Немецкая авиация

Статья 198 Версальского договора гласит: «Германия не должна иметь собственных военно-воздушных сил ни на суше, ни на море». Согласно этому, все военные самолеты, в том числе 5 тыс. вполне боеспособных машин, передавались правительствам стран Антанты и их сообщников.

Выполнение этих требований означало конец для германского военно-воздушного флота. Он был создана 1913 году как «Прусская королевская авиация» и насчитывал четыре воздушных батальона и 12 воздушных рот. Насколько примитивными по нынешним понятиям были воздушные силы того времени, видно хотя бы из того, что в 1914 году средняя скорость самолета составляла около 80 км/час., а к концу войны достигла 220 км/час. Германская авиационная промышленность построила во время первой мировой войны 47 931 самолет. 3200 немецких машин было сбито в боях. За всю войну противник потерял 8400 самолетов. Из них 6800 самолетов было сбито немецкой истребительной авиацией, а приблизительно одна десятая часть этих последних была уничтожена истребительной эскадрой Рихтгофена. Своим исключительно рыцарским поведением в бою немецкие пилоты заслужили высокое уважение даже со стороны своих соперников, и поэтому пропаганда противника не могла значительно повлиять на симпатии пилотов противника к немецким летчикам. В самой Германии такие имена, как Рихтгофен, Бельке и Иммельман, вызвали у народа огромное восхищение перед этим новым родом оружия.

Поскольку после первой мировой войны идея полета завладела всем человечеством, и особенно молодежью всех стран, а техническое усовершенствование авиации приняло самые неожиданные размеры, оковы, наложенные на германскую авиацию Версальским договором, оказались особенно тяжкими и невыносимыми. Вооруженные силы без авиации были немыслимы.

Одним из основных недостатков этого договора в психологическом отношении было то, что Германию при помощи ограничений и прямых угроз отстранили от участия в осуществлении заветной мечты всего человечества. Если бы ей с самого начала было отведено достаточное место в общем деле создания авиации, то это оказало бы немалое влияние на дальнейшее развитие политики.

Поэтому не приходилось удивляться, что сразу же после окончания войны немецкие мужчины, военные летчики и молодежь, увлекающаяся воздушным спортом, начали серьезно заниматься проблемами современной авиации. Этим самым была положена основа для дальнейших практических работ по изучению проблем, связанных с развитием авиации, по отысканию новых форм самолетов в конструкторских бюро, по созданию новых типов самолетов в мастерской и по испытаниям их на аэродроме. Появилось множество конструкторов и изобретателей, подавших новые технические идеи, появились организаторы и финансисты, которые поняли важность новых задач и стали шаг за шагом приближаться к их разрешению, преодолевая все трудности, возникавшие на их пути.

Но, в сущности, это было только начало. Долго сдерживаемые силы смогли по-настоящему проявить себя только тогда, когда Версальский договор был окончательно нарушен и Германия встала на путь свободного развития.

В этой обстановке задача возрождения авиации была возложена на Германа Геринга. Он был представителем старшего поколения авиаторов, но под влиянием таких теоретиков авиации, как генерал Дуэ, создал себе ясную картину будущего современной авиации. Как же выглядела эта картина.

Прежде всего Геринг считал «идеальной» такую авиацию, которая выполняла бы любые задачи современной войны. Под единым руководством главнокомандующего ВВС должна была быть объединена вся оперативная авиация, как сухопутная, так и морская, и ей нужно было обеспечить единство действий и в обороне и в наступлении. Всякое другое решение в той обстановке влекло за собой раскол. Девизом стало: medio tutissimus ibis. Выходя за рамки своей прежней ограниченной деятельности летчика-истребителя, Геринг задался целью создать мощный бомбардировочный флот, который, имея большой запас тяжелых и сверхтяжелых бомб и обладая огромным радиусом действия. мог решать оперативные задачи, нанося сокрушительные удары по стратегическим и оперативным объектам. Интересы сухопутной армии и военно-морского флота по части оснащения их современной авиацией он отодвигал на второй план. Он надеялся удовлетворить их запросы введением пикирующих бомбардировщиков, доведенных впоследствии до совершенства, для поддержки сухопутной армии и тяжелых самолетов (Do-17 и др.) для ведения морской разведки. Все это, конечно, осталось бы теорией, если бы Геринга не поддерживали военные специалисты, одаренные высокими оперативными и организаторскими способностями, и выдающиеся инженеры из министерства авиации и других ведомств. Вошедшая в поговорку апатия Геринга, которая обычно наступала после подобной взрыву быстрой разрядки идей, имела то преимущество, что другие могли в это время работать спокойно, не боясь контроля или проверки.

