Они покинули лагерь в предрассветной мгле и ехали осторожной рысью, пока первые, еще робкие лучи солнца не разогнали ночную тьму, позволив Эрику пришпорить коня. К полудню густая чаща леса сменилась полями, и Марго зябко поежилась, на открытом месте почувствовав себя совсем беззащитной. Но Эрик, сидевший в седле позади, казалось, был по-прежнему уверен в себе и ничуть не тревожился, поэтому она постаралась отогнать прочь дурные предчувствия и страхи.

Они ехали в полном молчании, если не считать нескольких слов, которые Эрик торопливо пробормотал, объясняя, куда они направляются. Остановившись на несколько минут, чтобы напиться и сделать передышку для коня, они то и дело прислушивались, слишком хорошо зная об опасности, что грозила им каждую минуту, чтобы пускаться в разговор. Впрочем, Марго меньше всего сейчас хотелось разговаривать. Она не стала бы этого делать ни при каких условиях. Уж слишком сильна была ее злость на Эрика.

Когда сумерки сгустились настолько, что дальше ехать было невозможно, а сами они чуть не падали с седла от усталости и голода, Эрик спешился, взял коня под уздцы и зашагал к стоявшим поодаль от дороги убогим деревенским домишкам. Марго решила, что это, должно быть, жилище каких-то вилланов местного лорда: уж слишком они напоминали хижины, в которых жили вассалы ее отца.

Несколько крепких коренастых мужчин вышли навстречу, то ли чтобы приветствовать их, то ли чтобы попросту прогнать прочь, Марго сразу не поняла. Но стоило Эрику спешиться, и они, с одного взгляда оценив его рост и могучее телосложение, мигом стали кроткими, как овцы. А Эрик сразу понравился женщинам и детям, которые толпой высыпали во двор полюбоваться на гиганта рыцаря. Пришлось объяснить, что они с женой ищут место для ночлега. Они совсем выбились из сил, скакали весь день без передышки, и у них уже не хватит сил, чтобы в темноте добираться до ближайшего города. Они щедро расплатятся, даже если им придется переночевать в конюшне.

Мужчина постарше направился к Эрику и без страха взглянул ему в глаза.

– Я Майкл Данлеви, – проговорил он сипло, – а это мои дети и дети моих детей. – Кивком он указал на людей, сгрудившихся у него за спиной. – Наш сюзерен – Винсент Калвелрой. А вы кто такой, сэр?

Эрик отвесил вежливый полупоклон вначале самому Майклу Данлеви, потом поприветствовал его многочисленное семейство:

– Рад познакомиться с тобой, Майкл Данлеви, и с твоими детьми, и с детьми твоих детей. Я Эрик Белхэйвен, а это моя жена Марго. – Он кивнул в сторону Марго, которая, сидя в седле, тут же сбросила с головы капюшон.

По толпе прошел ропот восхищения. Кто-то сдавленно ахнул и зашептался.

Воцарилась тишина. Майкл Данлеви внимательно рассматривал Эрика, потом перевел взгляд на Марго, которая неловко поежилась под этим испытующим взглядом. Потом он снова посмотрел на Эрика. С каменным выражением лица крестьянин разглядывал прекрасную кольчугу рыцаря, облегавшую могучую грудь. Не ускользнул от его взгляда и герб, украшавший его свободную тунику.

– Так, стало быть, ты один из рыцарей короны, Эрик Белхэйвен?

– Так оно и есть.

– В битве при Шрусбери ты сражался на стороне короля Генриха?

– Да.

Майкл Данлеви коротко кивнул:

– Этого достаточно. Я рад приветствовать в своем доме тебя и твою жену. Входите и садитесь к столу. Для нас большая честь разделить с вами трапезу. – Он повернулся и зычно крикнул: – Джон, Саймон! Ведите-ка лошадей в конюшню да позаботьтесь о них!

Эрик повернулся к Марго, чтобы снять ее с седла, а она, безумно обрадовавшись возможности наконец отдохнуть и поесть, чуть было не расплакалась. Обняв ее за талию, Эрик повел девушку в дом.

– Не забудьте хорошенько напоить и накормить их! – крикнул старик вдогонку двум паренькам, которые бросились к лошадям. – Да непременно оботрите! – Он повел Эрика и Марго к двухэтажному дому, куда уже вернулась вся его родня, спеша приготовиться к приему гостей. – Молодые ослы! – пробурчал он себе под нос, бодро шагая к дому.

Эрик невольно улыбнулся и крепче прижал к себе Марго.

– Мы благодарны тебе, Майкл Данлеви, за оказанное гостеприимство. Просто с ног валимся от усталости.

У самого порога Майкл Данлеви вдруг остановился и еще раз окинул нежданных гостей придирчивым взглядом. Марго устала до того, что уже была не в силах держаться прямо, и прислонилась головой к плечу Эрика.

Майкл Данлеви кивнул, фыркнув, и покачал головой, задержав тяжелый взгляд на Эрике.

– Да, парень, похоже, вы двое едва стоите на ногах. Хотя ума не приложу, с чего это тебе взбрело в голову тащить за собой свою красавицу жену в такую даль, да еще на ночь глядя? Впрочем, что это я? Входите, дети мои, устраивайтесь поудобнее у огня и чувствуйте себя как дома.

– Б-бог да б-благословит тебя, Майкл Данлеви, – едва смогла прошептать Марго, отчаянно зевая.

