-парк были закрыты для гостей, и они наслаждались друг другом, забыв об окружающем мире.

Конечно, иногда Люси приходилось жертвовать этим общением ради карьеры, но из телестудии она неизменно возвращалась к Роберту. Работа поддерживала ее чувство собственного достоинства и давала ощущение независимости.

Когда она приезжала домой, у нее всегда было время принять ванну и переодеться, прежде чем появлялся Роберт.

С каждым следующим совместно прожитым днем их любовь становилась глубже, а взаимное доверие росло.

— Я вырос в маленьком шотландском городке, — рассказывал ей Роберт. — Мои родители жили бедно, вечно конфликтовали, и мне казалось, что у меня нет в жизни никаких перспектив.

— Поэтому ты так категорично настроен против брака? — быстро вставила Люси.

— Возможно. Когда мать и отец ссорились, каждый из них пытался привлечь меня на свою сторону и использовать как аргумент в своих спорах. Мне некуда было деться. Дом был маленький, и все их скандалы происходили на моих глазах. Я целыми днями слышал крики и часто, не выдержав, прятался в сарае с углем…

Люси слушала его, не перебивая, и задавала вопросы, только когда он ненадолго умолкал. Но если Роберт считал нужным, он всегда находил способ переменить тему. И все же она узнавала все новые и новые подробности его биографии.

— Мой отец, — как-то сказал Роберт, — приезжает в Лондон на следующий уик-энд.

— А я думала, твои родители умерли! — воскликнула Люси, чуть не выронив чашку.

— С чего ты взяла? — спросил он, отводя взгляд.

— Разве они давали о себе знать хоть раз с тех пор, как я поселилась здесь? А ведь прошло уже шесть месяцев! Да и ты всегда упоминал о них в прошедшем времени…

— Моя мать умерла, когда мне было восемь лет, а отец до сих пор жив. Несколько лет назад я купил ему дом.

— От чего умерла твоя мать? — осторожно спросила она.

— Несчастный случай, — нарочито небрежно ответил Роберт и повернулся к ней спиной, но Люси успела заметить темный блеск в его глазах, окрашенных неподдельной горечью, и инстинктивно вздрогнула.

— И отец вскоре женился снова?

— Да, — буркнул он и сменил тему, сообщив, что мистер Тетли-старший предпочитает останавливаться в своем любимом «Шератоне», когда появляется в Лондоне.

Позже Люси убедилась, что Роберт оплачивает все его счета, водит в роскошные рестораны и дорогие магазины, но никогда не приглашает остановиться в своем особняке на Дир-парк. По-видимому, отец и сын могли терпеть друг друга только на нейтральной территории, пришла к печальному выводу она, и это никак не укладывалось у нее в голове. Двое мужчин никогда не говорили о Шотландии.

Как-то раз Роберт рассказал ей о кулачных боях на улицах городка и о своем первом опыте с женщиной, но он всячески избегал касаться жизни своих родителей.

И Люси быстро усвоила, что не стоит донимать его расспросами на эту тему, так как в лучшем случае она добивалась односложных ответов, а в худшем — ледяного молчания.

Но это не мешало им с Робертом любить друг друга.

Они были по-настоящему счастливы, и Люси примирилась с существованием тайны, которую возлюбленный скрывал от нее.

Она до сих пор существует, эта злополучная тайна, подумала Люси, когда лимузин въехал в ворота Дир-парк. Но ее не оставляло предчувствие, что все вот-вот выйдет наружу.

Оторвавшись от ее губ, Роберт, прерывисто дышал, откинувшись на спинку сиденья, а Люси привела в порядок прическу.

Лимузин миновал узкую тенистую аллею, ведущую прямиком к дому, и вскоре остановился у белых колонн центрального входа. Люси всегда восхищало это великолепное здание с фасадом из темно-красного кирпича, увитое зеленым плющом. При их приближении тяжелые двери, отделанные начищенной до блеска латунью, приветственно распахнулись.

— В постель! — скомандовал Роберт, обнимая Люси за плечи.

— Да милый. — Она не собиралась с ним спорить.

Дом, казалось, приветствовал их, словно радушный хозяин. Солнечные лучи проникали сквозь стеклянный потолок, бросая яркие блики на лестницу, сверкающую белизной, и черно-белый мрамор пола, а пышно цветущий рододендрон в огромной кадке добавлял красочное цветовое пятно в роскошный интерьер.

Миссис Сельма Хопкинс, домоправительница, поджидала хозяина на верхней ступеньке лестницы. Эта маленькая пухлая женщина всегда носила цветастое платье и белоснежный передник, а ее темные с проседью волосы были уложены на затылке в тугой пучок.

— Добрый вечер, сэр. Я приготовлю чай?

— Спасибо, Сельма, не стоит, — сказал Роберт с улыбкой, — мы сразу пройдем наверх. У меня болит голова, да и Люсьена устала… Мы вернулись пораньше, чтобы немножко отдохнуть. Если нам что-то потребуется, мы позвоним тебе.

— Слушаюсь, сэр.

Не размыкая объятий, Роберт и Люси поднялись по покрытой красным ковром мраморной лестнице.

— У меня и в самом деле голова разболелась, — сказал Роберт.

— Я знаю отличное лекарство от головной боли, — лукаво отозвалась Люси.

— Да… — Он толкнул дверь спальни. — О, дорогая, ты не можешь даже представить, как сильно я хочу тебя…

Его поцелуй был нежен. Ее пальцы скользнули по его шее, по темным волосам. Тихий стон слетел с губ Роберта. Он мягким движением потянул вниз молнию ее платья, и Люси задрожала, когда прохладный шелк легкой волной упал вниз, окутывая ноги…

Страсть вспыхнула в них обоих, воспламеняя кровь. Тяжело дыша, они стали раздевать друг друга. Люси развязала ему галстук и расстегнула пуговицы рубашки, а Роберт приподнял вверх ее шелковый бюстгальтер, освободив груди, и нежно-розовые соски напряглись от нетерпеливого возбуждения. Он наклонился, захватив один из них губами, и Люси вскрикнула, прижимая к себе его темноволосую голову. Роберт поднял ее на руки и понес к постели, еле сдерживая нетерпение. Когда он лег рядом, она почувствовала, насколько велико его желание.

— Я люблю тебя! — прошептала Люси.

Не отрывая своих губ от ее рта, Роберт сбросил жилет и рубашку и, когда торс его обнажился, Люси жадно пробежала рукой по мускулистой, покрытой темными волосами груди. С этим мужчиной Люси чувствовала себя свободной от условностей и упивалась этим ощущением. Она издала тихий стон, когда его руки поднимались вверх по ее раскинутым бедрам, мучительно лаская ягодицы, прежде чем медленно, очень медленно стянуть вниз кружевные кремовые трусики…

Она раздвинула колени, и кровь стремительным потоком пробежала по ее телу. Она жадно целовала Роберта, но, хотя его желание было на пределе, он не спешил. Он осыпал Люси все более изощренными и неудержимыми ласками, пока она не начала теребить его брюки, пытаясь расстегнуть молнию.

Наконец он мощным толчком вошел в нее, и она, вскрикнув от наслаждения, подчинилась его ритмичным движениям.

Потом они лежали молча, слушая, как кровь клокочет в их все еще соединенных телах. Люси лениво перебирала пальцами его темные волосы и нежно целовала пульсирующую жилку на шее.

Она чувствовала, насколько он измучен, и была рада помочь ему расслабиться.

Роберт приподнял голову, с улыбкой глядя на нее.

— Мой Бог, как я нуждался в этом!

Люси тихо засмеялась.

— Так же, как и я.

— Сегодня мне было невыносимо тяжело, и я из последних сил старался держаться в рамках приличий.

— Все было в порядке. — Люси сладко потянулась, прикрывая рукой зевок. — Но я никак не возьму в толк, отчего тебя так раздражает миссис Барбара Стейсон?

Роберт тут же отстранился от нее и лег рядом, перевернувшись на спину. Люси наблюдала за ним со скрытой тревогой.

Обычно после минут любви он был так нежен, так мил, а сейчас…

— Я не хочу говорить об этом, — произнес Роберт. Он встал и направился в ванную.

Люси приподнялась в постели.

Что-то здесь не так, подумала она. Из ванной послышался шум льющейся воды, потом звякнул флакон с лосьоном после бритья. Это были самые обычные звуки, говорившие о том, что Роберт приводит себя в порядок. По-видимому, он рассчитывал, что она забудет о вопросах, которые все это время сверлили ее мозг.

Увы, он будет разочарован, подумала Люси. Она не могла отступить. Тайна, его тайна, могла перевернуть их счастливую жизнь, и не было смысла притворяться, что ее это не интересует.

Итак, на сцене появилась семья Стейсон! Странным образом она вошла в их жизнь: Марго, ее любимая сестра, только что стала членом этой семьи…

Дверь ванной распахнулась. На пороге показался Роберт в темно-красном махровом халате с полотенцем на плече. Его глаза смотрели на нее настороженно.

— Дорогой, — сказала Люси как можно мягче, — иди ко мне! — Она похлопала рукой по постели рядом с собой. — Я хочу еще чуть-чуть поболтать, а это легче сделать, когда твои руки обнимают меня.

— О чем, Люси?

— Ну… — протянула она, беспечно подняв глаза к потолку, — например, о Мегги, она ведь теперь стала молодой миссис Стейсон…

Роберт резко отвернулся и отошел к окну, спрятав руки в карманы халата. Молчание в ответ на вопрос было одной из его излюбленных уловок. Все деловые люди владеют этим искусством, а Роберт Тетли был королем среди них.

— Мегги теперь носит фамилию Стейсон, Бобби, — более настойчиво повторила Люси. — Я чувствую, что тебе это неприятно, но, увы, это не меняет дела.

— Я никогда не говорил, что мне это неприятно. — Он смахнул невидимую пылинку с оконной рамы.

— Но мне так кажется. И если Стейсоны смущают твой покой, как это было сегодня, то что же будет дальше? У нас неизбежно возникнут проблемы.

— Возможно…

— Мегги хочет иметь детей. Много лет тому назад, когда мы были еще в приюте, я обещала ей, что буду их крестной…

— Да, я понимаю, — пробормотал Роберт глухо. — Это вполне естественно.

— Правда, дорогой? — Люси с тревогой следила за его реакцией. — Но, если ты и в самом деле так считаешь, то, может быть, все-таки ответишь на мои вопросы?

— Хорошо. — Его губы сжались. — Продолжай!

— Что ж… — Люси обхватила руками колени. — Я думаю, что не ошибаюсь, предполагая, что Барбара Стейсон — главная причина твоего раздражения. Я не обратила внимания, присутствовала ли она на венчании, но потом поняла, что именно перспектива встречи с ней расстроила тебя больше всего. — Роберт вздохнул, но ничего не сказал. — Наверное, именно поэтому ты начал флиртовать с той брюнеткой, правда? Хотел улизнуть, чтобы не фотографироваться вместе с миссис Стейсон?

— Я флиртовал с ней, потому что дошел до точки, — неохотно бросил он. — Я хотел, чтобы мы с тобой как можно скорее ушли оттуда…

— Понимаю, — пробормотала она.

Он опять вздохнул и, оторвавшись от окна, посмотрел на Люси.

— Прости! Я не должен был поступать так. Впервые с тех пор, как мы встретились, я позволил себе флиртовать с другой женщиной.

— Я прощаю тебя! — Люси мягко улыбнулась. — Теперь я понимаю, какой эмоциональный прессинг тебе пришлось выдержать. Но мне нужно знать, почему ты находился под этим напряжением. В чем же причина? — Но она снова не услышала в ответ ничего, кроме молчания. — Бобби, дорогой, все это время мы с тобой жили счастливо и не копались в прошлом. Но, думаю, дальше так продолжаться не может. Судьба отняла у нас эту возможность в тот день, когда Марго влюбилась в Клайва Стейсона, и теперь нам остается только одно: примириться с этим фактом, принять выбор Мегги и продолжать жить дальше. Это единственное, что мы в силах сделать…

Он опять отвернулся к окну и стал легонько постукивать длинными пальцами по подоконнику. Ранние лучи вечернего солнца освещали его напряженное лицо, придавая загорелой коже оттенок тусклого золота.

— Ты слышал, что Барбара отдала им дом в Бенморе?

Долгое время Роберт не отвечал, а потом бросил:

— Да.

— Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что этот дом для тебя многое значит… Это связано с Барбарой Стейсон? Что-то, что имеет отношение к твоему детству… к родителям?

Опершись о подоконник, Роберт склонился над ним, как над письменным столом после трудных переговоров, на которых должен был прийти к единственно верному решению, связанному с судьбами многих людей. Но на этот раз дело касалось не компании, а его самого…

Люси выскользнула из постели и, пробежав босыми ногами по ковру, подошла к нему. По пути она подхватила его рубашку и набросила себе на плечи.

— Роберт, — спросила Люси, — когда вы жили в Бенморе, миссис Стейсон и твои родители были знакомы?

Его взгляд был устремлен на ветви старого бука, росшего под окном.

— Да. Мы все знали Барбару Стейсон в те далекие дни.

 

4

— Она была душой общества, — начал медленно, с остановками рассказывать он. — В ее поместье под названием Олдбридж устраивались шумные вечеринки, которые славились на всю округу: всякие праздники и благотворительные ланчи, приемы с коктейлями, а иногда и настоящие балы. Это был прекрасный дом с великолепным поместьем! Все знали Барбару Стейсон и обожали ее, все, включая меня и… моих родителей.

— Что же нарушило эту идиллию?

— У моего отца начался с ней роман.

Люси оцепенела. Эрик Тетли и Барбара Стейсон! Отдельные недомолвки и маленькие детали взаимоотношений Роберта с отцом начали постепенно складываться перед ее глазами в четкую картину. Она представила себе Эрика и Барбару вместе и не могла не признать, что они составили бы великолепную пару. Разница в возрасте была не так уж велика, наверное, лет десять-двенадцать… Они, безусловно, являлись сильными личностями, и у обоих навсегда поселилась необъяснимая печаль в глазах.

— Мне было восемь лет, когда этот роман стал достоянием общества, — сказал Роберт после долгой паузы. — Я помню мельчайшие детали того, что тогда происходило. Уловки, к которым отец прибегал, чтобы уйти в Олдбридж… Объяснения, которые он давал моей матери, когда сплетни дошли до нее… Перешептывания и косые взгляды, которые сопровождали всю нашу семью, стоило нам появиться на улице. Школьные приятели насмехались надо мной, но я дрался с ними так яростно, что на время они оставили меня в покое. Увы, от этого их издевки не стали менее обидными. — Он горько усмехнулся. — Они хихикали и шептались всякий раз, когда я оказывался рядом, точно так же, как и все остальные жители городка. Тайна была известна всем без исключения.

— Когда твоя мать узнала об этих отношениях? — Люси испытывала к Роберту сочувствие, но знала, что не должна обнаруживать его.

— Не сразу. Она делала то же, что и большинство обманутых жен в подобных случаях, — ради сохранения семьи старалась закрыть на все глаза. Наша семья занимала определенное положение в обществе и пользовалась уважением, так что мать едва ли могла прийти в Олдбридж и затеять скандал с Барбарой. Поэтому она, сколько могла, держала себя в руках, но постепенно ее положение стало невыносимым. А когда скандал вышел за пределы дома…

— Твой отец был серьезно увлечен? — осторожно спросила Люси.

— О да, он безумно любил Барбару Стейсон. — Глаза Роберта вспыхнули. — Я ненавидел эту пару, но никогда не сомневался в искренности их чувств.

— И тебе трудно было рассказать мне об этом?

— Мне очень обидно за мою бедную мать, Люси, — ответил Роберт, опустив голову.

Боль светилась в его глазах. Он никогда не говорил с ней о матери, не показывал ее фотографий… Люси ничего не знала о ней, кроме того, что она умерла, когда Роберту было восемь лет. Она даже не знала, как звали эту несчастную женщину.

— А она не переставала любить твоего отца, — мягко произнесла она, и Роберт кивнул.

— Да, — ответил он тихо. — Их отношения были достаточно сложными. Они встретились очень молодыми и почти сразу же поженились. Годом позже родился я. Матери тогда было всего двадцать, и необходимость заботиться о ребенке рано превратила ее из веселой легкомысленной девушки в обремененную многочисленными обязанностями хозяйку дома Я думаю, ссоры с отцом начались еще до того момента, как возник этот роман, просто на них никто не обращал внимания, но по мере того как отношения отца и Барбары развивались, скандал назревал, как нарыв. Когда мать не выдержала, между ними произошел серьезный разговор и… отец ушел.

— Ушел?! — не поверила своим ушам Люси.

— Да.

— В Олдбридж?

— К Барбаре Стейсон, — кивнул Роберт с холодной улыбкой. Он отвернулся к окну, и глаза его погасли.

Какое-то время Люси молчала, переваривая его слова. Теперь ей стало ясно, почему церемонии бракосочетания приводили Роберта в такое раздражение. Неудивительно, что он вышел из себя, узнав, кто будет сидеть рядом с ним за свадебным столом, думала она. Узнать, что моя сестра будет жить в том самом доме, который являлся ему во сне не иначе, как в виде ночного кошмара, было нелегко. И это длилось с того самого дня, как Мегги познакомилась с Клайвом Стейсоном!

Но Люси догадывалась, что это только первая страница таинственной истории.

— И что же было потом, Роберт? Как твоя мать пережила все это?

— Пойдем в постель. — Он повернулся к Люси, но его улыбка была натянутой, и она поняла, что он хочет закрыть тему, прежде чем она выпытает у него все до конца. — От всех этих разговоров у меня опять голова разболелась.

— Но, дорогой…

Его лицо помрачнело.

— Я больше не хочу говорить об этом.

— Роберт, мы должны…

— Копаться в прошлом? Поверь, это пустая трата времени и чертовски неприятное занятие. Марш в постель! — сказал он тоном, не терпящим возражений и, взяв Люси за руку, повел к постели. — Иначе я уложу тебя поперек колен и покажу, что делают с девочками, которые задают слишком много вопросов!

Люси тихо рассмеялась, когда он швырнул ее на кровать. Роберт был снова очень возбужден, так что, даже понимая, что, уступив ему, она вынуждена будет прекратить дальнейшие расспросы, на что он, по-видимому, и рассчитывал, Люси не собиралась лишать себя возможности снова испытать ни с чем не сравнимое удовольствие, которое обещали его глаза.

— О, дорогой! — прошептала она нетерпеливо, обвивая руками его шею.

Посреди ночи она проснулась оттого, что Роберт метался в постели. Приподнявшись на локте, она всмотрелась в его лицо и поняла, что ему приснился кошмар.

— Нет! — вскричал он, и его голова дернулась из стороны в сторону. — Нет! Все еще… Не может быть! Олли… проснись!

Олли? Что это значит? — задумалась Люси.

— Вернись! Вернись! — пробормотал Роберт, а потом начал что-то быстро говорить с сильным шотландским акцентом. — Она умерла и это ты убила ее!

Он с силой ударил рукой по спинке кровати. Его лоб покрылся испариной, дыхание стало хриплым, а сердце стучало, как пустившаяся галопом лошадь.

— Все хорошо, Бобби… — Люси испуганно погладила его по плечу и нежно прикоснулась губами к влажному лбу. — Проснись, дорогой, это просто сон… Ты в безопасности, здесь никого нет. Я с тобой, милый…

— Просто сон… — повторил Роберт, открывая глаза, все еще наполненные ужасом сна, и провел рукой по лицу, словно стряхивая кошмар.

Потом он повернулся к ней и издал глубокий вдох облегчения. Люси быстро спросила:

— Что это был за сон? Расскажи мне. Ты кого-то звал, но я не поняла. Ты бормотал какое-то странное имя — Олли. Кто это?

— Не знаю, — буркнул Роберт. — Я никогда не запоминаю свои сны. Это просто какая-то глупость.

— Ты, наверное, кого-то называл так в детстве… Я не все поняла, потому что ты говорил с сильным шотландским акцентом…

— Я ничего не помню, Люси, — бросил он. — Но я только сейчас понял, почему так плохо сплю. Это голод! Я же ничего не ел на этом чертовом свадебном завтраке и сейчас так голоден, что готов слона проглотить!

Она вглядывалась в его настороженно улыбающееся лицо и понимала, что он лжет. Он помнил свой сон очень хорошо, как и то, кто такой Олли… Но, видимо, пока что ей придется повременить с расспросами…

— Сельма, наверное, уже спит, — с деланной беспечностью заметил Роберт. — Интересно, кто приготовит мне что-нибудь вкусненькое?

— Действительно, кто? — улыбнулась Люси.

Они неслышно спустились вниз.

В доме стояла мертвая тишина, нарушаемая каждые четверть часа перезвоном старинных часов. Миссис и мистер Хопкинс крепко спали в своей комнате, и Люси с Робертом прошли на кухню незамеченными.

Роберт исследовал содержимое холодильника.

— Так, так, так! — протянул он, потирая руки. — Я уже вижу свои любимые тосты с копченой семгой и яичницу-болтунью. Ты очень хорошо готовишь это блюдо, дорогая, и я обожаю наблюдать, как ловко ты разбиваешь на сковородку яйца!

— Подлизываешься? — усмехнулась Люси.

Кухня была большая, хорошо обставленная, с громадным старинным резным буфетом, украшенным деревянной козлиной головой с витыми рогами. На стенах висели начищенные до блеска медные кастрюли и другая кухонная утварь. У большого окна, выходившего в сад, стоял простой дубовый стол и тяжелые стулья с высокими спинками.

Роберт любил есть на кухне. Это помещение всегда напоминало ему те давние времена, когда он еще не был мультимиллионером и не обладал столовой размером с бальный зал. И сейчас он с удовольствием наблюдал, как Люси хлопочет у плиты.

— Тебе сколько яиц? — спросила она, положив масло на сковородку.

— Всего шесть, — отозвался он.

— Ничего себе! — в притворном ужасе воскликнула она. — Тогда я съем всю семгу.

— Договорились!

Он встал позади нее и, обняв за талию, поцеловал в макушку.

Если Роберт предпочел сделать вид, что забыл о своем ночном кошмаре, подумала она, то глупо и несправедливо с ее стороны напоминать ему об этом. У него был трудный день, и он заслужил право на отдых.