Разработанная генеральным штабом программа действий содержала один особый пункт, предопределивший создание так называемого «рискованного флота». Этот флот, доведенный до умеренной численности, замышлялся не как наступательное оружие, а как заслон и охрана от внезапных нападений извне, когда Гитлер своей политикой шаг за шагом устранял Версальский договор.

Однако его развитию с 1936 года значительно помешала посылка немецких войск в Испанию для поддержки Франко, имевшая вместе с тем свои преимущества, заключавшиеся в том, что местом испытаний всех новых видов оружия: пикирующих бомбардировщиков типа Stuka-87, истребителей Me-109, 88-мм зенитных пушек, — а также местом, где можно было проверить правильность уставных положений, стал настоящий театр военных действий. Это «внеплановое обучение» способствовало зарождению у нашей молодой авиации чувства уверенности в своих силах и принесло блестящие успехи в польской кампании.

Введение всеобщей воинской повинности (1935 год) и оккупацию Рейнской области (1936 год) Гитлер осуществил, не имея за своей спиной почти никакой военной силы. Однако подготовка и проведение аншлюсса Австрии в марте 1933 года, захвата Судетской области в сентябре того же года и даже установление протектората над Богемией и Моравией в марте 1939 года были такими политическими мероприятиями, осуществление которых должно было опираться на авиацию.

Всякому поверхностному наблюдателю строительство новых ВВС должно было казаться вполне удовлетворительным в отношении темпа и качества, но военному специалисту сразу становились заметными многие недочеты. Административный и командный аппарат был, казалось, доведен до совершенства, самолеты с недостаточными боевыми качествами были незамедлительно сняты с вооружения, пограничная аэродромная служба на восточной и западной границах была приведена в соответствие с современными требованиями, а боевая подготовка проводилась весьма добросовестно и основательно. И все же, когда началась польская кампания, несмотря на различные попытки избежать ее. немецкая авиация оказалась не совсем подготовленной и боеспособной. Тем не менее воздушная война против Польши по своему замыслу и проведению явилась образцом для последующих сухопутных войн.

Каждый воздушный флот взаимодействовал с какой-либо группой армий, а зенитная артиллерия, главным образом артиллерия резерва главного командования, была подчинена сухопутной армии. Порядок подчиненности был выбран неудачно: он грешил против правил нормального руководства вооруженными силами. И только там, где старшие авиационные начальники были органически связаны с сухопутной армией и во всех вопросах, касающихся поддержки армии, добровольно считали себя подчиненными ей, никаких недоразумений тактического характера не возникало.

Задачи по организации аэродромной службы и противовоздушной обороны, включая и противовоздушную оборону самой Германии, были возложены на военно-воздушные округа. В последующих военных походах штабы военно-воздушных округов особого назначения придавались воздушным флотам или воздушным корпусам, и после окончания войны они превращались в военно-воздушные округа захваченных областей (например, военно-воздушный округ «Голландия», «Бельгия» и т. д.).

Небольшие размеры польской территории не позволили применить оперативную авиацию для решения своих специфических задач, и подразделениям оперативной дальней разведки приходилось действовать главным образом в тактических зонах. Незначительная глубина района боевых действий была даже выгодной, так как тяжелые бомбардировщики (He-111 и Do-17) могли использоваться для решения задач по поддержке армии. Концентрация всех этих сил отчасти компенсировала недостаточную численность нашей ближней бомбардировочной авиации и привела нашу армию к беспримерному успеху, закрепившему за этой войной и последовавшими за ней другими войнами название «молниеносной». Но при этом часто не учитывают того, что подобные кратковременные войны придавали действиям авиации неправильный, искаженный характер, и поэтому техническое развитие авиации из-за чересчур большого оптимизма и недооценки общей обстановки отодвигалось на второе и даже на третье место. Впоследствии немецкой авиации пришлось самым горьким образом расплачиваться за свои ошибки.

Что касается ближней бомбардировочной авиации, то ее командование наладило с командными инстанциями сухопутной армии образцовое взаимодействие. Бомбардировщики ближнего действия исключительно успешно уничтожали опорные командные пункты и пункты связи противника, бомбили места расквартирования войск, разрушали коммуникации, железнодорожные узлы и мосты, уничтожали скопления живой силы противника, выводили из строя аэродромы и совершали «беспокоящие» налеты на различные объекты противника. Армейская и военно-морская авиация решала также некоторые задачи и по борьбе с военно-морскими силами противника. В последующие годы авиация ближнего действия была еще больше усилена. Я считаю себя вправе предположить, что она послужила примером для всех военно-воздушных сил мира. Уже сегодня историки единодушны в том, что основная заслуга в успехе молниеносных войн принадлежала немецким военно-воздушным силам.

