Она собиралась открыть дверь кабинки в женском туалете, когда услышала голоса вошедших уборщиц. Одна из них, работавшая на этаже, говорила:

— И я сказала этому Менни, чтобы он помолчал. Ведь то, что он видел ее с кем-то в ресторане в Ньюхопе, еще не причина вызывать ее к боссу. Когда она услышала слово «Ньюхоп», ее рука застыла на крючке. Именно там она была с Джилом позапрошлым вечером.

— Он уже четырежды заходил, но по-прежнему ничего не может предъявить, — продолжал тот же голос. — Я ему говорю: «Менни, не суйся не в свое дело», а он отвечает: «Да заткнись ты!» Говорят, он прикончил родную мать.

«Нет, — подумала Элен, — он еще не успел встретиться с Бердуном. Француза просто не было в конторе, а он никогда не говорит, куда уходит. Но сейчас босс должен быть у себя, на работу он приходит раньше всех».

Она подождала, пока уборщицы сменят полотенца, и отправилась на свое рабочее место. Никого из служащих не было, но она слышала, как Бердун разговаривает с кем-то по телефону в своем кабинете. Она быстро приняла решение и вошла к нему в кабинет.

— Мистер Бердун.

Он безразлично взглянул на нее.

— Да?

— Произошло нечто необычное, о чем вам стоит знать.

— Что такое?

— Однажды, в конце рабочего дня, мне позвонил мистер Берк. Тот самый, который устроил тогда у входа… ну, это… Он пригласил меня на ужин. — Француз все так же невыразительно смотрел на нее.

— Вы уже ушли. Я не могла с вами посоветоваться. Поэтому и согласилась встретиться с ним, чтобы узнать, что ему надо.

— Джил Берк… — повторил Бердун. В его глазах промелькнул интерес.

— Да, он был весьма любезен. Мы вместе поужинали.

— И вы поняли, что ему нужно?

— Он хотел разузнать о вас.

— Обо мне он знает много, даже слишком много.

— Это я поняла. Но он хотел знать больше, особенно то, что относится к Бойер-Рестон. Кто приходит сюда, что обсуждается на совещаниях…

— И что вы сказали ему?

— Вы понимаете, что я могла ему ответить.

Бердун позволил себе улыбнуться.

— Что вы о нем думаете?

— Только одно — он коп.

— Правильно.

— Он ведет расследование вашей деятельности и занимает определенное положение в своей системе.

— Исключительно точное замечание.

— Учтите, пожалуйста, что мой отец тоже был полицейским. И я знаю их. Их обычаи, привычки, все их маленькие слабости и хитрости. Когда я задала мистеру Берку несколько вопросов, он очень умело ушел от них. Мне бы хотелось сообщить вам больше, но…

— Этого достаточно. Я ценю вашу лояльность, Элен. Вы не доверяете полицейским, и я вас понимаю.

Она взглянула на него, и он запомнил этот взгляд. Фрэнк Бердун отлично читал выражения лиц. Никто не мог обмануть его, притворяясь, сколь бы искусным актером он ни был. Француз был доволен ее выражением отвращения, ненависти, злости, которое она выказала. Он разделял эти чувства. Бесспорно, она была искренна.

Она действительно была искренна. Единственное, чего он не уловил, так то, что Элен выказывала эти чувства по отношению к нему, Фрэнку Бердуну, а не к Джилу Берку.

— Скажи мне, дорогая, мистер Берк не просил тебя встретиться еще раз?

— Просил. Я сказала, что подумаю, поскольку не хотела ничего обещать.

— Думаю, когда он еще раз позвонит, ты согласишься.

Элен колебалась.

— Вы полагаете, это что-нибудь даст? Вы думаете, он ни в чем меня не подозревает?

— Мистер Берк выдающийся эгоист, — самоуверенно заявил француз. — Он не в состоянии поверить, что его кто-то может использовать в своих целях, тем более, женщина.

Она была спокойна, но недоумевающе закусила губу.

— Я просто не знаю…

— С сегодняшнего дня вы будете получать прибавку к жалованию.

— Хорошо, — Элен улыбнулась и кивнула, — но если только он попытается в отношении меня использовать силу, я выхожу из игры. Есть вещи, которыми я не хочу заниматься.

