– Поедем потанцуем, милая. Тебе понравится.

Элизабет сомневалась, но ей уже надоело спорить. Ежегодный бал в честь праздника Урожая должен был состояться в ближайшую субботу. Джеймсу хотелось поехать, ей – нет, и они препирались чуть ли не с начала октября.

– Придется взять с собой Джона. – Она прибегла к последнему аргументу.

– Вот и хорошо. – Подхватив малыша, он подкинул его вверх. – Ты ведь тоже хочешь потанцевать, парень, верно? – Тот залился тоненьким смехом. – Ну вот тебе и ответ! – Джеймс закружился с ним по прачечной под аккомпанемент какой-то ему одному известной мелодии, а малыш хохотал в голос. – Ты хочешь танцевать с красивыми леди... точь-в-точь как твой папа, верно, сынок?

Элизабет двинула в бой последние силы:

– Но он устанет... и проголодается!

– Вовсе нет, верно, Джонни? Будет танцевать с тобой до упаду! А даже если и так, – ухмыльнулся Джеймс, – ты всегда сможешь подняться в гардеробную и спокойно покормить его.

Элизабет шумно вздохнула и посмотрела на обоих. Они были счастливы, отец и сын. Джеймс широко улыбался, и Джон Мэтью, шести месяцев от роду, тоже блаженно сиял, подпрыгивая на руках у отца. Сердце ее блаженно замерло.

– Хорошо, Джеймс. Я согласна.

– Йо-хо-о! – Он высоко подкинул сына в воздух, и тот опять залился восторженным хохотом. Джеймс затанцевал с ним вокруг Элизабет, на лету чмокнув ее в щеку. – Спасибо, милая! Вот увидишь, как будет весело!

Но все оказалось еще ужаснее, чем она думала. Точнее, ужасной оказалась она сама, Элизабет. На фоне ярких элегантных туалетов других дам ее праздничное бледно-голубое платье выглядело линялой тряпкой. В основном здесь были знакомые Элизабет, которых она привыкла по воскресеньям видеть в церкви. Но сейчас, поскольку все они были разодеты в пух и прах, девушка ощущала себя настоящей белой вороной.

Сидевший у нее на коленях Джон Мэтью весело таращил свои глазенки, и только когда он наконец задремал, Элизабет с облегчением вздохнула. Джеймс тем временем менял одну очаровательную партнершу за другой. Элизабет прежде никогда не доводилось видеть, как муж танцует, и сейчас она с тоской была вынуждена признать, что он дьявольски привлекателен. А ей оставалось только сидеть в своем углу и считать минуты до возвращения домой.

– Элизабет!

Пробудившись от мрачных мыслей, Элизабет вдруг увидела прямо перед собой улыбающееся лицо преподобного Тэлбота. Рядом с ним стояла его жена Эстелла.

– Ступайте потанцуйте, юная леди, – улыбнулся священник, протягивая ей руку. – Эстелла с удовольствием присмотрит за вашим малышом.

Криво улыбнувшись, Элизабет покрепче прижала сына к себе.

– Нет, спасибо, сэр. Я не танцую.

Он удивленно вскинул брови.

– Но ведь это не грех, дитя мое!

– Нет-нет, я вообще не танцую. Не умею.

– Так это очень легко. Давайте я вас научу. Элизабет отчаянно замотала головой:

– Нет-нет, я не могу. Тэлбот, пожав плечами, отошел.

Через час Джон Мэтью проснулся и громким криком оповестил всех, что голоден. Поднявшись в гардеробную, Элизабет поспешно покормила его, вздрагивая от малейшего шороха под дверью.

Когда она наконец вернулась в зал, оркестр как раз отдыхал, и она решила разыскать Джеймса. Оказалось, его обступила толпа школьных приятелей. Там царило шумное веселье, и Элизабет, смутившись, незаметно проскользнула в свой угол.

Между тем, чувствуя себя какой-то обезьяной, выставленной на всеобщее обозрение, сквозь толпу неловко пробирался Натан, то и дело теребя черный шелковый галстук. Если бы не его чересчур длинные волосы, все было бы отлично. Темно-серый костюм и ослепительно белая крахмальная рубашка были настоящим шедевром – Натан нисколько не сомневался в этом, поскольку приобрел и то и другое только вчера. Но вот волосы... «Проклятие, – думал он с досадой, – надо было постричься». Взгляд его рассеянно скользил по залу в поисках Джима и Элизабет.

Джима он обнаружил почти сразу. Вскоре нашлась и Элизабет: одна-одинешенька, она сидела в углу с малышом на руках. Натан покосился на Джима – окруженный толпой приятелей, тот самозабвенно хохотал, запрокинув голову.

