Глава 1

Меня нашли на рассвете в придорожной канаве. Я услышал, как рядом остановился автомобиль, хлопнула дверца и послышались чьи-то голоса. Крепкие руки ухватили меня под мышки и резко поставили на ноги. Стоять я не мог.

— Пьяный, — проговорил полицейский. Другой развернул меня к свету:

— От него не пахнет. И эта рана на голове тоже, думаю, не от падения.

— Недотепа нарвался на неприятности?

— Может быть.

Мне было безразлично, как они меня называют. В какой-то степени они оба были правы. Два часа назад я был пьян, но не сейчас. Два часа назад я был рыкающим львом, затем по бару полетели бутылки, и от льва ничего не осталось.

Сейчас я был ничем. Я ощущал себя подорвавшимся на мине и погружающимся в пучину кораблем. Меня потрясли за подбородок и подняли лицо вверх.

— А парень, видать, грабитель. И кто-то испортил ему дело.

— Ты никогда не станешь сержантом, сынок. На нем дорогой костюм, который слишком хорошо сидит, чтобы быть с чужого плеча. А грязь совершенно свежая.

— О'кей, давай-ка проверим его документы, выясним, кто он такой, и отвезем его в участок.

Полицейский с низким голосом хихикнул и вытащил мой кошелек.

— Пустой, — сообщил он.

"Черт, там ведь было два банкнота. Эта ночь обошлась мне в две сотни долларов”.

— Там ничего нет, — уточнил полицейский, и я услышал, как он насвистывает популярную мелодию “Мы поймали хорошую рыбку”.

— Светский гуляка? На такого он не похож. Его лицо, по крайней мере. Парня неплохо отделали.

— Ага, Майк Хаммер — так указано в документах. Это тот самый частный сыщик, у которого отобрали лицензию.

Чьи-то руки подняли меня и подтолкнули к машине. Ноги мои болтались, как обветшалые подвески. По дороге до машины я без остановки что-то говорил.

— Вы все шутите, — произнес полицейский; — Некоторым людям может не понравиться то, что вы слишком много треплете языком.

— Кому это, например? — поинтересовался я.

— Капитану Чамберсу.

Теперь присвистнул другой полицейский.

— Я говорил тебе, что этот парень — хороший улов. Иди-ка позвони в участок и спроси, что с ним делать.

Его напарник что-то проворчал и удалился. Я чувствовал, что меня затаскивают в патрульную машину и усаживают на сиденье. Полицейский взгромоздился на водительское место и закурил. Я ощутил на своем лице струйку сигаретного дыма.

Меня стошнило.

Возвратился второй полицейский и сел рядом со мной.

— Капитан хочет, чтобы мы доставили этого типа к нему домой.

— Ладно. Я всегда говорил, что покровительство капитана — все равно что деньги в банке.

Машина тронулась. Я попытался открыть глаза, но не сумел.

"Ты мертвец, Майк, и можешь пока им оставаться. Там, где раньше была пустота, все фрагменты некогда единого целого соединяются вместе, словно разорвавшийся патрон возвращается в дуло пистолета, из которого он был выпущен. Это происходит медленно, кусочки, оттесняя друг друга, устанавливаются в первоначальном порядке. Наконец ты собран воедино, но остаются шрамы, которые напоминают тебе о том, что однажды ты был мертв.

И вот опять к тебе возвращается жизнь, а с нею и боль. Твое тело устало, оно ослабело от могильной неподвижности и не хочет жить.

Память заставляет тебя снова желать той пустоты, мрака, но жизнь не позволяет возвращаться туда..."

Когда я открыл глаза, Пат протягивал мне сигареты:

— Куришь?

Я затряс головой.

— Ты бросил?

— Да.

— Когда?

— Когда деньги кончились.

— Но у тебя хватало на выпивку... — Его суровый тон стал еще жестче.

Бывают времена, когда тебе ничего ни от кого не нужно. Я нащупал подлокотники кресла и оттолкнулся от них, чтобы встать на ноги. Ноги дрожали от усилия, колени подкашивались.

— Не понимаю, какого черта меня арестовали? Ты ведь поддержишь меня, дружище? Его лицо осталось равнодушным.

— Мы с тобой уже давно не друзья-приятели, Майк.

— Хорошо, пусть будет так. Но где, черт побери, моя одежда?

Пат выпустил мне в лицо струйку дыма, и, если бы мне не надо было держаться за спинку кресла, я бы ударил его.

— На помойке. Там же, где должен быть и ты. Но и на этот раз тебе повезло.

— Сукин сын!

Он опять выдохнул мне в лицо, и я закашлялся.

— Ты всегда казался сильнее меня, Майк, и я не мог с тобой справиться. А сейчас ты полностью в моей власти.

— Сукин сын! — повторил я.

Я видел, как он подходил ко мне, но был не в силах даже шевельнуться — не то что отвести удар. От его резкого апперкота я отлетел к стене и растянулся пластом.

Боли не было. Только сильная слабость в желудке, а затем сухая рвота пополам с кровью из раны во рту. Мое тело сотрясали судороги от кашля и болезненных сокращений желудка, а когда все прекратилось, то наступило облегчение, подобное тому, что приносит только смерть.

Пат заставил меня самостоятельно подняться и сесть на стул.

— Спасибо, приятель, я запомню твою доброту, — угрожающе произнес я.

Пат пожал плечами и протянул стакан.

— Вода. Это успокоит твой желудок.

— Иди к черту!

Он поставил стакан на край стола. В дверь позвонили, и Пат пошел открывать. Вернулся он с какой-то коробкой.

— Новая одежда. Одевайся.

— У меня не было новой одежды.

— А теперь есть, можешь потом заплатить за нее.

— Я тебе заплачу...

Я сделал еще одну попытку подняться, снова увидел подходившего Пата, но не смог отклониться от удара. Прекрасная всепоглощающая чернота вновь приняла меня в свои объятия.

Болели челюсти, болела шея. Мне казалось, что меня вывернули наизнанку. Каждый зуб был источником молчаливой агонии, а боль в башке концентрировалась в районе ушей. Моя язык так распух, что я не мог говорить, а когда я открыл глаза, то вынужден был сразу сощурить их: свет тоже причинял мне боль.

Когда туман в голове несколько рассеялся, я сидел на кушетке, одетый в синюю морскую форму. Рубашка была чистой и белой. Даже ботинки были новыми. Я попытался вспомнить, что произошло.

— Очухался?

Я поднял глаза. Пат стоял у двери, а позади него находился незнакомый мне парень с черным портфелем в руках.

Поскольку я молчал, Пат коротко буркнул:

— Осмотри-ка его, Ларри.

Исполненный ощущением собственной значимости, парень вынул из кармана стетоскоп и повесил себе на шею.

Я начал приходить в себя.

— Все в порядке, Пат, в медицинской помощи я не нуждаюсь. Ты не так уж сильно бьешь.

— Обычная процедура. Это Ларри Снайдер, мой друг.

Доктор приставил стетоскоп к моей груди, и я не мог ему помешать. Осмотрел он меня быстро, но тщательно. Закончив, он снял стетоскоп.

— Ну что там у него? — осведомился Пат.

— Его здорово отделали. Били кулаками. Пара пулевых шрамов.

— Он их заработал давно.

— Следы от ударов кулаком свежие. Кровоподтеки. Одно ребро...

— Ботинки, — перебил его я. — Я натер себе мозоль.

— Типичное состояние алкогольной интоксикации. По внешним признакам он далеко не в лучшей форме.

— Черт возьми! — разозлился я. — Он говорит обо мне в третьем лице!

Пат проворчал что-то невнятное и повернулся к Ларри:

— Твои предложения?

— Ну что ты можешь для него сделать? — усмехнулся доктор. — Такие люди не знают, как распорядиться собственной жизнью. Он снова влипнет в историю, как только ты выпустишь его из поля зрения. Ты купил ему новую одежду, но стоит ему очутиться на улице, как он тут же обменяет ее на какое-нибудь тряпье, а на полученные деньги вновь нажрется. И возвратится в еще более плачевном состоянии.

— Между прочим, я могу охладить его на денек-другой.

— Разумеется. Не сомневаюсь, что сейчас он в хороших руках, а дальше все зависит от его личной осмотрительности.

Пат приглушенно рассмеялся:

— Я чихать хотел на то, что он будет делать, когда уйдет отсюда. Лично мне он нужен трезвым на час.

Доктор как-то странно посмотрел на Пата, затем перевел взгляд на меня:

— Погоди... Так это тот самый парень, о котором ты мне рассказывал? Пат кивнул:

— Вот именно.

— Я полагал, вы друзья...

— Мы были ими когда-то. Но такая пьяная задница не может иметь друзей. Частный детектив Майк Хаммер превратился во вшивого пьяницу. А то, что когда-то мы были друзьями, для меня теперь пустой звук. Люди меняются, вот и он изменился. Сейчас он только одно звено дела. Во имя старых времен я проявляю к нему некоторую благосклонность. Но это только первый и последний раз. Ведь все равно он останется пьянью, а я полицейским офицером. Как бы я ни старался удержать его от пагубного образа жизни, он все равно будет делать то, что ему нравится, пока ему не сломают шею в пьяной драке.

Ларри сдержанно рассмеялся и потрепал его по плечу. Лицо Пата было суровым, я никогда не видел его таким.

— Расслабься, — обратился к нему Ларри. — Не заводись.

— Как я ненавижу слюнтяев! — выдохнул Пат.

— Попроси доктора, чтобы он выписал тебе успокаивающие порошки, — посоветовал я. Горькая усмешка исказила лицо Пата.

— Все, что мне нужно, — это проблема. — Он указал на меня пальцем. — Вот он, например.

Ларри взглянул на меня так, словно видел меня в первый раз.

— Да какая же это проблема! Это же просто опустившийся алкаш.

— Но у него есть проблема, ведь так?

— Заткнись! — рявкнул я.

— Расскажи дяде, что тебя тревожит, Майк. Ларри предостерегающе произнес:

— Пат!

Но тот оттолкнул его рукой:

— Ну же, расскажи, Майк! Хочу еще раз послушать.

— Сукин сын!

Пат улыбнулся. Между его тонкими губами показались белые зубы. Он стоял в двух шагах от меня.

— Я тебе уже говорил, что сделаю с тобой, если ты будешь продолжать в том же духе. Ты не понял меня? Или ты был настолько пьян, что ничего не понимал?

Встать я не мог, поэтому сильно ударил его ногой в промежность, а затем в челюсть, когда он согнулся от первого удара. Я бы вмазал ему еще разок, но чертов доктор чуть не снес мне своим портфелем голову.

Больше я не пытался детскими приемами свалить Пата, а он весь горел от желания выпустить мне кишки. Мне врезали еще раз, а потом по совету доктора дали две таблетки. Пат принял аспирин, но ему бы не повредила пара пиявок от синяков на лице. Он с отвращением посмотрел на меня и проговорил:

— Ты все-таки не рассказал доктору о своей проблеме, Майк.

Я не сводил с него глаз, но хранил молчание. Ларри махнул рукой и стал складывать свои пузырьки и таблетки в портфель.

Пат не унимался:

— Майк потерял девушку. Очаровательное создание. Они собирались пожениться.

Вновь огромная пустота разверзлась во мне и застарелая рана отозвалась невыносимой болью — Заткнись, Пат...

— Он все тешит себя иллюзиями, что она спаслась бегством, он не хочет поверить в ее смерть. Он послал ее на горячее дело, и она уже никогда не вернется. Правда, Майк, мой мальчик? Она мертва.

— Вам бы лучше не вспоминать об этом. Пат, — мягко проговорил доктор.

— Отчего же? Она была и моим другом. Она даже не умела обращаться с оружием, а он послал ее, свою секретаршу. Она не вернулась... Знаете, где она сейчас, доктор? Где-то на дне реки...

И вновь наступила тьма. Я был ничем. Сплошная пустота, которая могла будоражить разум с такой болью, что мои нервы не могли с ней справиться. Во мне не осталось ничего, кроме этой боли. Откуда-то издалека я слышал голос Пата, но слова, которые он произносил, не имели для меня никакого значения.

Этот далекий голос вещал, обращаясь в пустоту:

— Посмотри на него, Ларри. Посмотри на его руки. Ты знаешь, что он делает? Он пытается убить меня. Он ищет пистолет, которого у него нет, так же как и лицензии на его ношение. Он потерял оружие, работу и вообще все. Когда-то он убивал людей, причастных, по его мнению, к смерти Вельды. А что он делает теперь? Он пытается утопить свою душу в бутылке виски. Черт, посмотри на его руки! Они тянутся к пистолету, а пальцы уже нажали курок.

У меня закружилась голова, и я провалился в небытие.

На этот раз доктор отбросил свою презрительную самодовольную ухмылку. Своими чуткими пальцами он приподнял мои веки и уставился на зрачки, считая пульс.

— Он совсем плох, Пат.

— В былые времена он был покрепче.

— Я не шучу. Его впору госпитализировать. Что ты собираешься из него вытянуть?

— Ничего. А в чем, собственно, дело?

— Мне кажется, что он не может отвечать за свои поступки. Сегодняшнее представление его совсем доконало. Если ты собираешься мучить его дальше, я не выдержу этого зрелища.

— Тогда прогуляйся где-нибудь, только не уходи далеко. Я собираюсь еще немного поупражняться с этим ничтожеством.

— Ты что, ищешь неприятности? Он может отдать концы от твоих упражнений. Что ты от него хочешь?

Теперь я слушал не потому, что хотел быть в курсе, просто во мне не осталось ничего, что могло бы протестовать.

— Я хочу, чтобы он допросил заключенного. Минуту в комнате стояла тишина, затем Ларри произнес:

— Это несерьезно.

— Очень даже серьезно, черт побери! Этот парень заявил, что никому, кроме этого опустившегося типа, слова не скажет.

— Ну что ж, удачи тебе, Пат. Ты знаешь способы, как заставить людей говорить.

— Конечно, это часть моей работы. Но когда они находятся под присмотром докторов и сестер...

— Так парень в больнице?

— В него стреляли. Кто, почему — неизвестно. Он решил упорствовать в своем молчании. Я думаю, что он начнет говорить только с этим ничтожеством. Врачи сказали, что он безнадежен, это чудо, что он до сих пор жив... — Пат повысил голос. — Мы использовали все возможные средства. В этого парня стреляли, и нам нужен тот, кто спустил курок. Нам необходимо хоть за что-то зацепиться.. Майк Хаммер нужен мне трезвым, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы привести его в чувство. Пусть даже мои усилия убьют его, но он сделает то, что от него требуется!

— О'кей, Пат... Это твое дело, но не перестарайся. Тебе ведь не надо объяснять, что убить человека очень легко.

Я ощутил на себе взгляд Пата.

— Я не стану пачкать об него руки. Эти слова вызвали у меня усмешку.

 

Глава 2

Пат устроил все с присущим ему знанием дела. Годы совсем не изменили его. Великий организатор. Мистер Давай-давай собственной персоной. Я ощутил на своем лице глуповатую усмешку. Это могло быть первым признаком начинающейся истерики. Улыбка становилась все более глупой, но я ничего не мог с этим поделать.

Ларри и Пат держали меня с двух сторон. У меня снова начался приступ неудержимой рвоты. Им пришлось отвести меня в туалет, где я окончательно опорожнил желудок, почувствовав себя после этого немного лучше. По крайней мере, смог согнать эту глупую ухмылку. Я был рад, что там не оказалось зеркала. Наверное, не скоро я захочу взглянуть на себя...

Дверь была открыта, и я увидел, что Ларри разговаривает с каким-то врачом, который вошел вместе с мужчиной в цивильной одежде — Ну, как он? — спросил Пат, которому не был понятен разговор медиков, пересыпанный огромным количеством терминов.

— Отходит, — ответил Ларри — Мы не разрешили даже оперировать его. Он чувствует приближение конца и не желает умирать под наркозом, не повидав вашего друга.

— Черт, да не называйте его моим другом! Врач внимательно осмотрел меня с ног до головы. Он поднял мои веки, чтобы полюбоваться зрачками. Я заморгал и попросил:

— Убери свои грязные руки, сынок.

— Оставьте в покое этого несчастного, доктор. Ему вряд ли кто сможет помочь.

Врач пожал плечами, но прекратил меня осматривать.

— Вы бы побыстрее подняли его туда. Парню осталось жить какие-то минуты. Пат посмотрел на меня:

— Ты готов?

— Это вопрос?

— Не совсем. У меня нет выбора.

— Нет?

— Майк, делай то, что он тебе говорит, — вмешался Ларри.

Я кивнул:

— Конечно, почему бы и нет? Мне всегда приходилось делать за него половину работы. Пат сжал рот, а я снова усмехнулся:

— Теперь скажи, что ты хочешь узнать?

— Кто в него стрелял. Спроси у него.

— А что известно?

Пат прищурил глаза, мысленно проклиная меня, и проговорил:

— Одна пуля прошла почти навылет... Вчера ее вынули. Баллистическая экспертиза показала, что из этого же автомата убили сенатора Кнэппа. Если этот парень умрет, то мы потеряем нить к убийце. Понял? Выясни, кто в него стрелял.

— О'кей. Чего не сделаешь для друга. Только прежде я хотел бы хлебнуть чего-нибудь покрепче.

— Никакой выпивки!

— Тогда я никуда не пойду!

— Принесите ему, — распорядился Ларри. Принесли стакан с двойным виски. Я поднял его дрожащими руками и промычал:

— Будьте здоровы.

Умирающий услышал, как мы вошли, и повернул голову на подушке. Его лицо было искажено от боли, а в глазах уже виднелись признаки смерти.

Я сделал шаг к его постели, но не успел открыть рот, как он спросил:

— Ты Майк Хаммер?

— Верно.

Он искоса взглянул на меня, в его голосе слышалось сомнение.

— Ты не похож...

Я понял, о чем он подумал, и буркнул:

— Я нездоров.

Мне в спину с отвращением дышал Пат. Парень заметил его и простонал:

— Убирайтесь...

Не поворачивая головы, я махнул рукой через плечо, будучи уверен, что Ларри вытолкнет Пата за дверь. Когда дверь захлопнулась, я сказал:

— О'кей, дружок, ты хотел меня видеть. Выкладывай, зачем я тебе понадобился? Только сперва надо кое-что уточнить. Я не видел тебя раньше. Кто ты?

— Ричи Коул.

— Хорошо. Так кто же стрелял в тебя?

— Его звали... Дракон. Другого имени я не знаю.

— Послушай...

С трудом подняв руку, он остановил меня:

— Дай мне сказать.

Я кивнул и присел на стул. Мои внутренности были истерзаны. Они кричали и молили о бутылке виски. Лицо парня перекосилось от боли, и он качнул головой:

— Ты.., никогда.., не...

Я провел языком по пересохшим губам:

— Что — никогда?

— Не увидишь ее, если не поторопишься.

— Кого?

— Эту женщину... Женщину по имени Вельда...

Я сидел как парализованный. Замороженное сознание и тело неожиданно превратились в огромный безмолвный вопль при звуке имени, которое я давно похоронил в глубинах своего естества: Вельда!!!

Он пристально наблюдал за моей реакцией, и на его лице появилось выражение одобрения.

Наконец я смог выдавить:

— Ты знал ее? Он кивнул:

— Я знаю ее.

И опять на меня нахлынуло это чувство, потому что я понимал: перед лицом смерти не врут. Она жива!

— Где она? — прохрипел я не своим голосом.

— В данный момент в безопасности... Но ее могут убить, пока ты будешь искать ее... Человек.., по кличке... Дракон... Он тоже ищет ее... Ты должен найти первым...

У меня перехватило дыхание.

— Где?

Мне захотелось вытрясти это из него. Он улыбнулся через силу. Ему стоило огромного труда произносить каждое слово.

— Я отдал конверт.., старому Дьюи... Ньюси на Лексингтон около “Кловер-бара”... Для тебя...

— Черт возьми, Коул! Скажи, где она?

— Нет.., ты найди... Дракона.., пока он не нашел ее...

— Почему я, Коул? Ты рассказал об этом полиции?

— Использовать.., кого-то.., жестоко... Они безжалостны. — Его глаза отражали последние усилия в борьбе со смертью. — Она говорила.., ты можешь.., если кто-то сможет.., тебя найти... Я долго искал тебя...

Он угасал. Застучали последние секунды его земного бытия.

— Никакой полиции.., пока не будет крайней необходимости... Потом ты поймешь почему...

— Коул...

Его глаза закрылись, затем открылись, и он выдохнул — напоследок:

— Торопись...

И он унес с собой то, что знал и что помогло бы мне.

Я сидел, тупо уставившись на труп. Мои мысли путались. Думать о чем-то я не мог, я просто смотрел и удивлялся, что общего Ричи Коул мог иметь с той, что была для меня дороже жизни.

Коул был рослым, широкоплечим парнем. Черты его успокоившегося в смерти лица были грубо вылеплены. Твердый подбородок, крупный нос. Лоб пересекал шрам, видимо, след от ножевого удара. Судя по всему, силы и смелости Коулу было не занимать, а жизнь, которую он вел, была сопряжена с постоянным риском.

Его руки спокойно лежали поверх одеяла. Крепкие пальцы были покрыты многочисленными шрамами, но ни один из порезов не был свежим. Ногти были толстые, квадратные, но ухоженные. Это говорило о том, что он следил за собой.

Отворилась дверь. Вошли Пат и Ларри. Они взглянули на тело, потом на меня.

Ларри поднял трубку телефона и отдал какие-то распоряжения. Через секунду появился другой врач с двумя медсестрами, чтобы зарегистрировать смерть.

. — Вы хорошо себя чувствуете? — осведомился он у меня.

— Хорошо. — Казалось, что говорю не я, а кто-то другой.

— Хотите еще выпить?

— Нет.

— Вам бы лучше выпить, — вступил Ларри.

— Не хочу.

— Черт с ним! — вмешался Пат и схватил меня за руку. — Давай выйдем, Майк, нам надо поговорить.

Я хотел ему сказать, куда ему лучше катиться со своим разговором, но язык не слушался меня. Знакомое ощущение холода сковало меня.

Я позволил ему вывести меня в маленькую приемную и усадить на стул.

Невозможно описать словами мое состояние. Разговор получился вялым. В моем мозгу эхом отдавались слова того парня, я вспоминал его интонацию, выражение лица, когда он увидел меня...

— Кто он такой. Пат?

Чамберс не удостоил меня ответом. Я чувствовал, как он сверлит меня глазами, но не мог поднять голову и посмотреть на него.

— Что он сообщил?

Я качнул головой. Путь, на который я ступил, скорее всего, тоже приведет меня к могиле. Пат произнес безразличным тоном:

— Ты все расскажешь мне. Я все из тебя вытрясу, чего бы мне это ни стоило... И ты знаешь это! В этот момент я услышал резкий голос Ларри:

— Оставь его в покое, Пат. Он и так сегодня много всего перенес.

— А кому какое дело до этого? Он никому не нужен. Это же вшивый пьяница, но сейчас у него есть то, что нужно мне. Ты полагаешь, что я буду с ним церемониться? Ларри, старина, ты совсем не знаешь меня.

— Кто он такой? — В настоящий момент меня больше ничего не интересовало.

Пат положил руку мне на плечо:

— Очень хорошо, мой мальчик. Можешь запираться сколько тебе угодно, но сейчас мы поступим так, как нужно мне.

— Я предупредил тебя, Пат! — снова вмешался Ларри.

— Черт тебя побери, Ларри.! Не сбивай меня с курса. Эта спившаяся скотина — наша единственная ниточка к убийце. Он что-то узнал от того парня, и я вытрясу из него эти сведения. И не вздумай нести мне благочестивую чепуху о том, к чему это может привести. Я всю жизнь сталкиваюсь с подобной мразью. Они целыми днями слоняются от бара к бару, их сбивают машины, их карманы вычищают уличные воришки, каждый день у них появляются все новые шрамы. Я могу выбить дурь из любого, не будь я капитан Чамберс. Он заговорит. А если будет упрямствовать, мне придется испробовать на нем особые методы. Когда я закончу, то ты, медик хренов, можешь собрать его по кусочкам. Я достаточно ясно выразился?

Ларри с минуту молчал, а потом заметил:

— Вполне, я все понял. На мой взгляд, тебе было бы полезно попить кое-каких таблеток.

Я слышал свистящее, как у змеи, дыхание Пата. Его пальцы все плотней сжимали мое плечо. Я не видел его лица, но мог себе представить, какое на нем было выражение.

— Он прав, старина, ты действительно болен... — сказал я, прекрасно зная, что последует за моими словами. Все произошло так быстро, что я не почувствовал никакой боли. Это было похоже на полет в никуда, где все спокойно и мирно. И не хотелось выходить из этого состояния, потому что тогда будет больно, а я этого не хотел.

— Как тебе сейчас? — спросил Ларри. Дурацкий вопрос. Я снова закрыл глаза.

— Мы подержим тебя в больнице.

— Мне не нужно от вас никаких благодеяний.

— Не беспокойся. Ты, если можно так выразиться, язва на теле общества, позор нашего города. Ты состоишь на учете как хронический алкоголик. И если ты в дальнейшем будешь внимательнее следить за словами, которые срываются у тебя с языка, то скоро опять сможешь поправлять свое здоровье в дешевой пивнушке. Однако сейчас я сомневаюсь в этом. Капитан Чамберс только что справлялся о тебе.

— Черт с ним!

— И не он один.

— А кто же еще? — Я еще мог чем-то интересоваться.

— Окружной прокурор, его помощник и еще какой-то неизвестный из Главного управления очень хотят знать, что сказал тебе покойник.

— Черт с ними со всеми.

— Боюсь, они захотят забрать тебя отсюда.

— Великолепно... Но я впервые так долго лежу в постели, и мне это нравится.

— Майк! — Голос Ларри выражал нешуточную тревогу. Он говорил не как врач, выполняющий свой профессиональный долг у постели больного. — Мне не нравится, что происходит с Патом.

Я открыл глаза и посмотрел на него с некоторым удивлением.

— Бандит.

— Слово хорошее, но это не про него. Ты ведь тоже в каком-то смысле бандит, но ведь совсем на него не похож.

— Бандит и неврастеник.

— Отчасти ты прав. Но что бы ты о нем ни думал, он профессионал, опытный полицейский. При всем при этом Пат — нормальный человек со всеми присущими людям слабостями и недостатками. По крайней мере, был им. Я знаю его с тех пор, когда ты еще ходил на горшок. О тебе, Майк, я много слышал. В то же время я наблюдал, как день ото дня меняется характер Пата, а причиной этих изменений был ты, точнее, то, что ты сделал с Вельдой.

Вновь это имя. За одну секунду я снова пережил все те благословенные дни, когда имя было живым человеком и этот человек был радом со мной. Осталось одно лишь имя — живое, огромное, мифическое...

— Почему это так его волновало?

— Он говорит, что она была его подругой.

— А вы знаете, кем она была для меня?

— Думаю, да, но он тоже мог любить ее. Я не мог не рассмеяться:

— Она любила меня, док!

— Тем не менее Пат был влюблен в нее. Может, ты и не подозревал об этом, но я почти убежден, что это так и есть. Ведь он все еще не женат.

— Он женат на своей работе, это я знаю наверняка.

— Знаешь ли?

Я мысленно вернулся к той далекой ночи и не смог сдержать улыбку.

