Заря еще не успела взойти, а Джесси уже услышал, как мисс Абигейл крадучись спускается по лестнице. Она прошмыгнула мимо его двери и открыла переднюю дверь. Вскоре до него донеслось очень тихое пение. Потом прокукарекал петух. Он представил себе, как мисс Абигейл стоит, любуясь рассветом. Она вернулась в дом, пройдя мимо его двери на цыпочках.

– Встречаете восход, мисс Абигейл? – спросил Джесси, и голова мисс Абигейл высунулась из-за косяка. Она была в ночной рубашке и поэтому пряталась за стеной.

– Вот это да, мистер Камерон, вы проснулись и уже сидите!

– Доктор Догерти сказал, что мне можно.

– И как вы себя чувствуете?

– Так, что меня прямо-таки тянет наружу, чтобы вместе с вами понаблюдать, как встает солнце. Я люблю смотреть, как оно поднимается над бескрайними просторами, но в последнее время я не мог этого сделать. На что сегодня похожа заря?

Мисс Абигейл, все еще прикрываясь дверью, так что Джесси мог видеть только кончик ее носа, посмотрела на улицу:

– Сегодня целая палитра розовых оттенков – полосатые перья цветов, начиная от наитемнейших багровых до бледно-бледно– желтых, и каждый из них такой чистый и насыщенный, словно мысль мудреца.

Джесси недобро рассмеялся и сказал:

– Хорошо сказано, мисс Абигейл. Но все, что я понял, было розовый.

Она почувствовала себя по-дурацки из-за того, что он разрушил очарование зари, он, конечно, был не способен оценить красоту так, как мисс Абигейл.

– Мне... мне нужны кое-какие вещи на сегодня. Могу я войти и взять их?

– Это ваша комната. С чего это вы вдруг стали спрашивать мое разрешение?

– Я... я забыла свой халат вчера ночью. Не могли бы вы отвернуться, пока я буду входить?

Из двери донесся самый заразительный смех, какой она когда-либо слышала.

– Если я не ошибаюсь, мисс Абигейл, вы закутаны в белый хлопок по самые запястья и от ушей до пяток. Я прав?

– Мистер Камерон!

– Да, мадам, – произнес он, растягивая слова, – да, мадам, вы можете войти. Вы в безопасности в моем присутствии.

На самом деле он сел, откинувшись на спинку кровати, и нагло рассматривал мисс Абигейл, пока она собирала вещи. Она уголком глаза видела его улыбку. Джесси с дерзким видом спросил:

– Что это?

Она убрала нижнее белье и дала себе слово брать свои вещи, только когда он спит.

– Нога сегодня чувствует себя прекрасно, – по-свойски сказал Джесси, – и рука тоже. Единственное, что болит, так это живот после той печенки, которой вы его набили вечером. Я так голоден, что смог бы съесть лошадь и еще погнался бы за наездником!

Мисс Абигейл чуть не рассмеялась. Иногда она не могла владеть собой, хотя обычно ей вовсе не хотелось, чтобы Джесси ее веселил. Но на этот раз она ответила:

– Если я увижу какого-нибудь всадника, я предупрежу, чтобы он держался подальше. Я почему-то не сомневаюсь, что вы можете выполнить свои обещания!

– Вы сегодня злая, мисс Абигейл?

– Я могу спросить у вас то же самое, мистер Камерон, – возразила она, направляясь к двери с охапкой белья.

– Эбби?

Уменьшительное имя заставило ее мгновенно вскинуться.

– Мисс Абигейл, – поправила она, подняв свой подбородок и повернувшись лицом к Джесси.

И именно в этот момент она увидела револьвер.

Он был черный, масляный, гладкий, и Джесси небрежно держал его в левой руке. Мисс Абигейл ни капельки не сомневалась, что он сможет на таком расстоянии использовать револьвер без всяких проблем левой рукой или правой.

Он сказал еще раз:

– Эбби! – И это было не только имя. В последовавшей тишине он предлагал ей осознать то, что происходит. Потом Джесси произнес небрежным, добродушным тоном: – Я немножко разозлен сегодня утром после всего, что случилось.

