Заставь меня любить

Спайс Вирджиния

События романа происходят во время Войны за независимость в Северной Америке. Кассандра Гамильтон, младшая дочь виргинского плантатора, покинула дом, чтобы избежать ненавистного замужества и встретиться с любимым, примкнувшим к сторонникам независимости колоний. Но способны ли чувства юных влюбленных выдержать испытание временем? И почему всегда получается так, что из трудных ситуаций Кассандру выручает не жених, а совсем другой человек?

 

Часть I

Виргиния, 1774–1777 годы

 

Глава 1

Кассандра сделала еще несколько резких взмахов и ощутила под ногами твердую глинистую почву пологого берега. Выбравшись из воды, тяжело отдышалась, выкручивая мокрые волосы. Постояла немного, пока жаркие лучи июльского солнца высушили мокрое, продрогшее тело, и не спеша надела сорочку и легкое ситцевое платье.

Вообще-то, отец запретил ей сегодня купаться, но весь день было так жарко, так неумолимо палили лучи жгучего в это время года солнца, что она осмелилась нарушить запрет, подвергнув тем самым себя риску выслушивать весь вечер колкие упреки в свой адрес. Слава Богу, еще, что наказать ее или посадить под замок не могли. Завтра в Гамильтон-холле ожидали приезда важных гостей, и ради этого любые провинности сестер Касси и Сьюзен могли сойти им с рук.

Дорога к дому пролегала через участок огромной табачной плантации. Там, где она заканчивалась, начинался парк. Конечно, он не был столь обширным, как их парк в Центральной Англии, где они жили раньше, но зато в нем росло гораздо больше красивых деревьев с широкими листьями, отчего он был не таким мрачным. А еще за парком, ближе к дому, находился великолепный сад с душистыми цветочными клумбами и прохладными фонтанами.

На дорожке этого сада Касси и встретила свою старшую сестру Сюзанну. Презрительно поджав губы, старшая мисс Гамильтон смерила Кассандру недоброжелательным взглядом своих холодных голубых глаз.

— Ты и сегодня не смогла удержаться от своих дурацких выходок? — медленно процедила Сюзанна. — Видела б ты себя сейчас. Боже мой, на кого ты только похожа!

Касси посмотрела на сестру ясным взглядом.

— Я очень ценю твою заботу, сестричка, но не беспокойся за меня: завтра, когда прибудут Шелтоны, я буду выглядеть как надо, — проговорила она с притворной любезностью.

— Не понимаю, и зачем только отец заказал для тебя платья, словно для взрослой? Ты еще совершенный ребенок, Кассандра, за последний год ты совсем не повзрослела.

— Между прочим, через две недели мне исполняется пятнадцать лет. Отец знает, что делает. Пятнадцать лет — самый возраст для невест, особенно у нас, в южных американских колониях.

Касси еще раз насмешливо посмотрела на сестру и важно прошествовала к дому. Даже не оглядываясь на Сюзанну, она с уверенностью могла сказать, что красивое надменное лицо старшей сестры покрылось красными пятнами от гнева и досады. Но Касси не могла удержаться от того, чтобы не уколоть ее в ответ на опостылевшие нравоучения.

Кассандра была четвертой дочерью сэра Роджера Гамильтона, отпрыска младшей ветви знатной английской семьи. Благодаря табачным плантациям в Виргинии, подаренным отцу сэра Роджера королем за верную службу, Роджер Гамильтон смог нажить приличное состояние и купить титул барона. После этого его непомерные амбиции могли быть почти удовлетворены, если бы не одно крайне печальное обстоятельство.

Судьба отказывалась подарить первому барону Гамильтону наследника титула и состояния. Став бароном, он в возрасте тридцати лет женился на младшей дочери графа Бедфорта, красавице Камилле. Но брак оказался не очень удачным. Мало того, что леди Камилла отличалась повышенной чувствительностью и грубоватому от природы супругу было трудно жить с ней в мире, она еще и рожала только девочек. После появления на свет первенца, любимой дочери Сюзанны, барон не падал духом, надеясь, что следующая попытка окажется более удачной. Но когда и третий ребенок оказался девочкой, ярости и разочарованию его не было предела. Рождение же четвертой дочери, Кассандры, стало последней каплей в море терпения сэра Роджера. Вдобавок ко всему, после четвертых родов леди Камилла тяжело заболела, и семейный доктор с прискорбием объявил барону, что она больше не сможет иметь детей.

Всеми этими печальными обстоятельствами и объясняется то, что Роджер Гамильтон довольно прохладно относился к своей младшей дочери, подсознательно обвиняя ее в том, в чем она совсем была не виновата.

Две средние дочери барона родились слабыми и умерли еще в младенчестве. Он был бы не прочь отправить вслед за ними и жену, чтобы жениться вновь, но леди Гамильтон, несмотря на его грубое обращение, прожила еще десять лет после рождения последней дочери, а за это время дела сэра Роджера пришли в сильный упадок. Ему пришлось выбросить из головы мысли о новой женитьбе и наследнике, продать свое родовое имение в Центральной Англии и перебраться с двумя дочерьми в колониальную Виргинию, на свои плантации. И, надо заметить, поступок этот оказался совершенно правильным. Здесь, в американских колониях, амбициозный барон занял такое видное положение, какого ему вряд ли когда-нибудь удалось бы достичь в Англии. К тому же дела его, благодаря плодородной почве Виргинии и труду негров-рабов, за пять лет, проведенных в этой стране, заметно поправились.

В этот день сэр Роджер закончил вечерний объезд плантаций раньше обычного. Нужно было еще зайти к дочерям, проверить, готовы ли они к приезду гостей, дать последние наставления. Он не говорил им заранее, чтобы не волновать раньше времени, но сам хорошо знал, что в эти дни решится судьба одной из них. Пять лет назад они с виконтом Джоном Шелтоном дали друг другу слово породниться, когда их дети подрастут. Собственно, ради этого виконт с сыном и проделали весь долгий путь из Филадельфии, где почти безвыездно жили последние два года, до плантации барона Гамильтона в центральной части Виргинии.

Конечно, Роджер предпочел бы, чтобы молодому Гарри Шелтону понравилась его старшая дочь, Сюзанна, которой полгода назад исполнилось восемнадцать. Но и младшую, Касси, — тоже не следовало сбрасывать со счетов. Никто не стал бы спорить — его любимица Сьюзен хороша собой. Темные, почти черные волосы, прелестные голубые глаза с поволокой под густыми ресницами, аккуратная, миниатюрная фигурка. Но, несмотря на свои внешние достоинства и утонченность, Сюзанна Гамильтон не получила признания среди молодых людей с соседних плантаций. Виной тому были ее чрезмерное высокомерие, надменность по отношению к тем, кто не являлся аристократом, и тяжелый характер. Возможно, в Англии эти качества не помешали бы девушке с ее приданым благополучно выйти замуж, но они жили не в Англии, а в американских колониях, и это многое меняло.

Вторую дочь, пятнадцатилетнюю Касси, похожую, в отличие от сестры, не на отца, а на мать, Роджер считал простушкой. У нее были не очень густые каштановые волосы и серовато-зеленые глаза с небольшими золотистыми крапинками вокруг зрачков. Кассандра была чуть выше старшей сестры, но барон считал, что для ее роста у нее слишком маленькая грудь. Исходя из всего этого, он сделал вывод, что Касси никак нельзя назвать красивой или хотя бы симпатичной девушкой. Не говоря уж о ее плохих манерах и неуравновешенном характере.

Сэр Роджер нашел дочерей в гардеробной, связывающей их спальни. Они выбирали платья к предстоящим торжествам вместе с темнокожими служанками. Сюзанна сразу пошла навстречу отцу, улыбаясь той нежной, чарующей улыбкой, какую больше не дарила никому.

— Наконец-то ты пришел, папочка, — она осторожно прижалась к отцу и поцеловала его в щеку. — Какое у тебя усталое лицо! С этими ужасными неграми так трудно, они всегда так утомляют, всегда так глупы и непонятливы. Ты слишком много сил на них тратишь, мой дорогой, слишком много работаешь!

Касси на секунду оторвалась от своего занятия и хотела высказать свое мнение насчет умственных способностей чернокожих и работы плантаторов, но, подумав немного, сдержалась. В конце концов, нового они от нее ничего не услышат, а обострять отношения накануне важных событий не стоило.

— Рад слышать, что ты понимаешь мои проблемы, Сьюзи, — отвечал между тем сэр Роджер. — По крайней мере, я не чувствую себя одиноким в этой дикой глуши, где истинного аристократа найти так же трудно, как голубоглазого негра. Ты проследила за тем, чтобы все было готово к завтрашнему дню?

Они несколько минут поговорили о разных домашних проблемах, затем сэр Роджер подошел к Касси.

— Ну, а как ты себя чувствуешь, наша непоседливая русалка? — спросил он мягко, хотя и без той нежности в голосе, с которой обращался к Сюзанне. — Уже выбрала себе платье для завтрашнего дня? Я, честно говоря, начинаю раскаиваться, что в таком ответственном деле, как пошив взрослых нарядов, доверился твоему вкусу и нашей соседке миссис Уилсон. Нужно было настоять, чтобы твоим гардеробом занималась Сюзанна.

— Что ты, папа! — замахала руками Касси. — Это было бы ужасно! У миссис Уилсон отличный вкус, ты же сам не раз отмечал это, — проговорила она поспешно, чтобы отец не успел рассердиться за неуважительные слова в адрес сестры.

— Но все равно она не настоящая леди, — вставила Сюзанна, надменно вздернув подбородок, как всегда в таких случаях.

— В американских колониях такая женщина может считаться леди, — примирительно заметил сэр Роджер. — Но давайте еще раз вспомним, как следует вести себя в предстоящие дни.

И он начал в десятый раз напоминать дочерям о том, что можно будет делать и чего нельзя, о чем следует разговаривать с гостями и какие темы лучше не затрагивать, и прочее в этом роде. Сюзанна внимала отцу, глядя ему в рот и время от времени согласно кивая. Касси же не слушала вовсе и думала о своем.

Этим вечером, ложась спать, она приняла немного успокоительных порошков, так как боялась, что проворочается в кровати до утра из-за сильного волнения. Да и было, отчего разволноваться! Завтра ей первый раз в жизни предстояло выйти к гостям в наряде взрослой леди. В настоящем длинном платье с плотно облегающим корсажем и широкой юбкой с фижмами на китовом усе. И в шкафу висело еще несколько подобных нарядов, сшитых специально для нее, Кассандры. Теперь она всегда будет носить длинные платья, хотя ей еще только должно исполниться пятнадцать лет. Она теперь взрослая девушка. Невеста.

Касси стала думать о сыне виконта Шелтона. Интересно, красив ли он? Отец уверяет, что да, ведь он видел его год назад, когда ездил по делам в Филадельфию. Юноше недавно исполнилось девятнадцать лет. Ему можно было бы и немного подождать с женитьбой. Ведь не принц же он какой-нибудь, которому необходимо продолжить династию. Хотя, пожалуй, английские аристократы, такие как ее отец и Джон Шелтон, считают себя в колониях настоящими королями. Слишком много возомнили о себе и не замечают, сколько справедливого гнева скопилось против них у тех, кто пришел на эту землю раньше и кто по праву считает себя настоящими американцами, потому что действительно любит эту благодатную страну.

Интересно, понравится ли Сьюзен Гарри Шелтону? И может ли случиться, что он выберет ее, Касси? Хорошо, если бы это оказалось так. Вот бы она утерла нос старшей сестре, рассчиталась бы за ее бесчисленные придирки и колкие высказывания в свой адрес. И отцу тогда пришлось бы считаться с ней. Ведь она будет под защитой виконта Шелтона, а дружбой и мнением этого человека сэр Роджер почему-то очень дорожил.

Засыпая, Касси представляла себе встречу с молодым Шелтоном во всевозможных вариантах, а проснулась, только когда ее горничная, квартеронка Роза, молодая приятная девушка, как следует потрясла хозяйку за плечи.

Наутро гонец, посланный навстречу гостям, вернулся и сообщил, что Шелтоны ночевали в имении знакомого плантатора и будут в Гамильтон-холле к обеду. К полудню вся кавалькада из четырех карет и нескольких всадников достигла границы владений барона. Кроме лорда Шелтона с сыном в Гамильтон-холле собирались остановиться еще трое приятелей сэра Джона со своими женами, имевших плантации в Виргинии. Сэр Роджер радушно предложил этим господам пожить некоторое время в его доме, так как собственных особняков на их плантациях не было.

Весь день он хлопотал насчет хорошего обеда и убранства комнат для приезжающих и поэтому только сейчас смог бросить оценивающие взгляды на дочерей. Неожиданно изменившийся облик Касси заставил его удивленно приподнять брови и даже слегка присвистнуть.

Такой младшую дочь ему еще никогда не приходилось видеть. Он даже не предполагал, что она может так хорошо выглядеть. Один внимательный взгляд на нее заставил отца изменить свое мнение о младшей дочери как о невзрачной простушке. Касси выглядела настоящей леди. В этот день она надела белое шелковое платье, сшитое по последней лондонской моде, с широкими кружевными блондами и большим, искусно сделанным бантом из яблочно-зеленого атласа в центре корсажа. Такого же цвета атласная лента обвивала пышный валик высокой прически со спускавшимися на грудь двумя большими локонами. Челка, за которую отец не раз ругал Касси, была уложена вверх, что придавало прическе еще больший объем, а всему облику девушки — какую-то задорную пикантность. Маленькие жемчужинки в сережках подчеркивали молодость и чистоту, так же как и совершенное отсутствие других украшений, которых у Кассандры, барон это точно знал, было достаточно в ее шкатулке.

Сюзанна тоже надела белое шелковое платье похожего фасона, только ленты на нем и в прическе были голубого цвета, в тон ее глазам, и украшений было гораздо больше, чем у сестры. Но за нее сэр Роджер не беспокоился, она всегда держалась на высоте, а вот Касси… Это же надо! Она сумела так одеться, что даже ее чересчур смуглая кожа казалась не недостатком, а достоинством, и обычные каштановые волосы выглядели просто восхитительно. Всем своим видом она словно доказывала, что женщине вовсе не обязательно быть блондинкой или брюнеткой, чтобы считаться привлекательной.

— Поздравляю тебя, Касси, — шепнул ей барон, чтобы не услышала Сюзанна, — ты сегодня превзошла все мои ожидания. Только веди себя, как подобает настоящей леди, чтобы не испортить впечатления!

— Я постараюсь ничем не рассердить тебя, папа, — просто ответила Кассандра. Все ее внимание уже переключилось на широкую подъездную аллею, куда начинали въезжать громоздкие дорожные кареты.

Хозяин Гамильтон-холла с дочерьми и многочисленными слугами вышел встречать долгожданных гостей. Мужчины, покинув экипажи, бурно поприветствовали сэра Роджера и помогли спуститься на землю своим чопорным женам. Джон Шелтон и хозяин имения пылко обнялись. Затем сэр Роджер представил дочерей женам своих давних приятелей. После обычного обмена любезностями, положенными в таких случаях, наступил самый ответственный момент встречи.

Двое молодых людей стояли возле одной из карет, до сих пор не принимая участия в общей суете. Один из них, высокий кареглазый брюнет, молча наблюдал за происходящим с несколько насмешливым выражением на красивом смуглом лице. Другой был молодым юношей с широко распахнутыми темно-голубыми глазами и светлыми, теплого каштанового оттенка волосами, зачесанными назад по моде того времени, когда в большинстве случаев мужчины носили напудренные парики.

Не составляло труда догадаться, кто из двоих молодых людей был наследником виконта Шелтона. Конечно же, им был голубоглазый юноша, выглядевший моложе своего приятеля. Сэр Джон подошел к нему, взял его за руку и подвел к хозяину имения и девушкам.

— Мой дорогой друг, милые дамы, — он церемонно поклонился, — позвольте мне представить вам моего единственного сына и наследника Гарри Шелтона!

Девушки грациозно присели в реверансе. Гарри Шелтон по очереди подошел к каждой из них и поцеловал руку. Взгляд его небесных глаз чуть дольше задержался на Кассандре. В ответ она улыбнулась ему открытой дружеской улыбкой и на мгновение весело прищурила глаза.

— Надеюсь, пребывание в нашей глуши не покажется вам утомительным, сэр Гарри. Я и мои дочери постараемся все сделать для того, чтобы от посещения нашего дома у вас осталось самое лучшее впечатление, — любезно проговорил Роджер Гамильтон, дружески похлопывая молодого человека по плечу.

— Нисколько не сомневаюсь в этом, сэр! — пылко отозвался молодой Шелтон, бросая многозначительный и несколько смущенный взгляд в сторону сестер.

— Разрешите, барон, представить вам также друга моего сына и нашего компаньона по торговым делам мистера Джеральда Мейсона. — Сэр Джон подвел к хозяевам второго молодого человека, все это время державшегося в стороне скорее из приличия, чем из скромности, как подумала Касси, потому что скромным или нерешительным человеком молодого незнакомца едва ли можно было назвать: его уверенным манерам мог позавидовать кто угодно.

Мистер Мейсон и сэр Роджер обменялись взаимными любезностями, после чего молодой человек, как и Гарри Шелтон, поклонился девушкам и поцеловал у них руки, не проявляя к дочерям хозяина видимого интереса. Вслед за этим вся компания направилась в парадную столовую, где утомленных путников ждал прекрасный праздничный обед.

Сестер посадили по обе стороны от молодого Шелтона. Из-за этого он оказался в довольно тяжелом положении, так как ему приходилось ухаживать за обеими девушками одновременно. Сэр Джон сидел по другую руку от Сюзанны. Ей, как хозяйке дома, поручено было развлекать почетного гостя утонченным разговором и оказывать ему должные знаки внимания.

Джеральд Мейсон сидел напротив сестер рядом с хорошенькой блондинкой миссис Бингли. Они о чем-то оживленно болтали. Иногда молодая женщина наклонялась к своему собеседнику, он что-то шептал ей на ухо заговорщицким тоном, и они весело смеялись, обмениваясь двусмысленными взглядами. Это заставляло недовольно морщиться и краснеть мужа миссис Бингли, пожилого неповоротливого мужчину, сидевшего как раз рядом с Касси. В конце концов, девушке стало жаль этого почтенного джентльмена, и она переключила на него свое основное внимание, стараясь развеять его плохое настроение остроумными рассказами и разговорами о политике, в которой, вопреки мнению отца, разбиралась гораздо лучше сестры.

Касси вообще была умной девушкой. В свои годы она прочитала очень много самых разных книг, в том числе не только развлекательных, неплохо разбиралась в разных областях жизни, обладала широтой взглядов, редкой для девушки ее круга и особенно возраста. Если бы отец чуть больше любил ее и уделял ей больше внимания, он изменил бы свое мнение о младшей дочери в лучшую сторону. Но, увы! Этого оставалось только желать.

Касси посмотрела в его сторону. Барон был заметно оживлен и, казалось, пока совершенно доволен всем происходящим. Похоже, теперь он не сомневался, что Гарри Шелтон обязательно попросит руки какой-нибудь из его дочерей, скорее всего любимой Сюзанны. Черта с два! Ничего у них не выйдет. Будущий виконт предложит свое сердце ей, Кассандре. И она уже, кажется, знает, как завоевать его, и обязательно это сделает, но не сейчас. Позже, когда им удастся побыть одним. А сейчас не стоит уделять ему слишком много внимания, все равно серьезного разговора не получится, а приторные дамские любезности могли ему до ужаса надоесть еще в Филадельфии.

Взгляд Касси случайно упал на Джеральда Мейсона, и девушка мгновенно вспыхнула, с удивлением заметив, что тот пристально ее рассматривает. Но в следующее мгновение молодой человек уже отвернулся и снова стал разговаривать со своей соседкой миссис Бингли. Касси решила расспросить о нем мужа этой женщины.

— Кто этот молодой брюнет с дерзким взглядом, приятель мистера Гарри? — небрежно спросила она. — Готова поклясться, что он не английский дворянин, а между тем Шелтоны обращаются с ним довольно почтительно, как с близким другом или…

— Или с человеком, от которого зависит их благополучие, — закончил за нее мистер Бингли. — Мейсон — один из самых влиятельных коммерсантов в Филадельфии, несмотря на то, что ему всего двадцать два года. Кроме того, у него имеется пара приличных фабрик. Все это он унаследовал от отца, предки которого приехали в Америку более ста лет назад и сумели занять здесь видное положение. Но, — мистер Бингли придал лицу выражение, с которым выводят кого-нибудь на чистую воду, — все это не много значит, потому что Мейсон — не чистый европеец. Он квартерон!

Последние слова мистер Бингли произнес шепотом, с каким-то ужасом в голосе, и Касси, словно и ей передалось его состояние, слегка поежилась. Квартерон! Подумать только, ведь это значит…

— Ведь это значит, что среди его предков есть чернокожие, не так ли, мистер Бингли?

Пожилой джентльмен многозначительно кивнул головой и пояснил:

— Это так, прелестная мисс Гамильтон. Его прабабка по материнской линии была рабыней. Мать Мейсона квартеронка. Она отличалась необыкновенной красотой, и хозяин, у которого она жила в Балтиморе, использовал ее как проститутку для удовлетворения потребностей своих друзей, за приличные деньги, разумеется.

Лицо собеседника Касси стало насмешливым и жестким. Он так увлекся мстительными высказываниями в адрес своего молодого соперника, что совершенно забыл о том, что мисс Гамильтон — юная девица и в ее присутствии недопустимо рассказывать такие вещи.

— Голубоглазая квартеронка Виола — ее многие знали. Хозяин не решался расстаться с ней даже за большие деньги. А многие хотели ее выкупить. Отец Мейсона влюбился в нее не на шутку и уже почти уговорил хозяина продать ее, чтобы жениться на ней, но его отец помешал этому. Он заставил сына отказаться от этой бредовой затеи и жениться на другой женщине из приличной семьи. Их брак оказался несчастливым и бездетным. После смерти жены Мейсон узнал, что квартеронка родила ему сына, выкупил ее, сочетался с ней законным браком и признал Джеральда своим сыном и наследником. Виола умерла вскоре после этой свадьбы, так как здоровье ее уже было подорвано. А год назад и старик Мейсон отправился вслед за ней, оставив все богатство сыну.

— Наверное, в свете эти события наделали шума? — немного помолчав, проговорила Касси.

— О да, шума было много! Но все друзья старого Мейсона оправдывали его поступок тем, что ему очень хотелось иметь наследника.

К тому же, надо признаться, квартерон ведет дела блестяще. Одним словом, его приняли в свете и даже стали уважать.

— Да, чего только не случается в этом мире.

Касси снова посмотрела на Джеральда Мейсона. Теперь понятно, почему у него такая смуглая кожа и слегка волнистые волосы. Хотя, если бы ей не сказали, она ни за что не догадалась бы, что в его жилах течет негритянская кровь. Инстинктивно Кассандра чувствовала, что ей надо держаться с этим человеком настороже и быть полюбезнее. Похоже, он имеет большое влияние на Гарри Шелтона, и тот непременно прислушается к его мнению при выборе спутницы жизни.

Она покосилась на Сюзанну, что-то с кокетливым и значительным видом рассказывающую обоим Шелтонам. Касси усмехнулась. Уверена: у Сьюзи нет ни одного шанса. Квартерон быстро раскусит ее фальшивую натуру.

Касси украдкой посмотрела на него, и их взгляды опять встретились. Она первая отвела глаза и почувствовала, как яркий румянец заливает ее щеки. Чертов квартерон! Похоже, от его проницательного взгляда ничто не может укрыться…

Ужин прошел более спокойно, чем обед. Все приехавшие сильно утомились после дороги и чувствовали себя уставшими и вялыми. После ужина все разошлись по своим комнатам, выразив надежду, что к завтрашнему утру бодрость и способность веселиться вернется к ним.

Касси тоже отправилась к себе, решив сразу же лечь спать. Она выпила в этот день непривычно много вина и поэтому чувствовала сонливость и какое-то легкое оцепенение. Но Сюзанна заглянула к ней перед сном, чтобы не лишить себя удовольствия обсудить гостей.

— Как тебе понравился Гарри Шелтон? — сразу спросила она. — По-моему, прекрасный молодой человек. Такие хорошие манеры, любезное обращение. Настоящий джентльмен!

— А еще он так хорош собой! У него восхитительные глаза, правда, Сьюзен?

— Да, правда. И скромен, сразу видно — он получил хорошее воспитание. Не то, что его приятель, этот Мейсон. Он так неприлично пялится на женщин, будто хочет рассмотреть их насквозь. А еще эта пошлая улыбка… Но что взять с потомка тупоголовых рабов!

— Ты уже знаешь? — удивленно спросила Касси.

Сюзанна усмехнулась.

— Конечно, сэр Джон мне об этом рассказывал. Он сам не одобряет дружбы сына с этим типом.

— Только соглашается принимать от него деловую помощь, — с сарказмом заметила Касси.

— Ты смеешь осуждать сэра Джона?

— Нет, нет. Только хочу заметить, что не все женщины разделяют наше мнение насчет мистера Мейсона.

— Ты имеешь в виду… Ах, Касси! Тебе еще рано вести такие разговоры! Что скажет отец, если узнает, что я говорю с тобой о подобных вещах?..

Сюзанна быстро переменила тему и через несколько минут покинула спальню, обсудив предварительно, какие платья они завтра наденут.

По давней привычке Касси встала в этот день раньше других и спустилась в гостиную, когда там еще никого не было. Вскоре туда пришел Гарри Шелтон, и на какое-то время они оказались вдвоем. После обмена банальными любезностями Касси предложила гостю прогуляться по саду и парку, и тот с готовностью согласился.

Рассказав Гарри немного об их жизни в имении, девушка стала расспрашивать его о Филадельфии. Она с таким неподдельным интересом слушала каждое его слово, что в скором времени молодой человек почувствовал себя с ней свободно, будто они были знакомы много лет.

— Это прекрасный город, большой и шумный, как Лондон, но не такой деловой и суетливый. Он весь словно пронизан энергией и светом жизни. Когда ты там, хочется двигаться, действовать, город словно заражает этой энергией, — увлеченно говорил Гарри своей юной собеседнице. — Мне там гораздо больше нравится, чем в поместьях в Пенсильвании или Виргинии. Особенно зимой. Этот город предлагает так много развлечений, не меньше чем Нью-Йорк. Да вы сами, мисс Касси, сможете в этом убедиться, когда побываете там.

Он многозначительно посмотрел на девушку. Она улыбнулась ему, затем печально вздохнула, опустив глаза.

— Не знаю, придется ли мне оказаться там. Может, да, а может, и нет. Во всяком случае, если там будет жить сестра, она, скорее всего, и не пригласит меня в гости. Если только это сделаете вы, Гарри.

— Но, возможно, вам и не понадобится приглашение сестры, мисс Касси, — проговорил он, слегка запинаясь от волнения. Кассандра посмотрела на молодого человека, и тот покраснел от смущения. — Ведь может случиться, что вы и сами будете жить в Филадельфии.

— Это было бы чудесно.

— Это зависит от вас, мисс Касси, — поспешно сказал Гарри. И более твердым голосом повторил, глядя ей в глаза: — Только от вас, Касси.

Она быстро пожала его руку и, весело рассмеявшись, побежала по тропинке к дому. Он догнал ее и, развернув к себе лицом, взволнованно заглянул в ее глаза.

— Могу я, по крайней мере, надеяться? Вызываю ли я у вас хоть какую-нибудь симпатию, Касси?

— Да, Гарри, конечно да.

Она несколько раз кивнула, чувствуя, как внутри нее растет невесть откуда взявшееся смущение.

— Пойдемте в дом. Наверное, все уже проснулись. Не нужно, чтобы нас видели вместе… пока.

— Да, пока не нужно. Но вы не забудете мои слова?

— Нет, нет. Я их не забуду. Конечно, не забуду, Гарри. Но вы должны хорошенько все обдумать.

Во время завтрака они почти не говорили друг с другом, хотя сидели рядом. Они вообще почти не принимали участия в разговоре за столом, больше слушая других и улыбаясь, время от времени своим мыслям. Касси чувствовала, что в ней происходит что-то значительное, какой-то переворот в мыслях и душе, от которого, она знала, будет зависеть теперь ее будущее. В голове все время крутилась неотвязная мысль, которую девушка боялась выразить словами. Но она понимала, что это означает только одно: она влюбилась в Гарри Шелтона. Вот так, с ходу, чуть ли не с первого взгляда.

Гарри, со своей стороны, тоже чувствовал, что с ним происходит нечто не совсем обычное. Конечно, у него уже были женщины, и он даже иногда слегка влюблялся в некоторых из них, но это нельзя сравнивать. Это совсем другое. Потому что сама Касси Гамильтон другая, непохожая на тех женщин и девушек, которых он знал раньше.

Гарри вдруг осознал, что путешествие, в которое он отправился неохотно, считая затею отца насилием над своей личностью (поэтому он и уговорил Мейсона ехать с ним для моральной поддержки), принимает совсем другой, неожиданный оборот. Он понял, что после этой поездки жизнь пойдет по-новому, и от сознания этого его неискушенное сердце начинало биться сильнее, тревожно и сладко замирая в груди.

Тем не менее, Касси ничем не ограничивала его свободу. Она не подавала и виду, что их уже связывает какая-то тайна, и давала сестре возможность в полной мере раскрыться перед предполагаемым женихом. А та весь день и весь вечер держала инициативу в своих руках, занимая обоих Шелтонов изысканными разговорами и совершенно забыв о существовании младшей сестры, которую она даже не считала своей соперницей.

Когда все расходились по своим комнатам, собираясь готовиться ко сну, Гарри, прощаясь с Касси, дольше, чем позволяли приличия, задержал ее руку в своей, с намеком глядя девушке в глаза, и она почувствовала, как он вложил в ее ладонь записку.

Оказавшись у себя, Касси тотчас заперла дверь и развернула тонкий листок. Там было всего несколько слов:

«Завтра на том же месте в то же время. Умираю от желания оказаться с вами наедине».

Касси взвизгнула от восторга и прыгнула прямо в парадном платье и туфлях на кровать, чувствуя настоятельную потребность хоть с кем-нибудь поделиться своим успехом. Она позвала Розу, усадила ее на кровать и, загадочно поглядывая на нее, важно произнесла:

— Роза, ты знаешь… Я понравилась Гарри Шелтону!

Служанка всплеснула руками, и Касси наконец-то смогла вдоволь наговориться о своих чувствах.

В то же время Гарри, оставшись наедине со своим другом Джеральдом Мейсоном, с жаром рассказывал ему об утренних событиях и своих чувствах к Касси, возникших так неожиданно для него самого.

— Мне кажется, Джеральд, я прямо сейчас готов сделать предложение Кассандре Гамильтон! — пылко воскликнул он в заключение своей исповеди.

Мейсон слегка покачал головой, улыбаясь наивной восторженности своего молодого друга.

— Не торопись, Гарри, — предостерег он. — Только не торопись. В таком ответственном деле, как женитьба, спешка — плохой помощник. Ты должен получше узнать эту девушку, еще не раз поговорить с ней. Первое впечатление может быть обманчиво. Ты уже не мальчик и должен понимать это.

— Спеши или не спеши, — Гарри задумчиво почесал затылок, — а я знаю одно: отец решительно настаивает, чтобы я выбрал в жены одну из дочерей сэра Роджера. И не кажется ли тебе, что Касси в любом случае лучший вариант, чем ее сестра? С Сюзанной я никогда не смогу чувствовать себя так свободно, как с Касси.

— Без сомнения, Касси гораздо лучше! Сюзанна Гамильтон слишком холодна и надменна, чтобы человек с пылкой душой мог быть с ней счастлив. Я подозреваю даже, что у нее крайне сварливый и недоброжелательный характер. Касси же — чистый, доверчивый и добрый ребенок, и в этом доме ей живется несладко. Это нетрудно заметить. Но все-таки, Гарри, торопиться не стоит. Сначала получше узнай эту девушку.

— Я и собираюсь это сделать, — заверил друга Шелтон. — Буду каждое утро видеться с ней с глазу на глаз. Но я уже почти не сомневаюсь, что она — то, что мне нужно!

Утром Касси спустилась в сад и, как и ожидала, встретила там молодого Шелтона. По-видимому, он уже несколько минут ждал ее здесь, потому что радостно пошел навстречу, схватил ее руку и поднес к губам.

— Я боялся, что вы не придете, Касси, — с нежной улыбкой сказал он.

— О Гарри! — Она легонько прикоснулась к его плечу. — Как вы могли подумать такое!

Они прошлись по аллеям сада и вышли в парк, причем Касси увела спутника довольно далеко от дома, чтобы появление кого-нибудь из обитателей Гамильтон-холла не прервало их увлекательного уединения. Гарри весело и непринужденно разговаривал с девушкой, время, от времени внимательно поглядывая на нее и открывая в ней все новые достоинства.

В это утро Кассандра надела красивое парчовое платье салатового цвета, украшенное по корсажу золотистыми кружевами. Оно поразительно шло девушке, хотя и не слишком соответствовало жаркому летнему утру. Но Касси знала, что мужчины не разбираются в таких тонкостях, а до женщин ей не было дела. Она даже испытывала некоторое удовольствие от мысли, что Сюзанна, с ее вкусом, придет в ужас от подобного наряда в это время суток.

Когда молодые люди подходили к дому, Гарри снова взял руку спутницы и покрыл пылкими поцелуями.

— Обещайте, что завтра мы снова увидимся в это же время! Дайте мне слово, Касси! — с ласковой требовательностью проговорил он, не отпуская руки девушки.

— Конечно, Гарри! Мы снова встретимся в саду и будем так же долго гулять по парку и разговаривать. — Она внезапно ощутила, что голос ее против воли дрожит. Как не хочется расставаться, опять целый день слушать чужие скучные разговоры, видеть, как Сюзанна кокетничает с ним, не отпуская от себя ни на шаг.

— Что-то случилось, милая? Я чем-то расстроил тебя? — Он заметил, что на ее лицо набежала тень, и пытливо и тревожно заглянул ей в глаза.

«Нет, не нужно расстраиваться, все будет хорошо, он любит меня, любит, в этом нет никакого сомнения!» — подумала Касси, и счастливое настроение вновь вернулось к ней.

— Все хорошо, Гарри. Просто мне не хочется расставаться с тобой, вернее, не хочется, чтобы рядом был кто-то другой, кроме нас.

— А мне? Знала бы ты, как мне этого не хочется! — с искренним сожалением проговорил он, по ее примеру переходя на «ты». — Но мы ведь все равно будем рядом, не так ли, Касси?

Довольные прогулкой и друг другом, молодые люди направились к дому, все жильцы которого уже проснулись и готовились приступить к завтраку.

Утренние свидания в саду продолжались целую неделю. Наконец на восьмой день своего пребывания в Гамильтон-холле Гарри Шелтон решительно объявил Мейсону, что собирается просить руки Касси.

В этот день обитатели прелестной усадьбы совершили длительную прогулку верхом к одному живописному водоему, с которым была связана древняя индейская легенда. Там же они устроили пикник и вернулись в Гамильтон-холл только поздно вечером. Касси не ездила вместе со всеми, она была вынуждена остаться дома из-за плохого самочувствия. Во время утреннего свидания девушка, привыкшая во всем быть откровенной с Гарри, не скрыла от него, отчего это недомогание.

— Когда у Сюзанны была подобная проблема несколько дней назад, — со слезами сказала она, — отец не хотел устраивать никаких верховых прогулок, всю неделю держал нас в душном доме. А как только это случилось со мной — вот, пожалуйста! Не сидится ему на месте. Просто ему на меня наплевать. Наплевать, вот и все!

Гарри, как мог, утешил свою возлюбленную, пообещав, что весь день будет думать только о ней, но сам всю прогулку злился. К концу дня напряжение его так возросло, что он решил больше не тянуть и в тот же вечер признаться во всем отцу. Но прежде он хотел поговорить с другом.

— Знаешь, Джерри, — в тоне Гарри звучали твердые нотки, — я не могу больше скрывать свои чувства. Я буду просить отца поговорить с сэром Роджером и получить согласие на мою свадьбу с Касси.

— Ну что ж, — после короткого раздумья проговорил Мейсон, — пожалуй, это лучшее, что ты можешь сейчас сделать. Твоя привязанность к младшей мисс Гамильтон давно перестала быть тайной для всех, кроме ее отца и Сюзанны. И девушка, вне всякого сомнения, серьезно влюбилась в тебя. Делай ей предложение, Гарри, и женись. Она прекрасный человек. Ты будешь с ней счастлив, приятель. По крайней мере, больше, чем с ее сестрой.

Получив поддержку друга, мнение которого молодой человек очень уважал, Гарри направился к отцу.

Сэра Джона Шелтона признание сына не удивило. По совести говоря, он давно ожидал чего-нибудь в этом роде. Старый виконт был достаточно умен и проницателен, чтобы не заметить смущенные переглядывания молодых влюбленных и возрастающую симпатию сына к младшей мисс Гамильтон.

— Что ж, — согласился с сыном отец, снисходительно улыбаясь юношескому восторгу молодого человека, — если ты выбрал младшую дочь моего друга Роджера, тем лучше. Откровенно говоря, я и сам не знаю, которая из двух сестер мне больше нравится. Конечно, Сюзанна практичнее и умнее младшей сестры, но не думаю, что эти качества так уж важны для законной жены. Простая, наивная и влюбленная женщина будет больше слушаться мужа и не станет совать нос, куда не следует. А жизненный опыт, умение вести дом — это придет со временем. Тем более что с заключением брака придется немного подождать. А это едва ли понравилось бы Роджеру, если бы речь шла о старшей дочери, которой уже восемнадцать лет.

Слова отца обрадовали Гарри, но и заставили его немного призадуматься.

— А почему нужно откладывать свадьбу? — спросил он, слегка нахмурившись и с некоторым беспокойством поглядывая на сэра Джона.

— На это есть причины, хотя и не слишком серьезные. Ты знаешь, что мы с Гамильтоном прежде всего компаньоны в делах, а потом уже друзья. Я хочу получить от него кое-что, а это возможно, только когда он будет находиться от меня в некоторой зависимости…

И, обняв сына за плечи, виконт Шелтон принялся доходчиво объяснять сыну, почему венчание с прелестной мисс Гамильтон следует отложить на некоторое время. В конце концов, ему удалось убедить молодого человека, и после некоторых колебаний Гарри согласился с мнением отца. Чувства его к любимой девушке были довольно пылкими и, вне всякого сомнения, самыми искренними, но настоящей глубины они еще не достигли. Когда сэр Джон привел в своих доводах последний аргумент, сказав сыну, что ему следует еще пару лет пожить веселой холостяцкой жизнью и жениться для богатого мужчины никогда не поздно, остатки сопротивления младшего Шелтона были сломлены. Получив заверения отца в том, что он завтра же уладит все с сэром Роджером, Гарри с легкой душой отправился спать, полный самых радужных мечтаний о будущем.

На следующее утро он, как всегда, спустился в сад, где должен был встретиться с Касси, и только сейчас понял, что до сих пор ничего не сказал ей о своем намерении жениться на ней. Увидев, как девушка направляется к нему по усыпанной мелким гравием дорожке, улыбаясь счастливой открытой улыбкой, Гарри испытал сильное замешательство при мысли, что необходимо серьезно объясниться с ней. Будет просто смешно, если она узнает обо всем не от него, а от третьих лиц.

Подойдя к нему, Касси протянула руку для поцелуя, а затем прижала его ладонь к своей груди.

— Послушай, как сильно бьется мое сердце, Гарри, — мечтательно проговорила она. — Это от радостного волнения и от предчувствия чего-то необыкновенного.

Густая краска на минуту покрыла его лицо.

— Оно еще сильнее застучит, когда ты узнаешь, что твои предчувствия сбудутся, милая моя, — торжественно объявил он.

— Сбудутся? Что ты хочешь этим сказать, Гарри?

Она подняла на него глаза, внимательно всматриваясь в его взволнованное лицо. Он нежно и в то же время покровительственно обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Касси, я сказал обо всем отцу! Сейчас он разговаривает с сэром Роджером и от моего имени просит у него твоей руки, — выпалил молодой человек на одном дыхании.

Она коротко вскрикнула и схватилась за отворот его шелкового камзола.

— Так скоро? О Гарри, что же теперь будет? Я так боюсь!

— Тебе нечего бояться, любимая! Мой отец поддерживает меня и все уладит. Теперь в этом доме будут больше с тобой считаться и лучше относиться к тебе. Им придется это делать, потому что ты — моя невеста и находишься под покровительством моей семьи. Понимаешь, Касси?

— Да, понимаю, Гарри. Как это здорово! Как здорово, Гарри, милый!

Кассандра радостно захлопала в ладоши и запрыгала, как маленькая девочка. Гарри, который сам еще недалеко ушел от детского возраста, веселился так же резво и в бурных выходках подражал своей юной подружке. Так, смеясь и громко болтая в нарушение всех приличий, они приблизились к крыльцу дома, где их встретила Сюзанна.

С минуту она смотрела на Касси недоумевающим взглядом, в котором явно читалось осуждение. Затем взгляд ее холодных голубых глаз перешел на Гарри, и лицо Сюзанны покрыла смертельная бледность. Она вдруг все поняла.

— Кассандра… Мне нужно поговорить с тобой… Прямо сейчас, — медленно произнесла она, и в глубине ее глаз вспыхнула с трудом сдерживаемая ярость.

— Я всегда готова выслушать тебя, Сьюзи, но только не сейчас. Сейчас я не могу. Поговорим после завтрака, — категорично заявила младшая сестра.

И, бросив на соперницу полный торжества и дерзости взгляд, Касси важно прошествовала в дом, продолжая держать молодого Шелтона за руку, и совершенно не стесняясь выразительных взглядов, которые бросали на них остальные обитатели особняка.

В просторной гостиной все уже собрались. Не было только хозяина дома и лорда Шелтона. Джеральд Мейсон сразу же подошел к молодым людям.

— Держись, приятель, за вами все наблюдают, — тихо сказал он, ободряюще похлопывая друга по плечу.

— Они еще не выходили?

— Нет, уже полчаса беседуют в кабинете сэра Роджера. Но не волнуйся так, я думаю, все будет в порядке.

Мейсон перевел взгляд на Касси, и та одарила его благодарной улыбкой.

— Я вижу, вы на нашей стороне, мистер Мейсон? — шепотом спросила она.

— Разве можно быть на чьей-нибудь еще стороне, если дело касается вас, мисс Кассандра? — с легким поклоном отвечал Джеральд.

— Спасибо. Я не забуду этого, мистер Мейсон.

Он вдруг очень пристально посмотрел на нее, и Касси на мгновение смутилась, хотя уже привыкла за несколько дней к его внезапным проницательным взглядам. Она чуть-чуть пожала его руку и, глядя прямо ему в глаза, сказала:

— Если вы искренний друг Гарри, то вы и мой друг тоже. Разрешите мне называть вас своим другом, мистер… Джеральд.

В ответ он крепко сжал ее маленькую ладошку и серьезно произнес:

— Да, мисс Касси. Можете с этой минуты считать меня вашим самым преданным другом и всегда обращаться ко мне за советом и помощью, если необходимость в них у вас возникнет.

— И вы… вы тоже, мистер Джеральд, — проговорила девушка с некоторым замешательством и смущением, как будто мысль, что ему может когда-либо понадобиться ее помощь, казалась ей самой неправдоподобной.

— И, конечно, ты всегда будешь самым желанным гостем в нашем доме в Филадельфии, Джерри, — бодро прибавил Гарри Шелтон, к которому уже вернулись уверенность и веселое расположение духа.

Спустя короткое время в гостиную вошли сэр Роджер и виконт Шелтон. Оба пребывали в отличном настроении, оба одинаково довольные друг другом, и только такой наблюдательный человек, как Джеральд Мейсон, мог заметить, что лицо хозяина дома выглядит несколько озадаченным и не таким радостным, как у его приятеля из Филадельфии.

Барон тотчас пригласил всех к столу. Гости перешли в столовую, расселись и ждали от хозяина сигнала приступить к завтраку, который в это утро и так задерживался. Но Гамильтон медлил. Касси и Гарри взволнованно переглянулись. В этот короткий промежуток времени они стали друг для друга дороже, чем за всю неделю утренних свиданий.

— Уважаемые мои гости, леди и джентльмены! — начал сэр Роджер, обводя торжественным взглядом всех собравшихся. — Сегодня, прежде чем мы приступим к нашей трапезе, я хочу сообщить вам одно приятное и крайне важное для моей семьи известие. Надеюсь, оно будет интересно и для вас, и вы все разделите мою радость. Вернее, — поправился он, — мою и многоуважаемого виконта Шелтона.

В зале воцарилась такая тишина, что было слышно, как тикают старинные часы и жужжат за оконной сеткой насекомые. После небольшой паузы барон еще раз внимательно оглядел присутствующих и громким голосом произнес:

— Виконт Джон Шелтон попросил у меня для своего сына руки моей младшей дочери, леди Кассандры Гамильтон, и я дал свое согласие!

Восторженные возгласы, раздавшиеся со всех сторон, едва не заглушили последние слова барона. Все наперебой выражали свою радость от такой приятной новости, поздравляли молодых людей и их отцов, желали юной паре счастья, хотя, может быть, и не без определенной доли зависти и недоброжелательности. Гарри Шелтон считался завидным женихом не только в Филадельфии, но и во всех американских колониях, и многие матери и отцы лелеяли мечту выдать за него своих дочерей. Но теперь всем этим надеждам пришел конец. Оставалось только тихо злословить насчет неожиданного развития событий и постараться получше повеселиться на предполагаемых пышных торжествах по случаю этих самых событий.

Гости Гамильтон-холла подняли бокалы за молодых влюбленных и отметили сообщение сэра Роджера более обильным, чем обычно, возлиянием спиртного. В конце завтрака хорошенькая миссис Бингли громко спросила, когда состоится помолвка мисс Гамильтон и Гарри Шелтона, и барон, взглянув на лорда Шелтона, сказал, что она состоится ровно через неделю, в тот день, когда Касдандре исполнится пятнадцать лет.

— Есть обстоятельства, — добавил от себя сэр Джон, — из-за которых нам с сыном необходимо будет в скором времени вернуться в Филадельфию. Поэтому мы с сэром Роджером решили не тянуть с заключением брачного договора и назначить это важное событие на двенадцатое августа, день рождения нашей восхитительной леди Кассандры. Тем более, — он послал сыну теплую, понимающую улыбку, — что чувства моего сына и мисс Касси уже не вызывают никаких сомнений.

После того как все встали из-за стола, отцы молодых влюбленных снова удалились в кабинет сэра Роджера, чтобы написать приглашения на помолвку всем соседям и обсудить еще кое-какие вопросы. Остальные мужчины направились курить в бильярдную. Гарри пришлось последовать их примеру. Перед тем как удалиться, он поцеловал руку Касси и тихо сказал ей на ушко:

— Постарайся удрать ото всех, мне не терпится остаться с тобой наедине и поговорить обо всем!

Договорившись встретиться в саду на привычном месте ровно через час, они расстались, и Касси с остальными дамами поднялась наверх, в свой прохладный будуар, обтянутый розовым атласом, чтобы там освежиться и привести себя в порядок.

Когда они пришли туда, дамы принялись наперебой поздравлять избранницу молодого Шелтона. Служанки принесли кофе, и женщины уселись в мягкие кресла вокруг низкого стола. Любопытство их разгорелось до предела, и они всячески пытались выведать у Касси подробности ее короткого романа с наследником сэра Джона. Их вопросы, порой слишком прямые, заставляли девушку поминутно краснеть, но все равно настроение у нее было отличное. Невеста Гарри! Самого красивого молодого человека из всех, что ей доводилось видеть за целую жизнь.

Конечно, Касси была достаточно умна, чтобы не судить о человеке только по его внешности, манерам или одежде, но она была слишком молода и любила впервые. И все же в неполных пятнадцать лет красивые глаза и задумчивая нежная улыбка покоряют сердце гораздо быстрей и успешней, чем умные речи и глубина чувств. Тем более Гарри был добрым, неиспорченным юношей с пылкой и нежной душой и считался в обществе блестящей партией. Поэтому удивительно ли, что счастье Касси было полным, и она ощущала себя так, словно весь мир лежал у ее ног.

Из всех дам, только Сюзанна не разделяла радости Касси. О, конечно, она была так же весела и разговорчива, как и все остальные, так же неоднократно поздравляла сестру. Но Касси, хорошо знавшая Сюзанну, видела, что та вне себя от бешенства и готова разорвать ее на части. Просто старшая мисс Гамильтон отличалась превосходной выдержкой и умением скрывать свои чувства.

Время от времени Касси, чтобы проверить правильность своих догадок, встречалась взглядом с сестрой, и тогда голубые глаза Сюзанны темнели, и в них появлялось что-то похожее на взгляд змеи, не имеющей возможности дотянуться до своей жертвы, чтобы ужалить ее.

Поздно вечером, когда Касси наконец, осталась у себя одна после долгого напряженного дня, в ее спальню, как вихрь, ворвалась старшая сестра. Лицо ее перекосилось от гнева, а взгляд был так страшен, что Касси на несколько секунд растерялась, хотя и готовилась весь день к подобной стычке.

— Подлая маленькая дрянь! — с порога закричала Сюзанна. — Нахалка! Грязная интриганка! Ты плела сети за моей спиной, строила против меня козни, решила перейти мне дорогу. Ненавижу тебя! До смерти ненавижу, и всегда буду ненавидеть!

Сюзанна на некоторое время замолчала. Душившие ее слезы бессилия и ярости не давали ей говорить. Несмотря на их давние недобрые отношения, Кассандре вдруг стало жаль ее. Все-таки Сюзанна была ее единственной сестрой, но разве Касси виновата, что Гарри ей тоже приглянулся. Ведь он так хорош собой и мил, что в него просто нельзя не влюбиться.

— Сюзанна, — она попыталась взять сестру за руку, — послушай, все было вовсе не так. Я не стремилась перейти тебе дорогу… Это получилось как-то само собой. Просто однажды утром я встала очень рано — ты же знаешь, что летом я всегда так встаю, — а Гарри тоже поднялся рано, и мы встретились в саду…

— Ты думаешь, что я тебе поверю? Я не такая дура. Ты поджидала его в саду… поджидала, чтобы окрутить его, забить ему голову своими дурацкими умными разговорами!

— Так же, как и ты.

— Что?!

— Так же, как и ты, Сьюзи, — повторила Кассандра, повысив голос. Долготерпение никогда не входило в число ее добродетелей, и теперь она чувствовала, что тоже начинает заводиться.

— Как ты смеешь обо мне так говорить, дрянь девчонка! — голос Сюзанны почти перешел на хрип. — Я… я тебе сейчас покажу… Ты заплатишь мне…

Она прыгнула к сестре и попыталась вцепиться ей в лицо, но Касси ожидала этого и сумела перехватить руку Сюзанны. С несвойственной ей жестокостью глядя сестре в глаза, она сильно сжала ее руку в том месте, где выделялись вены, и отчетливо проговорила:

— Если ты сейчас не уберешься из моей комнаты и не прекратишь свою истерику, я тебя ударю так, что ты надолго потеряешь дар речи.

Сюзанна судорожно сглотнула и попыталась вырваться, но Касси нажала сильнее. Та вскрикнула, и в это мгновение в комнату вошел сэр Роджер.

Касси выпустила руку Сюзанны и посмотрела на отца.

— Оставь в покое сестру, Сьюзен, — прикачал барон.

— Но… папа! Ты знаешь, что она…

— Иди к себе, дочка! Позже я поговорю с тобой. — Он строго взглянул на Сюзанну, и та быстро вышла из комнаты. Сэр Роджер устало посмотрел на младшую дочь и жестом указал ей на кресла.

— Присядем, Касси. Нам нужно немного поговорить. Ты ведь и сама так считаешь, правда?

В этот вечер Роджер разговаривал с дочерью так серьезно и обстоятельно, как ни разу до этого. Новые обстоятельства, в которых оказалась его строптивая малышка, считавшаяся еще вчера просто ребенком, сильно повлияли на его отношение к ней. Теперь она стала взрослой девушкой, невестой, и не считаться с ней было уже нельзя. Этого не допускали светские приличия, а барон Гамильтон всегда и во всем строго придерживался неписаных законов своего класса. К тому же Шелтоны, и отец, и сын, оказали предпочтение этой девочке, и это заставило его по-новому взглянуть на младшую дочь. А посмотрев на нее повнимательнее, Роджер признался самому себе, что изрядно заблуждался в своем суждении о ней.

За время их долгой беседы барон еще больше укрепился во мнении, что недооценивал Касси. Со свойственной ему прямотой характера отец счел нужным сказать об этом дочери.

— Знаешь, Кассандра, ты приятно удивила меня за эти дни, — начал он. — Наверное, я был недостаточно внимателен к тебе, раз не заметил, как ты из простой девчонки превратилась в совсем взрослую девушку, настоящую леди. Я доволен тобой, Касси. Надеюсь, ты ничем не разочаруешь меня и окажешься достойной своего нового положения невесты одного из самых знатных и влиятельных людей здесь, в колониях.

— Ты можешь быть уверен во мне, папа. Я постараюсь все сделать для того, чтобы быть достойной оказанной мне чести и… любви Гарри.

Касси порывисто прижалась к отцу, спрятав вспыхнувшее лицо на его груди.

— Все будет хорошо, малышка, — сэр Роджер нежно погладил дочь по голове. — Все у тебя будет в порядке, мисс Кассандра Гамильтон. А насчет сестры не беспокойся. Я поговорю с ней, и она прекратит тебя донимать. Она не должна упрекать сестру за то, что сама упустила видного жениха.

 

Глава 2

На следующее утро Джеральд Мейсон проснулся ни свет ни заря. Бросив взгляд на стенные часы, он досадливо поморщился и попытался снова погрузиться в сон, но это оказалось бесполезным занятием. Проворочавшись, минут десять, он понял, что заснуть не удастся, и сел на кровати.

На соседней подушке покоилась хорошенькая головка миссис Эмилии Бингли, с которой Мейсон проводил все ночи в Гамильтон-холле с молчаливого согласия ее мужа, давно утратившего способность доставлять женщине наслаждение. Сделав заранее обреченную на провал попытку разбудить свою веселую подружку, Джеральд решительно встал с кровати, оделся и спустился вниз, чтобы в одиночестве побродить по саду, пока еще не слишком жарко.

Открыв дверь, ведущую на веранду, он на минуту задумался. Нет, кажется, Гарри сказал вечером, что сегодня не будет встречаться с Касси в саду. Прошедший день оказался слишком насыщен событиями, чтобы молодые влюбленные задумали еще и рано вставать. Да им это теперь и не нужно.

Прекрасно. Значит, он никому не помешает. Джеральд быстро спустился по ступенькам и углубился в сад, а затем попал в светлый просторный парк.

Но мысли его были далеко от красот пышной виргинской природы. Со вчерашнего дня у него из головы не выходила мисс Касси Гамильтон. Конечно, он сразу заметил, что она довольно очаровательна, но это было не то. Прежде она вызывала у него интерес только по той причине, что могла стать невестой друга, теперь же этот интерес приобрел совсем другую направленность. И это не радовало Джеральда. Он столько лет оберегал свою душу от страданий и не хотел, чтобы в этой железной броне появилась серьезная брешь.

В детстве и ранней юности ему часто приходилось страдать. И не только самому, это было бы полбеды. Ему приходилось страдать за мать, которую он беззаветно любил и которую на его глазах постоянно обижали. Сначала в Балтиморе все эти отвратительные мужчины, с которыми хозяин заставлял ее ложиться в постель, потом владелец плантации в Северной Каролине, где они прожили пять лет, пока ему не исполнилось шестнадцать и отец, старый Мейсон, не забрал их.

Джеральду было всего двадцать два года, но иногда он казался себе много повидавшим стариком. У него не было настоящего счастливого и беззаботного детства. Все ранние годы он жил с сознанием, отравленным мыслями о том, что он всего лишь ничтожный раб, чья-то живая собственность и должен подчиняться людям, которые уступают ему по привлекательности, уму, душевным качествам.

Джеральд был не из тех, кто смиряется со своей несправедливой судьбой и плывет по течению. Еще в двенадцать лет он дал себе клятву бежать на север, во французские колонии, и постараться собственными усилиями добиться достойного положения. И с тех пор он только ждал подходящего момента. Во-первых, действовать нужно было наверняка, второго шанса у него могло и не быть. А во-вторых — мать, Виола. Оставить ее одну казалось немыслимым, это значило обречь ее на издевательства и новые страдания. А бежать вместе с ней тоже представлялось сомнительным. Если бы еще она не была так красива… Но у нее очень приметная внешность. Такие прекрасные ярко-синие глаза трудно было найти не только в Северной Каролине, но и во всех южных колониях. А вот у Джеральда глаза были карие, как у отца.

Отец… Когда он выкупил их, сделал свободными и привез в свой шикарный дом в Филадельфии, Джеральд испытывал к нему одну только ненависть. Где он, черт возьми, был раньше? Почему допустил, чтобы мать столько страдала? Сын думал, что никогда не простит отца, но Виола перед смертью попросила его об этом, и Джеральд выполнил ее просьбу. Простил и честно постарался сблизиться со старым Мейсоном. Потом, уже много времени спустя, они стали настоящими друзьями, и юноша понял отца, хотя сам на его месте никогда бы так не поступил. Но ведь он был намного сильнее.

Старик умер год назад, когда Джеральду исполнился двадцать один год. Все состояние перешло к нему. К этому времени он уже отлично разбирался во всех торговых операциях и мог сам успешно вести дела.

Джеральд вспомнил о своих отношениях с женщинами и усмехнулся. Здесь все обстояло несколько странно. Он был слишком привлекателен и умен, и в него влюблялось множество представительниц прекрасного пола. Но в основном это были скучающие замужние дамы или девушки из простых семей. Молодые особы противоположного пола из хороших семей, особенно английские дворянки и их мамаши, сторонились Мейсона из-за его негритянской крови. Конечно, если бы они знали точную сумму его состояния, жадность непременно одержала бы верх над утонченными чувствами и аристократической гордостью. Но об этом Джеральд молчал, намеренно уменьшая в разговорах с людьми размеры своей собственности. Брак по расчету был ему не нужен. Да и, по чести сказать, ни одна из девушек, которых он встречал в высшем обществе колоний, серьезно не затронула чувствительных струн его сердца. Вот только эта малышка Касси Гамильтон…

Она была не похожа ни на одну девушку или женщину, которых он знал. Эта была особенная. Какая-то настоящая, без фальши. Такая, какая есть. Может быть, не так уж красива, зато бесконечно обаятельна. И, скорее всего, не глупа. По крайней мере, не жестока и обладает редкой способностью понимать чувства других людей.

Вчера вечером Джеральд впервые имел возможность поговорить с Касси. Его ревнивый страж, Эмилия Бингли, успевшая порядком надоесть ему за две недели близкого общения, куда-то пропала. Они остались в гостиной втроем. Касси приказала прислуге принести кофе и усадила их с Гарри на диван. Сама придвинула кресло и уселась напротив обоих.

Разговор, само собой, зашел о Филадельфии. Касси побывала там только один раз — когда ее семейство перебралось в колонии, пять лет назад. Мужчины много рассказывали ей об этом городе, а Джеральд, немало поездивший по Северным штатам, поведал и о других, не менее интересных местах.

С таким увлечением он не разговаривал еще ни с одной женщиной. Но Касси было приятно что-то рассказывать, она умела слушать. Сидела, подперев голову рукой, и время от времени одобрительно кивала, что выглядело несколько забавным, учитывая ее возраст. Когда Джеральд закончил свой длинный рассказ, возникла небольшая пауза. И вдруг Касси заговорила о рабстве.

— Я знаю, что в северных колониях не одобряется рабовладение, и в Филадельфии его почти нет, — сказала она, не отводя взгляда от Джеральда. — Мне это очень по душе. Я родилась не здесь, и мне чуждо это трагическое явление. Никогда к нему не привыкну и буду рада, если там, где мне придется жить, не будет подобного. Вы, мистер Джеральд, конечно, понимаете меня и разделяете мои чувства. Ведь вам пришлось столкнуться с этим гораздо ближе, чем мне или Гарри. И, наверное, я даже не в силах представить, как это ужасно. А вы… вы были по другую сторону барьера… Вы меня понимаете, мистер Джеральд?

— Безусловно! И я впервые встречаю человека, который обладает способностью поставить себя на место другого и понять его чувства. Тебе очень повезло, Гарри, — Джеральд повернулся к приятелю, — ты завоевал сердце необыкновенной девушки. Мисс Касси обладает настоящей душевной чуткостью и глубиной чувств в отличие от большинства наших английских леди, озабоченных лишь внешним проявлением правил хорошего тона. Но прекратим пока этот разговор. Мы вернемся к нему когда-нибудь в другой раз, когда рядом не будет посторонних ушей, — он указал на дверь веранды, к которой подходила веселая толпа.

Короткое высказывание Касси потрясло Мейсона. До сих пор ни одна женщина не отваживалась заговорить с ним на эту скользкую тему. Да и мужчины касались ее с опаской, с оговорками и извинениями, чтобы не задеть его чувств или не разозлить его. Только Кассандра заговорила об этом прямо. Чувства ее были так искренни, что она даже не думала, что может обидеть его. И не могла промолчать, не высказав своего мнения о проблеме, которая ее волнует, и о которой она не могла откровенно говорить здесь, в рабовладельческой Виргинии. И еще Джеральд понял, что эта девушка, несмотря на свое аристократическое происхождение, относится к людям вне зависимости от их кастовой принадлежности.

«Да она совсем не английская леди, — подумал он. — Это настоящая американка, хотя, может быть, и сама пока не осознает этого».

Внезапно вспорхнувшая с ветки акации стайка маленьких птичек, потревоженная шагами Джеральда, прервала его размышления и заставила вернуться из области сладких грез к действительности. Он внимательно огляделся. Просторный сад и парк остались далеко за спиной, а в паре метров впереди заканчивался участок табачной плантации и начинался пологий спуск к широкому озеру. И вдруг Джеральд увидел ее, властительницу своих дум.

Касси стояла у самой кромки озера, совершенно обнаженная, и готовилась вступить в воду.

Джеральд затаил дыхание, не в силах оторвать взгляда от стройного, гибкого девичьего тела, такого божественно прекрасного в первых лучах восходящего солнца. Он понимал, что должен быстро отвернуться и уйти, но сделать это оказалось выше его сил. Ноги будто приросли к земле. Стараясь не дышать, он стоял и смотрел на девушку, чистота и бесхитростная наивность которой покоряли и возбуждали сильнее, чем все искусные ухищрения опытных кокеток.

Вдруг Касси плавно подняла руки вверх, сцепила пальцы над головой и медленно потянулась. Потом опустила руки к волосам и ниже, туда, где под высокой прической начиналась ее изящная шея. Легонько погладила себя по плечам и неожиданно звонко и радостно засмеялась. Затем резко бросилась в воду, крича и повизгивая, словно ребенок, и поплыла. Поплыла очень быстро, как опытный пловец, преодолевая резкими, сильными взмахами большие расстояния.

Касси доплыла уже до середины озера, когда Джеральд пришел в себя. Сообразив, что сейчас она может поплыть назад и наверняка увидит его, он поспешно, чуть не бегом, бросился назад, подальше от этого места, от этой нецелованной феи, околдовавшей его своими чарами, словно речная нимфа из старинных легенд.

