На рекламных щитах перед входом в подчеркнуто-старомодное, стилизованное под пятидесятые годы здание афиши уже сменились. Прошлый месяц был целиком и полностью посвящен творчеству Чарли Чаплина — 16 апреля отмечалась восьмидесятая годовщина со дня рождения великого актера и режиссера. На экране элитных кинотеатров “Тиндалл-ретро” с аншлагом прошли шедевры золотого фонда мировой кинематографии: “Золотая лихорадка”, “Огни большого города”, “Король в Нью-Йорке”. В конференц-зале читался цикл лекций о немом кино и о творчестве Чаплина, создателя бессмертного трагикомического образа “маленького человека” в шляпе и с тросточкой, кумира целого поколения зрителей. А теперь щиты пестрели рекламой классических американских мюзиклов Роджерса и Хаммерстайна. Открывали показ “Звуки музыки”, “Оклахома!”, “Тихоокеанский юг”.
Кинотеатры “Тиндалл-ретро” в Аделаиде, портовом городе в заливе Сент-Винсент, пользовались немалой популярностью. По плану их основателя и владельца Рейнера Тиндалла они должны были стать своего рода центрами культурной жизни города. И замысел себя оправдал. В “Тиндалл-ретро” не просто крутили старые фильмы, здесь воспитывали зрителя. Тематические показы сопровождались лекциями и выставками. Здесь же собирались поклонники того или иного актера или кинематографического жанра. Тут же проходили встречи со звездами кино и театра и даже костюмированные балы в духе тридцатых, сороковых годов и так далее.
А в последние годы кинотеатры все активнее включались в программу знаменитого Международного аделаидского фестиваля искусств, что проводится раз в два года в марте. Сеть “Тиндалл-ретро” неуклонно расширялась — сейчас в городе было три таких кинотеатра, на окраинах строились два новых…
Ноэль Лайсетт переступила порог буфета — еще одно неотъемлемое достоинство “Тиндалл-ретро” — и глубоко вдохнула, наслаждаясь густым ароматом кофе свежего помола. Кинотеатры дополнялись ресторанчиком, буфетом и баром, выдержанными в стиле тех же пятидесятых. Завсегдатаи “Тиндалл-ретро” весьма ценили возможность поужинать после фильма в по-домашнему уютной атмосфере здешнего ресторана или выпить с друзьями кофе перед началом показа.
Ноэль, как и многие другие жители Аделаиды, обожала старые фильмы и, высмотрев в афишах что-нибудь любопытное, частенько сюда заглядывала. Но сегодня молодую женщину привела в кино не тяга к прекрасному. Здесь, в буфете самого первого из кинотеатров “Тиндалл-ретро”, ей назначили встречу. И не кто иной, как единоличный владелец и создатель всего этого великолепия…
Ноэль Лайсетт поправила очки и скользнула оценивающим взглядом по парню у стойки. Пижонский костюм, явно сшитый на заказ, тяжелая золотая цепь на шее, волосы густо напомажены! Разумеется, это Рейнер Тиндалл и есть. Стоит ли удивляться, что с виду он точная копия всех прочих молодых холостяков, у которых Ноэль брала интервью для своей статьи на прошлой неделе.
Она шагнула к стойке, мысленно проклиная последний редакторский проект с завлекательным названием “Знакомьтесь: Мистер Холостяк”. Брать интервью у неженатых молодых людей, как две капли воды похожих на ее бессовестного бывшего муженька Руперта, казалось делом пустячным. Но главный редактор пообещал хорошую премию тому, кто напишет лучшую статью, и Ноэль всерьез рассчитывала обставить конкурентов.
Сам замысел бесил ее до крайности: предполагалось, что в “Ботани-Бей” будет опубликован ряд документальных очерков, посвященных местным богатым холостякам, а потом каждому из них назначит свидание одна из читательниц газеты. Но Ноэль взяла бы интервью и у Франкенштейна, лишь бы выкупить заложенный-перезаложенный дом: замечательное наследство, оставленное ей экс-мужем в тот день, когда два года назад он растратил доверительный фонд и сбежал неведомо куда с лучшей подругой Ноэль. А она осталась с просроченным долгом в банке и закладной на дом.
