Как только Джилли нырнула в машину Гектора, он понял, что не совсем уверен, что ему с ней делать. Она знал, что он хочет сделать с ней, и, если он правильно понял намеки, они, вероятно, к этому финалу и придут. Его смущали подступы к этому финалу. Обычно надлежало угостить даму хорошим обедом, но когда они тронулись с места и Джилли положила руку ему на бедро, Гектор решил ехать прямо в маленькое бунгало, которое он снял на лето.

Его рука слегка дрожала, когда он вставлял ключ в замочную скважину. Теплое дыхание Джилли щекотало ему ухо. Когда они вошли в комнату, ей понадобилось несколько минут на то, чтобы устроиться на диване. Гектор отправился на кухню и огорчился, обнаружив, что все, чем он располагает, это бутылка красного вина и купленная два дня назад корзинка с очень размякшим черным виноградом.

— Ты не хотела бы выпить вина?

— Это будет очень мило, — отозвалась она.

Пока он обыскивал свою кухню, Джилли обследовала его маленькую спальню. Она сбросила туфли и уселась на краю постели.

На кухне Гектор наполнил вином два бокала, продолжая анализировать свое душевное состояние. Почему он так нервничает? Несмотря на золотую ауру ностальгии, Джилли всего только женщина, а Гектора никак нельзя назвать неопытным юнцом. Напомнив себе об этом, он прошел в гостиную с бокалами в руках.

— Где ты?

— Я здесь.

Он шагнул в спальню и осторожно поставил бокалы на туалетный столик, потом протянул один из них Джилли.

— Почему бы тебе не присесть?

Он взял кресло и сел на некотором расстоянии от нее.

Джилли обняла руками свои колени и изучающе посмотрела на него.

— Не слишком ли ты далеко от меня?

— Это удобное кресло.

— Почему ты не сядешь рядом?

— Нет, спасибо, все в порядке.

— Ты ведешь себя глупо. Гектор, сядь сюда. — Она похлопала ладонью по постели.

Он пересел.

— Ты очень хорошо поработала на репетиции, — сказал он. — Я хотел сказать тебе об этом. Я получаю подлинное удовольствие, работая с тобой.

— Спасибо.

Она придвинулась к нему поближе.

— Гектор, у меня такое впечатление, что ты нервничаешь. Это очаровательно. Я тоже несколько смущена. Я хочу сказать: давай посмотрим правде в глаза — каждый из нас заворачивал за этот угол достаточное количество раз, чтобы запомнить дорогу. — Она коснулась его шеи легким поцелуем. — Это только со мной или ты всегда такой застенчивый?

— Я не хочу подталкивать тебя куда бы то ни было.

— Подталкивать меня? Гектор, я фактически уже атаковала тебя в машине. Я уже готова была вести себя совсем вызывающе, но ты не пристегнулся ремнем и я боялась, что ты вылетишь через ветровое стекло. — Она улыбнулась. — Ты должен застегивать ремень.

— Мне казалось, было бы хорошо, если бы мы повспоминали. Я не видел тебя… должно быть, лет двадцать.

— Гектор, — вздохнула она, — если бы мы встречались раньше, я наверняка запомнила бы.

Он хотел поспорить с ней, но Джилли уже была занята тем, что расстегивала зубами пуговицы его рубашки, и он не захотел отвлекать ее. Прежде чем он успел сообразить, она раздела его, сбросила с себя все и теперь разглядывала его тело, комментируя свои находки в самых преувеличенных выражениях. Гектор хотел ответить тем же, но Джилли опрокинула его на подушки и продолжила свой веселый осмотр.

Потом с легким вскриком, с каким женщины окунаются в очень горячую ванну, Джилли легла на него, ахая и охая, пока не устроилась так, как ей было удобно и ее груди касались его груди. Гектор притянул ее к себе поближе, чтобы поцеловать и ощутить тяжесть ее грудей. Джилли начала двигаться вперед и назад, ее телодвижения становились все более неистовыми, так что они сползли к краю постели. Гектор безуспешно пытался занять более прочное положение, но кончилось это только тем, что он завернул их обоих в простыню, и они скатились на пол.

— Все в порядке, — засмеялась Джилли. — Все в порядке.

Она подлезла под него. Гектор закрыл глаза, слушая сладкую музыку стонов Джилли. Это был самый потрясающий оргазм в его жизни. Судя по вскрикам Джилли, она тоже переживала необыкновенные мгновения.

Спустя некоторое время они перевели дыхание и взобрались обратно на постель. Гектор не мог более сдерживать себя.

— Как ты можешь не помнить меня? — потребовал он ответа.