Зловещая полуулыбка заиграла на его полных губах, под потемневшей от щетины кожей, по которой мисс Абигейл один раз прошлась лезвием.

Она уставилась на верхнюю губу, потом перевела взгляд обратно на револьвер, который Джесси беззаботно взвешивал в руке, заставив мисс Абигейл прижать свои пожитки сильнее к груди.

– От... откуда вы взяли эту... эту вещь? – спросила она дрожащим голосом, не отрывая взгляда от револьвера.

– Я же грабитель. Как я могу грабить поезда без револьвера?

– Н-н-но откуда вы его взяли?

– Теперь это никого не должно заботить. – Но мисс Абигейл ничто кроме этого не заботило. Джесси получал удовольствие от того, как она, разинув рот, глазами величиной с блюдца уставилась на оружие. – Эбби? – повторил он.

Она не двинулась, только продолжала смотреть на револьвер, в то время как Джесси указал дулом на пол под ее ногами, возле двери.

– Бросьте тряпье, – приказал он мягко.

– Т... тряпье? – задохнулась она.

– То, что держите в руках.

Прошло некоторое время, прежде чем, казалось, слова дошли до нее. Когда это случилось, мисс Абигейл в медленном движении опустила вещи на пол подле ее босых ног.

– Подойдите сюда, – тихо приказал Джесси.

Мисс Абигейл сглотнула, но не сдвинулась с места.

– Я сказал, подойдите сюда, – повторил он, приподняв револьвер так, что он стал указывать прямо на нее, и мисс Абигейл начала медленно подбираться к ногам кровати.

– Что я сделала – удалось пролепетать ей.

– Ничего... пока. – вопросительно изогнулась, начинается.

– Что вы собираетесь делать?

– Преподать вам урок. – Ее глаза, как у загнанного в угол кролика, даже не мигали. – Знаете, чему я хочу вас научить? – спросил он, и голова мисс Абигейл беззвучно качнулась на шее в отрицательном знаке. – Во– первых... – продолжал Джесси, – никогда не сбривать усы ничего не подозревающим разбойникам. Я сказал, подойдите сюда, и я имел в виду именно это.

Она подошла поближе, но все-таки не так близко к изголовью, где он сидел, свободно откинувшись. Он медленно поворачивал револьвер вслед за мисс Абигейл.

– Сюда, – приказал он, указывая револьвером на пол прямо рядом с собой.

– За... зачем вы угрожаете мне?

– Разве я угрожал?

– Пистолет —это угроза, мистер Камерон!

– Джесси, – огрызнулся он внезапно, и мисс Абигейл подпрыгнула. – Называйте меня Джесси!

– Джесси, – повторила она слабым голосом.

– Так-то лучше. – Его голос вдруг стал очень тихим, почти вкрадчивым. – Урок номер два, Эбби: что происходит, когда выбиваете извинение у человека, а потом швыряете его ему же в лицо.

– Я не выбивала...

– Выбивали, Эбби, вы довели меня до такого состояния, что я почувствовал себя виноватым в том, что вынудил старину Мелчера сбежать, как трусливый бурундук.

Она, глядя невидящим взором, покачала головой.

– А когда я извинился, что вы сделали?

– Я не помню.

– Я вам напомню, Эбби, так что вы никогда не сделаете этого снова.

– Я не буду, – пообещала она, – только опусти свой револьвер.

– Опущу... после того, как вы выучите эти уроки. Вы сказали, что от моих извинений я сам должен почувствовать себя лучше, но этого не случилось... потому что вы не приняли их. Но я хочу почувствовать себя лучше – и быстрее.

Мисс Абигейл крепко сцепила руки у груди, зажав манжеты батистовой ночной рубашки.

– Опустите руки, Эбби.

Она уставилась в его темные, насмешливые глаза не в силах управлять своим телом.

– Что? – сглотнула она.

– Вы слышали.

