Междоусобные войны

В конце XIII — начале XIV века Китай и Корея продолжали находиться под властью монголов. Япония, испытавшая два вторжения монгольских войск, еще долгое время ждала новой агрессии. Эти опасения не были беспочвенными. В конце 1301 года, когда империей монголов управлял преемник Хубилая Тэмур (Чэнь цзун), к островам Косики около юго-западного побережья Кюсю опять подошли монгольские военные корабли, и один из них приблизился к берегу. На верховном совете, собранном по этому случаю, было решено молиться японским богам, которые и на этот раз должны спасти страну. Высшие сановники (кугё) возражали, что если всегда надеяться исключительно на богов, то они будут этим недовольны, говорили, что врагов необходимо атаковать.

Однако по ряду причин монголы в этот раз не решились напасть на Японию. После смерти Хубилая среди монгольских правителей не было личности, подобной ему по масштабу, не было крупных организаторов, тщеславие которых двигало бы их к обладанию всей Азией или всем миром. Новая дорогостоящая военная кампания потребовала бы вложения в это опасное предприятие колоссальных денежных средств на организацию похода и подготовку армии вторжения. Две предыдущих экспедиции, несмотря на более многочисленный флот, не смогли достичь цели. В начале XIV века монголам представлялось более рациональным эксплуатировать уже завоеванные страны, использовать те огромные богатства, которыми они обладали, отказавшись от крупных завоевательных походов.

После властвования Тэмура, правившего с 1294 по 1307 год, началась борьба за власть между группировками Юаньского двора. В течение четверти века в качестве императоров династии Юань престол занимало девять правителей. А в 1368 году господству монголов в Китае пришел конец. Так называемое «Восстание красных повязок» 1351–1368 годов сбросило с престола Тогон Тэмура (Шунь ди), последнего императора монгольской Изначальной династии, правившего с 1333 по 1368 год. В Китае начала правление китайская династия Мин. После этого и в Монголии власть чингисидов претерпела изменения, империя распалась на отдельные феодальные владения.

Реальной опасности нового вторжения для Японии не было. Никто не пытался ее завоевать, да и сама она ни на кого не нападала вплоть до второй половины XIX века, за исключением неудачной военной кампании Тоётоми Хидэёси в Корее в конце XVI века. Географическое положение и относительная изоляция, отсутствие необходимости воевать с соседними странами, существенно повлияли на внешнюю политику островного феодального государства.

После монгольской агрессии главной проблемой Японии было ухудшение экономического положения страны. Недовольных сёгунатом год от года становилось все больше. В первых рядах противников режима Ходзё выступали царедворцы Киото, постоянно подначивавшие императора Го-Дайго (Годайго), правившего с 1318 по 1339 годы, но не имевшего реальной власти, восстать против камакурского военного правительства. Не отставали от них и влиятельные руководители военных сил, которые также рвались к главенству в Японии.

В 1320–1330-е годы брожение в среде монархистов и военного сословия постоянно выливалось в заговоры, смуты и мятежи. Наиболее крупные вооруженные выступления происходили в 1324, 1331 и 1333 годах. В 1331 году император после провалившегося мятежа был сослан на один из островов архипелага Оки, расположенного у западного побережья Хонсю. Вместо него Ходзё посадили на трон другого члена императорского рода, Когона (правил с 1331 по 1333 год), начав тем самым параллельное существование еще одной монархической линии. Отсутствие императора на Хонсю не остановило его сторонников, продолжавших поднимать восстания против клана Ходзё. В числе главных лиц этих выступлений были сын императора принц Ото (Моринага) (1308–1335) и Кусуноки Масасигэ (1294–1336).

«Вольный» воин Масасигэ проявил редкую преданность императору и совершил множество подвигов, его называли гением партизанской войны. Он превратился в величайшего национального героя Японии. Наиболее ярко Масасигэ проявил свой военный талант при обороне возведенного им в 1332 году на западном склоне горы Конгосан замка Тихая. Конгосан (Конгосэн) является самой высокой вершиной — 1125 метров над уровнем моря — гор Конго (Конго санти), цепь которых проходит с севера на юг в центре Хонсю, на границе современных префектур Осака и Нара. В 1333 году Ходзё, которые решили окончательно расправиться со своими противниками, начали активные боевые действия. Замок Тихая был осажден самураями Ходзё, но так и не взят, несмотря на несколько ожесточенных и кровопролитных штурмов.

Переход на сторону императора нескольких крупных военачальников и успешная оборона замка Тихая помогли императору свергнуть власть сиккэнов.

Самурай и военачальник Кусуноки Масасигэ, верный вассал императора Го-Дайго  

Для рода Ходзё 1333 год оказался роковым. Император Го-Дайго возглавил восстание и вместе с могущественнейшими представителями военных родов сокрушил власть Ходзё и истребил почти всю верхушку этого клана. Многие знаменитые побежденные покончили жизнь самоубийством. Вместе с ними по пути смерти пошли их семьи, а также и вассалы, не желавшие после гибели своих господ жить с позором, благодаря милости победителей. Ходзё, являвшиеся потомками рода Тайра, опять пострадали от клана Минамото, провинциальной ветвью которого управлял полководец Асикага Такаудзи (1305–1358).

Триумфальное возвращение к власти опального Го-Дайго в японской истории получило название «реставрация Кэмму» (1334–1336), то есть восстановление власти императора в годы Кэмму. Однако попытка Го-Дайго взять на себя всю полноту власти, оттеснив от нее самураев, совершенно не устраивала военных, которые этой властью реально обладали.

В стане победивших началась новая борьба за главенство в стране. Одну мощную группировку возглавил Асикага Такаудзи, поднявший мятеж против императора, другую, менее могущественную, но такую же воинственную, — Нитта Ёсисада (1301–1338), также из рода Минамото, сначала назначенный Го-Дайгс командующим левым крылом стражи внешнего дворца, а затем — полководцем императора, и Кусуноки Масасигэ, которому Го-Дайго доверил командование императорской армией. Каждая группировка преследовала в военном противостоянии свои интересы.

Сёгун Асикага Такаудзи, первый правитель сёгуната Асикага

Картина XIV в.

Обладавшие более многочисленным войском, Асикага были намного сильнее сторонников императора. На завершающей стадии противоборства двух враждебных группировок, когда войска Асикага подошли к Киото, Масасигэ предложил императору временно оставить столицу, чтобы набраться сил и партизанскими методами борьбы обескровить врага. Го-Дайго отверг это предложение, приказав принять бой около Минатогава (провинция Сэтцу, современная префектура Хёго, около города Кобэ). Масасигэ, как опытный воин, понимал, что поражение неминуемо, однако противиться приказу не стал. Битва на реке Минато (Минатогава но татакай) была проиграна. Масасигэ, члены его клана и оставшиеся воины, всего 73 человека, могли еще уйти от врага, но решили испить чашу поражения до дна, покончив собой, чтобы не нарушить принципа верности своему благодетелю и не спасать жизнь ценой позорного плена. Честь воина в то время часто отступала перед вероломством. Перед смертью Масасигэ обратился к своему брату Масасуэ с вопросом, в качестве кого он хотел бы возродиться после кончины. «Я хочу возродиться человеком еще семь раз, чтобы расправиться с врагами императора», — заявил тот. «Я думаю точно так же», — произнес в ответ Масасигэ.

Масасигэ и его вассалы совершили обряд самоубийства путем харакири, чем прославили себя на века как верные слуги императора. Этот случай считается в истории Японии одним из самых благородных примеров верности долгу.

Доспехи Асикага Такаудзи

В 1336 году Го-Дайго силой был отстранен от управления страной и вынужден был вместе со своим окружением бежать на юг Японии, в Ёсино, где провозгласил себя главой Южной династии (Южного двора). В 1338 году вместо бежавшего императора Асикага Такаудзи возвел на престол четырехлетнего императора Комё и от его имени был провозглашен сегуном. Так был основан второй сёгунат — Асикага бакуфу Время господства второго сёгуната называлось также периодом Муромати, по названию одного из районов города Киото, в котором находились основные учреждения бакуфу. Такаудзи стал первым сегуном нового военного правительства. Принц Коме царствовал с 1336 по 1348 год, но официально был возведен на трон лишь в 1338 году. Коме стал управлять Северной династией (Северным двором), резиденция которой находилась, так же как и ставка сёгуната, в Киото. Такое существование двух дворов именовалось Намбокутё дзидай — Период Северного и Южного дворов. Оно сопровождалось постоянной борьбой за главенство между ними и длилось до 1392 года, пока Асикага не упразднили южную императорскую линию. А это было незаконно, так как Го-Дайго от престола не отрекался. Асикага Такаудзи расколол уникальную и непрерывную династию японских императоров, берущую свое начало якобы от божеств, перед Второй мировой войной историками-националистами рассматривался как одна из самых отрицательных фигур японской истории. В 1911 году правительство премьер-министра Кацура Таро убедило императора Мэйдзи издать указ, признающий Южный двор законным правящим институтом императорской линии в период раскола династии в XIV веке.

Асикага Такаудзи празднует победу в Киото  

В противоположность Асикага Такаудзи, Кусуноки Масасигэ, отдавший свою жизнь за императора, подвиги которого красочно описаны в «Тайхэйки» («Хронике Великого мира» — военном эпосе того времени), стал считаться основным героем эпохи гражданских войн XIV столетия и символом верности императору. Это воплощение верности монарху и безоговорочная преданность японскому трону прошли через века, получив особое националистическое звучание в конце XIX века и во время войны императорской Японии на Тихом океане в середине XX века.

Утверждение наиболее сильного рода Асикага у руля власти не привело страну к спокойствию и процветанию. Практически вся эпоха Муромати, за исключением небольшого периода конца XIV — начала XV века, характеризовалась политической нестабильностью, социальными потрясениями и феодальными войнами, особенно начиная со второй половины XV века. В 1460-е годы Япония вновь погрузилась в феодальную междоусобицу, возможно, одну из самых кровавых и продолжительных в ее истории. Новая гражданская война, принесшая неисчислимые бедствия жителям страны и вызвавшая развал экономики, но не выявившая победителей, началась с так называемой смуты годов Онин (Онин-но ран), происходившей в годы правления Онин. Смута продолжалась в течение десяти лет, с 1467 по 1477 год. Ее «героями» были уже не императоры и сегуны, которые практически утратили свое влияние и способность решать проблемы внутренней жизни государства, а крупные феодалы и набравшиеся сил неуправляемые вассалы, начавшие борьбу за земли, власть и влияние.

Гражданская война годов Онин началась из-за разногласия по вопросу о переходе власти. Любитель изящных искусств, восьмой сёгун бакуфу Асикага Ёсимаса (1436–1490), был не способен к управлению сёгунатом и не желал им управлять (правил с 1449 по 1474 год). Ёсимаса тогда не имел наследника и согласился передать правление бакуфу своему младшему брату Асикага Ёсими. Но когда у него через некоторое время родился сын, Ёсихиса, жена и представители правящей верхушки убедили Ёсимаса изменить решение в пользу новорожденного младенца.

В результате лидирующая прослойка сёгуната раскололась на две враждующие группировки, одна из которых во главе с кланом Хосокава выступала за Ёсими, другая, руководимая родом Ямана, поддерживала сына Ёсимаса. Напряжение нарастало. Оба лагеря пополнялись новыми силами. Весной 1467 года между противниками началась война. Боевые действия в основном проходили в Киото, в результате чего этот процветающий город был разрушен и сожжен, превратившись, по свидетельству очевидцев, «в логовище лис и волков». К братоубийственной войне добавилось новое несчастье — эпидемия чумы, которая унесла многие тысячи жизней.

Феодалы, как и прежде, рвались к власти и жаждали обогащения, несмотря на множество погибших в боях людей, разруху и обнищание народа. Вслед за кровавой и жестокой войной Онин последовало время не менее жестокой феодальной раздробленности и серии страшных войн. Весь этот период, начиная со смуты Онин, был назван Сэнгоку дзидай — Эпоха брани царств или Период сражающихся провинций. Он длился более столетия, вплоть до 1568 года. Это время считается в Японии временем всеобщей анархии. Центральная власть полностью утратила контроль над страной. Военному правительству подчинялись лишь несколько областей Центральной Японии, а императорский двор вообще никем во внимание не принимался, переживая времена упадка и бедности. Феодальные князья — даймё (буквально — большое имя) — взяли власть бакуфу в свои руки и силой оружия создали в своих владениях ни от кого не зависящие карликовые государства. Самураи, утратившие вассалитет, и другие деклассированные элементы объединялись в банды и занимались грабежом. Разоренные крестьяне переставали подчиняться своим господам. Во время Сэнгоку дзидай крестьянские восстания происходили особенно часто. Вследствие этого гражданские войны и классовые битвы неспокойного времени сражающихся провинций получили еще одно название — гэкокудзё (низший подавляет высшего).

Обычным явлением в конце XV–XVI веке стали массовые предательства и измены среди всех слоев общества. Клятвы верности вассалы нарушали повсеместно, никому нельзя было доверять, ни на кого полагаться. В связи с этим шпионаж принял всеобщие, повальные масштабы. Каждый вынужден был следить за каждым, чтобы вовремя предупредить вероломство. Наверно, с этих времен берет свое начало японская традиция шпионажа, получившая дальнейшее развитие в виде механизма социального контроля в эпоху Токугава. Тогда каждый член пятидворки — гонингуми (объединение из пяти дворов, низшая административная единица в населенных пунктах) — обязан был наблюдать за соседом и в случае непорядка доносить на него, чтобы за сокрытие преступления не навлечь наказания со стороны властей на свою семью и на соседей.

Такая система шпионажа легко привилась в японском обществе еще и потому, что истоки традиционной «наблюдательности» и «любознательности» японцев берут начало в древности. При большой скученности людей на ограниченных территориях, пригодных для жизни и хозяйственных занятий, люди находились на виду друг у друга и действия каждого общинника контролировались всей общиной. Было видно, правильно ли поступает отдельный человек или группа, либо их поведение идет вразрез с интересами общности и может причинить ей вред. Отсюда, очевидно, и стремление не допустить и предотвратить этот вред, наблюдая за другими членами общины, не говоря уже о чужаках, особенно о представителях другой расы.

 

Объединение Японии

Период феодальной раздробленности завершился вместе с падением сегуна Асикага. Японская историческая традиция связывает начало процесса объединения страны с деятельностью человека, который смог преодолеть хаос раздробленности. Это был князь провинции Овари (современная префектура Аити) Ода Нобунага (1534–1582), принадлежавший роду Тайра. Обладая незаурядными способностями лидера-объединителя, он справился с задачей объединения страны. Это произошло в период, названный в Японии Адзути-Момояма дзидай (1568–1600). Ода Нобунага самым решительным образом ликвидировал власть сёгуната Асикага. Он отправил последнего (пятнадцатого) сегуна Ёсиаки в изгнание, овладел большинством территорий, принадлежавших бакуфу и могущественным даймё, став новым диктатором Японии. При этом Ода Нобунага открыто поддерживал действия христианских миссий, обосновавшихся во второй половине XVI века в Японии, дабы ослабить влияние ненавистных и противных ему влиятельных буддийских сект и монастырей, относившихся к новому правителю враждебно. С одним из буддийских храмов — Энрякудзи — наиболее крупным и известным центром обучения и подготовки монахов в Японии, стоявшим на стороне противников Ода, диктатор расправился с исключительной жестокостью. Осенью 1571 года войска Ода окружили храм, расположенный на горе Хиэй, близ Киото, беспощадно вырезав там не только всех священнослужителей, но и около трех тысяч местных жителей, включая женщин и детей.

Врагов у жестокого объединителя Японии было много, в том числе и среди его вассалов. В 1582 году Ода Нобунага в возрасте сорока девяти лет погиб после предательского нападения одного из его военачальников Акэти Мицухидэ в Киото, в храме Хоннодзи. Самураи Мицухидэ, имея большое численное преимущество, окружили храм, в котором Ода остановился для отдыха. Когда стало понятно, что конец окруженных близок, главнокомандующий поджег храм и совершил харакири. Его тело после пожара найдено не было, и враги на смогли надругаться над останками князя.

Ода Нобунага

Тоётоми Хидэёси в парадном доспехе

Оплечья доспеха украшены гербом Тоётоми Хидэёси — трилистником павлонии  

После гибели Ода Нобунага процесс объединения страны завершил его преемник Тоётоми Хидэёси (1537–1598), один из наиболее выдающихся полководцев диктатора, выходец из крестьянской семьи, сын одного асигару (асигару — легконогие, или пешие воины, в войнах периода Муромати играли исключительно важную роль, были вооружены пиками или луками и набирались из крестьян). Хидэёси отомстил Мицухидэ за Ода Нобунага и утвердил свою власть сначала в центральных районах Хонсю, а затем, в течение последующих восьми лет, подчинил себе практически всех князей Японии. К 1590 году он контролировал территории от Кюсю на юго-западе до Тохоку на северо-востоке.

Объединив страну под своим началом, Хидэёси почувствовал, что он способен на большее. Он, подобно Чингисхану и Хубилаю, видел в себе величайшего полководца, исторической задачей которого было покорение если не всего мира, то хотя бы Восточной Азии — Кореи и Китая. Не исключался захват Индокитая и продвижение на запад с целью оккупации Индии. Начать Хидэёси решил с Кореи, которая была ближайшим к Японии государством, пригодным для завоевания. К тому же у японцев к корейцам была давняя неприязнь за их участие против Японии на стороне монголов. Корейская армия по подготовке уступала дееспособной и организованной японской. Агрессии Японии мог противостоять только корейский военный флот с бронированными (покрытыми толстыми листами железа) большими кораблями, которые корейцы называли «черепахами» (кобуксонами). Но Хидэёси это не смущало, так как он надеялся осуществить операцию по захвату Кореи неожиданно и стремительно.

Многие века в Японии тенденции захвата соседних территорий не проявлялись, хотя японское общество было в большей степени военизированным, чем общества других стран Азии и Европы. Феодальная Монголия, в которой все мужское население были воинами, являлась исключением. В отдельные временные отрезки сословие воинов составляло около 10% всего населения Японии, в то время как в средневековой Англии или Франции число рыцарей едва ли составляло 1–2% жителей страны. Однако воинственной Японии мешала феодальная разобщенность, многолетние междоусобицы и отсутствие общей идеи завоеваний. В объединенной Японии, управляемой одним правителем, в мирное время многочисленное самурайское сословие оказалось не у дел. К тому же, японские феодалы мечтали об обогащении. Поэтому для Хидэёси почти не составляло труда организовать завоевательную экспедицию. Самураи с большой охотой выплеснули свои силы за пределы Японии, устремившись в захватнический поход.

Тоётоми Хидэёси ведет своих воинов на штурм «водяных ворот» замка Ианабаяма в 1566 г.

Корейский флотоводец Ли Сун Син

Первую военную кампанию Хидэёси начал весной 1592 года, включив в экспедиционную армию 160 тысяч воинов. Начало войны было удачным. японцы быстро и без особого труда овладели Пусаном и еще несколькими портами и крепостями Кореи. Через три недели два авангардных отряда под командованием полководцев Хидэёси Кониси Юкинага и Като Киёмаса с двух сторон одновременно достигли столицы Кореи Сеула и взяли ее 11 июня. В середине лета Кониси овладел Пхеньяном, а отряд Като вышел в конце августа на границу с Китаем. Однако к осени положение изменилось в пользу корейцев. Талантливый корейский флотоводец Ли Сун Син (1545–1598), по-японски — Ри Сюнсин, считающийся одним из самых главных героев времен корейской династии Ли (1392–1910), на кораблях-черепахах одержал несколько побед над японцами в Желтом море и приступил к уничтожению японских плавательных средств, снабжавших всем необходимым японскую армию. В тылу японцев началась партизанская война. Затем корейцы попросили помощи у минского Китая. Союзная китайская армия, имевшая значительное численное превосходство над японским экспедиционным корпусом, перешла в наступление на позиции японцев. Положение осложнялось не только из-за потерь, но и вследствие усталости войск от непрерывных боев. Стороны прекратили боевые действия, начав переговоры, длившиеся с 1593 по 1596 год. Но переговоры о мире результатов не дали, так как никто не хотел уступать.

В 1597 году Хидэёси начал второй военный поход в Корею, отправив туда 140 тысяч самураев. Опять вначале японское войско одерживало победы. Но затем, как и в первый раз, военная удача изменила им. К тому же, осенью 1598 года скончался главнокомандующий японской армией, отдав перед смертью приказ об отступлении. Оставшись без командования Хидэёси, японские войска вынуждены были оставить Корею, понеся большие потери. Завоевание Корейского полуострова провалилось. После смерти Хидэёси его режим пал. Началась очередная смута. Хидэёри, пятилетний наследник главнокомандующего, не мог управлять государством. Наиболее приемлемым кандидатом на эту роль был влиятельный и могущественный феодал Токугава Иэясу (1543–1616), сторонник Хидэёси, служивший одно время под его началом. В истории Японии Иэясу считается одним из наиболее великих деятелей, которому удалось, используя успехи, достигнутые его предшественниками Ода и Хидэёси, окончательно объединить страну.

Штурм Пусана войсками Кониси Юкинага в 1592 г.

Корейская картина XVIII в. Фрагмент

Токугава Иэясу

На занавесях изображен герб Токугава — трилистник мальвы  

Когда родился Иэясу, Япония была уже долгое время погружена в непрекращающиеся изнурительные междоусобицы. Становление личности Иэясу и его путь к вершинам власти были нелегки, но упорство в достижении цели помогало ему преодолевать все препятствия. Не случайно девизом жизни Иэясу были слова: терпение и выдержка. В одном из своих последних наставлений, широко известном в Японии, Иэясу высказал свое отношение к жизни: «Жизнь подобна долгому пути с тяжелой поклажей. Да будет твой шаг неспешен и тверд, чтобы не споткнуться. Убеди себя, что несовершенство и неудобство — естественное бремя человека, и в сердце твоем не найдется места недовольству и отчаянию. Когда в твоем сердце возникают тщеславные желания, вызови в памяти тяжкие дни, которые тебе пришлось пережить. Терпеливость — корень спокойной уверенности. Смотри на гнев, как на своего врага. Горе тебе, если ты знаешь лишь как побеждать, но не знаешь, что такое быть побежденным. Это сослужит тебе худую службу. Ищи ошибки у себя, а не у других. Лучше обладать малым, чем многим». Мудрые слова много повидавшего и много узнавшего человека. 

В последние месяцы 1599 года Токугава Иэясу начал готовиться к решительной схватке с противником — группой даймё, возглавляемых Исида Мицунари. Собрав большие силы в своих владениях, располагавшихся на востоке Японии, в районе города Эдо (современный город Токио), он предпринял наступление на войска других претендентов на центральную власть. Эта борьба завершилась в октябре 1600 года после нелегкой битвы в центральной провинции Хонсю Мино (современная префектура Гифу) при Сэкигахара (Сэкигахара-но татакай). Иэясу, руководивший армией в 104 тысячи человек, одержал верх над соперниками. Оставшиеся в живых главные противники нового властителя Японии покончили собой или были истреблены победителями. В 1603 году с санкции императора Го-Ёдзэй (Гоёдзэй), Иэясу провозгласил себя сегуном, основав третий сёгунат, получивший название Эдо бакуфу или сёгунат Токугава. Военное правительство сегунов Токугава просуществовало 264 года — с 1603 по 1867 год. Период правления Японией из новой столицы Эдо получил также название Эдо дзидай — эпоха Эдо, которая охватывала период с 1600 по 1868 годы.

Штурм Осакского замка в 1615 г.

Фрагмент росписи ширмы

Битва при Сэкигахара в октябре 1600 г.  

Сам Иэясу правил страной недолго, до 1605 года, сложив полномочия верховного главнокомандующего сёгуната в пользу своего третьего сына Хидэтада (1579–1632), правившего с 1605 по 1623 год. Однако авторитета и влияния Иэясу не потерял, продолжая заниматься иностранными делами военного правительства.

Заслуга Иэясу и четырнадцати сегунов рода Токугава, правивших после него, заключалась в том, что объединенная Япония после долгого периода междоусобных войн XIV–XV веков жила в мире. Исключение составило военное противостояние 1614–1615 годов и два сражения в городе Осака, где войска сёгуната разбили восставшего против верховного правителя сына Тоётоми Хидэёси Хидэёри.

Умер Иэясу 1 июня 1616 года. Говорят, что он объелся своим любимым блюдом тэмпура (ломтики рыбы, креветки или овощи, зажаренные во взбитом тесте из муки с яйцом и водой). Через год после смерти останки Иэясу были перенесены из Кунодзан и захоронены в городе Никко, в специально построенном мавзолее в святилище рёбу Синто Тосёгу Окончательное строительство храма было закончено в 1636 году при третьем сегуне бакуфу, внуке Иэясу, Токугава Иэмицу (1604–1651), правившем с 1623 по 1651 год.

Замок Эдо — резиденция сегунов Токугава  

Государственная деятельность Иэясу была оценена очень высоко. В соответствии с декретом императора, он был канонизирован и получил посмертный титул Тосё Дайгонгэн (Великое воплощение, освещающее Восток).

