Когда Виктория проснулась, Реда рядом не было. Записка на туалетном столике предупреждала, что он будет отсутствовать по делам до самого вечера. Бросив взгляд на часы, она тихо присвистнула. Бронзовые стрелки перешагнули полуденную отметку и уже приближались к часу дня. Еще раз пробежав глазами записку Реда, Виктория заметила рядом с подписью время ее написания – девять утра. Значит, она уже почти четыре часа находится одна.

Выбравшись из постели, Виктория позвала горничную и велела приготовить себе ванну. Вслед за тем служанки принесли завтрак, которого хватило бы и на двух голодных людей. Однако Виктория совсем не чувствовала голода, поэтому вежливо попросила унести все это назад, оставив только кофе и пару миндальных пирожных.

Закутавшись в просторный бело-розовый пеньюар, девушка уселась с чашкой ароматного напитка у открытой балконной двери. Ее сердце терзали столь мрачные думы, что их не могло развеять даже созерцание безоблачного неба и пышной тропической природы. Вспоминая вчерашний вечер в доме губернатора и последующие затем ночные безумства, она испытывала мучительное чувство стыда. Сейчас, при ярком дневном свете, недавние поступки казались ей ужасными, все от начала до конца. Как могло случиться, что, вместо того чтобы разоблачить Шарпа, она помогла ему, позволив всем считать их мужем и женой? Она вообще не должна была ехать с ним на этот прием.

Но это еще полбеды. Здесь она могла найти для себя хоть какие-то оправдания. Скажем, боязнь огласки, публичного скандала, который навредит прежде всего ей самой… Но кто заставлял ее изображать из себя блистательную светскую красавицу и очаровывать всех мужчин, теша тем самым самолюбие Реда? Напротив, она должна была вести себя так, чтобы ему стало за нее стыдно, опозорить его перед колониальным обществом, которое относилось к нему с таким уважением.

А то, что последовало потом, по возвращении в гостиницу? Это было полнейшим безумием, которое она никогда не сможет себе простить. Заниматься любовью со своим похитителем по доброй воле… Да не лишилась ли она рассудка?! А может, Ред незаметно подпоил ее чем-нибудь возбуждающим? Иначе как понять эту безумную страсть?

Вспомнив, как она бесстыдно ласкала этого человека, Виктория едва не выронила из рук чашку. Какое немыслимое падение! Да она просто не сможет теперь смотреть ему в глаза! Нет, ну а он-то каков негодяй! Сначала искусно распалил ее страсть, заставил расчувствоваться, а потом с помощью хитроумной уловки вынудил оказывать ему непристойные ласки. Что и говорить, не зря лондонское общество считало Редьярда Шарпа развратником и аферистом.

К горлу девушки внезапно подступила такая сильная дурнота, что она поспешила выйти на воздух. Справившись с тошнотой, Виктория подняла голову и зорко всмотрелась в очертания раскинувшейся вдали гавани. И чуть не подпрыгнула от радости, осененная блестящей идеей. Боже, о чем она еще размышляет? Ведь можно без труда отделаться от Шарпа и вернуться домой! Дверь ее тюрьмы не заперта. «Леди Виктория» наверняка еще находится в порту, и капитан Картни не откажется взять ее на борт. Только бы ей успеть.

Окрыленная этой внезапной идеей, Виктория в десять минут оделась и уложила в небольшой саквояж самые необходимые вещи. Ее взгляд упал на шкатулку с бриллиантами, которые ей вчера купил Ред, и она на минуту задумалась. Гордость нашептывала ей, что она уронит свое достоинство, взяв его подарок, но соображения рассудка оказались сильнее. В конце концов, должна же она получить хоть какую-то компенсацию за причиненные ей страдания! Она будет просто дурой, если не захватит с собой эти бриллианты.

«Фактически, ты находишься от меня в полной зависимости»… Вспомнив самоуверенные рассуждения Реда, Виктория с вызовом встряхнула головой. Что ж, ее похититель будет сильно разочарован. Она не боится остаться без мужа и не поддастся ого недостойному шантажу. Пусть знает, что ему не удалось заморочить ей голову и сломить ее решимость бороться с ним до конца.

