Ромэн лежал в кровати и размышлял. Все мысли были о Шенне. Вчерашняя ночь с одной стороны была замечательной, с другой — осложняла и без того непростые отношения. Он израсходовал слишком много энергии на блокировку женщин внизу. Кровь Господня, Ромэн ненавидел быть связанным с ними! Он даже не знал всех их по имени и никогда не был близок ни с одной из них. Во время вампирского секса, он просто воображал занятия любовью с женским телом. Это ничуть не умаляло удовольствие, получаемое каждой леди гарема, но тело, которое он нафантазировал, могло принадлежать хоть VANNA. Оно не вызывало чувств! Никогда и ни с кем!

И… к сожалению, отсутствовало с Шенной. От одной этой мысли раздражение заполнило его. Конечно, Ромэн вообразил Шенну, но ведь она была ненастоящей Шенной. Он никогда не видел ее обнаженной! А теперь воображения было недостаточно. Ромэн хотел чего-то реального. И очень надеялся, что и она — тоже. Вчера вечером Шенна жаловалась, что не может коснуться его или обнять.

Боже, он просто обязан закончить ту формулу, над которой работал. Если бы ему удалось сохранить жизненные силы в течение дня, Ромэн мог бы защищать Шенну круглые сутки. Он мог бы даже быть с нею в то время, когда другие вампиры впадали в анабиоз. И если бы Ромэн убедил Шенну остаться с ним, то способность быть живым днем позволила бы ей вести привычный образ жизни.

Он выпрыгнул из кровати и принял горячий душ. Ромэн хотел увидеть ее сегодня вечером, но необходимо было идти в Роматэк. На последние дни недели была назначена конференция. Ромэн, Ангус и Жан-Люк должны разработать стратегию по делу с Мальконцами, особенно теперь, когда выявился их лидер — Петровски. А избавление от Петровски не только сделает мир более безопасным для соблюдающих закон, современных Вампов, но более безопасным для Шенны.

Лицо Ромэна растянулось в улыбке. Несмотря на неизбежную войну вампиров, он не мог удержаться от мыслей о ней. Шенна была такой изменчивой. Такой взрывной и честной. В ее мыслях Ромэн пытался обнаружить чувства к нему. Шенна довольно хорошо приняла его вампирскую сущность, благодаря тому, что обладала добрым, отзывчивым сердцем. Называя ее «сладкой», Ромэн именно так и думал. Шенна обладала привлекательным «медовым» характером, как он и любил.

Ромэн посмеивался, вытираясь насухо полотенцем. А какой она бывает бесстрашной и упертой в гневе? Проявление таких эмоций нравилось Ромэну не меньше других. Как он надеялся всем сердцем, что Шенна сможет влюбиться в него. Было бы замечательно, ведь он уже в нее влюблен…

Он понял это в тот момент, когда увидел ее на балу… Такую теплую, розовую — в бездушном море черно-белого. Она была как жизнь, как радуга, она была — его истинной любовью… Так или иначе, Ромэн чувствовал, что, если Шенна сможет полюбить его, принять, несмотря на черную душу, полную греха, тогда для него еще не все потеряно. И если есть хотя бы слабая надежда на прощение, он будет стремиться к этому всем сердцем. Ромэн так хотел сказать ей вчера вечером о любви, но… сдержался. Ему нужно видеть ее лицо, глаза, когда он сделает признание.

Ромэн нагнулся, надевая трусы-боксерки. Перед глазами закружились черные точки. Черт, он жутко голоден! Эх, нужно было прежде поесть, а не принимать душ, но мысли о Шенне отвлекли. В одном нижнем белье Ромэн прошел в офис и достал бутылку крови из мини-холодильника. Вот черт, он так проголодался, что готов выпить не подогретую!

Ромэн услышал, как хлопнула дверь офиса и оглянулся.

Шенна… Улыбаясь, он отвинчивал крышку бутылки:

— Добрый вечер…

Однако ответа не последовало.

Ромэн вновь оглянулся. Шенна подошла к нему с блестящими от слез щеками. Прекрасные глаза покраснели и… бешено сверкали:

— Что-то не так, дорогая?

— Всё! — она тяжело дышала, и каждая клеточка ее тела буквально источала ярость. — Я этого больше терпеть не буду!

— Так. — Он отставил бутылку. — У меня такое ощущение, что я сделал что-то неправильно, хотя, не совсем понимаю, что именно?

— Да все неправильно! Например, неправильно содержать гарем. Я страдала от того, что ты бросил меня в кровати одну, пока разговаривал с ними. И их отвратительное желание присоединиться к нам в какой-то виртуальной оргии!

Ромэн передернулся:

— Я бы никогда не позволил. То, что было между нами, так между нами и останется.