Вот уже который месяц подряд журналистка из сил выбивалась, пытаясь выплатить чудовищные суммы и непрерывно растущие проценты. В тысячный раз молодая женщина выругала себя за непредусмотрительность: и почему она только не догадалась закрыть совместный счет еще до того, как год назад был оформлен развод?
По спине ее пробежал холодок. Кто-кто, а Ноэль отлично знала, к чему ведет мотовство. Она вовсе не собиралась повторять ошибок матери. И дома своего никому не отдаст. Никому и никогда!
Нахмурившись, Ноэль сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Глупо было бы отпугнуть Рейнера Тиндалла кислым выражением лица — ведь это интервью, возможно, изменит ее жизнь к лучшему раз и навсегда. Молодая женщина изобразила самую свою эффектную репортерскую улыбку. Да, она непременно выберется из “долговой ямы”, чего бы ей это ни стоило, и начнет новую жизнь, ни на кого не рассчитывая!
— Чем могу служить? — осведомился напомаженный пижон.
— Здравствуйте, мистер Тиндалл. Я Ноэль Лайсетт, сотрудница “Ботани-Бей”. — Молодая женщина протянула руку через стойку.
Но напомаженный пижон покачал головой.
— Приятно познакомиться, мисс Лайсетт, однако я всего лишь Эндрю Пакстон, управляющий. А мистер Тиндалл — вот. — Он указал на молодого человека, только что водрузившего на стойку поднос с грязными кофейными чашками.
Ноэль так и охнула от изумления. И это Рейнер Тиндалл, преуспевающий предприниматель? Одетый в затрапезные синие джинсы и бежевую тенниску? С виду он смахивал на кассира или на подсобного рабочего, но никак не на миллионера и владельца стремительно растущей сети элитных кинотеатров города!
Усилием воли Ноэль переключила внимание с управляющего на хозяина. А женское любопытство уже разыгралось не на шутку. Рейнер Тиндалл был весьма хорош собой — да что там хорош, красавец редкостный! — причем не просто красив, а красив нестандартной, запоминающейся красотой. Темно-русые, в беспорядке разметавшиеся волосы, в которых вспыхивают и гаснут золотые блики. Строгие, правильные черты лица, точно высеченные из мрамора рукой искусного скульптора. Губы пухлые, но мужественные, а глаза… Рейнер Тиндалл, отставив поднос, обернулся к ней — и дыхание у молодой женщины перехватило. Глаз такого потрясающего изумрудного оттенка она в жизни своей не видела.
Облегающая тенниска эффектно подчеркивала широкую мускулистую грудь, мощные плечи, скульптурный торс, стройную талию. Высокий, крепкий, поджарый… Да, если приглядеться повнимательнее, за кассира его точно не примешь. Уж слишком много в нем самоуверенности, слишком много властности. Сердце дрогнуло у нее в груди. Ноэль отпрянула было, но тотчас же опомнилась и сурово отчитала себя за глупость. Еще не хватало, чтобы при виде первого со времен развода действительно привлекательного мужчины с ней приключился сердечный приступ! Вот точно так же и Руперт ослеплял показным блеском, зато душа его больше всего походила на гнилое, изъеденное червями яблоко. Внешность обманчива, в чем Ноэль имела несчастье убедиться на собственном опыте.
Она глубоко вдохнула и вежливо улыбнулась.
— О, вижу, я ошиблась. — И вновь протянула руку. — Меня зовут Ноэль Лайсетт.
Русоволосый красавец вытер руки о полотенце и пожал ее узкую ладонь.
— Мистер Тиндалл, — представился он. — Сейчас я тут приберусь, и мы с вами посидим в уголке, выпьем кофе и потолкуем.