Эпоха Эдо была наивысшей точкой развития системы военного правления, и Иэясу был творцом правительства клана Токугава. В 1615 году он обнародовал два основных документа своего правления: «Букэ сёхатто» («Законы военных домов») и «Кинтю набари ни кугэ сёхатто» («Законы управления императорским двором и дворянством»). Иэясу предоставил феодальным князьям полную свободу действий в своих владениях при условии, что они будут преданы его режиму. Не довольствуясь одними только клятвами верности, глава сёгуната, а затем и его последователи, внимательно следили за обстановкой в стране, не допуская образования враждебных власти союзов и заговоров. Одним из самых действенных способов такой политики был институт заложничества. В соответствии с этой системой феодальные князья определенное время обязаны были проводить на службе в столице сёгуната Эдо, а члены их семей (жены, дети и ближайшие родственники) — жить там.

Сёгунаты и военные режимы Японии в XIV — ХIХ вв.

При Токугава окончательно было закреплено деление японского общества на сословия, введенное еще Хидэёси. Система сословных различий по роду занятий, разработанная в средневековом Китае, была перенесена на японскую почву. В соответствии с ней общество подразделялось на четыре основные категории: самураев, крестьян, ремесленников и торговцев и выражалось, соответственно, формулой «си — но — ко — сё». При этом переход из одного сословия в другое запрещался законом. Самураи, как опора режима Токугава, стояли на вершине общественной лестницы. Однако положение господствующего сословия было весьма противоречивым. Огромная масса профессиональных воинов в мирной Японии представляла собой аномальное явление.

 

Самоизоляция страны 

Другой характерной особенностью времен сёгуната Токугава была искусственная самоизоляция страны, с помощью которой островная страна добровольно отгородилась от остального мира и которая оказала существенное влияние на последующую историю Японии. Ни одно другое государство не было так долго обособлено от других стран мира. Благодаря этой изоляции военное правительство рода Токугава так долго продержалось у власти, но именно из-за нее Япония отстала в своем развитии от многих других капиталистических стран, продолжая идти по пути феодализма.

В чем же заключались причины самоизоляции Японии? Сегуны Токугава опасались не только внутренних, враждебных режиму коалиций, но и союзов местных феодалов с иноземными силами и чуждыми Японии идеями, способными разрушить традиционное японское общество с его ценностями и лишить бакуфу власти.

Первые иностранцы проникли в Японию в середине XVI столетия. Это были португальцы, судно которых село на мель в 1542 (или в 1543) году у острова Танэгасима, находящегося у южного побережья Кюсю. Вслед за португальцами в Японию начали прибывать голландцы, испанцы, англичане. Всех европейских иностранцев, независимо от национальности, японцы, на китайский манер, называли южными варварами (намбандзин), по подобию с южными по отношению к ним жителями Индокитая, Индонезии, Филиппин, так как португальцы и испанцы, которые активно внедрялись в пределы Юго-Восточной Азии, пришли в Японию именно с юга. Позже европейцев стали обозначать презрительным термином «комодзин» (рыжеволосый) или бранной кличкой «кэтодзин» (волосатый).

Португальский «черный корабль» прибывает в Японию

Фрагмент росписи ширмы. XVII в.

Сначала контакты развивались по линии торговли. Японцев интересовали новинки европейской науки и техники, особенно огнестрельное оружие. Первые португальцы привезли в Японию аркебузу — стрелковое оружие, заряжавшееся через дуло. Аркебуза, поражающая цель на дальнем расстоянии, привела японцев в восторг. Впоследствии они очень эффективно использовали европейскую новинку в феодальных войнах. Воины Ода Нобунага, применив в сражении 1575 года против конницы князя Такэда мушкеты, выиграли его, уничтожив ружейным огнем лучшую часть конных самураев противника.

Но почти одновременно с торговцами на острова стали прибывать христианские миссионеры — проповедники римской католической церкви, в частности, священнослужители из монашеского ордена иезуитов (от латинского самоназвания Societas Jesu — Общество Иисуса), задачей которых было распространение католицизма, защита и упрочнение власти папства. Иноземных священнослужителей-католиков, принесших на острова христианство (кирисутокё), японцы начали называть «батэрэн», от португальского «падре». Первым в Японии начал читать проповеди испанец Франциск Ксавье (Франциско де Джавье, 1506–1552) с двумя братьями-иезуитами. Его католическая миссия (каторикку сэнкёси) была основана на юге Кюсю и просуществовала на островах с 1549 по 1551 год. Впоследствии христианские общины были основаны на Хонсю, но наиболее активно миссионеры действовали на юге Японии, особенно в городе Нагасаки.

У португальцев и испанцев был богатый опыт приобщения с помощью католических миссий других народов к христианству, с последующей организацией колоний на земле обращенных в свою веру, чем они вознамерились заняться и в Японии. Первоначально распространение христианства на Японских островах было затруднено в связи с языковым барьером, но очень скоро это препятствие было с успехом преодолено миссионерами. Христианская религия столь активно и напористо осуществляла свою пропаганду в Японии, что примерно до начала XVII века в католицизм было обращено около трехсот тысяч японцев.

Франциск Ксавье

Христианами становились не только простые японцы — крестьяне и горожане, но и даймё со своими самураями. Организация любой миссии в той или иной провинции Японии всегда была связана с разрешением на это ее феодального владетеля, чем пользовались католические миссионеры, стараясь приобщить к христианству, прежде всего, князей. К 1579 году христианство приняли уже шесть даймё. Их называли кириситан даймё — христианские князья. Первым японским князем, принявшим христианство и крещеным в 1563 году, стал хозяин района Соноги провинции Хидзэн (часть современной префектуры Нагасаки) Омура Сумитада, получивший после крещения христианское имя Дом Бартоломео. Наиболее крупной среди даймё фигурой, приобщившейся к католичеству, был Отомо Сорин (Дом Франциско) из провинции Бунго (часть современной префектуры бита).

Отомо Сорин был самым могущественным князем Кюсю. В 1578 году он принял крещение после многолетней дружбы с иезуитами. Несколько даймё стали христианами под влиянием друзей и наущению других феодалов. Такаяма Укон (Дом Джусто), крещенный в 1564 году, повлиял в принятии христианства на Гамо Удзисато (Дом Леао). Вместе они убедили креститься даймё из провинции Харима (современная префектура Хёго) Курода Ёситака (Дом Симеао), сторонника Ода и Хидэёси. Христианином был известный военачальник Хидэёси Кониси Юкинага (Дом Агостиньо). Очевидно, он стал католиком под влиянием своего отца Кониси Рюса Иоахима, служившего интендантом в армии Хидэёси. Естественно, крещеные князья содействовали религиозной агитации иезуитов на своих территориях, а также обращению своих людей в христианство. Иногда даймё-христиане с помощью силы или запугивания принуждали членов подчинявшихся им кланов принимать католичество.

Для христианских миссий выгода от такого союза с даймё была несомненной. Омура Сумитада, к примеру, не только разрешил португальским торговым судам заходить в гавани его владения, но и в 1580 году позволил иезуитам хозяйничать в районе порта Нагасаки.

Такаяма Укон

В 1582 году в интересах христианских даймё вместе с иезуитом отцом Алессандро Валигано, который инспектировал католические миссии в Японии, в Европу ко двору короля Испании Филиппа II и в резиденцию папы Григория XIII в Рим (в Ватикан) отправились четверо юношей (Ито Манчио, Тидзива Мигель, Накаура Джулиано и Хара Мартиньо). Эта миссия с японскими посланцами получила наименование Тэнсё кэнъо сисэцу, по названию годов Тэнсё (1573–1592). Иезуиты преследовали свои цели. Они хотели, чтобы папа видел, как хорошо работают миссионеры в Японии, знал, что иезуиты заняли там ключевые позиции и выделил бы для священнослужителей денежные субсидии. Пользу получали и японцы — это была их первая ознакомительная поездка в Европу, во время которой посланники побывали в Испании, Португалии и Италии. Однако феодальные князья, прежде всего, были даймё, а уже потом христианами. Исключением из этого ряда был Такаяма Укон, безгранично преданный христианской вере почти всю свою сознательную жизнь. Приняв христианство еще в детстве вместе с родителями, он не отказался от него после объявления этой религии в Японии вне закона, за что был изгнан из страны в 1614 году. Такаяма Укон умер в ссылке в Маниле через год.

Чуждая Японии религия начала борьбу с противостоящими ей религиозными системами, которыми в данном случае были синтоизм и буддизм. Началась борьба церквей, в ходе которой христиане начали уничтожать на юге Японии монастыри и храмы противоположных им религий, разрушать национальные религиозные символы и институты. В то же время число католических церквей росло прямо на глазах. Создавалась довольно мощная база противостояния существующим порядкам и традициям, а также угроза независимости страны вследствие возможной европейской колонизации.

Бухта Нагасаки и островок Дэсима

Фрагмент росписи ширмы. XVII в.

Тоётоми Хидэёси, так же как и Ода Нобунага, поначалу поддерживал христианство, но вскоре понял, насколько пагубно оно может повлиять на верховную власть страны и ее население. Поэтому именно он первым начал гонения на христиан на Кюсю. В июле 1587 года Хидэёси обнародовал свой первый антихристианский декрет (кинкёрэй), предписывающий иезуитским миссиям в течение 20 дней покинуть пределы Японии. Однако христианские священники проигнорировали указ диктатора. Несмотря на то, что было разрушено несколько церквей, никто из европейских священнослужителей по истечении указанного срока из Японии не уехал, и мер физического воздействия к ним применено не было. Зато новая кампания Хидэёси принесла христианам первые жертвы. Началом ее послужил инцидент с испанским галеоном «Сан Фелипе» («Сан Фэрипэ го дзикэн») в 1596 году. Корабль испанцев, направлявшийся из Манилы в Акапулько, сел на мель 7 декабря после тайфуна на побережье Сикоку, около Урадо, в провинции Тоса (современная префектура Коти). Хидэёси приказал конфисковать груз богатого судна и повторил требование о выезде иноземных миссионеров из страны. Конфискация груза вызвала споры, недовольство и протесты иезуитов. Хидэёси подкрепил свой приказ действиями: 5 февраля 1597 года 26 католиков — 6 испанских францисканцев (монахов нищенствующего католического ордена, проповедующего в народе идеи бедности, аскетизма и любви к ближнему), 3 иезуита и 17 японских мирян, включая трех малолетних мальчиков, были распяты в Нагасаки по приказу Тоётоми Хидэёси. У католиков и японских христиан эти 26 человек стали считаться святыми мучениками — Нидзюроку сэйдзин. Какими мотивами руководствовался Хидэёси, уничтожая христиан, точно не известно. Скорее всего, это было следствием невыполнения его приказа 1587 года.

Мученики из Нагасаки

Японская картина. XVII в.

Ликвидация христиан в Нагасаки совпала со временем наивысшего подъема пришлой религии в Японии. Преемник Хидэёси Токугава Иэясу поначалу готов был терпеть в стране присутствие католиков ради выгоды международной торговли. Но непрекращающийся поток новых миссий, включая протестантов из Шотландии и Англии, заставил его и руководство страны действовать. Токугава Иэясу, узнав о том, что творят с помощью религиозного воздействия на население других стран европейские колонизаторы, принял решение продолжить практику искоренения на островах новой, прогрессирующей религии.

Первые антихристианские директивы Иэясу подготовил в 1612 году после происшествия с португальским судном «Мадре де Деус». В Японии этот инцидент получил название Мадорэ дэ Дэусу го дзикэн. В 1608 году в Юго-восточной Азии из-за торгового соперничества между матросами двух японских судов христианского даймё Арима Харунобу (Дом Протасио) и португальцами в Макао произошла ссора. Волнение было подавлено по приказу губернатора Макао Андре Пессоа, который жестоко расправился с одним из японских зачинщиков беспорядка. Когда годом позже Пессоа прибыл в Нагасаки, Арима пожаловался на него Иэясу, который приказал взять португальца живым или мертвым. Пессоа решил взорвать корабль, но не сдаваться, что он и сделал ночью 6 января 1610 года.

В 1614 году по повелению Иэясу дзэнский монах Контиин Судэн подготовил для правительства обоснование о запрещении христианства в Японии. Согласно указу от 1 февраля 1614 года на христианство в стране налагался запрет, а все католические и прочие проповедники высылались из нее. Большинство зарубежных священников были депортированы из Японии, но около 40 человек, включая ряд японских служителей христианской церкви, не прекратили своей деятельности на островах.

После смерти Иэясу гонения на христиан продолжались с неослабевающей силой. В 1622 году в Нагасаки власти снова лишили жизни 51 христианина, а двумя годами позже в Эдо сожгли 50 человек. В 1633 году было уничтожено еще 30 миссионеров. В общей сложности в Японии было замучено примерно 3 тысячи христиан, не считая тех, кто пострадал в тюрьмах и изгнании.

Возрастающее напряжение от притеснения верующих вылилось в восстание японских христиан, которое произошло в 1637–1638 годах на полуострове Симабара. Религиозные мотивы восстания прослеживаются весьма отчетливо, однако социальный фактор выступления народа, скорее всего, был превалирующим. Эксплуатация со стороны феодалов, трудность жизни и бедность масс толкнули их к вооруженному сопротивлению властям. Многотысячное восстание крестьян, простых самураев и примкнувших к ним ронинов (деклассированных самураев) с большим трудом удалось подавить посланным бакуфу войскам. После того как восстание было буквально потоплено в крови, военные правители Японии уже не сомневались в опасности чужой религии и в том, что страну необходимо закрыть от всего иноэтнического, готового выступить против центральной власти и лишить бакуфу этой власти, а Японию независимости.

Принципы официальной политики изоляции Японии провозглашались в документах, разработанных сёгунским советом старейшин (родзю) в Эдо. Они предназначались для специальных уполномоченных (бугё), направленных в Нагасаки для наблюдения за осуществлением этой политики. Она подразумевала запрещение христианства и прекращение действий римской католической и других церквей на островах. Япония приостановила торговлю с западными странами, иностранцам запрещалось прибывать на ее территорию или даже приближаться к ней, а японцам — под страхом смерти выезжать за границу. Национальная изоляция страны длилась более двух столетий, до 1854 года. Примерно с начала XIX века такое состояние Японии стали называть сакоку (закрытая страна).

Основные положения изоляционистской политики были сформулированы в эдиктах правительства, выпущенных в период с 1633 по 1639 годы во время правления третьего сегуна династии Токугава Иэмицу. Первый эдикт 1633 года содержал 17 статей, касающихся обращенных в христианство японцев и торговли с иностранцами. В эдикте отмечалось, что всем японским судам и их экипажам запрещается покидать пределы страны без хосёсэн — специальных лицензий (через два года и эти лицензии были отменены), а все японцы, живущие за границей, будут преданы смерти, если они попытаются вернуться на родину. Исключение составляли лишь те подданные Японии, которые проживали на чужбине менее пяти лет или удерживались там насильно. Если чужеземный корабль прибывал в Японию, его надлежало задержать и охранять до тех пор, пока доклад о нем не дойдет до Эдо и не вернется с решением обратно. Запрещалось помогать и любым способом содействовать христианским священникам. Виновные подлежали немедленному аресту и заточению в тюрьму в Омура, рядом с портом Нагасаки, для дальнейшего пристрастного разбирательства. На всех прибывавших в Японию судах было приказано искать скрывающихся католических миссионеров среди команды.

Особо в указах сёгунского правительства говорилось о регулировании торговли с иноземцами. Изоляция была строгой, но не полной. Торговать с Японией в виде исключения разрешалось китайским, корейским и голландским купцам. Японским торговцам и чиновникам из владения Сацума (современная префектура Кагосима) было позволено на своих судах прибывать на острова Рюкю. Из владения Цусима (часть современной префектуры Нагасаки) купцы могли ездить в Корею. Корейская торговля ограничивалась только островами Цусима. Голландцы и китайцы в качестве привилегии имели право прибывать на остров Кюсю, в порт Нагасаки. Для голландцев в гавани Нагасаки определялся крошечный, искусственно созданный в 1634–1636 годах остров Дэдзима (Дэсима), где была построена небольшая голландская деревня и несколько строений торговой фактории, принадлежавших Ост-Индской компании.

Второй эдикт «закрытой страны» был выпущен в 1634 году, третий — в 1635. Третий эдикт досконально доводил до сведения подданных Японии, какие кары их ждут в случае попытки покинуть страну или вернуться в нее после отъезда.

Самураи Симадзу нападают на иностранцев в порту Иокогама

С японской гравюры

В четвертом эдикте 1636 года, включавшем в себя 19 статей, говорилось о потомках южных варваров (португальцев и испанцев), которые подлежали обязательной депортации. Японцы, адаптировавшие кого-либо из этих потомков европейцев, обязаны были передать их вместе с детьми португальцам, выезжающим из Японии.

В 1639 году сёгунское правительство издало последний эдикт, в котором сообщалось, что любой португальский корабль отныне не имеет права заходить в японские порты. Всякое судно, нарушившее эдикт, подлежало уничтожению вместе с экипажем. Уже в следующем году сёгунат выполнил свою угрозу. Корабль, прибывший из Макао в Нагасаки с тем, чтобы возобновить отношения с Японией, был задержан, а команда, 74 человека, арестована. Только 13 китайцев из числа экипажа получили от властей разрешение вернуться обратно, остальные были преданы смерти.

В 1640 году правительством было учреждено специальное сёгунское ведомство по расследованию — «Кириситан сюмон аратамэ яку», целью которого было искоренение католицизма и тотальное истребление христиан. Крещеных японцев выявляли чиновники ведомства и в случае сомнения применяли практику, называвшуюся эфуми (эбуми) — топтание святых изображений (фумиэ — картина, на которую наступают). Для определения приверженности к христианству испытуемому давали крест или медную пластинку с изображением распятия или ликом девы Марии и заставляли попирать это изображение ногами. Отказ топтать святой предмет являлся свидетельством принадлежности к христианству, и верующий подвергался физическому уничтожению. Впервые такая практика была применена в Нагасаки в 1626 или 1629 году. Как инструмент контроля над христианством эфуми просуществовало до 1858 года.

К 1660 году в Японии христианство в целом было искоренено. Во всяком случае, так докладывали центральным властям чиновники с мест. В 1663 году запрет на исповедование христианства во всех провинциях и местностях был оформлен законодательно, что нашло отражение в добавлениях к своду «Букэ сёхатто».

Серия эдиктов, запрещающих христианство, не остановила самых верных его приверженцев. Они продолжали тайно исповедовать католическую религию. Скрытое христианство получило в Японии название какурэ кириситан. Скрытые христиане в полном составе своих общин меняли место жительства или вели двойную жизнь, открыто исповедуя буддизм и синтоизм и тайно — христианство. Такой «секретный» католицизм продолжал существовать в стране более двух веков, вплоть до отмены преследования христиан незадолго до событий 1868 года. В середине XIX века около 30 тысяч христиан старой веры — мукаси кириситан, как их тогда называли, вышли из подполья и легализовали свою деятельность.

На протяжении всего периода Эдо военное правительство всячески поддерживало буддизм как противника католицизма. Буддийским храмам вменялось в обязанность приписывать к ним всех жителей именно как буддистов. В компетенцию храмов и буддийских священнослужителей этой эпохи входила и регламентация социальной жизни японского населения, а именно регистрация рождений, браков, поступление на работу, перемена места жительства. Такой контроль эффективным образом препятствовал распространению и развитию христианства.

Нелюбовь к иностранцам населению Японии прививали долго — в течение всего периода Эдо, в первой половине XX века, в предвоенные годы разгула национализма. Последствия такой политики, культивируемой японскими властями по отношению к иностранцам, нередко чувствуется и сейчас. В Японии к иностранцам было и есть особое, предвзятое отношение. Выходцы из других стран чаще всего обозначаются словом «гайдзин» (гайкокудзин) — иностранец, чужак, произносимым в основном нейтрально, иногда с удивлением, особенно при виде целой семьи иностранцев. Слово «гайдзин» проводит совершенно четкую границу между японцами и не японцами, показывая, что иностранец никогда не будет приравнен к жителю Японии.

Когда в 1945 году закончилась война на Тихом океане и оккупационные американские войска пришли в Японию, многие японцы увидели их впервые. До этого они могли видеть лишь их искаженное изображение на пропагандистских плакатах. Некоторые японские жители удивленно спрашивали: «Кто это? Это что, американцы? Неужели это американцы? Какие красивые!»

В Токио и других крупных городах в настоящее время к иностранцам более-менее привыкли. Но в провинции, в небольших городах, и сейчас дети, увидев иностранцев, показывают на них пальцем, как будто они никогда их не видели даже в кинофильмах, и кричат: «Гайдзин да!» — «Иностранец!» Нередко то же самое вслух произносят и взрослые при неожиданной встрече, а пожилые люди, особенно женщины, почти всегда, увидев иностранца, широко открывают глаза и рот, в упор разглядывают его и обязательно провожают взглядом. Бывает, японцы без стеснения обсуждают иностранцев в их же присутствии, что знающим японский язык не всегда доставляет удовольствие. Не очень приятно иностранцам, знающим японские обычаи и приехавшим на такой интернациональный остров как Хоккайдо, куда со второй половины XIX века начали съезжаться колонисты со всей Японии, видеть, как японцы после случайного соприкосновения с ними в общественном транспорте начинают отряхиваться. Делают они это так же как, согласно традиционным синтоистским обрядам, после посещения дома покойного — стряхивая правой рукой скверну (зло, злых духов, несчастье) с левого плеча (обряд очищения — хараи). Такое отношение к не японцам представляет собой неординарное и, очевидно, индивидуальное явление. Разумеется, в современной американизированной и европеизированной Японии молодежь и люди среднего возраста не относятся к приехавшим в их страну, в частности европейцам, недружественно. Для этого в настоящее время нет особых причин. Но отдельные представители старшего поколения, которые помнят войну, еще и сейчас считают американцев врагами.

Европейский морской офицер глазами японцев

Иностранец изображен, как это часто было в период Эдо, в виде черта, тэнгу или злого духа с длинным носом, большим ртом и косящими, демоническими глазами. Такими изображениями японцы хотели подчеркнуть не только антропологические отличия европейцев от азиатов, но и всю вредоносную для Японии сущность пришельцев во время изоляции страны от внешнего мира

Попытки прекратить самоизоляцию Японии предпринимались странами Запада неоднократно, в том числе и со стороны России, желавшей наладить с соседней восточной страной торговые отношения. Российские цари проявляли интерес к Японии и отправляли туда своих посланников с целью заключения договоров: Петр I (1672–1725) — в начале XVIII века, Екатерина II (1729–1796) — в конце XVIII века, Александр I (1777–1825) в начале XIX столетия. Однако эти попытки оканчивались без желаемого результата.

Обособлять себя от остального мира в условиях становления в стране капитализма и изменений социального характера было невозможно. Этого не желали и ведущие державы мира. В 1852 году из Америки и России почти одновременно вышли корабли с целью «открытия» Японии. Американской эскадрой командовал Мэттью Колбрайт Перри (1794–1858), русско-японской миссией руководил вице-адмирал Ефим Васильевич Путятин (1803–1883).

Адмирал Е.В. Путятин со свитой

С японской гравюры

Император Николай I (1796–1855) послал Путятина в Японию с очередной попыткой налаживания отношений между двумя странами после того, как в 1843 году у России возникли противоречия с Британией из-за Китая. Другие страны Запада также начали проявлять активность на Дальнем Востоке. Россия теряла свои позиции в Азии, и утверждение положения в Японии казалось русскому царю перспективным. Особенно важным было определить государственные границы империи, которых с Японией практически не существовало, защитить интересы России и не допустить продолжения экспансии западных держав в регионе.

Цели у Соединенных Штатов и России были одинаковыми — прекратить одностороннюю изоляцию Японии, распространить свое влияние на Дальнем Востоке и установить торговые отношения. Но методы «открытия» существенно различались. В то время как Россия пыталась добиться установления связей с соседним государством с помощью уговоров, у Перри была установка сделать это силой. В первую очередь Америке в лице Японии была нужна промежуточная база в морской коммуникации между Китаем и Калифорнией. Поэтому прекратить самоизоляцию Японии и получить в свое распоряжение японские порты с хранилищами угля для американских пароходов требовалось безотлагательно.

Американские черные корабли (курофунэ), как японцы в XVI–XIX веках называли все западные корабли, окрашенные в черный цвет и потому не похожие на корейские, китайские и южно-азиатские суда, бросили якоря в заливе Эдо (сейчас — Токийский залив) 8 июля 1853 года, на полтора месяца раньше российских. Русские прибыли в порт Нагасаки 21 августа того же года. Путятин предложил Перри объединить усилия в давлении на Японию с целью ее «открытия». Однако коммодор, и без того уверенный в своей силе, это предложение отверг. Американцы в ультимативной форме потребовали от сёгуната прекратить самоизоляцию и открыть страну для дипломатических отношений и торговли с Западом. Многие в Японии были возмущены ультиматумом, призывая бакуфу дать решительный отпор пришельцам. Напрасно некоторые набожные и патриотично настроенные японцы надеялись, что любое появление вражеских сил в прибрежных водах Японии обязательно повлечет за собой пришествие «божественного ветра». В XIX веке надежды на него не оправдались.

Американская делегация во главе с М.К. Перри (в центре)

Японская гравюра на дереве

Военное правительство не могло противиться ультиматуму Соединенных Штатов, так как не имело реальной силы для противодействия американскому десанту и корабельной артиллерии современных кораблей. Представителям сегуна было передано послание президента США и сообщено, что положительный ответ военное правительство должно дать до весны следующего года, иначе японцам предстоит оценить, на что способна мощь их оружия.