Только оказавшись в тенистой аллее парка, он остановился. Прислонившись спиной к могучему дереву, попытался отдышаться и избавиться от безумного наваждения. «Касси! Милая, нежная девочка! — с мучительной болью думал он, обхватив руками пылающее лицо. — Если бы ты когда-нибудь могла стать моей! Как бы я любил тебя тогда! Как бы я любил тебя, моя богиня, моя красавица, любимая моя! Но этого никогда не будет, никогда! Такая девушка не для меня, злосчастного квартерона, полукровки, в жилах которого течет негритянская кровь. Если бы я встретил тебя раньше, тогда бы я не отступил, попробовал бороться за тебя. Но теперь это невозможно. Ты невеста Гарри Шелтона, моего друга, и этим все сказано».

Приведя в порядок чувства, с видом напускного равнодушия Джеральд быстро зашагал к дому, успокаивая себя мыслью, что, слава Богу, через шесть дней он уедет отсюда и прекрасная нимфа Гамильтон-холла не сможет оказывать на него своего колдовского воздействия.

Касси между тем и не подозревала, какую бурю чувств вызвала в душе человека, казавшегося всегда таким насмешливым и непроницаемым. Наплававшись вдоволь впервые со времени приезда гостей, она, довольная собой и жизнью, направилась к дому, чтобы привести себя в порядок к завтраку. Увидев в гостиной Мейсона, задумчиво курившего трубку, она радостно всплеснула руками.

— Вот чудо! А я-то думала, что только я одна встаю с постели с первыми петухами. Вы, оказывается, тоже ранняя птичка, мистер Джеральд?

— Скорее неугомонный медведь-шатун, — мрачновато усмехнулся он, краем глаз поглядывая на раскрасневшееся от быстрой ходьбы лицо девушки.

— Что же мне с вами делать? — в раздумье произнесла Касси, наморщив свой хорошенький лобик. — Я бы охотно села с вами пить кофе, но ведь тогда я не успею переодеться к завтраку. А я так ужасно выгляжу после купания в этом мятом платье.

— Мисс Касси! — голос Джеральда внезапно сорвался на высокой ноте. — Прелестная маленькая мисс Касси! Послушайте и запомните навсегда. Вы не можете плохо выглядеть ни в этом платье, ни в другом, вообще никогда. Потому что вы обворожительно прекрасны… Потому что вы по-настоящему красивая и интересная женщина, мисс Гамильтон!

В порыве признательности девушка подскочила к Мейсону и пылко поцеловала его в щеку. Увидев, что он растерялся от ее неожиданного поступка, она внимательно посмотрела ему в глаза и сказала:

— Простите, если я вела себя неприлично, но для меня так важно то, что вы сейчас сказали. Понимаете… до последней недели мне никто никогда не говорил, что я хорошо выгляжу, и никто даже не считал так. Я словно расцвела за последнее время, я вдруг почувствовала себя такой сильной, уверенной и… для кого-то по-настоящему интересной. Знаете ли вы, как важно для девушки, которую долгое время не принимали всерьез, узнать, что она вовсе не дурнушка с плохими манерами, что она может нравиться… Понимаете ли вы?

— Лучше, чем вы думаете! — пылко отозвался он, с искренним восхищением окидывая девушку взглядом. — Поверьте, я последний, кто стал бы вас осуждать. А теперь ступайте к себе и оденьтесь так, чтобы в очередной раз покорить сердце моего друга Гарри.

Касси упорхнула наверх, а Джеральд снова принялся курить свою трубку, мысленно проклиная молодого Шелтона, уговорившего его поехать в эту проклятую Виргинию.

Двенадцатого августа в Гамильтон-холле с самого утра царило необычайное оживление. Сэр Роджер решил отпраздновать помолвку дочери с большим размахом. Тем более что виконт Шелтон взял основную часть расходов на себя. Сразу после завтрака в имение начали съезжаться приглашенные соседи Гамильтонов, а их было немало. Сэр Роджер и Сюзанна не знали ни минуты покоя, встречая их всех. Сначала, когда все соберутся, предполагалось устроить роскошный обед, вслед за ним — большой бал, потом еще ужин.

Касси в этот день до самого обеда не спускалась вниз. Ее должны были увидеть только перед самой помолвкой. В ее просторной спальне на втором этаже — приятной комнатке с золотисто-бежевыми обоями — с раннего утра засел консилиум в составе жены соседнего плантатора миссис Уилсон ее дочери Мэри, ровесницы Касси, горничной Розы и пожилой толстой мулатки, бывшей ранее служанкой при первой моднице Виргинии, вынужденной продать имение из-за долгов. Вся эта достойная компания совместно выбрала платье, соответствующее столь важному событию, как помолвка, и теперь тщательно обсуждала каждую часть туалета Касси.

— Молодой девушке неприлично надевать какие-либо драгоценности, кроме жемчужных сережек и скромного ожерелья из жемчуга, — говорила со знанием дела миссис Уилсон.

— Ну, еще можно добавить несколько красивых колец, — предложила мулатка. — Мужчины всегда обращают внимание на женские руки. У моей бывшей хозяйки руки всегда были в идеальном порядке, и она умела, когда надо, сделать красивый жест ручкой, вот так.

Она показала несколько небрежных изящных жестов.

— Ну, Кассандре еще рано кокетничать… — Вовсе нет. Ее жених видал в Филадельфии изысканных красавиц, и наша девочка не должна ни в чем уступать им, — возразила мулатка. — И еще попробуйте, мисс, как вы будете идти по залу, чуть-чуть приподнимая платье, чтобы показать ножку в белом шелковом чулочке и красную туфельку с бантиком.

— Мне совсем не нравятся эти туфельки. Этот яркий красный цвет… — миссис Уилсон с сомнением посмотрела на изящные башмачки с высокими изогнутыми каблуками.

— Но они так красивы! — заметила Роза.

— Да, да, мама, так красивы! Нет, туфельки решительно надо оставить, — закивала головой Мэри Уилсон. — Ах, мамочка, ты должна обязательно заказать мне такие.

— Только когда ты подцепишь такого же жениха, как у Касси, — смеясь, отвечала миссис Уилсон. — Ну ладно, это все оставим, а вот прическа… Она должна быть непременно по последней моде.

— Чего только не выдумают эти англичане, целая башня на голове вместо волос, — недовольно покачала головой мулатка. — Как же бедная мисс Касси будет двигаться с таким нагромождением?

— Ничего страшного тут нет, Молли, — улыбнулась Касси. — Почти все дамы будут с такими же прическами, не могу же я ударить в грязь лицом! Да и никто теперь не носит других для парадных обедов и торжеств.

— Разве что только у нас в Виргинии! Но ничего, — тут же уточнила миссис Уилсон, — мой парикмахер уже научился делать такие прически. Его привезут с минуты на минуту, и он уложит волосы всем нам троим.

К пяти часам Касси была полностью одета и причесана по новой моде и могла сколько угодно любоваться собой в огромном зеркале, висевшем на стене в туалетной комнате. В целом она осталась довольна, хотя все равно продолжала волноваться: вдруг что-то упущено и кто-нибудь заметит это.

В такой торжественный день на девушке было парадное платье из розового атласа с фижмами на китовом усе. Вырез платья украшали белые тонкие кружева и изящные складки алой ленты, переходившей на груди в искусно завязанный бант. Такие же алые банты в обрамлении кружев украшали подол. Несколько драпированных складок делали наряд еще более изящным и женственным. Словом, это платье было настоящим произведением искусства. Скромным, но крайне милым дополнением к нему служили жемчужные украшения.

А вот прическа Касси была еще большим чудом — чудом парикмахерского искусства. Девушка сильно опасалась, что ничего особенного из ее волос не получится, да еще челка будет мешать. Но парикмахер миссис Уилсон сразу отмел все ее сомнения. С замирающим сердцем следила она, как он извлекает из своего огромного мешка множество шиньонов, шпилек, заколок и еще каких-то непонятных предметов. Спустя полчаса на голове Кассандры выросла высокая башня, в которой невозможно было отличить свои волосы от накладных. Спереди волосы были подняты высоко вверх, а челка куда-то спряталась, сзади они ложились мягкими объемными валиками, и один большой локон был выпущен наружу и закручивался на грудь. Сложное украшение из алой ленты и кружев, венчавшее прическу, смотрелось в тон платью.

Когда Касси в сопровождении миссис Уилсон вошла в парадный зал особняка, у всех собравшихся вырвался одобрительный возглас, а в их глазах появилось восхищение. Пятнадцатилетняя девушка казалась настоящей принцессой в своем роскошном наряде. Виконт Шелтон подтолкнул слегка растерявшегося Гарри к невесте, и молодой человек с галантным поклоном предложил мисс Гамильтон руку и повел ее в центр зала, где был сооружен своеобразный алтарь и где священник в парадном облачении готовился произнести торжественную речь, огласив помолвку.

Сцена обручения прошла для смущенной девушки, словно во сне. Она почти не слышала слов священника, радостных поздравлений гостей. Как в тумане, проплывали лица собравшихся, взгляды, улыбки, жесты. Касси не отрывала глаз от разрумянившегося лица Гарри, и он, в свою очередь, тоже почти не отводил от нее своего взгляда.

Никогда еще она не казалась ему столь прекрасной, как в этот незабываемый день. Совсем взрослая леди, красавица! Гарри чувствовал, что ни разу в жизни не был так влюблен и не ощущал себя таким счастливым. Подумать только! И он еще противился настойчивому желанию отца и не хотел ехать в Виргинию!

А для Касси вся жизнь впереди представлялась целым океаном счастья, любви, радости и веселья. Прекрасная мечта ее детских лет сбывалась. У нее есть жених, лучше которого не может быть на свете. Красивый и добрый, и так любит ее, Кассандру Гамильтон! Как счастливо светятся его голубые глаза, и к ним так дивно идет камзол оттенка морской волны, богато расшитый золотыми узорами, такими же золотыми, как его освещенные солнцем светло-каштановые волосы, зачесанные назад и открывающие высокий лоб.

Только когда Гарри взял ее руку и надел ей на палец обручальное кольцо, Касси пришла в себя. Послав любимому свою самую теплую и обворожительную улыбку, она тоже взяла его руку и надела на его безымянный палец золотое колечко. Он быстро склонился над ее рукой, нежно поцеловал ее и поспешно шепнул: — Ты прекрасней всех, Касси, и я безумно люблю тебя!

Затем он повел ее к столу, где им предстояло сидеть рядом как жениху и невесте. Теперь они уже могли, открыто, не стесняясь взглядов окружающих, смотреть друг на друга, сколько душа пожелает, и говорить без стеснения.

Джеральд Мейсон сидел, как всегда, рядом со своей любовницей, с которой в последнее время он проводил ночи без прежнего энтузиазма. Он встал в это утро в самом скверном расположении духа, однако потратил целый час на свой туалет, чтобы никто не мог заподозрить неладное. Эмилия похвалила его дорогой сиреневый камзол, расшитый золотом и серебром и украшенный малиновыми рубинами. Джеральд решил проявить щедрость и подарил ей несколько крупных драгоценных камней без оправы, за что был награжден целым потоком бурных, признательных ласк. Но это не подняло ему настроения. Видеть Кассандру Гамильтон для него стало настоящей пыткой. Одно хорошо: завтра он вместе с Шелтонами покидает этот дом, и тогда постарается в обществе других дам забыть эту девушку.

— Не понимаю, что бедный Гарри нашел в ней, — прошептала ему на ухо Эмилия, которая, как и все женщины, была не чужда злословия. — Ведь она простушка, гораздо хуже, чем ее сестра. Не правда ли, Джерри?

— Не знаю, — Мейсон попытался говорить как можно более небрежным тоном. — Не забывай, дорогая, что Гарри очень молод, а в этом возрасте все воспринимается иначе, чем в зрелые годы.

— Еще один довод в пользу того, что не следует жениться так рано, — назидательно проговорила миссис Бингли, довольная своим заключением, и Джеральд с раздражением отметил, что ей не терпится поделиться с другими этой банальной мыслью.

«Ну почему они так пусты, так тщеславны, так обделены способностью видеть дальше своего носа?» — думал он, обводя взглядом женщин, сидящих за столом. Ему стало необычайно грустно. Встретит ли он когда-нибудь женщину, которая стала бы близка ему хотя бы немного?

После обеда начался бал, который открыли виновники торжества. Мейсон танцевал много, по очереди приглашая всех дам, и стараясь казаться веселым. Один раз ему довелось танцевать менуэт с Касси, и она спросила его, как он посоветует ей вести себя с сестрой.

— Наши отношения в последнее время совершенно испортились, — жаловалась она. — Сюзанна просто ненавидит меня из-за Гарри. Не знаю, как мне теперь держаться с ней, ведь я в какой-то мере перед ней виновата.

— Не думаю, что вы в чем-то виноваты перед ней, мисс Касси, — ответил Джеральд, покачав головой. — Гарри не был ее женихом или хотя бы кавалером. Вы не должны позволять кому-то винить себя. Держитесь с Сюзанной так, будто ничего не произошло. Все равно рано или поздно ей придется смириться с вашим новым положением.

Касси с благодарностью пожала руку Мейсону.

— Спасибо вам, мистер Джеральд, — весело сказала она. — Вы здорово поддержали меня сейчас. Теперь я знаю что делать. Как я рада, что рядом с Гарри находится такой прекрасный друг!

Остаток вечера прошел весело и оживленно. Гости, успевшие сильно подпить еще во время обеда, были в основном в благодушном настроении. К ужину уже мало кто обращал внимание на других. Воспользовавшись этим обстоятельством, Гарри предложил своей любимой убежать в сад, чтобы там поговорить с глазу на глаз перед долгой разлукой.

Держась за руки, они прошли к тому месту, где обычно встречались по утрам во время своих тайных свиданий. Там они, не сговариваясь, разом остановились и посмотрели друг на друга.

— Касси, милая моя, хорошая, славная Касси, — нежно проговорил Гарри, погладив девушку по лицу. В ее зеленоватых глазах вдруг показались слезы.

— Гарри, любимый… Как же мне не хочется расставаться с тобой!

Она глубоко вздохнула и прижалась лицом к его камзолу. Он крепко сжал ее в объятиях, затем слегка отодвинул от себя и посмотрел в глаза.

— Не нужно слез, милая моя. Я буду каждый день думать о тебе и с нетерпением ждать той минуты, когда смогу назвать тебя своей женой, любовь моя.

— И я буду с нетерпением ждать этого прекрасного момента! Считать дни и все время думать о тебе… О, скорей бы, скорей бы это произошло!

Неожиданная боль в ее голосе поразила Гарри и заставила испытать сильные угрызения совести, за то что он не поторопил отца со свадьбой.

— Ты не должна так переживать, Касси! — попытался он успокоить девушку. — Я уверен, что мы еще не раз увидимся до того, как пройдут эти два года. Твой отец обещал привезти тебя в Филадельфию, может быть, даже этой зимой, тогда мы снова встретимся и будем вместе.

— Я буду каждый день просить его об этом! А ты, Гарри, проси своего отца, чтобы он решил сократить время помолвки и назначить свадьбу на будущее лето.

— Обещаю тебе это, любимая! Я почти уверен, что смогу это сделать.

Он каким-то особенным взглядом посмотрел в ее глаза и вдруг покраснел от своих смелых мыслей. Касси заметила его состояние и женским чутьем угадала, что он хочет сделать.

— Гарри, любимый, — она подвинулась ближе и с некоторым лукавством взглянула на него. — Кажется, мы сейчас хотим одного и того же.

Он осторожно привлек ее к себе, и их горячие губы соединились. После долгого нежного поцелуя они вновь взглянули друг на друга и снова, не сговариваясь, потянулись навстречу, чтобы слиться еще в одном, более длительном и пылком поцелуе.

Когда спустя полчаса они, счастливые и раскрасневшиеся, шли обратно к дому, Касси чувствовала себя совсем другим человеком, не такой, какой была до этого дня. Ей казалось, что она стала совсем взрослой девушкой, гораздо взрослее, чем Мэри Уилсон или даже Сюзанна. Потому что теперь она знала, какой вкус имеют губы мужчины и как захватывающе-сладко бывает, когда он обнимает тебя за плечи. И она важно шла по садовой дорожке под руку с Гарри, испытывая смущение и гордость одновременно. Как все подруги станут завидовать ей, когда она скажет им, что знает о мужчинах несколько больше, чем все они вместе взятые…

На другое утро Шелтоны, Мейсон и еще несколько гостей барона Гамильтона покинули его гостеприимный кров, и в имении снова установились привычная будничная тишина и спокойствие.

 

Глава 3

Время уже подходило к полудню и солнце начало сильно припекать, когда Роджер Гамильтон закончил объезжать свои владения и направил лошадь к дому. Последние дни настроение у плантатора было довольно паршивое. С Севера каждый день приходили тревожные вести, а в самой Виргинии участились волнения среди фермеров и простого населения. Да еще из Филадельфии давно не было никаких вестей. Виконт Шелтон обещал направить к нему своего посланца, чтобы переговорить о важном деле, но того что-то явно задерживало.

Роджер соскочил с лошади и уже хотел войти в дом, как возглас управляющего привлек его внимание. Старый слуга указал рукой в сторону подъездной аллеи, и барон, обернувшись, увидел покрытый густым слоем пыли экипаж. Пять минут спустя из него уже выпрыгивал молодой человек в дорожном костюме, протягивая руку встречающему его хозяину имения.

Сэру Роджеру было достаточно бросить на незнакомца один взгляд, чтобы по внешнему виду и фамильному сходству определить, что перед ним племянник виконта Шелтона. Он тепло приветствовал молодого человека. После этого они прошли в дом, и барон предложил Арнольду отдохнуть в отведенной ему комнате и отложить на вечер все важные разговоры.

Два часа спустя Арнольд Шелтон, успевший принять ванну, отдохнуть и привести себя в порядок, вышел в гостиную, где его уже ждали сэр Роджер и Сюзанна. Они буквально забросали гостя вопросами о Филадельфии и делах в северных колониях. Молодой человек, заранее поставивший себе цель завоевать расположение всех обитателей Гамильтон-холла, подробно и обстоятельно отвечал им, не забывая время от времени бросать изучающие взгляды на дочь хозяина.

Девушка произвела на него благоприятное впечатление. Приятной внешности, с хорошими манерами и неглупа. На Сюзанне в этот день было сиреневое шелковое платье с кружевами цвета слоновой кости и такого же цвета нижней юбкой. Было видно, что она умеет одеваться со вкусом. К тому же ее томные голубые глаза временами лукаво поблескивали, как бы призывая к более близкому знакомству. Белоснежный парик придавал ей еще больше достоинства, чем было у нее от природы. Это тоже понравилось Арнольду. Он любил в женщинах аккуратность и благородные манеры, любил все, что связано с понятием «аристократичность».

Было заметно, что барон нервничает, поминутно бросая взгляды на часы.

— Где это до такого времени носит Кассандру? — наконец пробормотал он. — Клянусь честью, мне начинает казаться, что я предоставляю этой девчонке слишком много свободы.

— Забывая при этом о ее возрасте, — прибавила Сюзанна, недовольно поджав губы. — Но если ты не знаешь, где она находится, папочка, то я могу тебе подсказать: она почти все дни напролет проводит у Синклеров и Уилсонов.

— Знаю, дочка, и это мне совсем не по душе. Наши соседи в последнее время слишком рьяно поддерживают так называемых патриотов, сторонников отделения колоний от Англии, и Касси не следует бывать в этих домах.

— Ты должен запретить ей это, папа. Одному Богу известно, чего она может там наслушаться.

— Да, пожалуй, я скоро и сделаю это. Повисла пауза, и мистер Арнольд счел нужным вставить свое слово в разговор.

— К сожалению, — притворно вздыхая, произнес он, — негодяев, желающих отделения колоний, поддерживают не только низшие слои, но и многие богатые и влиятельные люди.

Вошедший слуга сообщил сэру Роджеру, что мисс Касси подъезжает к дому. Барон приказал накрывать на стол и вышел на крыльцо, чтобы поторопить дочь с переодеванием. Мистер Арнольд машинально направился за ним.

Он увидел, как к крыльцу подъехала на гнедой лошади стройная девушка в светло-серой амазонке из тонкого льна и белой широкополой шляпе с перьями, надетой прямо на распущенные каштановые волосы. Смугловатое лицо ее выражало какую-то мрачноватую решимость в сочетании с усталостью. Спрыгнув с лошади, она пристально оглядела незнакомца с головы до ног и едва ответила на его приветствие, поглощенная своими мыслями.

«Не могу понять, почему Гарри выбрал ее», — подумал Арнольд, возвращаясь в гостиную.

Войдя в свою комнату, Касси позвала служанку и начала поспешно переодеваться к обеду. Натянув первое попавшееся платье, она спрятала волосы под белоснежным париком и на минуту задержалась у зеркала. Потом досадливо махнула рукой. Нет разницы, как она будет выглядеть в этот вечер. Все равно Гарри этого не увидит.

Прошло уже две недели с тех пор, как ей минуло семнадцать лет, и с тех пор, когда она должна была стать женой Гарри. Но этого долгожданного события не произошло, наоборот, казалось, что оно вообще неизвестно когда случится.

За два года ей так и не удалось повидаться с женихом. Сначала отец не мог уехать из Виргинии, потом Шелтоны отправились куда-то на Север, а потом… Потом в колониях раз вернулись такие горячие события, что поездка в Филадельфию стала не только хлопотным делом, но и просто опасным. В прошлом году раздались первые выстрелы в Бостоне, а в этом еще хлеще: колонии объявили о своей независимости от Англии, и началась война. Настоящая война.

Филадельфия и еще ряд городов на Севере находились в руках сторонников независимости, патриотов. Англия выслала войска для поддержки своего влияния, надеясь на помощь тех, кто выступал против отделения колоний — роялистов. Отец Касси принадлежал к этим последним, и в их доме собирались те, кто поддерживал Англию. Они спорили с утра до ночи, ругая, на чем свет стоит патриотов. В конце концов, Касси надоело это слушать, и она стала уезжать на целый день из дому к соседям, Уилсонам.

В доме миссис Уилсон тоже собирались люди и спорили. Но по иному поводу. Все они были сторонниками независимости колоний и расходились только в мелочах. В этих разговорах принимала участие и Касси.

Ей казалось ужасным в этом признаться, но она не разделяла взглядов и убеждений отца и Сюзанны, с каждым днем все больше приходя к мысли, что они во многом не правы. Тем более что Гарри, которого она так уважала, тоже находился в числе патриотов. В последнем письме, пришедшем от него полгода назад, он прямо писал ей обо всем. Писал, что его отношения с отцом сильно испортились и что он должен, обязан вступить в национальную армию, чтобы защищать независимость Америки. Он не отказывался от своего обещания жениться на ней, но предупреждал, что отец может лишить его материальной поддержки, а это значило, что ее отец, барон Гамильтон, захочет расторгнуть помолвку.

Тогда она никому не показала это письмо, хотя оно заставило ее провести несколько бессонных ночей. Но все же Касси надеялась, что все как-нибудь утрясется. Теперь эта надежда быстро таяла. Виконт Шелтон прислал к ним своего племянника, и девушка чувствовала, что это предвещает большие неприятности.

За обедом ни о чем серьезном не говорили. Касси большей частью молчала, барон тоже не мог весело болтать из-за своих нерадостных мыслей. Лишь Сюзанна с гостем поддерживали светский разговор, по части которого мистер Арнольд оказался большим мастером.

Против своего желания, он все сорок минут, которые длилась трапеза, не мог оторвать взгляда от изящных рук Касси, открытых до локтей по моде того времени. Его поражал контраст аристократической красоты и смуглой загорелой кожи. Было очевидно, что девушка проводила много времени на солнце и ее руки, впрочем, как и само лицо, успели порядком загореть. Но было очевидно также, что ей это совершенно безразлично. «Такая, какая есть. В ней нет ни капли фальши», — вспомнил он слова своего кузена и призадумался. Похоже, сэр Джон ошибся, считая младшую мисс Гамильтон кроткой, добродушной овечкой. В этой девушке есть какая-то скрытая сила, и она ее еще проявит.

После обеда все перешли в гостиную, и мистер Арнольд решил, что настал момент поведать обитателям этого прелестного уголка ту печальную новость, с которой он к ним приехал. Он вежливо попросил всех сесть, а сам, придав лицу самое печальное выражение, стал посередине комнаты.

— Друзья мои, — драматичным голосом начал он, — мне очень жаль, но я обязан по поручению моего дорогого покровителя виконта Джона Шелтона сообщить вам крайне неприятную и тяжелую новость.

Он сделал многозначительную паузу и обвел взглядом всех присутствующих, отмечая про себя, как изменились от сказанного их лица. Сэр Роджер напряженно замер, весь, превратившись в ожидание, и в его глазах читались одновременно отчаяние и надежда. Сюзанна приоткрыла рот от страстного нетерпения, и было видно, что она вслед за его следующими словами испуганно всплеснет руками и наговорит массу пустых слов. Только по лицу Касси ничего нельзя было прочесть, вернее, можно было прочесть все больше растущую антипатию к нему, Арнольду Шелтону, но этого-то ему вовсе не хотелось замечать.

Он еще раз печально вздохнул, и тут Касси демонстративно кашлянула.

— Кто-то умер, мистер Арнольд? — с подчеркнутой небрежностью осведомилась она.

— Что-что? — растерянно проговорил племянник виконта.

— Я спрашиваю вас: кто-то умер? — усмехнувшись, переспросила Кассандра.

— Н… нет!

— Хорошо, тогда продолжайте, только более спокойным тоном и без дурацких театральных вздохов.

Выходка девушки была так неожиданна, что никто даже не решился сделать ей замечание. Мистер Арнольд почувствовал, что покрывается красными пятнами. Как она могла позволить себе выставить его на посмешище! Ему вдруг захотелось отомстить ей за эту антипатию к нему, за эту подчеркнутую враждебность. И он одним махом выпалил:

— Мой двоюродный брат Гарри Шелтон изменил интересам своего класса и своему долгу перед великой Британией. Он впал в пагубное заблуждение, отправившись против воли отца в армию генерала Вашингтона, чтобы бороться вместе с мятежниками за независимость колоний. Этот поступок оказался тяжелым ударом для виконта Шелтона. Он публично объявил, что лишает своего сына наследства и титула и порывает с ним всякие отношения.

Сюзанна громко ахнула и всплеснула руками. Сэр Роджер вскочил с кресла и схватился за сердце. Они вместе принялись вздыхать, возмущаться и засыпать мистера Арнольда градом всевозможных вопросов, на которые тот едва успевал отвечать. Эффект был полным. В гостиной воцарилась ужасная паника. Только одна Касси ничего не произнесла. У нее даже не изменилось выражение лица.

Когда у барона и Сюзанны иссяк поток слов и возмущенных возгласов, Касси громко и отчетливо проговорила:

— Многоуважаемый мистер Арнольд, это все, что вы хотели нам сказать?

Все взоры вмиг обратились к молодой девушке. В комнате повисла гробовая тишина.

— Да-а, это, собственно, и все, — запинаясь, пробормотал Арнольд Шелтон.

— Точно все?

— Да, а… Разве этого мало?

— Может, вы забыли сообщить, что Гарри Шелтон разрывает со мной помолвку и отказывается на мне жениться?

Арнольд почувствовал, как на его лбу выступает холодный пот.

— Нет, ничего подобного я не собирался сообщать. Это мне совершенно неизвестно, — с возрастающим раздражением сказал он.

— Ну что ж, прекрасно! Значит, особого повода для беспокойства нет.

— Касси! — сэр Роджер с негодованием уставился на дочь. — Что ты такое говоришь!? Да разве теперь может идти речь о свадьбе?

— А почему нет? — голос Кассандры оставался по-прежнему спокойным. — Я полагаю, папа, что, когда ты решил выдать меня за Гарри Шелтона, тебя привлекли его личные достоинства, а не деньги его отца?

— Ты… ты с ума сошла!

— Почему ты так думаешь? Только потому, что я хочу остаться верной данному слову? Но ведь это то, чему ты учил меня с самого детства!

— Ты… Касси!

Барон был не в состоянии вымолвить больше ни слова и только отупело смотрел на нее, словно хотел убедиться, что это не сон.

— А вы, оказывается, большая оригиналка, мисс Касси, — выдавил гость, принужденно улыбаясь.

— Оригинал здесь вы, мистер Арнольд! Полагаю, сэр Джон уже приблизил вас к себе и назначил своим наследником вместо Гарри?

Кровь бросилась в лицо Арнольду. Он хотел гордо взглянуть девушке в глаза, хотел достойно ответить и не смог. Подождав с минуту, Кассандра Гамильтон медленно повернулась к двери и вышла из комнаты.

Арнольд Шелтон провел в имении барона Гамильтона целый месяц. Он приехал сюда с конкретной целью и решил не отступать, несмотря ни на что. Его дядя, лорд Шелтон, назначил его наследником своего имени и состояния, поставив при этом одно непременное условие: он должен жениться на одной из дочерей владельца Гамильтон-холла.

— Мои дела слишком тесно связаны с делами Роджера Гамильтона, — объяснил он Арнольду. — Мы — компаньоны, слишком много деловых секретов являются общими для нас. Ты должен жениться на любой из его дочерей. Хорошо, если это будет Касси, но, если твоей женой окажется ее сестра, я не стану возражать.

Арнольд еще в первый же день своего приезда в Виргинию поставил сэра Роджера в известность о намерениях лорда Шелтона и, получив полное одобрение, надолго обосновался в имении, чтобы как следует присмотреться к девушкам. Он был уверен, что выберет Сюзанну, и собирался в ближайшие дни поговорить с ней. Но истек месяц, а он все медлил. Потому что до безумия влюбился в Касси.

Арнольд Шелтон вовсе не был тем мягкотелым и нерешительным человеком, каким казался на первый взгляд. Ему всю жизнь приходилось притворяться, скрывая необузданность своей натуры из-за того, что его отец был младшим сыном в семье и, по английским законам, почти не получил наследства. Все отошло Джону Шелтону. Арнольду долгое время приходилось довольствоваться скромной ролью секретаря дяди. Всеми фибрами души он ненавидел своего кузена Гарри, который занимал в свете более высокое положение и сильно заносился, хотя был на целых пять лет моложе Арнольда.

Но вот, наконец, после долгих лет терпения и притворства, счастье улыбнулось молодому честолюбцу. Отношения сэра Джона и Гарри разладились, когда последний примкнул к сторонникам независимости Америки. Арнольд чуть не сошел с ума от радости, когда Гарри бежал из дому в армию генерала Вашингтона. Он знал, что виконт Шелтон — настоящий аристократ и не простит сыну измены своему королю. Так и случилось. Через несколько дней после отъезда Гарри старый Шелтон объявил Арнольда своим наследником.

Встреча с Касси разрушила восторженное настроение Арнольда и отняла у него покой. Поведение ее в тот момент, когда он сообщил ей, казалось бы, убийственную новость, поразило его. Он был шокирован, потрясен, сражен наповал. И в следующие дни, присматриваясь к девушке, пришел к выводу, что мисс Кассандра Гамильтон — необыкновенное создание. Тогда он понял своего двоюродного брата и воспылал желанием сделать эту девушку своей женой, во что бы то ни стало. Мысль о том, что он отнимает у кузена не только богатство, но и невесту, еще больше распаляла его решимость.

Юноша был неглуп и понимал, что, действуя напрямую, тут ничего не добьешься. Касси оказывала ему лишь знаки вежливого внимания. За весь этот месяц она лишь несколько раз удостоила его небрежным взглядом и изредка перебрасывалась с ним парой слов, отвечая на его вопросы. Но Арнольда это не смущало. Он понимал, что ему следует действовать постепенно, в течение долгого времени. Нужно сломить ее сопротивление, отнять у нее надежду когда-нибудь стать женой Гарри, посеять в ее сердце отчаяние и смятение. Только в отчаянии она согласится выйти за него замуж. Но главное, чтобы это произошло, а там уж он заставит ее полюбить себя.

В день своего отъезда Арнольд решился начистоту поговорить с сэром Роджером и сделать его своим союзником. Расчет оказался верным. Барон, напуганный последними событиями и опасавшийся, что его дочери не смогут удачно выйти замуж, обрадовался тому, что хоть у одной из них снова появился жених.

— Не будем торопиться, — внушал ему Арнольд. — Сейчас Касси расстроена, выбита из колеи, она все еще надеется, что сможет выйти за Гарри, не желает расставаться с давней мечтой. Ничего, скоро эта надежда покинет ее, и тогда она смирится с утратой и примет ваш выбор.

— Ей придется это сделать, черт возьми! — решительно заявил барон. — Я заставлю ее. Не хватало еще, чтобы семнадцатилетняя девчонка перечила воле отца и делала, что ей взбредет в голову.

— Только не торопите события, дорогой сэр Роджер, — предостерег барона Арнольд. — Нужно действовать с осторожностью. Я уеду отсюда на два — три месяца, а вы тем временем каждый день внушайте ей, что Гарри бросил ее, что для него друзья-патриоты важнее, чем она. Знаете, как это бывает, ведь недаром говорится: вода и камень точит.

Барон и его новый предполагаемый зять расстались, вполне довольные друг другом, и с того дня, как Арнольд Шелтон уехал, сэр Роджер принялся усердно убеждать младшую дочь устроить судьбу, пока имеется достойная партия.

Касси сразу поняла, что племянник Джона Шелтона имел разговор с отцом, и сразу дала себе слово не слушать увещеваний отца. В открытую она не перечила, позволяя думать, что она со всем смирилась, но для себя точно решила, что никакая сила в мире не заставит ее принять предложение Арнольда Шелтона.

«Лучше навсегда остаться в одиночестве, чем выйти замуж за этого отвратительного человека, — думала она. — И почему только ему не приглянулась Сюзанна? Она была бы ему самой подходящей парой».

Даже внешность Арнольда теперь внушала ей непреодолимое отвращение. Он был чуть-чуть похож на Гарри, но это сходство лишь подчеркивало разницу между двумя молодыми людьми. В отличие от чудесных голубых глаз Гарри, глаза Арнольда были почти бесцветными и совершенно некрасивыми. Волосы у Арнольда тоже были светлыми, но редкими и жирноватыми, и он почти все время носил напудренный парик, чтобы скрывать этот недостаток. В остальном сравнение также оказывалось не в его пользу. Одним словом, Арнольд Шелтон вызывал у девушки только презрение и глубокое отвращение.

А вот отношения Касси с сестрой странным образом изменились в лучшую сторону. В октябре в Гамильтон-холл заехал еще один старинный приятель сэра Роджера, пятидесятилетний маркиз Сэйдж. Он прибыл в Америку, где у него были пожалованные королем земли, чтобы определить, какие потери он может понести из-за войны. Сам маркиз постоянно проживал в Англии, в своем родовом замке. Он был вдовцом и не имел сыновей, только двух замужних дочерей, которым, к сожалению, не мог передать свой титул.

Сюзанна своими утонченными манерами покорила сердце старого любителя прекрасного пола. Он отправился на Юг осматривать остальные поместья, дав перед отъездом понять, что был бы не прочь сделать ее своей женой, если более молодой и удачливый соперник не опередит его.

Старшая мисс Гамильтон была на седьмом небе от счастья. Чуждая романтическим и пылким чувствам, она всегда мечтала о богатстве и положении в обществе, а маркиз являлся как раз тем человеком, который мог дать ей все это. Тем более что он мог увезти ее из Америки, которую она так и не полюбила.

— Тебя не смущает, что он намного старше, чем ты? — как-то спросила у нее Касси.

— Нет, совсем нисколько, — беспечно ответила Сюзанна. — Если я все же стану его женой, то смогу завести сколько угодно любовников, старый муж не будет пристально следить за женой и ревновать без разбора.

— Но мне так не кажется, — попыталась возразить Касси. — Может случиться совсем наоборот.

— Брось, сестренка, маркиз слишком светский человек, чтобы заниматься такими вещами. Да это все и не главное. Главное — это то, что я стану богата, буду жить в роскоши и ни в чем себе не отказывать.

Сюзанна мечтательно закатила глаза, как она это часто делала после знакомства с маркизом Сэйджем. Касси только тихо вздохнула. Но она искренне радовалась за сестру. Наконец та нашла то, что искала. Может, теперь она не будет такой вредной и придирчивой.

 

Глава 4

Двадцатого декабря, перед самым Рождеством, снова приехал Арнольд Шелтон и сразу сообщил последние новости:

— В колонии прибыли новые английские войска. Через несколько дней состоится сражение, в котором армия Вашингтона будет разгромлена наголову. Войне придет конец!

Сэр Роджер по этому случаю решил устроить большую вечеринку, пригласив многих соседей, чтобы отметить приятное событие. На другой день после приезда Арнольда он вызвал младшую дочь к себе в кабинет и объявил, что она должна стать женой племянника виконта Шелтона.

— Нет, папа. Я не выйду замуж за этого человека, — решительно сказала Касси, выслушав все доводы отца.

Барон пришел в ярость. Он уговаривал, убеждал, грозил, но все было бесполезно. Наконец он сказал дочери, что если она до первого января не даст ему положительного ответа, то он найдет способ заставить себя слушать.

Касси очень боялась, что отец во время рождественского бала объявит о ее предстоящем замужестве, но благоразумие взяло верх и барон промолчал. Касси ликовала. Значит, он немного побаивается ее, и сватовство мистера Арнольда может затянуться на неопределенный срок.

После Рождества сам Шелтон решился поговорить с ней.

— Неужели вы до сих пор так и не поняли, мисс Кассандра, что Гарри бросил вас и никогда уже не вернется? — насмешливо спросил он.

Глаза девушки потемнели, но голос оставался спокойным:

— Это вы так считаете, мистер Арнольд. Гарри не бросил меня, просто он сейчас занят более важным делом. Долг мужчины — защищать свою родину. Но вы, вероятно, так не считаете?

Она посмотрела ему прямо в глаза. Арнольд побагровел от возмущения.

— Вы называете это — защищать свою родину?! — чуть ли не закричал он. — Уж не испытываете ли вы симпатии к негодяям, посмевшим выступить против Англии и короля?

— Да, я так считаю, мистер Арнольд, — Касси усмехнулась. — И, разумеется, испытываю симпатию к патриотам. Вы и теперь будете настаивать, чтобы я стала вашей женой?

В тот же вечер Арнольд Шелтон не замедлил рассказать об этой стычке сэру Роджеру.

— Та-а-ак, — мрачно протянул барон. — Вот, значит, откуда ее упрямство. А я-то, старый дурак, все надеялся! Вот, значит, как обстоят дела… Ну что ж, у меня не остается другого выбора, кроме как перейти к самым решительным мерам.

На следующий день Кассандре запретили покидать свою комнату. У дверей ее спальни день и ночь дежурили слуги.

— Ты выйдешь отсюда, только когда согласишься стать женой Арнольда Шелтона, — жестко сказал ей отец. — Я назначил свадьбу на двадцатое января и завтра же разошлю приглашения. Если посмеешь противиться, я возьму плетку и так отделаю тебя, что замужество покажется тебе раем. И запомни: рано или поздно я заставлю тебя поступить, по-моему.

Для девушки потянулись мрачные дни заточения. Ей не разрешали видеться ни с кем, кроме Розы, которую заперли вместе с ней. Настроение Касси с каждым днем становилось все хуже. Она знала, что отец исполнит свою угрозу, если она отважится устроить скандал в день венчания. Она еще хорошо помнила, как жестоко он обращался с матерью, а про его отношение к рабам лучше было вообще не думать. Кассандре бесчисленное количество раз приходилось вставать на защиту этих несчастных бесправных людей.

— Что же делать, Роза? Что делать? — каждый день спрашивала она. — Нужно найти выход из этого ужасного положения!

Но выход напрашивался только один: побег из Гамильтон-холла. В Балтиморе жила двоюродная сестра отца, с которой он давно порвал всякие отношения из-за ее брака с торговцем, не принадлежащим к дворянскому сословию. Может, она не откажется принять родственницу? Но что делается сейчас на Севере? Если бы можно было узнать!

Вскоре судьба неожиданно сжалилась над девушкой. Десятого января рано утром, когда все обитатели дома еще досматривали последние сны, брошенный камешек разбудил Касси. Она быстро вскочила с кровати и бросилась к окну, в которое влетел камень. Под окном стояла пожилая мулатка Молли с негритенком и делала ей знаки. Касси высунулась наружу, и тогда Молли негромко сказала:

— Я принесла хорошую новость, мисс Касси! Победа!

И, заметив, что молодая госпожа недоуменно уставилась на нее, мулатка тихо рассмеялась и снова сложила руки трубочкой около рта:

— Победа, мисс Касси! Патриоты наголову разгромили англичан. Филадельфия в руках восставших. Все только и говорят об этом. Ваш Гарри Шелтон жив!

— Что… Жив! Откуда ты узнала?

Касси чуть не выпрыгнула из окна, услышав эту новость.

— Не могу больше говорить, кто-нибудь увидит. Действуйте, мисс Касси!

И мулатка осторожными, крадущимися шагами удалилась.

Победа! Гарри жив! Действуйте, мисс Касси!

Девушка опустилась на стул, не в силах какое-то время здраво рассуждать. У нее кружилась голова от услышанного, а сердце так бешено стучало в груди, что, казалось, вот-вот выскочит наружу. Придя в себя, она изо всех сил принялась тормошить спящую Розу, чтобы вместе обсудить дальнейшие действия.

Через три часа после завтрака Касси велела передать отцу, что хочет говорить с ним. Сэр Роджер как раз в это время курил в бильярдной вместе с будущим зятем. Услышав слова слуги, он бросил торжествующий взгляд на Арнольда.

— Ну, что я говорил? С этими строптивыми девчонками только так и можно. Все они до смерти боятся насилия. Уж поверьте мне, мой друг, я семь лет прожил на плантациях и знаю, как находить подход к людям.

— Все это хорошо, — с притворной грустью вздохнул Шелтон, — но, говоря откровенно, мне жаль, что наша совместная жизнь с мисс Касси начинается с запугиваний и угроз.

— Ничего, ничего, — сэр Гамильтон снисходительно похлопал молодого человека по плечу, — уверяю вас, мой друг, все будет в порядке. Она скоро поймет, что лучше быть замужней дамой, чем терпеть жестокое обращение отца. Она еще будет ценить и уважать вас, мистер Арнольд, а уж слушаться, что, на мой взгляд, важнее, и подавно.

И барон приказал слуге привести Касси в его кабинет. Когда дочь вошла, он удовлетворенно хмыкнул. Девушка была бледна, и на ее лице можно было прочесть одну только усталость и покорность судьбе.

— Ну, Касси, что ты желала мне сказать? Надеюсь, пребывание в одиночестве благотворно на тебя подействовало?

Она смело взглянула на отца и твердо заявила:

— Да. И я выйду за Арнольда Шелтона.

— Ну, вот и славно! — Барон легонько похлопал дочь по щеке. — Молодец, Кассандра, я знал, что ты одумаешься. Начнешь готовиться к свадьбе?

— Да, но прежде чем заниматься нарядами и прочей чепухой, которая мне теперь безразлична, так как я выхожу не за Гарри, я хочу обсудить имущественные вопросы.

— Ты имеешь в виду… приданое?

— Не совсем. — Взгляд Кассандры вдруг стал таким непривычно жестким, что барон невольно вздрогнул. — Я хотела бы точно знать, кто из моих слуг останется со мной после свадьбы. Для меня это очень важно, раз я буду жить в другом месте.

— А, понимаю. Ты хочешь, чтобы рядом был кто-то, кого ты знаешь с детства. Что ж, выбирай сама.

— Роза, Молли, мой кучер Джек и мальчишка Сэм. Это все. Только я попрошу тебя немедленно выдать им вольные. На Севере не принято иметь рабов.

— Ну, ты будешь жить не совсем на Севере… Но если хочешь, то — пожалуйста.

Сэр Роджер уселся за письменный стол и написал вольные названным неграм.

— Что-то еще?

— Нет, остальное решайте с мистером Арнольдом. Мне безразлично, какое приданое достанется этому человеку.

В ночь на девятнадцатое января обитатели Гамильтон-холла спали крепким сном, даже не подозревая, что происходит в спальне с золотистыми обоями на втором этаже. А там работа шла полным ходом. Касси вместе с Розой и Молли готовились к побегу. Накануне девушке удалось выбраться в имение миссис Уилсон, где ее ссудили приличной суммой денег в обмен на несколько драгоценностей, и теперь можно было отправляться в дорогу, не опасаясь, что придется голодать в случае непредвиденных задержек. Служанки поспешно укладывали самые необходимые вещи и драгоценности Касси в объемный саквояж. Карета уже ждала внизу. Этот экипаж подарил мисс Гамильтон виконт Шелтон в день помолвки с Гарри. Он был скорее парадным, чем дорожным, но Касси надеялась, что путь до Балтимора он в состоянии выдержать.

Заперев комнату на ключ, Кассандра и ее верные служанки начали осторожно спускаться вниз. Сердце девушки тревожно замирало в груди каждый раз, как только какая-нибудь расшатавшаяся ступенька лестницы издавала предательский скрип под ногами беглецов или порыв ветра врывался в дом через неплотно затворенные окна просторного холла. Но выбраться из самого особняка было еще не самым трудным. Гораздо более сложным представлялось благополучно добраться до конюшен, отстоящих от дома на довольно приличном расстоянии, не потревожив при этом собак, свободно разгуливающих по территории усадьбы с наступлением ночи. Впрочем, здесь Кассандра особенно полагалась на Молли, зная, что мулатка старательно прикармливала животных всю последнюю неделю, чтобы в нужный момент они не помешали осуществлению задуманного предприятия.

Действительно, поднявшийся внезапно лай чуть не испортил все дело. Но мулатке удалось почти сразу утихомирить двух особенно злобных псов, хотя некоторой задержки при этом все же не удалось избежать: не в меру впечатлительная Роза так испугалась, увидев прямо перед собой злобно оскаленную пасть, что пару минут просто не могла сдвинуться с места. К счастью, Молли была не из тех, кто теряется в трудной ситуации. Несколько тихо произнесенных крепких слов, от которых у неискушенной мисс Гамильтон глаза полезли на лоб, быстро привели квартеронку в чувство.

Они уже достигли служебных построек и собирались обогнуть большой каретный сарай, за которым начинались конюшни и ожидал заранее подготовленный экипаж, как все неожиданно рухнуло. Перед испуганными женщинами внезапно, словно из-под земли, возникла фигура Арнольда Шелтона. Племянник виконта был полностью одет и выглядел так, словно и не ложился спать, а в руке он держал массивный фонарь.

— Так-так, — язвительно протянул он, направляя свет фонаря поочередно на лица всех трех беглянок. — Ничего не скажешь, хорошенькое получается дельце. А я-то все не мог разгадать, отчего это вдруг наша упрямая красавица столь неожиданно изменила свое поведение. Вот, оказывается, в чем дело! Она просто решила сбежать из дома, опозорить отца, а заодно и меня, своего жениха, выставив полным идиотом накануне свадьбы!

Лицо Арнольда исказила гримаса бешеной ярости. Казалось, еще мгновение — он перестанет владеть собой, набросится на Кассандру и разорвет ее на чагти. Ноги у девушки стали, словно ватными. Не в состоянии вымолвить ни слова и, не зная даже, что можно сказать в создавшейся ситуации, она лишь в ужасе смотрела на Арнольда Шелтона и тяжело дышала. — Теперь, любезные дамы, внимательно слушайте меня. — В голосе Арнольда исчезла ярость и появилась какая-то неуместно-торжественная деловитость. — Вы двое, — он указал на Молли и до смерти перепуганную квартеронку, — немедленно марш в дом и сидите тихо, как мыши. Если только умудритесь поднять на ноги весь Гамильтон-холл — заживо сгниете в сыром подвале. Про ваши вольные можете забыть, о них никто не знает, кроме барона и мисс Гамильтон. А вы, леди, — он повернулся к Кассандре, отвесив в ее сторону издевательский поклон, — пойдете сейчас со мной. Нас с вами ожидает крайне интересный и конфиденциальный разговор.

Молли и Роза бросились к дому. Арнольд крепко сжал руку Касси повыше локтя и направился к двери огромного каретного сарая. Подавленная внезапным крушением всех своих планов, девушка послушно шла за Арнольдом, машинально передвигая онемевшие ноги. Они оказались в просторном помещении, пахнущем пылью и сухой травой, укрывающей пол. Арнольд прикрепил фонарь к выступу в стене и теперь расхаживал по сараю, довольно потирая руки и насвистывая себе под нос какой-то победный марш. Ощущение реальности происходящего постепенно начало возвращаться к Кассандре. А вместе с этим растерянность в ее душе стала исчезать и наконец уступила место холодному гневу.

— Итак, моя дорогая мисс Гамильтон, давайте теперь обсудим сложившуюся ситуацию и постараемся, как можно правильнее оценить ее.

Арнольд Шелтон перестал расхаживать туда-сюда и остановился перед девушкой, слегка расставив ноги и скрестив руки на груди. Презрительно поджав губы, Кассандра окинула будущего виконта полным достоинства взглядом.

— С чего это вы взяли, что я стану обсуждать сложившуюся ситуацию именно с вами, мистер Арнольд? Какая неслыханная наглость! Вы забыли, что пока еще занимаете в моей жизни ничтожно мало места, если не сказать — никакого!

— Ах, так! — с прежней яростью воскликнул он, но тут же вновь попытался взять себя в руки. — Вы глубоко заблуждаетесь, моя неразумная леди. Возможно, до сегодняшнего дня и в самом деле было так, но ваш необдуманный поступок все изменил. Подумайте сами, — насмешливо проговорил Шелтон, снова принимаясь ходить взад и вперед, — что сделает с вами отец, если узнает, что вы едва не сбежали из дому? Наказание будет жестоким, но насколько — даже я не берусь судить. А в конечном итоге все равно придется выйти за меня. Сэр Роджер глаз с вас не спустит, пока священник во всеуслышание не объявит нас мужем и женой.

Касси с подозрением взглянула на Арнольда Шелтона, тщетно пытаясь понять, куда он клонит.

— А вы что, загорелись благородным желанием спасти меня от расправы, мистер Арнольд? — небрежно спросила она, надеясь вызвать его на откровенность, и в то же время боясь того, что может услышать.

Он рассмеялся так язвительно, что девушке стало одновременно и противно, и страшно.

— Да, представь себе, моя крошка, у меня появилось такое намерение. Но… — он сделал к ней шаг, отвратительно облизывая губы и не переставая улыбаться своей пугающей улыбкой, — не рассчитывай, что я окажусь последним дураком и ничего не потребую взамен.

— Что же вы можете потребовать? — спросила Кассандра слегка дрогнувшим голосом. От внезапного нехорошего предчувствия у нее взмокла спина, а дыхание участилось.

Арнольд сделал к ней еще один шаг, вынуждая отступить к стене. Кассандра ощутила сильный запах вина и поняла, что племянник виконта Шелтона пьян.

— Прекрасная гордячка, знала бы ты, как я рад, что ты предоставила мне возможность поквитаться за все твое высокомерие и презрение. Ради такого удовольствия стоило не спать ночами и щедро одаривать черномазых болванов, вызвавшихся следить за тобой… Ты спрашиваешь, что я потребую от тебя за свое молчание? — Он уперся ладонями в стену так, что Кассандра, оказавшись в кольце его рук, лишилась возможности к отступлению. — Только одного, прелесть моя: ты будешь принадлежать мне еще до того, как я поведу тебя к алтарю. Сегодня, этой же ночью, здесь, сейчас! Я возьму тебя как простую безродную девку прямо на этой грязной соломе… И ты навсегда отучишься задирать передо мной нос, надменная гордячка!

Он крепко обхватил девушку и впился своим ртом в ее губы так сильно, что Кассандра остолбенела от отвращения и боли. Но уже в следующее мгновение Арнольд летел, яростно чертыхаясь, к противоположной стене сарая, а Касси отчаянно пыталась отодвинуть дрожащими руками тяжелый засов, на который негодяй предусмотрительно запер дверь.

Ей удалось это сделать прежде, чем он настиг ее. С грохотом, распахнув дверь, Касси выскочила на тропинку, полная решимости добежать до кареты раньше мерзавца Арнольда…

Внезапная мысль заставила ее остановиться. Бедняжки Роза и Молли! Что сделает с несчастными женщинами Роджер Гамильтон, когда узнает, что они содействовали побегу его дочери из Гамильтон-холла? Как она может бросить их на произвол судьбы?

Мгновенной задержки оказалось достаточно. Арнольд набросился на Касси, словно ураган, сбил ее с ног, заломил руки за спину и чуть ли не волоком затащил обратно в сарай, не потрудившись при этом даже прикрыть дверь.

— Ублюдок, негодяй, мерзавец, оставь меня! Не смей трогать меня своими грязными лапами, пьяная скотина! — отчаянно кричала Касси, изо всех сил сопротивляясь.

— Спокойнее, мисс Гамильтон! — К Арнольду уже вернулись уверенность и насмешливый тон. — Если даже кто-то и услышит ваши вопли, это ничего не изменит. Сэр Роджер в любом случае выдаст вас за меня, иначе пострадает честь его семьи. Еще несколько минут — и ты навеки моя!

— Я расскажу всему свету, что ты изнасиловал меня, грязная свинья!

— И тогда уж точно никогда ни за кого не выйдешь замуж! Тем более за такого чистенького мальчика, как мой кузен Гарри!

Из глаз Кассандры брызнули слезы бессилия. Она отчаянно старалась сопротивляться, как могла, уклонялась от слюнявых поцелуев Арнольда, несколько раз изловчилась его ударить и расцарапала ему лицо, но все было бесполезно. Вскоре негодяй придавил ее к полу своим тяжелым телом так, что она потеряла возможность сопротивляться. Зажав одной рукой тонкие запястья обеих рук девушки, Арнольд принялся другой ладонью грубо шарить под ее юбками, разрывая мягкую ткань нижнего белья. Еще несколько секунд — и он резко раздвинул ноги девушки широко в стороны…

Нет! Лучше пусть отец убьет ее! Закрыв глаза, Касси набрала в легкие побольше воздуха и закричала изо всех сил…

Голова Арнольда вдруг с силой ударилась о ее лицо, прервав этот неистовый крик. Застонав от боли в разбитых губах, Кассандра взглянула вверх сквозь спутанные волосы на своего мучителя и застыла с открытым ртом.

— Молли…

Мулатка отшвырнула далеко в сторону массивную палку, которой только что нанесла сильный удар Арнольду Шелтону, и с усилием столкнула бесчувственное тело мерзавца со своей любимицы.

— Быстрее вставайте, мисс Касси, надо торопиться, мы и так потеряли уйму времени, — отчаянно тормошила она девушку.

— Молли, родная моя… — Касси протянула руку и позволила мулатке поднять себя с пола и потащить к выходу. — Как ты решилась ослушаться этого негодяя, вернуться за мной?

— Вернуться? — мулатка возмущенно фыркнула. — Да я и не думала уходить в дом, и девчонку не пустила. Кто такой этот проклятый мерзавец, чтобы приказывать мне?

У двери Кассандра все же на мгновение замешкалась и поглядела на незадачливого насильника.

— Как ты думаешь, Молли, он мертв?

— Мертв? Еще чего! Я и не думала его убивать, просто оглушила. Поверьте мне, мисс Касси, уже к полудню он совершенно придет в себя. Только прошу вас, моя маленькая госпожа, — серьезно добавила мулатка, увлекая девушку в сторону конюшен, где уже заждалась карета, — никогда больше не допускайте, чтобы этот человек застал вас врасплох. А что вы еще когда-нибудь встретитесь с ним, я почти не сомневаюсь: он будет искать с вами встречи, чтобы отомстить за сегодняшнюю ночь.

— Я чувствую себя оскверненной, Молли, ведь руки и губы мерзавца касались меня, — безжизненно проговорила Касси. — Смогу ли я теперь с чистой совестью смотреть в глаза Гарри?

— Немедленно выбросьте все подобные мысли из головы, мисс Касси, — строго приказала мулатка. — Иначе я стану считать вас не разумной взрослой девушкой, а глупой девчонкой. В том, что с вами сегодня произошло, нет ничего позорного для вас. — Она обняла девушку за плечи и неожиданно мягко рассмеялась. — Ах, мисс Касси, красавица моя, вы еще совсем не знаете жизни!

Уже садясь в карету, Кассандра бросила прощальный взгляд на дом, где провела шесть лет жизни и где когда-то была так счастлива рядом с Гарри. Потом решительно махнула рукой, и экипаж быстро покатил по аллее навстречу неизвестности и новой жизни.

 

Часть II

Филадельфия и Балтимор, 1777–1778 годы

 

Глава 1

Капитан Гарри Шелтон только что закончил ужинать со своими приятелями и пригласил их в гостиную, где уже были приготовлены карточные столы, когда вошедший слуга сообщил ему, что в прихожей его дожидается офицер с заставы. Недоуменно пожав плечами, молодой человек извинился перед товарищами и проследовал в просторный вестибюль вслед за слугой. Там ему пришлось еще больше удивиться, когда он узнал, что на улице его ожидает карета, а в ней находится какая-то дама, желающая его видеть. По законам военного времени все приезжающие в Филадельфию подвергались строжайшей проверке, и их могли вовсе не впустить в город, если у них не имелось там надежных поручителей. Впрочем, в те дни, о которых идет речь, желающих проникнуть в город было не так уж много. Противники независимости колоний обходили столицу мятежников за десять миль. А остальные уже собрались тут после победы армии Вашингтона под Пристоном.

Ожидавшая капитана Шелтона дама вышла из кареты и нетерпеливо расхаживала перед воротами красного кирпичного особняка, выстроенного в строгом английском стиле. Гарри внимательно присмотрелся, пытаясь разглядеть незнакомку в сгустившихся сумерках. Серовато-зеленая бархатная шубка с капюшоном, отороченным мехом черно-бурой лисы, средний рост, стройная фигура… Словно почувствовав, что за ней наблюдают, женщина резко обернулась, сбросив с головы тяжелый капюшон. Гарри вскрикнул от неожиданности:

— Боже мой!.. Касси!

Она нервно рассмеялась и бросилась к нему.

— Да, это я, Гарри, милый… Просто не верится, что я тебя нашла. Я приехала, чтобы быть с тобой, Гарри Шелтон!

Подчиняясь неосознанному порыву, он обнял ее и крепко прижал к себе. С минуту они молча смотрели друг на друга, не произнося ни слова.

— Касси Гамильтон, милая, — наконец вымолвил Гарри. — Вот уж не думал, что увижу тебя здесь. Как же ты попала сюда, как смогла добраться до Филадельфии?

— Очень просто, — лицо девушки осветилось радостной улыбкой. — Села в карету и приехала. Меня нигде не задерживали, только вот тут, около Филадельфии, но это и понятно, ведь идет война… Со мной четверо слуг, — вдруг прибавила она. — Я могу оставить их в твоем доме?

— Да, разумеется, места всем хватит. Но… ты приехала одна? То есть, я хотел сказать, без отца и сестры?

Лицо Касси сразу помрачнело.

— О Гарри! Мне нужно столько рассказать тебе! Но, пожалуйста, не сейчас, я так вымоталась за эту дорогу, что хочу только чего-нибудь перекусить и упасть в постель.

— Ну конечно! Я просто полный болван, раз сам об этом не подумал. Конечно же, дорогая, я сейчас все устрою.

Час спустя отважная путешественница уже спала глубоким сном в старинной кровати с малиновыми занавесками, забыв на какое-то время и о Гарри, и о своих проблемах, и обо всем на свете. Ее преданные слуги отчаянно храпели в смежных комнатах, благоразумно последовав примеру своей госпожи.

Путешествие прошло более благополучно, чем Касси могла предположить. До Балтимора ехали практически без остановок. Беглецов никто не преследовал, а если кто-то и бросился за ними в погоню, то они этого совсем не почувствовали. На второй день пути Касси и вовсе перестала опасаться, что их догонят, так как они пересекли границу Виргинии, а в колонии Мэриленд уже стояли вооруженные части мятежников, у которых можно было, на худой конец, попросить защиты.

В Балтиморе Кассандра свою тетушку не застала. Ее особняк был заперт, а дворецкий сказал, что хозяева уехали из города на неопределенное время. Проведя там один день, девушка решила, что не стоит зря терять время, и приказала кучеру ехать прямо в Филадельфию. Спустя еще два дня они уже были на месте.

Утром Касси встала с постели в самом отличном расположении духа. Она там, куда стремилась всей душой, рядом с Гарри, кошмар последнего месяца и угроза ненавистного брака остались далеко позади. Ей хотелось смеяться и танцевать от радости. Приняв ванну, она с нетерпением начала одеваться к завтраку и готовиться к встрече с женихом.

Касси попросила Молли уложить ей волосы в кокетливую прическу с локонами и украсить ее белыми цветами. Потом надела нарядное платье и, прикрепив душистую розу к корсажу, торопливо спустилась вниз, где ее дожидался Гарри.

Он сердечно приветствовал ее, галантно поцеловал ей руку и повел в столовую, где стол был сервирован только на двоих. Когда они позавтракали, обмениваясь лишь общими фразами, Гарри вернулся вместе с Кассандрой в гостиную и попросил ее рассказать о том, что случилось в Гамильтон-холле.

Во время ее рассказа лицо Гарри несколько раз становилось пунцовым от возмущения. Только присутствие дамы удерживало его от того, чтобы покрыть негодяя Арнольда последними словами. Когда Касси закончила, он встал и возбужденно прошелся по комнате.

— Сукин сын! Подлец! Грязный негодяй! — гневно восклицал он. — Нет, подумать только! Ему мало, что старик завещал все наследство ему, он еще захотел получить в жены девушку, мизинца которой не стоит.

— Твою невесту, Гарри! — с улыбкой заметила Касси.

— Да, мою невесту, и я не сомневаюсь, что это обстоятельство лишь распаляло его ненасытное желание. Ты молодец, Касси, что нашла в себе силы сбежать из этого дома. Ты даже не представляешь, какой мерзавец мой двоюродный братец, когда-нибудь я расскажу тебе подробнее о его недостойном поведении и всяких пакостных проделках.

А пока располагайся как можно лучше в этом доме. Ты будешь жить под моей защитой, и я постараюсь все сделать для того, чтобы тебе жилось хорошо. Для всех ты — моя невеста. Когда мои дела станут более определенными, мы обстоятельно поговорим о нашем будущем.

— Хорошо, Гарри, этого мне пока достаточно. Боюсь, я еще долго буду отходить от кошмара последних дней. — Она с любовью и признательностью посмотрела ему в глаза и неожиданно лукаво улыбнулась. — Послушай, а ведь этот дом — собственность твоего отца?

— Да, конечно, — он внимательно взглянул на девушку и, поняв ее намек, тоже весело улыбнулся. — Этот дом отец вместе со всем остальным завещал мерзавцу Арнольду, он и жил тут до последнего времени. Но, как видишь, все в этой жизни меняется, и теперь я снова с комфортом обосновался здесь.

— Даже не один, как я вижу, а с многочисленными друзьями. Виконт Шелтон никогда бы такого не допустил. Кстати, где он сейчас?

— Уехал в Нью-Йорк, когда запахло жареным. Могу поручиться, что мой двоюродный братец тоже сюда теперь не сунется, а жаль.

— Еще как жаль! Иметь дело с настоящими мужчинами — это ему не с беззащитной девушкой воевать, прячась за спиной ее отца. Будем надеяться, что нам еще удастся с ним расквитаться.

— Если такая возможность представится, я уж постараюсь ее не упустить, — заверил невесту Гарри.

Молодые люди снова посмотрели друг на друга и одновременно рассмеялись, как в старые добрые времена, когда они с одного взгляда понимали, что у каждого на уме. Потом Гарри отправился к своим солдатам, а Кассандра поднялась на второй этаж, чтобы как следует обустроить свое новое жилище и комнаты слуг.