Немецкая авиация в начале второй мировой войны, по данным Рикоффа, насчитывала: 30 бомбардировочных групп (1180 бомбардировщиков), 13 истребительных групп (771 истребитель), 9 групп пикирующих бомбардировщиков (336 пикирующих бомбардировщиков), 10 групп истребителей-бомбардировщиков (408 самолетов) и 1 группу штурмовиков (40 самолетов). К этому следует прибавить 552 транспортных самолета, 23 эскадрильи дальней и 30 эскадрилий ближней разведывательной авиации (721 разведывательный самолет), а также 14 эскадрилий береговой авиации, 2 эскадрильи корабельных и 2 эскадрильи авианосных самолетов (всего 240 самолетов), составлявших ядро морской авиации. Кроме того, имелось 55 самолетов специального назначения. Зенитная артиллерия, согласно другому источнику, насчитывала в общей сложности около 10 тыс. зенитных орудий.

Время, прошедшее между польской кампанией и войной на Западе, было использовано для оценки и изучения боевого опыта и для совершенствования и усиления противовоздушной обороны Германии. Генерал-лейтенант в отставке Нильсен, бывший на протяжении долгих лет начальником штаба воздушного флота «Рейх», заметил по этому поводу следующее: «Очень важной составной частью современной войны стало не только уничтожение материальных ценностей противника, но и подавление его морального духа. В прошлых войнах, ведшихся главным образом континентальными державами, эту же цель пытались достигнуть блокадой берегов, так как не имеется ни одного народа, который в своей собственной стране имел бы все необходимое для снабжения продовольствием населения и для обеспечения сырьем своей военной промышленности.

В последней войне формы борьбы с гражданским населением и уничтожения военного потенциала противника совершенно изменились благодаря использованию большого количества бомбардировщиков дальнего действия. Поскольку жилища гражданского населения и источники материальных сил обоих противников расположены более или менее открыто, неудивительно, что воюющие стороны стали с самого начала использовать свои воздушные силы для ударов по этим наиболее у язвимым местам. Следует, однако, отдать должное немецкому верховному командованию, которое стремилось не допускать нарушений норм международного права, запрещающих ведение воздушной войны против гражданского населения, и если все же, как это выяснилось впоследствии, его усилий в этом направлении оказалось недостаточно, оно не имело никакого намерения санкционировать подобные действия, если бы его к этому не вынудил сам противник. Случайные попадания в мирные жилища во время налетов авиации на военные, объекты были неизбежны и не могли служить доказательством обратного.

Надежда на то, что одни только благие намерения помогут избежать разрушительных бомбардировок, имевших место впоследствии и целиком противоречивших международному праву, не оправдалась. Поэтому главное командование ВВС Германии еще до начала войны полностью осознало необходимость сделать все, что было в его силах, для защиты своей родины. О характере же необходимых для этого мероприятий имелись весьма различные и не совсем ясные представления. Опыта не было.

Вначале предполагалось, что требования воздушной войны удовлетворены созданием многочисленных полков зенитной артиллерии и большого количества истребительной авиации с широкой сетью службы ВНОС.

В оперативном отношении противовоздушная оборона на родине подчинялась либо постоянным, либо временно создававшимся управлениям ПВО военно-воздушных округов. Запрашиваемые ими средства ПВО выделялись по распоряжению командования военно-воздушных округов для главного командования ВВС Германии в зависимости от обстановки.

Проявлявшаяся в начале войны обоими противниками некоторая сдержанность не способствовала изменению существующей организации. Войны с Польшей и Францией, выигранные в столь короткое время благодаря использованию почти всех имевшихся сил авиации, привели к тому, что главное внимание при планировании стали уделять усилению авиации поддержки сухопутной армии. Опыт этих кампаний позволил сделать вывод, что уничтожение ВВС противника на земле гораздо больше способствует успеху. чем сильная противовоздушная оборона Германии.

Но когда уже на втором году войны были произведены отдельные налеты на столицу Германии, начались поиски новых путей в противовоздушной обороне. В частности, атаки на Берлин заставили главное командование ВВС Германии осенью 1940 года поручить генерал-полковнику Вейзе, опытному специалисту по зенитной артиллерии, реорганизацию противовоздушной обороны в 3-м военно-воздушном (столичном) округе. Это выразилось в сосредоточении огня всей зенитной артиллерии вокруг Берлина по определенным участкам и в установке здесь большого количества прожекторов.