Нат едва не зашелся от ярости. Мысленно чертыхнувшись, он заторопился к Элизабет, но тут вдруг кто-то ухватил его за плечо:

– Нат, старый негодяй! Так вот ты где!

– Привет, Джим! – Натан попытался было высвободиться, но пальцы Джеймса словно стальные наручники сомкнулись вокруг его руки. Натана обдало запахом виски.

– Пошли, поздороваешься с ребятами.

Покорно кивнув, Натан изобразил на лице радушную улыбку и двинулся вслед за Джеймсом.

Мисс Гудлоу, одна из распорядительниц, тотчас послала Элизабет стаканчик пунша. Кое-кто из знакомых, узнав ее, подошел поздороваться. Даже Джеймс, извинившись перед друзьями, поинтересовался, не нужно ли ей чего.

– Как ты тут, дорогая? – спросил он, подхватив на руки Джона Мэтью. – Похоже, малыш не скучает?

– Да, все чудесно, Джеймс.

– Ну вот видишь. – Он вернул малыша матери. – Да, кстати, ты уже видела Ната? Похоже, парень твердо решил подыскать себе жену, – добавил он весело, глядя, как Нат приглашает на танец очаровательную девушку. – Что ж, надеюсь, ему повезет, – подмигнул он и двинулся на поиски партнерши.

– Да, – беззвучно прошептала Элизабет.

– Вы прекрасный танцор, мистер Киркленд.

Натан с трудом оторвал взгляд от Элизабет и покосился на тоненькую девушку, что держал в своих объятиях. Черт, как же ее зовут? Нэнси? Нэн? Нанетта? Она была прелестна – хрупкая блондинка с огромными голубыми глазами.

– Благодарю вас, мэм, – натянуто улыбнулся он, чувствуя себя старым и уставшим по сравнению с ее цветущей молодостью. Мысли его вернулись к Элизабет.

– Вы так редко бываете в городе. Раз в месяц, наверное?

Только приглядевшись повнимательнее, Натан сообразил, что легкое дрожание ресниц вовсе не означает, что девушке дурно. Черт возьми, с изумлением подумал он, да ведь девчонка кокетничает!

– Да, кгхм... мисс... мэм... примерно так. – Интересно, подумал он, а Элизабет согласится потанцевать с ним, если он ее пригласит? Джеймс как-то сказал, что она не умеет, но если он объяснит ей, что нужно делать на первых порах...

– Наверное, вы приезжали бы почаще, будь у вас тут больше знакомых, – продолжала она, улыбаясь так слащаво, что Натана затошнило.

– Простите?

– Я сказала, что вы приезжали бы почаще, будь у вас тут больше знакомых, – чуть громче повторила она.

– Вряд ли. Раз в месяц – и то слишком много, – откровенно признался он.

– О! – с явным разочарованием протянула девушка. Больше она уже не пыталась завязать с ним разговор.

Натан едва дотанцевал. Он уже был сыт по горло этими расфранченными барышнями, с которыми неизвестно даже, о чем говорить. Ускользнув от мисс Как-ее-там, он направился к Элизабет.

Она протянула ему руку, и он нежно поцеловал ее, прежде чем пожать.

– А что вы тут сидите? – весело спросил он, устраиваясь рядом. – Может, потанцуете со мной? Я попрошу кого-нибудь подержать Джонни.

– О Господи, Натан! – досадливо вздохнула она. – Да ведь я вовсе не умею танцевать! Вы же знаете!

Он осторожно поднес к губам ее маленькую руку, словно она была хрупкой драгоценностью, и весело подмигнул Джону Мэтью, удивленно таращившему на них свои глазенки.

– Нет, не знаю... впрочем, это не важно. Привет, Джонни, как поживаешь?

– Мне кажется, он устал.

– Что ж, парня можно понять. Ну как, решились? Это нетрудно, право слово. Я научу вас за пару минут.

Элизабет, побагровев, замотала головой.

– Тогда я принесу вам стаканчик пунша, и вы мне расскажете, как поживает ваш сад.

– О Боже, Натан, не надо! Я очень признательна, что вы подошли поздороваться, но ради всего святого – веселитесь! Смотрите, сколько тут хорошеньких девушек! Хотя бы та, с которой вы только что танцевали!

– Да уж, – кивнул он, вставая, – я сейчас вернусь. Натан принес два стаканчика пунша и просидел возле Элизабет не меньше часа, несмотря на ее мольбы оставить их и пойти танцевать. Он принялся играть с Джоном Мэтью, когда возле них, раскрасневшийся от виски и танцев, остановился его брат Вирджил.

– Пойдемте потанцуем, миссис Кэган! – весело воскликнул он.

– Убирайся, Вирдж, – коротко бросил Натан.

– Неужели вы мне откажете? – Вирджил притворился, что смертельно оскорблен.

– Но я не умею, – рассмеялась Элизабет, а Натан с досадой отпихнул протянутую руку брата.