— Я все понимаю, Элен, и благодарю тебя.

Когда она вышла, француз снял трубку и велел Менни Фоту заниматься своими обязанностями. Этот приказ означал, что Менни не должен ничего говорить. Гаденыш, подобный Менни, не мог ослушаться свистка своего хозяина. Взгляд француза уплыл вдаль, и он вновь улыбнулся. Ну и куколка эта Элен Скенлон. Ему даже стало неприятно, что он выслушивал чушь, которую нес Менни Фот.

* * *

Передовица утреннего выпуска смело заявила, что дорогостоящее, тщательное расследование о принадлежности конторы каким-то определенным лицам, конторы, где произошел взрыв, показывает, что идет война гангстеров. Заголовок: «ВОЙНА ГАНГСТЕРОВ» успел даже попасть в утренние выпуски теленовостей. Полиция не назвала имена убитых, но один человек за пятьдесят долларов узнал некоторых. Были обнаружены Прожженный Ян и Люсьен. Даже беглое ознакомление с остальными людьми из окружения Леона Брея много о чем говорило. То, что раньше считалось лишь предположением, теперь становилось фактом.

Роберт Ледерер с раздражением обмахнулся газетой и швырнул ее в сторону. Сжав кулаки, он прошел к красному креслу.

— Черт побери, комиссар! Как мы можем что-нибудь сделать, когда кто-то выдает такие пенки!

— Вы были обязаны взять этот дом под наблюдение, — отозвался рослый мужчина в черном.

— Но мы не знали, что там находится. Они работали в этом доме всего две недели.

— А кто-то знал, что там делается.

— Послушайте, это может быть вызвано внутренними волнениями.

— Ерунда, меня не обманешь! Это проклятая война гангстеров, как называют ее газеты. С дьявольским Синдикатом что-то происходит, а что — мы не знаем. У них накопилось столько трупов, что скоро и хоронить будет негде. А мы заслужили презрение всей общественности от Калифорнии до Вашингтона. — Он взглянул на капитана Лонга и двух инспекторов, стоявших рядом с ним. — Скольких вы арестовали?

— Навалом, но никто из арестованных не имеет никакого отношения к этому делу, — ответил один из инспекторов.

— Полагаю, никто ничего не знает?

— Точно, комиссар.

— Информаторов вы больше не используете?

— Они знают не больше нашего.

— И ни у кого никаких идей. Великолепно! Просто чудесно!

— Кое-что мы узнали, — резко выпалил Билл Лонг. — Маловато, но все же…

— Что? — в голосе комиссара послышалось любопытство. Ему надоело вместо ответов получать извинения и объяснения.

— Труп, обнаруженный в Проспект-парке, частично похож на пару других, найденных давно. Мы послали Петерсона в Чикаго и он узнал там о некоем Виго, который был обычно неравнодушен к человеческим внутренностям. Вот уже шесть лет, как он куда-то исчез.

— Прекрасно, — съязвил комиссар. — Теперь можно спать спокойно. Великое открытие! Искать парня, которого шесть лет никто не видел. Газетам бы такое очень понравилось.

Билл Лонг и сам ухмыльнулся. Сказанное им прозвучало глупо, но все же он добавил:

— По крайней мере, мы сможем опознать убийцу, когда он попадет к нам в руки.

— Каким образом?

— Он срезал свой собственный пупок, когда был еще ребенком.

Для комиссара этого было достаточно. Он швырнул окурок в полупустую чашку кофе и вышел из комнаты. Оба инспектора не знали, что и сказать. Ледерер повернулся к Лонгу и резко спросил:

— Где вы взяли эту сумасшедшую идею?

— У вашего любимчика.

Ледерер не понял, и капитан пояснил:

— У Джила Берка.

— Ясно. Так что вы теперь думаете?

— Пока это единственная надежная дорожка. Все остальное до сих пор себя не оправдывало.

— Мистер Ледерер! — обратился к помощнику прокурора один из инспекторов.

— Да?

— Какую помощь получает ваш Департамент из других городов?

— Всяческую.

— И до сих пор ничего ценного?

— Все окапываются. Многие главари банд растерялись. Верхушка окружает себя телохранителями. Некоторые исчезли из поля зрения. Известно, что состоялось совещание правления, но где и когда, мы не узнали.