От этого теплого, крепкого рукопожатия до самого плеча молодой женщины разлилось тепло. Ноэль смущенно высвободила руку. Слова застряли в горле, точно кусок масла. Как это пишут в романах — героиня утратила дар речи? То-то порадовалась бы ее матушка! Рейнер недоуменно нахмурился.
— Что-то не так?
Ноэль откашлялась, мысленно стараясь загасить огненные искорки, “выстреливающие” от пальцев в кровь. Похоже, перспектива давать интервью мистера Тиндалла отнюдь не прельщала: уж больно вид у него был недовольный. Недобрый признак, увы!
— Нет-нет, все в порядке, — пролепетала она, от души надеясь, что жаркий румянец на ее лице не очень бросается в глаза. — Я вот там вас подожду. — Она указала на синий, в цветочках, диван у дальней стены.
Тиндалл кивнул. Ноэль подошла к мягкому дивану и опустилась на него. Изобразила на лице безмятежное спокойствие. Хорошо, если столь странная реакция на русоволосого красавца подсказана всего лишь удивлением, ведь он и впрямь на диво хорош собой и при этом совсем не выпендривается — по крайней мере, внешне. Как бы уж там ни было, поскольку на карту поставлен ее дом, не самый удачный момент она выбрала, чтобы расчувствоваться из-за какого-то там мужчины.
Но пока Ноэль ждала, взгляд ее то и дело обращался в сторону Рейнера: как ловко и профессионально он управляется за стойкой! Молодая женщина поневоле отмечала, с какой гибкостью он двигается и как эффектно вздуваются и перекатываются под тканью тенниски мускулы, пока он колдует над капучино.
Когда же мистер Тиндалл вышел наконец из-за стойки и направился к ней, Ноэль до боли закусила губу, веля себе: опомнись! Нижняя его часть ничуть не уступала верхней. Вот Тиндалл развернулся вполоборота, здороваясь с клиентом, и молодая женщина восхищенно прошептала:
— Ух ты! — Таких упругих, таких эффектных ягодиц она в жизни не видела.
Молодая женщина с усилием отвела взгляд, гадая, с какой стати Рейнер Тиндалл так ее очаровал. Наверное, она слишком долго пробыла одна. Да, именно. С тех пор как Руперт разбил ей сердце, Ноэль не впускала мужчин в свою жизнь — видимо, в том-то и проблема. Наверняка любая особь мужского пола средней привлекательности произвела бы на нее впечатление точно такое же.
Расслабившись, она откинулась на спинку дивана и порылась в сумочке, ища диктофон.
В конце концов, ее какое дело, даже если Рейнер Тиндалл великолепен, как кинозвезда! Никакие мужчины ей вообще не нужны, тем более после кошмарного брака и мучительного развода.
Единственный мужчина, которого она любила в своей жизни, не считая отца, бросил ее, как надоевшую игрушку, и ушел к другой, а в довершение удовольствия объявил, что разорен, поскольку по-глупому распорядился чужими вкладами.
В день, когда развод их был оформлен официально, Ноэль как смогла склеила разбитое сердце, выбросила из дому Рупертовы вещи и поклялась никогда не иметь дела с мужчинами и о любви забыть раз и навсегда. И этот обет она намеревалась соблюсти: она станет работать не покладая рук, выпутается из долгов, отстоит свой дом и свое самоуважение. Ни один мужчина не стоит ни головной боли, ни одной-единственной пролитой ради него слезы, даже если у него глаза ярко-изумрудного цвета и потрясающая фигура.
Рейнер шел через зал к роскошной блондинке из “Ботани-Бей”, думая, что предпочел бы треклятому интервью самую изощренную пытку. Например, охотно загнал бы под ногти с десяток иголок, лишь бы его избавили от необходимости отвечать на дурацкие вопросы. Что за странная особа? С какой стати она так жарко вспыхнула в момент их знакомства? Видимо, просто смутилась из-за того, что приняла Эндрю за него…
А может, нарочно кокетничает, “прощупывает” потенциальную добычу. Сколько женщин поступали так же, надеясь его заарканить!