Для Касси потянулись долгие, насыщенные событиями дни новой жизни. После относительно спокойной провинции Филадельфия казалась гудящим, растревоженным ульем. Все здесь было не так, как-то по-другому, но Касси это нравилось. Нравились веселые вечера в компании друзей капитана Шелтона, верховые прогулки по окрестностям города, шумные обеды и ужины в ресторанах, где ей никогда не довелось бы побывать, появись она в Филадельфии с родственниками. Да и само ее новое жилище тоже казалось ей великолепным. В особняке Шелтонов, кроме нее и Гарри, жили еще несколько его бесшабашных друзей со своими слугами, поэтому там в любое время дня, а иногда и ночи было шумно и весело. И это тоже, оказалось, по душе семнадцатилетней девушке, уставшей от однообразия жизни.

Как заманчиво было обследовать каждый уголок старого дома, который она много раз представляла себе по рассказам Гарри. Теперь она пыталась вообразить, как он будет выглядеть летом, когда цветы на огромных клумбах в саду наполнят все вокруг своим благоуханием. Ей очень нравился этот дом и снаружи, и внутри. Но, честно говоря, особняк Джеральда Мейсона, который ей показал Гарри во время прогулки, понравился ей чуть больше.

В отличие от дома Шелтонов, он был построен не в английском, а во французском стиле зрелого классицизма. Его возвели всего двадцать лет назад, и он казался почти новым. Касси всегда с каким-то непонятным замиранием сердца проезжала мимо этого дома. Двухэтажное здание с белыми колоннами и балконами с ажурными решетками, выкрашенное в приятный желтый цвет, притягивало ее взор, словно магнит, а круглый бельведер, возвышающийся над крышей в центре, казался той «изюминкой», которой не хватало большинству колониальных строений.

В то время когда Касси прибыла в Филадельфию, в этом красивом доме располагался лазарет для раненых солдат. Так распорядился хозяин, который, по словам Гарри, готов был пожертвовать всем для блага Америки. Кроме помощи раненым, Мейсон еще снарядил кавалерийский полк, которым сам и командовал, а его торговые корабли перевозили военные грузы, смело, прорываясь сквозь английскую блокаду.

Сам Мейсон в эти дни находился в отъезде. Он уехал по каким-то военным делам с частью своих солдат. Вернулся он только в середине февраля и в этот же день увиделся с Гарри Шелтоном. Гарри пригласил Джеральда обедать с ним в ресторане, послав записку Касси, чтобы та не ждала его и обедала дома одна. Впрочем, это вовсе не значило, что девушка будет в одиночестве, множество офицеров, которые приходили к ним в дом, всегда были рады составить ей веселую компанию.

Когда молодые люди хорошенько подкрепились, Гарри приказал подать еще вина. В ожидании заказа они раскурили трубки, и молодой Шелтон наконец решился завести разговор о том, что его волновало.

— Джерри, ты знаешь, — с некоторым замешательством проговорил он, — у меня кое-что произошло за время твоего отсутствия. — Он несколько секунд помолчал, собираясь с духом. — Касси здесь.

— Что? — Мейсон даже привстал. — Касси приехала в Филадельфию? — Гарри кивнул. — И давно?

— Уже почти три недели. Она живет в моем доме. Отношения у нас пока, как у двух старых друзей.

— Вот новость так новость. Но как же… Расскажи все подробно!

Гарри разлил вино по бокалам, и, после того как они сделали по глотку, поведал Мейсону о приключениях младшей мисс Гамильтон.

— Да, вот уж дела так дела, — задумчиво протянул Джеральд, когда Шелтон замолчал. — Что же ты собираешься делать?

Гарри сильно покраснел под пристальным взглядом своего друга.

— Не знаю. Наверное, буду жить, как Бог на душу положит.

— Это не ответ. — Мейсон откинулся на спинку стула. Взгляд его внезапно стал каким-то жестким и одновременно чуть взволнованным. — Скажи, Гарри… Она еще не догадалась?

— Нет, я старался вести себя так, чтобы не вызвать у нее никаких подозрений.

— Ну, допустим, а как же Лора? У нее ты тоже стараешься не вызвать подозрений? Что ты ей скажешь, когда до нее дойдут слухи?

— Я не знаю. Не знаю, Джеральд.

Гарри вскочил с места, расстегивая на ходу верхние пуговицы рубашки, как будто она душила его.

— Джерри, я не знаю, что мне делать. Я не знаю, как мне быть дальше. Конечно, Касси — моя невеста, мы с ней помолвлены, и я, как честный человек, не могу оставить ее, но от этого мне ничуть не легче. Я уже давно полюбил другую женщину. Не смотри на меня так, Джерри, ты знаешь всю эту историю достаточно хорошо, чтобы понять мои чувства.

— Но ты понимаешь, что разобьешь сердце бедной девушки?

— Черт возьми, отлично понимаю! — голос Шелтона сорвался на крик и тут же стих. — И я не хочу этого делать, но что же будет с Лорой? Что же будет с моей милой, прекрасной Лорой? Моим нежным, преданным другом, который поддерживал меня в самые тяжелые дни моей жизни! Тебе известно, что сначала мы были просто друзьями. Я не находил понимания в родительском доме. Лора тоже была одинока. Ее в семнадцать лет насильно выдали замуж за полковника Сэдли, этого бесчувственного солдафона, к тому же на двадцать лет старше ее. Мы с ней одного возраста, сейчас чй двадцать один, как и мне, и мы отлично понимаем друг друга. Полтора года назад она стала моей. Я думал, что это легкое увлечение, что мы скоро расстанемся, и каждый будет жить своей жизнью. Какое-то время мы даже не встречались. Но в битве под Пристоном полковник Сэдли погиб, сражаясь на стороне англичан, и в моем сердце появилась надежда, надежда на то, что мы сможем быть вместе, поженимся через год, когда у нее закончится срок траура. Теперь этой надежде конец. Слава Богу, что Лоры сейчас нет в Филадельфии.

Он замолчал, растерянно глядя в окно. Джеральд какое-то время тоже молчал, нахмурившись. Потом подошел к другу и ободряюще похлопал его по плечу.

— Пока не знаю, что тебе посоветовать, Гарри, — сказал он. — Я отлично понимаю твои чувства. Касси не должна страдать, но и Лора, конечно, также не заслуживает того, чтобы с ней жестоко обошлись, ее жизнь и так была нелегкой. Но не торопись пока, присмотрись повнимательнее к обеим. Тебе нужно разобраться в своих чувствах. Если женишься на Касси, не испытывая к ней любви, она будет страдать не меньше, чем если вообще не выйдет за тебя замуж. Она очень тонкая натура и непременно заметит холодность в твоем отношении. Держись с ней так же просто, по-дружески, как и сейчас. Может быть, детская привязанность у нее вовсе и не разовьется в сильное чувство. По крайней мере, будем на это надеяться.

— Хотелось бы, чтобы твои слова оказались пророческими.

Гарри поблагодарил Мейсона за поддержку, и они отправились по домам. Напоследок Джеральд спросил:

— Когда мне можно будет повидать Касси?

— Приходи сегодня же вечером, — отозвался Гарри. — Она будет дома, и, думаю, твой визит ее обрадует, ведь вы были раньше в хороших отношениях.

Джеральд вздохнул про себя, вспомнив, что два с половиной года назад был не прочь вступить с этой девушкой и в более тесные отношения. Интересно, что он испытает, увидев ее сейчас и потратив столько усилий, чтобы забыть о ней.

В тот же вечер они встретились. Предупрежденная о визите, Касси ждала его в гостиной, на столе, как в старые добрые времена, стоял кофейный сервиз. Касси принарядилась в бархатное платье бордового, цвета с белыми кружевными манжетами, расходящимися от локтей, и таким же воротником по вырезу. Свои каштановые волосы она украсила розой в тон платью и черепаховыми гребнями. Два блестящих локона падали на плечи. В ушах поблескивали маленькие рубиновые сережки, и рубиновый кулон спускался с золотой цепочки в ложбинку между грудями.

Она тепло улыбнулась Джеральду и пошла ему навстречу, протягивая руку. Он с чувством пожал ее и бережно поцеловал, ощущая легкую дрожь во всем теле. Потом Касси усадила его в кресло, и они наполнили бокалы красным вином, почти такого же цвета, как и ее бархатное платье.

— За встречу, Джеральд! — она подняла свой бокал.

— За встречу, прекрасная фея виргинских долин! — пылко откликнулся Мейсон.

Он внезапно ощутил, как бешено, колотится его сердце. Значит, все попытки вырвать из него эту ненужную любовь оказались напрасны?

В этот вечер они долго разговаривали, рассказывая друг другу о том, что пережили за два с половиной года. Джеральда поразили здравые рассуждения мисс Касси о событиях последнего времени в стране. Он понял, что не ошибался насчет этой девушки. Она действительно была умна, наблюдательна, сохранила способность тонко чувствовать и понимать людей. Пожалуй, все эти качества еще больше развились в ней за то время, что они не виделись.

Беседуя с ней, Мейсон пристально рассматривал девушку. На несколько секунд он отводил глаза, но потом снова смотрел на нее и с каждым разом находил все более привлекательной. Он не мог не видеть, что она стала красивее и интересней, чем раньше. Из милой, приятной девочки Касси превратилась в обаятельную взрослую девушку с тонкими чертами лица. Ее фигура окончательно сформировалась, исчезли подростковая угловатость и некоторая неловкость. Хотя Мейсон с интересом отметил, что в ее облике присутствует какая-то двойственность. С одной стороны, стройность, грациозность, порывистость, с другой — чуть заметная мягкость, плавность форм. «Наверное, это и называется женственностью», — подумал он, в очередной раз, отводя взгляд в сторону.

— А как ваши дела, Джеральд? — внезапно спросила Касси, меняя тему разговора. — Вы еще не женились, не выбрали себе спутницу жизни?

«Знала бы ты, кого я выбрал», — усмехнулся он про себя.

— Нет, мисс Гамильтон, я еще не выбрал достойной кандидатуры на роль миссис Мейсон, — ответил он. — Да и, честно признаться, не имел для этого достаточно времени, я был занят другим.

— Понимаю. Ведь вы — один из руководителей борьбы за независимость колоний. Я не ошибаюсь?

— Ну, я не очень важная персона, — серьезно ответил Мейсон. — Однако это дело всей моей жизни. И я, не колеблясь, отдам жизнь за свободу моей родины.

— Я слышала, что вы уже пожертвовали на борьбу часть своего состояния.

— Да, но это мелочи. К тому же деньги и комфорт для меня не главное. Если вы помните, до шестнадцати лет я не видел ни того, ни другого.

— Я взяла с собой в Филадельфию несколько преданных слуг, — с некоторой гордостью сказала Касси. — И перед побегом заставила отца дать им вольные.

— Вот как? — Джеральд с интересом взглянул на девушку. — Значит, вам не безразлично, как сложится их судьба?

— Конечно нет! Ведь эти люди служили мне верой и правдой. Поступить по-другому значило просто-напросто предать своих друзей.

— Вы поступили прекрасно. Жаль, что не все наши соотечественники придерживаются таких взглядов, — Мейсон посмотрел на девушку с восхищением, и она ответила ему смущенной улыбкой.

Возвращаясь поздно вечером к себе, домой, он чувствовал себя пьяным от выпитого вина, а еще больше от страстного, безудержного чувства, воскресшего в его душе.

Спустя пять дней, двадцатого февраля, Гарри Шелтону исполнилось двадцать два года. По этому случаю в его особняке намечалась грандиозная пирушка, на которую пригласили много офицеров и хорошеньких женщин. Роль хозяек за праздничным столом отводилась Касси и пожилой даме, подруге покойной матери Гарри, миссис Адаме.

Миссис Адаме, добрейшая женщина, взяла все хозяйственные хлопоты на себя, поэтому Кассандре следовало только развлекать общество и поддерживать атмосферу непринужденного веселья. Для этого важного события девушка специально заказала новое платье у лучшего портного Филадельфии. Оно было сшито из великолепного яркого синевато-зеленого шелка, с множеством изящных складок, фижмами на китовом усе и нижней юбкой из переливчатого атласа телесного цвета. Украшали наряд французские золотые кружева и розы нежных оттенков. Высокий белый парик Касси венчал миниатюрный бледно-розовый кораблик — последний крик моды того времени. К тому же Касси обладала хорошим вкусом и почти не добавила к роскошному наряду украшений, иначе она выглядела бы лет на пять старше своего возраста — подобное не раз подводило иных женщин.

Обед проходил замечательно. Веселье било через край, как часто бывает во времена, полные опасностей, когда желание получать удовольствие от жизни просыпается во всех сердцах. Касси испытывала необыкновенный душевный подъем. Ей довелось выслушать столько комплиментов, что они ужасно вскружили ей голову. Атмосфера пьянящего веселья захватила ее целиком, она перестала испытывать робость и смущение, как бывало в первые дни после ее приезда в Филадельфию, и охотно согласилась открывать танцы, когда общество перешло в бальный зал.

— Как она восхитительно танцует! Прелестница! Королева бала! Одна из первых красавиц Филадельфии! — слышала Касси со всех сторон, прикрывая счастливую улыбку ажурным золотистым веером.

Джеральд Мейсон наблюдал за девушкой с восхищением и некоторой тревогой. Он видел, что Гарри не разделяет всеобщих восторгов в отношении мисс Гамильтон и его голубые глаза время от времени наполняются грустью. Так получилось, что костюм Шелтона в этот вечер оказался в тон наряду Касси — золотистый узорчатый камзол и светло-розовый жилет, — так что, когда они шли в танце, все в один голос говорили, что они на редкость подходящая пара. Но Мейсону так не казалось, он смотрел не на костюмы, а на самих молодых людей. И чем дольше смотрел, тем сильнее убеждался, что Гарри Шелтон совсем не подходит Кассандре Гамильтон.

«Он хороший человек, но у него не слишком сильный характер, — думал Джеральд. — Касси сильнее, умнее, темпераментнее его. Сейчас она все видит в розовом свете, потому что влюблена и слишком молода, но, если они поженятся, истина скоро откроется ей, и она не будет счастлива. Она не сможет быть довольна рядом с нерешительным, слабохарактерным мужем, не испытывающим к ней сильных чувств. Касси — женщина сильных страстей, и спокойное, будничное существование, лишенное огня, не для нее».

К концу вечера произошло событие, усилившее опасения Мейсона за судьбу и чувства Касси. Это случилось около полуночи. Все уже устали танцевать и перешли в обеденный зал, где их ждал легкий ужин. Кассандра и Гарри уселись на противоположных концах стола как хозяева, и вначале все шло своим чередом. Неожиданно в комнату вошла еще одна дама, в которой Мейсон с ужасом узнал Лору Сэдли.

Она поклонилась собравшимся и робко направилась к Гарри с нежной, грустной и как бы извиняющейся улыбкой на губах.

Касси тоже заметила молодую женщину, и сердце ее тревожно забилось. Вошедшая была в траурном платье с длинными рукавами и плотным кружевным воротником, закрывающим шею. Ее белокурые волосы были слегка припудрены и уложены в изящную прическу, с которой свешивалась на плечи черная вуаль, оттеняя поразительную белизну кожи.

«Одна из тех редких женщин, которые выглядят прекрасно в любом наряде», — пронеслось в голове Кассандры. И действительно, Лора Сэдли была не просто привлекательна, а по-настоящему красива и даже в строгом платье могла соперничать с любой женщиной, сидящей за столом.

Гарри, с трудом скрывая охватившее его волнение, сделал несколько шагов навстречу миссис Сэдли.

— Миссис Лора, — начал он срывающимся голосом, — простите, если я повел себя невежливо, но я не прислал вам приглашение только потому, что был уверен, что вы его не примете…

— О, ничего страшного, — прервала она его, — ведь я сейчас в трауре и не могу посещать веселые вечера. Это вы простите меня, мистер Шелтон, — она подняла глаза и выразительно взглянула на него. Касси, зорко сследившая за незнакомкой, прикусила губу. Какой это был взгляд! — Я не смогла удержаться и решилась приехать сюда на минутку, чтобы поздравить вас с днем рождения и пожелать вам всего хорошего. Вы были моим другом в трудное для меня время, и я стольким обязана вам! Я знаю, что через несколько дней армия снова выступает в поход, и трудно сказать, как обстоятельства сложатся дальше.

Она подняла руку и протянула ему изящную механическую игрушку — маленького попугая с эмалевыми крылышками, каких много изготавливали в Европе на сувениры.

— Маленький подарок на память, — она ласково улыбнулась.

Гарри сердечно поблагодарил молодую женщину, с чувством поцеловал ей руку и бережно принял подарок.

— Позвольте мне теперь удалиться, — сказала миссис Сэдли. — До моего загородного дома целый час пути, а я, как вдова, привыкла ложиться рано.

— Нет, нет, я провожу вас! — поспешно проговорил Гарри, беря ее под руку.

Она наклонила голову в знак согласия, и они покинули шумный зал. В молчании прошли до вестибюля, где Гарри помог Лоре надеть бархатный плащ. Когда она собиралась сесть в карету, он задержал ее руку в своей и, притянув к себе, долгим взглядом посмотрел ей в глаза.

— Лора, послушай…, — смущенно начал Гарри. — Ты не должна думать ничего плохого. Эта девушка, мисс Гамильтон, приехала неожиданно. Я не мог не принять ее, она сейчас в очень трудном положении, сбежала из дому, где ее принуждали к браку с моим двоюродным братцем…

— Этим подлецом Арнольдом? О, теперь я понимаю…

— Да, он страшный человек, и она правильно поступила, тайно уехав оттуда. Но… я уже не испытываю к ней тех чувств, что раньше. Это было давно, и тогда я еще не знал тебя. Лора! — вдруг с силой воскликнул он. — Лора, милая! Я люблю только тебя, только тебя, мой ангел, сердце мое, и никогда не женюсь ни на какой другой женщине, пока есть — надежда, что ты согласишься стать моей женой. Да разве ты и не была моей женой все это трудное время? Женой не по церковному обряду, а по сердцу, по духу, по самой сути, наконец!

Она прервала его излияния, закрыв ему губы долгим страстным поцелуем. Когда они с трудом оторвались друг от друга, в золотистых глазах Лоры уже не было печали, они сияли счастливым светом разделенной любви.

— Я не знаю, что будет с нами дальше, Гарри, — нежно проговорила она, — но ты должен всегда помнить одно: я очень сильно люблю тебя, буду ждать твоего возвращения с войны и приму тебя, что бы с тобой ни случилось!

— А я буду писать тебе письма, и жить надеждой на счастливую встречу! — успел крикнуть он ей, пока она усаживалась в карету.

Лора послала ему воздушный поцелуй, и дверца экипажа захлопнулась. Подождав, пока экипаж скроется из виду, Гарри, стараясь изобразить всем своим видом веселое оживление, чтобы гости не придали значения его продолжительному отсутствию, поспешил в зал.

По лицу Касси, оживленно болтающей с офицерами, нельзя было понять, догадалась она о чем-нибудь или нет. Даже Мейсон не мог сказать на этот счет ничего определенного. Часа через полтора гости начали расходиться. Гарри, миссис Адаме и Касси провожали их, рассаживая по каретам. Вдруг Джеральд заметил, что девушка куда-то пропала. Поспешно он вернулся обратно в зал, прошелся по другим комнатам.

Он нашел ее в дальнем конце дома, в картинной галерее, увешанной портретами предков Гарри Шелтона. Касси стояла у открытого окна, не замечая, что от морозного февральского воздуха все помещение наполнилось холодом. В ее глазах не было слез, в них не было даже боли или переживания. Она просто сосредоточенно смотрела на улицу и, казалось, постигала какую-то тайну жизни, прежде для нее скрытую.

Половица под ногами Джеральда предательски скрипнула.

— Мисс Касси, — быстро произнес он, пока девушка оборачивалась в его сторону, — вы рискуете простудиться, здесь довольно прохладно, а вы легко одеты.

— Вы правы, мистер Джеральд, — она резко захлопнула окно и подошла к нему. — Проводите меня наверх, я ужасно устала и хочу спать.

Он взял ее под руку и повел по лестнице. Вдруг Касси остановилась и пристально посмотрела ему в глаза.

— Эта женщина, миссис Сэдли… Она ведь влюблена в Гарри, не так ли?

— Возможно, — отведя глаза в сторону, он слегка пожал плечами. — Но ведь такие чувства не зависят от человека, как вы думаете? Для вас важно не это, а то, что чувствует сам Гарри.

— Да, конечно, — она кивнула, как бы успокоившись, и вдруг нервно рассмеялась. — А что он чувствует, этот Гарри? — громко крикнула она, каким-то полубезумным взглядом пронзая Джеральда. Что он чувствует, этот знакомый и загадочный Гарри Шелтон, такой понятный и совершенно, совершенно непонятный, как сфинкс? Вы можете мне сказать, мистер Мейсон? Я — нет! Готова поклясться, что он и сам не может разобраться в своих запутанных чувствах и своем дурацком характере!

Она горько усмехнулась, прислонившись к стене. Джеральд, оглядевшись по сторонам, схватил ее за плечи и в одну минуту протащил по лестнице к отведенной для нее комнате. Заперев дверь на засов, он заставил девушку сесть в кресло и выпить полный стакан воды. Затем наклонился над ней и приподнял ее лицо за подбородок.

— Послушайте, мисс Касси, — внушительно сказал он, удивляясь, что его голос звучит так жестко, — хватит цепляться за призраки прошлого! Взгляните на жизнь чуть шире. Может, вы поймете, наконец, что она не стоит на месте. Что вы уцепились за Гарри? Разве на нем сошелся свет клином? Посмотрите вокруг. На свете хватает мужчин, не меньше его достойных любви и внимания, надо только замечать их. Скажу вам больше: Шелтон не пара вам. Он вам не подходит, с ним вы не будете счастливы. Вы, сильная, решительная женщина, не позволили вашему отцу, самодуру, испортить вашу жизнь. Так не губите ее и сами. Будьте во всем такой же смелой и решительной. Откажитесь от человека, чьи чувства к вам больше похожи на дружбу, чем на любовь или страсть.

По мере того как Кассандра слушала Мейсона, ее растерянность сменялась гневом. Слишком долго ее душа жила мечтами о будущем с Гарри, и она не могла так просто расстаться с этими мечтами. Поэтому слова Джеральда, хоть и дошли до ее разума, но вызвали бурю протеста в сердце.

— Мистер Мейсон, — гневно и холодно произнесла она, — как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне, да еще здесь, в моей комнате? — Решительно отстранив его, она поднялась с кресла. — Немедленно уходите отсюда, с этой минуты все дружеские отношения между нами считайте оконченными. Надеюсь, что вы поступите, как благородный человек, и сделаете так, чтобы нам довелось, как можно реже встречаться в дальнейшем.

Она открыла дверь и вышла в коридор, ожидая, пока он покинет комнату. По глазам он видел, что Касси опасается каких-нибудь резких действий с его стороны. Подавив тяжелый вздох, Джеральд направился к выходу, на прощание, сказав девушке:

— Все же, мисс Касси, подумайте хорошенько над моими словами, когда будете в более спокойном состоянии.

Взгляд, полный ярости, был ответом на его слова. Затем Касси скрылась у себя и с силой захлопнула дверь.

Следующие две недели до выступления армии из Филадельфии Джеральд не приезжал в дом Шелтона и не видел Кассандру. Но самому Гарри он все же высказал то, что думает по поводу его поведения.

— Не кажется ли тебе, что настало время серьезно поговорить с Касси? — как-то спросил он. — Уверен, что она и сама обо всем догадывается после того вечера.

— Я понимаю: это необходимо сделать, — ответил Гарри, как всегда, начиная нервничать при упоминании о своей невесте. — Но мне не хочется заводить тяжелый разговор перед отъездом. Мало ли что может случиться, ведь идет война. Лучше уж потом, если останусь жив.

— Это необходимо сделать сейчас! — настаивал Мейсон. — Так она скорее свыкнется с новым положением вещей и, может быть, найдет себе другого жениха. Ты не должен заставлять ее ждать тебя с войны и надеяться на скорую свадьбу.

— Но… — замялся Гарри, — я, может быть, все-таки еще женюсь на ней.

Джеральд с досады стукнул кулаком по столу.

— Будь мужчиной, Гарри! — крикнул он. — Реши, наконец, что тебе нужно!

— Я… я не знаю, приятель, — грустно проговорил Шелтон. — Просто не знаю. Мне нужно время, чтобы все хорошенько обдумать. Когда я буду далеко от них обеих, мне будет легче принять решение.

И все же Джеральд не смог удержаться от разговора с Касси перед отъездом из Филадельфии. В последний день он пришел в особняк Шелтона и, узнал, что хозяина нет дома, без доклада поднялся в комнату мисс Гамильтон.

В этот вечер в ратуше давали большой благотворительный бал в пользу солдат, отправляющихся на войну. Касси как раз собиралась одеваться, когда в комнату неожиданно вошел Мейсон. Он увидел ее сидящей в кресле в окружении служанок, раскладывающих туалетные принадлежности перед зеркалом. На девушке был просторный голубой бархатный капот, отороченный лебяжьим пухом, волосы, еще не уложенные в прическу, были распущены по плечам. Именно такой Джеральд потом часто вспоминал ее в долгие тяжелые дни похода.

Решительным тоном он велел служанкам выйти, и те не осмелились ослушаться. А Касси, нахмурив брови, встала и недоброжелательно уставилась на Джеральда, всем своим видом показывая, что не намерена долго терпеть его общество. Он остановился напротив нее, глядя прямо в ее зеленые глаза, не смущаясь холодным приемом.

«В конце концов, — подумал он, — еще несколько резких слов с ее стороны ничего не изменят».

— Мисс Касси, — отчетливо начал он, перед тем, как мы расстанемся, возможно, навсегда, я хочу сказать вам несколько слов.

— Не спрашивая при этом, желаю ли я их выслушать, — язвительно заметила она.

— Именно так, — кивнул Джеральд. — Так вот. Не знаю, останусь, ли я жив после похода, но на тот случай, если все-таки останусь, я предлагаю вам, мисс Касси Гамильтон, стать моей женой.

— Что?! Что предлагаете?

— Выйти за меня замуж. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Впрочем, если вы не будете долго раздумывать и согласитесь обвенчаться прямо сейчас, то в случае моей смерти вы станете единственной наследницей всего моего состояния, а это не так мало, поверьте. К тому же вы получите так необходимую вам независимость.

Замолчав в ожидании ответа, Джеральд провел рукой по волосам, пытаясь унять не к месту накатившее волнение, и внимательно посмотрел на девушку решительным и в то же время печальным взглядом.

Некоторое время Касси изумленно смотрела на него, не в состоянии произнести ни слова. Джеральд решил помочь ей и, усмехнувшись, произнес:

— Ну, согласитесь хотя бы подумать, раз не можете сразу дать ответ.

— Вы… вы с ума сошли, мистер Мейсон, — наконец выдавила она. — Как вы можете… говорить мне такие вещи!

— Что же в моих словах необычного? — снова усмехнулся он. Да, пожалуй, эта ситуация могла бы позабавить его, если бы сердце его в эти мгновения не стучало так сильно.

Наконец Касси окончательно пришла в себя.

— Мистер Джеральд, — спокойно и с достоинством произнесла она, — ваше предложение порядком удивило меня. Я даже и предположить не могла, что услышу от вас такие слова. Не знаю, насколько серьезно и обдуманно вы делали мне это предложение, но в любом случае я не могу дать вам согласия. На это существует много причин, и, я думаю, нет необходимости вам их объяснять.

— Другого вашего ответа я, признаться, и не ждал, — проговорил Джеральд, едва заметно вздохнув. — Но все же я не мог уехать, не сказав вам об этом. В конце концов, чем черт не шутит? Может, на досуге вы и решите подумать хорошенько о моих словах.

— Едва ли это произойдет, мистер Мейсон. Вы ведь знаете, что я не люблю вас так, как любят того, с кем хочешь связать свою судьбу. Да и вы… Неужели вы испытываете ко мне более сильные чувства, чем дружеские? Просто не могу поверить! Ведь даже предлагая мне стать вашей женой, вы ни слова не сказали мне о любви!

— А зачем? — Джеральд пожал плечами. Разве вам хочется это услышать? Зато я сказал вам нечто более важное… и более конкретное, чем всякие глупые нежности, за которыми ничего не стоит.

Внезапно Кассандра сильно покраснела, и Джеральд понял, что против желания сделал ей больно.

— Вы намекаете на Гарри? — с дрожью в голосе спросила она. — Но как вы не поймете… как не поймете, что я не могу отказаться от него без борьбы? Я столько дней мечтала о нем, о нашей с ним жизни. И ведь я не просто влюбленная девушка, Мы с ним помолвлены, а в Англии это почти все равно, что муж и жена! Конечно, мы уже не подчиняемся королевским законам, и сейчас такие трудные времена, разве тут до соблюдения приличий… Но все же разве у меня нет права бороться? Ведь я, кажется, достаточно хороша для того, чтобы зажечь огонь в сердце мужчины!

Заметив, что сильно увлеклась, Кассандра снова залилась краской и отвернулась от Мейсона.

— Простите меня, мистер Джеральд, если я обидела вас, и не держите на меня зла, но я не могу согласиться стать вашей женой! — заключила она, упрямо тряхнув головой.

Его вдруг охватило такое отчаяние, что он не смог сдержать чувств и бросился к ней. Схватив девушку за плечи, он повернул ее к себе и несколько мгновений жадно смотрел ей в лицо, словно стараясь запомнить ее облик.

— Касси, милая, прошу вас, не отнимайте у меня надежду! Не отказывайте мне окончательно! — с отчаянной мольбой твердил он, не в силах смириться с неизбежностью. — Позвольте мне хотя бы ухаживать за вами, если я не погибну на войне, узнайте меня поближе. Клянусь вам, я смогу сделать так, что вы полюбите меня, я смогу сделать вас счастливой… Касси! Касси!

С коротким вскриком девушка вырвалась из его объятий и отбежала в сторону. Но он стоял ближе к двери, и она не могла убежать, а лишь, забившись в угол, испуганно смотрела на него, как маленький зверек, преследуемый охотником.

— Нет, нет! Я не хочу этого, я никогда не смогу полюбить вас! — со слезами на глазах крикнула она. — Прошу вас, мистер Джеральд, оставьте меня, не приближайтесь ко мне, я… я боюсь вас!

— Боитесь?! Касси, да вы что, как я могу сделать вам что-то плохое, когда я так… А впрочем, все эти слова ни к чему, — закончил он спокойным голосом. — Простите меня, мисс Гамильтон, я забылся и повел себя недостойно. Прощайте!

Он поклонился и быстро покинул комнату. Больше они не увиделись. На бал в ратушу Джеральд не пошел, он провел вечер в своем особняке и как следует надрался вместе с солдатами своего полка.

 

Глава 2

После ухода армии Касси осталась жить в доме Гарри Шелтона на правах почетной гостьи. Денег он оставил ей достаточно, а о ведении хозяйства заботились слуги и управляющий, и Кассандра вела образ жизни, показавшийся бы ей еще полгода назад совершенно немыслимым для молодой незамужней девушки. Порой она с улыбкой превосходства думала о том, что сказали бы Сюзанна и отец, если бы узнали об этом. Наверное, они просто пришли бы в ужас. Но ее это уже не смущало. Выбор сделан, граница дозволенного нарушена, и пути назад уже не могло быть. Привыкнув к свободе, Касси уже не смогла бы вернуться к прежней жизни послушной дочери и благовоспитанной молодой леди из аристократической семьи. К тому же она быстро поняла, что новое положение ничуть не вредит ей в глазах мужчин, и она в любой момент может выйти замуж за порядочного человека, даже скорей, чем останься она в родительском доме.

Правительство независимых колоний по-прежнему находилось в Филадельфии, а вместе с ним оставалась и значительная часть армии, поэтому жизнь в городе, как и прежде, била ключом. Почти каждую неделю кто-то давал балы, обеды и просто закатывал веселые вечеринки, которые Касси обязательно посещала в сопровождении миссис Адаме и других женщин почтенного возраста, взявших ее под опеку и считавших своим долгом заботиться о молодой девушке, оставшейся без присмотра родителей. Но эта опека не мешала Кассандре чувствовать себя свободной и вести себя так, как заблагорассудится.

От Гарри регулярно приходили письма, на которые она сразу же отвечала. Но Касси не могла не замечать, что в письмах Гарри ни разу не проскользнуло что-нибудь такое, о чем нельзя было бы прочитать в присутствии посторонних людей. Иными словами, в них не содержалось ничего личного, это скорее напоминало письма брата к сестре, а не жениха к невесте. И Касси, понимая, что их отношения с бывшим возлюбленным могут так и закончиться ничем, показывала эти письма женщинам, которые ее опекали, в доказательство невинности ее отношений с молодым Шелтоном. Она делала это для того, чтобы в случае разрыва с Гарри не потерять шансы выйти замуж за другого человека.

Конечно, в глубине души девушка сильно переживала из-за холодности Гарри, но, как человек трезвомыслящий, понимала, что лучше выйти за нелюбимого, чем остаться старой девой, а хуже этого ничего быть не могло. И ее старания увенчались успехом. Ее стали жалеть как жертву насилия самодура-отца, из-за его жестокости попавшую в трудное положение. За три месяца, что она прожила одна в Филадельфии, ей даже два раза делали предложения руки и сердца молодые люди из приличных, обеспеченных семей. Но Касси отказала им, не воспользовавшись шансом обрести полную независимость и досадить неверному жениху.

Она была еще слишком молода, чтобы отказаться от надежды связать свою судьбу с человеком, которого будет любить, а не просто уважать за какие-то его достоинства. К тому же в ее сердце жила надежда вернуть любовь Гарри, и она никак не могла расстаться с этой надеждой. Она узнала все, что можно было узнать, о Лоре Сэдли и ее отношениях с Гарри, встречала несколько раз саму Лору в церкви, куда та приезжала на большие службы, и это еще больше подогревало ее желание выйти замуж за Гарри наперекор всем обстоятельствам.

Если бы Касси увлеклась другим человеком, она, скорее всего, отказалась бы от своей давней мечты. Но подобного не случилось, хотя она порой всей душой этого желала. Она еще плохо знала себя и свой характер, но интуитивно чувствовала, что просто неспособна полюбить заурядного человека, не обладающего сильным характером. Ей нужен был мужчина, способный подчинить ее себе, заставить полюбить, способный наполнить каждый день остротой переживаемых ощущений. Но, увы, таких мужчин рядом с ней не оказалось, а в другого она влюбиться просто не могла. Не понимала она и того, что полюбила Гарри вовсе не за его достоинства, а лишь потому, что он первый встретился на ее жизненном пути. Присмотрись она к нему повнимательнее, может быть, ее чувства стали бы совсем иными, но давняя привязанность и верность данному слову, а также ревность к другой женщине мешали ей это сделать.

Так в беззаботном, легкомысленном и приятном существовании пролетели три месяца филадельфийской весны. А наступивший июнь принес с собой большие тревоги и опасения.

Фортуна повернулась спиной к американцам. Англичане оправились от шока после первых неудач и поражений. В колонии прибыли новые войска и уже успели нанести несколько поражений армии Вашингтона. В Филадельфии началась настоящая паника, ходили слухи о том, что англичане собираются занять Филадельфию, в то время как сил для защиты города у патриотов недостаточно. Многие сторонники независимости колоний спешно покидали город и уезжали в дальние районы Пенсильвании или Виргинии.

Касси, как и многие другие, пребывала в растерянности. Уезжать ей было особо некуда, оставаться тоже стало опасно. Не ждать же, пока старый виконт Шелтон вернется в свой особняк! То-то будет встреча! Да еще, пожалуй, любезный мистер Арнольд вместе с ее отцом решат пожаловать сюда. К счастью, у девушки появились в этом городе друзья, на помощь которых можно было рассчитывать. Миссис Адаме, всей душой успевшая к ней привязаться, очень хотела помочь Кассандре.

— Милочка моя, — сказала она ей однажды вечером, когда в очередной раз пришли тревожные вести с Севера, — мне кажется, настал момент подумать о вашей судьбе.

— Я понимаю, миссис Кэтрин, и благодарю вас за заботу, — с признательностью отозвалась Касси, — но, право, я никак не могу решить, что мне делать! Я надеялась, что Гарри Шелтон подскажет мне ответ, но от него в последнее время все нет и нет писем.

— И ничего удивительного! Армия сейчас в трудном положении, и многие не получают известий от своих близких. Но, — многозначительно прибавила миссис Адаме, — раз имени вашего жениха нет в списках убитых или тяжело раненных, мы можем предположить, что с ним все в порядке, просто у него пропала возможность писать сюда.

Она успокаивающе улыбнулась девушке и погладила ее по плечу.

— Не волнуйтесь за него, моя милая, лучше подумайте о себе. Вам нужно уехать. Моя семья останется в Филадельфии, потому что мы всегда придерживались нейтральных взглядов, но моя подруга, миссис Льюис, у которой муж находится в армии Вашингтона, через несколько дней отправляется в свое имение в Западной Пенсильвании. Вам следует уехать вместе с ней и ее дочерьми, иначе мне даже страшно подумать, что случится, если ваш отец и отвергнутый вами Арнольд Шелтон найдут вас.

— Вы правы, добрая миссис Кэтрин, — с вздохом проговорила Касси, — мне необходимо уехать отсюда. Если эта дама согласится взять меня с собой, я с благодарностью приму ее приглашение и постараюсь не быть обузой для ее семьи.

— Я знала, что вы проявите благоразумие, и уже обо всем договорилась, — улыбнулась миссис Адаме. — Собирайтесь в дорогу, моя девочка, берите только самое необходимое. Через несколько дней я заеду за вами, чтобы отвезти вас к миссис Льюис и проводить.

Но планам добрейшей миссис Адаме не суждено было сбыться. Спустя пять дней после этого разговора в семье Льюисов произошло ужасное несчастье. Они получили известие о том, что муж миссис Льюис погиб в сражении. Это известие так потрясло бедную женщину, что она слегла в горячке. О долгой поездке нечего было и думать. Миссис Адаме взяла подругу и ее дочерей под свое покровительство и перевезла в свой дом.

Для Касси положение сделалось критическим. В городе уже не осталось никого, кто мог бы увезти ее в свое имение. Правительство бежало в Балтимор, город почти опустел. Со дня на день ожидали появления англичан, на дорогах тоже было неспокойно. Но Касси все не решалась покинуть город, одна, со своими верными слугами.

В этот день она встала с рассветом. Вещи с вечера были упакованы, карета стояла наготове. Не прибегая к помощи служанок, Касси облачилась в дорожный костюм — изумрудно-зеленую амазонку и широкополую белую шляпу и спустилась вниз. Роза, Молли, Сэм и кучер Джек ожидали ее, готовые пуститься в дальний путь.

— Куда же мы поедем, мисс Касси, — жалобно протянула Роза, — ведь все говорят, что на дорогах полно разбойников!

Мулатка гневно прикрикнула на девушку, подталкивая ее к карете.

— Разбойники, грабители! — проворчала она. — Ну, допустим, грабить у нас почти нечего, а с разбойниками мы впятером как-нибудь справимся, не так ли, мисс Касси?

Та, улыбнувшись, кивнула.

— Конечно, справимся, Молли! Ведь у нас целых три пистолета, я взяла все, что нашла в кабинете виконта Джона Шелтона, чтоб ему пусто было! Это из-за его проклятого сватовства мне пришлось бежать из дому. Но я ни о чем не жалею, все к лучшему, правда, Сэм? — Она потрепала по щеке мальчишку-негритенка, с восхищением смотревшего на нее. — Ну, вперед! Путь наш не так далек, всего-навсего до Балтимора, где засело наше правительство. Если ехать и ночью, завтра уже будем на месте. Карета тронулась, и в скором времени прекрасная Филадельфия и ее окраины остались далеко позади. Путникам не встретилось по пути ни одной разбойничьей шайки, и они благополучно проехали несколько десятков миль. Однако после полудня солнце стало немилосердно припекать, Касси побоялась, что лошади устанут, и решила сделать остановку на пару часов в тенистой роще с маленьким прохладным ручейком.

Они вышли из кареты, кучер расседлал лошадей, а Молли разложила на траве провизию, чтобы все могли подкрепиться перед вторым, более длительным отрезком пути. Пообедав, Касси направилась к ручейку и ополоснула уставшее лицо. Опасения почти оставили ее, и она расслабилась. От Филадельфии их отделяло приличное расстояние, и английские войска едва ли могли им встретиться. А разбойников они, скорее всего, и вовсе не встретят, слишком много по этой дороге проходило регулярных частей, чтобы кто угодно мог разгуливать здесь безнаказанно. Поэтому, когда они снова тронулись в путь, и навстречу им показался отряд всадников, Касси не особо испугалась.

— Присмотрись-ка внимательнее, Сэм, у тебя самые зоркие глаза, — бросила она мальчишке. — Уверена, что это американцы, а они не должны причинить нам зла.

Сэм подтвердил предположение своей хозяйки, и через несколько минут отряд поравнялся с экипажем. Касси велела кучеру остановиться и вышла из кареты.

Командир отряда, пожилой капитан, почтительно отнесся к молодой леди, однако твердо заявил, что обязан всех задержать и проводить до ставки своего начальника, полковника Паркера, находящейся в нескольких милях отсюда.

— Военное положение, мисс, — с извиняющейся улыбкой сказал он. — Вы должны это понять. Мы задерживаем все экипажи, чтобы выявить подозрительных лиц. Надеюсь, после обычной проверки вас отпустят, и вы сможете продолжить путь в Балтимор.

Возражать не было смысла, и Касси со своими спутниками поехала вместе с отрядом пожилого капитана, тем более что это, оказалось, по пути. Вскоре они были на месте.

Полковник Паркер оказался высоким мужчиной средних лет с грозным, неприветливым лицом и густой черной шевелюрой вместо парика. Когда Кассандру и ее слуг привели к нему, он громким, грубоватым голосом отдавал офицерам какие-то распоряжения. Как ни странно, лицо его показалось девушке знакомым, а когда Сэм шепнул ей, что полковник — уроженец Виргинии, она перестала сомневаться в том, что встречала его раньше.

«Может быть, я видела его у миссис Уилсон, — подумала она. — Скорее всего, ведь он явно не принадлежит к английской аристократии, наверное, он плантатор, вышедший из простолюдинов».

Офицер, задержавший мисс Гамильтон, доложил о ней полковнику, и тот, оставив дела, направился к девушке. Касси сочла нужным сделать реверанс, на что полковник Паркер ответил легким, доброжелательным поклоном, после чего внимательным, пронизывающим взглядом окинул ее с головы до ног. Касси уже было собралась прервать затянувшееся молчание, как вдруг выражение лица полковника странно изменилось. Он внезапно сильно побледнел, застыв на несколько мгновений, показавшихся девушке вечностью, затем его худое лицо начало покрываться бордовой краской, а глаза налились кровью, как у разъяренного быка. Он громко и непристойно выругался, после чего схватил перепуганную Кассандру за плечи, рывком притянул к себе и впился в ее лицо исступленным взглядом.

— Ваше имя! — закричал он. — Назовите ваше имя! Немедленно! У вас есть какие-нибудь документы? Джексон! — бросил он пожилому капитану. — Быстро обыщи карету этой дамы, неси сюда все бумаги, какие найдешь там!

Офицер поспешил исполнять приказ, а Касси, у которой внутри уже все просто кипело от возмущения и обиды за такой незаслуженный прием, попыталась высвободиться из цепких рук полковника.

— Что вы набросились на меня, словно дикарь? — громко, хотя и не без дрожи в голосе, спросила она. — Вы меня в чем-то подозреваете? Если так, то уверяю вас: я ничего плохого не сделала, и я не шпионка англичан. Документы у меня в порядке, и путешествую я под своим именем. Я покинула Филадельфию, как и многие другие, потому что…

— Я еще раз требую, чтобы вы назвали мне свое имя и имена ваших близких! — прервал ее полковник Паркер, не выпуская ее плеч из своих рук, похожих на железные тиски.

— Пожалуйста: Кассандра Гамильтон, младшая дочь барона Роджера Гамильтона из Гамильтон-холла, в Виргинии, — спокойно ответила Касси, не отводя глаз от лица полковника.

Он сразу отпустил ее и с каким-то приглушенным рычанием отошел в сторону, до хруста в костях сжимая руки. В этот момент капитан Джексон протянул ему документы Касси и ее слуг, на которые Паркер почти не взглянул.

— Мне уже и так все ясно, — зловеще произнес он и вдруг громко добавил: — Позвольте представить, господа, — дочь барона Роджера Гамильтона собственной персоной!

В одно мгновение десятки голов повернулись в сторону Касси. Не понимая еще, в чем дело, и сильно испугавшись, она попятилась к своей карете и осмотрелась вокруг. Чужие, враждебные лица, глаза, горящие ненавистью и гневом, — гневом, направленным на нее. Господи! Да что ж она сделала? Почему они так ужасно смотрят на нее?

— Выродок негодяя сам попался к нам в руки! Как вам это нравится, господа? — полковник Паркер рассмеялся таким жутким смехом, что у бедной Кассандры мурашки побежали по коже. За ее спиной запричитала Роза, даже Молли тихо застонала и плотнее прижалась к своей госпоже.

— Да что же это такое! — закричала Касси, чувствуя, что находится на грани истерики. — Это какая-то ошибка! Я такая же республиканка, как и все вы, я не враг вам! За что же вы смотрите на меня, как на врага, за что?

— За что? — Из толпы вышел солдат средних лет, бывший ранее фермером. — Вам объяснить, за что? Вы хотите сказать, милая дамочка, что не знаете о зверствах вашего папаши, о жестокостях и насилии, учиненных над семьями патриотов, защищающих свободу Америки? Не знаете, что он дотла сжег несколько деревень только за то, что их жители отказались снабжать продовольствием мерзавцев, которые предают дело свободы? Десятки людей остались без крыши над головой по его милости!

— Но я действительно этого не знала! — попыталась защититься Касси. — Я давно уехала из родительского дома и жила в Филадельфии…

— Один черт, знала ты или нет! — крикнул другой солдат. — Ты его дочь и должна нам заплатить, за то, что наши дома разрушены, а семьи остались без крова. Полковник! Предлагаю вам просто повесить эту цыпочку на ближайшем дереве, а ее волосы обрезать и послать папаше!

— Нет уж! Лучше сначала попользуемся ее нежным аристократическим телом. Вспомните, как надругались мерзавцы Роджера над нашими женщинами! — раздался где-то рядом. Другой голос, и вскоре вся площадь маленького городка, на которой разыгралась эта драма, загудела, как рой пчел.

Полковник Паркер стоял посреди всего этого шума, словно статуя, и не спешил выносить решение. Касси бросила на него несколько умоляющих взглядов, но напрасно. Лицо его оставалось непроницаемым, а в глазах ничего нельзя было прочесть. И девушка в ужасе подумала, что, вероятно, он ждет, чем закончится болтовня солдат, и, может быть, сейчас отдаст ее на растерзание этой ненавидящей и озлобленной толпе. Так сказать, принесет ее в жертву народной мести во имя справедливости.

Касси в отчаянии сжала руки. «Справедливости»? Только не по отношению к ней! Какая же это справедливость, раз ей придется отвечать за злодейства человека, который чуть не сделал несчастной ее саму? Она почувствовала, как по лицу заструились слезы страха и обиды. Молли рядом с ней истово молилась и просила Господа и Святую Деву Марию отвести беду от ее любимой воспитанницы. Касси сама попыталась произнести слова молитвы, но у нее словно отшибло память. Она опустилась на землю и, закрыв лицо руками, обреченно разрыдалась.

— Господа, призываю вас к благоразумию и прошу прекратить разговоры, недостойные солдат освободительной армии! — раздался рядом с ней громкий властный голос. Шум и болтовня в одну секунду стихли. Над площадью повисла напряженная тишина.

— Полковник Паркер! — продолжал тот же голос. — Ведь вы офицер национальной армии, как вы можете допускать подобные оскорбления и грубые выпады в адрес беззащитной девушки, не виноватой в поступках ее отца? Я знаю мисс Гамильтон очень давно и могу заверить всех присутствующих словом чести, что она полгода назад порвала все отношения со своей семьей и бежала в Филадельфию из-за жестокого обращения отца. Эта девушка полностью разделяет наши взгляды и не должна пострадать за поступки, в которых нет ни капли ее вины!

Касси подняла глаза и к своему огромному изумлению увидела Джеральда Мейсона, решительного и спокойного. Казалось, он возвышался над всеми окружающими благодаря своей смелости и силе характера. Касси так обрадовалась его счастливому появлению, что чуть не бросилась ему на шею, но благоразумно сдержалась.

Среди собравшихся раздался ропот. Имя полковника Мейсона было хорошо известно каждому солдату национальной армии, а его репутация была незапятнанной. Казалось, его слова поколебали решительный настрой обозленных людей. Да и его авторитет был так велик, что едва ли кто-нибудь мог осмелиться дотронуться до девушки, которую он брал под свою защиту.

Но, по-видимому, полковнику Паркеру слова Мейсона пришлись не по нраву. С насмешливым выражением лица он приблизился к Джеральду и с улыбкой голодного удава, растягивая слова, произнес:

— Так вы что же, защищаете дочь этого негодяя, полковник Мейсон? Как жаль, что вас не оказалось на месте, когда требовалось защитить от насилия дочерей наших солдат, бедных, несчастных девушек, которые тоже были ни в чем не виноваты!

По толпе опять прокатился недовольный гул. Слова Паркера снова изменили настрой солдат. Послышались прежние советы.

— Ваши слова, Паркер, недостойны участника нашего великого дела, — твердо заявил Мейсон. — Не ради убийства и насилия мы затеяли эту войну, а ради счастья и свободы народа! И мы, солдаты и офицеры свободной армии, не должны в подражание негодяям устилать наш путь трупами и поливать кровью невинных людей, иначе, чем же мы будем отличаться от наших врагов?

Множество голосов раздалось одновременно как в защиту мнения Мейсона, так и против. Полковник Паркер снова напустил на себя дьявольски-насмешливый вид и громко, чтобы все слышали, крикнул:

— А разве кто-то говорит здесь об убийствах и трупах? Я лично имел в виду совсем другое! Всего лишь… — он намеренно сделал паузу, — следует сделать с этой юной леди то, что ее отец сделал с некоторыми из дочерей наших доблестных солдат — иными словами, лишить ее невинности!

Касси вскрикнула и снова закрыла лицо руками. Джеральд, мгновенно оценив реакцию толпы, быстро проговорил:

— В таком случае, полковник, вам сначала придется переступить через мой труп, потому что я не могу позволить вам сделать это. Мисс Кассандра Гамильтон — моя невеста!

Последовавший за этими словами взрыв эмоций, казалось, сотряс площадь. Но Паркер не хотел сдаваться просто так.

— Полковник Мейсон все это придумал! — закричал он, теряя контроль над собой. — Эта девушка вовсе ему не невеста! Он нарочно сказал это, чтобы оградить дочь Роджера Гамильтона от справедливой мести. Не верьте ему, друзья, не верьте!

И, прежде чем Мейсон успел что-либо ответить, из толпы вырвался вперед парень с лукавым деревенским лицом и громко и весело выкрикнул:

— Не нужно кричать и спорить, ребята! Слова полковника Мейсона легко можно проверить: если она и вправду его невеста, то не откажется сегодня же стать женой!

При этих словах последние силы покинули Касси, и она потеряла сознание.

Очнулась девушка в незнакомой комнате на старинной кровати с высоким малиновым пологом. Рядом хлопотали ее служанки, а чуть поодаль стоял Джеральд с тревожным и сосредоточенным лицом. Увидев, что она пришла в себя, он знаком велел всем выйти и присел рядом с Касси на кровать.

Какое-то время он внимательно и серьезно вглядывался в ее лицо. Затем, видимо, собравшись с духом, заговорил с ней:

— Мисс Касси, вполне ли вы осознаете то, что произошло сегодня на площади? — Она слабо кивнула. — Из-за рокового неведения о делах вашего отца вы подвергли свою жизнь и здоровье серьезной опасности. Это просто счастливая случайность, что я оказался в это время в городке, иначе… Вы понимаете, что могло произойти?

— Да, мистер Джеральд. Они просто… растерзали бы меня на части!

Он тяжело вздохнул.

— В этом есть вина Гарри… и моя. Мы должны были поставить вас в известность, но Гарри все медлил, а я… — Он немного помолчал. — Я не имел права вам писать. Когда стало ясно, что англичане займут Филадельфию, Гарри хотел поехать туда и забрать вас из города, но обстоятельства помешали этому. Он получил ранение в последней стычке. Нет, нет, ничего серьезного, но в дорогу ему нельзя было отправляться. И вот я сам поехал за вами.

— Вы, мистер Джеральд? Но каким образом…

— Я оказался здесь? Да просто потому, что этот городок находится на пути из Балтимора в Филадельфию. Получается даже, что наша встреча не совсем случайна, мы бы обязательно встретились, раз ехали по одной дороге.

Он снова немного помолчал, и Касси заметила, что на лице его отражается глубокое душевное страдание. Или это только показалось ей?

— Если бы вы только выехали на несколько часов позже, — грустно продолжал Джеральд, — или задержались на день с отъездом… я бы успел предупредить вас, чтобы вы скрыли свое имя, представил бы вас своей, родственницей или… женой, наконец, если бы вас все-таки узнали. Но теперь поздно, теперь я не могу избавить вас…

Он на мгновение замялся, подбирая нужные слова.

— Так, значит, это не показалось мне, не пригрезилось? — Касси испуганно подскочила на кровати. — Значит, они требуют… чтобы я…

— Провели со мной ночь.

— Боже мой!

Она обхватила голову руками и пару минут оставалась неподвижной.

— И вы… что же вы им сказали? — порывисто спросила она.

Джеральд прямо посмотрел ей в глаза, и она опустила голову.

— А как вы думаете, что я должен был сказать им всем? — с некоторым раздражением спросил он. Чего вы ожидали от этих людей, если бы я повел себя по-другому?

— Они бы сами сделали это со мной, в этом не может быть никакого сомнения! — уверенно сказала она, и Джеральду вдруг стало мучительно жаль ее. Он хотел сказать что-нибудь, чтобы успокоить, утешить ее, но понимал, что это бесполезно. Ему оставалось лишь сидеть и ждать пока девушка успокоится и поймет, что другого выхода из этой ужасной ситуации у нее просто нет.

Внезапно Кассандра соскочила с кровати и заметалась по комнате, заламывая руки. С надеждой во взгляде она подбежала к окну, но тут же с мучительным стоном отпрянула назад, убедившись, что бежать таким путем совершенно невозможно: слишком высоко, а внизу полно солдат в мундирах освободительной армии. Тогда девушка бросилась к двери, но там ее ждало еще большее разочарование: снаружи комната надежно охранялась двумя дюжими молодцами. Натолкнувшись на их циничные ухмылки, Кассандра поспешила захлопнуть дверь и вернуться к своей кровати, показавшейся в ту минуту настоящим спасительным островком среди моря жестокости и враждебных взглядов. Хотя бы потому, что там сейчас находился Джеральд Мейсон, единственный человек, который способен защитить ее от ненависти всех этих ужасных людей.

С мольбой в глазах Касси смотрела на него, и Джеральд почувствовал, как мучительная боль все сильнее сжимает его сердце. В этот миг он ненавидел и эту проклятую войну, и пьяных мерзавцев во дворе гостиницы, и самого себя за то, что ему предстояло сделать с этой измученной, беззащитной девушкой.

— Мисс Касси, милая моя, хорошая моя мисс Касси, — он сжал своей рукой ее холодную как лед ладошку, пытаясь передать девушке хоть часть своей душевной силы и своего тепла, — поймите же: ни я, ни вы не сможем изменить ситуацию, как бы сильно этого не хотелось. Вам придется смириться с неизбежностью. Умоляю вас: не тратьте душевных сил на бесполезную борьбу, вы только напрасно истерзаете себя, но ничего не добьетесь.

— Вы предлагаете мне сдаться без борьбы? Вот так взять и смириться с потерей того, что является для каждой порядочной девушки самым дорогим сокровищем на свете?

Она вырвала у него свою руку и, отступив к окну, упрямо покачала головой.

— Нет, мистер Джеральд, нет. Я не могу. Он поднялся с кровати и сделал шаг в сторону Кассандры, движимый желанием обнять ее за хрупкие, дрожащие плечи и укрыть на своей груди от всех невзгод жестокого мира, но всплеск дикого испуга в расширившихся глазах девушки остановил его.

— Вы даже не позволяете мне приблизиться к вам, отталкиваете меня, как прокаженного или самого грязного негодяя, — с горечью проговорил он, до крови кусая губы, чтобы не разрыдаться в порыве отчаяния. — Что ж, поступайте, как знаете, мисс Касси. Против вашего желания я не сделаю того, что необходимо сделать. Привязать вас к кровати и изнасиловать я не смогу. Но если я сейчас уйду из этой комнаты и оставлю вас… Подумайте сами, что тогда произойдет. Подумайте хорошенько и примите, наконец, решение.

С тяжелым сердцем он отвернулся от нее и направился к двери.

— Джеральд!

Он замер на пороге, будто его ударило током.

— Вы ведь не всерьез сказали, что сможете оставить меня на растерзание тем негодяям?

В изнеможении он прислонился к тяжелой двери, чувствуя себя совершенно измотанным этим мучительным разговором.

— Разумеется, не всерьез, мисс Касси. Но вы должны мне сказать, какое решение приняли. Я хочу это услышать от вас.

— Да, понимаю. — Она на мгновение крепко зажмурила глаза и с такой силой сжала пальцы, что они побелели. — Я готова подчиниться жестокой необходимости, мистер Джеральд, — обреченно пролепетала она, избегая встречаться с ним взглядом. — Обещаю, что постараюсь вести себя так, чтобы вам не пришлось… применять насилие.

— Прекрасно, — выдохнул он, испытав огромное облегчение и вместе с тем новый прилив невыносимой душевной боли. — В таком случае, до вечера, мисс Касси.

— Подождите, есть еще кое-что. Джеральд в недоумении приподнял брови.

— Я хочу сказать, что не держу на вас зла, за то, что вам предстоит сделать.

— Что ж, и на том спасибо.

— Это вам спасибо… За то, что вы спасли меня от ужасной участи.

Она вдруг отчаянно разрыдалась во весь голос, закрыв лицо руками.

— Какие жестокие люди! Боже, какие жестокие люди! — срывающимся голосом восклицала она. — Но разве так можно? Разве это законно, справедливо?

— Война — это всегда незаконно и несправедливо, мисс Касси, — сказал Джеральд, открывая дверь. — И дай Бог, чтобы это несчастье оказалось самым ужасным из всего, что вам придется вынести за время этой войны.

Остаток дня Мейсон провел вместе с солдатами из своего полка, которых взял с собой в дорогу. Все они были возмущены поведением полковника Паркера и бурно выражали свое негодование по этому поводу.

— Какой негодяй, подлец! — в один голос говорили они. — Если бы нас было хоть на десяток больше, мы бы научили этого мерзавца хорошим манерам!

Джеральд только покачал головой в ответ на их возмущение.

— Мы ничего не можем сейчас сделать, — мрачно сказал он. — Перевес не на нашей стороне, и я не хочу напрасно рисковать вашими жизнями. Но, клянусь честью, я еще скрещу шпагу с этим мерзавцем!

Последней каплей стало появление посланца полковника, сообщившего Мейсону, что утром в комнату мисс Гамильтон придет опытный врач, чтобы удостовериться в том, что она больше не девственница. Солдаты чуть не выбросили посланца в окно, и Джеральду стоило огромных усилий успокоить их и не допустить пролития крови.

— Этим мы ничего не добьемся, — убеждал он, — только еще более усугубим тяжелое положение мисс Гамильтон.

И вот пробило двенадцать часов, и оттягивать неизбежное некуда. Захватив с собой пару бутылок крепкого вина, Джеральд направился в комнату Касси, находящуюся в той же гостинице, только этажом выше, и охраняемую по специальному распоряжению Паркера.

Постель была расстелена, и Касси сидела на ней в одной бледно-розовой шелковой ночной рубашке. Ее каштановые волосы были распущены по плечам, как в тот день, когда он в последний раз видел ее в Филадельфии. Было видно, что она почти упокоилась и смирилась со своей участью.

У Джеральда болезненно сжалось сердце» когда он увидел ее маленькую жалкую фигурку, забившуюся в угол огромной кровати. Сколько раз он представлял себе, как будет держать ее в объятиях, прижимать к своей груди. Да, судьба жестоко подшутила над его мечтами. Такого он даже вообразить себе не мог. Лучше бы уж ему отказаться от нее навсегда, чем подвергать такому ужасному испытанию.

Осторожно он приблизился к девушке и присел на краешек кровати. Взглянув на Касси, тотчас отвел глаза. Этот невыносимый взгляд затравленного охотником зверька!

— Касси, — решительно начал он, пытаясь совладать со своим волнением, — поймите, что я не насильник, принуждающий вас отдаться мне. Я делаю это только для того, чтобы спасти вас от еще более ужасной участи. О моем удовольствии или о чем-то подобном даже и речи не идет. Это жестокая необходимость, и от того, сможете ли вы довериться мне, зависит, насколько ужасным это окажется для вас.

— Разве это может стать для меня менее ужасным, чем оно уже есть? — с недоумением спросила она.

— Может, Касси, — он заставил себя посмотреть ей в глаза. — Ваши душевные страдания огромны, так избавьте себя хотя бы от большей части физических.

Даже при свете единственной свечи он заметил, как вспыхнуло ее лицо и покрылось густой краской.

— Это ужасно больно, правда? — тихо спросила она, пряча лицо в поджатых коленях.

— Может быть ужасно больно, а может быть и не очень. Все зависит от умения мужчины и от настроения женщины. На мое умение вы можете положиться, — он до крови прикусил губу, прежде чем продолжить, — а вот ваше состояние просто не оставляет надежды.

— Что же мне делать?

— Прежде всего… — Он быстро раскупорил бутылку вина и наполнил бокалы, которые тоже на всякий случай захватил с собой. — Прежде всего сделайте несколько глотков этого чудодейственного напитка, он придаст вам бодрости и притупит чувствительность.

— Вы еще можете шутить в такой ситуации!

— Ничуть! Я говорю совершенно серьезно, и лучше вам послушаться меня.

Касси робко приблизилась к нему и взяла дрожащей рукой протянутый ей бокал. Медленными глотками, выпив вино, она попросила налить еще.

— Мне кажется, оно очень слабое, — сказала она.

— Подождите несколько минут, пока подействует, — хмуро усмехнулся Джеральд, снова наполнив бокалы. А может быть, это выход? Напоить ее до бесчувствия, а потом овладеть ею. Да, нечего сказать, хороший же подарочек сделала ему судьба!

Касси выпила три бокала подряд, но потом почувствовала легкую дурноту, и ей пришлось остановиться. Джеральд пытался развлечь девушку разговором о прежних веселых временах, выжидая, когда крепкий напиток подействует. Но прошел час, потом второй, а Касси все не пьянела. Казалось даже, что ее мысли прояснились, а чувства только обострились.

Джеральд в четвертый раз наполнил бокалы.

— Выпейте еще немного, Касси, должно же оно, наконец, подействовать. Черт возьми, даже я чувствую себя немного запьяневшим! Можно подумать, что вы с детства упражнялись в этом занятии.

Кассандра попыталась засмеяться, но это у нее плохо получалось. Она поднесла бокал к губам, сделала первый глоток, но потом решительно отставила его в сторону.

— Нет, не могу больше, противно.

Джеральд встал и сделал несколько шагов по комнате.

— Ну что же, — ледяным тоном произнес он, — наверное, нам ни к чему дальше тянуть с этим. Все равно этого не избежать, так что чем скорее все закончится, тем лучше, не так ли?

— Да, вы правы.

