Матч как матч
Как десятки и уже сотни других. Ничем не примечательный и не запоминающийся. Не ключевой, не решающий – одним словом, рядовой матч чемпионата страны.
Москва, Лужники, Малая спортивная арена.
3 октября 1986 года.
ЦСКА – «Химик».
Зрители не ждут сенсаций и совсем не спешат заполнить трибуны.
В предыдущем туре был хоккей. Армейцы играли против столичного «Динамо», и вот тогдато бушевали страсти, гудел Дворец спорта, взрываясь то аплодисментами, то свистом тысяч болельщиков.
Похоже, что сегодня не только хоккеисты, но и зрители еще только отходят от той захватывающей схватки.
ЦСКА выглядит как обычно. Старательно и серьезно. Но и «Химик» вовсе не собирается уступать фавориту без борьбы. И хотя первый период выиграли москвичи – 2:0, хотя, как обычно, блестяще фантазирует первая пятерка: шайбы забросили Сергей Макаров и Вячеслав Фетисов, Воскресенские хоккеисты по-прежнему, как и в начале матча, играют азартно, дружно и с несомненным интересом.
И после перерыва, с первых минут второго периода, игра перемещается к воротам ЦСКА. Евгений Белошейкин занят постоянно. Подмосковные хоккеисты атакуют, не зная устали. И, наконец, им удается размочить счет – 1:2.
Гол как будто бы настораживает чемпионов, но переломить ход поединка им уже не удается: в действиях соперника появились уверенность и даже лихость.
Тучи над воротами ЦСКА сгущаются, и в конце второго периода, на предпоследней минуте, долго собиравшаяся гроза грянула. Воскресенцы сравняли счет.
Стало быть, все начинается сначала?
За две секунды до конца второй двадцатиминутки армейцы все-таки успели сломать никак не устраивающее их равновесие в счете. Шайбу на своей половине поля перехватил Владимир Крутов и, еще не овладев ею, уже заметил набирающего скорость Макарова. Пас был безупречным, и Сергей выскочил один на один с вратарем «Химика» Леонидом Герасимовым. Несколько резких размашистых движений, и на высокой скорости форвард армейцев вылетел к воротам соперника, сделал выпад вправо, вратарь поверил, а Макаров уже убрал шайбу влево и пустил ее в незащищенные ворота.
Комментировавший по телевидению матч заслуженный мастер спорта Евгений Зимин заметил:
– Сила армейцев, и прежде всего первого звена, в том, что каждый, без исключения, матч они проводят с полной отдачей сил, как самый главный, решающий поединок сезона… Это уже третий гол первого звена нашего чемпиона…
То был переломный момент матча. Команды ушли на отдых не в равной ситуации. Одна вела, другая уже проигрывала.
И хотя воскресенцы сумели еще раз сравнять счет, вера их в свои возможности была поколеблена, да и силы уже иссякали.
Обычный матч. Как десятки и уже сотни других.
И голы обычные. Как десятки и уже сотни других, забитых Сергеем Макаровым.
Самым удачливым бомбардиром среди тех, что выступают в чемпионатах страны.
Капитаном Советской Армии. Олимпийским чемпионом. Шестикратным чемпионом мира.
Спортсменом, о мастерстве которого говорится в тысячах репортажей, статей, обозрений, очерков.
На этих страницах будут приведены многочисленные и разнообразные отзывы об игре Макарова. Автор использует этот прием, чтобы показать еще раз, что он далеко не одинок в высокой оценке мастерства знаменитого армейского хоккеиста. Напротив, можно, ничуть не рискуя ошибиться, говорить о всеобщности этих высочайших оценок игровых достоинств Сергея Макарова.
Ну а кроме того, документы – неотъемлемая черта документального повествования.
Автор давно и, кажется, хорошо знаком со своим героем. Писал о нем не однажды. И знает его не со стороны. Потому-то, чтобы придать рассказу большую достоверность, и включает в рассказ о герое его собственные высказывания и оценки, его размышления о хоккее. И не только о хоккее.
«Папа Сережа, давай поговорим!»
Кеша прыгнул на плечо Сергея. Потом, выждав самую малость, вцепился клювом в левое ухо Сергея.
– Кеша, не балуй! Но Кеша тонко чувствует интонацию. Сейчас на него не сердятся и в клетку, стало быть, не отправят.
И он гортанно выкрикнул:
– Кеша хороший! Кеша хороший! Папа Сережа, давай поговорим!…
Сергей протянул попугаю палец. Кеша тут же перепорхнул поближе. Сел на палец как на жердочку. И громко сообщил:
– Кеша хороший!…
Сергей поднял птицу, пытаясь заглянуть ей в глаза. Попугай крякнул еще раз:
– Кеша хороший!…
– Хороший, хороший.
Сергей любит, когда Кешка в настроении. Попугай снова взлетел на плечо, снова прицелился к уху.
– Здравствуй, товарищ!…
Вера, жена Сергея, готовившая ужин, рассмеялась:
– С этого, Кеша, начинать надо было… Попугай снова и снова вещал:
– Кеша хороший… Кеша хороший…
Потом вдруг замолк. Успокоился. Клевал зелень.
Вера рассказывала Сергею домашние новости:
– Артемка еще раз примерял форму. Спать в ней, кажется, готов. Считал сегодня, сколько дней до школы осталось… Зоя и Надя звонили, спрашивали, свободны ли мы вечером. Зоя к себе приглашала. Да, Артемка выяснял, сколько раз в день у него будет уроков чтения и сколько рисования. И будут ли на уроках физкультуры играть в хоккей…
Попугай, услышав знакомое имя, крикнул:
– Где Артем?… Вера ответила:
– На велосипеде где-то около дома катается… Сергей засмеялся:
– Ты с Кешкой, как с человеком, разговариваешь…
Вера отшутилась:
– Хоть с ним поговорить. Артем весь день с ребятами носится, а я все одна, одна…
Помолчав, спросила:
– Может, я с работы зря ушла?…
– Ничего не зря, – твердо ответил Сергей, – все-таки первый класс, пусть привыкнет к школе, к новой жизни…
Ужинали, говорили о том о сем. Потом Сергей пожаловался:
– Голова побаливает немного…
– Давление измерял?…
– Немного повышенное…
– Может, поэтому?…
Только помыли посуду, звонок в дверь. Явился сын.