– Ты что, не видишь – у нее ребенок! Уходи, тебе говорят! – рявкнул он.

Убедившись, что тот, подхватив какую-то даму, завертел ее в танце, Натан повернулся к Элизабет:

– Может, выберемся подышать свежим воздухом? Там есть качели.

Некоторое время они молчали. Наконец Натан вздохнул и, размахнувшись, бросил в темноту камешек.

– Наверное, я вообще не из тех, кто женится. Элизабет с Джоном Мэтью на руках осторожно устроилась на качелях.

– Глупости, сэр, выкиньте все это из головы. Да ведь сегодня в зале не было ни одной девушки, которая не мечтала бы стать миссис Натан Киркленд!

Натан только многозначительно хмыкнул.

– Но это правда! – возмутилась она. – И почему мужчины порой так слепы?! Да ведь многие девушки в округе не сводят с вас глаз! Помани вы только пальцем, и любая кинется к вам на шею!

– Так уж и кинется! – саркастически ухмыльнулся Нат.

– Еще как кинется!

– Держу пари, вы бы не кинулись!

– Не раздумывая! – засмеялась она. Натан оцепенел.

– Если бы мы с вами жили в Хоэнвальде, – осторожно начал он, – и были бы знакомы, неужто вы бы...

– Натан Киркленд, сдается, мне, вы набиваетесь на комплимент! – покраснела Элизабет.

– Но вы же сами сказали...

– Просто не подумала. Я ведь замужем! И не стала бы кокетничать с вами, даже если бы захотела!

– А если бы вы не были замужем?

– Натан, – взмолилась она так жалобно, что тот мгновенно смутился, – это невозможно! Я этого никогда не делала... даже когда была моложе. Наверное, я просто не такая... – Элизабет уронила голову на грудь. – Да вы бы на меня и внимания не обратили!

– Что вы, Элизабет!

Она попыталась выдавить улыбку.

– Нет-нет, все именно так. Впрочем, что за глупый разговор? Ведь мы не в Хоэнвальде!

– Элизабет, послушайте! – Опустившись на колени, Натан ухватился за цепи качелей, заставив их остановиться. – Послушайте... это из-за Джима, да? Но если бы я увидел вас до того, как вы вышли замуж... если бы я знал вас раньше, клянусь вам... клянусь вам, я просто...

– Бет, Нат! Где вы?

Натан резко выпрямился. Элизабет поспешно вскочила на ноги.

– Мы здесь!

– Что вы тут делаете? – Джеймс торопливо направился к ним. – Ты ведь уже не ребенок, милая! Возьми, я захватил твою шаль. – Он заботливо укутал ее плечи и осторожно взял на руки задремавшего малыша.

– Мы просто вышли подышать свежим воздухом, – не глядя на него, бросил Натан.

– Да, – пробормотала Элизабет, – там так душно...

– И тоскливо... для Элизабет, – выразительно добавил Натан.

– Нет, – запротестовала она, – это не так!

– Он прав, милая, – кивнул Джеймс, от которого не ускользнул намек в голосе приятеля. – Мне не следовало так долго оставлять тебя одну, прости. Хорошо, что Натан был рядом с тобой. Ну а теперь, – дружески добавил он, обнимая ее за талию, – мы возвращаемся к себе, а Натан снова может заняться своими делами!

Ни Элизабет, ни Натан не проронили ни слова.

– Ну, – немного подождав, спросил Джеймс, – так ты заедешь к нам, старина?

– Нет, – глядя в землю, буркнул Натан, – вряд ли удастся выбраться в город раньше Рождества. Может быть, тогда.

– Может быть? Нет уж, будь любезен приехать и погостить денек-другой, иначе я и знать тебя не желаю!

– Посмотрим. – Натан наконец заставил себя поднять глаза и взглянуть на них... на нее. – Счастливо добраться.

– Спасибо, что позаботился о Бет, – кивнул Джеймс.

– Да, спасибо вам, Натан. – Элизабет, как обычно, поцеловала его в щеку, но он даже не шелохнулся. – Значит, до Рождества?

– До Рождества, – эхом откликнулся он. Гнев и чувство вины заставили его держаться подальше от Джима и Элизабет.

Но в сочельник, решив, что пришло время все уладить, он приехал-таки в Лос-Роблес с подарками для всех, включая и Мэтью. В этом году Элизабет приготовила подарок и для него – собственноручно сшила ему рубашку. Натан благоговейно взял ее в руки.

– О такой я не смел и мечтать. Спасибо, Элизабет.

– Не слишком темная? – нахмурилась она, накинув рубашку ему на плечи. – Я решила, что этот зеленый цвет прекрасно подойдет к вашим волосам, но, может, вам не нравится?