— Возможно, я ошибаюсь, док. Возможно... Но это очень интересная мысль. Она объясняет массу вещей...

— Сейчас он настроен против тебя. Ты для него — убийца Вельды. Вся его жизнь пошла под откос. Его характер изменился. И в том, что ты жив, а она нет, он обвиняет только тебя. До сих пор он не пытался расплатиться с тобой за то, что случилось. А сейчас он крепко держит тебя в кулаке. Поверь мне, ты будешь отделан по первому классу.

— Вот это уже серьезный разговор, док.

— Видишь ли, мне тоже довелось пережить нечто подобное.

Его глаза были напряжены и серьезны.

— Что я должен делать? — спросил я.

— Не знаю, это твое дело. Он мне никогда не говорил о Вельде, а я не интересовался, но поскольку я его друг в большей степени, чем твой, то лично меня больше интересует, что будет с ним, чем с тобой.

— Ваши приемы паршивы, док.

— Возможно, но он мой друг.

— Когда-то он был и мои)м другом.

— Сейчас — уже нет.

— Так что же вы ждете от “позора нашего города”, отпетого алкоголика, к тому же избитого до полусмерти?

Впервые за все время он от души рассмеялся:

— Насколько мне известно, в тебе было двести пять фунтов?

— Приблизительно.

— Ты спустился до ста шестидесяти восьми, ты изможден, твоя печень измучена алкоголем. Ходячая развалина, одним словом.

— Вам не следует напоминать мне об этом.

— Не в этом, конечно, дело, но ты потерпел неудачу.

— Док, я прекрасно помню, кем я был.

— О'кей. У тебя паршивый характер, Майк. Но это не мешало тебе быть сильным и уверенным в правоте собственного дела человеком. Что-то случилось, и ты стал топить себя в виски.

— Я оказался слабаком.

— Комплекс вины. С чем-то ты не сумел справиться. В своей практике я повстречал немало идиотов, которым все нипочем до тех пор, пока не случается что-либо непоправимое, и тогда они впадают в панику и полностью теряют себя.

— Как я?

— Как ты.

— Продолжайте.

— Ты стал пьяницей.

— Ну, таких много. Я даже знаю несколько эскулапов, которые...

— Ты расскажешь мне кое о чем?

— Может, и скажу...

— Но ты можешь стать вообще завалящим пьяницей.

— Аминь, док.

— Я здесь не затем, чтобы отпускать твои грехи, — напомнил он.

— Так нечего ходить вокруг да около, говорите по существу.

— С превеликим удовольствием, — согласился он и попросил:

— Расскажи мне о Вельде.

 

Глава 3

— Это было давно, — проговорил я.

Как только я произнес эти слова, так сразу же пожалел об этом. Это были вещи, о которых я не хотел говорить. Все в прошлом, мы не можем обмануть время. Пусть мертвые остаются мертвыми. Если они могут. Но была ли она мертва? Неожиданно мне подумалось, что если я сейчас расскажу, то смогу быть в чем-то уверенным.

— Продолжай, — попросил Ларри.

— А рассказывал ли Пат что-нибудь об этом?

— Ничего.

И я решил открыть ему все, как было, с начала и до конца.

— Это было обычное дело. Ко мне обратился некий Рудольф Чивас из Чикаго. Он имел кучу денег и был женат на вдове по имени Марта Синглтон, которой по наследству досталось какое-то мануфактурное производство. В Чикаго они считались сливками общества. И вот они приехали в Нью-Йорк, потому что мадам Чивас захотела вывести в высший свет своего нового мужа.

— Обычная ситуация, — заметил Ларри.

— Богатые суки...

— Богатство — еще не повод для обвинения, — философски рассудил док.

— А я их и не обвиняю.

— Тогда продолжай.

— Так вот, миссис Чивас собралась публично потрясти бриллиантами, которые оставил ей покойный супруг. А поскольку в этом городе полно всяких недоумков, которые могли позариться на столь легкую и богатую добычу, ее муж благоразумно рассудил, что им нужна охрана.

Ларри понимающе качнул головой:

— Естественная мысль.

— Конечно. Поэтому он и нанял меня. Он хотел обеспечить защиту драгоценностей.

— У него были какие-то особые причины для беспокойства?

— Не прикидывайтесь дурачком, док. Камешки стоили полмиллиона. Я не берусь за мелочную работу.

— Банальность.

— Разумеется, док, как и операция по удалению здорового аппендикса.

— Один — ноль в твою пользу.

— Забудем об этом.

Ларри помолчал несколько секунд, затем произнес:

— Своеобразное отношение.

— Это вы психолог, док, а не я.

— Почему ты так решил?

— Вы почему-то думаете, что шутить позволительно только покойникам.

— Лучше продолжай рассказ.

— Док, — сказал я, — чуть позже я намереваюсь врезать вам по морде. Понятно?

— Что?

— Я предупредил.

— Понятно.

— О'кей, док. Итак, это было обычное дело. Объектом охраны была дама. В то время многие вечеринки обслуживались жирными охранниками, которые тупо наблюдали, как с шеи здоровенной тетки пропадало целое состояние. В нашем бизнесе такое происходит сплошь и рядом.

— Как?!

— Это к делу не относится... В конце концов, она нас наняла, и мы должны были обеспечить ее безопасность. Драгоценности были застрахованы, но мои подопечные не заплатили очередной взнос. Я продумал, как наилучшим образом изменить заведенный порядок охраны великосветских раутов. Но в ту ночь мне пришлось срочно отъехать — было совершено убийство. Я решил послать Вельду, так как она сможет все время быть рядом с клиенткой, даже в туалете.

Ларри-прервал мой рассказ:

— Не возражаешь, если я задам один неприятный вопрос?

— Спрашивайте.

— Это было необходимо — рассредоточивать силы вашей команды между двумя делами? Или ты просто думал о гонораре?

Я почувствовал, что у меня начали трястись руки. Через несколько секунд это прошло, и я смог ответить:

— Это было необходимо.

— Ну а женщина? Как она все восприняла?

— Вельда была профессионалом. Она носила личное оружие, и у нее тоже была лицензия.

— И она могла справиться в любой ситуации? Я кивнул:

— В любой, какую только вы можете себе вообразить.

— Но время показало, что ты был слишком самонадеян, не так ли?

Слова душили меня, но я ответил:

— Знаете, док, вы напрашиваетесь, чтобы я вас стукнул.

Ларри покачал головой и усмехнулся:

— Не ты, Майк. Ты не тот, каким был раньше. Я смогу разделаться с тобой одной левой, как и Пат. Почти каждый это сможет.

Я попытался встать, но он легонько толкнул меня в грудь, и я упал обратно в кресло: сейчас у меня не было сил с ним бороться. Каждый нерв во мне дрожал, а башка превратилась в огромный гудящий шар.

— Хочешь выпить? — предложил Ларри.

— Нет.

— Тебе будет лучше.

— Отстаньте!

— Ладно, мучайся, если тебе так угодно. Ты расскажешь мне еще что-нибудь?

— Я закончу свой рассказ, а затем можете идти и лизать задницу Пату. Когда я выберусь отсюда, то придумаю, как разделаться с вами обоими.

— Вот и хорошо, теперь тебе будет о чем помечтать на досуге. Рассказывай, Майк.

— В одиннадцать часов по условному номеру позвонила Вельда. Все шло гладко. Ничего необычного не наблюдалось. Все гости были богатыми, солидными. Подозрительных личностей и неизвестных не было, так мне доложили. В это время уже подали обед и все поджидали мистера Рудольфа Чиваса... Это был мой последний разговор с Вельдой.

— Кто-то сообщил полиции?

— Разумеется. В четверть двенадцатого явился мистер Чивас, поздоровался с гостями, после чего вместе с женой на минутку поднялся наверх, чтобы умыться и привести себя в порядок. Вельда направилась следом. Когда они не появились через полчаса, служанка поднялась наверх, но там никого не было. Она не вызвала полицию, полагая, что они поссорились или еще что-нибудь. Извинившись за отсутствие хозяев, она продолжала прислуживать за обедом, потом проводила гостей и ушла вместе с остальными приглашенными слугами... На следующий день Марту Чивас нашли в реке с простреленной головой. Драгоценности исчезли, и ни ее мужа, ни Вельды никто с тех пор не видел.

Я вынужден был прерваться. О дальнейшем мне не хотелось думать. Я надеялся, что этого будет достаточно для Ларри, но когда поднял глаза, то обнаружил, что он сидит, неодобрительно нахмурившись и переваривая услышанное, словно для того, чтобы как можно точнее поставить диагноз. Я очнулся от дум и понял, что это еще не конец.

— Их похитили, чтобы захватить драгоценности? — спросил он.

— Это единственное логичное объяснение. Там было слишком много народу, если бы хоть кто-нибудь из них поднял тревогу, бандитам пришлось бы спасаться бегством... Они, вероятно, угрожали всем троим, приказали двигаться тихо и благополучно удалились.

— Ты думаешь, Вельда пошла вместе с ними?

— Если они угрожали ее клиентке, то по-другому и быть не могло. По правде сказать, лучше добровольно расстаться с драгоценностями, чем с жизнью. Похитители драгоценностей, как правило, не убивают людей, пока их не вынудят обстоятельства... Марта была тучной дамой, она носила по три кольца на каждом пальце, и их не так легко было снять. Чтобы овладеть кольцами, преступники жестоко обошлись с ее руками.

Доктор мягко заметил:

— Ясно. Как вы думаете, Майк, что же там случилось?

Как я не хотел говорить, но это находилось внутри меня слишком долго.

— Возможно, когда они начали снимать кольца, женщина закричала, и они ее пристукнули. Муж и Вельда попытались ей помочь, и тут-то это и произошло...

— Что?

Я уставился в потолок. Прежде все было просто и ясно. До ужаса правдоподобно. Все эти годы я постепенно приучал себя к мысли, что это был единственный исход, потому что в моей работе именно этим все и заканчивается. А теперь мне казалось, что все могло произойти иначе.

— Итак, они убили мужчину и Вельду, — предположил Ларри, — сбросили их тела в воду, но никто не смог найти их.

— Так, по крайней мере, было объявлено.

— А Пат все свалил на тебя?

— Похоже на то.

— 0-хо-хо... Ты послал ее на дело, которое должен был выполнить сам.

— Вначале так не казалось.

— Возможно, ты и сам так считал. А ты представляешь, каково было Пату?

Я взглянул на доктора и кивнул:

— Ведь я и подумать не мог, что это его так взволнует.

— Ты, вероятно, этого никогда бы и не узнал, если бы не эти события.

— Судьба...

— Но сейчас ведь что-то изменилось, не так ли, Майк?

Я смотрел на него. Он был не из тех людей, кто умеет скрывать свои мысли. Я понял, на что он намекает.

— Ты узнал что-то новое? — продолжал допытываться он.

— С чего вы взяли?

— Еще несколько часов назад ты был болен.

— У меня и сейчас все тело ломит.

— Ты отлично понимаешь, о чем я говорю. Ты был пьяницей до недавнего времени.

— Я бросил эту привычку.

— Почему?

— Старые друзья помогли.

Ларри улыбнулся и наклонился ко мне:

— Что рассказал тебе этот парень?

— Ничего, — привычно солгал я — А я думаю, что знаю единственную причину, которая за несколько минут превратила тебя из отъявленного алкоголика в смертельно трезвого человека.

Я должен был убедиться в этом. Мне надо было понять, что он знает на самом деле.

— Так скажите мне, док.

Ларри с минуту глядел на меня, улыбаясь и наслаждаясь каждой секундой этой сцены.

— Этот парень назвал имя убийцы.

Я отвернулся, чтобы он не видел моего лица. Когда я вновь посмотрел на него, он все еще продолжал улыбаться, поэтому я уставился в потолок, предоставляя ему думать все, что заблагорассудится.

— А теперь ты можешь поступать по своему усмотрению, — заявил Ларри.

— Я еще ничего не решил.

— Тебе нужен мой совет?

— Нет.

— Тем не менее тебе лучше все рассказать Пату, Он тоже этого ждет. Что же тебя останавливает?

— То, что сообщил мне этот парень, я не скажу.

— Пат собирается предъявить тебе обвинение.

— Очень хорошо. Когда вы уберетесь отсюда, я вызову адвоката, который разделается с Патом. Так ему и передайте.

— Передам. Но для своей же пользы, подумай еще раз. Это будет лучшим выходом для вас обоих. — Ларри встал и слегка усмехнулся. — Пожалуй, я расскажу тебе кое-что, Майк. Я так много слышал о тебе. Порой мне даже кажется, что мы с тобой старые приятели. И я действительно стараюсь тебе помочь. Иногда очень трудно быть и врачом, и другом.

В ответ я тоже усмехнулся;

— Разумеется, я понимаю. Забудьте, что я собирался дать вам в зубы. Возможно, вы действительно спасаете мою глупую башку.

Он засмеялся, кивнул мне, пожал руку и удалился. Не успел он дойти до конца коридора, как я уже крепко спал.

В правительственных агентствах умеют воспитывать терпение и выдержку. Трудно сказать, как долго он так просидел. Маленький человечек, спокойный, выглядевший весьма неприметно — в его облике невозможно было заметить ни намека на грубость или несдержанность, если только вы не умели заглядывать в душу. Он просто сидел так, как будто располагал всем мировым временем, и у него не было иного занятия, кроме как изучать меня во сне.

Посетитель был хорошо воспитан. Подождав, пока я окончательно проснусь, он ожил, открыл маленькую кожаную папку и представился:

— Арт Рикербай. Федеральное бюро расследований. Ты довольно долго отсутствовал в этом бодрствующем мире.

— Который час?

Он ответил, не глядя на часы:

— Пять минут пятого.

— Довольно поздно для посещений. Рикербай пожал плечами, не отрывая взгляда от моего лица:

— Но для таких людей, как мы, никогда не бывает слишком поздно, не так ли? — Он улыбнулся, но его глаза за стеклами очков оставались серьезными-.

— А нельзя ли выражаться яснее, приятель? Он кивнул, сдерживая на лице улыбку:

— Способен ли ты вести серьезный разговор?

— А ты читал мою медицинскую карту? Тебе известен мой диагноз?

— Разумеется. Еще я поговорил с твоим другом-доктором.

— О'кей. А почему понадобилось вмешательство федералов? Я давно отошел от дел и ничем не занимался в течение нескольких лет.

— Семи лет.

— Долго, Арт, очень долго... У меня нет удостоверения, нет пистолета. 3а это время я даже ни разу не пересекал границу штата. В течение семи лет я глушил в себе все позывы к какому бы то ни было действию, и вдруг мне на голову сваливаются федералы. — Я внимательно посмотрел на него, стараясь прочитать ответ на его лице. — Чем обязан такой чести?

— Коул. Ричи Коул.

— Ну и что?

— Возможно, ты мне расскажешь, Майк Хаммер. Он просил позвать тебя, ты пришел, и он разговаривал с тобой. Я хочу знать, что он успел рассказать.

Я улыбнулся так, как думал, что уже не умею улыбаться.

— Все это хотят знать, Рикербэк.

— Рикербай.

— О, прости. Но откуда такое любопытство?

— Не важно, просто расскажи, что он сообщил.

— Нет.

Он никак не отреагировал, продолжая сидеть с тем же невозмутимым спокойствием, которое выработалось у него за годы работы во благо безопасности государства. Он терпеливо смотрел на меня. Я лежал на больничной койке с диагнозом “тяжелая алкогольная интоксикация”, а потому мог говорить и делать что угодно.

Наконец он произнес:

— Возможно, мы сумеем договориться, приятель? Я кивнул:

— Но мы не станем этого делать.

— Почему?

— Не люблю суетливых и непоследовательных людей. Меня избивали, таскали по разным местам, где я особенно не хотел бывать. И все это делали полицейские. Один из них был моим другом. И вдруг он сейчас выдвигает против меня обвинения, потому что я не желаю помогать следствию, которое пошло по ложному пути.

— Предположим, я могу гарантировать тебе полную неприкосновенность.

Немного подумав, я сказал:

— Это уже интересно.

— Когда-то женщина убила твоего друга, и ты сказал, что убийца умрет. И убил ее.

— Заткнись, морда, — буркнул я.

Он был прав. Это было давно. Но это могло случиться и вчера. В моей памяти навсегда останутся ее лицо, золотистый оттенок ее кожи, ее удивительные волосы и глаза. Всем этим была Шарлотта... А теперь она мертва!

— Подействовало, Майк?

Не было смысла дурачить его, и я кивнул.

— Я стараюсь не вспоминать об этом. По его лицу, испещренному мелкими морщинками, было видно, что он понимает.

— Ты знал Коула? — поинтересовался я. Сейчас было трудно определить цвет его глаз.

— Он был одним из нас, — ответил Арт. — Мы были близки с ним, Хаммер. В свое время я тренировал его. У меня никогда не было сына, и он был для меня самым родным человеком. Возможно, теперь ты понял, почему я завел разговор о твоем прошлом... Тот, кто умер, был мне очень дорог, и я обязан найти убийцу. Это должно иметь значение и для тебя. Так же как ты, я пойду на любые крайности, чтобы прижать к стенке того, кто это сделал. Я дал клятву, Майк Хаммер, и думаю, ты понимаешь, о чем я говорю. Ничто не остановит меня, а ты — исходная точка. — Он замолчал, снял очки, протер их и спросил:

— Ты меня понял?

— Да.

— Ты уверен? — Тон его изменился. — Пойми, меня ничто не остановит.

Сейчас он был беспощадным. Очень распространено ошибочное мнение, что жестокие люди — это такие широкоплечие громилы с грубыми чертами лица и квадратными челюстями. Это совсем не так. По-настоящему жестокие люди — это те, кто не останавливается ни перед чем и кто практикуется в умении уничтожать. Арт Рикербай был одним из них — Твоя позиция не совсем официальна, — заметил я.

— Я лишь стараюсь убедить тебя.

— О'кей, меня это убедило.

— Так что же Коул?

— Это уже другое дело.

— Но не для меня.

— Слушай, Арт. Ты не в том меня убедил. Я ведь тоже сильный.

— Нет, Хаммер, ты уже не тот.

— Чтоб ты сдох!

Он встал медленно и плавно, как огромный серый кот, вежливый, но жестокий:

— Может, все-таки закончим с этим сейчас?

— Ты меня торопишь, дружок?

— Просто есть один план, с которым ты должен ознакомиться Я ощутил усталость, но на эти слова улыбнулся:

— Фараон... Проклятый фараон.

— Ты сам был им Когда-то.

— Я и не прекращал им быть.

— Тогда давай действовать заодно.

На этот раз я взглянул на него более внимательно:

— Мне нужен один день и еще кое-что, в чем ты мне поможешь.

— Продолжай.

— Помоги мне выбраться отсюда.

— И что тогда?

— Возможно, я тебе что-нибудь расскажу, а может быть, и нет. Если же ты мне не поможешь, я сам выберусь отсюда, просто с твоей помощью это сделать проще. Меня не касается, как ты это провернешь. Выбирай.

Рикербай усмехнулся:

— Я выпущу тебя отсюда. Это устроить нетрудно. И свой день ты получишь.

— Вот и спасибо.

— Один уговор: ты сам придешь ко мне, не хотелось бы тебя разыскивать.

— Обязательно, дружище, оставь свой телефон. Он что-то сказал, но слов я не разобрал, так как опять провалился в сон. Я с нетерпением протянул руки навстречу долгожданной темноте, и она спокойно и мягко закутала меня в свое покрывало...

 

Глава 4

Арт не появлялся целых три дня. Три дня я наслаждался покоем, кушал супчик и соблюдал постельный режим. Затем появился высокий худой мужчина, который принес мне одежду, и встревоженная медсестра, которая ничего не могла понять, так как получила от врача насчет меня иные инструкции.

Как только я оделся, мужчина вывел меня наружу и усадил в черный “форд”.

— Куда ехать?

Я назвал какое-то место в центре города, и через пятнадцать минут мы уже были там.

Когда я выходил, он протянул мне конверт и очень спокойно сообщил:

— У тебя есть один день, не больше. Я кивнул:

— Передайте Рикербаю мою благодарность. Он дал мне визитную карточку, где были указаны телефон и адрес офиса “Пирейдж-брокерз”, расположенной всего в двух кварталах от Бродвея.

— Поблагодаришь его лично, — заявил он, хлопнул дверцей и вскоре исчез в потоке машин.

В течение нескольких минут я любовался городом, чего давно уже не делал. Было спокойное воскресное утро. День обещал быть переменчивым, как капризная женщина.

Первый же таксист на стоянке оглядел меня с ног до головы и снова уткнулся в газету. Я ухмыльнулся, хотя ничего забавного в этом не было. Засунув руки в карманы пиджака, я обнаружил в правом из них бумажник с пятьюдесятью долларами.

Спасибо тебе, Арт Рикербай, дружище!

Я подозвал машину и распорядился ехать на Сорок девятую улицу. Расплатившись с шофером и дав ему два доллара сверху, я подождал немного, чтобы убедиться в отсутствии слежки.

Никого. Впрочем, даже если бы Пата известили о моем освобождении, он не стал бы сейчас связываться со мной. Я подождал еще пять минут, а потом двинулся на север Старик Дьюи уже лет двадцать подряд каждый день сидел в своем киоске на углу Во время войны солдаты и офицеры могли брать у него газеты бесплатно, и до сих пор ветераны помнили об этом. Сейчас старику было за восемьдесят, и ему приходилось надевать очки, чтобы различать лица. Друзья, их голоса, беседы с ними — всем этим он очень дорожил.

А я? Черт, мы со стариком Дьюи были давними друзьями. Я никогда не забывал забежать к нему на минутку, чтобы купить воскресный номер “Ньюс” или “Мирроу”. В прежние времена он был даже посредником в моих делах. Он всегда был надежен и безотказен.

Но сейчас его не оказалось на месте.

Дан-Дак Джонс, который подрабатывал уборщиком в “Кловер-баре”, сидел в киоске и ковырял в зубах, просматривая свежий номер “Кавалера”. Только когда я чуть ли не по плечи влез в окошко, он поднял голову и с трудом узнал меня.

— О, привет, Майк!

— Привет, Дан-Дак! Что ты тут делаешь? Он пожал плечами:

— Помогаю старику Дьюи. Я всегда его замещаю, когда ему надо отлучиться.

— А где он сейчас?

— Не знаю. Он и вчера не появлялся. У меня ведь ключи, и я всегда ему открываю. Сегодня та же история.

— С каких пор старик пропадает?

— Послушай, Майк, он стареет. И доктор говорит, что его беспокоит что-то внутри. Весь этот год он не вылезал из болезней.

— Ключи у тебя?

— Разумеется. Мы долгое время были друзьями. Он всегда хорошо платит. Правда, приходится еще и бар убирать каждый день, но все равно это не так уж плохо.

Всегда можно посмотреть множество книг с картинками... Там было даже радио.

— Он когда-нибудь исчезал на два дня подряд? Дан-Дак скорчил рожу, подумал с минуту и качнул головой.

— Это в первый раз. Ты ведь знаешь старика Дьюи. Ему же не сидится на месте. Он страх как боится пропустить что-нибудь интересное.

— Ты заходил к нему домой?

— Нет. Думаешь, нужно? Может, ему стало плохо?

— Я навещу его.

— Конечно, Майк. Он живет...

— Я бывал там.

— Послушай, Майк, если он неважно себя чувствует и захочет, чтобы я задержался, то я не возражаю. Можешь передать ему, что я ничего не возьму.

— О'кей, Дан-Дак.

Я уже двинулся по направлению к дому Дьюи, как вдруг он окликнул меня и широко улыбнулся, показывая разбитые зубы:

— Ты как-то странно выглядишь, Майк. Не похож на того, кого я видел в последний раз у Чинка. Выперли с работы?

Я усмехнулся в ответ на его слова:

— Вроде того.

— Дружище, не горюй, мы начнем все сначала, — засмеялся он.

— Обязательно.

Старик Дьюи был владельцем небольшого особняка. На первом этаже размещался второразрядный галантерейный магазинчик, а два других этажа занимали семьи, имевшие свой бизнес в этом районе. Сам Дьюи жил в маленькой комнатушке, в которой и спал, и готовил пищу.

Я подергал дверь, но она оказалась закрытой. Тогда я постучал, но никто не ответил. Мной опять овладело то самое странное предчувствие, которое я научился не игнорировать. Оно уже давно не возникало, и я еще раз убедился в том, как долго я находился за бортом жизни.

Раньше у меня было оружие. Я был сильным... А сейчас я был тем, что осталось от горького пьяницы, и если что и осталось от прежнего Майка Хаммера, так только интуиция.

Я привык доверять своему внутреннему голосу, поэтому открыл дверь. Замок был старым, и вскрыть его не составляло труда. Толкнув дверь, я встал так, чтобы изнутри на меня нельзя было неожиданно напасть. Я столько раз был близок к смерти, что научился распознавать опасность даже в полной тишине.

Старик Дьюи лежал ничком на полу, раскинув руки и ноги. Голова была повернута в сторону двери, а на лице застыло обычное для мертвых выражение.

Он лежал в луже крови, которая натекла из огромной раны в голове. Кровь давно свернулась, ее цвет стал коричневым, и в комнате уже чувствовался тошнотворный трупный запах.

Кто-то успел обследовать комнату. Это было сделано быстро, но работа была тщательной. Чувствовалось, что обыском занимался знающий человек. Он обследовал все потайные места, но, судя по всему, ничего не обнаружил.

Труп был Тоже обыскан, так как вся одежда была распорота по швам, карманы вывернуты, подошвы ботинок изрезаны на части.

— Не беспокойся, Дьюи, я найду твоего убийцу, — жестко проговорил я. Голос мой прозвучал так же, как много лет назад. Я возвращался к себе.

Сказав это, я вышел, закрыл за собой дверь и оставил все, как было. На улице начинался дождь.

Нату Дратману принадлежал Хаккард-Билдинг, где прежде располагалась моя контора. Спустя семь лет он был все таким же. Правда, немного больше седины и морщинок возле глаз.

— Хэлло, Майк! — Он приветствовал меня, встав из-за своего стола, словно мы расстались только вчера. — Рад тебя видеть.

— Спасибо, Нат.

Он смотрел на меня и мягко улыбался, вселяя в меня надежду.

— Много времени прошло...

— Слишком много. Ты продал хлам из моего офиса?

— Нет.

— Оставил про запас? Нат качнул головой:

— Нет.

— Ты шутишь, приятель!

Он отмахнулся рукой от назойливой мухи и одарил меня новой улыбкой.

— Все находится здесь, Майк.

— Даже через семь лет?

Трудно было что-то понять из-за его обаятельной улыбки.

— У тебя есть ключ?

— Я себе ничего не оставил. Ничего, чтобы напоминало мне о прошлом.

Нат протянул мне блестящий кусочек латуни. Я машинально взял его и посмотрел на номер, выдавленный на бирке: 808.

— Пришлось заказать дубликат, — пояснил Нат.

Я едва сдержался, чтобы не разрыдаться.

— Не стоит благодарности. Я знал, что рано или поздно ты вернешься.

— О черт, — только и смог произнести я.

Нат с укоризной смотрел на меня.

— Благодарю, дружище. Сколько я тебе задолжал?

Нат тихо засмеялся и сказал:

— Специально для тебя я снизил арендную плату. До тех пор, пока ты не вернешься, разумеется. С тебя колоссальная сумма — семь долларов. Семь лет — семь долларов.

