Телефонный звонок разбудил меня в шесть утра. Не сообщая никаких подробностей, Вирджил Адамс велел мне немедленно встретиться с Дэйвом Эрлоем. Я решил, что Дэйв звонил ему из телефона-автомата, поэтому не смог дать нужных пояснений.
Рондина открыла глаза, еще совсем сонные, и увидела меня сидящим на краю кровати. Она улыбнулась с удовлетворенным видом, какой бывает у женщин после хорошей ночи. Под простыней явственно обрисовывались ее бедра.
— Кто это звонил, дорогой?
— Работа, девочка.
Сонный туман исчез из ее глаз, они наполнились тревогой.
— Что-то не так?
— Не знаю.
— Ты надолго?
Я наклонился к ней и поцеловал в губы. Не больше, а то было бы трудно уйти.
— Постараюсь сделать все побыстрее. Никуда не двигайся отсюда, я постучу нашим условным стуком. Если мне понадобится тебе позвонить, то дам один телефонный звонок, повешу трубку и снова перезвоню. На другие звонки не реагируй, поняла?
Она села в кровати, прижав к груди простыню.
— Будь осторожен, Тайгер!
— Ты меня знаешь.
— Поэтому я так и говорю.
Город внизу пробуждался.
На этот раз я сел в метро, которое быстро доставило меня в то место, где ждал Дэйв. Отыскал нужный номер дома — это оказалось жалкое здание. Поднялся по лестнице на несколько ступенек, сбив по пути около дюжины пустых бутылок из-под виски. Кругом валялись пустые коробки и другие всевозможные отходы.
Когда мои глаза привыкли к полумраку, я достал пистолет и стал пробираться вдоль стены, чтобы пол не скрипел у меня под ногами. Дойдя до двери, постучал в нее и отошел в сторону, готовый ко всему.
Дэйв тоже не потерял своих хороших привычек. В свою очередь он тоже постучал с той стороны двери, чтобы убедить меня в своем присутствии, потом открыл ее, не снимая цепочки. Узнав меня, раскрыл дверь нараспашку:
— Салют, Тайгер!
— Салют.
— Входи. У нас небольшая конференция.
Я переступил порог, пистолет мой все же был готов выплюнуть порцию свинца, шагнул в сторону и быстро осмотрел комнату, после чего спрятал оружие.
Кроме Дэйва здесь находился еще один тип маленького роста, худенький, с лицом крысы.
Я повернулся к Дэйву:
— Ты не нашел менее роскошного дворца?
— Прости меня, — улыбнулся Дэйв, запирая дверь на засов, — но это он принимает нас. Он у себя... Эрл Моски.
Маленький человечек кивнул и странным утробным голосом произнес:
— Да-а... Это я.
Дэйв указал на меня пальцем:
— Это он — тот, про кого я тебе говорил, — Тайгер Мэнн.
Глаза худосочного устремились на меня. Он проглотил слюну и загудел контрабасом:
— Я слышал разговоры...
Я с любопытством спросил:
— Как это так?
Он заерзал на стуле, поискал в пепельнице окурок, прилепил его к клюву и закурил, ни на секунду не спуская с меня глаз.
— Ладно, ты меня просветишь, Дэйв?
— Эрл — перекупщик. Мелкий, но он давно в этом бизнесе...
— И никогда не задерживался фликами, — вставил сам Эрл.
— ...занимается исключительно белым, — продолжил Дэйв. — Работает на ковре во второй зоне — копеечные аппараты, электрический бильярд и все в таком роде. Имеет как раз столько, сколько нужно на жратву. Он не стремится к устройству филиала.
— Это вредно — играть в большом деле, — прокомментировал Эрл.
— Итак, у него есть история, которую он тебе расскажет.
— Хорошо, но сначала объясни ты, Дэйв.
Элрой указал мне на кресло-качалку, подвинул себе стул, устроился на нем и начал:
— Детали опускаю... В общем, оказывается, то, что Дон Лавус нашел у Салви, не было всем товаром... Ведь так, Эрл?
— Я вам верю! Килограмм, который он купил... Проклятье! Килограмм «снега», за который он уплатил у причала, даже по существующему там тарифу стоил сто тысяч баксов!