— Итак, кроме срезанного пупка, мы ничего не знаем, — констатировал инспектор.

— Будем надеяться на пупок. Совещание окончено, джентльмены.

Трое полицейских попрощались и вышли в коридор. Внизу у лифта они раскланялись с комиссаром, который смеялся какой-то шутке, сказанной Ричардом Кейсом, вышли и сели в машину. Слов, сказанных Кейсом, они не расслышали, но его интонация им не понравилась. Конечно, Ричард был бедным парнем, без денег и связей, и всегда старался угодить людям, которые могли оказаться полезными, но в его поведении было что-то непристойное. Однако, заметить это мог лишь опытный полицейский.

— Этот Кейс неприятен, — заметил Лонг, захлопывая дверцу машины.

— Не нападай на него, — возразил высокий инспектор. — Он знает лишь одно: надо добиться прибавки к жалованию.

— Все равно, я его недолюбливаю и за это, — нахмурился Лонг.

* * *

Марк Шелби очутился здесь, используя свои знания, тонкую деловую проницательность, но ведомый примитивным инстинктом и предчувствием, которые доминировали над всем остальным. Когда он шел к Хельге, то всегда выбирал путаные маршруты, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, и в случае чего изменить путь, благо выбор у него был.

В организации была своя система внутренней слежки. Он помнил, что случилось с Вико Петрочини, и не желал испытывать судьбу. Будучи столь близок к Папе Менесу, он не хотел подвергать себя или структуру империи опасности из-за каких-то особенностей своей жизни, тем более, устанавливая относительно постоянную связь с Хельгой. Правила были достаточно просты. Замереть, если нужно, и смыться.

Хельга была тем огнем, к которому он не мог не тянуться. Это полыхающее пламя коснулось его год назад и разогревало все больше. В жене, которую он содержал дома в комфорте, окруженной дорогостоящей роскошью, вообще не было никакого горения, только мелодичный голос, исходящий из пухлых губ на вялом, невыразительном лице над еще более вялым и невыразительным телом.

Хельга была его мечтой, его прекрасной живой мечтой. И плевать на правила хорошего тона. Она была ему просто необходима, и он не мог не встречаться с ней. Никто не знал, что он покинул контору, никто не знал, куда он пошел. В полуподвале он надел плащ с подкладкой, старую шляпу и взял зонт. Даже хорошо, что идет дождь — зонт будет прикрывать лицо. Никто не мог принять его в таком наряде за управляющего конторой, занимающей весь верхний этаж здания. Четыре квартала он проехал на автобусе, специально сев на заднее сидение, чтобы видеть улицу позади. Он вышел на углу, где находился овощной магазин его двоюродного брата Гидо. Войдя в магазин, он еще раз переоделся и вышел через черный ход в переулок, ведущий к соседнему кварталу. Пройдя немного на восток, он остановил такси и сел в него.

Теперь Шелби был доволен и чувствовал себя в безопасности. Он не обратил особого внимания на старика с бумажной сумкой, который топтался среди мусорных баков в конце прохода. Он так и не узнал, что старику потребовалось почти шесть месяцев терпеливого ожидания, тщательной слежки и точного расчета, чтобы добиться этого. Но ведь единственное, чем обладал старик, так это свободным временем и получаемым раз в месяц чеком, что помогал жить на его мизерную пенсию. Старику повезло, он запомнил три последних цифры номера такси, в которое уселся Марк Шелби. И сразу же сообщил об этом, кому следует.

* * *

— Это точно? — спросил француз.

Эрик Шмидт погладил усы и утвердительно кивнул.

— Никаких сомнений. Немцы перестали выпускать его в сороковом году, потому что на его изготовление уходило слишком много ручного труда. Все детали из спецсплавов, а они не могли пускать дефицитные материалы на спортивные штуковины. Теперь этот пистолет — мечта коллекционеров.

— А сколько их всего?

— По заводской статистике было выпущено триста штук. Не думаю, чтобы в Соединенных Штатах их оказалось больше шести. В прошлом году журнал оружейников поместил объявление, в котором за него предлагали три косых. Они не получили ни одного предложения.

— А патроны?

