Я стоял на углу Тридцать третьей улицы и искал нужный адрес на листке, который оставил мне Джо. Идти пришлось примерно полквартала. Здание было старое, но его недавно привели в порядок, и сейчас оно производило благоприятное впечатление. Пока я разглядывал указатели, мимо меня проскочила компания молоденьких девушек со шляпными коробками в руках. Они направились к лифту, и я последовал за ними. Это были манекенщицы, но в данный момент работа их не интересовала — они говорили о еде. Я мог им только посочувствовать. Бедра у них были, конечно, что надо, но если посмотреть повыше, то я с трудом мог бы отличить, где у них перед, а где зад. И при том, что на вид они казались вполне миленькими, я вряд ли хотел бы провести ночь с одной из них.

Лифт остановился на восьмом этаже. Девушки плавной походкой прошествовали по коридору к двери с матовым стеклом, на котором было написано: “Агентство Антона Липсека”, и вошли в комнату, а последняя, заметив, что я иду за ними, придержала дверь рукой. Приемная, если это была она, выглядела роскошно, иначе и не скажешь. Стены в пастельных тонах, голубой потолок, повсюду фотографии прелестных девушек в самых разнообразных костюмах: от нейлонового белья до вечернего платья.

Я затушил сигарету в пепельнице и подошел к столу секретарши. Она бросила на меня презрительный взгляд и спросила:

— Чем я могу вам помочь?

— Фирма верхней дамской одежды Колвея недавно устраивала презентацию с показом моделей. Туда были приглашены несколько ваших манекенщиц. Мне бы очень хотелось поговорить с ними, точнее, с одной из них. К кому мне обратиться с этим вопросом?

Она постучала карандашиком по столу.

Ситуация явно была ей знакома.

— Это деловой интерес, сэр... или личный? Я оперся о край стола и наградил ее самой гаденькой ухмылкой, на какую только был способен.

— Можно сказать и так и так, но это вас не касается, моя дорогая.

— О... — выдохнула секретарша. — Приглашениями занимается Антон... мистер Липсек. Я сейчас свяжусь с ним.

Она сняла трубку и набрала нужный номер. Видимо, решила, что я здорово разозлился, потому что все это время не спускала глаз с моего лица. Сказав пару слов по телефону, секретарша заявила, что я могу пройти к мистеру Липсеку.

На этот раз моя улыбка была искренней.

— Я пошутил, дорогая, — успокоил я ее на прощанье. Правда, она мне не поверила.

На двери кабинета Антона Липсека золотыми буквами значилось: “Менеджер”.

Судя по всему, он относился к своим обязанностям очень серьезно. На его столе громоздились кучи фотографий, рисунков и набросков. Весь кабинет был заставлен мольбертами, подрамниками и полуготовыми картинами. Вероятно, Антон Липсек и сейчас занимался важным делом.

Собственно дело — молоденькая девушка — было достаточно щедро одарено природой и весьма скупо швейной промышленностью. Липсек пытался поставить это аппетитное создание перед объективом таким образом, чтобы открыть как можно больше и в то же время не вызвать недовольства полиции нравов.

— Очень неплохо, — уважительно заметил я.

— Слишком много голого тела, — не оборачиваясь, ответил господин Липсек.

Девушка, ослепленная светом софитов, повернула голову, пытаясь меня рассмотреть. Антон с профессиональным равнодушием принялся вертеть ее перед объективом, выбирая наиболее удачную позу. Потом подошел к фотоаппарату. По его знаку она немного приподняла голову, чуть улыбнулась и выпятила шикарную грудь.

Послышался щелчок, и модель снова превратилась в человека. Потянувшись, она так высоко подняла затекшие руки, что бюстгальтер на ней едва не лопнул. Я тотчас же решил, что, если мне предложат здесь должность менеджера, не откажусь.

Липсек выключил софиты и повернулся ко мне:

— Чем могу быть полезен?

Он был высоким и стройным, с бровями, сходившимися на переносице, и маленькой острой бородкой, шевелившейся, когда он говорил.

— Я хотел бы найти одну манекенщицу, работающую у вас.

Его брови взмыли вверх как штора.

— Нас слишком часто одолевают подобными просьбами. К величайшему сожалению, слишком часто.