– Ой, папа, а я тебя не видел. Ты когда пришел?…
Сергей не успел ответить, как вмешалась Вера:
– Ты когда должен был вернуться?… О чем мы договорились? Теперь в наказание один будешь ужинать. Быстренько вымой руки и садись…
Но Артем как будто и не слышал слов мамы. Обращаясь к отцу, он удивленно переспрашивал:
– Как же я тебя пропустил?… Сергей объяснил:
– Наверное, вы отъехали куда-нибудь на велосипедах… Слышал, что мама сказала? Ну-ка, бегом в ванную, ужин уже остывает…
Артем умчался. Вера вздохнула:
– Совсем он меня не слушает… Вот ты сказал, и он сразу побежал. А я десять раз должна повторить… Как раньше без мамы ни на шаг, так теперь без тебя… Сколько раз на дню: «Когда приедет папа?» Чуть ли не с утра до вечера уговаривает, чтобы мы поехали к тебе на тренировку. Скучает он без тебя…
– Скоро чаще будем видеться…
Вера бросила вопросительный взгляд на мужа. Ворвался в кухню Артем.
– А после ужина рисовать будем, ладно? У меня самолет не получается. Витька говорит, что таких самолетов, как у меня, не бывает… В школе мне двойку поставят…
Помогли маме убраться, сели рисовать.
Несколькими движениями карандаша Сергей изобразил самолет. С двумя моторами и звездой на борту.
Артем замер от восхищения:
– Вот это да!… А у меня получится?…
– Обязательно!…
Не получалось. И раз, и второй, и пятый. Артем сердито рвал рисунки и был, кажется, готов расплакаться, забросить рисование.
Сергей уговаривал сына: – Не все сразу получается. Ты старайся. Пробуй снова. Не получилось, не сдавайся, рисуй снова. Смотри за моей рукой. Вот, видишь, эта линия идет сюда, чуть выше, сейчас слишком высоко, смотри, вот так, хорошо…
Сын пыхтел, вроде бы старался. Сказал с завистью:
– Тебе хорошо, ты художник… Отец рассмеялся:
– Так меня только Давыдов называл…
– А кто это, Давыдов? – спросил Артем.
– Знаменитый защитник был. Виталий Семенович, он тренер теперь. Три раза олимпийским чемпионом становился. И не помню сколько – чемпионом мира. Раз десять, наверное… А когда стал тренером, возил нас в Канаду на молодежный чемпионат мира. Тебя в то время и на свете еще не было. А я тогда в команде стенгазету выпускал, вот Давыдов и написал потом, после чемпионата, в «Футболе – Хоккее» – ты ведь такую газету видел? – что я лучше его рисую. Шутил, наверное…
– А почему же он тогда писал, что ты художник, если шутил? – не понял Артем.
– Хотел объяснить, какой коллектив у нас хороший и дружный был. Ну и обо мне вспомнил. Написал, что когда-то хоккеисты сборной команды страны выбрали его редактором «Боевого листка», и он потом долгие годы выпускал эту стенгазету, а теперь в молодежной команде этими делами за-нимается Сергей Макаров. Что я, мол, значительно превосхожу своего тренера и в умении рисовать, и в искусстве сочинять веселые рифмованные подписи к этим рисункам. И еще добавил, что когда проиграли мы шведской сборной, то ребята объясняли наше поражение тем, что как раз в тот день я не успел подготовить «Боевой листок».
– Вы проиграли? – не унимался Артем. – А ты как играл? Тоже плохо?…
– Да нет, мы играли хорошо. И не проиграла вовсе наша команда турнир, выиграла даже, мы стали чемпионами мира. И меня тогда тоже больше хвалили, чем ругали, призами отмечали…
За окном спускаются сумерки, в августе в Москве темнеет поздно, и пока отец и сын рисуют, автор напомнит о том, давнем уже теперь чемпионате мира, который проходил в самом конце 1977-го – начале 1978 года. Это был второй в истории хоккея молодежный чемпионат, первый годом ранее принимала Чехословакия, и в нашей команде играли в первом турнире хоккеисты, которым суждено было, как говаривали некогда, «долroe совместное плавание». Тогда впервые сыграли вместе Сергей Макаров и Вячеслав Фетисов, ставшие первыми чемпионами мира по хоккею среди юниоров. И вот год спустя они приехали в Канаду, на второй молодежный чемпионат, и вместе с ними на лед, как и в Чехословакии, выходили другие «ветераны» молодежной команды, и в их числе вратарь Александр Тыжных из Челябинска и защитник, его земляк, капитан сборной Сергей Стариков, закадычный дружок Макарова.
Они и в Канаде снова стали первыми, опередив сверстников из США, Канады, Швеции, Финляндии, Чехословакии, ФРГ и Швейцарии (молодые хоккеисты этой страны попали в компанию сильнейших потому, что не приехала команда Польши). Пожалуй, труднее всего было справиться с канадцами – они серьезно готовились к этому турниру. Газеты рассказывали, что еще в августе тренеры собрали 60 способнейших парней (рост каждого должен был быть не менее 175 сантиметров), из них отобрали тридцать лучших, которые и готовились к чемпионату: окончательный состав был определен только накануне первых матчей. В последнем контрольном поединке перед чемпионатом наша команда уступила канадцам 4:7 – хозяева льда сыграли хоть куда.
