Приятно было возвращаться к Лоле. Она открыла дверь прежде, чем я дотронулся до звонка, и стояла, с радостной улыбкой глядя на меня, будто я действительно что-то из себя представлял. Она была снова в черном, но без декольте.

Голос звучал мягко, как мурлыканье кошки.

— Привет, Майк. Ты не войдешь?

— Только попробуй не впустить!

Я прошел через коридор в маленькую комнату, украшенную безделушками, которые так любят собирать одинокие женщины. Занавеси были накрахмалены, а от свежей краски еще пахло скипидаром. Усевшись в кресло, я поинтересовался:

— Недавно переехала?

Она кивнула и, устроившись напротив, стала смешивать два хайбола из миниатюрного бара.

— Совсем недавно, Майк. Я не могла оставаться в старой квартире.

Слишком много неприятных воспоминаний. У меня для тебя сюрприз.

— Да? Какой?

— Я снова манекенщица. В универсальном магазине за скромную плату, но работа мне нравится.

В самом ее облике, как и в квартире, чувствовалось что-то новое.

Забылось то, кем она была, и осталось только будущее.

— Твои бывшие... связи, Лола. Как с ними?

— Никаких привидений, Майк. Все в прошлом. Люди, которых я знала, никогда не станут искать меня здесь, и один шанс из миллиона, что где-нибудь встретятся со мной случайно. Ну, а если и встретятся...

Я закурил «Лакиз», бросил пачку на кофейный столик и смотрел, как она ногтем выбирает сигарету. После первой затяжки Лола подняла глаза и заметила, что я за ней наблюдаю.

— Майк, — произнесла она, — прошлой ночью тебе было хорошо?

— Прекрасно.

— Но ведь сегодня ты пришел. — не только за этим?

Я медленно покачал головой.

— Спасибо, приятель, — подмигнула она мне. — А теперь выкладывай, зачем явился.

Я подцепил носком оттоманку и подтянул ее к себе под ноги.

Устроившись удобнее, с удовлетворением затянулся и выдохнул струю дыма.

— Нэнси убили. Почему? Если я отвечу на этот вопрос, то найду и убийцу. Она была в древнейшем рэкете в мире. Это денежный рэкет; это политический рэкет. У девушек в нем вырабатывается интересное отношение к жизни — никто не может задеть их, зато они запросто могут кое-кому навредить... если захотят. Я говорю о шантаже. Нэнси не могла им заниматься?

Руки Лолы так дрожали. что она должна была поставить бокал. В ее глазах заблестели слезы.

— Это грубо, Майк.

— Я не о тебе, детка.

— Знаю. Просто мне больно. Нет, не думаю, что Нэнси способна на такое. Она могла быть... мм... нехорошей, но бесчестной ее никто не мог бы назвать. Готова поклясться. В других обстоятельствах Нэнси была бы достойной женщиной. Что-то подтолкнуло ее на тот путь, по которому она пошла. Не знаю что. Это способ быстро разбогатеть, если у тебя нет моральных устоев.

— Предположим, что причина — деньги. Зачем они ей?

— Не представляю. Мы не делились секретами, просто что-то нас объединяло.

Этот круг начал мне надоедать.

— Ладно, давай вернемся к системе «девушек по вызову». Кто ей заправляет?

Впервые лицо Лолы побелело. Она смотрела на меня со страхом в глазах, плотно сжав губы.

— Нет, Майк! — ее голос был едва слышен. — Держись от этого подальше, прошу тебя.

— Чего ты боишься, милая?

Только мой тон несколько ее успокоил.

— Не заставляй меня рассказывать о том, что я не хочу вспоминать!

— Но ты ведь не этого боишься, Лола. Ты боишься людей... каких?

Почему ты страшишься даже думать о них?

Я наклонился вперед, напряженный, возбужденный, пытаясь извлечь что-нибудь полезное из каждого произнесенного ею слова. Лола сперва колебалась, недоверчиво оглядываясь, будто нас кто-нибудь мог слышать.

— Майк. — они злобны и отвратительны. И действуют без угрызений совести. Сломать, чужую жизнь им так же легко, как тебе потратить доллар.

Если станет известно, что я проговорилась, меня убьют. Да, убьют. Для них это не впервой!

Можно было подумать, что со мной разговаривает Пат. Испуг ушел с ее лица, в глазах засверкал гнев, но в голосе еще слышалась дрожь.