Я вынул десятку и положил на стол. Он вполне серьезно дал мне сдачу, выписал квитанцию и сообщил:

— У тебя есть телефон, Майк. Номер тот же. И никаких “спасибо”. Как-то приходил Стрикленд с шестью сотнями, которые он был тебе должен, и оставил их мне. Из этой суммы я и оплатил счета. У тебя даже осталась пара баксов.

— Оставь их для служебных целей, — произнес я.

— Я рад тебя видеть, Майк.

— И я, Нат.

— Ты неважно выглядишь. Дела идут, как и прежде, Майк?

— Никогда больше не будет так, как прежде. Будем надеяться, что все будет лучше.

— Я уверен в этом, Майк.

— Спасибо за все, приятель.

— Всегда рад помочь тебе, Майк. Я взглянул на ключ, зажал его в кулаке и направился к двери.

— Майк! — окликнул меня Нат. Я повернулся.

— Вельда... — Он пристально смотрел мне в глаза. — Ты из-за этого вернулся?

— А что?

— Я много слышал о тебе, Майк. Дважды я видел тебя и знаю то, чего не знает больше никто. Я знаю, почему ты ушел, и знаю, почему ты вернулся. Я ждал тебя. Ты не похож на себя прежнего, вот только глаза... Они у тебя вообще не меняются. Сейчас ты весь избитый, кожа да кости, но глаза прежние, и это очень плохая примета...

— Неужели? Он кивнул:

— Для кого-то.

Я вставил ключ в замок, повернул его и открыл дверь. Это было похоже на возвращение в родительский дом.

Ее стол находился в приемной, пишущая машинка была закрыта чехлом. Стопка писем, до сих пор ожидавших ответа, и последняя записка, которую она оставила мне, лежали у телефона...

Корзина для бумаг лежала в углу, куда я ее закинул, ее содержимое вывалилось на пол. Пара стульев и скамейка для посетителей были перевернуты вверх тормашками. Дверь в мой кабинет была распахнута настежь, и трудолюбивый паук сплел в дверном проеме густую паутину.

Мой письменный стол, несколько стульев — все было таким, как я оставил в тот день. Только толстый слой пыли напоминал о том, что сюда давно уже никто не заходил.

Я снял рукой паутину, зашел в кабинет и сел в кресло. Было тихо. В одно мгновение я перенесся на семь лет назад.'..

За окном был совсем другой Нью-Йорк — с тех пор, как я последний раз смотрел в это окно, многое стало неузнаваемым: построены новые дома, проложены новые улицы, разбиты новые скверы. Но звуки большого города были все теми же. И люди ничуть не изменились. Смерть и разрушение по-прежнему царили там.

Затем я осмотрел стол — просто так, безо всякой определенной цели, наслаждаясь ощущением старых, привычных предметов. Этот древний стол достался мне в наследство от разорившегося акционерного общества.

Если выдвинуть верхний ящик, то можно обнаружить нишу, в которой хранилась другая реликвия.

45-й калибр, автоматический кольт, армейская модель образца 1914 года. Он был смазан, а когда я проверил его работу, он словно ожил в моих руках. Смертельно опасная игрушка, которая имела единственное назначение.

Я положил оружие обратно и задвинул ящик, в котором лежали патроны к нему. Он был нужен мне семь лет назад, но не сейчас.

Сейчас я был одним из тех людей, которых называют “конченными”. Одна ошибка, и Пат будет танцевать перед дверью моей камеры — или же они достанут меня первыми.

Пат! Эта скотина преследует меня. Интересно, неужели Ларри был прав, когда утверждал, что Пат любил Вельду?

Он изменился. За семь лет он должен был бы здорово продвинуться по службе. Сейчас он мог бы стать инспектором... Неужели он сам не пожелал делать карьеру?

Черт с ним! Сейчас он собирается прижать к ногтю убийцу, и притом не какую-то мелкую сошку, а очень опасного наглого преступника. Кто бы ни убил Ричи Коула, он же убил сенатора Кнэппа и, по всей вероятности, старика Дьюи. Но только я один могу пока связать убийство Дьюи с другими преступлениями.

О'кей, Хаммер! Прежде ты был очень сильным. Посмотрим, что ты сможешь сделать теперь, только смотри, не наломай дров... Она жива. Она в безопасном месте. Но где? И сколько еще она сможет там скрываться? Преступники отнюдь не дураки, возможно, именно в этот момент они наставили дуло на ее прелестную головку...

Я рассеянно подошел к телефону, усмехнулся, услышав привычный гудок, и набрал номер конторы “Пирейдж-брокерз”, который мне дал худой мужчина.

— Рикербай?

— У тебя еще есть немного времени, — ответил Арт на том конце провода.

— Мне надо поговорить с тобой.

— Где ты находишься?

— В своей собственной конторе, благодаря стараниям своих друзей. Хаккард-Билдинг...

— Оставайся там. Я буду через десять минут.

— Хорошо. Захвати мне сандвичи.

— А выпивку?

— Только не это. Ну разве что пару бутылочек пива, и больше ничего.

Я повесил трубку и посмотрел на руку, но часов там не оказалось Очевидно, я где-то заложил их. Свои часы, настоящий “Ролекс” я пропил за один день, идиот!

Из окна я разглядел часы на Парамаунт-Билдинг Они показывали двадцать минут седьмого. Асфальт был черным от моросящего дождя. Поток машин на улицах был похож на огромного червя, пожирающего чрево города.

Я открыл окно и вдохнул ароматы ресторана, расположенного внизу: впервые за все время они показались мне соблазнительными. Затем включил лампу и снова сел за стол.

Рикербай принес сандвичи и две банки “Блю Риббонс”. Поставив все передо мной, он улыбнулся и сел в кресло напротив. Я заставил его подождать, пока не разделался с сандвичем и пивом.

— Спасибо за все, Арт.

— Стоит ли? — снова улыбнулся он.

— Во всяком случае, сейчас.

— Об этом мы поговорим позже.

Я улыбнулся в ответ. То, как изменилось выражение его лица, заставило меня призадуматься, что он такого разглядел во мне.

— У меня все в порядке, Рикерти.

— Рикербай.

— Извини. Давай разговаривать так: один спрашивает, другой отвечает. Я начну первым.

— Ты не в том положении, чтобы диктовать условия.

— А я думаю, что в том. Меня столько раз обманывали...

— Это к делу не относится. Черт с тобой, спрашивай.

— Ты ведешь расследование как официальное лицо? Он неопределенно повел головой.

— Нет. Смерть Ричи в данный момент — дело местной полиции.

— А они знают, кем он был?

— Предполагаю, что да.

— А твое учреждение не будет заниматься этим делом?

Он лишь печально усмехнулся в ответ, а я продолжал — Предположим, я докажу, что его смерть стала результатом его обязанностей, которые он был вынужден исполнять. В таком случае, вполне возможно, твое начальство заинтересуется этим.

Молчание Рикербая я расценил как согласие с моим выводом.

— Однако, — продолжал я, — если он стал жертвой чисто криминальных обстоятельств, то дело останется за местной полицией, а его другая личность так и останется нераскрытой... Правильно?

— Ты, оказывается, неплохо осведомлен о государственных интригах и подковерной борьбе министерств, — заметил Рикербай.

— Должен сказать, что в настоящее время все это висит в воздухе. Сейчас ты выполняешь особое задание из личной заинтересованности этим делом. Тебе не могут приказать выйти из него, в противном случае ты подашь в отставку и будешь сам распутывать это дело.

— Должен заметить, Майк, для человека, который совсем недавно был законченным алкоголиком, твой ум чрезвычайно остер. — Он снял очки и, прежде чем водрузить их обратно, тщательно протер. — Меня начинает интересовать твоя личность.

— Позволь мне кое-что объяснить тебе, дружище. Мне пришлось пережить потрясение. Постепенно я прихожу в себя, и случайно встреченная в трезвом виде смерть поражает меня.

— В этом я не уверен, но тем не менее продолжай задавать свои вопросы.

— Чем занимался Ричи Коул?

Рикербай задумался почти на минуту, после чего сказал:

— Не будь глупцом, я этого не знаю А если бы и знал, то все равно бы не рассказал.

— О'кей. Коул работал под прикрытием?

В ответ он качнул головой. Я напомнил:

— Ты же говорил, что сделаешь все, чтобы найти убийцу.

Он пристально уставился на меня, мысленно производя какие-то расчеты.

— Не понимаю, какое это может иметь значение, — раздраженно буркнул он. Печаль легла на его лицо. — Ричи был матросом.

— Членом профсоюза?

— Да, у него был полный билет.

 

Глава 5

Лифтер в Триб-Билдинг с любопытством посмотрел на меня, когда я сказал, что хочу найти Хью. Возможно, что его разыскивали очень многие, но мне не было до этого дела. Старина Майк Хаммер не на шутку разозлился. Золоченая табличка на дверях гласила: “Хью Гарднер”. После моего настойчивого стука он открыл дверь и, узнав меня, с удивлением произнес:

— Майк?! — Это прозвучало почти как вопрос. Неизменная сигара чуть не выпала у него изо рта.

— Привет, Хью.

— Давненько мы не виделись. Я уж начал беспокоиться.

— На то были причины.

Мы пожали друг другу руки, двое друзей, встретившихся после длительной разлуки. Мы оба были сильными, но за это время он ушел далеко вперед, я же здорово отстал. И все же я видел, что мы остались добрыми друзьями.

Он старался загладить многолетнее невнимание к моей персоне самой радушной улыбкой и улыбался все время, как бы говоря мне, что ничего, в сущности, не изменилось с тех пор, как мне в первый раз пришлось участвовать в перестрелке в баре, а он наутро красочно живописал обо всем этом в своей колонке.

Я сел, помахал рукой его белокурой секретарше и подумал, что все-таки у меня остались друзья.

— Ты паршиво выглядишь, — заметил Хью.

— Мне это уже говорили.

— Это правда, что я слышал о тебе с Патом?

— Слухи быстро распространяются.

— Ты же знаешь, в нашем деле все друг про друга все знают.

— Согласен. Поэтому не старайся быть деликатным.

— Ну и чудак ты! — Хью рассмеялся.

— Все мы в какой-то степени дураки и чудаки.

— Конечно, но ты всех обскакал. Знаешь, что тут происходит?

— Могу себе представить.

— Черта с два можешь! Когда они подобрали тебя, я сразу же об этом узнал. Когда ты был в доме Пата, я знал, где ты. Мне всегда это было известно, где бы ты ни находился — пьяным, неузнанным.

— Почему же ты не вытащил меня?

— Майк, — снова засмеялся он, — у меня были собственные проблемы. Если ты сам не можешь решить свои, то кто же это сделает за тебя? Кроме того, я думаю, что это будет для тебя хорошим уроком.

— Благодарю.

— Не стоит... Но я беспокоился.

— Очень мило с твоей стороны.

— Теперь все обстоит хуже. — Хью вытащил сигару изо рта, затушил ее в пепельнице и внимательно взглянул мне в глаза. — Майк...

— Говори, Хью.

Хью был честен и открыт. Он никогда не ходил вокруг да около.

— Ты опасный человек, Майк.

— Для тебя?

Он покачал головой:

— Нет. Они не трогают журналистов. Они уже обожглись с Джо Андермахом и Виктором Рэйселом, посмотри, что с ними сталось. Обо мне не беспокойся.

— Но ведь ты беспокоился обо мне.

Хью что-то проворчал, закрыл глаза, снова открыл их и потянулся за сигарой. Он носил очки и выглядел безобидным чудаком, но в действительности это было не так.

— Я уже давно не беспокоюсь за тебя, Майк. Скажи, что ты от меня хочешь? После семи лет разлуки это должно быть чем-то весьма значительным.

— Сенатор Кнэпп, — выдохнул я.

Ему не нужно было это говорить. Каждое слово было написано на его лице крупными буквами. Он, разумеется, подумал, что раз к нему заявился Майк Хаммер, значит, произошло убийство, а убийство может стать сенсацией.

— Сенатор Кнэпп. Он умер, когда я.., хм.., когда меня не было.

— Он не умер, — напомнил Хью, — его прикончили.

— О'кей, будь по-твоему. Я не успел заскочить в библиотеку, и притом у меня нет с собой читательского билета.

— Он мертв уже три года.

— Больше.

— Первое “почему”?

— Потому.

— Ты делаешь успехи, приятель.

— Ты знаешь другой ответ?

— Не для тебя.

— Так как же с сенатором?

— Мы ведь ведем честную игру? — на всякий случай осведомился Хью. — Из этого можно будет сляпать материал?

— Я весь к твоим услугам, Хью. Ты все узнаешь первым, но.., в свое время.

— Есть у тебя несколько минут?

— Да.

— Тогда подожди.

Хью не пошел просматривать свои архивные записи. Все, что ему было нужно, так это зажечь чертову сигару и поудобнее устроиться в кресле. Набрав полный рот дыма, он промычал:

— Лео Кнэпп был вторым Маккарти. Он был яростным противником левой идеологии, обладал большой властью и имел вес в политических кругах. Он возглавлял правое крыло партии и был готов взорвать всю страну, лишь бы освободить ее от коммунистов. Все так и называли его — человек-ядро или мистер Америка. Это было время забастовок, когда глупые выскочки проводили свою программу за объединение профсоюзов. А затем какие-то подонки убивают его. Тривиальная кража со взломом, во время которой его пристрелили.

— Ты уверен?

Он посмотрел на меня, сжав сигару зубами.

— Ты знаешь меня, Майк. Я репортер и тоже ненавижу красных. Ты думаешь, я это так оставил?

— Могу себе представить, что ты сделал.

— Что? Ты можешь заткнуться?! — Хью со злостью выплюнул сигару. — Майк...

Видимо, я задел его за живое, но я пришел к нему не миндальничать.

— Послушай теперь меня. То, что ты мне рассказал, я и так знал, но если ты хочешь получить горячий материал, мне нужны кое-какие факты, чтобы подтвердить мои догадки. Пока я не закончу расследование, огласка может мне повредить. Здесь замешаны очень серьезные люди, и у меня нет никаких нитей к ним.

— Так расскажи мне. Я понимаю, куда ты закидываешь удочку. Ты потерял контакты и хочешь, чтобы я собрал для тебя информацию?

— Догадливый малыш!

— Ну что ж, я сделаю это.

— Черт побери! Ты проделывал это и прежде. И держи Мерилин подальше от этого. Для нее ты хороший муж и отец, и она не захочет, чтобы ты получил пулю в брюхо.

— Заткнись и лучше расскажи, что у тебя на уме. И я все ему выложил. Все, что произошло за эти семь лет. Хью внимательно слушал, забыв про сигару, которая медленно догорала в пепельнице. Когда я закончил, он спросил:

— Чего же ты от меня хочешь?

— Не знаю. Мне нужна любая помощь.

— О'кей, Майк, — кивнул Хью. — Когда все будет готово для взрыва, дай мне зажечь фитиль. Черт возьми, возможно, нам удастся получить интервью для телевидения с будущим покойником.

— Кроме шуток, приятель.

— Не унывай. Все могло быть гораздо хуже.

— Вот я и не унываю, хотя уверен, что все может получиться очень скверно. Он криво усмехнулся:

— А что тебе надо прямо сейчас?

— Сенатор Кнэпп.

— Как раз сейчас его вдова находится в своей летней резиденции Там, где убили сенатора.

— Я думал, она там никогда больше не покажется. Хью пожал плечами:

— Это было бы глупо. Летняя резиденция в местечке Вилоус около Вашингтона — любимый дом покойного сенатора, и она поддерживает его в приличном состоянии. До конца года она будет жить там. Лаура по праву считается одной из самых известных хозяек в столице, она часто устраивает званые обеды и вечеринки. А какая она красотка — просто куколка!

— Да?

Он авторитетно кивнул:

— Сенатор был видным мужчиной и женщину выбрал себе под стать. Супруги Кнэпп были во всех отношениях выдающейся парой. Такую не часто увидишь.

— Крепко сказано.

— Так оно и есть. Послушай, если тебе необходимы бумаги с подробностями, я могу достать их из отдела хранения справочного материала.

— Был бы весьма тебе признателен. Через пару минут на его столе уже лежал конверт с бумагами. Хью протянул его мне:

— Это даст тебе полное представление об убийстве.

— Думаю, в скором времени там появятся новые документы. — Я поднялся и надел шляпу. — Еще раз благодарю.

— Не советую идти напролом. Будь осторожен, Майк. Ты пока еще не в форме.

— Не беспокойся.

— И еще: не высовывай свою голову. За последние годы многое изменилось, и теперь ты не такой, каким был раньше. А многие захотят расквитаться с тобой за прежнее.

— Полагаю, что ты прав, — усмехнулся я в ответ.

Оставив позади Нью-Йорк, я повернул на север и через пять-шесть миль подъехал к летней резиденции сенатора Кнэппа. Вилла, выстроенная в стиле швейцарского шале, располагалась возле горного ущелья, по дну которого протекала стремительная речушка. Вокруг росли голубые ели.

Резиденция в Вилоус стоила больших денег, но сенатор был богатым человеком и строил дом по собственному проекту, не считаясь с затратами.

У самого крыльца я заглушил мотор. Я коснулся кнопки дверного звонка, но мне никто не открыл. Я снова нажал и опять с тем же результатом.

Чтобы удостовериться, что в доме действительно никого нет, я поднялся на открытую веранду, опоясывающую дом по периметру, и обошел его вокруг. С одной стороны находился открытый бассейн, с другой — теннисный корт. Между ними приютилось маленькое строение под зеленой крышей — судя по всему, раздевалка. Сперва мне показалось, что здесь никого нет, потом я вдруг услышал приглушенные звуки музыки. Сквозь пышные заросли кустарника я рассмотрел разноцветный зонтик и загоравшую под ним женщину. Ее руки были закинуты за голову, а глаза закрыты. Верхняя часть бикини поддерживала впечатляющих размеров бюст, а трусики были приспущены до самой ватерлинии, чтобы подставить солнцу как можно больше белоснежной плоти.

Я подошел к ней и тихо поздоровался:

— Привет!

Она открыла глаза, сонно заморгала и широко улыбнулась.

— О! — Она была по-настоящему красива какой-то необычной, дикой красотой. — Привет!

Не дожидаясь вопроса, я протянул ей махровый халат, висевший на спинке плетеного стула. Она накинула его на плечи.

— Спасибо, — поблагодарила незнакомка.

— Не слишком ли прохладно для загара? — поинтересовался я.

— На солнце в самый раз, — парировала она и кивнула в сторону кресла. — Присаживайтесь.

Я сел, она поудобнее расположилась в своем шезлонге.

— Итак, мистер?..

— Хаммер. Майк Хаммер. — Я выдавил из себя любезную улыбку. — А вы Лаура Кнэпп?

— Да. А я вас где-нибудь видела, мистер Хаммер?

— Мы никогда не встречались.

— Но мне кажется, ваше лицо мне знакомо.

— Вероятно, вы видели мое фото в газетах.

— Да?

— Одно время я был частным детективом. Она изучала меня, нахмурив брови.

— Процесс, связанный с вашингтонским агентством... Я кивнул.

— Я хорошо его помню. Мой муж был тогда в комитете, который оказался втянутым в это дело. — Она немного помолчала и добавила:

— Значит, вы Майк Хаммер, — и нахмурилась еще сильнее.

— А вы ждали кого-то другого? Выражение ее лица стало сердитым.

— Точно не помню. Возможно.

— Я был болен. — Мне захотелось сразу же предварить ненужные вопросы о моем нездоровом цвете лица.

— Охотно этому верю. Весь вопрос сейчас в том, что вы здесь делаете? Это касается вашей работы? Обманывать ее не было никакого смысла.

— Нет, но вы можете мне кое в чем помочь.

— Каким образом?

— Вы не возражаете, если мы поговорим о подробностях убийства вашего мужа?

На этот раз в ее улыбке стало еще меньше теплоты.

— Вы действуете слишком прямолинейно. Я не боюсь говорить об этом, но вам проще было бы изучить материалы этого происшествия в газетах.

Я скользнул взглядом по ее лицу:

— Тем не менее я рад, что приехал сюда. В ответ Лаура тихо засмеялась:

— Ну что ж, благодарю!

— Я уже перечитывал заметки об этом деле.

— Вам этого недостаточно? Я пожал плечами:

— Не знаю. Я бы предпочел услышать все из первых уст.

— Можно спросить, почему?

— Конечно. Выяснились кое-какие факты, которые могут связать убийство вашего мужа с другим убийством.

Лаура покачала головой:

— Я вас не понимаю.

— Возможно, это звучит дико, но вероятность своего предположения я попытаюсь сейчас обосновать. Из того же самого оружия, которым прикончили вашего мужа, убили другого человека. Любая мелочь, самая незначительная деталь может оказаться недостающим звеном в цепи доказательств виновности преступников.

— Занятно. — Лаура наклонилась ко мне, обхватив колени руками. — Но почему этим занимаетесь вы, а не полиция?

— Они еще займутся. В настоящее время это просто вопрос юрисдикции. Очень скоро к вам явится уполномоченный из Нью-Йорка. — Я сделал паузу. — У меня нет лицензии и законного права заниматься этим делом, вот почему я и явился сюда первым.

— А если я не стану ничего рассказывать? — Ее улыбка стала еще шире. — Вы будете меня пытать?

— Черт, да я никогда в жизни не ударил женщину! Она насмешливо подняла брови.

— Я их убиваю на месте, — уточнил я. Ее смех был приятным и хрипловатым, и легко было понять, почему она всегда была королевой среди столичных дам. Казалось, время не властно над ней, хотя, по моим подсчетам, ей было уже за сорок. Золотистого цвета волосы великолепно оттеняли, бархатистую кожу изумительного оттенка.

— Я расскажу, — рассмеялась она. — Но получу ли я за это от вас награду?

— Разумеется. Я вас не трону.

— Звучит соблазнительно. Так что вы желаете узнать?

— Все. И если можно, с самого начала. Было очевидно, что ее память сохранила все подробности происшедшего. И это уже не причиняло ей душевной боли.

— Ночью, где-то после двух, я услышала, как Лео поднялся с постели, но не обратила на это особого внимания, так как он часто спускался ночью на кухню, чтобы перекусить. Следующее, что я услышала, был чей-то крик, затем прозвучал единственный выстрел. Я вскочила, спустилась вниз. Он лежал на полу...

— Он сказал что-нибудь?

— Нет. Он дважды позвал меня и умер. Я вызвала полицию, но не сразу... — Лаура опустила голову и снова подняла ее. — Меня оглушили.

— Бывает...

Она закусила губу.

— Полиция была склонна... Словом, они были раздражены и сообщили, что преступник уже скрылся... — Ее взгляд затуманился, словно она на мгновение вернулась в прошлое. — Но ведь прошло всего лишь несколько минут. Не больше... У преступника не было достаточно времени, чтобы бесследно скрыться.

— Забудьте. Сейчас это не имеет никакого значения. Она согласно кивнула:

— Вы правы, разумеется... Так вот, прибыла полиция, но они ничего не смогли сделать. Убийца выпрыгнул из окна, перебежал двор, выскочил в ворота и исчез. Он не оставил никаких следов. Несколько отпечатков пальцев были смазанными и не годились для экспертизы.

— А что изменилось в доме? Лаура наморщила лоб:

— Сейф был взломан и пуст. Полиция полагает, что Лео либо вспугнул взломщика, либо грабитель заставил его открыть сейф, а когда Лео оказал сопротивление, его убили. Сейф был открыт с помощью кода.

— Сколько людей знали эти цифры?

— Только Лео, насколько мне было известно.

— В документах отмечено, что в сейфе не было ничего важного или ценного.

— Верно. Не более нескольких сотен долларов наличными, чековые книжки, страховые полисы Лео и кое-что из моих драгоценностей. Все бумаги оказались нетронутыми.

— А драгоценности?

— Это были подделки.

— В документах говорится, что вы оценили их стоимость в тысячу долларов.

Она ничуть не смутилась, в ее плавных движениях не было ни грамма нервозности.

— Все верно, тысяча. Это были копии настоящих драгоценностей, которые я хранила в банковском сейфе. Их стоимость была около ста тысяч долларов.

— Фальшивые бриллианты — не самая заманчивая добыча для грабителя Ее глаза говорили, что она не согласна со мной.

— Никто не знал, что я храню там стекляшки.

— Два человека знали.

— Кто?

— Ваш муж и убийца.

Наконец убийственная логика моих слов дошла до нее.

— Он не стал бы никому говорить.

— Зачем вы положили их в сейф?

— Я не вижу в этом ничего необычного. Там им было самое место.

— А почему вы не знали шифр?

— Мне это совершенно не надо было знать. Это было единственным безопасным местом в доме, в голубом кабинете мужа... И вообще, я никогда не касалась его дел, мне они были не интересны.

— А слуги?

— В то время у нас их было двое. Они были пожилыми и уже умерли. Я не думаю, что они подозревали о существовании двух комплектов моих драгоценностей.

— Вы им доверяли?

— Они были с Лео всю жизнь. Несомненно, они заслуживали доверия.

Я откинулся на спинку кресла:

— А не было ли в сейфе чего-нибудь такого, о чем вы не знали?

— Лео мог держать там все, что угодно, но я сомневаюсь, чтобы он это делал. Вы думаете, что там было что-то касающееся государственных секретов?

— Сенатор был важным лицом в механизме полиции... Извините, я все думаю о полиции и поэтому оговорился. Я хотел сказать — в механизме правительства.

— Очень важным, — согласилась она. — Бумаги, представлявшие интерес для государства, хранились в тайнике. Сразу после его смерти, в соответствии с завещанием, их забрало ФБР... — Лаура помолчала, стараясь определить мою реакцию на подобную информацию, а затем спросила:

— Вы можете мне сказать, что вам непонятно?

Я ответил не сразу. Как можно было бы доказать, что необычное совпадение — отнюдь не случайность? Одно и то же оружие использовано Для двух убийств. Что ж, такое случалось достаточно часто. Эти убийства разделены годами и, судя по фактам, совсем не связаны.

— Я лишь пытаюсь понять что-то, но мне это не удается. Концы не сходятся...

— Очень сожалею, — тихо промолвила она.

— Ничего не поделаешь.

Я поднялся, но заканчивать нашу беседу не хотел.

— Это могли быть драгоценности... Но истинный профессионал не стал бы забирать подделки, а вор-дилетант вряд ли пошел бы на грабеж со взломом в доме сенатора...

Лаура протянула мне руку, и я помог ей подняться. Словно огромная домашняя кошка поднялась с места, так просты и естественны были ее движения, исполненные истинно кошачьей грации.

— А вы уверены, что вам больше ничего не надо?

— Ну, разве что еще одна просьба, — сказал я. — Можно мне осмотреть его голубой кабинет? Лаура кивнула и дотронулась до моей руки.

— Все, что пожелаете.

Пока она переодевалась, я оставался в комнате один. Это было помещение, в котором только мужчина мог чувствовать себя уютно.

Огромных размеров рабочий стол из потемневшего дерева. Обтянутые кожей кресла и написанные маслом морские пейзажи. Старинные панели ручной работы из ореха, восточный ковер. Стенной сейф известной фирмы был спрятан за картиной, которая являлась единственным современным предметом в этом помещении.

Лаура открыла ящик стола, вынула карточку с шифром и протянула ее мне. Я открыл сейф, набрав семь заветных цифр. Он был пуст.