Все, что произошло дальше, показалось ей волшебным сном. Многочисленное семейство Майкла Данлеви, его жена, дети и внуки оказались на редкость милыми, приветливыми людьми. Их, как выяснилось, было не меньше тридцати: сыновья с женами, дочери со своими мужьями, их взрослые дети и целая орава ребятни. Все они шумной гурьбой расселись вокруг огромного дубового стола, стоявшего посреди просторной комнаты и уставленного блюдами с гусями и каплунами, приправленными душистыми травами, варенной в вине рыбой, сдобренной луковой подливкой, рисовым пудингом с лимоном и мускатным орехом, ломтиками печеной тыквы, салатами, посыпанными сухой горчицей и сахаром, свежевыпеченными караваями хлеба и мисками, полными груш и вишен.

Запивали все это домашним элем и вином, которого было в изобилии. Постепенно гости и хозяева заметно повеселели, в том числе и Эрик, который ни от чего не отказывался и отдал должное каждому блюду. Очень скоро он перезнакомился со всеми в этом многочисленном и шумном семействе и чувствовал себя так, словно все они были его собственной родней. Марго, слишком усталая и ни на минуту не забывавшая о том, что она заикается, все больше молчала. Впрочем, она тоже наелась досыта, да еще выпила пару кубков вина. От тепла и усталости ее разморило, и она изо всех сил хлопала глазами, боясь задремать прямо за столом.

– Пойдемте со мной, моя милая, – произнес за ее спиной чей-то тихий голос. Марго оглянулась и увидела Летию, супругу Майкла Данлеви. – У вас совсем усталый вид. Я приготовила вам горячую ванну. Помоетесь и сами увидите, как славно вам станет!

Слова ее прозвучали райской музыкой в ушах Марго, которой с тех пор, как они покинули Рид, ни разу не представился случай принять ванну, а ведь они с Минной привыкли делать это каждое утро. Она украдкой взглянула на Эрика. Тот улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд и погладил по руке.

– Иди, – велел он, – я скоро приду.

Рядом с матерью стояли две дочки Летии. Марго поднялась и последовала за ними. Не прошло и нескольких минут, как она уже оказалась в одной из удобных комнаток наверху и со стоном наслаждения опустилась в ванну с восхитительно горячей водой, на краю которой были уже заботливо приготовлены чистые полотенца.

Девушка чуть было не заснула прямо в воде, но тут появилась Летия, а вслед за ней и ее дочери, чтобы помочь Марго одеться.

– Вы настоящие с-святые, – с искренней благодарностью объявила она, – или ангелы, раз ухаживаете за с-совершенно незнакомыми людьми, б-будто они ваши самые дорогие друзья! Да б-благословит вас Бог!

Летия по-матерински обняла ее за плечи:

– Дитя мое, тебе нет нужды благодарить нас! Мы и так уже рады, что могли приютить тебя и твоего славного мужа! Это большая честь для нас.

Вскоре они ушли, позаботившись приготовить ванну и для Эрика. Марго, совершенно измученная, свернулась калачиком под мягким пуховым одеялом.

Она не знала, долго ли спала, когда ее разбудил легкий плеск воды.

Марго показалось, что кто-то плещется в лесном ручье. Она подскочила, в первую минуту не сообразив даже, где она, и повернулась на этот звук, сонно моргая и стараясь хоть что-нибудь разглядеть в слабом свете единственной свечи.

Марго вглядывалась в темноту, не понимая, что происходит. Наконец туман перед глазами немного рассеялся, и Марго увидела Эрика. Тот, возвышаясь своим исполинским обнаженным телом над чаном с водой, осторожно мылся. Взорам Марго предстали могучая грудь, полностью обнаженная, покрытая броней мускулов, могучие руки и стройные ноги, такие длинные, что не поместились в чане и свешивались вниз, почти касаясь пятками пола.

Совершенно ошеломленная увиденным, Марго села на постели, уставившись на Эрика широко распахнутыми глазами, в которых сна как не бывало. Эрик поднял глаза, увидел проснувшуюся девушку и ужаснулся. Даже в тусклом свете свечи было заметно, как он побагровел от смущения.

– Марго, я… я вовсе не хотел разбудить тебя, – судорожно сглотнув, пробормотал он, – прости, пожалуйста. – Эрик сконфуженно кашлянул и скрестил руки на груди, стараясь хоть как-то прикрыть обнаженную грудь. Ветошь, которой он тер себя, упала на колени. – Я старался… гм… мыться потише и… э-э… я закончу через минуту, так что… ты лучше отвернись и постарайся уснуть, Марго.

Последние слова прозвучали почти умоляюще. Но Марго, казалось, не слышала. Чем дольше она смотрела на него, тем труднее ей становилось дышать. Стараясь набрать в грудь побольше воздуха, она даже разжала пальцы, и кружева, украшавшие ворот ее ночной сорочки, немного разошлись, приоткрыв нежную шею и грудь.

– Т-ты т-так красив, Эрик, – прошептала она, не понимая, откуда этот жар, который волнами захлестывал ее, несмотря на распахнутый ворот.

– Марго, – взмолился он, – очень тебя прошу, ложись и спи!

Она покачала головой:

– Н-не думаю, ч-что мне это удастся.

У Эрика вырвался вздох отчаяния.

