Моё навсегда

Когда я проснулась на следующее утро, Купера уже не было со мной в постели, хотя я всё ещё могла чувствовать его запах. Эта смесь специй и мыла окружала меня или, может быть, этот запах пропитал подушки и постельное белье. В любом случае, это был отличный способ просыпаться, по-прежнему ощущая его рядом с собой. Мне потребовалась минута, чтобы осмотреть его комнату. Стены были выкрашены в льдисто-голубой цвет, а постельные бельё было различных оттенков коричневого. Мебель была классической в насыщенных, темно-древесных тонах. Ему это подходило. Я действительно не знала, почему вообще обращала какое-либо внимание на интерьер его комнаты, за исключением того, что знала, что он находился здесь каждый день, а я хотела запомнить всё о нём. Я хотела узнать всё, что было связано с Купером Хадсоном.

Я лежала довольно долго, мысленно делая и сохраняя снимки комнаты, прежде чем увидела записку, оставленную для меня на подушке:

Кофе и завтрак будут ждать тебя, когда ты проснёшься.

Я задалась вопросом, как долго он не спит. Встала и совершила обычную утреннюю рутину, а затем побрела по коридору. Я прошла гостиную и застыла. Вся мебель была отодвинута к стенам, оставляя гигантское открытое пространство в центре. У меня, должно быть, было странное выражение лица, потому что Купер ответил на мой невысказанный вопрос.

— Я объясню, но сначала давай поедим. Ты голодна?

— Я не знаю. Думаю, мой желудок всё ещё спит. Хотя я могла бы выпить немного кофе.

— Кофе, а потом еда. Сегодня тебе понадобится плотный завтрак.

— Зачем мне нужен плотный завтрак сегодня? — спросила я с любопытством.

Он подошел к месту, где я стояла, и протянул мне чашку кофе, приготовленную так, как я люблю. Он качнул головой в сторону кухни.

— Пойдём со мной. Ты сможешь увидеть, как я намазываю сливочное масло на хлеб, — уголки его рта приподнялись чуть-чуть прежде, чем он отвернулся.

— У тебя есть особый подход к маслу, — поинтересовалась я, глядя поверх моей чашки с кофе.

— Что ж, ты мне это расскажешь.

— Что это за новая расстановка мебели? Стало скучно?

— Передашь мне нож для масла? — спросил он, указывая на верхний, ближайший ко мне ящик.

Я передала его ему и по-прежнему ждала ответа на свой вопрос.

— Итак? — повторила я, когда он не ответил. — Тебе стало скучно?

— Нет.

Стало ясно, что я получу ответ не ранее, чем мы съедим завтрак. Я изучала его, пока мы завтракали, и буквально видела, как он размышляет. Он вроде был в комнате, но в тоже время находился где-то ещё.

Я не мешала ему. Наш завтрак проходил в расслабляющей тишине. Я ковыряла вилкой яйца и блуждала в своих мыслях.

— О чем ты думаешь? — наконец спросил Купер.

Я пожала плечами:

— Думала о моем папе.

— Расскажи мне что-нибудь о нём.

— Что, например?

— Я не знаю. Расскажи мне своё самое любимое воспоминание о нём.

Мне не требовалось много времени на раздумья. Я посмотрела на Купера, попутно выводя узоры вилкой по тарелке.

— Это просто. Мне было пятнадцать. Я заперлась в своей спальне, чтобы поплакать из-за мальчика, — я закатила глаза. — Сейчас, понимаю, как глупо это было, но на тот момент я была убита горем. Думала, что действительно нравлюсь ему, пока не выяснила, что ему нравился кто-то другой. — Я хмыкнула. — Как бы то ни было, мой папа, должно быть, услышал мой плач, потому что потом я посмотрела вниз на пол и увидела сложенный лист бумаги, скользнувший под моей дверью. Я подняла его с пола и когда открыла его... — я с трудом сглотнула, стараясь не подавиться словами. — Когда я открыла его, там было стихотворение, написанное моим папой.

— Ты помнишь его?

Я кивнула головой.