Выйдя из гостиницы, Виктория поймала первый попавшийся экипаж и спустя двадцать минут уже стояла на пристани. К ее безмерной радости, «Леди Виктория» все еще находилась в порту. Подхватив тяжелый саквояж, девушка без труда взобралась по трапу и направилась прямиком в капитанскую каюту.

Сэр Уильям сидел за столом и заполнял судовой журнал. Его лицо вытянулось от изумления, когда он увидел Викторию, однако он поспешно поднялся ей навстречу и взял из ее рук поклажу.

– Леди Джемисон! Дорогая моя, что случилось?! Вы поссорились с Шарпом? – Голос капитана звучал так сочувствующе, что Виктории захотелось расплакаться на его груди.

– Нет, – сказала она, присаживаясь на подставленный им стул, – мы не ссорились с Редом. Но это не важно. Сэр Уильям, вы же знаете, что я отправилась в это путешествие не по своей воле. И никогда не скрывала, что собираюсь сбежать при первой же возможности. По-моему, более подходящего момента, чем сейчас, не найти. – Виктория пристально посмотрела на капитана. – Сэр Уильям, вы поможете мне? Возьмете меня на бригантину?

Глубоко вздохнув, мистер Картни прошелся по каюте и остановился рядом с девушкой. Капитан был в сильном замешательстве, и Виктория ощутила, как ее начинает охватывать паника.

«Спокойнее. Только спокойнее, – мысленно приказала она себе. – Тебе случалось подчинять своему влиянию и не таких стойких мужчин».

– Боже, сэр Уильям, неужели вы откажете мне в этой просьбе? – Виктория подняла на капитана глаза, полные трогательной мольбы, и с торжеством отметила, что его лицо дрогнуло. – Не верю. Смелый, отважный морской волк не может бросить беззащитную женщину в беде. В конце концов, если вы опасаетесь, что мое присутствие станет вам в тягость, я готова расплатиться…

– Ради всего святого, миледи, за кого вы меня принимаете?! – Мистер Картни взволнованно раскурил сигару и снова заходил по тесному пространству каюты. – Разумеется, я не откажу вам в помощи, раз вы нуждаетесь в ней. Меня тревожит другое, – он озабоченно нахмурился и прямо взглянул на Викторию. – Просто я не представляю, как скрыть ваш побег от Шарпа. Мы должны пробыть в Джорджтауне еще целых три дня, и если я оставлю вас на бригантине прямо сейчас, кто-нибудь обязательно донесет ему об этом. Вам нужно где-то спрятаться и дождаться момента отплытия, хотя и тогда нельзя быть полностью уверенным в успехе. Шарп будет вас повсюду искать, а его люди не спустят глаз с «Леди Виктории». Черт возьми, даже не знаю, что делать.

– Зато я знаю. Сейчас я сойду на берег, чтобы все это видели, а ночью незаметно вернусь на бригантину. Вы встретите меня и спрячете в каком-нибудь укромном месте, ну, хотя бы даже в трюме!

– Миледи…

– Уверяю вас, сэр Уильям, меня абсолютно не волнуют условия пребывания. Ради того, чтобы обрести желанную свободу, я готова терпеть любые лишения. Ну, что вы на это скажете? Подходящий план?

Виктория одарила мистера Картни неотразимо обаятельной улыбкой и выжидающе посмотрела ему в глаза. Чуть подумав, он покачал головой и обезоруженно развел руками.

– Что ж, дело остается за малым – решить, где вы проведете остаток дня. Может быть…

– Не трудитесь искать решение, сэр Уильям. Леди Джемисон никуда не едет! – раздался внезапно знакомый голос.

Виктория, как ошпаренная, вскочила со стула, услышав голос Реда. Он стоял в дверях, оперевшись плечом о косяк, и неотрывно смотрел на нее, словно пытался проникнуть взглядом в самую глубину ее души. Его лицо в эту минуту напоминало застывшую ледяную маску, взгляд был бесстрастным и каким-то пугающе опустошенным.