Я перевел взгляд на Эрла:
— Откуда ты знаешь?
Он сильно затянулся своим окурком, вынул его изо рта, с неприязнью посмотрел на него, бросил на пол и раздавил ногой.
— Когда в бизнесе долго плаваешь, начинаешь многое знать... Двое парней, которые принесли товар, мои дружки. За маленькую услугу они меня известили. Парни отхватили по тысяче монет на голову только за то, что сопровождали товар. — Он вздохнул. — А я валял дурака, чтобы заработать гроши!
— Это в чистом виде, — уточнил Дэйв. — А смешанное с сахаром, как крахмал, будет стоить от восьмидесяти до ста за кило.
— Я хочу быть уверенным.
— Парень, который купил?..
Эрл пожал плечами:
— Знаешь, парень, который внесет путаницу в торговлю, вот так ухватив весь пакет, может вызвать скандал. Никогда не известно, чем кончится. Лучше быть уверенным. Так как я узнал, что парень не местный, а дело было опасное, заранее решенное, подумал: дай-ка я на него посмотрю. Это тот, что на фотографии. — Кивком Эрл указал на Дэйва, который показал ему фото Салви.
— А потом?
— Это все. Он взял товар и распустил крылья. Я не болтался около него. Надеюсь, вы так не подумали?
— А как он расплатился?
— Крупными купюрами.
— Кто получил?
— Старина, я хоть и храбрый, но не безрассудный. Дружки уже уехали. Коли вы хотите узнать, отправляйтесь и спросите у них. Они должны быть где-то в Гавре или в Марселе, а может, и около Ливана, но будут скрытничать. Где-нибудь сбагрят еще пакет, заберут каждый свою долю добычи и постараются забыть обо всем. Они не любят оставлять за собой следы.
— Еще один вопрос, Эрл.
— Валяйте, это ваш день!
— А ты почему решился рассказать нам об этом?
— Я слышал, что можно подобрать добрый кусок, если поговорить вот так мило и любезно, как сейчас, без подмены и дыма. А мне надо съездить в Майами из-за здоровья.
Вмешался Дэйв:
— Патрон согласен ему заплатить, если эти сведения тебя заинтересуют, Тайгер.
— Идет. Дай ему фрик. — Я встал и подобрал шляпу. — Да-а-а... Это расширяет горизонт. Я вижу две возможные причины для покупки такой опасной, быстро найденной... И если они пошли на такой риск, это потому, что их что-то торопило.
Дэйв уставился на меня:
— Да? Ты так думаешь?
— Подумай...
Я направился к двери. Позади меня Эрл начал беспокоиться:
— А мои деньги?
Дэйв протянул ему ключ:
— Центральный вокзал, автоматический ящик хранения. Деньги тебя ждут. Послушай совет друга: когда ты их возьмешь, перемени воздух. Существуют другие, которые тоже могут захотеть задать тебе вопросы. И сердитые...
Эрл вертел ключ со странным выражением в глазах.
— Дружок, не волнуйся. Я живу уже порядочное время и намерен пожить еще. Я знаю песню.
* * *
Добравшись до Таймс-сквер, мы позвонили по телефону в «Ньюарк контроль», чтобы отрапортоваться. Вир жил Адамс направил другой отряд расследовать, не была ли часть героина, купленного Салви, украденной. Что касается Дэйва Элроя, то он должен был взять на себя миссию Дона: проследить след Салви, и если будет возможно, то выяснить: откуда у него появились деньги. Хозяева Салви были довольно стеснены в деньгах, но всегда существует возможность получить их из другого источника.
В десять часов я подъехал к лаборатории Эрни и поднялся в помещение, где нашел химика, погруженного в формулы, затерянного между микроскопами и колбами.
Я угостился большой чашкой горячего кофе, пока он колдовал над какой-то микстурой. Наконец Эрни повернулся ко мне:
— Ну что? У тебя появились какие-нибудь сведения?
— Даже слишком.
— Но ничто не ведет к Агрунски?
— Ничто.