Впрочем, как и следовало ожидать. Чего я никак не мог предвидеть, что сейф окажется таким ненадежным. Это был “Гриссом-ЗНА”, который не предназначался для хранения ценных бумаг или драгоценностей. В таких несгораемых ящиках обычно держат бухгалтерскую документацию и старые счета. Но его замок все же имел устройство, которое уже на третьей цифре давало сигнал местной полиции.

Я захлопнул дверцу, снова набрал шифр, открыл сейф и стал ждать.

Вскоре перед домом остановился патрульный “форд”. В кабинет ворвались двое шустрых полицейских в пуленепробиваемых жилетах. Они встали у двери и направили на меня свои пистолеты. Тот, что был повыше ростом, оглядел меня и осведомился:

— Кто ты такой?

— Я тот, кто вызвал вас.

— Не увиливай от ответа.

— Я проверяю работу сейфа. Он усмехнулся:

— Ты не так проверяешь, приятель.

— Извините, я должен был сперва посоветоваться с вами.

Он хотел что-то ответить, но в этот момент в дверях показалась Лаура в черном платье с открытым декольте, которое подчеркивало прелесть ее, фигуры. Она изумилась:

— Что здесь происходит, Майк?

— У вашего сейфа имеется специальное устройство. Я проверил его работу, и оно действует.

— Это правда, миссис Кнэпп? — осведомился полицейский.

— Конечно! Я позволила мистеру Хаммеру осмотреть сейф. Я не знала, что там есть сигнальное устройство. Полицейский спрятал оружие в кобуру:

— Пожалуйста, предупреждайте нас впредь о таких случаях.

— Разумеется. Ответьте, пожалуйста, на один вопрос, — попросил я.

— Слушаю.

— Это вы были на дежурстве, когда застрелили сенатора?

— Да.

— Сработало ли тогда сигнальное устройство?

— Нет.

— Если убийца открыл сейф, значит, он знал правильный шифр.

— Или же, — напомнил мне коп, — убийца заставил сенатора открыть сейф, и тот, зная, что там нет ничего ценного, чтобы не подвергать опасности жизнь жены и свою, не стал использовать сигнальную систему.

— Но все-таки его убили, — напомнил я в свою очередь.

— Если бы вы знали сенатора, то могли бы понять, почему.

— О'кей, почему же? — поинтересовался я.

— Я думаю, пока его держали на мушке, он, как разумный человек, не оказывал сопротивления, но когда сейф был уже пуст, он улучил момент, когда внимание преступника привлекла добыча, и попытался остановить грабителя... А теперь объясните, почему вы интересуетесь этим?

— Моего друга убили из того же пистолета. Полицейские обменялись взглядами, и один из них сказал:

— Мы еще не слышали об этом.

— Так очень скоро услышите. Вам предстоит встреча с капитаном Чамберсом из Нью-Йорка.

— Вы уполномочены вести расследование?

— Увы, нет. Было время, когда я имел на это право.

— В таком случае вы должны прекратить расследование до прибытия властей.

Все было предельно ясно. Если бы Лаура не освободила меня от подозрений, то мы продолжили бы разговор в местной полиции. Это было предупреждение.

Когда они ушли, Лаура поинтересовалась:

— О чем все-таки шла речь?

— Неужели вы не знали, что этот ящик оборудован сигнализацией?

Она на мгновение задумалась и взглянула на сейф.

— Теперь я вспомнила об этом. Но сейф не открывали с тех пор, как... Да, я припоминаю, как полицейские обсуждали это устройство. Но я даже не предполагала, что оно работает.

— Ваш муж всегда хранил этот шифр в столе?

— Нет, адвокат обнаружил его в личных бумагах мужа. Я переложила его в ящик на случай, если понадобится воспользоваться сейфом. Однако он мне так и не понадобился. Неужели это имеет какое-нибудь значение?

Я качнул головой:

— Не знаю. Была одна мыслишка, да и то не новая. Как я говорил вам, это только предположение...

— Что именно?

— Техника операции, — пояснил я. — Убийца вашего мужа мог действительно искать драгоценности. А другой человек, которого он убил, был своего рода контрабандистом. Это и есть объединяющее звено.

Я мысленно перенесся в госпиталь к постели умирающего Ричи Коула. Мне было необходимо обнаружить связь между этими двумя событиями. Я чувствовал, как внутри меня сжимаются клещи и неистовое напряжение готово выплеснуться из меня наружу...

Твердый, настойчивый голос возвратил меня к действительности.

— Майк, пожалуйста, Майк...

Я обнаружил, что мои пальцы впились в ладонь Лауры. На ее глазах выступили слезы. Я выпустил ее руку и глубоко вздохнул.

— Извините...

Она потерла руку и мягко улыбнулась.

— Все в порядке. Вы не могли бы подождать еще минутку? Я кивнул.

— Могу я помочь вам чем-нибудь?

— Нет. Я полагаю, что здесь мне уже нечего делать. Лаура снова прикоснулась к моей руке:

— Мне нравятся такие прощания, Майк. Вы одиноки, а эта слабость...

— Да?

— Я сама давно одинока, так что сразу распознаю это в людях.

— Вы очень любили его, не правда ли? Ее глаза вспыхнули огнем.

— Так же сильно, как вы любили ее, кем бы она ни была. — Ее пальцы сжались в кулаки. — Это сильная боль. Я пыталась приглушить ее занятиями благотворительностью...

— А я пользовался бутылкой. Мой кошмар длился семь лет.

— А сейчас это прошло... Остались только высохшие слезы.

— Да. Это прошло. Несколько дней назад я был пьяной скотиной. Я и сейчас скотина, но только трезвая.

Я почувствовал, что она убрала руку, и потянулся за шляпой. Лаура проводила меня до двери. Открыв ее, она вновь дотронулась до меня, ее пальцы были прохладными и словно поглощали жар моего истерзанного сердца.

— Благодарю вас за то, что вы потратили на меня столько вашего драгоценного времени, миссис Кнэпп.

— Пожалуйста, Майк, зовите меня просто Лаурой.

— Договорились.

— А вы можете ответить на мою любезность?

— С удовольствием...

— Я уже говорила, что не люблю прощаться навсегда. Вы когда-нибудь вернетесь, Майк?

— Я — никто, чтобы возвращаться.

— Возможно, для некоторых. Вы источаете мужественность. У вас удивительное лицо. Я все же надеюсь, что вы вернетесь и расскажете, как идут ваши дела...

Я притянул ее к себе и ощутил женственную красоту ее тела. Лаура не сопротивлялась. Она подняла лицо и обожгла мои губы страстным поцелуем. Это жгучее прикосновение пробудило во мне чувства, которые, как я думал, давно умерли...

 

Глава 6

Спокойный голос в конторе “Пирейдж-брокерз” сообщил мне, что я могу встретиться с мистером Рикербаем через двадцать минут в баре “Автомат” на углу Шестой авеню и Сорок пятой улицы.

Когда я вошел, он допивал кофе, спокойный, неприметный человечек, у которого, казалось, в запасе все время мира.

Я тоже заказал кофе и уселся напротив него.

— Ты развернул бурную деятельность.

Он улыбнулся, но в его глазах не было покоя. Последний выпуск “Ньюс” был согнут на центральной полосе, где помещалась фотография мертвого Дьюи на полу. Полицейские обвинили в этом преступлении местных хулиганов.

— Сегодня у меня было свидание с Лаурой Кнэпп, — сообщил я. Он кивнул:

— Там мы все тщательно проверили.

— Вы знали, что в сейфе имеется сигнальная система? Он снова кивнул:

— Я же тебе говорил, что нет никакой связи между смертью сенатора Кнэппа и Ричи. Если ты предполагаешь, что в сейфе находились бумаги государственной важности, то ошибаешься. У него были дубликаты всех бумаг, и все их мы обнаружили.

— Там еще были фальшивые драгоценности.

— Знаю, но сомневаюсь, что они дадут какую-то ниточку-Я почти уверен, что оружие было использовано в различных целях. Между прочим, в Лос-Анджелесе произошло еще одно убийство, в котором было задействовано то же самое оружие Это случилось год назад. Жертвой стал торговец скотом.

— Согласен, это не очень правдоподобная версия.

— И не оригинальная. — Арт внимательно посмотрел на меня. — Но меня не интересуют другие убийства, мне надо выяснить, почему погиб Ричи. Ты скажешь мне, что он тебе сообщил?

— Нет.

— По крайней мере, ты не обманываешь.

— Заткнись. Он улыбнулся:

— Объясни свою точку зрения.

— Я хочу знать о Коуле все.

— Однажды я уже сказал тебе...

— О'кей, это тайна. Но ведь он мертв. Тебе нужен убийца, мне он тоже нужен. Если мы не будем действовать сообща, то ничего не добьемся.

Рикербай сжал в руках чашку. Прошла целая минута, пока он плыл к определенному решению.

— Можешь ли ты себе представить, сколько людей ищут убийцу? Ладно, я расскажу тебе все... Я ничего не знал о последней миссии Ричи. И сомневаюсь, что смогу это выяснить. Но я точно знаю одно: он никогда не вернулся бы сюда. Он не выполнил приказа и был приговорен, если бы его не убили.

— Но ведь Коул не был новичком. Впервые я ощутил замешательство Рикербая.

— Вот это и странно.

— Да?

— Ричи было сорок пять лет. Он работал то в одном, то в другом отделе с сорок первого года, его послужной список и характеристики были превосходны. Он был грамотным парнем и умел приспосабливаться, если того требовала ситуация. — Рикербай сокрушенно качнул головой. — И.., я просто не могу предположить...

— Что-то толкнуло его сюда.

На одно мгновение Арт расслабился, в его глазах блеснуло выражение отчаяния, но почти сразу же он снова стал тем, кем его приучили быть годы самодисциплины — практически лишенным простых человеческих эмоций сторонним наблюдателем жизни.

Рикербай посмотрел на меня, ожидая, что я скажу ему то, что наведет его на след убийцы.

— Мне нужно больше времени, — проговорил я, отставляя чашку.

— Для меня время не важно. Ричи мертв. Оно имело бы значение, только если бы можно было бы повернуть его вспять и оживить Ричи.

— Но оно важно для меня.

— Сколько тебе потребуется времени, прежде чем ты захочешь рассказать мне все?

— Рассказать что?

— Что сообщил тебе Ричи.

— Возможно, неделя.

Глаза Арта погасли. Холодный взгляд из-за очков словно предъявлял ультиматум.

— Хорошо, неделя, но не больше.

— За это время я смогу найти" убийцу.

— Не обольщайся.

— Бывали времена, когда у меня неплохо получалось ловить мерзавцев.

— Это было давно, Хаммер. Теперь ты ничто. Главное — ничего не испорть. Я тороплю тебя потому, что ты потерял выносливость. Если бы я знал, что ты сможешь, я бы по-другому к тебе относился.

Я встал:

— Благодарю. Я ценю в людях искренность.

— Я позвоню тебе.

— Буду ждать.

Вновь зарядил мелкий дождь. Было тихо и прохладно, но не настолько, чтобы загнать пешеходов в пивнушки или заставить их ловить такси. Под таким дождем было приятно прогуляться и подумать.

Я шел по Сорок пятой улице, затем свернул в сторону Бродвея, следуя маршрутом, по которому не ходил целых семь лет. В баре “Блю Риббон” я выпил темного пива, поздоровался с несколькими старыми знакомыми и продолжил свой путь.

Новым ночным сторожем в Хаккард-Билдинг служил старик, который, казалось, жил в ожидании момента, когда он сможет спокойно покинуть этот мир. Он не спускал-с меня глаз, пока я отмечался в регистрационной книге и шел до лифта.

Я вынул ключ и открыл дверь конторы.

Я успел подумать о том, что часто предчувствие опережает сознание. Я думал об этом и падал, потому что меня сбили с ног. Я чувствовал запах сигаретного дыма, но это были не мои сигареты. Кто-то ждал меня здесь, он услышал, как остановился лифт, выключил свет и приготовился... Однако время ослабило мою реакцию. Она уже не была такой быстрой...

Что-то металлическое ударило меня по голове. Боковым зрением я увидел, как он повернул оружие в руке. Щелкнул затвор...

Я ударился лицом, чувствуя, как теплая кровь медленно просачивается за воротник... Включили свет, и кто-то пнул меня ногой. Чьи-то руки профессионально обшарили мои карманы. Я затылком ощущал направленное на меня дуло пистолета и не мог пошевелиться, чтобы не оказаться застреленным. Меня спасла кровь. Рана на голове была большой и выглядела, наверное, настолько устрашающе, что он не решился на дальнейшие действия. Вскоре послышались удаляющиеся шаги и звук закрываемой двери.

Я дополз до стола, поднялся, вытащил свой сорок пятый и рывком открыл дверь. Но он уже исчез. Наверное, мне очень повезло, потому что он оказался настоящим профессионалом. Ведь он мог дождаться меня и всадить в меня обойму.

Я взглянул на свою руку. Она слегка дрожала, и я не попал бы в цель. Кроме того, я забыл послать патрон в ствол.

И все-таки я счастливчик. Моя удача снова со мной!

Медленно обходя кабинет, я изучал те места, порядок в которых был нарушен. Поиски были быстрыми и тщательными. У него не было времени на лишние движения, но если бы я спрятал что-нибудь важное, то его бы нашли... Были осмотрены даже те два тайника, которые я считал абсолютно надежными.

Стол Вельды тоже был перевернут, а ее последнее послание ко мне валялось на полу.

На этот раз я дослал патрон, спустил предохранитель и убрал свой сорок пятый в кобуру... Ощущение тяжести пистолета пробудило во мне знакомое чувство. В моих руках жизнь и смерть... Средство уничтожения, быстрая месть и воспоминание о тех, кого отправил на тот свет мой сорок пятый.

"Милый Майк...” — начиналась ее записка, остальное уже нельзя было разобрать. Кто же на самом деле был мертвецом: те, кто убивал, или те, кого убивали?

Наконец придя в себя, я уже точно знал, что дорога для живого будет долгой, а для мертвеца — короткой, и не было времени даже считать секунды.

Старик охранник внизу, должно быть, мертв, так как он единственный мог опознать этого человека. Имя в регистрационной книге, конечно, окажется фиктивным, и пока будут искать мотивы убийства, его жертвами могут стать невинные люди, которые слишком близко приблизились к миру террора.

Я немного прибрал в кабинете, вымыл голову, стер следы крови с пола и спустился в вестибюль.

Старик действительно оказался мертвым. Его шея была разбита одним ударом приклада. Регистрационная книга оказалась нетронутой. Я вырвал последнюю страницу, вышел на улицу, разорвал ее на мелкие кусочки и выбросил в канаву.

Затем я взял такси и направился в “Грисси-бар”.

Здесь можно было получить программу на любое представление, включая и убийство... А также узнать обо всем, что происходит в этом чертовом городе. В каждом городе мира, будь то Лондон, Париж, Касабланка, Мехико или Гонконг, есть такое местечко. Надо только знать, где его искать. Но я жил в Нью-Йорке и знал про этот город все.

У стола возле дверей двое парней недружелюбного вида внимательно рассматривали посетителей. Тот, что поменьше, лениво поднялся, подошел ко мне и заявил:

— Мы закрываемся, приятель, никаких посетителей. Я ничего не ответил, тогда он взглянул мне в лицо и ткнул пальцем в сторону своего напарника. Это был огромный детина.

— Мы не хотим неприятностей, дружище.

— Я тоже, парнишка.

— Тогда выметайся вон!

— Катись отсюда сам.

Громила замахнулся, но я врезал ему в грудь так, что он шлепнулся на свой стул, как кусок сырого теста. Пока другой примеривался для удара, я расквасил ему физиономию и оставил жалобно скулить у стены.

В баре стихли все разговоры. Посетители обернулись на нас. Они с интересом ожидали продолжения. Тем временем здоровяк поднялся.

Во внезапно воцарившейся тишине кто-то негромко произнес:

— Ставлю десять к одному против Сладкоежки. Кто-то торопливо его перебил:

— Ставлю пять на Сладкоежку.

Все посмотрели в дальний угол бара на маленького нелепого человечка, какого-то сморщенного и неопрятно одетого. Кто-то рассмеялся.

— Перчик что-то знает.

— Я всегда что-то знаю, — ответил тот.

Мне опять удалось атаковать его первым. Но удар получился не очень сильным. Громила ответил, и как частенько бывало за последние семь лет, я вновь ощутил лицом липкую грязь на полу и почувствовал сильную боль в костях.

Пока все смеялись и одобрительно покрикивали, Сладкоежка принялся добивать меня. Почти теряя сознание, я нашел в себе силы ударить его в живот. Он скорчился, как если бы весь мир обрушился ему на плечи, его глаза полезли на лоб. Здоровяк ждал, пока пройдет жуткая резь в желудке. Когда она немного утихла, он выхватил из-за пояса длинный нож, но и мне пришел на помощь верный сорок пятый.

Странный маленький человечек в углу проговорил:

— Я оказался прав.

Парень, который заключал пари, заявил:

— Говорил же, что Перчик что-то знает. Верзила поднялся с пола и буркнул:

— Без обид, Майк. Это моя работа. Ко мне приблизился владелец бара:

— Все, как в старые времена, Майк.

— Тебе надо заняться обучением своей охраны, Бенни Джо.

— Да, мальчикам нужно чаще тренироваться.

— Но не с моей помощью.

— А вообще ты сегодня паршиво дрался. Я уже подумал, что Сладкоежка одолеет тебя.

— Но не тогда, когда у меня пистолет.

— Кто знал! Ты всегда бываешь таким ловким? Я слышал, что Гэри Мосс однажды начистил тебе лицо, старина Майк.

Посетители бара вопросительно уставились на меня.

— Они что, меня не знают, Джо?

— А с чего бы им тебя знать? Ты изменился до неузнаваемости. Как насчет того, чтобы убраться отсюда?

— Я что-то тебя не узнаю, Джо. Не говори мне, что ты меня выгоняешь.

— Именно так, дружище. Мне не нравятся стареющие крутые ребята вроде тебя. Катись-ка отсюда по-хорошему, иначе придется вызвать полицию.

Пока он говорил, я не мог отвести глаз от маленького неряшливого толстячка, поставившего на меня против Сладкоежки. Я совершенно точно встречал его раньше, но когда и где?..

— А как ты собираешься это сделать? — удивился я. — Ведь у тебя нет никого, кто мог бы остановить меня.

Игра должна была закончиться в стиле добротного вестерна с пальбой и перевернутыми столами. Он почти вытащил свой двадцать пятый, но тут же опять превратился в старину Джо, для которого пистолет всегда был слишком тяжел. Я без труда отобрал у него оружие, разрядил и отдал обратно.

— Не стоит торопиться умереть без особых причин, Джо.

Неожиданно в баре ко мне обратился странный человек:

— Ты не узнаешь меня, Майк? Я отрицательно покачал головой — Лет десять — пятнадцать назад — перестрелка в Корригане.

Я не мог вспомнить его и снова покачал головой.

— Я был корреспондентом “Телеграмм”. Меня зовут Бейлис Хенри, но многие называют меня Перчиком. Ты тогда сцепился с Кортесом Джонсоном и его сумасшедшей компанией из Ред-Хук.

— Это было очень давно, приятель.

— В газетах писали, что это было твое первое дело. Ты тогда работал на какую-то страховую компанию...

— Я припоминаю это дело... Да, я вспомнил тебя! — Мне никогда в жизни не приходило в голову кого-то благодарить. Я прошел через всю эту проклятую войну без единой царапины, а в той идиотской заварушке меня чуть не убили. — Спасибо тебе, Бейлис!

— Это тебе спасибо, Майк. Ты дал мне сенсационный материал. — Бейлис улыбнулся.

— Ну а теперь ты над чем работаешь?

— Черт возьми, только что произошло событие, достойное моего пера, — Майк Хаммер снова в строю. Я молча отхлебнул пива.

— Что с тобой стряслось?

— А что?

Я старался говорить бодро, но старую газетную лису нельзя было провести.

— Не унывай, Майк. Ты всегда был и остаешься любимым героем моей колонки криминальных новостей. Даже когда я не писал о тебе, то все равно следил за твоими подвигами по газетам. И сейчас, голову даю на отсечение, ты не просто так пришел сюда. Сколько лет ты бездельничал?

— Семь.

— Семь лет назад ты бы не стал наставлять пистолет на Сладкоежку.

— Тогда мне это было не нужно.

— Выходит, сейчас нужно?

— Да.

Бейлис быстро оглянулся:

— У тебя нет разрешения на оружие, Майк? Я рассмеялся ему в лицо:

— И у Аль Каноне тоже нет. Разве он расстраивается по этому поводу?

Завсегдатаи бара разбрелись по своим столикам, мы больше не возбуждали их интерес. Вышибалы вернулись на свой пост у дверей. Из задней комнаты доносилась танцевальная музыка, заглушавшая шум разговоров.

В такие дождливые вечера всегда происходят разные неприятные вещи, которые круто меняют привычный ход событий. Сейчас наступил именно такой момент.

— Майк, ты опять меня не слушаешь, — раздался голос Бейлиса. — Я уже десять минут говорю в пустоту.

— Извини, приятель.

— О'кей. Я понимаю, так иногда бывает. Хочу узнать только одно.

— Что именно?

— Когда ты наконец перейдешь к делу? Ты ведь пришел сюда что-то узнать?

— Ты слишком много на себя берешь, — заметил я.

— Я могу оказаться полезным для тебя. У тебя на уме что-то серьезное, ведь это место с дурной репутацией. Настоящий бандитский притон. Просто так сюда не приходят. Так что выкладывай, что тебе нужно?

Я подумал и кивнул.

— А что ты можешь предложить? Бейлис широко улыбнулся:

— Тебе — все, что угодно.

Но мне было не до улыбок.

— Ты знаешь человека по имени Ричи Коул?

— Конечно, — не задумываясь выпалил репортер. — Он когда-то снимал комнату надо мной. Он был славным парнем и отличным другом, хотя и занимался крупной контрабандой.

Распутывая клубок событий, очень важно угадать, с чего начать. Переплетение, казалось бы, никак не связанных между собой фактов может вывести тебя на перекресток, где в этот момент совершенно случай-, но находится тот, кто может показать нужное направление. Это переплетение — штука сложная и не такая уж случайная, как может показаться на первый взгляд.

— Он все еще там живет?

— Нет. Перебрался в другое место, у него сейчас неплохая квартирка. Но только он не простой матрос.

— Откуда ты знаешь?

— Ну какой моряк будет снимать шикарную квартиру, когда он по полгода не бывает дома? Я бывал у него, Майк. Мы за компанию выпили немало пива. У Коула много денег, дружище. Запомни это. Тебе бы не мешало в этом смысле брать с него пример.

— Где он живет?

Бейлис улыбнулся еще шире:

— Майк, я уже сказал, что он мой друг. И если у него неприятности, то я не собираюсь увеличивать их число.

— Ты и не сможешь этого сделать. Коул мертв.

— Как?!

— Застрелен.

— Ты что-то знаешь, Майк? Я предчувствовал, что с ним произойдет что-нибудь подобное.

— Почему?

— Я видел его пистолеты. Три из них он держал в чемодане. Кроме того, он несколько раз пользовался моими услугами... — Бейлис помолчал. — Теперь ведь газетчиков не обучают тому, что знаю я. У меня еще сохранились кое-какие связи, которые позволяют мне заработать несколько долларов то там, то тут. И никаких проблем... Я за свою жизнь сделал столько одолжений, что сейчас это возвращается сторицей. Поверь, эта работа не так уж и спокойна, как кажется на первый взгляд. А насчет Коула... Я никогда не задумывался над тем, чем он занимается, но ему всегда требовалась какая-то необычная информация.

— Что значит — необычная?

— Мыслящий человек вроде меня не мог не заметить некоторой странности, потому что его интересовало то, что не должно было интересовать обычного контрабандиста.

— А ты когда-нибудь говорил это Коулу?

— Конечно, но мы оба стреляные воробьи и хорошо понимали друг друга. Я не стал совать нос в его дела.

— Мы можем посмотреть на его квартиру?

— Конечно. Но может быть, сначала ты мне скажешь, кем он был на самом деле?

Бейлис Хенри на самом деле был крепким орешком. Впрочем, проблемы национальной безопасности меня не слишком волновали, и я сказал, что Коул был агентом ФБР и, когда был еще жив, попросил меня кое о чем.

Репортер выразительно пожал плечами и надвинул кепку на самые глаза.

— Ты хоть знаешь, во что впутываешься? — полюбопытствовал он.

— В меня стреляли и раньше.

— Но раньше тебя никогда не убивали.

Ричи жил в кирпичном доме, ничем не отличающемся от большинства добротных, но каких-то безликих домов, в Бруклине. Бейлис сообщил, что его квартира находится на первом этаже и окна выходят во двор. Так что мы обошли дом вокруг, перелезли через забор и незамеченными добрались до нужного окна.

Тонкий луч карманного фонарика осветил диван-кровать, узкий письменный стол и кресло. По обстановке можно было судить о вкусах и пристрастиях хозяина. Ричи привык жить с комфортом. В стенном шкафу висели шинель, форменная куртка и несколько рубашек. В углу стояла пара старых, разношенных башмаков... В ящике я обнаружил смену нижнего белья и пару спортивных маек, но ничего такого, что говорило бы о том, что Коул не тот, за кого себя выдавал.

Ответ на будоражившие меня вопросы я нашел в письменном столе... Для любого другого эта находка не сказала бы ровным счетом ничего, но для меня это был ответ. Ответ, от которого у меня похолодело в душе.

Коул хранил фотографии в обыкновенном дешевом альбоме. Там было множество разных фотографий, где Коул снимался с девушками и парнями, и просто женские лица. Перевернув несколько страниц, я невольно сжал в руке пистолет, потому что на снимке был Коул, сидящий в баре с несколькими американскими солдатами, а рядом с ним была Вельда!

Ее прекрасные черные волосы были стрижены под мальчика, ее грудь, натянувшая блузку, стремилась вырваться наружу, ее влажные губы кому-то улыбались. Один из солдат смотрел на нее с неприкрытым восторгом.

— Ты что-то сказал, Майк? — шепнул Бейлис. Я покачал головой и перелистнул страницу.

— Нет, ничего.

Здесь снова была она, и на следующих страницах тоже. На одном снимке Вельда стояла у пивнушки, позируя с каким-то солдатом, на другом они с тем же солдатом и какой-то девушкой расположились на фоне разрушенного бомбой здания.

Эти снимки, видимо, хранились в альбоме с далеких времен. Шесть из них датировались 1944 годом и были адресованы Коулу в Нью-Йорк, и хотя по виду они выглядели довольно безобидно, можно было все-таки догадаться, что между Вельдой и Коулом были близкие и доверительные отношения. На фотографиях стояло ее имя, выведенное ее любимыми зелеными чернилами. Во мне поднялась волна черной ненависти на Коула. Я был рад, что он мертв, и жалел, что сам не прикончил его.

Я сделал глубокий вдох, медленно выпустил воздух и почувствовал, что Бейлис тянет меня за руку.

— Тебе нехорошо, Майк?

— Нет, все в порядке.

— Ты что-нибудь обнаружил?

— Ничего существенного.

— А что будем делать с оружием? Оно где-то в чемодане.