— Только у Крокера. Если бы специалисты по баллистике не проверили мой магазин, я бы никогда не узнал об этом. Но я установил, что все это из спецсплавов. Для уверенности я даже сделал анализ. Полиции я сказал, что сам ничего не знаю, и не знаю, кто мог бы им помочь. Они обошли всех оружейников, и я молился, чтобы Крокер сумел провести их, а сам сразу рванул по этому следу.

— Подробнее, — попросил француз.

— Сейчас. — Он закурил сигарету, которая затряслась в его губах, когда он начал говорить, не выпуская ее изо рта. — У Крокера была пачка патронов еще с конца войны. Этот парень зашел к нему в магазин и купил шесть по доллару за штуку. Крокер пытался разговорить его, но тот лишь сказал, что пистолет у него с давних пор и, учитывая рост преступности, он решил запастись боеприпасами. Он запомнил покупателя — высокий парень с длинными волосами, в старом плаще и в очках. Крокер обратил внимание на то, что парень слишком молод, чтобы иметь оружие времен войны.

— Понятно.

Шмидт усмехнулся и затянулся сигаретой.

«Когда же эти чертовы иностранцы научатся брать сигарету в руки при курении?» — подумал француз.

— И еще одна примета, — продолжал Шмидт. — У него было перебинтовано левое предплечье, а под бинтом скоба, наложенная на свежую традиционную татуировку.

Бердун широко раскрыл глаза.

— Он видел рисунок?

— Нет, но по размерам рисунок с четвертьдолларовую монету. Что-то вроде звезды, но точно он не видел.

— Это превосходно, — заметил француз и добавил: — Деньги вы получите почтой.

Шмидт вышел. Бердун взялся за телефон. Лучше и не придумать. В стране не так много салонов, где делают татуировку. В течение двадцати четырех часов они должны найти его. Он снял трубку и отдал приказ. Механизм гигантской машины заработал.

* * *

Было жарко, душно, проклятый кондиционер в машине почти не работал и Папа Менес злился, что пришлось ехать для телефонного разговора с совещанием правления в Хемстеде, что он вынужден слушать и говорить вместо того, чтобы иметь возможность лицом к лицу объясняться с людьми, выявляя их мотивы и цели. Он вошел в телефон-автомат за пять минут до назначенного срока и сделал вид, что куда-то звонит. Разговор длился двадцать пять минут, за которые он успел изучить все подозрительные места, где толпилось теперь новое поколение юнцов.

Чувствуя трудности организации, ему не оказывали должного почтения, забыли о страхе, который им следовало испытывать. Юнцы, видно, попали туда, где им не стоило показываться. Ни одна из групп до сих пор не выдавала себя, но время засучить рукава для более ощутимой работы уже наступает…

Правлению совершенно не понравились последние события в Нью-Йорке, потеря Леона Брея и сведений, которые нельзя было ничем восполнить. Они могли лишь надеяться, что Марк Шелби вместе с Папой Менесом сможет как-то восстановить утраченное. Но эта надежда была равносильна приказу самодержца-тирана с известной расплатой за неудачу.

Папа Менес заверил их, что Шелби и сам справится. Ведь кроме прочего, он был их собственным протеже, обладал великолепной памятью и, хотя никогда не вел записей, которые ему можно было инкриминировать, у него будет достаточно зашифрованных заметок, над которыми он поработает. Следует ожидать ускорения событий, так как француз лично занялся поисками человека, который укажет им путь. Кончая разговор, он грязно выругался, жалея, что не все мерзавцы, собравшиеся на совещание, слышат его.

«Сукины дети! Грязные выродки! — подумал он. — Нью-йоркская контора стоит всех остальных, вместе взятых. Я успешно управлял ей дольше, чем они живут на свете, а теперь они хотят подложить мне такую свинью. Эти подонки хотят вывести меня из укрытия. Что ж, они получат больше, чем смогут проглотить!»

Еще десять лет назад он видел, как все это начиналось в Чикаго, когда они устроили ему празднование дня рождения, и он подготовился к этому. У него есть свои люди в самых защищенных и хорошо охраняемых местах, о чем они пока еще не догадываются. Когда начнется представление, они узнают, что такое настоящая гангстерская война.