Что же касается фронтовой авиации, то она была отчасти пополнена, отчасти оснащена новыми типами самолетов (Ju-88, Ме-110), а летный состав ее переобучен в соответствии с требованиями войны. Военно-морская авиация вела войну на Северном море вплоть до берегов Великобритании и уже успела выработать принципы ее ведения. Зенитная артиллерия ВВС, которая должна была действовать совместно с сухопутной армией, была сведена Герингом в зенитные корпуса или в зенитные дивизии. Благодаря этому они стали — говоря языком Кромвеля — «железными боками» того боевого порядка, о который в последующих войнах должны были разбиваться танковые атаки противника. Однако «двум господам» служить трудно, и поэтому в более поздние времена, когда господство в воздухе перешло от нас к противнику и он грозил разбить нашу армию, наша зенитная артиллерия превратилась в противотанковую.

Война на Западе велась по тем принципам, которые были испробованы в польской кампании. И здесь германская авиация в кратчайшее время завоевала господство в воздухе и создала этим самым основу для третьей молниеносной войны, после того как немецкие летчики сыграли главную роль в обеспечении успеха операции в Норвегии. Предвидя дальнейшие события, главное командование ВВС Германии развернуло обучение стрелков-парашютистов и разработало принципы их использования (начало его относится к вступлению немецких войск в Судетскую область). Появление воздушных десантов в Голландии было, например, настолько неожиданным, что сразу же решило исход боев на правом фланге немецкой армии. Но уже в ходе борьбы немецкой авиации с экспедиционным корпусом англичан в районе Дюнкерка стало ясно, что потрепанные соединения немецкой авиации не смогут добиться решающих успехов против упорно сражающихся подразделений английских истребителей. На втором этапе войны во Франции выявились первые заметные результаты в борьбе немецкой морской авиации против флота союзников, эвакуирующегося из портов Нормандии, однако особенно большого опыта приобрести не удалось.

Подготовка к вторжению в Англию и интенсификация войны на море и над морем, а также неясность обстановки, созданная туманными приказами и распоряжениями командования, поставили немецкую авиацию перед новыми трудными задачами. Трудности заключались в следующем:

1. Поскольку верховное командование не собиралось серьезно начинать вторжение в Англию и только лишь «играло в возможность», приказы его были лишены ясности и четкости. Не было ни планов подготовительных мероприятий, ни контакта между командными инстанциями армии, флота и авиации, так что сомнения, появившиеся у многих в связи с этой операцией, были вполне обоснованными.

2. Техническое несовершенство самолетов в отношении дальности полета, высоты подъема, скорости, вооружения и бомбовой нагрузки значительно снижало боевые и тактические возможности немецкой авиации. Целый ряд важных объектов на острове остался для нее вообще вне пределов досягаемости.

3. Недостаточная подготовленность всего личного состава немецкой авиации к новым методам и формам воздушной войны.

Поскольку верховное командование долгое время не решалось утвердиться в своем решении продолжать войну и часто отказывалось от тех задач, выполнение которых иногда сулило явный и немедленный успех, общее руководство действиями авиации чрезвычайно усложнялось. Немецкие летчики накопили большой боевой опыт в действиях над морем, в налетах на промышленные объекты противника, а также научились летать на большие расстояния и в условиях плохой погоды. К сожалению, анализ этого опыта, если он вообще проводился, все же далеко отставал от темпов его приобретения. Проекты создания мощной четырехмоторной машины с большим радиусом действия, сильным вооружением, увеличенной бомбовой нагрузкой и обладающего высокими летными качествами истребителя дальнего действия так и остались проектами. Этот факт был тем более печальным, что немецкая авиация уже давно имела надежный самолет He-116. А поскольку было известно, что Ме-110 как истребитель не оправдал на практике теоретических расчетов, то от истребителя дальнего действия пришлось отказаться. Имевшиеся на вооружении реактивные истребители могли бы при дальнейшем усовершенствовании конструкции стать основным средством противовоздушной обороны страны, но для наступательных действий они не годились.