— Нам оно ни к чему. Пойдем.

— Ты все-таки что-то нашел. Можешь удовлетворить мое любопытство, Майк?

— О'кей, — сказал я. — У меня и у Коула был общий друг.

— Это теперь имеет какое-нибудь значение?

— Возможно. А теперь давай двигать отсюда. Обратно мы выбирались тем же путем, через окно. Я помог Бейлису перебраться через забор и уже готовился спрыгнуть вниз, когда услышал треск древесных сучьев у себя за спиной Я свалился на Бейлиса, выхватил свой сорок пятый и, не зная, откуда могут раздаться выстрелы, выстрелил первым.

Мы услышали удаляющиеся шаги, потом стали открываться окна, послышались проклятия. Мы бросились в том же направлении, но неизвестный бежал слишком быстро, к тому же он имел фору. Из-за угла показалась патрульная машина. Разговаривать с полицией нам сейчас совершенно не хотелось. Отмахав шесть кварталов пешком, мы поймали такси и поехали к бару Эда Дайли. Мне не надо было ничего объяснять Бейлису, в прежние времена он и сам частенько попадал в подобные переделки. Но сейчас он весь трясся от страха.

Вылакав два двойных виски, он взглянул на меня со странным выражением:

— Дьявол! Я так никогда и не научусь держать язык за зубами.

Контора “Пирейдж-брокерз” произвела на меня странное впечатление. Столы, стулья, шкафы для папок, пишущие машинки — и при этом ни одной живой души. Только пожилой мужчина с сединой в волосах сидел в одиночестве в углу и пил кофе. Я подошел к нему.

— Ну? — проронил Рикербай.

Я покачал головой. Он молча смотрел на меня, прихлебывая кофе маленькими глоточками. Этот человек умел ждать. И сейчас он не торопил меня, зная, что рано или поздно все карты будут у него в руках.

— Ты хорошо знал Коула? — поинтересовался я — Полагаю, что да.

— Он вел светскую жизнь?

Тень недовольства пробежала по его лицу, но любопытство взяло верх. Он поставил чашку на стол.

— Может, объяснишь?

— В смысле девочек...

Его лицо снова приняло бесстрастное выражение.

— Ричи был женат, его жена умерла от рака в 1949 году.

— А они были долго знакомы?

— Ричи и Энн выросли вместе. Они оба знали о ее болезни, и все же решили пожениться после войны, но детей не заводили.

— А до свадьбы?

— Я думаю, что они были честны друг с другом.

— Даже во время войны?

— На что ты намекаешь, Майк?

— Кем был Коул во время войны? Он долго молчал, прежде чем ответить:

— Коул был младшим агентом военной разведки, капитаном, потом его перевели в Англию. Но он ничего не рассказывал о своей жизни, да я и не спрашивал.

— Вернемся к девушкам.

— Он не был девственником, если ты это имеешь в виду.

Арт заметил, что его ответ задел меня за живое, но не понимал почему. Я с трудом взял себя в руки:

— С кем он проводил время, когда не был занят на работе?

Рикербай нахмурился:

— Было несколько девушек, но я не в курсе. После того, как умерла Энн, это меня не касалось.

— Но ты знал их?

Он кивнул, вероятно что-то решив для себя.

— Была Грета Кинг, стюардесса с “Америкэн эрлайнс”. Пат Бендер — маникюрша. Они дружили несколько лет. Ее брат Лестер служил вместе с Ричи, но был убит перед самым концом войны.

— Он не похож на любителя легких увлечений.

— А он и не искал кратковременных романов. После смерти Энн все, что ему было нужно, так это какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься. Он даже к Алексу Берду редко заглядывал, а если...

— Кто это?

— Алекс, Ричи и Лестер были в одной команде всю войну. Они были отличными специалистами в своем деле и большими друзьями. Лестера убили, потом Алекс ушел в отставку и приобрел птицеферму в Мальборо, а Ричи остался на службе. Когда Алекс вышел в отставку, они потеряли связь. Ты же знаешь принцип этой работы: одинокая жизнь; никаких друзей...

— Это все?

Рикербай поправил очки. В его глазах промелькнуло неприкрытое раздражение.

— Нет. Была еще какая-то женщина. Они виделись редко, но он всегда с нетерпением ждал этих встреч.

Мой голос выдал меня, когда я спросил:

— Это было серьезно?

— Не думаю. Скорее всего, они просто ужинали вместе. Думаю, что это была какая-то старая подружка.

— Ты не мог бы назвать ее имя?

— Он мне не говорил, а я не имею привычки лезть в чужую жизнь.

— Что ж, возможно, так и надо было.

— А мне надо, чтобы ты сообщил мне кое-что!

— Не могу же я тебе рассказывать то, чего сам не знаю.

— Это верно... — Рикербай помрачнел.

— Выясни, если это возможно, что он делал во время войны, с кем работал и кто его знал — Ты полагаешь, ниточки тянутся так далеко?

— Не исключено. — Я записал ему свой номер телефона. — Мой офис, там я часто буду бывать.

Он взглянул на цифры, запомнил их, а бумажку выбросил.

Я усмехнулся, попрощался с ним и вышел на улицу.

Я снял небольшую комнату в небольшом отеле в западной части города. Здесь я упаковал свой сорок пятый, наклеил марку стоимостью в доллар, адресовал его на свое имя в свою контору и отправил по почте.

Вероятно, я до сих пор был похож на полицейского, так как никто не хотел со мной разговаривать и, когда я задавал вопрос, старались обойтись несколькими фразами и улизнуть.

Одна старуха сообщила, что видела на заднем дворе двух мужчин, которые там ходили, но убежали почти сразу же после выстрелов. Я поблагодарил ее и попросил проводить меня туда, где уже побывал вчера. Когда она ушла, что-то ворча себе под нос, я обнаружил пулю, которая пробила доски в заборе и улетела на другой двор. Я поднял ее и спрятал в карман.

Через два квартала я поймал такси, думая, что было бы глупо сейчас умирать. Да и вообще мое время еще не подошло. Я еще должен пустить кое-кому кровь, но мои попытки приблизить это событие пока не принесли желаемого результата.

Было время, когда я не расставался со своим сорок пятым, и сейчас был рад, что поднял им шум, обративший кого-то в паническое бегство. Но в настоящий момент я не желал иметь неприятности с полицией...

Если она все еще жива, я должен сделать все, что в моих силах, чтобы спасти ее. Время, проклятое время!

Как его сейчас не хватало! У меня было больше времени, когда она, связанная, лежала на столе, словно приготовленная к языческому жертвоприношению, а ублюдок с замашками мясника занес над ней нож, чтобы разрезать ее белоснежное тело на кровавые ремни. Я перестрелял двадцать человек, я разорвал в клочки "ее мучителя. Суд свершился, и это был справедливый суд.

Довольно бесплодных размышлений. Пришло время действия.

 

Глава 7

Тело унесли, но полиция еще оставалась на месте. Два детектива допрашивали Ната. Один из них внимательно изучал регистрационную книгу.

Я, как ни в чем не бывало, вошел, кивнул им и сказал:

— Доброе утро, Нат.

Он удивленно посмотрел на меня и пожал плечами, показывая, что все это не его дело.

— Привет, Майк! — Он повернулся к полицейскому с книгой в руках. — Это мистер Хаммер из восемьсот восьмого.

— О! Майк Хаммер? Не знал, что вы все еще здесь.

— Я только что вернулся.

— Вот как? — с сарказмом произнес он. — Вы были тут прошлой ночью?

— Нет, я был за городом с приятелем... Полицейский взял в руки карандаш и приготовился записывать мои показания.

— Не скажете ли...

— С репортером Бейлисом Хенри. Проживает по...

— Я знаю, где живет Бейлис.

— Отлично. А что здесь за суматоха? Полицейский не успел произнести коронное выражение “вопросы здесь задаю я”, как Нат выпалил:

— Майк, убили старика Морриса Флеминга.

— Моррис Флеминг?

— Сторож... Он приступил к работе, когда ты ушел. Кто-то разбил ему голову.

— За что?

Полицейский указал на книгу:

— Убийцу могли видеть. Он расписался в книге, прикончил старика, а уходя, вырвал лист.

— Но ведь ради забавы не убивают, — глубокомысленно заметил я. — Кого же прикончили наверху? Полицейские переглянулись.

— Догадливый парень! Но других покойников нет. Об ограблении тоже никто не заявил. Никаких следов насильственного вторжения. Вы были здесь одним из последних. Возможно, вам стоит внимательно осмотреть свой кабинет.

— Я сейчас же сделаю это.

Но мне не было необходимости беспокоиться. Мой офис уже осмотрели. Второй раз за прошедшие сутки. Дверь была распахнута, мебель сдвинута, а в моем кресле сидел Пат, с ледяным лицом. В руках он держал коробку с патронами от моего сорок пятого.

А перед ним спиной ко мне, отбрасывая блики своими серебристыми волосами, сидела Лаура Кнэпп.

— Развлекаетесь? — спросил я. Лаура быстро обернулась. Лучезарная улыбка сделала ее лицо еще более прекрасным.

— Майк!

— Как вы сюда попали? Она взяла меня за руку.

00 — Меня пригласил капитан Чамберс. — Она повернулась к Пату. — Он приехал ко мне вскоре после вас.

— Я же вас предупреждал, что так и будет.

— Оказывается, его тоже интересуют обстоятельства убийства моего мужа, поэтому мы еще раз поговорили обо всех деталях случившегося.

Ее улыбка погасла, в глазах отразилась боль.

— В чем дело, Пат? Неужели ты еще не закрыл это дело?

— Заткнись!

— Правила хорошего тона для полицейских требуют быть повежливее на людях. — Я нагнулся и взял коробку с патронами. — Хорошо, что ты не нашел пистолета.

— Ты прав, а то бы быть тебе уже в суде.

— Так что тебя привело сюда, Пат?

— Не так уж трудно догадаться. Я твои трюки знаю, так что не старайся прикидываться дурачком. — Он вытащил из кармана какую-то бумажку и положил ее на стол. — Ордер на обыск, мистер Хаммер. Когда я услышал, что в этом здании произошло убийство, то первым делом получил ордер.

Я расхохотался ему в лицо:

— Нашел, что искал?

Он медленно поднялся и посмотрел на Лауру.

— Не будете ли вы так любезны, миссис Кнэпп, подождать в соседней комнате? И закройте дверь.

Она недоуменно взглянула на него, но я кивнул ей. Лаура нахмурилась, встала и гордо вышла.

Лицо Пата перекосилось от злости, но на этот раз в его глазах было что-то другое.

— С меня хватит, Майк. Будет лучше, если ты сейчас же все мне расскажешь.

— А если не расскажу?

Его лицо превратилось в камень.

— Ладно, я изложу тебе, что случится, если ты будешь продолжать упираться. Сейчас ты пытаешься что-то делать, но время работает против тебя. Я сделаю так, чтобы твое время истекло. Ты у меня еще попляшешь, как уж на сковородке. Я буду неусыпно держать тебя за хвост. Я буду следить за каждым твоим шагом. Я буду искать и находить повод, чтобы забрать тебя в участок и продержать там денек-другой.

Пат не обманывал. Он отлично знал меня, а я его. Он был действительно готов на все, а время — единственное, чего у меня почти не было. Я убрал на место патроны. За эти чертовы семь лет между нами пролегла бездонная пропасть. Сейчас было уже поздно наводить какие-то мосты.

— О'кей, Пат. Делай что хочешь. Но сперва я хотел бы попросить тебя об одолжении.

— Никаких одолжений!

— Это скорее даже не одолжение... — Я полностью овладел собой. — Нравится тебе это или нет, но я собираюсь использовать свой шанс.

Пат не ответил. Он физически не мог это сделать. Ему страшно захотелось врезать мне по челюсти, и он бы обязательно ударил меня, но сидел слишком далеко. Годы работы в полиции взяли верх, и Пат нехотя пожал плечами:

— Что ты хочешь?

— Ничего особенного. Я мог бы это сделать сам, если бы у меня было время. Взгляни на служебное удостоверение Вельды.

— Ты что, издеваешься?! — взревел он Я покачал головой:

— По закону ты должен прослужить три или более лет в полиции или сыскном агентстве в чине сержанта или выше, чтобы получить личное удостоверение на право расследования. Эго не так просто, и для этого надо прилично потрудиться.

— Она работала на тебя, — спокойно сказал Пат. — Почему ты сам не поинтересовался у нее?

— Я до сих удивляюсь, почему сразу же не сделал этого. Ее удостоверение поначалу казалось мне вполне законным. Мне и в голову не пришло спрашивать ее об этом. Я всегда жил только настоящим, и ты хорошо знаешь это.

— Ты, подлец! На что ты намекаешь?

— Так да или нет, Пат?

В его усмешке не было и тени юмора, а бледно-голубые глаза казались мертвыми.

— Нет. Ты умный парень. Только не переводи стрелки. Ты от меня ничего не добьешься, разве что очередной оплеухи. Сейчас ты используешь ее для того, чтобы отвести от себя удар, но не на того напал.

Не успел он размахнуться, как я с невероятной быстротой откинулся на спинку кресла и вынул из кармана пулю, которую выковырнул в заборе. Это был не блеф, а хитроумная стратегия. Если я обойду его в этой игре, то получу необходимое мне преимущество. И если вскоре не предстану перед судом, то у меня будет в запасе на несколько часов больше, чем у него.

Я положил на стол сплющенный кусочек металла.

— Не надо меня пугать, Пат. Пусть твои эксперты хорошенько его изучат, а ты узнаешь для меня то, что я прошу. Я же в свою очередь расскажу, откуда взялась эта пуля.

Пат взял ее, что-то обдумывая. Он все-таки был первоклассным полицейским. Ему нужен был убийца, потому он обязан был использовать для его поимки все возможности.

— Хорошо. Я не могу рисковать. Но если это окажется обманом, то ты дорого заплатишь за него. Я пожал плечами:

— Когда ты узнаешь об удостоверении?

— На это потребуется много времени.

— Я позвоню тебе.

С отсутствующим видом он надел шляпу и направился к двери.

— Пат? — окликнул я.

— Что? — повернулся он.

— Скажи мне кое-что. — Я думаю, он догадывался, о чем я хотел спросить. — Ты тоже любил Вельду?

Взгляд его глаз был красноречивее слов. Он открыл дверь и вышел.

— Мне можно войти? — раздался голос Лауры.

— О, входите, пожалуйста.

— У тебя неприятности, Майк?

— Ничего особенного.

Она уселась на стул для клиентов и грациозным движением закинула ногу на ногу, одернув на коленях юбку.

— Когда капитан Чамберс был у меня, он все время говорил о тебе. У меня создалось впечатление, что ты просто центр вселенной. — Она замолчала на мгновение. — Он ненавидит тебя?

Я кивнул:

— Когда-то мы были друзьями. Лаура удивленно подняла брови:

— Даже настоящей мужской дружбе рано или поздно приходит конец.

— Звучит достаточно цинично.

— Нет, это всего лишь правда жизни! Есть друзья детства, позже появляются школьные приятели, затем — студенческое братство. Но сколько продолжается дружба? Вот, например, твои армейские товарищи — ты еще помнишь их имена?

Я нетерпеливо передернул плечами.

— Выходит, у тебя имеются друзья лишь на определенный момент? Потом либо ты отделываешься от них, либо ваша дружба превращается в ненависть?

— Паршивая система.

— Но это тем не менее так. В 1945 году Германия и Япония были нашими врагами, а Россия — верным союзником. А сейчас? Наши бывшие враги стали друзьями, а друзья — противниками.

Она говорила с таким серьезным видом, что я не мог не рассмеяться.

— Очаровательной блондинке не идет быть философом.

Но Лаура не была склонна к шуткам.

— Майк, это совсем не смешно. Когда Лео был жив, я следила за всеми его делами в Вашингтоне и помогала, как могла. Я немного понимаю, что на уме у людей, которые правят миром, в них есть нечто непонятное нам, простым смертным. Я смешивала им коктейли и видела, как начинались войны и дружба поколений между нациями уничтожалась потому, что какой-нибудь политический деятель все поворачивал по-своему... Уж я-то знаю кое-что о дружбе.

— Ну, у нас были совсем другие отношения.

— Тебя ранит то, что произошло между вами?

— Да. Так не должно было случиться.

— О? — Она взглянула на меня и все поняла. — Эта женщина, о которой ты мне говорил... Вы оба любили ее?

— Думаю, что только я. Мы оба считали ее мертвой. Он и сейчас так думает и во всем винит меня.

— А она жива, Майк?

— Не знаю. Все это очень странно, но если есть хоть малейшая вероятность, что она жива, я хочу узнать об этом.

— А капитан Чамберс?

— Он никогда не любил ее так, как я. Она была только моей!

— А если она все же мертва? Может, лучше и не узнавать об этом?

Мое лицо исказила горькая усмешка.

— Если она жива, то я найду ее. Если же мертва, то найду убийцу. Я буду очень медленно раздирать его по кусочкам, пока смерть не станет для него желанной.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, я встал с кресла. Каждый мой мускул дрожал и жаждал расправиться с убийцей. Лаура подошла ко мне и погладила меня по плечу, стараясь успокоить. Я снова сел и постарался избавиться от внезапной вспышки ненависти.

— Спасибо...

— Я понимаю, что ты чувствуешь, Майк.

— Ты?

— Да. — Ее рука скользнула по моему лицу. — Те же самые чувства захватили меня после смерти Лео. Он был великим человеком и умер без всякой причины.

— Извини. Я не хотел причинить тебе боль.

— Теперь это уже в прошлом.

Я поднял глаза и посмотрел на нее. Лаура выглядела просто великолепно. Каждый изгиб ее великолепного тела притягивал взгляд. Она убрала руку и стояла передо мной в полном расцвете зрелой красоты.

— О чем ты думаешь, милый?

— С тобой мне как-то легко...

— Почему?

— Смерть твоего Лео в какой-то степени связана с ее смертью, и я чувствую то же, что и ты Но кто бы ни убил Лео, он тоже умрет от моей руки! — Я обнял ее. — Я убью его и отомщу за тебя, крошка — Нет, Майк! Я сделаю это сама. Ты только найди его!

— Ты многого просишь, девочка.

— Неужели? Когда ты ушел, я навела о тебе справки и получила весьма интригующую информацию. Я никогда бы не подумала, увидев тебя впервые, что ты...

— Таким я был давно. Последние семь лет я пропьянствовал. Не знаю, смогу ли я завязать?..

— А я знаю!

— Никто этого не знает. У меня даже нет полномочий вести расследование.

— Но ведь это не может тебя остановить.

— Ты попала в точку, крошка. Она тихо засмеялась и снова погладила меня по лицу.

— Я помогу тебе найти твою женщину, а ты поможешь мне найти убийцу Лео.

— Лаура...

— Когда погиб Лео, расследование было чисто формальным. Их больше волновал политический статус, чем поимка преступника. Никто не подумал обо мне, убийцу не искали. Все только обещали, писали рапорты Но ты, Майк, совсем иное дело. Ты же обязательно найдешь его. У тебя нет официального разрешения, но у тебя будут деньги. Я достаточно богата, и ты можешь пользоваться всем, чем я располагаю Ищи свою женщину. А потом найдешь убийцу Лео. Завтра я вышлю тебе пять тысяч долларов Никаких вопросов и никаких расписок Даже если у тебя ничего не получится, у меня не будет к тебе претензий Я почувствовал, что она вся дрожит Это не было заметно по ее лицу, но все тело напряглось.

— Ты очень его любила? Она кивнула:

— Так же, как и ты любил ее.

Мы стояли очень близко друг к другу, вибрирующие волны новых и неожиданных эмоций захлестнули нас обоих. Мои руки скользнули ей на грудь, я обнял ее и прижал к себе. Она тяжело задышала, ее тяжело вздымающаяся грудь скользила по моей груди. Она судорожно выдохнула:

— Майк, я хочу мужчину. — Она умоляюще смотрела на меня. — Ну, пожалуйста, ну... — Тебе не нужно говорить “пожалуйста”. — Я поцеловал ее, забыв обо всем на свете.

Мы получили колоссальное наслаждение на холодном, неудобном диване — двое одиноких людей, у которых аппетит разгорался все сильнее и сильнее. Мы оба умели лакомиться долго и со вкусом, а не удовлетворяться первым предложенным блюдом.

Да, мы были гурманами. Тело получало удовольствие, но голова знала, что это только закуска и что будут и другие блюда, разнообразные, и каждое будет более сочным, чем предыдущее, в нескончаемом потоке наслаждений.

Наконец банкет закончился. Мы с трудом оторвались друг от друга и улыбнулись. Мне показалось, что мы оба подумали об одном и том же: “Куда девается прошлое? Неужели только настоящее имеет значение?"

Приведя себя в порядок, я с сожалением произнес:

— Возвращайся домой, Лаура.

— Я могла бы остаться в городе.

— Это будет отвлекать меня от дел.

— Но я живу за сотню миль от тебя.

— Всего два часа пути.

— Ты приедешь?

— Непременно.

Я проводил ее до двери. На мгновение я ощутил стыд и вину. На полу все еще валялся клочок бумаги со словами: “Милый Майк..."

Мы сидели в баре “Мориарти” на углу Шестой авеню и Сорок второй улицы. Ирландец Джон, бармен, принес нам по кружке холодного “Блю Риббон” и незаметно удалился, так как чувствовал, что обсуждаются серьезные дела.

— Как далеко ты собираешься зайти? — поинтересовался Рикербай.

— До конца.

— Это без меня.

— Сам справлюсь.

Он пил пиво большими глотками, как воду, словно его томила неутолимая жажда. Поставив на стол пустую кружку, он снял очки и, щурясь, уставился на меня.

— Ты даже не представляешь, как ты на самом деле одинок.

— Представляю. Теперь поговорим. Ты дал мне неделю.

— Хм-м... — Он вылил себе остатки пива. — Я могу ее забрать.

— Значит, ты кое-что выяснил?

— Да. Кстати, и о тебе тоже.

— Тогда выкладывай. Арт снова нацепил очки:

— Я даже представления не имел о том, кем был Ричи во время войны. Он был очень важной фигурой. Очень!

— Но ведь он же был очень молод тогда?

— Он твой ровесник, а на войне не возраст определяет заслуги человека. Ричи командовал семнадцатой группой. — Он замолчал, но я никак не отреагировал на его слова. — Ты слышал о “Баттерфляй-2”?

Я допил пиво и махнул Джону, чтобы тот принес еще.

— Слышал, но подробностей не знаю. Что-то похожее на немецкую систему всеобщего шпионажа. На них работали люди со времен Первой мировой войны.

— Удивительно, что ты слышал об этом.

— У меня есть друзья в самых разных сферах.

— Конечно, они у тебя были.

Он странно взглянул на меня. Я уловил это выражение, очень медленно поставил кружку с пивом на стол и спросил:

— Что это значит?

Арт впился глазами в мое лицо, чтобы не упустить на нем ни малейшего изменения.

— Это была твоя девушка, которую звали Вельда. Ричи иногда встречался с ней, когда бывал дома. Она были знакомы со времен войны.

Кружка треснула, и теплая кровь заструилась по моей руке. Я пытался ее остановить с помощью полотенца, протянутого мне Джоном.

— Продолжай.

Арт улыбнулся, но его улыбка мне не понравилась.

— Последний раз он ее видел в Париже перед самым окончанием войны. В то время он уже работал в “Баттерфляй-2”. Целью этой секретной организации было уничтожение Геральда Эрлиха. В те времена это имя было известно только Ричи и тем, против кого он сражался. Имеет ли это значение сейчас?

— Не знаю.

Меня начинала покидать выдержка Я потянулся за пивом, но не смог сделать глоток — так сильно меня захватило то, о чем рассказывал Рикербай.

— Эрлих возглавлял шпионскую организацию, основанную в 1920 году. Его агенты работали во всех уголках земли, подготавливая начало следующей войны. И даже своих детей они хотели сделать секретными агентами. Ты думаешь, Вторая мировая война была результатом политического переворота?

— Политика не моя специальность.

— Конечно нет. Что же дальше... Это была совершенно особенная структура. Она даже не подчинялась германскому генеральному штабу. Но Гитлер использовал эту группу для реализации своего плана завоевания мира. Он объединил самых выдающихся военачальников и продажные умы, чтобы использовать мировые войны и локальные конфликты в своих собственных интересах. Но весь ужас в том, что эти люди были в состоянии захватить весь мир и без какого-либо участия Гитлера.

— Ты с ума сошел?!

— Я? Сколько держав было втянуто в войну 1919 года?

— Много.

— Верно, а в 1941 году?

— Почти все...

— Не совсем. Я имею в виду основные государства — Мы, Англия, Германия, Япония и Советский Союз...

— А сейчас, именно сейчас, сколько оставшихся государств на самом деле существует?

То, на что он намекал, было почти невообразимо.

— Два Наше и Россия.

— Вот теперь мы подошли к сути нашего вопроса Они контролируют большую часть территории и населения земли. Отношения между нами враждебные. Они — те, кто нажимает, мы — те, кто сдерживает.

— Черт возьми, Арт, ты спятил!

— Полегче, Майк, лучше сам пораскинь мозгами.

— К чему ты все это ведешь? Что, Вельда имеет к этому какое-то отношение? Да у тебя просто навязчивая идея! На какой-нибудь попойке в Виллидж я мог бы узнать больше ценной, а главное, правдивой информации. Даже у полных идиотов больше рассудка.

Он улыбался:

— Ты говоришь так, как если бы она была жива! Подошел Джон и спросил, не желаю ли я еще пива. Я кивнул, он принес еще две бутылки и удалился.

— Тебе повезло, Рикербай, — проговорил я, немного остыв. — Я не знал, то ли дать тебе по морде, то ли продолжать слушать.

— Это тебе повезло, что ты меня слушаешь.

— Давай закончим с этим. Так ты считаешь, что Вельда принадлежит к этой организации?

Его жест был одновременно красноречивым и ничего не значащим.

— Мне нет до этого дела. Все, что мне нужно, — это убийца Ричи.

— Это не ответ на мой вопрос. Он пожал плечами:

— Похоже, что да.

— Так над чем работал Ричи перед смертью? Он мрачно качнул головой, явно ожидая этого вопроса:

— Его последнее задание не было связано с этим делом. Это была его обычная работа по расследованию контрабанды золота.

— Ты в этом уверен?

— Да.

— А что этот Эрлих?

— Сдох или исчез. Никто не знает.

— Кто-то знает... Парни из спецслужб не упускают свою мишень, особенно если это такая большая шишка в системе мирового шпионажа.

Рикербай помолчал мгновение, потом кивнул:

— Вполне вероятно. Но скорее всего, он просто загнулся. Если он действительно избежал облавы на нацистских агентов после войны, ему было бы сейчас шестьдесят. Когда антифашистские организации Европы вышли из подполья, они не стали дожидаться публичных процессов, зная, кто были их мишени и где их найти. Ты бы удивился, если б узнал, как много людей, крупных и мелких рыбешек, бесследно исчезло. Многие из тех, кто нам был очень нужен как свидетель, превратились в прах.

— Это были официальные меры?

— Не будь глупцом! Мы не применяем чрезвычайных мер по отношению к гражданским. Только когда это необходимо...

— Как сейчас, например, — перебил я его.

— Да, как сейчас. Но поверь мне на слово, лучше тебе ничего об этом не знать.