— Не люблю манекенщиц, — отрезал я. — Предпочитаю пикантных девиц с пышной грудью.

Мистер Липсек удивленно взглянул на меня, но прежде чем успел ответить, к нам приблизилась девушка, которую он только что сфотографировал. Свой наряд она дополнила парой белых туфелек.

— Вы говорите обо мне? — поинтересовалась девушка и сунула в рот сигарету. — У вас есть спички?

Я дал ей прикурить, следя за тем, как ее губки, державшие сигарету, сложились бантиком. Она улыбнулась и выпустила мне в лицо струйку дыма. Мистер Липсек, кашлянув, напомнил о своем присутствии.

— Та манекенщица, которую вы разыскиваете, кто она? Вы знаете ее имя?

— Нет, я знаю лишь то, что она участвовала в демонстрации мод, устроенной фирмой Колвея.

— Там было много наших манекенщиц, документы оформляла мисс Ривс. Может, вы сами переговорите с ней?

— Разумеется.

Девушка вновь окутала меня облаком дыма и ободряюще подмигнула.

— Вы, похоже, не любите одеваться? — осведомился я.

— Да, но иногда приходится. Если заставляют...

— Эти девицы совсем отбились от рук, — проворчал мистер Липсек. — Иногда мне хочется...

— Мне этого хочется всегда, — перебил его я.

Он опять удивленно взглянул на меня и распахнул дверь.

Входя, я услышал, как мистер Липсек что-то говорил, но разобрал лишь свое имя. Я просто обалдел, увидев женщину, сидевшую за письменным столом. Есть женщины красивые, есть те, чьи формы заставляют мужчину забыть обо всем, но эту природа одарила и тем и другим. Лицо ее было так немыслимо прекрасно, словно над ним вместе с природой поработал величайший из ваятелей. Золотистые волосы, подстриженные по последней моде, окружали ее голову золотым ореолом. Плавный изгиб шеи переходил в широкие плечи, а под белой закрытой блузкой вздымалась юная, упругая грудь.

Женщина поднялась и тепло пожала мне руку. У нее был низкий и сочный голос. Она представилась, но я прослушал ее имя, так как все еще не мог прийти в себя. Когда она села, я мысленно взял назад все свои возражения против длинных платьев: точеные ножки и мягкая округлость бедер казались еще более привлекательными из-за того, что были скрыты. Лишь после этого я увидел на ее столе маленькую табличку, подсказавшую мне, что ее зовут Джун Ривс.

Юнона — королева богов и богинь. Более подходящего имени нельзя было найти.

Она предложила мне выпить, и я не заставил просить себя дважды. В бокале оказалось что-то очень душистое и сладкое.

Потом мы разговорились, но голос мой звучал приторно вежливо. Мы болтали о том и о сем с час, а может быть — пару минут. При этом Джун постоянно меняла позы, и все они были невероятно соблазнительными, а глаза ее весело блестели, когда она видела, как я постоянно теряю нить мысли. Она глотнула из бокала и опустила его на стол: темный лак ее ногтей изумительно контрастировал с прозрачностью стекла.

— Значит, та девушка, которую вы ищете... она что, ушла после окончания вечера с вашим другом, мистер Хаммер? — Слова Джун наконец вернули меня к действительности.

— Я сказал — может быть. Именно это я и желал бы выяснить.

— Хорошо, я покажу вам фотографии девушек, и вы найдете ту, что вам нужна.

— К сожалению, из этого ничего не получится. Сам я ее никогда не видел.

— Но зачем тогда...

— Я хотел бы узнать, что случилось прошлой ночью, мисс Ривс.

— Зовите меня Джун.

Я изобразил на лице улыбку.

— Так вы полагаете, — продолжала Джун, — что они... перешли границы дозволенного?

— Я не знаю, чем они там занимались. Именно это я и хотел бы выяснить. Дело в том, что мой друг... он умер.

— Какая жалость! А что с ним случилось?

— Полицейские утверждают, что он покончил с собой.

Джун в задумчивости прикусила нижнюю губу:

— Тогда, мистер Хаммер...

— Зовите меня Майк.

— Тогда, Майк, зачем впутывать девушку в это дело? В конце-то концов...