– Ну, раз так, то по крайней мере отвернись к стенке. Вода уже остыла. Или ты решила заставить меня просидеть здесь всю ночь?

На лице Марго появилась слабая улыбка.

– К-когда мы обвенчаемся, мой Эрик, мне будет д-доставлять величайшее наслаждение п-помогать тебе принять ванну!

И вновь ее слова «мой Эрик» после всех обид и горя, что он причинил ей, заставили его сердце заколотиться от радости. А обещание когда-нибудь присутствовать при его купании привело его в столь возбужденное состояние, что накопившаяся усталость исчезла как по волшебству. Но сейчас, находясь в довольно глупом положении, он должен умерить ее пыл.

– Мы никогда не будем мужем и женой, Марго, – веско возразил Эрик, – или ты уже забыла, как на меня действует твоя манера говорить?

Лицо ее опечалилось, но, как ни странно, он не заметил на нем ни следа гнева или обиды. Слава Богу, Марго улеглась и повернулась к нему спиной.

– Мы все равно б-будем вместе, мой Эрик. Ну а если т-ты все же т-так никогда и не с-свыкнешься с тем, что я заикаюсь… что ж, значит, мне предстоит быть несчастной д-до конца моих дней.

Он осторожно вылез из чана, набросил на себя большую простыню и тщательно завернулся в нее на тот случай, если ей вдруг придет в голову обернуться. И не то чтобы он так уж стеснялся предстать перед Марго обнаженным, его куда больше смущало, что девушка заметит его возбужденное состояние.

– И в-ведь т-ты уже объявил этим с-славным людям, ч-что мы муж и жена, – добавила она, обращаясь к стене.

Так оно и есть, подумал Эрик, торопливо натягивая на себя лосины. Но смущала его вовсе не собственная ложь. Куда больше волновало его то, что он буквально упивался этим, позволив себе наслаждаться, пока есть такая возможность. А как он гордился, слушая восторженные похвалы своей красавице жене после того, как она отправилась в постель! Все семейство Майкла принялось взахлеб восхищенно ахать и охать, твердя, как ему повезло. Да что там гордился! Он прямо-таки в лепешку расшибался, расхваливая ее несравненные достоинства, прелесть и супружескую верность, а потом не утерпел и намекнул на ту исключительную, самоотверженную любовь, которую она питает к нему, своему мужу.

– Иногда ложь бывает необходима, миледи, – смущенно пробормотал Эрик, ероша мокрые волосы, – хотя и неприятна. – Некоторое время он оценивающе разглядывал постель, сожалея про себя, какая она крошечная. В родном замке кровать для него делали на заказ. Отец вызвал лучших плотников и распорядился, чтобы с Эрика сняли мерку и изготовили кровать под стать его исполинскому росту и внушительному весу. Потом матушка и сестра самолично сшили для нее длинный широкий матрас. Но эта постель, хоть на ней и могли свободно улечься двое обычных людей или он один, все же смущала Эрика. Ведь там лежала Марго, и как ни мала она была, все же на его долю приходилось не более половины постели.

– Д-думаю, т-ты прав, Эрик, – чуть слышно зевнув, согласилась Марго, – х-хотя, п-признаюсь, б-было так ч-чудесно слышать, как т-ты называешь меня свой ж-женой! В-впрочем, я ничуть не с-сомневаюсь, ч-что когда-нибудь смогу с-сделать из т-тебя честного человека… постараюсь во всяком случае.

Он предпочел не отвечать, только задул свечу, и комната погрузилась в темноту. В следующее мгновение Марго с удивлением почувствовала, как кровать прогнулась чуть ли не до пола под его весом. Она сразу же подскочила и непонимающе уставилась на него:

– Эрик, ч-что ты д-делаешь?

– Укладываюсь спать, – с невинным видом заявил он, укрываясь одеялом. – На полу места для меня явно мало, да и потом, тут нет лишнего одеяла, так что я непременно замерзну. К тому же не исключено, что Майклу Данлеви или кому-нибудь из его семейства придет в голову пожелать нам доброго утра. Или ты хочешь, чтобы моя ложь открылась? А это непременно случится, стоит только кому-нибудь из хозяев обнаружить меня спящим на полу. Кроме того, – добавил Эрик, – я к тебе и не притронусь, не сомневайся. Так что можешь не волноваться, Марго.

Но его гигантское тело заняло большую часть постели. Матрас наклонился под его чудовищной тяжестью, и очень скоро Марго сползла вниз, прижавшись к его горячему полуобнаженному торсу. Он еще не успел договорить, а ее губы уже беспомощно ткнулись ему в грудь. Марго отчаянно барахталась, стараясь отодвинуться на свой край постели, но не могла сказать ни слова, пока не уперлась рукой ему в плечо.

– К-когда мы обвенчаемся, мой Эрик, я б-буду счастлива спать с тобой каждую ночь, но не д-думаю, что с-сейчас это следует делать.

Сообразив, что произошло, тот протянул руку, чтобы приподнять ее, но вместо плеча почувствовал, как его ладонь обхватила упругую чашу груди. Чертыхнувшись, он задвигался, добившись наконец, чтобы она легла, положив голову ему на плечо. Так они и лежали: одна рука обнимала ее за талию, а другая примостилась в укромном местечке поверх бедра Марго.

– Я тебя и пальцем не трону, – торжественно пообещал он, – и никто в целом мире не узнает, что мы провели ночь в одной постели.