В его тоне читалось презрение. Сверля меня глазами из-за толстых стекол очков, он изучал меня, словно редкое насекомое под лупой. Я решился:

— Что такое “Дракон”?

Арт Рикербай был молодцом. Он как никто умел держать себя в руках. Казалось, что я спросил его, который час, а у него не оказалось часов. Но все-таки я заметил в нем небольшое изменение, которое вылилось в вопрос, так не подходивший ему:

— О чем ты говоришь?

— Что это, Арт?

Я знал, где у него слабое место. Это был для него слишком сложный вопрос, и он не знал, как поступить. Он не мог мне ответить, но не мог и сказать, что не знает. Он также боялся, что я замолчу и ничего больше ему не скажу. Он был государственным человеком, федеральным агентом, работающим на национальную безопасность. Лаура рассказала мне, что такое большая политика, когда за рюмкой принимаются решения о начале войны. Но, прежде всего, он был умным человеком, поэтому, прокрутив все возможные варианты, он решил раскрыться.

— Ты не ответил мне! — напомнил я.

Арт снял очки, и я заметил, что у него дрожат руки — Каким образом ты узнал о нем?

— Скажи мне, это большая тайна? И он ответил изменившимся голосом:

— Величайшая!!!

— Не дури, Рикербай. Что ты знаешь?

Сейчас время было на моей стороне. Я мог себе позволить немного расслабиться, а Рикербай нет. Он пошел позвонить вышестоящему начальнику, чтобы сообщить, что секрет “Дракона” раскрыт. Он вернулся, снял очки, протер запотевшие стекла носовым платком и водрузил их на нос.

— “Дракон” — это кодовое название группы карателей. Она состоит из двух партнеров: Зуба и Когтя. Я поднял пивную кружку, заглянул в нее и спросил:

— Не врешь?

— Я могу назвать тебе имена людей по всему миру, которые занимали высокие посты в правительстве и умерли насильственной смертью. Возможно, ты и сам знаешь их.

— Сомневаюсь Я семь лет не интересовался тем, что происходит в мире “Дракон” Почему же это имя никогда не появлялось? Оно должно было где-то всплыть.

— Черт, ты не понял! “Дракон” — это наше кодовое название, а не их! А теперь, когда я рассказал тебе то, чего не знает никто за пределами нашего ведомства, выкладывай, что ты знаешь о “Драконе”?

— “Дракон” убил Ричи, — буркнул я.

Ни один мускул не дрогнул на лице Рикербая.

— А сейчас “Дракон” старается уничтожить Вельду.

— Откуда ты знаешь? — прошептал Арт.

— Это то, что сообщил мне Ричи перед смертью. Рикербай улыбнулся. Как я ни старался, я так и не смог прочитать его мысли.

— Ты ничего не знаешь, — заявил он. — Когда их собственные люди выходят из доверия, они тоже становятся мишенью. У нас есть об этом достоверные сведения. И ты, Хаммер, тоже можешь ею стать.

— Я этому не удивлюсь. Он оставил чаевые и встал.

— Спасибо за искренность. Спасибо за “Дракона”.

— Неужели ты это все так и оставишь?

— Думаю, да. А что ты предлагаешь?

— Трусливый ублюдок! — ответил я. Рикербай задержался на мгновение.

— Я не такой безмозглый идиот, как ты. Даже после семи лет беспробудной пьянки я не стал бы играть в такие игры. — Он снова превратился в маленького неприметного человечка и, почти трагически покачав головой, заявил:

— Я теряю свою интуицию, а ведь думал, что она всегда при мне. Что ты еще знаешь?

Я отхлебнул пива и поставил пустую кружку на стол.

— Ричи сообщил мне кое-что, что поможет расправиться с его убийцей — И что тебе надо в обмен на эту информацию? Надеюсь, ты не захочешь, чтобы я поставил к стенке президента?

— Успокойся, — усмехнулся я. — Всего лишь официальное разрешение на ношение оружия.

— Как в прежние времена?

— Как в прежние времена.

 

Глава 8

Хью Гарднер записывал представление, и я не мог повидать его, пока он не закончит.

Я сидел в пустой студии, курил и наслаждался минутами покоя, редко выпадавшими мне в последнее время, когда Хью подошел и сел рядом со мной.

— Как дела, Майк?

— Идут в гору. А ты что-то слышал?

— Немножко Тебя видят везде. — Он рассмеялся, не выпуская сигары изо рта, и задрал ноги на стол. — Я, например, знаю о том, что произошло в заведении Бенни Джо. Ты там наделал шуму.

— Черт, у меня не было времени на тренировки. А кто тебе все рассказал?

— Старина Бейлис все еще имеет привычку пропустить стаканчик у Теда, а там бываю и я. Он знает, что мы с тобой добрые друзья.

— И о чем же он тебе проболтался?

— Ваших с ним похождениях, — усмехнулся Хью. — Но вскоре я услышу и все остальное. А нет ли у тебя чего-нибудь для прессы?

— Пока еще рано писать об этом Ты можешь мне кое в чем помочь?

— Только скажи.

— Как у тебя обстоят дела с заокеанскими связями? Хью вынул сигару изо рта, стряхнул пепел и внимательно посмотрел на меня.

— Предполагаю, что следующий вопрос будет о какой-нибудь красотке?

— Ты угадал.

— О'кей, — кивнул он. — В нашем деле необходимы друзья, владеющие информацией. У нас, репортеров, связи не хуже, чем у Интерпола.

— Ты можешь спросить кое о чем своих друзей? Только вопрос надо отправить в зашифрованном виде и таким же образом получить ответ.

Он кивнул.

— Отлично. Тогда выясни, знает ли кто что-нибудь о “Драконе”. Это кодовое название секретной команды. Я пока еще не знаю, что за мясо варится в этом котле, но мне нужно во что бы то ни стало снять с него крышку и заглянуть внутрь.

— А как же красотка? Разве ты не собираешься заводить интрижку?

— Я уже говорил тебе, что у меня нет времени.

— Надеюсь, ты будешь жить еще долго и расскажешь потом все подробности. Но в таких играх погибает много хороших ребят.

— Меня не так-то легко убить.

— Но ты уже и не тот Майк Хаммер, каким был раньше.

— Когда ты можешь направить запрос?

— Хоть сейчас.

Хью позвонил по телефону. Ответ должен был прийти прямо в его офис вместе с ежедневной сводкой новостей.

Он повесил трубку и повернулся ко мне.

— Что теперь?

— Давай перекусим, а потом нам надо наведаться к одному полицейскому, который раньше был моим другом.

Я постучал и получил приглашение войти. При виде меня на лицо Пата словно набежала туча. Чувство обиды и враждебности, взлелеянное им за эти годы, захлестнуло его с новой силой. Но сейчас он себя контролировал.

Доктор Ларри Снайдер поднялся из-за стола и приветливо кивнул мне, в уголках его рта я заметил удивленную улыбку.

— Хью Гарднер, — представил я своего друга. — Доктор Ларри Снайдер. Полагаю, с Патом Чамберсом ты знаком.

— Привет, Ларри. Да, я знаю капитана Чамберса. Они раскланялись, затем Хью Гарднер придвинул стул и сел напротив стола, а я просто стоял и смотрел сверху вниз на Пата.

— По какому поводу сборище? — ледяным голосом процедил он.

— Хью интересуется концом истории.

— У нас есть вполне определенная методика общения с прессой.

— Возможно, у вас есть, но у меня нет.

— Убирайтесь отсюда.

— Наверное, хорошо, что я захватил свой медицинский саквояж, — спокойно проговорил Ларри. — Но если в вас осталась хоть капля здравого смысла, попробуйте договориться на словах, прежде чем махать кулаками.

— Заткнись, Ларри! — огрызнулся Пат. — Ты ничего не знаешь.

— Ты удивишься тому, что знаю я.

Пат взглянул на Ларри и нахмурился.

— Ты показывал баллистикам пулю, которую я тебе передал? Ну и к какому выводу они пришли? — спросил я.

Он не ответил, да ему и не нужно было отвечать. По его молчанию я понял, что пуля была выпущена из того же оружия, что и другие. Пат навалился на стол, скрестил руки и уже совершенно спокойным голосом спросил:

— О'кей, где ты ее нашел?

— Если помнишь, мы с тобой заключили сделку. Он одарил меня кривой улыбкой:

— К черту сделки! Ты мне и так все расскажешь. Я показал Пату, что умею улыбаться не менее противно.

— Ты ошибаешься. Время больше не работает против меня, дружище Пат.

— Мне тем более наплевать на время! Я могу держать тебя здесь сколько захочу! — Пат попытался вскочить, но Ларри остановил его:

— Полегче, Пат!

Тот что-то с отвращением промычал и снова сел. Я знал его слишком долго и слишком хорошо, так что мог читать по его лицу, как по книге. Когда он протянул мне фотостат, я злобно улыбнулся, а лицо Пата зеркально отразило эту усмешку, только в его лице была ненависть.

— Прочти вслух! — приказал он.

— Чтоб ты сдох!

— Нет, — настаивал он почти отеческим тоном. — Читай.

Я молча прочел еще раз. Вельда была агентом разведки во время войны и за свои заслуги получила удостоверение частного детектива в штате Нью-Йорк.

Я вернул фотостат, дал Пату адрес квартиры Коула в Бруклине и сообщил, где он сможет найти дырку от этой пули... Интересно, что он будет делать, когда наткнется на снимки Вельды?

Пат дал мне время на обдумывание, потом позвонил по телефону и вызвал дежурного полицейского. Через несколько минут вошел офицер и положил ему на стол папку. Пат вложил в нее листок бумаги с адресом, потом закрыл папку и откинулся на спинку кресла.

— Было два выстрела.., из разного оружия... Один компетентный человек сказал, что второй выстрел был сделан из крупнокалиберного пистолета, очень похожего на 45-й калибр.

— И что еще?

— Ты пройдоха, Майк. Но ты опять начал играть с пистолетом. Я застукаю тебя с ним в руках, и тебя повесят. Ты убьешь кого-нибудь, и я непременно постараюсь быть там, чтобы увидеть, как тебя схватят и бросят в кипяток. Я даже сейчас могу подтолкнуть тебя и наблюдать, как ты будешь падать.

— Благодарю тебя.

— Не стоит, — улыбнулся он в ответ.

Я повернулся к Ларри и кивнул в сторону Пата:

— Он болен, доктор. Он не желает признаваться даже самому себе, что до сих пор любит ее. Пат никак не реагировал.

— Это так? — спросил я у него. Он молчал, пока мы с Хью шагали к двери, но когда я обернулся у входа, он не выдержал.

— Да, черт тебя побери! — яростно выкрикнул он

На улице Хью затащил меня в бар около Триб-Билдинг Мы заняли кабинки в глубине помещения, заказали по паре бутылок холодного “Блю Риббон” и долго молчали, глядя друг на друга Наконец Хью не выдержал — Я себя сейчас чувствую, как Алиса в Стране чудес, все вокруг становится страньше и страньше. Ты рассказал мне совсем немного, но теперь я хочу продолжения. Писать в бродвейскую колонку пасквили об известных людях и прочей мишуре, конечно, забавно. Но я все-таки репортер, и будет не так уж плохо для разнообразия потолкаться локтями.

— Не знаю, что тебе сказать и с чего начать, Хью.

— А ты постарайся.

— Ладно, поговорим вот о чем... “Баттерфляй-2” и некий Геральд Эрлих. Он поперхнулся пивом.

— Откуда ты знаешь о “Баттерфляй-2”?

— А ты откуда знаешь?

— Это военная ставка, дружок. Ты знаешь, что я был там тогда?

— Ты рассказывал, что был капитаном в группе специального назначения.

— Правильно, но меня использовали еще и для других целей.

— Не говори только, что ты был шпионом — У меня было секретное задание. Моей задачей было держать ухо востро и выполнять различные поручения. Но какое тебе дело до “Баттерфляй-2” и этого Эрлиха? Это было семнадцать лет назад и теперь интересно разве что историкам.

— Да?

— Черт побери, Майк! Когда-то нацистская военная машина... Давай оставим это .

— “Баттерфляй-2” не так уж и устарел.

— Послушай.

— А как насчет Эрлиха?

— Предположительно, умер — Доказательства?

— Нет, но и черт с ними!

— Слишком уж много предположений. Я им не доверяю.

— На что ты намекаешь? Что ты привязался с этим Эрлихом? Я сталкивался с ним всего три раза. Дважды я встречался с ним как с офицером войск союзников, третий раз я видел его в лагере для интернированных после войны, но не представлял, кто он такой. После я узнал, что грузовик, на котором перевозили заключенных, разбился. В этом грузовике находился Геральд Эрлих, полковник СС, который собственноручно приканчивал заключенных.

— Ты видел тело?

— Нет, но когда привезли уцелевших, его среди немецких ублюдков не оказалось.

— Выходит, он мертв?

— Но ведь его не было среди живых! Я наклонился к нему:

— Что у тебя есть?

Хью удивился моему тону.

— Осталось кое-что в моих личных документах. — Он махнул рукой куда-то наверх.

— Неужели тебе безразличны все эти подробности, Хью?

Он ответил не задумываясь:

— Когда я ушел из армии, то ушел навсегда. Я никогда не был тем, кого они называют консультантом.

— Мы можем взглянуть на те снимки?

— Конечно, а почему бы и нет?

Мы возвратились в пресс-центр и поднялись на этаж, где работал Хью. Кроме сторожа, там никого не было. Наши шаги отдавались по коридорам гулким эхом.

Открыв свой кабинет, он включил свет и указал мне на стул. Снимки он нашел минут через пять, когда перерыл старые документы. Они были в потрепанной военной папке для бумаг. Он указал на один из снимков. Это были оставшиеся в живых после несчастного случая. Эрлиха среди них не было. Искромсанные тела мертвых были неузнаваемы.

— А ты знаешь его? — неожиданно суровым тоном военного спросил Хью.

— Нет, — ответил я, отдавая ему фотографии.

— Уверен?

— Я никогда не забываю лица.

— Скажи, откуда ты все это узнал? Я взял шляпу:

— Ты слышал когда-нибудь о протухшей селедке, которая воняет так, что ты уже не замечаешь других запахов?

Он кивнул:

— Я сам несколько раз в своей жизни подбрасывал такие рыбины.

— Думаю, что одна такая штука попалась мне на пути. Она омерзительно смердит.

— Да брось ты это! Что ты собираешься предпринять?

— Ни в коем случае не бросать ее, старина. Она слишком воняет, чтобы быть настоящей. А к вопросу об Эрлихе нужно подходить под другим углом. Как именно, это я и собираюсь выяснить.

— Объясни мне.

— Сенатор Кнэпп...

— Человек-ядро, мистер Америка. А как он-то сюда затесался?

— Он имеет к этому делу самое непосредственное отношение, потому что он мертв. Его убила та же пуля, что и Ричи Коула, и из этого же пистолета стреляли в меня. В пакете с документами, который дал мне ты, есть немало интересного о его деятельности во время войны. Он начинал полковником, а кончил генералом. Интересно, связано ли его имя где-нибудь с Эрлихом?

Хью так раскрыл рот, что чуть не выронил сигару.

— Кнэпп работал на другую сторону?

— Нет, черт возьми! А ты?

— Но...

— У него тоже могло быть секретное задание.

— Ради Бога, Майк, если у Кнэппа была другая работа, кроме той, о которой известно, он мог бы нажить на этом политический капитал и потом...

— Кто знает о твоей работе?

— Естественно, никто.

— Только начальство?

— Да, но таких немного.

— А Мерилин знает?

— Однажды я рассказывал ей о штабе, который существовал семнадцать лет назад.. Она вежливо выслушала, как любая женщина, и потом сделала какое-то глупое замечание. Это все.

— Дело в том, что она все же знает.

— Да, но что из этого?

— Возможно, Лаура Кнэпп тоже кое-что знает.

— Так ты ведешь к тому, чтобы снова увидеться с неутешной вдовой?

— Почему бы и нет, — рассмеялся я. — Могу я взять фото Эрлиха?

Он оторвал кусок фотографии с нацистским агентом и отдал его мне.

— Забавляйся, сколько влезет, но помни, что ты охотишься за привидением.

— Знаешь, когда за привидением гоняешься достаточно долго, оно появляется.

— Как эта девка, например.

— Да, — не стал возражать я и вышел.

Дан-Дак Джонс сообщил, что полицейские перевернули дом старика Дьюи вверх дном. Объявилась какая-то родственница, старая дева, которая заявила, что она его двоюродная сестра, и приняла все его дела. Единственное, к чему она не могла прикоснуться, был газетный киоск, который Дьюи завещал Дан-Даку в письме, хранившемся у Баки Харнса. Даже Дан-Дак с трудом этому верил.

— Послушай, Дан-Дак, — обратился я к нему. — Дьюи перед тем, как его застрелили, должен был оставить для меня кое-что важное.

— А что именно, Майк?

— Я не знаю что. Какой-то пакет или конверт... Во всяком случае, может, ты встречал здесь нечто подобное?

— Нет. Хочешь сам посмотреть? Я пожал плечами:

— Нет. Ты бы давно нашел это.

— Ну а если что-нибудь объявится? Что мне с этим делать?

— Спрячь получше. Я еще зайду. Я оставил ему пустой конверт и уже стал уходить, когда он меня остановил-Слушай, Майк, у тебя здесь дело? Дьюи как-то приносил сюда какой-то хлам.

— Оставь все это в пакете. Через пару дней я все заберу.

Я помахал ему на прощанье и направился в западную часть города Это была длительная прогулка, но я хотел повидаться с парнем, который был должен мне две сотни долларов. После я взял напрокат машину — “форд" — купе — и поехал в сторону Вест-Сайд-Драйв навестить Лауру Стоял жаркий полдень. Дорога была пустынной, за все время я обогнал только пару трейлеров. Но вскоре я заметил темно-синий “бьюик”, неотступно следовавший за мной на расстоянии около четверти мили, и увеличил скорость. Разрыв между нами ненадолго увеличился, затем снова сократился: водитель “бьюика” прибавил газу. Однако перед самым поворотом на Виллоус машина догнала меня, промчалась мимо и продолжила свой путь. Видимо, парень был отъявленным лихачом и помчался на поиски того, кто захочет с ним посоревноваться.

Когда я заглушил мотор, до моих ушей донеслась тихая музыка, звучавшая где-то за домом. Я знал, что она ждет меня.

Обнаженная Лаура лежала на траве у края бассейна. Полотенце едва прикрывало ее грудь. Высоко поднятые волосы открывали для загара лицо, шею и плечи. Рядом стоял переносной коротковолновый приемник, и музыка заглушила звук моих шагов. Я присел позади нее, любуясь ее золотистой кожей и длинными стройными ногами.

— Привет, Лаура, — шепнул я, дождавшись окончания симфонии.

От неожиданности она подскочила и инстинктивно закуталась в полотенце. Я засмеялся, и она ответила мне мелодичным смехом — Нехорошо так пугать бедную женщину!

— Нехорошо. Но я давно не любовался такой великолепной картиной.

Лаура прищурила глаза.

— Давай не врать. И вообще, ты меня видел совсем недавно, — напомнила она.

— Но не при солнечном свете, киска. Сейчас ты выглядишь совершенно иначе.

— Ты влюбился или заболел? — поинтересовалась она.

— Точно не скажу. Знаешь, одно часто может превращаться в другое.

— Тогда, может быть, мы позволим нашему естеству взять свое?

— Может быть.

— Хочешь поплавать?

— Я не взял с собой плавки.

— Ну давай... — призывно улыбнулась она. Я провел рукой по ее груди — Есть некоторые вещи, которых я стесняюсь, крошка.

— Для мистера Стеснительного у меня найдутся лишние плавки. Посмотри в домике для переодевания.

— Это уже лучше.

— Только чур я первая оденусь, а то я вся облезу под солнцем, пока ты будешь изображать пугливую невинность.

Завернувшись в полотенце, как в сари, Лаура улыбнулась, понимая, что в таком виде она еще желаннее, чем полностью обнаженная. Я потянулся к ней, но она оказалась проворнее и легко выскользнула из моих объятий. Мне оставалось только пожирать ее глазами, в то время как она стремительно скрылась в переодевалке.

Через минуту Лаура появилась снова. На ней было узенькое черное бикини. Она кинула шорты для меня на кресло, подбежала к бассейну и нырнула. Я, наверное, повел себя как дурак, ведь день был что надо и женщина тоже, но семилетний запой в гордом одиночестве не проходит бесследно. Так что я зашел в домик, натянул шорты, не включая света, и снова вернулся в этот чудный день.

В воде она была похожа на прекрасную русалку, полоски бикини почти сливались с ее золотисто-коричневой от загара кожей. Она выглядела еще более дразняще и красивее, чем необходимо было для соблазнения такого мужчины, как я.

Вдоволь наплававшись, мы улеглись рядом с приемником. Она положила свою руку на мою.

— А теперь мы можем и поговорить, Майк. Ведь ты явился сюда не для того, чтобы просто повидать меня?

— Я не думал об этом, когда ехал к тебе. Она сжала мою руку:

— Можно я скажу тебе что-то очень личное?

— Я всегда к твоим услугам.

— Ты мне нравишься.

Я легонько ущипнул ее за подбородок:

— И у меня такое чувство, хотя и не должно быть.

— Почему?

Она смотрела мне прямо в глаза и ждала ответа.

— Потому что мы с тобой совсем не похожи. Между нами лежит огромная пропасть — и в том, как мы думаем, и в том, как мы чувствуем. У меня отвратительный характер, дорогая, и с этим уже ничего не поделать. Так что будь умницей и не провоцируй меня, иначе я могу загореться и наделать глупостей. У нас с тобой все было чудесно, и единственная причина, по которой я приехал сюда снова, это мой голод. Я изголодался по твоему манящему телу и хочу полакомиться еще.

Она самодовольно рассмеялась.

— Не смейся. Честные глаза не уживаются с лживым языком. Я старый солдат и побывал в разных местах...

— Так убей меня своей любовью, старый солдат!

— На это уйдут дни и недели.

— Хм-м-м... Звучит заманчиво. Но ты мне расскажешь, наконец, что сегодня привело тебя ко мне? Я дотянулся до приемника и выключил его.

— Это касается Лео. Он когда-нибудь рассказывал тебе о своей работе во время войны?

Ее лицо посерьезнело, словно она пыталась догадаться, чего я от нее хочу.

— Он был генералом и служил в генеральном штабе.

— Это мне известно. А чем он там занимался? Говорил ли он тебе, в чем состояла его работа?

Лаура посмотрела на меня с нескрываемым удивлением:

— Да... Лео занимался подготовкой... Он никогда не вдавался в подробности, я всегда считала, он стыдится того, что не участвует в боевых действиях.

— Мог ли он заниматься секретной работой?

— Ты думаешь, что Лео был шпионом?!

Она, наконец, поняла, чего я добивался.

Я кивнул. Лаура отрицательно качнула головой:

— Думаю, что я знала бы об этом. Я была знакома с его подчиненными, видела все его документы — карты, письма, фотографии, награды... И, как я сказала, он очень стыдился того, что ни разу не побывал под пулями. Он нужен был именно в штабе, а не на передовой.

— Наверное, ты права, — сказал я, вставая. ;. — Извини, Майк, но я ничем не могу тебе помочь.

У меня возникла одна мысль. Я попросил Лауру меня подождать, сходил в домик и переоделся. Когда я вышел, то увидел, что в ее глазах промелькнуло разочарование: она ожидала от меня истинного мужского участия. Но мне необходимо было покончить с этим делом. Я сел рядом с ней и протянул фотографию Эрлиха.

— Посмотри, дорогая, не видела ли ты это лицо в каких-нибудь бумагах мужа?

Она внимательно изучила фото:

— Нет, не видела, а кто он такой?

— Его имя Геральд Эрлих. Он был опытным шпионом, работавшим на нацистов в годы войны.

— Но какое отношение он имеет к Лео?

— Я не знаю, но его имя появляется слишком часто, чтобы быть простым совпадением. Она задумалась:

— У меня в доме остались все вещи Лео, Может, ты обнаружишь в них что-нибудь.

— Давай посмотрим...

Я протянул руку, чтобы помочь ей встать, но не успела она подняться, как стоявший между нами приемник разлетелся вдребезги, а его осколки полетели в бассейн.

Сильно толкнув Лауру, так что она отлетела футов на десять, я откатился в сторону, вскочил на ноги и опрометью помчался к западной части дома. Это, безусловно, был выстрел, и я мог определить, откуда он был произведен. Стреляли из пистолета с глушителем, так как из ружья меня и Лауру достали бы легко. Я спрятался за деревьями и притаился.

Скрипнула дверь, и я пожалел, что со мной нет моего сорок пятого, и мысленно послал проклятия в адрес Пата. Все, что я успел заметить, так это заднюю часть темно-синего “бьюика”, который развернулся и умчался прочь.

Картина прояснилась. Этот негодяй заметил меня у киоска Дан-Дака и подумал, что тот передал мне что-то, когда я покупал у него газету. Он преследовал меня до тех пор, пока не убедился, куда я направляюсь. Тогда он спокойно обогнал меня и стал поджидать.

Черт! Это было так просто! Сколько же раз он стрелял из своего бесшумного пистолета, прежде чем попал в приемник? Вероятно, он был довольно далеко и не мог вести прицельную стрельбу.

Я был для них важной персоной. Им известны все мои маршруты. С самого начала моей работы они закрепили за мной хвост. Я был им нужен мертвым. Теперь убийца мог подумать, что я посвятил в свои дела Лауру... Еще одна проблема!

Лаура дрожащими руками достала из бассейна остатки приемника. Она с трудом переводила дыхание, словно запыхалась от бега. Я подошел к ней и положил руку на плечо.

— Это был выстрел, да? — почти не шевеля губами, спросила она.

— Да, из пистолета с глушителем.

— Но...

— Он уже второй раз пытается меня убить.

— Ты думаешь...

— Сейчас он убрался отсюда. Она помолчала несколько секунд, потом подняла на меня испуганные глаза:

— Кто это был?

— Рано или поздно я узнаю это точно. Думаю, что это был Дракон, милая, но не подумай, что это летающая ящерица.

— Кто?

— Ты его не знаешь. Это наемный убийца. Раньше он не промахивался, но теперь, очевидно, у него стали дрожать руки. Думаю, он еще вернется.

— О Боже, Майк! Это невозможно! Это какая-то чертовщина! Какой-то сумасшедший маньяк...

Я согласно кивнул:

— Хорошо, что в этот момент мы не занимались любовью. Однако все это очень серьезно. Теперь тебе необходима охрана, дорогая.

— Мне?!

— Все, с кем я соприкасаюсь, находятся в опасности. Лучшее, что мы можем сделать, — это вызвать местную полицию.

Она испуганно взглянула на меня:

— Но я не могу сейчас оставаться здесь... Мне надо ехать в Вашингтон...

— В большом городе, где много людей, ты находишься в относительной безопасности. Но здесь ты совсем одна, а это может закончиться трагически.

Лаура пожала плечами.

— Думаю, что ты прав, — подумав, согласилась она. — После убийства Лео полиция посоветовала мне держать под рукой какое-нибудь оружие. У меня в каждой комнате спрятан пистолет.

— А ты умеешь ими пользоваться?

— Полицейский, которого ты видел в прошлый раз, показал мне.

— Это хорошо. А в саду?

