Опять был понедельник, дождливый мрачный понедельник, который окутал землю, как огромное намокшее покрывало. Я смотрел в окно на непогоду и чувствовал ее вкус во рту. Дверь открылась, и врач спросил:

— Вы готовы?

Я отвернулся от окна и раздавил сигарету в пепельнице.

— Да. Они ждут меня внизу?

Он облизнул губы и кивнул.

— Боюсь, что да.

Я подхватил шляпу со стула и прошел через комнату.

— Спасибо, док, что вы так долго не давали им сесть на меня верхом.

— Это было продиктовано необходимостью, молодой человек. Вам нанесли чрезвычайно сильный удар. Я до сих пор опасаюсь осложнений. — Он открыл для меня дверь, проводил до лифта и молчаливо стоял рядом со мной, пока кабина ползла вниз. В лифте он раз-другой искоса взглянул на меня.

Мы спустились в холл, обменялись короткими рукопожатиями, и я подошел к окошку кассы. Женщина-кассир заглянула в свои ведомости и сказала, что все счета больницы оплачены моим секретарем, затем вручила мне квитанцию.

Когда я повернулся, все они стояли в учтивой позе, со шляпой в руке. Молодые люди с цепкими глазами. Дошлые. Младший оперативный состав. Возможно, вы смогли бы выделить их в толпе, но скорее всего — нет. Пистолет не выпирает, одежда обыкновенная. Не толстые, не худые. С неприметными лицами. Не более чем простые исполнители — но из конторы Гувера.

Высокий опер в синем костюме в полоску сказал:

— Машина у подъезда, мистер Хаммер.

Я последовал за ним к выходу, остальные шли сзади. Мы проехали через весь город, свернули на Девятую авеню и остановились у современного серого здания, в котором находился их местный оперативный центр.

Они были весьма обходительны, эти молодые люди. Взяли у меня шляпу и пальто, пододвинули кресло, осведомились о моем самочувствии и, когда я сказал им, что со мной все в порядке, напомнили мне, что я вправе настаивать на присутствии адвоката.

Я усмехнулся.

— Спасибо, но это ни к чему. Вы просто задавайте вопросы, а я постараюсь на них ответить.

Высокий кивнул и сказал кому-то у меня за спиной:

— Принеси досье.

Я услышал, как открылась и закрылась дверь. Он наклонился над столом, сцепив пальцы.

— Итак, перейдем к делу, мистер Хаммер. Вам известно, какая возникла ситуация?

— Мне известно, что нет никакой ситуации, — сказал я резким тоном.

— Даже так?

— Послушай, друг, — сказал я. — Пусть ты из ФБР, пусть я влип в историю, которая вас интересует, но давай сразу кое-что уточним. Я не из тех, кого можно брать на пушку — даже в таком месте, как это. Я достаточно хорошо знаю законы. Я приехал сюда по своей доброй воле, поскольку сам заинтересован, чтобы все уладилось как можно быстрее. У меня есть неотложные дела, и я не хотел бы, чтобы какие-нибудь копы спутали мне карты. Я понятно излагаю?

Он не торопился с ответом. Снова открылась и закрылась дверь, чья-то рука через мое плечо положила на стол папку. Он придвинул ее к себе, открыл и полистал какие-то бумаги. Но он ничего не читал, я это видел. Он знал всю эту чертову писанину наизусть.

— Здесь сказано, мистер Хаммер, что у вас довольно резкий характер.

— Возможно, кое-кто так считает.

— Я смотрю, у вас были трения с законом.

— А вы смотрите результаты.

— Смотрел. Я полагаю, что у вас могут отобрать лицензию, если мы дадим ход этим фактам.

Он оторвал глаза от папки.

— Мы вас не пугаем. Вами интересуется полиция штата Нью-Йорк. Может быть, она вас больше устраивает?

Беседа начала приобретать утомительный характер.

— Как хотите. Они тоже ничего не смогут сделать, кроме как поговорить.

— Вы проскочили полицейский пост на шоссе.

— Неверно, приятель. Я там остановился.

— Но вы обманули полицейского, который задавал вам вопросы.

— Не отрицаю. Но ведь я не был под присягой. Если бы он хоть немного соображал, задавал бы вопросы не мне, а женщине. — Я выпустил струю дыма в потолок.

— Мертвая женщина в вашем автомобиле…

— Неубедительно, — сказал я. — Вы отлично знаете, что я ее не убивал.

Губы его тронула ленивая улыбка.

— Почему мы должны это знать?