Несколько долгих минут Марго лежала возле него в полной тишине, пока совесть боролась в душе с обуревавшими ее желаниями. Она нисколько не сомневалась в том, что это очень, очень дурно – лежать в одной постели с человеком, с которым ты не обвенчана. Хотя в то же время сама Марго несказанно наслаждалась ощущением близости любимого, жаром его обнаженного тела, к которому прижималась щекой, – тем жаром, который опалял и ее, пробираясь под тонкое полотно рубашки, так что ей уже стало казаться, что и она так же нага, как и он.

Он повернул голову и втянул аромат, исходивший от все еще немного влажных волос Марго.

– Мы оба благоухаем как розы, – прошептал Эрик, и она почувствовала, что он улыбается в темноте.

Марго смущенно хихикнула:

– Летия д-добавила в воду розового масла. Х-хотелось бы мне, чтобы Жофре оказался здесь – вот б-бы он издевался!

– Слава Богу, что его нет! Он и без того будет измываться над тем, как это мне удалось смыть с себя четырехдневную грязь!

– Да уж, – согласилась она, нежно проводя рукой по могучей груди Эрика. Ее тонкие пальцы тут же запутались среди густых черных завитков, которые покрывали ее до самого живота. Эрик быстрым движением схватил ее за руку.

– Прекрати, – прошептал он, и голос его едва заметно дрогнул.

Снова наступило молчание, которое нарушало только их прерывистое дыхание.

Первой нарушила молчание Марго:

– Эрик? Т-ты не б-боишься, что из-за нас у Майкла Данлеви будут неприятности?

Он слегка погладил ее руку и тяжело вздохнул.

– Надеюсь, что нет, Марго, очень надеюсь. С тех пор как мы приехали, я только об этом и думаю. Плохо же мы отплатим ему за его доброту, если Черному Доналу удастся отыскать нас здесь. Молю Бога, чтобы он появился здесь уже после нашего отъезда.

– Да, конечно, – кивнула Марго и добавила: – Неужели т-ты всегда т-так сразу очаровываешь даже совсем незнакомых людей? Есть ли на свете человек, который не проникся бы к тебе симпатией с первого же взгляда?

– Что… что вы имеете в виду, миледи?

– Любой, к-кого мы встретили с тех пор, как покинули Рид, сразу же привязывался к тебе, Эрик. Вот и д-для этих славных людей мы были с-совсем чужими, а они так х-хорошо п-приняли нас. А когда мы уселись за с-стол, мне показалось, что они д-даже успели тебя п-полюбить, будто родного брата или сына.

Он слегка пожал плечами, чувствуя, как качнулась и ее голова.

– Просто они милые, добрые люди, вот и все. Держу пари, они с такой же радостью приютили бы любого другого, любого голодного бедняка. Да и потом, к тебе они были добры ничуть не меньше.

– Это так, н-но глядели они на тебя с-совсем по-д-другому, мой Эрик… т-так, б-будто были бы рады, если бы т-ты остался у них навсегда. – Марго вздохнула. – Думаю, мне п-просто надо п-постепенно п-привыкать к тому восхищению, ч-что ты вызываешь, ведь наверняка это б-будет п-продолжаться и после нашей свадьбы!

– Марго, – с печалью в голосе сказал он, – не будет никакой свадьбы. Перестань так говорить. Куда подевался твой вчерашний гнев, хотел бы я знать. Или ты забыла, что я не люблю тебя?

Эрик почувствовал, как ее голова качнулась.

– Нет, я н-не забыла наш разговор, ведь т-ты ранил меня куда сильнее, чем удавалось кому-то за всю мою жизнь. Д-даже Черному Доналу не удалось с-сделать мне т-так больно. Но я знаю – т-ты любишь меня, мой Эрик. Когда-нибудь ты п-признаешься мне в любви, и я надеюсь, что это с-случится скоро. Мне не хотелось бы умереть раньше времени, н-не услышав от тебя этих ч-чудесных слов.

Его рука запуталась в ее волосах.

– Никогда, слышишь, никогда не смей даже упоминать о смерти при мне! – яростно прошептал он.

Марго сделала вид, что не слышит.

– Что же д-до моего гнева, милорд… я до сих пор сержусь, если хочешь знать. И буду с-сердиться еще долго. П-по крайней мере пока мы не приедем в Белхэйвен. Я т-так с-сердита, что даже не п-поцелую тебя на ночь.

Его рука, гладившая ее волосы, замерла, потом он осторожно потянул ее к себе.

– А я и не рассчитывал на поцелуй, – солгал он. На самом деле все это время, пока Марго говорила, Эрик ломал голову, как бы невзначай поцеловать ее, чтобы она к тому же приняла это за чистой воды случайность. – И не только сейчас, но и вообще. Ваши капризы не уступают вашему тщеславию, миледи.

– М-может, ты этого и не с-сделаешь, но вовсе не п-потому, что не хочешь, – возразила она без малейшей обиды в голосе и сладко зевнула. Марго закрыла глаза и немного поерзала, устраиваясь поудобнее, заставив Эрика стиснуть зубы, чтобы не застонать от отчаяния. Наконец она удобно устроилась у него на груди. – Как сильно бьется у т-тебя сердце, мой Эрик! Б-будто сокол машет крыльями!