— Там было написано:

Если бы я мог нарисовать картину,

Я бы нарисовал тебя,

Чтобы ты смогла увидеть всю красоту,

И ты бы узнала — это правда,

Что твои глаза мерцают, как звезды в ночи,

Что твоя улыбка излучает благоговение и восторг,

Что люди смотрят на тебя, когда ты проходишь мимо,

Как на падающую звезду, пересекающую небо.

Твои волосы блестели бы, как мягкий лунный свет,

Твоя картина была бы великолепной.

Но если бы я умел рисовать, я бы изобразил самую лучшую часть,

И, это, без сомнения, твоё удивительно прекрасное, замечательное сердце.

Я улыбнулась сквозь тёплые слёзы.

— Я помню его наизусть. Мой папа всегда совершал поступки, подобно этому.

Я начала вытирать слёзы, но Купер уже стоял на коленях передо мной. Он протянул руку, и подушечкой пальца нежно стёр их медленным задумчивым движением. Его шоколадные глаза проникали в меня, словно он пытался досмотреть воспоминания в моих глазах.

— Я знаю, каково это — терять родителей, Лили, и я отдал бы всё, если бы мог вернуть их тебе.

Я обняла Купера так крепко, как только могла.

— Мне так жаль. Мне так жаль. Ты тоже потерял своих родителей. Расскажешь мне что-нибудь о них? Что угодно, — просила я. — Бьюсь об заклад, они были замечательными родителями.

— Так и есть, — сказал Купер, — и они бы полюбили тебя. У меня много хороших историй, которые я мог бы рассказать тебе о них, — его лицо приняло более задумчивое выражение, пока он явно предавался воспоминаниям. Усмешка тронула уголки его губ. — Они любили танцевать. Они обычно танцевали в гостиной часами. Мама любила вальс, и папа совершенствовался в вальсировании только для того, чтобы иметь возможность наблюдать, как лицо мамы озаряется, когда они исполняли вальс безупречно. Когда я был ребенком, то думал, что это отстой. Но в один прекрасный день я сидел на самом верху лестницы, наблюдая за ними, и буквально не мог сказать, где начинался один и заканчивался другой. Они танцевали так, будто были одним человеком. Я ещё подумал, как мне повезло, потому что у многих моих друзей родители были разведены. Думаю, что в тот день я действительно научился ценить своих маму и папу, — Купер умолк на минуту, а затем встал и заправил прядь волос мне за ухо. — Вставай. У нас есть некоторые дела, которые нужно сделать.

— О чем ты говоришь?

— Ты была серьёзной, когда говорила, что знаешь кикбоксинг?

— Нет, — призналась я, глядя вниз, чтобы не встречаться с ним взглядом.

— Именно так я и думал. Я научу тебя самообороне.

— Что?

— Я собираюсь научить тебя, как защитить себя.

— Именно поэтому вся мебель отодвинута к стене?

— Ага. Я собираюсь научить тебя удирать. Это не для того, чтобы драться с кем-то, кто больше тебя. А для того, чтобы ты смогла убежать и не стать жертвой. Я хочу, чтобы ты стала уверенней, чтобы никто не смог тебе навредить. Я видел выражение твоего лица вчера вечером. Что-то случилось. Не хочешь рассказать об этом?

— Я не знаю, что тебе рассказать. Этот парень просто нагнал на меня страху.

— Лили, всё твоё тело трясло так, будто ты напугана до смерти. Ты его знаешь?

— Нет. В этом-то и дело. Я никогда не видела этого парня раньше. Но когда он заговорил со мной, меня начало трясти.

— И сон?

Я сделала глубокий вздох.

— Не знаю. Это был просто дурацкий сон.

— Нет, не был. Это было что-то другое. Ты видела этот сон раньше?

— Нет.

— Ты бы мне рассказала, если бы он был?

— Да.

— Обещаешь?

— Обещаю. Прошлая ночь — это первый раз, когда я видела подобный сон.

— Как ты думаешь, почему?

— Понятия не имею.

— Ты не хочешь рассказать мне, о чём он?

— На самом деле, нет. Я бы хотела забыть об этом.