— У моего друга осталась семья. Если какой-нибудь репортеришка сунет нос в эту историю и что-нибудь откопает, это причинит его близким большую боль. Поэтому, если там что-то нечисто, я хотел бы быть в курсе.

Она понимающе кивнула:

— Вы правы, Майк. Я сама поговорю с девушками, как только они здесь появятся. Было бы неплохо, если бы вы заглянули к нам завтра.

— Хорошо, Джун. Значит, завтра.

— Да, пожалуйста, — пророкотала она низким голосом и протянула мне руку. Движения ее были плавными, как бег волн, а в глазах поблескивало затаенное пламя. Наше рукопожатие было достаточно долгим, чтобы я мог почувствовать в нем скрытую просьбу. Подойдя к двери, я обернулся, чтобы попрощаться. Джун смерила меня взглядом и улыбнулась, а я так и застыл, не в силах произнести ни слова. В ней было что-то такое, из-за чего лоб мой покрывался испариной, а на спине выступал пот. Прекрасная, как богиня, она поражала своей красотой. Но за красотой этой крылось и нечто другое, что-то, что я знал, но никак не мог припомнить.

Подойдя к лифту, я обнаружил, что меня ожидают. В дальнем конце коридора, прислонившись к батарее, стояла та самая девушка, которая не любила одеваться. Правда, сейчас наряд ее был не так прост.

Заметив меня, она выплюнула сигарету и направилась ко мне. Намерения ее были так очевидны, что я невольно снова увидел ее обнаженной.

— Трахни меня, — попросила она.

— Я так не могу. Сначала нужно познакомиться.

— Тогда давай познакомимся. Над дверью лифта вспыхнула красная лампочка, послышался лязг железа.

— Ну же! — улыбнулась девушка.

— Прямо здесь?!

Я засмеялся и потащил ее в лифт. Выйдя из лифта, она взяла меня под руку и молча пошла рядом. Только когда мы оказались на Бродвее, она наконец заговорила:

— Если ты и впрямь хочешь познакомиться, меня зовут Конни Уолес. А тебя?

— Мистер Майкл Хаммер, бывший частный детектив к твоим услугам. Ты, наверное, читала вчерашние газеты?

По губам ее скользнула легкая улыбка... На Бродвее мы свернули в северном направлении. Конни не спрашивала, куда я ее веду, но когда мы миновали третий бар, она ткнула меня под ребра, и я понял намек. Провел свою спутницу в уголок и заказал пива: выяснилось, что вкусы у нас одинаковые.

— Отлично! На тебя не надо тратиться.

— Ты на мели или просто скупердяй?

— Деньги у меня есть, но я не намерен тратить их на тебя, моя радость.

Конни заливисто рассмеялась:

— Многие парни купили бы мне все, что я пожелаю, а ты нет?

— Только пиво. Одна знакомая девочка сказала мне когда-то, что не будет брать с меня денег.

— И она была права.

Официант принес четыре бутылки пива, поставил их перед нами и, взяв деньги, удалился. Конни подождала, пока он ушел, и спросила:

— А что ты искал у Антона?

Я повторил ей то, что рассказывал Джун Ривс.

— Я тебе не верю. — Она покачала головой.

— Почему?

— Не знаю. Что-то здесь не так. С чего бы репортерам раздувать дело самоубийцы?

Она попала в точку, но у меня был готов ответ:

— Потому что он не оставил записки, и это при том, что дела у него шли хорошо, денег ему хватало и в семье было все в порядке.

— Ну ладно.

Я коротко рассказал ей о презентации и о том, что, по моему мнению, могло там случиться, а потом спросил:

— А ты, случайно, не в курсе, кто из девушек участвовал в демонстрации моделей?

— Нет, — хихикнула Конни, — манекенщиц я не знаю. У нас в агентстве два отделения: те, кто одеваются, и те, кто раздеваются. Я работаю фотомоделью, рекламирую нейлоновые изделия, белье и ночные сорочки. Любая манекенщица на моем месте выглядела бы ужасно, поэтому они завидуют нам, хотя зарабатывают больше нашего и при этом держатся с нами так, будто мы последние панельные шлюхи...

— Ерунда! Хотя их можно понять. Кому приятно быть гладильной доской...