Не глядя в ее сторону, он отошел в другой Угол комнаты и начал раздеваться. Касси некоторое время молча теребила в руках край ночной рубашки, затем вдруг встала с кровати, быстрым движением сбросила рубашку на пол и снова скользнула в постель, накрывшись до плеч одеялом. Против своего желания Джеральд почувствовал, что волнение его усиливается, а сердце бьется так, словно вот-вот выскочит из груди. Неужели он увидит ее всю, как в тот далекий день три года назад? О, как он любил ее в этот момент! Как трудно было ему вести себя сдержанно, не сделать ни одного лишнего движения, не сказать ни одного лишнего слова, чтобы не напугать ее еще больше. Если бы только ей была нужна его любовь, его нежность! Но ей не нужно этого, и никогда не будет нужно. Никогда!

С замирающим от страха сердцем следила Касси, как он приближается к ее кровати. Нет, в это немыслимо поверить! Этот чужой, нелюбимый и даже в какой-то степени неприятный ей сейчас человек станет ее первым мужчиной, тем единственным, которому она должна отдать свой нетронутый цветок невинности.

Он остановился возле кровати, и в мерцающем свете свечи его смуглое, гибкое тело приобрело какую-то дьявольскую красоту. Против своей воли Кассандра уставилась на него, не в силах отвести взгляда, словно он заворожил ее. Смешанное чувство ужаса, отвращения и любопытства охватило девушку. Властный взгляд мужчины притягивал ее, желая подчинить себе, покорить, заставить забыть обо всем, кроме обаяния этого прекрасного тела, этих сильных рук, осторожно приближающихся к ней, касающихся ее, уводящих в мир неизведанных ощущений.

— Не бойся меня, Кассандра, — тихо проговорил Джеральд, бережно взяв ее лицо в свои ладони и легонько поглаживая кончиками пальцев раскрасневшиеся щеки девушки. — Ни меня, ни того, что должно произойти. Меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль или увидеть страдание в твоих прекрасных изумрудных глазах. Прошу тебя, забудь на время о том, где мы находимся, и, пожалуйста, позволь мне любить тебя хотя бы эти несколько коротких часов.

— Я постараюсь, Джеральд, — доверчиво прошептала она, не отводя взгляда от его странно поблескивающих в полумраке глаз. — Постараюсь не мешать тебе…

Она замолчала, усиленно пытаясь подобрать нужные слова.

— Просто не думай ни о чем, — с нежностью сказал он, улыбаясь ей ласковой, подбадривающей улыбкой. — Доверься моим чувствам и моему опыту и забудь обо всем на свете.

Как-то незаметно Джеральд приблизил губы к лицу Кассандры и поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Она вдруг почувствовала, что этот поцелуй не вызвал в ней неприятия, скорее, наоборот, его губы приятно притягивали к себе, словно магнит. Он посмотрел ей в глаза и снова поцеловал, на этот раз более настойчиво, и, незаметно для себя, девушка ответила ему. Боясь спугнуть новое, неизведанное ранее волшебное ощущение, Кассандра закрыла глаза и предоставила Джеральду возможность действовать так, как он сочтет нужным.

Продолжая ласкать нежные, податливые губы своими, он осторожно обнял девушку и мягко опрокинул на кровать. Машинально Кассандра обвила плечи Джеральда своими руками и притянула ближе к себе. Приятное тепло, которое исходило от его горячего тела, успокаивало и дарило ощущение уверенности и защиты, а едва уловимый терпковатый аромат вызывал желание спрятать лицо на мужской груди и вдыхать этот чарующий запах до бесконечности.

Что-то неведомое внутри Кассандры восторженно отзывалось на ласки Джеральда. С каждым мгновением мучительное, но в то же время какое-то сладкое и приятное напряжение во всем теле неумолимо возрастало, хотелось чего-то большего, чем просто целовать горячие, одурманивающие губы, чего-то такого, чему она не могла дать объяснения. И поэтому, когда Джеральд оторвался от ее губ и начал осыпать жгучими, пылкими поцелуями все ее лицо, волосы и плечи, Касси невольно стала отзываться на его ласки, все больше теряя чувство реальности и погружаясь в пучину новых, захватывающих ощущений.

— Я не хочу бояться, не хочу ни о чем думать, хочу лишь, чтобы твои губы ласкали меня, и мне было хорошо с тобой, Джеральд Мейсон, — страстно прошептала она в порыве бесконечного блаженства, впиваясь острыми ноготками в спину Джеральда и заставляя его отчаянно стонать от восторга и возрастающего неутоленного желания.

Сознание того, что он, наконец, после стольких терзаний и мучительного ожидания, держит любимую в своих объятиях, и она отвечает на его ласки, опьянило Джеральда. Желание обладать ею до конца охватило его с такой неистовой силой, что он с трудом сдержался, чтобы не войти в нее прямо сейчас, отбросив всякую осторожность. Только опасение уничтожить ростки пробуждающейся чувственности Кассандры заставило его на какое-то время усмирить свою бунтующую плоть. Но девушка была так восхитительна, его маленькая волшебница, ее сладкие послушные губы так доверчиво тянулись к нему, а нежные тонкие пальцы так возбуждающе пробегали по его спине, что запас терпения отчаянно таял с каждым мгновением. Джеральд сам не заметил, как его бедра оказались в кольце ее ног, а руки заскользили по груди, животу и бедрам девушки без прежней мягкости и осторожности.

Перемена в поведении Джеральда насторожила Касси, но еще какое-то время она позволяла ему ласкать себя, подчиняясь его требовательному напору. Но вдруг она ощутила на себе тяжесть его тела, и в голове мгновенно раздался сигнал тревоги. Все очарование сразу исчезло. На смену ему вернулись страх и сознание происходящего с ней несчастья.

Девушка внезапно громко закричала, и Джеральд на мгновение растерялся. Воспользовавшись этим, она сильным движением оттолкнула его и, спрыгнув с кровати, отбежала в противоположный угол комнаты. Прижавшись к стене и судорожно сжав руки на груди, она смотрела на него с выражением ужаса и полного отчаяния в широко раскрытых глазах.

— Касси, ради Бога, что случилось?

Голос Джеральда пресекся так же поспешно, как испарилось его страстное желание. Растерянно глядя на девушку, он отчаянно пытался собраться с мыслями и найти выход из этой ужасной и нелепой ситуации.

Ему понадобилась по крайней мере минута, чтобы прийти в себя. Когда он понял, что глупо поторопился и больше не сможет успокоить Касси и подчинить ее волю себе с помощью искусных ласк, его сердце наполнилось такой мучительной и острой болью, что он не смог сдержать подступивших слез. Чтобы не разрыдаться прямо при Кассандре, он поспешно натянул на себя кое-что из одежды и выбежал в коридор, а оттуда на улицу, И увидев, что там никого нет, Джеральд растянулся прямо на соломе и дал волю своим эмоциям. Он не знал, сколько времени провел так, но мало-помалу его боль и отчаяние сменились опустошением и равнодушием. Стало светать, на башенных часах пробило пять ударов. Джеральд встрепенулся. Он совсем забыл, что утром к Касси придет врач. Поднявшись с соломы, он с мрачной решимостью направился обратно в дом.

— Черт бы побрал эту проклятую недотрогу Кассандру Гамильтон, — пробормотал он сквозь зубы. — Да я буду последним олухом, если еще когда-нибудь свяжусь с ней. Нет уж, с меня довольно!

Когда он вошел в комнату, Касси не спала. Она сидела на кровати и, увидев его, испустила вздох облегчения. Поняв, что она испугалась того, что он не придет до утра, Джеральд ощутил некоторое злорадство.

— Джеральд, — решилась она обратиться к нему, — пожалуйста, простите меня за мое поведение. Я просто испугалась.

Намеренно помолчав несколько секунд, чтобы помучить ее, он сухо сказал:

— У нас мало времени, мисс Касси. Мне раздеваться?

— Да, да, конечно, — испуганно пролепетала она.

В этот раз он не тратил времени на ласки и уговоры. Быстро сбросив одежду, попросил Кассандру закрыть глаза и расслабиться, чтобы не мешать ему сделать все осторожно. Но когда он во второй раз попытался овладеть ею, она снова стала сопротивляться и заплакала. Снова оттолкнула его и забилась в угол кровати. И Джеральду опять стало мучительно жалко ее, вся его обида улетучилась, хотелось только одного: чтобы кошмар поскорее закончился и она перестала страдать.

— Касси, милая моя девочка, ну прошу тебя, не бойся, ведь ты погубишь себя! — умолял он ее снова и снова.

— Я понимаю, я все понимаю, но не могу, не могу, Джеральд! Я ужасно, ужасно боюсь и не могу ничего поделать с собой, — повторила Касси с непреодолимым упорством.

Окончательно поняв, что бесполезно ее упрашивать, он, собрав волю в кулак, с силой придавил девушку к кровати своим телом и одним быстрым, точным движением вошел в нее. Ее дикий, животный крик чуть не лишил Джеральда рассудка. Он сразу оставил ее, не получив, само собой, никакого удовольствия от такого обладания. Убедившись, что она стала женщиной, он спрыгнул с кровати, оделся и сел в кресло, стоящее далеко от кровати. Раскупорив вторую бутылку вина, наполнил бокалы и, немного подумав, залпом осушил их, даже не предложив Кассандре.

Касси постепенно отходила от пережитого кошмара. И чем слабее становилась боль в раненом теле, тем яснее она осознавала, какую невосполнимую утрату понесла в эту злополучную ночь. Она утратила девственность, и сделал это не тот, кого она любит, и кому с радостью преподнесла бы этот дар, а совершенно чужой и безразличный ей человек. Впрочем, безразличный ли? Она смотрела на Джеральда теперь, скорее, с ужасом и отвращением, чем с безразличием.

Что же будет с ней дальше, как она сможет жить после всего этого? Касси не знала, но одно было ясно: она навсегда потеряла Гарри. Мейсон — его лучший друг, поэтому и речи не может быть о том, чтобы Гарри женился на девушке, с которой Мейсон находился в одной постели. Если ей удастся скрыть свой позор, она сможет выйти за какого-нибудь мужчину, хотя бы и без любви. А если нет? Кассандре вдруг стало так жалко себя, что она опять разрыдалась.

Когда Джеральд в очередной раз попытался успокоить ее, она с горечью сказала:

— Моя жизнь навек погублена, мне уже ничто не поможет. Теперь я хочу только одного: спокойно умереть.

Утром пришел врач, чтобы осмотреть «жену Мейсона» по требованию Паркера, и Касси отнеслась к этому с полнейшим безразличием. После его ухода она на несколько часов забылась беспокойным сном.

Тронуться в дальнейший путь они смогли только через сутки, потому что Касси почти все это время пролежала в постели. Но следующим утром она поднялась на ноги раньше всех и попросила Мейсона немедленно поехать в Балтимор.

Ночью прошел дождь, и день выдался прохладным, поэтому путешествие не казалось утомительным. Касси чувствовала себя слишком возбужденной, чтобы спокойно сидеть в экипаже и смотреть в окно. Она уговорила одного из спутников Джеральда уступить ей лошадь, а ему предоставила место в карете. Ей показалось, что Мейсону это не понравилось, но он промолчал, и она ловко вскочила в мужское седло, к которому привыкла с детства.

Касси провела несколько горьких часов в раздумьях о своей несчастной судьбе, но, к счастью, она обладала слишком жизнерадостной натурой, чтобы долго предаваться отчаянию. И сегодня она с удивлением замечала, что все происшедшее уже не кажется ей таким страшным и непоправимым, как вчера. Ей уже не хотелось свести счеты с жизнью. Девушка даже перестала думать, что не сможет удачно выйти замуж из-за того, что с ней случилось.

«Война — это война, — сказала она себе, — в такое время действуют особые законы. То, что произошло, ужасно, но бывает хуже. И лучше, конечно же, потерять невинность, чем остаться без руки, или без ноги, или потерять близкого человека. А замуж я обязательно выйду, не могу не выйти, я достаточно хороша собой, чтобы остаться старой девой. Вот только за кого?»

И она стала глубокомысленно размышлять над этой извечной проблемой потенциальных невест. Конечно, проще всего было бы выйти за Мейсона, раз уж он стал ее первым мужчиной. Тогда все приличия окажутся, соблюдены, а ее репутация останется незапятнанной. Но нет, за него она никогда и ни за что не выйдет, только не за него. Лучше стать женой какого-нибудь богатого старика, как хочет Сюзанна, тогда можно жить в свое удовольствие и не страдать от отвратительной обязанности соблюдать супружеский долг. Выйти за человека, который бы не приставал к ней с этими ужасными претензиями. А если ее мужем будет Мейсон, тогда весь кошмар непременно повторится.

Касси невольно поежилась при воспоминаниях о своей первой ночи. Ужасно! Просто ужасно! Теперь она отлично понимает тех благовоспитанных женщин, которые считают близость с мужчиной неприятной обязанностью. Хотя нельзя сказать, что все в ту ночь было для нее неприятно. Когда он целовал и осторожно ласкал, ей это даже нравилось, но остальное… Она украдкой посмотрела в сторону Мейсона. Джеральд всю дорогу держался, замкнуто, а лицо его оставалось довольно мрачным и угрюмым. Он ни разу за утро не обратился к своей спутнице и вел себя так, словно ее вообще не было рядом. Касси даже почувствовала себя слегка задетой такой холодностью. Ей стало чуточку стыдно за то, как она вела себя в ту ночь. Ведь, в конце концов, Джеральд этого не хотел и не виноват, что так получилось. Наоборот, он спас ее от более ужасного испытания. Ей захотелось убедиться, что он не слишком сильно настроен против нее, и она попыталась завязать разговор.

— Мистер Джеральд, — обратилась она к нему, подъехав поближе, — скажите, мы скоро доберемся до Балтимора?

Он посмотрел на нее таким же мрачноватым взглядом.

— Мы можем быть там уже ночью, но это зависит от того, как ехать. Если вы будете ехать верхом чуть быстрее, чем сейчас, очень скоро натрете ноги до крови. Лучше вам пересесть в карету.

— О, если вы имеете в виду мою, так сказать, недавнюю рану, то можете не беспокоиться! У меня все давно зажило, и я чувствую себя отлично. Я даже совсем не устала! — поспешно заверила его Кассандра.

Ее слова почему-то ужасно разозлили Джеральда.

«Черт побери, — подумал он, — я весь извелся, переживая за нее, а ей все нипочем. Порхает, как бабочка, и горя мало!»

— Как знаете, — сухо ответил он, пуская лошадь в галоп.

Но вскоре Касси догнала его и поехала рядом, настойчиво заглядывая ему в глаза.

— Ну? — спросил Мейсон, сурово сдвинув брови. — Что еще?

— Мистер Джеральд! — она с тревогой и удивлением вскинула на него глаза. — Почему вы так грубо ведете себя со мной?

— Потому что вы заставляете меня быть таким!

— Я? Но чем?

— Послушайте, мисс Касси! Все эти разговоры ни к чему. Мне прекрасно известны ваши чувства ко мне, поэтому не старайтесь быть любезной! Моя обязанность, которую я по глупости навязал себе, — доставить вас в Балтимор к вашей тетке, и на этом наши пути расходятся. Поэтому не имеет смысла делать вид, будто нас с вами что-то связывает.

— Но вы могли бы, по крайней мере, вести себя как воспитанный человек.

— А кто вам сказал, что я воспитанный? — язвительно спросил он, в глубине души радуясь, что его поведение задевает ее. — И потом, это не имеет значения. Слава Богу, через несколько часов мы расстанемся, и, надеюсь, навсегда!

— Вот как? Так, значит, это радует вас? Он с такой силой схватил девушку за руку, что она вскрикнула от боли.

— А вас что, это сильно огорчает? — чуть ли не крикнул он. — Тогда вот что: я еще раз предлагаю вам, Кассандра Гамильтон, стать моей женой!

Она снова тихо вскрикнула, и в ее глазах появилось знакомое и ненавистное Джеральду выражение затравленного зверька.

— Ну! — грозно произнес он. — Соглашайтесь же, наконец! Чем, черт возьми, я так вас не устраиваю? Недостаточно красив или недостаточно богат? А если вы боитесь, что вам каждую ночь придется переносить то, что вчера, то, клянусь вам своим спасением, такого больше никогда не повторится!.. Все будет по-другому, Касси, — неожиданно мягко добавил он, — так, как это было сразу, когда ты позволила мне нежно ласкать и целовать тебя. Обещаю тебе, любимая, что все будет именно так, и даже еще лучше!

Касси взглянула на него, и поразилась произошедшей в кем перемене. В его глазах больше не было ни холодности, ни насмешки, осталась только огромная и бесконечная нежность. Но она не могла. Не могла любить его, не могла ответить ему согласием!

Чуть поотстав от него, она решительно покачала головой:

— Нет, Джеральд, нет. Я не могу принять ваше предложение. Я совсем не люблю вас, а после того, что случилось, боюсь, никогда не смогу полюбить. Простите меня, пожалуйста, но нет.

Прежнее выражение мрачной отрешенности снова отразилось на его лице. Он слегка пожал плечами и отъехал в сторону, не сказав ни слова. Больше Касси не отваживалась с ним заговорить, а Мейсон продолжал не замечать ее присутствия, как и раньше, утром.

В Балтиморе он сразу отвез ее в дом тетки, миссис Гортензии Стивенсон, и, не задерживаясь даже на пять минут, простился.

 

Глава 3

Следующие несколько месяцев Касси провела в доме двоюродной сестры отца, добрейшей и веселой особы миссис Стивенсон. Родственники приняли девушку с таким радушием, какого она даже не ожидала. У Стивенсонов не было своих детей, единственная дочь умерла еще в раннем возрасте, и они отнеслись к Кассандре как к собственному ребенку.

В старинном особняке торговца царила атмосфера того оживленного бунтарского духа, которым были наполнены в то время многие дома сторонников независимости колоний, и даже целые мятежные города, такие как Бостон и Филадельфия. В этом гостеприимном доме Касси по-настоящему отдохнула и телом, и душой. Душевное состояние ее быстро пришло в норму. О перенесенной трагедии ничто ей не напоминало, все вокруг были добры и предупредительны, у нее опять появилось несколько поклонников, и она очень скоро стала такой же жизнерадостной и веселой девушкой, какой была раньше.

Впрочем, перенесенная драма все же давала о себе знать. Касси перестала всерьез интересоваться молодыми людьми, а все больше склонялась к мысли, что лучше выйти замуж за богатого пожилого человека, которому молодая красивая жена нужна ради тщеславия, а не для удовлетворения мужских потребностей. Поэтому она, к недовольству тетушки, охотно принимала ухаживания друга мистера Стивенсона, пятидесятипятилетнего вдовца мистера Николаса Фолкнера.

Этот почтенный джентльмен, отличавшийся редкой скромностью поведения, серьезно влюбился в Касси и в те минуты, когда тетушки Гортензии не было поблизости, отваживался заговаривать с ней о своих чувствах и намерениях. И Касси, не давая пока окончательного согласия, благосклонно выслушивала его излияния, чем совершенно вскружила голову бедному кавалеру.

Миссис Гортензии не нравилось все это, и она однажды высказала племяннице свое мнение.

— Мне кажется, милая Кассандра, что ты близка к тому, чтобы совершить непоправимую глупость, — в ее голосе звучало возмущение. — Тебе всего восемнадцать лет, а ты уже поставила крест на своей жизни. Разве мало вокруг тебя интересных молодых людей? Я всегда с большим неодобрением относилась к бракам, когда молодые девушки выходили замуж по расчету за богатых стариков. И, уверяю тебя, редко кто из них не жалел впоследствии о своем выборе!

— Но тетя! — постаралась защититься Касси. — Разве вы не знаете, почему я хочу так поступить? Ведь вам известно о моем несчастье. Кто из молодых людей теперь захочет жениться на мне!

— Да кто угодно! Во-первых, не обязательно ставить мужчин в известность, можно сделать все так, что будущий муж и не догадается ни о чем, а во-вторых, в наше время это не исключительный случай. Хотя, по чести сказать, более подходящего жениха, чем полковник Мейсон, тебе ни за что не найти!

— Опять вы мне говорите о нем? Право, не знаю, что мне делать с вашей симпатией к этому человеку! Ну, вспомните хотя бы о том, что его мать была рабыней, квартеронкой!

— Этот довод хорош для твоего отца, но не для меня, — возразила миссис Гортензия. — И очень жаль, что ты унаследовала его предрассудки.

— Ах, тетя, дело вовсе не в предрассудках, а просто не могу я, не могу!

— Ну, Бог с ним, но посмотри хотя бы на других молодых людей! Только не делай глупости!

И Касси, уважая мнение пожилой дамы, так и не осмелилась дать мистеру Фолкнеру окончательного ответа.

Ни Гарри, ни Мейсона она не видела. Армия выступила в новый поход, и они находились далеко от Балтимора. От Гарри приходили письма, как и раньше, но Касси неохотно на них отвечала. С удивлением она осознала, что ее чувства к жениху странным образом изменились. Наконец однажды она вынуждена была признаться себе, что разлюбила его. Как и почему это произошло, девушка не могла понять, но это случилось и почему-то вызывало легкую радость. Сердце ее освободилось для нового чувства, и она могла теперь в свою очередь освободить Гарри Шелтона от обещания жениться, которое, похоже, сильно тяготило его.

В конце октября пришло известие о капитуляции английской армии под Саратогой, наполнившее новой надеждой и радостью сердца всех патриотов. В ноябре ждали возвращения военных в Балтимор, готовились отпраздновать крупную победу.

Гарри сразу же после приезда в город нанес визит Стивенсонам. Все очень приветливо встретили его, и он держался как жених Касси, но она решила в первый же вечер расставить все точки над «и» и поговорить с ним начистоту. После обеда Касси попросила его подняться в ее комнату и торжественно объявила, что, учитывая, как изменились их чувства за последние годы, считает необходимым расторгнуть помолвку и вернуть ему свободу.

Пару минут он с удивлением смотрел на нее. Затем подошел ближе, внимательно всматриваясь в ее глаза, словно желая убедиться, что это не шутка.

— Ты действительно делаешь это не только для меня, Касси? — изумленно спросил Гарри.

Она кивнула.

— Не только, Гарри. Для меня самой так будет лучше. Я никогда не смогла бы быть счастлива рядом с человеком, который меня не любит. И я очень надеюсь еще когда-нибудь встретить настоящую любовь. То, что было между нами, Гарри, — всего лишь детское увлечение, но мы изменились, и наши чувства тоже.

Потом они допоздна просидели в ее комнате, говорили и говорили, рассказывая друг другу о том, что с ними происходило за последние месяцы. И Касси, как никогда ясно, поняла, что испытывает к бывшему жениху только глубокую симпатию и привязанность. Она сказала ему об этом, и он обрадовано сообщил, что у него такие же чувства к ней. Но они решили на всю жизнь остаться самыми искренними друзьями. Гарри поклялся, что, если Кассандра будет нуждаться в его помощи, он всегда сделает для нее все возможное.

К концу беседы Касси окончательно убедилась, что Мейсон ни словом не обмолвился приятелю о том, что произошло в тот злополучный летний день. Было очевидно, что он не хотел лишать ее шанса благополучно устроить свою судьбу. Но как, наверное, удивится Джеральд, узнав, что она сама предложила Гарри расторгнуть помолвку. Чего доброго, он еще примет это на свой счет. Она спросила Гарри, приехал ли Мейсон в Балтимор, и тот отрицательно покачал головой.

— Нет, Касси, он не захотел ехать, сказал, что ему здесь нечего делать. Хотя он не получил ни одного ранения в последнем бою и чувствует себя прекрасно.

— Так, где же он сейчас?

— В нашем лагере у Веллей-Фордж, недалеко от Филадельфии. Честно говоря, я удивлен. Он вел себя очень храбро и достойно во время последней кампании, и его представили к наградам. Но он попросил, чтобы их прислали ему в лагерь. Касси тоже удивилась и, непонятно почему, почувствовала легкую досаду. Она даже рассердилась на себя за это. Не хватало еще думать об этом человеке и интересоваться им, вместо того чтобы поскорее забыть. Но не думать о нем вовсе ей не удавалось. Почему-то ее мысли настойчиво возвращались к Джеральду Мейсону, и отогнать их не было никакой возможности.

Все-таки он приехал в Балтимор. Они встретились так неожиданно, что эта встреча застала девушку врасплох.

В середине декабря, незадолго до Рождества, городские власти устроили бал в честь тех, кому предстояли нелегкие сражения за свободу родины, и для того, чтобы порадовать прекрасных дам, уставших от тревог и ожиданий. Подобные развлечения стали редки в то нелегкое время, и Касси готовилась к балу со всей тщательностью.

Воспользовавшись щедростью тетушки, она сшила себе у портного-француза великолепное платье из белого атласа с облегающими рукавами до локтей и глубоким квадратным декольте. Спереди узкий корсаж платья был расшит серебряными узорами, а широкая юбка с фижмами отделана нежно-розовыми кружевами. С этим нарядом прекрасно гармонировали ее жемчужные украшения, а на голову Касси решила надеть модный высокий белоснежный парик с наколкой из розового шелка и маленьким букетиком цветов.

Бал длился уже около часа, и Кассандра, успевшая выслушать несколько пылких комплиментов и получить положенную долю внимания мужчин, находилась в самом прекрасном настроении. Тетушка Гортензия радовалась за племянницу и усиленно делала ей различные тайные знаки со своего кресла у колонны, подсказывая, как следует вести себя в тот или иной момент.

Касси закончила очередной танец, и кавалер проводил ее к месту, где сидела миссис Стивенсон. С таинственной улыбкой, притянув девушку к себе, пожилая дама чуть слышно проговорила, что ей следует пропустить пару танцев и отдохнуть на мягком диванчике.

— Настоящая леди весь вечер умеет сохранить свежесть лица и прически, — шепнула она. — Для этого надо все время быть начеку и следить за собой. Посиди несколько минут спокойно, дорогая, если не хочешь, чтобы через полчаса от твоей красоты не осталось и следа. Посмотри, у многих дам от жары уже начала скатываться пудра на лице.

Поблагодарив тетушку за добрый совет и извинившись перед кавалером, Касси грациозно опустилась на диванчик и облокотилась на его спинку, усиленно обмахиваясь ажурным веером с маленьким зеркальцем. И тут вдруг ее взгляд столкнулся с пронизывающим взглядом Джеральда Мейсона. Она вздрогнула и непроизвольно выпрямила спину, чувствуя, что вся непринужденность ее вмиг исчезла. Мейсон слегка поклонился и с насмешливым огоньком в глазах направился прямо к ней.

Касси с досадой покусывала губы, пытаясь справиться с дурацкой растерянностью, охватившей ее. Интересно, давно ли он находится здесь и наблюдает за ней? Он был сейчас не в кавалерийском мундире, как она привыкла его видеть в последний год, а в черном бархатном камзоле с золотой вышивкой. Но парика он, по своей привычке, опять не надел. Густые чуть вьющиеся черные волосы были зачесаны назад и сколоты на затылке, чтобы не рассыпались по плечам.

— Приветствую вас, мисс Кассандра Гамильтон, — любезно и одновременно насмешливо произнес Джеральд, присаживаясь рядом с девушкой.

Она попыталась непринужденно улыбнуться.

— Рада видеть вас живого и в добром здравии, полковник Мейсон.

— Ого, да так ли это? — Он бросил на Касси лукавый взгляд, заставивший ее недовольно поморщиться. Немного помолчав, он с искренним восхищением в голосе добавил: — А вы стали прекраснее, чем прежде. Клянусь честью, с каждым разом вы становитесь все более и более привлекательной!

Она посмотрела ему в глаза и с удивлением отметила, что в них не осталось ни капли насмешки, лишь огромная радость от встречи с ней. Радость и какая-то затаенная боль, что ли?

Неожиданно Касси стало ужасно весело и как-то хорошо на душе. Ей захотелось даже просто подурачиться.

— Сейчас будет танец, на который приглашают дамы, — сказала она, ужасаясь в душе тому, что собирается сделать. — Если я решусь пригласить вас, вы примете мое приглашение?

— Охотно, мисс Гамильтон, — кивнул он, но Касси напрасно старалась прочесть что-либо на его лице.

Зазвучала музыка, и произошло то, чего Кассандра меньше всего планировала, готовясь к этому балу, — она пошла, танцевать с Мейсоном. И — что ее даже удивило — это доставило ей удовольствие. Кассии, и раньше нравилось танцевать с ним, а сейчас он, вдобавок ко всему, блистал остроумием и порядком позабавил ее веселыми рассказами и меткими замечаниями в адрес собравшихся.

Против ожидания, она протанцевала с ним еще два танца, на которые приглашал уже он, и ему даже не пришлось ее упрашивать. Но потом он опять разозлил ее, когда у них зашел разговор о женской моде. Мейсон похвалил наряд Касси, отметив ее хороший вкус, но сказал, что ей лучше было бы не надевать парика.

— Чем же он вам так не нравится? — с недоумением спросила она. — Все говорят, что он мне идет, и к тому же это самая последняя мода.

— Все это так, но я предпочел бы видеть ваши настоящие каштановые локоны. Они кажутся гораздо более привлекательными, и с ними вы выглядите моложе и естественней. А так вы кажетесь слишком взрослой дамой, излишне надменной и чопорной.

Насмешливая улыбка снова тронула уголки его губ.

— Вот как, по-вашему, я выгляжу старше своих лет… Да вы просто невыносимый человек, мистер Мейсон! — возмутилась она, пытаясь всем своим видом выразить презрение. — Почему вы все время стараетесь сказать мне что-нибудь неприятное? Интересно, вы точно так же вели бы себя, согласись я стать вашей женой?

Едва произнеся эти слова, Касси поняла, что этого делать не следовало. Лицо Джеральда тотчас изменилось. Его глаза загорелись тем дьявольским огнем, который не раз пугал ее. Наклонившись к ней поближе, он негромко и зловеще произнес:

— Если вы еще хоть раз скажете что-нибудь подобное, Кассандра Гамильтон, я украду вас, увезу в свое дальнее имение и сделаю на самом деле своей женой!

Касси невольно вздрогнула от его слов.

Осторожно взглянув ему в глаза, она убедилась, что он не шутит. В памяти всплыла роковая ночь и его стройная фигура, склоняющаяся к ее кровати. Кассандра ощутила, как начинает краснеть.

— Ну, это уж и вовсе слишком! Почему вы так жестоко относитесь ко мне, Джеральд? Ну что я вам сделала плохого? — с легким укором спросила она.

Он крепко сжал пальцы. Как ловко она умела обезоружить его несколькими словами! Ему вдруг опять стало ее мучительно жалко, захотелось сказать что-нибудь нежное и успокаивающее.

— Жестоко? Да что вы, Касси! Вы последний человек, к которому я хотел бы относиться жестоко! Но, может быть, это получается у меня потому, что и вы тоже, против своего желания, заставляете меня страдать?

— А вы все еще страдаете, Джеральд?

— Если и так, вам незачем это знать, — ответил он с неожиданной резкостью. — Лучше я сообщу вам другую новость, которая, при всей своей трагичности, может принести вам огромное облегчение.

— Какая же это новость?

Джеральд еще раз близко наклонился к ней и слегка сжал ее руку. Глаза его как-то странно сверкнули при этом.

— Касси, — тихо сказал он, — обстоятельства сложились так, что большинство свидетелей вашего несчастья сложили головы в последнем бою. А негодяя Паркера я уже после сражения вызвал на дуэль и убил.

Касси едва слышно вскрикнула и прижала руки к побледневшему лицу.

— Боже мой! — Она прикрыла глаза, на несколько секунд, а затем внимательно посмотрела на Джеральда. — Значит, вы, поэтому не приехали в Балтимор месяц назад?

— В общем-то, да.

— И как же это произошло? Как вы его…

— Ничего. Мы дрались на шпагах, и я быстро проткнул его насквозь. Генерал Вашингтон пришел в ужас, но понял меня, когда я все ему рассказал.

— Вы рассказали ему об этом?

— Мне пришлось это сделать, чтобы меня не выгнали из армии! Но дальше него это не пойдет, клянусь вам, Касси! — Он очень серьезно посмотрел ей в глаза. — Понимаете ли вы, что в противном случае меня могли отстранить от дела всей моей жизни?

— Да, конечно, вы правы, Джеральд. Я знаю, что генерал Вашингтон порядочный человек. Спасибо вам за все, что вы сделали. Вы рисковали из-за меня жизнью…

— Забудьте об этом, Касси.

В конце бала миссис Стивенсон, с согласия Кассандры, пригласила Мейсона отобедать в их доме, но он любезно отказался, сославшись на необходимость скорого отъезда. Когда Касси высказала ему свое удивление по этому поводу, он с ироничной и печальной усмешкой произнес:

— Мне не следует привыкать к вашему очаровательному обществу, мисс Гамильтон. Ведь вашего отношения ко мне ничто не изменит, а мне не хочется получить еще одну сердечную рану, их и так уже было достаточно по вашей милости.

Касси не нашлась, что ответить ему, и он принял ее молчание за согласие с его словами.

Но самого Джеральда порядком удивило потепление в их отношениях. Он не ожидал этого и чувствовал, что сердце его опять растревожено, а душа пытается зацепиться за слабую, призрачную надежду. Это заставило его как можно скорее покончить с делами и отбыть в лагерь, в свой полк. Он отчаянно досадовал на себя и злился, но ничего не мог поделать с собой.

«Проклятая девчонка вертит мною, как хочет, — раздраженно думал он по дороге в Веллей-Фордж, — а я, как последний дурак, все не поумнею, хотя мне уже минуло двадцать шесть лет. И чего меня дернуло поехать в Балтимор? Ведь никаких серьезных дел там не было, все они были только предлогом, чтобы повидать эту неуступчивую кокетку. Нет, нужно быть последним идиотом, чтобы самому стремиться навстречу переживаниям!»

Однако для Касси эта встреча с Джеральдом Мейсоном тоже не прошла бесследно. Не говоря о том, что ее мысли настойчиво возвращались к этому человеку, еще и тетушка Гортензия не упускала случая напомнить ей о нем.

— Да, я знаю много достойных молодых людей, которые могли бы составить счастье нашей племянницы, — время от времени говорила она, обращаясь к мужу, но так, чтобы и Касси слышала ее. — Но если кто-нибудь спросит мое мнение, то я уж скажу напрямик: лучше славного полковника Мейсона никого не найти! Все достоинства при нем: хорош собой, состоятелен, славный офицер, да еще, вдобавок ко всему, очень серьезный и обстоятельный человек; да, да, и не спорьте со мной. Куда до него теперешним ветреным молодым людям!

Как ни старалась Кассандра пропускать мимо ушей эти однозначные намеки, все же это не всегда ей удавалось. Иногда она и сама начинала думать о Мейсоне с интересом и признательностью; но стоило вспомнить, как он придавил ее к кровати своим телом и причинил ей ужасную боль, как все теплые чувства вмиг улетучивались и в сердце оставались только ужас и отвращение.

Между тем для американской армии наступила трудная зима, и Касси не без оснований полагала, что нескоро увидит Джеральда Мейсона, если вообще увидит когда-нибудь. Балы и развлечения почти прекратились, и жизнь в городе опять стала скучной и тревожной. Касси, как и многие другие дамы, отказалась от шитья новых нарядов, от экипажа, от многих своих украшений. В доме Стивенсонов даже на праздники начали подавать к столу простую, скромную пищу. Муж тетушки Гортензии, как истинный патриот и сторонник дела свободы, отдал большую часть своего состояния для помощи армии, а его жена и племянница полностью поддержали его.

За месяцы, проведенные в Балтиморе, Касси стала еще более пылкой патриоткой и сторонницей независимости Америки. И если раньше ее политические убеждения определялись симпатией к Гарри Шелтону и другим людям, которых она уважала, то теперь они шли от самого сердца. С каждым днем Касси все меньше представляла себе возможность счастливой жизни в этой стране, если победят не американцы, а англичане. И это заставило ее пожертвовать свои любимые украшения, для того чтобы у армии было хоть немного больше денег, и разорвать все свои батистовые и шелковые сорочки и простыни на бинты раненым солдатам.

Всем было известно, что она дочь барона Роджера Гамильтона, ярого врага патриотов, но никто не упрекал ее за это. Поведение молодой леди Гамильтон заслужило уважение сторонников независимости, и ее воспринимали как племянницу почтенного мистера Стивенсона, а не как дочь английского барона. И Касси постепенно начала гордиться этим, с каждым днем все больше ощущая себя американкой, а не английской леди.

 

Глава 4

Джеральд закончил обход расположения своего полка и на некоторое время задержался, наблюдая за тем, как сержанты обучают новобранцев. Зрелище было не слишком радостным и обнадеживающим, и, покачав головой, Мейсон направился к палатке, потирая озябшие руки. Денек выдался пасмурным и морозным, как, впрочем, и многие другие дни этой трудной зимы. К тому же за последнее время не случилось ни одного события, способного поднять настроение.

О его грузовой яхте, посланной из Виргинии во французские колонии за обещанным оружием и провиантом, не было ни слуху, ни духу. Из имений он тоже ничего не получил не только за осень, но и за половину зимы, а между тем армия отчаянно нуждалась в провианте, солдаты голодали, и его люди не были исключением. Джеральд уже начинал смутно тревожиться, не разорены ли его имения дотла английскими частями или лоялистами-соседями.

Но не об этом он больше всего сейчас беспокоился. Главной бедой стало опасное ранение, полученное две недели назад его другом Гарри Шелтоном во время очередной вылазки в расположение противника. Это задание должны были поручить ему, Мейсону, и, без сомнения, он лучше справился бы с ним, так как имел больше опыта и хладнокровия. Но его не оказалось на тот момент в лагере, он ездил в глубь Пенсильвании в расчете раздобыть продовольствие, и дело поручили Гарри.

«Ах, и зачем только я уехал, ну зачем, зачем? — в глубокой печали думал он, широкими шагами приближаясь к палатке. — Все равно ни черта почти не нашли, везде уже успели побывать проклятые англичане! Слава Богу, хоть Лора Сэдли приехала, чтобы ухаживать за бедным Шелтоном, иначе нельзя было бы поручиться ни за что!»

Действительно, прелестная миссис Сэдли, имение которой находилось всего в двадцати милях от лагеря, примчалась в Веллей-Фордж сразу, как только ей сообщили о ранении любимого. С тех пор она неотступно находилась с ним рядом, жила в его палатке, лечила с помощью полковою врача его раны, стирала рубашки, грея студеную ключевую воду на костре.

Джеральд радовался за друга и немножко завидовал ему. Он не мог не признаться себе, что охотно поменялся бы с ним местами, если бы его любимая так же преданно ухаживала за ним. Но этого, конечно, ни при каких обстоятельствах не могло быть. Представить Касси греющей руки у костра или подающей ему чистую рубашку — это было просто немыслимо, хотя порой воображение уносило Мейсона чрезвычайно далеко.

Он так сильно был поглощен воспоминаниями и мыслями о Кассандре Гамильтон, что, когда внезапно увидел перед собой ее тетушку, долго не мог сообразить, что это реальность, а не продолжение грез. Между тем почтенная леди стояла перед ним с выражением горя и смятения на еще красивом бледном лице, комкая в руках черную шляпу с плюмажем, а голубые глаза выдавали ужасное волнение. Синяя бархатная шубка женщины была распахнута.

— Что с вами стряслось, дорогая миссис Стивенсон? Ваше лицо, кажется белее вашего парика, и я вижу, вам жарко даже в такой сильный мороз! — встревожено проговорил Джеральд, беря пожилую даму под руку и приглашая в свою палатку.

— О, мистер Мейсон, случилось ужасное несчастье! — вскричала, заламывая руки, миссис Гортензия, как только они остались одни.

Внезапно осознав, с кем могло случиться это несчастье, раз пожилая леди оказалась здесь, Джеральд смертельно побледнел. Проницательный взгляд, брошенный на миссис Стивенсон, только подтвердил его ужасную догадку.

— Мисс Гамильтон?..

— Да, это Касси! О, когда это случилось, моего мужа не было в Балтиморе, и его еще долгое время там не будет, а к старым друзьям я не решилась обратиться в таком щекотливом деле… Я подумала, что имею некоторое моральное право обратиться к мистеру Шелтону как к другу Касси, но, приехав сюда, узнала, что он сам сейчас в тяжелом состоянии. И я отважилась прийти к вам, хотя бы спросить у вас совета.

— Совета? К черту приличия и условности, разве вам не известны мои чувства к мисс Гамильтон?! Скорее расскажите мне все и не сомневайтесь, что я отдам свою жизнь, лишь бы помочь Касси, если с ней стряслась беда!

Джеральд бросал на миссис Стивенсон такие нетерпеливые взгляды, что она тотчас рассказала ему суть дела, прерывая свое повествование лишь редкими сдержанными всхлипываниями.

Несколько дней назад Касси поехала на свадьбу к родственнице мистера Стивенсона, с которой сдружилась в последние полгода в Балтиморе. Венчание должно было состояться в родовом имении невесты, расположенном в двадцати двух милях от Балтимора. Дорога туда находилась под контролем американских военных частей, и поэтому миссис Стивенсон не побоялась отправить племянницу в сопровождении лишь кучера и горничной. Сама пожилая леди не смогла поехать из-за обострившейся давней болезни.

Но в положенное время Касси не вернулась. Пока миссис Стивенсон в беспокойстве и с все возрастающей тревогой расхаживала по дому, раздумывая, что предпринять, сторож принес письмо, написанное на ее имя и переданное ему одним странным незнакомцем. Она распечатала послание и прочла в нем несколько пугающих строчек, написанных незнакомым почерком:

«Почтенная и уважаемая будущая родственница миссис Гортензия Стивенсон! Не тревожьтесь за вашу племянницу леди Кассандру. Она в надежных и заботливых руках своего жениха, выбранного ее отцом и с ее согласия. После официального бракосочетания мы обязательно свяжемся с вами вновь, и вы сможете поздравить нас со счастливым событием и пожелать нам всяческих благ.

С глубоким уважением мистер Арнольд Шелтон — будущий виконт, наследник лорда Джона Шелтона из Филадельфии».

Кровь бросилась в лицо Джеральду, когда он прочитал записку, протянутую ему миссис Стивенсон. Касси в руках подлого и мелочного негодяя, которого ненавидит всей душой. Если бы она по своей воле решила выйти за кого-нибудь замуж, если бы захотела связать судьбу с достойным человеком, он бы смог это перенести молча, как бы ни было ему больно и тяжело. Но то, что Касси, его Касси, вынуждена терпеть грязные домогательства лицемерного мерзавца, от которого ей уже пришлось спасаться ровно год назад, — это уж слишком! Такому повороту событий Джеральд твердо решил помешать.

— Что, вы решили что-нибудь предпринять, мистер Мейсон? — охрипшим от волнения и переживаний голосом вымолвила она. Джеральд решительно кивнул головой.

— Да, миссис Стивенсон. Не предавайтесь отчаянию. Я вырву Кассандру из рук подлого негодяя, чего бы мне это ни стоило.

— А если… если он принудит ее вступить с ним в законный брак?

— Тогда она очень скоро станет вдовой, — ответил Джеральд с такой жуткой усмешкой, что пожилой даме стало слегка не по себе.

— Но как это может получиться у вас?

— Для начала нужно выяснить, где он напал на нее и куда мог увезти. И, конечно, убедиться, что записка действительно принадлежит Арнольду Шелтону.

С этой минуты Джеральд действовал решительно и быстро, оставив сердечные переживания для более подходящего момента. Как ни рискованно было волновать Гарри Шелтона, он все же решился это сделать, так как кроме Гарри никто не мог узнать руку Арнольда. Они поговорили лишь несколько минут, но за это время Джеральд успел выяснить, куда подлец мог увезти Касси, и убедился, что письмо действительно писал Арнольд Шелтон. Когда миссис Стивенсон снова увидела Мейсона, в его лице читалось больше обнадеживающей уверенности, чем полчаса назад. С ободряющей улыбкой он подошел к пожилой даме и приободрил ее:

— Возвращайтесь в Балтимор, дорогая миссис Гортензия, чтобы ваш муж не встревожился по возвращении домой. У меня появились сведения, где негодяй может прятать мисс Гамильтон. Если эти подозрения подтвердятся, и если только он не увез ее в Филадельфию, то, клянусь вам, через некоторое время она снова будет с вами!

Немного успокоив пожилую леди, Джеральд направился к самым испытанным и преданным солдатам из своего полка и объяснил им суть дела. А затем, выбрав два десятка добровольцев, велел немедленно собираться в дорогу. Со времени предполагаемого похищения Касси прошло около двух суток, еще несколько часов потребуется, чтобы достигнуть имения виконта Шелтона на южной границе Пенсильвании, но Мейсон не терял надежды, что успеет вовремя. Зная характер младшей мисс Гамильтон, он был уверен, что она не сдастся просто так, без отчаянной борьбы. К тому же едва ли она отправилась в дорогу, не имея при себе пары заряженных пистолетов.

В то самое время, когда усиленно принимались энергичные меры для ее спасения, Касси нервно расхаживала по маленькой комнатке с решетчатым оконцем в мансарде мрачноватого кирпичного особнячка. Она находилась в этом месте уже третьи сутки и провела здесь две тревожные ночи, не снимая дорожного платья, чтобы ее не могли застать врасплох.

Трудно сказать, какие чувства владели ею больше — страх за себя или возмущение несправедливостью судьбы, отдавшей ее в руки самого ненавистного человека. Одно ее радовало и утешало: мерзкий Арнольд Шелтон все же в некоторой степени поплатился за совершенное насилие над ее свободной волей. Когда его люди окружили экипаж Касси, а он с наглой ухмылкой открыл дверь и попытался выразить свою радость по поводу встречи со своей пропавшей невестой, она сделала несколько выстрелов из двух пистолетов, которые захватила с собой в поездку. Ей удалось серьезно ранить бандитов и прострелить левую руку самому Арнольду. К несчастью, рана оказалась не опасной для жизни, но хотя бы помешала ему домогаться ее близости в эти два дня.

Послышался шум отпираемых засовов, и в дверях показался сам новоиспеченный наследник виконта Шелтона в сопровождении двух здоровых громил. Впрочем, он по-другому и не заходил к ней в комнату, опасаясь, и не без оснований, что она выберет момент, чтобы попытаться ранить или убить его.

— Ну, моя дорогая невеста, — с улыбкой, как ни в чем не бывало, проговорил он, — надеюсь, вы наконец успокоились и готовы выполнить давнюю волю вашего отца и ваше собственное обещание?

— Насколько я помню, вам лично я ничего не обещала, — с глубоким презрением ответила Касси, отходя на всякий случай к дальней стене и беря в руки тяжелый бронзовый подсвечник, который Арнольд не догадался заблаговременно вынести. — А если я и обещала отцу, что выйду за вас замуж, то обещание, вырванное угрозами и насилием, гроша ломаного не стоит. С подлецами и мерзавцами все средства хороши! Ведь вы сами никогда ничем не брезгуете!

— Наглая упрямая девчонка, я поубавлю твою спесь! — едва сдерживая гнев, злобно процедил он. — Ты заплатишь мне, за то, что выставила меня дураком перед всей Виргинией накануне свадьбы. И за эту рану ты тоже заплатишь!

— Что касается свадьбы, то вы сами выставили себя дураком. Нечего было браться за то, что вам не по плечу. А насчет вашей раны… Скажите: став моим законным мужем, будете приходить ко мне с охраной? Иначе что мне помешает нанести вам еще десять подобных сан или просто перерезать глотку! Кассандра звонко засмеялась. Какое-то время мистер Арнольд стоял, не произнося ни слова, лишь пытаясь унять колотившую его дрожь.

— Я вижу, глядя на вас, как отрицательно сказывается на молодой девушке самостоятельная жизнь. — Он безуспешно пытался справиться со своим внутренним состоянием. — Вы ничем не отличаетесь от маркитантки или горничной из придорожного трактира, мисс Гамильтон! — с некоторым ужасом сказал он.

— А вы ничем не отличаетесь от грязного разбойника с большой дороги, мистер Шелтон, — парировала Касси, стараясь сохранять спокойствие и присутствие духа. — Впрочем, добавила она с иронией, — ведь вы и являетесь таковым. Стоит только вспомнить ваше недостойное и омерзительное поведение в ночь моего отъезда из Гамильтон-холла!

Пару минут мистер Арнольд стоял в раздумье. Затем на его лице вновь заиграла притворно-вежливая и злорадная улыбка.

— Что ж, милейшая мисс Гамильтон, спокойно произнес он, — я убедился, что словами и уговорами от вас ничего нельзя добиться. Вы всегда были своенравны и упрямы, а за последний год эти качества только укрепились в вас. Ну что ж, придется испробовать другие меры! Посмотрим, что вы запоете, когда будете принадлежать мне как жена мужу! Посмотрим, будете ли вы и дальше противиться законному браку со мной, когда фактически станете моей супругой! Сегодня семнадцатое января. Ровно год назад, двадцатого января, должно было состояться наше бракосочетание. Так вот, мисс Гамильтон, я назначаю нашу первую брачную ночь на это знаменательное число. Думаю, за эти три дня моя рана достаточно заживет, а если вы будете упираться и вести себя не так, как подобает послушной супруге, то мои люди привяжут вас к этой кровати, и вы ничего не сможете сделать. Ничего!

Он довольно щелкнул пальцами и, круто развернувшись, вышел из комнаты, не оставив Кассандре времени найти достойный ответ на его угрозу.

Тяжелая дверь захлопнулась, словно крышка мышеловки, и Касси снова принялась расхаживать из угла в угол. Участь, ожидавшая ее, казалась неминуемой. Зная низкую, подлую душонку Арнольда Шелтона, невозможно было сомневаться, что он выполнит свое обещание. Тем более что ее отец полностью на его стороне, и, следовательно, подлец может действовать с полной уверенностью в своей безнаказанности. Неужели ничто не спасет ее от этого омерзительного человека?

Касси вспомнила кошмарную ночь, проведенную с Джеральдом Мейсоном. Но теперь она благодарила судьбу, за то что он стал ее первым мужчиной. Слава Богу, им не будет Арнольд! Этого она не смогла бы пережить. Что ж, пусть приходит. С каким наслаждением она плюнет ему в лицо и, издевательски рассмеявшись, скажет, что он немного опоздал со своими притязаниями.

Мысль о неминуемом унижении негодяя Арнольда доставила девушке горькое удовлетворение, на некоторое время она забыла об ужасном положении, в котором находилась. Но вскоре на душе у нее опять стало невыносимо тяжело. Неужели никто не придет ей на помощь? Куда ее привез этот негодяй? Смогут ли близкие узнать об этом? Наверное, тетушка Гортензия уже вся извелась от беспокойства, но к кому ей обратиться? Дядюшки Тома нет в Балтиморе, а Гарри далеко… Впрочем, не так уж далеко, но захочет ли он пуститься на трудные поиски бывшей невесты? Если только… это сделает другой человек… Но нет, на его заступничество и помощь она не имеет права надеяться. Ей вообще не на что надеяться. Арнольд Шелтон, в отличие от Мейсона, не пощадит ее честь, не станет молчать о своей близости с ней, если она когда-нибудь вырвется из его рук.

И, осознав все это, Касси горько расплакалась — в первый раз с того дня, когда потеряла невинность.

Поздно вечером Арнольд еще раз заглянул к своей пленнице. Касси как раз доела принесенный ей скудный ужин и прилегла, не снимая платья, на кровать, положив рядом несколько тяжелых предметов. Увидев своего похитителя, она мгновенно вскочила и приготовилась защищаться от любых домогательств.

— Напрасно ты так упорствуешь, отказывая мне в любезностях, — с лицемерным вздохом проговорил Арнольд. — Неужели ты хочешь, чтобы твоя добрейшая покровительница, тетушка Гортензия, сошла с ума от тревоги за тебя? Чем раньше мы сочетаемся законным браком, тем меньше почтенной леди придется волноваться. Я, кстати, уже в какой-то мере позаботился о ее спокойствии.

— Что ты хочешь этим сказать, подлец?

— Ну вот, опять эти вульгарные выражения!.. Я только хотел сообщить тебе, что поставил добрейшую миссис Стивенсон в известность о том, что ты снова находишься рядом со своим обожаемым женихом!

— Что? Ты отважился это сделать, негодяй? Смешанные чувства охватили Кассандру.

Вместе с возмущением у нее мелькнул проблеск надежды. Этот самовлюбленный бахвал недооценивает Гортензию Стивенсон! Тетушка только кажется такой доброй и слабохарактерной, она решительная женщина и обязательно, чтобы спасти племянницу, что-нибудь придумает, обязательно!..

Сделав еще несколько попыток урезонить непокорную невесту, он, наконец, оставил девушку в покое, выразив напоследок надежду, что она проявит благоразумие и одумается. Касси вновь осталась одна. Придвинув к двери стул, чтобы в комнату не могли войти незаметно, она погасила свечу и попыталась уснуть, раз уж никаких путных мыслей не приходило в голову.

Кассандра не слышала, как в наступившей тишине ночи несколько всадников бесшумно окружили дом, как между людьми Арнольда, среди которых, кстати сказать, не имелось отчаянных храбрецов, и солдатами Мейсона завязалась горячая схватка. Только когда шум внизу стал явно различим, и драка перекинулась на второй этаж, над которым находилась комнатка Касси, она встрепенулась и села на кровати, пытаясь понять, что случилось в доме.

Объяснения не заставили себя долго ждать. В резко распахнувшуюся дверь ввалился Арнольд Шелтон с одним из своих громил, игравших роль его телохранителей. По напуганному, потерявшему уверенность лицу своего похитителя Касси сразу поняла, что дела его приняли скверный оборот.

— Быстро надевай плащ, обувайся и следуй за мной! — крикнул он девушке, подбегая к тяжелому шкафу и выбрасывая из него ее вещи.

Окончательно сообразив, что происходит, Касси неторопливо ответила, стараясь не показывать охватившего ее волнения:

— Зачем это мне одеваться и идти за вами, мистер? Кажется, мне ничто не угрожает и хуже, чем сейчас, едва ли может быть!

— Несчастная дурочка! — взорвался Арнольд. — Тебе угрожает участь быть изнасилованной целым отрядом солдат. Одевайся, не мешкая, и идем!

— Не думаю, что до этого дойдет, генерал Вашингтон строго следит за такими вещами в последнее время, — уверенно проговорила Касси, занимая оборонительную позицию в дальнем углу комнаты. — И потом, — добавила она, повысив голос, — лучше быть изнасилованной солдатом освободительной армии, чем таким лицемерным подлецом, как ты!

— Что ты несешь, взбалмошная девчонка! — заорал мистер Арнольд не своим голосом. — О, теперь я вижу, до чего ты докатилась. Ну что ж, дай мне только привезти тебя к твоему отцу, уж он займется твоим воспитанием. Билл, хватай ее и быстро за мной! — крикнул он своему молчаливому охраннику.

Тот оказался явно смелее и проворнее своего хозяина и, как ни старалась Касси сопротивляться, все же сумел скрутить ей руки за спиной и потащил к выходу, а потом по коридору к черной лестнице, куда уже устремился Шелтон. Однако девушке удалось выбрать момент и ударить огромного Билла каблуком по ноге ниже колена. Тот взвыл от боли и на мгновение выпустил пленницу из рук. Касси тотчас ускользнула от него и бросилась назад по коридору к парадной лестнице, на которой уже раздавался топот бегущих ног.

Арнольд Шелтон пустился, было за ней вдогонку, но остановился на полпути, увидев Джеральда Мейсона и нескольких людей из его отряда. Бросив быстрый и внимательный взгляд на осветившееся радостной улыбкой лицо Касси, Мейсон, глядя с холодной ненавистью в глаза Арнольду Шелтону, громко произнес:

— Мистер Шелтон, вы оказались большим подлецом, чем я мог предположить пару лет назад, неплохо зная вас. Возьмите в руки шпагу, и пусть честный поединок рассудит нас!

— Вы хотите убить меня в собственном доме?! — странно изменившимся голосом промолвил мистер Арнольд, не двигаясь с места.

— Этот дом будет скоро конфискован в пользу государства как дом английского виконта и изменника, — невозмутимо продолжал Мейсон. — И никто не собирается вас убивать, если только вы не учинили насилия над мисс Гамильтон. Будьте же мужчиной, возьмите в руки шпагу и сразимся, как подобает благородным джентльменам, за честь женщины!

Но вместо того, чтобы принять вызов Мейсона, Арнольд Шелтон в считанные секунды оказался у черного хода и с поразительной скоростью скрылся в темноте. Его молчаливый телохранитель бесшумно последовал за ним.

Раздались возмущенные возгласы и смех. Кое-кто из людей Мейсона попытался догнать сбежавших, но это оказалось нелегким делом в темноте и при незнании планировки дома. Застучавшие по дороге внизу копыта лошадей окончательно убедили всех, что негодяю удалось скрыться.

Отдав несколько распоряжений своим людям, Джеральд приблизился к Кассандре, с некоторым тайным удовольствием наблюдая за тем, как радость и смущение попеременно сменяют друг друга на ее лице. Наконец она подняла на него полные признательности глаза, блестевшие от слез, и с теплотой проговорила:

— О, Джеральд! Второй раз вы спасаете меня от ужасной участи! Не знаю, смогу ли я отблагодарить вас за это?

— Я не приму от вас благодарности, Касси, и вы знаете, почему, — скрывая волнение, ответил Мейсон. — Я вырвал вас из рук подонка, не ожидая ничего взамен, и покончим с этим! Лучше ступайте наверх и соберите свои вещи. Через пару часов, после того как мои молодцы отдохнут и подкрепятся, мы тронемся в обратный путь.

— Из ваших людей кто-нибудь пострадал?

— Слава Богу, нет! Эти негодяи плохо обучены и могут сражаться лишь с женщинами!

В три часа ночи они выехали в лагерь американцев. Наговорившись от души с Розой, которая тоже натерпелась за эти три дня немало страха, отбиваясь от грязных домогательств приятелей Арнольда Шелтона, Касси крепко заснула в карете. Но поспать ей удалось недолго. Едва рассвело, как они столкнулись с английским кавалерийским отрядом.

Это случилось около семи часов утра на полпути до Веллей-Фордж. Они как раз проезжали вблизи маленькой деревушки, когда показались незнакомые всадники. Мейсон приказал солдатам занять удобную позицию и приготовиться к бою.

Но схватка, едва успев начаться, тут же закончилась. Англичане внезапно отступили и поспешно покинули место боя. Странное поведение противника получило объяснение минутой позже: с вершины ближайшего холма послышался протяжный звук горна, и драгуны Мейсона узнали товарищей из своего полка.

Джеральд, понимая, что опасность миновала, встал, раздумывая, не броситься ли преследовать противника, но вдруг, уже в следующую минуту, раздался выстрел. Джеральд покачнулся, еще не осознавая, почему вдруг ноги отказались ему повиноваться, повернулся и увидел, как от высокого деревянного строения отделились два всадника. А затем почувствовал, как его глаза застилает мутная пелена.

Несколько выстрелов прозвучало вдогонку скакавшим прочь похитителям, один из них упал с лошади, и когда солдаты подбежали поближе, в убитом они узнали одного из телохранителей Арнольда Шелтона. Проклятия и угрозы раздались вслед сбежавшему негодяю, и жаль, что он не слышал их, иначе ему пришлось бы провести много неспокойных ночей. Касси с отчаянием вскрикнула, увидев, что ее спаситель теряет сознание. Вместе с другими подбежав к нему, она почувствовала, как холодеет ее сердце, когда заметила медленно расплывающееся пятно на мундире Мейсона.

— Джеральд… Боже мой, что с ним! — воскликнула она, в отчаянии заламывая руки, но громкий, властный голос пожилого офицера заставил ее посторониться.

Приклонив голову на плечо утешавшей ее Розы, Касси рассеянно следила за тем, как несколько человек хлопочут вокруг Мейсона, перевязывая его рану на спине. Затем они понесли его к карете.

— Мисс Гамильтон, — обратился к Кассандре пожилой офицер с суровыми чертами обветренного лица, — Мейсону нужен ваш экипаж, чтобы как можно быстрее и спокойнее добраться до Веллей-Фордж. Наш врач будет рядом с ним. Сможете ли вы ехать верхом и вы, мисс? — повернулся он к Розе.

— Да, конечно, — торопливо ответила Касси — Конечно, мы обе поедем верхом… Что с ним, скажите, умоляю! Он серьезно ранен?

Лицо старого вояки сразу помрачнело.

— Да, мисс. Очень серьезно. Кровотечение удалось остановить, но пуля осталась внутри, ее не удалишь в таких условиях… Я бы вешал, как собак, трусов, стреляющих из-за угла! — гневно воскликнул он, отходя от девушек и садясь в седло.

Без промедления они тронулись в путь и три часа спустя, были в американском лагере. Все это время Кассандру не покидала сильнейшая тревога за Мейсона. А потом, уже на месте, когда раненого перенесли в какой-то домик, чтобы получше осмотреть, Касси тоже проследовала туда.

Товарищи Джеральда раздели его и уложили на кровать. Рядом колдовал над своими жуткими инструментами полковой врач, мистер Кейси. Тем временем Мейсон пришел в себя и смог сказать несколько ободряющих слов окружающим его драгунам. Кассандра стояла чуть в стороне, и он еще не видел ее. Но когда мистер Кейси осмотрел рану Мейсона и начал зондировать ее, чтобы извлечь пулю, Джеральд мучительно застонал, и Касси тихо заплакала. В следующую секунду Мейсон увидел ее, и на его лице промелькнула радостная улыбка, быстро сменившаяся гримасой досады. Ему вовсе не хотелось, чтобы она видела его страдания.

— Полковник Браун, уведите девушку, — негромко сказал он, и пожилой офицер, распоряжавшийся в комнате, взял Касси за плечи и поспешно вывел на улицу.

Опомнившись, она попыталась сопротивляться, но в ответ на это серые глаза офицера зажглись сдержанным гневом.

— Вы и так уже чуть не отняли у американской армии одного из лучших воинов! — сердито сказал он. — Дайте же ему хотя бы благополучно поправиться, не лезьте туда, куда не следует!

Касси, нервы которой давно уже были напряжены до предела, возмущенно набросилась на него:

— Кто вам позволил запрещать мне что-то и вообще так разговаривать со мной! Я давно живу самостоятельной жизнью и, поверьте, знаю, что мне следует делать, а что нет. И вообще, насколько я знаю, — возвысила она голос, — команды здесь должен отдавать Джеральд Мейсон, ведь он, кажется, командир полка, а не вы!

— Был им, пока, по вашей милости, его не понизили в звании! Теперь он только майор, а командовать полком приходится мне, и, признаться, это не слишком мне по душе.

— Что? Как? Понизили в звании? Мейсона понизили в звании? И из-за меня?

— Ну, в общем-то, да, — смущенно проговорил полковник Браун, смягчившись. — То есть не совсем из-за вас, мисс Гамильтон. Это из-за той дуэли с полковником Паркером, что произошла два месяца назад.

Касси прислонилась к стене домика, обхватив голову руками. Так вот как все было на самом деле! Значит, та дуэль не прошла для Джеральда без последствий? Но он ведь был в Балтиморе всего месяц назад и не сказал ей ни слова о том, что его понизили в звании. Получается, он не хотел, чтобы она испытывала угрызения совести и чувствовала себя в долгу перед ним? Теперь понятно и то, почему он был в камзоле, а не в парадном офицерском мундире. Видимо, не хотел, чтобы она догадалась.

Заметив, как девушка расстроилась, полковник Браун, на самом деле добрый и чувствительный человек, пожалел о своей резкости и принялся ее успокаивать. Он так искренне и простодушно утешал Касси, что она, набравшись храбрости, обратиться к нему с просьбой:

— Я хочу остаться здесь и ухаживать за мистером Мейсоном, пока он не поправится.

— Вам надо поговорить с ним самим, — после короткого раздумья ответил полковник Браун. — Я был бы только рад этому, но без согласия самого Мейсона это невозможно.