У задней двери послышалось мяуканье, и они оба оглянулись. Огромные изумрудные глаза смотрели на них из темного сада.

— Черная кошка, — улыбнулась Люси, — это хорошая примета!

— Не сомневаюсь. — Роберт подошел к двери. — Может, Барбара Стейсон превратилась в эту кошку и мне никогда больше не придется сидеть рядом с ней? Или мне удастся изобрести новой сорт вина на ферме в Калифорнии и заработать еще пару миллионов фунтов стерлингов? На всякий случай я дам кошке блюдечко молока…

Но стоило ему открыть дверь, как одичавшее животное стремительно убежало прочь. Прихватив фонарик, Роберт пошел посмотреть, куда делась кошка.

Люси резала рыбу на тонкие, почти прозрачные ломтики, — так, как он любил, — готовила тосты и варила кофе.

К тому времени, как Роберт вернулся, все было уже готово.

— Киску не нашел, но принес тебе подарок.

Он протянул ей красную розу.

— О, дорогой!

Люси прильнула к нему, и они долго стояли так. Она прислушивалась к ровному биению его сердца, думая о том кошмарном сне. А ведь обычно Роберт спал как убитый…

— Твоя еда остынет, — сказала она, мягко высвобождаясь из его объятий.

— Да.

Поцеловав в щеку, Роберт отпустил Люси и уселся за стол, избегая встречаться с ней глазами.

О, она прекрасно знала, что в них стояла боль, как и то, что он не хочет показывать этого.

Но женщина должна уметь читать чужие мысли и разгадывать эмоции, сказала себе Люси. На том и держится мир. Так что мне нужно набраться терпения и… со временем все встанет на свои места. Тайны на то и существуют, чтобы их разгадывали.

Роберт жадно поглощал пищу, в то время как Люси отломила маленький кусочек тоста и, положив на него тонкий ломтик семги, отправила в рот.

— Опять диета? — спросил Роберт, уничтожив большую часть яичницы.

— Ничего не поделаешь, такая у меня профессия, — вздохнула Люси. — Крамер сказал, что нам пора приниматься за новый цикл передач.

— Неужели ты не можешь немного передохнуть?

— Мне нравится моя работа, — возразила Люси. — Приходится встречаться с людьми… В их жизни бывает столько драматизма…

Ее глаза разгорелись, щеки пылали.

— Вижу, тебе уже не терпится приступить к съемкам, Люси.

— Если все получится, мы выставим новую передачу на ежегодный конкурс, и, может быть, получим первую премию… — Она вся светилась. — Ой, — спохватилась Люси, — о чем мы говорим, я же еще даже не продумала сценарий.

— Уверен, у тебя все получится. — Роберт улыбнулся. — Ты очень талантлива! Подумать только, как мне повезло — встретить тебя! — Он потянулся через стол и, взяв ее за руку, тихонько сжал пальцы. — Я горжусь тобой, детка.

— Милый… — Люси почувствовала, как ее глаза застилают слезы. — Не знаю, что бы я делала без тебя. Я так упорно отстаиваю свое право на самостоятельность, что мало кто из мужчин стал бы терпеть это… но не ты! Много раз мне твердили, что я ничего не добьюсь, но я никого не слушала. Я хочу стать личностью, понимаешь?

— Это очень хорошо, — серьезно заметил Роберт. — И нужно все время подбрасывать поленья в этот костер, чтобы он не погас. Чтобы о тебе помнили… чтобы интерес не угасал… К счастью, тебе это удается, как никому другому. Я стал свидетелем этого в ту ночь, когда мы познакомились.

— А я думала, что тебя привлекла моя новая внешность, — задумчиво произнесла Люси.

— Конечно! Когда я увидел тебя, то сразу же понял, что влюблен! Я живу в продажном мире, Люси, причем на самой его вершине, где никому нельзя доверять… Это очень тяжело, и наступает момент, когда чувствуешь себя на грани… Но Бог послал мне тебя — чистую, искреннюю, нежную… ту, кому я могу безоговорочно доверять. Ты нужна мне, Люси. Нужна, как воздух…

Их пальцы переплелись.

— Иногда я сомневаюсь, действительно ли ты доверяешь мне, Роберт, — тихо произнесла Люси. — И это меня очень расстраивает! Вот и сейчас… Почему ты ничего не рассказывал мне о Стейсонах? Ведь Мегги — моя сестра, и я не смогу перестать общаться с ней, потому что теперь она тоже стала Стейсон!

— Ты права, девочка, — виновато опустил голову Роберт. — Я не должен был ничего скрывать от тебя.

Он потянул ее за руку и усадил к себе на колени.

— Но ты ведь еще не все рассказал мне, Бобби? — мягко напомнила Люси.

Он насторожился.

— Я рассказал тебе правду.

— Обо всем?

Его ответом был поцелуй, и она стала не настаивать. Но это было временное отступление. Люси твердо решила докопаться до сути этой запутанной истории.

Роберт улетел в Дакоту в понедельник утром.

Люси простилась с ним, стоя в дверях в атласном халате цвета чайной розы.

Холодные солнечные лучи проникали сквозь приоткрытую дверь вместе с ароматом цветов и звонким пением птиц, возвещавшим о начале нового дня.

Хопкинс терпеливо поджидал хозяина в лимузине.

— Я буду звонить тебе каждый день, — как всегда, сказал Роберт на прощание. — Я хотел бы, чтобы ты приехала ко мне. Не мог бы Крамер на время отпустить тебя?

— Ты же знаешь, как это бывает на телевидении. Все висит в воздухе, сроки имеют обыкновение все время передвигаться, проекты отменяются… Я должна быть на месте, иначе рискую погубить передачу…

— О, конечно! — понимающе улыбнулся Роберт. — Значит, мне придется гордиться тобой издалека и довольствоваться долгими телефонными разговорами.

— Мне без тебя всегда так тоскливо, Бобби! Я буду ужасно скучать…

— Не успеешь, я очень скоро вернусь. — Он наклонился и поцеловал ее в висок, а потом вдруг небрежно спросил, отведя взгляд: — А когда Мегги и Клайв приедут из свадебного путешествия?

— Через две недели. Как раз перед твоим возвращением.

Роберт кивнул, но Люси успела заметить, как глаза его тревожно вспыхнули, и поняла, что он чего-то недоговаривает.

Помахав ему на прощание, она долго стояла неподвижно, глубоко погруженная в свои мысли. У нее было такое чувство, что их отношения достигли критической точки, и, сколько она ни пыталась успокоить себя, это тревожное ощущение не исчезало.

Время текло неторопливо, как всегда, когда Роберт был в отъезде. Он звонил Люси каждую ночь, и они говорили часами.

— Как ты? — спрашивала она, глядя в его улыбающееся лицо на фотографии.

— Чудесно, — отвечал Роберт и спрашивал в свою очередь: — Что нового? О чем ты думаешь? — Время от времени с беспокойством в голосе интересовался: — Что, молодые Стейсоны еще не приехали?

И Люси всякий раз отвечала:

— У них же медовый месяц, милый!

Догадавшись, что Роберт хочет с точностью до минуты знать, когда возвращаются Мегги и Клайв, Люси решила сама позвонить сестре, чтобы уточнить дату ее приезда.

На десятый день после отъезда Роберта Люси позвонил Крамер. Он паниковал, потому что решение о подготовке передачи, как всегда, было принято в последнюю минуту, и ругался, осыпая проклятиями руководство студии.

Но Люси не разделяла его волнения. Вот он — мой шанс, думала она. Теперь только от меня самой зависит моя судьба. Предстоящее испытание придавало ей сил.

На следующий день она поехала на студию. Проведя несколько часов в руках гримера, парикмахера и костюмера, молодая женщина вошла в павильон и оказалась в привычном окружении камер, огромных софитов, переплетения кабелей и приятно волнующего гула голосов, который всегда царит на площадке, пока не раздастся голос помрежа: «Внимание, съемка!»

Но на этот раз тишина наступила, как только Люси появилась на площадке. Глаза всех присутствующих устремились на нее.

Видимо, я неплохо выгляжу, с удовлетворением подумала она и прошла к своему месту.

Камеры заработали, и Люси, улыбнувшись, спокойно, тихим проникновенным голосом начала разговор с приглашенным на передачу известным политиком. Это было кажущееся спокойствие, потому что общество такого знаменитого человека смущало ее, но зритель мог только догадываться о его беспредельной глубине. По мере того как Люси расспрашивала собеседника, умело подчеркивая его основную мысль и отбрасывая все второстепенное, ее голос звучал все более уверенно…

Наконец, подойдя к завершающим словам, прежде чем произнести их, Люси взяла дыхание и на секунду посмотрела прямо в камеру — туда, где находился воображаемый зритель.

Когда она закончила, в павильоне раздались аплодисменты. Она все еще дрожала от возбуждения, но в глубине души понимала: это победа!

— Да, — произнес режиссер, и она услышала в его голосе одобрение.

Солнце уже почти скрылось, отбрасывая пестрые блики на темную воду Темзы, и повеяло вечерней свежестью.

Люси глубоко вздохнула. Чувство удовлетворения и смутная печаль всегда овладевали ею после завершения съемки передачи. Ей казалось, что можно было бы сделать все еще лучше, но… поезд ушел.

Они с Крамером сидели в маленьком уличном баре, греясь в лучах вечернего солнца и молча наблюдая за расфуфыренными дамочками, которые, словно бабочки, перелетающие с цветка на цветок, сновали из одного бутика в другой.

Почему большинство женщин с таким упорством гоняются за платьями «от кутюр», в надежде поймать свою птицу счастья? — думала Люси. Ведь пара простых джинсов и футболка могут скорее принести успех, потому что любая будет выглядеть в этой одежде естественной.

— Думаю, этот цикл передач принесет нам успех, — сказал Ларри Крамер, с аппетитом уничтожая свой салат. — Я никогда еще не наблюдал такого энтузиазма у режиссера.

— А потом все привыкнут ко мне, и снова придется менять имидж, — простонала Люси.

— Но благодаря такой метаморфозе ты познакомилась с Робертом, — напомнил он. — Так что не кокетничай, ты в любом виде будешь иметь успех…

Люси рассмеялась. Ларри был ее агентом уже восемь лет. Симпатичный, подтянутый, слегка помешанный на своей внешности, он стриг густые черные волосы по последней моде, а его костюмы всегда были элегантными и стильными. Он считал себя настоящим дельцом шоу-бизнеса и был свято предан делу. В результате его агентство считалось одним из наиболее процветающих.

Когда Люси вернулась домой, было уже очень поздно. Не успела она войти, как зазвонил телефон.

— Где ты пропадала? — раздался в трубке встревоженный голос Роберта. — Я звоню уже целый час…

— У миссис Хопкинс сегодня выходной. — Люси прижала трубку щекой к плечу и потянулась, чтобы захлопнуть дверь. — А я целый день провела на студии…

Роберту было приятно услышать, что у нее все в порядке. Положив трубку, она вспомнила ноту беспокойства в его голосе и поняла, что он хотел спросить, приехала ли Мегги, но так и не решился.

На следующий день она позвонила Марго.

— Мы вернулись ночью, — сонно ответила та. — Я до смерти устала, и муж на меня сердится.

— Нет, вовсе нет! — крикнул в трубку Клайв.

— Ох уж эти мужья! — рассмеялась Мегги. — Люси, научи меня, что с ним делать?

Сердце Люси сжалось. Роберт никогда не женится на ней, а значит, у нее не будет мужа, которого бы она желала и любила. Но она сдержала свои чувства. Не стоит завидовать счастью сестры!

— У вас было романтическое путешествие? — спросила она.

— Очень, но сейчас у меня нет времени рассказывать тебе подробности. Я распаковываю один чемодан и тут же собираю другой. Дело в том, что Клайв настаивает, чтобы мы прямо сегодня отправились в Шотландию, в Олдбридж.

Пожалуй, Роберта не стоит огорошивать этой новостью, решила Люси, это его только расстроит.

Она сказала ему только, что молодые Стейсоны собираются отправиться в свой новый дом, и заверила, что не поедет с ними ни при каких обстоятельствах, пока не заручится согласием Роберта.

Но спустя сорок восемь часов ей пришлось нарушить свое обещание.

— Мисс Люси! — раздался снизу голос миссис Хопкинс. — Вас к телефону. Возьмите, пожалуйста, трубку…

Люси запахнула шелковый халат и босиком направилась к столику у кровати, недоумевая, кто может звонить ей рано утром в понедельник? Скорее всего, это Роберт, решила она, хочет сообщить, что собирается сегодня вылететь домой…

Но она ошиблась.

— Мисс Гийом? — Незнакомый голос заставил Люси вздрогнуть. — Говорит Барбара Стейсон. Не знаю, помните ли вы меня, но…

— Конечно помню. — Тяжелое предчувствие холодком полоснуло Люси по сердцу. — Как поживаете, миссис Стейсон? Чем обязана?..

— Боюсь, мисс Гийом, у меня для вас плохие новости… Произошел несчастный случай.

Роберт! — пронеслось у Люси в голове. Нет, Мегги…

— С Марго? — выдохнула она и без сил опустилась на постель. Ноги ее налились свинцовой тяжестью. — Что с ней?!

— Она жива.

— О, слава Богу!

— Но она в коме…

— Нет, — прошептала Люси, приложив руку к губам.

В ее голове промелькнула ужасная картина. Мегги отправилась прогуляться по скалам в Олдбридж, но, поскользнувшись, потеряла равновесие и сорвалась со скалы, упав в море…

— Она сильно пострадала?

— Да. Автомобиль, в котором они ехали с Клайвом, не подлежит ремонту. У Мегги многочисленные переломы, а главное, пострадала… голова.

— О Боже, значит, они попали в автокатастрофу? А как Клайв? — спохватилась она, вспомнив, что разговаривает с его матерью.

— Он отделался царапинами. Его спасло то, что он был пристегнут ремнями безопасности, а вот Мегги… Доктора говорят, что, если бы она вовремя не сгруппировалась, то неизбежно погибла бы.

— Это все ее занятия аэробикой! — Люси истерично рассмеялась и, когда слезы покатились по щекам, поняла, что сама пребывает в состоянии шока.

— В любом случае, кома — это очень серьезно и нам нужна ваша помощь, — сказала Барбара. — Клайв постоянно дежурит у постели жены, но доктор посоветовал вызвать ее близких. Он считает, что, находясь в коме, человек может слышать голоса… Сын настоял, чтобы я позвонила вам, Люси. Вы позволите мне называть вас так?

— О да, конечно, — вздохнула Люси, и перед ее глазами само собой вдруг возникло лицо Роберта.

— Клайв верит, что вы вдвоем поможете бедной девочке выжить и прийти в сознание.

— Где она? — спросила Люси, уже приняв решение.

Миссис Стейсон продиктовала адрес госпиталя, и Люси заверила ее, что выезжает немедленно, а потом набрала номер Роберта в Лос-Анджелесе.

Его не оказалось на месте.

Люси подозревала, каким ударом будет для него известие о ее отъезде в Шотландию. Он придет в ужас, узнав, что жизни Марго угрожает опасность. Она оставила ему сообщение, стараясь составить его как можно корректнее, и объяснила, что у нее были веские причины для отъезда. Затем она позвонила Крамеру.

— О, бедная Марго! — удрученно воскликнул тот. — Почему такое всегда случается с самыми прекрасными людьми? Жизнь так несправедлива…

Люси не могла не согласиться с этой сентенцией. Вызвав миссис Хопкинс, она обрисовала экономке ситуацию и дала строгие инструкции рассказать мистеру Тетли, куда она уехала, почему и как с ней связаться.

Итак, к Марго! В Шотландию, в Бенмор…

 

5

Марго лежала в боксе, отделенном от большой палаты реанимационного отделения стеклянной перегородкой. Ее голова была забинтована, обе ноги и рука — в гипсе. Дежурные сестры не спускали с нее глаз.

Как только Люси подошла к постели сестры и увидела, в каком состоянии та находится, она не смогла сдержать слез. Слышать о несчастном случае — это одно, а увидеть собственными глазами — совсем другое. Зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться в голос, она подошла поближе и кивнула Клайву.

— Слава Богу, ты здесь. — Он был бледен, под глазами пролегли тени. Сейчас этот мужчина мало напоминал того счастливо улыбающегося жениха, каким был всего две недели назад. — Никто не поможет ей лучше тебя. Моя мать приняла и полюбила Мегги, но доктор сказал, что больная вряд ли прореагирует на малознакомые голоса, а вот родной сестре непременно ответит.

— Посмотрим.

Люси опустилась на стул, всматриваясь в знакомое лицо, почти скрытое за марлевой повязкой. Порезы и синяки покрывали его, губы были все в кровоподтеках.

— Она… без изменений?

— Да, никакой реакции.

— А ее травмы?

— Перелом ключицы и двух ребер, а также обеих ног и левой руки. Но главное — голова… Этот список можно продолжить: многочисленные ушибы и порезы…

Пытаясь сдержать дрожь, Люси спросила:

— С ней нужно просто разговаривать?

— Да, так велел врач. Он сказал, что однажды она услышит нас и очнется.

Лицо Клайва сморщилось, и он спрятал его в ладони. Люси положила руку ему на плечо и не снимала, пока он не успокоился немного.

— Почему бы тебе не передохнуть? — мягко предложила она. — В холле можно выпить кофе и перекусить. Иди, а я посижу тут.

— Мне страшно, — всхлипнул он. — А вдруг она умрет, пока меня не будет рядом.

— Не смей так говорить! — возмутилась Люси, чувствуя, как все у нее внутри похолодело. — Поверь, Мегги нужна мне не меньше, чем тебе.

Клайв тихо вышел из палаты, а Люси осторожно коснулась здоровой руки сестры. Она была горячей и влажной.

Люси начала говорить.

Время текло.

Вскоре вернулся Клайв. Теперь они говорили по очереди.

Наступил вечер. Пришла и миновала полночь. Они все еще говорили.

Люси посмотрела на часы в три часа ночи. Она так устала, что едва могла соображать.

С трудом передвигая затекшие ноги, она спустилась вниз. Сэндвич с тунцом и чашка горячего кофе придали ей сил. Она поинтересовалась у дежурного, не звонил ли ей мистер Тетли, но тот ответил отрицательно.

Странно, встревожилась Люси и решила связаться с миссис Хопкинс, чтобы узнать, не звонил ли Роберт домой. Но потом она сообразила, что в три часа ночи не стоит будить экономку, и, вернувшись в палату, продолжила дежурство у постели сестры.

— Вы все еще здесь? — раздался женский голос из-за стеклянной перегородки.

Люси повернула измученное лицо и увидела Барбару Стейсон. Она на секунду представила себе эту женщину такой, какой ее описывал Роберт: молодой, полной жизни и необъяснимого обаяния.

Когда та подошла ближе, видение исчезло, но иллюзия была такой поразительной, что за этот краткий миг Люси смогла легко вообразить, насколько привлекательной женщиной была Барбара Стейсон в молодости.

— Мама… — Клайв потер покрасневшие глаза. — Мегги не отвечает. Мы все время разговаривали с ней — всю ночь, но ничего не произошло!

— Наберись терпения, сынок! Не надо ждать чуда, — мягко произнесла Барбара. — Тебе не следует так изводить себя. Готова поспорить, что ты ничего не ел и даже не прилег с того момента, как все это случилось…

— Когда приехала Люси, она отправила меня в холл, и я съел сэндвич, — сказал Клайв, устремив взгляд в пустоту.

— Так не годится! Марго этим не поможешь, а ты доведешь себя до нервного истощения… Я забираю тебя домой. Ты должен поесть и выспаться. Это касается и вас, мисс Гийом. В Олдбридже для вас приготовлена комната. Я хотела бы…

— Нет. — Люси, пошатываясь, поднялась на ноги. Недостаток сна сказывался, но она четко сознавала, что не должна принимать это приглашение. — Я остановлюсь в отеле.

— Могу я поинтересоваться, в каком именно? — спросила миссис Стейсон. — Чтобы держать вас в курсе.

— Пока не знаю, — смутилась Люси. — Я еще не заказала номер. Собираюсь сделать это сейчас.

— В разгар сезона?! — с сомнением покачала головой та. — Вряд ли вам это удастся! Боюсь, все отели на побережье переполнены.

Она оказалась права. Люси час висела на телефоне, но безрезультатно. Даже все комнаты в маленьких частных пансионах были заняты, не говоря уже о гостиницах…

Люси безумно устала. Она поняла, что ей не остается ничего другого, как ехать в Олдбридж и смирилась с неизбежным. Постоянная диета и эмоциональные затраты на работе уже давно истощили ее нервы, и она боялась срыва.

Да и бедный старый Хопкинс, который провел ночь на кушетке в комнате ожидания, тоже измучен, подумала Люси.

С тяжелым сердцем, стараясь не думать о том, как расценит этот поступок Роберт, она приняла приглашение Барбары Стейсон и отправилась в Олдбридж.

Дом оказался совсем не таким, каким она представляла его по рассказам Роберта. Он говорил об Олдбридже как о великолепном поместье, а сейчас взору Люси открылся старый особняк на грани полного разрушения. Его стены, когда-то выкрашенные в желтый цвет, зияли проплешинами облупившейся краски, лужайка перед домом заросла бурьяном, а позади возвышались мрачные серые скалы, сквозь которые кое-где проглядывала колдовская бирюза моря.

— О Господи, это что за привидение? — произнес Хопкинс, глядя на дом. — Вы уверены, что нам сюда?

Люси молча указала ему надпись на воротах: «Олдбридж», — гласила она.

Они остановились у центрального входа. Дверь отворилась, и навстречу гостье вышел Клайв. Хопкинс открыл багажник, а Люси направилась к дверям.

— Ваши комнаты наверху, — сказал Клайв, прикрывая рукой зевок. — Я покажу, как пройти. Извините за беспорядок, этот дом в ужасном состоянии.

Она последовала за ним.

Повсюду стоял запах сырости и затхлости. Пыль лежала на чехлах, покрывающих мебель. Шаги и голоса отзывались гулким эхом.

Люси с опаской оглядывалась по сторонам.

— Вы переехали сюда несколько дней назад?