— Деньги — вот все, что им надо, и они их получают. Тысячи... миллионы... кто знает. Это не просто дома... это больше. Маленькая сплоченная группа так все организовала, что никто не смеет шелохнуться, а с человеком, пытающимся вести свою игру; что-нибудь происходит. Майк, я не хочу, чтобы со мной что-нибудь произошло!

Я поднялся, присел к ней на подлокотник кресла и ласково погладил ее по волосам.

— Не бойся, детка, ничего с тобой не случится. Продолжай...

Лола закрыла лицо руками и бессознательно стала всхлипывать; я ждал.

Через пять минут она выплакалась, но все еще дрожала и затравленным взглядом смотрела на свои ладони, расцарапанные ногтями до крови. Я зажег сигарету и протянул ей. Лола с благодарностью затянулась и облегченно выпустила дым. Затем перевела глаза на меня и произнесла:

— Если они узнают, что я что-нибудь тебе сказала, что я сболтнула лишнее, меня убьют, Майк. Они не могут допустить, чтобы у нас развязывались языки. Они не могут допустить, чтобы публика хоть что-то заподозрила. Я боюсь! И ты здесь бессилен... Система будет существовать вечно, пока есть люди. Я не хочу умирать!

Я терял над собой контроль и поэтому слова подбирал очень осторожно.

— Детка, — сказал я ей, — ты меня не знаешь. Ты не знаешь — зато многие знают. Они могут до смерти перепугать достопочтенных обывателей, но поджимают хвосты, видя поблизости меня. Им отлично известно: я не стану с ними церемонится. У меня есть оружие, и мне приходилось пускать его в ход, причем довольно часто. На это у меня имеется разрешение, которого нет у них. И если кто-нибудь будет убит, я дам объяснение в суде. Возможно, мне придется несладко, и я вылечу из дела, но если они нажмут на курок, то сядут на горячее сиденье. Мне нравится стрелять в этих мерзавцев, я делаю это при каждой возможности, и они знают об этом. И не волнуйся, ничего с тобой не случится. Если они и догадаются, откуда исходит информация, то поймут, что я собираюсь играть грубо, что при первом же их шаге они получат пулю в лоб или в грудь. Я не спортсмен и не забочусь, куда стреляю. Я играю в их игру, действуя их же способами, только еще более жестко.

Лола повернулась и поцеловала мою руку, лежащую у нее на плече.

Затравленное выражение исчезло из ее глаз. Она была готова к разговору.

— Неизвестно, кто руководит всей организацией. Может быть, один человек, а может, целая группа. Ты не представляешь, какие лица в это вовлечены. Я знаю некоторых девушек с потрясающим положением, а раньше они были ничем не лучше меня. Просто вовремя выбрались — сделали верные знакомства между «заданиями» и вышли замуж.

Видишь ли, система «вызовов» высоко специализирована. Отбираются девушки только высшего качества — красивые, хорошо образованные. Их клиенты — богатейшие люди. Обычно «задание» означает уикэнд на какой-нибудь вилле или круиз на роскошной яхте. Бывают, конечно, и менее заманчивые вызовы, но всегда очень прибыльные: например, кто-нибудь желает развлечь партнера по бизнесу.

За девушкой долго наблюдают, прежде чем пригласить в систему. Все начинается с того, что ее видят в городе со слишком многими мужчинами. В процессе своих передвижений она сталкивается с девушками, уже участвующими в деле; те, кажется, получают все, что угодно, без всяких заметных усилий.

Знакомства продолжаются и ширятся, девушке делаются намеки, и вскоре она начинает думать: зачем бесплатно, когда можно и за деньги?

Ее представляют нужным людям, снимают для нее хорошую квартиру и записывают в книгу как определенный тип женщин — вносят в списки. Когда клиент интересуется таким типом, ее вызывают. Из денег выплаченных за услуги, должная часть поступает на ее банковский счет.

О, все это очень приятно и просто, чудесная сделка. За время службы девушка часто получает даже солидные премии. Ее ничего не связывает. Если посчастливится найти мужа, она совершенна свободна и может выйти из игры.

Девушка не будет болтать, потому что не в ее интересах, чтобы всплыли ее прежние связи и знакомства, а организация не будет удерживать ее насильно, потому что нет ничего опаснее истеричек.

Но случается, что одна из девушек становится опасной. В ней может пробудиться совесть, или она напьется и развяжет язык, или в ней проснется чрезмерная жадность и стремление сорвать еще больший куш. Она может попытаться угрожать разоблачением. Тогда организация вынуждена позаботиться о себе. Девушка исчезает... или просто происходит несчастный случай. Это урок для нас, урок, как себя вести.