Купер положил руки на бедра и начал топтаться на месте. Он хотел продолжать эту тему, но, казалось, боролся с желанием знать о сне и нежеланием огорчать меня.

— Хорошо, — он уступил. — Но если это случится вновь, я хочу, чтобы ты рассказала мне. Хорошо?

— Хорошо.

— Обещай, что расскажешь мне.

— Я обещаю.

— Хорошо, — выражение лица Купера смягчилось. — Теперь подойди и встань рядом со мной. Ты должна знать, что тебе не нужно быть большой или сильной, чтобы защитить себя. Твои руки, локти, колени, и ноги — это всё оружие, которое тебе нужно. Во-первых, ты должна знать все уязвимые места, которым ты можешь причинить наибольший вред: глаза, нос, уши, шея, пах, колени и ступни. Твоя задача — не бороться с нападающим. Твоя цель состоит в том, чтобы защитить себя и убежать. Используй свой голос. Если нападающий наступает на тебя, кричи: «НЕТ! ОТВАЛИ!» Это позволит злоумышленнику понять, что ты не будешь легкой мишенью, плюс это привлечет внимание. Теперь, давай попрактикуемся, используя твой агрессивный голос.

Я прочистила горло:

— Отвали!

— Нет. Громче.

— Отвали!

— Громче. Злее.

— ОТВАЛИ!

— Лучше. Ещё раз.

— ОТВАЛИ!

— Хорошо. Мы продолжим практиковаться, и ты станешь более уверенной. Теперь, вполне вероятно, что нападающий попытается схватить тебя. Он, скорее всего, схватит твои запястья, потому что так тебе будет трудно выбраться из его хватки, что упростит ему задачу сбить тебя с ног или затянуть в плен, куда он захочет. Также он будет контролировать твои руки, чтобы ты не смогла его ударить или причинить какой-либо вред. В этом случае, вместо того, чтобы пытаться вырваться из его хватки, присядь, поставь ноги врозь, наклонись вперёд и согни руку в локте по направлению к нему, пока твой локоть не столкнется с его предплечьем. Это движение заставит его отпустить тебя, потому что он не сможет больше удерживать, и в этот момент ты побежишь во всю прыть. Я покажу тебе.

Купер показал мне этот прием, и я тренировалась снова и снова, выполняя это в замедленном темпе до тех пор, пока он не почувствовал, что я уловила технику. Затем мы перешли на болевые точки, начиная с носа.

— Носу могут быть нанесены удары с трёх направлений: сверху, сбоку и снизу. Глаза можно выколоть, выцарапать или проткнуть. Фактически всё это эффективно. Боковая сторона шеи является уязвимой целью, так как здесь располагаются сонная артерия и яремная вена без костной защиты.

Купер прошёлся по наиболее болевым точкам, пока я внимательно слушала, сосредоточившись на каждой детали. Он был щепетильным до мельчайших подробностей, но в тоже время всё сказанное было по существу. Он легко сделал всё понятным и объяснил, почему он хочет, чтобы я знала их.

— Знание этого, — сказал он, — придаст тебе уверенности в причинении боли, потому что ты будешь знать, почему она происходит. Не имеет значения, насколько он большой или насколько ты маленькая. Твоя задача — быть первой, кто ранит, чтобы иметь возможность убежать. Главное — это не выиграть бой. Дело не в том, сможешь ли ты нанести удар. Надо знать, куда бить, так как тебе необходимо это, чтобы выиграть достаточно времени для побега. Я также собираюсь научить тебя приёмам самообороны, потому что тебе надо выучить их и запомнить.

Купер посмотрел на меня, пока мы стояли лицом к лицу.

— Я хотел бы сказать, что тебе никогда не придётся использовать эти техники, но мы оба знаем, что это неправда, если учесть... — он не договорил и перевёл взгляд на пол, и я поняла, что он вспомнил, что видел в тот день. — Я беспокоился о тебе прошлой ночью, Лили. Я видел, как ты среагировала на этого человека, и на кошмар. Просто... я просто хочу защитить тебя. Если это означает делать то, что я делаю с тобой, то я так и поступлю.