— Да. Несколько комнат уже отремонтированы: например, столовая, кабинет, четыре спальни и три ванных.

— А сколько их здесь всего?

— Около сорока. — Он улыбнулся. — Тут уже давно запустение, — тридцать лет, если быть точным. Дом погибает, вот почему мама хотела, чтобы мы переехали сюда и взялись за ремонт. Она уже начала кое-какие работы, но мы с Мегги решили пожениться раньше, чем их успели закончить.

Люси поднималась следом за ним по ступеням, недоумевая, как миссис Стейсон могла бросить такой дом на целых тридцать лет? На голых, не покрытых ковром ступенях стояли семейные портреты в тяжелых бронзовых рамах, и ей казалось, что сквозь толстый слой пыли ее внимательно разглядывают чужие глаза.

— Мама уехала отсюда еще до того, как я родился, и с тех пор здесь никто не жил, — продолжал Клайв, входя в длинный узкий коридор.

Его шаги гулко звучали в тишине. Стопки паркета, коробки с рулонами обоев, ведра с краской, запах свежего лака, — все это говорило о начавшихся восстановительных работах.

— А ты знаешь почему? — спросила Люси.

— Я спрашивал ее об этом тысячу раз, но она только отмахивалась, причем у нее всегда становился такой несчастный вид, что я не настаивал на объяснениях… У меня такое впечатление, что от меня что-то скрывают.

— Почему ты так думаешь?

Он пожал плечами.

— Люди делают недоуменный вид и отводят глаза, хотя я убежден, что многие знают, в чем тут дело. — Клайв засмеялся. — Тайна, достойная Агаты Кристи, — старый, всеми забытый Олдбридж!

Роберт наверняка в курсе дела, подумала Люси, но мне придется подождать, пока он сам раскроет эту тайну. Если попытаться что-то выведать за его спиной, он этого не простит.

Она невольно улыбнулась, вспомнив, как Бобби говорил, как обычно поступают с любопытными девочками, а потом тихо вздохнула и повернулась к Клайву.

— Но вы с Мегги знали, что вас ждет, когда собирались переехать сюда?

— О да. Мама предупредила нас. Она хотела, чтобы Олдбридж полностью сменил свой облик, и сказала, что мы можем произвести любые изменения. Ей казалось, что дом оживет, если молодая любящая пара поселится в нем, наполнив его любовью, смехом и солнечным светом и прогнав мрачные тени прошлого.

Люси вздрогнула. Эти тени преследуют и Роберта!

— А вот и твоя комната! — Толкнув плечом дверь, Клайв пропустил ее внутрь. — Прислуга заверила меня, что здесь все убрано, а в ванной — чистые полотенца.

— Спасибо. Здесь чудесно!

Люси с удовольствием оглядела просторную комнату. Бледно-лимонные стены, казалось, наполняли ее солнцем. Кровать с четырьмя столбиками и балдахином напоминала дом Роберта в Дир-парк, только там она была темного, а здесь — светлого дерева.

Шелковое стеганое покрывало радовало глаз. Над изголовьем висел натюрморт в стиле старых голландцев: несколько лимонов на серебряном блюде. Люси при виде них проглотила слюну.

Клайв, видимо, заметил это.

— В столовую ведет четвертая дверь налево по главному коридору. А после завтрака мы отправимся в госпиталь.

Люси осталась одна. Она стояла, переваривая слова Клайва. Что-то в его рассказе озадачило ее… Но что?

Ах, да! Он сказал, что Олдбридж находится в плачевном состоянии уже тридцать лет, и никто за эти годы ни разу не бывал здесь… Но почему тридцать? Роберт уехал из Бенмора, когда ему было семнадцать…

Усталость навалилась на нее, глаза слипались, и Люси поняла, что слишком утомлена для того, чтобы разгадывать загадки. Задернув плотные шторы, она разделась, легла в постель и заснула, едва коснувшись головой подушки.

Утром Люси приняла ванну и решила, что ни в чем не будет отказывать себе за завтраком. Она была так голодна и так измучена, что решила сделать себе маленькую поблажку.

Увы, за ночь погода изменилась, и теперь резкий морской ветер свистел над домом, хлопая дверями и ставнями.

Надев свое любимое голубое платье из тонкого кашемира, Люси поспешила вниз и, войдя в столовую, увидела, что Хопкинс уже сидит за завтраком, просматривая газету. На столе красного дерева, покрытом льняной клетчатой скатертью, были расставлены блюдо с дымящимися почками и шампиньонами, горячий хлеб, масло, а на фаянсовой дощечке лежали разные сорта сыра.

Люси очень хотелось есть, но она вспомнила о предстоящих съемках и решила все же не поддаваться соблазну.

— Где все остальные? — спросила она у Хопкинса.

— Мистер Стейсон уже три часа как уехал в госпиталь, — ответил тот. — Состояние миссис Марго пока без изменений. Она по-прежнему без сознания.

— Пожалуй, я позвоню в Лондон, — вздохнула Люси, — узнаю, нет ли каких-нибудь новостей от мистера Тетли.

Она уже направилась в сторону холла, как вдруг застыла, услышав необычный гул. Сердце ее застучало, и Люси вихрем бросилась к окну. Черный блестящий вертолет, словно гигантский жук, кружил в сером небе, выбирая место для посадки. Вдоль его хвоста золотыми буквами было выведено: «Тетли», а рядом красовалась знакомая эмблема.

— Роберт! — воскликнула Люси и бросилась наружу.

Она бежала по заросшей лужайке. Трава, подгоняемая порывами ветра, ложилась над землей веером. Вертолет приземлился, подрулил к дому и остановился на небольшом участке, где трава была скошена.

Черная дверца открылась, и Роберт шагнул на землю. На сей раз он выглядел как типичный мультимиллионер: черный официальный костюм-тройка сидел на нем как влитой, ветер трепал темные волосы. Он подбежал к Люси, и они бросились друг другу в объятия. Тем временем вертолет отрулил назад и снова поднялся в воздух.

— Я отправился сюда, как только услышал новости, — сказал Роберт, обнимая Люси. — Как Мегги?

— Плохо. — Она взглянула на него, отбросив назад волосы, которые светлым ореолом обрамляли ее тонкое лицо. — О, Бобби, я так расстроилась, когда увидела ее. Гипс, бинты, какие-то трубки… Она лежит не двигаясь… не говоря ни слова…

— Я звонил в госпиталь. Врачи говорят: состояние стабильное. Это может значить все что угодно.

— Почему они не сказали мне, что ты звонил? — вспыхнула Люси. — Я же спрашивала их несколько раз.

— Я попросил не звать тебя к телефону, — успокаивающе произнес он, — чтобы не отрывать от Мегги.

— Но я сходила с ума от беспокойства!

— Теперь уже все позади, моя девочка. Я здесь и сделаю все, что в моих силах. Я буду с тобой все время; мы будем вместе говорить с Мегги… Я не уеду из Шотландии, пока она не придет в себя.

Люси прижалась к нему. Он погладил ее по голове, и впервые за последние двадцать четыре часа она почувствовала облегчение. От Роберта так приятно пахло! Знакомый аромат его туалетной воды смешивался с запахом чистой свежей кожи.

— Но почему ты остановилась здесь? — наконец прозвучал вопрос, которого она давно ждала.

Люси виновато пояснила:

— Я обзвонила все отели в округе, но они оказались переполнены. Сам понимаешь, пик сезона.

— И поэтому…

Чайки низко парили над землей, предвещая грозу. На море усилился шторм, и шум волн долетал до Люси и Роберта. Ударяясь о черные скалы, фонтаны брызг вздымались ввысь и с грохотом накатывали на берег. Низкие тучи зловеще нависли над головой, и когда Люси подняла свои бледно-зеленые глаза на Роберта, то невольно вздрогнула, увидев, что выражение его лица не менее мрачно, чем погода.

— Олдбридж… — Роберт смотрел на дом поверх ее головы. — Я не видел его двадцать лет.

Люси не сводила с него глаз, но он не смотрел на нее, внимательно рассматривая дом, потрескавшиеся облезлые стены и окна которого, казалось, тоже наблюдали за ним, будто давно ждали его визита.

— Здесь все в ужасном состоянии, — сказала Люси, нарушив затянувшееся молчание.

— О да. Дом заброшен, разрушен… и заморожен на время, подобно всем нам. Все остановилось в тот день. Все…

Она коснулась рукой его холодной щеки, пытаясь привлечь внимание.

— Что за день, милый? Когда все остановилось?

Роберт продолжал смотреть на дом.

— Какую комнату тебе отвели? С видом на море?

— Да. Там есть балкон и кровать с четырьмя…

Его руки, лежащие на ее плечах, напряглись.

— Что? Голубая комната? Там на стене висит портрет женщины в синем?

Снова вздрогнув, Люси покачала головой.

— Нет, в моей комнате обои лимонного цвета, и там нет портрета, только натюрморт…

Ей показалось, что Роберт имел в виду портрет своей матери. Тогда она была совсем молодой… Он так до сих пор и не рассказал, что же случилось в этом доме.

— Что ж, слава Богу, ей хватило такта не селить тебя в той самой комнате, — заметил Роберт, тяжело вздохнув, и наконец перевел взгляд на Люси. — Я очень рассердился, когда услышал, что ты остановилась здесь. Боялся, что тебя поместят в ту спальню, где висит портрет… — Его голос потонул в шуме шторма.

— Это была комната твоей матери? — мягко спросила Люси.

— А ты видела какие-нибудь другие? — ответил он вопросом на вопрос.

Она секунду молча смотрела на него, а потом сказала, сама поражаясь своему терпению:

— Нет, я была только в столовой и в холле.

Роберт был очень бледен. Он безмолвно смотрел на дом.

О чем он думает? — спрашивала себя Люси. Она крепче прижалась к нему, словно пытаясь подслушать его секретные мысли. Ветер усиливался. Роберт наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Все хорошо, дорогой? — шепотом спросила она.

— Не могу поверить, что я приехал сюда, — сказал он тихо. — И запах Бенмора вокруг меня, и морской ветер в моих волосах…

— Как ты себя чувствуешь?

— Я не хочу задерживаться здесь. Мы уедем отсюда сегодня же. — Он повернулся к дому спиной. — И не говори мне, что все отели переполнены! Для меня всегда найдется свободный номер, и неважно, сколько это будет стоить. Ты очень хорошо знаешь, что я зарабатываю достаточно денег, чтобы купить все, что захочу! Где Хопкинс?

— Завтракает в столовой.

— В столовой? — неожиданно он расслабился. — Это ведь с другой стороны дома? Там французские окна? Я помню… Мы можем обойти здание и войти с противоположной стороны…

Он взял Люси за руку и повел ее вокруг дома. Она не могла отделаться от ощущения, что Олдбридж, словно старый знакомый, пристально наблюдает за Робертом, приглашая зайти после долгой разлуки. Это чувство было настолько реальным, что Люси почти физически ощущала, как заброшенный особняк взывает о помощи и ждет того единственного, кто поможет ему разорвать путы времени. Она была уверена, что этот единственный — Роберт. Сквозь грозу, грохотавшую над обветшалыми колоннами и карнизами, она почти слышала, как дом шепчет его имя.

Казалось, Роберт тоже сознавал это, но он явно не испытывал удовольствия от свидания со старым знакомым. Черты его лица враждебно напряглись, и он решительно зашагал по мокрой траве.

— Мистер Тетли! — раздался вдруг голос Хопкинса.

Они остановились, заметив, что он дружески машет им с крыльца. Пальцы Роберта стиснули ладонь Люси. Он побледнел еще больше и, собравшись с силами, двинулся вперед, но тут же споткнулся.

— Милый, — озабоченно подняла на него глаза Люси.

— Нечего делать из мухи слона, — хрипло отрезал он. — Просто трава влажная! — Но щеки его вспыхнули, и он отвернулся, избегая встречаться с ней взглядом.

Подойдя к белым ступеням крыльца, Роберт снова остановился, и, не двигаясь с места, демонстративно уставился на море, словно категорически отказывался бросить даже мимолетный взгляд на распахнутые парадные двери.

И Люси вдруг поняла причину такого странного поведения. Холл! Роберт почему-то не хочет его видеть! Но почему? Заглянув внутрь, она заметила, как язычки пламени свечей, колеблясь, подмигивают ей, а хрустальные подвески канделябров, тоненько позвякивая, покачиваются от налетевшего ветерка.

— Какие будут указания, сэр? — спросил Хопкинс.

— Принесите вещи мисс Гийом, — не глядя на него, сказал Роберт, — она уезжает. Мы поселимся в гостинице.

— Мои вещи собраны, — вмешалась Люси, стремясь разрядить обстановку. — Сумка стоит на полу у кровати.

— Хорошо, мисс.

Хопкинс был явно сбит с толку, но, ничего не спрашивая, отправился выполнять распоряжение хозяина.

Роберт стоял недвижно. Лицо его было непроницаемым. Он по-прежнему смотрел на море. Было очевидно, что он страдает, и Люси не стала задавать ему никаких вопросов. Ей не хотелось расстраивать его еще больше.

Разговор придется отложить, по крайней мере, до тех пор, пока мы не останемся одни, решила она. А сейчас я могу лишь молчаливо поддержать его, взяв за руку и прижавшись к плечу.

Она тоже всматривалась в море, размышляя, свидетелем какой трагедии стал этот дом в таинственном прошлом.

— Простите, сэр, что задержался. — По лестнице спустился запыхавшийся Хопкинс. — Мне надо было собрать свои вещи, да к тому же я оставил бритву, и пришлось возвращаться. Жена говорит, что я уже давно забыл бы где-нибудь голову, если бы она не так крепко держалась на плечах.

— Я с ней полностью согласен. — Роберт натянуто улыбнулся. — Поторапливайтесь, Хопкинс. Едем!

Они пошли к лимузину, но в этот момент по гравию зашуршали шины. С упавшим сердцем Люси следила, как серый «бентли» Барбары Стейсон приближается к ним по длинной аллее.

— Это она, — выдохнул Роберт и остановился, глядя на отливающую холодным стальным блеском машину. — Вероятно, услышала шум вертолета.

— Но ведь миссис Стейсон была в госпитале, — нахмурилась Люси. — Как она могла его слышать?

— Этот городок на самом деле еще меньше, чем кажется, — усмехнулся Роберт. — По-твоему, вертолеты садятся на лужайку позади Олдбриджа каждый день?

«Бентли» затормозил, хлопнула дверца, и из машины вышла миссис Стейсон. Ее светлые глаза остановились на Роберте с такой же болью, с какой тот смотрел на дом, и Люси впервые задумалась, что значило для этой женщины любовное приключение, разрушившее чужую семью. Впрочем, у нее было слишком мало информации, чтобы строить какие-либо предположения на этот счет.

Барбара Стейсон подошла к Роберту. Особняк, казалось, затаил дыхание.

— Мистер Тетли?! Какой приятный сюрприз.

— Сюрприз? Сомневаюсь. Вы или видели мой вертолет, или слышали его шум.

— Его видел мой шофер и сиделки в госпитале. Поэтому я сразу же примчалась сюда.

— Хотели увидеть меня стоящим перед Олдбриджем, не так ли?

Ветер шелестел в кронах деревьев, над головой вскрикивали чайки. Миссис Стейсон молча всматривалась в лицо зрелого мужчины, в которого превратился маленький мальчик Бобби Тетли.

— Я давно мечтала это увидеть, — сказала она. — А теперь у меня появилась надежда. Все можно было выяснить много лет тому назад. Вы не единственный пережили трагедию, мистер Тетли, и не только вы страдаете до сих пор.

Лицо Роберта стало жестким.

— Я не сомневаюсь, что вы страдали, но не намерен нести за это ответственность. Мне тогда было всего восемь лет, а вот вам…

— Для любви не существует возраста, — прошептала Барбара. — Ваш отец сделал все, чтобы побороть свое чувство ко мне, и я пыталась ему помочь. Клянусь, мы оба сопротивлялись взаимной страсти, как могли, но она оказалась сильнее нас. Попытайтесь представить себе это, Роберт. В течение двух лет видеть любимого человека, но не сметь обладать им и принадлежать ему. Когда мы наконец сдались, страсть захлестнула нас. Мы не могли думать ни о чем другом — только друг о друге. Я знаю, мы были эгоистами, но такова любовь.

— И именно поэтому через год после того, как прошло ваше увлечение моим отцом, вы вышли замуж за другого мужчину?

Люси, став невольной свидетельницей этого тяжелого разговора, пыталась сохранить бесстрастность. Призвав на помощь весь свой талант, она тщательно следила, чтобы эмоции не отражались на ее лице, но при этом впитывала каждое слово как губка. Она знала, что должна быть рядом с Робертом, независимо от того, сколько «скелетов» хранится в его шкафу.

— Я сделала это потому, что ваш отец отказался не только видеть меня, но даже разговаривать со мной. Его мучило чувство вины и стыда, как, впрочем, и меня. И просыпаться каждое утро в этом доме было выше моих сил.

— Что ж, хорошо, что у вас хотя бы хватает порядочности признать это, — сквозь зубы процедил Роберт.

— Меня всегда мучило то, что я причинила вам боль. Но теперь… Разве вы не видите? — Барбара шагнула к нему. — Круг замкнулся. Мой сын женился на женщине, которая является близкой родственницей вашей подруги. Это событие может если не примирить, то объединить нас. Теперь мы сможем похоронить прошлое. Все мы.

— Потому-то вы и отдали им Олдбридж в качестве свадебного подарка? — цинично улыбнулся Роберт. — Чтобы заставить меня вернуться сюда?

Миссис Стейсон секунду поколебалась, а потом кивнула:

— Да.

— Вы действительно считаете этот дом подходящим местом для начала семейной жизни? — спросил Роберт, вкладывая в свои слова тайный смысл, понятный лишь ему и его собеседнице.

— Они любят друг друга, — защищалась Барбара, но на ее скулах выступила краска. — Я понимаю, это кажется безрассудным, но ни Мегги, ни Клайв ничего не знают о том, что случилось когда-то в Олдбридже. Они могут все исправить и принести в этот дом радость и надежду.

— Несмотря на то, что моя мать… — хрипло проговорил Роберт и осекся.

Ветер стал холодным и резким, на землю упали первые капли дождя, и все трое невольно подняли глаза к неприветливому, затянутому облаками небу.

— Пожалуй, наша беседа слишком затянулась, — сказал Роберт. — Хопкинс, идите в машину и заводите мотор. Мы уезжаем!

— Слушаюсь, сэр! — откликнулся тот и подскочил к лимузину.

— Миссис Стейсон, — холодно приподнял бровь Роберт. — Мне не хочется показаться невежливым, но я предпочел бы не встречаться с вами, пока буду в Шотландии. Пожалуйста, рассчитайте график своих визитов в госпиталь так, чтобы они не совпадали с моими. И найдите способ объяснить Клайву, что у меня нет ни малейшего желания вновь посещать Олдбридж. — Коротко кивнув, он направился к машине.

В полном молчании Люси скользнула на кожаное сиденье лимузина. Лицо ее было так же бесстрастно, как и во время этого странного и трудного разговора, но мозг напряженно работал.

— Пожалуйста… — подошла к ним Барбара. — Вы не можете так все это закончить.

— Все закончилось тридцать лет тому назад. — Роберт резко захлопнул дверцу и, подавшись вперед, приказал Хопкинсу: — В госпиталь! Живо!

— Слушаюсь, сэр!

— Учтите, Хопкинс, — продолжил Роберт, когда они тронулись с места, — если у вас в памяти осталось хоть слово из этого разговора, вы уволены.

— Уже все забыл, сэр.

Роберт устало откинулся на сиденье, и машина покатилась вниз по окаймленной деревьями дороге.

Дождь накрапывал все сильнее, и дворники мерно стирали с лобового стекла частые крупные капли. Люси была настолько занята переживаниями Роберта, что даже не оглянулась посмотреть, глядит ли Барбара Стейсон им вслед. Она только молча просунула свою руку под его локоть, и его пальцы крепко сжали ее ладонь.

— Спасибо, Люси. Наверное, тебе нелегко было присутствовать при подобном разговоре и не вымолвить ни слова.

— Вовсе нет, — возразила она. — Я люблю тебя, Бобби.

Он шумно выдохнул и прижал ее к себе. Тепло его тела странно контрастировало с холодными пальцами и напряженным лицом.

— Барбара очень постарела, — пробормотал Роберт. — Даже встреча с ней на свадьбе стала для меня шоком, но увидеть ее около этого дома — это уже слишком!..

— Если бы я была в курсе того, что здесь когда-то произошло, дорогой, — отважилась вымолвить Люси, не рискуя поднять на него глаза, — то избавила бы тебя от необходимости…

— Нет.

Она разочарованно подняла голову и посмотрела на Роберта. Он бросил на Хопкинса быстрый взгляд и повернулся к ней. По выражению его лица она поняла, что он не хочет говорить при свидетелях. Роберт нажал кнопку, и черный экран закрыл стекло, отделяющее их от водителя.

Конечно, подумала Люси, Хопкинс и так видел и слышал слишком много. При всей своей известности Роберт никого не допускал в свою личную жизнь, скрываясь за неприступной, непроницаемой стеной. По мере того как его доверие к Люси возрастало, он постепенно приподнимал эту завесу, но она стала единственным исключением из правила.

И хотя сейчас, в лимузине, экран отделял их от шофера, само его наличие подсказывало Хопкинсу, что хозяин глубоко расстроен и говорит о чем-то очень личном, связанном с Барбарой Стейсон и старым особняком.

Такая тщательная охрана личной жизни большинству людей могла показаться странной причудой, но Люси была достаточно близка к тому, чтобы строить на этот счет обоснованные предположения. И все же, размышляла она, что произошло в Олдбридже тридцать лет назад?

В палату они вошли вместе. Когда Роберт увидел Мегги, он побелел как полотно и несколько минут стоял неподвижно, молча глядя на нее. Все эти бинты, зонды и трубки явно приводили его в ужас.

— Немного на свете найдется вещей, которые нельзя купить за деньги, — наконец прошептал он. — И одна из них — жизнь. Мегги всегда была такая подвижная, веселая… Тяжело видеть ее в таком состоянии.