— О чем ты? — сонным голосом спросила Джилли.

— Мы ходили вместе в школу.

— Мы не могли ходить вместе. Я бы запомнила.

— Я сидел позади тебя на уроках английского языка.

— Никто не сидел позади меня на уроках английского языка.

— Это был я! — почти закричал Гектор. — Я покажу тебе свой школьный альбом.

— О, Боже, Гектор, — улыбнулась Джилли, — ты слишком возбужден.

— Подожди минутку, я достану его. Он здесь, под кроватью.

Джилли удивленно вскинула брови.

— Ты держишь альбом под кроватью? Гектор, это какое-то извращение.

— Вот. — Он открыл страницу, которую, видимо, открывал часто. — Посмотри.

Она посмотрела.

— А кто это?

— Это я! — почти завопил Гектор. — Неужели ты меня совсем не помнишь?

— Помню, — солгала Джилли.

— Нет, ты не помнишь, — удрученно произнес Гектор. — Ты обманываешь меня.

— Нет, нет, я помню. Ты сидел позади на английском. Правильно?

— Ты говоришь так потому, что я тебе об этом сказал. Ты вообще не помнишь меня. О, Джилли, я был так влюблен в тебя, — сказал Гектор, с горечью вспоминая свою несчастную юность. — А ты даже не замечала, что я хожу в одну и ту же с тобой школу.

— Ты никогда не приглашал меня погулять?

— О, нет. Я не мог перенести мысли, что ты откажешь мне.

— Ты когда-нибудь заговаривал со мной?

— Нет, я все ждал подходящего случая.

— Гектор, — улыбнулась Джилли, — ты двадцать лет ждал подходящего случая. Надеюсь, что стоило ждать.

— Ты потрясающая женщина, — сказал он. — Мне все казалось, что ты вспомнишь меня и пожалеешь, что не общалась со мной в школе, хотя я никогда не решался пригласить тебя куда-нибудь.

— Теперь я буду тебя помнить, — обнадежила она его.

— Это не то же самое.

— Бедный бэби, — сказала Джилли, поглаживая его волосы. Они у него были очень мягкие, и ей нравилось трогать их. — Рухнула еще одна грандиозная юношеская мечта. — Она прильнула к нему и ткнулась носом в его ухо. — Посмотрим, не смогу ли я что-нибудь сделать, чтобы взбодрить тебя.

Гектор сидел один в безлюдном баре "У Дока". Бармен сидел за стойкой, злой как собака. Понедельник всегда был плохим днем для него, клиенты почти не заходили, он закрыл бы пораньше свое заведение, а этот посетитель все сидел над кружкой пива.

Дверь отворилась, и вошел Кайл.

— Привет, Гектор, — сказал он и сел на соседний с ним высокий табурет. — Док, мне пива.

— Еще один большой транжира, — проворчал Док. — Я тут с вами совсем разорюсь.

Кайл не обратил на его слова никакого внимания, зная ворчливость Дока.

— Как дела?

Гектор безнадежно пожал плечами.

— Не знаю. Вот сижу, пытаюсь понять.

— Большинству людей лучше думается дома, — заметил Док.

Кайл пропустил его слова мимо ушей.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он Гектора.

— Я думал, что мы немножко посидим, поболтаем, выпьем по бокалу вина, а потом вечер как бы случайно перейдет на более романтические рельсы.

— И что же произошло?

— Я пошел на кухню за вином. Когда я вернулся, она уже была в спальне, приводя в действие свой план. Я еще пытался вести умный разговор, а она уже зубами расстегивала мне рубашку.

— А как она обходилась с молниями? — захотел выяснить Кайл.

— Вполне умело. Слишком умело. Я ждал этого момента дольше, чем некоторые ждали продолжения "Унесенных ветром". В общем, все случилось не так, как я думал.

— Она жевала твою рубашку? — с завистью допытывался Кайл. — Эмили никогда не ведет себя так.

— Она даже не осталась на всю ночь, — удрученно продолжал Гектор. — Заставила меня отвезти ее в дом Эмили, чтобы Лаурин не подумала, что она не ночевала дома. Я отвез ее, вернулся домой и начал ломать себе голову — что она обо мне думает. Понимаешь, есть ли возможность того, что возникнут отношения. Это не к добру. Сегодня я увижу ее на репетиции, и у меня такое ощущение, что все будут знать, что она меня облагодетельствовала.

— Не говоря уже о том, что это подрывает вашу репутацию режиссера, — ввернул Док.

— Спасибо, — отозвался Гектор. — Я не подумал об этом.