Когда я потеряла осторожность и заразилась, меня лишили места в системе. Меня вышвырнули. Я внезапно оказалась без дохода, с дорогой квартирой на руках. И с тех пор стала опускаться. Мне было стыдно идти к врачу и, не зная, что делать, я начала пить. Меня подхватили другие люди, «классом ниже», которых не беспокоила моя болезнь. Мне предоставили комнату в доме, и я опять оказалась в деле. В конечном итоге — больница.

Когда я вышла оттуда, дом сгорел, Нэнси убили, и появился ты.

Она откинулась в кресле и в изнеможении закрыла глаза.

— Теперь имена, Лола, — сказал я.

Почти не открывая глаз, она проговорила шепотом:

— Мюррей Кандид. Он владеет несколькими ночными клубами, но всегда находится в «Зеро-Зеро». Это посредник. Кандид составляет все встречи, но не он главный. Город разбит на секции, и он руководит секцией моего района. Это очень опасный человек.

— Я тоже не безобиден.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Не знаю, крошка. Я не могу обвинить его без доказательств, даже если уверен в своей правоте. Закон на стороне подозреваемого. Мне нужны факты... Как его уличить?

— Есть книги, Майк... если их найти. Они бы предпочитали обходиться без книг, но не могут, потому что не доверяют друг другу.

Я встал, налил себе и выпил.

— Ну, Лола, спасибо. Теперь я представляю, с чего начать. И можешь не тревожиться — ты тут не при чем. Живи спокойно, а я время от времени буду тебя навещать.

Лола медленно встала с кресла и обвила руку вокруг моей талии. Она положила голову мне на плечо и задышала в шею.

— Будь осторожен, Майк. Пожалуйста, будь осторожен.

Я поднял ее подбородок и улыбнулся.

— Я всегда осторожен, сладость моя. Не волнуйся.

— Ничего не могу с собой сделать. Майк, я без ума от тебя. — Прежде чем я заговорил, она опустила палец на мои губы. — Молчи! Я не набиваюсь только позволь мне любить тебя. Без обязательств, мистер Хаммер, просто знай рядом кто-то, кому ты очень нужен, к кому можешь придти в любой момент.. Ты чудесный парень, Майк. Если бы у меня хватило ума вести нормальную жизнь, никуда бы ты от меня не ушел.

На этот раз я не дал ей говорить. Горячее тело трепетало в моих руках. Я прижимал Лолу к себе, чувствуя, как дрожь возбуждения пробегает по ее спине. Сочные губы раскрылись полыхающим пламенем, и кем бы она ни была, все забылось.

Мне пришлось оттолкнуть ее. Мы остановились, судорожно дыша, и мой голос мне не повиновался. Наконец я выдавил:

— Сохрани это для меня, Лола. Только для меня.

— Только для тебя, Майк, — повторила она. Она стояла посреди комнаты, высокая и красивая, со страстно вздымающейся грудью, когда я вышел за дверь.

Клуб «Зеро-Зеро» находился в самом начале шестой авеню; незаметное, со скромной неоновой вывеской заведение, затерявшееся среди себе подобных.

Но посетители его жаловали — в четверть двенадцатого зал, практически скрытый завесой сигаретного дыма, был уже набит битком.

У входа какой-то тип с поклоном и протягиванием руки играл роль портье и я дал ему двадцатипятицентовик, чтобы он запомнил меня как мелкого спекулянта. В противоположность большинству местечек, здесь обходились без стандартных дешевок и хромированной мишуры. Стены были обиты благородным красным деревом, столики сгруппированы вместе, в нише рядом с площадкой для танцев помещался оркестр.

Судя по лицам, нью-йоркцев было мало, по крайней мере, что касается мужчин. В основном, приезжие, вышедшие вечером на поиски развлечений.

Сразу выделялись женатые. Они сидели у стойки и потягивали коктейли, один глаз держа на жене, а другой не сводя с ошивающихся вокруг них заблудших девиц.

Да, атмосфера здесь была... Клуб возвращал во времена салунов Дикого Запада, и денежной публике это нравилось. Рассеянные среди посетителей, в толпе ходили «хозяйки», следящие за тем, чтобы никто не скучал. Я сел за угловой столик, где уже веселилась компания ползунков, заказал подошедшему официанту хайбол и стал ждать.

Через пять минут меня заметила «хозяйка» — крутобедрая блондинка. Она одарила меня широкой улыбкой слишком красных губ и сказала:

— Хочешь позабавиться?

— Не очень.