Она медленно сделала то, что было приказано.

– Так как я вспугнул Мелчера, а вы отказались принять мои извинения за это, я решил, что могу, по крайней мере, восполнить то, чего вы лишились, а?

Вот к чему он клонит, подумала она, закрыв глаза, вся дрожа.

– Но я прикован к постели, так что вам придется прийти ко мне, Эбби... ну, давай.

Он поманил, качнув дулом револьвера. Когда она встала совсем рядом с ним, он ткнул в нее револьвером, даже не взглянув.

– Ваше дыхание так невообразимо замирало при Мелчере, что я слышал, как бьется ваше сердце. Но если бы у старины Мелчера хватило духу, он начал бы помаленьку ласкаться к вам. Понимаете, о чем я говорю? Но так как большой, плохой грабитель выгнал его отсюда, самое меньшее, что он может сделать, это заменить старину Мелчера, правильно? – Мисс Абигейл стояла вся трепеща и ничего не сказала, тогда Джесси продолжил: – Я знаю, вы поняли ситуацию, Эбби, так что, поцелуйте меня. Я жду.

– Нет... нет. Я не стану, – ответила она, удивившись, откуда у нее появился воздух для того, чтобы говорить – ее грудь, казалось была вся сдавлена от страха.

Джесси водил револьвером по ее ночной рубашке. Мисс Абигейл ощущала холод железного ствола, упиравшегося в ее бедро. Он по-прежнему даже не поднял глаз, только тыкал дулом в ее бедро. Она медленно, широко открыв глаза, склонилась и быстро дотронулась губами до его губ.

– Вы называете это поцелуем? – начал издеваться он, когда она отскочила в сторону. – Такое ощущение, будто какая-то сухая, старая ящерица провела своим хвостом по моим губам. Попробуйте еще раз – так, как вы сделали бы, будь я Мелчер.

– Зачем вы это делаете... – начала она, но Джесси ее оборвал.

– Еще раз, Эбби! И на этот раз закройте глаза. Только ящерица целуется с открытыми глазами.

Она опустила лицо к нему, видя совсем рядом черные насмешливые глаза, потом зажмурилась и поцеловала его снова. Молодая щетина усов кололась, как куст дикой розы.

– Уже лучше, – сказал он, когда она опять отодвинулась назад. – Теперь дайте язык.

– О Боже... – простонала она.

– Он вам теперь не поможет, Эбби, поэтому делайте, как я сказал.

– Пожалуйста... – прошептала она.

– Пожалуйста, Джесси! – поправил он.

– Пожалуйста, Джесси... я никогда... я никогда...

– Прекратите медлить, приступайте. – приказал он. – И сядьте здесь. У меня начинается головокружение от того, как вы прыгаете вверх-вниз.

Трепеща, мисс Абигейл осторожно уселась на край кровати, полная ненависти к каждому черному волоску, который оттенял кожу Джесси, обрамлял его ненавистное приятное лицо.

– Чего вы от меня хотите? Пожалуйста, дайте мне уйти, – попросила она.

– Я хочу от вас влажного, полного чувства поцелуя женщины. Вы раньше целовали мужчин, Эбби? Вам надо немного поучиться. Чего вы боитесь?

Когда ее глаза остановились на револьвере у ее бедра, он засмеялся.

– Давайте приступим к уроку. Вы даете мне свой язык. Это называется французский поцелуй, и все так целуются, возможно, даже ящерицы.

Он развалился и, когда мисс Абигейл села рядом с ним, приставил револьвер к челюсти.

– Влажный! – только и сказал он, и потом взвел курок, заставив ее подпрыгнуть при звуке металлического щелчка.

Она закрыла глаза и подчинилась. Джесси же не стал совсем закрывать своих глаз и видел, как она крепко зажмурилась и дернула бровями, когда кончик ее языка дотронулся до его верхней губы, и навстречу ему устремился язык Джесси. Он сказал ей в губы:

– Расслабьтесь, Эбби, – и, опустив револьвер, обвил рукой ее плечи, притягивая к себе. – Обнимите меня, – сказал он, ощутив, как ее локти протестующе уперлись ему в грудь. – Давайте, Эбби, если вы не хотите провести здесь весь день, давайте.

