© Перевод. У. Сапцина, 2011.

Днем вокруг не было ни души, если не считать молодого косоглазого садовника. Косоглазого настолько, что если бы вам с другом вздумалось побеседовать с ним, было бы невозможно определить, к кому из вас обращается садовник. А в отсутствие друга мне казалось, что садовник ведет разговоры не со мной, а с ближайшим деревом. Мне хотелось собраться с духом и спросить, неужели не существует никакой корректирующей терапии или специальных стекол для очков, но я так и не решилась. Дом не принадлежал мне. Я просто согласилась посторожить его в течение месяца по просьбе моих друзей Лоутеров. Такое соглашение вполне меня устраивало. Мне требовалось дописать книгу, адом в гемпширской глуши идеально подходил для этой цели. По утрам приходила поденщица Гарриет и наводила порядок. Она готовила мне еду сразу на весь день и вскоре после полудня оставляла меня одну.

Я много работала и крепко спала. По ночам ничто не тревожило меня. Но часа в два пополудни мной овладевало беспокойство. Что-то странное чувствовалось в доме. Так продолжалось несколько недель. Весенняя погода часто менялась.

Но странности в доме возникали не в то время, когда ветер свистел за стенами и завывал под крышей. Непогода и звуковые спецэффекты, в сущности, приводили старую постройку в норму. А вот в ясные солнечные дни или когда весенний дождь брызгал в окна, появлялось нечто определенно странное. Вынужденная работать, я решительно отмахивалась от своих ощущений и зачастую устраивалась возле дома или в зимнем саду, чтобы не отвлекаться. Я стала замечать, что садовник Джо часто стоит под большим кедром на лужайке, глядя вверх, явно на окно одной из спален для гостей, слева от входной двери. Эти спальни разделяла водосточная труба, которая, по моему мнению, портила внешний вид фасада. Из-за косоглазия садовника трудно было определить, на какое именно окно он смотрит.

— Что-нибудь не так, Джо? — спросила я, понаблюдав за ним несколько дней.

Он ответил отрицательно и продолжал пристально смотреть на окна. В конце концов, Джо не мой работник и не моя забота. Дом надежно охраняла сигнализация. Помня о своей работе, я решила не обращать на Джо внимания и продолжала отмахиваться от холодящего, жутковатого чувства, которое испытывала каждый день.

На четвертую неделю своего пребывания в этом доме я услышала голоса — голоса молодых женщин. Я открыла дверь зимнего сада и крикнула: «Джо, кто там?» Но Джо как сквозь землю провалился. Я решила, что, прислушиваясь к голосам и гадая, куда подевался Джо, впустую потрачу время. Мне и вправду настоятельно требовалось закончить книгу, в том числе и по финансовым причинам. Работа продвигалась успешно, я не желала откладывать ее, не закончив.

Но как только я вновь устроилась за письменным столом, голоса раздались из-за дома, с довольно близкого расстояния. Я не ждала гостей, поэтому встала и выглянула в окно. К дому примыкала рощица, откуда и доносился разговор. Потом из-за деревьев показались две женщины. Меня не удивило, что они одеты в длинные юбки и шали эдвардианских времен, а их длинные волосы старательно собраны в узлы. Свои наряды они вполне могли купить в лондонском «Мисс Селфридж», на Бошан-Плейс или в манхэттенском Виллидже. Теперь, во времена веселой свободы, нас уже никакой одеждой не удивишь.

Мне показалось, что я с ними знакома, но никак не могла припомнить, где видела их прежде. У меня возникло отчетливое ощущение, что я видела их обеих вместе, молодых и худощавых, одну высокую, другую пониже.

Пока они приближались к дому, я заметила, что на опушке рощицы за их спинами прячется явно заинтересованный Джо.

В парадную дверь позвонили. Я не знала, стоит ли открыть ее. У меня не было причин ждать визитеров, Лоутеры заверили, что никто не нарушит моего уединения. Но я в приступе нервозности распахнула окно зимнего сада и крикнула:

— Кто вам нужен? Лоутеры в отъезде, а я живу здесь временно.

— Нам нужны вы, — заявила та женщина, что была помоложе.

Я уже почти не сомневалась, что где-то видела их раньше. Они вызывали у меня страх. Женщина постарше снова нажала кнопку звонка.

— Впустите нас.

— Кто вы? — спросила я.

— Харпер и Уилтон, — ответила молодая. — Без паники! Мы просто в ссоре.

Харпер и Уилтон — где я слышала эти фамилии?

— Мы знакомы? — спросила я.

— Знакомы ли вы с нами? — уточнила высокая женщина. — Вы нас создали. Я — Марион Харпер, или просто Харпер, а моя подруга — Марион Уилтон, или Уилтон. Мы боремся за избирательные права для женщин.