— Потому что я этого не делал. Я не знаю, как она умерла. Но, если ее застрелили, вы уже побывали у меня дома и нашли мой пистолет. Вы сделали парафиновую пробу, и она оказалась отрицательной. Если она была задушена, следы на ее шее не совпали с длиной моих пальцев. Если ее зарезали…

— Ей раскроили череп тупым предметом, — ввернул он спокойным тоном.

Я сказал не менее спокойно:

— Значит, он соответствует вмятине на моем собственном черепе, и вы это знаете.

Если я и думал, что он обозлится, я ошибался. Он криво улыбнулся и откинулся на спинку кресла, подложив под затылок ладони со сцепленными пальцами. Кто-то позади меня усиленно закашлял, чтобы скрыть смех.

— Ладно, мистер Хаммер, похоже на то, что вы все знаете. Иногда нам удается расколоть самых несговорчивых без особых хлопот. Мы действительно сделали все, о чем вы сказали, еще до того, как к вам вернулось сознание. Вы как в воду смотрели.

Я покачал головой.

— Если хотите знать, я всегда был далек от того, чтобы недооценивать полицию. Я сам зарабатываю себе на жизнь этим ремеслом, и совсем неплохо. Короче, если вас действительно что-то интересует, я буду рад сообщить вам все, что знаю.

Он на минуту задумался, поджав губы.

— Капитан Чемберс передал нам полный отчет о происшествии. Детали совпадают… и ваше поведение соответствует, видимо, вашему характеру. Поймите, мистер Хаммер, что мы вас не преследуем. Если ваша роль была достаточно безобидна, нам больше ничего не требуется. Просто мы обязаны учитывать любую возможную версию.

— Хорошо. Значит, я вне подозрений?

— Постольку, поскольку это касается нас.

— Надо полагать, полиция штата имеет ордер на мой арест?

— Мы это уладим.

— Спасибо.

— Еще один вопрос…

— Да?

— Судя по вашему досье, вы человек достаточно проницательный. Что вы сами думаете об этом деле?

— С каких это пор вас интересует чужое мнение?

Я раздавил сигарету в пепельнице на столе и взглянул на него.

— Женщина что-то знала, чего не должна была знать. Кто бы они ни были, видна опытная рука. Похоже, их «седан» был тот самый, который обогнал нас, когда я посадил ее в машину. Там было неподходящее место, поэтому они проехали вперед. Она не захотела говорить, тогда они ее убрали. Наверное, все это было обставлено как несчастный случай.

— Совершенно верно.

— Ничего, если я задам вопрос?

— Задавайте.

— Кто она была?

— Ее звали Берга Торн. — По моим глазам он понял, что я жду продолжения, и пожал плечами. — Она была профессиональной партнершей в дансинге, хозяйкой зала в ночном клубе, дежурной подружкой для подгулявших бездельников и всем чем угодно, когда дело касалось секса.

— Не совсем понимаю.

— А вам и не обязательно понимать, мистер Хаммер. — В его глазах появился холодок, и мне стало ясно, что разговор окончен. Ну что ж, и на том спасибо.

Я встал и надел шляпу. Один из молодых людей открыл для меня дверь. Я взглянул на него и ухмыльнулся во весь рот.

— Ничего, приятель, я сумею.

— Простите?

— Понять, говорю, сумею. А потом и еще кто-нибудь поймет.

Я закрыл за собой дверь, вышел в холл и минуту постоял, прислонившись к стене. В голове стучало, перед глазами плыли круги, из-за мерзкого вкуса во рту хотелось сплюнуть. Я стиснул зубы, и холодная ненависть захлестнула меня с головой. Она воскресила в памяти голоса, и тогда я почувствовал себя лучше. Теперь я знал, что никогда их не забуду, что рано или поздно услышу снова, только на этот раз они захлебнутся в предсмертном хрипе.

Спустившись в лифте, я вышел на улицу, взял такси и назвал служебный адрес Пэта. Дежурный полицейский сказал мне, что он у себя. Когда я поднялся по лестнице и вошел к нему в кабинет, Пэт сидел за своим столом, балансируя на задних ножках стула, и подбирал для меня дружескую улыбку подходящего размера.

— Как прошла встреча, Майк? — спросил он.

— Это был дрянной спектакль. — Я придвинул ногой стул и сел. — Не знаю, зачем это им понадобилось, но они зря потратили время.

— Они никогда не тратят время зря.

— Тогда зачем было привозить меня на допрос?

— Для проверки. Я сообщил им факты, которыми они еще не располагали.

— Не похоже, чтобы они очень уж проверяли.

— Я другого и не ожидал. — Он качнулся вперед и поставил стул на все четыре ножки. — Наверное, ты тоже задавал вопросы.

— Да. Я узнал имя девушки. Берга Торн.

— Это все?

— Кое-что из ее прошлого. Но этого мало.