И Касси пошла к Джеральду, справившись перед этим у доктора о состоянии раненого.

Мейсон лежал на кровати лицом вниз. Он был без рубашки, и основательно перетянут бинтами. Одеяло прикрывало его до плеч, оставляя открытыми сильные, загорелые руки, при виде которых Кассандре почему-то стало немного не по себе. Лицо его было спокойным и умиротворенным, и только тяжелое дыхание говорило о том, что несколько минут назад он перенес мучительную боль и сейчас еще страдает.

Касси осторожно присела на стульчик рядом с кроватью. Она сразу же приступила к делу.

— Мистер Джеральд, — слегка дрожащим, но уверенным голосом произнесли она, — позвольте мне остаться здесь и ухаживать за вами, пока вы не поправитесь.

Он повернул к ней голову, и в его взгляде Касси уловила легкую насмешку с примесью сильного душевного волнения, которое почти сразу же сменило уже знакомое и пугающее мрачноватое выражение.

— Нет, — твердо сказал он. — Вам незачем здесь оставаться, отправляйтесь в Балтимор к вашей тетушке.

— Но я прошу вас… Я могу послать тете Гортензии записку.

— Нет!

Его взгляд стал таким жестким, что Касси невольно расплакалась. Отодвинув стул, она опустилась на колени рядом с кроватью.

— Мистер Мейсон! Джеральд! Умоляю вас, не прогоняйте меня, разрешите мне остаться! Вы столько сделали для меня, и я не могу уехать, оставив вас в таком состоянии. Прошу вас, позвольте мне ухаживать за вами и хоть немного загладить мое прежнее несправедливое отношение к вам!

Ее голос, звучащий так страстно и огорченно, ее лицо так близко от его лица, растрепавшиеся волосы, падавшие ему на щеку… О, если бы не эта ужасная боль под лопаткой! Он ни за что не удержался бы и притянул ее к себе, чтобы обнять, пригладить эти локоны, осушить эти слезы… Джеральд попытался немного приподняться и, не удержавшись, снова застонал от боли. Но, увидев, с каким искренним испугом, сочувствием и желанием помочь Касси смотрит на него, через силу улыбнулся.

— Ну, хорошо, — проговорил он. — Если вы действительно этого хотите, оставайтесь, но только при одном условии!

— Я выполню любое ваше условие!

— Да? — Он пристально посмотрел ей в глаза. «Если она откажется, я этого не переживу!» — подумал он и жестко добавил: — Вы все время будете спать со мной в одной постели!

— Как… Что, прямо здесь?

— Да, здесь, на этой самой кровати! Как видите, она довольно просторна для двоих. А если боитесь, что я стану изводить вас своими домогательствами и требовать близости, то, во-первых, посмотрите на мое состояние, а, во-вторых, я сам обещаю вам, что ничего такого не будет.

— Но… зачем… — Касси еще колебалась, но он видел, что в душе она уже согласна, — но я ведь буду мешать вам!

— Мешать? Что за глупости! Вы вовсе не будете мешать мне, наоборот, будете помогать своим присутствием. А какую еще помощь вы собирались мне оказывать? Готов поклясться, что в медицине вы смыслите не больше, чем в управлении кораблем! Приходилось ли вам когда-нибудь накладывать повязку? А обрабатывать рану, за исключением банального пореза?

Ну, я прав?

— Да, это все так, но… я могу делать что-нибудь другое.

— Вы и будете делать другое. И в первую очередь — поддерживать во мне желание поскорее вернуться к нормальной жизни. Ну, что? Согласны вы или нет?

Она встала и отошла к окну, пряча от Мейсона пылающее лицо.

— Да, я согласна, мистер Джеральд, — тихо проговорила она. Потом, набравшись сил, посмотрела на него и более твердо добавила: — Да, Джеральд, я остаюсь.

Он испытал огромную радость, но этот затянувшийся разговор ужасно истощил его силы, и он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

— Касси, — с трудом произнес он, — обратитесь к моей старой нянюшке Джейн, она поможет вам устроиться, и позовите… доктора Кейси.

В следующие несколько дней Джеральду было так плохо, что не было ни малейших сил оценить такую явную покладистость Касси. Он вообще не мог толком ни о чем думать, потому что большую часть суток спал или находился без сознания. Три дня его мучила лихорадка, и Кассандра едва успевала просушивать простыни и готовить для него разные отвары и примочки вместе с пожилой негритянкой, без которой непременно растерялась бы и не знала, за что хвататься. Наконец спустя неделю после возвращения в Веллей-Фордж Мейсон почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы обратить должное внимание на свою заботливую сиделку.

Впервые за несколько дней голова у него не кружилась и рана почти не болела, если не делать резких движений.

Джеральд сразу вспомнил о Касси. Ее не было в комнате, и он вдруг понял, что совсем не знает, как она жила, все эти дни и что чувствовала. Из-за сильных постоянных головокружений он не мог осознанно воспринимать ее присутствие. В памяти сохранились лишь обрывки воспоминаний, слов, ощущений. Ну, ничего, теперь, наконец, ему гораздо лучше, и он наверстает упущенное.

Дверь приоткрылась, и в комнату бесшумно проскользнула пожилая негритянка, нянюшка Джейн. Когда-то она прислуживала матери Джеральда, затем помогала растить его самого, а когда старый мистер Мейсон забрал их в Филадельфию, Виола попросила выкупить и нянюшку. Конечно, в полку Джеральд обошелся бы без нее, но Джейн была такой ярой республиканкой, что не могла оставаться в городе, занятом английскими войсками. Она приехала в лагерь и оказалась очень полезной Джеральду и его солдатам. Теперь у них было, кому постирать рубашки, приготовить что-нибудь повкуснее, да и просто поддержать добрым, участливым словом. А при уходе за ранеными помощь нянюшки Джейн оказалась незаменимой.

Джеральд тотчас начал расспрашивать негритянку о событиях последних дней. Сердце его забилось сильнее, когда она рассказала, что Касси почти не отходила от его постели, ухаживала за ним так, как могла ухаживать сестра или невеста, и постоянно тревожилась о его здоровье. Под конец он даже решился спросить, что думает Джейн об отношении мисс Гамильтон к нему.

— Я так полагаю, — проговорила после недолгого молчания негритянка, почесывая свой широкий нос, — что мисс Касси относится к тебе двояко. Она испытывает к тебе симпатию, в этом я не могу ошибаться, но в то же время боится. Когда ты спал или лежал в забытьи, она не отходила от твоей постели, но стоило тебе зашевелиться или открыть глаза, тут же настораживалась, как пугливый зверек. Так что тебе нужно избавить ее от этого страха, а симпатию, наоборот, укрепить.

— Это легче сказать, чем сделать, милая моя, — вздохнул Джеральд. Но все же слова нянюшки порадовали его. Если у Касси возникло к нему хоть какое-то теплое чувство, это оставляет надежду.

Вскоре появилась и сама Касси, с большим подносом, на котором стоял только что приготовленный завтрак. Увидев, что Джеральду стало лучше, она высказала свою радость по этому поводу, одарив его самой теплой улыбкой. Но от него не укрылось, что держится она несколько скованно, словно опасаясь чего-то.

В этот день они мало разговаривали. Джеральд, опасаясь напугать ее, раньше времени, большую часть дня лежал с закрытыми глазами, притворяясь спящим и не в меру ослабевшим. Вечером, после ужина, Касси пошла немного прогуляться, и навестить Гарри Шелтона, который еще не совсем оправился после ранения. Девушка сдружилась с Лорой Сэдли, и это порадовало Джеральда: значит, ее сердце полностью освободилось от прошлой любви.

Как только Касси ушла, он попросил няню Джейн помочь ему побриться, поменять белье на постели и вообще привести комнату в самый лучший вид.

Когда все что можно было сделано, Джеральд оглядел помещение критическим взглядом и усмехнулся. Да, конечно, не время и не место для любовных интриг, но зато этот уютный домик полностью в его распоряжении, а любимая так близко, как еще никогда не была. Хлопнула входная дверь. Он услышал, как Касси снимает плащ и ботинки в прихожей. Затем она долго плескалась в воде и что-то еще делала в соседней каморке. Наверное, она стеснялась переодеваться при нем, потому что когда вошла, то была в ночном пеньюаре розовато-телесного тонкого шелка с белыми рюшами. Ее каштановые волосы были тщательно расчесаны и распущены по плечам.

Кровать стояла у самой стены, и Кассандре приходилось перебираться через Джеральда, чтобы улечься на свое место. Думая, что он, как обычно, спит, она с множеством предосторожностей стала укладываться между ним и стеной. В этот момент он повернул к ней голову и открыл глаза.

Касси застыла на месте, мгновенно покраснев, словно ее застали за каким-то неприличным занятием.

— Я… я только хотела лечь, — смущенно пролепетала она.

— Я вижу, — он не мог удержаться, чтобы не улыбнуться. — Ну, так кто же вам мешает?

Она быстро отодвинулась, подальше от Джеральда и повернулась лицом к стене. Значит, и те, другие ночи она тоже так спала?

— Вы очень невежливы, Касси, — в его голосе против воли зазвучала ирония. — Могли бы, и пожелать мне спокойной ночи!

— Простите меня, Джеральд, — она чуть приподнялась, но не повернулась к нему. — Спокойной ночи.

Свет единственной горевшей свечи чудесно золотил волосы Касси. Джеральд потянулся, было затушить свечу, но раздумал. Как глупо лежать вот, так и видеть только один этот розовый пеньюар с пышными рюшами! Даже если он протянет руку и дотронется до девушки, все равно не почувствует ее тела. А она даже не хочет повернуться к нему лицом, послать ему ласковую улыбку. Внезапно Джеральд почувствовал себя обманутым. Не такие сцены он представлял себе, когда разрешил ей остаться.

— Касси, повернись, пожалуйста, — тихо попросил он.

По тому, как Кассандра вздрогнула, он понял, что она и не думала спать. Но она и не шевельнулась.

— Уже поздно, Джеральд, я ужасно хочу спать, — с мольбой в голосе отозвалась она.

— Не обманывай меня, Касси, ты вовсе не хочешь спать.

Она перевернулась на другой бок и, подперев голову рукой, недовольно посмотрела на него.

— Снимите пеньюар.

— Что?

— Снимите этот пеньюар! — настойчиво повторил он.

— Но, Джеральд!.. — В ее голосе был явный испуг, и Мейсон почувствовал, как начинает раздражаться.

— Чего ты боишься? Разве я в состоянии приставать к тебе с этой раной? Но я хочу, по крайней мере, чувствовать рядом твое тепло, держать тебя за руку, засыпая. Разве это много?

— Но мы так не договаривались!

— Да? А как же ты собиралась спать в одной кровати с мужчиной, испытывая отвращение при одном его прикосновении? Не договаривались! Ты что же, считаешь меня полным болваном?

Ничего, не ответив, она сняла пеньюар и раздраженно бросила его на пол. Ее тонкая белая сорочка без рукавов, с одними узкими бретельками и высокой талией позволяла рассмотреть все очертания тела, но Касси быстро спряталась под одеяло, причем отдельное.

Некоторое время Джеральд смотрел на нее с бессильной яростью. Он понимал, что может рассориться с ней навсегда, но уже был не в состоянии остановиться:

— Ну, что? Так и будешь лежать как статуя? Может, хотя бы подвинешься поближе и обнимешь меня?

— Джеральд, пожалуйста, не заставляйте меня это делать!

— Я пока что не заставляю тебя, а прошу! Прошу тебя, Касси, обними меня или позволь мне обнять тебя!

— Нет!.. Нет, я не могу этого сделать. Умоляю вас, не настаивайте!

— Но неужели это так трудно?

Она промолчала, и он, подождав немного, потянул с нее одеяло.

— Конечно, мне больно двигаться, но ничего не поделаешь.

Забыв про рану, Касси оттолкнула его и, отобрав назад одеяло, прижалась к стене. От ее толчка по телу Джеральда пробежала волна острой боли. Он глухо застонал, бормоча вполголоса ругательства. Касси уселась на кровати и неожиданно заплакала.

— Как вам не стыдно вести себя так со мной! — всхлипывала она. — Это недостойно благородного джентльмена. Как вы можете считать себя лучше подлеца Арнольда Шелтона, если ведете себя так же низко, как он!

В воздухе повисла зловещая пауза. Кассандра перестала рыдать, сама испугавшись того, что сказала. Но Джеральду уже стало все равно.

Обвинения Касси нанесли ему такой сильный душевный удар, что в его сознании застряла только одна мысль: забыться или умереть.

Превозмогая боль, он приподнялся на локте и посмотрел девушке в глаза. На ее лице было написано самое глубокое раскаяние и сожаление о случившемся. Она приоткрыла рот и хотела, было что-то сказать, но Джеральд взглядом остановил ее.

— Вот как, мисс Гамильтон? — с горькой усмешкой сказал он. — Что ж, не думал, что вы поставите меня в один ряд с Арнольдом Шелтоном. Значит, в ваших глазах я выгляжу таким же негодяем? Но послушайте, ведь я не просил вас оставаться со мной в Веллей-Фордж! Зачем же вы напросились, если я вызываю у вас такое отвращение?

— Джеральд, послушайте…

— Замолчите! Дайте мне сказать, — он бросил на нее гневный взгляд. — Мисс Гамильтон! Вы не просили меня помогать вам, а следовательно, ничего мне не должны. Вы свободная женщина, и никто не имеет права заставлять вас что-то делать. Вы можете в любой момент покинуть лагерь; поверьте, никто вас за это не осудит, и я первый не дам для этого повода. И прошу вас, — голос Джеральда слегка задрожал, — уезжайте отсюда завтра же, у меня нет больше сил вас видеть!

Он уронил голову на подушку и застонал, изо всех сил сжимая кулаки. Потом вдруг расхохотался.

— Ради Бога, Джеральд, что с вами? — с испугом воскликнула Касси.

— Ничего, ничего, — отмахнулся он, — спите спокойно, мисс Касси, никто вас больше не потревожит. — Он погасил свечу. — Нет, бывают же на свете дураки! Это надо же, бросился с целым отрядом спасать ее, помчался неизвестно куда, да еще получил эту чертову пулю… Да-а-а…

Он снова рассмеялся, затем отвернулся от Кассии, и даже постарался как можно дальше отодвинуться от нее.

— Впрочем, запомните одно, мисс Гамильтон, — еще раз напомнил он, — вы мне ничего не должны.

Больше он не произнес ни слова. Они лежали молча, и Касси даже не слышала его дыхания, не знала, спит он или нет. Ей было ужасно стыдно, за то что она сделала. Как она могла? Как могла нанести ему такую обиду? Он вовсе не заслуживал этого. Оставаясь здесь, рядом с ним, она обещала, что загладит свое прежнее несправедливое отношение к нему, а вместо этого допустила новую несправедливость. И сможет ли теперь загладить ее, неизвестно.

А ей очень хотелось это сделать. И ужасно не хотелось уезжать от него. Его справедливые упреки открыли ей глаза на многое. И прежде всего она поняла, что вовсе не испытывает к нему неприязни. И его ласки не вызывают у нее неприятного чувства. Вот только этот страх… Но она должна преодолеть его, обязательно должна. Она не сможет простить себе, если не вернет симпатию и уважение этого смелого, мужественного и незаурядного человека.

Касси решительно отбросила свое одеяло в сторону и скользнула к Джеральду. Приподнялась на локте и осторожно, чтобы не затронуть рану, погрузила пальцы в его густые, шелковистые волосы.

— Джеральд, — начала она, нежно поглаживая его, — пожалуйста, простите мне мои слова, если такое можно простить. В запальчивости я сказала то, чего вовсе не думаю. Ваши упреки почти все были справедливы, и мне так стыдно сейчас, за то, что я так глупо вела себя. Умоляю вас, Джеральд, простите меня, простите!

Он медленно повернулся на спину и оказался с ней лицом к лицу. В неверном свете луны ее глаза, казалось, излучали печаль и нежность, но он не мог этому верить.

— Да, Касси, — просто сказал он, — я прощаю вас и не держу на вас обиды. Но все же, я прошу, чтобы вы уехали завтра в Балтимор.

— Хорошо, — она кивнула, — я уеду, если вы снова скажете мне об этом… завтра утром.

Он слегка пожал плечами. — Разве до утра что-то изменится? — Как знать, может, и изменится. Она перевернулась на спину и подвинулась чуть выше на подушке, ближе к спинке кровати.

— Идите ко мне, Джерри, вот сюда.

Положив голову Джеральда к себе на грудь, Кассандра осторожно обняла его за плечи. Сквозь тонкую ткань рубашки мужчина почувствовал прохладу ее тела и его дурманящий запах. Он боялся пошевелиться и только слушал, как отчаянно, словно испуганная птица бьется в сетях охотника, стучит ее сердце. Но вот удары стали ровнее, Касси задышала спокойнее.

Она снова стала гладить его волосы, нежно проводя по ним пальцами. Затем провела рукой по шее и осторожно прикоснулась к его спине там, где не было бинтов.

Это произошло так неожиданно, что сначала Джеральд ничего не чувствовал. Но вот первая волна острого наслаждения прокатилась по его телу, затем вторая, третья. Он ощутил, как внезапно напряглась его плоть, и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

Касси немного испугалась, заметив его реакцию, но поборола свой страх. Снова провела рукой по лицу Джеральда и, откинув ему, волосы со лба, несколько раз нежно поцеловала у виска. Он потянулся к ней, и Касси легла так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Приподнявшись на локте, Джеральд наклонился к девушке, и она осторожно обвила руками его шею и приоткрыла рот, ожидая поцелуя.

Желание Джеральда возрастало с каждым мгновением, но теперь он решил быть терпеливым, чтобы не испортить все, как в прошлый раз. Вначале он легонько прикоснулся губами к влажным губам Кассандры и лишь, потом решился осторожно поцеловать ее, а потом еще раз и еще. Он словно дразнил ее до тех пор, пока она не почувствовала легкое нетерпение и не прижалась к нему сильнее, желая более продолжительного и страстного поцелуя. Тогда Джеральд прильнул к ее губам и целовал до тех пор, пока не ощутил, как тело Кассандры затрепетало в его объятиях.

Отстранившись, он взглянул на девушку, и она улыбнулась ему.

— Мне приятно, когда ты целуешь меня, Джеральд, — прошептала она.

Он снова накрыл ее губы своими, а потом внезапно прервал поцелуй и быстро провел по ним языком. Кассандра тихо застонала, и тогда Джеральд вновь приник к этим трепещущим, похожим на розовые лепестки губам, с радостью и удивлением замечая, что любимая старается отвечать ему тем же.

— Ты сводишь меня с ума, Касси! — тихо воскликнул он, переводя дыхание.

— А ты — меня, — пылко отозвалась она, сильнее обнимая его.

Это было похоже на прекрасный сон. Джеральд снова и снова целовал Касси, и она отвечала ему с неменьшей пылкостью. Он покрыл нежными и страстными поцелуями все ее лицо и шею, и она сделала то же. Но вот он, осмелев, положил руку ей на грудь, и девушка напряглась, испуганно схватив его руку.

— Снова боишься меня, милая? — ласково спросил он, тотчас убрав руку.

— Нет, Джеральд, не тебя, а того, что может произойти, — смущенно ответила Кассандра.

Джеральд тихо засмеялся, гладя ее лицо.

— Этого не произойдет, Касси. Моя рана еще слишком болит, чтобы я был на что-то способен. Да и потом: я ведь обещал тебе, что ничего не будет, разве ты забыла?

— Нет, я помню. — Она тоже засмеялась. — Но сегодня, когда ты стал приставать ко мне, я подумала, что ты меня обманул.

— Нет, девочка моя, я не собирался тебя обманывать. Но ты разозлила меня своей холодностью, и я потерял контроль над собой.

— Прости меня, Джеральд, я вела себя ужасно глупо!

— Это я вел себя слишком вызывающе! Больше это не повторится, обещаю. Я не сделаю ничего, что было бы тебе неприятно.

— Но мне вовсе не неприятно! Это… это совсем другое, как ты не понимаешь!.. — Касси досадливо поморщилась, и Джеральд мог поклясться, что в это мгновение она покраснела.

— Понимаю, теперь понимаю, ведь ты еще совсем невинная девушка, — с раскаянием прошептал он. — О, теперь я буду более тактичным и осторожным, если… если ты позволишь мне, Касси, — добавил он, радуясь, что она не может заметить, как вспыхнуло его лицо.

Она на некоторое время задумалась, затем с забавной серьезностью посмотрела ему в глаза.

— Я позволю тебе это, Джерри, — с волнением в голосе проговорила она. — Позволю делать со мной все… все, что ты посчитаешь нужным!

Слова застряли у него в горле. Маленькая соблазнительница! Да понимает ли она, что такое нельзя говорить мужчине? Еще раз усилием воли он постарался успокоиться и, улыбнувшись ей спокойной, нежной улыбкой, сказал:

— Спасибо тебе, милая моя девочка. Обещаю, что не стану злоупотреблять твоим доверием.

И он снова стал осторожно целовать ее податливые губы, пока острая боль в ране от неосмотрительного движения не напомнила им обоим, что Джеральду еще рано предаваться пылким любовным утехам.

Мейсон крепко спал в эту ночь и проснулся довольно поздно. Счастливая улыбка осветила его лицо, когда он вспомнил все, что случилось накануне. Но настроение его тотчас испортилось, так как тут же выяснилось, что Касси уже давно встала.

Но она вовсе не покинула дом, а просто вышла в соседнюю комнату, дожидаясь его пробуждения. Услышав, что Джеральд зашевелился, Касси сразу же вошла к нему. А войдя, в смущении застыла на пороге, потупив глаза под его пристальным и, как всегда, слегка насмешливым взглядом.

С минуту Джеральд восхищенно рассматривал девушку, чувствуя, как сердце наполняется глубокой нежностью и благодарностью к ней. Но внутренним чутьем он угадал, что она находится в большом смятении и не следует ее торопить.

Он улыбнулся, обратив внимание на ее одежду. Кассандра надела свое дорожное платье из синей шерсти с белой кружевной косыночкой вокруг шеи, а волосы тщательно уложила в высокую прическу. Трудно было поверить, что несколько часов назад эта благовоспитанная леди стонала от его ласк и поцелуев.

«Ты — моя, недотрога Кассандра Гамильтон, — подумал он, — и ничто в мире не заставит меня отказаться от тебя. Теперь я уверен, что ты обязательно будешь моей женой, и, сколько ни сопротивляйся, я знаю, что все будет именно так, а не иначе. Но я пока сдержу свои чувства, чтобы ты могла постепенно полюбить меня».

— Доброе утро, Касси, — непринужденно приветствовал он. — Я вижу, ты уже давно поднялась с постели. Видела кого-нибудь? Что делается в лагере?

Она облегченно вздохнула и присела на краешек кровати.

— Пока все спокойно, Джеральд. Нянюшка Джейн и доктор Кейси пару раз справлялись, не проснулся ли ты. Завтрак давно готов, но мистер Кейси хочет прежде осмотреть тебя.

— Ну что ж, зови. Поскорей покончим с этим ужасным осмотром. Честно говоря, я просто умираю с голоду.

Она кивнула, но не тронулась с места. Легкий румянец покрыл ее щеки, когда она заговорила о том, что мучило ее.

— Джеральд, послушайте… послушай, — быстро поправилась она, заметив, как он недовольно приподнял брови, — теперь ты не отошлешь меня в Балтимор?

Он сразу весело улыбнулся, вспомнив свою вчерашнюю угрозу. Так значит, он не совсем безразличен ей, раз она так боится уехать отсюда?

— А как ты думаешь? Я что, по-твоему, сделан из камня, что ли?

Против желания, в его голосе прозвучало столько чувства, что Касси еще сильнее покраснела.

— Так значит, нет? — весело спросила она, пряча лицо, которое осветила радостная улыбка.

— Конечно же, нет, вредная девчонка! — с шутливым недовольством крикнул он. — А теперь зови скорее этого несносного доктора, или я просто сойду от тебя с ума!

Она резво подскочила к нему и, чмокнув в щеку, выпорхнула из комнаты, оставив Мейсона раздумывать над странностями женского характера. Но вскоре эти приятные размышления прервал приход доктора Кейси с чемоданчиком, в котором, как всегда, лежал набор «пыточных инструментов» — так называли солдаты медицинские скальпели, зажимы, изогнутые крючки.

В этот день Джеральду разрешили немного сидеть. Попросив Джейн помочь ему побриться и надеть чистую накрахмаленную рубашку, он настоял, чтобы она вместе с Касси осталась с ним завтракать. Ее присутствие сделало обстановку самой непринужденной, и девушка могла не испытывать неловкости, что непременно случилось бы, окажись она наедине с Джеральдом. Но после завтрака ему снова пришлось лечь, и Касси пошла прогуляться.

Она быстрым шагом дошла до домика, где располагались Лора Сэдли и Гарри, но дверь оказалась запертой. Первой мыслью девушки было, что обитатели дома занимаются тем, чем они с Мейсоном занимались ночью, и она поспешно вернулась обратно. Нянюшка Джейн предупредила, что ее хозяин задремал, и Касси, не желая будить Джеральда, осталась в палатке старой негритянки.

Некоторое время они беседовали о всяких пустяках, но потом Касси решила перевести разговор на более занимавшую ее тему.

— Дорогая моя тетушка Джейн, — осторожно начала она, — я знаю, что ты давно живешь рядом с Джеральдом Мейсоном, знала его родителей, да и его самого знаешь с тех времен, когда он был ребенком. Пожалуйста, расскажи мне что-нибудь про него, мне ведь так мало известно об этом человеке.

Пожилую негритянку, обожавшую своего воспитанника, не требовалось упрашивать дважды. Отложив все дела, она взяла в руки вязанье и, усевшись напротив девушки на маленькой скамеечке, важно начала длинный рассказ:

— Я знала его мать еще тогда, когда Джерри и на свете не было. Ей исполнилось семнадцать лет, а мне тридцать пять, когда меня приставили к ней в услужение. К тому времени я перенесла много горя: моего мужа и двоих сыновей продали другому хозяину, и у меня в жизни не осталось ничего светлого. И я всей душой привязалась к Виоле, которая, по правде сказать, была в десять раз несчастнее меня, потому что хозяин заставлял ее ублажать своих приятелей за большие деньги, которые клал себе в карман.

Как она была красива, моя несчастная девочка. Смуглая кожа такого мягкого, золотистого оттенка, чуть темнее, чем у белых. Черные как смоль вьющиеся волосы и восхитительные синие глаза под пушистыми черными ресницами, не голубые, а именно синие, яркие, как сапфиры в том ожерелье, что ее заставляли надевать, выходя к мужчинам. Но эти прелестные глаза почти все время оставались печальными, а улыбка так редко озаряла ее красивое личико! Только однажды она стала счастливой…

Негритянка замолчала, и Касси не решилась нарушить тишину.

— Мы прожили рядом уже два года, когда в доме хозяина появился стройный красавец Джеральд Мейсон, будущий отец моего дорогого мальчика, — продолжила Джейн. — Он безумно влюбился в Виолу, и она ответила ему тем же. То было счастливое время для них обоих! Мейсон заплатил хозяину много денег, за то чтобы к Виоле кроме него больше никого не допускали. Потом он увез ее за город, к морю, и они провели там целых пять счастливых месяцев. Хозяин Виолы уже совсем было согласился продать ее Джеральду, но тут в дело вмешался его отец, жестокий, безжалостный деспот Френсис Мейсон. Влюбленных разлучили, и бедняжка Виола так и не смогла оправиться от этого удара. Она чахла день ото дня, и только рождение малютки сына удержало ее от того, чтобы наложить на себя руки.

Джейн снова прервала свое повествование и выглянула из палатки, чтобы подбросить дров в костер, горевший на улице.

— Виола еще несколько лет провела в Балтиморе, — продолжала, вернувшись, негритянка, — но прежней прибыли хозяину от нее не было. Уж он и задабривал ее подарками, и порол — все без толку. Наконец ее продали одному плантатору из Северной Каролины, а меня отдали с ней в придачу. Мальчика хозяин продал вместе с Виолой, уж слишком ему не нравился его непокорный характер и мрачный взгляд. И то сказать, не всякий хозяин сможет спать спокойно, имея в доме такого отчаянно смелого раба. А молодой Джеральд ненавидел хозяина до безумия, за то, что тот принуждал его мать спать с мужчинами и бил ее. Он слишком рано начал все понимать и не мог покорно молчать. Но по-настоящему его решительный и сильный характер проявился только на плантации, когда он подрос.

Наш новый хозяин, мистер Дарнлей, оказался еще хуже прежнего, хотя являлся английским дворянином и получил земли за службу королю. Виолу он сделал горничной и своей любовницей. Но вскоре отношения у них разладились, потому что она не скрывала презрения к нему и не хотела притворяться. Ее отослали на кухню, и хозяин не упускал ни одного случая, чтобы к ней не придраться.

Однажды, Джеральду тогда исполнилось четырнадцать лет, он начал сильно ругать Виолу за что-то прямо на улице и попытался ударить ее. Джеральд видел все это, так как был неподалеку, подбежал к хозяину и схватил его за руку. Тот прямо позеленел от злости, а Джеральд, не отводя взгляда, так спокойно и внушительно сказал:

— Стыдитесь, сэр Роберт, вы, же благородный джентльмен! Как вы можете поднимать руку на беззащитную женщину!

Мистер Дарнлей ничего ему не сделал в тот раз, видимо, не хотел показывать на людях, что его задело поведение какого-то мальчишки. Но Виоле он сквозь зубы процедил:

— Научи своего щенка почтительному отношению к хозяину. Иначе ты можешь потерять его.

Так все обошлось в тот раз, но в других случаях было гораздо хуже.

— Его били? — быстро спросила Касси.

— Еще как! И это случалось нередко, потому что Джерри имел слишком гордый характер. И еще он был уж очень насмешливым, а это всегда раздражает вспыльчивых и ограниченных людей. Один особенно ужасный случай я и сейчас, спустя десять лет, не могу без слез вспоминать. Это случилось за два месяца до того, как отец выкупил их с Виолой. Джеральду в то время было почти шестнадцать лет, стоял ужасно жаркий сентябрьский день. Мистер Дарнлей опять за что-то прогневался на Виолу, схватил ее за волосы и начал хлестать плеткой, которую всегда носил с собой. И Джерри, бедный мальчик, не смог этого вынести. Он оттащил хозяина от Виолы, и тот, потеряв равновесие, грохнулся всем телом на землю.

Негритянка замолчала, обхватив голову руками.

— А дальше? Что было дальше? — тормошила ее Касси.

— О мисс! Лучше мне не рассказывать вам этого!

— Нет, нет! Рассказывай, Джейн, мне нужно это знать!

— Мистер Дарнлей велел управляющему собрать всех людей с плантаций, всех невольников поместья и сказал, что сейчас они увидят, как он преподаст урок обнаглевшему рабу. Но для него было важнее сломить дух Джерри, а не наказать его. И он сказал, что помилует его, если он, то есть Джерри, станет перед ним на колени, попросит прощения и поклянется, что впредь не посмеет забываться, и будет всегда вести себя, как подобает послушному рабу.

— И что же Джеральд?

— Он отказался это сделать, — Джейн тяжко вздохнула, — заявил, что ему не за что просить прощения, так как он ни в чем не виноват. И тогда, — голос негритянки задрожал от слез, — хозяин приказал снять с него рубашку, привязать парня к скамейке и бить плеткой до тех пор, пока он не потеряет сознание. И его били со всей жестокостью, с какой только это можно делать. А когда он потерял сознание, на его голову вылили ведро холодной воды, чтобы он пришел в себя, и снова били. Не знаю, как мой мальчик выдержал все это, но палачи не услышали от него ни одного крика. Он даже не стонал, пока на его разбитую в клочья спину по приказу хозяина не плеснули соленой воды. Вот тогда он жутко закричал, но это случилось единственный раз, потом он целые сутки не приходил в сознание.

После этого хозяин его больше не трогал и решил продать на невольничьем рынке, потому что понял: толку от такого раба не будет. Но если бы старый Мейсон не забрал их с Виолой, Джерри обязательно куда-нибудь сбежал бы. Он не сделал этого раньше только из-за матери, но после того случая стало ясно, что она долго не проживет. Издевательства над сыном окончательно подорвали ее и без того слабое здоровье. Хотя старый Мейсон потом усиленно заботился о ней, окружил ее роскошью и комфортом, она всего год прожила после того, как он женился на ней. А перед смертью попросила Джеральда простить отца ради нее, и Джерри выполнил ее просьбу, а иначе они никогда бы не помирились со стариком. То, что отец по слабости характера отказался от Виолы, Джерри считал отвратительным предательством.

Закончив свой длинный рассказ, нянюшка Джейн вспомнила, что обед еще не совсем готов, и принялась усиленно хлопотать по хозяйству. Касси, чтобы не быть помехой, вышла из палатки.

Ей пришлось некоторое время побродить по лагерю, чтобы унять бурю чувств, поднявшихся в душе. Рассказ старой негритянки потряс ее. Он заставил девушку другими глазами посмотреть на Джеральда. Когда-то она уже слышала его историю от мистера Бингли, но то было лишь поверхностное изложение фактов. Теперь же ей рассказал о нем человек, который своими глазами наблюдал, как из чуткого, впечатлительного и гордого ребенка он превращался в решительного, мужественного и смелого мужчину, которому с ранних лет приходилось бороться с несправедливостью судьбы.

Когда Касси зашла в домик, Джеральд еще спал, повернув голову набок и чему-то, улыбаясь во сне. Он лежал ничком, как всегда за последнюю неделю, из-за раны под правой лопаткой, и в воспаленном воображении Кассандры вдруг живо встала ужасная картина, описанная негритянкой. Она вздрогнула и на секунду закрыла лицо руками. Потом подошла к Джеральду и поправила ему подушку.

— Никогда, никогда больше я не стану обижать тебя! — прошептала она, вытирая слезы, катившиеся по щекам. — То, что ты пережил, ужасно, и ужасно, что я могла так жестоко относиться к тебе. Но я так плохо знала тебя, а ты никогда не раскрывал передо мной до конца свою душу. Ты слишком горд, а я ничем не заслужила твоего доверия. Но теперь все будет иначе, обещаю тебе, милый мой, все будет не так, как прежде!

Во время обеда доктор Кейси снова разрешил Мейсону сидеть. Кассандра и нянюшка Джейн обедали с ним, и от его проницательного взгляда не укрылось, что Касси чем-то взволнована. Когда негритянка стала убирать со столика, он внимательно посмотрел девушке в глаза и спросил:

— Что с тобой, любимая? Какие-нибудь неприятности?

— Нет, нет! — поспешно ответила она. — Не произошло ничего особенного. Наверное, я просто немного устала.

Ее ответ показался Джеральду не слишком убедительным, и он, строго нахмурив брови, испытующе посмотрел на нянюшку Джейн. Та смущенно опустила глаза, чем окончательно возбудила его подозрения.

— Няня Джейн, — властно произнес он, — это наверняка ты что-то такое порассказала мисс Касси? Мы, кажется, договорились с тобой, что следует говорить, а что нет!

Джейн, пробормотав что-то маловразумительное, поспешно выскользнула из домика. Мейсон снова пристально взглянул на Касси, но она смело встретила его взгляд и, горделиво выпрямившись, сказала:

— Надеюсь, ты не считаешь, что я должна отчитываться перед тобой о темах своих бесед? Или ты собираешься устроить мне допрос, как бедняжке Джейн?

Получив столь решительный отпор, Джеральд несколько секунд удивленно молчал. Потом весело усмехнулся и тряхнул головой, как бы отгоняя ненужные мысли.

— А ты умеешь поставить на место, милая Касси, — заметил он, привлекая ее к себе для поцелуя.

К наступившей ночи Касси готовилась более тщательно, чем к прошлой. Ведь она собиралась любить Джеральда, а не просто спать с ним в одной кровати. Она хорошенько расчесала волосы перед маленьким зеркальцем, потом достала флакончик духов, который брала с собой на свадьбу подруги, и слегка смочила ими волосы, шею и грудь. Пеньюар надевать сразу не стала, а вошла в комнату Джеральда в одной сорочке.

Он лежал на левом боку, подперев голову рукой, и в его глазах было столько светлой радости, что Касси не удержалась от ответной открытой, теплой улыбки. Как обычно, она быстро и осторожно перебралась через него, но не спряталась под одеяло, а просто легла рядом.

Некоторое время Джеральд с нежностью и восхищением просто рассматривал свою переменчивую возлюбленную. Потом протянул руку и осторожно погладил ее по щеке. Повинуясь внезапному порыву, Касси подалась навстречу мужчине, и мгновение спустя он, прижавшись к ней всем своим телом, впился в ее губы страстным поцелуем.

Волна незнакомого прежде горячего желания нахлынула на девушку, и она тихонько застонала, с силой обхватив Джеральда за плечи. Догадавшись о ее чувствах, он еще более пылко и настойчиво стал покрывать ее губы и шею жгучими поцелуями — то быстрыми и страстными, как укусы, то продолжительными и очень нежными, словно дуновение теплого ветерка. Кассандра, вначале просто спокойно наслаждавшаяся этими восхитительными ласками, вдруг начала порывисто отвечать на его страсть, и тогда уже Джеральд мучительно застонал, изо всех сил сдерживая бившее через край желание.

Десятки раз за эту безумную ночь он проклинал свою рану, мешавшую ему вместе с любимой до конца испить чашу любви. При неожиданном резком движении рана напомнила о себе острым приступом мучительней боли, пронзившей его тело, словно раскаленная игла. С трудом, подавив отчаянный вскрик, он отпрянул от Кассандры и пару минут лежал, уткнувшись лицом в подушку, пока боль хоть немного не утихла.

Когда, наконец, он смог поднять голову, то увидел, что Касси сидит на кровати, склонившись над ним и испуганно прижав руки к груди.

— Прости меня, милая, — силясь улыбнуться, произнес он. — Я, наверное, ужасно напугал тебя. Это все проклятая рана.

— Очень больно, Джерри? — участливо спросила она.

— Ничего… Все уже прошло, любимая.

— Да, я вижу! — усмехнулась она и, достав откуда-то розовый батистовый платок, заботливо вытерла капельки пота, выступившие на его лице.

— Какая у меня заботливая сиделка, — пошутил Джеральд.

Но Касси вдруг очень серьезно посмотрела на него и тихо, но с большим чувством сказала:

— Твоя боль — это и моя боль, Джерри.

— Не шути так, девочка моя, — вмиг побледнев, проговорил он. — Смотри, я могу подумать, что не безразличен тебе!

— А кто тебе сказал, что ты мне безразличен? — скрывая волнение за небрежностью тона, отозвалась она. И тихо добавила: — Только прошу тебя, Джерри, не торопи меня, дай мне время!

— Конечно, любовь моя.

Он притянул ее к себе, не в силах отказаться от любовной игры, но рана снова дала знать о себе.

— Похоже, я сегодня больше ни на что не годен, — печально улыбнулся Джеральд. Но Касси вдруг загадочно произнесла:

— Ну что ж, тогда я сама тебе кое-что предложу. Думаю, тебе будет приятно и не придется бередить свою рану.

— Ты шутишь, любимая? Или хочешь свести меня с ума?

— Ни то и ни другое. Просто я предлагаю тебе уснуть на моей груди, мой утомленный рыцарь.

— Как вчера?

— Нет, не так, как вчера, — в ее голосе явно послышалось напряжение. — Только сначала я потушу свет, хорошо?

Она задула свечу и скользнула под одеяло Джеральда. Какое-то время она лежала не двигаясь, будто набиралась смелости. Затем приподнялась и спустила с плеч бретельки сорочки. Легкая ткань упала к ее талии, и пораженный Джеральд с восхищением увидел аккуратные белые полушария грудей, своими превосходными формами напоминавшие груди античных статуй.

Касси засмущалась и легла на спину, прикрывшись одеялом.

— Почему ты так смотришь, Джерри, и ничего не говоришь? — с беспокойством спросила она. — Тебе не понравилась моя грудь? Слишком маленькая, да?

— Она восхитительна! Если нам доведется побывать в моем доме в Филадельфии, я покажу тебе греческих богинь, и ты поймешь, как ты прекрасна! И потом… я люблю тебя, Касси, а значит, ты — самая красивая и желанная. Касси облегченно вздохнула.

— Значит, я тебя не разочаровала? Приятно это слышать.

— Ты забываешь, что мне уже довелось однажды видеть тебя обнаженной, — с лукавой улыбкой заметил он.

— В гостинице маленького городка? — смеясь, спросила она, и у Джеральда отлегло от сердца. Значит, она без боли может вспоминать ту злополучную ночь! — Ну, тогда у тебя едва ли была возможность, как следует рассмотреть меня! Я тогда ужасно трусила.

— А теперь?

— Теперь — нет. И ты сейчас сам в этом убедишься. Иди ко мне сюда.

Она убрала руки, и Джеральд, замирая от сладкого волнения, положил голову на ее обнаженную грудь. Она тотчас обняла его и нежно погладила по волосам. Какое-то время Джеральд лежал не двигаясь, прижав горящее лицо к прохладным холмикам и с наслаждением вдыхая аромат тела Кассандры, смешавшийся с ароматом восхитительных Духов. Затем решился осторожно погладить эти холмики рукой, и Касси не стала противиться этому. Видя, что она не испытывает страха, он стал ласкать ее грудь более страстно и настойчиво, покрывая ее легкими, нежными поцелуями. Но когда он сомкнул губы вокруг ее отвердевшего соска, Касси мягко отстранила его.

— О Джерри! — взволнованно прошептала она. — Пожалуйста, не делай этого… пока. Это вызывает у меня слишком сильные ощущения.

— Но тебе приятно, правда, милая?

— Да, очень, но…

— Я понимаю. На сегодня достаточно. Мы оба устали, любовь моя, давай теперь немного поспим. Разрешишь мне заснуть, прижавшись к твоей груди?

— Конечно, милый.

Милый! Наконец-то она назвала его так. Засыпая в эту ночь, Джеральд чувствовал себя самым счастливым человеком на свете…

Когда он проснулся, Кассандры опять не было рядом. Позвав ее, он убедился, что девушки нет и в домике. Пошевелившись, Джеральд поморщился при мысли о том, сколько времени он уже не был с женщиной. Да, с того самого времени, когда он провел ночь с Касси в той гостинице. А до этого еще около месяца. Кошмар, стыдно кому-нибудь сказать.

День прошел без особых событий. Джеральд с нетерпением ожидал вечера и чувствовал, что Касси ждет того же. Но две прошедшие бессонные ночи так вымотали обоих, что они оказались не в состоянии предаваться любовным утехам. Обменявшись несколькими пылкими поцелуями, молодые люди быстро отдались во власть крепкого, благодатного сна, договорившись следующей ночью вознаградить друг друга. Но утром грянула буря.

Почтенный торговец и добропорядочный гражданин мистер Томас Стивенсон был крайне удивлен, вернувшись после продолжительного отсутствия, домой и, не обнаружив там своей племянницы. Сбивчивые и маловразумительные объяснения смущенной супруги привели Томаса в искреннее негодование. В его голове не укладывалось, как она могла позволить восемнадцатилетней девушке остаться в военном лагере в обществе мужчины, не приходящемся ей ни братом, ни мужем. Подобного легкомыслия он не ожидал от добродетельнейшей миссис Гортензии Стивенсон.

— Ну, знаешь ли, дорогая, — с возмущением заявил он перепуганной жене, — признаюсь, я плохо знал тебя, раз считал серьезной и благоразумной женщиной. Я даже представить себе не мог, что ты способна поступить так легкомысленно. Оставить Кассандру в военном лагере, среди разнузданной солдатни! Какая поразительная безответственность!

И, не колеблясь ни минуты, мистер Стивенсон отправился в Веллей-Фордж, дабы употребить все свое влияние для возвращения племянницы на путь истинный.

Влюбленные как раз закончили завтракать, и Касси поправляла подушки, положенные под спину Джеральда, чтобы ему было удобнее сидеть, когда испуганная нянюшка Джейн с виноватой улыбкой заглянула в комнату, пропуская вперед смущенного полковника Брауна и мистера Стивенсона.

Касси так и застыла на месте, покраснев до корней волос под осуждающим, полным праведного негодования взглядом почтенного мистера Томаса. Но Джеральд, всегда отличавшийся решительностью в непредвиденных ситуациях, быстро пришел в себя. Ободряюще пожав руку своей любимой, он спокойно и непринужденно сказал:

— Пожалуйста, мисс Гамильтон, оставьте нас одних на несколько минут. Я вижу, готова разразиться гроза, и не в моих правилах подставлять под удар женщину. Надеюсь, мистер Стивенсон, — обратился он к дядюшке Касси, — некоторое уважение к моим ранам не позволит вам обрушить ваш гнев на голову невинной девушки?

— Только ваше положение и удерживает меня от того, чтобы не наговорить вам грубостей, уважаемый мистер Мейсон! — с чувством произнес почтенный джентльмен.

— Отлично. Значит, поговорим, как мужчина с мужчиной.

Джеральд слегка усмехнулся и выразительно посмотрел на Касси. Она кивнула и, схватив плащ, быстро выпорхнула из домика вместе с нянюшкой Джейн.

— Похоже, ваши слова звучат более убедительно для моей племянницы, чем мои, мистер Мейсон, — было последней фразой дядюшки, которую Кассандре довелось услышать.

Прошло несколько томительных минут, показавшихся девушке часами. Она взволнованно расхаживала по дорожке, пролегавшей мимо домика, потому что не могла усидеть на месте. Нянюшка Джейн, присевшая было на скамеечку у своей палатки, вскоре присоединилась к ней.

Каждую минуту Касси бросала беспокойный взгляд на дверь дома. Она старалась не думать о том, что за ней происходит, да и, попросту сказать, не могла даже представить себе, о чем Джеральд может так долго говорить с ее дядюшкой, с которым он был знаком лишь поверхностно. Наконец терпение Кассандры просто иссякло, а руки, на которые она второпях забыла надеть перчатки, заледенели от холода. Досадливо топнув ногой, она обернулась к нянюшке и попросила вскипятить чаю, чтобы хоть как-то скоротать время.

А в маленьком домике между тем шел вовсе не такой разговор, какого опасалась Касси. Мейсон обладал слишком сильным характером, чтобы позволить кому-то смутить себя или оказать давление. И он быстро убедил разгоряченного мистера Томаса выслушать объяснения по поводу того, как Касси оказалась в лагере и почему задержалась тут.

Конечно, он ни словом не обмолвился о том, какие отношения сложились у него с племянницей почтенного гостя, чтобы окончательно не смутить его. Но в остальном его рассказ, начиная с приезда миссис Стивенсон и заканчивая сегодняшним днем, был весьма подробен и правдив. Полковник Браун, со своей стороны, полностью подтвердил все сказанное офицером, присовокупив к нему множество весьма лестных похвал в адрес Джеральда.

В конце концов, торговец не только успокоился, но даже проникся огромной симпатией к Мейсону, о котором раньше слышал довольно противоречивые отзывы. Когда же перемирие, по предложению полковника Брауна, скрепили несколькими глотками хорошего вина, мистер Стивенсон отважился напрямик спросить молодого человека о его чувствах к мисс Гамильтон.

— Не стану скрывать от вас, что я давно уже влюблен в Касси, — откровенно признался Джеральд, — и, если бы это зависело только от меня, она уже давно стала бы моей женой.

— Но тогда я не понимаю, за чем же стало дело? — с искренним удивлением воскликнул мистер Томас. — Если уж моя племянница решилась скомпрометировать себя, оставшись здесь, чтобы ухаживать за вами, то как она может отказываться выйти за вас замуж? Наверное, мне следует хорошенько поговорить с ней, убедить ее.

— Переубедить мисс Гамильтон может только она сама, — возразил Джеральд, и от пожилого джентльмена не укрылось, как погрустнели при этом его глаза. — Но я прошу вас, из уважения ко мне, не упрекать ее ни в чем. Дайте ей самой разобраться в своих чувствах. А я надеюсь, — улыбнулся он, — что в следующий раз в Балтиморе мне удастся добиться ее согласия.

— Хорошо, пусть будет так, — со вздохом согласился мистер Томас. — Но вы понимаете, что я обязан увезти ее сейчас отсюда? В силу обстоятельств я являюсь в настоящее трудное время опекуном Кассандры, и на мне лежит ответственность за ее доброе имя, за ее репутацию. Молодая девушка не должна находиться рядом с мужчиной, не приходящимся ей ни родственником, ни хотя бы официальным женихом. А Касси уже и так пережила слишком много сомнительных приключений. Не может быть и речи, чтобы ей оставаться здесь!

Джеральд на несколько минут погрузился в размышления. Да, старик явно не все знает о приключениях своей племянницы. Если бы он узнал, что она уже не девственница, наверное, силой потащил бы ее к алтарю. Такой соблазн был рассказать гостю обо всем, но… ведь это значит предать Касси. Никто, кроме нее самой, не имеет права касаться ее тайны. Возможно, она и поддастся давлению дядюшки, но сохранит ли он, Джеральд, в этом случае ее любовь и уважение? Да, уважение и ту хрупкую любовь, которая только-только начала созревать в сердце девушки и еще не успела развиться в полную силу… Джеральд печально вздохнул.

— Что ж, — наконец произнес он, — я ничего не могу поделать, обстоятельства сейчас сильнее меня. Но дайте мне, по крайней мере, проститься с мисс Гамильтон наедине. Ведь мы стали за последние дни такими добрыми друзьями!

Кассандра допивала уже третью чашку чая у входа в палатку Джейн, когда дверь домика распахнулась, и дядюшка бодрыми шагами направился к ней. У Касси беспокойно забилось сердце, но, к ее глубокому удивлению, на лице мистера Томаса не осталось и следа прежнего гнева. Наоборот, он ласково и немного смущенно улыбнулся племяннице и, взяв ее за Руку, растроганно произнес:

— Дорогая моя девочка, не смотри на меня так испуганно. Мистер Мейсон мне все объяснил. Он подробно рассказал ужасную историю о твоем похищении этим грязным негодяем, Арнольдом Шелтоном, и я понимаю, какие чувства побудили тебя остаться здесь и ухаживать за своим раненым спасителем. Ты поступила благородно, хотя и слишком неосторожно, подвергнув свою репутацию огромному риску.

— Значит, ты не сердишься, дядя? — обрадовалась Кассандра.

— Нет, дорогая моя, я не могу осуждать тебя, а тем более — его. Но я также не могу оставить тебя здесь, Касси, Военный лагерь — не место для молодой, добропорядочной девушки. Ты поедешь со мной сейчас же!

— Но… Боже мой! А как же… он останется здесь один!

— Он не один, дорогая! С ним много друзей и эта его бесподобная няня. Мы уже обо всем с ним договорились. Он хочет видеть тебя, перед тем как ты уедешь. Ступай к нему, дорогая, никто не будет мешать вам поговорить с глазу на глаз.

«Ах, если бы этот разговор позволил мне немедленно отправиться за священником! — с вздохом подумал мистер Томас, глядя вслед племяннице. — Но Кассандра упряма, тут Мейсон прав. И, Бог знает, какие мысли бродят в ее голове!»

Поспешно сбросив плащ в прихожей, Касси подошла к Джеральду и присела к нему на кровать. С минуту они молча смотрели друг на Друга, и каждый пытался справиться с нахлынувшим волнением. Наконец Джеральд взял руку Кассандры в свою ладонь, улыбаясь самой нежной, открытой улыбкой.

— Милая Касси, — ласково сказал он, — Бог свидетель, как мне нелегко расставаться с тобой, но иначе мы сейчас поступить не можем. Я слишком сильно уважаю мистера Стивенсона и тебя, чтобы препятствовать твоему возвращению в Балтимор. Конечно, одно твое слово может все изменить, но, — на его губах заиграла привычная насмешливая улыбка, — я знаю, что ты сейчас не можешь мне сказать его.

Кассандра тяжело вздохнула, на мгновение, опустив глаза.

— Не осуждай меня, Джерри, но я действительно не готова к тому, чтобы принять ответственное решение. Столько всего произошло за последние дни, что я… я, кажется, совсем запуталась в своих чувствах!

Она посмотрела на него, и в ее глазах блеснули слезы. Джеральд тотчас нежно привлек ее к себе и успокаивающе погладил по голове.

— Я уже говорил тебе, милая, и еще раз скажу, что не собираюсь торопить тебя. Мы расстанемся на время, чтобы ты могла хорошенько разобраться в своих чувствах. Но все же я прошу тебя дать мне одно серьезное обещание.

Он слегка отстранился от нее и несколько секунд внимательно вглядывался в ее глаза.

— Какое же это обещание, Джерри? — улыбнувшись сквозь слезы, спросила Касси. — Если твоя просьба окажется мне по силам, я обязательно выполню ее.

— Думаю, она окажется тебе по силам. Он нежно поцеловал ее руки и, прижав девушку к себе, сказал:

— Касси, обещай, что не выйдешь ни за кого замуж, пока еще раз не встретишься и не поговоришь со мной.

— Я обещаю тебе это, Джерри, — крепко сжав его руку, ответила она. — Я не выйду ни за кого замуж, пока мы еще раз не встретимся с тобой, даже если это произойдет нескоро.

«Если только меня не убьют», — хотел добавить Джеральд, но промолчал.

— Спасибо, любовь моя, — просто ответил он. — А теперь… Подаришь мне нежный поцелуй перед долгой разлукой?

На несколько минут они забыли обо всем на свете, отдавшись во власть страстного, неукротимого влечения, которым оба были охвачены последние три дня. Но неотвратимый миг разлуки все же наступил, и Касси, бросив прощальный взгляд на Джеральда, покинула маленький домик, ставший уютным гнездышком для ее зарождающейся любви.

 

Часть III

Балтимор, 1778–1779 годы

 

Глава 1

В это солнечное майское утро Касси встала с постели позднее обычного. Пока она одевалась и причесывалась, ее почему-то не покидало ощущение грядущих перемен, на сердце впервые за много недель было так спокойно и безмятежно, будто где-то поблизости вовсе и не шла война. И, как ни странно, эти невесть откуда взявшиеся предчувствия оправдались. Не успела она спуститься в гостиную, как поняла, что миссис Стивенсон имеет потрясающие новости. Почтенная дама так и светилась от радостного возбуждения, и нетрудно было догадаться, что ей не терпится обрушить этот поток приятных известий на голову племянницы.

— Доброе утро, дорогая тетушка, — деланно-равнодушным тоном проговорила Касси, пряча лукавую улыбку. — Ну, как? Надеюсь, сегодня вы не упрекнете меня, что я долго спала и задержала вас с завтраком?

— Кассандра, милая моя, какой завтрак?! — возмущенно воскликнула Гортензия Стивенсон. — Боже мой, ну как же ты до сих пор ничего не знаешь… Сегодня получены точные известия, что Франция и Испания открыто, заявили о поддержке наших независимых колоний. И еще… Наша славная армия наконец-то смогла снова прижать хвост этим англичанам. Объявлено временное перемирие, и через три дня генерал Вашингтон с частью армии будет в Балтиморе!

Кассандра всплеснула руками и засыпала вопросами тетушку Гортензию, с торжествующим видом стоявшую посередине комнаты, словно олицетворение всех побед доблестной американской армии.

Нельзя сказать, что полученные известия были так уж неожиданны. Их уже недели две усиленно ждали, как и предстоящих торжеств, к которым прелестные жительницы Балтимора заблаговременно приготовили великолепные наряды. И Касси с миссис Гортензией не являлись исключением. Самая трудная для американской армии зима осталась позади, и сердца патриотов преисполнились новых радостных надежд, хотя к этой радости примешивалась огромная доля печали из-за ужасных, невосполнимых потерь, неизбежных на любой войне. Но все же человеку свойственно надеяться на лучшее, и Касси надеялась на то, что человек, два раза спасавший ее от трагической Участи, останется, жив и не погибнет.

Но, хотя мисс Гамильтон и испытывала сильнейшую тревогу за судьбу Джеральда Мейсона, ее отношение к нему по-прежнему оставалось сложным и противоречивым. Оказавшись вдали от его обольщающих чар, она сумела почти полностью освободиться от их влияния, и чувства, испытанные ею за те несколько безумных дней и ночей, что она провела с ним в одном доме, утратили свою остроту и уже не казались столь прекрасными.

Порой ее даже охватывали сильные сомнения в том, правильно ли она вела себя в те дни. И еще большие сомнения возникали у нее, когда она пыталась определить, любит ли она этого человека или нет. В конце концов, Касси сочла за благо выбросить из головы все подобные мысли и отложить решение проблемы до той поры, когда снова встретится с Мейсоном. Хотя, расставаясь с ним в Веллей-Фордж, она и подумать, не могла о том, что эта встреча произойдет так нескоро.

Наконец настал долгожданный день, когда генерал Вашингтон должен был прибыть в Балтимор в сопровождении значительной части офицеров, чтобы отдохнуть немного от военных забот. Так как правительство независимых колоний находилось здесь же, прибывших ожидала торжественная встреча. Весь город был празднично украшен, а у здания ратуши на главной площади, кроме государственных мужей, офицеров собиралось приветствовать внушительное собрание прелестных дам из семей патриотов. Миссис Стивенсон также получила приглашение, а вместе с ней могла пойти и Касси.

На следующий день все в доме почтенного мистера Томаса встали задолго до восхода солнца. Взволнованные служанки носились, хлопоча по лестницам и коридорам, а в маленькой туалетной комнате миссис Гортензии совершалась ответственная процедура подготовки к большому и важному выходу в свет. Там царила торжественная тишина, прерываемая лишь редкими восторженными или недовольными возгласами да перешептываниями толпившейся у дверей прислуги. Главную роль во всем этом, конечно же, играла мулатка Молли, много повидавшая в своей жизни и лучше других понимавшая толк в таких вещах. Наконец последний штрих в творении художника женской красоты был нанесен, и дамы смогли спуститься в гостиную, где супруг миссис Гортензии уже истомился в ожидании жены и племянницы, а особенно завтрака, который в это утро сильно задержался.

Касси вошла первой, и ее появление заставило добропорядочного джентльмена забыть о дымящейся в его руке трубке. Никогда еще он не видел племянницу столь блистательной. Чтобы не затеряться среди Других привлекательных дам, она выбрала для этого дня платье из такой ткани, какую редкая женщина отважилась бы приобрести, опасаясь, что это сделает цвет лица блеклым и невыразительным. Но Кассандре поразительно шел этот яблочно-зеленый оттенок, сияние которого еще больше усиливал гладкий атлас платья. Глубокое декольте и рукава окаймляли полоски золотистых кружев, а корсаж был обильно заткан золотой вышивкой, в которой, приглядевшись, можно было различить живописные цветы, пчел и бабочек, собирающих нектар с этих цветов. Нижняя юбка из гладкой золотой парчи переливалась при каждом движении. Парика Касси в этот раз не надела, а ее высокую модную прическу венчала маленькая салатовая шляпка с розами. Изюминкой же всего наряда служила крупная пурпурно-алая живая роза, приколотая к корсажу и казавшаяся миссис Гортензии слишком вызывающей.

Тетушка, несмотря на свои пятьдесят лет, не уступала племяннице в изяществе наряда. Платье из светло-серого атласа с приглушенно-красными кружевами и большим атласным бантом того же оттенка в центре корсажа удивительно молодило ее, а высокий белоснежный парик с красными розами и пышным пером делал несколько выше ростом и величественнее.

Придя в себя, мистер Томас осыпал восторженными комплиментами супругу и племянницу, которой, забыв свои строгие жизненные принципы, сказал:

— Будь я на месте Мейсона, непременно увез бы тебя куда-нибудь подальше отсюда и насильно заставил стать своей женой!

Кассандра смущенно засмеялась, вспыхнув румянцем, а миссис Гортензия строго погрозила мужу пальцем.

— Стыдитесь, мистер Томас, — пытаясь скрыть улыбку, сказала она. — Как можно говорить молодой девушке подобные вещи!

— Ну, милая тетя, не преувеличивай, — смеясь, проговорила Касси. — Мне-то уж хорошо известно, что тридцать лет назад ты убежала из дому с дорогим дядюшкой Томом и тайно обвенчалась с ним против воли родителей.

Слова молодой девушки заставили сильно покраснеть обоих ее родственников, не нашедших, что возразить, и все трое направились в столовую, где давно ждал остывший завтрак. После него дамы еще раз припудрились и в сопровождении мистера Томаса вышли к стоящему у ворот экипажу. Через несколько минут они были на месте, у городской ратуши.

Площадка, на которой располагались дамы, находилась на небольшом возвышении, и Кассандра хорошо видела всю приближавшуюся кавалькаду, растянувшуюся по длинной улице. Дядюшка заранее узнал, что и Гарри Шелтон, и Мейсон будут в числе сопровождающих Вашингтона, и поэтому сердце девушки отчаянно колотилось в предчувствии радостной встречи. Вот офицеры, открывающие шествие, все ближе, вот уже хорошо виден и сам великий полководец в парадном облачении на стройном коне. Какое у него величественное, гордое и умное лицо! А сколько тепла и света в его лучистых глазах!

На несколько минут Касси забыла обо всем, наблюдая за торжественной встречей генерала Вашингтона с правителями республики. Но вот взгляд ее снова заскользил по лицам всадников, и она радостно ахнула, узнав Гарри Шелтона, как видно, давно заметившего ее и усиленно махавшего ей рукой. О, да на нем уже новый мундир майора кавалерии! Должно быть, его недавно повысили в звании… Но не тяжело ли ему держаться на лошади? Ведь всего четыре месяца назад он получил ужасное ранение, сабля англичанина рассекла ему грудь и серьезно задела легкое. Но нет, вроде бы с ним все в порядке, вон как он весело и беззаботно улыбается и уверенно держится в седле.

А кто это рядом с ним? Святые угодники! Лора Сэдли собственной персоной! Чудо как хорошо она смотрится на белом коне в своей голубой бархатной амазонке, и эта мужская черная треугольная шляпа с перьями тоже ей очень к лицу. Непременно Касси должна приобрести себе такую же… Ах да! Как она могла забыть! Ведь дядюшка говорил ей, что Лора и Гарри недавно обвенчались, так что теперь Лора — миссис Шелтон, жена майора Гарри Шелтона.

На какое-то мгновение Касси ощутила укол ревности, но не из-за того, что супругой Гарри стала Лора, а потому, что ей самой так хотелось сейчас оказаться там, верхом на коне, среди блестящих офицеров, и сидеть в седле по-мужски, как Лора. Но это было бы возможно лишь в том случае, если бы она была женой какого-нибудь офицера, например…

Касси крепко сцепила пальцы, чтобы унять нарастающее волнение. Она уже несколько минут ощущала на себе пронизывающий взгляд Мейсона, но все не решалась посмотреть в его сторону. Наконец, подумав, что это просто глупо, решительно перевела взгляд чуть левее Гарри Шелтона и встретилась глазами с Джеральдом. Однако Кассандра тут же с досадой потупилась, проклиная себя за дурацкое смущение, но пару секунд спустя она снова взглянула на него, решив, что не позволит ему думать, будто боится его. А, посмотрев на него во второй раз, уже не могла отвести взгляда, невольно залюбовавшись красивым офицером.

Он держался в седле с непринужденной грацией бывалого наездника, не обращая ни малейшего внимания на восхищенные взгляды, и перешептывания дам, из которых многие с нескрываемым интересом следили за ним. В его темных глазах было хорошо знакомое Кассандре насмешливое выражение, а парадный драгунский мундир бесподобно шел ему, словно он в нем и родился. Касси заметила, что на Джеральде мундир подполковника. И когда он только успел им стать?

