Питт-стрит проходит через сердце Нижнего Ист-Сайда, в нескольких милях к югу от дома моего брата и обычно словно в другом мире… но не в этот вторник. Сегодня утром мир Дэвида сжался до размеров узкой комнаты без окон, где мы следили за стрелками часов, подбиравшимися к десяти. Седьмой полицейский участок располагался в новом здании, но казалось, бежевым стенам вокруг нас уже лет сто, а спертому воздуху и того больше. Мы сидели за металлическим столом: Майк и я, а Дэвид между нами. Совершенно ошеломленный, он не шевелился — словно человек, недавно переживший ужасную бурю. Но буря еще только начиналась, а выживание было под большим вопросом.

Дома у Дэвида копы вели себя вежливо и внимательно, ни единой угрозы себе не позволили. Двое присланных за ним детективов, Руссо и Конлон, казались усталыми и едва ли не скучали от юридических процедур. Они с удовольствием отложили разговор с Дэвидом до нашего с Майком приезда и ни разу не произнесли слова «арест» или «подозреваемый», даже не намекнули на них. Руссо и Конлон одно твердили: нужна помощь в расследовании, есть неизвестная утопленница, личность которой пытаются установить уже больше недели. Они вели себя так, словно вызов в полицейский участок — дело житейское, рутинное, не важнее просроченного разрешения на содержание собаки.

Встрепенулись копы, только когда Майк бросил пробный шар: дескать, Дэвид завтра сам явится. И вот тогда-то положение Дэвида стало ясным, хотя не было произнесено ни слова, только взгляды, нахмуренные лбы, тихие покашливания, переступания с ноги на ногу. «Рано-рано утром мы пришли за вами». И мы подчинились.

В участке от показной вежливости остались одни воспоминания. Нас заставили ждать — это у копов в обычае, я когда-то и сам так поступал. Потому что ожидание действует. Беспокойство превращается в параноидную фантазию, потоотделение и желудочные колики — в крайнюю необходимость облегчиться, и очень скоро прорывается накопившийся ужас. Также было и с Дэвидом: я видел бледность и испарину на лбу, слышал бурчание в животе. Наши с Майком увещевания не помогали. Я даже не поручусь, что Дэвид их слышал.

Майк сжал плечо Дэвида и улыбнулся — расслабленно, невозмутимо и абсолютно уверенно.

— Скоро мы пойдем домой.

Я понадеялся, что он прав, но тут дверь открылась и появились новые действующие лица. Их было трое: мужчина и две женщины.

Детективов звали Лео Маккью и Тина Вайнс, и они являли собой странную пару. Маккью было около пятидесяти. Среднего роста, с заметным брюшком и темными мешками под глазами, как у спаниеля. Пышные и почти седые усы и волосы, толстые пальцы с обкусанными ногтями. Вайнс было лет тридцать, высокая, аккуратная, с впалыми щеками и беспокойным взглядом зубрилки. Белокурые волосы коротко подстрижены, взгляд голубых глаз недоверчивый, беспокойный. Вайнс закатывала рукава, открывая весьма мускулистые предплечья.

Окружную прокуратуру представляла Рита Флорес: маленькая, кругленькая, лет сорока, с блестящими черными волосами до плеч, миловидным, полным лицом и почти черными глазами. На ней были аккуратный синий костюм, туфли без каблуков. Я легко представил детский рисунок у нее в кабинете и минивэн в гараже. Рита походила на надежного члена автомобильного пула или мамочку гениального футболиста. Однако внешность оказалась обманчива. Рита представилась, и я заметил, как Майк сжал челюсти.

Маккью и Вайнс сели напротив нас, а Рита Флорес — на стул около двери. Вайнс включила ноутбук. Маккью улыбнулся, невнятно поблагодарил за приход и пробормотал что-то о неофициальности беседы. Никто не поверил ни единому слову. Вайнс клацала по клавиатуре, а Флорес пристально смотрела на Дэвида. Маккью продолжил:

— Поданным вскрытия, кроме выстрелов в лицо, нашу неизвестную еще и крепко избили — вероятно, за несколько дней до смерти, возможно, немного раньше. А потом она пробыла в воде дней пять, так что в конечном счете зрелище было еще то. — Маккью умолк, глядя на нас. Задержал взгляд на Дэвиде. Потом продолжил: — Мы собрали отпечатки пальцев в квартире утопленницы и сравнили их с отпечатками самой утопленницы. Также мы взяли пробу ДНК — со щетки для волос — и абсолютно уверены, что она подтвердит совпадение отпечатков. Так что мы знаем, что наша утопленница — это Холли Кейд. — Он снова умолк, ожидая вопросов, провоцируя нас. Утопленница? Холли, а дальше?