Пэт опустил глаза и уставился на свои руки, потом посмотрел на меня настороженно-изучающим взглядом.

— Майк… Я дам тебе кое-какую информацию. Я это делаю по той простой причине, что ты все равно ее раскопаешь, а нам с тобой делить нечего.

— Продолжай.

— Ты слышал такое имя — Карл Эвелло?

Я кивнул.

— Эвелло — тот человек, который дергает за ниточки. При расследовании, которое проводила недавно комиссия сената, всплыли имена многих подпольных дельцов, но сам он настолько крупная фигура, что его имя даже не упоминалось.

— Вот уж не думал, что он такая важная шишка, — удивился я. — Откуда это известно?

— Никто ничего толком не знает. Против него много подозрений, но пока не будет достаточных и конкретных доказательств, никто не станет его обвинять, даже я. Поверь мне на слово, этот малый — крупная фигура. Сейчас он им нужен. Он им нужен позарез, и, когда его возьмут, он потянет за собой всю цепочку.

— Ну и что?

— Берга Торн какое-то время была его любовницей.

Вся эта история начала приобретать смысл.

— Значит, она что-то на него имела?

Пэт недовольно пожал плечами.

— Кто ее знает? Полагали, что имела. Ее затем и пытали, чтобы вырвать какие-то сведения. Теперь уж она ничего не скажет.

— Ты считаешь, что это были люди Эвелло?

— Ясное дело.

— А что насчет санатория?

— Она находилась там по рекомендации своего врача, — сказал Пэт. — Она должна была дать свидетельские показания в комиссии конгресса, и у нее произошел нервный срыв. Разбирательство было отложено до ее выздоровления.

— Интересное кино. А где тут я?

У него вокруг глаз обозначились еле заметные морщинки.

— Тебя тут нет. Ты за кадром.

— Черта с два!

— Ладно, герой-одиночка, давай спокойно разберемся. У тебя нет никакой причины дергаться. Это был просто несчастный случай, и ты здесь ни при чем. Да и что ты можешь сделать? А если ты попытаешься вмешаться, это вызовет крайнее недовольство всех заинтересованных сторон.

Я выдал ему свою лучшую улыбку, в которой были задействованы все зубы и даже глаза.

— Ты мне льстишь.

— Не считай себя умнее всех, Майк.

— С чего ты взял?

— Хорошо, ты толковый малый, и я знаю, как ты работаешь. Я просто стараюсь пресечь неприятности, пока они не начались.

— О чем ты говоришь, Пэт? Они уже начались, и ты это знаешь. Мне врезали между глаз, женщину прикончили, машина погибла. — Я встал и посмотрел на него сверху, чувствуя, как улыбка сходит у меня с лица. — Может, я и впрямь слишком гордый, но спускать такое я не намерен. Кто-то заплатит мне той же монетой, а там уж Эвелло это будет или другой кто — мне до лампочки.

Пэт ухватился за край стола.

— Одумайся, Майк. На кой черт тебе это нужно? Ведь ты…

— А как бы ты поступил, если бы тебя вот так подставили?

— Со мной такого не случалось.

— Знаю… Зато со мной случилось. Эти ребята не такие уж крутые, чтобы все сходило им с рук. Какого черта, Пэт, уж ты-то меня знаешь!

— Именно поэтому я и прошу тебя ничего не затевать. Ну, что мне прикажешь делать, взывать к твоему патриотизму?

— Да плевать я хотел, даже если меня будут хором отговаривать конгресс, президент и Верховный суд. Они всего лишь люди, которых не бьют по башке и не бросают с обрыва. С подонками не играют по правилам. Сыскари из федералки могут стараться сколько угодно, но что происходит, когда они накрывают шайку гангстеров? Ладно, дадут они показания. Костелло тоже давал показания, и я могу дать тебе протоколы судебного заседания, где зафиксировано его лжесвидетельство. А что дальше? Да ты знаешь не хуже меня, что было дальше. Это слишком крупные фигуры, и ничего с ними не сделаешь. Они найдут сколько угодно свидетелей, которые дадут под присягой любые показания. У них слишком большие деньги и слишком большие связи, и, если они заговорят, слишком много людей пойдет ко дну. Ладно, ну их к черту. Лично меня интересуют парни, которые ехали в «седане», и я хочу увидеться с ними еще раз. Мне неизвестно, как они выглядят, но я их знаю. Если федералка выйдет на них раньше меня, я не стану огорчаться, я просто подожду. Я буду ждать, пока закончится следствие или даже пока они отсидят свои пустяковые сроки, но я этого дождусь, и тебе не придется больше тратить на них время.

— Я смотрю, ты все рассчитал.