Окончательно насильственное «открытие» Японии произошло в 1854 году. В начале февраля 1854 года Перри вернулся в Эдоский залив с военно-морской эскадрой, состоящей уже из восьми кораблей. 31 марта 1854 года в городе Канагава с Америкой был подписан международный договор, позволявший американским судам заходить в порты Симода и Хакодатэ. Предусматривалось также установление дипломатических отношений. Хотя на правительство Японии в ходе подписания договоров было оказано давление со стороны Америки, присутствие русской миссии повлияло на решение сёгуната «открыть двери» на острова. Вслед за Америкой аналогичные договоры с Японией в течение 1854–1856 годов подписали Великобритания, Россия и Нидерланды.

Токугава Кэйки Ёсинобу, пятнадцатый, и последний, сёгун из рода Токугава

Открытие японских портов без права торговли ни Америку, ни другие страны Запада не удовлетворяло. Через три года (17 июня 1857 года) генеральный консул Соединенных Штатов Таунсенд Харрис подписал с Японией более выгодное соглашение, а 29 июля 1858 года он же от лица своей державы навязал ей еще один договор, открывавший японский рынок для американских товаров на выгодных для Америки условиях. В историю этот договор вошел под названием Договор Харриса (Нитибэй сюко цусё дзёяку). Договор Харриса, как и предыдущие соглашения, стал образцом для России, Великобритании, Нидерландов и Франции, которые подписали аналогичные договоренности в том же 1858 году. Суть этих неравноправных договоров сводилась в основном к лишению Японии таможенной автономии и навязыванию ей низких ввозных пошлин. Эта группа из пяти договоров стала называться Ансэйскими торговыми соглашениями (Ансэй гокакокудзёяку), по названию годов Ансэй (1854–1860), когда правил император Комэй (1831–1867). Следуя договоренностям, Япония открывала для иностранной торговли несколько городов, включая Канагаву (позднее заменен на Ёкохаму), Ниигату, Хёго (в настоящее время город Кобэ), Хакодатэ, Нагасаки Эдо (Токио), и обменивалась с указанными странами дипломатическими представительствами.

Кризис режима Токугава как в области внешней, так и внутренней политики, был очевиден. Япония не могла противостоять ни военному, ни торговому давлению. Японии требовались реформы по западному образцу. В 1867 году низшие слои прогрессивно настроенных самураев, поддерживаемые реформаторами западных провинций Японии, и проимператорски настроенные массы свергли власть военного правительства, возглавляемого пятнадцатым сегуном пакуфу Токугава Ёсинобу (Кэйки) (1837–1913), последним сегуном династии Кжугава. После смерти императора Комэй, правившего с 1846 года, трон унаследовал его сын Муцухито. В январе 1868 года Муцухито (Мэйдзи) (1852–1912) официально был возведен на престол в качестве 122-го императора Японии. В то время ему было 15 лет. Восстановление власти императора получило название Мэйдзи исин — реставрация Мэйдзи. Япония из феодализма начала входить и современный мир. Однако возвращение власти императору было лишь номинальным. Реальную власть взяли в свои руки финансово могущественные круги, задачей которых было сделать Японию самой сильной империей Дальневосточного региона, подобной ведущим державам земного шара.

 

Японский поезд на рельсах капитализма

Революция Мэйдзи, открывшая новую страницу истории Японии, по своей сути была буржуазной, так как ее осуществляли слои народившейся японской буржуазии. После победы революции перед страной открылся путь капиталистического развития. С другой стороны, «реставрация» Мэйдзи была незавершенной буржуазной революцией в силу того, что в Японии сохранилось множество феодальных пережитков, в том числе и власть императора. Новое японское правительство включало в себя наряду с членами императорской семьи и придворной знати тех же феодалов, обладавших во время царствования сёгуната Токугава крупными земельными владениями. Таким образом в Японии утверждался монархический помещичье-буржуазный блок.

Революция Мэйдзи была закономерной, и предпосылки событий 1867 года зародились задолго до этого времени. Уже в XVIII веке в Японии начала развиваться мануфактура. В деревнях активно происходило расслоение крестьянства, часть его богатела. Разбогатевшие крестьяне становилась земельными собственниками. Другая часть беднела и уходила на заработки в город. В результате развития промышленности появлялись состоятельные владельцы предприятий. Постоянно увеличивалось число богатых купцов.

Насильственное «открытие» Японии в немалой степени содействовало разложению феодализма и буржуазным преобразованиям. Неравноправные договоры с ведущими западными державами сильно повлияли на экономическое положение страны. Дешевые иностранные товары наводнили японский рынок, вызвав дестабилизацию и развал экономики, который негативно отразился на жизни всего населения. Ухудшилось положение ремесленников и крестьян, что вызвало волнения среди населения. В числе недовольных оказалось и сословие воинов, низшие слои которого, так называемая самурайская оппозиция, состоящая из простых самураев и ронинов, начала бунтовать против правительства сёгунов Токугава. Экономическая разруха, вызванная проникновением иностранного капитала, в сочетании с непрекращающейся феодальной эксплуатацией вызвала мощный революционный подъем крестьян, простого городского населения и военных под лозунгом: «сонно дзёи» — почтение к императору и изгнание варваров (иностранцев) (дословно: власть — императору, изгнание — иноземцам). Эта идея связывалась с понятием «ямато дамасий» — японским духом, который впоследствии сыграл одну из основных ролей в идеологическом воспитании японских военных и преобладающей части населения Японии.

Нарастающим антифеодальным движением воспользовались торгово-промышленная верхушка и обуржуазившаяся часть феодалов. Буржуазия направила это движение в выгодное для нее русло, что в конечном итоге и привело к революционным событиям и свержению власти сёгуната.

Основными силами, противостоящими режиму феодального военного правительства, были мощные объединения юга Японии — военные кланы Сацума, Тесю и Тоса. Они являлись по отношению к Токугава тодзама, то есть посторонними домами, не относящимися к роду сегуна и не являвшимися его прямыми вассалами. Эти три группировки объявили себя императорской армией. Именно на основе войск этих кланов впоследствии были построены вооруженные силы Японии. В состав императорской армии в качестве составной и многочисленной части вошли также так называемые нохэй и кихэйтай, ударные отряды из народа.

В ноябре 1867 года Ёсинобу отрекся от власти, но это не удовлетворило антисёгунскую коалицию, заявившую о реставрации власти императора. В ходе гражданской войны, названной Босин сэнсо (война Босин, в соответствии с традиционным обозначением, 1868 года) и представлявшей собой серию сражений между армиями токугавского правительства и императора, верные сегунату силы были разбиты. Война началась с битвы при Тоба-Фусими близ Киото (27 января 1868 года) и закончилась разгромом остатков войск Токугава в морском бою при Горёкаку около Хакодатэ (27 июня 1869 года). В 1869 году произошло окончательное «возвращение страны и народа императору» (хансэки-хокан). Даймё отказались от всех феодальных прав.

Эпизод гражданской «войны Босин». Штурм замка Вакамацу в ноябре 1868 г.

С японской гравюры  

Последним вооруженным выступлением против нового правительства и его реформ было восстание бывших самураев клана Сацума (Сэинан сэнсо — Юго-западная война) под руководством Сайго Такамори, человека сильного духом и сторонника решительных действий, продолжавшееся с января по конец сентября 1877 года. Выступление самураев Сацума окончилось неудачей и Сайго, тяжелораненый в бою у горы Сарояма с императорскими солдатами, оборвал смою жизнь, прибегнув к самоубийству путем вскрытия живота.

После подавления сацумского восстания капитализм в Японии развивался, в общих чертах, так же как и в странах Европы и Америке. Разница заключалась но времени. В то время как Европа и Америка уверенно шли по пути капитализма, изолированная от мира Япония «варилась в собственном соку». После революции Мэйдзи стране требовались немалые усилия для того, чтобы преодолеть феодальную отсталость и догнать передовые страны запада. Япония смогла это сделать быстро и при модернизации страны добилась значительных успехов. Японцы за короткий промежуток времени приобщились к новой общественно-экономической формации. Воспринимая чужой опыт и изобретения, они нередко превосходили изобретателей тех или иных новинок в разных областях науки и техники. В этом им всегда помогал и помогает коллективизм. Другой особенностью японцев, приводящей их к успеху, является упорство. Отличительная черта характера японцев — подчинение низших высшим и младших — старшим. На этом в японском обществе построена жесткая эксплуатация и умение достигать цели. Такой же принцип японцы применяют и по отношению к другим народам и странам. При отсутствии внутренних распрей в стране с единой идеологией и идеей, с людьми, стремящимися к созданию модернизированной Японии, крупными и умелыми предпринимателями, имеющими капитал, и приводило к японскому феномену, причем не один раз в течение ста лет.

Битва при Сарояма

1880  

Несмотря на реформы, способствовавшие развитию капитализма в стране, его потребности на внутреннем рынке удовлетворялись не полностью. Япония бедна природными ресурсами, а развивающемуся капиталу становилось тесно на островах. С первых лет существования нового японского правительства его лидеры начали развивать доктрину агрессивной экспансионистской политики. Политика внешней экспансии подразумевала захват чужих территорий, превращение их в колонии Страны восходящего солнца для добывания сырья, эксплуатации дешевой рабочей силы, получения рынков сбыта и ликвидацию исторической несправедливости, как тогда говорили идеологи императорской Японии. Историческая несправедливость, с их точки зрения, заключалась в том, что пока феодальная Япония находилась в самоизоляции, многие территории в Азии и на Тихом океане уже успели стать колониями.

В империалистическом мире Япония и сама легко могла стать жертвой других стран. При существовании таких могущественных и многоопытных держав-завоевателей как Англия, Франция и США вероятность попасть под власть запада была велика. Японии для модернизации и индустриализации, обретения независимости и международного престижа, возможности диктовать другим (пои условия, прежде всего, нужна была сила. Япония начала искать выход из послереволюционного полузависимого состояния в организации современной, массовой, всесословной армии и милитаризации страны и общества.

Правящие круги страны начали создавать армию нового типа, а также активно способствовать развитию в народе националистических и шовинистических настроений. В апреле 1872 года в Японии были образованы два особых министерства — Военное министерство (Рикугунсё) и Военно-морское министерство (Кайгунсё). В том же году правительство издало декрет о введении и Японии всеобщей воинской повинности. Это означало начало создания в стране регулярной армии и флота и конец феодального сословия воинов.

В 1871 году владения даймё были преобразованы в префектуры, и на место правивших своими землями феодальных князей центральные власти начали назначать правительственных чиновников. В период с 1873 по 1876 годы была предпринята серия мер по роспуску сословия воинов, получившая название тицуроку сёбун. Несмотря на то, что сословие самураев было упразднено, в течение 1870-х годов потомственные военные сохранили свое привилегированное положение при новом сословном делении общества и, соответственно, в новой армии. Формально три сословия послереформенной Японии — кадзоку, образовавшееся из придворной и военной знати, сидзоку являвшееся бывшими самураями, и хэймин, простой народ (крестьяне, горожане), — были уравнены и своих правах. То же самое касалось аборигенов Японских островов — айнов и эта, париев Японии — кожевенников, живодеров и мусорщиков, считавшихся и период Эдо самой презренной категорией населения. На словах все были равны, на деле же все оставалось практически без изменений. Бывшее военно-служилое дворянство токугавского сёгуната получило в императорской армии все высшие командные и офицерские посты. В особенности это касалось группировок, помогавших установлению власти императора, членов прежнего клана Тёсю, которые заняли военные должности в сухопутных силах, и клана Сацума, представители которого укрепились в командовании флотом. Эти два феодальных объединения старой Японии, наиболее тесно связанные с японской монархией, составили костяк армии.

Сословной организацией, почти полностью состоящей из бывших самураев, стала и японская полиция. В нее охотно шли служить профессиональные воины упраздненных феодальных княжеств, не находившие себе применения в мирной жизни. Население продолжало относиться к полицейским с боязнью, почти так же, как в дореформенной Японии относились к правящему сословию воинов. Неуважение со стороны простолюдина к самураю по законам феодальной Японии допускало самосуд над представителем низшего сословия. В одном из пункте ж основного административного уложения Японии эпохи Токугава говорилось, что горожанина или крестьянина, виновного в оскорблении самурая грубым поведением или речью, можно зарубить на месте, не опасаясь последствий. Это правило в популярной форме было известно как кирисутэ гомэн — разрешение зарубить и оставить. Простые люди помнили также и об обряде самураев, называвшемся «тамэсигири» или «цудзигири» (буквально — испытание меча). Клинки испытывали перерубанием соломенных снопов, соломенных матов, бамбука, самурайских шлемов, медных и стальных пластин. Согласно тамэсигири, еще не бывший в употреблении меч разрешалось испытать на человеке. Мечи испробовали (тестировали) на трупах, реже — на живых преступниках, но иногда и на случайных прохожих. Новая всесословная армия создавалась с использованием опыта западно-европейских стран и оснащалась современной техникой и вооружением. Императорская японская армия (Дай ниппон тэйкоку рикугун) начала свое строительство по французскому образцу, но после поражения Франции в франко-прусской войне (1870–1871) японцы использовали военную систему Пруссии, основывающуюся на независимости верховного армейского командования от других государственных структур. В 1873 году в Токио для повышения боеспособности буржуазной японской армии была открыта военная академия, куда пригласили лучших преподавателей из передовых капиталистических государств.

К.В. Меккель

В начале 1880-х годов в Японию прибыл Клеменс Меккель, один из наиболее способных учеников немецкого фельдмаршала, начальника генерального штаба Пруссии, Гельмута фон Мольтке. Меккель, являясь преподавателем высшей японской военной школы и советником Генерального штаба, ввел прусскую военную систему, которая получила в Японии большое влияние. Тогда же многие японские военнослужащие отправились учиться военной науке за границу.

В то время как армия пошла по германскому пути, императорский японский флот (Дай ниппон тэйкоку кайгун) взял за основу строительства флота опыт Англии. Армия и флот не вступали ни в какие взаимоотношения с другими государственными учреждениями, впрочем, и друг с другом тоже. Командование флотом считало, что флот имеет превалирующее значение в вооруженных силах Японии (принцип главенства флота перед армией имел обозначение кайгундайитисюги). Такого же мнения, но уже по отношению к себе, придерживалось и руководство армией.

Однако наряду с нововведениями, довольно многое в японских войсках и во флоте продолжало соответствовать феодальным традициям. Вместе с бывшими самураями-офицерами во вновь созданные вооруженные силы было привнесено то, что прежде являлось типичным для самурайских дружин. В основном это было наследие идейного характера, а именно кодекс самурайской этики, конечно, обновленный с духом времени.

Для культивирования идей милитаризма (гункоку сюги) в народе в период Мэйдзи условия были идеальными. Почти все лидеры послереформенного времени — военачальники, гражданская бюрократия и люди, занимающиеся бизнесом, были прежними самураями, разделявшими эти идеи и внедрявшими их и массы. Сторонники милитаризма понимали, что кратчайшим путем к строительству современной капиталистической Японии является внешняя экспансия и без диктата военной мощи невозможно ничего добиться в мире капитала. Это упрощало развитие и распространение милитаризма, и его поддержку обществом. Милитаристская политика японского правительства выражалась с помощью древнего лозунга: «Фукоку кёхэй» — «Богатая страна и сильная армия». Начиная со времени Мэйдзи и до окончания Второй мировой войны, пропаганда милитаризма и военное обучение (гундзи кёрэн) были включены в программы учебных заведений Японии, в том числе, и в начальную школу. После первых военных побед в Азии, во время японско-китайской войны, и после того как новая Япония стала колониальной державой, остановить милитаризм было уже практически невозможно. Он набрал силу, и Япония сама начала действовать по законам империализма. Такое состояние характерно для всех завоевателей до тех пор, пока против них не находится более сильный соперник.

Японии было необходимо и идеологическое обоснование, в первую очередь, для своего народа. В основу идеологии японского милитаризма был положен принцип избранности этноса, которому должны подчиняться все остальные. В прошлом принцип избранности народа всплывал в Азии неоднократно.

 

Синтоизм и обожествление власти императора

К началу периода Мэйдзи относится и новый подъем древней национальной религии Синто, связанный с культом императора. Постепенное упрочение позиций синтоизма в духовной жизни Японии началось приблизительно с XVII века при сближении последнего с конфуцианством чжусианского течения. Конфуцианские идеологи выступали с антибуддийскими высказываниями, подрывавшими авторитет буддийских храмов и духовенства, а также и некоторые политические основы феодального государства, которым управляли военные правители. Эти выступления были возможны, так как конфуцианство являлось государственной идеологией феодальной Японии. Идеи конфуцианства основывались на незыблемости всего существующего, на требовании безоговорочного подчинения подданных своему правителю и признании классовой дифференциации феодального общества в качестве вечного и неизменного закона жизни и поэтому были очень удобны государству.

Взаимовлияние конфуцианства и Синто, впитывание национальной религией японцев конфуцианских принципов, обусловили в народе новый интерес к синтоизму. Свидетельством этому было резкое увеличение паломничества в храмы Синто в конце XVII — начале XVIII века. Храм Исэ, посвященный богине Аматэрасу Омиками, только за два весенних месяца 1705 года посетило свыше 3,5 миллионов паломников. Конфуцианство являлось философско-этическим учением довольно узкого слоя японской интеллигенции, а Синто — народная вера, массовая.

Сближение синтоизма и конфуцианства находило обоснование в идеях и трудах японских философов токугавской Японии. Фудзивара Сэйка утверждал, что синтоистские божества воплотились в правителей Японии и продолжают жить в их потомках. Наиболее ярко положения о соединении Синто и конфуцианства были освещены в работах Ямадзаки Ансая (1619–1682), рассматривавшего конфуцианство как средство для обновления Синто. Учение Конфуция в чжусианской трактовке Ямадзаки Ансай полностью подчинил националистической пропаганде. Он первым сформулировал тезис о национальной исключительности и божественной избранности японцев, что впоследствии было развито в милитаристской Японии и возведено в ранг государственной политики. Согласно концепции Ямадзаки, пытавшегося подвести философскую основу под догматику Синто, основой Вселенной являлось идеальное начало ри (по-китайски — ли, конфуцианский великий принцип). Ри расценивалось как единое божество, воплощающееся во всем, разделяющееся и существующее как восемь миллионов божеств. Единое божество обладает постоянством, неизменностью и неисчерпаемым источником добродетелей и является Кунитокотати-но Микото — богом богов, родоначальником семи поколений богов.

Боги, как отмечал Ямадзаки, живут во всех японцах, действуют через них посредством верноподданности, почитания государства, предков и главы семьи.

По мере разложения феодализма и упадка сёгуната Токугава Синто все более становилось знаменем в руках противников режима бакуфу В XIX веке наивысшего развития достигли идеи возвращения Синто к его древним формам, которые существовали в Японии до прихода из Китая буддизма, конфуцианства и даосизма. Движение по пути реставрации добуддийского Синто получило название Фукко Синто. Сторонники древнего, чистого Синто утверждали, что иноземные идеологии других народов только искажают и уродуют национальную религию японцев, поэтому она должна быть очищена от всего чуждого. Главными идеологами Фукко Синто были в первой половине XIX столетия Мотоори Норинага (1776–1843) и Хирата Ацутанэ (1776–1843). Впоследствии идеология чистого Синто стала теоретическим и политическим базисом, на основе которого было утверждено государственное Синто.

Император Мэйдзи

Фотография. 1888  

После переворота Мэйдзи новые власти сделали ставку только на Синто, надеясь получить опору среди широких слоев населения и одновременно лишить почвы сёгунскую оппозицию. Таким образом, буддизм и синтоизм поменялись местами. Однако основной причиной взлета Синто была идея божественного происхождения императорской власти, духовного объединения японцев вокруг живого бога и провозглашения милитаристскими кругами страны великой миссии японского народа в Азии с тем, чтобы как можно скорее стать одной из капиталистических колониальных империй. Император, являясь конституционным монархом, будучи в действительности и номинальным правителем, стал официально считаться фигурой священной и неприкосновенной. Этот тезис был закреплен в конституции Японии 1889 года.

Пропаганда по укреплению Синто и его стремительная политизация, не характерная для прежних времен, велась властями самым серьезным образом и на самом высоком уровне, поэтому национальная религия японцев на глазах превращалась в государственный сверхрелигиозный общенациональный культ. Этот официальный культ стал рассматриваться в Японии как кокка-синто — государственный синтоизм или национальное верование Синто. Сразу после революционных событий 1868 года правительство провозгласило курс на объединение религии и государства (сайсэй итти) и учредило специальный департамент по делам Синто, а в 1871 году преобразовало его в Министерство Синто.

В упрощенном виде концепция государственной религии, выработанная в конце XIX — начале XX века на основе и прежде существовавших столетиями идей, немного обновленных в духе времени, сводилась к трем основным догмам.

Император — божественное лицо. Его божественность проистекает от его великих предков, которые обладают духовными и физическими свойствами богини Аматэрасу.

Боги покровительствуют Японии. Поэтому ее народ, территория и каждое учреждение, связанное с богами, превосходят все другие на земле. Отсюда священная миссия Японии, которая заключается в том, чтобы объединить мир под ее главенством, с тем, чтобы человечество могло пользоваться преимуществом нахождения под управлением божественного императора.

В последней догме кратко определялась внешняя политика Японии. Основные утверждения о священной миссии Страны восходящего солнца в мире приписывались мифологическому императору Дзимму. Принцип объединения всех государств под эгидой Японии именовался «хакко итиу» — «восемь углов под одной крышей» или «весь мир — под один кров». В первую очередь принцип касался, естественно, народов Азии, которых необходимо было «защитить» от угнетения «белых варваров». Расовая война преподносилась как божественно справедливая, бескорыстная со стороны Японии и неизбежная. В связи с этим пропаганда войны достигла невиданного размаха. Каждому японскому военнослужащему внушалось, что весь смысл его жизни — смерть за императора. Хакко итиу являлся моральной целью каждого верноподданного японца, а цели можно было достичь только посредством преданности императору, то есть, идя по «императорскому пути» — кодо, представлявшему собой доктрину японского монархизма.

Храм Ясукуни дзиндзя 

Для пропаганды воинского духа и монархизма необходимы были идеологические учреждения. Ими стали в ряду других новые синтоистские храмы. Храмы Синто (дзиндзя или гу) являются в национальной религии японцев чрезвычайно важными объектами. Они служат посредниками между молящимися и невидимым миром ками.

Одним из первых послереформенных святилищ стал храм Сёконся или (скондзё (от японского «сёконсай» — «день (праздник) памяти павших на войне», «день по заклинанию (вызову) духов тех, кто погиб в боях»), сооруженный и центре Токио на холме Кудан в районе Тиёда в 1869 году. В 1879 году этот храм, ставший одной из крупнейших святынь Синто Японии, был переименован и Ясукуни дзиндзя — Храм мирной (мирно управляемой) страны. Его воздвигли и честь солдат, погибших, начиная с 1853 года, в гражданских войнах, особенно и память о воинах, павших во время революции Мэйдзи, выступавших на стороне императора против войск сёгуната Токугава. Впоследствии в списки храма Ясукуни, являвшегося символической братской могилой воинов, убитых в боях за императора, при каждой войне, которую вела Япония, стали включаться имена все новых военнослужащих императорской армии и флота. Храм стал манным центром милитаристской пропаганды и объектом поклонения в нем являлись именно списки солдат-богов, которых в настоящее время числится приблизительно 2,5 миллиона.

В то же время в императорском дворце была воздвигнута святыня в честь богини Аматэрасу. После переворота Мэйдзи поклонение ей возросло еще больше. Из восьми миллионов богов Синто божество Солнца стало самым почитаемым. От каждого верноподданного японца требовалось иметь в своем доме маленький синтоистский алтарь солнечной богини, перед которым надлежало начинать день молитвой. Те, кто не имел такого алтаря, считались неблагонадежными. Власти побуждали японцев поклоняться синтоистским божествам, как предкам императорской семьи, даже в том случае, если они исповедовали буддизм или христианство.

«Домашний» Синто с почитанием Аматэрасу находил свое высшее проявление в храмовом синтоизме. Основой культовой практики храмового Синто стал династический культ, подчеркивавший родство императора с богами. Обряды династического культа выполнялись самим императором в главном синтоистском святилище в Исэ или в храмовом дворцовом комплексе в Токио.

Особых почестей в послереформенной Японии удостоился праправнук Аматэрасу — Дзимму. Ему были посвящены храмы в Миядзаки на острове Кюсю и в Касивара на Хонсю, где, в соответствии с легендой, началось правление первого мифического императора. Строились и другие храмы, предназначавшиеся для почитания исторических лиц, доказавших преданность императорской фамилии. К их числу относился храм, сооруженный в Кобэ по повелению императора Мэйдзи в честь знаменитого самурая японского средневековья Кусуноки Масасигэ, отличившегося своей преданностью по отношению к тэнно.

В 1912 году император послереформенной Японии умер, и на престол вступил его сын Ёсихито (Тайсё). В следующем году после смерти императора Муцухито в Токио, в районе Сибуя (в парке Ёёги), по распоряжению властей в его честь началось строительство огромного храмового синтоистского комплекса — Мэйдзи дзингу, получившего статус общенационального святилища.