Майк любезно улыбнулся и спросил совсем о другом:

— Значит, помощь мистера Марча вам нужна не для установления личности?

Маккью улыбнулся.

— Не для этого, а для кое-чего другого, — ответил он и посмотрел на Вайнс.

— Как вы объясните вот эти кадры? — спросила Вайнс и развернула ноутбук экраном к нам. Ноутбук зашумел и начал проигрывать видео — тусклое, но разглядеть было можно. Дэвид и Холли в номере отеля и без всякой скрывающей лица цифровой обработки. — Мы надеялись, вы сможете подтвердить, что лижете киску именно Холли.

— Боже! — выдохнул Дэвид.

Майк положил руку ему на плечо.

— Право же, мисс Флорес… — начал он.

Сидевшая в другом конце комнаты Флорес беспомощно развела руками, словно хотела сказать: «Эти ненормальные копы. Что тут сделаешь?» В ее улыбке не было и тени сочувствия.

Маккью постучал по экрану толстым пальцем:

— Видите татуировку у нее на ноге, возле вашего лица? По-моему, это похоже на довольную красную кошку, но Тина не согласна. Может быть, вы, мистер Марч, сможете рассудить нас: довольная кошка изображена на этой ноге или недовольная. Или вы увлеклись и не заметили? И раз уж об этом зашла речь, может быть, вы объясните нам, в каких отношениях вы состояли с Холли — в смысле, кроме кунилингуса, — и почему, черт побери, вы не отозвались и не опознали ее?

А потом начался цирк. Майк был потрясен и оскорблен: «сознательно приводить в замешательство»… «излишне»… «негуманно»… «мой клиент пришел сюда добровольно». Он стучал по столу. Маккью и Вайнс изображали плохого и очень плохого копов соответственно: «никакого чувства ответственности»… «есть что скрывать»… «ерунда». Они тыкали пальцами и презрительно усмехались, а Рита Флорес говорила мало, но все время в стиле Дарта Вейдера. Молчали только мы с Дэвидом. Я — потому что мне нечего было сказать, а Дэвид — потому что лишился дара речи. Он таращился на экран, и лицо его было белым как бумага. Я дотянулся и развернул ноутбук. Рита Флорес наблюдала за мной блестящими глазами.

Решив, что в достаточной мере защитил свою территорию, Майк откашлялся и снова превратился в воплощение любезности и благоразумия.

— На самом деле, детективы, вы просто опередили нас всего на несколько часов. Мы ждали лишь, когда мистер Марч — второй мистер Марч — закончит составлять отчет.

Маккью и Вайнс одновременно разразились недоверчивыми воплями, но Флорес прервала их:

— Пожалуйста, адвокат, мне бы очень хотелось услышать, что можете рассказать вы и второй мистер Марч.

И Майк рассказал: о краткой связи Дэвида с Кассандрой, о телефонных звонках и угрозах, о намерении Дэвида, если необходимо, подать на нее в суд, о том, как Дэвид нанял меня и как я нашел Холли, и о газетах с заметками об Уильямсбергской Русалке.

— Мой клиент был потрясен этой новостью, а также расстроен и испуган… и, похоже, направление вашего расследования подтверждает его опасения. И потому мы решили подождать несколько дней, прежде чем связаться с полицией, и за это время сделать все возможное, чтобы выдвинуть другие версии для следствия. Как очевидно из отчета Джона, таких версий несколько.

Майк умел говорить, хорошо умел, даже очень хорошо, и в его изложении последовательность событий: рассуждения, решения и предпринятые действия — выглядела абсолютно логичной, даже неизбежной. Но несмотря на выступление Майка, суть истории оставалась неприемлемой. И он знал это — как и Рита Флорес, и копы.

Флорес сочувственно улыбнулась:

— Вам надо выступить перед моими студентами, адвокат, потому что это было просто великолепно. Право, вы оправдываете свою репутацию. Но факты, как ни грустно, заключаются в том, что, несмотря на все волшебные слова, конфетки из этого дерьма не получится. Все равно Холли Кейд шантажировала вашего клиента, он нанял частного детектива — ни много ни мало родного брата, — чтобы найти ее, и в результате она оказалась мертва. Все равно у мистера Дэвида Марча есть и мотив, и возможности.

