Ромэн внезапно проснулся от резкого вдоха. Сердце толкнулось в груди и ещё раз, пока не поймало ритм и не забилось ровно. Ромэн открыл глаза.

— Благодарение Господу! — пробормотал кто-то рядом. — Мы уж и не надеялись, что ты когда-нибудь проснешься.

Ромэн зажмурился и повернул голову в направлении голоса. Ангус стоял рядом с кроватью и хмуро смотрел на него. Вообще-то, несколько мужчин толпились вокруг его кровати. Жан-Люк, Коннор, Говард Барр, Фил, Грегори и Лазло.

— Привет, брат! — улыбнулся Грегори. — Мы волновались за тебя.

Ромэн посмотрел на Лазло:

— С тобой все нормально?

— Да, сэр — закивал маленький химик. — Благодаря вам. Вы и представить себе не можете, какое облегчение я испытал, пробудившись в вашем доме.

Ангус скрестил руки на груди.

— Один вопрос, как ты? Я слышал, что ты весь день бодрствовал?

— Да. — Ромэн сел и взглянул на прикроватные часы.

Кровь Господня! Солнце, должно быть, село более часа назад.

— Я проспал…

— Никогда прежде о таком не слышал, — заметил Коннор.

— Возможно побочный эффект от препарата, который вы принимали? — Лазло склонился над ним. — Не возражаете, если я проверю ваш пульс, сэр?

— Действуй! — Ромэн протянул ему руку. Лазло обхватил запястье Ромэна и посмотрел на часы.

— Поздравляю, mon ami — сказал Жан-Люк. — Твоя формула — это прорыв! Бодрствующие днем — это колоссально!

— Но я все равно загораюсь от солнечного света. — Ромэн осмотрел свою грудь, где был сильный ожог от солнца. Прореха в рубашке осталась, но кожа зажила. Теперь, рана переместилась внутрь, разрывая ему сердце. Элиза нанесла удар сотни лет назад, когда пыталась убить его. Сейчас из-за Шенны рана вскрылась вновь.

— Пульс в норме. — Лазло отпустил запястье Ромэна.

Как может быть что-то в норме, когда его сердце разорвано в клочья? Ромэн с трудом сглотнул.

— Шенна вернулась?

— Нет, — прошептал Коннор. — О ней никаких известий.

— Я пытался спасти ее, — хмурясь, сказал Фил. — Но они превосходили меня численностью.

— Проклятая команда Полицейского поста, — пробормотал Ангус. — Фил и Говард рассказали нам все про твое дневное приключение, пока мы ждали, когда ты проснешься.

Сердце Ромэна сжалось.

— Она присоединится к команде отца. И он обучит ее убивать нас.

Коннор сердито усмехнулся.

— Никогда не поверю этому!

Грегори замотал головой.

— Это на нее не похоже.

Ангус вздохнул.

— Смертным нельзя доверять. Я выучил этот жестокий урок. — Он с сожалением посмотрел на Ромэна. — И думал, что ты сделал то же самое.

Так и было, но Шенна снова наполнила его сердце надеждой. Когда Ромэн падал замертво, он не осознавал до конца случившееся, а теперь это не имело смысла. Кажется, всё определилось, Шенна захотела остаться с отцом.

А оставшись со своим отцом, предполагает, что она станет убийцей вампиров. Но зачем тогда ей предупреждать его об убийце за спиной? К чему пытаться спасти ему жизнь, если она хочет его смерти? Или надеется как-то помочь ему, оставаясь рядом с отцом? Может Шенна все же его любит?

— Мы были заняты, пока ты спал, — произнес Ангус. — Когда пробудились, в Лондоне и Эдинбурге был еще час ночи или около того. Так что по каждому телефону в этом доме мы телепортировали сюда многих моих людей. Хорошие новости: у нас теперь есть армия, внизу стоят двести воинов. Мы готовы к войне!

— Понятно. — Ромэн поднялся с кровати. Внизу собрались многие из тех, кого он лично преобразовал. Если сегодня вечером в они умрут сражении, что случится с их бессмертными душами? Он знал, что они хорошие ребята, но, тем не менее, они веками питались от смертных. Бог никогда не допустит таких тварей на небеса. И если единственной альтернативой была ад, то Ромэн обрек эти бессмертные души в ту минуту, когда преобразовал их. Это бремя вины слишком тяжелое, чтобы выдержать.

— Присоединюсь к вам через минуту. Пожалуйста, подождите в офисе.