В последующие годы строились храмы Синто, посвященные выдающимся военачальникам императорской армии и флота — генералам и адмиралам. Появление новых храмов сопровождалось увеличением числа синтоистских священнослужителей, получавших при этом существенные привилегии со стороны правительства. Духовенство синтоистских храмов перешло на полное государственное обеспечение. Кроме этого, все прихожане определенного храма, приписанные к нему по территориальному признаку, должны были оказывать святилищу материальную поддержку.

Храмовый комплекс Мэйдзи Дзингу

Фотография автора  

После революции Мэйдзи ореол божественности, созданный вокруг личности императора, почитавшегося как живое божество, имевшее мистическую связь с Аматэрасу и другими богами Синто, как непосредственный их представитель на земле, способствующий возвеличиванию Японии, оказал влияние на все сферы жизни японского общества. Национальной пропагандой император представлялся как «отец нации». Японцев, в первую очередь молодежь, воспитывали на основе сочетания синтоистских и конфуцианских принципов, в духе безграничной преданности трону, готовности идти на любые жертвы ради священной особы. Чувство верноподданности, по учению Конфуция, должно основываться на культе предков. Почитая своих родителей, японец почитал императора и предков монарха — богов.

Отец-император стоял во главе «большой семьи» — сверхпатронимии — совокупности всех японских семей. Эта идея основывалась на пережитках семейно-родовых принципов прошлого, в Японии она именовалась концепцией додзоку — единой семьи.

Наиболее активно синтоистские и конфуцианские идеи, прививавшие любовь к императору, внушались солдатам и матросам новых императорских вооруженных сил. Идеологическая обработка велась каждодневно и целенаправленно. Этому способствовали небольшие синтоистские храмы, которые имелись при каждой войсковой части, на каждом корабле. Прежде всего, Синто поддерживал в войсках любое проявление национализма, так как являлся сугубо националистической религией. Теоретики Синто заявляли, что не японец никогда не сможет стать синтоистом. Принцип «национального» в воспитании воина ставился националистической пропагандой на первое место. Поэтому мораль воина императорской армии, которая представляла собой видоизмененный кодекс бусидо, была объявлена «японским национальным духом».

Начиная с 1870-х годов, синтоизм стал приобретать большое значение в культивировании национализма. Особые перспективы в этом направлении открылись у японской национальной религии после принятия в 1889 году конституции, провозгласившей свободу вероисповедания с одновременным утверждением концепции государственного Синто. Этот ход был тщательно продуман. Свобода вероисповедания предотвращала недовольство, которое могло вызвать полное отчуждение буддизма и других религий, ранее распространенных в Японии. Буддизм в течение многих веков влиял на японский народ и по многим позициям находил точки соприкосновения с Синто. К тому же буддийское духовенство поддерживало государство и агрессивную политику японского империализма. С другой стороны, Синто, по новой концепции, стоял выше любой религии и религиозного течения и в то же время был совместим с исповедованием и буддизма, и христианства. Идеологи Синто стали называть его культом национальной морали и патриотизма. Таким образом, религия и политика начали сливаться воедино.

Жизнь народа в соответствии с теологическими нововведениями всецело подчинялась идеям синтоистского культа, особенно в учебных заведениях и вооруженных силах. В школах, училищах, вузах, в армии и на флоте прямо или косвенно постоянно преподносили тезисы об исключительности Японии — страны богов, уникальности ее государственности и ее героев — средневековых воинов, в первую очередь тех, кто отдал свою жизнь за императора, о несравненности японской культуры, языка, природы. В целях физического совершенствования личности националисты призывали японцев заниматься традиционными самурайскими видами спорта: кэндо — фехтованием на мечах, кюдо — стрельбой из лука, дзюдзюцу — борьбой без оружия, фехтованием на алебардах (нагината).

Япония с ее государственностью, материальными и духовными традициями, образом жизни является своеобразной страной. Это своеобразие объясняется не каким-либо божественным влиянием, а всецело зависит от особенностей географического положения и исторического развития. Относительная изолированность и этническая однородность населения во многом обусловили сохранение национальной специфики, в том числе способствовали укреплению исконно японской религии Синто, уходящей своими корнями в глубь тысячелетий. Однако неповторимая индивидуальность характерна не только для Японии, а для любой страны и любого народа. Но если государство постоянно и на всех уровнях пропагандирует исключительность этноса, то народ начинает в это верить.

Основное внимание милитаристская и религиозная пропаганда уделяла молодежи, так как новой Японии нужны были «храбрые и верные воины». С первых же школьных уроков ученикам внушалась мысль, что в недалеком будущем они должны встать в ряды императорской армии и служить на пользу родине. А эта польза трактовалась не иначе как завоевание земель и приобретение колоний для Японии. Молодое поколение, не имевшее жизненного опыта, легко поддавалось обману религиозных и милитаристских идей. Такая политика давала впоследствии свои плоды в войнах, которые вела Япония, особенно на заключительном этапе Второй мировой войны, когда многие тысячи молодых японцев шли на самопожертвование и гибли ради внушенных им идеалов.

Пользуясь тем, что мальчиков привлекает оружие, им прививали интерес к войне. В предвоенной Японии все подростки получали военное воспитание задолго до призыва в армию. Уже с трех лет мальчики включались в особые детские организации. В начальной школе, примерно с двенадцатилетнего возраста, мальчиков учили обращаться с оружием и ежегодно вывозили для участия в крупномасштабных маневрах. К четырнадцати годам (в феодальной Японии — возраст перехода сына самурая в категорию взрослых) юноши обязаны были вступать в «Союз японской молодежи» («Нихон сэйнэндан») — массовую молодежную организацию, насчитывавшую в своих рядах около 7 миллионов человек. Этим союзом, очень похожим на «Гитлерюгенд» (организация «Штлеровская молодежь» в Германии), также руководили военные.

Полувоенные организации и союзы давали молодежи такую идеологическую и практическую подготовку, что призываемые в армию были уже практически готовыми солдатами. Призыв в армию обставлялся как праздник. После того как родители передавали своего сына-призывника представителю вооруженных сил, у юноши появлялся новый «отец» — командир полка.

Офицер — непосредственный начальник солдата или матроса, а также представители высшего командного состава занимали в воспитании и жизни воина наиважнейшее место. Идеология Синто представляла воинского начальника как лицо, занимающее промежуточное место между императором и солдатом, и учила фанатичной преданности офицеру, как императору. Офицер, по императорскому рескрипту, считался исполнителем его «божественной» воли в армии и человеком, относящимся к своим подчиненным подобно тому, как император относится к народу, то есть по-отечески. Приказ командира приравнивался к приказу императора, невыполнение его расценивалось как неподчинение воле императора.

Воспитание в подобном духе обусловило слепое исполнение любого приказа. Войны, которые вела Япония, дают множество наглядных примеров такого воспитания. В периодической печати стран Тихоокеанского бассейна в 1970–1980-х годах неоднократно сообщалось, что японские солдаты «продолжают выполнять неотмененные приказы своих начальников военных лет, ведя боевые действия» на занятых ими во время Второй мировой войны островах Тихого океана. Например, в январе 1972 года на острове Гуам был обнаружен скрывавшийся там 27 лет сержант императорской армии Ёкои Сёити, не знавший, что Япония уже капитулировала в войне. В начале 1980-х годов на острове Велья-Лавелья (Соломоновы острова), по словам местного населения, еще скрывались японские солдаты, продолжавшие «выполнять свой долг» после много лет назад закончившейся войны. В связи с этим Министерство здравоохранения и социального обеспечения Японии снарядило специальную экспедицию для отыскания этих военнослужащих.

Самым показательным случаем является история младшего лейтенанта Онода Хиро, который в течение почти 30 лет (до 1974 года) скрывался в джунглях филиппинского острова Лубанг, продолжая вместе с тремя своими подчиненными вести «партизанскую войну против американцев». В 1944 году двадцатидвухлетнему Онода его командир майор Танигути отдал приказ остаться в горах острова после отступления японских войск с тем, чтобы вести там диверсионную борьбу против врага. «Мы временно отступаем. Вы остаетесь, чтобы ставить мины и взрывать склады. Я запрещаю вам совершать самоубийство или сдаваться в плен. Может пройти три, четыре или пять лет, но я за вами вернусь. Этот приказ могу отменить только я и никто другой», — сказал Танигути. Шли годы. Один солдат сошел с ума и попал в руки властей. Двое других были убиты в перестрелках с полицейскими патрулями. Онода остался один. Однажды совершенно случайно на него наткнулся японский исследователь-энтомотолог Судзуки Норио, занимавшийся в джунглях ловлей насекомых. Судзуки рассказал Онода, что война давно уже закончилась и страны Тихого океана живут в мире. Онода не поверил соотечественнику и заявил, что только его командир может отменить приказ о ведении боевых действий. Вернувшись в Японию, Судзуки приложил все силы для того, чтобы найти майора. Используя материалы военных архивов, он с большим трудом разыскал Танигути, и они вместе прибыли в джунгли Филиппин. Танигути, одетый в военную форму, приказал Онода прекратить боевые действия и сдаться местным властям. В Японии милитаристски настроенными деятелями Онода был объявлен «истинным носителем японского духа и традиций», «преданным императору и стране офицером», олицетворением всех «добродетелей» былых лет.

Сообщения о скрывающихся после окончания войны на Филиппинах солдатах императорской армии, поступают в Японию даже в наши дни. В мае 2005 года в прессе появились известия о двух японских военнослужащих 30-й дивизии (Ямакава Ёсио и Накаути Цудзуки) якобы до сих пор прячущихся в джунглях острова Минданао. Скорее всего, эта информация маловероятна, так как обоим солдатам сейчас должно быть уже далеко за 80 лет.

Особым содержанием идеологии Синто наполнялось понятие священности войн, проводившихся под знаменами императорской армии. Как уже отмечалось, первые же солдаты, погибшие за государя во время переворота Мэйдзи, объявлялись божествами. Расчет был верным. Человек, захваченный религиозной идеей, знающий, что он после смерти превратится в бога, умирает легче. И эта практика расширялась по мере роста японской экспансии в Восточной Азии. Все большее число воинов, отдавших жизнь во имя «процветания Японии» и за священную императорскую особу, причислялись к сонму богов, и души их якобы поселялись в храме Ясукуни. При этом моральный облик и образ жизни, который люди вели до начала службы в императорской армии, не имели никакого значения. В газетах Японии 1930-х годов по этому поводу писалось следующее: «Каким бы преступником и негодяем ни был японский подданный, становясь под боевые знамена, он освобождается от всех грехов. Япония воюет во имя императора, и ее войны — святые войны. Те, кто погиб в них со словами “да здравствует император”, были ли они хорошими или плохими людьми, тем самым становятся богами». На практике такая мораль снимала с солдат всякую ответственность за содеянное и способствовала оправданию военных преступлений.

Укрепление позиций государственного Синто, сопровождавшееся финансовой поддержкой государства, обусловило поспешное признание возвысившейся религии буддийским духовенством в качестве главенствующей в стране. Антиподом Синто не стало и христианство в форме католицизма, искоренявшееся в феодальной Японии и вновь распространившееся среди части населения с падением власти военного правительства. В 1859 году католицизм возобновил свою деятельность. В 1873 году антихристианские эдикты сёгуната Токугава новым правительством Мэйдзи были отменены. В 1904 году в Японию официально прибыли доминиканцы, а в 1907 — вновь иезуиты.

После «открытия» Японии на островах начали активизироваться протестантские миссии. Сначала прибыли американские, а затем и английские протестанты. В начале XX века в Японии было около 1000 протестантских миссий.

Сближение Синто и христианства особенно проявилось в предвоенные годы, когда к «Антикоминтерновскому пакту», заключенному между гитлеровской Германией и Японией, в ноябре 1937 года примкнула фашистская Италия. В 1940 году все неяпонские епископы были заменены японскими. Перед Второй мировой войной вследствие националистической и милитаристской пропаганды была крайне затруднена деятельность протестантских миссий. Тем не менее, священнослужители буддийской и христианской церквей Японии практически примкнули к служителям Синто в пропаганде священности императорской власти и способствовали возникновению фанатизма у верующих независимо от их вероисповедания. Это означало, что в государстве главным было другое — религиозная поддержка экспансионистской внешней политики. И духовенство оправдывало возложенное на него доверие во всех войнах. Оно не только с легкостью причисляло к числу божеств убитых в сражениях солдат, но и освящало поступающую в войска новую военную технику и устанавливаемые памятники и честь погибших героев, производило всевозможное обслуживание личного состава в действующей армии, организовывало сбор средств для помощи фронту, служило молебны о победе.

Одновременно с укреплением власти императора, представлявшего интересы буржуазии, помещиков и крупных монополий, воспитанием народа на идеях превосходства японской нации и «японского духа» в буржуазно-помещичьей монархической Японии постоянно и в возрастающем масштабе происходили усиление роли армии в политическом руководстве страной и милитаризация экономики.

Капиталистическая Япония развивалась очень быстро. Умело используя опыт запада, она превратилась в богатое и сильное государство с первоклассно оснащенной армией и флотом. Касаясь вопроса о взаимосвязи экономической мощи и военного могущества, темпов роста этого могущества, основатель советского государства В. И.Ленин (1870–1924) в своей работе «О лозунге Соединенных Штатов Европы» отмечал: «…сила измеряется с ходом экономического развития. После 1871 года Германия усилилась раза в 3–4 быстрее, чем Англия и Франция, Япония — раз в 10 быстрее, чем Россия».

За несколько десятилетий Япония далеко опередила другие страны Азии. Рядом располагался большой и слабый феодальный Китай, где буржуазная революция произошла только в 1911 году, и еще более огромная капитализирующаяся, но с массой феодальных пережитков Россия, в которой буржуазная и социалистическая революции свершились лишь в 1917 году. Более серьезными противниками, составляющими конкуренцию Японии в Тихоокеанском бассейне, были Соединенные Штаты Америки и европейские страны, имевшие в Азии и на Тихом океане свои колонии.

Так происходило становление новой Японии, императорская армия которой, воспринявшая героические средневековые самурайские традиции и находящаяся под влиянием обновленного синтоизма, хорошо вооруженная, в состоянии была реализовывать агрессивные планы монополистического капитала и милитаристских кругов по захвату чужих колониальных владений и рынков сбыта.

Авантюризм при слиянии политики и религии, в сочетании с идеей избранности нации, опирающейся на незыблемость традиций и непрерывность времен правления, всегда таит в себе большую опасность и для народа, выбравшего такой путь, и для других народов, становящихся объектом притязаний «супернации». Нечто похожее было и с нацистской Германией, лидер которой А. Гитлер, договорился до того, что объявил немцев чуть ли не прямыми потомками древних греков, и что успех Третьему рейху обеспечен на тысячу лет в силу изначального, главенствующего места германцев среди всех прочих этносов.

 

Японии, которая сама себя изолировала и «страдала» от «исторической несправедливости», необходимо было наверстывать упущенное, преодолевать отставание экономики путем приобретения и завоевания новых территорий, рынков сбыта, влияния, становиться в один ряд с ведущими колониальными державами мира. К этому ее подталкивал ход исторического развития. Тенденция к расширению пределов страны стала отчетливо проявляться на завершающем папе господства сегунов Токугава. Увеличивать свое жизненное пространство Япония начала с земель, находящихся в непосредственной близости с ней.

Первым официальным приобретением Японии, прекратившей самоизоляцию под давлением Америки, в 1855 году стала южная часть Курильских островов, которые в XVIII веке подверглись русской колонизации. На них японское государство претендовало давно. С переходом Южных Курил под власть Японии и определением государственных границ по договору между Японией и Россией пот вопрос не был окончательно решен. Он вновь стал актуальным уже в наше время.

Курильские острова в древности были заселены аборигенами, потомками которых являются в настоящее время айны. По языку и физическому типу айны сильно отличаются от японцев. Японская колонизация острова Хоккайдо в середине XIX века разрушила традиционный уклад айнов, основанный на оседлом рыболовецком и охотничьем хозяйстве. Айны прежде жили и на южной оконечности Камчатки (до конца XIX века), в низовьях Амура (приблизительно до 1930-х годов) и на Командорских островах. Судьба айнского этноса представляет собой исключительное явление. Айны и их предки, как никакой другой народ и мире, сопротивлялись иноземной экспансии более двух тысяч лет. В древности и в средние века их уничтожали и вытесняли с исконных мест жительства предки современных японцев. Айны подвергались ассимиляции и японской аккультурации, а в более позднее время, в претензиях Японии на новые земли, нередко становились предметом различных спекуляций. Японцы, объявив всех айнов подданными Японии, тем самым подчеркивали, что и территории их обитания автоматически являются японскими.

Некогда многочисленная айнская популяция Японии сократилась в XIX веке до 20 тысяч человек. В начале 1960-х годов оставалось всего несколько носителей айнского языка. Тогда число чистокровных айнов составляло лишь около 160 человек. В настоящее время их остались единицы.

Передачу южной части Курил под японское управление Россия осуществила еще тогда, когда остров Хоккайдо, находившийся между ними и собственно Японией, не был официально объявлен японской территорией. Хоккайдо или Эдзо, как его раньше называли, издавна был землей айнов, и японцы стремились туда со второй половины XV века. Именно тогда силами военного клана Мацумаэ, ведущего происхождение от рода Какидзаки, началось постепенное установление японского контроля над югом острова и другими районами расселения айнов. Следующие более чем двести лет были временем больших и малых войн с аборигенами. В 1457 году боевыми действиями против японцев руководил айнский вождь Косямаин. В 1525 и 1529 годах предводителем айнов был военачальник Танасягаси, а в 1536 году японцы с трудом подавили восстание Тариконны.

В середине XVII века японцам не раз приходилось иметь дело с вооруженным сопротивлением айнов. Несколько мощных выступлений айнов произошло в 1643, 1653 и 1662 годах. Все они были жестоко подавлены воинами клана Мацумаэ. Одним из последних крупных восстаний айнов против японского владычества было массовое выступление под руководством айнского народного героя Сякусяина (Сюусэна), почти три года (1669–1672) державшее японцев в напряжении. После поражения восстания Сякусяина организованное сопротивление японской экспансии на Хоккайдо было прекращено. Айны были обложены данью, которую они исправно платили клану Мацумаэ. Несмотря на то, что на всем Хоккайдо айны были побеждены, сфера влияния и действий японцев традиционно ограничивалась в основном южными областями острова. На севере практически не было японских поселений, да и воды, омывавшие Хоккайдо с севера, считались во время изоляции Японии иноземными.

Россия в XVIII веке тоже претендовала на Хоккайдо, так как российские чиновники некоторое время собирали там и на Курилах, ясак (налог государству натурой, главным образом, в виде пушнины). Судя по ясачным книгам, налог натурой взимался с айнов Хоккайдо в течение 1778 года.

Во время царствования Екатерины II и последующих правителей России эти претензии не получили серьезного развития. Их не с кем было обсуждать из-за отсутствия дипломатических отношений между странами. Тем не менее, в XX веке вопрос с Хоккайдо возник снова. В 1945 году, на завершающем этапе военных действий на Тихом океане, со стороны Советского Союза не исключалась возможность проведения десантной операции на острове. После окончания войны руководитель СССР И.В. Сталин (1879–1953) пытался включить Хоккайдо в зону советской оккупации Японии. Этому воспрепятствовали Соединенные Штаты Америки, не желавшие делиться победой и умалять свое влияние в регионе.

Айны

Гравюра XIX в.  

Широкомасштабная колонизация Хоккайдо началась после реставрации Мэйдзи, когда айнские территории были распределены между японскими переселенцами, большей частью состоящими из крестьян с других островов Японии, не имевших там личных земельных наделов. Колонизация проводилась под наблюдением чиновников специально учрежденного колониального управления, именовавшегося «Кайтакуси». В 1869 году Хоккайдо по предложению Мацуура Такэсиро получил свое новое, нынешнее название, в переводе означающее «Область (провинция) северного моря», и только со второй половины XIX века Хоккайдо официально приобрел статус «новой границы империи». В 1882 году Кайтакуси было упразднено и учреждено губернаторство острова Хоккайдо.

О Курильских островах, представляющих собой группу из 30 значительных и множества мелких островков и скал, расположенных к северу от Хоккайдо, японцы знали давно, но количество островов точно не представляли. Поэтому Курильские острова они называли Тисима — Тысяча островов. После окончательного покорения айнов Хоккайдо во второй половине XVII столетия перед японцами открылась перспектива дальнейшего продвижения на север. В основном это им было нужно для подчинения курильских айнов с целью получения от них дани, ведения меновой торговли и сезонной эксплуатации водных ресурсов вокруг островов (рыболовство, лов крабов, моллюсков, сбор морской травы). Как показал дальнейший ход истории, Курильские острова оказались полезными Японии и в стратегическом отношении. Именно на них в 1941 году было сформировано ударное соединение, атаковавшее американскую военно-морскую базу на Гавайях. Во времена сёгуната Токугава о подобных планах и проблемах никто еще не думал.

С двух сторон — с юга японцы и с севера русские — на Курильские острова устремились два колонизационных потока. Цель у России и Японии была одна — расширение территорий государств за счет приобретения новых земель (в данном случае — айнских) и увеличение подданного населения, которое можно обложить данью или налогом. Выгода для стран, приобретавших новые территории, была очевидной. Всякая новая территория представляет собой источник дохода государства. Россия и Япония имели равные условия и «права» для колонизации. Главным был вопрос первенства занятия территории и установление признаваемых странами государственных границ. Ущемленной стороной, пострадавшей от внедрения на территорию Курил Японии и России, были курильские айны, которые с приходом других цивилизаций теряли свою многотысячелетнюю независимость и самобытный уклад жизни.

Россия присоединяла к своим владениям Курильские острова быстрее, чем самоизолированная и медлительная из-за множества ограничений и чиновничьих запретов того времени Япония. Быстрота и легкость приведения в российское подданство народов Сибири и Дальнего Востока, в том числе и айнов, объясняется российским методом колонизации, который существенно отличался от японского. Японцы устанавливали свое господство на айнских землях с помощью подавления недовольства силой оружия и физического уничтожения коренного населения. Колонизация восточных окраин Азии русскими в основном осуществлялась мирным путем (исключение составляют несколько восстаний якутов и эвенков в середине XVII века против произвола царских воевод), не приводящим к широкомасштабному истреблению аборигенов в колониальных войнах, и без массовой ассимиляции местных жителей. Это было, скорее, экономическое внедрение, нежели военное. Вслед за первопроходцами (казаками и прочими «служилыми людьми»), торговцами и купцами на Восток приходили русские переселенцы и царская администрация, основной задачей которой являлось регулярное получение с аборигенов ясака.

Освоение Курил русскими началось при Петре Великом. В первой половине XVIII века Курильские острова не принадлежали какой-либо стране. Мартын Петрович Шпанберг, исследовавший со своим отрядом в 1738–1739 годах юг архипелага, в частности Кунашир (Кунасири), узнал от айнов, что южные Курильские острова «не принадлежат к владению японского хана». О том же свидетельствовали и сами японцы. Японские мореплаватели, потерпевшие в 1744 году кораблекрушение около Курильских островов, были доставлены русскими служилыми людьми в Иркутск. Они сообщали об айнах (из-за обволошенности называемых «мохнатыми») Хоккайдо (остров назывался иногда Мацумаэ по названию японского клана) и Курил так «Мохнатые курильцы, живущие на Матмае и на дальнейших островах, не подвластны ни японцам, ни китайцам». Говоря об айнах Хоккайдо, японцы, вероятно, имели в виду северную часть острова, на которую японский контроль если и распространялся, то в минимальной степени.

Все Курильские острова русскими землепроходцами были пронумерованы с севера на юг, начиная с острова Шумшу и до Хоккайдо включительно, который обозначался номером XXII, так как тоже считался одним из островов Курил.

Закреплению русских на Курильских островах кроме походов И.П. Козыревского и М.П. Шпанберга, способствовали экспедиции И.М. Еврейнова и Ф. Ф.Лужина (1721), А. Шестакова и Д. Павлуцкого (1727), И.К. Кириллова (1733). Со второй половины XVIII века началось активное освоение русскими Курильских островов. Русские поселенцы основали на островах Шумшу, Парамушире (Парамусиру), Урупе (Уруппу) и Итурупе (Эторофу, по-айнски Итурпу — Земляничный остров) населенные пункты и возвели там укрепления. На Урупе появился поселок Курилороссия (Курило-Россия), основанный жителем Иркутска В. Звездочетовым, куда русские перевезли скот и стали его разводить, организовали промысловую артель, стали выращивать овощи, рожь, ячмень.

Россия, заботясь об укреплении своих дальневосточных рубежей и установлении торговых отношений с соседями, старалась, и небезуспешно, привлечь на свою сторону айнское население Курильских островов. Айны находились в привилегированном положении по сравнению с другими коренными жителями Сибири и Дальнего Востока. Ясачным сборщикам и другим царским чиновникам, начальникам экспедиций строжайше предписывалось тех курильцев, которые еще не были подвластны российскому правительству, «уговаривать в подданство, не оказывая при этом не только делом, но и знаком грубых поступков и озлобления, но привет и ласку». Поэтому можно сказать, что айны относились к русским довольно дружелюбно. Русский морской офицер Василий Михайлович Головнин (1776–1831), попавший к японцам в плен и проведший в нем более двух лет, наблюдавший жизнь аборигенов островов, в своих «Записках» отмечал, что айны любят русских. В 1760-х годах казачий сотник Иван Черный собрал на Урупе первый ясак, а, начиная с 1770-х годов, русские начали регулярно получать ясачный сбор на Южных Курилах, где местные жители были приведены в русское подданство. К 1779 году в подданство России было принято около 1500 айнов. В административном отношении присоединенные к Российской империи Курильские острова вошли в состав Иркутской губернии.