Кайл покачал головой.

— Не понимаю, чем ты недоволен. Я никак не добьюсь ничего подобного от Эмили.

— Зато у вас есть эмоциональная близость.

— Она никогда не может заменить простую животную похоть.

— Секс без взаимного уважения теряет свою ценность. Он может быть фантастическим, — признал Гектор, — но этого недостаточно. Почему нет возможности иметь и то и другое?

— Меня беспокоит кое-что другое, — сказал Кайл. — Ты знаешь неписаный закон человеческих взаимоотношений: никто не хочет того, кого может заполучить. Мы слишком податливы.

— Тогда попробуйте быть жестокими, — предложил Док. — Приказывайте им мыть вам голову или еще что придумайте.

Гектор секунду обдумывал идею Дока.

— Нет, я уж лучше предпочту секс в чистом виде.

— Тогда вы попались. Если за вас думает ваш член, то всегда найдется кто-нибудь, кто будет водить вас, держась за него.

— Я готов рискнуть, — ухмыльнулся Гектор.

— Я люблю Эмили, — сказал Кайл, — и не хочу играть с ней в эти дерьмовые игры. Я должен был жениться на ней давным-давно, но Джанетт настолько свела меня с ума, что я вообще не понимал, что происходит. Мне было семнадцать. А в семнадцать наши половые железы работают на полную мощность, а мозги только наполовину. В таких обстоятельствах принимаешь не лучшие решения. Не понимаю, почему Эмили этого не понимает. Или она собирается терзать меня весь остаток моей жизни?

"Китайцы мудрые люди, — думала Джилли, идя по дорожке к белому дому в викторианском стиле. — У них весьма умные мысли насчет алкоголя — алкоголь следует употреблять, чтобы праздновать счастливые события, а не для того, чтобы забыть трагические". Джилли радовалась, что прислушалась к китайцам, хотя не была уверена, что способна запомнить что-либо — радостное или грустное. Она споткнулась о порог. Вероятно, китайцы не имели в виду Джилли, что она выпьет большую часть бутылки посредственного красного вина и будет закусывать размякшим виноградом.

Она пробиралась по коридору к кухне, поздравив себя, что ей удалось не стукнуться о стену. Жертвой ее ночной прогулки оказался только один цветочный горшок. Поскольку разбивать здесь было больше нечего, Джилли поднялась наверх и разыскала комнату Лаурин.

— Лаурин? — прошептала она. — Ты спишь? — Не получив ответа, она потрясла ее за плечо. — Дорогая, ты проснулась?

— Угу.

— Прекрасно. — Она уселась на постель. — Мне нужно поговорить с тобой.

— Мама, — с трудом разлепила ресницы Лаурин. — Ты выпила.

— Я знаю. Поэтому я и хочу поговорить с тобой сейчас. Завтра я буду мучиться с похмелья и ненавидеть всех вокруг.

— Который сейчас час?

— Поздно.

— Понятно, — сказала Лаурин. — Он был мил?

— Очень мил.

— Очень, очень мил? — допытывалась Лаурин.

— Был ли он мил? — с благоговением в голосе отозвалась Джилли. — Я тебе расскажу все об этом, когда тебе исполнится сорок.

— Ты любишь его?

— О, бэби, я почти не знаю его. Это не настолько серьезно.

— Ты всегда говорила мне, что сексом лучше заниматься с мужчиной, которого любишь.

— Я лгала тебе, — объявила Джилли. — С того момента, как ты достигла половой зрелости, я начала лгать тебе. Конечно, Лучше, когда любишь. Но проблема в том, что тебя может взволновать мужчина, которого ты только что встретила. Тело в таких случаях берет верх над рассудком.

— Значит, ты не влюблена в Гектора.

— Думаю, что нет.

— Ну а как насчет папы?

— Я любила твоего отца всю свою взрослую жизнь. Но это отнюдь не означает, что мы собираемся сойтись вновь. Мне даже трудно произнести эти слова, но боюсь, что это правда.

— Я в это не верю. — Лаурин отчаянно затрясла головой. — Когда по-настоящему любишь кого-то, ты всегда можешь найти выход.

— Это требует двоих, а я думаю, что у твоего отца теперь собственная жизнь.

— Я никогда раньше не слышала, чтобы ты так говорила, — сказала явно огорченная Лаурин. — Словно ты отказалась от него. Это потому, что ты встретила кого-то другого?

— Нет, бэби. Может, просто пришло время и я начала взрослеть. Я люблю твоего папу, но я не могу потратить всю свою жизнь, охотясь за ним.

— Так перестань охотиться, и он будет охотиться за тобой.