Одной рукой она обняла его за шею, другой – за талию. Мисс Абигейл ощущала револьвер, которым он придерживал ее затылок, заставляя ее губы плотнее прижиматься к своим. Его губы раскрылись в жарком поцелуе. Его язык проник в рот мисс Абигейл, зубы слегка укусили ее язык. В ужасе она уперлась ему в грудь, но Джесси отвел ее руки, плотно прижал мисс Абигейл к себе, не давая ей пошевелиться, и его рот вновь встретился с ее. Потом Джесси оторвался от ее рта и мягко сжал нижнюю губу мисс Абигейл между зубами.

– Джесси! – приказал он неистовым шепотом.

– Джесси, – прохныкала мисс Абигейл, и его рот теплый, влажный снова прильнул к ее губам.

– Джесси... еще раз, – потребовал он, ощущая сквозь тонкий батист ночной сорочки, как бешено бьется ее сердце.

– Джесси, – прошептала она.

Джесси пальцами и рукояткой револьвера коснулся ее затылка: тепло и холод вместе. Потом, помолчав, снова поцеловал. Страх и восхищение, чувственность и стыд, желание отказать и принять, все перемешалось в смятенной душе мисс Абигейл.

– Эб... – прошептал Джесси. – Эб... Она могла поправить его, но она даже не подумала об этом, потому что ею овладело странное томление. Потом он внезапно оттолкнул ее, огорошив вопросом:

– Теперь они не колются?

Она не смела взглянуть на него, она вдруг ощутила себя грязной, в каком-то смысле оскверненной, в каком именно – она не могла определить. Оскверненная не Джесси, а самой собой, потому что она в какой-то момент прекратила сопротивляться, потому что ей начал нравиться теплый и влажный язык внутри ее рта, его широкие, мускулистые плечи, ее стучащее сердце у него в груди.

– На сегодня урок закончен, – сказал он, и в глазах промелькнула удовлетворенная улыбка. – Я говорил вам, что когда решу посчитаться с вами, скажу.

– А я сказала вам, что грубость – это не сила. Сила – это нежность.

– Однако грубость чертовски помогает, Эбби, разве нет?

Освободившись от Джесси, на расстоянии мисс Абигейл опять стала храброй.

– Я хочу, чтобы вы выметались отсюда, вы слышите меня? Немедленно!

– Не забывайте, у кого револьвер, Эбби. Кроме того, я еще не могу ходить. Какую причину вы приведете всем своим любопытным соседям, когда они спросят, почему вы выбросили беспомощного человека из своего дома? Неужели вы скажете им, что это из-за того, что этот человек научил вас целоваться?

– Они не станут спрашивать. Ни один из них не пожелал вас принять у себя. Они не усмотрят ничего зазорного в том, что я выгоняю вас сейчас.

– Я собирался поговорить с вами об этом, Эбби. Доктор Догерти сказал, что вы были единственным человеком в городе, который встал и замолвил за меня слово. Я собирался поблагодарить вас.

Его слова заставили кровь мисс Абигейл закипеть. Ох, что за самодовольный дурак, сидит здесь и благодарит ее после того, что только что с ней сделал!

– Я не нуждаюсь в вашей благодарности и не желаю больше вас слушать. Железная дорога платит мне за ваше содержание до тех пор, пока они не заберут вас. И этой благодарности мне вполне хватает!

Джесси откинулся на спину и рассмеялся.

– Вы не задумывались над тем, зачем я им нужен, Эбби? – спросил он с понимающим взглядом.

– Что за вопрос от дорожного грабителя? – Ей страшно захотелось сбить отвратительную ухмылку с его лица. – Я схожу сегодня на станцию и телеграфирую кому надо, чтобы забирали вас! Железная дорога сможет с вами управиться вместе со всеми вашими ранами, усами и прочим!