Следует особенно отметить, что военным специалистам были известны недостатки немецкой авиации, что конструкторы были готовы принять самые эффективные и своевременные меры к их исправлению и что верховное командование оказалось в этом вопросе не на высоте. Его главной виной было отсутствие единого плана ведения войны, в противном случае уже в 1940 году оно не ограничилось бы совершенствованием тех типов самолетов, которые могли быть в наикратчайший срок изготовлены для фронта. Чудо, выразившееся в появлении пикирующего бомбардировщика, выгодного в связи с небольшой стоимостью его производства, но Непригодного в качестве самолета дальнего действия, не вызвало более или менее продолжительного удивления. Наконец, высшему военному руководству Германии не следовало в 1941 году ограничиваться только «выдвижением» проблемы строительства самолетов на первый план. Это весьма сомнительное по своему значению мероприятие при недостатке сырья и огромном количестве запросов со стороны других видов вооруженных сил, а также при непостоянстве руководства того времени не могло быть действительно исчерпывающим решением проблемы. Нужно было еще раньше без всяких оговорок сделать задачу усиления ВВС действительно первоочередной и в ущерб другим безусловно законным требованиям придерживаться раз принятого решения. И если этого не случилось, то основная вина за это лежит на верховном командовании вооруженных сил и главном командовании ВВС Германии, ибо исход войны в конечном счете во многом зависел именно от такого решения.

Блестящие успехи немецкой авиации на первом году войны в России способствовали тому, что предыдущий боевой опыт, имевший огромное значение для развития воздушных сил, был более или менее предан забвению. Господство в воздухе было завоевано уже в первые два дня этой войны, когда несколько тысяч русских самолетов оказались выведенными из строя. В то время войска немецкой армии еще не чувствовали себя в одиночестве на поле боя. Но и здесь главным козырем была авиация ближнего действия, и именно ей было отдано все лучшее, что имелось у армии на Востоке. Задачи оперативного характера по-прежнему оставались исключением, несмотря на то, что уже сама по себе глубина русской территории предоставляла для этого большие возможности. С самого начала войны (21–22 июня 1941 года) из ставших шаблонными действий немецкой авиации выделяются лишь налеты на Москву — политический и экономический центр и важнейший узел дорог России, — проводившиеся вполне успешно на протяжении нескольких месяцев. Несомненно, что эти налеты во многом способствовали той панике, которая возникла в Москве в октябре 1941 года. Тогда немецкая авиация могла действительно решить исход войны, если бы наступление немецкой сухопутной армии не застряло под Москвой сначала в болотах, а затем в снегах русской зимы. В последующие годы войны в России роль немецкой авиации постепенно снизилась, так что к концу войны она могла быть использована только в качестве «пожарной команды» для борьбы на наиболее «горячих» участках фронта. Боевые действия немецких летчиков хотя и были успешными, но авиация уже не удовлетворяла потребностей сухопутной армии, которая ввиду своей слабости нуждалась в двойной поддержке с воздуха, к тому же у русских появилось большое количество легких самолетов. Хочется отметить некоторые довольно важные моменты этой войны.

1. Первый сокрушительный удар по русской авиации способствовал тому, что она смогла оправиться только к концу войны. Преимущество германской стратегии становится убедительным, если учесть, что восточная часть Германии в течение ряда лет оставалась нетронутой воздушными налетами противника.

2. Постоянные интенсивные налеты немецкой авиации на Севастополь в значительной степени способствовали его падению.

3. Снабжение по воздуху 6-й немецкой армии, окруженной под Сталинградом, и других немецких войск, находившихся в «котлах», вызвало большие потери в немецкой авиации и особенно в ее учебных соединениях. Вместе с потерями над Средиземным морем они сильно повредили делу подготовки новых кадров летчиков и, следовательно, уменьшили возможность пополнять фронтовые авиационные части опытными летчиками в требуемом количестве. С другой стороны, были сильно ограничены и возможности снабжения войск сухопутной армии по воздуху. Необходимость такого снабжения не вызывала никаких сомнений. Но опыт показал, что в данном случае требовалась особая организация и пригодные для выполнения этой задачи тяжелые транспортные самолеты.

Война на Средиземном море, позволившая, хотя и в очень сжатой форме, наблюдать усиление и спад воздушной войны, с новой силой вскрыла недостатки действий немецкой авиации. Благодаря усиленной зенитной и противовоздушной обороне союзников боеспособность соединений тяжелых самолетов над морем очень скоро снизилась. Замена выбывших из строя самолетов и экипажей, так же как и перебазирование новых авиачастей осуществлялись медленно. Однако самолетов было бы достаточно для того, чтобы нанести удар по Мальте, что удалось, однако, лишь в мае 1942 года. Их хватило и для того, чтобы нанести большой ущерб конвоям противника. Экипажи эскадрилий, действовавших в пустыне и временно усиленных авиационными подразделениями из Италии и Греции, не только убедительно показали подвижность воздушных сил в использовании их для решения тактических и оперативных задач, но и подали пример героической поддержки своей армии в ее наступательных и оборонительных боях в Африке и решающим образом способствовали быстрой сдаче Тобрука (1942 год). Зенитные батареи, сведенные в более мощные и крупные подразделения и весьма успешно отражавшие атаки английских танков в ущерб противовоздушной обороне, стали принимать все большее участие в наземном бою, и главным образом в роли противотанковой артиллерии. Начиная с Эль-Аламейна, все последующие бои представляли собой серьезную расплату за игнорирование противовоздушной обороны. Однако в районе Бизерты и над Мессинским проливом артиллеристы-зенитчики доказали своими 88-мм пушками с повышенной начальной скоростью полета снаряда и 120-хм пушками свое тактическое и техническое мастерство. Несомненным является тот факт, что ни один энергично наступающий противник не может долго отбиваться от авиации обороняющегося только за счет усилий зенитной артиллерии и что успех противовоздушной обороны заключается прежде всего во взаимодействии зенитной артиллерии с истребительной авиацией.