Боже милостивый, уж не сошел ли он окончательно с ума, думая, что сможет уснуть в одной постели с прелестной, нежной женщиной без мысли овладеть ею! И бедное сердце Эрика было не единственной частью тела, которое бунтовало против принятого решения. Никогда раньше не жаждал он так любить женщину, как сейчас Марго. А ко всему прочему он безумно боялся, что все-таки усталость возьмет свое и он уснет, а во сне, на той грани между сном и реальностью, когда все возможно, его страсть и безумное желание возьмут над ним верх.

– Перестань болтать и спи, – грубовато буркнул он.

– Ага, – пробормотала она полусонно, – уже сплю. Я так устала. Спокойной ночи, мой Эрик. Как я люблю тебя!

– Спокойной ночи, Марго, – прошептал он, вздохнув с облегчением, когда наступила тишина.

Дыхание Марго вскоре стало ровным. Оно нежило его кожу, будто самая изысканная ласка, а девушка прильнула к его груди. Но только после того, как Эрик окончательно убедился, что она крепко спит, он позволил себе немного расслабиться.

Глубоко вздохнув, он попытался унять бешено колотившееся сердце. Господи, как же он любил ее! Казалось, это чувство с каждым днем становится все глубже, постепенно овладевая всем его существом. Оно было похоже на болезнь, тяжелую болезнь, глодавшую его тело и отбиравшую последние силы. Эрик ломал голову, ища выход из этого тупика. Может, по возвращении в Белхэйвен стоит заглянуть к местной шлюхе и это облегчит его страдания? Если он не найдет выхода, то очень скоро превратится в жалкого раба, который будет счастлив валяться в ногах у Марго ле Брюн.

Недалек тот день, когда они достигнут Белхэйвена. И Марго станет женой одного из его братьев. Какая мучительная мысль! И как он, Эрик, сможет жить дальше?

Вероятно, ему придется уехать. Да, именно так он и поступит. Уедет. Объяснит отцу, что решил немного попутешествовать, и попросит освободить его всего на пару месяцев. Отец, конечно, заставит его подождать по меньшей мере дня свадьбы, но он как-нибудь вытерпит, а потом сбежит, лишь только торжественная церемония подойдет к концу. Ему не высидеть на свадебном пиру, глядя, как его брата отведут в спальню Марго. Он просто не выдержит, сойдет с ума.

Одна мысль о том, что другой мужчина, пусть даже его родной брат, коснется Марго, заставила Эрика теснее прижать девушку к груди. Гнев удесятерил его силы, и Марго слабо застонала во сне, попытавшись освободиться из железного кольца его рук. Эрик тут же отпустил ее и с раскаянием поцеловал в затылок.

– Прости, – прошептал он, – и постарайся уснуть.

Марго легонько вздохнула и вновь прижалась к нему, закинув на него согнутую ногу. Эрик улыбнулся и прижал ее ладонью.

Как странно – лежать в постели с женщиной и даже не пытаться овладеть ею! По правде говоря, прежде с ним такого не случалось, тем более что, когда он ложился с женщиной в постель, она оставалось ровно столько, чтобы насытить его плоть и утолить желание, а потом немедленно уходила. В Белхэйвене – потому, что ублажавшие его служанки должны были затемно вставать и приниматься за работу, и девушкам вовсе не улыбалось быть застигнутыми среди ночи в господских покоях, а вне дома, когда он покупал шлюх, те быстро исчезали, надеясь с пользой провести остаток ночи. Как бы то ни было, но до сих пор Эрику не доводилось проспать до утра, держа женщину в своих объятиях, и сейчас он мог только удивляться странному чувству покоя и уюта, овладевшему им. Сонная Марго прижималась к нему всем своим восхитительным телом. Даже просто касаться его доставляло Эрику неизъяснимое счастье, и он изо всех сил старался не думать о наслаждении, которое мог бы испытать, перевернув ее на спину, накрыв собой и глубоко вонзившись внутрь!

Возникшее перед глазами видение чуть было окончательно не лишило его рассудка, так что ему пришлось тряхнуть головой, чтобы прийти в себя.

Надо было послать с ней Жофре, уныло подумал Эрик. Вот как ему следовало бы поступить, если бы в его голове оставалась еще хоть капля разума. Жофре – прекрасный человек и опытный воин, умный, осторожный и бесстрашный, он смог бы ничуть не хуже его самого уберечь Марго от опасности. А может быть, даже лучше, поскольку, похоже, прекрасная леди не так будоражит его душу.

Да, было бы куда лучше, если бы он послал Жофре! И все было бы чудесно, только теперь в постели с Марго лежал бы именно Жофре, его рука обвивала бы тонкую талию, его ладони ласкали бы эти нежные бедра…

В ярости Эрик опять чуть было не раздавил Марго в объятиях.

– Эрик! – сквозь сон запротестовала она.

– Прости, малышка, – прошептал он, – я больше не буду, клянусь.

Она что-то неразборчиво пробормотала в ответ, но через минуту снова затихла. Эрик тяжело вздохнул, вглядываясь в темноту. Нет, он правильно поступил, что не послал Жофре. Ему не следовало этого делать, и сейчас он был даже рад, что поехал сам. Не пройдет и двух дней, как он навсегда расстанется с единственной женщиной, которую будет любить до последнего вздоха.

Но по крайней мере эти два дня у них никто не отнимет! Два коротких дня, когда он может наслаждаться ею, представляя, что она навеки принадлежит ему одному! Всего два дня… и помнить их Эрик будет всю жизнь.