— Возможно, у меня есть кое-что, — сообщил он и направился к письменному столу, где начал рыться в папках. Наконец выудил желтоватый конверт и вынул из него письмо. — Один поставщик материалов для радио и электричества специализировался по миниатюризации. Агрунски несколько лет назад вошел с ним в контакт, известил его о нескольких своих изобретениях. Промышленник заинтересовался. Агрунски внес новую струю в его производство. Позже он несколько раз писал Агрунски, но не получал от него ответов... Он обрадовался, узнав, что я хочу найти Агрунски, и просил меня сообщить ему его новый адрес. Для него этот человек как хлеб благословенный.
— А куда он ему писал?
— В О'Галли.
— Проклятье!
— Но есть одна зацепка. Последнее письмо Агрунски. Он написал его на бумаге одного своего друга, некоего Винцента Смалла, Медон-Лейн, 37, О'Галли, Флорида.
— Опять!
— Конечно, — сказал Эрни. — Там-то все это и начиналось, а?
— Там уже все давно разворотили и ИАТС, и ФБР, и все остальные службы, и наши парни тоже... Надо искать ближе.
— Но ты не совал туда своего носа, Тайгер!
Я бросил на него сердитый взгляд и сказал:
— Согласен. Поэтому, пожалуй, отправлюсь туда. Может быть, что-нибудь из этого и выйдет... Я покончил здесь со всеми своими делами и посмотрю, что я смогу подобрать там.
— Самолет в твоем распоряжении. А если тебе понадобится специальный материал, я пришлю тебе его.
— Мой дорогой, держи свои игрушки при себе.
— Между тем они не раз спасали тебе жизнь.
— Никогда не известно, каким образом будут функционировать твои машины.
— О, ладно, ладно! Не ошибаются лишь те, кто ничего не делают.
* * *
В полдень я встретился с Чарли Корбинетом в верхнем зале «Голубой ленты». В ожидании заказа отчитался в проделанной работе, затем спросил:
— Что нового из Вашингтона?
Чарли вытащил из кармана большой конверт из толстой бумаги и положил его на стол между нами.
— Вот копии рапортов Гамильтона в Службу безопасности.
— И ничего, что подходило бы к описанию Агрунски?
— Ничего. Но мы еще не все сделали. Существуют люди, которые принадлежат к категории так называемых неустойчивых элементов, — работают то здесь, то там, то несколько дней, то несколько недель. Профессионально они — ноль. По этой причине их просьба о приеме на работу была отклонена... Но служба «Белт эл» их проверила...
— Это то, что мне говорила Камилла Хунт.
Наступила пауза, так как официант принес блюда и отправился за кофе.
— А вы неплохо поладили друг с другом, так? — полюбопытствовал Чарли.
— Почему бы и нет?
— Хэл Рэндольф принял дело очень близко к сердцу. Там, в «Белт эл», все бурлит.
— И что?
— Нужно быть исключительно осторожным, Тайгер.
— Хуже, чем сейчас, не будет, вы это знаете, Чарли.
— Знаю... Но они все там, наверху, чокнутые... И нет времени избавиться от этого, Тайгер. У меня такое ощущение, что наши враги находятся ближе к цели, чем мы. Если они проболтаются, это произведет огромное потрясение в стране.
— Бесполезно это повторять, полковник. Если вы хорошенько вспомните, я ведь находился там, когда все это началось.
— Да? Тогда сохрани свою память свежей, парень. Что же ты теперь намерен делать, после того, что я тебе сказал?
— Ничего другого, кроме того, что уже делаете вы: проверить все мало-помалу, но в направлении отличном от вашего. — Я указал на конверт на столе. — Можно посмотреть?
— Это тебе... фотокопии.
— Спасибо. — Я сунул конверт в карман. — Скажите-ка, Чарли... Рэндольф, вероятно, злится, считая меня мертвым?
— Он сожалеет лишь об одном: что тебя охладили не по делу. Советую тебе держать контакт со мной, Тайгер. Каждодневный отчет и все прочее. Он умирает от страха, что ты совершишь безрассудство и все провалишь. По правде говоря, я не могу упрекнуть его в этом. Никто не имеет права пойти хотя бы на малейший риск в данный момент.
— Риск? Вы сами рисковали, и здорово, нанимая Агрунски. Если он решит нажать на кнопку, все произойдет как в романе!