Я потянулся и выдвинул ей стул. Она огляделась по сторонам и села. Я подал знак официанту, и тот, не спрашивая, принес ей «Манхеттен».

— Это не чай, дружок. Ты платишь за хорошее виски, — заметила блондинка.

— Положено предупреждать?

— Все эти простофили слишком много читали о «хозяйках», пьющих исключительно холодный чай.

Не было смысла убивать время за праздной болтовней. Я прикончил выпивку заказал еще порцию и спросил:

— Где Мюррей?

Блондинка бросила на меня острый взгляд, посмотрела па часы и покачала головой.

— Он никогда не приходит раньше полуночи. Ты его друг?

— Не совсем. Мне нужно с ним повидаться.

— Обратись к Баки. Он замещает Мюррея, когда того нет.

— Вряд ли он мне поможет.

— Ты помнишь Нэнси Сэнфорд?

Блондинка опустила бокал и стала водить им по столу, оставляя влажные круги.

— Помню. Она мертва, ты знаешь?

— Да. Я хочу выяснить, где она жила.

— Зачем?

— Послушай, детка, я детектив. У нас есть основания считать, что Нэнси Сэнфорд была не той, за кого себя выдавала. Мы знаем о ней все. Но надо еще кое-что прояснить.

— Почему же ты пришел сюда?

— Нам известно, что она работала здесь.

В глазах блондинки появилась печаль.

— Она работала в доме...

— Он сгорел, — прервал я ее.

— Затем, мне кажется, переехала на квартиру. Я не знаю, куда, но...

— Ты проверили. Там Нэнси обреталась только самое последнее время. А где она жила раньше?

— Понятия не имею. Я потеряла ее след, когда она отсюда ушла. Боюсь, что помочь не могу.

— Между прочим, за информацию назначена премия, — заметил я. Пятьсот долларов.

При этих словах ее лицо прояснилось.

— Ладно, придержи денежки. Я постараюсь что-нибудь узнать.

Она допила коктейль, махнула мне рукой и удалилась. Ясно, крошка не прочь подработать. Не совсем то, ради чего я сюда пришел, но тоже может что-нибудь дать.

Через полтора часа появился Мюррей Кандид. Я никогда не видел его раньше, но по тому, как засуетились посетители, ставшие подмигивать и выкрикивать приветствия в ожидании ответной улыбки, которая произведет впечатление на подружку, можно было догадаться, что пришел босс.

Мюррей Кандид не походил на содержателя притона. Низенький и толстый, розовощекий, с лучащимся скромностью лицом, он был похож на какого-нибудь любвеобильного дядюшку. По его пятам следовали, как члены семьи, двое типов, к которым единственно подходило слово «мордоворот». Оба были молоды, одеты в безупречно сшитые смокинги. Они сочились улыбками и жали руки знакомым — сильные, смелые, с уверенными взглядами. Работа им явно нравилась. Готов поспорить, что они не пьют и не курят.

Компания приближалась. В тусклом свете я видел, как они прошли в альков, направляясь к месту, которое меня интересовало — к конторе. Я подождал, пока кончился танец, посмотрел номер со стриптизом и в полумраке пробрался к алькову. Там был короткий коридор с двумя дверями. Одна стеклянная, с надписью «Выход»; другая — металлическая, выкрашенная под дерево, без ручки. Контора Мюррея. Я прикоснулся к кнопке, и где-то прозвенел звонок, которого я не услышал, но через несколько секунд дверь отворилась, и мне коротко кивнул один из телохранителей.

— Я бы хотел видеть мистера Кандида. Он Здесь?

— Да. Ваше имя?

— Мартин. Говард Мартин из Де-Мойна.

Он протянул руку к стене и снял трубку внутреннего телефона. Пока он звонил, я ощупал дверь. Она была в три дюйма толщиной, с обивкой из звукопоглощающего материала. Приятное местечко.

Парень повесил трубку и отошел.

— Мистер Кандид примет вас.

У него был особенный голос: невыразительный, лишенный малейшей окраски, дающий возможность говорить, не выделяя ни одного слова. Дверь сзади меня с тихим звуком закрылась, телохранитель открыл другую, и я вошел в кабинет.

Я находился посреди комнаты, когда обернулся на шум и увидел, как закрывается еще одна дверь. В этом месте было слишком много дверей, зато не было и признака окон.

Мюррей Кандид сидел за массивным письменным столом, занимавшим большую часть стены. За его спиной висели фотографии «хозяек» и студийные портреты десятка знаменитостей, все с автографами. Кроме нескольких стульев и дивана, на котором развалился еще один мордоворот, в комнате больше ничего не было.