— Какое счастье, что ты здесь, рядом со мной! — прижалась к нему Люси. — Ты даже не представляешь, как много для меня значит твоя поддержка. Да и кто другой на твоем месте бросил бы все свои дела и по первому зову приехал бы спасать мою бедную сестру?

— Любой, у кого есть совесть, — мягко отозвался Роберт и поцеловал ее.

 

6

Места нашлись в отеле «Под вязами». Это был большой сельский коттедж, превращенный в гостиницу, который стоял на окраине города. Роберт заказал номер для себя и Люси и комнату для Хопкинса. Наверное, это обошлось ему недешево, потому что хозяину пришлось предложить некоторым постояльцам съехать. Но уверенность в том, что им с Люси не придется делить с Барбарой Стейсон кров, видимо, того стоила.

Когда они приехали в отель, было уже около одиннадцати вечера. Начавшийся еще днем дождь то превращался в ливень, то слабел. Воздух сделался душным и плотным, обещая близкую грозу. Далекий гром рокотал все ближе, молния озаряла темное, предвещающее бурю небо.

И вот утихший было дождь обрушился настоящим водопадом и нещадно заколотил в стекла автомобиля.

Роберт прижал к себе Люси. На заднем сиденье ей было тепло и уютно, и она снова ощущала себя маленькой девочкой, еще не пережившей потерю родителей в огне пожара.

У них с Робертом было много общего. Оба они утратили тепло домашнего очага очень рано и были вынуждены самостоятельно искать свое место в этом прекрасном и безжалостном мире.

Но что же случилось в детстве с Робертом? Люси все еще не знала всей правды, но догадывалась, что в его прошлом именно этот старый особняк сыграл какую-то роковую роль. Когда он сегодня стоял у порога Олдбриджа, его подлинные чувства проявились вполне определенно. Он и злился, и в то же время боялся взглянуть на особняк, особенно на холл. Почему?

Люси всегда верила в судьбу, и с каждой минутой пребывания в Бенморе эта вера крепла. Если несчастье с Мегги случилось потому, что Роберт должен вернуться в Олдбридж, то сестра обязательно поправится. А если нет… Беспокойно шевельнувшись, Люси попыталась отогнать мрачные мысли.

— Что с тобой, дорогая?

— Я вспомнила о Мегги. Стараюсь не думать о том, что она может умереть.

— Марго всегда была борцом, — успокаивающе проговорил он. — Она так просто не сдастся.

— Ты и вправду так думаешь?

— Она любит жизнь, а значит, обязательно выкарабкается.

Чувство облегчения теплой волной разливалось по телу Люси.

— Я так признательна тебе за то, что ты приехал. Не знаю, как бы я без тебя справилась.

— Ты же знаешь, что я никогда не оставлю тебя и Мегги в беде.

Слезы выступили у Люси на глазах. Боясь показаться сентиментальной, она быстро заморгала, прогоняя предательскую влагу, и поцеловала Роберта.

— Мы слишком тесно связаны, — пробормотал он, почти касаясь ее губ, — все трое. Я не сирота, но всегда ощущал себя таковым. Это объединяет нас и отличает от других.

— Наверное, ты прав, — задумчиво кивнула она.

— Когда я впервые встретился с тобой, то сразу же подумал: ее некому защитить, кроме меня.

— Дорогой мой, — улыбнулась Люси и погладила его щеку.

— И время от времени эта мысль снова приходит ко мне. Не с такой остротой, как при первой встрече, но достаточно часто, чтобы помнить: я — твой единственный защитник.

— Но почему ты считаешь себя сиротой, когда фактически это не так? — осторожно спросила Люси. — Это как-то связано со смертью твоей матери?

Его темные ресницы дрогнули. Он склонил голову и поцеловал Люси. Она поняла, что ответом ей снова будет молчание, и смирилась. Слишком многое обрушилось сегодня на Роберта.

Обвив руками его сильную шею, Люси закрыла глаза и отдалась жаркому поцелую. Когда огонь взаимной страсти дрожью отозвался в них, из-за экрана послышался невозмутимый голос Хопкинса:

— Приехали, сэр.

Машина въехала во двор отеля. Сквозь залитые дождем стекла с трудом можно было различить увитый плющом фасад, но в свете фар над дверями светилась ярко-зеленая вывеска.

Все трое быстро взбежали по ступеням. На минуту они задержались в залитом ярким светом вестибюле, стряхивая дождевые капли с одежды, а затем Хопкинс отнес их вещи и отправился в свою комнату.

Роберт, взяв ключи, повел Люси к старинной дубовой лестнице.

Номер оказался просто замечательный. Большой, элегантный, прекрасно меблированный, он был лишен холодной чопорности и дышал домашним уютом. У камина стояли крытые бархатом кушетки и удобные, зовущие в свои плюшевые объятия кресла. Длинные тяжелые шторы закрывали окна, в старинных вазах пестрели милые сельские цветы. Дождь монотонно стучал в окно, делая комнату еще уютнее.

— Я забронировал этот номер на неопределенный срок. — Роберт снял пиджак и бросил его на кресло. — Кто знает, сколько мы здесь пробудем.

— В том-то и дело. — Люси оглянулась в поисках телефона. — Я, пожалуй, позвоню Крамеру, сообщу, как со мной связаться. Если начнется работа над новой передачей, я должна немедленно узнать об этом.

— А что ты будешь делать, если тебя вызовут в Лондон раньше, чем Мегги станет лучше?

Мысль о том, что, возможно, ей придется на время отказаться от работы, была для Люси невыносима. И все же сейчас главное — это здоровье сестры.

— Думаю, если это произойдет, я приму правильное решение.

— Тебе предстоит нелегкий выбор! — Роберт с сочувствием посмотрел на нее.

— Что делать! Не могу же я оставить Марго.

Подняв трубку, Люси решительно набрала номер лондонской квартиры Крамера.

— Алло, — послышался на другом конце провода его голос, сопровождаемый игривым женским смехом.

— Вот и попался! — развеселилась Люси. — Поймала тебя на месте преступления.

— Это ты? — В голосе агента послышались панические нотки. — Все в порядке? Плохих новостей нет? Мегги…

— Она жива, не волнуйся.

— Каковы ее шансы?

— Доктора говорят, что пятьдесят на пятьдесят, но я верю, что немного больше. Я останусь здесь, пока она не выкарабкается.

— Значит, Шотландия… — Из-за грозы связь периодически прерывали помехи. — До конца?..

— Да, до конца, — мрачно произнесла Люси.

— Как там?

— Очень мило.

— Роберт с тобой? Кажется, ты говорила, что он родом из Шотландии?

— Да, он родился здесь, — кратко ответила Люси, зная, что Роберт слышит их разговор. — Поскольку я, видимо, задержусь здесь на неопределенное время, запиши номер телефона.

Крамер обещал позвонить, как только возникнет необходимость, и Люси, попрощавшись с ним, положила трубку. Повернувшись, она увидела, что Роберт, прищурив глаза, наблюдает за ней.

— Какая милая беседа! — заметил он.

Удивленная его враждебным тоном, она машинально отступила назад и осторожно ответила:

— Ларри всегда очень внимателен.

— Как ты посмела рассказывать ему, что я никогда не привозил тебя в Шотландию?! — зло выкрикнул Роберт. — Зачем ты сообщила ему, что я здесь родился и никогда не посещаю эти места?

— Милый, — задохнулась Люси, сообразив, что Роберт заподозрил ее в предательстве, — я ему ничего подобного не говорила!

— Что еще он знает?

— Только то, что Марго…

— Обо мне! Обо мне, Люси! Не о Мегги, не о твоей карьере, а обо мне и моей личной жизни!

— Клянусь тебе, ничего! — В ее голосе зазвенели слезы обиды.

— Я же стоял здесь и слышал ваш разговор! К чему оправдываться? Он задавал вопросы, ты отвечала. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять, что вы обсуждали меня, мою личную жизнь, биографию, мое отвращение к Шотландии… — Его голос сорвался. Он зло посмотрел на нее, переводя дух, а потом выкрикнул: — Что еще ты обсуждала с ним, говори!

В наступившей оглушительной тишине Люси с трудом постигала, что происходит. Неужели Роберт действительно поверил в ее предательство?! Это невероятно. Он считает ее способной на такое вероломство?

— Этот лощеный тип всегда был тебе близким другом, — кипятился Роберт, и в его голосе слышались ревнивые нотки. — Ты пересказывала ему все, о чем мы говорили. Когда я встретил тебя, он был единственным, кому ты доверяла и к кому обращалась за советом!

— Неправда! — вскричала Люси. — Мегги мне гораздо ближе, чем Крамер!

— Значит, ты и ей все рассказывала? Ну, конечно! По какому праву, позволь тебя спросить, болтливая ты…

— Роберт, ради Бога, успокойся! — воскликнула Люси, опережая грубое слово, готовое сорваться с его языка. После долгого напряженного дня она совсем потеряла самообладание и слишком устала, чтобы задуматься, почему они кричат друг на друга. Она чувствовала себя подавленной и эмоционально опустошенной. — Никому я ничего не говорила! Ни одной живой душе!

— До сих пор я тебе верил. Но этот телефонный разговор отрезвил меня. Крамер не должен знать, что я не люблю Шотландию. Никто не должен быть в курсе таких подробностей моей личной жизни!

— Он понятия об этом не имеет, как и о причинах такой нелюбви. Да и я тоже, если уж на то пошло. Ты только сейчас заговорил об этом напрямик.

— Но ведь ты догадывалась!

— Только потому, что ты избегал родных мест и отказывался говорить о них!

— И ты знаешь почему?

— Нет, Роберт! Ты рассказал мне только половину истории и, сколько бы я ни расспрашивала, отделывался молчанием или бессвязными объяснениями!

— Бессвязными объяснениями?! — Сжав кулаки, Роберт шагнул к ней. — Какого черта! Что ты хочешь этим сказать? Я имею полное право иметь секреты. И то, что ты моя подружка, вовсе не означает, что я твоя собственность! Это не дает тебе права требовать, чтобы я делился с тобой всем!

— Ну, спасибо! — Слезы брызнули из глаз Люси.

— Я, видите ли, всегда избегал Шотландии! Ну и что? Я занятой человек — летаю по всему миру, работаю день и ночь, бывает, отправляюсь в деловую поездку на другой континент вечером, а утром уже сижу в своем лондонском кабинете, когда большинство людей еще только завтракают. И если я двадцать лет не был в Шотландии, то это мое личное дело! Я не намерен никому объяснять, почему поступаю так, а не иначе. Никому, слышишь! — выкрикнул Роберт, нависая над ней, так что Люси съежилась, увидев его разъяренное лицо. — И меньше всего твоему назойливому агенту!

— Он вовсе не назойливый, — разозлилась Люси, — и я никогда не раскрывала перед ним свою душу!

— Ты проводишь с ним слишком много времени, — продолжал обвинять ее Роберт. — Как только я уезжаю, вы оказываетесь вместе.

— Что за глупость! — Люси вдруг с ужасом осознала, что они бранятся, словно супруги, прожившие долгую совместную жизнь и до смерти надоевшие друг другу. — Когда тебя нет, я читаю сценарии новых передач.

— Во время моей последней отлучки ты виделась с Крамером!

— Да, потому что был прогон передачи! — Люси попыталась взять себя в руки и уже спокойнее спросила: — Что с тобой случилось? Ларри всего-навсего мой агент, и мы встречаемся для того, чтобы обсудить дела. Он интересуется моей личной жизнью не больше, чем я — его.

— Он когда-нибудь заигрывал с тобой? — хрипло прорычал Роберт.

— Что?! — задохнулась Люси, не веря своим ушам.

— Отвечай! — Он с такой силой схватил ее за хрупкие плечи, что она пошатнулась. — Крамер приставал к тебе?

Ошеломленная, Люси на несколько секунд потеряла дар речи. Ее потрясло не то, что Роберт задал этот вопрос, и даже не то, что он вернулся к теме, которую они раз и навсегда обсудили еще при первой встрече. Самым ужасным было то, что он искренне верил в свои слова! Его глаза и интонация явственно свидетельствовали об этом.

Когда Роберт был задет или ревновал, его всегда охватывал гнев. Вероятно, это общий недостаток всех мужчин, думала Люси, нечто вроде самозащиты. Они стремятся скрывать свои эмоции, в особенности те, что обнаруживают их уязвимость. Гнев — единственное чувство, которое они проявляют с избытком, потому что оно дает возможность атаковать.

— Отвечай, черт подери! — Роберт был уже просто взбешен. — Если ты промолчишь, я вынужден буду считать, что Крамер…

— Он никогда не заигрывал со мной, — наконец с трудом выдавила Люси.

— Тогда почему ты так долго не отвечала на этот вопрос?

— Потому что не могла поверить, что ты действительно так думаешь.

— А если бы он приставал к тебе, — продолжал допрос Роберт, — ты бы поощряла его ухаживания?

— Как ты можешь такое спрашивать? — наконец не выдержала Люси. — Мне казалось, что ты знаешь меня гораздо лучше и давно понял, что я из породы однолюбов и не привыкла флиртовать с кем попало. Я разборчива в знакомствах, и у меня и в мыслях не было предавать мужчину, которого я люблю, даже ничего незначащим поцелуем, не говоря уже о чем-то более серьезном.

За окном сумеречной, освещенной лишь маленьким бра гостиной грохотал гром. Вспышка молнии на долю секунды ярко высветила жесткие черты Роберта. Глаза его потемнели. В их глубине светилось такое недоверие и подозрение, каких Люси никогда не видела прежде. Это было нечто, выходящее за рамки заурядной ревности и, скорее, напоминающее внезапный беспричинный страх.

И вдруг до нее дошло, в чем кроется причина происходящего. Гнев Роберта ввел ее в заблуждение, а она была слишком измучена, чтобы правильно расценить его состояние. Это лишний раз доказывало, что, пока они остаются в Шотландии, она должна постоянно быть начеку и не упускать из виду малейшего изменения его настроения, как бы сама ни устала.

— Какая я глупая, — огорченно прошептала она себе под нос. — Дело ведь вовсе не в Крамере, а в Шотландии, правда? — Роберт молча смотрел на нее. — В том, что ты оказался здесь против своей воли и встретился с Барбарой Стейсон на ступенях Олдбриджа, где тридцать лет назад случилось что-то ужасное?

— Нет, — выдохнул он, но его пальцы еще сильнее сжали ее плечи. — Ничего подобного.

— Что же произошло тогда, Роберт?

— Дело в Крамере, — упрямо настаивал он, избегая ее взгляда. — Я не желаю, чтобы ты проводила с ним много времени. Я хочу, чтобы он убрался подобру-поздорову из твоей жизни!

— Роберт, какая муха тебя укусила?

— Господи, я сам не знаю, что говорю, — беспомощно пробормотал он. — Я сейчас не в состоянии мыслить здраво, но нутром чувствую опасность…

Он внезапно бессильно опустил руки. Наступившую тишину нарушало только его тяжелое дыхание. Люси видела, какие усилия прикладывает Роберт, чтобы вновь обрести уверенность в себе. Она понимала, что здесь, в Шотландии, он находится под постоянным психологическим давлением прошлого, и знала, что не должна усугублять положение и давать ему повод чувствовать себя уязвленным.

— Прости, — повернулся к ней Роберт, немного успокоившись. — Когда ты разговаривала с Крамером, я вдруг подумал, что он был твоим близким другом целых восемь лет и всегда оказывался рядом, когда я уезжал. Он много знает о тебе, а теперь и обо мне. Мало этого, он известная личность, и его доступ к средствам массовой информации может быть очень опасен для меня.

Люси молча смотрела на Роберта. Против последнего аргумента ей нечего было возразить. У Крамера действительно имелись друзья повсюду: и на радио, и на телевидении, и в редакциях газет. Он слыл очень общительным человеком и мог случайно сболтнуть то, что лучше держать при себе.

— Поэтому я и хочу, чтобы он исчез из твоей жизни, — развивал свою мысль Роберт. — Хотя бы на то время, пока мы будем в Шотландии. — Он посмотрел на нее каким-то умоляющим взглядом. — Все, что ты говоришь ему, может быть неверно истолковано, искажено или, что хуже всего, понято неправильно. А я не хочу, чтобы хоть какая-нибудь информация обо мне, Шотландии или Олдбридже просочилась в прессу. Я не могу этого допустить. Так что Крамер должен уйти. — Он сделал паузу, прежде чем сообщить последнюю, убийственную для Люси деталь: — И, возможно, навсегда!

Она из последних сил старалась не потерять самообладание.

Роберт сейчас не в себе. Он сам не понимает, что говорит, убеждала себя Люси. С самого начала нашего знакомства он поддерживал мое стремление сделать карьеру и гордился мной. Почему же теперь ему понадобилось все разрушить?

Потому что я до сих пор так и не знаю, что здесь произошло когда-то в далеком прошлом, ответила сама себе Люси.

Перед ее мысленным взором снова возник старый особняк — его главный холл, паутина на хрустальном канделябре, запах времени, которым дышали его стены. Она чувствовала, что этот дом, как живое существо, тянется к Роберту, а он точно знает, почему, но хранит свой секрет от нее и от всего мира.

Напомнив себе, что хороший генерал всегда знает, когда нужно отступить, Люси примирительно сказала:

— Хорошо, милый. Я не буду общаться с Крамером, пока мы находимся в Шотландии.

— Этого мало, — упорствовал Роберт. — Он должен исчезнуть из твоей жизни навсегда.

Задохнувшись, она выговорила как можно спокойнее:

— Я не могу пойти на такой риск, пока не выяснится судьба последней передачи.

— Ты будешь готовить ее независимо от того, кто является твоим агентом.

— Но пока я работаю с Крамером, все знают, где меня найти. Мы сотрудничаем с Ларри уже восемь лет, и всем известно, что он мой агент.

— Если тебя захотят найти, то в крайнем случае обратятся ко мне!

Люси удавалось сохранить спокойствие только потому, что она полагала, что, покинув Шотландию, Роберт одумается. Облизав пересохшие губы, она кивнула:

— Хорошо, дорогой, я серьезно подумаю об этом.

— И ты не должна разговаривать с ним! — продолжал бушевать Роберт.

— Можешь даже сам снимать трубку, — примирительно произнесла Люси.

— Не изображай ангельскую кротость, я не сумасшедший! Не надо обращаться со мной как с больным! Попытайся взглянуть на происходящее с моей точки зрения.

— Но ты же так и не изложил ее, — тихо возразила она.

Роберт отвел взгляд, потом хрипло сказал:

— Хорошо. Не успел я приехать в Шотландию впервые за двадцать лет, как «скелеты» тут же начали появляться из семейных шкафов, причем не тихо, а, можно сказать, под звуки оркестра. Подумай, что узнал сегодня Хопкинс и что уже известно Крамеру!

— Ларри почти ничего не знает, — устало повторила Люси.

— Но может догадаться. Именно так тайны и становятся достоянием гласности. Один крошечный кусочек, потом другой… как в детской головоломке. Люди сопоставляют один незначительный факт с другим, и поначалу эти мелочи кажутся не относящимися к делу, но стоит им получить еще немного информации, и тайна начинает манить и соблазнять, ведь все любят разгадывать ребусы и шарады. Я верю, что ты ничего не говорила Крамеру, и тем не менее он уже обладает первыми фрагментами самого значительного события всей моей жизни.

— Роберт, не надо все усложнять, — взмолилась Люси.

— Головоломку по имени Роберт Тетли миру никогда не удастся решить, — гордо заявил он. — Но я не хочу, чтобы меня разгадывали, как кроссворд, и поэтому то, что ты сейчас услышишь, не должно выйти за пределы этой комнаты!

Волнение охватило Люси. Она почувствовала, что преодолела последний барьер его сопротивления и сейчас узнает тайну, которая мучит ее возлюбленного.

— Я верю тебе, — хрипло сказал он, видя, как просветлело ее лицо, исполненное любви, — но не доверяю больше ни одному человеку: ни отцу, ни Хопкинсу, ни деловым партнерам, — никому. Только тебе.

— Дорогой… — прошептала она.

— И поэтому необходимо, чтобы ты ни с кем не общалась, пока мы остаемся здесь. Одно неосторожное слово, мимолетное замечание, и Крамер воссоздаст полную картину, а нескольких необдуманных слов, случайно брошенных им репортерам, будет достаточно для того, чтобы все это стало достоянием гласности.

— Неужели ты думаешь, что Ларри так глуп, — возмутилась Люси, — или что я дурочка? Конечно, мой агент давно догадался, что ты ненавидишь Шотландию, но…

— Достаточно одного слова, чтобы все стало явным, — продолжал упрямо твердить Роберт.

— Но оно никогда не будет сказано, если ты точно определишь, какая часть информации является неприкосновенной, — резонно заметила Люси.

— Ты просишь, чтобы я все тебе рассказал, — натянуто улыбнулся Роберт. — Но я не могу это сделать. Во всяком случае, сейчас.

— Но тогда я могу случайно… — сделала последнюю попытку заставить его заговорить Люси.

— На самом деле, — Роберт исподлобья взглянул на нее, — Крамер и так уже знает слишком много. Сидит сейчас в Лондоне и строит догадки. Тайны, подобные этой, застревают в головах людей, как заноза. Их обдумывают так и этак и рассматривают различные версии, пока не попадают в точку. И твой разлюбезный Ларри наверняка тоже мечтает решить эту задачку. А он, судя по всему, парень упорный, и добьется своего, даже если это займет двадцать лет. — Эти слова горько отозвались в душе Люси. — Пойми, я не осуждаю его, — продолжал Роберт, — просто я слишком хорошо знаю тайные черты человеческой натуры.

— Но если я без всяких видимых причин разорву контракт с Ларри, то у него будет полное право считать, что его предали. А ты знаешь, как люди обычно реагируют на это.

— Я-то прекрасно знаю! — Глаза Роберта потемнели от воспоминаний. — Я узнал это в семь лет.

— Милый, — с болью прошептала Люси, — пожалуйста, расскажи мне, что здесь произошло. — Роберт прикрыл глаза и ничего не ответил. — Узнав, в чем дело, — Люси шагнула к нему и обвила его шею руками, — я могла бы помочь тебе и сделала бы так, чтобы никто никогда не узнал твою тайну…

— Нет, — прохрипел Роберт, и его руки сжались вокруг ее талии. — Я никому этого не рассказывал. Никогда. Даже тогда… — Он оборвал фразу. — Уже очень поздно. Я устал. Мы можем поговорить в другое время, а сейчас мне нужна твоя любовь. Столько, сколько ты можешь дать… Всю ночь… Люси, дорогая!