Когда мужчины вышли, Ромэн оделся и прошел в свой кабинет, чтобы нагреть бутылку крови.

— Как твоя мать, Грегори?

— Нормально. Я только что вернулся из больницы. — Грегори нахмурился и сгорбился в кресле. — Она сказала, что заставила тебя поклясться уберечь меня и не допустить к участию в предстоящей войне. Но я — не трус, ты знаешь!

— Знаю. — Микроволновка звякнула, и Ромэн достал бутылку крови. — Но тебя никогда не обучали военному делу.

— Большое дело! — пробубнил Грегори. — Я не останусь в стороне.

Ромэн пил прямо из бутылки.

— У нас достаточно оружия?

— Мы приготовили колья и свои посеребренные мечи. — Ангус расхаживал по комнате, его килт развевался у колен в ритм шагов. — И еще взяли оружие на случай, если Петровски приведет на помощь смертных прислужников.

Телефон на столе Ромэна зазвонил.

— Легок на помине! — шептал Жан-Люк.

Ромэн подошел к столу и снял трубку.

— Драганести. Слушаю.

— Это Петровски. Не знаю, как ты смог войти в мой дом днем, но не вздумай попробовать когда-нибудь снова. С этого момента я нанимаю тридцать вооруженных охранников, и они будут стрелять серебряными пулями.

Ромэн сел за стол.

— Смотрю, тебя встревожила моя новая формула? Боишься, что мы придем и заколем тебя, пока ты спишь?

— Ты не найдешь нас, кровожадная svoloch! Есть и другие места, где можно спать днем. Ты никогда не сможешь нас найти.

— Я разыскал моего химика. Смогу разыскать и тебя.

— Оставь себе своего тупого химика. Мелкий слизняк оторвал все кнопки от кушетки. А теперь к делу, Драганести. Ты доставишь Шенну Вэлан сегодня вечером ко мне, или я продолжаю бомбить заводы и похищать твоих служащих. А в следующий раз я заберу одного из твоих друзей, и к тому времени как ты найдешь его, он превратиться в кучку пыли. Как тот Горец, которого я заколол вчера вечером.

Ромэн сжал пальцами трубку. Он не мог больше рисковать Горцами. И никогда не смог бы предать Шенну, даже если она предала его.

— У меня нет доктора Велан.

— Конечно, она у тебя. Я знаю, что она была в моем доме вместе с тобой. Ты отдаешь ее мне, и я прекращу взрывать Роматек.

Смешно. Петровски никогда не прекратит причинять неприятности. Ромэн в этом не сомневался. И знал, что будет защищать Шенну до последнего вздоха.

— Слушай, Петровски. Ты не будешь взрывать Роматек и не будешь похищать моих служащих, и не тронешь даже волосок на голове Шенны Велан, потому что не переживешь эту ночь.

Иван фыркнул.

— То лекарство, которое ты принял, помутило тебе рассудок!

— Моя армия насчитывает двести воинов, и мы найдем тебя сегодня вечером. А сколько у тебя людей, Петровски? — Повисла пауза. Ромэн знал из самых последних сообщений Ангуса, что русско-американский ковен может собрать примерно пятьдесят воинов, не более. — Я полагаю, — продолжил Ромэн, — что у тебя человек сто. Что все еще оставляет тебя в меньшинстве: два к одному. Ты готов заключить пари на то, кто сегодня выиграет в схватке?

— Ты!.. Вонючая svoloch!.. У тебя нет двух сотен людей!

— Мы телепортировали их из Великобритании. Но не верь мне на слово! Скоро увидишь воочию.

Петровски чертыхнулся по-русски.

— Мы можем поступить также, ты знаешь. Я приведу сотни людей из России.

— Слишком поздно. В России уже рассвет. Ты можешь позвонить, но никто не подойдет к телефону.

Ромэн услышал хохот своих друзей. Но вряд ли они найдут его следующую реплику забавной.

— Но поскольку ты находишься в безвыходном положении, я готов добровольно заключить с тобой сделку.

— Какую сделку? — уточнил Петровски.

Ангус, Коннор и Жан-Люк приблизились к столу с подозрительными выражениями на лицах.

— Что ты хочешь больше всего на свете? — спросил Ромэн. — Больше, чем убийство Шенны Вэлан или нескольких шотландцев?

Петровски фыркнул:

— Хочу выдрать твое сердце и изжарить его на открытом огне.

— Хорошо, я дам тебе шанс. Мы уладим этот спор раз и навсегда. Только ты и я.