– Я люблю тебя, Марго, – прошептал он в темноту.

Она не шелохнулась, не ответила, и Эрик услышал ее спокойное, ровное дыхание.

И прежде чем наконец закрыть глаза, он опустил голову и еще раз прижался долгим поцелуем к шелковистой пряди, упавшей ей на лоб.

Едва лишь забрезжил рассвет, их разбудили. Кто-то громко забарабанил в дверь, и в комнату ворвалась целая толпа женщин.

– Вставайте, вставайте! Милорд, миледи! Вставайте, говорю! – кричала Летия, и в голосе ее звучал непередаваемый страх. Бросившись к окну, она широко распахнула тяжелые ставни, позволив предрассветному холодку ворваться в комнату вместе с первыми лучами солнца.

Как и положено закаленному воину, Эрик мгновенно вскочил на постели, будто услышав боевой зов трубы. При этом он нечаянно всей тяжестью вдавил Марго в перину, хотя только что прижимал ее к груди так же нежно и бережно, как ребенок – любимую игрушку. Такая бесцеремонность заставила Марго немедленно проснуться.

Эрик недоуменно протирал глаза кулаками. Марго попыталась встать. Но то, что они увидели, ошеломило обоих до такой степени, что сон исчез как по волшебству.

Летия с дочерьми хватали разбросанную по комнате одежду гостей и с размаху швыряли прямо в открытое окно. Увидев, что молодая чета проснулась, Летия бросилась к ним, заламывая руки:

– Уж не обессудьте, миледи, что пришлось так грубо разбудить вас, но там, снаружи, какие-то люди с оружием. Они только что появились. Требуют сказать, не видел ли кто из нас красивую леди с распущенными золотыми волосами. Мой муж сказал им, что мы никого не видели, и сейчас старается не дать им войти в дом. Но я боюсь, что им придет в голову обыскать тут все сверху донизу. И уж тогда они непременно вас отыщут. Надо спрятать вас, и поскорее.

Одним быстрым движением Эрик отшвырнул одеяла в сторону и вскочил с постели, потянув за собой Марго. Бедняжка, так окончательно и не проснувшись, чуть не падала, не понимая, что происходит. Только мысль о том, что Черный Донал опять настиг их, мешала ей рухнуть в постель и тут же закрыть глаза.

– Летия, – начал Эрик, но она перебила его:

– Нельзя терять ни минуты, милорд! Идемте со мной, и побыстрее!

Одна из ее дочерей подала ему тунику, и Эрик поспешно натянул ее на себя, с облегчением подумав о том, что, ложась спать, благоразумно решил не расставаться с лосинами. На Марго оставалась только тонкая, как паутинка, сорочка. Оба были босы.

– Майкл, быстро раздевайся и полезай в чан! – скомандовала одна из дочек Летии, обращаясь к своему маленькому сынишке. Ребенок послушно принялся сбрасывать с себя одежду, покуда две другие дочери хозяйки продолжали швырять из окна одежду. Не была забыта и тяжелая кольчуга Эрика.

– Мое оружие! – с ужасом воскликнул он.

– Черт бы побрал и вас, и ваше проклятое оружие! – воскликнула Летия. – Лучше подумайте, как спасти свою жизнь!

Эрик молча последовал за хозяйкой, таща за собой Марго. Однако он не мог удержаться от горького вздоха, увидев, как за кольчугой последовал и его тяжелый боевой меч.

Хозяйка бегом промчалась по лестнице, которая вела в большое помещение на нижнем этаже, увлекая за собой молодых людей. Марго споткнулась, и Эрик, подхватив ее на руки, поспешил за Летией. Спустившись, та остановилась посреди комнаты, а двое ее сыновей завернули в сторону расстеленный на полу ковер. Перед глазами молодых людей появилась крохотная дверца, ведущая в подвал. Все семейство во главе с хозяином окружило кольцом молодую чету, с тревогой наблюдая за ней.

– Вот! – воскликнула Летия, ткнув пальцем вниз. – Быстрее туда! Места там не так уж много, но вам хватит. Бога ради, поторопитесь!

Все еще прижимая Марго к груди, Эрик решительно шагнул в темноту. Да, места там действительно было не так уж много. В подвал вели четыре стершиеся от времени узкие ступени, и Эрик поспешно спустился по ним, а потом сел, пристроив Марго к себе на колени и согнувшись, чтобы кое-как втиснуть в оставшееся пространство свое исполинское тело. Еще немного, и он раздавит Марго – Эрик прекрасно это понимал, но она ничего не сказала. Он с молчаливой благодарностью обвил ее руками свою шею и крепко прижал к себе. Над их головами опустилась тяжелая дубовая крышка, послышался шорох расстилаемого ковра. Они остались в полнейшей тьме.

– Не пугайся, – прошептал он на ухо Марго, надеясь, что девушка не услышит его собственного тяжелого дыхания, звук которого в темноте казался особенно громким. – Постарайся успокоиться и, главное, дыши ровно. – Губы Эрика почти касались ее щеки.

– П-постараюсь, мой Эрик, – пробормотала она в ответ, и он услышал, как, будто отозвавшись на его слова, бешено заколотилось ее сердце. – Я н-ничего не б-боюсь, к-когда мы вместе. – Она заикалась сильнее обычного, и это выдало ее, но Эрик был счастлив услышать ее слова.