По мере приближения конца войны все реже появлялись в небе немецкие самолеты. Союзники завоевали безграничное господство в воздухе со всеми ужасными последствиями для немецкого населения и армии. Все технические и тактические мероприятия, которые свидетельствовали об упорном стремлении «не дать себя покорить», носили печать штурмовщины и, конечно, не могли привести к каким-либо ощутимым результатам. Маневренная война с ее многочисленными возможностями ввиду отсутствия достаточно сильной бомбардировочной авиации ближнего действия была обречена на провал. О переходе авиации снова к решению задач оперативного характера в сложившейся обстановке думать больше не приходилось. Никакой, даже самый гениальный полководец не смог бы этого сделать, ибо немецкая авиация была уже уничтожена.

И все же мы, немцы, и особенно летчики, должны гордиться, читая, что пишет летчик-истребитель Клостерман в своей книге о неслыханно упорных, проходивших с переменным успехом воздушных боях последнего года войны и усовершенствовании наших истребительных самолетов: «Ме-262 был… самолетом, который вызвал сенсацию… и мог считаться королем истребителей. Он имел феноменальную скорость (около 1000 км/час), исключительно мощное вооружение и хорошую броневую защиту. Это был такой самолет, который мог бы произвести революцию в воздушной войне… «Народный» истребитель «Хеншель» был также очень хорошим самолетом…» и т. д.

О снижении эффективности противовоздушной обороны Германии генерал-лейтенант в отставке Нильсен, много лет занимавший пост начальника штаба воздушного флота «Рейх», рассказывает следующее: «Несмотря на постоянное усиление зенитной артиллерии и истребительной авиации, а также на большие потери противника, количество налетов начиная с 1942 года постоянно увеличивалось, а сила их росла.

Вместе с тем органы ПВО Германии вынуждены были отдавать часть своих сил для защиты растянутых фронтов, что не могло не привести к значительному ослаблению противовоздушной обороны страны в целом и к серьезнейшим разрушениям на территории Германии в результате участившихся налетов авиации противника, в которых теперь принимали участие и американские самолеты».

Такое непрерывное ослабление собственных сил и постоянное изменение и совершенствование противником своих навигационных приборов и прицельных приспособлений требовали изыскания новых форм обороны. Зенитная артиллерия перешла к созданию усиленных батарей, а в действиях ночных истребителей появились новые тактические приемы вроде «небесной постели», «дикой свиньи» и т. д., с помощью которых они стремились достигнуть успеха и приспособиться к методам борьбы своего противника.

Все мероприятия по борьбе с противником, планомерно готовившимся начать широкие действия с целью уничтожения наших источников силы, оставались безуспешными, ибо в то время у нас уже не было сил, достаточных в количественном и качественном отношении. Трудности из-за нехватки личного состава в зенитной артиллерии и службе ВНОС были временно преодолены путем сокращения численности соединений. В 1943 году потребовалось увеличить вдвое количество зенитных частей и соединений, поэтому было принято решение привлечь на службу в зенитную артиллерию лиц, несущих государственную трудовую повинность, занятых в различных вспомогательных службах ВВС, женщин, хорватских, итальянских и венгерских солдат, а также некоторых добровольцев из числа советских военнопленных. Ограниченная пригодность этих пополнений к службе в армии и продолжавшаяся интенсивная передача сил в распоряжение фронта еще сильнее снизили боеспособность зенитной артиллерии, и поэтому ни улучшение методов стрельбы, ни прочие мероприятия не могли улучшить состояние противовоздушной обороны страны. Даже при самой сильной концентрации средств ПВО для обороны одного какого-либо объекта зенитной артиллерии ни разу не удавалось отбить воздушный налет противника или причинить ему значительный урон.