Ангус перегнулся через стол и зашипел:

— Что ты такое говоришь, парень?! Мы не разрешим тебе драться одному.

— Позволь сражаться нашим воинам, — присоединился Жан-Люк. — Это несомненная победа.

Ромэн прикрыл трубку рукой.

— Так лучше! Мы не будем рисковать ничьей жизнью.

Коннор нахмурился.

— Зато ты рискуешь своей собственной. Это недопустимо.

— Я правильно тебя понял, Драганести? — уточнил Петровски по телефону. — Ты сдаешь сам себя?

— Нет, — ответил Ромэн. — Я предлагаю поединок. Бьемся на серебряных мечах, пока один из нас не превратится в пыль.

— Что я должен за победу и за удовольствие заколоть твою задницу?

— Ты примешь мою смерть как оплату за безопасность всех моих служащих, моего ковена, горцев и Шенны Вэлан. Ты не будешь преследовать никого из них.

— Нет! — Ангус треснул кулаком по столу. — Ты не сделаешь этого!

Ромэн поднял руку, останавливая дальнейшие возражения друзей.

— Как благородно, мать твою, — глумился Петровски в трубку телефона. — Зато какое развлечение для меня, а? Я хочу победы для Истинных!

Ромэн задумался.

— Хорошо. Если я умру этим вечером, все разработки Искусственной Кухни для вампиров прекратятся. — Ведь он уже не сможет изобретать новые формулы.

— Это включает и вашу синтетическую кровь? — спросил Петровски.

— Нет. Синтетическая кровь спасает человеческие жизни. Разве ты не заинтересован в здоровых смертных, кишащих повсюду?

Петровски усмехнулся.

— Прекрасно. Я насажу на вертел твою задницу и положу конец паршивой Искусственной Кухне. В два утра в Центральном Парке, Ист Грин. Жду тебя там.

— Постой, — прервал Ромэн. — Мы не определились, что получу я, когда выиграю.

— Ха! Ты не победишь!

— Когда я выиграю, твои люди должны поклясться никогда не вредить никому из нас. Ни моим служащим, включая вампиров и смертных, ни Горцам, ни Шенне Вэлан.

— Даже так? Тогда твои люди в любом случае в безопасности, будешь ты жив или умрешь. Нечестно!

— Это мое единственное условие, — ответил Ромэн. — Если не хочешь упустить шанс убить меня и прикрыть Искусственную Кухню, ты согласишься.

Пока Петровски обдумывал сделку, Ангус и Жан-Люк суетились вокруг Ромэна.

— Что за дурь, mon ami? — прошептал Жан-Люк. — Когда в последний раз ты практиковался с мечом?

Ромэн не смог вспомнить.

— Ты тренировал меня более сотни лет. У меня все получится.

— Но не без практики, парень. — Ангус с негодованием посмотрел на него. — Ты слишком долго просидел в своей крошечной лаборатории.

— Exactement! — поддержал Жан-Люк. — Я пойду вместо тебя.

— Нет, — ответил Ромэн. — Я обратил тебя и не хочу рисковать твоей бессмертной душой.

Глаза Жан-Люка сузились.

— Вот в чем проблема! Ты все еще чувствуешь себя виноватым из-за нашего превращения?

— Черт тебя побери! — зарычал Ангус. — Это будет нашим выбором, если мы захотим рисковать своими душами. Какого черта ты себе напридумывал?

Ромэн проигнорировал их и снова заговорил по телефону.

— Приходим по одному, Петровски. Только ты и я, и только один выживет. Договорились?

— Да. Но только потому, что я все это время желал твоей смерти, более пятисот лет. Вспоминай свои молитвы, священник. Сегодня вечером ты умрешь! — Петровски повесил трубку.

Ромэн убрал телефон на место и встал.

— Ты не сделаешь этого, — вскричал Ангус. — Я не позволю!

Ромэн положил руку на плечо старого друга.

— Это мой выбор, Ангус. Я сохраню жизни моих друзей.

— Я — лучший фехтовальщик из нас. — Глаза Жан-Люка вспыхнули ледяным синим светом. — Я просто требую отправить меня вместо тебя. И это мое право!

— Не волнуйся, Жан-Люк. — Ромэн хлопнул француза по плечу. — Ты отлично меня обучил. Не я ли нанес роковой удар Казимиру?

Жан-Люк хмуро посмотрел на него.

— Только потому, что я прикрывал твою спину.