В.М. Головнин

Гравюра из книги «Жизнеописание В.М. Головнина». 1851

При Екатерине II айнов освободили от уплаты ясака и прочих повинностей, чего не удостаивались все остальные «инородцы» России. Высочайший указ императрицы гласил: «…курильцев оставить свободными и никакого сбора с них не требовать, да и впредь обитающих там народов к тому не принуждать, но стараться дружелюбным обхождением и ласковостью, для чаяния выгод в промыслах и торговле, продолжать заведенное с ними знакомство». Идея улучшения отношений с айнами за счет полного освобождения их от уплаты ясака имела и негативные последствия. Русские чиновники перестали регулярно посещать южные Курилы и ослабили контроль над этими территориями, чем воспользовались японцы.

В середине 1780-х годов Япония, отставшая от России с присоединением новых земель, начала более настойчивое и целенаправленное внедрение на острова. Япония жаждала приобщить к своим владениям Южные Курилы и Сахалин (по-японски Карафуто — от айнского Карахту, по-китайски Куэ-дао, то есть Айнский остров, от одного из самоназваний айнов — «куй») с айнским населением на юге (на севере острова расселялись оседлые нивхи и ороки (уйльта) — оленеводы тунгусо-маньчжурского происхождения). Сначала на юге Курильских островов и юге Сахалина регулярно появлялись сезонные стоянки японских рыбаков и торговцев.

Объектом прямой японской экспансии стал остров Кунашир, на котором уже были фактории японцев и который подвергся захвату силой. Методы обращения японских чиновников и промышленников с коренным населением Курил мало чем отличались от колониальной политики японцев по отношению к айнам Хоккайдо. Жители Курил боялись японцев, не доверяли им и старались по возможности уклоняться от встреч. Проникновение японцев на общинные территории курильских айнов нередко сопровождались столкновениями. Самым крупным из них было выступление в 1789 году кунаширских айнов, восставших против поборов и произвола японских откупщиков. Более 200 айнов неожиданно напали на их конторы и убили свыше 70 человек, в том числе и непосредственного вассала клана Мацумаэ. Выступление было жестоко подавлено самурайским отрядом, прибывшим с Хоккайдо.

Любые попытки России в то время решить спорные вопросы и установить с изолированной Японией дипломатические и торговые отношения пресекались военным правительством сёгунов Токугава. Достичь договоренности с помощью дипломатических миссий в Японии не удавалось. Безрезультатно окончилась в 1792–1793 годах поездка дипломата А.Э. Лаксмана (1766 — умер после 1796), который в качестве предлога для этой поездки избрал возвращение Японии капитана Дайкокуя Кодаю (1751–1828), судно которого, «Синсё мару», потерпело крушение на острове Амчитка (Алеутские острова). Японский мореплаватель после кораблекрушения был доставлен русскими сначала в Иркутск, затем достиг Санкт-Петербурга, получил у Екатерины II аудиенцию и, вернувшись на родину вместе с другими японскими отверженными в сопровождении Лаксмана, попал под домашний арест в Эдо на основании изоляционистского заакона. Лаксман, имея истинные намерения установить торговые отношения с Японией, вернулся в Россию ни с чем.

Другая неудача постигла Н.П. Резанова (1764–1807), посланника царя Александра I, богатого и весьма влиятельного российского вельможу. Являясь главным акционером могущественной Российско-Американской компании, Резанов после первого русского кругосветного плавания на корабле «Надежда» под командованием И.Ф. Крузенштерна, прибыл в октябре 1804 года в Нагасаки. Он привез в Японию многочисленные богатые подарки и, как и Лаксман, нескольких японцев, желавших вернуться на Японские острова после жизни на чужбине. Через несколько месяцев ожидания миссия Резанова была отвергнута бакуфу, что до глубины души оскорбило гордого и честолюбивого российского дворянина.

В самом начале XIX века японцы произвольно, в одностороннем порядке, попытались отторгнуть от России и присоединить к Японии острова Итуруп и Уруп, а также юг Сахалина. В 1800 году японские чиновники со своими людьми уничтожили на Итурупе русские пограничные знаки и установили столбы, на которых было обозначено, что остров является владением Японии. Такая же акция была осуществлена в 1801 году на острове Уруп. Везде, где обосновывались японцы, коренному айнскому населению они запрещали общаться с русскими и поддерживать какие-либо торговые отношения.

Н.П. Резанов

С японской гравюры. Начало XIX в.

В конце 1806 — весной 1807 года русская военная экспедиция выдворила японцев сначала с Сахалина, а затем с Итурупа и Урупа. Экспедиция отправилась на двух кораблях — шхуне «Юнона» и тендере «Авось» — под командованием лейтенанта Н.А. Хвостова и мичмана Г.И. Давыдова, имевших соответствующее указание Резанова и находящихся на службе у Российско-Американской компании, управлявшей островными территориями Дальнего Востока. Строения промысловых японских факторий были разрушены и склады сожжены. Во всех селениях Южного Сахалина айнам было объявлено, что Россия будет защищать их от японцев. В Японии действия Хвостова и Давыдова были расценены как разбойные. Действительно, российские власти их не санкционировали, за что командиры двух кораблей после возвращения на родину подверглись наказанию, сначала в городе Охотске, а затем в Петербурге.

Однако, анализируя этот инцидент, следует рассматривать его не только и не просто как частную инициативу компании, подчиненной России. Первоначально действия Резанова были обусловлены и вызваны самоуправством Японии, изолировавшей себя от других государств и игнорирующей международное право, не желающей ни с кем договариваться и иметь дипломатических отношений, решающей все проблемы волевыми методами и с помощью силы. Один произвол, на государственном уровне считавшийся японцами законным, так как осуществлялся по заданию военного правительства, спровоцировал другой. Российское правительство, напротив, подобных акций по отношению к дальневосточному соседу не допускало.

Противостояние России и Японии в связи с островными территориальными проблемами длилось несколько десятилетий, приблизительно до середины XIX века. В конце XVIII — первой половине XIX века, а также в 1850–1860-х годах напряжение в приграничных районах, в частности около южных Курил, из-за мореплавания вокруг них, заставило сёгунат дважды (в 1799–1821 и в 1855–1867 годах) вводить на землях, которыми распоряжался клан Мацумаэ, прямое ачунское правление. Япония имела для внедрения на южные Курилы больше возможностей, чем Россия. Япония могла быстрее сконцентрировать силы и послать в спорные районы людей. Она пользовалась тем, что Россия слишком часто пускала на самотек решение вопросов о территориях на востоке, упускала инициативу и вяло решала проблемы заселения русскими спорных земель. Японцы были более настойчивы и целеустремленны. Они повторили захват южно-курильских территорий и вместо сезонного посещения островов перешли к устройству здесь постоянных поселений и факторий и строительству оборонительных фортификационных сооружений, вооруженных артиллерией. В результате уже в первой половине XIX века юг Курильских островов был фактически в руках японцев. Осваивать восточные области в первой четверти XIX столетия России мешали огромные незаселенные пространства, война с наполеоновской Францией в 1805–1807 годах, вторжение «великой армии» Наполеона Бонапарта в 1812 году, заграничные походы русской армии 1813–1814 годов, вооруженное выступление декабристов в 1825 году в Петербурге.

К середине XIX века интересы России и западноевропейских стран начали распространяться и на пространства Азии. Для того чтобы укрепить свои позиции на Дальнем Востоке и не допустить там усиления влияния Англии и других колониальных держав, Российская империя должна была основать в регионе города, заселить территории, иметь союзников и установить официально признанные границы. В качестве одного из таких союзников предполагалась Япония. Ради установления торговых и союзнических отношений Россия готова была пойти на уступки, в том числе и территориальные. Японию Россия хотела использовать как противовес в борьбе с экспансией Запада. Но тогда Россия еще не могла предположить, что феодальная, изолированная и недееспособная в то время Япония со временем может превратиться в опасного для нее соперника.

В начале 1850-х годов Россия еще раз попыталась установить контакты с Японией и достичь положительных результатов (подписать мирный и торговый договоры) путем переговоров, для чего в Нагасаки была направлена миссия под руководством Е.В. Путятина. В августе 1853 года российский фрегат «Паллада» прибыл на остров Кюсю. Российские дипломаты начали переговоры параллельно с американцами. Переговоры были очень трудными и затяжными. В январе 1854 года в переговорах был объявлен перерыв, который длился десять месяцев. Японская сторона рассматривала предложения России. В конце того же года переговоры были продолжены в городе Симода, куда Путятин прибыл на фрегате «Диана». Ни одна из сторон не желала уступать. Инструкции предписывали Путятину сохранить за Россией Сахалин и Итуруп. Но японцы, хотя и признавали, что их соотечественники пришли на Итуруп в начале XIX века, заявили на него права, ссылаясь в своих притязаниях на коренное население, айнов, являвшихся якобы японскими подданными.

Положение России усугубилось начавшейся Крымской войной 1853–1856 годов, которая стала следствием противоречий между Россией и ведущими европейскими державами из-за влияния на Ближнем Востоке и Балканах. России пришлось противостоять блоку государств из Англии, Франции, примкнувшего к ним Сардинского королевства, Турции и Австрии, формально нейтральной, но сосредоточившей свои войска на границе дунайских княжеств. Россия не смогла развить первоначальные успехи в войне. Враждебная англо-французская коалиция, выступившая на стороне Турции и обладавшая более современным флотом и вооружением, после высадки в Крыму своих войск начала выигрывать кампанию. Тяжелейшее положение России усугубилось после начала севастопольской операции (героическая оборона Севастополя продолжалась с сентября 1854 по август 1855 года).

Е.В. Путятин

В то время Россию больше заботили события в Европе, но и ситуация на дальнем востоке становилась угрожающей. В августе 1854 года англо-французская эскадра подошла к Петропавловску-Камчатскому, подвергла его бомбардировке и высадила рядом с городом десант. Адмирал В.С. Завойко с небольшим гарнизоном оказал яростное сопротивление и вынудил корабли противника покинуть побережье Камчатки. Воспользовавшись трудным положением России, Япония в ходе длительных переговоров добилась передачи ей по Симодскому трактату южной части Курильских островов, то есть тех земель, которые и так уже фактически были захвачены японцами. Судьба земель к югу от острова Уруп, Итурупа, Кунашира, Шикотана (Сикотана) и группы островов Хабомаи и айнского населения была решена.

Е.В. Путятин 7 февраля 1855 года в городе Симода подписал первый российско-японский договор, получивший в Японии название «Нитиро васин дзёяку» — «Японско-русский договор о дружественных отношениях» (с 1981 года этот день ежегодно отмечается в Японии как День северных территорий — Хоппо рёдо-но хи). С японской стороны договор был подписан полномочными чиновниками бакуфу Цуцуи Масанори и Кавадзи Тосиакира. Остров Сахалин в этом договоре был обозначен как «неразделенная» между двумя государствами территория, то есть получал режим кондоминимума. Россия, имевшая за всю свою историю самую большую территорию, земли которой при Екатерине Великой раскинулись на трех континентах, начала их терять.

В отличие от Соединенных Штатов Америки, получивших от «открытия» Японии в конечном итоге только прибыли, Россия, надеясь на установление добрососедских отношений и огромные выгоды в преддверии долгожданного торгового договора, вынуждена была пойти на уступки, отказавшись от спорных территорий в пользу соседнего государства. Никаких преимуществ на Дальнем Востоке Россия не получила с помощью договора также и перед Англией, так как та подписала с Японией аналогичное соглашение. В то же время у Японии появилось первое территориальное приобретение.

Взамен отданных островов договор устанавливал «постоянный мир и искреннюю дружбу между Россией и Японией», но открывал российским судам лишь доступ в порты Симода, Хакодатэ и Нагасаки. Русские корабли могли останавливаться там для ремонта и пополнения продовольственных запасов. В Симода и Хакодатэ разрешалась взаимная торговля, и в одном из этих городов России можно было открыть консульство.

Следующей территорией, которую получила Япония после реставрации Мэйдзи, были острова Рюкю (Нансэй). Рюкю представляют собой архипелаг примерно из 60 островов, включающих острова Мияко, Яэяма и самый крупный остров цепи — Окинава. К этим островам примыкает небольшая группа островов Сэнкаку (по-китайски Дяоюй-дао).

Примерно до XII века землями островов управляли их мелкие владетели, называвшиеся «ондзи» или «одзи». В последующее время начался процесс объединения этих земель, что привело к образованию нескольких королевств. В 1429 году второй король первой династии Сё, Сё Хаси (1372–1439), объединил все владения на Окинаве и стал единоличным правителем острова и всего Рюкюсского архипелага. В 1470 году была основана вторая династия Сё, просуществовавшая четыре столетия. Королевство Рюкю не обладало самостоятельностью и регулярно посылало дань ко двору китайского императора. Население островов находилось под мощным культурным влиянием Китая и поддерживало с ним постоянные торговые отношения.

В 1609 году королевство было завоевано японским кланом Симадзу, входившим в состав объединения Сацума. С этого времени король государства Рюкю Сё Нэй попал в двойную зависимость — он признал себя по договору 1611 года вассалом даймё Сацума, гарантировавших его «суверенитет» как монарха и, в то же время, продолжал платить дань Китаю. Такое положение королевства устраивало и Китай, и князей Сацума, которые через Рюкю вели торговлю во время изоляции Японии.

Сё Нэй

В первой половине XIX века островами Рюкю заинтересовались Великобритания и Франция, потребовавшие от королевства начать с ними торговые отношения. Китай, обессиленный опиумной войной с Англией, препятствовать ничему не мог. Сёгунат согласился на ограниченную торговлю с Западом, чтобы не допустить вторжения европейцев в пределы собственно Японии.

Через четыре года после революции Мэйдзи (в 1872 году) японское правительство объявило о принятии на себя полной ответственности за то, что происходит на островах Рюкю и примыкающей к ним зоне. Это заявление было сделано после инцидента в декабре 1871 года с рюкюским судном и положило начало территориальному спору между Японией и Китаем из-за архипелага Рюкю — «Рюкю кидзоку мондай». На борту рюкюского судна, потерпевшего кораблекрушение у берегов Тайваня (по-португальски Формоза), находилось 54 человека. Тайваньцы напали на потерпевших крушение. Японцы использовали это событие как предлог для наказания тайваньцев, и решили показать, кто является хозяином Рюкю, а заодно превратить остров Тайвань во владение Японии. От Китая Япония потребовала компенсацию, против которой он не возражал, и подкрепила свои декларации действиями, направив в мае 1874 года на Тайвань свои войска — более 3 тысяч человек под командованием Сайго Цугумити. Экспедиция получила название Тайваньский поход — Тайван сюппэй или Сэйтай-но эки. Это была первая попытка послереволюционной Японии расширить территорию государства за счет другой страны с помощью оружия. Акция с Тайванем отвлекла внимание бывших самураев от внутренних дел и очень понравилась военным, недовольным новыми порядками в стране. Удовлетворение получила и буржуазия. Земли острова уже были обещаны японским помещикам. Но операция провалилась, так как этому помешали капиталистические державы Запада. Соединенные Штаты Америки также были не прочь прибрать к рукам и Рюкю, и Тайвань. Планы обширной американской экспансии на Дальнем Востоке были разработаны в свое время еще небезызвестным флотоводцем Перри, ветераном нескольких войн, которые Америка вела ранее в других регионах.

После введения в Японии префектуральной системы острова Рюкю (в 1879 году) стали называться префектурой Окинава («Окинава кэн»). Это вызвало резкое недовольство цинского Китая. Китайцы не признавали Рюкю японской территорией вплоть до своего поражения в китайско-японской войне 1895 года. Примерно в это же время (в 1876 году) к Японии были присоединены острова Дайто, расположенные к востоку от Рюкю.

Необитаемые острова Сэнкаку Япония также стала считать своими. В настоящее время крошечный архипелаг, контролируемый Японией, превратился в спорные земли, на которые претендует кроме нее еще Китайская Народная Республика.

В 1875 году Япония вновь увеличила свои территории за счет России, которая в 1867 году отдала Соединенным Штатам за бесценок огромные земли, находившиеся в Северной Америке и на севере Тихоокеанского бассейна — Аляску и Алеутские острова. Через 20 лет после получения у России южной части Курил японцы завладели всей грядой островов до Камчатки.

Японии удалось использовать противоречия Российской империи с западноевропейскими странами. В это время Россия пыталась преодолеть международную изоляцию и отменить унизительные условия Парижского мира, подписанного в 1856 году, в соответствии с которым она потеряла Южную Бессарабию, получила запрет иметь военный флот, крепости и арсеналы на Черном море и не имела права выходить за пределы Черного моря через проливы. Кроме того, опять начало расти напряжение на Балканах. Причиной было освободительное движение балканских народов против ига Османской Турции и борьба европейских государств за влияние в регионе. Россия также преследовала цель усиления своих позиций на полуострове. Балканский кризис и приближающаяся русско-турецкая война 1877–1878 годов отодвинули на задний план все другие государственные проблемы, в том числе и дальневосточную территориальную.

Россия поддалась нажиму Японии и 7 мая 1875 года в Санкт-Петербурге подписала навязанный ей Договор об обмене территориями (японское название «Карафуто-Тисима кокан дзёяку» — «Договор об обмене Сахалина на Курильские острова»), по которому центральные и северные Курилы переходили к японскому государству «в обмен» на южную часть Сахалина, где преобладало русское население. С российской стороны договор подписал А.М. Горчаков, с японской стороны — Эномото Такэаки.

Россия практически обменивала одну свою территорию на другую свою же. Такой обмен для Японии не был выгодным не только из-за удачного географического расположения Сахалина, но и потому, что там были открыты месторождения угля, а позднее и нефти. В планы Японии не входило ухудшение отношений с Россией. Поэтому от замыслов овладеть всем Сахалином, разделить его между двумя странами или купить пришлось временно отказаться.

В 1870–1880-х годах между Россией и Японией отношения были вполне удовлетворительными. Исключение составляли нападение в 1890 году на посланника России в Токио и неприятный инцидент в городе Оцу, префектуры Сига (Оцу дзикэн), который произошел 11 мая 1891 года во время путешествия по Японии цесаревича Николая, впоследствии императора России Николая II (1868–1918). На одной из улиц города на Николая внезапно напал и легко ранил мечом в голову «патриотически» настроенный полицейский эскорта, выходец из самурайской семьи, Цуда Сандзо. В атмосфере антииностранных настроений, культивировавшихся в стране длительное время, и недовольства чужеземцами в послереформенное время такие нападения на иностранцев, в том числе и высокопоставленных, были в Японии не редкостью.

От присоединения Курильских островов к Японии больше всех пострадали северокурильские айны. Их судьба была поистине трагической. Айнам не помогло то, что они в страхе перед японцами бежали с одного острова на другой, на север архипелага. Японцы решили переселить тяготевшее к русским коренное айнское население на юг, дабы избежать в будущем каких-либо эксцессов. Предлогом для переселения обрусевших аборигенных жителей, более 150 лет контактировавших с русскими, была забота о них. В 1884 году японцы с помощью военно-морских транспортных средств насильственно перевезли последнюю группу аборигенов с севера на остров Шикотан (Сикотан) в специально подготовленный поселок лагерного типа, лишив тем самым курильцев родины. Жизнь аборигенов находилась под постоянным присмотром японцев, даже во время охоты, рыболовства и собирательства. Как и айнам Хоккайдо, коренным жителям Курил запретили делать пиктографические изображения и пользоваться традиционными способами добычи зверя с применением отравленных стрел, что практиковалось ими тысячелетиями. Малочисленность популяции морского зверя, составлявшего основу существования айнов, недостаточное количество рыбы и другой пищи, плохая одежда и жилищные условия, отсутствие элементарной медицинской помощи и болезни привели к почти полной гибели аборигенов Курил на этом острове. Оставшиеся северокурильцы позднее были переселены японцами на Хоккайдо. В 1941 году там умер последний курильский айн.

Во время войны на Тихом океане японцы повторили практику переселения коренных жителей островов на севере Тихоокеанского бассейна. На этот раз переселению подверглись алеуты. Японские войска, занявшие южную часть Алеутского архипелага, острова Атту и Кыска, выселили с них аборигенов. С Атту на остров Хоккайдо была вывезена большая алеутская семья, которая якобы сама захотела этого. Другие алеуты, не пожелавшие расставаться с американским гражданством, как сообщали японцы, уехали с острова на Аляску. Алеутов, по рассказам местных жителей округа Сирибэси (юго-запад Хоккайдо), разместили на окраине города Отару в районе Акаива. В непривычном для коренных жителей Алеутских островов климате они заболели туберкулезом. Американцы, зная о том, что в Акаива живут алеуты, несколько раз сбрасывали им со своих самолетов на парашютах пакеты с гуманитарной помощью (медикаменты, пища, одежда), на которых были надписи: «Не трогать. Только для алеутов». Несмотря на это, все алеуты умерли от прогрессирующей болезни в госпитале для больных тифом, холерой и другими тяжелыми заболеваниями в том же районе Акаива.

При занятии чужих территорий политика переселения местных жителей оказывается очень действенной. Если выселенному народу удается сохраниться, он обязательно будет пытаться вернуться на свою родину, и в этом ему непременно будет помогать тот, кому это выгодно. Чужеземцам управлять территорией без аборигенного населения намного легче, поселив там представителей своего народа или разместив на ней военный гарнизон.

Неудача с захватом Тайваня не обескуражила Японию. Следующим объектом экспансионистских устремлений стала Корея. В 1875 году под предлогом осмотра и изучения побережий к Корейскому полуострову был направлен японский поенный корабль. В устье реки Хан корабль был обстрелян и подожжен корейской береговой артиллерией. Тогда Япония направила к берегам Кореи военную эскадру, состоящую из шести военных кораблей и, угрожая силой, навязала корейскому правительству неравноправный договор, который был подписан 26 февраля 1876 года на острове Канхва, расположенном недалеко от Сеула. В соответствии с договором между странами устанавливались дипломатические отношения. Корея открывала сначала порт Пусан для беспошлинной торговли с Японией, а затем Гензан (Вонсан) и Чемульпо. Японцам в пределах Корейского полуострова предоставлялись права экстерриториальности и консульской юрисдикции.

1870–1880-е годы были в Японии временем бурного развития капиталистической промышленности. Страна быстрыми темпами набирала силу. Принятая и 1889 году конституция Японии, узаконившая самодержавный монархический строй и остановившая демократические движения, давала военным независимость по прусскому образцу и полную свободу действий. Согласно новой конституции, главами военного и военно-морского министерств Японии могли (тать только генералы и адмиралы. Генерал, который являлся военным министром и адмирал, командовавший флотом, были независимы от премьер-министра и подчинялись только императору. Таким образом, военная сила становилась как бы самостоятельным государством в государстве. Ж. Лартегю называл такое абсурдное государство пережитком времен сегунов.

Буржуазно-помещичья оппозиция, поначалу довольно резко выступавшая против правительства, вскоре объединилась с ним на почве захватнической внешней политики. В 1890-х годах были отменены статьи неравноправных Ансэйских торговых соглашений с Западом. Время договоров и западного диктата проходило. На смену договоренностям шла сила военной агрессии.

 

Аннексии и военные кампании в конце 1890–1940 годов

Первым актом широкомасштабной международной агрессии стала японско-китайская война (ниссин сэнсо), спровоцированная Японией. Япония преследовала в этой войне цель установления контроля над Корейским королевством, номинально являвшимся вассальным государством, зависящим от Китая, и проникновение в Срединную страну для эксплуатации ее ресурсов. Во второй половине XIX века слабый феодальный Китай все больше попадал под влияние европейских государств, расширявших и укреплявших там свои позиции, деля его на сферы своего влияния. После так называемых «опиумных» войн (англо-китайская война 1840–1842 годов, поводом для которой послужило изъятие китайцами у английских купцов опиума и уничтожение его, и англо-франко-китайская война 1856–1860 годов) и подавления восстания тайпинов, а также китайско-французской войны 1884–1885 годов Китай практически превратился в полуколониальную страну. Для развивающейся и капитализирующейся Японии он не был серьезным противником.

Сражение в устье реки Ялу

Японская гравюра  

Отношения Японии с Китаем, под чьим протекторатом находилась Корея, начали портиться после заключения кабального Канхванского договора. Весной 1894 года в Корее вспыхнуло массовое Тонгхакское крестьянское восстание, угрожающее корейской правящей династии. Китай и Япония ввели на Корейский полуостров свои войска. Совместными усилиями восстание было подавлено. После этого японское правительство потребовало от короля Кореи проведения реформ, которые превращали бы королевство в подконтрольное Японии государство. Чтобы не допустить такого поворота дел, китайская сторона предложила отвести японские и китайские части одновременно. Но японцы с помощью своих войск 23 июля 1894 года устроили в Сеуле переворот и установили угодное Японии правительство. По просьбе нового корейского правительства Япония начала против Китая военные действия. Война, официально объявленная 1 августа 1894 года, была не долгой. Японцы, имея более чем трехкратное превосходство в силах, разгромили противника 16 сентября в сухопутном сражении у Пхеньяна и 17 сентября в битве на реке Ялу (Ялуцзян). Полностью китайские войска и флот были разбиты в финальном бою 12 февраля 1895 года при Вэйхайвэе. Японская армия показала, что в Азии появилась господствующая империалистическая сила, с которой в регионе теперь придется считаться всем. Война стала поворотным пунктом новых азиатских международных отношений.