Балансируя чашкой горячего кофе в одной руке и тарелкой с шоколадными эклерами — в другой, он ловко пробирался между столиков к дивану в дальнем углу. Хорошо бы интервью закончилось побыстрее и он вернулся к работе. Рейнер терпеть не мог тратить время попусту. И согласился на этот фарс с крайней неохотой только потому, что предприятию “Тиндалл-ретро” требуется реклама. Если бы не это, он бы к представителям прессы и близко не подошел. Ведь теперь ему нужно думать о Денни и Долли.
Он остановился перед диваном. Журналистка подняла глаза — огромные, выразительные, необыкновенного шоколадного оттенка…
— Спасибо, что подождали.
Рейнер поставил капучино и тарелку с эклерами на низкий столик перед диваном, гоня невесть откуда взявшееся желание заглянуть в эти глаза, провести рукой по бархатистой кремовой щеке. Опустившись в кресло напротив молодой женщины, он велел себе опомниться. Он отделается парой-тройкой клишированных фраз, а затем отпустит журналистку на все четыре стороны.
— Итак, не начать ли нам?
— Вы часто работаете за стойкой? — удивленно изогнула брови Ноэль.
— Не то чтобы, но я зашел обсудить кое-какие дела с менеджером, ну и помог заодно… А то у него сегодня сразу два официанта приболели, так что людей не хватает.
Молодая женщина взяла в руки диктофон.
— Вы не возражаете, если я включу запись?
Первым побуждением Рейнера было отказаться: с какой стати упрощать жизнь этой особе? Но, в конце концов, данная конкретная журналистка ничего дурного ему не сделала. Кроме того, статья в “Ботани-Бей” пойдет его кинотеатрам на пользу.
— Да, пожалуйста, — ответил он, сдерживая досаду. — И угощайтесь кофе с эклерами.
Молодая женщина коротко, застенчиво улыбнулась.
— Обожаю кофе с эклерами. — Она взяла с тарелки один и с наслаждением откусила сразу треть. — Спасибо огромное.
Рейнер улыбнулся. Молодая женщина со здоровым аппетитом, не то что какая-нибудь манерная фифа, подсчитывающая каждую калорию, — смотреть приятно! Эклеры входили в число его любимых сладостей, потому-то он их и выбрал. Пожалуй, это интервью окажется не таким уж паршивым. Откинувшись на спинку кресла, он положил ногу на ногу, любуясь тем, как журналистка с явным удовольствием ест эклер.
Тиндалл знал, что пялиться на незнакомку не следует, однако все равно глядел во все глаза, любуясь нежно-розового оттенка кожей и золотистыми веснушками на вздернутом, очаровательном носике. Интересно, а эта густая, пышная копна светлых кудрей такая же мягкая и шелковистая на ощупь, как кажется на взгляд? Вот бы запустить в них пальцы, поиграть непослушным локоном, упавшим на лоб… Он задержал взгляд на пухлых губах, в точности того же оттенка, что изящные гвоздики “шабо”, посаженные им на заднем дворе. Вдохнув поглубже, Рейнер опустил глаза ниже. Ее темно-зеленую юбку особенно короткой назвать было нельзя, но она открывала ноги ниже колен. И какие же это были ноги — безупречной формы, изящные, в нужных местах округлые. Словом, потрясающие ноги!
Сердце глухо забилось в его груди. Накатил жар. Рейнер вновь поднял взгляд — молодая женщина слизывала с пальцев шоколадный крем. Он с трудом подавил стон: при виде этого розового язычка и святой бы не устоял. Рейнер сглотнул, снова отвернулся, сделал вид, что поправляет часы.
Не будь идиотом. Выбрось эту женщину из головы — она тебе ни к чему. Закрутить интрижку с прожженной газетчицей — это почти наверняка отдать маленьких Денни с Долли на растерзание жадной до сенсаций прессе, строго сказал он себе.