Когда противник начиная с 1943 года перешел к методу «бомбовых потоков» и стал производить налеты под прикрытием истребителей, немецкая истребительная авиация оказалась в особенно тяжелом положении. Большие потери постоянно снижали ее боеспособность. Качество подготовки новых летчиков, пополнявших ряды авиации, уже не отвечало тем требованиям, которые предъявлялись к летчикам новыми формами обороны. Наряду с ощутимой нехваткой преподавателей и инструкторов, учебных самолетов и прежде всего горючего для учебных и боевых полетов в последние два года войны стала заметной сильная утомленность летного персонала и снижение его боевой готовности.

Однако причины окончательного поражения немецкой авиации лежат гораздо глубже. Нет сомнения в том, что германское правительство, так же как и главное командование ВВС Германии, знало о планах противника в области вооружений. Несмотря на то, что в распоряжении немецкой авиации еще в 1942 году имелся реактивный истребитель, наладить его серийный выпуск и ввести его в строй в большом количестве не удалось. Типы самолетов, находившихся на вооружении с самого начала войны (Me-109 и FW-190), были усовершенствованы только в отношении мощности, но и то не настолько, чтобы они могли соперничать с противником.

Только когда в 1944 году командование ВВС группы армий «Центр» было превращено в командование воздушным флотом «Рейх» во главе с генерал-полковником Штумпфом, были предприняты и энергичные меры к тому, чтобы заполучить этот нужный для фронта самолет. Неправильное представление Гитлера о том, что реактивный самолет может быть использован как истребитель-бомбардировщик, мешало этой машине вступить в строй до самых последних месяцев войны. Протестуя против применения реактивного самолета в качестве истребителя, несмотря на то, что такое мероприятие означало бы коренное изменение обстановки в воздухе в нашу пользу. Гитлер дошел до того, что запретил даже упоминать ему об этой машине.

Между тем авиация противника разрушала одно промышленное предприятие за другим.

Непрерывно подвергались налетам и уничтожались заводы синтетического горючего, а немецкие города превращались в развалины. Дикое экспериментирование с так называемыми «особыми уполномоченными» внесло неописуемый хаос в военную промышленность, и особенно в производство самолетов и самолетов-снарядов. Реактивными истребителями удалось оснастить всего лишь несколько Авиачастей, да и то к самому концу войны. Сокращение персонала аэродромной службы, трудности боевой подготовки в связи с нехваткой горючего и недостатком кадров, пригодных для службы в авиации, окончательно подорвали боеспособность немецкой авиации. Судьба ее. а вместе с ней и судьба всей Германии в конце 1944 — начале 1945 годов была окончательно решена.

Части и подразделения зенитной артиллерии, входившие в систему ПВО, вынуждены были в конце войны отдавать последнее, что у них имелось, в распоряжение фронта. переместившегося теперь на территорию самой Германии, в результате чего от системы ПВО остался лишь один скелет. Только для того. чтобы организовать оборону при вторжении союзников во Францию, у войск ПВО было взято 20 групп дневных и 1 эскадра ночных истребителей. 140 батареи тяжелой зенитной артиллерии, масса превосходных зенитных железнодорожных установок и 50 легких батарей. К тому же на этот фронт еще раньше было отдано 3,5 тыс. средних и легких орудий. До конца февраля 1945 года. кроме выделения крупных сил зенитной артиллерии для защиты мостов через Рейн и для использования ее в наземных боях в качестве артиллерийского пополнения, из системы ПВО Германии было изъято и передано на Восточный фронт четыре истребительные эскадры и около 400 тяжелых и 100 легких зенитных батарей. Наконец, даже стационарные батареи, входившие в систему ПВО Берлина, были сняты и отправлены в распоряжение Восточного фронта на молочных цистернах фирмы «Болле» и на автомашинах берлинской пожарной охраны.

Различные предложения, делавшиеся командующим ПВО Германии главнокомандующему ВВС, не могли в силу их ограниченности обеспечить улучшение обстановки на более или менее длительный период. Постоянный нажим и угрозы со стороны имперских комиссаров обороны не могли способствовать укреплению обороны; напротив, они крайне затрудняли ее организацию, потому что. имея право непосредственно докладывать Гитлеру обо всем происходящем на территории их области или края, они своими эгоистическими и порой не относящимися к делу аргументами вызывали у обороняющихся постоянное беспокойство и этим самым значительно ослабляли оборону. «Анархия в командовании» — вот то выражение, которое очень правильно определяет положение, создавшееся в Германии в конце войны.