— В домике для переодевания хранится короткоствольное ружье.

— Заряженное?

— Да. Мы с Лео раньше охотились...

— И все-таки полицейская охрана будет надежнее.

— А никак нельзя без нее обойтись?

— Не стоит подставлять себя под удар.

— Но у меня полно дел в городе На этой неделе созывается конгресс, да еще состязание на лучшую домохозяйку.

— Ерунда — Но этого так хотел Лео...

— Итак, он оставил на тебя все свои дела. На ее лице появилось обиженное выражение.

— Майк, я любила его. Пожалуйста...

— Извини, крошка, я не получил в детстве должного воспитания. Не забывай, мы относимся к разным сословиям.

Она слегка коснулась моей руки:

— Мы находимся ближе друг к Другу, чем ты думаешь.

Я сжал ее руку. Лаура улыбнулась:

— Ты собираешься что-нибудь предпринять в связи с этим выстрелом?

— Если этот тип имеет хоть каплю разума, он поймет, что мы больше не будем удобными мишенями, как это получилось сегодня. Я сам стану охотиться за ним.

— Ты хорошо подумал?

— Да.

— Хорошо. Это, конечно, твое дело. Теперь давай посмотрим архив Лео.

Она повела меня наверх в спальню, открыла стенной шкаф, вытащила оттуда небольшой сундучок, стерла пыль и подала его мне.

Я вывалил его содержимое на туалетный столик. Было странно, что человек за самые важные годы своей жизни накопил так мало. Он прошел через всю войну, жил в разных странах, встречался с интересными людьми, занимал высокие посты и выполнял самую разную работу. И все, что осталось от прожитых лет, помещалось в маленький сундучок.

Я внимательно изучил каждую бумажку, каждую фотографию Среди малоценных документов и записок я обнаружил тетрадь, которая содержала нечто вроде дневника на пятидесяти страницах Но и в нем не было ничего примечательного: сенатор Кнэпп просто записывал свои размышления о жизни.

Лаура оставила меня одного, но запах ее духов будоражил мне ноздри и не давал полностью сосредоточиться. Я слышал, как она в соседней комнате разговаривает с кем-то по телефону. Пережитое произвело на нее большое впечатление, и хотя я не мог разобрать слов, голос ее звучал напряженно, в нем слышались истерические нотки.

Она вернулась минут через десять, присела на край кровати и стала наблюдать за моими поисками. Она полностью справилась с собой, у нее на губах играла спокойная улыбка.

Не знаю, чего я ожидал найти, но результат оказался отрицательным. Из нескольких сотен фотографий половина были снимки с различных официальных мероприятий, остальные были сделаны в зарубежных поездках и изображали различные достопримечательности. Когда человек становится старым и тяжелым на подъем, приятно перебирать старые снимки, сидя у камина, и вспоминать о событиях бурной молодости. Но меня в настоящий момент все это не интересовало. Я аккуратно сложил все обратно.

— Что-нибудь нашел, Майк? — поинтересовалась Лаура.

— Нет, тут все имеет такое же отношение к войне, как детские куличики из песка.

— Мне жаль.

— Ничего страшного. Иногда и в комочках земли скрываются жемчужины. У меня есть одна ниточка, за которую я собираюсь потянуть. Если Кнэпп имеет какое-либо отношение к Эрлиху, то у меня есть знакомый агент ФБР, который поможет мне выяснить это. — Я закрыл сундучок. — Плохо лишь то, что поиски затягиваются. Я так надеялся отыскать что-нибудь интересное...

— Неужели?

Я посмотрел в зеркало, висевшее над столиком, и почувствовал, как дикое желание наполняет все мое тело. Лаура скинула с себя одежду и сидела, призывно глядя на меня.

— Тогда кое-что может показаться для тебя более интересным и привлекательным, — рассмеялась она, змейкой выскользнула из бикини и бросилась в мои объятия.

Одной рукой я обнял ее за шею, ладонь другой положил на шелковистый холмик между ее ног, и мы упали на кровать...

 

Глава 9

На Нью-Йорк опустилась дождливая ночь. В такие ночи бары переполнены, а встретить свободное такси на улице — большая удача.

В такие ночи хорошо думается. Ты идешь в людском потоке и наслаждаешься одиночеством, так как все спешат побыстрее забраться под крышу и никому нет до тебя никакого дела.

Мы частенько гуляли с Вельдой под дождем. Она была высокой, и наши плечи почти соприкасались. Мы шли не в ногу и держались за руки. Я дотрагивался до кольца, которое подарил ей и которое она никогда не снимала, а она все время улыбалась.

Где она теперь? Что случилось в ту проклятую ночь? После того, как я в первый и последний раз видел Ричи Коула, у меня появилась надежда. Но суждено ли мне снова увидеть Вельду?

Семь лет назад у меня не было пропитой головы. У меня был пистолет и удостоверение, которое открывало мне все двери. А сейчас я почти никто!

Но у меня все же был большой опыт и была цель! Я мало-помалу возвращался в прежнее состояние.

Думай, старина, думай. Ты отлично знаешь, что разгадка имеется. Коул умер с ее именем на устах, и с тех пор она представляет загадку. Почему?

Как она сумела остаться живой?

Почему она скрывалась от меня семь лет?

Дождь усилился, улицы стали пустынными. Ночь принадлежала мне. Я мог спокойно размышлять о Вельде, отбросив все личное. Неожиданно она стала для меня делом, которое мне необходимо было распутать... Нужно быть холодным и логичным.

Думай!!! Прорабатывай все возможные варианты. Кто видел ее мертвой? Никто... Это было лишь предположение. Но кто видел ее в эти годы живой? Ричи Коул...

Конечно, у него была причина встречаться с ней. Они были фронтовыми друзьями, работали вместе, раз в год они ужинали вместе и болтали о старых временах.

Черт! Я сам это делал с Джорджем, Эрли, Рэем, Мэйссоном и другими. Есть вещи, о которых я не могу поговорить ни с кем, кроме них. Убийства и разрушения, в которых ты принимал участие, можно было разделить только с друзьями по оружию. С ними не надо лгать или умалчивать. Встречаясь с ними, все время удивляешься тому, что вы все живы.

Коул не мог ошибиться. Он действительно знал ее...

Он был профессионалом. Вельда тоже. Коул искал меня, так как она ему рассказала, что я тоже профессионал, но, увидев меня, он разочаровался. Он только взглянул на меня, и его причина остаться в живых умерла. Он не мог даже предположить, что я смогу это сделать. Он увидел горького пьяницу и умер, думая, что и она умрет...

Но Ричи Коул совсем не знал меня.

Он сказал слово, которое вернуло меня к жизни.

Вельда!

Осталась ли она прежней? Как может измениться человек за семь лет? Черт, да вам надо просто посмотреть на меня. Вам надо увидеть, на кого я стал похож. Но это снаружи, а внутри? Я очень изменился. Тогда, семь лет назад, мы были влюблены друг в друга. Но что происходит с любовью за семь лет?

Вельда, любовь моя! Какими глазами ты посмотришь на меня теперь? Ты знала, кем я был, и позвала меня, как свою последнюю надежду на спасение. Но я уже не тот. Сильный человек, которого ты знала и любила, исчез! И ты никогда не сможешь возвратить его.

Вельда, ведь ты знаешь это... Ты должна знать, что случилось со мной! И все-таки ты обращаешься ко мне за помощью? Я уверен, что ты понимала, кем я стану, и ты все-таки позвала меня.

Вельда все отлично понимала и считала, что делает правильный выбор.

Другого ответа нет!

Теперь у лифта дежурил другой человек. Я расписался в регистрационной книге и назвал ему свой этаж.

Я вышел на восьмом и спустился в холл. У меня был ключ, но он мне не понадобился, так как моя дверь была широко открыта, а свет включен.

В кабинете меня поджидал Арт Рикербай Он подвинул ко мне сандвичи и пиво. Когда я расправился с ними, он заговорил как всегда спокойно:

— Твой друг Нат Дратман дал мне ключ.

— Все в порядке.

— Я подергал его немного.

— Его и прежде дергали. Если он не убедится, что ты тот, за кого себя выдаешь, то никакого ключа от него не добьешься. Не думай, что он простак.

— Я и не думаю.

Сняв промокший плащ и шляпу, я бросил их на стул.

— Чем обязан посещением моего дворца? Надеюсь, тебе не пришлось долго меня ждать?

— Нет. Терпение — мое наследственное чувство. Я ничего не могу сделать для того, чтобы вернуть Ричи. Все, что я могу делать, — это наблюдать за развитием событий, не подгоняя и не останавливая естественный ход времени. Это ты сам знаешь.

— Дерьмо.

— Ты знаешь это не хуже меня, ведь ты же полицейский.

— Был им когда-то.

Арт взглянул на меня со странной улыбкой:

— Нет, ты и сейчас полицейский. Я это вижу, потому что сам давно этим занимаюсь.

— А что тебе здесь нужно?

Он вынул из кармана конверт и протянул мне. В нем была заполненная по всем правилам карточка. Я положил ее в бумажник:

— Значит, теперь я смогу носить оружие?

— Легально и в любом штате.

— Благодарю. А как тебе это удалось?

— Все очень легко. Мне многие кое-чем обязаны. Вот твое удостоверение.

— Оно не похоже на то, которое мне выдавали в последний раз.

— Дареному коню в зубы не смотрят.

— О'кей. Еще раз спасибо.

— Не стоит. Я не о тебе забочусь.

— Так в чем же дело?

— Я все выяснил о тебе. Ты собираешься кое-что сделать, чего я, возможно, сделать не в состоянии, а ты имеешь к этому ключ. Какие бы у тебя ни были мотивы, они меня не касаются. Меня устраивает то, что рано или поздно ты сделаешь то, что нужно мне. Рано или поздно ты назовешь мне имя убийцы Ричи. Я не буду вмешиваться в твои дела, а буду просто ждать и поддерживать тебя. Ты понял меня?

— Думаю, да, — кивнул я.

— Вот и отлично. — Он улыбнулся, но отнюдь не приветливой улыбкой. — Одни люди отличаются от других, Майк. Ты — убийца. Ты всегда был убийцей. В какой-то степени твои действия были оправданны, но тем не менее — ты убийца, хищник по своей природе. А сейчас ты вышел на охоту. Я буду помогать тебе, но прошу лишь об одном.

— О чем?

— Если ты найдешь убийцу Ричи раньше меня, не убивай его. Он мне очень нужен.

— А что ты с ним сделаешь?

Ухмылка Арта Рикербая была дьявольской, почти бесчеловечной. Я ни у кого ни до, ни после не видел такого выражения лица.

— Быстрая смерть будет слишком хороша для него, — произнес он, растягивая слова. — Но закон — наш справедливый и милосердный закон — будет беспощаден к этому ублюдку. Он будет месяцами гнить в камере смертников, пока не превратится в живой труп. По ночам он будет молить о смерти. До последнего момента у него будет осознание того, что он вот-вот сдохнет. А затем его посадят на электрический стул и сильным разрядом сотрут с лица земли. Муки его будут неописуемы.

— Приятные мысли, — проронил я. — Хотя многие считают, что быстрая смерть — достаточная месть.

— О нет, мой друг! Ожидание! Если даже знать заранее решение суда, то все равно это будет ожидание наедине со своими мыслями в маленькой комнатке, где ты проводишь свои последние дни и знаешь, что в нескольких ярдах от тебя находится электрический стул. Это пытка! Я буду навещать этого убийцу каждый день и смаковать его страдания, как чудесный эликсир. Я буду там, когда его будут сжигать, а он будет видеть меня и знать, почему я присутствую. Только после этого я буду полностью удовлетворен.

— В твоем характере есть скверные черты, Рикербай.

— Это тебя не касается. В один прекрасный день ты поймешь, что настоящее насилие — не смерть сама по себе. Это ожидание смерти.

— Прошу тебя, давай закончим на этом. Рикербай улыбнулся Постепенно переполнявшая его ненависть куда-то испарилась. Он спокойно потянулся за пивом. Я бы на его месте сейчас дрожал как осиновый лист. Да, такого я от него не ожидал. Он как ни в чем не бывало открыл банку “Блю Риббон”, налил в стакан и поставил остатки на место.

— У меня есть кое-какая информация, — прихлебывая пиво, сообщил он.

Чтобы скрыть охватившее меня волнение, я встал, встряхнул свой плащ, развесил его по-новому. Затем снова сел, вытащил из ящика стола кобуру и стряхнул с нее пыль.

— Мне удалось кое-что узнать о Геральде Эрлихе, — продолжал Арт.

Мое дыхание участилось.

— Эрлих мертв.

Я перевел дыхание, надеясь, что мое лицо не выдаст меня.

— Он умер пять лет назад, и его тело опознано.

— Пять лет назад! Но ведь считалось, что он умер в конце войны.

— Его нашли в Восточной Германии с простреленной головой. После войны у Эрлиха сняли отпечатки пальцев, так что ошибиться невозможно. — Арт сделал паузу, изучая мою реакцию. Затем продолжил:

— Очевидно, он пытался пересечь границу Западной Германии. При нем были бумаги и документы, которые показывали, что он прибыл из России. Многие пришли к заключению, что он бежал из тюрьмы.

— Такую информацию можно было получить только в самой Германии, — заметил я. Арт кивнул:

— Там имеются наши люди. Они расследуют именно такие дела. В данном случае все обстоятельства довольно ясные.

— Что еще?

Рикербай смотрел на меня почти весело.

— До последнего времени мы и не подозревали, какой важной птицей был Эрлих. Он являлся ядром суперсекретной шпионской организации с развитой агентурной сетью, подобной которой не существовало никогда, ее значение сохранилось даже после падения третьего рейха. Законы, по которым живет эта организация, жестоки и беспощадны. Ее члены, чтобы предотвратить свой собственный конец, шли на контакт с любым правительством, способным на победу в настоящем конфликте.

— Безумцы! Они все равно не выиграют, — прервал его я — Но они могут нанести человечеству самые невероятные разрушения.

— Так почему же убили Эрлиха? Арт переплел руки на груди:

— Все предельно просто. Он почувствовал бесплодность этих сумасшедших планов по установлению мирового господства и захотел отойти от дел, чтобы провести последние годы жизни в мире и без забот.

— Его можно понять, — кивнул я.

— Но его нельзя было оставлять в живых. В этой организации все были связаны одной веревочкой, каждый агент общался только с одним-двумя другими. Эрлих знал одну вещь, которая могла бы привести организацию к гибели.

— Какую?

— Он знал каждого агента в группе и мог бы провалить все на свете, если бы его случайно арестовали.

— Ты это точно знаешь?

Рикербай отрицательно покачал головой:

— Нет. Давай предположим, что я в этом уверен, но не знаю этого. Впрочем, мне это безразлично... Это все, что мне удалось узнать. — Арт уставился на меня усталым взглядом. — Его выследил и прикончил Горлин, их главный агент по устранению, проще говоря — убийца. Мы знаем его под кличкой Дракон.

Рикербай замолчал и испытующе посмотрел на меня. Если бы он приложил руку к моей груди, он почувствовал бы, как неистово бьется сердце. Моя голова разрывалась от прилива крови, но он этого не заметил. Внешне я сохранял невозмутимое спокойствие.

— Ты хладнокровный сукин сын, — тихо сказал Арт.

— Ты это уже говорил.

— Не нужно ли тебе еще что-нибудь?

— Пока нет. Спасибо за доставленное удовольствие.

— Не стоит. Обещай мне кое-что.

— Конечно.

— Ты не поднимешь оружие на Дракона.

— Я не стану его убивать, Арт.

— Оставь его мне. Не порть мне и себе удовольствие.

Рикербай вышел, прикрыв за собой дверь. Я выдвинул средний ящик стола и достал запасную коробку с патронами и обойму. Затем распаковал посылку, которую послал из отеля самому себе, и вынул оттуда сорок пятый. Проверив механизм, я засунул пистолет в кобуру и закрепил ее на боку.

Теперь все было как в старые времена.

Я выключил свет и собрался уходить, но тут затрезвонил телефон, стоявший на столе Вельды. Я вздрогнул от неожиданности.

Ее низкий, сочный голос дрожал, когда она говорила “алло”. Я мечтал, чтобы сейчас она была рядом со мной, и она знала об этом — Ты занят сегодня вечером, Майк? У меня было совсем мало времени, но я страстно хотел увидеться с ней.

— А что?

— Я собираюсь приехать в твой большой город.

— А это не будет поздно?

— Нет. Я должна быть там в десять вечера, чтобы встретиться с одним твоим другом, а так как я не вижу смысла тратить время зря, то хотела бы заодно повидать и тебя. Или ты имеешь что-то против?

— Конечно, приезжай. А кого ты считаешь моим другом?

— Капитана Чамберса. Старый друг и новый враг.

— А в чем дело?

— Не знаю. Он позвонил мне и спросил, могу ли я приехать. Если это связано со смертью Лео, я готова на все! И ты это знаешь.

— Да, но...

— Кроме того, это отличный повод для встречи с тобой. Я смогу увидеть тебя раньше, чем надеялась. О'кей?

— О'кей.

— До скорой встречи, Майк. Где мы встретимся?

— В баре “Мориарти” на пересечении Шестой авеню и Пятьдесят второй улицы.

Распрощавшись с ней, я положил трубку на рычаг. Время. Семь лет пущено коту под хвост, и сейчас уже почти ничего не осталось. Вздохнув, я набрал номер Хью Гарднера. Он, к счастью, оказался дома.

— Майк, если ты ничего не делаешь, то приезжай ко мне, — предложил он. — У меня есть что тебе показать.

— А это важно?

— Братишка, еще один вопрос, и я обижусь. Поторопись.

— Через пятнадцать минут.

— Жду.

Я повесил трубку и случайно сдвинул телефонный аппарат с места. На поверхности стола было нацарапано пронзенное стрелой сердце и две переплетенные буквы: “В” и “М”. Вельда и Майк. Я быстро накинул так и не успевший просохнуть плащ и вышел на улицу. Для того чтобы вернуть это любимое мною чувство обладания ночью, я пошел пешком.

Мерилин открыла мне дверь и улыбнулась:

— Хью ждет тебя. Что у вас с ним за дела? Сейчас он со мной ничем не делится.

— Теперь ты его жена, а не секретарша и не работаешь на него.

— Черта с два не работаю! Но он все равно мне ничего не сообщает.

— Это не женское дело, моя хорошая.

— Пусть будет так. Как хорошо, что ты вернулся, Майк. Я приготовлю кофе.

Она послала мне воздушный поцелуй и скрылась на кухне.

Хью, с очками на лбу, сидел за столом, перебирая какие-то листки, испещренные карандашными пометками. Я уселся напротив него, подождал, пока он закончит. Наконец он поднял глаза и вздохнул:

— Я получил ответ.

— Ну?

— Это похоже на разорвавшуюся бомбу. Этот твой “Дракон” — самый острый пункт в “холодной войне”. Ты уверен, что знаешь, на что замахнулся?

— Хм...

— О'кей. Я буду с тобой, чем бы все это ни кончилось. Я узнал об организации под кодовым названием РЕН. Именно в нее входил “Дракон”. Никто не знает, кто он такой на самом деле... А может, и они.

— Они?

Меня не затрясло. Я не ощутил вообще никаких эмоций. Я не помню, чтобы такое было раньше. Только холодное расчетливое спокойствие. Впрочем, только холодный рассудок при сложившихся условиях мог помочь мне сохранить голову. Я почувствовал тяжесть своего пистолета и любовно прикоснулся к нему.

— Вельда... Они охотятся за ней. Хью умолк, сложил бумаги, и откинулся на спинку кресла.

— Но почему, Майк?

— Я не знаю, я ничего не знаю.

— Если то, что я слышал, правда, то у нее нет ни единого шанса.

— Надежда умирает последней.

— Но может быть, это вообще не она?

Я ничего ему не ответил.

Открылась дверь, и появилась Мерилин. Она поставила на стол кофейник, чашки и положила какой-то конверт.

— Эту фотографию переслали только что. Дел просил передать, что это то, что тебе нужно. Хью внимательно изучил ее и передал мне. Снимок был не очень отчетливым. На фоне здания стояла высокая девушка с длинными черными волосами.

— Это Вельда, — сказал я, возвращая ему фотографию.

— Один мой немецкий друг сказал, что снимок сделан несколько лет назад, — пояснил Хью.

— Где он его раздобыл?

— У агента разведки одной из европейских стран, которого убили в перестрелке полицейские. Он тоже принадлежал к РЕН, а снимок сделали для опознавательных целей.

— Это публичная информация? Он покачал головой:

— Я бы этого не сказал. Правительство отказывается признать ее существование.

— Но им известно, что организация существует?

— Ты слишком много знаешь, Майк.

— Нет, я мало знаю! Я не знаю, где она сейчас!

— Я могу сказать только одно...

— Ну?

— Она не в Европе. РЕН изменил свое местоположение. “Дракон” покинул Европу. Его жертва ускользнула, и ее следы обнаружены в этой стране.

Я очень медленно поднялся.

— Спасибо, Хью.

— Ты даже не выпил кофе.

— В следующий раз.

Хью открыл ящик стола, вытащил оттуда толстый конверт и протянул мне.

— Здесь интересный материал. Вероятно, ты захочешь узнать о сенаторе Кнэппе кое-что новое. Он был на самом деле очень влиятельным человеком. Сохрани это для меня.

— Конечно. — Я осторожно положил конверт в карман. — Благодарю, Хью.

— У тебя все в порядке, Майк? — осведомилась Мерилин.

Я усмехнулся:

— Все о'кей.

— Майк... — начал Хью, но я оборвал его:

— Не беспокойся за меня. — Я указал на оружие в кармане. — У меня есть теперь надежный друг. Легальный.

Я сидел у стойки, ждал Лауру и читал о Лео Кнэппе. Его карьера трагически оборвалась, и вряд ли это было дело рук обычных жуликов. Было очевидно, что через несколько лет он стал бы крупным деятелем на политической арене. Он был одним из претендентов на президентское кресло, человеком, отвечающим за военный прогресс, несмотря на оппозицию среди либералов. Он отметал все нападки и уверенно проводил в правительстве необходимые программы, а в его руках находились секреты такой важности, что он сделался бы человеком номер один в вашингтонских кулуарах. Его враги все хорошо рассчитали. Пуля, убившая его, была выпущена Драконом. Пулей из этого же оружия убили Ричи Коула и трижды пытались убить меня. Пуля из этого пистолета ждет Вельду.

Лаура вошла, отряхивая дождевые капли с волос, и улыбнулась мне. Она забралась на табурет рядом со иной. Джон принес мартини для нее и пиво для меня. Мы подняли бокалы и выпили.

— Как я рад тебя видеть, не могу передать, — сказал я, — А где вы встречаетесь с Патом?

— Прямо здесь, — нахмурилась она и посмотрела на часы. — Он будет минут через пять. Давай займем столик.

Я встал и отнес наши стаканы к дальнему столику у стены. Когда мы устроились, я поинтересовался:

— Пат знает, что я тоже буду здесь?

— Я не упоминала об этом.

— Это хорошо. Это очень хорошо. Пат, как всегда, был пунктуален. Заметив меня, он не изменил выражения лица.

— Рад, что и ты здесь, — заявил он после того, как поздоровался с Лаурой.

— Как мило...

Я видел сквозь маску невозмутимости на его физиономии душившую его ненависть и решимость.

— Ты сумел восстановить свои связи, Майк?

— А что?

— Очень любопытно, как это такому закоренелому пьянице удалось получить оружие. Как ты этого добился, юноша?

Я пожал плечами, не желая вдаваться в объяснения.

— Ладно, возможно, оно тебе и понадобится, когда ты будешь нарываться на выстрелы из засады. Между прочим, я получил описание одного из твоих подозрительных дружков. Его видели на улице при полном свете... Огромный парень с темными кудрявыми волосами и с глубокими шрамами на щеках... Еще скулы у него выдаются как у индейца. Знаешь такого?

Он делал все для того, чтобы я вышел из себя и бросился на него с кулаками. Тогда он бы спокойно забрал меня в участок. Но я был уверен, что видел такого парня. Он проехал мимо меня в темно-синем “бьюике”. Затем он стрелял в меня. И сейчас я знаю, кто он. Его зовут Дракон. У него такое лицо, которое я никогда не забуду. И я сразу же узнаю его, если увижу.

— Нет, я не знаю его, — небрежно ответил я. И это почти не было ложью.

Пат саркастически улыбнулся:

— А у меня такое ощущение, что вы с ним закадычные приятели.

— О'кей. Я постараюсь схватить его для тебя.

— Сделай одолжение. Только постарайся сделать это побыстрее, а то скоро тебе придется немного посидеть в тишине под замком и подумать о своем поведении.

— Ты собираешься посадить меня?

— Угадал. Поэтому я рад, что ты здесь. Это избавит меня от необходимости встречаться с тобой еще раз... Существует некий странный общий знаменатель в этой загадке, касающейся убийств. И я стараюсь выяснить, что все это означает.

— Продолжайте, пожалуйста, — прошептала Лаура, которая изумленно смотрела на нас, ничего не понимая из нашей пикировки.

— Драгоценности. По некоторым причинам я не мог выбросить их из головы. Три раза они проходили передо мной. — Пат взглянул на меня сузившимися глазами. — Первый раз, когда мой старый друг послал девушку на верную смерть из-за них, затем бриллианты, правда сделанные из стекла, исчезли из сейфа убитого Кнэппа, а чуть позже человек, о котором известно, что он занимался контрабандой драгоценностями, умирает. Повторяющаяся схема, Майк... Ты должен знать об этом. Да и вам, Лаура, это должно было прийти в голову. Что-то ты уж очень поторопился, Майк, увидеть здесь миссис Кнэпп...

— Послушай, Пат...

— Заткнись! — Он вытащил из кармана мешочек. — Вернемся снова к драгоценностям. — Пат высыпал на стол кольца, броши, браслеты. — Они поддельные, миссис Кнэпп. Я думаю, что они ваши...

У нее дрожали руки, когда она рассматривала безделушки.

— Да, это мои. Но где...

— Какой-то старый алкоголик пытался сдать их в ломбард. Приемщик вызвал полицейского, и они взяли его. Он заявил, что нашел их в мусорном ящике и довольно долго хранил. Потом понял, что они краденые.

— Свяжи все это вместе, Пат. Пока все, что ты имеешь, — это фальшивые камушки.

В его глазах загорелись адские огоньки.

— Меня интересует одно ограбление, связанное с настоящими драгоценностями. Теми, которые должно было охранять твое агентство. Имя заказчика — мистер и миссис Чивас. Меня интересует, что же там произошло. Ты послал Вельду, но сам не пошел. Я думаю, может быть, ты в этом замешан?

— Ты с ума сошел! Я никогда даже не видел Чиваса! Он вызвал охрану по телефону.

Пат вытащил из кармана небольшую фотографию:

— Ну-ка, взгляни на своего покойного заказчика. Я проследил все, что касается этого случая. Что-то должно проясниться, и я надеюсь, что Ты сознаешься. — Он повернулся к Лауре:

— Так вы можете опознать эти вещи?

— О да, это мои драгоценности. Видите, кольцо повреждено.

— Отлично. Завтра вы сможете забрать их у меня в кабинете, если пожелаете.

— Хорошо.

Пат выхватил у меня снимок и угрожающе произнес:

— А тебя я скоро увижу.