— Но ведь не осталось! Они все знали, что мы занимались любовью! И в это время барабанили в дверь, желая присоединиться.

Ромэн застонал про себя. Ох уж эти женщины.

— Я так понимаю, ты снова общалась с другими женщинами?

— С твоими другими женщинами? С твоим гаремом? — ее глаза сузились, пылая гневом. — Знаешь, они пригласили меня к себе — в гарем!

Тысяча чертей!

— И знаешь, чему я обязана таким приглашением? Нет?.. А я отвечу! Так они смогут присоединиться к нам в постели в следующий раз! Этакий гигантский психологический марафон любви. О-у, эти ваши многочисленные оргазмы. Мне уже не терпится!

— Сарказм, дорогая?

— Ш-шш! — Шенна взмахнула кулаками.

Ромэн стиснул зубы:

— Послушай, Шенна, я потратил огромное количество энергии, пытаясь сохранить случившееся между нами в тайне, (нужно другое словосочетание, он прекрасно знал, что в тайне не удастся, как-нибудь между ними)! — и потраченная энергия обернулась невыносимым голодом.

— Но ничего не осталось в тайне! Даже Горцы знали, чем мы занимались. И ты знал, что все стало известно, но все равно пришел и любил меня!

Ромэн подступил к ней. В нем клокотал гнев:

— Никто не слышал, что случилось между нами. Там были лишь ты и я! Я — единственный слышал, как ты стонала и кричала. Только я чувствовал дрожь твоего тела, когда…

— Прекрати… Мне не стоило этого делать! Особенно, когда целый гарем хочет к нам присоединиться.

Ромэн сжал руки в кулаки, пытаясь справиться с эмоциями, но это было чертовски трудно, особенно когда голод снедал изнутри:

— Я ничего не могу с ними сделать. Они не знают, как выжить без покровителя.

— Да ты шутишь! Сколько еще столетий им нужно, чтобы повзрослеть?

— Они были преобразованы во временах, когда женщины не работали на равных с мужчинами. Они беспомощны, и я за них в ответе.

— Но, на самом деле, они тебе не нужны?

— Боже, нет! Я их унаследовал, когда стал мастером Ковена, в 1950 году. Я не могу даже запомнить все их имена. Я проводил все свое время строя Роматэк и работая в лаборатории.

— Хорошо, если тебе они не нужны, передай кому-нибудь еще. Наверняка, есть множество одиноких вампиров-мужчин рядом, умирающих от желания составить компанию хорошей, мертвой женщине!

Гнев Ромэна забурлил вновь:

— Так получилось, что я один из таких мертвых людей.

Шенна сложила руки на груди:

— Ты и я … мы такие разные. Не думаю, что у наших отношений есть будущее.

— Еще прошлой ночью я полагал, что тебя все устраивает, — кровь Господня, она не может оставить его. Он ей не позволит! И они — очень похожи. Шенна понимает его, как никто другой.

— Я не могу… я не стану заниматься с тобой любовью, когда эти женщины снова и снова пытаются присоединиться к нам. Я этого не потерплю!

Ярость вскипела в Ромэне с новой силой:

— Ты не убедишь меня, что тебе не понравилось. Я знаю, ты умирала от наслаждения. Я был в твоей голове.

— Но это было вчера! Теперь все, что я могу чувствовать — это стыд…

Ромэн с трудом сглотнул:

— Ты стыдишься того, что сделала? Ты стыдишься меня?

— Конечно, нет! Но меня бесит, что эти женщины претендуют на тебя. Думают, будто имеют право находиться с нами в спальне…

— Но я не позволю им! Они не имеют значения, Шенна. Я буду блокировать их, сколько потребуется.

— Тебе не пришлось бы никого блокировать, если бы их здесь не было. Неужели ты не понимаешь? Я отказываюсь делить тебя с ними. Они должны уйти.

Ромэн задержал дыхание. Боже мой! Вот она, настоящая причина. Дело не в том, что Шенне стыдно или безразлично. Совсем даже не безразлично. Шенна хочет быть с ним. Она хочет, чтобы он принадлежал ей одной.

Шенна широко раскрыла глаза и отступила на шаг:

— Я… я не должна была так говорить…

— Но это правда?..

— Нет. — Шенна прислонилась к его столу. — Я … я не могу предъявлять на тебя какие-либо права. И глупо ожидать, что ты полностью изменишь свой образ жизни из-за меня. Думаю, наши отношения в любом случае долго не продлятся.

— Нет, продлятся… — Ромэн сделал шаг в ее сторону. — Ты хочешь меня… Ты хочешь всю мою любовь и всю мою страсть только для себя…

Шенна вновь отступила и натолкнулась на бархатный топчан:

— Знаешь, мне пора…

— Ты не хочешь делить меня, так ведь, Шенна? Ты хочешь, чтобы я принадлежал только тебе?