— Разве не все в таком же положении? — тихо спросил Чарли.
* * *
Я покинул ресторан через пять минут после его ухода и вышел через бар. Вихрем влетел в такси, которое доставило меня к моему новому убежищу, не доезжая до него метров сто. Оттуда дошел пешком.
Сначала я сообщил о моем приходе условным звонком, потом таким же образом постучал в дверь. Я ожидал, что Рондина тут же ее откроет, но она была осторожна. И держала в руке маленький автоматический пистолет до тех пор, пока меня не увидела. Потом заперла дверь и прошла следом за мной в гостиную.
— Я уже начала беспокоиться, — призналась она.
— Не нужно этого делать, мой ангел... Теряется время, и это мешает другим делам. — Улыбнувшись, я придвинул для нее к столу стул, сел сам.
— По телевидению тоже сообщили о твоей смерти, и полиция продолжает расследование.
— Чепуха... Это продлится еще пару дней, потом они бросят.
— А ты не рисковал, выйдя сегодня днем на улицу?
Я покачал головой:
— Чтобы кого-нибудь поймать в нью-йоркской сутолоке, нужно направить на поиски целую армию, а я был осторожен.
— Как прошло твое свидание?
Я коротко рассказал ей обо всем, потом высыпал на стол содержимое конверта.
— Хочу, чтобы ты сделала для меня одну работу, Рондина. Ты ведь некоторое время свободна от своих дел, тебя особенно не знают, а потому у тебя есть шансы на успех. Здесь ты найдешь сведения о людях, которых нужно еще раз проверить. В ИАТС уже занимались этим, но между тем, как задавали вопросы они, и как это сделает такая куколка, как ты, — огромная разница. Даже если ты кого-то не найдешь из этих типов, я все равно хочу знать о них все, а главное — об их тайных или явных контактах среди наркоманов. Твои друзья из посольства могут, в случае необходимости, тебе помочь. Я же буду держать контакт только с тобой.
— А где будешь ты?
— В О'Галли, во Флориде. Хочу поискать в тех краях. — Я написал на бумажке два номера телефона: Эрни Бентли и «Ньюарк контроль», со словами пароля, которые позволят ей не только использовать наши линии, но и получить всю нужную информацию. Дал ей время хорошенько запомнить эти «сезам», потом сжег листок. — Дэйв Элрой будет находиться в твоем распоряжении. Если дело обернется плохо, сходи со следа и пусть он продолжает вместо тебя. Будь осторожна и не обнаруживай себя. То, что мы делаем, — это не игрушки, и ты должна все время помнить об этом, поняла?
— Поняла.
Я положил на стол пачку денег.
— Вот это даст тебе возможность существовать до моего возвращения. Если придется платить за сведения, свяжись с «Ньюарком». Номер знаешь. Они организуют оплату. Не колеблясь покупай все, что попадется продажного. В нашем ремесле деньги стоят меньше всего.
* * *
Мейсон ожидал меня в нашем аэропорту в своем «Ф-51». Самолет был в полной боевой готовности. Пока Мейсон укладывал карты нашего полета в ящик, я бросил мой чемодан в багажную кабину и устроился на сиденье позади него.
Через десять минут мы пролетели над Нью-Джерси на высоте восемь тысяч метров, а через час были уже над ангарами для транзитных самолетов на самом близком к О'Галли аэродроме.
Машина, которую я заказал заранее, стояла уже там. Предупредив Мейсона, чтобы он был готов к отлету в любую минуту, я сел в нее. И только уже в городе, не раньше, спросил, как проехать к ближайшему мотелю на побережье.
Я отметился у администратора как Т. Мартин из Нью-Йорка. Только «Ньюарк контроль» и Эрни Бентли знают, где я нахожусь. Пока, сколько удастся, буду придерживаться этого прикрытия.
В 8.15, приняв душ, одевшись и перекусив в соседнем баре, я сел за руль и отправился на поиски Медон-Лейн, 37.
Эта вилла из красного кирпича в стиле ранчо, стоящая в глубине сада, утопала в листве и огромных красных цветах со сладким запахом.
Я свернул в аллею и поставил машину позади нового «шевроле».