17 апреля 1895 года в городе Симоносэки (юго-запад Хонсю) между Китаем и Японией был подписан договор, по которому японская сторона потребовала предоставить Корее независимость от Китая (но не от Японии), получала желанный Тайвань, Пескадорские (Пэнхуледао) острова, Ляодунский полуостров (южная часть современной провинции Ляонин) и большую контрибуцию. Под давлением России полуостров вскоре пришлось вернуть Франции и Германии. В связи с этим Япония заявила о дополнительной контрибуции. Заявление трех государств, в соответствии с которым они «советовали» отдать Китаю Ляодун, получило название Трехстороннего вмешательства — Сангоку кансё. Европейские страны и евразийская Россия имели свои интересы в Азии и не желали усиления Японии. Как потом показало время, эти опасения были совершенно оправданы. Японско-китайские соглашения предусматривали установление новых торговых отношений. Япония получала право плавания на своих судах по реке Янцзы, перед ней открывались широчайшие перспективы использования рынков Кореи и Китая, и эксплуатации этих стран на благо Японской империи, что вызвало настоящую индустриальную революцию в Стране восходящего солнца.

Превращение Японии в империалистическую державу и легкая победа и войне с Китаем оживили и окрылили военные круги, которые стали играть большую роль в жизни страны. Япония начала готовиться к новой войне. На очереди была Россия, мешавшая взлету дальневосточной империи.

И Россия, и Япония в равной мере стремились в Дальневосточном регионе к преимуществам, которые им давали сферы влияния и хозяйничанье на чужих территориях. Сильное ослабление Китая после японско-китайской войны привело к обострению отношений и между другими империалистическими государствами в Азии. Каждая держава в обстановке усиливающейся борьбы за раздел Кореи и Китая старалась использовать противоречия между другими соперниками в свою пользу. Конкурентов не устраивал успех других. Действия всех государств, пытавшихся укрепиться в Восточной Азии, носили захватнический и несправедливый характер. Англию привлекал Тибет, Южный Китай и остров Хайнань. Франция также желала внедриться в Южный Китай, а Германия хотела получить полуостров Шаньдун. Соединенные Штаты Америки в это время пытались достичь экономического доминирования в Китае.

Россия в накаляющейся ситуации смогла быстро найти общий язык с проигравшим войну Китаем и усилить там свое влияние. В 1896 году Россия и Китай заключили русско-китайский оборонительный союз, направленный против Японии. Следующим шагом в этом направлении была аренда на 25 лет двух китайских незамерзающих портов на Ляодунском полуострове, имевших стратегическое значение. Россия арендовала у Китая Люйшунь, носивший после недолгой оккупации Англии в 1858 году английское название Порт-Артур (по-японски Гёдзюн), и Далянь (русское название — Дальний, японское — Дайрэн). С 1898 года Люйшунь и Далянь стали российскими дальневосточными военно-морскими базами, контролировавшими подходы к побережьям Южной Маньчжурии. Согласно российско-китайским договоренностям, Россия получала право строить на севере Китая Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД, по-японски Тосин тэцудо или Хокуман), соединявшую Маньчжурию с Владивостоком и Читой. Упрочнению положения русских на Дальнем Востоке способствовало обоснование российских военных кораблей в Корее, в порту Чемульпо (Инчхон). Кроме России, китайские территории в аренду получили Англия, Франция и Германия.

В 1900 году Россия еще раз сумела воспользоваться ситуацией на Дальнем Востоке для усиления своих позиций во время Ихэтуаньского восстания на севере Китая, начавшегося вследствие тяжелого экономического положения народа и иностранного засилья. Начали восстание члены секретной буддийской секты Белого лотоса, занимавшиеся китайским боксом (поэтому восстание иногда называют Боксерским, по-японски Гивадан-но ран или Хокусин дзихэн), магией и военными искусствами. Буддисты восстали против христианских миссионеров, иностранцев вообще и цинских чиновников. Впоследствии к восстанию присоединились крестьяне, и оно приобрело широкие масштабы. В ходе волнений восставшие разрушили пути Восточно-Китайской железной дороги и убили часть русского персонала этой дороги и членов их семей. В ответ правительство России ввело в Маньчжурию большую группу войск. То же самое сделали ведущие страны Европы — Великобритания, Франция, Германия, Австро-Венгрия, Италия, а также США и Япония. Японский контингент составлял половину экспедиционных сил восьми стран-интервентов — 45 тысяч человек. Выступление китайцев было подавлено. После заключения в 1902 году англо-японского альянса (Нитиэй домэй), просуществовавшего до 1923 года, Россия обещала вывести армейские подразделения из Северного Китая, но не сделала этого, что способствовало резкому ухудшению отношений между Россией и Японией.

Япония строила планы своего укрепления в Монголии и на Тайване, но прежде всего ей необходимо было вытеснить Россию из Кореи и Маньчжурии и вернуть завоеванные в ходе японско-китайской войны земли в Китае. Японцы горели желанием осуществить это как можно скорее. Стратегические планы японского командования кроме возвращения Порт-Артура и занятия Маньчжурии при благоприятном развитии ситуации предусматривали захват Уссурийского края и Приморья. Правительству помогала мощная волна национализма, поднявшаяся в стране с появлением российских баз на Ляодуне.

В России на конфронтацию с Японией шли так же легко, так как империя российского царя в экономическом и военном отношениях была действительно сильнее дальневосточного соседа. Но государственные умы России забывали, что промышленный центр страны удален от Дальнего Востока на огромное расстояние, и Япония с каждым днем становилась все более серьезным военным противником. Российское военное командование проявляло преступную беспечность, не осуществляя надлежащих мер по подготовке инженерных оборонительных сооружений русской армии на случай возможного нападения.

Джон Буль (Англия) и Дядя Сэм (США) толкают японского микадо на войну с Россией

Русский плакат. 1904

К атаке японцев не были подготовлены военно-морские силы, базировавшиеся па Дальнем Востоке. В случае наступления японцев русский штаб планировал сдерживать их войска до подхода основных сил из центральных районов России и затем сбросить неприятеля в море. На завершающей стадии кампании на Дальнем Востоке русские должны были высадиться на Японские острова. Правительству России нужна была, как тогда говорили в верхах, «маленькая победоносная война», которая приостановила бы недовольство масс, нараставшее вследствие нищеты народа, капиталистической эксплуатации, отсутствия демократических свобод. Наиболее активно на войну с Японией подталкивала Россию авантюристическая группа лиц, образовавшаяся при дворе российского императора во главе с А.М. Безобразовым («безобразовская клика»). Клика, состоявшая из крупных помещиков и финансовых дельцов, имевших свои интересы в Маньчжурии, требовала долговременного пребывания российских войск в регионе и дальнейшего проникновения в пределы Китая и Кореи.

В деле подготовки к войне Японию в военном и экономическом отношении поддерживали Англия и Соединенные Штаты Америки, которым выгодно было натравить одну державу на другую и ослабить их обеих, чтобы усилить свои позиции на Дальнем Востоке. Франция и Германия в назревавшем конфликте придерживались нейтралитета. Перед лицом войны Россия опять оказывалась, по сути, в международной изоляции.

С конца XIX века Япония начала готовиться к военным действиям в регионе. Она активизировала разведывательные действия в Маньчжурии, Корее, а также на Сахалине. Кроме Сахалина, Япония имела виды и на другие российские территории, а именно на Приморье, Камчатку и Командорские острова, где в конце XIX века еще проживали немногочисленные представители айнской общности.

На Сахалин под видом промысловиков, писарей в конторах, священников, некоторые из которых были ни больше, ни меньше, как кадровыми офицерами императорской армии, стали прибывать японские разведчики. Их целью был сбор информации, в том числе и через живших там японцев, и обработка местного айнского населения. Айнов предполагалось использовать в качестве помощников японских войск в случае начала боевых операций на острове. Одним из методов такой обработки было приобщение аборигенов к японскому языку. Язык, как орудие экспансионистской политики, японцы использовали весьма эффективно. Летом 1902 года, за полтора года до войны, на Сахалине находился в ссылке известный исследователь айнов Б.О. Пилсудский. Его крайне удивило «обилие обучающихся японской грамоте» айнов и то, как в поселке Маока (ныне город Холмск) японские рабочие и писари с соседних промыслов специально ходили по айнским домам и обучали местных жителей японскому языку.

Пилсудский отмечал, что айнское население на Сахалине находилось больше под японским, нежели под русским влиянием. В то же время, когда началась русско-японская война, айны, находившиеся под негласным японским контролем, хотя и были российскими подданными, просто боялись изучать русский язык потому, что это, как сообщал Пилсудский, могло вызвать неудовольствие «будущих новых владетелей острова».

6 февраля 1904 года Япония прервала дипломатические отношения с Россией. В ночь с 8 на 9 февраля десять японских эсминцев неожиданно атаковали русские корабли на внешнем рейде Порт-Артура. Японскими торпедами были поражены два русских броненосца и один крейсер. В тот же день японцы напали на русский крейсер «Варяг» и канонерскую лодку «Кореец» в корейском порту Чемульпо при их попытке прорваться к Порт-Артуру. После неравного боя с шестью японскими крейсерами и восемью миноносцами «Варяг» был поврежден и затоплен экипажем по приказу командира, а «Кореец» взорван. 10 февраля Япония, задним числом, объявила войну России. Началась русско-японская война («нитиро сэнсо») 1904–1905 годов.

Первые японские воинские соединения, высадившиеся в Корее в феврале и марте, к маю достигли Маньчжурии. Вторая группа японских войск в это же время высадилась на Ляодуне и заняла порт Дальний. Третья армия под командованием генерала Ноги Марэсукэ в июле-августе начала осаду Порт-Артура.

Общий вид на Порт-Артур

Иллюстрация из журнала «Нива». 1904

Для России Русско-японская война обернулась горьким поражением. Специалисты объясняют неудачи русских войск недостаточной военно-технической подготовкой армии, ошибками командования, растянутостью коммуникаций, невозможностью быстро перебросить в районы боевых действий резервы и обеспечить надлежащее снабжение, поддержкой Японии Англией и США. В апреле 1904 года Тихоокеанский флот лишился своего командующего — адмирала С. О. Макарова, погибшего на флагманском корабле «Петропавловск», подорвавшемся на японских минах на внешнем рейде Порт-Артура. В августе-сентябре 1904 года Россия проиграла битву в Маньчжурии под Ляояном, а в октябре — у реки Шахе. В январе 1905 года после почти годичной героической обороны русскими войсками Порт-Артура, крепость была сдана японцам. В начале 1905 года японская армия одержала победу при Мукдене, а при попытке прорваться к Владивостоку погибла 1-я Тихоокеанская эскадра. В конце мая 1905 года в ходе морского сражения около островов Цусима японские военно-морские силы разгромили русскую эскадру, прибывшую с Балтики. В самом конце войны, в июне-июле 1905 года, с Хоккайдо на Сахалин вторглась крупная группировка японских войск Россия не держала на острове большие воинские соединения, словно смирившись с тем, что его придется отдать. Вместе с военными оборону держала дружина ополченцев. Японцы сумели сломить русское сопротивление на острове и оккупировали долгожданную территорию. Еще севернее японское командование небольшими силами пыталось захватить юг Камчатки и Командоры, но встретив сопротивление, они вынуждены были отступить.

Переговоры в Портсмуте

Слева направо: с русской стороны — Коростовец, Набоков, Витте, Розен, Плансон; с японской стороны — Адати, Отиай, Комура, Такахира, Сато

Фотография. 1905

Обе стороны понесли в войне существенные потери и были истощены боями. После мукденского сражения главнокомандующий маньчжурской армии Ояма Ивао убедил правительство Кацура Таро начать мирные переговоры с Россией. После морского боя при Цусиме Япония секретно обратилась к президенту Соединенных Штатов Т. Рузвельту с просьбой о посредничестве. В июне согласие было получено. Россия хотя и имела еще значительные силы на Дальнем Востоке, но продолжать войну из-за нарастающего революционного движения сочла нецелесообразным. 5 сентября 1905 года в городе Портсмуте (штат Нью-Гемпшир, США) враждующие страны подписали мирный договор. Россия вынуждена была уступить Японии зоны влияния на Дальнем Востоке и отдать Порт-Артур и Дальний. Япония получала свободу действий в Маньчжурии и контроль над Южно-Маньчжурской железной дорогой (ЮМЖД, по-японски — Минами Манею тэцудо, сокращенно Мантэцу), являющейся ветвью Китайско-Восточной железной дороги, ведущей от Чанчуня к Порт-Артуру. Япония очень надеялась получить от России, как и от Китая, большую контрибуцию. Однако Россия платить ее отказалась.

В территориальном отношении Россия теряла южную часть Сахалина. Япония требовала передачи всего острова, занятого ее войсками. Аналогично Аляске, Япония предлагала России деньги и за Северный Сахалин. На переговорах глава российской делегации С.Ю. Витте все же сумел отстоять север острова.

И соответствии с Портсмутскими соглашениями, японские войска, захватившие Сахалин, должны были оставить его северную часть. Во владение Японии переходили те земли Сахалина, которые находились к югу от 50-й параллели. (Отторгнутая от Российской империи территория становилась японской колонией. Статус колонии за Сахалином сохранялся 37 лет. В 1942 году юг острова был превращен в составную часть империи. Эту часть Япония удерживала за собой до 1945 года, до окончания Второй мировой войны. В стратегическом отношении Россия теряла много. Все Охотское море с этого времени стало находиться под японским контролем. После окончания русско-японской войны договор 1895 года о торговле и мореплавании, заменявший предыдущие договоры и соглашения, в том числе и договор 1875 года об обмене территориями, перечеркивался японской стороной в одностороннем порядке. О прежних «дружественных отношениях» уже не могло идти речи. В силу вступало право победителя на завоеванные земли.

После поражения России в войне участь курильских айнов постигла и айнов Сахалина, которые задолго до окончания военных действий ждали от японцев неприятностей. В течение всей войны аборигенное население боялось высадки японцев и сражений на острове. Боялись они, как отмечал Пилсудский, встреч с японцами из-за своих жен. Опасались, что всех айнов вывезут с Сахалина как российских подданных, в связи с чем «многие готовились убегать при появлении японцев в горы».

Вслед за уходом русских с юга Сахалина на новые, теперь уже японские территории, из Японии хлынула волна чиновников, землевладельцев и рыбопромышленников, подвергших айнское население безжалостной эксплуатации. Сахалинских айнов после окончания Второй мировой войны вывезли на Хоккайдо, где и сейчас проживают немногие из оставшихся в живых.

В ходе войны Япония присоединила к землям империи еще два маленьких необитаемых острова Такэсима (по-корейски — Токто), находящихся в Японском море между Японскими островами и Корейским полуостровом и до этого считавшихся территорией, принадлежащей Корейскому королевству. Оккупация была произведена из стратегических соображений. Японцы ждали прихода в Японское море русских кораблей. В феврале 1905 года острова, которые Япония считала своими, стали частью префектуры Симанэ, расположенной в западной части Хонсю. Кроме Кореи, в условиях масштабной и кровопролитной войны, этой потери никто не заметил. После Второй мировой войны острова были возвращены Корее. В настоящее время Япония снова предъявляет на острова претензии.

После завершения русско-японской войны на всех землях, попавших в зону влияния Японии, появились японские воинские соединения. Самая большая зарубежная группировка императорской армии была расквартирована на территории Квантуна (по-японски — Кантосю) на южной оконечности Ляодунского полуострова. Колониальная Квантунская армия (Кантогун), созданная 1 августа 1906 года предназначалась для защиты арендованных районов, Южно-Маньчжурской железной дороги и интересов Японии на материке. Первоначально Квантунская армия подчинялась военному департаменту Квантунского генерал-губернаторства, организованного в 1906 году. Впоследствии в связи с ростом китайского национализма и антияпонского движения роль Квантунской армии в Маньчжурии начала увеличиваться.

Победа в войне далась Японии нелегко. В сражениях сухопутное и морское командование использовало почти все свои резервы. В соответствии с японскими данными, страна потеряла приблизительно 90 тысяч человек убитыми, в числе которых было много офицеров императорской армии. Людские потери и экономические трудности обусловили напряженность внутриполитической обстановки. Победу в войне милитаристы, монополии и реакционные круги использовали как веский аргумент для пропаганды исключительности японской нации, непобедимости японского оружия и укрепления воинского духа. Милитаристская пропаганда усиленно восхваляла героев минувших боев, в честь которых устанавливались памятники и открывались музеи. Вести агитацию, прославляющую национальную мощь Японии, было нетрудно. Еще 50 лет назад страна находилась в изоляции от мира. Со времени революции 1868 года и установления нового режима правления прошло еще меньше времени — 37 лет. Все происходило практически на памяти одного поколения, а Япония уже могла гордиться своими успехами. Военные поняли, что могут и впредь осуществлять в Азии политику колониальной экспансии.

В период послевоенного подъема ультранационалистических настроений не осталось в стороне и японское духовенство. Многократно повторялся тезис: японцам помогают их национальные синтоистские боги, всегда стоящие на стороне «избранной нации». Вместе с организацией многочисленных мемориалов, воздвигаемых по решению властей, церковь также развернула широкое строительство храмов и святилищ, получивших название гококу дзиндзя — синтоистские храмы защиты родины, посвященные павшим воинам, сражавшимся за отечество. Ведущее положение занимал храм Ясукуни, где были помещены таблички с именами десятков тысяч погибших на войне солдат.

Война дала Японии новых героев и, соответственно, новых божеств Синто. Помимо многих тысяч простых богов, появившихся после гибели солдат, отдавших в войне свою жизнь, но не совершивших особых подвигов, к сонму синтоистских божеств высокого ранга были приписаны военнослужащие, отличившиеся своими героическими поступками. Одним из таких героев был Хиросэ Такэо, служивший сначала на корабле «Асахи» торпедным офицером, а затем командовавший двумя малыми кораблями, пытавшимися закрыть минами выход из бухты Порт-Артура. Хиросэ погиб на корабле «Фукуи маару» при постановке мин, производившейся под обстрелом русской артиллерии. Он пал, сраженный осколками разорвавшегося снаряда (по другой версии, он погиб, когда пытался отыскать в воде одного из своих людей). Подвиг героя, выполнявшего приказ, получил высокую оценку в японском императорском флоте, а сам Хиросэ стал рассматриваться в качестве эталона мужественного воина. Вместе с другим героем, подполковником Татибана Сюта, также погибшим во время этой войны, он начал почитаться в вооруженных силах Японии как гунсин — бог войны.

Главными национальными героями войны были высшие военачальники — генерал Ноги Марэсукэ (1849–1912) и адмирал Того Хэйхатиро (1848–1934). Хотя они и не погибли в боях, для всех было ясно, что эти полководцы, как образец воинской доблести, обязательно удостоятся после смерти особой чести. Так оно и вышло. Обоим впоследствии были посвящены синтоистские храмы общенационального масштаба.

Генерал Ноги, потомственный военный из бывшего клана Гёсю, стоял у истоков новой японской армии. Он принимал участие в подавлении антиправительственного восстания в Хаги в 1876 году. После успешной операции на Ляодуне и быстрого взятия Порт-Артура Ноги приобрел славу талантливого военачальника, удостоился звания генерал-лейтенанта и титула барона. С 1896 по 1898 год Ноги занимал пост генерал-губернатора Тайваня. Когда началась война с Россией, Ноги вновь было поручено овладеть Порт-Артуром. Ситуация в русско-японскую кампанию кардинально изменилась. Русская армия воевала по-другому. Руководимые генералом войска при штурме крепости понесли большие потери, составившие, по японским данным, примерно 56 тысяч человек убитыми. В боях погибли два сына Ноги, служившие в его армии пехотными офицерами, что было перенесено им стоически. Всю ответственность за гибель такого количества солдат Ноги взял на себя. Угрызения совести не давали генералу покоя. В состоянии, близком к отчаянию, он составлял стихи:

Генерал Ноги на аудиенции у императора Муцухито испросил разрешения монарха на совершение обряда харакири. Император отказал ему в этой просьбе, заявив, что пока он жив, согласия на это не даст.

Прошло семь лет. Болезнь императора, являвшаяся, как говорили медики, следствием напряжения физических и моральных сил, чрезмерного истощения нервной системы во время тяжелой и беспокойной работы в качестве верховного главнокомандующего в период китайско-японской и русско-японской войн, прогрессировала. 30 июля 1912 года Муцухито скончался. Генерал Ноги, внимательно следивший за ходом роковой болезни, не замедлил осуществить свой прежний план. Вечером 13 сентября, в день похорон тэнно, Ноги и его жена совершили дзидзин — самоубийство с помощью меча.

Генерал Ноги

Фотография. 1910-е

Генерал резал живот трижды. Затем надел свой военный мундир и вскрыл сонную артерию. Жена дважды пыталась поразить кинжалом сердце, и он вышел у нее со стороны спины. Это ритуальное самоубийство супругов Ноги в их токийском доме японской общественностью было рассмотрено как дзюнси (самоубийство вслед), совершенное в соответствии с классической традицией феодальных времен.

Средневековый воинский обычай харакири оказался очень живучим. Сразу после реставрации Мэйдзи на одном из съездов феодальных князей, состоявшемся в 1869 году, предложение об уничтожении института харакири было отвергнуто 200 голосами против 3 при 6 воздержавшихся.

Хотя официальное применение харакири в послереформенной Японии было отменено вместе с сословием воинов, добровольное вскрытие живота, как правило, одобрялось большинством японцев. Были и противники обычая, особенно из числа гражданских политических деятелей. Военные же не скрывали своего восхищения этим мужественным самурайским феодальным пережитком, предаваясь откровенному ликованию при каждом новом его совершении, называя этот обряд «священным храмом японской национальной души», «великим украшением империи» и «драгоценным институтом, оберегающим честь благородных». Таким отношением к харакири можно объяснить многочисленные случаи самоубийства военнослужащих императорской армии во время всех империалистических войн.

Точно так же отреагировали военные и националисты на харакири Ноги. Генерал стал рассматриваться как объект благоговения и символ верности и самопожертвования. Служители государственного Синто приветствовали поступок Ноги и трактовали его в своих проповедях как демонстрацию синтоистских добродетелей по отношению к императору. В связи с этим священнослужители Синто начали кампанию по сбору средств на постройку храма в честь преданного императору генерала. Святилище было возведено рядом с домом Ноги, сооруженным в 1889 году в токийском районе Минато, и названо «Ноги дзиндзя». В настоящее время к храму примыкает музей памяти военачальника.

Другого героя русско-японской войны — адмирала Того — японцы считают величайшим флотоводцем мира и сравнивают его с английским адмиралом Нельсоном. Того родился во владении Сацума. В 16 лет он стал свидетелем бомбардировки города Кагосима кораблями Англии 15 августа 1863 года. В отместку за убийство самураями княжества Сацума британского подданного 7 английских кораблей подвергли Кагосиму артиллерийскому обстрелу (сацуэй сэнсо), в результате чего большая часть города была уничтожена. Того пришел к заключению, что Японии без сильного флота существовать невозможно и решил посвятить себя службе в военно-морских силах. Во время гражданской войны Босин Того служил на военном корабле «Касуга», принадлежащем клану Сацума. С 1871 по 1878 год он изучал военную морскую науку в Британии. Учение пошло на пользу. В японско-китайской войне крейсер императорского военно-морского флота «Нанива», находившийся под его командованием, недалеко от порта Чемульпо потопил английское транспортное судно, вывозившее с Корейского полуострова 1300 китайских солдат. Перед самой войной с Россией Того был назначен главнокомандующим Объединенным флотом империи (Рэнго кантай), который начал свое становление в 1889 году с группировки под единым командованием линейных кораблей, крейсеров, миноносцев, а позднее авианосцев, подводных лодок и авиационных соединений.

Национальным героем Японии первой величины Того стал после самого грандиозного морского сражения русско-японской войны у островов Цусима (Нихонкай кайсэн — Сражение в Японском море). В этом бою 2-я русская Тихоокеанская эскадра и 1-й отряд 3-й русской Тихоокеанской эскадры из четырех десятков кораблей под командованием вице-адмирала З.П. Рождественского, шедшие с Балтики для восстановления военно-морских сил Тихоокеанского флота, были перехвачены в проливе между Кореей и Японией линейными кораблями британской постройки, крейсерами и канонерскими лодками адмирала Того. В источниках разных стран приводятся разные цифры: в японских говорится о сорока пяти кораблях, в отечественных — о тридцати восьми, в том числе нескольких устаревших.

Японцы допускали возможность прохода русских кораблей в Японское море через пролив Цугару между Хонсю и Хоккайдо или через пролив Лаперуза между Хоккайдо и Сахалином, поэтому на Хоккайдо, на мысах Соя и Камуи, были сооружены постоянные наблюдательные посты из железобетона. В конечном итоге расчет Того оказался правильным. Рождественский повел корабли через Корейский пролив. К этому проливу были стянуты лучшие силы императорского флота. Японцы к приходу русской эскадры приготовились хорошо, обеспечив себе троекратное превосходство в боевых кораблях (121 корабль) и четырехкратное — в орудиях (910 орудий против 228 на русских кораблях).