Черт побери! Почему он не приказал Джою Грифу обстрелять из базуки ту комнату, где они собрались, пока он говорил с ними по телефону. Джой в это время находился в доме напротив на верхнем этаже, лишь на два этажа ниже той комнаты, где они считали себя в полной безопасности. Но ангел смерти смотрел на них из дула базуки и Джой, конечно же, мечтал из нее бабахнуть. Папа Менес улыбнулся при этой мысли и почувствовал себя лучше. Он по-прежнему контролирует положение и может доказать это, когда потребуется, позвонив Джою.

* * *

— Ты быстро сообразила, Элен, — похвалил ее Джил.

— Пришлось. Я была уверена, что кто-то уже передал ему, и не хотела, чтобы он первым завел об этом разговор. Теперь он полагает, что я девушка, преданная интересам компании.

— Да?

— Все время, как я работаю у них, мне приходилось иметь дело с их секретами. И до сих пор я не получала повесток в суд даже в качестве свидетеля.

— Так и должно быть.

— Мне не нужно было сожительствовать с ними.

— Тебе не нужно было работать у них, — заметил Джил.

— Не пори чушь! Куда бы я еще пошла?

— А теперь твое место там. Что там сейчас происходит?

— Ничего, что ты ожидаешь. Мистер Бердун сегодня решил прийти пораньше. Он взял что-то из сейфа и ушел. Когда вернется, не сказал. Ему никто не звонил и никто не заходил. Все, что нам пришлось делать — рассылать накладные и принимать заказы. Об этом и говорить нечего. — Элен замолчала, глаза ее были испуганными. — Джил, что происходит?

— Ты читаешь газеты?

— Это… действительно… правда?

— Люди привыкли говорить, что нет никакой мафии, что нет никакой организованной преступности. — Джил усмехнулся и сделал глубокую затяжку. — Интересно, почему все начальники повывели свои армии, а сами сидят в бункерах? Они пережевывают телефонные разговоры, обдумывая, кого утопить, а с кем укрепить союз. Их курьеры и шпионы разбросаны от океана до океана, и можно положиться, что головы, придумавшие все это, стоят чертовски дорого.

— А что будет дальше?

— Этого никто не может сказать. Они, вероятно, будут вести свои дела на индивидуальной основе, пока не выяснят, что к чему. Или же попрячутся в норы, пока их профессиональные убийцы делают свое кровавое дело. Никакого отличия от тактики всех прочих революционеров и анархистов.

— Но полиция… Она защищает их. Газеты пишут…

— Защитные мероприятия во избежание больших неприятностей. Слишком много посторонних лиц могут попасть под их пули, когда они начнут стрельбу. И поверь мне, ждать этого долго не придется.

— Джил…

— Что?

— Увези меня домой. Пожалуйста.

— Хорошо, я только остановлюсь на минутку.

— Ладно, я подожду.

Он припарковал машину рядом с ломбардом. Элен с любопытством взглянула на него, пряча улыбку.

— Неужели все так плохо?

Он похлопал ее по бедру и рассмеялся.

— Такова работа копов, моя сладкая. Я на минуту.

— Я пошутила.

— Хорошо, если это останется только шуткой.

Продавец показывал длинноволосому парню электрогитару. Джил подождал, пока покупка будет совершена, и лишь потом приблизился к прилавку.

— Добрый вечер, мистер Терлей.

Естественное подозрение промелькнуло в глазах владельца. Он растерялся.

— Офицер… еще раз хотите с самого начала? Я только собрался закрывать.

— Насколько раньше обычного?

— Моя жена хотела…

— Я отниму у вас всего минуту.

— Пожалуйста.

— Я полагаю, вы не забыли подробности инцидента?

— Забыть? На вас когда-нибудь нападали? Забыть, как перед тобой размахивают пистолетом?

— И как он размахивал им?

— Как будто собирался выстрелить, вот как!

— Ну, ладно. А что он говорил при этом?

— Не знаю.

— Разве он просто стоял?

— По-моему, он говорил, чтобы я отдал ему деньги. Он был совсем пьян, и я не понимал, чего он бормочет. Но пистолет говорил достаточно выразительно.

— И вы обычно выкладываете деньги?

— Что же делать, если на тебя наставляют оружие?

— Уже в течение десяти лет у вас зарегистрировано оружие. Где вы его храните?

Хозяин пожал плечами и указал большим пальцем вниз.

— На нижней полке.

— Вы хорошо владеете им? — осведомился Джил.