Он прижался к ее груди с такой жаждой, что у нее перехватило дыхание. Не успела она и слова сказать, как его жаркие губы припали к ее рту, мгновенно вызвав в ней ответный жар. Люси даже пошатнулась от этого неожиданного, почти грубого поцелуя. Она любила в Роберте такие внезапные порывы, когда его страсть вдруг разгоралась и бушевала как огонь, о который можно смертельно обжечься.

— Я хочу тебя, — пробормотал он, подхватывая ее на руки, и, ударом ноги распахнув дверь в спальню, опустил на широкую кровать. — Хочу!

Его горячие руки настойчиво раздвигали ее бедра, гладили нежную кожу над ажурной резинкой чулок. Не переставая целовать Люси и шепча ей на ухо страстные слова, он умело и медленно раздевал ее, а она таяла под его пылкими ласками, содрогаясь от желания. Роберт занялся застежкой лифчика, и она не могла дождаться, когда его руки вновь коснутся ее разгоряченной плоти.

Их стоны наполнили сумрак спальни, дыхание смешалось и стало тяжелым и прерывистым.

Роберт распрямился и сбросил на пол рубашку. Вид его мощной груди заставил Люси застонать еще громче. Почти в беспамятстве она шептала его имя, моля продолжать ласки…

— Как ты хороша! — прошептал он и, скинув брюки, коленом раздвинул ее бедра. — Боже, как хороша!

Потом они долго лежали, тесно прижавшись друг к другу. Люси положила голову Роберту на плечо, а он обнимал ее за талию.

Любовь дала им отдохновение.

Люси ласково поглаживала завитки волос на его загорелой груди, прислушиваясь к шуму дождя, снова забарабанившего по подоконнику, и чувствовала себя абсолютно счастливой.

— Я люблю тебя.

— И я. — Роберт поцеловал ее в макушку, а потом тихо рассмеялся, гладя упругий живот. — Мне всегда хотелось выразить это как-то по-особенному, но никогда не удавалось. Возможно, однажды я придумаю подходящую красивую фразу…

— Мы можем начертать это на нашем гербе, — улыбнулась Люси. — Как будет по-латыни: «Возможно, однажды»? — Роберт без улыбки заглянул ей в глаза. — Все хорошо, милый, — прошептала она, подняв на него взгляд. — Я всегда буду любить тебя, независимо от того, поделишься ты со мной своей тайной или нет.

— Правда?

— Конечно. Любовь есть любовь. Это как стихия, Роберт, непостижимая и не подвластная контролю.

— Как бы я хотел сейчас оказаться дома, — мечтательно произнес он. — Мы бы с тобой украдкой пробрались на кухню и устроили ночной пир.

— Отличный план, — расхохоталась Люси. — А почему бы нам не проверить, что есть в буфетной отеля? Я просто умираю с голоду!

— Думаю, они закрылись еще в одиннадцать. Но, к счастью… — Уголки его надменного рта дрогнули. — Я всегда могу сделать предложение, от которого невозможно отказаться.

— Ну, если так, — сказала Люси, придя к какому-то решению, то я хочу стейк и чипсы!

— Чипсы? — изумленно уставился на нее Роберт.

— К черту диету! Я хочу есть, да побольше!

— Жареные грибы с луком? Чипсы с майонезом? Двойную порцию шоколадного коктейля? — поддразнивая ее, Роберт потянулся к телефону.

— И шесть трехслойных сэндвичей! — воскликнула Люси. — Ура!

Роберт набрал номер дежурного администратора и с блеском сыграл роль эксцентричного миллионера.

Люси, глядя на него, тихо улыбалась. Все будет хорошо, пока они день за днем будут жить, не теряя чувства юмора. Но возможна ли будет такая безмятежная жизнь, когда тайна Роберта выйдет наружу?

 

7

Следующие три дня прошли в большом напряжении. Роберт и Люси почти не уходили из госпиталя, возвращаясь в отель только к ночи, чтобы, рухнув в постель, заснуть в объятиях друг друга.

Роберт поручил администратору соединять его только с зарубежными партнерами, личным секретарем, референтом и основными компаньонами по бизнесу. Лишь их звонки разрешалось переключать на телефон в номере, а все остальные должны были оставлять сообщения телефонистке.

— Включая мистера Крамера, — проинструктировал Роберт администратора, бросив многозначительный взгляд на Люси.

К счастью, Барбара Стейсон с уважением отнеслась к его просьбе, и они ни разу не столкнулись в госпитале.

— Очень хорошо, — удовлетворенно заметил он. — Моя жизнь достаточно сложна и без встреч с ней.

Миссис Стейсон появлялась в госпитале только на ночные дежурства, на которых настоял Клайв. Сам он проводил возле жены почти круглые сутки. Люси и Роберт приходили в госпиталь к девяти и оставались с Мегги до полуночи. Казалось, их жизнь вращается только вокруг нее.

А она по-прежнему лежала недвижно, как Спящая красавица. Ее нежное, будто фарфоровое личико в ореоле огненно-рыжих завитков, непокорно выбивающихся из-под бинтов, выступало из белизны подушек. Трижды в день в боксе появлялся физиотерапевт и проверял состояние мышечной системы пациентки. В эти короткие перерывы Люси и Роберт могли перекусить и выпить по чашке кофе.

Появление в Бенморе такой известной личности, как Роберт Тетли, взбудоражило всех его обитателей.

По городу быстро разнеслась весть, что он снова приехал в город и дежурит у постели несчастной молодой миссис Стейсон бок о бок со своей красавицей-подругой, и теперь весь персонал больницы находил повод пройти мимо стеклянного бокса. Они никогда не заходили внутрь, не заговаривали, а просто смотрели на Роберта с явным восхищением.

— Это Дик Стоуни, — шепнул Роберт Люси, когда врач примерно его возраста замешкался, проходя мимо, и взглянул на них. — Он сын викария. — А скользнув взглядом по свежему лицу молодой сиделки, дружески улыбавшейся из-за стеклянной перегородки, заявил: — А это Синди Броуз. Она поцеловала меня на спортивной площадке возле школы и сообщила своим друзьям, что выходит за меня замуж.

— Хорошо, что хоть она вызывает у тебя приятные воспоминания, — рассмеялась Люси, но тут же осеклась, увидев, что на лицо Роберта набежала тень.

— Когда мне исполнилось восемь, она передумала и нарисовала на классной доске ужасную картинку, изображающую моих родителей и Барбару Стейсон. — Роберт надолго замолчал. — Конечно, теперь я понимаю, что глупо было сердиться на нее — она ведь была ребенком, а ты знаешь, как порой жестоки бывают дети. Но тогда…

— И твою мать тоже? — нахмурилась Люси, не совсем понимая, как выглядел тот детский рисунок. — Почему она нарисовала ее?

Роберт понял, что сказал лишнее.

— Не знаю, — буркнул он. — Это была такая глупая картинка!..

— Ты говорил, что твоя мать умерла, когда…

— Забудь об этом, — оборвал ее Роберт. — Я не хочу это обсуждать. Во всяком случае, не сейчас и не рядом с Мегги.

Вечером в пятницу врач, задержавшись во время осмотра дольше обычного, отметил улучшение состояния пациентки.

— Ее мозг постепенно активизируется, — сказал он. — Она все еще в коме, но, полагаю, очнется в ближайшие сорок восемь часов.

Люси и Роберт были вне себя от волнения, а когда в палате появился отлучившийся на минуту Клайв, хором сообщили ему радостную новость.

— Вы хотите сказать, что она может проснуться в любой момент? — выдохнул он, опускаясь на стул рядом с Мегги и беря ее за руку.

— Ну, так далеко я бы не загадывал, — нахмурился врач. — Если кровоснабжение мозга действительно восстановилось, то следующие двое суток принесут окончательную уверенность в необратимости позитивного процесса. Обычно об этом сигнализирует быстрое движение глазных яблок под закрытыми веками. Мистер Тетли и мисс Гийом ничего подобного пока не заметили, а уж они бы не пропустили подобного изменения, так как провели здесь весь день.

— Да, — разочарованно протянул Клайв и, взглянув на часы, повернулся к Люси и Роберту. — Вы просидели здесь больше десяти часов. Почему бы вам не отдохнуть? Ведь Мегги стало лучше.

— Я не хочу оставлять ее сейчас, когда она с минуты на минуту может очнуться, — без колебаний отказалась от этого предложения Люси.

— Но доктор же сказал, что это вопрос ближайших двух суток, — убеждал ее Клайв. — Обещаю, что если замечу хоть что-нибудь новое в состоянии Мегги, то сразу же вам сообщу.

И Люси неохотно согласилась оставить сестру в надежных руках Клайва, предварительно взяв с него клятву держать ее в курсе дела.

Они пошли к стоянке. Вечернее солнце играло на хромированных частях лимузина. У ворот, наблюдая за Робертом и его прекрасной спутницей, стояла кучка людей. Эта сцена повторялась каждый вечер.

— Странно, что газетчики еще не пронюхали о твоем появлении здесь, — заметила Люси, когда они уже были в машине.

— Сам удивляюсь. Кто-нибудь вполне мог проболтаться им и выгодно продать этот сюжет, — нахмурился Роберт, когда они свернули с главной дороги, направляясь к отелю. Магазины были уже закрыты, стоянки опустели, и только огни гостиниц и ресторанов светились в темноте. — Собственно, всю сознательную жизнь я провел в ожидании, что эта история выплывет наружу.

— И все же до сих пор этого не произошло.

Роберт был самым сильным человеком из всех, кого знала Люси, но и у него имелась своя ахиллесова пята. Этим уязвимым местом легендарного магната Тетли был Бенмор. Люси и предположить не могла, что крошечный городок у моря имеет для ее могущественного друга такое огромное значение.

— Среди местных жителей вполне может найтись человек, который предаст меня, — стоял на своем Роберт, явно задетый за живое.

— Какой цинизм! — печально улыбнулась Люси. — Ты убежден, что каждый человек имеет свою цену, и нужно только вовремя ее предложить. Но это не так — есть вещи, которые нельзя купить за деньги.

— Если здесь появится какой-нибудь проныра-репортер с чековой книжкой наготове, — саркастически усмехнулся Роберт, — то кто-нибудь обязательно выболтает ему мой секрет.

— Да, но пока ни один репортер не подозревает, что история вообще существует. А это говорит о многом.

— Ну-ну, продолжай, разубеждай меня. И о чем же это говорит?

— О том, что местные жители относятся к тебе, а также к твоей семье и миссис Стейсон очень лояльно.

— Лояльно! — фыркнул Роберт. — Тоже мне, сделали одолжение!

— Я не знаю точно, что здесь произошло, — осторожно продолжала Люси, — но это событие явно потрясло весь город, и ты оказался в центре событий. — Роберт взглянул на нее из-под полуопущенных век, но ничего не сказал. — И дело не в том, что твой отец ушел к Барбаре Стейсон. Случилось нечто более значительное. Я не дурочка, Роберт, и чувствую, что произошло нечто страшное. Жители городка хранят это в своей памяти, переглядываются, шепчутся за твоей спиной…

— Это старо как мир, — спокойно перебил ее Роберт. — В истории нашей семьи нет ничего необычного.

— Согласна. Но почему люди хранят чужую тайну, и никто из них до сих пор не проговорился? Это нельзя объяснить иначе, чем уважением и тактичностью.

В задумчивом молчании Роберт смотрел на мелькавший за окном пейзаж. Интересно, прислушался ли он к моим доводам? — думала Люси. Ей так хотелось надеяться на это! Его отношение к жителям городка сильно изменилось бы, если бы он оказался способен принять ее точку зрения.

Когда они вошли в свой номер, Люси скинула туфли и с удовольствием вытянулась на кушетке. Роберт опустился рядом, и недовольно поморщился, заметив лежащую на столе записку.

— Нет уж, никаких сообщений! Я сейчас не в настроении вести деловые переговоры.

— Займись этим после обеда, — предложила Люси.

— Отличная мысль, — согласился Роберт, и ей показалось, что его легендарная работоспособность и самодисциплина под давлением обстоятельств дали трещину. — Кстати, где мы собираемся пообедать?

— Понятия не имею. Где хочешь.

— Тогда останемся в отеле. Здесь очень приличная кухня, к тому же он находится в стороне от города, и у нас будет меньше шансов кого-нибудь встретить. — И он потянулся к телефону, чтобы заказать столик.

— Какое блаженство! — свернувшись калачиком, промурлыкала Люси. — Целый час можно ничего не делать.

— Ну, почему же, — пробормотал Роберт, придвигаясь ближе, — я нашел для нас отличное занятие.

Они пошли в душ. Роберт медленно, дюйм за дюймом намыливал ее стройное гибкое тело, и грудь его тяжело вздымалась. Люси, припав к нему, со стоном изогнулась в блаженном ожидании.

Потом они медленно одевались. Люси повязала Роберту галстук, вдела в манжеты сорочки запонки, а он застегнул молнию на спинке ее узкого длинного красного платья.

— Ты выглядишь сногсшибательно, — пробормотал он.

— И ты, как всегда, неотразим, — ответила она комплиментом на комплимент.

— Мне даже захотелось встретить кого-нибудь из тех, кого я когда-то знал, чтобы похвастаться такой очаровательной спутницей, — пошутил Роберт, спускаясь по лестнице. — Они бы умерли от зависти.

— Раз ты демонстрируешь меня в своем родном городе, я как-нибудь заманю тебя в наш приют святой Агнессы и познакомлю с директрисой. Идет?

— Как скажешь, детка.

Люси улыбнулась. Роберт был более чем щедр к этому приюту. Каждое Рождество он отправлял туда массу подарков, а к Пасхе посылал чек на кругленькую сумму. Только вот директриса давно на пенсии, так что придется поискать тех, кто когда-то знал маленьких сестер Гийом.

А вот желание Роберта сбылось немедленно. Ресторан был переполнен знакомых лиц, так что создавалось впечатление, что чуть ли не весь Бенмор собрался здесь. Все ожидали появления Роберта Тетли и его знаменитой подруги. Сам того не подозревая, заказав здесь столик, Роберт совершил страшную ошибку, потому что администратор использовал это, как бесплатную рекламу своего заведения, и тут же распространил сенсационную новость по всему городу.

— Хочешь уйти? — тихо спросила Люси.

— Нет. — Лицо Роберта преисполнилось решимостью. — Что ж, раз им хочется сильных впечатлений, я устрою такое представление, что они рты поразевают. — И он кивком подозвал метрдотеля.

— Приветствую вас, мистер Тетли, — склонился тот в почтительном поклоне. — Вот уж не думал, что мы снова увидим вас в Бенморе.

— Спасибо, — холодно оборвал его Роберт, — я бы хотел пройти на свое место.

— Конечно, сэр. Мы приготовили для вас лучший столик.

Десятки пар глаз не отрываясь следили, как Роберт и Люси идут через зал к столику, который был прекрасно виден со всех сторон.

Роберт был в ярости, но пока что еще держал себя в руках. Он усадил Люси и сел напротив с таким неприступным выражением лица, что она восхищенно улыбнулась и огляделась вокруг.

— Двойной виски со льдом, — бросил Роберт застывшему перед ним официанту.

— А мне, пожалуйста, джин с тоником, — попросила Люси.

— Прости, что не сел с тобой рядом, дорогая, — тихо бросил ей Роберт. — Мне нужно контролировать ситуацию. Полководец должен видеть поле битвы.

— Не волнуйся, все в порядке, — успокоила его она.

— Вид просто фантастический, — рассмеялся Роберт, когда она слегка наклонилась к нему через стол.

Люси почувствовала, как его жаркий взгляд задержался на смуглой ложбинке между ее грудей, и вздрогнула от желания. Не прошло и часа, как они занимались любовью, но уже снова были возбуждены. Наверное, причина этого в том, что мы находимся в центре внимания окружающих, подумала Люси.

— Ты в буквальном и переносном смысле оказался приперт к стенке, — задумчиво оглядывая зал, сказала она. — И это разбудило в тебе бойца.

— А в тебе нет? В этом смысле мы с тобой очень похожи, Люси, и сегодня ты настроена на победу не менее решительно, чем я.

— Это не совсем мое сражение.

— Вот как? — Роберт проницательно посмотрел на нее.

— Я умею обращаться с неразорвавшимися бомбами. Во всяком случае, я влюбилась в тебя, а это равносильно путешествию по минному полю.

Подошел официант, и они сделали заказ. Люси выбрала печеный палтус и зеленый салат, Роберт остановился на утке с апельсинами и жареным картофелем.

— И принесите нам бутылочку «лафита», — захлопнув меню, произнес он так, словно находился у «Максима».

Люси улыбнулась. Вся эта публика собралась здесь, чтобы увидеть живую легенду — мультимиллионера, живущего по своим собственным законам. Именно это Роберт и демонстрирует.

Официант поперхнулся от изумления.

— Сейчас я выясню, есть ли у нас это вино, мистер Тетли! Его в наше время редко заказывают. — И он поспешил прочь.

— Должно быть, тебе странно снова постоянно слышать шотландский акцент, — сказала Люси, когда он отошел.

— Ты хочешь спросить, почему его нет у меня самого?

— Ничего подобного. У меня не было никакой задней мысли.

Роберт пристально рассматривал ее лицо.

— Я избавился от него, когда в семнадцать лет впервые приехал в Лондон. Мне хотелось порвать все нити, связывающие меня с прошлым, в том числе и акцент.

— Ты ходил на курсы?

— Нет, я занимался сам, слушая по ночам радио и стараясь копировать каждый звук. Шагал из угла в угол в своей комнатенке и разговаривал сам с собой, пока не достиг совершенства. Вот какой я упорный! — рассмеялся он, припомнив прошлое. — Господи, я ведь был совершенно один. Ни друзей, ни поддержки… Лишь случайные знакомые составляли мне компанию долгими зимними ночами.

Как, в сущности, мало я о нем знаю, размышляла Люси, пытаясь представить, каким трудным был его путь к успеху, причем без всякой посторонней помощи. Роберт говорил правду, когда признался, что хотел полностью изменить себя прежнего, и ему это удалось. Судя по реакции окружающих, он разительно отличается от того молодого человека, который покинул Бенмор двадцать лет тому назад.

Но Люси на собственном опыте убедилась, что невозможно полностью изменить характер, сформировавшийся в детстве. Вероятно, именно по этой причине судьба вновь привела Роберта в родные места. Ему необходима была встреча с давно похороненным прошлым, с самим собой, прежним. Но зачем ему понадобилось уничтожать это прошлое?

— Конечно, — продолжил разговор Роберт, покончив с едой, — бывали моменты, когда я чувствовал себя раздавленным жизнью, но боролся и в конце концов побеждал.

— В одиночку?

— Всегда.

— И некому было тебя поддержать?

— Я в этом не нуждался. — Роберт провел длинным пальцем по краю бокала. — Когда с самого начала все в жизни делаешь сам, это входит в привычку.

— И поэтому ты никогда не рассказываешь о своем прошлом?

Несколько минут он пристально изучал ее.

— Извините! — У их столика вдруг возник официант. — Прибыл курьер со срочным сообщением для мисс Гийом. Он отказывается уезжать, пока не вручит его в собственные руки. Пригласить его сюда или…

— Нет. — Люси, бледная и решительная, поднялась на ноги. Она поняла, что, скорее всего, это сообщение от Крамера. Видимо, ее утвердили на роль ведущей передачи. И даже если ей придется отказаться от этой работы из-за состояния Мегги, узнать такую новость было приятно — она означала признание ее таланта. — Я сама выйду к нему. Он в холле?

— Я пойду с тобой, — поднялся со стула Роберт.

Посетители ресторана не сводили глаз с красивой пары, наблюдая, как они идут через переполненный зал. Многие оборачивались вслед и перешептывались. Люси заметила несколько знакомых лиц, но не могла припомнить имен этих людей. Кажется, среди них был сын мясника с пухленькой, как сдобная булочка, женой, санитар из госпиталя с длинноногой и длинноволосой подружкой, кто-то еще…

Она вспомнила только Синди Броуз, которая привстала со своего места и приветливо улыбнулась. Серебристое с глубоким вырезом вечернее платье было ей немного тесновато, а макияж наложен слишком густо, но природное очарование этой женщины было несомненным.

— Роберт, — неуверенно произнесла Синди, заступив им дорогу. — Извини, что вмешиваюсь, но я только хотела поздороваться.

— Добрый вечер, — натянуто улыбнулся тот. — Прости, мы спешим. — И, крепко стиснув локоть Люси, он вывел ее из зала.

В холле Люси увидела молодого человека в мотоциклетном шлеме, который вертел в руках папку с бумагами. Не успели они подойти к курьеру, как кто-то потянул Роберта за руку, и он неосторожно обернулся.

Лицо Синди Броуз вспыхнуло так, что яркий румянец проступил сквозь густой слой пудры.

— Я хотела извиниться… за то, что мы мучили тебя, когда были детьми. Мы все… Даже когда…

— Синди, мы действительно очень спешим.

— Я была еще маленькая, Роберт.

— Да, я все понимаю, но…

— И самоубийство твоей матери было…

— Нам нужно идти, — хрипло оборвал ее Роберт.

Потрясенная, Люси двигалась механически, как робот. Пальцы Роберта впились в ее ладонь. Они прошли через освещенный свечами холл. Все происходящее казалось ей замедленной съемкой.

Самоубийство! Это слово молотом стучало в ее голове. Господи, как же она раньше не догадалась? Теперь все встало на свои места и обрело смысл. Это случайно брошенное слово стало ключом к разгадке, и разрозненные кусочки головоломки сложились в отчетливую картину.

— Вы курьер? — отрывисто спросил Роберт парня в мотоциклетном шлеме.

— Да, мистер Тетли. Я узнал вас, а о вашей великолепной спутнице и спрашивать не надо — это, конечно, знаменитая Люси Гийом, — присвистнул в восхищении курьер. — Я просто без ума от вас после последнего ток-шоу.