А первый турнирный матч советская команда провела с хоккеистами Швейцарии, выиграла легко 18:1 (четыре шайбы забросил Макаров), и приз «самому ценному игроку», который вручался после игры лучшему хоккеисту каждой команды, у нас достался Сергею Макарову. Забегая вперед, скажу, что этот нападающий собрал редкую коллекцию: он получил пять никелированных статуэток гусей (символа Канады), которыми награждались «самые ценные игроки».
Во втором матче наши молодые хоккеисты уступили (3:6) шведам, которые лучше сумели акклиматизироваться за океаном, но затем наша сборная выигрывала матч за матчем, в том числе и у хозяев турнира – 3:2, атаки которых возглавлял Уэйн Гретцки; уже тогда местная печать подавала молодого хоккеиста как завтрашнюю суперзвезду, однако Фетисов сумел напрочь выключить этого нападающего из игры. А в финале турнира, где сошлись две сильнейшие сборные, команда СССР расквиталась со своими недавними обидчиками – шведами – 5:2. Макаров в этом матче забросил две шайбы, и очередную награду как «самый ценный игрок» он получил из рук президента НХЛ – Национальной хоккейной лиги Д. Зиглера.
Финал проводился в Монреале, в знаменитом «Форуме», где Макарову суждено будет еще не однажды сыграть и против «Монреаль канадиенс», и против сборных национальных команд США и Канады, Швеции и Чехословакии, оспаривая Кубок Канады.
Та команда памятна Сергею, – и, когда Артем подрастет, отец расскажет ему об этом, – прежде всего тем, что сошлись в ней пути трех хоккеистов из трех городов: Фетисова из Москвы, Алексея Касатонова из Ленинграда и Макарова из Челябинска, хоккеистов, которые потом, спустя несколько сезонов, вошли в пятерку, равной которой в истории мирового хоккея, и это, кажется, уже общепризнано, еще не было.
Во втором номере еженедельника «Футбол – Хоккей» за 1978 год, датированном 8 января, на первой странице была помещена фотография торжествующего Фетисова с призом в поднятой руке и слова: «Победа, с которой все начинается!»
Начинался не только спортивный год. Начинался путь побед в Большом Хоккее и Вячеслава Фетисова, и Сергея Макарова.
Самый дорогой приз
Награды и призы у Сергея есть, кажется, все. От тех, которые вручали ему в детских и молодежных командах, до «Золотой клюшки», присуждаемой ежегодно лучшему хоккеисту Европы, – все они висят на видном месте в квартире Макаровых.
У олимпийского чемпиона хранятся шесть золотых медалей чемпиона мира, восемь – за победы в первенствах Европы. Макаров девять раз становился чемпионом страны, и, стало быть, у него есть еще девять золотых медалей. Но ведь существуют и награды из других металлов – например, серебряная олимпийская или бронзовая за третье место в чемпионате мира. Есть множество разнообразных личных призов. И едва ли не самый дорогой – тот, что носит имя кумира его детства и юности. Кумира всей спортивной молодости Сергея.
Приз имени Харламова.
Когда великий хоккеист ушел из жизни, редакция газеты «Труд» в память о нем учредила ежегодно вручаемый приз для самого техничного игрока советского хоккея. В первый раз эта награда обрела своего владельца после завершения сезона 1983/84 года. Обладателем приза стал Сергей. Год спустя чести получить приз, носящий имя мастера, ставшего символом хоккея, удостоился партнер Макарова по звену в ЦСКА и в сборной СССР Владимир Крутов Но особенно много реальных претендентов на эту престижную награду оказалось в 1986 году. Свыше тысячи читателей «Труда» высказали свои рекомендации, а затем редакция, располагающая одним голосом, провела опрос всех 12 старших тренеров команд высшей лиги, а также учла мнения начальника Управления хоккея Госкомспорта СССР и председателя президиума Федерации хоккея СССР.
Пятнадцать голосов распределились между четырьмя игроками первой пятерки ЦСКА и сборной Советского Союза. Вячеслав Фетисов и Игорь Ларионов набрали по три голоса, за Владимира Крутова голосовали четыре, а за Макарова – пять специалистов.
Сергея во второй раз удостоили приза имени Валерия Харламова.
А несколькими месяцами и неделями ранее он собрал очередной богатейший урожай наград. На московском чемпионате мира он завоевал приз, присуждаемый самому результативному игроку. Вместе с партнерами по звену Фетисовым и Касатоновым был отмечен в числе трех лучших игроков сборной СССР. По итогам сезона Макаров был включен Федерацией хоккея в шестерку сильнейших хоккеистов страны. Кроме того, он получил приз газеты «Известия» – ^самому результативному игроку первенства Советского Союза, а вместе с Ларионовым и Крутовым – приз газеты «Труд» – для самого результативного звена нападающих. В последние годы первая тройка ЦСКА владеет этим призом постоянно, не одалживая его никому даже на год.
Есть, наконец, в коллекции Макарова еще один приз с красивым названием – «Рыцарю атаки». Так назвала свою награду редакция журнала «Советский воин», отмечающая хоккеистов, забросивших в одном матче три или больше шайб. Сергей стал первым обладателем этого приза.
– Не помню, на какой именно встрече, – рассказывает Макаров, – кажется, на факультете военных дирижеров при Московской государственной консерватории мне в числе многих других задали и вопрос о призах и наградах… Призов всяких у меня действительно много. И все они, конечно, дороги мне. Но я-то хорошо знаю, что – и это, поверьте, не желание пококетничать – немного наград досталось бы мне, если бы не ребята, если бы не наша армейская команда, из сезона в сезон неизменно первая…
А та встреча с музыкантами была интересна. Как мне рассказывали, выпускники этого военного училища разъезжаются буквально во все концы страны. Спрос на военных музыкантов такой большой, что их задолго до окончания училища расписывают по воинским частям. Дирижеры, как я и предполагал, интересуются спортом так же, как и другие молодые люди. Но ведь это естественно, правда?…
Случайный разговор
Тренировочный сбор в Архангельском.
