Теперь в убежище! Я понимал, что сейчас только нахальство и быстрота могут спасти мою свободу. Нагло усевшись в такси, я надвинул шляпу на лицо и, назвав шоферу адрес, откинулся на сиденье. Мне вдруг вспомнился Мартел и его слова: «Женщины не играли для меня никакой роли». Для меня это тоже пока было верно. Но вот Рондина, как она смотрела на меня. Конечно, она не пожелает строить счастье с человеком, чью башку ежеминутно может продырявить любой подонок.

– Да, – проронил я и задумался.

Что мне теперь остается? Другие женщины, которые у меня уже были… И мне вспомнились их пропорционально сложенные тела, персиковые глаза, юные голоса и застенчивость, которая так сильно воспламеняет кровь.

Моя Рондина, та, первая… и моя Эдит, в своем любимом пеньюаре, и еще одна, чей белый пеньюар плясал на бедрах, когда она вставала и садилась, раскинув его сверкающей аркой над…

И тут я внезапно покрылся холодным потом. Я все понял. Все до конца, и мне стало страшно, кажется, первый раз за всю мою жизнь. Я сам дал Вилли адрес убежища, обрекая на смерть. Ведь Рондина знает пароль и место!

Я не стал входить в убежище, так как понимал, что если войти без подготовки, то меня встретит автомат Спаада. Он здесь и ждет меня…

Обойдя здание, я обдумал план, и когда вторая дверь поддалась под напором моего тела и я с грохотом влетел в помещение, я понял, что испортил им игру, успев выстрелить первым. Человек, не успевший повернуться ко мне лицом, упал как подкошенный, получив несколько пулек из моего 45-го.

Потом я осмотрелся. Мартел и моя Рондина лежали связанными на полу. Мартел, сразу постаревший на десяток лет и окончательно раздавленный морально, не смотрел на меня, но я встретился с Рондиной глазами и прочел в них ужас, и прежде, чем я понял причину, меня словно обожгло, и правая рука повисла плетью.

В дверях стояла Ева, держа 45-й и смеясь. Она подошла к Спааду и стукнула маленькой ножкой в замшевых мокасинах по его боку.

– Мой тигр вернулся? Спаад зазевался первый раз в жизни. Жаль…

– Я тоже разиня.

– О, ты другое дело. И мне будет весьма не хватать тебя, особенно первое время, – она мотнула головой в сторону Мартела. Ее светлые волосы лежали плащом на спине, глаза сверкали. – Этот человек думал, что я жду его, чтобы рожать ему детей, таких же ублюдков, как и он. Но у меня другое задание. Меня специально заслали сюда наши.

– Твои партнеры – покойники, Ева. Мы перестреляли их, и наши ребята раскроют всю агентуру по торговым книгам. Хозяин этой конторы «Фоунтайнд» был очень деловым и аккуратным человеком, моя дорогая Ева.

– А ты никогда не станешь таким, не успеешь. Но прежде чем ты умрешь, ты подпишешь вот это, или я пристрелю твою девочку, которую ты так жаждал трахнуть в постельке. Это сделают за тебя другие, если я оставлю ее в живых.

– Что это такое?

– Заявление в газеты, что Мартел был похищен вашей разведкой, а не добровольно сдался в поисках убежища. Мы поднимем грандиозный международный скандал, и все узнают, что с немцами сотрудничает знаменитый американский разведчик.

– Но ведь я не числюсь в вашей разведке!

– Тогда что ты теряешь?

– Честь.

– И свою девочку. Смотри, ее смерть не будет легкой и быстрой. Я сделаю так, что она будет корячиться у моих ног, вымаливая смерть.

– Милый, – глаза Рондины ласково смотрели на меня, – я ничего не боюсь. Пусть я умру, но не подписывай бумагу!

Так могла сказать только владелица замка. Этот тон, этот надменный поворот головки взбесили Еву, и она нанесла ответный удар.

– Мой тигр… – неожиданно страстно прошептала она и ее глаза стали на секунду такими же, как в нашу первую встречу в постели. – Мне будет не хватать твоих рук, твоих сильных пальцев, жгучих поцелуев, твоего огромного…

– Заткнись! – это был голос Рондины, в котором были страдание и боль.

Ева расхохоталась. Она сделала сопернице больно, и даже теперь в ней оставалась какая-то тайная сила, которая заставляла меня хотеть ее. Ее тяжелые бедра, груди, все тело…

Она повернулась к Рондине и, хрипло рассмеявшись, сказала:

– Ты никогда его не выиграешь!

– Ты хотела сказать, что мы никогда не проиграем? Оружие в руке Евы плясало от напряжения и нетерпения. Пора было кончать игру.

– Я подпишу.

И я подписал, но прежде под дулом 45-го перекатился к трубе отопления и приковался к ней наручниками, которые она бросила мне через всю комнату. Из осторожности она не подходила близко ко мне и командовала из дверного проема. Затем она вынесла какой-то предмет.

– Это мой вам сюрприз, милые вы мои. Маленькая штучка, которая наделает много шума. Кричать бесполезно, стены здесь звуконепроницаемые. А я проверю все входы и выходы, чтобы не попасть впросак, как это сделал Спаад.

Тут она заметила у меня в руке ручку Эрни с блестящим колпачком.

– Хотелось бы обменяться сувенирами, так, кажется, заканчивается официальная часть приемов, – Ева вытащила из заднего кармана брюк нож и отсекла локон белокурого золота. – Вот!

– А тебе, Ева, вот это, – и я протянул ей ручку, сняв блестящий колпачок.

Она прошла вперед, и замок щелкнул за ее шикарной фигурой.

– Теперь живо!

– Но, Тайгер…

– Потом, крошка!

Я стал вывертывать руку из наручников. Каждое движение причиняло боль, каждое движение казалось последним. Наконец я вскочил на ноги и рывком поднял Мартела. Развязывать Рондину не было времени. Я рванул путы на его ногах и крикнул:

– Быстро вперед!

Я схватил Рондину в охапку, и мы вылетели из убежища. Следом за нами раздался взрыв.

– Все, игра закончена, – облегченно вздохнул я, глядя Рондине в лицо, покрытое пылью и слезами. – Но это последняя игра. Она отвернулась.

– Но ты подписал бумагу!

– Черт с ней, она не доживет до рассвета.

– А мы?

– Взгляни, крошка…

Прямо перед нами вставало солнце, и его прекрасные лучи отсветами ложились нам под ноги.

Ева до рассвета не дожила. Последнее изобретение Эрни громогласно сказало свое веское слово.