– Что бы ни случилось с нами, Марго… что бы ни было, – начал он, выдохнув так шумно, что, казалось, его должны были услышать даже наверху, – я хочу, чтобы ты знала… я люблю тебя, Марго. Я люблю тебя! Люблю всем сердцем!

У девушки вырвался слабый стон, больше похожий на рыдание, и она прильнула к нему.

– З-знаю, мой Эрик. Всегда знала, что ты любишь меня т-так же, как и я тебя!

Отыскав в темноте ее губы, он яростно прижался к ним поцелуем.

– И все, что я наговорил… все эти проклятые слова… это сплошная ложь! Все ложь, все!

– Молчи, любимый! Я всегда з-знала, ч-то ты даже и не думал об этом.

– Марго, я люблю тебя. Я люблю тебя! – прошептал он прежде, чем снова со стоном припасть к ее губам. С его души словно свалился тяжкий груз.

Теперь, когда им грозила опасность, он мог открыто говорить о своей любви и, охваченный страстью, бушевавшей в нем много дней, готов был кричать об этом на весь мир. Только топот множества ног, раздавшийся в эту минуту над их головами, остановил Эрика и заставил вернуться к действительности.

Рассерженный голос Майкла Данлеви, перекрыв остальные голоса, донесся до их слуха:

– Это возмутительно! Клянусь Богом, как только вы уберетесь из моего дома, я немедленно сообщу об этом безобразии моему господину лорду Калвелрою!

– Вот это правильно, старина, – последовал неторопливый ответ, – непременно так и сделай. Только нас уже не будет здесь, так что плевать нам на то, разгневается твой лорд или нет! А ну, обыскать весь дом! – громко приказал тот же голос, и над их головой снова раздался громкий топот.

– Так и сделаю, будь я проклят! – рявкнул Майкл Данлеви, и послышались звуки какой-то возни.

Прошло не так уж много времени, когда отчетливо раздался тот же голос:

– Не дури, старина, иначе и ты, и твое семейство горько об этом пожалеете. Клянусь душой, у тебя прехорошенькие дочки, да и твоя женушка еще очень даже ничего… по крайней мере для такого старого вояки, как я! А ведь мы с моими людьми так долго были лишены дамского общества, что вполне можем оценить его! А теперь, – раздался оглушительный грохот, когда кто-то отшвырнул в сторону стул, – вам решать: либо мы спокойно обыщем ваш дом, либо всласть попользуемся этими бедняжками! Мне лично все равно.

Последовало молчание, и Эрику казалось, что он видит собственными глазами выражение лиц всех этих мужчин. Он молился про себя, чтобы Майклу хватило выдержки, когда над их головами прозвучало:

– Вот и хорошо! Надеюсь, вы меня поняли. – Тот же голос уже громче добавил: – Ищите хорошенько, ребята. Обшарьте каждый уголок!

Ноги снова затопали над их головами. Молодые люди затаили дыхание. Пот крупными каплями стекал по лицу Эрика. В крошечной каморке было нечем дышать.

– А в стойле-то лошадь, – вдруг раздался снова тот же голос. – Не похоже, чтобы такой конь мог принадлежать человеку вроде тебя.

– У меня немало лошадей, – прозвучал сломленный голос Майкла Данлеви, слышать который было мучительно больно. – О которой вы говорите?

– О том громадном жеребце. Настоящий рыцарский конь. Слишком уж хорош для простого крестьянина. Как это тебе удалось заполучить такую лошадку, а?

– О Боже! – в ужасе прошептал Эрик. – Брам…

Ладонь Марго накрыла его губы. Он благодарно прижал ее дрожащими пальцами и закрыл глаза.

– Ее подарил мне мой господин лорд Калвелрой, для сына Гарольда! – твердо ответил Майкл Данлеви. – Парнишка надеялся в один прекрасный день стать рыцарем.

Взрыв презрительного хохота перекрыл его слова. Голоса эти явно были чужими.

– Твой сынок задумал сделаться рыцарем, вот как? – глумливо повторил тот же голос. – Ну так помоги ему Бог! Неужто найдется кто-то не побрезгавший принять присягу на верность от такой свиньи, как твое отродье? – Хохот возобновился с новой силой, но тот же голос не унимался: – Гарольд! Что за дурацкое саксонское имя, тем более для англичанина!

– Да! – вдруг взревел Майкл Данлеви, по-видимому, теряя терпение. – Да, это саксонское имя! И что с того?

– Ничего, старина, – последовал невозмутимый ответ, – только надеюсь, что ни одному Гарольду, пока я жив, не придет охота взгромоздиться на такого жеребца! А что, может, нам прихватить с собой твоего скакуна… просто в отместку за твое упрямство? Что скажете, ребята?

Благодарение Богу, шума в комнату хватало, и громкий стон Эрика, сорвавшийся с его губ, остался незамеченным.

– Вы не посмеете отобрать у нас эту лошадь, – громко заявил Майкл Данлеви, и в голосе его прозвучал гнев, – ни ее, ни другую скотину, что принадлежит моей семье. А если собираетесь это сделать, лучше прикончите меня прямо здесь вместе с детьми и внуками, потому что никто из нас не допустит, чтобы вы сотворили такое злодейство. Разве не так, дети мои?

И, словно эхо, раздался единодушный ответ:

– Да!