Ее глаза вспыхнули:

— Чего уж там, я не всегда получаю то, что хочу, не так ли?

Он обхватил ее плечи:

— Но не в этот раз.

Ромэн приподнял ее и усадил на высокий изогнутый край красного бархатного топчана.

— Какого…?

Он легонько толкнул ее, и Шенна легла на спину.

— Что ты делаешь? — Она пыталась сесть, приподнявшись на локтях. Но это не удалось, ее бедра все еще находились на высокой спинке топчана.

Ромэн снял с нее белые кроссовки и бросил на пол.

— Только ты и я, Шенна. И никто не узнает, что мы здесь делаем.

— Но…

— Абсолютная уединение… — Ромэн расстегнул молнию на ее брюках и стянул их, — Точно так, как ты хотела.

— Подожди минуту! Это по-другому. Это … по-настоящему.

— Ты чертовски права, так и есть. И я готов «по-настоящему», — он с удовольствием отметил ее красные кружевные трусики. Кровь Господня. Секс. Реальный.

— Ромэн, мне нужно подумать.

— Думай. Только быстро. — он поглаживал красное кружево, — Потому что я это.

Шенна смотрела на него широко раскрыв глаза, ее грудь поднималась и опадала в такт учащенному дыханию.

— Э… Твои глаза… они красные… И горят…

— Это означает, что я готов любить тебя.

Шенна нервно сглотнула. Она опустила взгляд на его обнаженную грудь:

— Это ведь очень важный шаг вперед, ты понимаешь?

— Понимаю. — он ласкал пальцами ее плоть сквозь кружево. Настоящий, реальный секс со смертной. — Если ты захочешь, чтобы я остановился, только скажи! И я остановлюсь. Я никогда не хотел сделать тебе больно, Шенна.

Она откинулась на спину:

— О, мой Бог. — Шенна закрыла лицо ладонями.

— Так что? Сделаем всё по-настоящему?

Она опустила руки и посмотрела ему в лицо. Легкая дрожь сотрясала ее тело.

— Запри дверь… — прошептала она.

Сильнейший шторм эмоций захлестнул Ромэна. Волнение, желание, но больше других, облегчение. Она не бросила его. Он вихрем метнулся к двери, запер ее и вернулся к Шенне.

Когда он остановился, черные точки закружились у него перед глазами. Используя ускорение вампира, он потратил слишком много энергии. А она ему сейчас так необходима, хоть чуть-чуть, чтобы доставить удовольствие Шенне.

Ромэн приподнял ее ногу и снял с нее носок. Потом проделал тоже и с другой ногой. Это было по-настоящему, и он, к сожалению, был ограничен лишь двумя руками. Никаких уловок разума.

Ее ступни немного отличались от того, как он представлял. Более длинные и более изящные. Второй палец ее ноги был вровень с большим пальцем. Вчера ночью он и не задумывался о таких мелочах, но теперь… теперь они казались важными. Это была настоящая Шенна, не эротическая мечта. И никакая мечта не смогла бы сравниться с Шенной в реальной жизни.

Обхватив ее за лодыжку, он поднял ее ногу. Хм, длинная и красивой формы. Исполненный благоговением, он обвел рукой контур ее икры. Кожа Шенны была столь же нежной и шелковистой, как он и воображал. И все же имелись детали, неожиданные для него. Несколько веснушек выше колена, а на внутренней стороне бедра маленькое пятнышко родинки. Оно притягивало его подобно магниту. Ромэн прикоснулся к нему губами). Тепло кожи Шенны поразила его. Это было так ново. Необычно. Температура тела вампиров никогда не была высокой. В течение долгих лет, что он занимался вампирским сексом, он никогда не представлял кожу теплой. И запах. Ее кожа источала аромат чистоты, женской свежести и… жизни. Живительной крови. Большая вена пульсировала под самой кожей. Резус положительный. Ромэн потерся носом о внутреннюю сторону бедра, наслаждаясь богатым ароматом, с мягким металлическим запахом.

СТОП! Ромэн повернул голову так, чтобы прижаться к ее бедру щекой.

Он должен остановиться прежде, чем инстинкт возобладает, а клыки вытянутся. Лучше, конечно, в целях безопасности быстро выпить бутылку крови, а потом продолжить…

Однако он уловил другой аромат. Не крови, но не менее опьяняющий. Он исходил из-под ее трусиков. Запах возбуждения. Бог мой, как сладко. Ромэн никогда бы не смог вообразить такой сильный аромат. Его член напрягся, оттопыривая хлопок боксерок. Ее запах искушал его прижаться носом к кружевам.