Не успел я подойти к веранде, как открылась дверь. Маленький, худенький человечек подошел ко мне с приветливой улыбкой и сказал:
— Добрый день... Я — Винцент Смалл... Чем могу служить?
Я раздавил его руку в своей и представился:
— Мэнн, Тайгер Мэнн, мистер Смалл. Прошу простить меня за беспокойство, но я ищу одного моего друга, а вы, возможно, можете мне помочь.
— Охотно... Входите... Буду счастлив, если смогу оказать вам услугу.
Он провел меня в гостиную, две стены в которой заполняли книги.
— Может быть, выпьете что-нибудь?
Тут же открыл коробку с пивом, протянул мне одну банку, затем устроился в качалке напротив меня и спросил:
— Итак, какая же у вас проблема?
— Ведь вы знакомы с Луи Агрунски, правда?
— С Луи?.. Разумеется... Так это вы его ищете?
Вместо того чтобы ответить, я сделал глоток, потом медленно поставил банку на пол около себя. Его улыбка превратилась в гримасу удивления.
— Но ведь это смешно! — сказал он.
— Что же тут смешного?
— Бедный Луи... Теперь его все ищут, а когда он жил здесь, никто им не интересовался. Около него не было ни души. Я никогда не видел такого одинокого человека. Даже после того случая, когда он уже не мог работать, никто его не посещал, кроме меня и Клода Вестера.
— Агрунски не такой человек, который легко сходится с людьми, мистер Смалл. С другой стороны, его работа требовала абсолютной секретности. Таким образом он вообще перестал быть общительным.
Смалл недоверчиво покачал головой, губы его были сжаты.
— То, что вы сейчас сказали, кажется правильным. Никому не удавалось вытянуть из Луи ни слова об его профессиональных делах, но никто и не пытался этого делать, вы сами понимаете, конечно... С Клодом он всегда говорил о своем увлечении — о крошечных деталях для радио и электроники, которыми забавлялся. Со мной спорил о философии.
— Философия — ваше увлечение, мистер Смалл?
Он засмеялся:
— Боже мой, нет! Это мое ремесло! Я преподаю в университете в Бромвеле, в котором мы с Луи когда-то учились. Правда, на разных факультетах, но снимали вместе комнату и стали добрыми друзьями. Философия Луи не интересовала, он коллекционировал дипломы по математике и физике. Однако после нервной депрессии вдруг задумался над философскими проблемами и стал изучать эту дисциплину почти так же, как и я. Казалось, это давало ему облегчение.
— Я не представлял себе, что его нервная депрессия была такой серьезной.
Смалл пожал плечами и сделал несколько глотков пива.
— Нет, она и не была серьезной. Простое переутомление. Луи не жалел себя — работал больше любого из нас. Он был способен все усвоить. И вот постоянное бодрствование, сильное напряжение дали о себе знать.
В конце концов накопленная усталость вызвала недомогание.
— Оно его сильно изменило?
— Луи понял, что нельзя форсировать. Начал заниматься более благоразумно. — Смалл на секунду замолчал, нахмурил брови, размышляя, потом добавил: — Его вдруг заинтересовали такие вещи, как человеческое поведение, социальная этика, мировые политико-экономические проблемы... Понимаете? В философских спорах о них он проводил множество часов.
— А какие у него были взгляды?
— Ах это! Я надеялся, что про них вы мне скажете. Со мной Луи постоянно спорил. Он очень долго размышлял над вопросами, но никогда не приходил к их решению.
— Какой философ мог бы это сделать!
— Ах, мистер Мэнн, мне кажется, я понял... Вы скорее прагматик...
— Это значит...
— В общем, осязаемые факты. Акция, которая является следствием.
— Это так, полностью.
— А философия?..
Я оборвал его:
— Ничего не имеет общего с реальностью.
Его глаза заблестели. Я почувствовал, что он счастлив, имея в перспективе спор, в результате которого заткнет мне клюв.
— Например? — спросил он.
— Куда отправляются после смерти? — И прежде чем Смалл успел ответить, я с улыбкой предупредил: — Только не забудьте про доказательства!