27 мая 1905 года Того приказал поднять на мачте флагманского корабля «Микаса» флаг «Z», призвав японских матросов воевать за Японию. Японские броненосцы, имевшие преимущество в бронировании, эскадренной скорости, мощности и скорострельности артиллерии, использующей снаряды фугасного действия, в ходе сражения уничтожили большинство русских кораблей, включая все линкоры эскадры (эскадренные броненосцы). Завершили морскую битву в ночь с 27 на 28 мая 1905 года 60 японских эсминцев, выпустивших по русским кораблям 75 торпед.

Адмирал Того

Фотография. 1930-е

Несмотря на мужество и храбрость российских моряков, в битве в Японском море русский флот потерял, как сказано в японских публикациях, 19 кораблей (по данным отечественных источников число погибших кораблей составило 20 единиц и несколько транспортных судов). Пять кораблей сдались в плен, в том числе миноносец, на котором находился раненный адмирал Рождественский. Только один крейсер и два миноносца смогли достичь Владивостока. Другие три крейсера, включая знаменитый крейсер «Аврора», прорвались в Манилу. Еще три оставшиеся на плаву корабля ушли в Шанхай и были интернированы там до конца войны.

Велики были и людские потери. В сражении погибло почти 5 тысяч человек Тела многих погибших в проливе российских матросов были выловлены японцами из воды и похоронены на острове Кюсю.

Наибольшее количество русских моряков нашло свой покой на специально оборудованном для них кладбище города Нагасаки, содержащемся в настоящее время в очень хорошем состоянии. На этом кладбище было захоронено несколько сотен матросов и офицеров российского флота. Многих российских военнослужащих спасли рыбаки. Более 6 тысяч человек попали в плен к японцам. Японские силы, по русским данным, потеряли в битве три малых миноносца (японцы называли их торпедными лодками). Было убито чуть больше ста человек и около 500 получили ранения. Цусимское сражение безоговорочно утвердило военное превосходство военно-морских сил Японии в Восточной Азии и превратило империю в мировую силу.

Победа, добытая Того в сражении при Цусиме 27–28 мая 1905 года ежегодно отмечалась в Японии (вплоть до 27 мая 1945 года) как День военно-морского флота (Кайгун кинэмби) и рассматривалась в стране как символ славы японских военных моряков. То же относилось и к победе японского оружия при Мукдене.

Церемония освящения братской могилы на Русском кладбище в Нагасаки

Фотография. 27 сентября 1909

Синтоистский храм Того дзиндзя

Фотография автора

Успех японцев в этом сражении, проходившем с 1 по 10 марта 1905 года, в императорской Японии начали праздновать как День армии.

В честь адмирала Того Хэйхатиро (1848–1934) в 1940 году было сооружено синтоистское святилище Того дзиндзя в Харадзюку, в восточной части района Сибуя, в Токио. В мае 1945 года храм Того был сожжен американской авиацией. В 1958 году его восстановили. В настоящее время каждый год в синтоистском святилище японского адмирала 28 мая проводится празднество в его честь.

С именем Того, кроме всего другого, связано одно из первых в истории послереформенной Японии использование смертников. Во время осады Порт-Артypa по его приказу был сформирован специальный отряд «идущих на смерть» (кэсситай) с целью воспрепятствовать выходу русских кораблей из гавани города-крепости. Перед экипажами торпедных катеров ставилась чрезвычайно опасная задача, но положение людей, хотя они и назывались смертниками, не было безнадежным, так как для страховки катерников были подготовлены спасательные плавательные средства.

Вскоре после победы в войне с Россией военные теоретики Японии выработали ряд положений, получивших название Императорской национальной политики обороны (Тэйкоку кокубо хосин), одобренной императором. Согласно этой теории, практически все ведущие страны мира становились врагами Японии. В качестве первого гипотетического противника империи продолжала оставаться Россия. Затем следовали Америка, Германия и Франция. Армия должна была сосредоточить свои усилия на Дальнем Востоке против России, флоту поручалось готовить наступление в Дальневосточном регионе на позиции США.

В 1910 году Япония пополнила свои территории новой колонией, проведя аннексию Корейского полуострова. Победы в японско-китайской и русско-японской войнах позволили Японии, начиная с 1904 года, последовательно проводить политику подчинения Кореи и лишения ее независимости. Под угрозой военной силы Япония вынудила Корею подписать с ней три «соглашения».

Первое из них, от 24 августа 1904 года, давало Японии право официального введения в корейское правительство японских советников по финансовым делам и вопросам дипломатии. Только с одобрения этих советников правительство Кореи могло предпринимать какие-либо важные шаги. В следующем году Япония добилась от Америки, Англии и России согласия представлять их интересы на Корейском полуострове.

Второй договор (Корейско-японская конвенция, по-японски — Дайнидзи никкан кёяку), подписанный 18 ноября 1905 года, вводил в Корее полный административный контроль со стороны Японии над иностранными делами и предусматривал учреждение ведомства генерального резидента с его штатом сотрудников, состоящим только из японцев. Корея, таким образом, становилась протекторатом Японии. В качестве генерального резидента был назначен Ито Хиробуми (1841–1909). Генеральный резидент с администрацией, копирующей корейскую бюрократию, утверждал те программы экономического развития страны, которые приносили выгоду японским иммигрантам и инвесторам.

В июле 1907 года вступил в силу третий договор, дающий генеральному резиденту всю полноту административной власти над внутренними делами Кореи.

Последним шагом, прекращающим самостоятельное существование Кореи, был роспуск ее армии. 1 августа 1907 года корейская армия была расформирована. Это вызвало протест корейских военных, которые подняли восстание. Восстание японцы быстро подавили, но вслед за ним против режима протектората повсеместно развернулась вооруженная партизанская борьба. Крестьянами, рабочими, учащейся молодежью руководила в этой борьбе патриотически настроенная часть корейского дворянства. Антияпонское движение на полуострове существовало несколько лет, мешая присоединению Кореи к Японии. Только после разгрома основных сил восставших и вытеснения их за пределы страны, японские правящие круги приступили к осуществлению аннексии.

В 1909 году премьер-министр Японии Кацура Таро проинформировал генерального резидента Ито, что аннексия неизбежна и будет проведена в ближайшем будущем. Ито был противником поспешного проведения аннексии. Он ушел в отставку, но его убийство корейскими националистами осенью того же года в Харбине во время поездки по Маньчжурии, а также нападение в декабре на премьер-министра Кореи, протеже Ито, ускорило процесс присоединения. 22 августа 1910 года в Сеуле был подписан японско-корейский договор об аннексии Кореи (Никкан хэйго). 29 августа договор, положивший конец корейской династии Ли, вошел в силу. Страна была поглощена Японской империей. Корея преобразовалась в Тёсэн и была колонией Японии до 15 августа 1945 года.

Первый генерал-губернатор Кореи Тэраути Масатакэ

Вся власть над гражданской администрацией и военными, судебными и законодательными органами возлагалась на Генерал-губернаторство Кореи, управляемое генерал-губернатором, который назначался императором Японии. Включение Кореи в состав Японии превратило ее в рынок сбыта японских товаров и сырьевую базу империи. Сразу же после аннексии генерал-губернатор запретил все собрания, политические партии и существующие газеты, вместо которых начала издаваться только одна, генерал-губернаторская. Значительная часть государственных и крестьянских земель была экспроприирована (национализирована) властями новой колонии в пользу японских земельных компаний. Закон о компаниях (Кайся рэй) 1910 года стал основой для частного предпринимательства на основе лицензионной системы, которая препятствовала накоплению корейцами капитала. В августе 1911 года, согласно Закону об образовании в Корее (Тёсэн кёику рэй), японский язык в корейских школах стал основным. В декабре 1912 года была принята так называемая Директива № 40 (Кунрэй), по которой телесные наказания разрешалось применять только к корейцам.

Нововведения генерал-губернаторских властей вызывали крайнее недовольство в разных слоях корейского общества, обуславливая нарастание национально-освободительной борьбы, вылившейся в марте-апреле 1919 года в общенациональное восстание. Мартовское восстание в Корее потерпело поражение. Оно было подавлено с исключительной жестокостью. Однако колониальным властям все же пришлось провести реформы, суть которых в основном сводилась к созданию ограниченных совещательных органов при японской администрации. Через год после восстания был отменен Закон о компаниях 1910 года.

В конце 1930–1940-х годов японцами усиленно предпринимались попытки ассимилировать корейцев. В учебные программы корейских школ было введено изучение принципов почитания японского императора и национальной религии японцев Синто. В 1940 году всех корейцев заставили принять японские имена. В период с 1939 по 1945 годы в Японию было вывезено, по разным данным, 1,5–2 миллиона корейцев для выполнения принудительных работ, а в конце Второй мировой войны их обязали еще и исполнять воинскую повинность. После капитуляции японской армии большинство корейцев были репатриированы. Тем не менее, многие выходцы из Кореи так и остались в Японии. В 1990 году там проживало примерно 700 тысяч корейцев (в том числе около 90% корейцев, родившихся уже на Японских островах), которые считаются самым большим этническим меньшинством Японии. В течение тридцати пяти лет корейский народ подвергался жестокому колониальному угнетению. Антипатия к японцам была настолько глубока, что до недавнего времени в Республике Корея, стране, являющейся самым близким и надежным партнером Японии в регионе, были запрещены национальные японские песни.

Через несколько лет после аннексии Кореи Япония еще больше расширила свои владения во время Первой мировой войны, на этот раз за счет немецких колоний. Находясь с 1902 года в союзнических отношениях с Англией и поддерживая военно-политический блок Антанты, куда кроме Британии входили Россия и Франция, Япония объявила 23 августа 1914 года войну кайзеровской Германии. Японское правительство решило прибрать к своим рукам немецкие дальневосточные и тихоокеанские территории, имевшие для империи важное стратегическое и экономическое значение. Воспользовавшись военными трудностями Германии, воевавшей на два фронта, Япония нанесла основной удар противнику в Китае, на арендованном германцами Шаньдунском полуострове. После штурма и падения крепости Циндао японская императорская армия оккупировала провинцию Шаньдун. На Тихом океане японцы направили острие удара на острова германской Микронезии. С помощью императорского флота был предпринят захват ряда тихоокеанских островов, являвшихся протекторатами Германии. Без особых усилий японские войска заняли Марианские, Каролинские, Маршалловы острова и острова Палау. Япония рассматривала эти острова Тихого океана в качестве важнейшей части региона как в практическом (пути сообщения, торговля, поставки сырья), так и политическом отношениях. Военные действия в Китае и на Тихом океане сопровождались шумной антигерманской пропагандистской кампанией, непременно упоминался колониальный разбой стран Европы (в том числе и Германии), в Азии, говорилось об угрозе национальным интересам Японии. Все это должно было создать общественное мнение, необходимое военным кругам и японским монополиям для дальнейших авантюр, вызвать, как отмечалось в печати, «ярость масс против европейского противника». Немцев, правда, в Японии не тронули, хотя их деловая активность была приостановлена. В ходе Парижской мирной конференции 1919–1920 годов, подводившей итоги Первой мировой войны, с Германией был подписан Версальский мирный договор, который подтвердил японские полномочия на захваченные территории. По договору за Японией была закреплена провинция Шаньдун. Япония стала также обладательницей мандата на управление германскими территориями на Тихом океане.

Аборигенное население новых тихоокеанских территорий Японии было малочисленным, что позволило империи беспрепятственно начать их колонизацию японцами. Острова заселялись в основном выходцами с Окинавы, хорошо переносившими местный климат. За 30 лет колониального режима на островные земли переехали десятки тысяч подданных Японии. В 1942 году их численность составляла приблизительно 84 тысячи человек.

Аннексия Кореи и укрепление позиций на юге Маньчжурии и на Шаньдунском полуострове позволили Японии строить дальнейшие планы по превращению Китая в зависимое от нее государство. 18 января 1915 года Китаю было предъявлено «21 требование» («Тайка нидзюиккай дзёкю») — программа подчинения страны Японии. Большинство из этих требований правительство Юань Шикая приняло. Одно из них касалось аренды Квантуна, которая продлевалась до 99 лет. Юг Маньчжурии, по существу, становился японской колонией.

Синтоистское святилище в Корее

Фотография. 1930-е

Успехи японского оружия дали свободу действия и японскому духовенству. Японцы начали строить синтоистские святилища и на захваченных территориях — в Китае, Корее, на Южном Сахалине, островах Тихого океана. Национальные японские божества вышли за пределы «божественной» страны, обосновались не на чужих землях и стали там «помогать» воинам Японии, что для богов Синто никогда прежде не было характерно. Везде, куда бы ни приходили японские солдаты, строились синтоистские храмы, становившиеся идеологическими центрами, поддерживавшими захватнические устремления империи, оправдывавшими ее агрессию и увековечивавшими колониальное присутствие Японии в той или иной стране. Они являлись базой идейной экспансии по пропаганде исключительности японской нации, морального стимулирования воинов и японских граждан. На юге Сахалина японцами было сооружено 120 святилищ, на Тайване — 100, в Корее — 60, в бывших германских островных владениях в Микронезии их насчитывалось более 25.

Синтоистские храмы, построенные в других странах, как и в собственно Японии, духовно помогали японцам, но для покоренных народов синтоизм с его святилищами был религией чуждой и непонятной, унижающей их национальное достоинство. В своем большинстве, сооруженные в Корее храмы посвящались врагам корейского народа, участвовавшим в агрессии против него в разное время. После захвата Японией Маньчжурии храмы Синто были возведены и там. В городе Муданьдзян японцы построили храм в честь бога войны Хатимана. Позже, готовясь к военным провокациям против монгольских и советских войск у реки Халхин-Гол, японские военнослужащие обращались к Хатиману с мольбами, прося у него военной удачи.

Негативно и крайне враждебно правящие круги Японии отреагировали на октябрьские события 1917 года в России. Революция разрушала альянс между Японией и Россией, который был достигнут двумя странами в результате подписания четырех договоров и соглашений после русско-японской войны в период с 1907 по 1916 годы. Эти договоры были важны для Японии потому, что они непосредственно касались ее экономики и военного влияния в Восточной Азии. Соглашение 1907 года по общеполитическим вопросам, в частности, в своей секретной части фиксировало раздел Маньчжурии на русскую и японскую зоны влияния, стороны признавали интересы Японии в Корее и России — во Внешней Монголии. Соглашение 1910 года также имело секретный текст. В нем подтверждались «специальные интересы» стран в Маньчжурии и давалось фактическое согласие России на аннексию Кореи. Секретная конвенция 1912 года касалась положения в Китае в связи с победой Синьхайской революции и последовавшим за ней провозглашением Китайской республики (1 января 1912 года) и упразднением монархии (12 февраля 1912 года). Стороны договорились о разделе Внутренней Монголии на русскую (западную) и японскую (восточную) сферы влияния. Договор 1916 года являлся практически русско-японским союзом. Секретная часть договора предусматривала осуществление совместных мер по предотвращению вторжения в Китай каких-либо других враждебных государств.

Советская власть объявила все эти договоры не имеющими силы, опубликовав после Октябрьской революции их секретные статьи. Гражданская война в России осложнилась вооруженным вмешательством в нее иностранных держав — интервенцией. Целью иностранной интервенции на Дальнем Востоке было свержение советской власти и захват Сибири. Для японцев Сибирь с ее ресурсами была интересна уже в конце XVIII века и Япония не замедлила отреагировать на ситуацию в России. Отвергнув предложения Советской республики по установлению добрососедских отношений, в январе 1918 года японское правительство отправило во Владивосток два своих крейсера, чтобы поддерживать в городе порядок и защищать японских подданных. 5 апреля японцы воспользовались провокационным убийством во Владивостоке двоих своих граждан и раньше других стран послали в Приморье свои экспедиционные силы. Вслед за ними во Владивостоке высадились английские, американские, французские и другие войска.

Высадка японских войск во Владивостоке

Японский плакат

Сначала интервенты планировали ввести на территорию российского Дальнего Востока двадцатипятитысячный контингент войск. Президент США В. Вильсон предложил от Японии послать в Приморье 7 тысяч человек После жарких дебатов в японском парламенте было решено остановиться на 12 тысячах солдат. Однако к концу 1918 года Япония довела численность своих оккупационных сил до 75 тысяч человек, что составляло половину всех войск интервентов, прибывших к тому времени с целью уничтожения советской власти.

После Приморья японцы, опираясь на белогвардейские формирования, вторглись в Сибирь. Началась японская сибирская интервенция (сибэриа сюппэй). Предлогом для прибытия интервентов в российские порты была якобы их защита от врага Антанты и возможной агрессии Германии. Мотивы оккупации Приморья японскими войсками были еще более сложными и только наполовину озвученными. Очевидно, что намерения японцев были более чем серьезными — в Россию было отправлено 11 пехотных дивизий, более половины того, чем располагала вся японская армия. Официальные причины сводились к охране складов с военным снаряжением во Владивостоке, где было сосредоточено около шестисот тысяч тонн различных военных грузов и запасов, и спасению чехословацкого корпуса. Об истинных причинах прибытия японцев в Приморье в японских источниках указывается, что оно было обусловлено враждебностью к большевизму, стремлением компенсировать потерянные капиталовложения и воспользоваться удобным случаем для решения «северных проблем» посредством территориальных приобретений или создания буферного государства. Эти стимулы в то время обнародованы не были, но стояли в основе деятельности различных японских гражданских и военных лидеров по вопросам внешней политики.

В начале 1920 года, во время еще продолжающейся в России гражданской войны, в городе Николаевске, расположенном в устье Амура, начали разворачиваться события, получившие в Японии название Николаевский инцидент (Нико дзикэн). Серия событий, проходивших в этом городе с февраля по май 1920 года, послужила поводом для оккупации Японией других российских территорий, а именно Северного Сахалина. Заняв восточные области России, японские интервенты начали спешно заселять их гражданским населением. Этот принцип применялся японцами и ранее, и позднее, был простым, но действенным. Подданные Японии прибывали на оккупированные земли, обживали их и осваивали, постепенно подготавливая предпосылки для отторжения и приобщения к империи новых территорий. Гражданское население охранялось военными гарнизонами, которые в случае необходимости должны были защищать мирных японских граждан и отстаивать их интересы. Другими словами, для защиты мирного населения всегда можно было прибегнуть к военному вмешательству.

С течением времени факт проживания на чужой земле иноэтнического гражданского населения нельзя игнорировать. А если одно поколение сменяется последующим, люди другого государства и другой национальности превращаются в местное население. Опыт европейской истории неоднократно показывал, как наличие в одной стране представителей иной национальности, проживающей компактно, служило поводом для военных конфликтов и вторжения. Были и примеры переселения масс населения в рамках собственной державы. Принципом массового переселения для ликвидации сепаратизма на северо-западе Китая с успехом воспользовалось, к примеру, после Второй мировой войны руководство Китайской Народной Республики. Заселив Синьцзян-Уйгурский автономный район, в котором преобладало уйгурское мусульманское население большим числом китайцев, правительство Китая сломило активное сепаратистское движение в районе.

Памятник в городе Отару японцам, погибшим во время событий 1920 года в Николаевске

Фотография автора

Надо полагать, что и японцы территории российского Дальнего Востока начали заселять гражданским населением не просто так. Японская община города Николаевска, оккупированного войсками империи в сентябре 1918 года, насчитывала, по японским данным, около 450 гражданских лиц. Военный гарнизон составлял 350 человек. В японских публикациях суть Николаевского инцидента описывается следующим образом. В январе 1920 года город был окружен отрядом анархистов, которых японцы называли партизанами, под руководством Я. Тряпицына. Командир японского гарнизона опрометчиво разрешил ввести в город силы Тряпицына, которые, нарушив перемирие, начали уничтожать находившихся в нем белогвардейцев. В ответ на это японский гарнизон предпринял 12 марта неожиданную атаку на партизан, окончившуюся неудачей.

По некоторым данным было убито примерно 700 военных и гражданских японцев. Японское подкрепление прибыло в Николаевск в конце мая. Япония оккупировала русский Северный Сахалин в качестве ответной меры за кровопролитие и потребовала крупную денежную компенсацию. Через 15 лет после русско-японской войны весь остров снова стал японским.

События в Николаевске послужили основанием для продления интервенции. В 1920 году англичане и американцы вынуждены были отвести свои войска с Дальнего Востока. Победы Красной армии и поддержка советской власти населением не оставляли интервентам надежды на успех их предприятия. Затянувшейся кампанией был недоволен и личный состав экспедиционных сил. Только японцы продолжали оставаться в Приморье, затянув вывод своих частей до октября 1922 года. В 1922 году Дальневосточная республика, образованная в качестве буферного государства в апреле 1920 года, вошла в состав РСФСР. На севере Сахалина, богатом лесом, углем и нефтью, японцы продолжали оставаться до мая 1925 года, эксплуатируя и вывозя богатства острова. Уйти с севера Сахалина Японию заставило признание Советского Союза и подписание в Пекине 20 января 1925 года Советско-японской основной конвенции (Ниссо кихон дзёяку). Нормализация отношений с СССР необходима была Японии еще и потому, что в этот период времени начали углубляться противоречия с Великобританией и Соединенными Штатами Америки.

Территории континентального российского Дальнего Востока и Северного Сахалина японцам пришлось покинуть, но Камчатка, Охотский край, Приморье и Амурская область, Южная, да и вся Сибирь, так же как и Монголия и Китай занимали в планах наиболее агрессивных японских политиков не последнее место. Не случайно в одной из солдатских песен милитаристской Японии были такие слова: «…и водрузим свой флаг на вершинах Урала». Япония, согласно мнению таких стратегов, должна была завладеть всей Азией, в том числе и Индией, о чем мечтал еще Хидэёси, «освободив» азиатские народы от европейского засилья. Основные принципы внешнеполитического агрессивного курса Японии нашли свое отражение в Меморандуме Танака 1927 года. Однако это были планы на будущее. Первоочередной задачей являлось создание плацдарма в Маньчжурии для дальнейших действий на континенте.

С целью эксплуатации ресурсов Маньчжурии японцами был создан полуправительственный концерн Южно-Маньчжурской железной дороги. Вместе с капиталовложениями в Китай начали прибывать и японские колонисты, число которых постоянно увеличивалось, и которым правительство Японии предписывало активизировать свои действия в регионе. В результате этого японцы начали осуществлять не только контроль и юрисдикцию в зоне дороги, но и распространили их на близлежащие города и села, готовя первоначальную базу вторжения. Начиная с 1919 года, японская охрана железной дороги и военные гарнизоны перешли под командование многочисленной Квантунской армии.

В конце 1926 года на престол Японии вступил новый император Хирохито, которому суждено было сыграть в истории японского государства роль не менее значительную, чем его деду Муцухито.

В 1929 году начался мировой экономический кризис, охвативший и Японию. Депрессия, разрушившая международную экономику, заставила страны капиталистической системы искать из него выхода. Германия и Италия в этой ситуации своеобразно решили проблему. Они выбрали путь тоталитаризма внутри своих государств и взяли курс на внешнюю агрессию. То же самое сделала и Япония. В империи прогрессировало разорение крестьянства, а количество безработных приблизилось к трем миллионам человек.

Император Хирохито в церемониальной одежде во время вступления на престол

Фотография. Декабрь 1926

Японские отряды около Мукдена

Фотография. 18 сентября 1931

В конце 1920-х годов в штабе Квантунской армии началась конкретная подготовка к захвату всей Маньчжурии. Более двух лет планы вторжения в Северо-восточный Китай тщательно разрабатывали полковники Исивара Кандзи и Итадаки Сэйсиро. Планирование операций в Маньчжурии осуществлялось якобы без санкции верховного командования армии и гражданского правительства Японии.

Согласно плану, началу боевых действий обязательно должен был предшествовать какой-либо инцидент. Поводом нападения японцев послужила попытка китайцев разрушить Южно-Маньчжурскую железную дорогу севернее города Мукдэн (в настоящее время город Шэньян). В ночь с 18 на 19 сентября 1931 года подразделения Квантунской армии внезапно атаковали основные части гарнизона Мукдэна в качестве возмездия за подрыв железнодорожных путей. События, положившие начало оккупации Маньчжурии с целью ее отторжения от Китая, получили название Маньчжурского инцидента (Манею дзихэн) или Мукдэнского инцидента.

Япония захватила огромную территорию с населением более чем 35 миллионов человек всего лишь за три месяца. Уже к концу декабря 1931 года японцы овладели большей частью юга Маньчжурии, контролируя столицы трех ее провинций. В 1932 году в Маньчжурии японцы создали во всем послушное им марионеточное государство Маньчжоу-Го (Мантюкуо), во главе которого был поставлен последний император цинской маньчжурской династии Пу И, отрекшийся от престола в 1912 году. К январю 1933 года Квантунская армия завершила захват всей Маньчжурии. Маньчжоу-Го не было признано мировым сообществом, в частности Лигой Наций, в результате чего Япония вышла из этой организации в марте 1933 года. Кроме СССР Японии никто не препятствовал на мировой арене в ее захватнических устремлениях. США, Англия и Франция, которым выгодно было столкнуть Советский Союз с Японией и подавить японскими руками революционное коммунистическое движение в Китае, проводили по отношению к ней политику умиротворения.