Наступила зловещая тишина, которую прорезал голос, в котором таилась холодная угроза:

– Не вздумай угрожать мне, слышишь? Я бы с радостью прикончил тебя не задумываясь, будь у нас побольше времени! Так что лучше не перечь мне и не искушай судьбу, иначе я забуду о том, что тороплюсь!

И опять над головами Эрика и Марго раздался только беспорядочный гомон голосов и топот тяжелых сапог.

– Мы ничего не нашли, милорд, – доложил один из вошедших, – только какую-то бабу наверху, что моет в чане сынишку.

– Тогда уходим. Ну-ка, хозяин, отвечай: кто еще живет здесь неподалеку? Скажем, к югу?

– Здесь нет ни души до самого Стайна. Это небольшая деревушка к югу отсюда, в двух часах езды. Боже, помоги им, если вы решите отправиться в ту сторону!

И вновь прозвучал тот же грубый хохот.

– Да будет тебе, Майкл Данлеви, что ты за неблагодарная скотина, лопни мои глаза! Не гневи Бога! Дом целый, голова на плечах, да и жена с дочками остались нетронутыми, а он все недоволен! Признайся, разве мы не были достаточно вежливы, выполняя свой долг? Можешь убедиться сам! Мы уходим так же, как и приехали, не доставив ни малейшего беспокойства, а ты, если хочешь, садись снова за стол!

Загрохотали сапоги, раздалось хлопанье дверей. Видимо, пришельцы решили убираться прочь, и Марго с Эриком вздохнули с облегчением.

– Все равно я пожалуюсь на вас моему господину! – упрямо повторил Майкл Данлеви, провожая непрошеных гостей. – Да я до самого короля дойду, если надо, а заставлю вас ответить за это!

– Давай-давай, старина, не стесняйся, – последовал ответ. Судя по всему, приехавшие седлали лошадей. – Только тогда уж не обессудь и пред сном проверяй, хорошо ли заперты двери. А то ведь воров тут пруд пруди. Вслед за нами могут явиться и другие, кто не будет так церемониться с тобой. Подумай-ка на досуге об этом, Майкл Данлеви! Доброго вам утра, госпожа моя! Надеюсь увидеть вас в мечтах!

Всадники с грохотом умчались прочь, подняв такой шум, что Эрик решил, будто их никак не меньше десяти человек.

Прошло еще несколько ужасных минут, пока откинули ковер и распахнули тяжелую деревянную дверь у них над головой. Свежий воздух ворвался внутрь, и Эрик с Марго судорожно вздохнули. Потом Эрик медленно распрямил спину и бережно передал Марго в протянутые руки сыновей Майкла Данлеви. Оба взмокли, пока сидели, скорчившись, в темной тесной каморке, а белоснежная рубашка Марго от пыли стала почти серой. Одна из сестер заботливо укутала ее плечи одеялом, и девушка бросила на нее благодарный взгляд.

Эрик выбрался вслед за ней, радуясь, что может наконец распрямиться, и принялся стряхивать пыль и клочья паутины.

– Друзья мои! – с благодарностью произнес он. – Чем я могу отблагодарить вас? – Повернувшись к Летии, он поднес ее руки к губам и запечатлел на них торжественный поцелуй, потом схватил руку Майкла и потряс ее. – Мы оба обязаны вам жизнью, Майкл Данлеви, и, клянусь, никогда не забудем ни вашей храбрости в этот день, ни мужества вашей замечательной жены и ваших детей и внуков!

Майкл Данлеви только крепко пожал протянутую ему руку и, привстав на цыпочки, положил руку на плечо гиганту.

– Считай, что ничего не случилось, парень. Ничего, что не сделал бы для вас на моем месте любой добрый христианин. И не благодари нас. Ты ничем нам не обязан.

– Но мы благодарны вам от всей души, – запротестовал Эрик, и Марго, стоя в дальнем конце комнаты и зябко кутаясь в одеяло, утвердительно закивала. – По крайней мере позвольте нам объяснить…

– Ты ничего не должен объяснять нам, сэр Эрик Белхэйвен, – решительно прервал его Майкл Данлеви. Голос его опять стал хриплым. – Нам хорошо известно, что вы не преступники, так же как и то, что нагрянувшие к нам люди – отродье самого Сатаны!

– Да, конечно, мы не преступники. И я клянусь вам в этом всем, что для меня свято. Но простая справедливость требует, чтобы мы по крайней мере объяснили…

И опять Майкл Данлеви движением руки прервал его и сурово покачал головой:

– Нет, этого не требует никто – ни я, ни мои дети, ни дети моих детей. По какой бы причине эти люди ни преследовали вас, это дело ваше, а все, что требуется знать мне, – это что вы собираетесь делать дальше и как мы можем помочь вам. Если хотите, можете оставаться здесь, в нашем доме, мы будем рады оказать вам гостеприимство.

– Мы были бы счастливы и дальше остаться у вас, добрый сэр, – ответил Эрик, – но это невозможно. Мы должны спешить в Уикем. Лучше всего было бы попасть туда уже сегодня вечером. У нас там друзья, которые смогут помочь.

Майкл Данлеви коротко кивнул в знак того, что понимает.

– Тогда нельзя терять ни минуты, парень. Летия, отведи наверх леди Марго и раздобудь ей какую-нибудь подходящую одежду. Сэр Эрик, – он бросил на него суровый взгляд, – пойдемте со мной. Посмотрим, что осталось от ваших доспехов.