– Вы не получите тех денег, которые вы могли бы заработать, ухаживая за мной.

– Мне ничего от вас не надо, вы – отвратительный, самодовольный тип! – чуть ли не завопила она.

– Хватит! – внезапно заорал он. – Убирайтесь отсюда, одевайтесь и приготовьте мне какой-нибудь завтрак, а не то я решу посчитаться с вами и за ту печенку, которой вы меня накормили вчера вечером. Как долго человек может жить без нормальной пищи?

Мисс Абигейл, плотно сжав губы, подобрала одежду у его кровати, встряхнула каждую вещь и шумно вышла из комнаты. Когда она ушла, Джесси откинулся назад, и его тело задрожало в приступе беззвучного смеха. Потом он вытянул свою грязную рубашку из– под простыни, завернул в нее револьвер и положил обратно под матрас.

Мисс Абигейл не имела ни малейшего желания готовить ему какую-то еду. Она развела огонь, приняла ванну, оделась, и все это время Джесси периодически скулил:

– Что, черт побери, вы там так долго делаете?.. – Я умираю от голода, женщина!.. – Где моя еда?

Она посматривала на часы, с нетерпением ожидая часа, когда можно будет пойти в город и послать телеграмму. Но в самый разгар ее величайшего удовольствия от морения голодом этого типа до нее из соседней комнаты долетело его предупреждение:

– Я не чувствую запаха еды. Я направил револьвер на стену, за которой вы, как я думаю, находитесь. Сделаю пробный выстрел.

В ответ раздался громкий, жестяной удар котелка, который мисс Абигейл шмякнула на плиту. Она бы с удовольствием наполнила этого негодяя едой под завязку, чтобы он заткнулся, но она была бы полной дурой, если бы истратила на это что-либо вкусное! Кукуруза – самая быстрая, самая дешевая, самая неаппетитная еда, какую она знала. Джесси продолжал дразнить, пока она готовила.

– Что вы делаете? Разделываете свинину? Я чувствую запах. Что это?.. Только не вздумайте принести мне пустые кувшин и тарелку! Здесь можно умереть с голоду, и никто этого не заметит!

Он голосил вновь и вновь, пока она наконец с багровым лицом не принесла ему поднос с едой.

– А, я вижу, вы наконец-то услышали меня, – сказал он с глупой усмешкой на лице.

Мисс Абигейл поискала глазами револьвер, но его нигде не было видно.

– Думаю, весь город уже услышал вас.

– Отлично! Может быть, кто-нибудь сжалится надо мной и принесет сухарей и вяленого мяса, чтобы я мог сделать запас под матрасом. Это было бы лучше вашей стряпни, не говоря уже об уровне обслуживания. Вы снова принесли мне свои склизкие яйца?

– Вы невыносимы! Вы презренный! – выпалила мисс Абигейл.

Джесси лишь улыбнулся шире, чем раньше.

– Вы тоже, мисс Абигейл, вы тоже. – Его голос звучал довольно весело. – Теперь отойдите и дайте мне насладиться этой эпикурейской трапезой недели. Ах-х, кукуруза. Нужен талант, чтобы приготовить кукурузу.

Все, что она смогла выдумать в этот момент, было:

– Даже животные умываются, перед тем как едят.

– Да неужели? Назовите мне хоть одного, – проговорил он с полным ртом кукурузы. Она с отвращением отвернулась.

– Енот.

– Еноты моют свою пищу, а не морды. Кроме того, у них предостаточно времени. Никто не вызывает у них рвоты, чтобы потом морить голодом всю ночь.

Мисс Абигейл не могла понять, зачем она вообще с ним разговаривает. Она еще раз хотела пробудить то хорошее, что у него было, но общаться со свиньей нельзя. Раздраженная, она бросилась вон. Очень скоро Джесси попросил добавки кукурузной каши.

– Я бы съел еще одну тарелку этой эпикурейской кукурузы, – громко уведомил он мисс Абигейл.