— Как-то ты не совсем правильно размышляешь, — прервал их Ангус. — Ты просто обезумел от того, что эта девчонка Вэлан оставила тебя.

Ромэн с трудом сглотнул. Была ли правда в словах Ангуса? Если бы Шенна была здесь, стал бы он так рисковать собой? Но ведь он не рассчитывал умирать, а планировал победить.

Уничтожение Петровски могло бы приостановить движение Мальконцев, но не положить ему конец. Он должен выжить, чтобы продолжать защищать своих людей.

— Я принял решение.

— Я тебя подстрахую, — заявил Коннор.

— Нет. Петровски и я договорились встретиться один на один.

— Он не выполнит соглашение, — ответил Ангус. — Ему нельзя доверять. Ты знаешь об этом.

— Я не буду нарушать соглашение. И ни один из вас не будет. — Ромэн посмотрел каждому из друзей в глаза. — Вы не знаете, где мы встречаемся. И вы не будете следить за мной.

Они ответили ему взглядами, полными отчаяния. Ангус открыл, было, рот, чтобы возразить.

— Поклянитесь мне, — Ромэн вмешался прежде, чем они стали возражать, — Что вы не последуете за мной!

— Хорошо. — Ангус оглядел остальных со скорбным видом. — Мы даем слово.

Ромэн направился к двери.

— Когда-то ты решил спасти целую деревню и в своей гордыне стал жертвой Казимира. Теперь ты решил спасти всех нас.

Ромэн застыл на полпути к двери и оглянулся на Ангуса.

— Это не одно и то же.

— Уверен? — прошептал Ангус. — Остерегайся, мой старый друг. Ты пал однажды от гордыни.

* * *

Шенна села в кровать и осмотрелась, пытаясь понять, где находится.

— Всё хорошо? — спросил Остин.

— Я… да. Я, должно быть, заснула. — Шенна была в гостиничном номере с двумя сторожевыми псами. Вскоре после того, как они прибыли, к Остину присоединилась молодая темноволосая женщина. Циферблат на часах у кровати показывал восемь двадцать. Вот черт. Она проспала слишком долго. Но после ночного бодрствования, она выдохлась.

— На улице уже темно?

— Конечно. — Остин кивнул на пиццу на столе между ним и напарницей. — Хотите есть?

— Спасибо.

Значит, Ромэн уже проснулся. И готовится к войне с русскими? Если бы только она могла с ним поговорить, убедиться, что у него все хорошо. Отец конфисковал ее сотовый. Она посмотрела на стационарный телефон на тумбочке у кровати. Все еще отключен. Остин выдернул разъем, как только они заселились. Ей, безусловно, не доверяли. И едва ли стоит жаловаться, ведь они правы. При первой же возможности, она собирается вернуться к Ромэну.

— Привет, я — Алиса, — представилась брюнетка. — Ваш отец попросил, чтобы я захватила из вашей квартиры кое-что из вещей. — Она придвинула чемоданам к кровати Шенны.

Шенна узнала свою старую сумку.

— Спасибо.

— Мы настраиваем телевизор, чтоб поймать ДВН. — Остин вскинул вверх пульт и прибавил звук. — Взрыв в Роматэк стал большим событием в их новостях. Они задаются вопросом, собирается ли Драганести сегодня вечером принять ответные меры.

— Это вампирское телевидение удивительно! — Алиса отпила диетическую колу. — У них крутят мыльные оперы точно так же, как у нас. И что такое Шокоблуд?

— Напиток, сделанный из шоколада и крови, — объяснила Шенна. — Он нравится леди, хотя я слышала, что это прибавляет им вес.

Алиса засмеялся.

— Вы разыгрываете меня!

— Нет. На самом деле Ромэн изобрел новый напиток, чтобы решить эту проблему. Назвал его БлудЛайт.

На сей раз оба ее сторожевых пса засмеялись.

Остин тряхнул головой.

— Они не такие, как я ожидал.

— Согласна — не такие. — Алиса взяла кусочек пиццы. — Я думала, они бледные и отвратительные, а на самом деле выглядят совершенно нормальными.

— Ага, — согласился Остин. — И имеют свою культуру, несколько другую, но все же так похожую на… людскую.

— Они и есть люди! Они чувствуют боль и страх, и… любовь. — Шенна тут же подумала о Ромэне. Что сейчас чувствует он?

— Ну ладно. Только не говорите всё это своему отцу, — предупредила Алиса. — Он считает их кучкой порочных психопатов.

— Кстати, где он? — спросила Шенна.