Шенна задыхалась. Тело мелко подрагивало от возбуждения.

Ромэн выпрямился, стоя между ее ног. Он взял край ее трусиков и стянул вниз на несколько дюймов. Его пальцы коснулись и погрузились в массу мелких кудряшек.

Он удивленно смотрел вниз. Бог мой, ведь мог бы догадаться! В конце концов, она этого не скрывала. Его пристальный взгляд встретился с ее:

— Ты — рыжая?!

— Я… Да?.. — Она облизнула губы. — Некоторые называют этот цвет — земляничным блондом.

— Красноватое золото. — Ромэн снова погладил пальцами непослушные кудряшки.

Наощупь они оказались совсем не такими как он себе представлял — тугие, вьющиеся, возбуждающие. Ромэн улыбнулся ей:

— Я должен был догадаться. У тебя характер — рыжей!

Шенна стрельнула в него колким взглядом:

— У меня была причина разозлиться!

Ромэн пожал плечами:

— Вампирский секс сильно переоценивают. Это… — он поглядел вниз на свои пальцы, запутавшиеся в завитках, — Это — намного лучше…

Он скользнул пальцем во влажную расселину.

Задыхаясь, Шенна вздрогнула:

— О, Боже…, что же ты со мной делаешь? — она прижала руку к груди, словно пытаясь облегчить дыхание. — Ты не… Это ведь не ты заставляешь меня так реагировать? Ну то есть, прошлым вечером, когда ты был в моей голове…

— Я лишь создавал иллюзию ощущений в твоей голове. Чувствовала все только ты сама. — Он просунул палец глубже в теплую влажность. Пальцы заскользили по ее возбужденной плоти.

Шенна издала протяжный стон.

— Ты так естественна, так красива… — палец был мокрым от ее влаги. Аромат окутал его, такой опьяняющий и богатый. Его член отвердел, требуя продолжения. Ромэн окончательно стянул с нее трусики, скинув на пол.

Шенна раздвинула ноги, призывая его ближе, и обхватила ими его талию.

Поза была дьявольски соблазнительной, но до того как перейти к решительным действиям, он желал исследовать каждый изгиб ее тела. Ромэн склонился над ней и чуть раздвинул влажные завитки. Сладостная плоть, набухшая и блестящая от росы страсти. Страсти к нему. Это было почти нестерпимо, мучительно. Ромэн жестко подавил растущую жажду. Пока рано…

Ромэн хотел попробовать ее вкус.

Он подложил под нее руки и приподнял, чтобы накрыть ее плоть губами. Шенна вскрикнула. Ее ноги сильнее сжались вокруг него. Дрожь охватывала ее с каждым медленным прикосновением его языка. Ромэн не торопился, нежно смакуя ее вкус. Однако страстные вскрики и стоны Шенны делали его прикосновения все быстрее и настойчивее. Шенна пятками уперлась ему в поясницу, извиваясь. Ромэн схватил ее крепче за бедра и ласкал языком со скоростью, доступной только вампиру.

Шенна вскрикнула, тело сотряслось крупной дрожью. Сладкий аромат окутал его. Оргазм продолжался. Она прерывисто дышала. Ее набухшая плоть была так близко к его лицу. Насыщенная, красная, пульсирующая. Он отвернул голову, стараясь уйти от неизбежной реакции. Но ее бедро оказалось прижато к его носу. Кровь в вене пульсировала у его лица.

Инстинкт выживания взревел в нем. Его клыки вытянулись, и он погрузил их в полнокровную вену на внутренней стороне бедра.

Кровь наполнила рот. Ее крик оглушил Ромена, но остановиться он уже не мог…

Безумный голод истязал его. Он и не помнил, пробовал ли когда-нибудь такую ароматную, восхитительную кровь.

Шенна кричала, пытаясь вырваться. Ромэн прижимал ее ногу ко рту и втягивал сочную живительную влагу большими глотками.

— Хватит, Ромэн… остановись!.. — Она лягнула его свободной ногой.

Он застыл… Проклятье… Что он наделал? Он же клялся никогда не кусать смертных. Он вытянул клыки из ее бедра. Кровь сочилась из проколов на ее ноге.

Она извивалась на топчане, отодвигаясь от него как можно дальше:

— Не подходи ко мне!

— Шен…, - вдруг он осознал, что клыки все еще не втянуты. С последними силами он попытался убрать их. Но ничего не вышло. Он был слишком голоден. И чертовски слаб. Необходимо добраться до стойки, где он оставил бутылку крови.

Что-то капало с подбородка. Ее кровь! Черт возьми! Что ж, понятно, почему в ее взгляде столько ужаса. Он, должно быть, выглядит как чудовище…

Он и есть чудовище… И он укусил женщину, которую любит…