Джеральд внимательно, с ласковой и чуть насмешливой улыбкой смотрел на Касси, время от времени наклоняясь к Гарри Шелтону и что-то говоря ему на ухо. Но вот лукавые искорки исчезли из его глаз, и в них осталась только та огромная теплота и нежность, которая покорила сердце девушки четыре месяца назад. Касси вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха, словно на улице стоит жара, а не мягкая весенняя погода с легким восточным ветерком. Сердце девушки забилось с новой силой, а душа внезапно пришла в смятение. В ней возникли два совершенно противоположных чувства: сильное влечение к этому человеку и не менее сильное желание убежать от него подальше.

Касси находилась вся во власти своих эмоций, когда на площади вдруг вновь установилась напряженная тишина. Генерал выступил вперед и о чем-то с воодушевлением заговорил, но, поглощенная своими мыслями, девушка пропустила большую часть его речи. Вдруг его слова заставили ее вздрогнуть и прислушаться.

— …Мы много сегодня говорили о доблестных подвигах и бесценных заслугах славных воинов нашей освободительной армии, — донеслось до нее, — но сейчас я хочу особо отметить и наградить одного из моих лучших офицеров… Благодаря отчаянной смелости и находчивости этого молодого офицера полтора месяца назад мы избежали коварной ловушки англичан и сохранили жизни не одной сотне наших солдат. Казалось, ситуация была совершенно безвыходной, но решительность, незаурядные стратегические способности полководца позволили ему в какие-то считанные минуты составить блестящий план действий. И мы смогли не только благополучно выбраться из западни, но еще и нанесли поражение англичанам в тот момент, когда они этого меньше всего ожидали.

Генерал сделал паузу, переждав, пока утихнет волнение толпы.

— Я намеренно умолчал о подвиге этого офицера в своем донесении, — продолжал генерал, — чтобы наградить его здесь, в Балтиморе, городе, в котором он родился двадцать шесть лет назад и который оставил ему больше тяжелых, чем радостных воспоминаний. И очень надеюсь, что смогу хотя бы частично исправить несправедливость, допущенную когда-то судьбой и нашими законами по отношению к этому достойному человеку и его несчастной матери, которую все здесь знали много лет назад под именем синеглазой квартеронки Виолы. Подполковник Мейсон! Прошу вас, дорогой друг, выйдите к нам сюда!

Площадь содрогнулась от восторженных криков собравшихся на ней людей. Джеральд быстро соскочил с коня и, поспешно пройдя сквозь почтительно расступившуюся толпу, отвесил легкий поклон в сторону господ из правительства и остановился перед генералом Вашингтоном. Великий полководец тепло пожал руку молодому человеку под рукоплескания толпы, по-братски обнял его и знаком призвал всех к тишине.

С минуту генерал стоял молча, с загадочной улыбкой обводя взглядом стоящих на крыльце ратуши дам. Но вот взгляд его проницательных глаз остановился на племяннице мистера Стивенсона, и главнокомандующий, улыбнувшись девушке, отчего у нее, казалось, остановилось дыхание, протянул в ее сторону руку и громко произнес:

— Мисс Кассандра Гамильтон! Вы сегодня являетесь украшением нашего собрания. Прошу вас, вручите подполковнику Мейсону правительственную награду, а вместе с ней и ключи от особняка, где он родился и провел свои детские годы, — правительство выкупило этот дом для него.

Миссис Гортензия подтолкнула оцепеневшую девушку вперед, шепча ей ободряющие слова, и Касси, с трудом переступая отяжелевшими ногами, медленно приблизилась к генералу. Он протянул ей красную бархатную подушечку, на которой поблескивали орден и ключи, и Касси повернулась к Мейсону. Но едва лишь она взглянула в его полные волнения и слез глаза, уверенность снова вернулась к ней, а вместе с тем и порыв необычайно сильного вдохновения, какое появляется иногда в решающие мгновения жизни.

— Подполковник Джеральд Мейсон! — звонко и отчетливо произнесла она, и ее молодой голос разнесся до самых отдаленных уголков площади. — Я счастлива и польщена тем, что мне выпала высокая честь вручить вам награду и подарок нашего правительства. Я знакома с вами давно и знаю, что вы, как никто другой, заслужили все это. Позвольте же мне вручить вам этот дар и от лица всех собравшихся здесь патриотов от всего сердца поблагодарить вас за службу нашей великой родине!

Раздались рукоплескания и восторженные крики, но Касси не торопилась протягивать Джеральду подушечку и, удивляясь своей неизвестно откуда взявшейся смелости, подняла руку вверх и оглядела собравшихся, призвав их к тишине. Когда площадь замерла, она сделала еще два шага к Мейсону и, не отводя глаз от его взволнованного лица, так же громко, но с искренней теплотой в голосе продолжила:

— Ваша мать, которая была одной из самых красивых и достойных женщин Америки, могла бы гордиться вами, если бы дожила до этого дня. И я не сомневаюсь, что это ее горячие молитвы и заступничество перед Господом оберегают вас на нелегких дорогах жизни. И, может быть, сейчас она смотрит с небес и благословляет вас, радуясь тому, что вы стали таким достойным человеком. Возьмите же эту награду. Пусть судьба пошлет вам много счастья и пусть… любовь поможет вам забыть о перенесенных тяжелых испытаниях!

Последние слова, произнесенные Кассандрой, отняли у нее остатки сил и заставили густо покраснеть, но, к счастью, кроме Мейсона, этого никто не заметил, потому что площадь снова разразилась восторженным ревом и рукоплесканиями. Все, что произошло потом, Касси воспринимала, как во сне, голова ее сильно кружилась, ноги подкашивались, а глаза застилал какой-то туман. Она почти не осознавала происходящего: как Мейсон взял из ее ослабевших рук подушечку, как поцеловал ее руку, склонился перед ней в благодарном поклоне, с огромной признательностью глядя в ее глаза. Потом тетушка Гортензия взяла племянницу под руку и отвела на прежнее место. Что-то еще происходило на площади, генерал снова что-то пылко говорил, кому-то еще вручали награды. Но Касси ничего этого уже не слышала и пришла в себя только в прохладном полумраке своего экипажа.

Три дня спустя в ратуше должен был состояться большой бал с ужином. Миссис Стивенсон усиленно готовилась к нему. К немалому огорчению пожилой леди, Кассандра все три дня до предстоящего события просидела дома, не выезжая даже на прогулки. Такое неуместное затворничество в то время, когда город был полон молодых офицеров, приходилось не по душе миссис Гортензии, но переубедить племянницу она не могла и лишь ломала голову, почему девушка так себя ведет. В конце концов, Касси заверила тетушку, что это странное состояние у нее уже проходит и больше не повторится.

Но сама она в этом не была уверена. В голове и сердце у нее царил настоящий сумбур, и, чтобы как следует успокоиться и привести в порядок мысли и чувства, она решила какое-то время побыть одна. И это оказалось небезрезультатным: к концу третьего дня Касси так заскучала по развлечениям и активной жизни, что в день бала просто извелась от нетерпения.

Джеральда тоже взволновали события первого дня в Балтиморе. Но хлопоты, связанные с переездом, отвлекли его ненадолго от мыслей о своей возлюбленной.

Целая буря самых разнообразных чувств охватила его, когда он впервые после стольких лет переступил порог дома, где однажды встретились его отец и мать, где он родился и где пережил когда-то столько счастливых и горьких дней. Но ожидаемой боли он почти не испытал. Дом как-то сразу принял его. Его, человека, жившего здесь на положении бесправного раба, а теперь, волею судьбы, вошедшего сюда хозяином.

По приказу генерала Вашингтона особняк почти полностью отделали заново, и о его прошлом облике мало что напоминало. Только две комнатки на втором этаже — спальня Виолы, где она проводила ночи, когда была одна, и каморка Джеральда — сохранили прежний вид, потому что в доме уже много лет никто не жил, а руководивший работами человек догадался не трогать эти помещения. Больше же о прежнем владельце ничто не говорило.

Джеральд так быстро освоился здесь, будто всегда жил в этом доме. Особняк сразу пришелся ему по душе, как и все, что находилось внутри. Он был в два раза меньше роскошного особняка Мейсона в Филадельфии, но оказался уютным. Четыре комнаты на первом этаже — танцевальный зал, бильярдная, столовая и угловая гостиная, — а также кабинет на втором этаже были отделаны в изящном и благородном классическом стиле. Малиновый же будуар внизу, а также спальня и туалетная наверху блистали пышной роскошью. Кроме того, на втором этаже находились еще четыре спальни для гостей, где Джеральд с радушием щедрого хозяина разместил своего лучшего друга Гарри Шелтона с молодой супругой и еще четверых офицеров своего отряда. Для прислуги тоже нашлось место, а нянюшка Джейн, по ее настоянию, поселилась в комнате Виолы, где жила и прежде.

В доме с утра до ночи толпился народ, и в комнатах царили веселая суета и непринужденная, празднично-приподнятая атмосфера. По вечерам во всех пяти комнатах нижнего этажа зажигались люстры и свечи, и звонкие голоса, смех и шутки не затихали до глубокой ночи. Мейсон каждый день собирал у себя компанию своих приятелей, устраивал богатые обеды и ужины, где вино лилось рекой. Но все же новоселье откладывалось, и причина для этого была одна: Джеральд настойчиво хотел, чтобы на торжественном обеде по этому случаю присутствовала Касси.

К вечеру третьего дня он серьезно загрустил. Приступ невыносимо острой тоски подкрался как-то незаметно и так крепко захватил сердце Джеральда, что он даже оставил своих друзей на несколько минут, выйдя из бильярдной, быстро прошел через просторную столовую и остановился у открытого окна гостиной. Стены ее были покрыты зелеными штофными обоями и розовато-сиреневыми панно из китайского шелка с рисунком, а многочисленные зеркала делали комнату гораздо просторней, чем она была на самом деле.

Закурив трубку, Джеральд уставился в темноту ночи и задумался. Где-то недалеко от этого места, всего через несколько улиц, находилась сейчас та, которая уже столько долгих месяцев держала в плену его сердце. Как здорово было бы сейчас оказаться рядом с ней. Для этого много не надо: всего лишь вскочить на коня и проскакать по опустевшим улицам несколько минут. Но он даже днем избегал проезжать мимо ее дома.

Почему случилось так, что именно ее попросил Вашингтон вручить ему награду? Что это: случайность, заранее обдуманное действие или просто каприз судьбы? Скорее всего, третье. Это судьба подстроила им ловушку, в очередной раз, столкнув их вместе. Но разве он сам не хотел этого, не стремился к этому? Конечно, не стоит себя обманывать, он безумно счастлив, что первой его поздравила именно она. И еще: он всегда будет благодарен Кассандре за ее слова, которые, он был уверен, шли от самого сердца.

Как она это хорошо сказала в конце: «…и пусть любовь поможет вам забыть о перенесенных тяжелых испытаниях». Ну, а если мне нужна только ваша любовь, прелестная мисс Гамильтон? По душе ли это вам, поможете ли вы мне забыть обо всех тяготах прошлых лет?

Джеральд горько усмехнулся. Ну, нет, уж теперь он не позволит обстоятельствам одержать над ним верх. Он будет действовать, а не безвольно плыть по течению. И, прежде всего, приложит все усилия к тому, чтобы растревожить сердце Кассандры во время завтрашнего бала. А потом он пригласит ее в свой дом. Она обязательно должна здесь побывать. Ему почему-то казалось, что это непременно изменит весь ход развития их отношений.

Следующим вечером Мейсон и его приятели прибыли в ратушу довольно рано и еще до начала бала успели распить пару бутылок шампанского и сыграть несколько партий в карты. Теперь они сидели в гостиной, примыкавшей к залу, и покуривали трубки, временами оправляя свои парадные мундиры и дожидаясь, начала танцев. Джеральд выбрал такое место, чтобы видеть всех входящих в зал. Он уже знал, что распорядители собираются поручить ему с мисс Гамильтон открыть бал, и поэтому с нетерпением и некоторой тревогой ждал ее появления.

Большая часть приглашенных уже собралась, но Стивенсонов с Кассандрой все не было. Вот по залам, словно порыв ветра, пронесся слух, что генерал Вашингтон подъезжает к ратуше и через несколько минут будет на месте. Джеральд докурил трубку и, нервно приглаживая зачесанные назад волосы, на которые он, по давней привычке, не надел парика, вышел в бальный зал. Он начал не на шутку волноваться, и только умение держать себя в руках помогало ему оставаться внешне спокойным. И где это до сих пор Касси? Что если она опоздает? Тогда ему придется открывать бал с другой девушкой, а этого совсем не хотелось.

К счастью, его беспокойство оказалось напрасным. За две минуты до появления главнокомандующего Касси, ее тетя и дядюшка вошли в зал, вызвав восторженные восклицания и недоброжелательные, завистливые перешептывания. Впрочем, последние принадлежали явно не мужской половине собравшихся.

В этот вечер мисс Гамильтон не блистала вызывающей яркостью наряда; но по изысканности ему не было равных среди туалетов других дам. На девушке было платье из мягкого шелка теплого персикового оттенка, искусно выложенное гирляндами прелестных сиреневых анютиных глазок.

Такой же скромной гирляндой была украшена и высокая прическа Кассандры, отчего она казалась похожей на французскую королеву Марию-Антуанетту, портрет которой Джеральду как-то довелось увидеть. Из украшений на Касси были лишь тонкая золотая цепочка с кулоном в виде эмалевой сиреневой бабочки и серьги с желтовато-оранжевыми камешками.

Не успел Мейсон полюбоваться красотой своей возлюбленной, как зазвучала приветственная музыка, и в зал вошел генерал Вашингтон в сопровождении господ из конгресса. Толпа всколыхнулась, и на какое-то время все взоры обратились к вошедшим. Но вот волнение улеглось, и распорядитель дал знак музыкантам приготовиться.

Вокруг мисс Гамильтон вмиг образовалась толпа обожателей, не распорядитель проворно протиснулся к девушке, взял ее за руку и, извинившись перед кавалерами, подвел к генералу. Джеральд видел со своего места, как Вашингтон, наклонившись к Кассандре, что-то негромко сказал ей, и она, заметно покраснев, кивнула. Тогда генерал поискал глазами Мейсона и сделал ему знак приблизиться.

— Мой дорогой друг, — громко сказал он, пожимая Джеральду руку, — вам известно, что сегодня вы — герой дня. Прошу вас, откройте долгожданный бал вместе с одной из самых обворожительных девушек нашего города!

Джеральд поклонился в знак согласия, и в тот же момент с хоров раздались плавные, чарующие звуки менуэта. Те, кто не танцевал, отступили ближе к стенам, освободив значительное пространство посередине зала. Джеральд стал напротив Кассии, и низко, галантно поклонился ей, как полагалось по этикету. Она присела в реверансе и, подав своему кавалеру Руку, проследовала вместе с ним к тому месту, откуда предстояло начинать танец. Помедлив немного, пока музыка зазвучала громче, они плавно и сосредоточенно сделали первые фигуры, вслед за ними двинулись и другие пары танцующих, а вскоре в зале воцарилась веселая, счастливая и беззаботная атмосфера большого праздника.

Прошло больше половины танца, прежде чем Джеральд и Касси произнесли хоть слово. Но вот взгляд Мейсона столкнулся с настороженным взглядом девушки, и в его темных глазах загорелись веселые искорки, а на губах мелькнула привычная лукавая улыбка. Неожиданно для себя Касси ответила ему взглядом оскорбленного достоинства.

— Ну, что вас на этот раз так рассмешило, дорогой мистер Мейсон? — надменно спросила она, недовольно вскинув брови. — Может быть, вы во мне отыскали что-то смешное?

— В вас? О нет, прелестная мисс Гамильтон, вы сегодня, как и всегда, на высоте. Просто сама ситуация кажется мне забавной, — отвечал Джеральд, не переставая улыбаться, чем окончательно смутил Кассандру.

— Вот как? Может быть, объясните мне? — спросила она.

— Охотно. Не кажется ли вам, что есть какая-то ирония в том, что судьба так часто сталкивает нас вместе? Даже когда мы с вами к этому не стремимся.

— Конечно, кажется. Но мне кажется также, что в этом вы сами играете главную роль. Вы просто в глубине души, сами того не сознавая, желаете, чтобы мы снова и снова сталкивались на дорогах жизни, а судьба лишь идет навстречу вашим желаниям.

— О, тогда это была бы слишком счастливая и послушная судьба, а этого я о ней не могу сказать, вспоминая всю мою прошедшую жизнь. Вот если, — он остановил на ней проницательный взгляд, и девушка сразу вспыхнула от этого, — если только злодейка-судьба вдруг сжалится надо мной… в лице коварной и обольстительной мисс Гамильтон…

— Джеральд! Вы опять становитесь невыносимым! — перебила его Касси, даже не пытаясь скрыть охватившую ее досаду. И увидела, как на мгновение его губы тронула жесткая усмешка и в глазах появились колючие огоньки.

— Не слишком ли часто я кажусь вам невыносимым, мисс недотрога? — в его голосе зазвучал некоторый холодок. — И, откровенно говоря, я надеялся, что сегодня мы сможем обходиться без ненужных церемоний и обращаться друг к другу запросто, на «ты». Но я вижу, что во многом ошибся…

— О, Джеральд, вы опять начинаете от меня требовать…

— Да полно, Касси, разве я когда-нибудь что-то от вас требовал? И не собираюсь этого делать. Так что прощайте!

Произнеся эти слова, Мейсон с галантностью кавалера проводил свою даму на место — к счастью, танец закончился — и с бесстрастным выражением на лице двинулся прочь.

— Куда вы? — непроизвольно вырвалось у Касси, но она тут же досадливо прикусила губу, жалея, что дала ему повод для новых насмешек над собой. Мейсон посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом, который трудно было истолковать однозначно.

— Пойду искать утешения в обществе других дам, тех что не считают меня столь несносным, как очаровательная мисс Гамильтон, — негромко и спокойно ответил он и оставил ее раздумывать над своими словами.

Кассандру наперебой приглашали на все танцы, и поэтому у нее не осталось времени, чтобы хорошенько поразмыслить над странной обидчивостью Мейсона. Но чувство глубокой досады не оставляло ее на всем протяжении вечера. И к этой досаде примешивалась изрядная доля тревоги и страха — страха, что теперь ей никогда не удастся вернуть расположение Джеральда и его прежнюю симпатию. А то, что ей это нужно, Кассандра к концу бала поняла окончательно и была вынуждена себе в этом признаться.

До того момента, когда в двенадцать часов распахнулись двери обеденного зала, Джеральд ни разу не пригласил Касси на танец. Но он много кружил по залу других дам, и она это видела, как и то, что он весь вечер вел себя крайне непринужденно и находился в отличном расположении духа. Не раз из той части зала, где он стоял, раздавался взрыв веселого смеха и доносились восхищенные восклицания, и Касси могла догадываться, что это Мейсон рассказал дамам очередную веселую, занимательную историю или выдал какую-нибудь крайне остроумную шутку. Не раз ей доводилось слышать, как восторженно и одобрительно отзывались о нем дамы, и даже почтенные матушки богатых дочерей приветливо улыбались ему и перешептывались о том, что подполковник Мейсон — настоящий джентльмен, несмотря на свое сомнительное происхождение и что он является одной из самых блестящих партий в колониях.

«Да, он умеет привлекать к себе сердца», — думала Касси, досадливо покусывая губы, когда Джеральд с обольстительной улыбкой подходил к очередной даме, чтобы пригласить ее на танец.

Наконец в танцах сделали перерыв и всех собравшихся пригласили к накрытым в соседнем помещении столам. Миссис Гортензия, блиставшая на этом вечере в очаровательном голубом атласном платье с кружевами цвета кофе с молоком, взяла супруга под руку и величественно проследовала в зал, предоставив племянницу самой себе. Касси же направилась туда вместе с Лорой, женой Гарри, с которой у нее давно установились вполне дружеские отношения. Гарри Шелтон и Мейсон находились на противоположной стороне стола, почти напротив дам, но в зале стоял такой гул, что женщины могли разговаривать, не опасаясь быть услышанными.

Касси и Лора сначала кратко поведали друг другу о важных событиях последних месяцев и похвалили наряды друг друга, а потом, естественно, заговорили о сегодняшнем бале.

— Ни у одной женщины нет сегодня столько поклонников, как у тебя, милая Касси, — с дружеской улыбкой сказала Лора. — И это не удивительно, ведь у тебя самый изысканный и прелестный наряд. Но мне кажется, что одного кавалера тебе все же не хватает. Или я ошиблась?

— О нет, ты угадала! — несколько принужденно рассмеялась Кассандра. — Мне действительно не хватает одного кавалера. И ты, конечно, знаешь, кого — этого несносного Джеральда Мейсона!

— Мне казалось весь вечер, что ты думаешь только о нем. Но почему, собственно, несносного? Я давно его знаю и не могу так сказать о нем. Напротив, он очень хороший человек, отличный друг и верный, преданный возлюбленный.

— Но только не мой. Ведь ты сама видишь, что он на меня больше не обращает внимания.

— А кто в этом виноват? Не ты ли сама, дорогая моя? Право, долготерпению бедного Джеральда можно только удивляться. Другой бы на его месте давно отказался от всяких попыток покорить твое сердце, такое холодное и упрямое.

— Так ты думаешь… он отказался от этих попыток? Совсем? — с тревогой в голосе и взгляде спросила Касси, хватая подругу за руку.

— О нет, что ты, дорогая, я вовсе так не думаю, — поспешно возразила Лора, испуганная реакцией девушки. — Мне кажется другое: он просто решил тебя немножко проучить.

— Проучить? И только? Ты уверена? — спросила Касси уже более веселым голосом, и миссис Шелтон, не удержавшись, рассмеялась, наблюдая, как румянец возвращается на щечки ее молодой собеседницы.

— Вы только посмотрите: ее это обрадовало! Веди себя спокойно, моя дорогая, — тихо проговорила Лора, — а не то хваленая проницательность Мейсона подскажет ему содержание нашего разговора.

Женщины одновременно взглянули через стол, и Касси снова покраснела, увидев, что Джеральд внимательно наблюдает за ней и, по-видимому, наблюдал все это время. Он небрежно поигрывал пустым бокалом и смотрел на нее своим обычным изучающим, пристальным взглядом, а на его губах играла привычная ироническая улыбка. Заметив, что девушка смотрит на него, он приподнял брови, и на его лице словно застыл вопрос. Касси возмущенно передернула плечами и многозначительно посмотрела на Лору. В следующий миг напротив раздался взрыв сдержанного хохота, и женщины увидели, что Гарри и Мейсон весело смеются, наклонившись, друг к другу и о чем-то переговариваясь.

Касси хотела еще сильнее возмутиться, но улыбка Джеральда сняла такую тяжесть с ее души, что она не выдержала и тоже засмеялась, прикрыв рот рукой, а вслед за ней развеселилась и Лора. Почувствовав, что лед сломан, Мейсон откупорил очередную бутылку шампанского и предложил дамам выпить за их красоту и здоровье. Это было тотчас проделано, и Касси поняла, что в их отношениях с Джеральдом наметилось новое потепление.

В его взгляде, который он поминутно устремлял на нее, не осталось больше ни тени насмешки или холодности. Он смотрел на Касси с огромной симпатией, и она не могла не отвечать ему таким же доброжелательным взглядом и ласковой, немного смущенной улыбкой.

Несколько минут спустя Джеральд снова наполнил бокалы, и тогда Касси решила произнести тост.

— Давайте поднимем бокалы за то, чтобы наши доблестные, смелые и преданные мужчины вернулись живыми с этой ужасной, затянувшейся войны, — громко сказала она, слегка перегнувшись через стол и поглядывая то на Лору, то на Джеральда с Гарри.

Вскоре все начали вставать из-за столов, и вновь зазвучала танцевальная музыка. Тетушка Гортензия решила еще остаться в обеденном зале, Касси заторопилась туда, где продолжались танцы. Но у выхода ее остановил Мейсон, легонько взяв за руку выше локтя.

— Джеральд?

— Не пугайтесь, Касси. Я всего лишь хотел поблагодарить вас за тост, который вы произнесли за столом, и за теплые слова, что вы сказали мне четыре дня назад на площади. Поверьте, они растопили весь лед в моем сердце.

— Что-то непохоже, — с легким упреком прошептала Кассандра. — Сегодня от вашего отношения ко мне изрядно веяло холодом.

— Я просто немного рассердился на вас. Простите меня, если я… ну, скажем, огорчил вас.

— И не только.

— Не только?!

— Ради всего святого, не спрашивайте у меня ни о чем!

— Не буду, если вы не хотите. Лучше обещайте мне, что мазурку вы будете танцевать со мной.

— Да, Джеральд.

Чуть заметно сжав ее руку, он направился в курительную, где уже собрались его приятели, а Касси вошла в бальный зал, медленно приходя в себя после их короткого, но отнюдь не малозначительного разговора. И даже танцуя очередной менуэт с кавалером, она часто посматривала туда, где через раскрытую дверь виднелся горделивый профиль Мейсона, курившего сигару и беседовавшего о чем-то с другими мужчинами. Она уже раскаивалась в том, что так поспешно приняла его приглашение на танец, после того как он целых три часа даже не смотрел в ее сторону.

«Нужно было сначала помучить его», — думала она, но тут же ей приходила в голову мысль, что тогда он мог еще больше обидеться на нее, и их примирение вообще могло бы не состояться. «Но неужели я действительно так боюсь утратить его расположение?» — спрашивала девушка себя вновь и вновь и, не находя ответа, испытывала ужасные душевные терзания.

Когда раздались первые звуки мазурки, Джеральд подошел к Касси, и они вдвоем направились к танцующим парам. При этом она была отчасти вознаграждена за перенесенные мучения, заметив, как многие женщины бросают в их сторону досадливые взгляды, из-за того, что Мейсон пригласил именно ее на самый главный танец бала. Это улучшило настроение, и веселая, беззаботная улыбка, полная кокетства, снова появилась на ее губах.

— Мисс Касси, вы расцветаете прямо на глазах, — заметил Джеральд, отводя глаза, полные лукавых огоньков. — Скажите мне по секрету: это завистливые взоры соперниц вернули румянец на ваши щечки?

— Что же здесь удивительного? Любой женщине нравится, когда другие ей завидуют. Но чего доброго, вы еще вздумаете возгордиться?

— Я? Возгордиться? Да что вы, с чего мне вдруг придет в голову такая нелепая мысль?

— Ну, не скромничайте. Вы прекрасно видите, что многие дамы обращают на вас особое внимание. Вы явно пользуетесь успехом, подполковник Мейсон! И не отрицайте: уж я-то знаю, как вы проницательны, от вашего взгляда ничто никогда не укрывается.

— Вот как? Спасибо, Касси, вот уж комплимент так комплимент! А что до симпатии дам, то есть в этом зале одна, которая явно не разделяет мнения всех остальных. Я прав или моя проницательность на сей раз подвела меня?

Он бросил на Кассандру быстрый многозначительный взгляд, под которым она тотчас вспыхнула, опустив глаза, и решила ничего не отвечать.

Музыка смолкла, но Джеральд не отпустил руку Касси. Наклонившись к ее уху, он вкрадчивым, завораживающим голосом прошептал:

— Я опять рассердил вас, Касси?

Она вся затрепетала, словно испуганная птичка. Джеральду показалось, что юная леди Гамильтон может потерять сознание, он поспешно подвел ее к креслу у открытого окна и усадил. А когда Касси подняла на него испуганные и страдающие глаза, продолжая тяжело дышать, как от сильного душевного напряжения, он понял, какая страстная борьба идет в ее сердце, и его лицо озарилось самой теплой, нежной и счастливой улыбкой.

— Ради Бога, прости меня, Касси, за мое дерзкое поведение, — проговорил он, ободряюще пожимая ей руку и присаживаясь напротив — Я не должен был заставлять тебя волноваться, вызывая воспоминания о наших ночах в Веллей-Фордж. Прости меня, пожалуйста.

— Нет, ты не должен просить у меня прощения, — вдруг порывисто прошептала она, крепко сжав его пальцы. — Ты ни в чем не виноват передо мной и… вообще, никогда не был ни в чем виноват, слышишь, никогда и ни в чем! И я прекрасно отдаю себе отчет в том, что сама дала тебе право разговаривать со мной, как… ну, как с близким человеком, — она нервно рассмеялась. — Боже мой, я совсем не то говорю, что хотела сказать. Джеральд, умоляю, будь снисходителен ко мне!

— Все, Касси, успокойся. Мы продолжим этот разговор в другом месте, а сейчас Гарри пригласит тебя на танец, чтобы твое состояние не бросалось всем в глаза.

Он кивнул Шелтону и так властно посмотрел на девушку, что она машинально подчинилась силе его характера, с удивлением ощущая, как уверенность и спокойствие возвращаются к ней.

— Спасибо, Джерри, — тихо сказала она, вставая с кресла и протягивая руку Шелтону.

Больше в этот вечер Касси не разговаривала с Джеральдом, да и бал вскоре закончился. Перед уходом она договорилась с Лорой, что та заедет за ней послезавтра утром, чтобы отправиться на верховую прогулку. По сути, это событие должно было состояться уже завтра, так как бал закончился в четвертом часу утра.

 

Глава 2

В то утро Кассандра проснулась довольно рано, еще до того, как Роза пришла будить ее. Понежившись в постели минут десять, она решительно встала и сама начала собираться. Волнения последних дней, измучившие ее до предела, наконец, улеглись, и на смену им пришло спокойное, задумчиво-романтическое настроение. Тревоги и беспокойства не было. Наоборот, она с самого момента пробуждения с удивлением ощущала какую-то уверенность в том, что теперь все будет хорошо. Это состояние было похоже на предчувствие счастливых перемен, ожидание чего-то радостного и светлого.

Наспех позавтракав, Касси велела седлать лошадь и еще раз оглядела себя в зеркале, задержавшись на пару минут в гостиной. Цвет лица у нее в это утро был как никогда свежим, и эту свежесть еще больше подчеркивал изумрудно-зеленый цвет амазонки с белой отделкой. Накрученные с вечера на папильотки волосы девушка распустила по плечам, чуть прихватив двумя невидимыми заколками. Белая широкополая шляпа с загнутыми кверху полями придавала несколько горделивый вид всему ее облику.

Касси достала из вазы крупные белые ромашки и хотела украсить ими волосы и жакет, но передумала и приколола цветы к шляпе.

«Так будет более романтично, — подумала она и рассмеялась собственным мыслям. — Тоже мне — нашлась дева озера, принцесса на белом коне». На мгновение Кассандра задумалась. Эта белая смирная лошадка, присланная вчера Лорой, откуда она? Позавчера Касси посетовала, что ей не на чем ехать на прогулку, и Лора пообещала прислать лошадь. Но Касси готова была биться об заклад, что лошадку достал Джеральд. Откуда у Шелтонов, сильно стесненных в средствах, деньги на породистого скакуна? А вот Мейсон — он может все, и она обязательно проверит свою догадку.

Вскоре прибыла Лора, и подруги направились к южной окраине города, где уже собралась веселая компания из двух десятков кавалеров и дам. Немного подождали опоздавших и поехали в направлении живописного озера в нескольких милях от Балтимора, чтобы устроить там небольшой пикник.

Касси ехала рядом с Лорой, но Джеральд все время держался поблизости. Перед тем как тронуться в путь, он без всяких уловок спросил у Кассандры:

— Касси, вы позволите мне быть вашим кавалером на сегодняшний день?

И она так же просто ответила:

— Да, Джеральд.

Но он вел себя совершенно ненавязчиво, и она могла со всей полнотой наслаждаться прогулкой верхом, чего уже давно не делала. К тому же день стоял великолепный: солнечный и теплый, но нежаркий из-за прохладного восточного ветра.

Мейсону же сегодняшняя прогулка напомнила другой день, вернее, не сама прогулка, а костюм Касси. В этой же зеленой амазонке, под цвет ее глаз, она была в тот злополучный день, когда ему пришлось провести с ней ночь, и на другой день, когда он сопровождал ее в Балтимор. Интересно, помнит ли она об этом? Скорее всего, нет, иначе ее улыбка не была бы такой счастливой и беззаботной. А как она прелестна сегодня с этими незатейливыми ромашками на шляпе, с этими отливающими золотом каштановыми локонами, и эта белая стройная лошадка словно выращена специально для нее. Впрочем, он ведь сам выбирал для нее Женевьеву.

Обернувшись, Касси посмотрела на него приветливо и чуть смущенно, и Джеральд решился подъехать поближе.

— Какой сегодня чудесный день, не правда ли, Джеральд? — весело проговорила она. — Я так благодарна Лоре, что она пригласила меня на эту прогулку. А вот вы, Джеральд, почему-то не сделали этого, — она лукаво и чуть капризно покосилась на него.

— А разве вы согласились бы поехать, если бы вас пригласил я? — пожав плечами, спросил он.

— А почему, собственно, нет? Ведь согласилась же я взять вашу прелестную лошадку? Право, вы умеете выбирать: такой послушной лошади, как Женевьева, у меня еще не было.

— Это вам Лора сказала? — быстро спросил он, с досадой чувствуя, что краснеет. Касси весело рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Вот вы и выдали себя, Джеральд! Нет, никто мне не говорил, просто я сама догадалась, наверное, научилась у вас проницательности.

Несколько секунд он с недоумением смотрел на девушку, а потом разразился таким же веселым смехом.

— Вы ловко поймали меня, Касси, — сказал он, с нежностью и восхищением глядя на нее.

Кассандра почувствовала себя польщенной и всю оставшуюся часть пути весело и непринужденно болтала на разные темы, и на ее лице постоянно сохранялось довольное выражение.

«Боже мой, да она еще совсем ребенок, — с нежностью думал Джеральд, глядя на нее. — Ребенок, которому судьба уготовила множество нелегких испытаний. О, если бы мне удалось убедить ее принять мою защиту и покровительство. Но для этого она должна полюбить меня, и это непременно произойдет, черт возьми, должно произойти!»

Кассандра, в свою очередь, тоже исподволь наблюдала за Джеральдом и, в конце концов, окончательно убедилась, что его чувства к ней остались прежними. Это открытие еще больше способствовало тому, что она пришла в прекрасное расположение духа.

Спустя два с половиной часа кавалькада прибыла к намеченному месту, и проголодавшиеся за дорогу всадники принялись оживленно готовить все для предстоящего пикника. А после него все решили с часок отдохнуть и побродить по живописным окрестностям озера. Касси сразу направилась в ту сторону, куда устремилось меньше людей, и Джеральд, с ее согласия, пошел вместе с ней.

К полудню стало порядком припекать, и Касси, уставшая от прогулки, захотела немного посидеть в тени деревьев, спускавшихся к самой воде. Несколько минут они молча сидели на траве, любуясь сверкающей гладью озера и стрекозами, летавшими над самой водой. Девушка решилась первой нарушить молчание.

— Если бы было чуть теплее, я бы ни на что не посмотрела, разделась бы, бросилась в эту прохладную воду и вдоволь наплавалась, — мечтательно проговорила она, наклоняясь вперед и пробуя рукой серебристую гладь озера. Джеральд сделал то же самое, а потом с хитроватой улыбкой посмотрел на свою спутницу.

— Вода совсем теплая, вполне можно купаться, — сказал он. — Особенно такому прирожденному пловцу, как мисс Касси Гамильтон.

— Откуда вы знаете, что я люблю плавать?

— Все очень просто: я видел, как вы это делали в Гамильтон-холле четыре года назад.

— Как? — она взглянула на него с некоторым недоумением. — Но разве вы могли видеть, как я купалась? Когда?

— Утром на другой день после вашей помолвки. Мне не спалось, и я встал очень рано. Пошел прогуляться, спустился к озеру и увидел вас.

— И я была без одежды?

— Абсолютно. Вы были прекрасны, Касси, как озерная нимфа.

— Боже!

Она встала и на несколько секунд поднесла руки к пылающим щекам. Но смущение быстро улеглось, и она окинула улыбающегося Джеральда спокойным, притворно-надменным взглядом.

— Ну, знаете, Джеральд, — строго сказала она, — это уже переходит все границы приличий. Вы должны были сразу же отвернуться и уйти, а не стоять на месте и рассматривать меня.

— Я и хотел сначала это сделать, — с невинным видом возразил он, — но это оказалось выше моих сил. Я же мужчина, сотворен из плоти и крови, а не из холодного мрамора.

— Но вы же джентльмен! — Касси еще строже взглянула на него и, не выдержав, рассмеялась. — Я помню то утро, — сказала она, снова присаживаясь рядом с ним. — Была такая прекрасная погода, и мое настроение было ей под стать. Мы еще встретились с вами в гостиной, когда я вернулась с купания, помните?

— Конечно, помню. Значит, вы не сердитесь на меня?

— Нет, — она бросила на него многозначительный взгляд и опустила глаза. — Скажите… скажи, Джеральд, я уже тогда нравилась тебе?

— Да, Касси. С той самой минуты, как я тебя увидел. Конечно, это еще была не любовь, но все же ты заставила меня провести несколько бессонных ночей.

— Когда ты так говоришь, я чувствую себя прямо какой-то преступницей, — она снова взглянула на него и смущенно улыбнулась.

— А ты и есть преступница, — Джеральд с улыбкой посмотрел на девушку. — Разве мало усилий ты приложила, чтобы убить мои чувства к тебе?

— Да уж, что, правда, то, правда. Но ведь я… Я не нарочно это делала.

— И от этого мне должно быть легче, не так ли? Ну, ничего, не расстраивайся. Ведь ты уже в какой-то мере вознаградила меня за мои страдания три с половиной месяца назад в Веллей-Фордж. Поверь, это были самые счастливые дни моей жизни.

— И моей, — едва слышно проговорила Кассандра, отворачиваясь в сторону и протягивая руку к цветку, растущему у воды. — Но, может быть, — прибавила она после короткого молчания, — мне удастся еще чем-нибудь вознаградить тебя за все?

— Вот как? Ну что ж, не будем откладывать это намерение надолго.

Джеральд едва сдержал улыбку, видя, как при этих словах Кассандра вздрогнула и удивленно приоткрыла рот.

— Для начала я кое о чем попрошу тебя, — он подвинулся ближе к ней и взял за руку. — Касси, ты не откажешься зайти ко мне в гости? Я собираюсь устроить торжественный прием, чтобы отметить новоселье.

Девушка испустила глубокий вздох облегчения.

— Да, конечно, Джеральд, я приду. А когда?

— Вообще-то, все зависит от тебя. Если ты не устанешь сегодня слишком сильно, то можем собраться завтра.

— Завтра? Это было бы замечательно! Мне не хочется терять драгоценные дни, их и так слишком много прошло впустую за этот год. И я совсем не устала.

— Прекрасно. Значит, вечером оповещу всех приглашенных и дам распоряжения повару.

Послышался звук охотничьего рожка. Джеральд и Касси встали, чтобы идти к остальным. Мейсон хотел, было поцеловать девушку, но передумал, решив, что сегодня и так далеко продвинулся в сердечных делах и не стоит форсировать события. По возвращении в город он проводил Касси до дома Стивенсонов и договорился с мистером Томасом, чтобы тот проводил племянницу завтра вечером к нему на ужин.

Следующим вечером, в начале седьмого, Кассандра ехала в сопровождении дядюшки к особняку Мейсона, и сердце ее радостно и тревожно трепетало в груди. Перед поездкой она часа три вертелась перед зеркалом, и тетушка Гортензия только головой качала.

— Сдается мне, дорогая, что из всего этого что-нибудь да выйдет, — задумчиво изрекла почтенная леди, созерцая беспорядок в комнате племянницы.

И действительно, Касси перевернула все вверх дном в своей комнате и в туалетной тетушки, прикидывая, что ей лучше надеть и как причесаться, но зато теперь чувствовала себя на высоте. А вот мистер Томас не переставал сосредоточенно хмуриться до тех пор, пока карета не въехала в небольшой дворик красно-кирпичного особняка с белыми наличниками прямоугольных высоких окон и пока он сам не передал свою любимую племянницу Мейсону с рук на руки.

Когда экипаж мистера Стивенсона, развернувшись, двинулся в обратном направлении, Джеральд пригласил гостью в дом и помог ей снять бархатное манто цвета апельсина.

— Добро пожаловать в Мейсон-холл, прекрасная леди Кассандра Гамильтон, — с шутливой церемонностью произнес он и предложил девушке прогуляться по анфиладе комнат, чтобы осмотреть весь дом.

— Гости еще не собрались, пока здесь только пятеро моих приятелей, что квартируют у меня, и миссис Лора, — предупредил Джеральд, предлагая Кассандре руку. — Так что я могу уделить несколько минут только тебе и, признаться, очень рад этому.

— Я специально приехала пораньше, чтобы все как следует осмотреть без помех и освоиться здесь, — откровенно призналась Касси, бросая на своего кавалера чуть смущенный и одновременно лукавый взгляд.

— А заодно и лишний раз вскружить голову несчастному хозяину, не так ли?

Джеральд весело рассмеялся, увлекая девушку за собой.

Им понадобилось минут пятнадцать, чтобы дойти по кругу до зеленой гостиной, располагавшейся в дальнем правом углу дома. Кассандра, обожавшая красивые, стильные интерьеры, с восхищением и сильнейшим любопытством рассматривала каждую деталь отделки, время, от времени задавая Мейсону дельные вопросы. Он подробно отвечал на них, удивляясь, откуда она может так хорошо разбираться в архитектуре и убранстве помещений, но потом вспомнил, что она родилась в Англии, и в этой стране провела детские годы, а там девушек из хороших семей учат не только красиво одеваться и завлекать женихов.

Касси, поглощенная осмотром, на время забыла обо всем. Интерьер дома ей очень понравился и показался лучшим образцом хорошего вкуса. Танцевальный зал был невелик по размеру, но благодаря бледно-голубой обивке стен казался намного больше, а портьеры и занавеси цвета слоновой кости смягчали холодные тона и придавали помещению некоторый уют. Бильярдная с желтовато-зелеными штофными обоями и красной обивкой стульев и кресел оказалась достаточно просторной, чтобы при необходимости стать еще и курительной, и даже гостиной с карточными столами. Центральное место в доме занимала большая прямоугольная столовая, из которой застекленная дверь вела в небольшой, но прелестный сад. В этой комнате стены были обтянуты розовым шелком, а на окнах висели золотисто-зеленые парчовые шторы.

Зеленая гостиная тоже понравилась гостье, особенно выложенный изразцами камин и обилие зеркал, которых, впрочем, и в других комнатах было достаточно. А будуар со стенами и мебелью, обтянутыми красновато-малиновым узорчатым шелком, и высоким потолком, расписанным золотом, привел ее в полный восторг. У стен стояли зеркала причудливой формы, а люстры и канделябры искрились хрусталем и, отражаясь в зеркалах, казалось, светились еще ярче. Касси осторожно потрогала обивку стен, провела рукой по белому мрамору каминной полки, посидела на мягком диванчике в глубине комнаты, в своеобразном алькове.

— Самый красивый дом в Балтиморе и самый красивый из всех, что мне довелось видеть в Америке, — наконец подвела она итог своим наблюдениям, с видом знатока важно покачивая головой.

— Ну что ж, мне остается только сказать, что я польщен мнением человека, знающего толк в таких вещах, — проговорил Джеральд, с трудом скрывая улыбку: такой милой и забавной казалась сейчас его возлюбленная.

— Нет, в самом деле, — продолжала Касси, не заметив его улыбки, — в Англии мне доводилось видеть роскошные особняки и изящно меблированные коттеджи, но здесь, в колониях, — нет. Наш Гамильтон-холл имеет заурядную отделку, потому что мы долго были стеснены в средствах, дома соседей очень похожи на него, а особняк Шелтонов в Филадельфии хоть и богато обставлен, но отличается пуританской строгостью. А твой дом в Филадельфии? — вдруг спросила она. — Какой он? Похож на этот?

— Похож, и очень. Ведь генерал Вашингтон распорядился сделать здесь все в том же стиле, что и там. Только вот не знаю, останется ли от того дома что-нибудь после ухода англичан.

Задумавшись на короткое время, Джеральд печально вздохнул. Касси придвинулась к нему ближе и сочувственно погладила по плечу.

— Не думай об этом пока, — ласково сказала она, — надейся на лучшее, а я постараюсь как-нибудь утешить тебя.

— Утешить? — в темных глазах Мейсона вмиг заиграли лукавые огоньки.

— И ты еще обижаешься, когда тебя называют несносным человеком! — возмущенно вскричала Касси, хлопнув его веером по плечу, и тут же весело рассмеялась.

— Скажи спасибо, что я не могу на тебя долго сердиться! — кокетливо добавила она.

— Почему?

— Не знаю, — Касси смущенно потупила глаза, расправляя складки платья.

— Придется догадываться самому.

Джеральд с огромной нежностью посмотрел на девушку, взял ее руку и несколько раз с чувством поцеловал.

— Гости уже собираются. Пойдем к ним, Касси?

Они вышли в гостиную, которая постепенно наполнялась приглашенными. Это были в основном приятели Мейсона и несколько дам, всего человек двадцать пять. Джеральд приглашал и генерала Вашингтона, но тот, поблагодарив за приглашение, вежливо отказался, сославшись на массу неотложных дел и на то, что он не желает стеснять своим присутствием молодую компанию. Поэтому все собравшиеся чувствовали себя легко и свободно, как дома.

В половине восьмого вся компания направилась в столовую, где разместилась вокруг длинного стола. Во главе его сел Джеральд как хозяин, а Гарри Шелтон, его ближайший друг и тоже, в некотором роде, временный почетный обитатель этого дома, занял место на другом конце. Касси расположилась в начале стола, слева от Джеральда и напротив Лоры. А другим соседом Кассандры оказался полковник Браун, с которым они еще в Веллей-Фордж стали хорошими друзьями.

На улице было еще светло, и поэтому свечей пока не зажигали. Гости подняли бокалы за хозяина дома, пожелали ему благополучия и с усердием принялись за ужин, который был столь же обилен, сколь великолепен. Только Джеральд и Касси не спешили отдавать дань кулинарным способностям лучших поваров города. Они поминутно поглядывали друг на друга, и Мейсон усерднее, чем требовалось, ухаживал за своей прелестной соседкой и украдкой рассматривал ее. Ему казалось, что сегодня она была одета и причесана как-то по-особенному. В этот вечер на ней было прелестное платье из нежной розово-оранжевой тафты. Глубокое декольте открывало не только часть груди, но и плечи, от которых спускались до локтей невесомые пышные рукава из белых кружевных оборок. Красивую шею девушки охватывали две жемчужные ниточки, и маленькие жемчужинки спускались с мочек ушей.

Весь облик Кассандры дышал очаровательной нежностью и в то же время какой-то возбуждающей чувственностью. Только сейчас Джеральд понял, что это ощущение вызывают духи Касси, и он готов был поклясться, что этими самыми духами она пользовалась, когда ухаживала за ним после ранения.

Во всем этом он угадывал некий тайный умысел. Но больше всего его удивила прическа Касси. Сегодня она просто собрала волосы в пышный узел, который, казалось, вот-вот рассыплется по плечам.

Прозвучал следующий тост за победу освободительной армии, и Джеральд, воспользовавшись шумом, наклонился к своей любимой.

— Ты сегодня бесподобно хороша, моя красавица, — прошептал он, — это платье поразительно тебе идет, а прическа делает тебя гораздо привлекательней, чем твои обычные громоздкие башни.

— Ты просто плохо разбираешься в женской моде, — довольно улыбаясь, парировала Кассандра.

— Зато я прекрасно, разбираюсь в другом: в женской красоте и женской привлекательности.

— Ну, по-моему, не только в женской. Кто станет возражать, что ты — один из самых интересных и обаятельных мужчин во всей освободительной армии?

— Святые угодники! Неужели очаровательная и неприступная мисс Гамильтон наконец-то это заметила?

Он с притворным изумлением посмотрел на девушку, и она склонилась над тарелкой, раскрасневшись и заливаясь веселым смехом.

— Ну и что же, — продолжал Джеральд, — могу я хоть немного надеяться, что мои вышеуказанные достоинства не оставят равнодушным неуступчивое сердце одной прелестной юной леди?

Касси перестала смеяться и серьезно посмотрела на своего кавалера.

— Может быть, — бросила она чуточку небрежно и, отвернувшись от побледневшего Джеральда, о чем-то поспешно заговорила с полковником Брауном.

«Чертова проказница, — с досадой и сильным сердечным трепетом подумал Мейсон, — она что, вздумала играть со мной? Но берегитесь, мисс недотрога, подобные игры с человеком, потерявшим голову от любви, не могут пройти для вас безнаказанно!»

С этими мыслями он поднялся из-за стола и, как подобает заботливому хозяину, стал совершать обход своих гостей.

Несколько минут спустя гости предложили прервать трапезу, чтобы покурить в гостиной, поиграть в карты и немного потанцевать. Последнее вызвало особый восторг у дам, и Мейсон пригласил всех пройти в танцевальный зал, где дожидались музыканты. Женщины весело защебетали и выпорхнули из-за стола. Касси машинально взглянула на Джеральда, ожидая, когда он подаст ей руку, и тут же досадливо поджала губы, встретив его торжествующий взгляд.

— Ну, не сердись на меня, — примирительно сказал он, беря ее за руку. — Кто же виноват, что ты так привыкла к моим ухаживаниям и моему вниманию, что это кажется тебе неизбежным злом.

— Почему именно злом? Если это и кажется мне неизбежным, то вовсе не злом, — задумчиво проговорила Касси, следуя за своим кавалером в голубой зал.

— Вот как? Я очень рад и был бы совсем доволен, если бы еще и мои ухаживания не казались тебе неприятными.

— А разве я говорила, что они мне неприятны?

— Так нет? — с надеждой спросил Джеральд.

— Возможно, — ответила Касси, довольно улыбаясь и не глядя на него.

С загадочным видом и, к неудовольствию озадаченного Джеральда, она весело направилась к другим дамам, чтобы обсудить программу танцев. На это приятное занятие, составляющее одно из преимуществ маленьких приемов, у них ушло ровно пять минут, после чего музыканты получили соответствующие указания и несколько пар встали по кругу на блестящем паркетном полу, чтобы пуститься в веселый экосез. Это явно противоречило этикету больших балов, требующему начинать с медленных танцев. Мисс Гамильтон, единодушно признанная хозяйкой бала, начинала все танцы подряд. А они почти все были быстрыми и веселыми и, хотя не позволяли танцующим вести замысловатые разговоры, зато давали возможность от души повеселиться и посмеяться.

Около десяти часов гости снова уселись за стол. Были зажжены люстры и свечи, и яркие блики заиграли в хрустале бокалов и поблескивающей глади зеркал. Из глубины дома зазвучала нежная мелодия, создавая атмосферу трепетного предчувствия чего-то светлого и прекрасного и вызывая томительную, проникновенную грусть. Из-за духоты распахнули все окна, и в комнату ворвалось дуновение свежего ветерка, а вместе с ним дурманящий аромат цветущих в саду растений и трав.

У Кассандры вдруг стало тревожно на душе. К сердцу откуда-то подкралась щемящая тоска, а вслед за ней нахлынули сомнения. Она уже не чувствовала в себе достаточной твердости, чтобы исполнить заранее обдуманное намерение. Это намерение возникло у нее три дня назад, когда она вернулась с бала, после долгих размышлений, и все три дня девушка была уверена, что исполнит его. Но теперь…

Бокалы в очередной раз оказались наполненными, и на несколько секунд за столом воцарилась тишина. Гарри Шелтон, преуспевший к этому часу в употреблении горячительных напитков и пребывавший в самом веселом расположении духа, встал, чтобы произнести тост.

— Друзья мои, — громко начал он, — давайте поднимем бокалы за то, чтобы радушный хозяин этого дома, наш дорогой друг и боевой товарищ подполковник Джеральд Мейсон, обрел, наконец, семейное счастье рядом с любимой женщиной!

Все дружно подхватили пожелание Шелтона, раздались восторженные возгласы и звон бокалов. Многие при этом посмотрели на Кассандру, и та едва не провалилась сквозь землю от такого неприкрытого внимания.

Когда шум утих, и все гости снова занялись собой, Джеральд наклонился к девушке и вполголоса, с заметным волнением проговорил:

— Прости, Касси, что я допустил эту нелепую выходку, я не мог ожидать, что Гарри выдаст такое.

Ее ответ, так не вязавшийся с трепещущим, испуганным взглядом, поразил его.

— Тебе не за что извиняться, Джеральд, — сказала она. — Если он это произнес, значит, я сама дала повод к подобным разговорам. И я докажу тебе, что я не такая легкомысленная и жестокая кокетка, какой ты привык меня считать.

— Успокойся, милая, я не требую, чтобы ты мне что-то доказывала.

Он незаметно пожал ей руку под столом и успокаивающе погладил ладонь.

— Но мне самой это нужно, понимаешь, Джерри? Может быть, еще больше, чем тебе. Мне нужно… Ах, я не могу всего объяснить сейчас, — Кассандра взволнованно покачала головой. — Но потом… Могу я просить тебя поговорить со мной после ужина?

— Конечно, дорогая, умоляю тебя — успокойся. Мы непременно поговорим, когда ты захочешь.

Он улыбнулся и еще раз пожал ее руку. Девушка кивнула и вскоре стала так же весела, как и прежде, снова начала оживленно болтать с полковником Брауном и Лорой. А Джеральд между тем ломал голову над ее загадочными словами и взглядами и чувствовал, что с каждой минутой понимает все меньше.

В двенадцатом часу гости начали разъезжаться. Кассандра с Лорой перешли в гостиную и, усевшись на мягком диванчике, некоторое время болтали о разных пустяках. Но вскоре миссис Шелтон пришлось оставить подругу, чтобы увести наверх не в меру разгулявшегося мужа. Кассандра осталась одна.

Не в силах усидеть на месте от охватившего ее волнения, она встала и подошла к открытому окну. Страх и сомнения снова охватили ее, когда она вспомнила о том, что задумала сделать этой ночью. На несколько секунд она почувствовала такую слабость, что была вынуждена опереться рукой о подоконник, чтобы не упасть.

«Но я должна это сделать, должна, — упрямо твердила себе она, — иначе я так никогда и не смогу до конца понять своих чувств к этому человеку. Этот противный, дурацкий страх всегда будет стоять между нами непреодолимым барьером. Да, страх близости с мужчиной, который я не смогу преодолеть, не переступив через него. Нужно набраться мужества и поступить, как подобает настоящей женщине. Я обязана пойти на это еще и по другой причине, может быть, более важной, — я должна вознаградить Джеральда за все, что он сделал для меня, за все, что перенес из-за меня, и я сделаю это».

Послышались торопливые шаги, и Мейсон вошел в комнату. Касси собрала в кулак все свое мужество и решительно приблизилась к нему.

— Все ушли, дорогая, — ласково улыбаясь ей, сказал Джеральд. — Я в полном твоем распоряжении.

Он указал рукой на кресло, но Касси покачала головой.

— Нет, нет, я не хочу садиться. То, что я собираюсь сказать тебе, очень важно.

— Для того чтобы разговаривать сидя? Ну что ж, Касси, я внимательно слушаю тебя.

Кассандра немного помедлила, собираясь с силами. Каким внушительным он кажется сейчас, когда стоит перед ней. Его глаза светятся такой бесконечной теплотой и любовью, но все равно что-то пугающее есть в его облике. Или дело вовсе не в нем?

— Джеральд, — наконец твердо произнесла она, — я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал, за то, что ты спас меня от негодяя Арнольда Шелтона, за то, что всегда был добр ко мне и выручал в тяжелые минуты. Я хочу принадлежать тебе, Джеральд, сама, по своей воле. Я предлагаю тебе провести сегодняшнюю ночь вместе со мной.

Сказав все, что хотела, Касси опустила глаза и застыла, сцепив руки на груди. Некоторое время Джеральд оторопело смотрел на нее, приходя в себя от услышанного. На мгновение у него мелькнула мысль отказаться от предложения, которое она делала ему, по ее словам, только из одной благодарности. Но он тут же понял, что это выше его сил. Отказаться от нее, когда она тут, рядом с ним, и сама предлагает ему провести с ней ночь? О нет, на такое он не способен, слишком долго он желал эту упрямую женщину, чтобы теперь отказаться от возможности держать ее в объятиях, пусть даже она будет с ним всего лишь из благодарности. Хотя сердце подсказывало ему: здесь присутствует и что-то другое.

— Ты хорошо подумала, Касси? — голос его охрип от волнения.

— Да. Это не внезапно возникший порыв. Я решила уже несколько дней назад.

— Вот даже как?

— Да. Если ты согласен, я отошлю карету домой.

Он легонько приподнял ее лицо за подбородок и внимательно заглянул в глаза.

— И ты не боишься, милая?

Вся долгая внутренняя борьба вмиг отразилась на лице девушки.

— Если честно, очень боюсь. Но я не изменю своего решения. И потом: ты ведь говорил, что во второй раз не будет так больно.

Лицо ее дрогнуло, и голос сорвался на последних словах. Она вырвалась из рук Джеральда и отвернулась к окну.

«Какой же я идиот», — сказал он себе.

— Конечно, милая моя девочка, во второй раз все будет по-другому, — взволнованно проговорил он, обнимая ее за плечи.

Она вдруг резко повернулась и спрятала лицо у него на груди.

— Ты поможешь мне, Джерри? Поможешь преодолеть этот страх? — порывисто прошептала она.

— Конечно, милая. Доверься мне, клянусь: сегодня все будет хорошо.

Он нежно погладил ее по голове и вздрагивающим плечам.

— Ну? Отошлешь свою карету?

Она кивнула и быстро выскользнула из комнаты.

«Через несколько минут она будет принадлежать мне», — подумал Джеральд, чувствуя, как сердце бешено колотится у него в груди. Нет, просто невозможно поверить в такое счастье!

Вскоре вернулась Касси, уже совсем успокоившаяся, с радостно сияющим и смущенным лицом. Джеральд подошел к ней и положил руку на плечо.

— Позволишь мне отнести тебя в спальню?

— Перенести через порог как жену?

Она рассмеялась и кивнула головой. Он подхватил ее на руки и легко, словно она была невесомой пушинкой, взлетел по лестнице на второй этаж, плечом распахнул дверь своей спальни. Там он поставил ее на пол, давая возможность осмотреться и прийти в себя.

— Ты устроился здесь по-королевски! — произнесла она, пытаясь за улыбкой скрыть смущение.

Но в спальне Мейсона, отделанной в стиле рококо, действительно было на что посмотреть. Касси внимательно оглядела потолок, расписанный гризайлью, бережно потрогала шелковые белые обои, затканные нежно-розовыми и кремовыми цветами с легким добавлением зелени, погладила серо-голубые, с тонким золотым шитьем занавеси просторной кровати с четырьмя точеными колонками розового дерева по углам.

— Тебе нравится здесь, любовь моя? — осторожно спросил Джеральд.

— Да, просто восхитительно! Такой красоты я еще никогда не видела. Но где я могу…

— Раздеться? Рядом со спальней есть просторная туалетная. Ты можешь пойти туда, а хочешь — я выйду, а ты останешься здесь.

— Лучше я останусь, ведь в этой комнате тоже есть зеркало. А ты выйди и, пожалуйста, Джеральд, постарайся не возвращаться слишком быстро!

Он приложил неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться. С какой милой значительностью она все это говорит!

— Хорошо, хорошо, любовь моя, я непременно там задержусь подольше.

Минут пятнадцать спустя, уже полностью раздевшись, Джеральд, осторожно приоткрыл дверь в спальню. Касси, как он и предполагал, сидела в кровати, закутавшись по грудь в бледно-розовую тонкую простыню. Три розовых свечи горели в серебряном подсвечнике на камине, отражаясь в зеркале и отбрасывая на предметы в комнате загадочный тепловатый отблеск. В этом приглушенном свете гладкая кожа Кассандры приобрела нежный кремовый оттенок, а распущенные пышные локоны заманчиво поблескивали, вызывая неудержимое желание прикоснуться к ним, погладить их рукой.

С минуту Джеральд молча стоял и любовался девушкой, не приближаясь к ней. Но вот она медленно подняла глаза, которые опустила, как только он вошел, и вопросительно взглянула на него.

— Почему ты не подходишь ко мне? — тихо спросила Касси, и Джеральд, вздрогнув, как от внезапного испуга, медленно направился к кровати.

— Ты прекрасна, любовь моя, — охрипшим голосом проговорил он, — я не могу отвести от тебя взгляд.

— А я, Джерри… — с волнением отозвалась девушка. — Знал бы ты, как часто я любуюсь тобой, когда ты на меня не смотришь, и скучаю, когда не вижу тебя. А теперь просто боюсь на тебя смотреть.

— И не надо, милая, — нежно проговорил Джеральд, приближаясь к ней. — Не заставляй себя что-то делать. Просто пойди навстречу своим чувствам и доверься мне.

Она протянула ему руку, и он осыпал ее благодарными поцелуями. Потом Кассандра решительно отбросила простыню в сторону и осталась перед ним совсем обнаженной. Опустившись на кровать, Джеральд бережно обнял девушку за плечи и, наклонившись, нежно, сдерживая порыв страсти, стал целовать ее волосы, лицо и губы, осторожно лаская их рукой. Когда ее напряжение ослабело, она начала постепенно отвечать на его поцелуи и ласки, сначала сдержанно и робко, а затем все более смело, пылко и страстно.

Он решился уложить ее, и девушка не стала сопротивляться, а вместо этого крепко обняла его и прижала к себе. Волна жгучего желания захлестнула Джеральда, когда он почувствовал послушное тело Кассандры под своим телом. Но он понимал, что от этой ночи зависит вся дальнейшая судьба их отношений, а значит, сегодня он должен сдерживать свою страсть, как никогда. Он на мгновение отстранился от любимой, полный решимости быть терпеливым и нежным, даже если придется страдать от неутоленной страсти хоть до самого утра.

— Ты будешь желать меня, прекрасная и упрямая Кассандра Гамильтон, так же сильно и неудержимо, как я давно желаю тебя. И ты будешь любить меня, — прошептал он ей на ухо и почувствовал, как затрепетало нежное тело девушки в его объятиях, а тонкие пальчики сильнее впились в его спину.

Переполненная новыми, захватывающими ощущениями, Кассандра даже не заметила, как руки Джеральда перестали гладить ее лицо и заскользили по чувствительным холмикам груди, округлости живота и потянулись к нежному треугольнику шелковистых волос. Но когда он осторожно сжал губами ее розовый сосок, она неожиданно испытала такое сильное блаженство, что непроизвольно вскрикнула и произнесла имя Джеральда. В ответ он еще настойчивее стал ласкать напрягшийся бутон, дразняще поглаживая его языком и легонько покусывая, а потом проделал то же самое с другим соском. Не в силах противостоять настойчивому натиску умелых ласковых рук Джеральда, Кассандра перестала сдерживать свои чувства и громко застонала, прикрыв глаза и полностью отдавшись во власть неизведанных сладостных ощущений.

Нежные пальцы Джеральда осторожно приоткрыли влажную расщелинку и, нащупав заветный горячий бугорок, принялись осторожно ласкать чувствительную плоть. В какой-то момент Кассандре показалось, что ее тело пронзила раскаленная игла. Громко вскрикнув, она широко распахнула удивленные глаза и, с мягкой настойчивостью отстранив Джеральда, внезапно села на кровати. Встревожившись, Джеральд потянулся за девушкой и, к своей непередаваемой радости, прочитал в ее расширившихся глазах восторг и смятение.

— О Джерри, — едва слышно вымолвила она, пряча от него пылающее лицо. — Ради Бога, скажи мне, что ты делаешь со мной? Я словно в огне, мне кажется, я умру сейчас!

— Что я делаю с тобой? — страстно прошептал он, привлекая ее к себе. — Да просто люблю тебя, ласкаю тебя, пытаюсь подарить тебе неземное блаженство, милая моя!