Октябрь… За окном дождь, давящий и бесконечный…
После обеда – отдых. Кто-то старается уснуть. Кто-то занимает очередь у телефона, стоящего на столике дежурной внизу. Кто-то играет в шахматы. Большинство читает – если посмотреть на третий этаж со стороны парка, светящиеся окна вытягиваются в непрерывную почти цепочку.
Когда бы ни приезжал в Архангельское – Макаров с книгой или толстым журналом.
Вера как-то сказала мне:
– Сережа упивается чтением…
– Недавнее увлечение? – спросил я однажды Макарова про его страсть к чтению, – родилось на сборах? Или все началось раньше?…
И возник интересный разговор.
– Читал много и в детстве, и в юности. Рос в дотелевизионную эру. То есть телевизор у нас со временем появился, отец купил «Рекорд». Но это уже потом, когда мы получили квартиру… И всетаки даже при телевизоре на первом плане были книги. Читал с какой-то страстью… Только не спрашивайте, был ли любимый герой, на которого хотел быть похожим. Меня уже об этом давно спрашивали. Когда только начали писать обо мне. Да и ответить на этот вопрос я все равно не смогу. Может, потому, что рано сообразил, что герои книг – вымышленные персонажи, что таких людей на самом деле не было. Никогда не обременял писателей письмами, что, мол, случилось потом с таким-то или таким-то человеком. Но знал и о том – учитель в школе разъяснил, что фантазия автора рождается не на пустом месте, – что в основе образа, ситуации, проблемы реальные ситуации и реальные люди. Понимал, что натуру человеческую во всей ее полноте, с конкретными, живыми чертами характера и внешности изобрести на пустом месте трудно. Образ героя создается, вероятно, на основе суммы черт и признаков, подмеченных автором в разные годы, в разных ситуациях, в разное время, да? Хотя, наверное, в таком портрете, собранном из разных кусочков, чтото потом начинает независимо от воли и замысла автора преобладать.
Все придумано, создано фантазией автора. Но если надумано – чувствую сейчас почти сразу же. Опытным стал читателем.
А раньше я был, пожалуй, всеяден. Нравилось все. Ну абсолютно, понимаете, все.
Не могу сегодня назвать какого-то одного героя, запомнившегося мне больше других… Полтора десятка лет назад я не знал, что кого-то смогут заинтересовать мои литературные пристрастия, что будут мне задавать такие вопросы. На меня влияли многие герои. Не только сверстники. Да, пожалуй, и не сверстники в первую очередь. То, что читал, оставляло, несомненно, след в юношеской душе, это точно: тогда я/ был еще открыт всем влияниям…
Здесь в монологе моего героя была пауза. Видимо, Сергей что-то вспомнил, но что – рассказывать все-таки не стал.
– И вообще, зачем читать книги, если не брать что-то для себя? Говорю сейчас о себе нынешнем, вполне сформировавшемся человеке, приближающемся к тридцати. Круг чтения и интересов с годами, понятно, меняется. Но это, видимо, касается всех? Мне воспоминаниями делиться рано, но с самым живым вниманием читаю мемуары. Полководцев, политических деятелей, писателей. Людей поживших.
Читаю – и думаю. Стараюсь понять тех, о ком читаю. И реальных людей, и литературных героев.
Теперь нравятся не все книги. Совсем не все.
Раздражают романы или повести, в которых я чувствую какой-то запланированный, что ли, отклик. Надо об этом сегодня писать, вот автор и написал. А читать скучно.
Запомнил, где-то, кажется, даже записал название романа, в котором были зло высмеяны такие книги. Назывался тот роман необычно – «Вороной с походным вьюком». Автор Немченко. Так он там в четырех строках сюжет производственного романа излагает. Не попадалась вам эта книга?…
Признаюсь, в этом месте автор счастливо улыбнулся.
Еще бы не попадалась! В одной редакции с писателем работали. Да и жили по соседству.
Я помнил эту шутку Гарика. Почти дословно смог напомнить ее Макарову.
Для тех, кто не читал роман, приведу выписку из него.
«…Ну что такое сюжет производственного романа? Он ведь всегда, как правило, в четыре строки укладывается:
«Почему сегодня не дали план, Иванов?»
«Бетонный простоял».
«А почему он простоял?»
«А хрен его знает».
Вот на этот, прошу меня простить, «хрен» и приходится главная, и смысловая и художественная, нагрузка; это за ним, за этим «хреном», стоит либо авария, либо стихийное бедствие, либо семейная драма. Если у автора богатое воображение, он, конечно, может придумать и еще десятка два, а то и три причин, по каким мог простоять бетонный завод, и все же тут, согласитесь, особо не разгуляешься».
Сергей хмыкнул.
– И сколько же можно читать таких производственных романов? Три? Пять? А потом – на десятой или двадцатой странице закроешь. И другую книгу возьмешь. Уж лучше про спорт. Даже если скучно, то по крайней мере полезно. Какие-то выводы для себя сделаешь.
А я читаю и с профессиональной точки зрения. Книги о хоккее, например. Майорова читал, Старшинова… Канадцев, которых у нас переводили. Халла, Хоу. Стараюсь понять мотивы их решений, поступков, – не игровых только, понятно, но и жизненных. Все-таки одним делом занимаемся. Хотя и в разное время, в разных условиях.