— Мисс Флорес, вы говорите, что считаете моего клиента подозреваемым?

Она махнула рукой:

— Это просто дружеская беседа, адвокат, и я еще надеюсь послушать вашего следователя. — В ее словах иронии было совсем чуть-чуть. Майк повернулся ко мне, остальные тоже.

— Холли Кейд вела опасную жизнь, — начал я. И рассказал о своем расследовании и обо всем, что узнал об анонимных, часто экстремальных сексуальных опытах Холли, о сделанных скрытой камерой записях, о давлении, которое Холли оказывала на партнеров, о допросах, о жестоком бывшем парне, о парне нынешнем, отсидевшем за нанесение тяжких телесных повреждений, и о возможности использования неизвестным ее видеозаписей. Для шантажа, разумеется. По взглядам, которыми обменивались копы, и заметкам, которые делали, было ясно: из моего рассказа они почерпнули много нового. Рита Флорес опять посмотрела на меня, и я физически ощутил тяжесть этого взгляда.

Маккью демонстративно вздохнул и покачал головой:

— Я много слышал о вас — и ничего хорошего. Однако никто не говорил, что у вас достанет глупости обеими ногами влезть в ведущееся расследование… — Он снова покачал головой. — Мы знаем, что вы разговаривали с соседом мисс Кейд и с ее сестрой в Коннектикуте, но мне нужен список остальных: имена, адреса, номера телефонов — все. Мы должны выяснить, насколько сильно вы, мистер Марч, испортили дело.

— Я не вчера на свет родился, мистер Маккью. Я все документировал и ничего не испортил.

— Да уж, — фыркнула Вайнс. — Если вы впутались в ведущееся расследование, значит, понятия ни о чем не имеете. Могу представить, скольких свидетелей вы обработали.

Я глубоко вздохнул.

— Проверьте мои заметки, поговорите с людьми. Я никого не обрабатывал. Не задавал наводящих вопросов, не уговаривал и не указывал, какие давать ответы.

Вайнс не слушала.

— И бог знает, что вы сделали с уликами.

— С какими уликами? — огрызнулся я, а Майк кашлянул. — Мне ни одной не попалось.

— Да ну? — хмыкнул Маккью. — А когда вы обшарили квартиру Холли?

Я покачал головой:

— Это был не я.

Майк снова кашлянул и посмотрел на Флорес.

— Как сказал Джон, мы рады поделиться информацией… — Вайнс фыркнула. Майк сделал вид, что не услышал. — И похоже, мы обнаружили кое-что, с чем вы еще не сталкивались.

— Это не трудно, если знаешь, кто жертва, — отрезала Вайнс.

Майк посмотрел на Флорес.

— Я понимаю, рассказ Джона дает массу пищи для размышлений.

— Массу предположений, — вставил Маккью, — массу догадок.

Майк продолжал:

— И массу обоснованных сомнений. Мы рады всячески содействовать. Но мы могли бы быть полезнее, если бы знали немного больше о состоянии расследования.

Брови Маккью подскочили к корням волос.

— У вас хватает наглости просить…

Флорес не дала ему закончить:

— Мы все скрытничаем, адвокат, и, по-моему, на данный момент это совершенно естественно. — Она посмотрела на Маккью: — С другой стороны, Лео, поделиться информацией не вредно… при условии, что мистер Метц готов поступить так же.

Майк кивнул:

— В пределах разумного.

Вайнс нахмурилась, а Маккью стиснул зубы.

— Что вы хотите знать? — проворчал он.

— Например, откуда у вас видео Холли Кейд?

Маккью посмотрел на Флорес, та кивнула.

— Мы получили диск по почте. На нем была запись, а также снимок водительского удостоверения Марча.

— Вы знаете, откуда пришел диск?

Маккью покачал головой.

— На конверте стоял штемпель Манхэттена, но с обратным адресом Холли.

— В конверте еще что-нибудь было? — спросил Майк. — Например, записка?

Маккью на миг задумался, потом покачал головой.

— Анонимка, — заметил я. — Полиция работает просто потрясающе.

Вайнс чуть не вскочила со стула.

— Что вы себе позволяете?!

— Вам не показалось, что диск пришел уж слишком кстати? Подозрительно кстати?

— Мы что, должны были его проигнорировать? — Лицо Маккью покраснело. — Вот тогда бы, черт возьми, полиция сработала великолепно.

— Ни в коем случае, — ответил Майк, — однако с учетом информации, которой вы теперь располагаете — о том, что съемки Холли использовались для шантажа, — вы могли бы несколько иначе расценить получение диска.