Я шагнула к Куперу, так что смогла обернуть руки вокруг его шеи и посмотреть прямо в глаза. Он тоже придвинулся, обнимая меня за талию, и мы стояли, уставившись друг на друга. Наконец, я заговорила.

— Я люблю тебя. Так сильно, что больно дышать из-за этой любви. Если это означает делать то, что я делаю с тобой, то я так и поступлю.

Купер восхитительно улыбнулся:

— Я люблю, когда ты говоришь, что любишь меня. Думаю, что каждый раз, когда слышу это, моё сердце пропускает удар, — он подался немного назад, чтобы иметь возможность видеть всё мое лицо. — Я сделаю всё ради тебя, Лили.

Он дотронулся до моих щёк ладонями и наклонился для поцелуя, настойчивого и нежного, насыщенного эротизмом и любовью. Он был сексуальным и сладким, медленным и быстрым, нежным и грубым. Поцелуй Купера — это как попасть в ловушку между штормом и нежным туманом. Эмоции нахлынули на меня словно мощный штормовой ветер, но его губы были мягкими, как свежие капли дождя на моей коже. Его рот прикасался к моему мощно и оглушительно, но также очень успокаивающе и нежно. Это было и противоречиво, и гармонично. Именно в этом весь Купер. Я хотела отстраниться и хотела крепко держаться. Хотела убежать и хотела остаться. Мне хотелось плакать и хотелось смеяться. Мне хотелось кричать и в тоже время шептать. То, что он заставил меня почувствовать — было совершенно противоречиво, но он заставил меня ощутить всё это одновременно. Это было так, будто одновременно испытываешь чувство страха и безопасность. Еще одни противоречивые чувства. Это сбивало с толку, но я не чувствовала себя потерянной, я чувствовала себя... найденной. Потому что именно это я и сделала — нашла.

Купер, наконец, отстранился и уперся своим лбом в мой.

— Если я не остановлюсь, то мы никогда не закончим.

— Я не возражаю сделать перерыв, — сказала с намёком на шалость.

— О, действительно?

— Ммм-хмм.

— Ты будешь причиной моей смерти, милая, — у него перехватило дыхание, и он запустил пальцы в волосы. — Давай. Позволь мне показать тебе ещё пару приёмов сегодня, и мы вернёмся к этому уже завтра.

Я игриво надула губы:

— Ладно. Что дальше?

— Стань лицом ко мне. Я собираюсь обхватить твоё горло. Скажи мне, как ты увернёшься? Покажи мне, что ты сделаешь.

Я ухватилась за руки Купера и попыталась оттолкнуть их от меня.

— Остановись. Видишь, что ты делаешь? Это никогда не сработает. Ты тратишь свою энергию, и это сражение ты не сможешь выиграть. Что тебе нужно сделать — так это опустить руки вниз и вытянуть одну руку между моими руками прямо до моего пищевода и вдавить. Вот так, — он продемонстрировал, — удерживай эту руку вытянутой, пока делаешь шаг назад. Это заставит меня ослабить хватку на тебе, потому что я не смогу дышать. Как только я отпущу, ты сможешь убежать. Давай попробуем снова.

Мы отрабатывали это движение снова и снова. С каждым разом я чувствовала себя более уверенно, чем в предыдущий. Мы решили передохнуть и попить.

— Спасибо тебе, что делаешь это. Я и понятия не имела, что ты мог научить меня подобному.

— Раньше я преподавал курсы самообороны. После того, что случилось с тобой, я чувствовал себя таким беспомощным, будто подвёл тебя. Я знаю, что ты собираешься сказать, но это то, как я чувствовал. Когда я вернулся домой, то решил, что буду учиться, чтобы потом научить женщин, как защитить себя, — он уставился на свои шнурки. — Это был для меня единственный способ в тот момент справиться с ситуацией.

— И сейчас?

— Сейчас я учу тебя.

Я положила руку на его колено.

— Я имею в виду, ты не проводишь занятия больше?

— На данный момент — нет. Хотя я уверен, что буду делать это снова когда-нибудь.