Читал не по какому-то плану, а то, что можно было исхитриться приобрести у нас в Челябинске. Мне-то было легче, чем другим ребятам, моим сверстникам, – старший брат был в спорте, играл в команде мастеров. Ему иногда болельщики помотали. Кто-то случайно увидит книгу, купит или знакомую библиотекаршу попросит дать прочитать вне очереди. А у кого-то связи в книжном мире. Николай такими книгами очень интересовался… Старался прочитать все, ну а я за ним тянулся, уговаривал подержать книжку лишний денек,…
Но и о спорте мне не все нравится. Здесь даже больше книг, которые вызывают возражения…
С опасением дарю свои книги Сергею Макарову – критик он суровый.
«Конфликтный человек»
Слышал такие высказывания о Макарове не однажды. Конфликтный человек. Трудный. Неуступчивый.
Неуступчивый – это верно. Здесь не поспоришь. Тем более что Сергей и вне хоккея готов спорить до конца. Как когда-то его старшие товарищи по ЦСКА и сборной страны Борис Михайлов и Владимир Петров.
Он отстаивает свое мнение всегда. В разговорах с младшими по возрасту и опыту игры партнерами. И с тренерами. И с друзьями, далекими от хоккея.
У него неизменно есть свой взгляд и на игру, на прочитанную книгу, и на кинофильм, о котором спорят, и на слова или поступки товарищей. Большинство – «за». Для него это не аргумент. А может, как раз большинство не правы, ошибаются?
Он будет до конца биться, чтобы не уступить в жесткой схватке на льду, где цена победы – медали чемпиона мира. И так же самозабвенно сражаться на теннисном корте, где цена победы – удовольствие переиграть равного соперника.
И будет спорить с тренерами, если посчитает, что они ошибаются.
Неуступчивый человек. Это – безусловно.
Но вот – конфликтный?… Отчего же? Не знаю, не знаю…
Довелось, и не однажды, встречать азартных и озорных спорщиков, не всегда безобидных, о которых обычно говорят – любит, мол, гусей дразнить.
Создалось впечатление, что Макаров – не из их числа. Зуд противоречия вовсе не одолевает его. Но и человеком, неизменно идущим на соглашения и примирения, его тоже не назовешь.
Собственную точку зрения Сергей отстаивает всегда.
«Конфликтный человек…» Нет, не стал бы настаивать на таком определении. Скорее – неуступчивый.
Думаю, что формулировка эта – «конфликтный человек» оправдана только в одном отношении – игра Макарова, его действия на площадке, оценка этих действий и вправду нередко служат яблоком раздора, разделяя знатоков игры на два непримиримых лагеря. Нетрудно припомнить эпизоды и истории из спортивной да, видимо, и человеческой судьбы Сергея, когда вокруг его имени возникали споры, схлестывались открыто противоположные мнения и оценки, и каждая сторона при этом, по завершении спора, оставалась в глубоком убеждении в истинности своей позиции – по крайней мере, до поры до времени.
История первая: «Звезд с неба не хватает».
Год 1977-й. Макарову девятнадцать лет (он родился в 1958 году, 19 июня). Тот возраст, в котором самые одаренные мастера уже громко заявляют о себе. Например, Владислав Третьяк или Александр Альметов. Впрочем, Валерия Харламова в этом возрасте отправили в Чебаркуль, чтобы он там набирался ума-разума, з команду, о которой многие любители спорта и не слышали.
Так вот, что представлял собой в 19 лет этот парень, Макаров из Челябинска? Сразу бросался в глаза? Радовал, изумлял своим талантом?
Оценки не сходятся.
Восторженные поклонники нового дарования, а их немало и в Челябинске, наталкиваются на скепсис искушенных знатоков хоккея – «много мы таких, обещающих, видели». А что же журналисты? Они молчат. Макарова еще не заметили. Просмотрел старые вырезки – нет, и автор «не видел» его, врать сейчас не стану.
Весной 1977 года «Трактор» завоевывает бронзовые медали чемпионата СССР. Челябинцы – третья команда страны. Несомненный успех уральцев. В составе «Трактора» несколько парней, выигравших в январе первый молодежный чемпионат мира. Среди них и Сергей Макаров. Но нет пророка в своем отечестве, и мало кто обращает на него внимание. Дома, в матчах союзного первенства, Сергей и в самом деле не слишком заметен. Один гол забил он в том сезоне. Правда, московскому «Спартаку». Правда, в том матче, где ему доверили опекать самого Александра Якушева. И медали младший Макаров пока не заслужил. Восемнадцать счастливчиков получают награды, Сергея в их числе нет.
Отгремели торжества, «Трактор» готовится к новому сезону. Праздник, хотя и не забыт окончательно, стерся уже в памяти хоккеистов и их поклонников. «Смыты краски и сняты румяна», начинаются будни, начинается кропотливая, повседневная, не всегда радостная работа, и челябинский корреспондент «Советского спорта», человек, страстно желающий своим землякам новых и новых успехов, пишет: «Принцип формирования «Трактоpa» – отнюдь не «звездный», хотя и привлекаются его игроки в сборные команды страны. Пусть сегодня и нет в рядах «Трактора» выдающихся мастеров, никто, как говорится, звезд с неба не хватает, зато челябинская дружина сильна своим коллективизмом…»
Звезд с неба не хватает… Оценка не убийственная, конечно, но и не слишком лестная для будущей звезды.
Спорили ожесточенно, как и впоследствии будут постоянно спорить о Макарове, но если и видели скептики в «Тракторе» хоккеиста, которого можно назвать – хотя бы в будущем – звездой, то имели в виду вовсе не Сергея, а его одноклубника, тоже нападающего, Валерия Евстифеева.
Сейчас, спустя годы, споров по этому поводу нет – Макаров талант, конечно же талант. И немало теперь знатоков, которые утверждают: «Мы это давно видели…»
А если говорить правду… Не видели, и не только в 1977 году.