 

Взлет и падение немецкой авиации. Итог

Нужно отметить, что ни правительство, ни главное командование ВВС Германии своевременно не поняли необходимости совершенствования форм и методов противовоздушной обороны страны. Успехи на фронте помешали им увидеть то, что требовалось для организации обороны отечества, этого мозга фронта. При более дальновидном планировании в мирное время и четком порядке подчиненности во время войны можно было бы избежать многих ошибочных решений. Опыт прошедшей войны говорит о том, что действия противовоздушной обороны Германии как самостоятельного элемента войны должны планироваться заранее и так же тщательно, как планируется любая операция на фронте. Таким образом, территория любой страны, ведущей войну, становится самостоятельным театром военных действий.

Огромным напряжением воли «третьей империи» удалось еще в первые годы своего существования создать так называемый «рискованный воздушный флот», оказавшийся самым лучшим среди воздушных флотов других держав.

Сама по себе блестящая идея создания пикирующих бомбардировщиков, которые сделали возможным ведение молниеносных войн и вполне отвечали требованиям, возникшим в связи с нашими экономическими трудностями, привела к недооценке бомбардировщика дальнего действия, ставшего необходимым на обширных театрах военных действий. Технические специалисты оказались прозорливее и сконструировали такие самолеты. Однако использовать их на фронте оказалось невозможно из-за совершенно неуместного требования свыше о приспособлении этих машин для пикирования, а также из-за простого нежелания некоторых ответственных лиц из ставки главного командования ВВС Германии. Как бы ни были велики последствия этой ошибки, решающего влияния на ход войны они не оказали. Более важным было то. что Гитлер не отвел авиации положенного ей первого места в вооруженных силах, а Геринг не сумел сделать из перспективы неограниченной воздушной войны никаких тактических, технических и организационных выводов. Людей для претворения в жизнь этих идей в Германии было достаточно, но их усилия растрачивались на мелочи, а их дельные предложения, не выдержав борьбы мнений, отбрасывались по самым незначительным причинам. Короче говоря, верховное командование строило надежды на решающую весь ход войны оперативную авиацию, которой оно, увы, уже не имело, и не задумывалось над тем, чтобы, следуя логике, перенести основное внимание на истребительную авиацию. В поражении оказались виновными не немецкие летчики и не немецкая авиационная техника, — виной всему была неправильная концепция о войне вообще и неправильное реагирование на несомненные признаки появления нового в частности.

Таким образом, судьба немецкой авиации и последствия ее поражения представляют собой чрезвычайно дорого оплаченный урок на будущее и заключаются в следующем:

1. В вооружении страны авиация должна занимать первое место. Авиация требует для своего развития больше времени, чем всякое другое оружие. Создание авиационного хозяйства также требует многолетнего перспективного планирования.

2. Особенности авиации и требования, предъявляемые к ней, настолько разносторонни, что решающий успех возможен только при сосредоточении ее сил на направлении главного удара для атаки тех или иных групп целей. А это требует централизации командования ВВС в одних руках.

3. Идея концентрации сил на отдельных театрах военных действий и согласования боевых действий всех видов вооруженных сил, действующих на данном театре, также требует единого командования, то есть централизации командования всеми находящимися на театре военных действий вооруженными силами в одних руках.

4. Каждая страна должна иметь для ведения воздушной, сухопутной и морской войны специальные воздушные силы, размеры которых зависят от масштабов задач, однако при этом должна быть учтена возможность введения в бой всех однотипных самолетов всей авиации на направлении главного удара. Это означает необходимость создания оперативных бомбардировочных, парашютных и транспортных соединений; соединений бомбардировщиков ближнего действия; соединений морской авиации и чисто авианосных соединений, а также авиации для защиты территории своей страны.

5. Несмотря на различные новые требования и задачи современной тактики, основные элементы боевого порядка, в котором действуют самолеты, изменений не претерпевают. Это говорит о том, что летная подготовка остается всегда одинаковой (она должна быть такой по соображениям чисто экономического характера). В этом заключается и причина того, что авиационная техника должна в своем развитии идти одним путем и (по экономическим соображениям) иметь одну базу. В системе ВВС технике уделяется особое место, но она всегда остается зависимой от стратегического и оперативного планирования, а также от требований тактического характера.

6. Если военно-воздушные силы ввиду неудовлетворительного планирования и подготовки недостаточно обширной аэродромной службы окажутся неподвижными, то одно это явится преступлением против самого существа ВВС и воздушной войны.

Военно-воздушные силы являются самым сильным средством политики и поэтому должны всегда оставаться хорошо организованными, подвижными и боеспособными.