— Мистер Кандид?

— Мистер Мартин из... э-э... Де-Мойна, верно? — Он с улыбкой поднялся и протянул руку. — Присаживайтесь. Чем могу быть полезен?

Типчик на диване, едва взглянув в мою сторону, равнодушно бросил:

— У него револьвер, Мюррей.

Он чуть было не застал меня врасплох.

— Точно, приятель, — согласился я. — Я полицейский, полиция Де-Мойна.

Однако меня это чертовски разозлило. Заметить кобуру под специально пошитым костюмом... Да, ребята знают свое дело.

Мюррей лучезарно улыбнулся.

— Вы, офицеры, без оружия чувствуете себя голыми. Слушаю вас.

Я закурил, собираясь с мыслями.

— Нельзя ли пригласить несколько девушек на вечер? В начале месяца у нас в городе съезд, и мы хотим хорошо провести время.

Брови Мюррея изумленно полезли вверх, и он в недоумении постучал пальцами по столу.

— Я не совсем понимаю. Вы говорите... девушки?

— Ага.

— Но как я?..

Я одарил его полу-улыбкой, полу-усмешкой.

— Послушайте, Кандид. Я полицейский. Ребята из Нью-Йорка посоветовали обратиться к вам.

Лицо Мюррея выражало полнейшую растерянность.

— Ко мне? Да, я имею дело с туристами, но какая может быть связь?...

Как я могу обеспечить вас девушками? Я ведь не.... не...

— Мне советовали обратиться к вам.

Он снова улыбнулся.

— Похоже, здесь какая-то ошибка, мистер Мартин. Сожалею, но ничем не могу вам помочь.

Он встал, показывая, что разговор окончен, но руки на этот раз не предложил. Мальчики любезно кивнули мне, когда я выходил, и дверь позади меня захлопнулась. Я не знал, что думать, поэтому прошел в бар и, держа в руке бокал, тупо смотрел, как поднимаются и лопаются пузырьки.

...Там ничего не было, никакого сейфа, где симпатичный мистер Кандид мог бы хранить книги. Что ж, раз их нет здесь, то они в другом месте если вообще существуют.

Допив коктейль, я взял шляпу и очистил славное заведение от своего присутствия. Воздух на улице был не очень чист, но после духоты клуба пах получше миллиона зелененьких. Напротив через дорогу находился «Прибежище моллюска» — приятный погребок, специализирующийся на морской пище, где можно спокойно посидеть и одновременно понаблюдать за улицей. Я заказал пива и начал ждать..

Я не рассчитывал, что это произойдет так скоро. У меня оставалось еще полпорции моллюсков, когда у выхода из «Зеро-Зеро» появился Мюррей Кандид.

Он постоял немного и важной походкой направился вверх по улице. Через минуту я уже следовал за ним по другой стороне, футах в пятидесяти сзади.

Вскоре я понял, куда он идет. Впереди, на моей стороне, находилась автостоянка, и Кандид шел наискосок, срезая угол; я не мог не ухмыльнуться. Даже если он меня засечет, то лучшего объяснения не придумать — моя машина тоже там запаркована.

Вслед за Кандидом я зашел на стоянку. Служащий взял мою квитанцию и вручил мне ключи от машины, стараясь не заснуть, прежде чем получит на чай.

Не слышалось ни одного звука, кроме шороха моих шагов по гравию. В воздухе разливался только напряженный гул джунглей города и стальное безмолвие, когда тигр затаился и готов прыгнуть.

И вдруг неподалеку кто-то слабо вскрикнул. Через секунду крик повторился, и я сорвался с места.

В узком темном коридоре из хрома и металла машин на мое лицо мягко опустилась тяжелая рукоять револьвера. Не было времени ускользнуть, не было времени развернуться, перед тем, как последовали мощные удары в грудь и в голову. Ноги крушили мои ребра, а торец револьвера методично молотил лицо.

Из моих губ вырывались звуки — низкие звуки боли, закипавшей в легких. Я хотел приподняться, схватиться за что-нибудь, все равно, за что, но получил жестокий удар носком ботинка в подбородок. Моя голова откинулась назад и врезалась в металл, и больше я не мог двигаться вообще.

Лежать было почти приятно. Боли я не чувствовал. Только толчки и ощущение рвущегося мяса. Потом издалека донесся голос:

— Хватит на этот раз.

Другой голос заспорил, утверждая, что вовсе не хватит, но победил первый. Толчки прекратились. Затем исчезли и звуки.