Когда Рейнер вновь поднял глаза, молодая женщина, по счастью, закончила облизывать пальцы. Она вытерла руки салфеткой и включила диктофон.
— Сначала я задам вам несколько традиционных вопросов: сколько вам лет? чем вы любите заниматься? Ну и все в таком духе. А потом вы сами о себе расскажете, идет?
Тиндалл сдержанно кивнул. Ноэль сдвинулась на самый край дивана, и расстояние, разделяющее их, сократилось до какого-нибудь фута. Тонкий аромат ее духов — жасмин и роза — разливался в воздухе, и Рейнер с трудом справился с желанием вдохнуть поглубже этот чудесный, женственный запах. Последний раз он нюхал нечто подобное в своем саду среди цветочных клумб, когда белый шиповник стоял в цвету.
— Сколько вам лет? — осведомилась она.
— Тридцать два. — Рейнер старался отвечать спокойно, как если бы звук ее голоса не сводил его с ума подобно аромату духов.
— И вы прожили в Аделаиде всю свою жизнь?
— Да.
— Ита-а-ак… а какие у вас интересы? — Ноэль провела языком по губам, слизывая крем. И Рейнер ощутил, как в крови разливается жаркая волна.
— Что? Интересы?
Молодая женщина взяла чашку с капучино.
— Ну, хобби… Что вы любите, чего не любите, чем увлекаетесь…
Усилием воли Рейнер отвел взгляд от ее губ. Лучше не думать о том, как ему хочется самому слизнуть это кремовое пятнышко…
— Ну, я люблю коньки и еще огородничать…
Ноэль, едва не поперхнувшись, отняла чашку от губ.
— Вы любите… огородничать?
— Ну да. — Рейнер изогнул бровь. — У меня на столе все лето овощи со своего огорода не переводятся.
— Да полно сочинять! — Ноэль отставила чашку. — Вы сами выращиваете овощи к столу?
Тиндалл холодно поглядел на нее. Странное влечение разом уступило место раздражению и настороженности.
— Да, представьте себе, выращиваю, мисс Лайсетт. А еще я люблю готовить. Вы удивлены?
— Если честно, то да, — призналась журналистка, заправляя за ухо непослушный локон. — Большинство мужчин вашего типа не стали бы пачкать руки, вкалывая в саду или в кухне. Я ожидала, что вас скорее занимают спортивные автомобили, веселые вечеринки и доступные красавицы в неглиже. Ну, вы меня понимаете…
Рейнер стиснул зубы. Доступные красавицы в неглиже! Черт подери, именно так его все и воспринимают: богатый бездельник, живет без забот, гоняет себе на дорогом автомобиле, гудками распугивая пешеходов, и ухлестывает за каждой юбкой. Да, безусловно, есть у него и машина, и всякие другие классные штучки, но не он ли вкалывал сутками, чтобы превратить кинотеатры “Тиндалл-ретро” в то, чем они в итоге стали, и обеспечить себе уровень жизни, связанный с образом преуспевающего молодого бизнесмена. Да, конечно, в женщинах у него тоже недостатка не было — во времена буйной молодости, но теперь, когда в жизнь его вошли Денни и Долли, ему не до пустяков…
— Значит, на большинство мужчин я не похож, — процедил Рейнер, с трудом сдерживаясь.
Ноэль скользнула по нему долгим оценивающим взглядом, на долю секунды задержав его на золотых наручных часах, и многозначительно улыбнулась.
— Ну, не всякому повезло жить на проценты с капитала.
Тиндалл сжал кулаки. Да, предчувствия его не обманули. Прав он был, полагая, что с прессой лучше не связываться. Журналисты всю жизнь не дают ему прохода, вечно разнюхивают и выведывают, пытаются раскопать какие-нибудь пикантные подробности о его знаменитом семействе. С год назад одной настырной девице пришлось пригрозить подать на нее в суд за клевету. Тогда погибла Октавия, его сводная сестра.