История вторая: «Зачем тебе еще один турист нужен?»
…Не видели и весной 1978 года, когда Сергей был уже двукратным чемпионом мира в соревнованиях молодежных команд, когда прилетели вместе с ним из Канады целых пять никелированных гусей, когда новый старший тренер сборной СССР Виктор Тихонов начал привлекать Макарова к играм в составе сборной Советского Союза. И во всеуслышание, на тренерском совете, и, что называется, в кулуарах Тихонова убеждали, что он слишком субъективен, что он ошибается в оценке возможностей этого форварда – «пустой это номер, ничегошеньки в нем нет, только пылит на льду…»
В книге «Хоккей: надежды, разочарования, мечты» Тихонов вспоминает: «Когда мы собирались ехать в Финляндию и Швецию (речь о контрольных последних поединках перед чемпионатом мира 1978 года. – О. С), мне задали вопрос: «Зачем вы включаете в команду Макарова? Ведь он все равно не поедет в Прагу?»
– Почему? – удивился я. – Да он четвертый по счету запасной – вслед за Анатолием Емельяненко, Владимиром Шадриным и Юрием Лебедевым. Но он может оказаться в лучшей форме, более готовым к чемпионату мира. Мы, тренеры, должны проверить его в деле на высоком, на серьезном уровне…
В общем-то я понимал вопрос – представлялось очевидным, что мы включим в команду Шадрина и Лебедева, игроков сложившихся, проверенных, надежных. Но ведь я объявил, что былые заслуги – не в счет. Что же теперь – делать исключение для кого-то? Нет, пусть все решит игра».
В другом месте книги Тихонов еще раз обращается к волнующей его теме – конфликт со специалистами, связанный с оценкой Макарова, все еще, как нетрудно догадаться, в памяти тренера. Впрочем, не о догадках идет речь: я хорошо знаю, сколько душевных сил и энергии пришлось потратить Виктору Васильевичу в борьбе за этого хоккеиста. Тихонов рассказывает:
«Сегодня Сергей хорошо известен. Однако талант его открылся не сразу.
Когда я впервые включил его в состав сборной СССР, отправляющейся на контрольные матчи в Скандинавию перед чемпионатом мира 1978 года, то… многие специалисты были в недоумении.
Один из них прямо спросил меня:
– Зачем ты везешь еще одного туриста? Мало их возили в последние годы?…»
А знал ли сам Сергей о страстях, бушевавших вокруг него? Когда время, самый терпеливый лекарь в мире, излечило душевные травмы Макарова, я спросил его, доходили ли до него эти разговоры.
– Конечно, хотя прямо в лицо никто ничего такого не говорил. Но даже если бы не жил я на сборах перед тем чемпионатом мира, затем в Швеции и Финляндии в одной комнате с Николаем – а брата Виктор Васильевич тогда тоже пригласил в сборную, и не возвращался порой в нашу комнату Коля насупленным, обиженным, хотя никаких поводов для огорчений у него вроде бы не было, все равно я догадался бы, что против меня существуют возражения. Я же понимал, что за рамками сборной, если возьмут меня, останутся Шадрин и Лебедев, громадные мастера с громадным авторитетом, что на их фоне я для большинства специалистов никто… И тогда, и до моего приглашения в сборную, и позже слышал я толки о субъективизме и произволе тренеров – и Тарасова, и Кулагина, и Тихонова: мало ли, мол, что. взбредет в голову тренеру, а класс игроков остается классом, не учитывать, не замечать который можно лишь в том единственном случае, когда этого очень хочешь…
Скажу честно, что тогда, в апреле 1978 года я уже не очень понимал тех, кто конфликтовал с Тихоновым из-за челябинского форварда. После Нового года, после триумфального возвращения из Канады, Сергей играл отлично, и это замечали и мои коллеги, и зрители, собиравшиеся на игры с участием «Трактора». В частности, Владимир Леонов, хоккейный обозреватель «Советского спорта», в прошлом хоккеист, мастер спорта, писал: «То, что «Трактор» в прошлом сезоне стал бронзовым призером, теперь уже как случайность не воспринимается. Команда действительно приобрела свое лицо, нашла свой стиль и старается придерживаться его во всех матчах. Правда, случаются и осечки, но их причину следует искать в области психологии. Что же касается самой игры, то, думается, команда идет по правильному пути. И иначе вряд ли в «Тракторе» появился бы такой незаурядный форвард, как С. Макаров. Какая интересная у него обводка! Макаров не боится обыграть двух-трех соперников, уверен в себе. Врасплох его не так-то просто застать. И что особенно радует, не ради собственного удовольствия затевает он порой хоккейный слалом, а старается ради партнера, чтобы тому было удобнее и проще забросить шайбу».
Напомню, идет тот сезон, перед открытием которого говорилось, что никто в «Тракторе» «звезд с неба не хватает».
Другой хоккейный обозреватель, Юрий Цыбанев, в те же дни писал об эпизоде, случившемся в Лужниках, где проходила встреча московских динамовцев и «Трактора».
«Матч показывают по телевидению. 12 000 зрителей (аншлаг). «Ну и чему удивляться? – спросите вы. – Динамовцы накануне обыграли чемпионов, вот их поклонники и отправились дружно на стадион». Не спешите. Симпатии трибун разделились примерно поровну. Бывало так иногда и прежде. Бывало, когда болельщики, скажем «Спартака», приходили поддержать «Трактор», чтобы с его помощью их любимцы могли бы догнать «Динамо». Но в этот раз обстановка в таблице такое предположение исключала. Москвичи пришли именно на «Трактор», и с трибун неслось: «Ма-каров Сер-гей!» Что ж, и подобное бывало, правда, куда реже, когда «Трактор» приезжал в столицу, к примеру, после сенсационной победы над ЦСКА.