Тогда, как все, кто не знают ответа, философ попытался сделать простое сложным, вернув мне вопрос:
— Я был бы счастлив узнать ваше мнение: что же случается с нами после нашей смерти?
— Что ж, скажу вам... — Я покончил с пивом и сообщил: — Мы уходим на два метра в землю.
— О-о-о! Мистер Мэнн... Это так...
— Просто?
— Скажем, примитивно, но...
— Вы когда-нибудь присутствовали на похоронах, мистер Смалл?
— Разумеется, да, и... — Он улыбнулся. — Мне кажется, что с вашей логикой спорить невозможно, мистер Мэнн!
— Вы когда-нибудь убивали человека, мистер Смалл?
— Конечно нет!
— А я — да. Вот это факт, а не философские доводы. И это заставляет размышлять о многом более реальном, чем Платон и Аристотель.
Смалл бросил на меня странный взгляд и поставил свою банку с пивом рядом с собой.
— Мистер Мэнн... вы слишком странный персонаж для того, чтобы Луи имел с вами какие-то отношения. Могу я спросить: как вы с ним познакомились?
— Я никогда не был знаком с Луи Агрунски, но надеюсь познакомиться с ним раньше других.
— Довольно таинственно...
— Нет. Ничего не могу объяснить, потому что дело касается его работы, но это очень важно, и мне необходимо его найти.
Философ наклонил голову.
— Да... — И внезапно забеспокоился: — Кажется, я понял.
— Вы сказали, мистер Смалл, что его ищут и другие?
— Многие...
— Они представлялись как работники полиции или из правительственных служб?
— Со мной они не общались.
— Вот как?..
— Об этом мне сказал Клод Вестер. Его расспрашивали какие-то личности, которые назывались друзьями Луи. Два раза... А встретив бывшего коллегу Луи, Клод узнал, что тот тоже удостоился посещения этих людей, хотя Клод, как и бывший коллега Луи, ничего не знает. Луи вроде исчез с лица земли.
— А с вами, значит, связаться не пытались?
— Нет. Теперь позвольте мне один вопрос, мистер Мэнн?
— Прошу вас.
__ Почему вы так интересуетесь Луи?
— Из-за денег, мистер Смалл. Мой патрон очень хочет купить одно из изобретений Агрунски. Если я найду вашего друга первым, то получу хорошее вознаграждение.
— Значит, вы... гм... гм... вы...
— Называйте меня следователем...
— И вы убивали людей?
— Только тогда, когда это надо было сделать.
— До такой степени нужно?
— Просто необходимо. Мы находимся в состоянии войны, мистер Смалл. В настоящий момент это холодная война, но все равно война.
Он важно покачал головой:
— Понимаю... Конкуренция, которая не имеет ничего общего с коммерцией...
Я не ответил, и не должен был этого делать.
Неожиданно Смалл поинтересовался:
— Вы можете показать мне ваше удостоверение личности, мистер Мэнн?..
— Любопытство?
— Недостаток философии.
— В таком случае позвоните в нью-йоркскую контору и попросите Чарли Корбинета. Он будет счастлив сообщить вам сведения обо мне.
— Без сомнения, я это сделаю. Вы меня очень интересуете, и вся эта история кажется мне странной, она дает пищу для размышлений.
— Не философствуйте на эту тему, Смалл. И если вы догадываетесь, в каком месте окопался Агрунски, держите эти сведения при себе. Время от времени я буду поддерживать с вами контакт, пока нахожусь в этой местности, если, конечно... если вас это не затруднит.
— Совсем нет. Исчезновение Луи меня глубоко беспокоит и огорчает.
Я встал, надел шляпу и протянул руку Винценту Смаллу:
— Спасибо за разговор.
— Пожалуйста.
— Не знаете, где я смогу найти Клода Вестера в этот час? Это срочно.
— Да. Безусловно, он в своей мастерской, позади виллы. Вы найдете его уткнувшимся в проволоки и пытающимся засунуть большой агрегат в маленький горшок. Несчастный страдает воспаленным воображением и подыхает над своими микроскопами.
Винцент Смалл не ошибся. Я увидел Клода Вестера через окно его маленькой мастерской склонившимся над каким-то изобретением. Время от времени он тер себе ухо и гримасничал.