Представители желтой прессы из кожи вон лезли, стараясь выяснить обстоятельства смерти дочери знаменитой фотомодели Джорджианы Кэссиди. Орда репортеров дневала и ночевала на подступах к его дому после того трагического происшествия с мотоциклом Октавии. А уж когда он удочерил семимесячных близняшек Октавии, Денни и Долли, журналисты и вовсе как с цепи сорвались. Все бульварные газетенки пытались перещеголять друг друга, помещая на первой странице фотографию Октавии крупным планом — чем пикантнее, тем лучше. То-то разозлилась бы она, доживи до этого дня!
Сердце вновь болезненно сжалось — нахлынуло знакомое чувство вины. Он так и не смог спасти сестру, как ни старался! Рейнеру отчаянно захотелось оборвать интервью, встать и уйти. Да, конечно, он поведет себя неадекватно… но газетчица сама виновата; нечего лезть в чужую жизнь. Да, мисс Лайсетт хороша как картинка, но за прелестной внешностью, конечно же, скрывается своекорыстная, жадная до сенсаций репортерша, и только. Он встал, глядя на журналистку сверху вниз.
— Проценты с капитала? Откуда, черт возьми, вы знаете, на что я живу?
Ноэль смущенно заморгала, нервно поправила очки. Реакция собеседника явно застала ее врасплох. По счастью, сам-то он подготовился к возможным подвохам и ловушкам.
— Интервью закончено, дорогуша, — сухо объявил Рейнер. Он нагнулся, уперся ладонями в стол, и аромат ее духов вновь защекотал ему ноздри, но гнев оказался надежной защитой. — К вашему сведению, я всю свою жизнь вкалывал как проклятый, чтобы добиться того, что у меня сегодня есть, и я не потерплю, чтобы вы презрительно отзывались о моем образе жизни да задирали нос. — Он выпрямился и вновь смерил ее суровым взглядом. — Найдите себе другой объект для оскорблений. — И повернулся, собираясь уйти.
— Мистер Тиндалл!..
Что-то в ее мелодичном голосе удержало его на месте. Но кулаков Рейнер не разжал и обернуться не обернулся.
— Я выбрала вас в герои моей статьи, поскольку вы ведете тот образ жизни, который так привлекает наших читателей. К сожалению, я так понимаю, что деньги — это часть вашей жизни. Моя работа — писать заказанные редакцией статьи.
Ничуть не смягчившись, он крутанулся на каблуках и оказался лицом к собеседнице. Строго говоря, напрямую она ничего такого не сказала, но отчетливо намекнула, что он — бездельник, которому делать нечего, кроме как разбазаривать отцовское наследство. И намек этот задел Рейнера за живое. Как у любого человека, у него было свое больное место. Сильнее всего его ранило бытующее мнение, будто он достиг всего благодаря влиятельному папочке. Грубые измышления были настолько далеки от истины, что тут уместнее было бы посмеяться… если бы не было так обидно. Создавая свой собственный бизнес, Рейнер не потратил ни пенни из миллионов Тиндаллов и по праву этим гордился.
Да, он послушается внутреннего голоса. Черт с ней, со статьей! Он и минуты лишней здесь не задержится.
— Ничем не могу вам помочь. — Выразительные карие глаза потрясение расширились, но Рейнер сделал вид, что не заметил этого. — Можете отправляться обратно в редакцию и сказать, что богатенький бездельник передумал. Я отменяю интервью.
И он ушел не оглядываясь, а она осталась сидеть на диване, с недоеденным эклером на тарелке и с все еще включенным диктофоном… Ноэль проводила его взглядом, не удержавшись от искушения в последний раз полюбоваться на этого великолепного мужчину, вид сзади. Сердце ее учащенно билось. Несговорчивый тип только что дал ей от ворот поворот, но при этом кровь все равно пульсировала в жилах, точно сквозь нее пропустили электрический ток. Что за ирония судьбы: так “заводиться” от отказа!