— Давайте эту чертову бумагу! — взорвался Роберт.

— Извините, — смутился парень.

Он расстегнул папку и вручил Люси письмо.

— Прочитаешь в номере, — проворчал Роберт, как только узкий белый конверт оказался в ее руках, и без лишних слов зашагал к лестнице.

Они поднялись к себе в полном молчании. Люси была так ошеломлена обрушившейся на нее новостью, что мысли о работе тут же вылетели у нее из головы.

— Не смотри на меня так! — не выдержал Роберт, заметив ее состояние. — Вскрывай этот чертов конверт!

Она повиновалась и, пробежав глазами несколько строчек, сказала:

— Это от Ларри. Он звонил мне сегодня весь день.

— Черт! Откуда я мог это знать?

— Роберт, меня вызывают на телевидение. Поверить не могу! Роль ведущей уже почти моя!

— И когда ты должна там появиться?

Все ее радостное возбуждение как рукой сняло.

— Завтра в полдень.

— Что ты собираешься делать?

Люси побледнела. Мысли ее разбегались. Теперь, когда долгожданная работа была почти у нее в руках, ей предстояло сделать выбор, и в глубине души она хорошо знала, в чью он будет пользу.

— У тебя почти нет времени, чтобы принять решение.

Роберт нервно шагал по гостиной.

— Я могу размышлять до завтра.

— Пожалуй, глоток бренди будет нам сейчас весьма кстати, — пробормотал он и направился к бару.

Побелевшие костяшки стиснутых пальцев выдавали его волнение. Только теперь Люси сообразила, что он растерян не меньше ее.

— Милый, — прошептала она, — ты в порядке?

— Все отлично.

Но они оба понимали, что это далеко не так. Произошло то, чего Роберт Тетли опасался всю свою жизнь.

— Но ведь это всего лишь пустая формальность? — спокойно поинтересовался он, тогда как рука его, наполнявшая бокал, дрогнула.

— Мне могут предложить провести передачу с предполагаемым собеседником, чтобы проверить, получится ли у меня разговорить его.

— Это так важно?

— Иначе меня не сделают ведущей.

— Тогда тебе нужно ехать. Мой вертолет доставит тебя в Лондон и обратно.

— Пожалуй, ты прав…

Со стороны эта беседа могла показаться спокойной и обыденной, но им обоим приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы она была именно такой. Ни один из них не решался возвращаться к словам, оброненным Синди Броуз. Теперь Люси знала, о чем шептал старый дом, и поняла, почему Роберт скрывал свои чувства, отказываясь говорить о прошлом.

— Участие в такой передаче — мечта любой ведущей, — заметил Роберт, и Люси удалось выдавить тусклую улыбку. — Мои поздравления, дорогая! Предчувствую, что ты получишь престижную премию.

— Но меня еще не утвердили, — слабо возразила она. — Нет никаких гарантий, что контракт будет подписан.

— Конечно. — Не глядя на нее, он осушил свой бокал. — Но тем не менее я очень рад за тебя.

Он пытается любым способом уйти от животрепещущей темы, догадалась Люси. Люди всегда говорят слишком много, когда хотят что-то скрыть. Они притворяются сильными, а в душе молятся, чтобы на их уязвимое место, так внезапно и жестоко выставленное напоказ, никто не обратил внимания.

— Так что ты думаешь делать? — спросил Роберт, прежде чем разговор соскользнул к теме, которой они оба боялись, но в то же время хотели обсудить.

— Ты знаешь, сколько я работала, бесконечно повторяя и шлифуя каждую свою реплику.

— О да, конечно. Ты часами изучала материалы по каждому из возможных участников в поисках подхода к ним.

Люси заставила себя рассмеяться.

— Я стремилась к совершенству и хотела навсегда сменить амплуа ведущей ток-шоу на образ серьезной и вдумчивой журналистки.

— Ты должна поехать. Я побуду с Мегги.

— А если доктор ошибается, — едва слышно прошептала Люси, — и она умрет?

Они понимающе посмотрели друг на друга полными боли глазами. Роберт первым отвел взгляд. И ему, и Люси было ясно, что никакая карьера не стоит человеческой жизни.

— Я никогда себе этого не прощу. — Светлая головка Люси поникла. — И если получу роль ведущей, то всю жизнь буду помнить, какой ценой она мне досталась. Я должна отказаться.

— Да, — поддержал ее Роберт.

Их взгляды снова встретились. На этот раз он не опустил глаз, и Люси увидела в них полное и окончательное доверие.

— Смерть близких так ужасна, Роберт, — задумчиво проговорила она. — Воспоминания о ней остаются на всю жизнь. Поэтому очень важно быть честными перед самими собой.

— Да, — снова повторил он, все еще глядя на нее. — И если ты поступишь вопреки этому принципу, то всю жизнь будешь жалеть об этом. — Он помолчал, потом сорвавшимся голосом добавил: — Уж я-то знаю!

 

8

Слезы выступили у него на глазах, и он отвернулся.

— Бобби! — шагнула к нему Люси.

— Нет.

Роберт поднял руку, решительно останавливая ее заботливое участие, словно показать свою уязвимость было равносильно тому, чтобы уронить мужское достоинство.

Он всегда был занят борьбой с демонами своего детства, думала Люси. Это вошло в привычку, перебороть которую очень трудно.

После долгой паузы Роберт произнес:

— Я думал, что смогу скрывать это всю жизнь. Не то чтобы я стыдился поступка моей матери… просто мне казалось, что молчание — единственный выход из положения. И вот теперь оно нарушено.

Он умолк. Люси выждала некоторое время, понимая, каких нечеловеческих усилий стоит ему этот разговор, а потом мягко сказала:

— Не нужно говорить об этом, если не хочешь.

— Теперь нет смысла хранить тайну. Слов, сказанных Синди, не воротишь, как бы я этого ни хотел. Но я не могу рассказывать о том, как она это сделала…

— Понимаю.

— Надеюсь. Но ты была так шокирована, услышав слова Синди…

— Если это и так, то только потому, что я никогда не предполагала самоубийства и не связывала твой страх перед прошлым с матерью. Мне казалось, что тайна связана главным образом с твоим отцом.

— О, он всегда привлекал всеобщее внимание, — горько усмехнулся Роберт. — А маму просто выбросил из своей жизни, как ненужный хлам. Она чувствовала себя никому не нужной…

— Но, Бобби, — настойчиво сказала Люси, положив ладонь на его руку, — ты не можешь так думать.

— Это не я так думаю! — выкрикнул Роберт, и его лицо с такой силой исказили едва сдерживаемые эмоции, что Люси почти физически ощутила боль и ярость, которые он бесконечно долго скрывал, не давая вырваться наружу. — Я никогда не думал так о матери! Она был потрясающей женщиной. Лучшей из всех, кого я знал!

Он поднял руку к горлу. Воспоминания о матери причиняли ему ужасную боль, но он понимал, что пришло время все рассказать Люси.

— Как ее звали? — спросила она.

— Олуэн. Она была стройной, красивой, чертовски обаятельной и, как я теперь понимаю, имела огромный успех у мужчин. Все, кто бывал у нас в доме, влюблялись в нее. Она прекрасно пела и играла на фортепиано, словом, была любимицей всего городка… пока не появился отец. — Глаза его потемнели, тон стал резким: — Он легко завоевал сердце девятнадцатилетней красавицы, которая вызывала всеобщее восхищение, и они казались всем великолепной парой. Их страсть вспыхнула как костер, и вскоре они пошли к алтарю, чтобы произнести клятвы супружеской верности. Потом родился я.

— Это мать рассказала тебе?

— Не помню, каким образом я все узнал, но это произошло в далеком детстве. Я слишком долго верил, что того мальчика больше нет… — Голос его оборвался. — Но теперь думаю, что ошибался и что… на самом деле не так уж и страшно оставаться им.

— Бередить старые раны всегда бывает очень больно. — Люси осторожно провела пальцем по шраму на его щеке. — Но тебе уже не шестнадцать лет, ты стал взрослым и сильным. И речь идет не о драке на улицах Глазго с пьяным матросом, пытающимся отбить у тебя девушку.

— Да. Но я в Бенморе, где все только и ждут, что я сломаюсь. Помоги мне, Люси.

— Кто сломается? Ты?! — широко улыбнулась она. — Да скорее небо упадет на землю.

Роберт слабо усмехнулся в ответ, но глаза его снова потемнели от горьких воспоминаний.

— Они даже не сознают, что причиняют тебе боль, — торопливо убеждала его Люси. — Люди это редко понимают, особенно, когда объект их внимания — такая известная личность.

— Ну, как же, самый знаменитый земляк! — едко заметил Роберт.

— Попытайся поставить себя на их место, милый. Это для меня ты просто Бобби, а для них — почти божество, «священная корова», как говорят газетчики. И потом, ведь разве все это — скандал, трагедия — не помогло тебе преодолеть препятствия на пути к вершине? Признай, ведь никто из жителей Бенмора не предал тебя.

Приподняв темную бровь, Роберт молча обдумывал ее слова. Известность служила ему защитой, а жителям родного городка внушала благоговейный трепет.

— Мне бы хотелось, чтобы они поняли, как глубоко отразилась на мне смерть матери. И даже не столько это, сколько любовное приключение отца… Он выставлял свою связь напоказ, играя роль хозяина в доме Барбары Стейсон, и этим медленно убивал маму.

— Я уверена, что они все понимают, только не знают, как это выразить.

— Не только она погибла, — резко сказал Роберт. — Часть меня умерла вместе с ней. Тот мальчик, которым я был, исчез без следа, и кто-то другой — сильный, амбициозный — занял его место.

Люси было хорошо знакомо это чувство. Она сама резко изменилась, когда ее родители погибли в пламени пожара.

— Так все началось именно тогда?

Роберта не удивило, как быстро она поняла его. Он всегда знал, что Люси именно тот человек, который когда-нибудь выслушает его историю.

— Я никому не доверял! Бросался с кулаками на каждого, кто осмеливался смеяться надо мной. Кто я был? Подросток… без друзей, без будущего, с ужасным прошлым. Я должен был стать личностью.

— На тебя обрушилось слишком много: любовная интрига, скандал, пересуды… Когда твоя мать умерла, все вдруг кончилось, и началась новая жизнь. Возможно, именно поэтому ты чувствовал, что умер вместе с ней. Иногда трагедия, несмотря на весь свой ужас, все же разрешает невыносимую ситуацию.

— А как быть с моей матерью? — воскликнул Роберт. — Ты считаешь, что для нее это тоже было освобождением? Она потеряла жизнь. Как я могу это простить? Они погубили ее! Она не видела себе места на этой земле!

И вдруг Роберт понял, как важно ему было рассказать все человеку, который его любит. Никто и никогда не отвечал ему на вопросы, потому что он их не задавал. Неприступная стена, которой он окружил себя, защищала его, но в то же время изолировала. И только познакомившись с Люси, он начал постепенно осознавать, насколько тягостно его одиночество, и учиться принимать ту помощь, которую она искренне стремилась ему оказать.

— Должен признаться, что я часто злился на мать за то, что она сделала это.

— Все мы испытываем двойственные чувства, когда уходят близкие люди.

— Я не могу об этом больше говорить.

— Дорогой, тебе будет легче, если…

— Нет! Не спрашивай больше ни о чем!

Люси заметила в глазах Роберта страх. Каждый раз, когда она слишком близко подходила к запретной теме, он вел себя, как раненый зверь. Так лев, занозивший лапу, от ярости и боли наносит удар любому, кто окажется рядом.

— Я соглашусь с любым твоим решением, — спокойно сказала она, — но думаю, нам лучше поговорить наедине, чем дожидаться инцидента, подобного тому, что произошел в ресторане.

Наступила долгая тишина. Только часы мерно тикали на каминной полке. Роберт прошел к бару, чтобы наполнить бокал. Он уперся руками в полированное дерево и, не поворачиваясь, с усилием выдавил:

— Моя мать покончила с собой в главном холле Олдбриджа.

Люси всегда казалось, что, услышав нечто подобное, она преисполнится ужаса, но вместо этого почувствовала облегчение. Наконец главные слова были сказаны. Она увидела в сильном, могущественном человеке, каким стал Роберт, маленького мальчика из его детства и поняла, что он сделал главный шаг к выздоровлению.

— Это случилось летом, — глухо продолжил Роберт. — Все уехали на праздник в парк. Я долго бродил там, а потом увидел, как приехали отец с Барбарой, разодетой в пух и прах, на ее шикарном «бентли». Я ненавидел их обоих.

— Он пытался поговорить с тобой?

— Нет, он меня даже не заметил, да я этого и не хотел. Проболтавшись по парку примерно час, я отправился домой, к Олли.

Вот оно что, сообразила Люси. Значит, его ночной кошмар тоже был связан с детством. То, что он называл мать уменьшительным именем, показывало, насколько близкими были их отношения.

— День был чудесный. На безоблачном небе сияло жаркое солнце… Я очень хорошо помню каждую мелочь, даже землянику, которую собирал по дороге…

— Значит, ты случайно оказался в Олдбридже?

— Мне и в голову не приходило искать Олли там, но дома ее не оказалось, и я инстинктивно почувствовал, что она могла отправиться туда. Все, включая, прислугу, отправились на праздник…

— Ты их там видел?

— Да. Но на всякий случай я не пошел в ворота, а перелез через забор там, где меня никто не мог заметить. Парадные двери были приоткрыты. Я прошел к ним через ухоженную лужайку, и вдруг мое сердце сжалось. Казалось, дом ждет меня и что-то шепчет. Но мне было только восемь лет, и я убеждал себя, что это шум ветра.

— Знаешь, а я чувствовала то же самое. — Люси подняла на него широко раскрытые от удивления глаза. — В тот день, когда ты прилетел в Бенмор, я слышала шепот… какой-то жуткий, сверхъестественный.

Роберт знал ее слишком хорошо, чтобы усомниться в том, что она говорит правду. Люси обладала настолько тонкой интуицией, что восприняла его собственные ощущения.

Заглянув ему в глаза, она увидела, что последние барьеры преодолены и перед ней стоит настоящий Роберт Тетли — человек необыкновенного мужества и глубины чувств, который только что доверил ей свою самую сокровенную тайну. Они чувствовали друг друга настолько тонко, что она словно сама вдруг превратилась в восьмилетнего мальчика. Люси вздрогнула, вспомнив, как старый дом нашептывал ей свои тайны, и ощутила, что рука судьбы легко и незримо коснулась ее плеча.

— Так это был дом, — задумчиво произнес Роберт, — я так и думал.

— Я слышала, что человеческое жилье может столетиями хранить в себе воспоминания о каких-то событиях, ощущения людей, которые обитали в нем…

— Чьи ощущения. Люси? Олли или мои?

— Все. Ведь Олдбридж с самого начала был эпицентром трагедии.

— Да, — кивнул Роберт. — Все, начиная от знакомства отца с Барбарой до смерти матери, связано с этим особняком. В тот день я долго неподвижно стоял на ступенях. Двери были приоткрыты, и меня охватило дурное предчувствие. Казалось, в холле спрятались ужасные чудовища. Потом я сказал себе: «Не трусь! Ты сын Эрика Тетли и не должен ничего бояться!» Собравшись с силами, я распахнул дверь… и сразу увидел ее. — Люси с безмолвным сочувствием коснулась руки Роберта. — Я сел на пол и стал думать, что делать. Вскоре послышался шум подъезжающего автомобиля, а минутой позже — душераздирающий крик отца.

— Он был один? — хрипло спросила Люси.

— Нет. Праздник закончился, и они с Барбарой приехали обратно. Она стояла позади отца, и Броуз, ее шофер, тоже был там.

— Броуз? Он имеет какое-нибудь отношение к…

— К Синди? Это ее отец. От него она узнала всю историю и разнесла ее по школе.

— Картина, которую она нарисовала на доске в классе…

— Была ужасна! Но Синди сама, наверное, была в шоке, как и весь город. До сих пор я этого не сознавал, но теперь понимаю их чувства. — Роберт откашлялся. — Твои слова о лояльности заставили меня по-новому взглянуть на вещи, и до меня наконец дошло, что весь город переживал трагедию, связанную со смертью Олуэн Тетли.

— Но ты был ее главным действующим лицом, — сказала Люси, понимая, что его страдания невыносимы. — Поэтому и переживал все это столько лет. К тому же ты был ребенком. Барбара избавилась от соперницы, Эрик потерял жену, Бенмор — свою любимицу, а ты — родную мать!

— Я много думал об этом, — нервно вздохнул Роберт, — и пришел к выводу, что в тот момент отказывался признать гибель матери свершившимся фактом и смириться с этой потерей. У меня был единственный путь, чтобы выжить, — стать другим.

— Ты поступил абсолютно правильно, милый.

— Правильно? — Он задумчиво нахмурился. — Тогда почему возвращение в Бенмор так ужасно подействовало на меня?

— Это вполне естественно. Когда ты уехал отсюда, тебе было семнадцать лет, и тебя переполняло стремление стать преуспевающим, могущественным, знаменитым. Прошло двадцать лет, ты очень многого добился. Видно, судьбе угодно было привести тебя туда, где все начиналось.

— А мне кажется, что все дело в последствиях трагедии.

— Расскажи, что ты имеешь в виду, — попросила Люси.

— Налью-ка я нам немного бренди, — впервые за последние дни улыбнулся Роберт. — Путешествие по тропе памяти оказалось не таким мучительным, как я предполагал, но все же оно меня утомило.

Люси поставила чайник и приготовила кофе. Она понимала, что глоток бренди облегчит состояние Роберта, но предпочитала, чтобы он сохранил ясную голову.

— Здесь есть еще пара бисквитов, — сказала она, ставя перед ним чашечку, и уселась напротив, поджав под себя ноги.

— После того, как появился отец, я убежал из Олдбриджа и спрятался в пещере под утесом. Весь город бросился на мои поиски, и отец Дика Стоуни обнаружил меня только к вечеру.

— Дик Стоуни? — напрягла память Люси. — Ах, да, это сын викария, который стал врачом. Мы встретили его в госпитале…

— Похороны матери состоялись через пару дней, а отец вскоре покинул Олдбридж.

— Он ушел от Барбары сразу же после похорон?

— Нет, даже раньше — в день смерти матери. Дело в том, что я категорически отказался жить с ними.

— Тебя трудно в этом винить, — сказала Люси, незаметно пододвигая ему чашку кофе.

— Никто не обсуждал со мной случившегося. Дети в школе смотрели на меня как на чудовище, взрослая часть города относилась с жалостью. Я ненавидел и их, и себя самого, и никого не хотел видеть. Так шел год за годом.

Люси, потянувшись через разделявший их столик, порывисто коснулась его руки.

— Такую смерть нелегко пережить! Но, я надеюсь, теперь ты понимаешь, что эти люди, как могли, оберегали тебя, много лет храня молчание. Причем учти, что десять из этих двадцати лет ты не был ни богат, ни знаменит, а значит, они хранили уважение к тебе и твоим чувствам, а не к твоим успехам и достижениям.

Роберт тяжело вздохнул, разглядывая узор на кофейной чашке, а потом поставил ее на стол.

— Я всегда боялся, что кто-нибудь выдаст мою тайну. Теперь я понимаю, что всех недооценивал, в том числе и своего отца.

— Разве? — как бы невзначай спросила Люси.

— Я ненавидел его, — резко сказал Роберт, — и пока рос, окруженный страшными воспоминаниями о смерти матери, это чувство становилось все сильнее, так что временами я даже не мог заставить себя заговорить с ним. Помню, когда Барбара вышла замуж и уехала из Бенмора, он окончательно замкнулся в себе, потому что потерял обеих женщин, которых любил.

— А как ты относишься к нему сейчас?

— Я простил его, но все равно не в состоянии броситься к нему в объятия. Такие сильные эмоции не исчезают бесследно, они лишь немного притупляются с годами. Он делал все, что мог, чтобы найти путь к моему сердцу, но разверзшаяся между нами пропасть была непреодолима. Когда мне исполнилось семнадцать лет, я оставил дом. Год после школы мне пришлось работать, чтобы накопить денег. Отец пытался отговорить меня уезжать, твердя, что мои честолюбивые планы — чистейшее безумие. Поэтому я даже не удосужился сообщить ему свой новый адрес и пять лет не поддерживал с ним никаких контактов.

— Это все объясняет, — протянула Люси. — Мне ваши отношения всегда казались какими-то натянутыми и неискренними. Тем более странным выглядело то, что вы всегда объединялись, когда я задавала слишком много вопросов.

— Но теперь тебе понятно, почему я уклонялся от ответа?

— Вполне.

— И почему я так странно вел себя на свадьбе Мегги?

— Теперь все встало на свои места. — Люси села рядом, обняла Роберта и уткнулась лицом в его плечо. — Для тебя это был ужасный день.

— С той минуты, как твоя сестра влюбилась в Клайва Стейсона, я понял, что поставлено на карту. Каждый шаг, приближавший ее к алтарю, вел меня к встрече с Барбарой.

— И со старым особняком.

— Сидеть рядом с этой женщиной в «Клариджес» было для меня настоящей пыткой. Едва она начала произносить свой тост, как я уже знал, что услышу, но был бессилен остановить ее.

— Интересно, о чем она думала тогда, — задумчиво произнесла Люси. — Ведь и ей было нелегко.

— Этого мы никогда не узнаем. Впрочем, скорее всего, о моем отце. Она искренне любила его, и мне почему-то кажется, что они снова будут вместе.

— Я тоже подумала об этом, — улыбнулась Люси.

— Возможно, это уже произошло. Помнишь, я говорил, что известие о свадьбе Мегги совершенно не удивило моего отца.

— Да. У тебя тогда сложилось впечатление, что ему уже давно все известно.

— А рассказать об этом мог только один человек.

— И как ты относишься к тому, что они с Барбарой могут объединиться?

Люси внимательно посмотрела на Роберта. Он помолчал минуту, а потом ответил:

— Я не встану у них на пути. Барбара была права, когда сказала, что я не единственный, кто пережил трагедию. Они тоже страдали, так что, если и заслуживали наказания, то с лихвой искупили свою вину.

— Ты простил их?

— Да. — Роберт тяжело вздохнул и кивнул: — Простил. Обоих. Память о матери останется в моем сердце навсегда, а они пусть делают что хотят.