— Мой сосед, мистер Кох, сказал, что нужно купить его. Я купил, теперь оно там и лежит. Я просто зря потратил деньги. И потом, я ничего не понимаю в оружии.

— Проктор был пьян. Вы могли испугать его, и не только испугать.

— Вы полагаете, что я могу кого-нибудь убить?

— Вы решили, что он собирался в вас выстрелить. Это вполне достаточное основание, чтобы спасать свою жизнь любыми средствами…

— Мистер… вошел тот полицейский и… Мне было незачем… Если бы он не появился… — продавец жестом выразил, что теряется в догадках.

— Ну все, я вас понял, — проронил Джил.

Идя к машине, Джил смотрел на Элен. Стекло несколько искажало ее лицо. Какого черта я вообще дергаюсь? — подумал он.

— Чего-нибудь добился? — поинтересовалась она, когда он включил двигатель.

— Думаю, ничего.

— Думаешь? — настаивала она.

— Похоже на то.

Она положила руку поверх его руки на рулевом колесе.

— Ну, тогда либо так оно и есть, либо так ему и положено, — туманно заметила она.

Несколько секунд Джил сидел молча, после чего расплылся в широкой улыбке и взглянул на Элен.

— За такие слова тебя следует расцеловать, крошка!

— Мы можем подождать до дома?

— Едва ли!

* * *

В Хельге нарастало недовольство. Она дала Марку все, что он требовал, и чуть-чуть сверх того. Но вместо того, чтобы уйти, как он обычно делал, он завалился на кровать и проспал шесть часов, разрушив намеченное свидание с Нильсом. И мало того, когда он позвонил и ему передали сообщение, он разозлился и влепил ей две пощечины, чтобы она выходила из спальни во время его разговоров по телефону. Щека с внутренней стороны кровоточила, и она лишь молилась, чтобы не было синяка под глазом. Некоторое время ее разбирало любопытство, из-за чего он так вскипятился, но она знала, что если Шелби придет в голову подозревать ее в таком любопытстве, он жестоко изобьет ее. Или того хуже… Было в Марке Шелби что-то такое, что наводило на нее ужас. Но почему торговец овощами из Трентона, Нью-Джерси, наводит на нее такой ужас, она никак не могла понять.

Хельга подошла к бару и приготовила себе выпивку. Все равно она сделает ему какую-нибудь гадость. Пожалуй, когда-нибудь она зажжет эту проклятую свечу над фигуркой святого в глубине бара, которую он велел хранить здесь. Она сожжет ее до конца… Она протянула руку и коснулась свечи, не слыша, как он вошел в комнату.

— Какого черта ты тянешь лапы? — прорычал он.

Радужные мысли мигом покинули ее.

— Она напоминает мне о тебе, — нашлась Хельга.

Ему было приятно слышать эти слова — он был страшным эгоистом. Когда же она протянула ему бокал, он совсем пришел в себя и немного успокоился.

— Больно? — спросил он, заметив кровь в уголке ее рта.

Ее рука коснулась его лица.

— Ты же знаешь, я люблю, когда ты шлепаешь меня. Но неужели нет более подходящих мест, чем мое лицо? При этом мне трудно давать тебе то, что больше всего тебе нравится.

Он вытащил из кармана две стодолларовых банкноты и сунул ей в руку — единственный ответ, на который он был способен. Марк понимал, что был не прав, ударив ее, но был уверен, что он все-таки чертовски везуч, если у него в любовницах такая женщина. Но и сейчас, как всегда, внешне он оставался холодным, как лед, и никак не выражал своих мыслей.

«Даже неурядицы в Синдикате, — подумал он, — идут мне на пользу. Если так будет продолжаться и дальше, я сумею выбрать удобный момент и достигнуть цели, которую наметил десять лет назад».

Марк Шелби оделся, поцеловал удовлетворенную Хельгу в шею, спустился в лифте и, выйдя на улицу, остановил такси. Усевшись в машину, он назвал адрес француза.

«Пусть Бердун издает приказы, — подумал он. — Если что-нибудь случится, ответственность будет лежать на нем. Фрэнк хочет использовать только своих людей и держит меня в неведении относительно своих планов. Что ж, убрать копа не так-то просто и не каждому под силу. Пусть попробует, может, надорвется».