– Что вы! – запротестовал Натан, тая от наслаждения, когда ее пальчики коснулись его плеча. – Замечательный цвет!

– Надеюсь, она окажется впору, – пробормотала она.

– Еще как! Да я и снимать ее не стану, вот увидите! Переночевать он отказался наотрез, но остался поужинать, а потом играл на пианино и хохотал, глядя, как Джеймс и Мэтью наперебой дурачатся, забавляясь с малюткой Джоном.

– Вот погоди, посмотрим, что будет, когда своих заведешь! – шутливо сказал Джеймс. Он немного запыхался. – Сам себе удивишься!

– А я и не спорю, – пожал плечами Натан. – Особенно если получится такой, как твой Джон Мэтью! Джеймс, глядя на сына, с гордостью кивнул.

– А может, у тебя появится славная дочурка и через несколько лет мы начнем подумывать о том, как бы породниться! Здорово, верно?

Они с ухмылкой переглянулись, и Натан с притворным испугом замахал руками:

– Ну уж нет! Я еще не сошел с ума, чтобы пожелать себе такого родственника, как ты! И сыну твоему не позволю наложить лапу на мою дочку!

Оба захохотали, а Джон Мэтью в восторге захлопал в ладоши.

Прошло недели три, и в середине января Джеймс вернулся домой, пожаловавшись, что его знобит. Голова у него раскалывалась от боли. Элизабет уложила его в постель, но было уже слишком поздно: Джеймса свалила та же хворь, что поразила всю их округу. Несколько дней он провалялся в бреду. Элизабет не отходила от него ни на шаг, молясь о том, чтобы он остался жив, и стараясь не обращать внимания на мрачное лицо доктора Хедлоу. Впрочем, через пару дней, повинуясь его настойчивым просьбам, она послала Заха Роулендса в Лос-Анджелес сообщить Мэтью о том, что брат его при смерти.

Через два дня тяжело бухнула дверь и на пороге появился Мэтт.

Джеймс мало что помнил, разве что прохладные руки Элизабет и тот покой, что снисходил на него в присутствии жены. Спустя шесть дней, окончательно придя в себя, он долго не мог понять, что делает небритый и нечесаный Мэтью в его спальне.

– Мэтт, – только и прохрипел он. В горле у него пересохло, перед глазами все плыло.

Мэтью рывком вскочил с кресла и бросился к брату.

– Джим! – Он уставился на него налитыми кровью глазами. – Джимми!

Совсем без сил, тот откинулся на подушки.

– Ты меня слышишь, Джимми? – спросил Мэтт, придвигая кресло к кровати. – Слава Богу, ты очнулся! Слава Богу! – Он положил ему руку на лоб. – И жара больше нет. Вот и хорошо! Хочешь пить?

Джеймс благодарно кивнул и облизнул горячие, потрескавшиеся губы.

– Бет, – прошептал он. – Где Бет?

Лицо Мэтью потемнело. Он взъерошил свою шевелюру и растерянно посмотрел на брата.

– Она в постели, Джимми. Док Хедлоу дал ей что-то... она вначале не хотела, пришлось сказать, что так чадо. Ну и напугал же ты нас, старина. Мы уж и надеяться перестали.

И что-то такое почудилось Джеймсу в голосе брата, что глаза его наполнились страхом.

– Бет тоже больна? – Он уже схватился было рукой за одеяло, но Мэтт остановил его:

– Нет-нет, Джимми, тебе рано вставать. С Бет все в порядке, я клянусь.

– Я хочу... хочу ее видеть. Мэтью покачал головой.

– Она спит. Говорю же тебе, бедняжка совсем выбилась из сил. Доку пришлось вколоть ей что-то, иначе она сошла бы с ума. Послушай, Джимми... Ты должен меня выслушать.

Джеймс окинул брата невидящим взглядом.

– Ты был очень болен, старина. Элизабет сбилась с ног, ухаживая за тобой. Она не спала больше недели. А к тому времени, когда я приехал... Джимми, она была уже на грани... Элизабет сделала все, что смогла, чтобы спасти Джона Мэтью... все, что было в ее силах. Мы оба...

– Джонни?! – хрипло выдавил Джеймс.

По лицу Мэтью покатились слезы. Джеймсу никогда не доводилось видеть, чтобы брат плакал.

– Нет! – прошептал он и рванулся вперед.

Мэтью, обхватив брата за плечи, силой заставил его лечь.

– Это произошло так внезапно, Джимми. Мы сделали все, что смогли, но он...

– Нет! – прохрипел Джеймс, и слезы хлынули у него из глаз. Крик сменился стоном, похожим на вой раненого зверя.

И Мэтью, обхватив младшего брата за плечи, крепко прижал его к груди – так же, как в детстве, чувствуя, что рыдания сотрясают огромное, сильное тело Джеймса.