Но тут челябинцы выступали после разгромного проигрыша московским армейцам, уступив, кроме того, и совсем сникшим ленинградским».
Стадион скандирует имя молодого хоккеиста, новичка большого спорта, а специалисты не видят в этом дебютанте ничего особенного – «только пылит впустую», бывает ли так?
Бывает, бывает…
Но Тихонов, однажды решившись, от решений своих без достаточных на то оснований не отступает.
В Прагу на чемпионат мира 1978 года Сергей поехал форвардом четвертого звена. Строго говоря, в то время наша сборная выступала еще с тремя тройками нападающих, но Тихонов, убежденный сторонник игры в четыре звена, в сущности, уже начал претворять в жизнь свою идею, выношенную и проверенную в рижском «Динамо», где он работал до лета 1977 года. И понятно, почему журналисты уже писали о четвертом звене. Рассказывая об очередном матче нашей сборной в Праге, Юрий Цыбанев отмечал: «…Ни одно звено не отставало, даже четвертое, в котором к Макарову и Лебедеву подключался Петров. Кстати, заметим, что С. Макаров здесь всем нравится. У этого молодого, легкого на гол и на пас игрока есть что-то харламовское – верткость, изобретательность. Он вовсе не искатель свободных мест на площадке, а потому и не выглядит инородным в любой пятерке (Макарову пришлось заменить в динамовском звене получившего сильный ушиб А. Голикова)».
Но почему же Сергей оказался лишь в четвертом звене?
Ответ, конечно, очевиден. Были в сборной игроки и выше классом, и значительно опытнее его. Тогда в команде первое звено составляли трое выдающихся нападающих – Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов, которые уже несколько сезонов по праву считались первой тройкой современного хоккея. Сильная компания подобралась и во втором звене – вместе с центральным нападающим Виктором Жлуктовым играли первоклассные крайние форварды Хелмут Балдерис и Сергей Капустин. И, наконец, третье звено составили три московских динамовца – братья Владимир и Александр Голиковы, которых опекал блестящий мастер Александр Мальцев, игравший на чемпионатах мира с 1969 года и видевший на своем веку все, что может случиться в хоккее.
Из молодежной сборной, ставшей в январе чемпионом мира, на главный турнир года попал лишь один нападающий – Сергей Макаров. Но вместе с ним в Праге весной 1978 года играл все-таки еще один его партнер по молодежной команде – Вячеслав Фетисов, защитник.
Сборная СССР вернула звание чемпиона мира. После двух лет неудач (Катовице – 1976 и Вена – 1977) – случай невиданный в последние десятилетия! – советские хоккеисты возвращались домой с триумфом.
Аркадий Иванович Чернышев, под руководством которого сборная СССР выиграла четыре Олимпиады и одиннадцать чемпионатов мира, на пражском турнире 1978 года работал корреспондентом журнала «Огонек». В заключительном репортаже он писал; «…Здесь самое время заметить, что Виктор Тихонов хорошо вел матчи. Он давал поиграть всем, он берег хоккеистов и одновременно наигрывал каждого. Вот и в последнем матче он придумал интересный ход – к Жлуктову и Балдерису по очереди, через смену подключались Капустин и Макаров. Учитывалось состояние Капустина, и вместе с тем использовался незаурядный талант молодого хоккеиста из Челябинска.
С удовольствием думаю о том, что минувший сезон не прошел для нашей главной команды даром. Она не только вернула звания чемпиона мира и чемпиона Европы, не только учла ошибки прошлого. Наша сборная решила и другую задачу – она обновила свои ряды. Появились новые, молодые хоккеисты, и прежде всего надо назвать братьев Голиковых. Владимир и Александр молоды, и вместе с опытным Мальцевым они составляют весьма перспективное звено. Был признан лучшим защитником турнира Вячеслав Фетисов, отлично «сработали» Василий Первухин, Зинэтула Билялетдинов и Сергей Макаров, впервые принявшие участие в соревнованиях такого ранга…»
Сезон тот Макаров закончил мастером спорта международного класса – высокое звание было присвоено ему за замечательную игру на чемпионате мира.
Версия насчет «еще одного туриста» оказалась несостоятельной.
В июле 1978 года я приехал на работу в Чехословакию. И когда в начале сентября играла в Праге сборная СССР, местные коллеги чаще всего расспрашивали меня о трех новичках сборной – старшем тренере Тихонове и дебютантах команды Фетисове и Макарове. Интерес к Вячеславу был легко объясним: его признали на чемпионате сильнейшим защитником, и этот взлет изумил знатоков игры. А вот что заметили Макарова – и радовало, и несколько все-таки удивляло – дома он все еще у многих вызывал сомнения.
Последнюю точку в приговоре всем сомнениям о будущем Макарова поставил мой давний приятель главный редактор словацкого еженедельника ТIР Фердинанд Кралович:
– Сколько лет у нас будешь жить? Не знаешь пока?… На всякий случай начни сегодня собирать материал о Макарове. Надо будет представить его нашим читателям…
Представили. Спустя несколько лет Макаров отвечал на 77 вопросов читателей TIP.
История третья: «Если бы он отдал шайбу Фетисову…»
В лифте нас поднималось трое. Виктор Тихонов, Андрей Хомутов и я.
Андрей, опустив глаза, стоял в другом углу кабины. Тихонов был откровенно расстроен, и команда это понимала. Да и сами хоккеисты были донельзя огорчены случившимся.
Пражский отель «Интернационал» привычен нынешней команде едва ли не так же, как базы в Архангельском или Новогорске. Сколько раз здесь жили! И сколько раз возвращались отсюда в Москву с успехом. Все обычно складывалось как нельзя лучше. И чемпионат мира 1978 года, и турниры на призы газеты «Руде право» – ни одного пока не проиграли!