Но это как раз неважно. Важно, что положение ее самое что ни на есть отчаянное. И дернул же ее черт упомянуть о красотках в нижнем белье! Она провалилась, провалилась с треском…
Грызя ноготь, Ноэль мысленно признала, что чувствовала себя не в своей тарелке с той самой минуты, как увидела Рейнера за стойкой. Итак, либидо, которым она долго пренебрегала, возобладало над здравым смыслом? Похоже, проблема действительно в этом. Иначе почему она упустила прекрасную возможность, подвернувшуюся ей впервые за многие месяцы, поставила под угрозу свой единственный шанс выплатить долги Руперта и спасти дом?
Качая головой, Ноэль выключила диктофон. И что теперь? Она удрученно сидела на диване, дожевывая эклер, но шоколадный крем и хрустящее тесто внезапно показались ей горькими, как хина.
Да, следовало признать, что Рейнер оказался совсем не таким, каким рисовало ее воображение. Она-то готовилась к встрече с недалеким самовлюбленным типом. А судьба, словно и насмешку, свела ее с красавцем, у которого бездонные зеленые глаза, фигура, как у греческого бога, и в придачу он еще овощи к столу выращивает! Да если бы Рейнер представился как потомственное привидение здешних мест, она и то бы так не удивилась. Может, это только маска, надетая с расчетом на интервью? От зоркого взгляда молодой женщины не укрылся ни золотой “ролекс”, ни ярлычок модного дизайнера на вроде бы обычных джинсах. Руперт, между прочим, носил такие же часы и предпочитал ту же марку в одежде.
Невзирая на подкупающую простоту, Рейнер, по всей видимости, точная копия Руперта, а поэтому красавец этот не для нее. Даже если она готова утонуть в его изумрудно-зеленых озерах глаз и завороженно смотреть на мускулистую, мужественную фигуру. Да, под взглядом Рейнера Тиндалла тело ее пробудилось к жизни, но, с другой стороны, Руперт разбил ее сердце на мелкие осколки, да так, что уже не склеишь. Для любви она все равно что умерла. Вот и нечего предаваться эротическим фантазиям на пустом месте.
Ноэль негодующе фыркнула. После разрыва с Рупертом она научилась не верить грезам и снам. Сможет ли она когда-либо забыть, с каким презрением относился к ней муж, горькое ощущение собственной никчемности? В глазах Руперта она всегда была ничтожеством точно так же, как и в глазах матери. И унизительный развод лишь укрепил молодую женщину в этой мысли.
Она задумчиво затеребила цепочку на шее, единственное осязаемое напоминание о том, что нельзя, ни в коем случае нельзя позволять себе любить мужчину.
Ноэль тряхнула головой, гоня тягостные воспоминания и нарастающее ощущение обреченности, затем убрала в сумку блокнот, ручку и диктофон, одним глотком допила капучино и вышла на улицу. Запрокинула голову к солнцу, наслаждаясь теплым майским днем и пытаясь не думать о с треском провалившемся интервью.
Она свернула за угол и зашагала в редакцию. Дошла до перекрестка и остановилась, дожидаясь зеленого света. Она снова и снова прокручивала в уме список потенциальных кандидатов на интервью из числа богатых городских холостяков: не упустила ли кого? Увы, не упустила. Рейнер Тиндалл — ее единственная надежда. И она должна, хоть убей, выиграть главный приз!
Внезапно слуха ее коснулась знакомая мелодия. Ноэль повернулась на звук. Музыка доносилась из серебристого “порше” с опущенным верхом, что застыл перед светофором в нескольких шагах от нее. Она пригляделась и изумленно заморгала. Рейнер Тиндалл. Нет, роскошный спортивный автомобиль в образ как раз укладывался на все сто. Озадачивало другое: включенное на полную громкость радио оглашало окрестности мелодией популярного шлягера, водитель самозабвенно подпевал ему, а огромный лохматый пес, устроившийся на переднем сиденье, вторил хозяину. Оба — и хозяин, и пес — пели, не попадая ни в одну ноту, зато с энтузиазмом. Молодая женщина так и прыснула. В жизни своей ничего подобного не слышала!