— Наблюдает за домом Петровски как обычно, — ответил Остин. — Он люто ненавидит русских, особенно после того, как они напали на вас в том ресторане.

Шенна зажмурилась.

— Извините, что?

— Ну, молодец, Остин, — пробормотала Алиса.

— Я думал, она знает. — Остин повернулся к Шенне. — Разве ФБР не сообщило вам?

— Сообщило — что? — сердце Шенны заколотилось в груди. — Вы говорите, что убийство моей подруги не было несчастным случаем?

Остин сдвинул брови.

— Это был ответный удар. Ваш отец засадил нескольких главарей русской мафии в тюрьму. Ваша семья тайно вылетела из России. Никто не знал, где их искать. Когда уцелевшие мафиози потребовали мести, вы были единственным членом семьи, которого они смогли найти.

Шенна стряхнул волну оцепенения.

— Они пытались убить меня? То есть Карен погибла по моей вине?

— Это не ваша вина, — уточнила Алиса. — Вы всего лишь стали целью, потому что были дочерью Шона Вэлана.

— Учитывая обстоятельства, — продолжил Остин, — работа в нашей команде, будет лучшим выходом для вас. Будете находиться под радиолокатором, будете неотслеживаемой. И вас еще обучат по самообороне.

Шенна рухнула на спину и уставилась в потолок. Все это время она думала, что та ночь в ресторане была ужасной случайностью. Они просто оказались в неправильном месте в неправильное время. Но оказывается, она была мишенью. Умереть должна была она, а не Карен.

— С тобой всё хорошо? — забеспокоилась Алиса.

— Я чувствую себя ужасно из-за Карен, она погибла вместо меня…

— Так. — Остин с хлопком открыл банку содовой. — Если вам это поможет, то мафия убила бы вас обеих, будь у них такая возможность. Они не оставили бы ни одного свидетеля.

Почему-то это совсем не помогло. Шенна закрыла глаза.

Шенна? Где ты?

Она задохнулась и села. Остин и Алиса уставились на нее.

— Я, кхм, должна идти… — Шенна поспешила в туалет. Мой Бог, Ромэн пытался установить с ней контакт? Неужели их связь так сильна, что покроет такое большое расстояние? Она открыла воду в кранах, чтобы заглушить свой голос.

— Ромэн, ты слышишь меня?

Да. Я — здесь.

Его голос стал громче в ее голове, как будто он укрепил связь.

Где ты?

— Я нахожусь в гостинице с парой членов команды моего отца.

Тебя удерживают? Или ты там по своей воле?

— Со мной пока все хорошо. Не волнуйся обо мне. Как ты? Ты сегодня вечером начнешь войну?

Сегодня все решится. Почему… почему ты позвонила своему отцу? Я думал, ты решила остаться со мной.

— Я не звонила ему! Он был снаружи, наблюдал за домом Петровски и увидел, как я вошла. Подумал, что я в опасности и бросился спасать меня.

Ты собираешься остаться с ним?

— Нет, предпочитаю быть с тобой, но пока я здесь, то смогу защитить тебя.

Я не нуждаюсь в твоей защите!

Его сердитый голос звенел в ее голове несколько секунд.

— Ромэн, я всегда буду любить тебя. И никогда бы не смогла предать.

Связь потрескивала от напряжения.

— Ромэн? Ты меня слышишь?

Новое чувство просочилось в связь. Отчаяние. Он был уязвлен. Шенна сжала его серебряное распятие напротив сердца.

Если я выживу этой ночью, ты вернешься ко мне?

Если он переживет ночь?

— Ромэн, что ты сказал? Ты участвуешь в сражении?

Ты вернешься ко мне?

— Да! Да, я вернусь. Но Ромэн, не делай ничего рискованного. Пожалуйста. — Она сильнее сдавила распятие.

Ответа не было.

— Ромэн! Не уходи! — Она подскочила, когда в дверь ванной застучали.

— Шенна! — крикнул Остин. — Что с тобой?

— Всё нормально, — закричала она в ответ, потом сконцентрировалась и послала умственное сообщение.

Ромэн. Ромэн, ты слышишь меня?

Никакого ответа. Связь прервалась. Ромэн ушел.