— Блаженство? — недоуменно переспросила Кассандра, чувствуя, как прерывается дыхание. — О каком блаженстве ты говоришь? Разве можно испытать что-то более приятное, чем то, что я сейчас испытала?

— Можно, родная моя. Только не противься своим чувствам и доверься мне.

Он снова опрокинул ее на спину и принялся ласкать еще настойчивее. Кассандре казалось, что руки Джеральда не знают усталости, скользя по всему ее телу, дразня, лаская, находя все новые чувствительные уголки. Она снова прикрыла глаза, и тогда Джеральд незаметно соскользнул вниз и приник губами к ее напрягшейся, пульсирующей плоти.

Пальцы девушки погрузились в волосы Джеральда, словно желая остановить его и прервать мучительно-сладостную пытку. Чувствуя, что больше не может сдерживаться, Джеральд осторожно провел языком по нежной расщелинке и коснулся заветного местечка, в которое ему так не терпелось проникнуть. Убедившись, что Кассандра готова его принять, он осторожно развел бедра девушки и оказался наверху, не переставая ласкать любимую и осыпать ее тело горячими, страстными поцелуями.

Сигнал тревоги четко сработал в затуманенном сознании Кассандры, лишь только Джеральд попытался овладеть ею. Ужасные ощущения первой ночи всплыли в ее памяти, и она, испуганно забившись под сильным телом мужчины, распахнула глаза и с отчаянием уставилась на него.

— Нет, — упавшим голосом пролепетала она, вцепившись руками в плечи Джеральда. — Нет, Джерри, я боюсь!

— Тебе не будет больно, любовь моя, — нежно и твердо проговорил он, пресекая ее попытку вырваться. — Верь мне, Касси, не будет. Ты ведь веришь мне?

Она уже готова была расплакаться, но его уверенный взгляд и голос придали ей смелости.

— Я верю тебе, Джерри, милый, — едва слышно прошептала она.

Зажмурив глаза, Касси повернула голову набок и слегка приоткрыла рот от сильного волнения. Не теряя времени, Джеральд быстрым, верным движением вошел в нее.

На какое-то мгновение Кассандра снова ощутила легкую боль и тихо вскрикнула, ожидая худшего. Но его не последовало. Боль тотчас утихла, и Касси вдруг с волнением ощутила внутри себя что-то теплое и вздрагивающее от ее малейших движений.

На некоторое время Джеральд замер, наблюдая за реакцией девушки, а затем начал неторопливо двигаться. Открыв глаза, Касси посмотрела на него и испустила глубокий вздох облегчения.

— Тебе не больно, родная? — заботливо спросил он, посылая ей ласковую улыбку.

— Было чуть-чуть, но теперь нет. — Она улыбнулась в ответ и снова закрыла глаза.

Он продолжил свои осторожные движения, а потом, осмелев, задвигался быстрее. Кассандра сначала лежала молча, но через какое-то время стала тихо постанывать, испытывая, к своему удивлению, приятные ощущения от резких толчков Джеральда. Но он не мог больше сдерживаться и, сделав несколько очень быстрых движений, замер внутри нее, а потом и вовсе оставил девушку и прилег рядом с ней на простыню.

Какое-то время они просто лежали рядом, и Джеральд пытался отдышаться и восстановить силы. Но вот Касси приподнялась, опершись на руку, и с интересом и значительностью во взгляде посмотрела на него.

— Послушай, Джерри, — сказала она, — раз уж ты взял на себя нелегкую задачу раскрыть для меня мир чувственной любви, то должен объяснять все, что происходит.

Он рассмеялся и нежно погладил ее по лицу.

— Ну, хорошо, слушай, малышка.

И он подробно рассказал ей о том, что произошло между ними, и что он испытал при этом. Касси сосредоточенно слушала, а после небольшого раздумья, спросила:

— А как ты думаешь, Джерри, я могла бы когда-нибудь испытать то же, что и ты?

— Я уверен в этом, любовь моя, — горячо отозвался Джеральд. — Судя по тому, как пылко ты отвечала на мои ласки, это обязательно должно произойти, только, может быть, не сразу.

— Почему? — недовольно поморщилась Кассандра.

— Ну, понимаешь, должно пройти какое-то время. Ты должна привыкнуть ко мне, в тебе должно окончательно созреть желание.

Она вдруг как-то странно посмотрела на него.

— А ты очень устал, Джерри? — настороженно спросила она.

— Что?

— Ну, я спрашиваю, очень ли ты устал? Понимаешь, мне бы хотелось, чтобы мы повторили все с самого начала.

Он не поверил своим ушам. Но когда до него дошло, что она говорит серьезно, сердце радостно забилось в его груди, и желание обладать любимой охватило его с новой неимоверной силой.

— Конечно, родная моя, мы непременно повторим все это, — прошептал он охрипшим от нахлынувшей страсти голосом, вновь привлекая Кассандру к себе.

Джеральду казалось, что он сойдет с ума от счастья. С каждым новым его поцелуем, с каждым прикосновением его умелых, ласковых рук Касси испытывала все более сильные ощущения, все более страстно отвечала на ласки Джеральда. Неукротимое желание близости все сильнее охватывало девушку, заставляя восторженно и испуганно трепетать ее сердце — сердце, наполненное до краев любовью к Джеральду Мейсону.

Они лежали, прижавшись, друг к другу, измотанные до предела, но бесконечно счастливые, когда часы тихо пробили пять ударов. Взглянув на Джеральда, Касси приподнялась и грустно вздохнула.

— Уже утро. Мне, наверное, пора отправляться домой, — с сожалением сказала она.

Джеральд хотел возразить, что ей вовсе не обязательно отправляться куда-либо и что ее дом, в конце концов, здесь, раз она стала фактически его женой и раз они любят друг друга. Но он все же не сказал этого. Пусть она сама разберется в своих чувствах, сама поймет, что ее место рядом с ним. Глубоко вздохнув, Джеральд потянулся за одеждой.

— Поступай так, как считаешь нужным, любовь моя, — сказал он.

Он помог ей одеться и свел вниз по лестнице. Зайдя в конюшню, оседлал своего гнедого жеребца, посадил Кассандру в седло, сам запрыгнул сзади и двинулся по освещенным первыми рассветными лучами улицам. Спустя несколько минут они уже были у садовой калитки и дома Стивенсонов.

Джеральд спрыгнул на землю и бережно опустил девушку вниз. Откинув капюшон, еще раз с глубокой нежностью вгляделся в милые черты. Лицо Касси, обрамленное ореолом распущенных золотистых волос, поразило его какой-то новой, незнакомой прелестью. Лицо любимой женщины после ночи счастливой любви.

— Ну, мне нужно идти, Джерри. Уже совсем рассвело.

Она обвила руками его шею, на мгновение, прижавшись к губам, и поспешно, словно испугавшись чего-то, исчезла в глубине садовой дорожки. Джеральд еще пару минут задумчиво постоял у калитки, затем вскочил в седло и поскакал домой. Торопливо взбежав по лестнице, разделся и упал на кровать, розоватые простыни которой все еще хранили тепло и аромат его возлюбленной.

— Ну почему, почему ты так упряма, ненаглядная моя, любимая моя? — с болью и нежностью прошептал он, прижавшись лицом к тому месту, где она лежала. — Когда, когда же ты, наконец, поймешь, что любишь меня, что ты — моя, моя милая, нежная, ласковая и капризная Касси Гамильтон!

 

Глава 3

Проснувшись, Кассандра долго не могла понять, что же ей так мешает наслаждаться покоем и сном. Но потом до ее сознания дошло, что это все Роза. Квартеронка переставляла вещи в комнате с места на место, упорно производя недопустимый шум, да еще и напевая что-то при этом вполголоса. Касси села на кровати, устремив на свою служанку недовольный взгляд.

— Госпожа что-то слишком долго спит сегодня, — промурлыкала Роза, двусмысленно покосившись на хозяйку. — Время приближается к полудню, и миссис Гортензия уже два раза справлялась, не разболелись ли вы после вечера у подполковника Мейсона.

— Ну, так помоги же мне быстрее привести себя в порядок и одеться! — крикнула Касси, выпрыгивая из постели.

Тетушка Гортензия сидела в гостиной, расшивая замысловатыми узорами свое новое платье. Увидев племянницу, она добродушно пожурила ее, за то, что та так много времени провела в постели.

— Я вижу, дорогая, вечеринка в доме Мейсона порядком утомила тебя, — сказала она. — Ступай скорее завтракать, а потом нас ожидают кое-какие приятные хлопоты. Разве ты забыла, — прибавила она, заметив, что племянница с недоумением смотрит на нее, — сегодня нам предстоит отправиться на благотворительный обед в ратушу?

Кассандра хлопнула себя по лбу. Действительно, волнения прошедшей ночи заставили ее совершенно позабыть о предстоящем торжестве. А ведь именно сегодня господа из правительства устраивают большой званый вечер в пользу американской армии и ожидается выступление каких-то знаменитых певцов. Этого нельзя пропустить, да ведь и Джеральд тоже непременно будет там. Касси невольно бросила на себя взгляд в зеркало. Нет, вроде все в порядке, ни следов усталости, ни темных кругов под глазами.

С половины второго женщины занялись длительными и тщательными сборами к большому празднеству. Но если почтенная миссис Гортензия хорошо знала, что наденет скромное, но представительное платье цвета темной бирюзы с белыми рюшами и кружевами, а также, как всегда, белоснежный парик с соответствующими украшениями, то Касси пребывала в некотором затруднении.

Разложив с помощью Розы и Молли свои наряды на кровати и креслах спальни, она увидела, что у нее осталось только одно новое платье, которое она ни разу не надевала. Оно было совершенно лишено кружев, золотого шитья или какой-либо другой отделки, потому что денег на все это просто не хватило. Но зато пошитое из мягкого узорчатого шелка потрясающе красивого фиалкового цвета, оно подчеркивало все достоинства фигуры. К этому платью у Кассандры была заготовлена наколка для высокой прически, но, вспомнив, что Мейсону не очень нравятся огромные башни из волос, девушка отложила все эти вещи в сторону и задумалась. Не измыслив ничего оригинального, она призвала на помощь Молли, и умудренная солидным опытом в таких делах мулатка нашла выход из положения.

— Я могу сделать вам такую прическу, мисс Касси, какой больше не будет ни у одной дамочки на празднике, — с важностью сказала она, — только должна предупредить, что это не совсем по нынешней моде.

— Ну что ж, мужчины обычно не разбираются в женской моде, — чуть подумав, сделала вывод Касси, усаживаясь в кресло у массивного трельяжа. — Давай, Молли!

— А при чем тут мужчины? — простодушно спросила Роза и тут же прикусила язык под выразительным взглядом пожилой мулатки.

Молли хорошенько начесала волосы своей госпожи, тактично не выказав удивления по поводу того, что они так неимоверно спутаны, и через несколько минут на голове девушки, словно корона, красиво лежала пышная коса, перевитая неприметным шнурочком с жемчужными горошинками, а уложенная кверху челка придавала прическе легкую пикантность, смягчая строгие линии.

Все остались довольны творением темнокожей мастерицы, и даже тетушка Гортензия, одобрительно покачав головой, сказала:

— Простота и благородное изящество — вот чего так не хватает нашим современным красавицам. Уверена, Касси, сегодня ты всех затмишь своим юным очарованием.

Касси улыбнулась и тихонько вздохнула. Знала бы тетушка, что с некоторых пор ей безразлично мнение всех молодых людей, кроме Джеральда Мейсона.

Дополнив наряд букетом фиалок, вставленным в миниатюрную брошку в виде вазочки с водой для сохранения свежести, Кассандра объявила всем, что вполне готова ехать на праздник.

Благотворительный обед, на который получили приглашение Стивенсоны и их племянница, преследовал двойную цель: развлечь доблестных воинов освободительной армии и местное светское общество и собрать средства, в которых эта армия так сильно нуждалась. Каждый приглашенный, за исключением военных, должен был у входа в огромный банкетный зал приобрести билет, стоивший приличную сумму. Все деньги от продажи билетов и должны были пойти на нужды армии. Само собой, все это оговаривалось в приглашении, и можно было от него отказаться. Но все-таки зал оказался набит битком, и мало кто из приглашенных не явился — даже те, кто сам испытывал недостаток в средствах, от души хотели помочь своим защитникам и освободителям. Это было вполне объяснимо, так как в Балтиморе в то время находились почти исключительно одни патриоты и сторонники независимости.

Кроме денег, вырученных за обед, устроители праздника еще надеялись собрать деньги за концерт, который должен был состояться после пиршества в саду, примыкающем к ратуше. Несколько известных в колониях певцов, в том числе итальянских и французских, приехали в Балтимор, чтобы бесплатно выступить в пользу армии, как они это уже делали раньше в других городах. И многие из приглашенных, как сама Кассандра с тетушкой и дядюшкой, выкупили сразу же по приезде в ратушу оба билета, чтобы уже потом об этом не думать и развлекаться весь вечер в свое удовольствие.

Войдя в парадный зал, Касси тотчас привлекла к себе всеобщее внимание. Миссис Гортензия с мистером Томасом направились к своим знакомым, а Кассандру окружили приятельницы, которые принялись разглядывать наряд девушки, осыпая ее при этом комплиментами, за которыми, впрочем, читалась легкая зависть. Поглядев по сторонам, Касси заметила Лору Шелтон, в белом платье с розовыми лентами, одиноко сидевшую на диванчике, и, приветливо улыбнувшись подруге, подошла к ней, оставив дам злословить на свой счет.

— Вот и ты, наконец, пришла, дорогая, — с теплотой проговорила Лора, протягивая девушке руку. — Я уже было совсем заскучала здесь, ведь я почти ни с кем не знакома, а наши мужчины уже с полчаса заседают в курительной. — При словах «наши мужчины» Касси почувствовала, что краснеет. «Интересно, — подумала она, — знает ли Лора о том, что я провела ночь с Мейсоном? Скорее всего, нет». И без долгих размышлений она с каким-то задорным озорством поведала подруге обо всем.

С минуту миссис Шелтон, пораженная услышанным, молчала, широко раскрыв глаза. Но вскоре ее удивление сменилось восхищением и даже радостью.

— О Касси, я так рада тому, что ты рассказала. Так рада за Джеральда! — восторженно произнесла она. — Ведь он… он так страдал все это долгое время, так сильно и почти безнадежно любил тебя, столько времени ждал этого момента! Но теперь в ваших отношениях, наконец, все прояснилось. Наверное, вы хорошенько все обсудили и договорились о дальнейшем?

— Но мы ни о чем не договаривались! — с досадой возразила Касси, чувствуя, как ее охватывает смущение. — И у нас совсем не было времени, чтобы обсуждать наши отношения или что-то еще.

— Как?! Разве вы… Разве ты не сказала ему, что любишь его?

— Нет! Я не сказала ему этого, потому что не знаю и сама, люблю его или не люблю. И потом, с чего ты взяла? Разве я говорила тебе когда-нибудь, что люблю Джеральда Мейсона? Если мне не изменяет память, то ничего подобного! — раздраженно выпалила Касси, чувствуя, что начинает нервничать.

Лора погладила ее по руке.

— Ради Бога, извини меня, дорогая, я вовсе не хотела тебя обидеть или испортить тебе настроение. Просто я спросила то, о чем подумала, и о чем подумал бы всякий на моем месте.

— Ах, это ты не обижайся на меня, милая Лора, — сказала Касси, успокаиваясь и приходя в себя после бурного всплеска эмоций. — То, что ты предположила, вполне естественно. Это я такая глупая, что до сих пор не могу разобраться в своих чувствах.

— Ну, тогда не переживай, а представь событиям идти своим чередом. Живи сегодняшним днем и не забивай голову неразрешимыми проблемами. Рано или поздно все само собой прояснится, — после некоторого раздумья заключила Лора, и подруги заговорили на разные обыденные темы.

К ним поминутно, подходили офицеры из полка Мейсона и Шелтона, друзья мистера Томаса и просто знакомые. Все они не забывали сказать дамам пару любезных комплиментов, весело пошутить или рассказать несколько забавных историй. От Касси не укрылось, что она вызывает искреннее восхищение мужской половины зала, и мало-помалу веселое, беззаботное и игриво-приподнятое настроение вернулось к ней.

Распахнулись двери обеденного зала. Лора, обведя глазами, помещение и не увидев своего мужа, недовольно нахмурилась.

— Что ж, — с угрозой в голосе проговорила Касси, решительно поднимаясь с места, — как видишь, милая подруга, наши мужчины совершенно о нас забыли. Нам остается только найти красивых и остроумных кавалеров на весь оставшийся вечер и отомстить этим невежам, променявшим наше общество на карты и табачные трубки!

В тот же миг за ее спиной раздался взрыв оглушительного хохота. Кассандра в негодовании обернулась и чуть не угодила в объятия Мейсона. Можно было не сомневаться, что он слышал все. Гарри Шелтон стоял рядом и уже обнимал свою супругу, извиняясь за опоздание.

— Давно вы взяли отвратительную привычку подкрадываться и подслушивать чужие разговоры? — возмущенно спросила Касси, с досадой отходя в сторону от Джеральда. Он последовал за ней.

— У меня вовсе нет этой привычки, — тихо оправдывался он, пытаясь взять девушку за руку. — Просто я сегодня очень счастлив, и поэтому мне хочется делать всякие глупости.

Кассандра остановилась и внимательно посмотрела на него.

— Ты действительно счастлив, Джерри?

— Да, любовь моя.

Она ласково улыбнулась ему. Забыв обо всем на свете, он обхватил ее за плечи и порывисто поцеловал, а потом еще раз и еще. Опомнившись, Касси испуганно посмотрела по сторонам, но в зале, кроме них четверых, уже никого не осталось. Тогда она сама осторожно обняла Джеральда, и они снова поцеловались, а потом взглянули друг на друга и одновременно весело рассмеялись. Мейсон предложил девушке руку и повел в соседний зал.

В этот раз они сели рядом, за дальним концом стола, чтобы не привлекать к себе всеобщего внимания. Джеральд старательно ухаживал за Касси, а она ничего не видела перед собой от охватившего ее счастливого, восторженного состояния. На душе у нее было так хорошо, что хотелось петь и смеяться. Временами она украдкой бросала взгляды на Мейсона, и ее словно окатывало волной счастья. Подумать только, никто в этом зале, кроме Лоры Шелтон, даже не догадывается, что всего несколько часов назад они с Джеральдом лежали в одной постели и вытворяли такое, что даже не найдешь слов.

— Поделись, Касси, много комплиментов ты сегодня услышала? — с ласковой иронией спросил Джеральд, пожимая девушке руку под столом.

Она посмотрела ему в глаза и прищурилась.

— Да уж, надо признаться, немало. Но все равно недостаточно.

— Какая ты жадная! И много не хватает?

— Только одного.

Он тоже прищурился на несколько секунд, но потом его темные глаза словно вспыхнули теплым огнем.

— Я скажу тебе их даже два. Один я придумал, когда увидел твой триумфальный вход в зал…

— Так ты увидел меня сразу, как я вошла? Но почему тогда не подошел?

— Хотел, чтобы ты немного поскучала. Так вот, тогда мне захотелось сказать тебе, что ты выглядишь, словно королева или знатная дама из той эпохи, когда женщины царствовали и вызывали желание поклоняться им, а не только любить.

— Но я и так благородная дама! Я ведь настоящая баронесса, — не без гордости заметила Касси.

— Я знаю, и сегодня это вполне почувствовал. И, признаться, мне даже стало немножко боязно находиться рядом с такой важной особой!

Он в очередной раз рассмеялся, и Касси нетерпеливо спросила:

— Ну, это один комплимент, а второй? Джеральд перестал смеяться и посмотрел на нее тем завораживающим, проникновенным взглядом, от которого ей обычно становилось не по себе.

— А второй будет таким: твой наряд и прическа лучше, чем у любой женщины в этом зале, и ты сама здесь самая милая и очаровательная.

Он немного помолчал, не отводя взгляда от смущенного лица девушки.

— И не только в этом зале, ты — самая лучшая женщина в мире!

Если бы вдруг рухнули стены зала, Кассандра испытала бы меньшее потрясение. Да разве хоть один человек на свете, кроме Джеральда Мейсона, мог сделать женщине предложение в такой замысловатой форме? И в то же время его последняя фраза не допускала двух толкований.

А Джеральд молчал, словно потерял дар речи. Касси понимала, что он ждет ее реакции, ответа или хотя бы каких-то слов, но не смогла ничего сказать, потому что вдруг растерялась. В конце концов, он огорченно вздохнул и, отвернувшись, вступил в разговор с окружающими их офицерами и дамами. Впрочем, он продолжал по-прежнему ухаживать за ней, но Касси чувствовала, что между ними что-то произошло, что-то нарушилось. То, что она проигнорировала его, можно сказать, признание, задело самолюбие Джеральда. Девушка почти сразу почувствовала это и испугалась. Что если из-за этого между ними снова возникнет размолвка? Она уже бесконечно раскаивалась в своей глупой нерешительности, но не знала, как поправить дело. Джеральд опять держался с такой убийственно-вежливой отчужденностью, что у девушки не осталось ни малейшей возможности заговорить с ним о личных проблемах.

Когда начался концерт, и все спустились в сад, Кассандре пришлось расстаться с Джеральдом. Женщинам приготовили мягкие стулья на просторной площадке, а мужчины встали позади, чуть поодаль. Поэтому Касси уселась вместе со своей тетушкой Гортензией на отведенные им места и была вынуждена целый час наслаждаться лишь звучанием музыки и пением, не лишенным, впрочем, хорошего вкуса и приятности.

Примерно час спустя объявили антракт. Зазвучала легкая оркестровая музыка, собравшимся принесли напитки и разнообразные закуски. Стоя рядом с Лорой около маленького столика, Касси краем глаза наблюдала за Мейсоном, который в этот момент беседовал с приятелями. Но вот он вместе с Гарри направился к дамам. Посмотрев на Кассандру ничего не выражающим взглядом, Джеральд сказал:

— Я должен проститься с тобой, Касси. Не хочу оставаться на вторую часть концерта. Отправляюсь домой, проведу остаток вечера в тиши своего особняка.

После небольшой паузы, во время которой девушка так и не нашлась, что ответить, он поцеловал ей руку и не спеша, направился по садовой дорожке к выходу. Какое-то время Касси растерянно смотрела ему вслед. Но вдруг осознала, что просто не сможет ночью уснуть, если сейчас они вот так расстанутся. Кассандра собралась с духом и решительно пошла за Джеральдом.

«По крайней мере, объяснюсь с ним, — сказала она себе. — Чем бы не закончился наш разговор, все равно это будет лучше неизвестности».

Она вышла из арки ворот, остановилась на ступеньках небольшой лестницы и сразу увидела его. Джеральд стоял внизу с совершенно невозмутимым выражением лица и ожидал, пока ему приведут лошадь. Однако Кассандре почему-то показалось, что на самом деле он никуда не торопится. Будто ему и оставаться не хочется, но и домой спешить незачем.

— Мистер Мейсон! — громко окликнула она.

Джеральд обернулся и быстро подошел к ней.

— Мистер Мейсон, постойте. Я хочу сказать вам несколько слов.

Она взяла его за руку и отвела в сторону. Веселое настроение, которое было у Касси весь вечер, куда-то испарилось. Джеральд сразу заметил, что Касси находится на грани истерики. Ее пальцы, лежавшие в его руке, мелко дрожали. Было видно, что девушка из последних сил старается сохранять на лице спокойствие и говорить ровным голосом. Ему вдруг стало ужасно стыдно за свою жестокость, захотелось схватить ее в объятия и прижать к себе, приласкать, успокоить, сказать, что он по-прежнему сильно любит ее. Но он усилием воли заставил себя сдержаться.

— Джеральд, скажи мне, куда ты сейчас направляешься? — заговорила она, убедившись, что их никто не может слышать.

— Домой, куда же еще? Ведь я уже сказал об этом.

— И что ты собираешься там делать?

— Пока не знаю.

— Но я имею в виду… у тебя не назначено никакого свидания с женщиной?

— Ах, вот оно что! Нет, дорогая, уверяю тебя, я не собираюсь встречаться сегодня ни с какой женщиной.

— Даже со мной?

Джеральд сделал вид, что удивлен, и Кассандра отвернула чуть в сторону покрасневшее лицо, сосредоточенно расстегивая и застегивая браслет на своей левой руке.

«Хватит ее мучить», — решил он про себя и вслух неторопливо проговорил:

— Но мне показалось сегодня, что ты не хочешь дальнейшего продолжения наших отношений. Иначе я не ушел бы от тебя просто так.

Напряжение спало с ее лица, она снова оживилась, подняла на Джеральда глаза, и в ее взгляде он прочел облегчение и радость, впрочем, еще довольно трепетную и робкую.

— Но если, — осторожно начала она, — тебе самому действительно не хочется со мной расставаться и виной всему на самом деле просто моя нерешительность, то… то, я думаю, может быть, ты захочешь провести и сегодняшнюю ночь вместе со мной?

В ее словах прозвучали одновременно и надежда, и страх, что этот вызов не будет принят.

«Черт возьми, — подумал Джеральд, — и она еще сомневается, любит ли меня или нет!»

— Я, конечно, был бы весьма не против, если бы мне снова представилась такая возможность, — с напускным равнодушием произнес он. — Но, насколько я помню, вчера ты сказала, что хочешь провести со мной ночь, только чтобы рассчитаться за то, что я для тебя сделал.

— Но… но ведь одной ночи недостаточно, чтобы отблагодарить за такое? Я так думаю, Джеральд.

— Ну, если ты так считаешь, Касси, то я, конечно, буду рад провести и эту ночь в твоих объятиях.

— Хорошо. Тогда как ты смотришь на то, чтобы ждать меня у садовой калитки дома Стивенсонов в половине двенадцатого? — спросила она, глядя в сторону, чтобы не выдать своих чувств.

— Я буду там, любовь моя, — ответил он тихо, целуя ее руку и с тайной радостью наблюдая, как невозмутимость сменяется на ее лице смущением и растерянностью.

— До встречи, Джеральд.

Она поспешно упорхнула, а Мейсон медленно направился к своему оседланному коню, раздумывая, чем занять себя в оставшиеся два с половиной часа до встречи, чтобы не известись окончательно от нетерпения.

В одиннадцать часов он уже был у калитки сада, окружающего дом Стивенсонов. В темном плаще и надвинутой на глаза треуголке, как заправский герой-любовник, он нетерпеливо мерил шагами узкую тенистую улочку, привязав коня к забору. Касси появилась почти ровно в назначенное время, с опозданием минут на пять. В сгустившихся сумерках Джеральд ясно различил светлый плащ с белой отделкой и, распахнув калитку, двинулся навстречу девушке. Она была в том же платье, что и на приеме, из-под растрепавшейся челки лихорадочно поблескивали встревоженные глаза.

— Мы задержались чуть дольше, чем я предполагала, — вымолвила она, останавливаясь, чтобы успокоить дыхание.

— Я ждал бы тебя до самого утра, — сказал Джеральд, целуя ее в горячие полуоткрытые губы.

Они не проронили ни слова за всю дорогу, а когда прибыли в особняк, Касси прямиком направилась в спальню, лишь изредка коротко отвечая на вопросы Мейсона. Джеральд понял, что ей хочется вернуть себе уверенность в том, что она, как прежде, любима и так же желанна. И он пошел ей навстречу. Они быстро разделись и занялись любовью, он был так же нежен, заботлив и внимателен, как и вчера. И когда Касси почувствовала это и поняла, что ничего не изменилось, она снова ощутила себя счастливой и принялась с большим пылом отвечать на его ласки.

Когда первый раунд любовной игры был закончен, и они отдыхали в объятиях друг друга, Касси вдруг немного отстранилась, чтобы видеть его глаза, и спросила:

— Джерри, умоляю, ответь мне откровенно: если бы я не предложила прийти к тебе, мы бы не были сейчас вместе? Ты бы так и уехал, не поговорив со мной?

Посмотрев в ее глаза, внезапно наполнившиеся болью, он покачал головой:

— Нет, родная моя, что ты, конечно нет! Да разве я выдержал бы без тебя целый вечер и всю долгую ночь, зная, что ты почти рядом, в этом городе, в нескольких минутах ходьбы отсюда? Я пришел бы в ваш дом и забрал тебя.

— Правда, милый? Ты не обманываешь меня?

— Я могу тебе в этом поклясться всем, чем только захочешь.

— Не надо, я верю тебе. Но почему тогда ты ушел? Обиделся на меня?

— А ты считаешь, есть за что?

Она тяжело вздохнула и села на кровати, обхватив руками колени.

— Я не знаю, почему так получается, Джерри, милый! Я ужасно не хочу, чтобы между нами были размолвки, но постоянно чем-нибудь обижаю тебя. Или сама обижаюсь.

— Наверное, это я стал очень многого требовать от тебя, бедная моя. Но обещаю, что больше не допущу ничего подобного, — твердо заверил он, обнимая ее за плечи.

— Скажи мне, милый, что ты любишь меня по-прежнему!

— По-прежнему? О нет, родная моя, я люблю тебя с каждым днем все сильнее!

Касси вся засветилась от радости и крепко-крепко прижалась к любимому. А потом как-то странно посмотрела на него.

— Джерри, ты знаешь… я ужасно хочу есть!

— Что?

— Я ничего не ела с семи часов вечера, не могла, потому что переживала из-за нашей размолвки, а теперь, когда мы все выяснили, чувствую ужасный голод.

— Что? Ты не могла, есть из-за меня, бедняжка?

— Да.

— Боже мой, Касси! Ну, так в чем же проблема? Подожди немного, милая, я сейчас!

Торопливо натянув свой бархатный синий халат, который он еще ни разу не надевал и который нянюшка Джейн терпеливо раскладывала каждый вечер на кресле, Джеральд бросился вниз в поисках провизии. Оттуда он вернулся спустя десять минут, волоча перед собой огромную корзину, содержимым которой можно было бы накормить несколько человек. Касси восторженно захлопала в ладоши и принялась раскладывать все принесенное на туалетном столике и стульях, заранее придвинутых к кровати. Джеральд раскупорил бутылку с французским шампанским, и они устроили настоящий веселый ужин.

Когда большая часть провизии была уничтожена, Мейсон повел свою ночную гостью в соседнюю туалетную комнату, чтобы вымыть ей руки. Пока он поливал ей из серебряного кувшина, она вертела головой во все стороны, рассматривая изящный интерьер, а потом принялась по своей привычке все внимательнейшим образом изучать и трогать.

В этой комнате, примыкающей к ванной, отделанной мрамором, все дышало интимностью и утонченным комфортом. Стены были затянуты бледно-розовым мягким шелком с белым и бледно-зеленым вертикальным рисунком, а потолок расписан гризайлью, как и в спальне. Мебель тонкой работы казалась невесомой, а мягкий бело-розовый ковер полностью поглощал шаги. Перед изящным и в то же время огромным трельяжем, оправленным в сверкающее серебро, стояло мягкое просторное кресло, которое так и манило поудобнее усесться в него. Кроме этого зеркала, на стенах, одно напротив другого, было еще два, длинные, в серебряных рамах, они доставали до самого пола.

Перед одним из этих зеркал Кассандра застыла, с интересом и некоторым смущением разглядывая свое отражение.

— Мне еще никогда не приходилось видеть себя вот так, целиком, и притом совершенно без одежды, — вполголоса, словно опасаясь, что ее услышат, проговорила она.

— И мне тоже еще ни разу не приходилось рассматривать тебя вот так, — раздался за ее спиной голос Джеральда.

Словно завороженная, она смотрела на то, как его руки скользят по ее волосам, плечам, груди. Но вот их взгляды встретились в зеркале, и она, испуганно вскрикнув, вырвалась из его объятий и убежала в спальню. Джеральд мысленно обругал себя и поспешил за ней.

Но Касси уже оправилась от смущения. Она сидела в кровати, слегка прикрывшись простыней, и обольстительно улыбалась ему. Мейсон приблизился, девушка крепко прижалась к нему и неожиданно сладко зевнула, словно пригревшаяся кошечка. Джеральд понял, что плотный ужин и холодная вода, которой она мыла руки, навеяли на нее сонное состояние. И хотя Касси выражала желание снова броситься в любовный поединок, ему стало жалко ее. Он лег на спину и положил голову любимой себе на грудь, обнял и заботливо прикрыл одеялом, и Касси почти сразу заснула. Несколько минут Джеральд любовался ее прелестным лицом, таким наивным и беззащитным во сне, а потом и сам незаметно прикрыл глаза и крепко задремал.

Когда он проснулся, было уже довольно светло. Мейсон бросил взгляд на часы и обмер: начало седьмого. «Ну и Бог с ним, — мелькнуло в голове. — Если меня заставят жениться на ней, то я и не подумаю упираться». Но все же он решил разбудить Касси, пусть сама решает, что теперь делать.

А она, едва открыв глаза, тут же соскочила с постели и начала поспешно одеваться. Джеральд подумал, что она делает это скорее машинально и по привычке, нежели обдуманно, но не стал возражать. Его это даже слегка позабавило.

«Да, милейшая мисс Гамильтон, — мысленно улыбаясь, подумал он, — похоже, вы совсем запутались в своих чувствах. Ну, мыслимое ли это дело? То сами бросаетесь мне на шею, говорите, что не можете прожить без меня даже вечер, то так же внезапно убегаете от меня прочь!»

Но все-таки он не мог долго сердиться на нее. С той минуты, когда Кассандра отдалась ему, основными его чувствами к ней стали щемящая жалость и желание заботиться о ней. Поэтому Джеральд стал помогать ей собираться. И, прежде всего, извлек из ящика комода две черные бархатные полумаски — необходимую деталь гардероба любого порядочного человека того времени, и просторную черную накидку с капюшоном. В эту накидку он как следует закутал Касси, чтобы спрятать ее нарядное платье и светлый плащ, по которым любой встречный мог опознать ее. Маски же они надели вдвоем, что, впрочем, не являлось таким уж исключительным случаем на улицах города в восемнадцатом веке, да еще в столь ранний час.

Добравшись до калитки, они наскоро простились, не успев даже договориться о следующей встрече или сказать друг другу несколько ласковых слов на прощание. Но Джеральду этого и не требовалось. Он уже успел все обдумать и знал, что и следующую ночь они тоже проведут вместе. Иного он просто не допустит. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.

 

Глава 4

Бедная мисс Гамильтон, незаметно пробравшись в свою комнату, только на несколько минут смогла прилечь в постель. Дом понемногу пробуждался, из коридора донеслись приглушенные голоса прислуги, затем послышались шаги дядюшки Томаса, встававшего всегда рано и спускавшегося сразу же после этого в гостиную. Касси обреченно вздохнула и зазвонила в колокольчик, призывая свою верную Розу, потом с неохотой вылезла из постели. Ничего не поделаешь, придется одеваться к завтраку, чтобы тетушка Гортензия ничего не заподозрила. Потом у нее еще будет время для отдыха, все равно сегодня не намечается никаких развлечений.

За завтраком мистер Томас сообщил, что обедать сегодня будет в мужском клубе и останется там до позднего вечера.

— Не был там уже две недели, — с извиняющейся улыбкой сказал он, поглядывая то на жену, то на племянницу. — Ужасно соскучился по мужскому обществу.

— Ну что ж, мой друг, поезжай себе на здоровье, а я проведу вечер в доме моей дорогой подруги Глэдис Смит. Сегодня у нее собираются наши приятельницы, чтобы поболтать о том, о сем и обсудить последние события, — отозвалась миссис Гортензия. — Ты поедешь со мной, Касси? — повернулась она к племяннице. — Там будет и несколько молодых девушек.

— Одни дамы… О нет, тетя, спасибо за приглашение, но я не поеду. Проведу вечер дома, по крайней мере, отдохну, как следует.

— Чтобы набраться сил перед новыми развлечениями? Ну что ж, поступай, как знаешь, душа моя. Кстати, послезавтра дают еще один большой бал.

— Я помню, тетя.

— В чем же ты пойдешь? Ведь мы так и не смогли сшить тебе новое платье. — Почтенная леди виновато вздохнула.

— О, не беспокойся об этом! Надену что-нибудь из того, что приобрела еще в Филадельфии. Я давно не надевала эти наряды, и вряд ли кто их помнит.

— Особенно мужчины, — подхватил мистер Томас. — Я могу со всей ответственностью сказать тебе, дорогая Кассандра, что ты единодушно признана мужской половиной нашего общества одной из самых прелестных девушек в независимой Америке. Так что можешь не усердствовать в выборе нарядов и других ухищрениях женского очарования, ты и так признанная красавица.

Касси обняла дядюшку и благодарно расцеловала в обе щеки. Вскоре разговор принял другое направление, но юная леди не могла так скоро забыть слова мистера Томаса и все утро украдкой бросала на себя взгляды в зеркало. Когда она жила в Гамильтон-холле, никто не считал ее красивой или хотя бы очень привлекательной. Может быть, она просто изменилась с возрастом или приобрела изящные манеры, научилась хорошо одеваться и причесываться? Интересно, что сказала бы Сюзанна, увидев ее сейчас.

Вспомнив о сестре, Касси немного загрустила. Она уже давно, наверное, более полугода, не получала никаких известий о своих родных. Вероятно, барон Гамильтон по-прежнему сражается с патриотами, защищая интересы своего короля, наделившего его землей и рабами за верную службу. А как живет все это время бедная Сюзанна? Ведь ей уже исполнилось двадцать два года. Смогла ли она устроить свою судьбу, нашла ли себе подходящего мужа или хотя бы жениха? Увы, на эти вопросы пока невозможно было получить ответы.

Касси просидела в гостиной с тетушкой и дядюшкой до часу дня, а потом поднялась в свою комнату и легла в постель, чтобы хорошенько отоспаться и забыть на время о всех нерешенных проблемах. Когда она проснулась, день уже клонился к закату. Роза сразу бросилась на кухню, чтобы разогреть для хозяйки обед, а Касси начала не спеша приводить себя в порядок. Подумав, что вечер ей предстоит провести лишь в обществе своих верных служанок, она надела простое ситцевое платье без фижм, а волосы даже не стала закалывать, решив дать им немного отдохнуть от сложных причесок.

Дядюшка и тетушка уже ушли из дому. Кассандра без аппетита пообедала в одиночестве, а после вышла в сад подышать свежим воздухом. Но там было еще жарко, и она вернулась в свою комнату. Хотела заняться чтением, но, промучившись, минут десять, оставила это занятие. И поняла, что вообще ничем не может заняться. Потому что ее мысли все время настойчиво возвращались к одному человеку.

Джеральд Мейсон! Боже мой, неужели она уже, заскучала по нему? Но ведь они виделись всего лишь несколько часов назад. Неужели ее так влечет к нему, что она не может спокойно прожить без него и дня?

В дверях появилась Роза с нарумяненным и несколько виноватым лицом. По ее нарядному платью и торжественной, сдержанно-просительной физиономии Касси догадалась, что та пришла отпроситься по своим делам.

— Что, Роза? И ты хочешь меня покинуть в этот прекрасный, но скучный вечер?

Виноватое выражение еще сильнее обозначилось на смуглом лице квартеронки.

— О мисс Касси! Моя подруга, что служит в кондитерской мистера Харпера, Мэри Грей, устраивает вечеринку с танцами, и она пригласила меня. Можно мне пойти хотя бы совсем ненадолго?

— Конечно, ты можешь пойти, милая моя, и оставайся там столько времени, сколько хочешь, — разрешила Касси служанке и неприметно грустно вздохнула, вспомнив, что и Молли ушла в гости, отпросившись еще утром.

Оставшись одна, она снова спустилась вниз и принялась неторопливо ходить из одной комнаты в другую. Не в силах думать ни о чем ином, она стала во всех подробностях вспоминать свои последние встречи с Мейсоном, все, что они говорили друг другу, его взгляды, его страстные и нежные объятия. И, наконец, до такой степени разволновалась, что сердце ее наполнилось острой, мучительной тоской. Желание быть с любимым рядом охватило девушку с неистовой силой, и она решила бежать к нему прямо сейчас, никого не стесняясь, лишь бы видеть его. В порыве нахлынувших чувств Касси бросилась к двери.

— Нет, это просто недопустимо, — прошептала она, остановившись на полпути. — Это становится похожим на безумие. Я добьюсь только того, что он перестанет уважать меня. «А разве это так важно?» — тут же спросила она себя и, не в силах совладать с ужасной тоской, упала на диван и расплакалась.

После этого ей стало заметно легче. Нервы успокоились, хотя томительное состояние не прошло. Поднявшись с дивана, она решительно оправила примявшееся платье и подошла к зеркалу, чтобы вытереть слезы. И в это мгновение раздался стук молотка у входной двери.

Касси вздрогнула от испуга и выронила платок. Торопливо пригладив волосы, бросилась в прихожую, чтобы встретить нежданного посетителя, но не успела сделать и двух шагов. В комнату уже входил стремительными шагами Джеральд Мейсон со своей неизменной добродушно-насмешливой улыбкой на чувственных губах, в светло-сером шелковом камзоле вместо привычного офицерского мундира.

Несколько секунд он смотрел на девушку, явно забавляясь ее растерянностью, потом поклонился и, подойдя поближе, прикоснулся губами к ее руке.

— Боже мой… Джеральд! Я не ожидала, что и сегодня увижу тебя! — порывисто проговорила Кассандра, не в силах скрыть охватившего ее волнения.

— Но ты ведь рада? Скажи, что рада! — он обхватил ее за плечи, настойчиво заглядывая в глаза.

— Да, да, не буду притворяться, я очень рада, что ты пришел, но как…

— Очень просто! Узнал, что Стивенсонов нет дома, и решил нагрянуть без предупреждения. И готов биться об заклад, что ты этого хотела, я же вижу по твоим глазам, любимая, признайся!

— Ну да, хотела, и перестань меня допрашивать!

Она засмеялась от неожиданной радости и, взяв его за руку, усадила рядом с собой на диван.

— Ну, чем мне угощать тебя, нежданный гость? — счастливо улыбаясь и не пытаясь этого скрывать, спросила Кассандра. — Хочешь кофе с пирожными? Или чего-нибудь покрепче?

— Пожалуй, всего лишь кофе. Но скажи: ты хотела, чтобы я пришел? — допытывался Джеральд, продолжая преследовать ее своим взглядом.

И Касси вдруг почувствовала, что больше не испытывает ни смущения, ни недоверия. Она посмотрела ему в глаза, и в этом взгляде ясно читался ответ на все его вопросы. А потом они завели милый, бесхитростный разговор как влюбленные, давно мечтавшие о встрече наедине.

После второй чашечки кофе Джеральд признался:

— Не могу даже представить себе, что мы проведем сегодняшний вечер порознь.

— Честно говоря, я тоже, — с чувством отозвалась Кассандра. — Но что же делать? Хочешь, давай встретимся в полночь на нашем месте?

— Ни за что! Не хочу терять ни минуты. Просто я сейчас же возьму и увезу тебя с собой.

— Увезешь меня с собой? Вот прямо так — открыто?

— Да, любовь моя. Я приехал в карете, и мы поедем ко мне. Проведем вечер вместе. Я выпроводил всех моих гостей, и мы будем только вдвоем.

— Но что я скажу тетушке и дяде Тому?

— Я все продумал, — глаза Джеральда задорно блеснули. — Ты оставишь записку, что заночуешь у подруги, чтобы не опоздать на утреннюю верховую прогулку. Заодно прихватишь с собой амазонку, а твой слуга отведет ко мне Женевьеву. Разумеется, имя подруги не стоит указывать.

— А если все-таки дядюшка станет меня искать? Ты ведь помнишь, как он примчался в Веллей-Фордж?

— Ну, что тогда останется делать? — Джеральд притворно вздохнул. — Наверное, мне придется жениться на тебе, как порядочному человеку.

— А эта прогулка, она действительно намечается завтра утром? — осторожно переменила тему Касси.

— Сущая, правда, и я обязательно пригласил бы тебя на нее, если бы у меня не было других планов насчет нас.

— Значит, мы не едем?

— Едем, но не завтра со всеми, а сегодня, и одни.

— Сегодня? Но уже восемь часов вечера!

— Знаю, любовь моя. Мы выедем в девять, когда начнет темнеть. Как раз и вода в озере уже нагрелась за день.

Зеленые глаза Кассандры загорелись неистовым восторгом.

— Джерри! Что ты задумал?

— Потом объясню. Пиши скорее записку, собирайся, и едем ко мне.

— Только платье переодену и волосы заколю.

— Ни в коем случае! Ты просто красавица в этом платье. Не вздумай менять что-либо. Набрось свой оранжевый плащ и идем. А костюм для верховой езды оденешь у меня.

Теплый ветерок ласкал лицо и руки, державшие поводья. Солнце совсем закатилось, но было еще светло, хотя первые золотистые звезды уже загорались в бездонном сиреневом небе. Кассандра с наслаждением вдыхала свежий, прохладный воздух, напоенный ароматами сочно-зеленой травы и душистых луговых цветов. Они скакали уже около часа, временами останавливаясь, чтобы полюбоваться величественной панорамой майской природы, особенно хорошо открывавшейся с высоты небольших пологих холмов, на которые им порой приходилось взбираться. Наконец Джеральд свернул на узкую, едва приметную тропинку, прятавшуюся в густых зарослях высокого кустарника.

— Вот мы и приехали, дорогая. Это озерцо совсем небольшое, но вода в нем чистая и теплая, а главное, здесь не будет никого, кроме нас.

— Откуда ты знаешь это место, Джерри?

— Я бывал здесь еще мальчишкой, а несколько дней назад снова навестил этот уголок.

Кустарник и невысокие деревья внезапно расступились, и прелестный водоем полностью открылся взорам. Джеральд спешился и помог спуститься с лошади своей спутнице.

— Тебе нравится, любимая?

Касси внимательно осмотрелась и подошла ближе к воде, чтобы потрогать ее рукой.

— У меня такое чувство, будто я уже была здесь когда-то. О, я знаю, почему это! — обрадовано воскликнула она. — Оно ужасно похоже на озеро в нашем виргинском поместье.

— Поэтому я и привез тебя сюда. Ну, искупаемся?

Они стали неторопливо раздеваться. У Кассандры было замечательно легко на душе, но, оставшись в одной сорочке, она почувствовала неловкость. А когда Джеральд, уже совершенно раздетый, подошел к ней и обнял за плечи, девушка еще больше смутилась.

— Мы что, никогда не видели друг друга нагими, да? — ласково пошутил он. — Или ты предпочитаешь плавать в купальном костюме, больше похожем на платье?

— Ты прекрасно знаешь, что нет! — Она деланно засмеялась. — Но я не знаю, почему мне стало неловко.

— Хочешь, я отвернусь, пока ты зайдешь в воду?

— Нет, думаю, это вовсе не обязательно. Отступив на пару шагов, девушка быстро сбросила сорочку и стремительно бросилась в прохладную воду. И сразу поплыла, не дожидаясь, пока Джеральд окажется рядом. Но минуту спустя он настиг ее, проворно работая руками и отфыркиваясь от попадающей в рот воды.

— Касси, да за тобой не угонишься! — весело крикнул он, и они поплыли рядом, с каждым взмахом оставляя берег все дальше позади.

Передохнув немного на противоположном берегу, они неторопливо поплыли назад и остановились там, где вода была им примерно по грудь. Уже совсем стемнело, и Касси видела рядом с собой лишь очертания смуглого тела Джеральда, не имея возможности разглядеть его лицо. Но ей казалось, что он внимательно наблюдает за ней, хотя смотрел он, похоже, мимо нее.

— Ну, как? Накупалась или проплывем еще разок?

— О нет! Я так давно не плавала, что сейчас порядком устала. Но мне страшно вылезать из воды, ужасно боюсь замерзнуть.

— Я захватил с собой полотенце и сейчас разотру тебя им как следует.

Он приблизился к ней и, осторожно обняв за плечи, припал к ее губам долгим, сладостным поцелуем. Касси почувствовала, как учащенно забилось ее сердце.

— Ты вся дрожишь, милая. Пора выносить тебя отсюда.

Он подхватил ее на руки и вышел со своей драгоценной ношей на прибрежную траву. Быстро достав огромное полотенце, Джеральд вытер девушку и стал помогать ей одеваться. Но Касси не переставала дрожать и не решалась признаться ему, что это вовсе не от холода, а от внезапно охватившего ее страстного желания. Желания отдаться ему прямо тут, сейчас, раствориться в пучине его неукротимых ласк, какими он обычно осыпал ее, перед тем как слиться с ней в одном сладостном объятии.

Назад ехали быстро, не проронив почти ни слова за всю дорогу. Когда заводили лошадей через садовую калитку его особняка, Касси обратила внимание, что столовая, выходившая окнами в сад, ярко освещена.

— Нет, не думаю, что там сейчас кто-нибудь находится, — сказал Джеральд, заметив ее встревоженный взгляд. — Просто я велел прислуге подготовить все к нашему приезду. Устроим небольшой пир. Ведь ты, верно, проголодалась, любимая?

— Сейчас чувствую, что да. Хотя до последней минуты я этого не замечала.

Поднявшись по ступенькам, они прошли через застекленную дверь в розовую столовую, где один конец длинного обеденного стола был сервирован на двоих. Касси на пару секунд замерла и прислушалась. Стояла такая тишина, что, казалось, во всем доме никого нет, кроме нее и Мейсона. Бросив взгляд на часы, она с удивлением обнаружила, что еще нет и полуночи.

Джеральд дернул за шнурок звонка, и спустя минуту темнокожий помощник повара появился на пороге с огромным блюдом в руках. Касси с Джеральдом уселись за стол.

Наполнив хрустальные бокалы рубиново-красным вином, Мейсон устремил выжидающий взгляд на свою гостью, сидевшую напротив.

— Может, предложишь какой-нибудь подходящий моменту тост, дорогая?

— А ты сам?

— Я бы мог, конечно, — он сосредоточенно потер рукой подбородок, — но боюсь сказать что-нибудь такое, что тебе не понравится, или…

— Или?

— Или заставит тебя смутиться, покраснеть, растеряться, и в конечном итоге весь вечер будет испорчен.

— Ну, хорошо. — Касси подавила неловкость и, выпрямившись, подняла свой бокал. — Я скажу. Выпьем за то, чтобы ты, Джерри, вернулся живым с этой войны и прожил долгую счастливую жизнь рядом с любимой женщиной.

Он удивленно приподнял брови, и добродушно-насмешливая улыбка промелькнула на его губах.

— Обошла скользкую тему, да? — И прежде чем она успела что-либо ответить, перегнулся через стол и благодарно чмокнул ее в щеку. — Спасибо, Касси, что подумала обо мне. Для меня очень важно знать, что твое сердце со мной во всех трудностях, и ты молишься за меня.

— Да, я буду молиться за тебя, — повторила она как эхо, и по ее лицу промелькнула тень печали.

— Но ведь ты не погибнешь, Джерри, правда? Ведь ты останешься жив?

— Конечно, любимая, я останусь, жив, — попытался отшутиться он. — Разве можно представить, что когда-нибудь я перестану преследовать тебя своей несносной любовью?..

Когда они закончили ужинать и отставили чашечки с допитым кофе в сторону, оба одновременно посмотрели друг другу в глаза. Внезапно Кассандра снова ощутила то сильное волнение, которое испытала два часа назад, на берегу маленького озера. Ей вдруг стало как-то душно, перед глазами словно поплыл мутноватый, обволакивающий туман. Глубоко вздохнув, она расстегнула верхние пуговицы платья.

— Пойдем наверх, любимая?

Темные глаза Джеральда, казалось, стали еще темнее из-за призывного, завораживающего выражения, появившегося в них. Эти глаза притягивали к себе, звали, обещали. Он казался Касси необыкновенно красивым, таким, каким еще никогда не видела его за время их сложного и бурного романа.

— Знаешь, Джерри, ты какой-то особенный сегодня, не такой, как всегда, — запинаясь и краснея, проговорила она. — Знаешь, этот костюм тебе очень к лицу, и белый жилет тоже. Тебе очень идет белый цвет, очень!

— Спасибо, милая, мне приятно слышать это от тебя. Ты тоже сегодня удивительно хороша. Особенно эти раскрасневшиеся щечки, эти горящие глазки. Мне кажется, сегодня они смотрят на меня немного ласковее, чем обычно.

— Наверное, это правда, милый. А еще? Еще ты ничего необычного не видишь во мне?

— Вижу, что ты хочешь поскорее подняться в нашу уютную спаленку и заняться со мной тем, чем мы занимались вчера и позавчера.

Девушка с притворной досадой ударила кулачком по столу.

— Ах, Джерри, ну почему ты все время шутишь со мной? Почему не веришь, что для меня все это очень серьезно? Очень, очень серьезно, дорогой.

— Я поверю в это, Касси, когда ты скажешь мне те несколько слов, которые мне так давно хочется от тебя услышать. Ну а пока, — он встал из-за стола и подошел к ней, — пойдем туда, где уже провели две счастливые ночи. Может быть, эта третья подскажет тебе ответ на твой единственный, не дающий тебе покоя вопрос!

Когда они поднялись в спальню, Джеральд помог Кассандре раздеться, а потом разделся сам. От него не укрылось ее волнение, и это сначала насторожило его. Но вскоре ему стало ясно, что ее чувства — это всего лишь желание, такое же сильное, как и у него самого. И когда Касси сладко застонала и с легким усилием притянула его к себе, он не стал больше медлить и стремительно овладел ею.

Девушка громко вскрикнула и почти сразу отозвалась на его сильные, уверенные движения. С трудом, сдерживая себя, он, с силой сжав ее бедра, все неистовей отдавался любовному ритму, от нахлынувших чувств почти не сознавая, что происходит. Кассандра впилась ногтями в его спину и то и дело громко вскрикивала, приводя его в бурный восторг и одновременно вызывая отчаяние от страха, что он не сможет долго сдерживать бьющее через край желание и достигнет апофеоза страсти раньше, чем нужно.

Чтобы этого не случилось, ему пришлось на время усмирить свою плоть. Касси открыла глаза, и Джеральд был буквально потрясен от ее призывного, умоляющего взгляда, в котором сквозило неукротимое, безудержное желание, какого он никогда у нее не видел.

— Джерри, милый, — прошептала она пересохшими губами, — я хочу, хочу, чтобы ты не расслаблялся, умоляю тебя, не останавливайся, дай мне возможность…

С неистовым возбуждением он снова резко ворвался в нее и уже, не прерываясь ни на секунду, продолжал насыщать ее тело любовной мукой, пока силы его совершенно не иссякли, и мучительное желание не брызнуло через край. Замерев в последнем сладком и отчаянном движении, он издал хриплый крик и, совершенно обессиленный этой долгой, неистовой схваткой, упал лицом ей на грудь.

Несколько секунд спустя Джеральд снова поднял голову и с тревогой заглянул в глаза Касси, страшась увидеть в них разочарование и упрек. Но она смотрела на него лишь с бесконечной благодарностью и… удивлением. Капельки пота выступили у нее на лбу и разметавшиеся по подушке волосы казались совершенно мокрыми, словно она только что вынырнула из воды. Лицо ее слегка подрагивало, но на пересохших губах постепенно начинала проступать восторженная и счастливая улыбка.

— Касси, родная моя, что… — он запнулся на полуслове, не смея вымолвить крутившийся в голове вопрос. Но она радостно улыбнулась и охрипшим голосом произнесла:

— Я испытала это, милый мой. Это случилось, случилось, понимаешь, Джерри, случилось!

— Любовь моя, радость моя!

Он осыпал ее горячее лицо бурными поцелуями, чувствуя, что вот-вот заплачет от счастья, и пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.

— Джерри!

Он поднял голову и сквозь влажную пелену снова посмотрел в ее бездонные глаза.

— Джерри, я хочу сказать тебе, что теперь я, я твоя, Джерри. Понимаешь? Твоя… твоя навсегда!

Он не мог сказать, сколько времени они лежали, прижавшись, друг к другу и не произнося ни слова. Минуты казались часами, и на душе было так хорошо, что хотелось, чтобы эта ночь длилась вечно. Но вот он окончательно пришел в себя и снова ощутил прилив желания. Хотя едва ли это возможно теперь. Его нежная возлюбленная, насытившись новыми эмоциями, кажется, устала и теперь спит глубоким сном.

Джеральд осторожно приподнялся и посмотрел на Касси. Она лежала с закрытыми глазами и тихо посапывала во сне. Но пережитое им волнение было так велико, что он не мог последовать ее примеру. Соскользнув с кровати, он набросил халат и спустился вниз, чтобы выкурить трубку, выпить чашечку кофе, а заодно и поразмыслить о том, что же нового появилось в их отношениях.

Все это заняло у него довольно много времени, особенно приготовление кофе, который пришлось варить самому. Возвращаясь обратно в спальню, он чувствовал себя совсем бодрым и порядком жалел, что его возлюбленная еще столь невынослива в любовных утехах.

Войдя в комнату, хотел затушить догорающие свечи, но, бросив взгляд на кровать, передумал и зажег новые.

«По крайней мере, еще немного полюбуюсь этой упрямой проказницей, которой утром снова может прийти в голову мысль сбежать от меня», — с улыбкой подумал он и направился к кровати.

Касси лежала, совсем закутавшись в одеяло, и даже ее головы не было видно. Джеральд разделся и осторожно прилег рядом. Тихонько потянул на себя одеяло, запустив под него руку.

— Что такое, черт возьми!

Он мигом спрыгнул с кровати и, растерянно оглядевшись по сторонам, тихо и нецензурно выругался. Из-за оконной занавески раздался звонкий смех, и неожиданно Касси выскользнула на середину комнаты, с озорным и чуть-чуть виноватым выражением лица поглядывая на него.

— Ах ты, маленькая „проказница! И как только тебе пришло в голову такое! — Он поймал Касси в объятия и, заражаясь ее весельем, так же весело расхохотался.

— Какое у тебя было лицо, Джерри! Если бы ты только видел себя в зеркале! — Она все не могла удержаться и, упав в кресло, буквально покатывалась со смеху.

— Решила сыграть со мной злую шутку, озорная девчонка? — Он примостился у ее ног на ковре. — Но скажи мне, когда ты успела проснуться? Ведь ты спала, как сурок, когда я вышел.

— Да, я и вправду дремала, но потом проснулась. Наверное, почувствовала, что тебя нет рядом. Но теперь я ни капельки не хочу спать. А если ты еще принесешь мне чашечку ароматного кофе, который ты варил на кухне, я почувствую себя совершенно бодрой, и мы сможем продолжить…

— Еще пара слов, — воскликнул Джеральд, вскакивая на ноги от ее неожиданного предложения, — и никакого кофе ты не получишь, коварная искусительница!

Касси разразилась новым взрывом оглушительного хохота, но внезапно замерла, прикрыв рот рукой.

— О, Джерри!

Проследив за ее взглядом, он почувствовал, что краснеет. От смущения его плоть предательски еще сильнее напряглась и потянулась вверх. Досадливо поморщась, Джеральд бросился к халату, поспешно натянул его и помчался на кухню.

Когда он вернулся с подносом в руках, Касси сидела на краю кровати, придвинув к ней маленький столик. Опуская поднос, Джеральд бросил на свою любимую беглый взгляд и заметил на ее лице лукаво-смущенное выражение, какое бывает у человека, случайно увидевшего то, чего видеть не следует. Нахмурившись, он разлил кофе по чашкам и придвинул поближе тарелочку с пирожными.

Какое-то время они провели в молчании, старательно делая вид, что поглощены своей маленькой трапезой. Но Касси искоса наблюдала за Джеральдом, тщетно пытаясь убрать с лица улыбку, а он, в свою очередь, незаметно поглядывал на нее, проклиная себя за глупое смущение, невесть почему одолевшее его. Выпив кофе, Касси дотронулась до плеча Джеральда и тихо спросила:

— Ты рассердился на меня, дорогой?

— Нет, — мрачновато ответил он, — я вовсе не сержусь, но не совсем понимаю, что значат твои улыбки.

— Прости меня, милый, но я улыбаюсь, потому что чувствую себя немного смущенной. Мне еще не доводилось видеть тебя при свете после… ну, после того, что у нас было…

— А теперь? — Он бросил на нее лукавый взгляд. — Ты не хочешь рассмотреть меня поближе?

— Джерри, что за мысль! — Кассандра подскочила, как на пружине, и спрятала лицо в подушке.

Наклонившись к ней, Джеральд ласково погладил ее по плечу.

— Извини, дорогая, больше не буду. Она повернула к нему раскрасневшееся лицо и с робкой улыбкой призналась:

— Вообще-то, мне хочется этого, но я немножко боюсь.

— Разве это так страшно, если мы любим друг друга? — прошептал Джеральд.

Касси попросила его лечь на спину и закрыть глаза. Словно подразнивая, провела язычком по его щеке и вдруг с неожиданной для Джеральда пылкостью стала покрывать поцелуями его шею, плечи и грудь.

— О, Боже мой, Касси! — простонал Джеральд, чувствуя, как от ее прикосновений, таких нежных и в то же время необычайно страстных, в нем поднимается новая волна обжигающего желания.

— Молчи, Джерри, пожалуйста, молчи! — Она на мгновение приложила руку к его губам, в то время как другой продолжала ласкать тело Джеральда все настойчивее.

Внезапно губы Кассандры замерли, как бы не решаясь двинуться дальше. Но вскоре Джеральд почувствовал, как ее влажный язычок нежно скользит вокруг его соска. Осторожно обняв девушку, он чуть плотнее прижал ее лицо к своей груди. В ответ Кассандра порывисто вздохнула и, обхватив губами весь его напрягшийся сосок, принялась ласкать его так, как это обычно делал с ней сам Джеральд.

Какое-то время девичьи руки бережно ласкали живот Джеральда, не осмеливаясь двинуться дальше. Бросив робкий взгляд вниз, Кассандра замерла, приглушенно охнув от удивления и восторга одновременно. И вдруг Джеральд почувствовал, как она прикоснулась к его напрягшейся плоти — сначала осторожно, одним пальчиком, словно боясь обжечься, затем всей ладонью, нежно, возбуждающе, и наконец плотно обхватила горячее древко.

Джеральд сладостно вскрикнул и открыл глаза. На мгновение их взгляды встретились, и Касси, сразу вспыхнув, прижалась лицом к его груди. Но в следующий миг она уже подняла голову и, посмотрев на Джеральда с отчаянным вызовом, продолжала ласкать его, больше не смущаясь и не останавливаясь.

Так далеко Джеральд боялся заходить даже в своих мечтах. В Кассандру словно вселился дух искушения. Она нежно и настойчиво ласкала его, томно постанывая при этом и не обращая внимания на то, что ее возлюбленный весь дрожит от сильнейшего возбуждения. Он уже не мог спокойно лежать с закрытыми глазами. Приподнявшись на локтях, Джеральд неотрывно следил за движениями девушки, закусив губу и едва сдерживая страстные стоны.

— Твое тело прекрасно, милый мой, — прошептала Кассандра, чуть сильнее сжимая пальцы, — и я хочу ласкать тебя, пока руки мои не устанут, и желание слиться с тобой в одно целое не затопит меня всю, как волны бушующего океана накрывают собой беззащитную ладью.

Ее неумолимые руки скользили по телу Джеральда, а затем вдруг опустились и коснулись бедер. Джеральд отчаянно вскрикнул и ощутил соленый вкус крови в прикушенной губе. На мгновение ему показалось, что его дыхание вот-вот остановится. Словно поняв его состояние, Кассандра на время остановилась. Наклонившись к лицу Джеральда, она с улыбкой заглянула ему в глаза и прошептала:

— Тебе нравится то, что я делаю, милый?

— Ты еще спрашиваешь, коварная маленькая колдунья? — воскликнул он охрипшим голосом. — Ты одурманила меня, свела с ума своими безумными ласками!.. Касси, любовь моя, я близок к тому, чтобы и в самом деле потерять рассудок от твоих прикосновений!