— Да. Вплоть до ссылки на состояние необходимой самообороны.

— Ничего у тебя не выйдет.

Я снова ему улыбнулся.

— Пэт, ты же все прекрасно понимаешь.

Серьезность мигом сошла с его лица, рот растянулся в широкую улыбку.

— Понимаю, — сказал он. — Поэтому и боюсь.

— Это было убийство, совершенное с особой жестокостью бандой хладнокровных ублюдков. Посмотрел бы ты, что они сделали с ней перед тем, как прикончить.

— Огонь уничтожил все следы на ее теле… Или на том, что от него осталось.

— Следы были, и выглядели они не очень привлекательно. — Я взглянул на него в упор. — После такого зрелища начинаешь мыслить по-другому.

Он поднял на меня задумчивые глаза.

— Они пытали ее не для того, чтобы выяснить, сколько она знает, — сказал я. — Из нее хотели выжать информацию, известную ей одной, ключ к чему-то неразгаданному.

Лицо Пэта опять стало серьезным.

— И ты хочешь добыть этот ключ?

— А ты как думаешь?

— Не знаю, Майк. — Он устало провел рукой по глазам. — Наверно, я и не ожидал, что ты оставишь это дело без последствий. — Он взглянул в окно, по которому бежали струйки дождя. — Ладно, раз так, тебе не мешало бы знать кое-что. Эти ребята из ФБР — народ ушлый. Они имеют твое досье и знают, как ты работаешь. Они даже знают, как ты думаешь. Не жди от них никакой помощи. Если встанешь им поперек дороги, дело кончится каталажкой.

— Ты получил указания?

— В письменном виде и от весьма высоких инстанций. — Он взглянул на меня в упор. — Мне было приказано передать тебе это, если будешь дергаться.

Я поднялся и достал сигареты.

— Великие сыщики. Они хотят все сделать сами. Слишком умные, чтобы нуждаться в помощи.

— У них техника и люди, — возразил Пэт.

— Верно. — Губы у меня пренебрежительно дернулись. — Но здесь нужна позиция, которой у них нет. Они хотят сыграть на публику, показать на этом примере эффективность своей работы. Думают, что упекут их за решетку. Черта с два! Эти ребятки из «седана» плевать хотели на власти. А также на тебя, на меня и на кого угодно, кроме самих себя. Они признают только одно — ствол в брюхо, лучше с разрывной пулей, которая размотает им кишки по стенкам. Вот такой подход они уважают. — Я напялил шляпу, стараясь не задеть фонарь на лбу. — До встречи, Пэт.

— Если она состоится, — ответил он мне в спину.

Я спустился по лестнице, вышел на дождь и стал ловить такси.

Если вы не знаете, что они здесь были, вы никогда этого не обнаружите. Разве что мелочи какие-нибудь. Бороздка в слое пыли от случайного прикосновения рукава, чуть сдвинута пепельница, резиновая полоска в дверце холодильника в одном месте вылезла наружу — не могут же они знать, что она отстает и каждый раз ее надо придерживать рукой.

Мой пистолет висел в шкафу на прежнем месте, на щечке можно было заметить отпечаток большого пальца, хотя я помнил, что хорошо протер его перед тем, как убрать. Я снял пистолет с крючка и положил на стол. Ребята из ФБР слишком хорошо знали свое дело, чтобы оставлять отпечатки. Когда я стаскивал пальто, насвистывая какую-то песенку без мотива, мой взгляд упал на корзинку для мусора, стоявшую около платяного шкафа. На дне лежал окурок, это был окурок не от моей сигареты. Я поднял его, осмотрел и бросил назад, продолжая насвистывать. Немного поразмыслив, я снял трубку и набрал номер консьержа.

— Это Майк Хаммер, Джон. Ты впускал сюда мужчин?

— Мужчин? — Он замялся. — Понимаете, мистер Хаммер, я…

— Ладно, ничего. Я с ними говорил. Просто хотел проверить.

— Ну, если так… У них был ордер на обыск. Вы знаете, кто они? Это люди из ФБР.

— Знаю, знаю.

— Они сказали, чтобы я помалкивал.

— Ты уверен?

— Факт. С ними был еще городской полисмен.

— А больше никто не приходил?

— Никто, мистер Хаммер. Я бы никого не впустил, вы же знаете.

— Ладно, Джон. Спасибо. — Я положил трубку, снова осмотрелся. Кто-то еще был в квартире. Он тоже знал свое дело. Но не так хорошо, как агенты ФБР. Он оставил следы.

Опять вокруг меня сгущалась тревога. Она висела в воздухе, как дым, хотя не имела ни цвета, ни запаха. Я снова начал насвистывать и взял со стола пистолет.