Одновременно с действиями в Северо-Восточном Китае, с целью закрепления военных достижений, командование императорского флота Японии потребовало от правительства санкций на немедленное расширение агрессии на континенте. В связи с этим был предложен план наступательной операции в районе Шанхая (Сянхай дзихэн). Операция была подготовлена в кратчайшие сроки и началась, как это уже не раз делалось, с провокации. Поводом для вторжения явилось «оскорбление японских резидентов в Шанхае». 28 января 1932 года японский десант высадился в запланированном месте и начал боевые действия против китайцев. Однако патриотически настроенные войска 19-й гоминьдановской армии, рабочее добровольческое ополчение Шанхая и население города оказали агрессорам упорное сопротивление. Начались тяжелые бои, появились многочисленные жертвы и, соответственно, герои сражений.

Новые войны и гибель людей давали Японии и синтоистским военным святилищам все новых богов. В шанхайской операции особых почестей после гибели удостоились три солдата японских инженерных войск — Эносита, Китагава и Сакуэ. Они втроем одной большой миной взорвали китайское укрепление. Погибших солдат сразу же провозгласили божествами и объявили образцом «ямато дамасий» (японского духа), который в милитаристский период истории Японии, с начала 1930-х годов до конца Второй мировой войны, являлся выражением уникальности японского народа, его физической и моральной стойкости, подразумевал смелость, искренность и преданность стране, нации и императору. В Японии Эносита, Китагава и Сакуэ стали называть «бакудан сан юси» — три отважных воина с бомбой, а также богами-солдатами живого божества, то есть императора.

В конце весны 1932 года по случаю гибели этих солдат и других японских военнослужащих в шанхайской кампании, в храме Ясукуни была проведена грандиозная поминальная служба, в которой участвовало огромное количество приверженцев «японского духа», синтоистов и монархистов. А еще позже подвиг трех солдат был увековечен в бронзовом барельефе, укрепленном на одном из двух специальных больших фонарей, установленных перед Ясукуни дзиндзя.

Три японских солдата с бомбой, подорвавшие китайское укрепление вместе с собой

Бронзовый барельеф на фонаре около храма Ясукуни. Фотография автора

Но шанхайская авантюра 1932 года успеха не имела. Жертвы оказались напрасными. Упорное сопротивление китайцев, трудное внутриполитическое положение в самой Японии, осуждение агрессии на международной арене и ряд других причин заставили японское правительство отказаться от продолжения операции в Шанхае.

Временные неудачи не остановили милитаристов. В мае 1933 года Квантунская армия со стороны северо-востока вторглась в провинции Жэхэ и Хэбэй, продолжая расширять агрессию против Китая. Боевые действия в Китае сопровождались дальнейшей подготовкой к большой войне. К середине 1930-х годов в Японии очень четко обозначилась тенденция военных приготовлений и фашизация страны. Только крайне реакционная система правления в империи способна была мобилизовать все силы и ресурсы и подавить демократическое движение. Свидетельством углубления курса на милитаризацию страны был отказ в 1934 году Японии от соглашений Вашингтонской конвенции 1921–1922 годов об ограничении морских вооружений (Васинтон кайгун гунсюку дзёяку).

26 февраля 1936 года экстремистская часть японских военных в лице так называемых «молодых офицеров», недовольная «умеренной» политикой правительства в деле подготовки войны, устроила в Токио вооруженный мятеж (Нинироку дзикэн). Молодые офицеры, устроившие путч и полагавшие, что Япония и армия преданы, убили около 80 японских политиков, среди которых были прежний премьер-министр, Сайто, и пять членов его кабинета. Верные правительству войска подавили путч, однако правящая группировка вынуждена была уйти в отставку, уступив место более правому и связанному с фашистами кабинету Хирота Коки.

Внутренние дела нашли свое продолжение во внешней политике. Предложение СССР заключить соглашение о ненападении японское правительство отвергло. 25 ноября 1936 года Япония, взявшая курс на углубление политических связей с Германией, подписала в Берлине Антикоминтерновский пакт (Нитидокуи сангоку боке кётэй), направленный против Советского Союза. С японской стороны пакт подписал военный атташе Осима Хироси, с германской стороны — Иоахим фон Риббентроп. В секретном дополнительном протоколе пакта Советское государство обозначалось в качестве общего врага Германии, Японии и фашистской Италии, присоединившейся к договору 6 ноября 1937 года (в 1939 году к пакту примкнули еще Испания, Венгрия и государство Маньчжоу-Го).

Но даже такое правительство не устраивало монополистическую буржуазию и милитаристскую верхушку. В июне 1937 года был сформирован новый кабинет, возглавляемый князем Коноэ Фумимаро, занявшим пост премьер-министра. Коноэ принадлежал к высшей придворной аристократии, был тесно связан с финансовой олигархией и военно-фашистскими кругами. Он являлся активным сторонником дальнейшего сближения Японии с фашистскими государствами Европы — Германией и Италией. Князь объединил реакционные группировки и союзы господствующих классов с целью скорейшей подготовки новой широкомасштабной войны против Китая и СССР.

Надежды милитаристов оправдались быстро. Через месяц и шесть дней японской армии был отдан приказ о наступлении в Центральном и Южном Китае. Началась открытая война за захват всего Китая — китайско-японская война 1937–1945 годов (ниттю сэнсо). Поводом для начала второй войны с Китаем послужило событие 7 июля 1937 года, произошедшее в 19 километрах к юго-западу от Бэйпина (Пекина) на мосту Марко Поло (японское название происшествия Рококе дзикэн — Инцидент на мосту Марко Поло, по японскому названию моста Рококе). Инцидент начался, когда ночью между японскими войсками, размещенными в этом районе после Боксерского восстания в соответствии с договором 1901 года, и китайскими солдатами генерала Сун Че-юаня произошла перестрелка. По другой версии, японцы, проводившие около моста Марко Поло запланированные полевые учения, сделали в темноте из пулемета несколько холостых выстрелов. В ответ на это начался интенсивный обстрел их позиций, «возможно», как написано в японском источнике, китайскими войсками. Конфликт продолжался несколько дней и закончился 11 июля. Однако японское правительство на этом не остановилось и послало в зону инцидента дополнительные силы, прибывшие туда к концу месяца.

Еще одной причиной для военных действий явился обстрел в Шанхае в августе того же года японского морского офицера. Японцы перешли к самым решительным мерам по наказанию китайцев. Генерал Кацука Киёси со своими силами атаковал и за несколько месяцев захватил обширные территории с такими городами как Бэйпин, Тяньцзинь и Шанхай. В ответ на японскую агрессию в Китае началась война, которая получила название Национально-освободительной войны китайского народа против японских захватчиков. Эта война объединила на время Гоминьдан и Коммунистическую партию Китая, руководимую Мао Цзедуном (1893–1976), которые выступили против агрессора единым фронтом. Японцы с июля 1937 по октябрь 1938 года оккупировали весь Северный Китай, большую часть Центрального Китая, включая Нанкин (13 декабря 1937 года) — столицу «Национального правительства», возглавляемого Чан Кайши (1887–1975), и Ухань, а также ряд важных районов юга страны, в том числе Гуанчжоу (Кантон). К концу 1938 года все наиболее развитые в экономическом отношении области Восточного Китая оказались в руках японцев. В начале ноября 1938 года Коноэ объявил о начале действия так называемого «нового порядка в Восточной Азии», который ознаменовал собой начало курса на колониальное использование захваченных территорий. В 1939 году японской оккупации подверглась еще одна китайская территория — остров Хайнань.

Одновременно с наступлением на восток и юг Китая японское командование решило проверить дееспособность советских и монгольских вооруженных сил. Плацдарм для нападения уже был подготовлен. Во Внутренней Монголии японцы создали аналогичное Маньчжоу-Го марионеточное государство Мэнцзян (Пограничные земли Монголии), которое возглавил князь Дэмчигдонров. Используя надуманный предлог о «спорных территориях», 29 июля 1938 года японские войска внезапно вторглись в пределы СССР в Приморье, в районе озера Хасан. Вторжение на территорию Советского Союза получило в Японии название Тёкохо дзикэн — буквально Инцидент у высоты Заозерной (Гёкохо — японское название высоты). Пользуясь численным превосходством, 31 июля японцы захватили важные в тактическом отношении высоты Безымянная и Заозерная. В течение нескольких суток японские подразделения удерживали позиции. 6 августа советские войска, общее командование которыми возлагалось на маршала В. К. Блюхера, при поддержке артиллерии, танков и авиации начали наступление и к 9 августа полностью очистили захваченные участки. На следующий день японцы предприняли несколько атак по восстановлению положения. Все они были отбиты. 11 августа по просьбе японского правительства боевые действия были прекращены.

Новое жестокое поражение японцы потерпели летом 1939 года на реке Халхин-Гол при попытке оккупации части территории Монгольской Народной Республики. Вооруженный конфликт в Монголии начался с нескольких японских провокаций на границе с Маньчжурией в мае 1939 года и получил в Японии название Номон-Ханский инцидент (Номонхан дзикэн), по названию монгольской деревни Номон-Хан-Бурд-Обо, где развернулись события. К концу июня японское командование подтянуло к месту повторявшихся боевых действий крупную армейскую группировку, которая в три раза превосходила по численности монгольские соединения и советские войска, находящиеся в МНР в соответствии с договором о взаимной помощи. В ночь со 2-го на 3-е июля японцы форсировали Халхин-Гол и заняли высоту Баян-Цаган, создав тем самым угрозу окружения и уничтожения советско-монгольских частей на восточном берегу реки. Однако успеха июльское наступление японцам не принесло. Контратака советских и монгольских войск расстроила планы агрессора. В начале августа японское командование, значительно усилив свою группировку людьми, артиллерией, бронетехникой и авиацией, начало готовить новое наступление. Советские и монгольские войска также получили подкрепление, особенно в танках, бронемашинах и самолетах. Бои начались 20 августа. К исходу 23 августа советские войска, которыми командовал комкор Г.К. Жуков (1896–1974), и монгольские, под руководством X. Чойбалсана, окружили основные силы генерала Риппо, разбили их по частям, и к 31 августа освободили монгольскую территорию от противника.

Японские солдаты, взятые в плен в боях у реки Халхин-Гол

Фотография. Август 1939

Бои на реке Халхин-Гол показали превосходство советских механизированных соединений над японскими. 23-я дивизия Квантунской армии была разбита полностью. В начале сентября японцы попытались вновь перейти государственную границу МНР, но опять потерпели неудачу, потеряв большое количество людей и техники. В общей сложности потери японских войск за период с мая по сентябрь, по советским сведениям, составили свыше 60 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными (по японским данным, было убито и пропало без вести 17450 солдат). Советско-монгольские войска потеряли примерно 18500 человек. И международная обстановка была не в пользу Японии. 23 августа Советский Союз и Германия подписали пакт о ненападении. Еще через пять дней кабинет Хиранума Киитиро ушел в отставку. Все это заставило японское правительство попросить перемирия. Договоренность о прекращении огня была подписана в Москве 15 сентября и на следующий день боевые действия с обеих сторон были прекращены.

Поражение Японии на северо-западе в 1939 году было первой крупной военной неудачей с момента создания японской армии нового типа, очень позорной для империи, не испытывавшей до этого проигрышей. Японскими националистами неудачи в Монголии были объяснены тем, что японцам не хватило в сражениях «японского воинственного духа».

Поражения в столкновениях с Советским Союзом в 1938 и 1939 годах существенно повлияли на дальнейшие агрессивные планы милитаристских сил Японии в отношении территорий Монголии и СССР и направлений японской экспансии. Огромные расстояния Сибири и степей Монголии, суровые климатические условия, с которыми японцы уже были знакомы, боевой характер русских и монгольских воинов, большой экономический потенциал Советского Союза, возросшая военная мощь Красной армии заставили японских стратегов пересмотреть основные концепции завоеваний к северо-западу от Китайского государства. Правящие круги Японии провели временную переориентацию в своей внешней политике. На одном из главных мест стояло продолжение сильно затянувшейся войны в Китае вопреки ожиданиям кругов, начавших эту войну с целью его окончательного захвата. Война в Китае являлась развитием ранее разработанной «северной доктрины экспансии» (хокусинрон) с оккупацией Кореи и Маньчжурии. Другим пунктом экспансионистской политики Японии было перемещение наступательных усилий на юг, в сторону Южных морей, на юго-запад Тихого океана (Нанъё) и в Юго-восточную Азию, на азиатские колонии европейских стран, богатые стратегическим сырьем. Эта доктрина (нансинрон) начала свое развитие еще в период Эдо и заняла важное место в внешнеполитических планах японского руководства начиная со времени Мэйдзи. «Южный» вариант японских устремлений предполагал захват континентальных территорий на юго-востоке Азии и островов Тихого океана, входящих в сферу интересов Японии. В первую очередь, он предусматривал оккупацию всех островов, расположенных к северу от экватора. Одной фразой эта политика выражалась с помощью слов «охрана севера и продвижение на юг» (хокусю нансин). Первая мировая война уже предоставила Японии чрезвычайно подходящие условия для осуществления южной экспансионистской доктрины. Почти вся Микронезия стала японской.

В сентябре 1939 года началась Вторая мировая война. Развязавшая ее Германия одерживала одну победу за другой. Япония в условиях начавшейся войны четко определила для себя цели, вписывающиеся в доктрину завоеваний. Европейские государства — противники Германии, были заняты войной на европейском театре военных действий и не могли эффективно защищать свои колонии в Азии, которые и стали легкой добычей японцев.

После оккупации в 1940 году немцами Франции и Голландии, Япония удачно воспользовалась ситуацией и добилась разрешения от «правительства Виши» па размещение на севере Французского Индокитая (территория современного Вьетнама) своих войск, а в июле 1941 года оккупировала вместе с ним и Южный Индокитай. Это было необходимо Японии для того, чтобы лишить китайцев сообщения со странами Юго-восточной Азии и использовать захваченные территории с целью наступления на Китай с юга. В стратегическом отношении Индокитай важен был для вторжения в Малайю. Затем планировалось захватить Нидерландскую Индию (Индонезию). Колониальная Франция, поверженная Германией, вынуждена была смириться с потерями. Стремительная оккупация колониальных владений в Юго-восточной Азии, осуществленная при поддержке гитлеровской Германии и фашистской Италии, ускорила заключение военного союза Японии с европейскими государствами-агрессорами.

27 сентября 1940 года в Берлине состоялось подписание Тройственного пакта (Нитидокуй сангоку домэй) Японией, Германией и Италией. Военный Тройственный пакт стал кульминационным пунктом отношений между тремя странами, продолжением антисоветской и антикоммунистической конфронтации, начатой с подписания Антикоминтерновского договора, и представлял собой открытый вызов антифашистским государствам. Пакт практически определял сферы влияния трех держав: Германии и Италии — в Европе и Африке, Японии — в Азии. Он предусматривал для союзников политическую, экономическую и военную помощь в случае необходимости и без каких-либо оговорок был направлен против Советского Союза, Великобритании и Соединенных Штатов Америки. Подписание пакта предполагало совместную борьбу трех держав, подписавших его, за передел мира.

В Японии в связи с этим началась активная фашизация социально-экономической структуры, были распущены все политические партии и ликвидированы профсоюзы. Вместо распущенных организаций в октябре 1940 года была создана Ассоциация помощи трону, которую возглавлял сам премьер-министр Японии.

Японское посольство в Берлине с флагами держав-союзников в дни подписания Тройственного пакта

Фотография. Сентябрь 1940

Несмотря на военные успехи на юге, уже в конце 1940 — начале 1941 года стало очевидным, что Японии придется вести нелегкую борьбу с европейскими державами, противостоящими в войне Германии. В ближайшем будущем, по активно разрабатываемым планам, предстояла война с Америкой. Перспектива сражаться в Азии одной на несколько фронтов Японию не устраивала. Такого напряжения сил, даже будучи «божественным» народом, японцы могли не выдержать. Поэтому Япония решила вступить в нейтральные отношения с Советским Союзом. 13 апреля 1941 года между Японией и СССР был подписан Советско-японский пакт о нейтралитете (Ниссо тюрицу дзёяку). С советской стороны договор подписал министр иностранных дел СССР В.М. Молотов, с японской — министр иностранных дел Японии Мацуока Ёсукэ и посол Такэкава Ёсицугу. В свете ожидаемого нападения на Советский Союз со стороны Германии, в целях стабилизации обстановки в Дальневосточном регионе и предотвращения войны с Японией этот договор устраивал и СССР. Ведение войны на европейском и дальневосточном фронтах одновременно Советскому Союзу ничего хорошего не сулило.

Советское правительство не доверяло дальневосточному соседу и продолжало держать на Дальнем Востоке значительные силы даже после начала войны с Германией. Вопреки пакту о нейтралитете, концентрация войск Японии на границе с Советским Союзом превышала допустимые нормы, а постоянная боевая готовность японских соединений в Маньчжурии, на Хоккайдо, Южном (Сахалине и Курильских островах представляла большую опасность для Приморья, Северного Сахалина и Камчатки. К тому же нейтралитет со стороны Японии был странным. Помогая фашистской Германии, японцы закрыли Советскому Союзу выход в Тихий океан, чтобы не допустить получения военной помощи со стороны союзников по антигитлеровской коалиции. Всякие попытки советских транспортных судов выйти за пределы Охотского или Японского морей заканчивались их задержанием или уничтожением японским военно-морским флотом и морской авиацией.

В ноябре 1967 года во Владивостоке был открыт памятник морякам торгового флота Дальневосточного морского пароходства, погибшим в годы Второй мировой войны. На мемориальных плитах указаны наименования 22 потопленных (в Атлантике, в северных морях, на Дальнем Востоке) и 3 подвергшихся нападению советских транспортов (2 из них («Свирьстрой» и «С. Лазо») были обстреляны в порту Гонконга в декабре 1941 года), а также фамилии убитых членов экипажей, не вернувшихся в родной порт. На Дальнем Востоке советские суда были потоплены в основном японцами. В период с 1941 по 1944 годы они задержали 178 советских судов и потопили 11 транспортов (по другим данным, 18 торговых и рыболовных судов). Мемориал содержит следующие сведения: 14 декабря 1941 года японской артиллерией было обстреляно и потоплено судно «Кречет», 18 декабря 1941 года японскими бомбардировщиками был атакован и потоплен безоружный пароход «Перекоп», 21 декабря (по другим сведениям, 20 декабря) на танкер «Майкоп» напала подводная лодка японцев, а затем на него же совершили налет японские бомбардировщики, в результате чего он затонул, I мая 1942 года в Восточно-Китайском море двумя торпедами был уничтожен пароход «Ангарстрой», в феврале 1943 года торпедировано судно «Кола». Ряд гражданских судов подорвался на донных японских минах и был потоплен «неизвестными» подлодками. По сути, это была необъявленная, но фактически проводившаяся по отношению к Советскому Союзу, война. Как показывает история, Япония для начала военных действий и для вторжения на чью-либо территорию использовала любой, даже самый незначительный повод.

Подписание пакта о нейтралитете между СССР и Японией

Министр иностранных дел Японии И. Мацуока подписывает Пакт о нейтралитете между СССР и Японией. Присутствуют: И.В. Сталин, нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов, зам. наркома иностранных дел СССР С.А. Лозовский, А.Я. Вышинский.

Фотография. 13 апреля 1941

Захватническая внешняя политика требовала соответствующей идеологической поддержки. Как и прежде, использовался старый лозунг «Азия — для азиатов», подразумевавший изгнание колонизаторов и создание «великой восточно-азиатской сферы взаимного процветания» под эгидой Японии. Японское руководство надеялось использовать ненависть колониальных народов против белых колонизаторов в своих интересах, не учитывая, что замена одного колониального гнета другим для этих народов ничего не меняла. Установление жестокого оккупационного режима на захваченных территориях впоследствии подняло азиатов на освободительную борьбу против захватчиков.

Как и раньше, особое место в обработке масс играла религия. Правительство поддерживало любую религиозную идеологию, если она работала в пользу официозной пропаганды. Синтоизм и буддизм как нельзя лучше отвечали этому принципу, полностью солидаризируясь с империалистической политикой милитаристского государства. В свою очередь, государство делало все, чтобы эффективнее использовать религию в интересах милитаристской пропаганды. С этой целью, а также для того, чтобы держать под контролем религиозные течения и секты, в 1939 году правительство приняло закон о религиозных организациях. Малые религиозные группировки и разрозненные секты были объединены. С этого времени руководящая роль перешла к государственному Синто, стало беспрекословным подчинение ему других религий. Никто не подвергал сомнению главенствующую роль храмов Исэ, Касивара и Мэидзи, являвшихся центрами пропаганды императорского культа, и Ясукуни — святилища, где воспитывался боевой дух японцев.

Крупным религиозно-политическим событием начала 1940-х годов стало празднование 2600-летия основания Японского государства мифологическим императором Дзимму, вызвавшее в стране подъем националистических, шовинистических, верноподданнических и милитаристских настроений.

Религиозная деятельность синтоистского духовенства, подчиненная основным целям правящих кругов, нашла наивысшую степень своего проявления во время широкомасштабных военных действий на Тихом океане против Соединенных Штатов Америки и их союзников, когда Японии пришлось мобилизовать все свои силы и ресурсы. В этот период свобода вероисповедания и самостоятельность религиозных организаций были полностью ликвидированы. Практически только культ божественного императора и его предков-богов занимал центральное место в идеологии страны, поглотив все остальные культы. Миссия Японии в Азии преподносилась как священная. Именно «страна богов» должна была осуществить принцип хакко итиу — восемь углов под одной крышей, принятый на идеологическое вооружение в период Мэидзи, то есть объединить все страны Востока. Таким образом, экспансионистские устремления японской военщины прикрывались рассуждениями о расовом характере борьбы в Восточной Азии. Людям внушалась идея «божественной» избранности и высокого положения японской расы, и это легко воспринималось в условиях военного психоза.

В октябре 1941 года главой японского правительства стал генерал Тодзио Хидэки, представлявший наиболее агрессивные круги японского милитаризма и монополистического капитала. С этого момента началась еще более ускоренная подготовка к войне против колониальных держав, имевших свои владения в Азии, а также против США, мешавших гегемонии Японии на Тихом океане. Решено было все подчинить интересам надвигающейся большой войны.

В основе войны, которую собиралась вести Япония против США и их союзников, стоял принцип молниеносности. Войну, как считало японское руководство, можно было выиграть в результате неожиданного нападения и посредством скоротечных и в высшей степени эффективных боевых действий. Только быстрый разгром сил противника мог гарантировать успех. Промедление и затягивание грозило катастрофой. Экономическая мощь Америки могла бы противостоять Японии.

Японские военные строили грандиозные планы. В первую очередь, согласно «южной доктрине», весь Тихий океан с его островами должен был стать японским. Руководствуясь известным изречением: «Страна, владеющая Тихим океаном, владеет миром», милитаристы Японии стремились к захвату территорий Тихоокеанского бассейна, а также к оккупации Австралии, куда Объединенный императорский флот намеревался доставить военно-морской десант. Одновременно с этим перед сухопутными силами ставилась цель овладеть практически всей Юго-Восточной Азией. С Таиландом, у которого в Индокитае были свои территориальные интересы, в июне 1940 года Япония подписала договор о дружбе. После летней интервенции 1941 года Индокитай оказался оккупирован японцами. После вступления императорских войск в Таиланд, открывались перспективы для завоевания Бирмы, Индии, дальнейшего продвижения на запад и выхода к Средиземному морю и соединения с войсками союзников — Италии и Германии. Правительство Таиланда, в соответствии с договором, разрешало японским войскам использовать свою территорию против Британской Малайи и Бирмы.

В зависимости от успехов ведения войны Германией на советско-германском фронте, Япония, видимо, не исключала начала боевых действий против Советского Союза. Однако возможно это было только при победах Японии на азиатском и тихоокеанском театрах военных действий, а также разгроме советской армии Германией и захвате ею европейской части СССР. Поэтому по отношению к Советскому Союзу Япония заняла выжидательную позицию и план нападения на него несколько раз корректировала. В преддверии большой войны на Тихом океане этот план в середине 1941 года был изменен еще раз, о чем из Токио сообщил коммунист-разведчик Р. Зорге. Зорге проинформировал советскую военную разведку, что нападения на Советский Союз в 1941 году, вслед за вторжением в него армий германского вермахта, не будет. Это позволило советскому командованию перебросить часть дивизий с Дальнего Востока на запад, где они приняли участие в зимней битве под Москвой, имевшей огромное значение в разгроме германского фашизма.

Первоочередной задачей японцев являлось как можно более быстрое уничтожение Тихоокеанского американского флота — основной мощи, препятствовавшей захватническим устремлениям Японской империи в регионе, а также сухопутных и военно-морских сил Великобритании, Голландии и Австралии. Соединенные Штаты Америки были главным противником Японии, и вооруженный конфликт между этими государствами назревал уже давно. Он был следствием непримиримых межимпериалистических противоречий. В.И. Ленин еще в 1917 году, на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, более чем за 20 лет до начала войны на Тихом океане, говорил о неизбежности столкновения между США и Японией: «Вы знаете, что война между Японией и Америкой уже готова, она подготовлена десятилетиями, она не случайна; тактика не зависит от того, кто первый выстрелит. Это смешно. Вы прекрасно знаете, что японский капитализм и американский одинаково разбойны».