Она взяла с собой весь котелок и вывалила в тарелку Джесси уже остывшую кашу – она имела вид и консистенцию высушенной глины.

– Когда вы отвяжетесь от меня, почему бы вам не заняться сбором объедков в какой– нибудь забегаловке? – Джесси улыбнулся. – У вас хорошо получится.

Он залил кукурузный кирпич сливками, и, когда мисс Абигейл развернулась, чтобы уйти, он снова хитро улыбнулся и продолжил трапезу.

Почему, ради всего святого, я подумала, что уход за ним будет более хорошей работой, чем «сбор объедков» у Луиса Калпеппера, удивлялась мисс Абигейл. Я могла бы до сих пор работать у Луиса... и с радостью... ох, если бы только я могла!

К тому моменту, как Джесси заморил червячка, он умял столько кукурузы, сколько съела бы стая гусей. Все, что он сказал в качестве благодарности, было:

– Мы могли бы найти вам применение в лагере, Эбби.

Уж конечно, подумала она, любой дурочке, которая согласилась бы остаться в бандитском лагере, там нашли бы применение.

Вскоре он закричал:

– Как раздобыть здесь кружку горячей воды? Мне надо умыться и побриться. Слышите, Эбби?

Без всякого сомнения, он был бы чемпионом мира по грубости, подумала Абигейл. Она принесла воды и, уязвленная как никогда, сказала:

– Мойтесь сами... раз вы такой умный! Он только рассмеялся и заметил:

– Крошка сегодня утром такая остроумная. – Из своего умывания Джесси сделал настоящее представление. Даже на кухне мисс Абигейл каждую минуту знала, какую операцию он выполняет. Он пел во все горло, плескался, восклицал, как хорошо он себя чувствует и что чувствует. Это было отвратительно. Она не могла себе представить, как он справляется одной рукой, но ее это не заботило. Несколько раз она начинала злиться, потому что он чуть не заставил ее улыбнуться. В конце концов он позвал:

– Я свеж, как сверкающая настурция. Придите ко мне и понюхайте!

Даже на кухне мисс Абигейл покраснела. Она кипела как никогда в жизни. Он снова начал угрожать ей револьвером, чтобы она принесла бритвенные принадлежности. Войдя с ними к нему, она так пристально смотрела себе под нос, что можно было предположить, она гипнотизирует муху, которая сидела на его кончике.

– Может мы приступим? – кисло спросила она.

Ожидая, что он будет лежать, нахально оголившись, она немного успокоилась, увидев, что он накрылся простыней.

– Мы?

Она стояла, еле сдерживаясь, и ждала его новых возражений, ощущая желание взять бритву и соскрести каждый волосок с его головы.

Видимо ее взгляд насторожил Джесси, так что он в конце концов сказал:

, – Держитесь подальше от моей бороды, женщина. Вы заставили меня самого мыться – так с чего же такое желание помочь мне в бритье? Как будто я не знаю. У меня полторы здоровых руки, и я уже могу сидеть. Я управлюсь и без вашей помощи. – Потом, когда она развернулась, чтобы уйти, он добавил. – Далила!

Ее спина напряглась, а Джесси начал бриться. Будь он проклят, если подпустит ее еще раз к своим усам после того, что он сделал с ней сегодня утром. Он улыбнулся, вспомнив Но бритье оказалось более сложным делом, чем он ожидал. «Дурацкая женская штуковина!» – подумал Джесси. Он попытался зажать длинную ручку зеркала мисс Абигейл между колен, оп ягивая при этом щеку одной рукой и орудуя бритвой другой, но бесполезная вещица съезжала вниз или разворачивалась, отказываясь стоять так, как он хотел. В конце концов, он расстроился и сдался.

– Мисс Абигейл, я не могу справиться с зеркалом. Подойдите и подержите его для меня.

Она в ответ принялась напевать, словно не слышала ни слова. Но его зычный, громкий голос раздался снова, и от него не было спасения.

– Там что, наступили какой-нибудь кошке на хвост? Целый кошачий концерт! Идите сюда и подержите зеркало!