Вдруг раздался телефонный звонок.

— Это может быть только из госпиталя! — Роберт бросился к телефону, и Люси, помертвев от страха, сжалась на кушетке. — Что? Правда? Слава Богу! Она очнется с минуты на минуту? Доктор тебе сам сказал? Точно? Мы сейчас приедем.

Люси мгновенно вскочила и подбежала к нему.

— Ну, что там?

— У Мегги начали открываться глаза и зашевелились губы. Спящая красавица вот-вот проснется!

 

9

Десять минут спустя лимузин затормозил у госпиталя. Роберт и Люси поспешно направились в отделение интенсивной терапии. Выглядели они более чем нелепо: он — в официальном черном костюме, она — в длинном вечернем красном платье.

— Не входите! — встретил их у бокса Клайв, указав на врача и трех медсестер, склонившихся над Мегги.

— Она еще не очнулась? — шепотом спросила Люси.

— Пока нет. Когда врачи заметили значительное усиление биотоков мозга, меня сразу же выставили. Они сказали, что Марго скоро очнется, и я помчался звонить вам, чтобы поделиться этой новостью. Мегги идет на поправку! — Его лицо сияло. — Она проснется. Сегодня, может быть, завтра, очень скоро.

Вдруг врач и медсестры быстро вышли из палаты.

— Ей хуже? — бросился к ним Клайв.

— Наоборот. — Доктор устало потер лоб. — Ситуация выглядит весьма многообещающе. Но не обольщайтесь и не торопите события.

— Можно нам войти? — вступил в разговор Роберт.

— Да, — улыбнулся врач, — и продолжайте все время разговаривать с ней.

Все трое вошли в бокс. Люси села рядом с Мегги, Роберт встал за ее стулом, а Клайв устроился по другую сторону кровати.

— Просыпайся, дорогая. — Он взял жену за руку. — Мы все здесь.

— А мы с Робертом приехали к тебе прямо из ресторана. — Люси взяла сестру за другую руку и нежно погладила ее. — Представь себе, как глупо мы выглядим — одеты как на прием. Так что ты должна быть на нем главной гостьей.

— Они — прекрасная пара, — вступил Клайв. — Подумай только, если ты проснешься, ты сможешь убедить их пожениться.

Ресницы Мегги дрогнули. Все трое подались вперед и затаили дыхание, пока не стало ясно, что миг пробуждения еще не наступил.

— Ура! — прошептал Клайв, торжествующе взглянув на Люси. — Подействовало!

Она замерла, спиной чувствуя, как напрягся Роберт. Ведь он ненавидит свадьбы и супружество, и у него есть на это веские причины. И то, что он облегчил свою душу признанием, вовсе не означает, что его убеждения претерпели изменения.

— Скажи ей это еще раз, — горячо зашептал Клайв, надеясь любым способом пробудить Мегги. — Скажи сама и с чувством. — Люси оглянулась на Роберта. Лицо его было непроницаемым. — Пожалуйста! — умолял Клайв. — Даже если вы не собираетесь пожениться, скажите это! Хотя бы для того, чтобы Мегги очнулась!..

Взгляд Роберта задержался на Марго, а потом остановился на Люси. Он долго смотрел на нее в напряженной, тревожно-звенящей тишине.

О чем он думает? — размышляла Люси, хотя знала ответ. Роберт не верит в супружеские узы. Предательство отца раз и навсегда лишило его иллюзий на этот счет, поскольку перед глазами всегда стоит горький пример родителей. Но ведь не все семьи несчастливы!

Мы встретились с Робертом не в пору романтической юности, обдумывала Люси аргументы, которые собиралась выдвинуть в разговоре с Робертом в защиту брака, а зрелыми, твердо стоящими на ногах людьми с большим жизненным опытом. И вовсе не обязательно должны повторить судьбу твоих родителей…

Но она знала, что сможет доказать это, только выйдя за Роберта замуж. А он не женится на ней до тех пор, пока не убедится в ее верности. Получался замкнутый круг, из которого нет выхода.

— Мегги! — Роберт, казалось, принял какое-то решение. — Это правда. — Едва дыша, Люси недоуменно уставилась на него, и он отвел глаза. — Твоя с Клайвом свадьба изменила мое мнение, — продолжал он, пробудив в сердце Люси робкую надежду, которая тут же померкла, когда она услышала: — Я еще не сделал твоей сестре предложение и сомневаюсь, что готов к этому.

Мне нужно время, чтобы обдумать такое серьезное решение, но должен признать, что с некоторых пор я стал смотреть на брак другими глазами. И все благодаря тебе. Просыпайся, Мегги, я расскажу тебе, как ты перевернула всю мою жизнь.

Это был компромисс, причем самый разумный. Роберт не обманывал ни Мегги, ни Люси. Он нашел выход из трудной ситуации, и хотя сердце Люси упало, она не могла не восхищаться его поступком. Во всяком случае, он не солгал, а это было для нее очень важно.

— Слышишь, Марго? — поддержал Клайв благодатную тему. — Если ты не проснешься, Роберт не сможет с тобой поговорить, и твоя сестра так никогда и не выйдет замуж!

Люси хотелось залепить ему затрещину, но она была вынуждена натянуто улыбаться, чтобы не выдать своего смущения. Она помогала двум мужчинам пробудить к жизни сестру, зажав в кулак чувства, которые они задели в ней самой.

— Все будет хорошо, Мегги, — убеждал Роберт, — только тебе нужно проснуться.

— Да, Марго, мы с Робертом мечтаем, — сквозь зубы выдавила Люси, — чтобы ты порадовалась нашему счастью.

Но веки Мегги не поднимались. Время тянулось мучительно долго. Вот уже пробило четыре часа утра, пять…

— Все проблемы решатся сами собой, — настойчиво продолжал Клайв, убежденный, что жена вот-вот очнется. — Когда Люси и Роберт поженятся, наша неразлучная четверка всегда будет вместе.

В четверть шестого ресницы Мегги снова затрепетали.

— Она просыпается, — зашептал Клайв, сжимая ладонь жены. — Господи, помоги ей!

Марго моргнула раз, другой. Все трое замерли, как завороженные глядя на нее. Наконец веки молодой женщины медленно поднялись, и она обвела палату непонимающим взглядом.

— Мегги! — прошептала Люси, не веря своим глазам.

— Привет! — сказала Марго и слабо улыбнулась.

Вскоре Мегги перевели из реанимации. Врачи уверяли, что скоро она окажется в обычной палате, но пока что им нужно видеть на мониторах все стадии ее выздоровления. Кроме того, пациентка не должна была переутомляться. Поэтому через час после чудесного пробуждения Мегги всех троих посетителей попросили удалиться из палаты.

— Миссис Стейсон уже на пути к выздоровлению, — убеждал их врач. — Конечно, перелом срастется не сразу, но по сравнению с травмой головы это уже не так важно. Главное, что угроза ее жизни миновала, и месяца через три она полностью выздоровеет.

— И будет такой же веселой и подвижной, как прежде? — с тревогой спросил Клайв.

— Возможно, даже еще более жизнерадостной. Столкновение со смертью часто пробуждает в человеческом организме недюжинные резервы. Тем не менее я хочу убедиться, что пациентке не грозит рецидив, и поэтому в ближайшие несколько дней должен обеспечить ей полный покой, а значит, ограничить посещения рамками специально отведенных для этого часов.

— Но я был с ней день и ночь… — начал Клайв.

— Что касается вас, мистер Стейсон, — перебил его врач, — я настаиваю, чтобы вы отправились домой, хорошенько выспались и не появлялись здесь раньше одиннадцати часов завтрашнего утра.

— Но, доктор…

— Никаких возражений. Я не хочу, чтобы у вас был нервный срыв.

— Пожалуйста…

— Я отвезу тебя домой, Клайв, — пришел на помощь врачу Роберт.

— Ты отправишь его с Хопкинсом? — тихонько спросила Люси.

— Нет. — Роберт отвел взгляд, но она знала, что все равно ничего не смогла бы прочитать по его глазам. — Мы поедем все вместе.

Изумленная Люси молча последовала за ним к выходу.

Неужели Роберт не понимает, что им придется подвезти Клайва к самому дому? Теперь, когда она узнала, что случилось в Олдбридже, ей трудно было поверить, что он готов снова отправиться туда. Но разве у нее есть выбор? Возможно, Роберт предложил отвезти Клайва домой, чтобы оттянуть момент, когда придется остаться с ней наедине? Разговор о браке, должно быть, расстроил его не меньше, чем ее, и лучшее, что они могли сейчас сделать, — это избегать обсуждения этой темы.

Когда они вышли на улицу, солнце уже взошло, окрасив в золотисто-розовый цвет редкие облачка на ясном небе. С моря веял свежий ветерок, а легкая утренняя дымка смягчала очертания скал.

Лимузин затормозил перед ними. Клайв задержался в дверях и начал шарить по карманам.

— Подождите минутку, я кое-что забыл в палате, — пробормотал он и помчался назад по коридору.

Роберт наконец встретился взглядом с Люси и, словно защищаясь, улыбнулся.

— Что ты так смотришь на меня?

— Милый… — Она закусила губу, подыскивая подходящие слова. — Я… я понимаю, что ты только хотел помочь Мегги очнуться. Я не ловлю тебя на слове, но…

— Не будем обсуждать это сейчас, — нарочито спокойно сказал Роберт.

Люси знала, что, когда он говорит таким тоном, лучше не возражать. Он отказывается затрагивать эту тему, потому что еще не принял окончательного решения.

У нее захватило дух. Значит, Роберт серьезно задумался о женитьбе? — спросила себя она, но тут же решила, что этого не может быть! Не стоит строить радужных надежд, поскольку разочарование будет слишком горьким.

Они взглянули друг на друга, и оба отвели глаза. Сердце Люси сжалось от волнения, страха, любви… Подумай лучше о чем-нибудь другом, в панике уговаривала она себя. Оставь романтические мечты о том, что Роберт упадет на колени и предложит тебе свою руку и сердце. Это выглядит слишком неправдоподобно, и не стоит позволять воображению заходить так далеко.

Припомнив, куда они собрались ехать, Люси, не узнавая своего голоса, спросила:

— Ты уверен, что хочешь отправиться в Олдбридж?

Роберт быстро взглянул на нее. Волнение и еще какие-то не поддающиеся определению эмоции мелькнули в его глазах.

— А почему бы и нет?

— Но воспоминания все еще очень болезненны. Ты думаешь, что в состоянии заглянуть в главный холл, но…

— Я хочу не только увидеть его, но и подняться по ступенькам и войти внутрь.

— Внутрь? — ужаснулась она. — Ты хочешь сказать…

— В холл, Люси.

Это заявление заставило ее забыть обо всем, связанном с замужеством. Она не могла поверить, что Роберт намеревается войти в Олдбридж сразу после того, как впервые поведал ей свою тайну.

Стояла абсолютная тишина, только чайки вскрикивали в утреннем небе. Городок еще спал. Это даже хорошо, подумала Люси. Роберту не нужны свидетели его первого визита в старый особняк, если он действительно задумал это сделать. И все же сама она с трудом верила в это.

А что, если он уже готов к такому поступку? Интуиция подсказывала ей, что это вполне возможно. Тот факт, что она стала первым человеком, услышавшим его историю, говорил, что Роберт уже решился на встречу со старым домом, когда рассказал ей все. Чтобы сделать это признание, ему нужен был последний импульс, которым стал неожиданный визит в Бенмор.

— Ты уверен? — наконец спросила она.

— Не совсем, — холодно усмехнулся он. — Возможно, это и ошибка, но мне так не кажется.

— Ты только сегодня нарушил молчание, которое хранил десятилетиями. Не торопи себя. Возможно, тебе понадобится больше времени, чем ты полагаешь.

— Я так не думаю. — Роберт стоял неподвижно, не глядя на нее. Прохладный ветерок теребил темные пряди его волос, а глаза были устремлены поверх серых крыш к морю. — Мое отношение к этому дому изменилось.

— Ты всю ночь не спал. Может быть, дело в этом?

— Дорогая, мне тридцать семь лет, — оглянулся на нее Роберт, — и я очень хорошо знаю, каково бывает после бессонной ночи. Но я еще никогда не чувствовал себя таким бодрым, как сейчас. — Люси молчала, не желая навязывать ему свое мнение. — Более подходящего случая не будет, — продолжал он. — У меня будто камень с души свалился. Не понимаю, почему я так долго медлил. Я хочу видеть Олдбридж, Люси, и предпочел бы сделать это вместе с тобой, но даже если мне придется войти в дом одному, я все равно сделаю это!

Не сводя с Роберта влюбленных глаз, Люси прижалась к нему. Он улыбнулся, прочитав ее мысли, а потом обнял за плечи и повел к машине. Странно, но, несмотря на бессонную ночь, он выглядел моложе и свежее, чем вчера. Казалось, его лицо навсегда очистилось от следов гнева и горечи.

— Знаешь, — сказал он, — ты была права. Рассказать всю эту историю — вот что мне было нужно.

С каждой минутой она чувствовала, что любит этого человека все больше, и теперь уже даже сама не в состоянии была вообразить, что способна на чувство такой силы.

— Давай отложим решение до тех пор, пока ты не окажешься в Олдбридже.

Роберт не ответил, и Люси в тревоге повернулась к нему. Да, он уверен, что готов встретиться с прошлым. Но что будет, если он все-таки ошибается?

— Хорошо, — заключила она, — какое бы решение ты ни принял, я, как всегда, буду на твоей стороне.

— Ты войдешь туда со мной?

— Конечно.

Роберт долго молчал, с любовью глядя на нее, а потом наклонился и поцеловал. Жар его губ на холодном ветру казался почти обжигающим, и Люси вложила в ответный поцелуй всю любовь и нежность, переполнявшие ее сердце.

— А вот и я! — послышался возглас Клайва.

Вздрогнув от неожиданности, они оторвались друг от друга. Роберт скорчил веселую гримасу, Люси подмигнула ему, и они обменялись понимающими улыбками.

Минутой позже все трое уже сидели в машине. Люси сжала руку Роберта и снова погрузилась в мысли о замужестве. Трудно оставаться спокойной, когда обуревают такие чувства. Все поведение Роберта говорило о том, что он начал задумываться о супружеской жизни. А что, если она ошибается? И все же нельзя торопить его. Если он действительно переменил свое отношение к браку, то сам скажет об этом, когда придет время.

Показавшийся на фоне розового рассветного неба старый особняк выглядел угрожающе. Люси ощутила, как напрягся Роберт. Она знала, что он чувствует в этот момент. Сжав его ладонь, молодая женщина тревожно посмотрела на него, и он выдержал ее взгляд.

Этот человек не боялся встречи с прошлым, а если и боялся, то ничем не показывал своего состояния.

Автомобиль проехал по гравиевой дорожке и остановился перед истертыми ступенями главного входа.

— Вы зайдете? — Пребывавший в блаженном неведении Клайв даже не подозревал, что его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. — Я приготовлю кофе.

— Спасибо, — хрипло отозвался Роберт и, выйдя из машины, остановился перед парадной дверью, глядя на нее с трепетом, понятным одной Люси.

Когда она подошла к нему, то увидела, как на его скулах перекатываются желваки, и сразу узнала стальной взгляд, который замечала всякий раз, когда он брался за рискованное дело, полагаясь только на интуитивное предчувствие победы.

— Ну, где вы? — удивленно оглянулся на них Клайв, открывая дверь. — Сюда, пожалуйста.

— Подожди немного с кофе, — невнятно пробормотал Роберт, не отрывая взгляда от распахнутой двери. — Я хочу постоять с Люси в холле, не возражаешь?

— Конечно нет, — недоуменно пожал плечами тот. — Буду ждать вас в гостиной. — И он вышел, насвистывая веселую песенку, чтобы скрыть смущение и любопытство.

Наступила мертвая тишина, лишь издалека слышался шелест волн да крики чаек.

— Я не мог заставить себя взглянуть сюда, когда был здесь в прошлый раз. Смотрел на море, на скалы, куда угодно, только не на эту проклятую дверь.

Всю свою жизнь Роберт шел к этому мгновению — с того самого дня, как трагедия лишила его детства и вывела на борьбу за славу и удачу. И вот, совершив полный круг, он вернулся туда, где все начиналось.

— Не знаю, как лучше это сделать, — пробормотал он и, взглянув на Люси, вдруг подхватил ее на руки.

— Ох! — только и выдохнула она, обвивая руками его шею.

Роберт поднялся по ступеням и перенес ее через порог.

Как невесту! — невольно промелькнуло у нее в голове.

— Не мог придумать ничего другого, — протянул он, когда они оказались в холле, и остановился в центре.

Пыльные стены, сплошь покрытые трещинами, окружали их, легкий ветерок шелестел в дверях, как и десятилетия назад, а свечи мягко потрескивали, словно приветствуя долгожданного гостя.

— Просто холл. Просто дом, — тихо сказал Роберт.

Его голос слабым эхом отозвался в пустом помещении. Роберт стоял неподвижно, продолжая держать Люси на руках, и на его темный костюм ложились отблески ее алого платья. Она молча прижималась к нему.

— Тут я и стоял, когда вошел сюда в первый раз. Холл тогда казался мне огромным, и я чувствовал себя маленьким и беспомощным. Я был совершенно раздавлен этим домом.

— Ты был ребенком, — мягко сказала Люси, — и к тому же в шоке.

— У меня такое чувство, что я еще не освободился от него окончательно. Все кажется фантастическим и в то же время очень реальным.

Роберт опустил Люси на пол, подошел к лестнице, ведущей на галерею, и стал медленно подниматься, ступенька за ступенькой преодолевая страшные воспоминания своего детства.

Люси поправила свое длинное платье и поспешила следом. На верхние ступени они шагнули уже вместе. Галерея встретила их пыльным запустением.

Тут раздался звонкий стук женских каблучков по каменным плитам пола. Роберт остановился, взглянул вниз и увидел входящую из гостиной в холл Барбару Стейсон.

Она не замечала их, пока не дошла до центра холла и не подняла глаз на галерею. Роберт и Люси инстинктивно объединились против нее в едином порыве.

Когда-то она сама стояла здесь со своим любовником. Теперь, спустя тридцать лет, Люси и Роберт оказались на том же самом месте.

— Здравствуйте, — сказала Барбара. — Я еще не ложилась. Брожу по дому с тех пор, как из госпиталя поступили добрые вести.

— Мегги на пути к выздоровлению, — сообщила ей Люси. — Мы были рядом с ней, когда она очнулась.

— Я так разволновалась, что не могла уснуть все ждала, когда Клайв вернется. Он сказал мне, что вы здесь, в холле…

Роберт настороженно смотрел на пожилую женщину и не вступал в разговор.

— Извините, — продолжала Барбара, — но мне нужно было увидеть это собственными глазами. Я никогда не думала, что доживу… Я только хочу, чтобы твой отец… — Она осеклась, и наступила долгая пауза.

— Вы хотите, чтобы он тоже увидел это? — раздался под старыми сводами холла голос Роберта, и с молчанием, длившимся три десятилетия, было покончено навсегда.

— Прости, я не хотела этого говорить, само вырвалось. Я просто…

— Нет, — прервал ее Роберт, — просто мне пришло время вернуться, и я рад, что наконец сделал это. Вы правы, мой отец должен быть здесь.

— Я… Я позвоню ему! — выпалила Барбара. — Он тоже не спит и, как все мы, страшно рад за Марго. Я говорила с ним четверть часа назад.

— Звоните, — согласился Роберт. — Пусть садится в машину и приезжает.

— И ты не будешь возражать, если он навестит этот дом? После того, что случилось здесь из-за нас… из-за того, что мы…

— Примите мое благословение. — Роберт оторвался от балюстрады и, держа Люси под локоть, повел ее вниз. — Встречайтесь, когда хотите, я не встану у вас на пути.

— Мальчик мой! — Споткнувшись, Барбара шагнула к Роберту и протянула к нему дрожащие руки. — Мой дорогой мальчик! Чувство вины снедало нас…

— Не нужно объяснений! — махнул рукой Роберт.

Теперь он был готов не только простить их, но и увидеть соединившимися в этом доме. Но ему претили трогательные сцены.

— Конечно, конечно, — кивнула Барбара, отступая.

Роберт долго смотрел на нее, а потом твердо заявил:

— Считайте, что я все простил.

Пожилая женщина подняла на него взгляд и широко улыбнулась. В ее глазах блестели слезы благодарности. Роберт улыбнулся ей в ответ, и в этот момент солнечный луч ворвался в распахнутые двери, наполняя старый дом живительной силой света.

— Как мне известно, ваш муж умер год тому назад, — продолжил Роберт, — а мой отец тоже овдовел. Теперь вы сможете пожениться, не так ли?

Барбара срывающимся голосом прошептала:

— Если бы он услышал это от тебя прямо сейчас…

— Боюсь, это невозможно, — с извиняющейся улыбкой произнес Роберт. — Мы с Люси немедленно отправляемся в Лондон. Правда, дорогая?

— О Боже! — задохнулась та. — Мы забыли позвонить Крамеру и предупредить, что я не смогу…

— Спокойствие! — Он, рассмеявшись, поцеловал ее в щеку. — Мы можем слетать в Лондон вместе. Ты решишь свои проблемы, и мы вернемся в Бенмор как раз к обеду.

 

10

Они отправились в отель, наскоро перекусили и даже успели заняться в душе любовью. Потом вертолет помчал их в Лондон. Из-за недосыпания и всех волнений, пережитых за последние двадцать четыре часа, Люси охватило лихорадочное возбуждение, и она пожаловалась об этом Роберту.

— Мне кажется, что в нашей жизни начинается счастливая полоса, — заметил он, когда они уже летели над Лондоном. — А возбуждение только поможет тебе успешно пройти испытание.

— А мои глаза? Они, наверное, покраснели?

— Немного, — успокоил ее Роберт. — Объясни Крамеру, что произошло ночью, и тебя поймут. Ты справишься, — убеждал ее он.

— Мне бы твою уверенность. Я с трудом соображаю, что делаю. У меня такое ощущение, что надо мной пронесся ураган.

— Это действительно так, — улыбнулся Роберт. — Но ты же профессионал, так что придешь в себя, как только окажешься перед камерой.