— Классно сказано, Майк! Я запомню. Это поднимает меня в собственных глазах.

— Пошли, детка. — Я отодвинул пустой стакан. — Провожу тебя, куда ты пожелаешь, а потом займусь своими делами.

— Пойдем ко мне домой, и ты займешься делом там.

— Если ты не заткнешься — получишь в ухо, — оборвал ее я.

Конни откинула голову и опять расхохоталась:

— Ох, мальчик, десятки других парней мечтают услышать от меня такое.

— А ты говорила это всем десяти?

— Нет, Майк. — Голос ее звучал призывно и нежно. Свободного такси нигде не было, поэтому мы прошлись по Бродвею, пока не увидели машину, водитель которой дремал за баранкой. Конни назвала свой адрес на Шестьдесят второй улице, придвинулась ко мне и взяла за руку.

— Тебе очень нужно найти ту девушку, Майк?

— Да, малышка, для меня это очень важно.

— Мне бы хотелось тебе помочь. Честно. Я посмотрел ей в лицо: взгляд ее был серьезным и сочувственным.

— Мне и правда нужна помощь, Конни. Ведь я даже не знаю, ушел ли мой друг с той манекенщицей. А если ушел, то еще неизвестно, признается ли она в этом. Я ничего не знаю толком.

— А что тебе сказала Джун?

— Она попросила, чтобы я зашел завтра. К этому времени она попытается что-нибудь выяснить.

— Но ведь Джун... она приводит в восторг любого мужчину. Такая девушка, как я, рядом с ней не имеет ни единого шанса. — Конни стиснула мою руку. — Сейчас же скажи, что это не правда, Майк.

— Это не правда, Конни.

— Ты нагло лжешь, — расхохоталась она, — но это ничего не значит. Ладно, допустим, твой друг ушел с той неизвестной девушкой. Значит ли это, что он имел на нее виды? Что он был за человек?

Я сдвинул шляпу на затылок и попытался представить себе Честера Вилера. По моему мнению, он был примерным отцом семейства и вряд ли чувствовал себя уверенно в роли Казаковы. Свое мнение я выложил Конни, добавив при этом, что все-таки нельзя точно сказать, на что способен человек в чужом городе, когда он совершенно один и никто за ним не присматривает.

— В таком случае не исключено, — заметила Конни, — что девушка просто пыталась развлечься за его счет. Наверняка повела его в какой-нибудь шикарный ресторан. Все они так делают.

В этой мысли определенно что-то было. Конни тряхнула головой, и волосы ее рассыпались по плечам.

— В последнее время манекенщицы облюбовали несколько дешевых ночных ресторанов. Я там, правда, не бывала, но можно попытаться туда сходить, не так ли?

Я взял ее за подбородок и взглянул прямо в глаза.

— А ты умна, малышка.

Ее пухлые губки были красно-вишневого цвета. Она облизнула их, чуть приоткрыв рот, чтобы распалить меня, и, возможно, добилась бы своего, но в этот момент такси резко затормозило у края тротуара и Конни ткнулась носом в спину водителя. Она скорчила злобную гримаску и еще крепче вцепилась в мою руку. Я расплатился с водителем.

— По-моему, самое время выпить по бокалу коктейля, Майк. Зайдем ко мне.

— Только ненадолго.

— Черт возьми, никогда еще мне не приходилось прилагать столько усилий, чтобы меня трахнули. Неужели во мне нет ничего привлекательного?

— Есть. Две очень красивые штучки.

— Ну слава Богу. Это уже кое-что.

Дом, где жила Конни, совсем не радовал глаз. Лифт не работал, и нам пришлось подниматься на четвертый этаж пешком. Конни, порывшись в кармане, вынула ключ, открыла дверь, и мы вошли в квартиру. Я щелкнул выключателем, бросил шляпу на стул и уселся с таким видом, будто жил здесь уже несколько лет.

— Чем тебя угостить? — осведомилась Конни. — Коктейль? Кофе?

— Сперва лучше кофе. Кстати, сегодня мне так и не довелось пообедать, так что было бы очень любезно с твоей стороны угостить меня яичницей, — попросил я.