Купер сделал глоток, и я подумала про себя, насколько тот роковой день изменил и его.

— Знаешь, я всегда буду тебе благодарна. Я никогда не смогу достаточное число раз сказать тебе «спасибо».

— Нет! — Купер приложил палец к моим губам. — Не говори «спасибо». Ты жива. Это вся благодарность, которая мне когда-нибудь понадобится. Просто скажи, что любишь меня.

— Я люблю тебя, — и я имела в виду, что люблю его всем своим существом. — Я люблю тебя так, что не могу дышать.

— Боже, Лил. Я люблю тебя так, что тоже не могу дышать, — он сократил расстояние между нами и наклонился ко мне, слегка касаясь губами моего рта. — Ты такая красивая, — мягко сказал он. Он нежно вывел меня на середину комнаты, не отрывая взгляда. Он нависал надо мной, глядя вниз. Его взгляд прошелся по моему лицу, шее, груди и животе, обжигая, полный желания, потребности, вожделения, любви. Купер отодвинулся от меня в замедленном движении, чтобы в полной мере оценить увиденное. Он оставил мягкие поцелуи по всей моей шее, и я всхлипнула от покалывания, которое оставалось от тепла его рта. — Ты хоть представляешь, как сильно я хочу тебя прямо сейчас?

— Я тоже хочу тебя.

Мое сердце колотилось, когда я обнаружила край рубашки Купера и начала медленно стягивать её. Я не могла отвести глаз от него. То, что Купер был так близко ко мне, возможность любить его — это было слишком много, но мне нужно было больше. Наше дыхание становилась всё тяжелее, быстрее, и я почувствовала, как ладонь Купера скользнула вниз по моему боку, останавливаясь на краю моей рубашки. Его рот вернулся обратно к моему. Его поцелуй был медленным и всепоглощающим, но также там был намёк на крайнюю необходимость в прикосновении. На вкус он был как мёд и масло.

Он отстранился и попытался отдышаться.

Я захныкала от потери его прикосновения:

— Что случилось?

— Ничего не случилось, детка. Мне нужно...

— Что? Скажи мне, — мне удалось сказать это охрипшим голосом.

— Я ... Нам нужно остановиться, — он поймал мой взгляд и пристально посмотрел. — Я люблю тебя так сильно. И именно поэтому я хочу сделать все правильно. Когда я займусь с тобой любовью, Лили, — он замолчал, продолжая смотреть на меня, — я хочу дождаться от тебя ответа стать моей навсегда. Пожалуйста, не расстраивайся. Это не отказ. Это как раз наоборот.

Он смотрел в мои глаза, словно пытался прочитать мои мысли. Я не смогла остановить маленькую слезу, которая сбежала из уголка глаза, оставив мокрый след к уху.

— Пожалуйста, не плачь, милая.

— Я не плачу, потому что ты меня обидел. Я плачу, потому что чувствую, как сильно ты любишь меня прямо сейчас, в этот момент. Я просто ошеломлена этим.

По правде говоря, я была ошеломлена — глубоко. Я жаждала, буквально умирала от желания. Желание было таким глубоким и мощным, что казалось, будто я была раздавлена под его тяжестью. Я помотала головой, пытаясь прочистить мозги, потому что кое-что должна была сказать.

— Спасибо. Не думала, что смогу полюбить тебя больше, чем пять минут назад, но это так. Купер, я никогда не... — с трудом сглотнула, — я никогда... я имею в виду... я... — я перестала дышать, потому что мои лёгкие стали тяжёлыми, будто я не могла вдохнуть достаточно воздуха.

— Ты пытаешься сказать мне, что ты девственница? — спросил он нерешительно.

Всё, что я могла сделать — это кивнуть.

Его глаза просканировали всё моё лицо, пока он изучал меня с пристальным вниманием. Мы изучали друг друга. Я ждала его реакции и затем увидела, как его лицо озарилось. Как в замедленном кино, будто смотришь на восход солнца.

— Ты не представляешь, как я счастлив от этого, — Купер подхватил меня на руки и прильнул к моему уху. — Я так тебя люблю. Так чертовски сильно.