На светофоре зажглась зеленая стрелка, и машины, дожидающиеся разрешения повернуть, тронулись с места. Серебристый “порше” проплыл мимо, и Ноэль заметила на заднем сиденье детское креслице, для собаки явно маловатое.
От изумления она буквально окаменела. Огородничество. Певчая собака, не больше не меньше. Детское креслице. Вот уж воистину Рейнер Тиндалл — человек-загадка.
Поскольку время поджимало, Ноэль просмотрела биографические материалы о Рейнере весьма поверхностно, но готова была поклясться: никаких детей в них не фигурировало. Да он даже не женат, если на то пошло!
Молодая женщина была заинтригована. Уж не воспитывает ли он незаконнорожденного ребенка, дитя любви? Или сочетался тайным браком? До чего же любопытно заглянуть под маску, снять все наносное слой за слоем и докопаться наконец до настоящего Рейнера, каков он есть на самом деле.
И вновь в мозгу оглушительно взвыла сирена. О чем она думает? Только самовлюбленного, избалованного вниманием эгоцентрика ей не хватает! Однако, как бы то ни было, сегодняшняя их встреча отнюдь не последняя, хочет она того или нет. Премия ей позарез нужна, а инстинкт журналистки подсказывал: если она не напишет злополучную статью, рассчитывать ей не на что.
Рейнер Тиндалл — личность в городе весьма популярная, равно как и вся его семейка. Если она не проинтервьюирует красавца, это сделает кто-нибудь другой — и загребет все денежки себе. Нет-нет, она так просто не сдается! Никуда от нее жеребец Тиндалл не уйдет, пусть даже не надеется!
А в следующую минуту она подумала о нем как о фермере Тиндалле, что тоже выглядело весьма уместным. И еще — как о папочке Тиндалле.
Вспыхнул зеленый свет для пешеходов, и молодая женщина пересекла дорогу, размышляя, а каков же настоящий Рейнер Тиндалл. Таков ли, каким кажется? Самым что ни на есть рубахой-парнем, который обожает собак, детишек и свои грядки и способен полюбить женщину так, как она всегда мечтала: и сердцем, и душой, и всем своим существом?
Мужчина, совершенно непохожий на Руперта…
Нет, такого заведомо не существует. И, однако же, при одной мысли о том, что кто-то полюбит ее спустя столько лет душевного одиночества, в груди Ноэль потеплело. Столько лет прошло с тех пор, как отец ее застрелился. Глубокой ночью в доме прогремел выстрел, переполошив домашних, а после началось настоящее столпотворение — съехались полиция, кредиторы, соседи…
Она вновь стиснула в кулаке дешевую металлическую цепочку, на которой некогда висели две сережки на манер кулона… Серьги подарил ей отец за несколько дней до смерти. О, если бы он любил ее достаточно сильно для того, чтобы не бросать одну!.. Ноэль на мгновение закрыла глаза, вновь переживая боль того дня, когда мать сорвала цепочку с ее шеи и отнесла серьги в скупку.
Превозмогая тоску и горе, она заставила себя сосредоточиться на нынешнем положении дел. Что толку вспоминать былые обиды, когда на повестке дня непростое настоящее. Как ей выбираться из тупиковой ситуации, в которую она сама же себя и загнала, Ноэль понятия не имела. Но знала одно: судьбе не удастся снова поставить ее на колени. Руперт вверг ее в ад, но она выкарабкается, чего бы ей это ни стоило! Не мытьем, так катаньем, но она возьмет интервью, получит премию и при этом еще свое женское любопытство удовлетворит, узнав, каков Тиндалл на самом деле! Ноэль шагала по улице, наслаждаясь погожим майским днем. Над головой синело ясное небо, теплый ветерок овевал ее пылающие щеки, умиротворенно шелестел листвой деревьев. Такой чудесный денек, конечно же, не обернется крушением всей ее жизни! Так или иначе, но она уломает упрямца Рейнера. Другого выхода у нее просто нет.