– Ред, послушай… – в замешательстве начал капитан, но Шарп прервал его нетерпеливым жестом.

– Уилл, я ни в чем тебя не обвиняю. Ты собирался поступить так, как подсказывала тебе совесть. Я же, как ты знаешь, абсолютно лишен этого обременительного достоинства порядочных людей. – Его губы искривились в горькой, ироничной усмешке. – Поэтому я возвращаю леди Джемисон себе. Вашу руку, баронесса. – Ред насмешливо поклонился Виктории и крепко сжал ее похолодевшие пальцы. – Мистер Картни, распорядитесь отнести вещи миледи в экипаж.

Не глядя на Викторию, Ред быстро повел ее к лестнице на палубу, а затем по трапу на берег. Потрясенная своей неудачей, Виктория даже не пыталась сопротивляться. Она машинально делала то, что говорил ей Шарп, и только с ужасом думала о том моменте, когда они останутся наедине. Все доброе и хорошее в их отношениях оказалось напрочь перечеркнуто ее сегодняшним поступком. Виктория не чувствовала раскаяния, но на сердце у нее с каждой минутой становилось тяжелее. Она нанесла сокрушительный удар по самолюбию Реда и прекрасно сознавала, какая буря творится сейчас в его душе.

За всю дорогу до гостиницы они не сказали друг другу ни слова. Войдя вместе с Викторией в номер, Ред набросил на двери задвижку и подошел к окну. Его рука легла на бедро, пальцами другой он сосредоточенно массировал себе лоб, словно пытаясь справиться с душившими его эмоциями. Его прерывистое, раздраженное дыхание заставляло Викторию вздрагивать и сжиматься в комок. Наконец он опустил руки и повернулся к ней.

– Итак, между нами снова война, – сказал он спокойным голосом, просто констатируя очевидный факт.

– Эта война никогда не прекращалась, – сквозь зубы произнесла Виктория, не решаясь поднять на него глаза. – Я не обещала хранить тебе верность. И если ты рассчитывал, что сможешь приручить меня при помощи своих искусных ласк и поцелуев, то глубоко заблуждался.

Ред сделал шаг в ее сторону, но остановился, заметив, как она испуганно подалась назад.

– Действительно, – сказал он с кривой усмешкой, – я слишком переоценил свои силы. Однако боюсь, любовь моя, что мне придется снова тебя огорчить. Я больше не собираюсь отказываться от близости с тобой. Чем черт не шутит, а вдруг одна из следующих попыток «приручения» окажется более удачной? Так что поспеши укрепить уязвимые посты своей крепости… А теперь поговорим о более насущных вещах. – Он неожиданно сменил тему, и его взгляд снова стал серьезным. – Виктория, послезавтра мы отправляемся в верховья Демерары, где находятся мои шахты. Постарайся получше отдохнуть в оставшиеся два дня, потому что тебе понадобятся силы для путешествия. Мы поедем верхом, и переход через тропические леса займет не меньше трех дней.

Пару минут Виктория растерянно смотрела на Шарпа. Наконец его слова дошли до ее сознания, и она в ужасе воззрилась на него, не веря своим ушам.

– Как? – запинаясь, вымолвила она. – Что ты такое говоришь, Ред? Ты сказал, что мы отправимся на твои рудники? Уедем из Джорджтауна?

Шарп взялся за графин с фруктовым соком, но, внезапно передумав, плеснул в бокал виски и сделал несколько медленных, глубоких глотков.

– Да, – подтвердил он, – мы уедем из Джорджтауна и вернемся сюда очень нескоро.

– Нескоро – это как? – Виктория едва сдерживала растущее возмущение.

– Не раньше чем месяца через три-четыре.

– Да ты с ума сошел! Хочешь, чтобы меня сожрали москиты в этих твоих тропиках?!

– Нет. – Ред чуть заметно усмехнулся, смерив ее испытующим взглядом. – Просто дела требуют моего личного присутствия на шахтах, а я не могу уехать, оставив тебя здесь одну. Причину объяснять излишне.