– У вас полторы здоровых руки, и вы уже можете сидеть. Управляйтесь сами!

Мисс Абигейл прислушалась и услышала, как Джесси негодующе вздохнул. И вдруг, потом – о чудо! – раздалось волшебное слово:

– Пожалуйста!

Оно вызвало на губах мисс Абигейл необычно широкую улыбку.

– Простите, вы что-то сказали, мисгер Камерон? – переспросила мисс Абигейл, ее улыбка стала еще шире.

– Я сказал пожалуйста, и вы прекрасно знаете это, черт побери, так что кончайте наслаждаться своей самоуверенностью и идите сюда.

– Иду, – пропела она.

Она очень быстро выучилась тому, какое изысканное удовольствие доставляет язвительность. Из дверного проема она вежливо сказала:

– Как я могу отказать мужчине со столь безукоризненными манерами? – Она вглядывалась в покрытое пеной лицо, говорившее само за себя. – Что бы вы хотели, чтобы я сделала?

Глаза Джесси, словно кусочки угля в снежной бабе, блестели и кололись.

– Просто подержите это чертово зеркало, ваше высочество!

Взяв его, мисс Абигейл заметила:

– Вы, я вижу, не только в мыльной пене.

Если желаете, я могу вас побрить. Ведь моя рука тверже, чем ваша– посмотрите, как она у вас трясется.

Джесси проигнорировал слова мисс Абигейл и посмотрел на себя сбоку в зеркало, выбривая щеку, выводя форму черных густых коротких бакенбард и подравнивая одну сторону своих драгоценных усов.

Мисс Абигейл подняла мизинец.

– Будьте осторожны с усами, – предупредила она, наблюдая за удаляемой, ставшей в мелкую черную крапинку пеной, под которой обнаружилось хмурое лицо Джесси.

– Просто держите эту штуковину, чтобы я мог видеть себя, – он оттянул верхнюю губу вниз, закруглив вокруг зубов, и подправил форму усов, – соблюдать форму... чертовски сложно... когда ее больше нет.

– Мне кажется, вам следует забрать глубже вдоль этой стороны, – посоветовала мисс Абигейл, опустив брови, словно всерьез изучая недочет.

– Черт возьми, Эбби, заткнитесь' Вы становитесь несносной, когда обнаруживаете свое чувство юмора. Опять сдвинули зеркало!

– Ой, простите.

Она поправила зеркало и стала наблюдать, как Джесси заканчивает бритье. Это было на удивление занятное зрелище. Интересно, подумала она, быстро ли растет борода. Когда он завершил, усы снова стали выделяться темной полоской. Как странно, пришло ей в голову, но этот дурачок выглядит намного лучше с усами.

– Интересно? – спросил он.

Мисс Абигейл подпрыгнула, пристыженная тем, что Джесси поймал ее.

– Ваше любопытство может быть удовлетворено в любой момент. Я сделаю это с превеликим удовольствием.

– А я с большим удовольствием притронусь к бороде козла! – парировала она.

– Прощаю! – Джесси рассмеялся.

Мисс Абигейл направилась к двери, а он добавил:

– Только ведите себя хорошо. Казалось, прошла вечность, прежде чем она, наконец, могла пойти в город. Мисс Абигейл ломала себе голову, что означали слова «вести себя хорошо». Будет ли он снова пытаться остановить ее с помощью револьвера? Она на цыпочках прокралась к задней двери, зная, что не может пересечь пространство, видимое из дверного проема спальни. Но пружина выдала ее намерения, а голос Джесси дал мисс Абигейл понять, что он в точности знает, что она собиралась сделать.

– Раз уж вы уходите, посмотрите, есть в городе какое-нибудь другое мясо, кроме печени, хорошо? Завтра меня никто не будет навещать. Завтра воскресенье.

Она почувствовала сильное-пресильное раздражение и хлопнула дверью так, что та стукнулась о дверную раму, отскочила наполовину обратно и только потом закрылась. Он, естественно, рассмеялся.