И Сергей считал, что остановиться в этом отеле – счастливая примета. И нынешний чемпионат, а за окном холодноватый апрель 1985 года, начался лучше некуда. Матч за матчем – победа за победой. Когда закончился предварительный турнир, в котором разыгрывались медали европейского чемпионата, сборная СССР, выигравшая все семь матчей с убедительнейшей разницей заброшенных и пропущенных шайб, опережала ближайших преследователей – команды США, Канады и Чехословакии на 5 очков, причем у своих главных и наиболее опасных соперников, хоккеистов Чехословакии, Макаров и его партнеры выиграли 5:1.
Чемпионам Европы вручили золотые медали.
А следующий матч первая команда проводит – согласно предварительно составленному расписанию – с четвертой. Значит, опять встречаемся со сборной Чехословакии, только что уступившей нам.
И вдруг – осечка. Не оставляющая, в сущности, надежд. Рассчитывать, в общем, уже не на что. Шансы на золотые медали – лишь теоретические.
Едва вышли из лифта, едва отскочил куда-то в сторону Хомутов, Тихонов спросил:
– А могли отыграться?…
Я понимал – ответ не требуется. Тихонов снова и снова возвращался к проигранному матчу.
От Москвы до Владивостока говорили, спорили о проигранном матче.
Случайная неудача? Закономерное поражение?
Коллеги мои в большинстве своем сходились в том, что команде просто не повезло. Такого мнения придерживались едва ли не все чехословацкие журналисты, пишущие о хоккее. Многие из них подходили к Тихонову со словами утешения. Но была и иная точка зрения – сборная устала, слишком много сил было растрачено в предварительном турнире, где наши крушили всех налево и направо. Вчера восхищались действиями команды, сегодня сомневались – нужно ли это было, верна ли такая турнирная стратегия?
Едва ли могли, разумеется, утешить бесконечные «если бы», например, размышления, как бы сложился матч, если бы Владимир Мышкин вдруг неизвестно зачем не выскочил из ворот и не споткнулся. Но главным среди всех этих «если бы» был вопрос, связанный с Макаровым. Как повернулся бы ход матча, если бы отдал он шайбу Фетисову в третьем периоде, когда удалось ему уйти от соперников и выскочить из-за ворот Кралика?
Говорил мне об этом и старший тренер сборной СССР.
Позже Тихонов писал в своей книге:
«Однажды меня спросили, нет ли соперничества в отношениях между Фетисовым и Касатоновым, с одной стороны, и признанными уже молодыми нападающими ЦСКА, скажем, тем же Макаровым – с другой.
Думаю, на каких-то этапах, в каких-то формах (по-человечески это, согласитесь, понятно) борьба за лидерство велась и ведется, даже если внешне она никак не обнаруживается. Ведь в каждой команде происходит недоступный анализу тренера процесс, определяющий неформальных лидеров коллектива.
Приведу лишь один пример, когда такое соперничество проявилось со всей очевидностью. Перед финалом чемпионата мира 1985 года в Праге наша сборная опережала ближайших конкурентов на пять очков. И в списке бомбардиров тоже лидировали советские хоккеисты – спор за звание лучшего вели Макаров и Фетисов.
Первый финальный матч – с командой Чехословакии – наша сборная проиграла – 1:2. Напомню, что последний и самый реальный шанс отыграться у нашей команды появился в то мгновение, когда Макаров, обойдя соперников, проскочил за ворота Иржи Кралика и мог отдать шайбу на пятачок, куда уже стремительно мчался Фетисов. Увы, паса не последовало: Сергей попытался сам забросить шайбу.
После поражения на собрании команды Вячеслав с горечью и обидой сказал:
– Впервые в нашей команде велась борьба за титул лучшего бомбардира чемпионата…»
– Согласны ли вы с такой оценкой ситуации? – спросил автор Сергея спустя год с лишним после того матча. – И не забыта ли та игра в Праге?…
– Разве можно забыть этот день?
Мог я дать пас Славе, кинуть ему шайбу? Ну, конечно, мог. Почему же не отдал? Не пожадничал, поверьте. Мне показалось, что вратарь ошибся, поехав мне навстречу: теперь он не успеет сместиться в левый от него угол, куда я выскочил из-за ворот. Зазор между его ногой и ближней ко мне штангой был приличный, и я должен был, понимаете, должен попасть в эту щель… Обидно, но не попал. И не думал я вовсе в те мгновения о том, кто станет первым бомбардиром. Да и о чем думать: за пас ведь начисляют очко точно так же, как за гол… А вот я вас хочу спросить, можно?…
– Ну конечно…
– А если бы я отдал шайбу Славе, и он не попал, тогда что? Сваливать на него ответственность? Но это же игра, здесь может случиться всякое… Иногда такие голы не забиваешь…
И еще. Я не оправдываюсь, не хочу оправдываться, но у меня есть и второй вопрос. Почему никто не вспомнил другой ситуации – тот же Слава не отдал мне шайбу, когда я был у пустых ворот, у дальней штанги? Неужели только потому, что мой просчет, если он и был, пришелся на последний период, когда все было обострено? Но если бы мы не проигрывали, если бы Фетисов дал мне пас. то мою неудачу никто бы, вероятно, и не вспомнил… Писали бы только о том, что у нашей команды были возможности увеличить счет… Однако и Слава сам бросал не потому, что хотел отличиться в соревновании бомбардиров —увлекшись схваткой, об этом не помнишь. Просто он считал, что у него положение для броска лучше…
А пока… Вот уже десяток лет все шишки в конфликтных ситуациях достаются мне. Знаете, привык уже к этому. Не сегодня началось…
О конфликтах Макарова у нас еще будет возможность вспомнить не раз.