Она чуть слышно рассмеялась, но тут же виновато посмотрела на него.

— Ну, если это слишком много для тебя, может, мне лучше остановиться и не продолжать?

— Но я не знаю!

— Как? Ты не знаешь, Джерри? Ну, тогда ты пропал: я не желаю останавливаться, пока не добьюсь всего, чего мне хочется!

И она снова принялась неистово ласкать любимого, погружая его в пучину огромного блаженства и почти такого же отчаяния. Ее руки, забыв об усталости, снова и снова скользили по его бедрам, животу, груди. Вскоре Кассандра окончательно перестала сдерживать себя и, сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, вначале осторожно прикоснулась губами к его напряженной, зовущей плоти, а потом принялась настойчиво ласкать ее ртом. Этого Джеральд уже не мог выдержать. Обняв Кассандру, он притянул ее к себе на грудь и тут же, не давая опомниться, перевернулся вместе с ней. А спустя мгновение они вновь погрузились в пучину блаженства, и время вновь замерло для них на целую вечность…

Потом они долго лежали, счастливые и обессиленные, и только легонько ласкали друг друга, наслаждаясь покоем и близостью. Внезапно Касси с усилием высвободилась из его объятий и спрыгнула с кровати. Подхватив брошенный на пол халат Джеральда, она в одно мгновение исчезла в соседней комнате.

Джеральд сел на кровати. В горле ужасно пересохло, и безумно хотелось пить. Но прошло несколько минут, а Касси все не возвращалась из туалетной, где можно было взять воды, чтобы утолить эту отчаянную жажду. Наконец Джеральд начал беспокоиться. Почему она остается там так долго? Может, что-то случилось?

Он медленно направился к двери в соседнюю комнату и замер на пороге, вмиг покрывшись холодным потом. До него ясно доносился громкий, надрывный плач. Святые угодники! Он чем-то обидел ее! Может, слишком увлекся собственными ощущениями и упустил из виду желания и чувства Кассандры? С бьющимся от волнения сердцем Джеральд переступил порог и приблизился к Касси.

Она сидела в углу хрупкого диванчика, обтянутого бледно-зеленой тканью. Плечи ее судорожно вздрагивали, а заплаканное лицо она закрыла руками. Сев рядом, Джеральд бережно обнял девушку за плечи.

— Касси, любимая, чем я обидел тебя? — в отчаянии допытывался он. — Умоляю, скажи, не рви мне сердце. Ведь я так люблю тебя, нежная моя, прости, прости меня, если я невольно причинил тебе боль!

Она отняла руки от лица и попыталась улыбнуться сквозь слезы.

— Нет, Джерри, нет, ты ни в чем не виноват. Все дело во мне самой.

— В тебе самой? Но в чем же, в чем причина этих горьких слез?

— Понимаешь, — она глубоко вздохнула и прислонилась спиной к диванной подушке, — понимаешь, Джерри, сегодня мне было очень хорошо с тобой, безумно хорошо. Мне нравилось все, что ты делаешь со мной, а потом очень нравилось самой делать с тобой все эти вещи. Но после нашей последней близости, когда я во второй раз испытала это сладкое чувство, ну, ты знаешь, какое, — она взглянула на него, и он поспешно кивнул, — да, это опять было. Ну, так вот: когда все закончилось, ко мне пришло вдруг ужасное ощущение потери.

— Потери?!

— Да. Я боюсь, что ты не будешь относиться ко мне по-прежнему. Теперь ты будешь презирать меня, — она опустила голову и обхватила ее руками, — презирать за то, что я так неприлично вела себя.

Джеральд вздохнул с огромным облегчением. Так вот в чем, оказывается, дело! Она вбила себе в голову, что он перестанет уважать ее за то, что она так увлеченно отдавалась любовной игре. На его губах появилась нежная улыбка. Бедная маленькая Касси! Ведь она, оказывается, совсем ничего не знает о настоящей любви. Взяв руки девушки в свои ладони, он внимательно и серьезно посмотрел ей в глаза.

— Касси, послушай хорошенько, что я скажу, — произнес Джеральд ласково и твердо. — Я понимаю, почему ты так думаешь, но клянусь тебе, что ты ошибаешься. Я очень сильно, по-настоящему сильно люблю тебя, и я не только не стану к тебе хуже относиться, но отныне буду еще больше любить и уважать тебя. Ты подарила мне самое великое счастье, о котором я едва смел, мечтать, — счастье взаимной любви. Потому что теперь в моем сердце не осталось сомнений — ты любишь меня, любишь так же сильно и пылко, как я уже три года люблю тебя. И я бесконечно благодарен, слышишь, благодарен тебе за то, что ты сделала меня самым счастливым человеком на свете! Он расцеловал ее мокрое, распухшее от слез лицо и крепко прижал к своей груди. Когда она осторожно высвободилась и посмотрела на него, в ее глазах больше не было тревоги и растерянности. Доверчиво улыбнувшись, она тихо спросила:

— Это правда, Джерри? Правда, что ты любишь меня по-прежнему?

— Правда, родная моя. Я люблю тебя по-прежнему и даже еще сильнее.

Он отнес девушку в кровать, бережно укрыл одеялом и встал, чтобы затушить почти догоревшие свечи. Потом подошел к окну и слегка приоткрыл его, впуская в комнату поток прохладного свежего воздуха. За окном уже вступало в полную силу ясное, безоблачное утро, солнце озаряло небо своими ослепительными лучами, и это казалось Джеральду предзнаменованием новой, счастливой жизни рядом с беззаветно любимой и любящей его женщиной. Рядом с Касси…

Они спали почти до полудня. Джеральд проснулся первым и, натянув халат, спустился вниз отдать распоряжения к завтраку. Убедившись, что все готово и остальные обитатели дома еще три часа назад уехали на верховую прогулку, он вернулся в спальню к своей возлюбленной. Касси уже не спала, а, сидя в кровати, приветствовала его обворожительной улыбкой.

— Опять почувствовала, что меня нет рядом? — спросил он и поцеловал ее. — Завтрак готов, и мы одни в доме. Хочешь, я помогу тебе принять ванну?

— Принять ванну? Ты хочешь сказать, что я могу остаться у тебя еще на какое-то время?

— Ты можешь остаться у меня на всю жизнь, любовь моя.

— Но я о другом, Джерри, — она несколько натянуто засмеялась. — Ведь уже полдень, а что подумает тетушка Гортензия?

— Она подумает, что ты отправилась на прогулку. Ведь именно так было написано в записке? У нас в запасе, по крайней мере, еще часа три до того, как она начнет волноваться.

— Ну, тогда тебе придется на некоторое время стать моей горничной и помочь мне привести себя в порядок!

Полчаса спустя они сидели в розовой столовой и с аппетитом уничтожали приготовленный обильный завтрак, больше похожий на обед. Когда с едой было покончено, Джеральд многозначительно посмотрел на Касси и сказал:

— Любовь моя, могу я попросить тебя остаться на несколько минут в одиночестве? Мне нужно сделать наверху одно небольшое дельце, а потом я вернусь к тебе.

— Хорошо, Джерри, — Касси с некоторым удивлением взглянула на него. — Я найду, чем заняться. Осмотрю получше твой дом, ведь я еще не все здесь изучила.

Он нежно поцеловал ее и вышел. Джеральд отсутствовал довольно долго, а когда вернулся, вид его был торжественным, а глаза загадочно поблескивали, словно говоря: предстоит нечто неожиданное и важное.

— Идем со мной, — произнес Джеральд, и Касси заметила, что он немного волнуется. — Я хочу сделать тебе подарок.

Она радостно и смущенно всплеснула руками и подбежала к нему.

— Подарок? Ты хочешь что-то подарить мне?

— А разве неестественно, что люди дарят подарки тому, кого любят?

Он несколько напряженно рассмеялся, потом взял ее за руку и повел наверх.

Они вошли в спальню, и Джеральд остановился у входа в туалетную комнату, пропуская Кассандру вперед. С замирающим от волнения сердцем она сделала несколько шагов и застыла с открытым ртом в восторженном удивлении. На столике огромного трельяжа и кресле были разложены подарки Джеральда, но какие это были подарки! Такого Касси не могла бы ожидать даже в день своей свадьбы.

Джеральд тоже прошел в комнату и, остановившись у кресла, посмотрел на свою возлюбленную с легким смущением.

— Ну, хотя бы подойди поближе и посмотри эти вещи.

— О Джерри! Неужели это все мне? Все это?

— Конечно, дорогая. Кому же еще дарить это, как не тебе! Ведь ты — моя любимая, моя желанная, моя… Ну, подойди же, Касси!

С радостным вскриком она подбежала к Джеральду, крепко прижалась на мгновение к его щеке и обернулась к трельяжу, не зная, с чего начать осмотр. Да и было, отчего разбежаться глазам. Кожаный футлярчик, обитый внутри черным бархатом, был раскрыт, а его содержимое разложено на низком столике. Это был потрясающей красоты гарнитур из ярких малиновых рубинов в обрамлении более мелких бриллиантов. В этом наборе оказалось все, что только можно пожелать: изящные серьги с тремя каплевидными рубинами-подвесками, шпильки-банты для украшения прически, колье тонкой работы, пара браслетов и даже четыре кольца разной формы. Все камни были превосходной огранки, а бриллианты располагались вокруг рубинов так искусно, что цвет малиновых камней казался еще насыщенней и ярче.

Но это оказалось далеко не все. На широком кресле у туалетного столика лежало великолепное нарядное платье из малинового атласа, еще более яркого оттенка, чем рубины в драгоценностях, с узкими рукавами до локтей и корсажем, богато расшитым серебром, жемчугом и белоснежными кружевами. Такие же кружева украшали глубокое квадратное декольте и манжеты. На широкой юбке с фижмами ткань образовывала множество изящных складок.

С пояса платья спускалась золотая цепочка, на которой держался ажурный веер из белых кружев, натянутых на золоченый каркас. В веер было искусно вставлено миниатюрное зеркальце в обрамлении рубинов и бриллиантов. Наклонившись, Касси увидела на полу и прелестные туфельки, украшенные рубиновыми пряжками.

— Не хочешь что-нибудь примерить, дорогая? — ласково спросил Джеральд, когда Касси с усилием оторвалась от созерцания всей этой роскоши.

— Очень хочу, но сейчас пока не смогу это сделать. Мне нужно сначала немножко привыкнуть к этим вещам, ведь у меня еще никогда не было таких дорогих и красивых драгоценностей и даже такого наряда… О Джерри, милый! — воскликнула она, словно вдруг спохватившись. — Но могу ли я принять от тебя столь дорогие подарки?! Ведь такие вещи можно дарить только жене или невесте!

Его пронзительный взгляд заставил Кассандру опустить глаза и схватиться руками за пылающее лицо.

— А разве ты не знаешь, что для меня ты и то, и другое? — с жаром произнес он, а затем более мягко и нежно добавил:

— Не думай ни о чем, Касси. Просто прими эти подарки в знак моей безграничной любви и признательности за то, что ты подарила мне огромное счастье.

Девушка подняла глаза и с любовью и благодарностью посмотрела на Джеральда, едва сдерживая подступившие слезы.

— Спасибо, милый, ты… ты самый лучший на свете!

И, не выдержав потока эмоций, разрыдалась у него на груди.

Успокоив Касси и усадив на диванчик, Джеральд снова обрел торжественный вид и глубоко вздохнул, приготовившись сообщить ей нечто особенно важное.

— Пока ты приходишь в себя, я хочу рассказать тебе об этих драгоценностях, — он снова вздохнул, и лицо его посерьезнело. — Этот гарнитур мой отец заказал во Франции у известного мастера десять лет назад. Тогда он только что женился на моей матери и стремился сделать все возможное, чтобы она забыла ужасные годы разлуки и рабства. Я помню, как привезли все эти вещи, и я украдкой рассматривал их, чтобы отец не видел моего интереса. Так получилось, что Виола надела их всего один раз на бал, который отец устроил в ее честь. Вскоре после этого болезнь резко обострилась, и мать оставила нас навсегда. Незадолго до смерти она сказала мне, чтобы я подарил эти драгоценности той, которую по-настоящему полюблю. Поэтому они по праву твои, Касси. Не смущайся и смело носи их.

— Спасибо тебе, Джерри, за то, что ты так сильно доверяешь мне.

Растроганная Кассандра пожала ему руку, с чувством поцеловала и внимательно посмотрела в глаза.

— Даю тебе слово, что я оправдаю твое доверие. Завтра будет большой бал, и я… Да, можно мне надеть все это завтра?

— Конечно, родная, мне это будет только приятно.

— Обещай мне еще, — продолжала она с многозначительной улыбкой, — что ты придешь вовремя, будешь танцевать со мной все танцы и не станешь надолго исчезать в курительной.

— Обещаю, любимая. Все будет так, как ты скажешь.

— Хорошо. Завтра ты увидишь, что и я могу… Но не будем сейчас об этом. Завтра я попрошу у тебя прощения за всю боль, что причинила тебе за эти три года, а теперь давай не будем вести серьезных разговоров, я больше не могу.

— Хорошо, не будем больше говорить ни о чувствах, ни о любви. Ты и так уже слишком много волновалась и плакала сегодня. Примерь-ка лучше туфельки, а то меня не оставляет беспокойство, что они могут оказаться малы.

Сразу оживившись, Касси подбежала к креслу и боязливо надела изящные башмачки.

— Совсем впору! — она весело захлопала в ладоши. — Будто шили по моей ноге!

— Так и было! Ты в спешке оставила в лагере под Веллей-Фордж свои туфли, и я заказал по ним вот эти, только чуть поменьше.

— Заказал? Слушай, а когда ты все это успел? И где и как смог достать такое красивое платье? Ну-ка, рассказывай!

— Да я уже в Балтимор приехал со всем этим, а заказал у двух мастеров-французов в одном портовом городке. А драгоценности… Они хранились в одном тайном месте, и я забрал их оттуда, когда понадобилось.

— Но как ты мог знать, что они понадобятся? И платье, и туфли… Значит, ты предполагал, что у нас может все так сложиться? Да?

Он подхватил девушку на руки и, не отвечая, понес в спальню.

— Нет, ты скажи, скажи мне! — настаивала она, шутливо отражая его попытки снова раздеть ее. — Ты верил, что мы будем вместе? Надеялся на это?

— Ни минуты не сомневался в этом с того дня, когда в маленьком домике под Веллей-Фордж ты впервые позволила мне поцеловать тебя!

 

Глава 5

Бал в ратуше по своей пышности и великолепию ничуть не уступал тому, что состоялся на прошлой неделе. Все офицеры американской армии в Балтиморе и все представители местного высшего общества собрались в этот вечер, чтобы как следует повеселиться, может быть, в последний раз перед выступлением армии. Дамы, независимо от возраста и семейного положения, блистали своими лучшими нарядами и драгоценностями, чувствуя, что им не скоро теперь придется их надеть. Но никто сегодня не мог соперничать по красоте, обаянию и изяществу наряда с обворожительной мисс Гамильтон. Ее единодушно признали царицей бала, и даже молодым соперницам пришлось прикусить свои язычки и оставить злословие на ее счет.

И действительно, Кассандра в этот вечер была хороша, как еще никогда в жизни. Трудно сказать, что больше привлекало к ней всеобщее внимание: прелестное ярко-малиновое платье с дорогой отделкой, изящная, хоть и простая, прическа в классическом стиле, роскошные драгоценности, равных которым не было ни у кого в зале, или же само ее оживленное лицо, на котором все время держалось какое-то особенно загадочное выражение. Даже сдержанная миссис Стивенсон не смогла остаться спокойной, когда племянница после долгих таинственных приготовлений вышла из туалетной комнаты и во всей красе предстала перед ее очами.

— Дорогая моя Кассандра, сердце и глаза говорят мне, что в твоей жизни произошло нечто очень важное, что ты скрыла от меня, — сказала она девушке с сильнейшим волнением и некоторой тревогой в голосе. — Откуда это великолепное платье и эти дивные украшения, стоящие целое состояние? И главное, откуда этот непередаваемый огонь в глазах и это трепетное волнение? Неужели ты скроешь свою тайну от меня, скроешь, после того как я столько дней была твоим преданным другом и покровительницей?

— О, милая моя тетушка Гортензия! — с чувством воскликнула Касси, обнимая миссис Стивенсон. — Я знаю, какое доброе у тебя сердце, и уверена, что ты простишь мне мою скрытность, когда я все тебе расскажу. Но прошу тебя: имей еще на несколько часов терпения, а потом ты все-все узнаешь и разделишь вместе со мной мое счастье!

— Ну, хорошо, хорошо, милая, я согласна подождать еще немного, — с вздохом уступили пожилая леди. — Но скажи мне только одно слово, утоли хоть немного мое любопытство, иначе я потеряю покой на весь вечер и не смогу радоваться: этот наряд и эти драгоценности ты получила в подарок от… от мистера подполковника…

— Мейсона! Ну, конечно же, от него! Господи, от кого же еще! Но прошу тебя: молчи, ни слова больше; я должна еще раз поговорить с ним сегодня, а тогда… тогда я поговорю и с тобой.

И они отправились на бал, упорно не раскрывая рта всю дорогу, несмотря на пристальные взгляды, которые поминутно бросал на них почтенный мистер Томас, и его многозначительные покачивания головой в те моменты, когда ему удавалось перехватить смущенный взгляд одной из дам. Но, будучи истинным джентльменом, а также человеком, хорошо знакомым с эксцентричным характером своей племянницы, он так и не задал ни одного вопроса, и, когда карета остановилась у освещенного подъезда, так же молча подал руку жене, а вслед за ней и Кассандре, произнеся при этом лишь глубокомысленное:

— М-м-м-да…

Когда Касси вошла в зал, Джеральда там не было, он, как обычно, находился с приятелями в курительной комнате. Но, едва заметив ее, Мейсон тотчас вернулся в зал, и Касси, не стесняясь взглядов окружающих, послала ему издалека открытую, приветливую улыбку. Подойдя к Лоре Шелтон и другим дамам и вступив с ними в оживленный разговор, она поминутно поворачивала голову в его сторону, делая это с такой невозмутимостью, что никто даже не решился осудить ее за это, по крайней мере, сейчас. Приятели Мейсона тоже не могли не заметить этого и весь вечер осыпали его всевозможными шутливыми поздравлениями, которые, ко всеобщему удивлению, нисколько его не раздражали.

«Черт меня побери, если эта неугомонная девчонка не замыслила сегодня что-нибудь особенное и не хочет устроить какую-нибудь скандальную выходку», — думал он, наблюдая за ней, и, несмотря на то, что брови его моментами были шутливо нахмурены, на сердце становилось с каждой минутой светлей.

Прибыл генерал Вашингтон в сопровождении своей немногочисленной свиты и господ из правительства. Музыканты расселись подле своих инструментов, ожидая сигнала к началу танцев. Генерал с приветливой улыбкой обвел взглядом собравшихся и лукаво сощурил глаза, встретив откровенный взгляд очаровательной мисс Гамильтон. Слегка рассмеявшись, он подошел к нимало не смутившейся от такого внимания девушке и, галантно поцеловав ей руку, попросил по старой традиции начать бал с тем кавалером, какого она сама захочет выбрать.

— Благодарю вас за великую честь, сэр, — бойко отвечала Касси, грациозно сделав положенный реверанс. — И если вы позволите, — она выпрямилась и на мгновение застыла в горделиво-непринужденной позе, — то пусть это будет, как и в прошлый раз, подполковник Мейсон!

Джеральд, улыбнувшись, отделился от группы своих приятелей и подошел к Кассандре.

— Я вижу, мой друг, дела ваши сильно продвинулись за последние дни, — тихо сказал генерал, передавая ему руку мисс Гамильтон и провожая прекрасную пару доброжелательной отеческой улыбкой.

В следующее мгновение с хоров зазвучала музыка, и Касси с Джеральдом открыли великолепный бал. Во время первого танца им почти не пришлось поговорить друг с другом, потому что задача у них была слишком ответственной и потому что восторженные чувства слишком сильно переполняли их, чтобы нашлось место словам. Тем не менее, они условились о том, на какие танцы Джеральд может рассчитывать, и поведали, как сильно соскучились друг без друга.

— Тридцать часов без тебя, целых тридцать долгих часов разлуки! — приглушенно воскликнула Касси, когда он отводил ее к миссис Стивенсон после танца. — Ведь это теперь слишком много для меня. О, тебе придется вознаградить меня за каждый из этих мучительных часов, и как можно скорее.

— Может быть, даже сразу после бала! — закончила она, многообещающим шепотом, крепко пожав руку Джеральда.

Перед мазуркой и во время танца они, наконец, смогли немного поболтать. Касси сочла нужным еще раз поблагодарить Джеральда за подарок, а потом задумчиво сказала:

— Я знаю, что все с восхищением и завистью смотрят на мои украшения и говорят, что они мне поразительно к лицу, но меня все же не оставляют мучительные сомнения. Может, мне все-таки не следовало принимать от тебя драгоценности, предназначавшиеся когда-то для твоей матери? Не станешь ли ты, потом жалеть о том, что сделал мне такой дорогой подарок, которого я пока, наверное, недостойна?

— Нет, милая моя, достойнее тебя нет никого на свете, и ты сама знаешь, почему, — ответил Джеральд, глядя на девушку восхищенными глазами. — Я уверен, что поступил совершенно правильно. Эти украшения словно созданы для тебя, и оспаривать это невозможно. Так что, повторяю тебе то, что уже сказал вчера: не смущайся и смело носи их с гордо поднятой головой.

— Только так я и буду их носить, Джерри, потому что действительно горжусь твоим подарком и твоей любовью!.. А скажи мне, — вдруг спросила она, покраснев, — почему твой отец выбрал для Виолы именно рубины? Ведь ей, наверное, идеально подошли бы сапфиры, раз глаза у нее были синие-синие.

— Конечно, это так, но сапфиры она ненавидела, потому что ей приходилось носить эти камни в годы молодости, когда ее заставляли быть любезной с ненавистными ей мужчинами. Отец знал это и выбрал другие камни, не меньше подходившие к ее яркой красоте. Но тебе они идут так же хорошо, — с улыбкой прибавил он, видя, что Касси смутилась и чуть-чуть загрустила, — хотя красота у тебя не столь яркая, а более мягкая и нежная.

Несколько позже среди офицеров, весь вечер окружавших мисс Гамильтон и ее столь же прелестных подружек, зашел разговор о былых сражениях. Молодые люди не могли упустить случая, чтобы не поведать чувствительным барышням, смотревшим на них с нескрываемым восхищением, о своих боевых подвигах и ранениях, полученных в боях за свободу родины. Один из товарищей Мейсона, рассказывая, как им чудом удалось вырваться из окружения, с жаром вспомнил о том, как их бравый подполковник, несмотря на только что полученное ранение саблей в левое бедро, не только не покинул поле боя, а еще и продолжал подсказывать генералу, как лучше действовать, чтобы нанести противнику поражение.

— Когда все осталось позади, нашему герою было так плохо от потери крови, что мы уж думали: дело его совсем пропащее, — говорил молодой офицер. — Но, как видите, сейчас он жив и здоров, и даже, к нашему удивлению, умудряется лихо танцевать на балах с балтиморскими красавицами. Впрочем, — с улыбкой прибавил он, — наши милые дамы так хороши собой и так очаровательно веселы, что в этом нет ничего удивительного. Их общество — лучшее лекарство для воина. Я и сам за последние дни напрочь забыл о своем ранении в левую руку.

— Ну, мы-то уж знаем, кто из наших дам, заставил подполковника Мейсона забыть о его ужасном ранении, — лукаво заметила одна из подруг Кассандры, бросая на девушку лукавый взгляд.

Касси, против всеобщего ожидания, не только не выказала смущения, но еще и кивнула два раза головой, открыто подтверждая предположение молодой леди.

— А я-то до сих пор ничего не знала о вашем мужественном поведении, мистер Мей-сон, — громко сказала она, обернувшись к покрасневшему Джеральду. — И до последней минуты наивно полагала, что этот шрам у вас на бедре остался с давних времен.

Стоящие вокруг дамы, все как одна, приглушенно ахнули и прикрыли лица пышными веерами. Даже мужчины на мгновение опустили глаза, пряча улыбки. Но Кассандре сегодня, казалось, все ни по чем. Непринужденно рассмеявшись, она обвела всю компанию вызывающим взглядом и перевела разговор на другую тему.

— Что на тебя нашло сегодня, Касси? — спросил ее Джеральд во время очередного танца, который они танцевали вместе. — Еще пара подобных выходок, и все общество будет просто шокировано и лишится дара речи.

— Я сделала что-то, что сильно не понравилось тебе, милый? — с наигранным простодушием проговорила Касси, бросая на него выразительный взгляд, в котором читалось столько же любви и нежности, сколько неприкрытого озорства.

— Конечно же нет, милая, мне нравится все, что ты делаешь, а за внимание ко мне я меньше всего способен на тебя рассердиться. Но твоя репутация! Тебе не кажется, что ты безнадежно губишь ее?

— Но ты же не допустишь, чтобы это произошло, не так ли? — смеясь отвечала Касси.

Джеральд, подавляя возрастающее волнение, долгим, изучающим взглядом посмотрел на нее.

— Но я вижу только один способ спасти твою репутацию и твое доброе имя, Касси. И ты еще не сказала мне, что этот способ придется тебе по душе.

— Какой же это способ, дорогой мой? — Она снова наивно взглянула на него и тут же рассмеялась.

— Ты сама прекрасно знаешь, какой, — Джеральд шутливо нахмурил брови.

— Не сердись на меня, милый мой, просто мне настолько хорошо и весело, что так и подмывает на всякие шутки и шалости. — Касси примирительно пожала ему руку и, когда танец закончился, быстро шепнула: — Когда начнется ужин, не забудь сесть рядом со мной. С этого дня мы уже всегда и везде будем вместе… на законных правах.

— На законных правах? Может, объяснишь, как это?

— Да! Как только сядем за стол.

Весь вечер прошел для Мейсона в радостном ожидании близкой развязки его долгого любовного романа. Касси порхала по паркету бального зала, словно легкокрылая беззаботная бабочка, и мало-помалу не только для Джеральда стало очевидным, какое чувство дает ей эти невидимые, но ясно ощутимые крылья. Она была так очаровательна, так весела, грациозна, что Джеральд не мог ни на минуту сосредоточить мысли или взгляд на ком-то ином, кроме нее. С трепетом и восторгом неотрывно следил он за любимой женщиной, ее движениями, взглядами, словами, и в конце концов, ему стало казаться, что он просто физически ощущает ее любовь.

«Она любит меня, — думал он с замирающим сердцем, — и, похоже, не просто любит, а любит безумно, до самых глубин своей страстной души. И сейчас она так безмерно счастлива нашей близостью, что мне становится страшно за нас обоих!»

В первом часу, как и в прошлый раз, всех собравшихся пригласили на праздничный ужин в соседний зал. Джеральд как раз танцевал последний танец с Лорой и направился вместе с ней к дверям, оглядываясь и пытаясь найти взглядом Касси. Он почти сразу увидел ее, но в этот момент к Кассандре подошла миссис Стивенсон и что-то сказала ей. Касси кивнула своему любимому и удалилась вместе с тетушкой из зала. Какое-то неприятное предчувствие кольнуло сердце Мейсона, но он постарался не придавать этому значения. Пройдя в соседний зал, он уселся с приятелями за дальним концом огромного стола.

Прошло несколько минут, уже прозвучали первые тосты, а Касси все не было. Еще несколько томительных минут пробежало, и Джеральд стал не на шутку тревожиться, сердце подсказывало ему, что случилось что-то непредвиденное. Наконец Касси показалась в дверях, и по ее взгляду он понял, что предчувствие не обмануло его. Подавляя возрастающую тревогу, Мейсон встал из-за стола и направился к ней.

Не говоря ни слова, Кассандра взяла его за руку и вывела в соседний опустевший зал.

— Джерри… — начала она дрожащим голосом и замялась, словно не зная, как начать.

— Успокойся, милая, ведь я рядом. Я вижу, что что-то случилось. Что-то неприятное? Не волнуйся и расскажи мне.

— Собственно, ничего страшного для нас с тобой не произошло. Просто у тетушки и дядюшки Тома… Они только что получили известие о внезапной смерти дядюшкиной сестры, миссис Маршалл. Она была совершенно здорова, и вот вчера вечером с ней случился сердечный приступ, и ее не стало.

— Вот как? Ну что ж, такое порой случается с людьми. Я буду рядом с вами в тяжелые для вас дни, и если только в моих силах будет оказать какую-нибудь помощь, ты можешь, само собой, на меня рассчитывать.

— Спасибо, Джерри, иного ответа я от тебя и не ожидала, но… проблема в другом. Мне придется уехать со Стивенсонами на два-три дня из города. Миссис Маршалл жила в небольшом поместье в трех часах езды от Балтимора.

— Уехать? — Джеральд почувствовал, как внутри него что-то оборвалось.

— Это неизбежно, ведь не могу же я оставить их в такой час.

— Разумеется, об этом не может быть и речи. Ты просто обязана поехать с ними. Но я должен непременно сопровождать вас. В наше время дороги небезопасны, да и дело не только в этом.

— О Джерри! — Она с мольбой и слезами посмотрела на него. — Но это совершенно невозможно. Я так и не успела рассказать им о наших отношениях, и это будет выглядеть не совсем прилично. Что касается опасностей пути, то, говорят, в этом направлении дорога совершенно безопасна. И потом, мы едем не одни, с нами отправятся еще, по меньшей мере, человек десять, а возможно, и больше, у дядюшкиной сестры много друзей и родственников в Балтиморе. А самое главное — если ты будешь рядом со мной, то, боюсь, я не смогу, вести себя, как подобает в такой серьезной ситуации. Ты же знаешь, — добавила она с улыбкой, — что рядом с тобой я даже в траурной одежде буду вести себя легкомысленно. А это просто недопустимо, понимаешь, Джерри?

— Понимаю. — Он на несколько секунд крепко сжал ее в объятиях. — Поступай, как считаешь необходимым, любовь моя. Не сомневайся, что сердцем и всеми мыслями я все равно буду рядом с тобой. Когда… когда же вы думаете выезжать?

— Немедленно, Джерри.

— Немедленно? То есть прямо сейчас?

— Не считая часа на сборы.

Он тяжело вздохнул и снова прижал ее к груди.

— Ужасно трудно вот так неожиданно расставаться с тобой. Но что же делать, держись, ведь это всего на несколько дней.

— И ты тоже держись, милый, старайся не очень скучать. — Касси пылко обняла Джеральда за плечи и прижалась к его губам. — Ну, а теперь отпусти меня, хороший мой, чем дольше будет длиться прощание, тем больнее разлучаться с тобой.

— Не расстраивайся, ведь это ненадолго, а потом мы снова будем вместе. Как вернешься, сразу извести меня, и я найду возможность увидеться с тобой.

— Обязательно сделаю это, а может быть, и сама приеду к тебе, если сердце не выдержит лишней минуты разлуки. Да, да, — она закивала головой и с решимостью посмотрела в его удивленно раскрывшиеся глаза. — Да, конечно, я так и сделаю, милый мой… «И тогда, — добавила она про себя, — тогда уж я скажу тебе все, что не успела сказать сегодня. И, может быть, мне уже никогда не придется покидать твой дом, который всегда принимал меня так ласково».

Она в последний раз быстро поцеловала его и чуть ли не бегом бросилась к двери на лестницу. Постояв пару минут в одиночестве, чтобы прийти в себя, Джеральд не спеша, направился в обеденный зал, чтобы с помощью крепкого вина хоть немного заглушить охватившую сердце мучительную боль.

Весь следующий день Мейсон не знал, чем себя занять. Вчера за ужином ему так и не удалось унять сердечную тоску и избавиться от какого-то тяжелого предчувствия грядущих испытаний. Напрасно приятели старались развеять его мрачное настроение, оно не только не проходило, но с каждым часом все ухудшалось. В конце концов, Джеральд уступил всеобщим уговорам и согласился устроить в своем доме веселый вечер для друзей с картами, бильярдом, вином и угощением.

Как ни странно, вечеринка удалась на славу. Гости засиделись далеко за полночь, и даже сам хозяин смог немного отвлечься от неприятных мыслей за увлекательной карточной игрой. От выпивки он тоже не отказывался, помня слова Лоры, сказанные перед ужином:

— Оставь все грустные думы и волнения, милый наш Джеральд, и повеселись сегодня от души. После того, как ты обручишься с Кассандрой, ты долгое время не сможешь себе этого позволить, ведь ее семья в трауре.

Обручишься с Кассандрой! Как легко она это сказала, будто о чем-то давно решенном. А вот ему порой кажется, что он никогда не получит от своей взбалмошной возлюбленной ответа на его предложение руки и сердца. Конечно, он сам обещал ей быть терпеливым и ждать, когда она разберется в своих чувствах, но, сколько можно с этим тянуть! Ведь они уже, в нарушение всех приличий, стали настоящими любовниками, и можно ли быть более близкими друг другу, чем они с Касси. Возможно, она собиралась дать окончательный ответ после вчерашнего бала, ведь не просто же из озорства она вела себя так, как даже не всякая жена себе позволит!

Но об этом он старался и вовсе не думать: это было слишком мучительно, потому что в дело вмешалась сама судьба, а с ней шутки плохи. Оставалось только надеяться на лучшее и ждать возвращения Кассандры. И тогда уж он не отпустит ее, пока она не станет его законной женой, и никто не сможет ему помешать в этом, даже сама Кассандра.

Проводив последних гостей, Джеральд устало посмотрел на часы и подумал, что до его встречи с любимой осталось на один день меньше. Конечно, завтра он ее не увидит, но вот послезавтра она, возможно, приедет. Даже если Кассандра вернется поздним вечером, она непременно придет к нему, не может не прийти или хотя бы не прислать записку.

Он остановился у распахнутого окна гостиной, чтобы покурить перед сном, когда раздался неожиданный звонок у входной двери. Минутой позже в гостиную вошел генерал Вашингтон и остановился напротив Джеральда. Одного беглого взгляда на лицо главнокомандующего было достаточно, чтобы понять: случилось нечто непредвиденное и требуется его, Мейсона, помощь.

— Я к вашим услугам, ваше превосходительство, — сказал он упавшим голосом еще раньше, чем генерал успел что-либо произнести.

Вашингтон с признательностью пожал ему руку, и они проследовали в кабинет на втором этаже. Там генерал без околичностей изложил суть дела. Оно заключалось в том, что Мейсону с его полком предстояло отбыть в срочном порядке к берегам Великих озер, поступив на время в распоряжение нового командира.

— Я расскажу вам откровенно, мой друг, почему отправиться туда должны именно вы с вашими драгунами, а не кто-то другой, — объяснял генерал, внимательно глядя на своего офицера. — Дело в том, что положение становится с каждым днем все более тревожным и сложным. Англичане стянули войска к канадской границе и вот-вот двинутся через Великие озера в глубь нашей территории. Чтобы предотвратить или хотя бы помешать им осуществить задуманное в полной мере, необходимо присутствие в том месте умных и дальновидных людей, обладающих способностью принимать быстрые решения. К таким людям я причисляю вас, Мейсон, и вы сами знаете, что оснований для этого у меня достаточно. Поэтому я посылаю вас, надеясь, что вы сможете быть там полезным более, чем в любом другом месте.

Джеральд кивнул головой в знак согласия. Да и мог ли он поступить иначе, когда речь шла о деле всей его жизни?

— Если это нужно моей родине, я сделаю все возможное, чтобы оправдать ваше доверие, мой генерал, — просто сказал он. — Сообщите мне, когда именно я с моим отрядом должен отбыть к месту нового назначения.

Слова главнокомандующего прозвучали как выстрел, направленный в сердце Мейсона:

— Необходимо выступить не позже шести часов утра.

— Так скоро? Ну что ж, в таком случае я должен немедленно отдать приказы моим людям, чтобы они были готовы выступить из города в нужное время. — Джеральд посмотрел на часы. — Тем более что осталось всего около четырех часов.

Генерал еще раз крепко пожал его руку.

— Я знал, что всегда могу рассчитывать на вас, подполковник Мейсон. Возьмите вот этот пакет с указанием маршрута и дальнейшими распоряжениями и ступайте. Постойте, друг мой! — внезапно окликнул он, когда Джеральд почти переступил порог комнаты. — Военный долг — это, конечно, святое, но… Я знаю, — с сильным замешательством произнес он, — как вам тяжело покинуть Балтимор именно сейчас, когда мисс Гамильтон нет в городе…

— Это не имеет отношения к делу, ваше превосходительство. Прежде всего — я солдат освободительной армии, а потом уже все остальное.

— Но могу я что-нибудь сделать для вас, Мейсон?

— Можете. Постарайтесь, чтобы письмо мисс Гамильтон попало ко мне без задержки.

— Ее письмо к вам?

— Именно. Свою записку к ней я передам с миссис Шелтон.

— И вы уверены, что будет ответ? — генерал добродушно-лукаво прищурился.

— Уверен. По-другому просто не может быть. Ну… все. Я пойду готовиться к походу.

Джеральд еще раз поклонился и быстро покинул комнату, на ходу отдавая распоряжения слугам. Он чувствовал, что ему нельзя оставаться ни минуты в бездействии и одиночестве, иначе мучительная сердечная тоска и боль просто убьют…

Около пяти часов, когда все приготовления к поспешному отъезду были закончены, Мейсон снова поднялся в свой кабинет и достал бумагу и чернила. Промучавшись минут десять и разорвав несколько листков бумаги, он понял, что письма не получится. Слишком много эмоций нахлынуло разом, а мысли путались в голове и никак не хотели складываться в слова.

Отбросив перо в сторону, Джеральд встал из-за стола и прошел по коридору в спальню. Распахнув дверь, буквально ворвался туда и с отчаянием бросился на расстеленную постель, сдерживая слезы, в каком-то полубезумном исступлении покрыл поцелуями подушку, на которой спала Касси, простыни, халат, который она надевала, когда оставалась у него. Затем он вскочил на ноги и несколько раз обошел спальню и туалетную, задерживая взгляд на предметах, к которым прикасалась любимая женщина, потом вернулся в кабинет и быстро написал несколько строчек неровным почерком, преодолевая нервную дрожь в руке.

Джеральд сидел за столом, пока на пороге комнаты не показались его товарищи-офицеры в походной драгунской форме и бледная, растерянная Лора, вставшая с постели, чтобы проводить мужа в дорогу. Отозвав ее в сторону, Мейсон передал письмо для Касси.

— Скажи ей еще, — с мучительным усилием проговорил он, — скажи ей, дорогая Лора, что последними моими мыслями, когда я покидал этот город, были мысли о ней. Скажи ей также, что я люблю ее до безумия, что я просто умру, если она не ответит на мое письмо…

Он махнул рукой, не в силах больше об этом говорить, и пошел проститься к своим слугам. Заплаканная нянюшка Джейн последняя приблизилась к нему и долго обнимала своего воспитанника, так нуждавшегося сейчас в добром слове.

— Пиши мне, мальчик мой, не забывай свою преданную старуху Джейн, — говорила она, размазывая кулаками слезы по темному, усталому лицу. — И если… Слышишь, Джерри, если только тебе понадобится моя помощь, смело зови меня, и я приеду, чтобы быть рядом с моим бедным мальчиком!

— Джейн, храбрая старушка! — Джеральд растроганно расцеловал нянюшку в обе щеки. — Обязательно буду писать тебе письма и при первой же возможности возьму тебя в свой отряд.

— Ты все шутишь, а ведь старая Джейн говорит серьезно! Разве ты или кто-нибудь из наших славных ребят решится отрицать, что я хорошо помогла вам этой жуткой зимой, когда мы стояли в лагере под Веллей-Фордж? Но будь уверен, Джерри, родной мой, и оставшись здесь, я еще смогу быть тебе полезной!

— Конечно, нянюшка, ведь на твоих плечах остаются мой дом и все заботы!

— И не только это! В первую очередь, ваши несчастные жены, твоя и мистера Гарри.

Джеральду сразу стало жарко, как в бане.

— Ну, Лора действительно остается на твоем попечении, а у меня пока, уж не знаю, к сожалению или к радости, нет жены.

Нянюшка Джейн посмотрела на своего любимца даже с каким-то упреком.

— Ах, Джерри, Джерри, ну меня ли тебе обманывать! Верно, ты считаешь меня совсем глупой, раз думаешь, будто я не знаю, что мисс Гамильтон, наша красавица Касси, уже несколько дней является твоей самой, что ни на есть, настоящей женой!

— Да, добрая моя нянюшка, ты все правильно поняла, — Джеральд обнял негритянку и от души рассмеялся над ее наивной проницательностью. — Но — увы! По закону мы не женаты, и в этом главная беда, из-за этого я так страдаю сейчас, что боюсь потерять последний рассудок.

— Ну что ты, мальчик мой, не нужно так расстраиваться! Возвращайся живым с этой войны к своей сумасшедшей красавице, вот уж у кого точно голова не на месте! Ну, ничего, положись на меня, голубчик, я позабочусь о том, чтобы мисс Касси не позабыла тебя за время разлуки и поняла, наконец, что лучшего мужа, чем мой дорогой мальчик, ей нипочем не сыскать!

Слова нянюшки Джейн несколько приободрили Мейсона, и, когда он вскочил в седло, чтобы тронуться в дальний путь, он уже не чувствовал себя таким несчастным.

 

Глава 6

Касси вернулась в город вместе со Стивенсонами два дня спустя. Когда они въезжали в Балтимор, было около шести часов вечера, и Кассандра подумала, что еще успеет принять ванну и немного отдохнуть с дороги, прежде чем поедет к Джеральду, о котором ей в последние трое суток и вспоминать-то было некогда. Тем сильнее она соскучилась и тем сильнее горела желанием поскорее увидеться с ним.

Но едва девушка зашла в свою комнату, Роза протянула ей записку миссис Шелтон. Супруга Гарри просила ее приехать к ней, предупреждая в то же время, что самого Джеральда, как и ее мужа, нет сейчас в Балтиморе. Это известие немного огорчило Кассандру, но о чем-то тревожиться ей даже в голову не пришло. Мало ли для чего им понадобилось на время покинуть город. Отдохнув после утомительной дороги и поужинав с тетушкой и дядюшкой, она не спеша, собралась и поехала к подруге.

Лора ожидала в розовой гостиной, и Касси сразу заметила, что у подруги заплаканные глаза и несчастный вид. Увидев ее, Лора встала навстречу и обняла с таким чувством, будто они не виделись целый месяц.

— Что случилось, дорогая? — с тревогой спросила Касси. — Рассказывай скорее, и я постараюсь тебе помочь.

Лора посмотрела ей в глаза и тяжко вздохнула.

— Бедная моя Касси! Боюсь, ты станешь еще печальнее меня, когда все узнаешь. — Она смахнула с ресниц набежавшие слезы и не без труда добавила: — Наши мужчины получили приказ покинуть Балтимор.

— Приказ? Ты хочешь сказать — они уехали надолго?

— Увы! На какой срок они уехали, известно лишь одному Господу Богу, да еще, может быть, генералу Вашингтону. Это произошло на следующий вечер после бала. Генерал привез Мейсону прямо сюда приказ, в котором ему предписывалось отправиться с отрядом к Великим озерам и поступить там, в распоряжение какого-то высшего офицера. Впрочем, какая нам разница! Главное, что они уже далеко от нас и неизвестно, когда мы их снова увидим.

Она залилась слезами, а Касси осталась стоять, как пораженная громом. С большим трудом до ее сознания начало доходить это ужасное известие. Джеральда нет в городе, он снова отправился на войну, даже не успев с ней проститься, и она может вообще его больше никогда не увидеть. И он не услышит того, что она собиралась, но так и не успела сказать!

Осознание горькой реальности острой болью пронзило сердце девушки. В отчаянии, закрыв лицо ладонями, Касси разрыдалась. Истина заключалась всего в нескольких словах: она любит, сильно, безумно любит Джеральда Мейсона! Любит так, что жизнь и само существование вдали от него лишены всякого смысла.

Упав в кресло, девушка рыдала так долго и громко, что вся прислуга сбежалась вниз, и только суровый окрик нянюшки Джейн заставил всех вернуться к своим делам. Лора безуспешно пыталась успокоить подругу, но лишь некоторое время спустя безудержный поток слез начал иссякать, а затем еще несколько минут Касси только судорожно всхлипывала, вздрагивая всем телом, как от сильного озноба. Обернувшись к Лоре, она измученно вздохнула и едва слышно охрипшим от рыданий голосом вымолвила:

— Лора, я люблю Джеральда!

— Что? Что ты сказала, дорогая? — переспросила миссис Шелтон.

— Я люблю Джеральда Мейсона, — с отчаянием повторила Касси. — И я не успела ему сказать об этом. Слишком долго раздумывала и пыталась разобраться в своих чувствах. А теперь вот разобралась, но уже слишком поздно. Он теперь далеко и не простит мне, что я так долго тянула с признанием.

— Нет, нет, дорогая, ты ошибаешься, все еще можно исправить. Ах да, ведь я совсем забыла! Он оставил тебе записку перед отъездом.

— Слава Богу! Он вспомнил обо мне в такую минуту. Ну, так давай же ее скорей!

— Она в моей комнате.

Лора быстро сбегала наверх и принесла письмо Джеральда. Касси поспешно распечатала его и впилась глазами в несколько неровных строчек.

«Касси, любимая, — писал Джеральд, — обстоятельства сложились так, что нам придется на некоторое время расстаться. Я офицер освободительной армии и должен подчиняться приказам командования. Не могу описать в нескольких словах, как мне больно и трудно уезжать, не простившись с тобой, не заглянув в последний раз в твои глаза. Но надо быть мужественным, ведь идет война. И ты тоже держись, моя смелая, моя любимая, и постарайся быть сильной.

Одно только будет терзать мою душу в эти тяжелые дни: ты ведь так и не ответила на мое предложение руки и сердца. Прошу тебя, дай мне этот долгожданный ответ в своем письме, которое генерал Вашингтон обещал переслать мне со своим курьером. Иначе ты не представляешь, как я буду страдать.

Ну, вот и все, радость моя, больше у меня нет времени тебе писать. Одно скажу напоследок: люблю тебя в десять раз сильнее, чем прежде.

Твой Джерри».

Прочитав письмо еще несколько раз, Касси спрятала его на груди и опустилась на стул уже почти совсем успокоенная.

— Что ж, милая Лора, — сказала она, — ничего не поделаешь. Придется нам терпеть и ждать наших мужчин с войны, как это делают другие женщины. Жаль только, что быть рядом с ними мы пока не можем. Но, клянусь всем самым дорогим для меня, при первой же возможности я ни на что не посмотрю и поеду к моему любимому хоть на край света!

— Значит, поедем вместе. — Лора обняла девушку за плечи. — А пока подумай, что ты напишешь Джеральду.

Письма удалось отправить только спустя три недели, когда, наконец, в Балтимор дошли известия с берегов Великих озер и генеральскому курьеру предстояло отправиться туда. К этому времени военные части уже покинули город, и жизнь в нем вернулась в привычное русло. Кассандре, как и многим другим, пришлось убрать в сундуки праздничные наряды и запастись терпением.

Почти все вечера она теперь проводила в особняке Мейсона в обществе Лоры и нянюшки Джейн. Если бы не моральная поддержка старой, много повидавшей на своем веку женщины, подругам пришлось бы гораздо тяжелее в эти тревожные дни. Нянюшка Джейн была неистощима на веселые шутки и увлекательные рассказы, но Кассандру больше всего привлекало в ней то, что она могла без устали говорить о своем воспитаннике. А Касси это требовалось сейчас больше всего. Не имея возможности видеть самого Джеральда, она находила изрядное утешение в разговорах о нем.

Так проходили недели. А однажды, в начале осени, вернувшись от Лоры, Кассандра неожиданно застала в гостиной Стивенсонов свою сестру Сюзанну. Она приехала в Балтимор вместе со своим мужем, маркизом Сэйджем, который, смирившись с потерей своих владений в колониях, ожидал возможности уехать вместе с женой в Англию.

Касси узнала, что сестра все-таки решилась выйти замуж за своего немолодого поклонника. Скромное бракосочетание состоялось в конце июня. А вскоре после этого американские войска заняли ту часть Виргинии, где находилось имение барона Гамильтона и откуда он со своим отрядом совершал вылазки в расположение континентальных частей. Сэр Роджер был тяжело ранен в короткой схватке с противником и отправлен вместе с дочерью и ее мужем в лагерь для военнопленных, где спустя неделю умер. Перед смертью он просил Сюзанну передать своей младшей дочери, что прощает ее и желает ей счастья.

— Об одном только отец сильно сожалел в свои последние дни, — печально сообщила Сюзанна, сидя рядом с сестрой в гостиной дождливым осенним вечером, — о том, что не успел, как подобает хорошему отцу, устроить твою судьбу.

Задумчиво помолчав, Касси тихо сказала:

— Наверное, ему было бы легче умирать, если бы он знал, что моя судьба уже почти устроена. По крайней мере, она уже определена.

Беспокойно поерзав на диване, Сюзанна бросила на сестру тревожный взгляд.

— Но ведь ты говорила, что еще даже не помолвлена с этим человеком, с этим…

— Джеральдом Мейсоном, подполковником американской армии. Да, это так, но это ничего не меняет, Сьюзи. Скорее всего, у нас не будет помолвки. Мы обвенчаемся сразу, как только он сможет возвратиться.

— Но, может быть, ты еще передумаешь? — маркиза с надеждой посмотрела на младшую сестру. — Может, ты изменишь свои намерения, когда поговоришь с моим мужем? Ты могла бы уехать вместе со мной в Англию. Подумай, сестренка! Ведь у нас здесь ничего не осталось. А если что-то случится с твоим женихом? Ведь у нас больше нет дома.

Касси с трудом подавила тяжелый вздох. Это было ужасной правдой. Их дом и поместье конфисковали в пользу нового государства, потому что отец сражался на стороне англичан. Конечно, Джеральд мог попытаться вернуть ей Гамильтон-холл, но надежды на это было слишком мало. Война, кажется, длилась вечность, и конца ей не было видно, а Мейсон не имел возможности восстановить даже свой собственный дом в Филадельфии. Да и стоит ли сейчас об этом думать, когда сама жизнь любимого висит на волоске?

— У тебя будет другой дом, сестричка, — попыталась она подбодрить плачущую Сюзанну, — большой и красивый дом в Лондоне. И еще огромный замок с роскошным парком, как ты всегда мечтала. Сейчас тебе очень плохо, но ведь скоро все изменится. Правда, сэр Артур? — Касси улыбнулась маркизу, задумчиво курившему трубку у камина.

— Конечно, правда! Скоро все образуется, и весь кошмар этих лет станет лишь печальным воспоминанием. — Маркиз бережно поцеловал жену и посмотрел на свояченицу. — Ах, мисс Кассандра! Если бы и вы осознали свои заблуждения и согласились уехать вместе с нами. Как вы будете жить здесь, в разоренной стране, среди людей, не принадлежащих к вашему кругу?

— Дорогой мой зять, вы забываете, что я сама уже давно не считаю себя дворянкой. — Касси посмотрела на маркиза, как смотрят на людей, не понимающих очевидных вещей. — Я люблю эту страну и не желаю ее покидать, пусть даже она сейчас разорена и измучена долгой войной. Рано или поздно мы победим, и все у нас наладится.

— Мы? То есть вы и себя уже причисляете к тем, кто желает победы мятежной армии? Что ж, если дело зашло так далеко, бесполезно уговаривать вас. — Маркиз задумчиво прошелся по комнате. — Наверное, этот подполковник Мейсон, ваш жених, очень сильный и отчаянный человек? — внезапно спросил он.

Касси с некоторым удивлением посмотрела на мужа сестры.

— Да, он действительно очень сильный и мужественный человек, — проговорила она. — У него было непростое детство, и ему еще в юные годы пришлось вынести много испытаний. А ведь характер человека закладывается именно в эти годы.

Маркиз понимающе кивнул.

— Так я и думал. Другой мужчина ни за что бы не решился взять в жены женщину с таким независимым и упрямым характером, как у вас.

— Артур! — Сюзанна неодобрительно взглянула на мужа. — Касси — молодая, неопытная девушка, а не опытная женщина, и она сама не знает, что творит.

Сэр Артур пристально взглянул на Кассандру, и она почувствовала, что краснеет. «Бедная, наивная Сюзанна, — с невольной улыбкой подумала она, — как же мало ты знаешь свою младшую сестру!»

— Кстати, совсем забыла тебе сказать, — Сюзанна посмотрела на нее с некоторым замешательством. — Арнольд Шелтон, который так неудачно пытался жениться на тебе, был убит в одном из сражений еще ранней весной.

Касси тяжело вздохнула, бросив на сестру долгий взгляд. Сейчас, когда этот человек больше не мог причинить ей зла, она не испытывала к нему недобрых чувств, и ей было его искренне жаль. В конце концов, ведь это он невольно способствовал тому, что они с Джеральдом сблизились. Если бы не то памятное похищение Шелтоном, еще неизвестно, как бы все сложилось.

Следующие месяцы оказались для Кассандры самыми трудными за всю ее жизнь. От Джеральда и Гарри не приходило никаких известий. Им с Лорой удалось узнать только одно: их возлюбленные не числятся в списках погибших. И это оставляло надежду. Хотя порой они не находили места от тревоги, слушая рассказы о новых сражениях с англичанами.

Сюзанне тоже приходилось нелегко, хотя совсем по другим причинам. Им с мужем пришлось очень долго ждать английского корабля, который доставил бы их в Европу. Несмотря на то что в доме Стивенсонов их приняли очень тепло, сама атмосфера Балтимора была для сторонников королевской власти очень тягостной. И если маркиз воспринимал окружающее с философским спокойствием, то у Сюзанны сердце разрывалось при взгляде на то, как неуклонно меняются порядки в колониях. Привыкнув, что ее семья считалась здесь одной из самых влиятельных, она не могла смириться с торжеством тех, кого всегда презирала. Еще невыносимее было сознавать, что в этой войне фортуна все больше поворачивалась лицом в сторону мятежников.

В последних числах января наступившего 1779 года английское правительство, наконец, договорилось с американцами о вывозе своих подданных из колоний. Сюзанна сразу воспрянула духом и одновременно возобновила попытки уговорить сестру уехать вместе с ней. Но все уговоры были тщетны. Касси лишь согласилась проводить сестру до небольшого форта на побережье, откуда отправлялся английский корабль.

До назначенного места было довольно далеко, и им пришлось провести в утомительной дороге полдня. Когда они, наконец, добрались до форта, день уже начинал клониться к вечеру. На пристани дул обжигающий январский ветер, который проникал даже под теплую одежду. В этот день здесь собралось так много людей, что, казалось, все они не поместятся на один корабль. Однако вскоре Касси поняла, что многие приехали лишь для того, чтобы проводить своих друзей и близких в дальний путь. Война развела многих родственников и добрых знакомых по разные стороны барьера, и расставание было горькой, но неизбежной необходимостью.

Касси стояла на пристани с Сюзанной и ее мужем. Вещи их уже давно были на судне, и они, как и многие другие, ожидали, когда подадут знак к посадке. Кассандра сразу отметила, что почти все отъезжающие принадлежали к аристократам, и некоторых ей доводилось встречать в прежние времена.

Налетел новый порыв ветра, и Касси плотнее затянула завязки своего бархатного серовато-зеленого плаща, того самого, в котором она два года назад приехала в Филадельфию к жениху. Не без доли зависти девушка взглянула на новую шубку Сюзанны из синего бархата, подбитую соболями. Она была вынуждена признаться, что, невзирая на перенесенные трудности и лишения, Сюзанна выглядела более спокойной и довольной, чем когда-либо в жизни. Исполнение заветного желания — выйти замуж за богатого аристократа — положительно сказалось на ее характере. Впрочем, не изменилась ли и она сама под влиянием своей новой любви?

— В последний раз спрашиваю тебя, Кассандра, — Сюзанна смотрела на сестру с отчаянной мольбой, хотя и без особой надежды, — может, все-таки передумаешь и уедешь с нами?

— В последний раз, Сьюзи, — нет! Для меня это просто невозможно. Постарайся, наконец, понять меня и прости, если что не так.

— Значит, нам остается только обнять друг друга покрепче и пожелать удачи. Я желаю тебе большого-большого счастья, сестренка! — Сюзанна обняла Касси и с чувством прижалась к ней.

— И я желаю тебе того же, милая Сьюзи, — ответила Касси, всматриваясь в лицо сестры сквозь завесу набежавших слез. — Настоящего счастья и исполнения всех твоих заветных желаний.

— А еще я желаю тебе, чтобы твои надежды на счастливую жизнь в этой стране и удачное замужество оправдались. Надеюсь, твой мятежный офицер окажется достойным тебя, и будет ценить такой подарок судьбы, как моя дорогая сестренка.

— Да, вот уж действительно хороший подарок подкинула ему судьба в моем лице! — усмехнулась Кассандра. — Если бы ты только знала, как трудно ему пришлось со мной. Ну да теперь все это в прошлом. Только бы он остался жив, иначе никакие пожелания мне не помогут.

Она на минуту нахмурилась, и Сюзанна, как могла, постаралась ее утешить. Вскоре прозвучал сигнал к отправке корабля.

— Пора, пора, — маркиз обнял жену за плечи и повернулся к свояченице. — Ну, леди американка, я присоединяюсь к пожеланиям моей супруги. А от себя хочу добавить, что очень надеюсь когда-нибудь увидеть вас в своем английском замке. Когда закончится эта ужасная война, приезжайте к нам со своим героем, этим неугомонным подполковником Мейсоном.

Сестры в последний раз крепко обнялись, и вскоре рядом с Касси остались лишь такие же провожающие. Несколько раз девушка грустно вздохнула, вытерла слезы и стала пробираться сквозь плотную толпу туда, где в длинном ряду экипажей стояла ее карета. Внезапно ее бросило в жар: она услышала совсем рядом до боли знакомый голос.

— Так вы говорите, что корабль уже отплывает? — громко и встревожено звучал обращенный к кому-то вопрос. — И все пассажиры уже там?

— Совершенно верно, господин офицер, — ответил ему кто-то. — Да смотрите, уже и якорь поднят.

Касси порывисто обернулась, но услышала позади себя лишь крепкое отчаянное ругательство и заметила, как всколыхнулась огромная толпа. Она бросилась в ту сторону, откуда донеслись слова, с усилием расталкивая стоявших перед ней людей, и уже подумала, не померещилось ли ей все это, когда, выбравшись на более открытое место, вдруг прямо перед собой увидела Джеральда.

Он стоял у самого края площадки, нависающей над морем, и с волнением смотрел, как огромный корабль медленно разворачивается и капитан отдает матросам последние распоряжения. Какое-то время он неподвижно стоял на месте, всматриваясь в лица пассажиров, потом опустил голову и мрачно уставился на землю, словно не зная, что делать дальше.

Пару минут Кассандра растерянно наблюдала за ним, не в силах поверить, что он стоит перед нею, живой и невредимый. Прошло несколько долгих месяцев с тех пор, как они виделись в последний раз, и черты лица Джеральда Мейсона всплывали в ее памяти довольно расплывчато. У нее не осталось даже маленького его портрета, и сейчас ей казалось, что он стал совсем не таким, каким представлялся в воспоминаниях. Но вот Джеральд слегка повернул голову, и она узнала знакомый блеск темных глаз, знакомую манеру покусывать верхнюю губу в минуты сильного волнения. И тогда счастливая улыбка озарила ее лицо, а руки сами потянулись к любимому. Сделав навстречу Мейсону несколько шагов, она едва совладала с волнением и громко окликнула:

— Джерри!

Он мгновенно обернулся и радостно вскрикнул, узнав ее. В следующий миг Джеральд уже крепко сжимал девушку в объятиях, не обращая ни малейшего внимания на любопытные взгляды многочисленных зевак.

— Касси, милая, родная, любимая моя Касси! — восклицал он, восторженно разглядывая ее с головы до ног. — Значит, ты все-таки не уехала? Не уехала вместе с сестрой в Англию?

— Но, Джерри, послушай, — она укоризненно взглянула на него, — я ведь и не собиралась этого делать. С чего ты взял, что я хочу уехать из колоний? — Касси смотрела на него с недоумением, не понимая, что он такое говорит.

— Я приехал в Балтимор, и твоя тетушка сказала мне, что ты поехала провожать сестру. Тогда я примчался сюда и, когда не нашел тебя на пристани, страшно испугался, что родные уговорили тебя уехать и что ты решила отправиться в Европу вместе с ними.

— Уговорили? Но ведь меня трудно уговорить сделать то, что мне не по душе, разве ты не знаешь? Джерри, любимый! — Она взглянула на него с ласковым упреком. — Ну, как ты мог подумать такое? Разве ты перестал верить в мою любовь?

Он посмотрел на нее таким странным взглядом, что ей стало не по себе.

— Курьер генерала Вашингтона… — медленно проговорила она. — Ты что, не получил моего письма?

— Нет. Любовь моя, ты ведь даже не знаешь всего. — Взгляд Джейсона вдруг стал виноватым. — Тот курьерский отряд, что должен был доставить нам почту из Балтимора, был задержан англичанами. И я так и не получил твоего письма. А ты писала мне?

— О, теперь мне все становится ясно, — на ее глазах невольно выступили слезы. — Ты так и не получил моего письма, которое, я отправила тебе с курьерской почтой несколько месяцев назад. А я ведь писала, что люблю тебя и хочу стать твоей женой! Я так ждала ответа, но его все не было и не было. И я сама порой думала, что больше не нужна тебе, что твоя любовь угасла, как только… Но ты здесь, ты примчался сюда, опасаясь, что я могу уехать, собирался удержать меня, если понадобится. Это ли не доказательство твоей любви?

— Самой пылкой, самой нежной и преданной любви, милая моя! И если мы и теперь способны сомневаться друг в друге, то только потому, что, наверное, слегка сошли с ума от этой проклятой разлуки и неизвестности. Но этого больше не будет. Мы немедленно поженимся, и я что-нибудь придумаю, чтобы нам больше не пришлось разлучаться. Идем, любовь моя.

— О Джерри! Мне так много нужно тебе рассказать.

— Только после того, как я, наконец, сделаю тебя своей законной женой, — решительно заявил он. — В форте есть священник, мы сейчас пойдем к нему, и он нас обвенчает. А потом у нас будет много времени, чтобы наговориться вдоволь и поведать друг другу о своей жизни за это время.

— Но послушай! А как же оглашение помолвки, приготовления к свадьбе, разные формальности?

— Ну, уж нет! К черту формальности! Я так долго ждал этого события, что не желаю больше медлить ни минуты. Сначала мы поженимся, а уж потом будем думать о прочих мелочах. И не в Балтиморе, а прямо сейчас. Иначе нам опять что-нибудь помешает. А мне кажется, мы оба не хотим этого, не правда ли, дорогая?

— Ну, если ты всерьез опасаешься, что мы опять не сможем пожениться до твоего отъезда, То мне нечего возразить. — Касси весело рассмеялась и плотнее прижалась к Джерри. — Хорошо. Идем к этому священнику и попросим его поскорее обвенчать нас. Ах, только ведь у нас нет обручальных колец!

— Они давно у меня с собой, любовь моя. Как видишь, я постарался все предусмотреть заранее.

— Но тогда и я попытаюсь кое-что предусмотреть заранее. Обещай, что больше не оставишь меня в Балтиморе одну, и что я уеду вместе с тобой, куда бы тебя ни забросила судьба.

— Чего доброго, ты еще откажешься венчаться, если я не соглашусь! — Он смотрел на Касси с такой нежностью, что у нее просто заныло сердце. — Хорошо, не будем спорить. Я и сам не в силах больше разлучаться с тобой надолго. Ты поедешь со мной. В конце концов, именно о такой жене я всю жизнь и мечтал!