Я постучал в дверь. Он остановил мотор и поплелся к двери, волоча ноги. Открыв ее, стал внимательно меня рассматривать.
— Мистер Клод Вестер? Мэнн. Мистер Смалл посоветовал мне повидать вас в связи с интересующей меня проблемой.
Имя профессора разгладило его нахмуренный лоб.
— Ах да!.. Входите, прошу вас.
Я вошел в мастерскую и быстро осмотрелся, чтобы понять, что же тут делается.
Помещение выглядело жалким, но, может, тут вершатся большие дела?
В углу стояли письменный стол и два металлических стула. Вестер предложил мне один, сам сел на другой.
— Слушаю вас, мистер Мэнн.
— Я пришел из-за Агрунски. Я его ищу.
По лицу электротехника прошло облако, и оно стало ледяным.
— Да, действительно... — пробормотал он.
— Я вижу, к вам уже обращались по этому поводу?
— Точно. Но я понимаю, ведь Луи работал в таком учреждении, которое ставило его в особые условия.
— Сейчас речь не о секретах национальной безопасности. Я интересуюсь коммерческой стороной одного из его изобретений. И если возможно, должен отыскать изобретателя.
— Для кого, мистер?
Бывают обстоятельства, когда необходимо и отпустить вожжи. Клода Вестера, как и Винцента Смалла, я отправил к Чарли Корбинету.
Некоторое время, не говоря ни слова, он смотрел на меня, потом так же молча вытащил из-под стола телефон. Вестер сообщил телефонистке координаты, которые я ему дал, и уже через тридцать секунд получил от Чарли Корбинета, которому быстро меня описал, объяснение. Потом протянул трубку мне. Я сказал несколько слов Чарли, чтобы он убедился, что имеет дело со мной, и вернул трубку Вестеру. Когда он закончил разговор, у него был удовлетворенный вид.
— Секретная служба, а?
Я пожал плечами и спросил:
— Теперь мы можем поговорить об Агрунски?
Вестер беспомощно развел руками:
— Что я могу сказать? Луи исчез. Вот и все.
— Такие люди, как он, так просто не исчезают.
— А он исчез! — настойчиво повторил Вестер.
— Вы хорошо его знали?
— Мы были неплохими друзьями. Более близкими профессионально, чем социально, но друзьями. Сегодня миниатюризация как никогда важна для технического прогресса, и это дает мне возможность жить комфортабельно. Я только сожалею, что в данный момент рядом со мной нет Луи. Мне неприятно это говорить, но он мой учитель в этой области.
— Вы знакомы с его работами?
Вестер покачал головой:
— К несчастью, нет. У меня был бы соблазн использовать их в моих работах. Какая жалость, что его достижения пропали! — С глубоким вздохом он откинулся на спинку стула. — Луи был гением!
— Крупным?
— Вероятно, одним из самых крупных. Он работал над устройством, получающим энергию из волн. Оно было способно залить светом целый дом, а помещалось на ладони его руки... Сегодня мои наименьшие детали крупнее, чем у него были тогда, раз в десять. Между тем я считаюсь одним из крупнейших специалистов в этой области.
— Да! Настоящая потеря.
Он устремил на меня серьезный взгляд и спросил:
— Вы имеете какое-нибудь представление о месте, где он мог бы находиться сейчас?
— Абсолютно нет!
Вестер кивнул:
— Я вам верю... — Сжав губы, он о чем-то размышлял, потом проговорил: — Видите ли... Луи тоже считал, что миниатюризация ответит на бесчисленные вопросы технических проблем, которые возникают при освоении пространства. Я искал решения, а он их нашел. Потом все изменилось... Тот случай... — задумчиво закончил он.
— Случай с машиной?
— Да. Сначала это казалось пустячным. Когда Луи вышел из госпиталя, он был вроде бы в хорошем состоянии, но вскоре его характер стал портиться.
— Как?
— О!.. Он стал более скрытным... более недоступным. Я не чувствовал его прежней заинтересованности нашим делом. И страшно удивился, когда он вдруг все продал и уехал. Луи абсолютно ничего мне не сказал.
— Он не жаловался? Этот несчастный случай не оставил на нем никаких следов? У него не было никаких болей?