– Но ты ведь не можешь заставить меня жить в таких условиях! Я едва выношу здешний климат, а в лесах к этой удушающей жаре прибавятся тучи москитов и бог знает что еще… Ред, ты не можешь так со мной поступить.

Он посмотрел на нее с таким искренним сожалением, что Виктория не выдержала и дала волю слезам. Подойдя к ней вплотную, Ред положил руки ей на плечи и на минуту прижался лицом к ее мокрой щеке. Потом отпустил и, подойдя к чайному столику, допил остатки виски.

– У тебя есть только одна возможность избежать этого путешествия, – сказал он глухим, напряженным голосом, – завтра же обвенчаться со мной. Тогда я со спокойным сердцем оставлю тебя в Джорджтауне.

От такой наглости Виктория даже перестала плакать. А затем ее захлестнуло столь сильное негодование, что она едва не набросилась на Реда. Однако его предостерегающий взгляд немного охладил ее воинственный пыл. Глупо было вступать с ним с борьбу, когда ее исход заранее известен. Но не попробовать ли задеть его иным способом? Глубоко вздохнув, Виктория отступила от Реда на безопасное расстояние и, стараясь вложить в свой голос как можно больше презрения, сказала:

– Скорее я соглашусь умереть от тропической лихорадки, чем выйду за безродного отщепенца и шантажиста.

Ей показалось, что глаза Реда потемнели от боли. Но он быстро овладел собой и, безразлично пожав плечами, направился к дверям.

– Не советую повторять попытку побега, – бросил он ей на ходу. – Каждый раз, когда ты выходишь из гостиницы, за тобой начинает следить мой человек.

Отдав последние распоряжения капитану Картин насчет доставки груза, Шарп попросил оставить его одного и, распечатав новую бутылку с виски, доверху наполнил стакан. За окном каюты сгущались сумерки, но Ред не торопился. Эту ночь он решил провести здесь, на бригантине. Вернуться в гостиницу, где находилась Виктория, у него просто не хватало сил. По крайней мере, сейчас, пока он не нашел в себе достаточно твердости, чтобы спокойно выносить ее неприязненные взгляды и издевки.

Все-таки ей удалось пробить серьезную брешь в его внутренней обороне. Он был готов к чему угодно – к бесчисленным упрекам и колкостям, к тому, что Виктория до последнего будет убеждать себя, что она несчастна, и встречать в штыки любую попытку наладить между ними нормальные, добрые отношения. Но такого удара он от нее не ожидал. Она собиралась бросить его – не на словах, а на деле. А это означало только одно: все его усилия, направленные на то, чтобы привязать ее к себе, не увенчались ни малейшим успехом.

Опустошив одним махом стакан с виски, Ред опустился на кровать и уронил голову на руки. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким несчастным. Виктория отвергла его – в тот момент, когда он уже поверил, что между ними все будет хорошо.

Отвергла без всяких колебаний, не задумавшись ни на минуту. И плевать ей на то, что его сердце окажется разбитым. Его чувства ей безразличны. Так же, как безразличен и он сам.

А может, все это было лишь ужасной ошибкой? И он в самом деле лишь принял желаемое за действительное, как она однажды сказала ему? Он был уверен, что Виктория любит его и страдает оттого, что они не могут быть вместе. И, зная, что сама она никогда не решится изменить свою судьбу, он предпринял этот отчаянный шаг. Его поступок освобождал Викторию от неизбежных мучительных раздумий и угрызений совести. Ей не пришлось делать нелегкий выбор между любовью и высоким положением, о котором она так долго мечтала, и нести ответственность за него. Все произошло как бы помимо ее воли, и она всегда могла сказать себе, что ни в чем не виновата, что ей просто пришлось подчиниться обстоятельствам. Но, может быть, ей действительно не нужно было все это? И, вмешавшись в ее жизнь, он совершил не благо, как самонадеянно думал до сегодняшнего дня, а зло?

«Боже, помоги нам обоим, если это и в самом деле так!» – пробормотал Ред, в отчаянии сжимая руки. Твердая почва стремительно уходила у него из-под ног. Он больше не был ни в чем уверен. Абсолютно ни в чем.