Вайнс презрительно усмехнулась:

— Это как же?

Я опередил Майка:

— Вам не приходило в голову, что диск мог прислать шантажист… который, возможно, замешан в убийстве Холли, а потому имеет все основания подставить моего брата?

Вайнс собралась огрызнуться, но Флорес оборвала ее:

— Мы со всем надлежащим вниманием рассмотрим вашу версию, — сказала она. Потом посмотрела на Дэвида: — Ну а вы что молчите, мистер Марч? Вся наша беседа завязана на вашем имени, однако от вас самого мы пока ни словечка не услышали.

Майк кивнул, и Дэвид посмотрел на Риту Флорес. Заговорить ему удалось не сразу. Голос звучал тихо, но ровно.

— Майк и Джон изложили факты, мне нечего добавить. Но если вы хотите услышать от меня, замешан ли я в убийстве этой женщины, то я скажу вот что. Я не знаю, что с ней произошло, и не имею никакого отношения к тому, что с ней произошло.

Флорес неопределенно кивнула, и Маккью заговорил:

— У вас есть пистолет, мистер Марч?

Дэвид не дрогнул.

— Нет.

— Мистер Марч, вы можете рассказать нам, что делали две недели назад, считая от сегодняшнего дня? — спросил Маккью. И Дэвид подробно описал интересующий следствие день. История была знакомая, лакуны старые — несомненно, копам они бросятся в глаза, так же как бросились мне.

Маккью все записал и снова посмотрел на Дэвида:

— И ваша жена может подтвердить, что вы весь вечер провели дома? — Было что-то в его голосе, отчего волосы у меня на голове зашевелились.

— Да, — ответил Дэвид.

— Значит, она все время была с вами? — спросил Маккью.

Майк тоже уловил что-то нехорошее и вмешался.

— По-моему, мистер Марч выразился ясно, — произнес он прежде, чем Дэвид открыл рот.

Маккью переглянулся с Вайнс и Флорес, но заговорил о другом:

— Из ваших слов — или слов вашего адвоката — следует, что по телефону Холли главным образом выражала желание снова увидеться с вами. — Дэвид кивнул. — Других тем не было?

Дэвид выглядел озадаченным, и неприятное ощущение вернулось.

— Нет. Правда, она еще угрожала.

Маккью кивнул.

— Значит, Холли ни разу не упомянула о своей беременности?

Воцарилась тишина, словно ожидающая, когда ее заполнят звуки разрывающегося металла и бьющегося стекла. Лицо Дэвида из белого стало серым, он открыл и закрыл рот, но не издал ни звука. Я обнял его за плечи. Майк посмотрел на Флорес и потер подбородок. Его лицо было непроницаемым, голос — ледяным.

— Не желаете объясниться?

Флорес пожала плечами:

— Судмедэксперт сказал, что Холли была беременна. Срок — около четырех недель.

Майк сдвинул брови.

— Четыре недели. Возможно, она и сама не знала.

— Ну, спросить у нее трудно, поэтому мы спрашиваем вашего клиента.

Дэвид шумно вздохнул.

— Она ни разу не говорила ничего подобного.

— Тогда вас не затруднит дать нам образец ДНК, — попросила Флорес, — чтобы исключить вероятность вашего отцовства?

И снова вмешался Майк:

— Вопрос состоит в том, знал ли мистер Марч, что Холли беременна, и ответ на него — «нет». Мне кажется, разговор о ДНК немного преждевременный.

— Значит, поговорим об этом в другой раз, — пожала плечами Флорес. — Но, возвращаясь к лицам, знавшим о беременности Холли… — Флорес кивнула Вайнс, та кликнула клавишу в ноутбуке и развернула его экраном к нам.

Началась видеозапись. На этот раз сцена была хорошо освещена, а исполнительница главной роли полностью одета. Еще одна съемка скрытой камерой, установленной примерно на уровне колен и направленной куда-то вверх и вбок. На заднем плане виднелись окна, прикрытые металлическими решетками, а на переднем плане была женщина. Жесткие темные волосы, большие глаза на бледном узком лице. Несмотря на плохой звук, слова Стефани звучали отчетливо: «Оставь его в покое, проклятая сука. Оставь моего мужа в покое».

Откуда-то со стороны донесся высокомерный смех, и я понял, что смеется Холли. Рита Флорес обратилась к Дэвиду. Сквозь гул в ушах ее голос звучал словно издали.

— Где сейчас ваша жена, мистер Марч? — спросила она.