Я дотянулся до книжной полки и сгреб несколько женских журналов. Их обложки ни в чем не уступали почтовым открыткам из Мехико. На половине фотографий я узнал Конни и еще раз убедился, что она ничего. Очень даже ничего.

Запах свежесваренного кофе вскоре заставил меня проследовать на кухню. Конни как раз перекладывала со сковородки на тарелку яичницу огромных размеров. Я не заставил себя упрашивать и жадно набросился на еду. Собрав последние крошки, я достал пачку сигарет.

— Наелся? — спросила она.

— Угу.

— Хорошая жена из меня получится?

— Это смотря для кого.

— Негодяй, — засмеялась она.

Я ухмыльнулся и притворился, что хочу шлепнуть ее по попке. Конни, вместо того чтобы уклониться, сама подставилась под мою руку, так что шлепок получился весьма ощутимый, и она взвизгнула.

Коктейль мы пили в комнате. Минутная стрелка на моих часах сделала полный круг, потом еще один. А мы вновь и вновь наполняли наши бокалы, прислушиваясь, как звенят в них кубики льда. Я откинулся в кресле с бокалом в руке, полуприкрыв глаза, и размышлял. Спички у меня кончились, и всякий раз, когда я вынимал сигарету, Конни подносила мне огонек...

Погиб хороший парень.

В пистолете не хватало двух патронов.

Одна гильза и одна пуля очутились в коридоре отеля...

Самоубийство?

Я открыл глаза и посмотрел на Конни. Она примостилась в углу кушетки и не сводила с меня взгляда.

— Ну, что будем делать дальше, малышка? — спросил я.

— Сейчас около семи. Я переоденусь, и мы куда-нибудь поедем. Если нам повезет, мы узнаем, с кем из девушек ушел в тот вечер твой товарищ.

Я слишком устал, чтобы темнить дальше. Мои глаза слезились от дыма, висевшего в комнате клубами, а в желудке ощущалось приятное тепло.

— Тот человек погиб, — проговорил я. — Газеты сообщили, что он покончил с собой, и полиция считает так же. Но я знаю больше — его убили.

Конни вздрогнула и чуть не выронила сигарету.

— Я хочу выяснить, почему его убили, — спокойно и неторопливо продолжал я. — Для этого кое-что разузнал, и оказалось, что он познакомился здесь, в Нью-Йорке, с какой-то девушкой. Я пришел туда, где работает эта девушка, и стал наводить справки. И тут одно чрезвычайно милое существо, очень сексуальное, чуть ли не вешается мне на шею и заявляет, что готово помочь мне в розысках. Почему, спрашивается, она, имея на выбор десяток парней, предпочла им человека, который только что лишился работы и, сам расщедрившись только на пиво, поедает ее яйца и запивает их коктейлями?

Конни зашипела, как дикая кошка. Сигарета обожгла ей пальцы, но она этого, видимо, даже не почувствовала. Я не двинулся с места. Она вскочила и замерла передо мной, расставив ноги.

Ее удар был настолько неожиданным, что я даже не успел закрыть глаза. Она не залепила мне пощечину, а просто ударила со всей силой кулаком по лицу. Я почувствовал во рту привкус крови и ухмыльнулся.

— Я выросла с пятью братьями, — злобно процедила она сквозь зубы. — Один наглее другого, но все они настоящие мужчины. Из десятка парней, увивающихся вокруг меня, нельзя, пожалуй, сделать и одного такого. И вот теперь появился ты. Ах, как же мне хочется оторвать твою тупую башку! Но ты же не слепой. Смотри!

Она расстегнула блузку и отшвырнула ее прочь. Вскоре вся ее одежда валялась на полу, а она, ничуть не стыдясь, застыла передо мной, уперев руки в боки и гордо выпятив грудь.

Живот ее напрягся от возбуждения, но она позволила мне любоваться ею сколько захочу.

Я вцепился в подлокотники кресла. Воротник рубашки вдруг стал мне тесен, и по спине побежали мурашки.

— Трахни меня, — проговорила она.

Струйка крови бежала у меня по подбородку, напоминая о случившемся. Я встал и крепко поцеловал ее в губы. Она запрокинула голову и сладострастно взглянула на меня из-под полуприкрытых век.

— Ты по-прежнему этого хочешь?

— Трахни меня...