* * *

Это совсем не гордыня. Ангус не прав. Ромэн знал, что Жан-Люк лучший фехтовальщик. Ангус — лучший солдат. Или все же это могло быть гордыней, что швыряет его вниз по наклонной плоскости? Ромэн не знал. Но одно знал наверняка: он готов сделать что угодно, лишь бы спасти своих друзей и Шенну. Ромэн сам обратил многих Горцев. Даже преобразовал Жан-Люка и Ангуса. Если они погибнут, их души будут обречены на вечные муки по его вине. Он не допустит этого, даже если самому придется погибнуть и вечно гореть в аду.

Сразу после одиннадцати Ромэн поднялся по каменным ступеням и открыл тяжелую деревянную дверь церкви. Его шаги гулко отражались эхом в пустом приходе. Огни от свечей вспыхивали в красных стеклах витражей. Статуи Святых и Богородицы смущали пристальными взглядами, оспаривая его присутствие в Божьем Храме. Он сам удивлялся этому не меньше. О чем он думал, приходя сюда?

Ромэн пресек сомнения, когда подошел к чаше со святой водой. Чуть замешкался, его рука застыла над купелью.

Вода пошла рябью и закипела. Пар поднимался вверх, обжигая кожу.

Он отдернул руку. Не стоит получать раны перед сражением на мечах. Вода тут же перестала кипеть, а его сердце наполнилось отчаянием. Вот он и получил ответ на свой вопрос. Его душа обречена.

Позади хлопнула входная дверь. Ромэн резко обернулся, но рассмотрев вошедших, успокоился.

Коннор, Грегори и Лазло настороженно смотрели на него.

— Я думал, что высказался достаточно ясно. Не нужно следовать за мной!

Коннор пожал плечами.

— Мы решили, что сюда тебя проводить можем. Ты же не будешь драться в церкви, так ведь?

— Кроме того, — добавил Грегори, — Мы все равно пришли бы сюда, чтобы помолиться за тебя.

— Да. — Лазло перекрестился. — Мы пришли помолиться.

Ромэн усмехнулся.

— Молитесь сколько угодно, проку от этого все равно не будет. — Он пошел дальше по коридору к исповедальне. Вошел в кабинку и занял место.

Маленькая дверца скользнула в сторону, открываясь. С другой стороны окошка в темноте Ромэн видел только очертания священника. Он казался старым и сутулым.

— Благословите меня, святой отец, ибо я грешен. — Ромэн отвернулся и пробормотал первую половину следующего предложения. — Уже более пяти сотен и четырнадцать лет минуло с моей последней исповеди…

— Что вы сказали? — проскрежетал голос. Священник прочистил горло. — Четырнадцать лет?

— Много больше. Я нарушил свои клятвы перед Богом. И совершил много грехов. А сегодня вечером я могу умереть.

— Вы больны, сын мой?

— Нет. Вечером мне предстоит схватка с риском для жизни, чтобы спасти моих друзей. — Ромэн откинул голову на деревянную стенку кабины. — Но я не уверен, что Добро одержит победу над Злом, или, что я могу представлять Добро. Бог покинул меня, так что я и есть Зло.

— Почему вы думаете, что Бог вас покинул?

— Однажды, давно, я полагал, что смогу спасти жителей целой деревни, но я уступил греху гордыни и впал во тьму. С тех пор я там.

Священник прочистил горло еще раз и переместился на стуле. История, рассказанная Ромэном, для священника звучала очень странно. Находясь здесь, он впустую тратит свое время. Что он надеется найти?

— Позвольте мне сказать, правильно ли я понимаю, — сказал святой отец. — Первый раз, когда вы пытались спасти людей, вы были уверены в победе?

— Да. Меня затмила гордость, я знал, что не могу потерпеть неудачу.

— Тогда, по вашему мнению, вы ничем не рисковали. А сегодня вы уверены в победе?

Ромэн всмотрелся в темноту кабинки.

— Нет, не уверен.

— Тогда зачем вы рискуете своей жизнью?

Слезы выступили на глазах Ромэна.

— Я не могу подставить их, рисковать их жизнями. Я… люблю их.

Священник глубоко вздохнул.

— Тогда у вас есть ответ. Вы делаете этот не из-за гордости, но из любви. И поскольку любовь ниспослана нам Богом, Он не покинул вас.

Ромэн усмехнулся.

— Вы не представляете величину моих грехов.

— Возможно, вы не представляете величину прощения Бога.

Слеза скатилась по лицу Ромэна.

— Мне жаль, что я не могу поверить вам, святой отец. Но я совершил большое зло. Боюсь, что для меня все слишком поздно…

Священник наклонился ближе к окошку.

— Сын мой, для истинно кающегося никогда не бывает поздно. Я сегодня буду молиться за вас.