— Луи никогда ни словом не обмолвился об этом и казался совершенно здоровым, за исключением вспышек нервозности в отдельные периоды. Тогда он исчезал на несколько дней и возвращался в лучшей форме. Я предполагал, что он уезжал куда-то отдыхать... Мы никогда не говорили об этом. — Вестер опять задумался, потом продолжил: — Эти периоды нервозности становились все более частыми. Откровенно говоря, я ничего не понимал. А так как Луи подчеркнуто не хотел говорить об этом, никогда не задавал ему вопросов. Жаль...
— Он не оставил никаких записей о своих работах?
Вестер огорченно вздохнул:
— Увы, нет! Хотя я искал среди той мелочи, которую он здесь оставил. Ничего. К тому же однажды... как раз во время одного из приступов нервозности... Луи мне между прочим сказал, что когда он дойдет до определенной стадии своих исследований и новых разработок, то уничтожит все чертежи и расчеты... Я не верил в это, не верил, что он так сделает. Это противоречит уму ученого! Я отнес эти его слова на счет болезненного состояния. Но теперь, думаю, он говорил серьезно.
Я достал сигареты, предложил Вестеру и закурил сам.
— Спорил ли он с вами о политике?
— Никогда. Эта тема его не интересовала. Ему важна была только его работа, только работа.
— Между тем он спорил на философские темы со Смаллом.
— Политика и философия — совершенно различные вещи, мистер Мэнн... Время от времени он делал замечания, которые, казалось, имели связь с его профессиональной деятельностью. Например, как-то неожиданно спросил меня: разве мир, способный затратить столько средств на уничтожение, имеет право существовать? Я нашел это его высказывание несколько странным... Правда, настоящая ситуация в мире его сильно беспокоила. А разве она не беспокоит нас всех?
— Все рассудительные люди действительно...
— Иногда Луи уезжал... Его не было дня по три...
— Понимаю... — пробормотал я, хотя мысли мои были далеко.
— Я очень хотел бы тоже понять, мистер Мэнн.
— Ну что ж... Спасибо за ваше участие.
— Надеюсь, я был вам полезен?
— Мне все полезно... так или иначе. Безусловно, я вас еще повидаю. Если вы когда-нибудь что-нибудь вспомните, известите меня, ладно?
— С удовольствием. Я хотел бы сделать больше. У Луи было очень мало друзей, и я сильно сомневаюсь, что вы найдете кого-то, способного дать о нем подробные сведения. Но повидайте врача, который лечил его в госпитале... В то время доктор видел Луи по нескольку раз в день и, без сомнения, был наиболее осведомлен о его личной жизни.
— Вы знаете его имя?
— Карлсон... Доктор Георг Карлсон. Он потом основал собственную клинику. Вы найдете его недалеко от коммерческого центра.
Я встал, пожал Вестеру руку, надел шляпу, щелчком выбросил окурок сигареты через открытую дверь и проследил за полетом красной точки в ночи. Эта светящаяся точка спасла мне жизнь, потому что она вдруг исчезла, закрытая черной массой, передвигающейся между нею и мной.
Одной рукой я толкнул Вестера назад, в глубь мастерской, и одновременно сам распластался на полу. Прозвучали два выстрела. Пули пролетели надо мной.
Нельзя было терять ни секунды. Только разве на то, чтобы пинком захлопнуть дверь и заорать:
— Свет!
Вестер протянул руку к выключателю, и стало темно.
— Оставайтесь там!
Мой сорок пятый прыгнул мне в руку. Я резко распахнул дверь и устремился в ночь, надеясь не попасть в западню.
Достигнув кустов, остановился, прислушиваясь, стараясь различить хоть какое-то движение на фоне света с улицы.
Но тот, кто стрелял, не интересовался результатом своего нападения. Убедившись, что вокруг никого нет, я вернулся, зажег свет, и по моей просьбе Вестер закрыл ставни.
— Мистер Мэнн, — спросил меня электротехник, немного успокоившись, — но почему?.. Почему все это?
— Не знаю, старина... Однако кое-что меня интересует.
— Что?
— В кого они стреляли? В меня или в вас?..