Боже мой! Только тут я вспомнила, что когда-то давным-давно, годах в пятидесятых, писала рассказ о двух суфражистках эдвардианских времен. Как же я могла его вспомнить? Он даже не был опубликован. Закончила ли я его вообще? Я не слишком симпатизировала двум героиням, Харпер и Уилтон, но они определенно увлекли меня.

— Чего вы хотите от меня? — спросила я, выглядывая в окно. Впускать их в дом я не собиралась.

— Вы забросили этот рассказ, — объяснила коротышка Уилтон. — Мы уже давно вас разыскиваем. Вы должны наполнить нас содержанием, и мы перестанем вас преследовать.

Я держала своих Харпер и Уилтон на дне ящика, в который складывала незаконченные рассказы и стихи с тех пор, как начала писать художественную прозу и поэзию.

Я собрала свои вещи, погрузила их в машину и укатила, провожаемая взглядами Харпер, Уилтон и Джо. Дома я сразу принялась искать пропавшую рукопись и наконец нашла ее, помятую, с завернувшимися краями страниц. Я прочла:

«Однажды в окно выглянул юноша лет двадцати — к несчастью, косоглазый.

Напротив стоял другой пансион. Там на втором этаже поселились мисс Уилтон и мисс Харпер, сторонницы движения суфражисток. Их родители, оставшиеся в деревне, дали дочерям денег, лишь бы от них отделаться.

Спустя три недели мисс Уилтон решила, что дольше не выдержит, и зашла в комнату к мисс Харпер.

— Харпер, — сказала она, — я дольше не выдержу.

— Ну что ты, Уилтон, — ответила Харпер, — не падай духом. За прошлый месяц мы завербовали триста четыре человека. Вспомни, что говорила Панкхёрст…

— Харпер, я по личному делу, — резко оборвала ее Уилтон.

— Да? — отозвалась Харпер, потеряла к ней всякий интерес и начала туго и аккуратно сворачивать корсаж. — Некогда мне обсуждать личные дела. Мне еще готовить отчеты.

— Я быстро, — пообещала Уилтон. — Каждый день в окно на другой стороне улицы выглядывает молодой человек…

— Так я и знала, — перебила Харпер.

— Ты не думай, я не слежу за ним, — возразила ее подруга. — Но не могу же я не видеть то, что вижу. Он подает какие-то знаки.

— Я заметила, — подтвердила Харпер. — Если тебе трудно бороться с искушением, советую подыскать другое жилье. Больше ничем помочь не могу, Уилтон. У меня есть дела поважнее.

— Еще бы. Ты ведь считаешь важным поощрять заигрывания незнакомого мужчины. Едва ли комитет согласится с тобой, — выпалила Уилтон.

— Ах! — воскликнула Харпер. — Ах!

— „Ах!“ — передразнила Уилтон. — Да, я намерена сообщить об этом Бейсуотерскому комитету.

— Ты опоздала, — сказала Харпер, — со своими кознями. Я уже обо всем доложила. Если хочешь, почитай копию моей докладной.

Уилтон взяла бумагу, отошла к газовой лампе и прочла: „С сожалением вынуждена сообщить, что мисс М. Уилтон, состоящая в наших рядах, своим поведением наносит ущерб нашему общему Делу. Она откровенно поощряет заигрывания особы мужского пола, предположительно студента, в окне дома напротив того, в котором мы живем. Боюсь, вскоре мы будем вынуждены исключить мисс Уилтон из числа сторонников нашего Движения“.

Уилтон вернула Харпер докладную.

— Очень умно, — презрительно фыркнула она, — заметать следы, впутывая меня в свои гнусные делишки. Но я докажу свою невиновность. И тебя разоблачат. Если помнишь, — добавила она, — секретарь и раньше сомневалась в истинности твоего феминистского рвения. Уже одно то, что ты носишь этот корсаж, лишь бы подчеркнуть фигуру, говорит о…

— Будь любезна, выйди, — велела Харпер.

— Более того, я не согласна с тем, что он студент. — Добавила Уилтон.

На следующий день юноша из дома напротив уверовал, что знакомство с одной из девушек наконец принесет какие-нибудь плоды. Заметив ее недвусмысленные знаки, он перешел улицу и выжидательно уставился на окно Уилтон. Она заметила, что этот болван глазеет на окно Харпер. И совершенно напрасно: Харпер куда-то ушла. Уилтон бросила ему запечатанный конверт. В нем лежала записка без подписи, напечатанная на пишущей машинке Харпер. И ключ.

Это был ключ от парадной двери, а в записке объяснялось, как найти нужную комнату сегодня в десять. Только, конечно, получателя направили в комнату Харпер, а не Уилтон.

Уилтон услышала, как пришла Харпер, и стала ждать, когда в десять свершится возмездие. Она сбегает за домовладелицей. Мужчина в комнате Харпер. Шумная сцена. Комитет обо всем узнает.