Джилли сонно улыбнулась ей и обняла.

— Сейчас я обо всем этом не думаю. Я просто хотела убедиться, что ты не возненавидела меня.

— Ну что ты, — обняла ее Лаурин.

— Очень хорошо. А что у тебя? У тебя нет никаких проблем с каким-нибудь парнем, которые ты хотела бы обсудить?

— Нет. У одной из нас не должно быть осложнений. И вообще я хочу спать.

— Спокойной ночи, бэби.

— Спокойной ночи, мама.

Лаурин еще вертелась в постели, пытаясь заснуть, когда увидела из окна, как Эмили направляется к бассейну. Она накинула халат и побежала к ней.

Эмили кинула на нее острый взгляд.

— Что с тобой? — спросила она.

Лаурин пожала плечами.

— У меня сейчас был странный разговор с моей мамой. Мне кажется, что ей действительно нравится Гектор. Почему вы улыбаетесь?

— Ты меня прости, Лаурин, но я рада за Гектора. Двадцать лет назад, когда они учились в школе, он потерял голову от твоей матери. Но он был застенчив, а она была первой девушкой в городе. Она была его мечтой. Когда видишь, что чья-то мечта осуществляется, начинаешь думать, что и в твоей жизни есть еще какие-то надежды.

— Я хотела бы, чтобы вы не произносили этих слов, — простонала Лаурин, — потому что теперь мне начинает нравиться Гектор, а я не хочу оказаться вовлеченной во все это дерьмо. Я хотела бы, чтобы папа все узнал. Он немедленно примчался бы сюда.

— Лаурин, ты не должна так думать.

— Почему? Своей нерешительностью они ломают мне жизнь.

— Они твои родители. Это их дела. Кроме того, ты не можешь позвонить своему отцу…

—…И сказать ему, что мама спит со своим режиссером, — закончила за нее Лаурин. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Будь оно все проклято, я не знаю, как мне быть.

Эмили улыбнулась ей.

— Поплавай в бассейне. Это тебе поможет.

— Я не взяла купальник.

— Я тоже.

Эмили выросла в общежитии, где кроме нее в спальне жили еще девятнадцать девочек, так что она без всякого стеснения сбросила халат и нырнула в воду. Лаурин преодолела некоторое смущение и тоже полезла в воду.

Какое-то время они плавали в дружественном молчании. Потом голова Эмили вынырнула из воды.

— Я слышу, что звонит телефон.

— Я сбегаю, — сказала Лаурин, накидывая на бегу халат. На десятом звонке она схватила трубку.

— Хэлло, — раздался голос Бобби Чарльза.

— Папа! Откуда ты звонишь?

— Я все еще в Нью-Йорке. Завтра днем уезжаем в Калифорнию. Мне очень жаль, что я разбудил тебя.

— Нет, ты не разбудил. Я уже встала.

— А почему ты в такое время не спишь? — подозрительно спросил он.

— Просто уже встала. Плавала в бассейне. Потрясающе.

— А твоя мама здесь?

— Конечно. Где же ей еще быть? Сейчас семь утра. Ты хочешь, чтобы я позвала ее к телефону?

— Да, — сказал Бобби.

Лаурин положила трубку и побежала наверх в комнату Джилли. Та сладко посапывала во сне. Лаурин вернулась к телефону.

— Я не могу разбудить ее.

— Вот как?

— Папа, она на самом деле очень крепко спит. А почему ты звонишь? Что-нибудь случилось?

— Нет, дорогая. Я просто хотел услышать твой голос.

— Ну вот, ты его слышишь.

— Отлично. Как там у вас идут дела?

— Прекрасно.

— Приятные люди?

— Очень. Папа, ты знал, что мама училась в школе вместе с режиссером Гектором Эрнандесом? — как бы между прочим спросила Лаурин. — Ты его знаешь?

— Нет, не знаю, — несколько напряженным голосом ответил Бобби.

— Он учился в одном классе с мамой. Очень милый. Вчера мы обедали вместе. Ты в ближайшее время не собираешься приехать к нам?

— Наша команда вернется в Нью-Йорк через две недели. Может, мы с тобой и с Делией сходим в кино или еще куда-нибудь.

— Ты не хочешь посмотреть мамин спектакль?

Он помолчал, потом сказал:

— Я не уверен, что это такая уж хорошая идея, Лаурин.

— Почему? Мама познакомится с Делией, а ты с Гектором.

На этот раз его молчание затянулось еще дольше.

— Скажи мне правду, Лаурин. Ее ведь на самом деле нет в доме?

Лаурин улыбнулась.