— Хочется надеяться, что ты прав.

— Конечно прав, — уверенно заявил он. — Я буду ждать тебя в офисе.

Люси с удовольствием оглядела его с ног до головы. Безупречный серый костюм, белоснежная сорочка тонкого полотна с монограммой, голубой шелковый галстук… от золотых запонок отражаются маленькие солнечные зайчики.

— Ммм… — пробормотала она, прижимаясь к его свежевыбритой щеке и с наслаждением вдыхая запах дорогого одеколона. — Я предпочла бы сейчас отправиться с тобой в спальню.

— Мы так и сделаем, — сказал он, целуя ее в макушку, — как только вернемся в Шотландию.

— Мистер Тетли! — Едва открылись дверцы вертолета, как к ним подбежал солидный человек весьма делового вида. — В нашем отделении в Мельбурне проблемы!

— Я присоединюсь к вам через минуту! — отозвался Роберт и, понизив голос, сказал Люси: — Как будто не могут без меня обойтись. И что они будут делать, когда я вернусь в Бенмор?

— Просто они соскучились по тебе, — рассмеялась она, — точно так же, как и я, когда ты куда-нибудь уезжаешь.

— Ну, я никогда тебя надолго не оставляю.

Они направились к поджидавшему у летного поля лимузину, и Роберт сделал знак спешащему за ними господину, чтобы тот держался на почтительном расстоянии.

— Как только закончишь, — сказал он Люси, — сразу приезжай ко мне в офис.

— Мистер Тетли! — выскочила из машины личный референт Роберта, женщина средних лет с темными, гладко уложенными волосами. — Слава Богу! Вы здесь!

— Ненадолго. — Роберт строго взглянул на помощницу. — Я только попрощаюсь с мисс Гийом и тогда буду в вашем распоряжении, миссис Томас.

— Как приятно снова видеть вас, мисс Гийом, — с восхищением воскликнула референт. — Как я понимаю, вас можно поздравить?

— Поздравить? С чем? — нахмурился Роберт.

— Извините, — смешалась миссис Томас. — Я… это ошибка… Простите меня… — И она, побледнев, уселась обратно в лимузин.

— Она, должно быть, имела в виду улучшение состояния Мегги, — пробормотал Роберт.

Взглянув на него, Люси заметила, что на его скулах вспыхнули предательские красные пятна, и вдруг поняла, что он лжет. Но почему? В чем тут дело?

— Иди, а то опоздаешь, — поторопил ее Роберт. — Тебя отвезут на такси. Удачи тебе! Возвращайся как можно скорее.

Он оборвал фразу и, махнув ей на прощание, открыл дверцу лимузина, а Люси, усевшись в такси, вгляделась в свое отражение в зеркальце.

За прошедшие сутки она почти ничего не ела, мало спала, переживая сначала из-за Мегги, а потом из-за работы, и теперь была так взволнована, что не могла рассуждать здраво. А тут еще эти странные поздравления… С чем? Наверное, миссис Томас действительно имела в виду Марго. Но это не объясняет ни гнева Роберта, ни его смущения.

Но времени на размышления не было. Добравшись до телецентра, она сразу же попала в руки костюмеров и гримеров. Эти люди хорошо знали свое дело, и когда Люси снова взглянула в зеркало, на ее лице не было уже и следа усталости. Ей предстояло выдержать сложный психологический поединок с известным юристом, который славился своей неразговорчивостью, и она немного робела, опасаясь, что не справится с поставленной задачей. Но как только режиссер передачи произнес магическое слово: «Эфир!», — как приветливая улыбка осветила прелестное лицо Люси и она бодро обратилась к собеседнику.

— Прекрасно! — восхищенно воскликнул режиссер, когда передача закончилась. — Вы свободны, а мне нужно перекинуться парой слов с Крамером.

Люси снова оказалась во власти костюмеров. Переодевшись в свой элегантный костюм цвета слоновой кости, она вынула шпильки из сложной прически и провела руками по рассыпавшимся золотистым волосам.

Почему я никак не могу успокоиться? — недоуменно спрашивала она себя. Как почему? — ответил ей внутренний голос. Во-первых, отношение Роберта к браку все еще не прояснилось. Во-вторых, хотя Мегги уже вне опасности, она еще не скоро выздоровеет окончательно. Да и передачу могут отменить…

— Поздравляю, мисс Гийом, вы были великолепны!

Люси вздрогнула от неожиданности и, подняв глаза, увидела в дверях ассистентку режиссера.

— Ах, да, спасибо, — торопливо отозвалась она.

— Я уверена, что вас утвердят, — сказала белобрысая веснушчатая девица в круглых очках и, кивнув, исчезла.

Почти сразу же снова раздался стук в дверь. Господи, когда они оставят меня в покое?! — с раздражением подумала Люси.

— К тебе можно? — послышался голос Крамера.

— Это ты, Ларри? — с облегчением вздохнула она. — Входи.

Как всегда, аккуратно причесанный и элегантно одетый, агент взглянул на нее с сияющей улыбкой.

— Ты молодец! Этого зануду еще никому не удавалось раскрутить на откровенный разговор! Тебя утвердили!

— Что? — недоверчиво уставилась на него Люси.

Она не верила своим ушам, и, хотя за время работы на телевидении слышала подобные слова очень часто, ей казалось, что на этот раз они кардинально изменят ее жизнь.

— Режиссер только что сказал мне об этом. Конечно, официальные бумаги я получу только завтра, но это уже пустая формальность.

— Я должна немедленно сообщить эту новость Роберту — он за меня так волнуется! — встрепенулась она, придя в себя.

— Не нужно. Я говорил с ним пару минут назад, так что он уже все знает.

— Ты говорил с Робертом?! — Люси во все глаза смотрела на своего агента. — Ты… ты звонил ему?

— Нет, он сам мне позвонил, — улыбнулся Крамер и поцеловал ее в щеку. — Мы разговаривали довольно долго. Он объяснил мне, почему было так трудно дозвониться к тебе в Шотландию. Ты нашла настоящего мужчину. Держись за него!

Люси прикусила губу, не рискуя продолжать расспросы.

Лимузин уже поджидал ее, чтобы отвезти в здание «Тетли интернешнл». Когда она вошла в вестибюль, охранник проводил ее к специальному лифту, предназначавшемуся только для президента. Персонал компании всегда относился к появлению мисс Гийом как к визиту особы королевских кровей, но сегодня к ней были особенно внимательны.

Что происходит? — недоумевала Люси. Сначала странные поздравления миссис Томас, потом не менее удивительный звонок Роберта Крамеру, а теперь еще и охранники, которые лезут из кожи вон, чтобы угодить мне…

Дверь лифта открылась. Роскошные кабинеты были пусты, личные апартаменты Роберта — тоже.

Интересно, куда он мог подеваться? — недоумевала Люси. Большое черное кожаное кресло одиноко стояло у огромного, заставленного телефонами стола. Из окна во всю стену открывалась захватывающая дух панорама города. Отсюда Роберт действительно мог поглядывать на Лондон свысока. Маленький мальчик из Бенмора стал очень большим человеком.

Улыбка тронула губы Люси. Роберт смог подняться так высоко, пережив семейную трагедию в одиночку. Она всегда гордилась его ошеломляющими успехами, но сейчас они казались ей героическими. Если бы его мать была жива, то порадовалась бы за сына, печально размышляла Люси. Но, с другой стороны, не погибни она, стал ли бы Роберт магнатом?

Медленно обойдя стол, Люси опустилась в широкое вращающееся кресло, воображая себя на месте могущественного владельца «Тетли интернешнл». Неудивительно, что жители Бенмора перешептывались за его спиной…

Ее взгляд случайно упал на раскрытый блокнот. «Миссис Люси Тетли» было написано там уверенной рукой Роберта, а потом: «Мистер и миссис Тетли». «Роберт Тетли и сын», «Люси Тетли и ее муж Роберт».

Черные четкие строчки на ослепительной белизне бумаги резали ей глаза. Какой твердый почерк! Интересно, о чем Роберт думал, когда писал это? Сердце Люси гулко застучало. На этот вопрос мог быть только один ответ…

Услышав скрип двери, она подняла глаза.

— Привет! — Роберт, мощный, статный, красивый, с улыбкой смотрел на нее. — Я слышал, что у тебя все прошло удачно, поздравляю. — Люси молча глядела на него широко распахнутыми глазами. — Ты, что, язык проглотила? — шутливо нахмурился он и, закрыв за собой дверь, вошел в кабинет.

— Я… я только… — Ее взгляд упал на блокнот. — Только…

— Читаешь мои записи? — Его голос стал непритворно серьезным.

— Мое имя… — лепетала Люси.

— Это, кажется, мое кресло, — заметил Роберт.

Она поспешно поднялась из-за стола.

— Спасибо! — Он уселся на свое место, притянул ее к себе и усадил на колени. Люси на секунду прижалась к нему, но тут же отстранилась, в неизъяснимой тревоге всматриваясь в его лицо. — Я написал это машинально, — хрипло пробормотал Роберт, — когда разговаривал с твоим агентом.

— Да, Ларри сказал мне, что ты ему звонил.

— Я только хотел узнать, как твои дела и когда ты вернешься.

— А-а-а… — протянула Люси, не зная, что сказать.

— Честно говоря, я поддерживал этот разговор как можно дольше и задавал Крамеру множество наводящих вопросов. Мне нужно было убедиться, что ты ему ничего не рассказывала. — Роберт играл ее длинным золотистым локоном. — Кстати, ты восхитительно выглядишь. Никогда еще не видел тебя такой прекрасной. — Люси не отрывала взгляда от его синих глаз. — Я… — Роберт откашлялся, покраснел и полез во внутренний карман пиджака. — У меня тут кое-что для тебя есть…

Она замерла, увидев у него на ладони небольшую коробочку, обтянутую черным бархатом.

— Надеюсь, тебе нравятся изумруды, — пробормотал он, открывая крышку.

Сноп искр брызнул в ярком солнечном свете от огромного квадратного изумруда. Окруженный оправой из небольших бриллиантов, он слепил глаза, отбрасывая радужные блики на побледневшее лицо Люси.

— Как красиво! — выдохнула она.

— Я пригласил представителя фирмы «Картье» прямо сюда, — сказал Роберт, — потому что не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как я покупаю своей подруге кольцо. Но миссис Томас… Впрочем, это уже неважно. Позволь мне надеть его тебе.

Кровь застучала в висках Люси, и она машинально протянула ему руку. Роберт медленно надел кольцо ей на безымянный палец.

— Ты выйдешь за меня замуж? — очень тихо спросил он.

— Милый… — только и смогла выговорить она, ухватившись за его сильную шею.

Слезы хлынули из ее глаз, и он принялся осушать их пылкими поцелуями. Люси ощущала сумасшедший ритм его сердца.

Тяжело дыша, Роберт прервал поцелуй и взял ее лицо в ладони.

— Слава Богу! Я не знал, как это сделать… что сказать, как начать…

— Роберт, я так тебя люблю, — едва слышно проговорила Люси.

— Я репетировал этот момент миллион раз, но не находил нужных слов. Я так боялся, что ты скажешь: «нет».

— Как ты мог такое подумать?

— Я же мужчина, — улыбнулся он, гладя ее белокурые волосы, — и не привык терпеть поражение.

— Я люблю тебя всяким — и сильным, и слабым.

— Ты можешь позволить себе быть слабой. — Он коснулся ее виска сильными нежными пальцами. — А я ненавижу это состояние. И хотя ты много раз давала понять, как важна для тебя идея супружества, я все равно волновался.

— Так вот почему ты подстроил так, чтобы я увидела твои упражнения в чистописании!

— Я продумал все очень тщательно, — сознался Роберт. — Специально позаботился, чтобы офис оказался пуст, и оставил тебя в одиночестве. Я знал, что ты сядешь в мое кресло. Ты всегда так делаешь, когда меня нет.

— Оно такое удобное. — На глазах Люси блестели слезы счастья.

— Я знал, что ты прочтешь написанное мной, и тогда я, войдя сюда, увижу ответ в твоих глазах.

— Я мечтала выйти за тебя с того самого дня, когда мы впервые встретились.

— Людям свойственно меняться, дорогая. Я этого боялся.

— Но ведь не я была настроена против брака, — удивленно подняла голову Люси, — а ты. Я уже и не надеялась, что ты когда-нибудь сделаешь мне предложение. Как ты решился на этот шаг? Что заставило тебя изменить мнение о семейной жизни?

— Ты. — Он произнес это слово так, словно оно шло из самой глубины его сердца. — Я начал меняться с той минуты, как встретил тебя, но этот процесс был долгим и трудным. Мне надо было так много прояснить и преодолеть, что это заняло целых два года. Ты была права, несчастный случай с Мегги — это знак судьбы.

— Я же тебе говорила, — с любовью глядя на него, улыбнулась Люси. — Я знала это с самого начала и молилась, чтобы она поменьше страдала. Но с той минуты, как ты появился в Бенморе, все пошло на лад.

— Все начало меняться гораздо раньше. Задолго до несчастья с Мегги и даже до ее свадьбы. Теперь я понимаю, что это началось в ту ночь, когда я впервые встретил тебя и увидел в твоих прекрасных глазах свое отражение. — Люси внимательно смотрела на него. Он улыбнулся, прочитав ее мысли. — Ты знаешь, почему я сразу влюбился в тебя? Потому что ты рассказала о гибели своих родителей, и я понял, что наши судьбы во многом похожи.

Люси не сводила с Роберта глаз, только теперь сообразив, каким ударом и одновременно импульсом стали для него те ее слова. Она до сих пор помнила каждое мгновение того вечера.

— Ты можешь повторить все снова, Люси? — спросил Роберт, касаясь губами ее виска.

— Я сказала: «Мои родители умерли, и какая-то часть меня навсегда умерла вместе с ними», — прошептала она и вздрогнула, по-новому осознавая силу взаимной любви, которая захватила их с первого взгляда, все глубже и глубже затягивая в свой бездонный омут.

— Точно такие же чувства испытывал и я. — Глаза Роберта стали влажными. — Уже в ту первую встречу я хотел рассказать тебе историю своей жизни, но мне было очень трудно заговорить на эту тему.

— Ты привык скрывать свои эмоции. — Голос Люси дрожал от переполнявшей ее любви.

— Да. Но я знал, что ты — единственная, кому я могу довериться, и понимал это уже тогда, на самой первой вечеринке. Когда я вернулся домой, то долго не мог заснуть, вспоминая прошлое. Я метался между желанием, нет, необходимостью раскрыть тебе свою тайну, и страхом, что никогда не отважусь на это.

— На меня наша первая встреча тоже произвела глубокое впечатление, — призналась Люси, гладя его сильную руку. — Помню, я сидела рядом с тобой, слышала со стороны свой голос и думала: зачем я рассказываю ему свою жизнь? Что заставляет меня делать это?

— Наверное, ты инстинктивно почувствовала во мне родственную душу.

— Да, без сомнения.

— А я, хотя и не смог пересилить себя и сразу рассказать тебе о матери, знал, что если когда-нибудь и поведаю это кому-то, то только тебе. В глубине души я надеялся, что так разрушу сковывающие меня чары, подниму ужасную завесу молчания и впервые буду свободен. И тогда смогу всерьез подумать о семейной жизни.

— Не могу поверить, что такое чувство охватило тебя с самого начала. — Люси была поражена тем, что творилось в его душе все то время, что они жили вместе. — Ты ведь был категорически против брака и говорил, что никогда не женишься.

— Я привык так говорить и думать, — признался Роберт. — Но ведь я живой человек и хотел любить… иметь детей…

— Так вот откуда на твоей записке появились слова: «Роберт Тетли и сын»!

— Мне же нужно кому-то оставить все это.

— Милый, я рожу тебе целую футбольную команду, — счастливо улыбнулась Люси.

— Я мечтаю, чтобы мои дети родились и выросли в Шотландии.

— Ты хочешь там жить?

— Я планирую купить кусок земли на окраине Бенмора и построить нам дом. Это будет самое красивое и необычное здание. Я сам его спроектирую. Ты согласишься жить в Шотландии? Не весь год, конечно. Мы будем приезжать туда на выходные или в свободное от дел время, потому что я вряд ли смогу перенести туда свою промышленную империю. — Он помолчал и добавил: — А когда у нас родится дочь, я хочу назвать ее Олуэн.

— Прекрасная мысль, — одобрила Люси.

— А дом мы назовем: «Белый замок».

— Звучит очень романтично, — кивнула она, желая узнать его замыслы до конца. — Твоя мать была бы рада, если бы могла увидеть его.

— Это будет большое белое здание с круглыми башнями по углам. — Глаза Роберта блестели от возбуждения. — Я уже набросал проект.

— Боже правый! А что подумают жители Бенмора?

— Что дом принадлежит Роберту Тетли, — уверенно заявил он, — спроектирован и построен им самим и стоит кучу денег.

— Ты просто чудо!

— А еще я собираюсь пригласить лучшего художника Европы и заказать ему портрет Олли. Она была самой красивой женщиной в городе, и я уверен, что ее портрет украсит верхнюю площадку парадной лестницы в нашем будущем доме.

— Мы устроим грандиозный прием, — подхватила Люси, — и пригласим на него весь Бен-мор, а также самых знаменитых людей страны!

— Ты решила меня поддразнить? — поцеловал ее в нос Роберт.

Люси рассмеялась и спросила:

— А как ты планируешь устроить нашу свадьбу? Роберт вдруг стал серьезным.

— Я не хочу, чтобы это было формальным и помпезным событием.

— И что же?

— Давай поженимся на морском берегу, на знаменитом утесе Бенмора, воспетом в балладах шотландских поэтов. — Он пристально вглядывался в лицо Люси, выискивая малейшие признаки несогласия. — Ты будешь стоять рядом со мной босиком, в длинном кружевном платье, с венком в волосах… Это будет очень нетрадиционно. А я… я надену серые брюки и шелковую белую сорочку с пышными кружевными манжетами.

— Но кто же обвенчает нас в таком необычном месте?

— Я попрошу об этом отца Дика Стоуни.

— Местного викария? А он согласится провести такую церемонию? — засомневалась Люси.

— Не вижу причин для возражений с его стороны. — Роберт улыбнулся Люси нежной улыбкой. — Чайки будут нашим церковным хором, а Клайв и Мегги — единственными свидетелями. Мы поженимся на рассвете, тайно, и никто не будет знать об этом.

Какой он, оказывается, романтик! — изумленно подумала Люси. Она подозревала это, как только заглянула в его синие страстные глаза, но большинство людей, знавших Роберта, считали, что если он когда-нибудь и пойдет к алтарю, то не иначе как в соборе святого Павла. Ведь, как шутили современники архитектора Кристофера Рена, этот собор скорее предназначен для удачливых дельцов, чем для мятущихся и страдающих душ. Вряд ли кто-нибудь из деловых партнеров Роберта или пишущей братии мог заподозрить в нем эту самую «мятущуюся душу».

— Тебе нравится моя идея? — спросил Люси Роберт.

— Это просто восхитительно! — порывисто воскликнула она и пылко расцеловала его.

— Конечно, мы должны все тщательно спланировать. — Он, казалось, о чем-то задумался. — Съемки передачи, кажется, должны закончиться через месяц? А потом… мне хочется, чтобы ты забеременела.

— Милый мой, и я этого хочу! — Сердце Люси зашлось от невыразимой любви.

— Ты готова на время бросить работу?

— Дорогой, я всю жизнь мечтала стать твоей босоногой невестой, а потом носить твоего ребенка! Неужели ты думаешь, что какая-то карьера заставит меня отказаться от своей мечты? Я прежде всего женщина, а потом уже телеведущая и предпочитаю звание жены и матери всем остальным титулам на свете.

Роберт прильнул к ее губам в страстном поцелуе. Люси ответила ему и подумала, какой замечательной оказывается жизнь, если хранить терпение и ввериться судьбе. Она всегда хотела детей, и мысль о беременности не пугала ее, а сейчас казалась особенно привлекательной.

Когда Мегги выписали из госпиталя, Барбара Стейсон устроила в Олдбридже праздничный обед. На него был приглашен и отец Роберта.

Все уселись за стол, и хозяйка попросила слова.

Люси обратила внимание на ее неестественную бледность и подумала, что это странно. Ведь семейный конфликт благополучно разрешился, Роберт примирился с миссис Стейсон, и она должна была бы быть счастлива…

— Роберт! — начала Барбара и осеклась. — Сейчас ты услышишь нечто очень важное. — Она снова замолчала, собираясь с силами, а потом выпалила: — Клайв — твой единокровный брат!

Наступила мертвая тишина. Роберт побледнел как полотно. Клайв медленно поставил на стол свой бокал и безмолвно уставился на мать.

Мегги и Люси, сидевшие рядом, сжали друг другу руки.

Эрик Тетли смотрел на Барбару, как на привидение.

— Я не могла сказать тебе об этом, дорогой, — тихо произнесла она, и глаза ее наполнились слезами. — Когда твоя жена покончила с собой и ты ушел от меня, я еще не знала, что беременна… А когда это выяснилось, было уже поздно. Мне казалось, что ты можешь расценить это как шантаж с моей стороны, и подумаешь, что таким образом я пытаюсь привязать тебя к себе… Кроме того, тебе надо было воспитывать сына, а я понимала, как ненавидит меня маленький Бобби… Это чувство он мог перенести и на нашего с тобой ребенка. — Она обвела взглядом присутствующих. — Поэтому я ответила согласием на предложение своего старого друга Джерома Стаффорда выйти за него замуж, поставив ему единственное условие: я и наш ребенок, — хотя я знала, чьим это дитя будет на самом деле, — должны носить мою девичью фамилию.

— Но ты молчала столько лет!.. — еле слышно пробормотал Эрик Тетли. — Я даже не знал, что у меня есть еще один сын…

— Она поступила правильно, отец, — вмешался в разговор Роберт. — Я был очень одинок, но, несмотря на это, не мог бы воспринимать Клайва как своего брата, пока не простил тебя и Барбару. А теперь…

— А теперь мы все — одна большая семья! — радостно воскликнула Люси.

Клайв и Роберт встали со своих мест, подошли друг к другу и крепко обнялись, а женщины вытерли платочками слезы умиления.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.