В назначенный час юноше пришлось искать другой способ принять приглашение, потому что в волнении он потерял ключ. Лишенный фантазии, но отважный, он начал карабкаться по водосточной трубе, которая проходила между окнами Уилтон и Харпер. Уилтон в смятении наблюдала эту сцену при свете уличного фонаря. Ее видела и Харпер, и прежде чем юноша успел преодолеть последние два фута, на него обрушился поток воды из умывального кувшина Харпер. Уилтон действовала быстро: воды у нее не нашлось, поэтому она бросила в окно сам кувшин. Харпер понеслась вниз по лестнице к двери. Уилтон последовала за ней.

У насквозь промокшего юноши был очень растерянный вид.

— Ни с места, — велела Харпер. — Я сдам тебя в полицию.

— Харпер, сдать его в полицию должна я, — перебила Уилтон. — У него свидание с тобой. Это позор. Тебя удалось разоблачить.

Внезапно в дверях возникла домовладелица.

— Констебль! — завопила она.

Полисмен, стоящий на перекрестке, обернулся и заспешил к ним.

Несмотря на свой корсаж, из двух девиц более эмансипированной была Харпер. Она смерила Уилтон взглядом.

— Это мой мужчина, — заявила она. — Катись к черту.

— Что тут происходит? — спросил полисмен.

— Выбирайте выражения! — возмутилась домовладелица. — Ох уж эти суфражистки!

— Суфражистки, значит? — переспросил полисмен.

— Констебль, — встрепенулась Уилтон, — этот человек пытался влезть в окно этой дамы. Его приманила водосточная труба.

— Это она виновата, — выпалил юноша, возмущенно уставившись на Уилтон. Но поскольку он косил, полисмен так и не смог решить, которую из девушек юноша имеет в виду. Впрочем, это не имело значения.

— Эти суфражистки! — сказал полисмен.

— Да, напали на меня, — вздохнул юноша.

Констебль выяснил все детали. И взял Харпер и Уилтон за рукава.

— За мной, — велел он, — и без шума. Нарушение порядка. Суфражистки.

— Надеюсь, их посадят на месяц, — высказалась домовладелица.

— Скорее натри месяца, — поправил полисмен. — С вами уже все в порядке, сэр?

— Более-менее, — жизнерадостно ответил юноша. — Спокойной ночи, констебль. Спокойной ночи, милые дамы.

Их посадили на месяц. Видите, милые дамы, сколько они выстрадали, чтобы добиться для нас избирательного права».

Я вернулась за город с рукописью в сумочке. Таких рукописей, которые я собиралась перебрать, как только выдастся денек-другой посвободнее, у меня накопилось великое множество. Но свободный день все никак не выпадал. Перечитывая рассказ, я так и не поняла, чего в нем не хватает. Харпер и Уилтон уже исполнили свое предназначение в краткий промежуток времени на рубеже двадцатого века, когда случилась эта история.

Харпер и Уилтон ждали меня на крыльце моего загородного убежища.

— Ну как? — спросила Уилтон.

Я заметила, что садовник Джо наблюдает за нами из примыкающей к саду таинственной рощицы, которую я успела полюбить. Обожаю таинственные сады. Мне показалось, что Джо вот-вот отважится подойти к нам. У меня в руке позвякивали ключи от входной двери. Но я ни в коем случае не желала пускать на порог никого из этой троицы. Пока Джо приближался, я вдруг задумалась о его отчаянно косящих глазах. И о том, почему он не носит корректирующие очки. Как мне удалось предсказать и представить себе юношу с сильным косоглазием много лет назад, когда я писала проходной рассказ о Харпер и Уилтон?

Джо, несомненно, привлекли две необычно одетые девушки. Но определить, на которую из них он смотрит, было по-прежнему трудно.

— Он нам покоя не дает, — сказала Уилтон. — Повсюду таскается за нами по пятам. Разве вы не знаете, что это преступление? Особенно в нынешние времена.

— Приставание с сексуальными целями, — подтвердила Харпер.

— Да? Он что-то натворил? — спросила я.

— Следовал за нами повсюду. Домогался нас. Это он должен сидеть в тюрьме, а не мы.

Я не упустила подвернувшийся шанс. Присев на крыльцо, я переписала финал рассказа в соответствии с нынешними правилами корректности. Обе девушки, Харпер и Уилтон, были оправданы, а в полицию забрали косоглазого студента. Я показала Харпер и Уилтон новый финал.

Мало того: под шумок я ускользнула в дом. Остальные смущенно расположились в саду. Я позвонила в полицию и сообщила, что наш садовник досаждает двум молодым женщинам нежелательными знаками внимания. Без особого энтузиазма полицейские согласились приехать и выяснить, что происходит.

Джо они увезли с собой. Харпер и Уилтон исчезли, очевидно, удовлетворившись результатом. Вскоре вернулся Джо, отделавшийся предупреждением, и занялся прополкой сорняков в саду.