Я кивнул, не удостоив его ответом. Пат встал, учтиво попрощался с Лаурой и пошел по направлению к выходу.

Официант принес новые напитки. Я залпом опустошил свой стакан. В этот момент ко мне обратилась Лаура:

— Ты так долго молчишь. Разве мы не поедем развлекаться?

Я пришел в себя и поспешно ответил:

— Ты не обидишься, если мы отложим нашу увеселительную прогулку?

Она удивленно подняла брови:

— Ты хочешь заняться чем-то другим?

— Да, надо подумать.

— Ты едешь к себе?

— У меня нет другого дома, кроме моего кабинета.

— Но мы ведь уже однажды были там вдвоем? — Она не теряла надежды.

Но я так часто целовался там с Вельдой...

— Нет, ко мне нельзя, — решительно ответил я.

— Это очень важно?

— Да.

— Тогда давай поедем ко мне, там тихо и спокойно, сможешь думать, сколько тебе влезет. Не возражаешь?

— Нет.

Я расплатился, и мы вышли в ночь и дождь. Скоро мы поймали такси. Она сама говорила, куда ехать, так как я мог думать лишь об одном — о лице на фотографии, которую показал мне Пат.

Рудольф Чивас — он же Герольд Эрлих...

 

Глава 10

Я совсем не помню нашей поездки, так как задремал, когда мы еще не добрались до Вест-Сайд-Драйв. Когда она затормошила меня, я проснулся. Ее голос доносился словно издалека, и на мгновение мне почудилось, что это Вельда. Я открыл глаза и увидел Лауру, которая с улыбкой сообщила:

— Вот мы и дома, Майк.

Дождь перестал, но на крышу еще падали редкие капли.

— Не будут ли потом слуги болтать?

— Нет. На ночь я всех отпускаю. Они приходят только днем.

— Но я их еще не видел.

— Каждый раз, когда ты бывал здесь, у них был выходной.

Я недовольно поморщился:

— Ты совсем ненормальная. После того, что случилось, ты обязана постоянно держать здесь кого-нибудь. Она зажала мне рот ладонью:

— Я постараюсь.

Лаура провела губами по моему лицу. Нежные, теплые губы и кончик языка возбудили меня, как мальчишку.

— Прекрати распалять меня.

Лаура рассмеялась приятным грудным смехом:

— Никогда, мистер Мужчина. Я слишком долго жила без тебя.

Прежде чем я что-либо ответил, она открыла дверцу и выскользнула из машины. Я вышел с другой стороны, и на крыльцо мы поднялись уже вместе.

Был дом, была прекрасная женщина, было обоюдное желание, и все же голова была занята мыслями о том, что существуют более важные и неотложные вещи.

В гостиной стояла кушетка, обитая мягкой кожей. Откуда-то доносилась чарующая музыка Дворжака. Лаура, одетая в тонкий нейлоновый пеньюар, спокойно лежала в моих объятиях, позволяя мне получать наслаждение по своему извращенному вкусу. Только иногда участившееся дыхание выдавало степень ее возбуждения, особенно когда я гладил кончики ее груди. Глаза ее были закрыты, уголки рта трогала улыбка удовольствия, и она со счастливым видом возлежала возле меня...

Не знаю, сколько времени я просидел таким образом.

Я прокручивал в своей голове все события, начиная с того часа, когда меня подобрали в канаве, и до настоящего момента — и то, что я знал, и то, чего не знал. Как всегда, здесь был свой шаблон... Не может быть убийства без шаблона. Все детали переплетаются, образуя сеть. Кто сплел эти нити? Кто невидимый сидел за ткацким станком с челноком смерти в одной руке и мотками пряжи из человеческих жизней в другой? Я чувствовал, что засыпаю, стараясь проникнуть в эту фабрику убийств...

Я был один, когда яркий луч света разбудил меня. С удовольствием потянувшись, я обнаружил, что накрыт легким индейским одеялом. Я скинул его, встал и оделся. Сперва я не понял причины легкого беспокойства, и только когда заметил кобуру с сорок пятым на столе, сообразил, чего мне не хватает Лаура вошла с кофейником и послала мне воздушный поцелуй.

— Привет, — проронил я.

— Тебя было трудно раздеть — А зачем ты так утруждалась?

— А ты полагаешь, удобно спать с мужчиной, бряцающим оружием? — Улыбнувшись, она протянула мне чашечку кофе. — На, выпей. Сахар, молоко?

— И то, и другое.

— А ты сноб, Майк, — усмехнулась Лаура, — но я люблю снобов.

— Ты, должно быть, привыкла к ним, вращалась в шикарных компаниях.

— Они не такие снобы, как ты. Они просто перепуганные люди, старающиеся казаться наглыми. А ты настоящий сноб. А теперь подари мне утренний поцелуй. Или уже дневной? Ведь сейчас полдень.

Она подставила свои губки, и я чмокнул ее. Даже это мимолетное прикосновение к ее плоти пробудило желание.

Мы устроились в пластиковых креслах у бассейна. Усевшись поудобнее, она решила задать мне несколько вопросов:

— Майк, может, будет лучше, если ты все расскажешь мне? Я умею слушать, а ты сможешь задавать мне предположительные вопросы... Лео так часто поступал... Ведь сейчас я целиком твоя — и душой, и телом...

— Спасибо киска.

Я допил кофе и поставил чашку на стол.

— Ты чего-то боишься?

— Не чего-то, а за кого! За тебя, детка Я тебе как-то говорил, что у меня противный характер и редкая особенность притягивать неприятности. Там, где появляюсь я, сразу же возникают проблемы и начинается стрельба Когда играешь с оружием, то можно случайно попасть под шальную пулю. Я не хочу подвергать тебя опасности.

— Но я уже испытала это, — напомнила Лаура.

— Потому что я был рядом с тобой. Меня слишком долго не было в игре, и я стал неосторожным.

— Но теперь-то ты будешь осторожным? Я внимательно посмотрел на нее — Нет. Вчера я свалял дурака. У меня мелькнула мысль, что за мной может быть хвост, но я отмел ее. Мой пистолет оставался в доме, но мы могли несколько раз умереть, прежде чем я успел бы его достать.

Лаура пожала плечами:

— В домике для переодевания стоит ружье.

— Это бесполезно. Идет игра профессионалов. На раздумье может не оказаться и секунды, а не то чтобы добраться до ружья. Тем более, бежать придется в темноте вокруг бассейна.

— Поэтому ты должен рассказать мне все без утайки. Расскажи мне, Майк, и тогда, быть может, вместе мы что-нибудь придумаем.

— Тебе надоело жить? На ее лицо набежала тень — Я перестала жить, когда убили Лео. Я уже не надеялась, что когда-нибудь снова.., но вот появился ты.

— Крошка .

— Не перебивай меня, Майк. Я знаю все, что ты можешь мне на это сказать, мы разные люди и все такое. Но для меня это не имеет никакого значения. Я люблю тебя, Майк, хотя ты сорвиголова и не приспособлен к спокойной жизни Мне было достаточно одного взгляда, чтобы потерять голову.

— Лаура...

Она сделала жест рукой, чтобы я помолчал.

— Ты, может, никогда не полюбишь меня, но зато я люблю тебя. У меня проснулся интерес к жизни, и все это благодаря тебе. Мне безразлично, как ты относишься ко мне... У тебя может быть все, что ты пожелаешь, Майк... Все, что угодно! Нет просьбы, которую я бы для тебя не исполнила. Я сейчас живу только этой любовью, в душе понимая ее безнадежность! И ты не можешь заставить меня не любить тебя! Ведь ты возродил меня. Я отвечу на твой вопрос — я обожаю жизнь!

Она была прекрасна.

— Пойми, уже сейчас ты мишень, хотя почти ничего не знаешь. Я не хочу, чтобы ты превратилась в большую мишень.

— Если ты умрешь, то и я умру, — прошептала Лаура.

— Милая...

— Майк, ты любишь меня?

— Думаю, что да, — прямо ответил я. — Но я еще не вполне уверен в этом. Любовь слишком сложное и неоднозначное чувство, чтобы... Этого словами не выразить.

— Сейчас этого для меня достаточно. Вот только скажи: ты любил прежде?

Я вспомнил о Шарлотте и Вельде. Мысль о них эхом выстрела отдалась в моей голове.

— Да.

— Это было так же, как со мной?

— Нет. Вы все очень разные.

— Понимаю... — Она промолчала. — Вместо меня могла быть и другая, правда?

Не имело смысла обманывать.

— Правда.

— Хорошо, что ты честен со мной... А теперь ты расскажешь мне все? Я хочу услышать все с самого начала.

Я откинулся в кресле, взглянул на солнце, потом прикрыл глаза и приступил к повествованию:

— В этом деле замешаны в высшей степени загадочные люди. Полиция и вашингтонские агентства не имеют ко всему этому никакого отношения. Этим учреждениям известны только результаты деятельности этих людей, и хотя они подозревают о том, что некоторые события развиваются не так, как можно было бы предположить при естественном порядке вещей, у них нет никаких ниточек. Впрочем, как показывает практика, в этих государственных структурах предпочитают не задумываться над странными совпадениями и неожиданными поворотами истории, тогда как именно в них кроется большинство разгадок самых мрачных тайн и преступлений.

Эта история началась в конце Первой мировой войны со шпионской группы, которую возглавлял некто Геральд Эрлих. Он, вместе со своими приспешниками, был одержим мечтами о мировом господстве. Конечно, ты можешь мне возразить, что идея не нова, до него были Александр Македонский и Наполеон, так что он продолжил издавна существующую традицию. Поскольку на первых порах собственный политический вес Эрлиха бы невелик, он сделал ставку на Гитлера. Во время фашистского режима Эрлих достиг высокого положения, его организация набирала мощь, совершенствовала свою структуру и иерархию, после смерти Гитлера и краха третьего рейха она ничуть не пострадала. Тогда весь мир раскололся надвое: Восток и Запад. Эрлих поставил на красных и выбрал Восток. Он решил, что они будут единственными победителями в завоевании мира, а когда наступит время, он возьмет верх над ними.

Меняются времена, меняются и обстоятельства. Герр Эрлих не знал, что коммунисты были так близки к нему в своих мыслях о мировом господстве. Он не предполагал, что они найдут его и используют тогда, когда он считал, что они у него в руках. Они вошли в его организацию, захватили продажную верхушку, контролировали всю работу. Один лишь Геральд Эрлих, фанатичный приверженец идеи завоевания мира, не подчинялся новому руководству. Значит, он должен был исчезнуть.

Однако Эрлих не был идиотом. Он все великолепно понимал. Видя, что его детище попало в руки других людей, он, будучи уже не молодым, перестал мечтать о мировом господстве, думая только о том, чтобы сохранить свою жизнь. Сделать это можно было только в Штатах. Он прилетел сюда, обзавелся новыми документами на имя Рудольфа Чиваса и удачно женится на богатой вдове.

Но в один прекрасный день они вычислили его. Его личность была раскрыта. Эрлиху надо было спасать свою шкуру. Обратиться в полицию он не мог, и поэтому прибег к услугам частного сыскного агентства, а предлогом использовал драгоценности жены, которые якобы нужно было охранять. На самом деле он хотел спасти себя...

И вот здесь вмешался рок. Я поручил это задание Вельде — моей молодой, красивой, умной помощнице. Во время войны она служила в управлении стратегической разведки и в другой, весьма засекреченной команде “Баттерфляй-2”, которая участвовала в операции по захвату и уничтожению группировки Эрлиха. Но война закончилась раньше, чем они успели это сделать. Она ушла в отставку и поступила ко мне в агентство. Так мы и работали вместе много лет, пока Руди Чивас не нанял меня. Но я был занят и послал Вельду.

Увидев Чиваса, Вельда сразу же узнала его. Она понимала, что такого человека необходимо захватить во что бы то ни стало, так как он был все еще очень опасен. Она знала по имени и в лицо всех агентов, когда-либо работавших на Эрлиха, ей было известно, что эти люди не прекращали своей шпионской деятельности — теперь уже работая на красных.

А здесь получилось совпадение. Или нет, судьба. Или и то, и другое. Это была как раз та самая ночь, которую красные агенты выбрали для своих действий. Под видом ночных воров они похитили Рудольфа Чиваса, его жену и Вельду. Жену они прикончили, но им нужна была информация о том, что знал Эрлих.

Вельда мастерски сыграла роль, сделав вид, что она из группы Чиваса и тоже владеет определенными сведениями. Это сохранило ей жизнь. Не надо забывать, что Вельда опытный оперативник, конечно, я ничего не знаю о ее предыдущей работе, но видел ее в деле — за что бы она ни бралась, ей всегда все удавалось. Так или иначе, хитрость сработала. Ее вместе с Чивасом переправили в Европу, в страну, где у власти стояли красные, а тело жены и драгоценности бросили, как отвлекающий фактор. Вельда оказалась за границей. А я в это время спивался.

Лаура первый раз за все время моего рассказа прервала меня:

— Майк...

Я посмотрел на нее и продолжил:

— Коммунисты не самые великие умы в мире. Эти глупые крестьяне забыли об одном — и Чивас, и Вельда были профессионалами. Каким-то образом они сумели ускользнуть от них и вышли из игры. Они вырвались на свободу, но были на враждебной территории, где-то за “железным занавесом”, и за ними началась охота. По их следу шла главная ищейка — “Дракон”. “Товарищ Горлин” — так называли эту парочку сами коммунисты, но “Дракон” мне нравится больше. Уничтожая его, я смогу почувствовать себя святым Георгием.

Эта охота продолжается семь лет. Мне кажется, я знаю, что произошло потом. Чтобы успешнее заметать следы, Чивасу — или, если угодно, Эрлиху — и Вельде приходитесь оставаться вместе. За это время Вельда наверняка много чего узнала у своего вынужденного компаньона. Думаю, ей удалось выжать из него все, что он знал. Но теперь она стала для них еще более важной персоной. Эти люди поняли все, их нельзя недооценивать. Вельда тоже должна была исчезнуть...

"Дракон” действовал в двух направлениях. Ему удалось выследить и убить Эрлиха. Но оставалась Вельда. Вот здесь ему пришлось столкнуться с проблемой.

Вельда была крепким орешком. За время войны у нее появилось много контактов. Одним из них был Ричи Коул. Они время от времени встречались, чтобы поговорить о старых временах. Вельда знала, что он бывает в Европе, и сумела связаться с ним. Передавать информацию на месте было опасно, поэтому Вельду необходимо было переправить в Штаты. Медлить было нельзя:

"Дракон” дышал им в спину.

Ричи Коул нарушил приказ, так как, не поставив в известность соответствующие агентства, взял на себя охрану Вельды и возвратился в Штаты. Теперь и он стал мишенью убийцы. Вельда назвала ему меня и рассказала, как связаться со мной через старого продавца газет, которого мы оба знали.

Коул установил контакт, но Дракон подстрелил его. Однако Коул умер не сразу. Мы успели с ним встретиться. По рассказам Вельды, он думал, что я такой сильный, что могу достать луну с неба и раздавить ее в кулаке. Увидев меня, он схватился за голову — в переносном смысле, конечно... Я был пропащим пьяницей...

— Майк!

— Надо уметь смотреть правде в глаза. Да, я был пьяницей!

— Майк!..

— Погоди, дай мне закончить.

Лаура ничего не ответила, но ее глаза были красноречивее всяких слов. Я помолчал, отхлебнул глоток кафе и продолжил:

— И эти чертовы красные опять оказались умнее. Они напали на след Вельды и узнали обо мне. Они поняли, что Ричи Коул пытался связаться со мной. Тот знал, где находится Вельда, но не успел сообщить мне, так как скончался. Они подумали, что Коул оставил всю информацию у старика Дьюи, и убили его. Они были уверены, что я знаю местонахождение Вельды, и пустили за мной хвост в надежде, что я попытаюсь установить с ней контакт... Они обыскали дом Дьюи и мой кабинет, разыскивая то, что мне якобы передал Коул. Черт побери, убийца из “Дракона” и меня пытался прикончить, считая, что я не такая уж важная птица, но будет лучше, если я не буду путаться у него под ногами.

Я снова откинулся на спинку кресла.

— В чем дело, Майк?

— Я упустил что то важное. Вероятно, от усталости...

— Может, поплаваем?

— Нет. Тебе нехорошо от того, что ты от меня услышала?

— Нет.

— Ты явно хочешь что-то спросить. Она кивнула:

— У меня лишь один вопрос: кто же убил Лео?

— В этом деле стрельбу можно ждать откуда угодно. Я никогда не удивляюсь тому, что оружие с одинаковыми баллистическими характеристиками используется в разных преступлениях. Знаешь ли ты, что из пистолета, которым убили твоего мужа, прикончили Ричи Коула и еще кое-кого?

— Нет, я этого не знала.

— Кажется, между всеми этими случаями есть какая-то связь через драгоценности... Коул занимался контрабандой драгоценностей. Твои драгоценности тоже исчезли...

— Может, Лео занимал какое-то особое положение в правительстве? Помнишь, ты намекал?

— Один мой друг говорил, что нет. У него есть источники достоверной информации. А он знает свое дело.

— Выходит, смерть Лео не является частью твоего расследования?

— Скорее всего, нет. Ты меня извини, конечно. Но хорошо бы заодно отомстить и за него. Он был великим человеком.

— Да, это правда.

— Вот сейчас можно поплавать!

— Купальные костюмы в домике для переодевания.

— Там может произойти забавная свалка, если мы распалимся.

В полумраке душевой мы повернулись спиной друг к другу и полностью обнажились. Когда раздеваешься наедине с женщиной, трудно разговаривать. Постоянно ощущаешь магическое тепло женского тела, а случайные касания кожей вызывают безумное, почти непреодолимое желание развернуться, схватить ее в объятия и бросить вниз. По моей спине вдоль позвоночника побежали сладостные мурашки. Но когда я уже был готов сделать все это, оказалось, что мы уже переоделись. Тем не менее я потянулся к ней, но сразу же отпрянул, потому что увидел нечто такое, отчего кровь застыла в жилах.

— В чем дело, Майк? — обеспокоенно спросила Лаура. Я поднял лежавшее в углу ружье. Домик, в котором мы находились, был выстроен сразу же за теннисным кортом. Пол этого сооружения был глиняным. У двери, где лежало ружье, просачивалась вода из душевой кабины, превращая глину в месиво. Лаура положила ружье дулом вниз, и оба ствола закупорились глиной. Когда я взял его в руки, мне показалось, что кто-то уже брал его раньше.

— Оно заряжено? — осведомился я.

— Да.

Я раскрыл ружье и вытащил из него два патрона 12-го калибра.

— Кто его сюда положил? — нахмурился я.

— Полагал, что ты знаешь, как следует обращаться с оружием, — ледяным тоном заметил я.

— Лео показывал мне, как стрелять из него.

— Выслушай меня, Лаура, и выслушай внимательно. Ты играешь с оружием и не знаешь, черт тебя побери, чем это может обернуться! Тут не до шуток! Ты сунула эту пушку носом в грязь. Знаешь, что произойдет, если выстрелить из такого оружия?

Она испуганно качнула головой.

— Ружье заряжено первоклассным порохом, и если бы ты спустила курок, то тебя стерло бы с лица земли.

Ты получила бы весь заряд прямо в свою прекрасную шейку. Полицейским экспертам пришлось бы щипцами отскребать от, стенок душевой разлетевшиеся остатки черепа и мозгов. Однажды я видел, как отлетели к стене глазные яблоки, и если ты хочешь того же, то попробуй.

Лаура прикрыла рот обеими руками. Ее вот-вот должно было стошнить.

— Но самое неприятное то, что, когда твоя голова разорвется на куски, из сосудов шеи на свободу вырвется фонтан свежей крови. Ты знаешь, на какую высоту взметнется горячая струя крови? Нет? Тогда позволь мне рассказать тебе. На три-четыре фута. Здесь все будет залито кровью. Если ты не знаешь, сколько крови находится внутри человеческого тела, тебе надо бы посмотреть на только что обезглавленного человека. Я бы очень не хотел, чтобы это случилось с тобой.

— Майк!

— Черт возьми! Пусть это послужит для тебя уроком! Лаура выскочила за дверь, ее стошнило. Я понимал, что поступаю жестоко, но тот, кто небрежен с оружием, нуждается в подобных встрясках, чтобы запомнить это раз и навсегда. Я вытер ружье, прочистил его и поставил дулом кверху.

— Ты жестокий человек, Майк! — воскликнула Лаура, когда я вышел наружу.

— Я это уже слышал, и не один раз. Она с трудом улыбнулась:

— Майк, я все поняла.

— Хорошо поняла?

— Да.

— Видишь ли, я слишком часто имел дело с оружием. Это моя профессия. И терпеть не могу, когда оно не в порядке.

— Давай закончим на этом.

— О'кей. Пойдем выпьем кофе.

— Нет, только не сейчас!..

— Ну, тогда пошли поплаваем, — улыбнулся я. Она подбежала к бассейну, нырнула и доплыла до противоположного бортика. Я медленно подошел к воде.

— Майк, у меня всегда был крепкий желудок. Мне уже лучше.

Я помог ей выбраться и взял на руки.

— Я кое-что вспомнил, — сообщил я.

— Насчет ружья? — испугалась она.

— Нет.

— Ты мне расскажешь?

— Я еще сам этого не знаю.

— У тебя страшные глаза... Может, я могу тебе помочь?

— Нет.

— Ты хочешь сейчас уехать?

— Да.

— А когда ты вернешься? Я не мог ничего обещать.

— Это касается нас с тобой?

— Охотники за девушкой не сидят дома.

— Но ты вернешься?

— Я обязан вернуться, — ответил я, но мысли мои уже были далеко от этого места.

— Ты любил ее?

— Любил.

— А меня ты любишь?

Я взглянул на эту прекрасную женщину, словно созданную для такого мужчины, как я. Она была полностью в моей власти, загорелая блондинка, эдакая пряная, волнующая штучка.

— Я люблю тебя, Лаура, но я должен найти Вельду первым. За ней охотятся. Я любил ее давным-давно и сейчас в долгу перед ней. Тем более, она просила меня о помощи.

— Найди ее, Майк.

— Я найду ее. Это важно сейчас для всего человечества. От того, что она знает, зависят судьбы наций.

— А потом ты вернешься?

— Потом я вернусь.

Лаура обвила меня руками, прижалась ко мне всем телом и нежно прошептала:

— Я буду бороться за тебя, потому что теперь ты мой.

— Девочка, не такой уж я и хороший. Приглядись получше!

— Майк, ты сказал “люблю”, но что-то в твоем голосе пугает меня. А если ты найдешь ее, что ты сделаешь?

— Даже не могу сказать.

— Но ты вернешься?

— Черт, я не знаю!

— Почему?

— Потому что я не знаю, какой я теперь на самом деле. Знаешь ли ты, кем я был и кем была для меня Вельда? Знаешь ли ты, что суд присяжных обвинил меня черт-те в чем, весь мир стал рвать меня на куски, и только она осталась тогда со мной.

— Когда это было?

— Около девяти лет назад.

— Вы были женаты?

— Нет.

— Но сейчас ты больше мой, чем ее!

— Возможно!

— Так найди ее. Тогда я смогу потребовать часть тебя. Во мне уже находится твоя большая часть..

Решай сам... Ты, вообще, был близок с ней когда-нибудь?

— Нет.

— Так найди ее. — Лаура отступила шаг назад, заложив руки за спину. — Если то, что ты сказал, правда, то она заслуживает этого. Я хочу побороться с ней из-за тебя. Я люблю тебя по-своему. Ты понимаешь?

— Понимаю.

— Возвращайся ко мне в любое время.

— Что я тебе! У твоих прекрасных ног весь Вашингтон.

— Черт с ним, с Вашингтоном! Я буду ждать тебя, Майк.

Вельда, Лаура... Эти имена даже чем-то похожи. Которая же из них? После семи лет пустоты и вынужденного целомудрия, которая? Вчера была одна, завтра будет другая. Но кто?..

— Хорошо, Лаура, я найду ее, а затем вернусь.

— Возьми мою машину.

— Спасибо.

А сейчас я должен был взять эту женщину еще раз. Я крепко прижал ее к себе и впился в ее губы. Ощутив вкус ее рта и извивающееся подо мной в страсти тело, я понял, что обязательно вернусь к этой неистощимой на любовь женщине.

Охотники за девушкой... Что мы сделаем с убийцами, когда охота закончится?

— А может, ты все-таки останешься? — сладострастно прошептала Лаура, покусывая меня за ухо.

— Я должен уехать. Ее нужно найти, и я знаю как!

— Но ты вернешься, когда найдешь ее?

— Да. — И я так крепко впился в ее тело, что она поняла — никого другого мне не надо. Лаура вздрогнула и закрыла в истоме глаза...

 

Глава 11

И снова была ночь. Город словно превратился в таинственные и мрачные владения графа Дракулы. Не было яркого солнечного света, который мог развеять иллюзии. Для стороннего наблюдателя неоновые огни ночного освещения превращали нереальность в реальность, грязь в изысканные украшения...

Я запарковал машину на стоянке и позвонил Хью Гарднеру, чтобы договориться о встрече в баре “Блю Риббон” на Сорок четвертой улице. Направляясь туда, я прокручивал в мозгу все мелкие детали, о которых должен был подумать раньше.

В целом все казалось невероятным. За эти семь лет можно было дюжину раз объехать вокруг света и не попасться. Они же все это время провели в Европе. Если бы Вельда и Эрлих были любителями, их бы без труда схватили. Но, будучи профессионалами, они выбрались. Точнее, почти выбрались.

Хью уже занял столик и поджидал меня, потягивая темное пиво. Мы сделали заказ, перекусили, затем Хью затянулся сигарой и поинтересовался:

— Закончил?

— Теперь уже не долго осталось.

— Поговорим здесь?

— Да, тут удобнее всего. Я расскажу тебе гораздо больше, чем может поместиться в твоей колонке.

— Об этом можешь не беспокоиться, это мои заботы.

Я повторил ему то, что совсем недавно рассказал Лауре. Хью недоверчиво качал головой, но все же делал кое-какие пометки в своем блокноте. Когда я закончил, он почти перекусил сигару пополам от охватившего его возбуждения и спросил:

— Майк, ты представляешь, что у тебя в руках?

— Да.

— Так почему ты так чертовски спокоен?

— Потому что неприятная часть истории только началась. Ты ведь знаешь, что упущено?

— Ты пытаешься держаться подальше от грязной политики, которая неотвратимо вмешивается в твои дела, чем бы ты ни занимался. Майк, ты не сможешь бороться с этим дьяволом в одиночку.

— Да.

— Ерунда! Похоже, я должен все рассказать. Но кто станет слушать?

— А не мог бы этот Рикербай?

— Ему нужен только тот, кто убил Ричи.

— Он же опытный агент ФБР!

— Ну и что из этого? Когда что-то задевает тебя лично, патриотизм посылается к черту. Есть сотни других агентов, пусть они занимаются национальной безопасностью. Ему нужен только убийца, и он знает, что когда-нибудь я доберусь до него. Как Вельда есть ключ к одному секрету, так и я есть ключ к другому. Теперь я понял, что должен был сообщить мне Ричи Коул. Ты, наверное, тоже?

— Местонахождение Вельды.

— Точно. И теперь они уверены, что Коул назвал мне это место. И они усвоили твердо: я должен остаться живым, если они хотят найти Вельду.

— Живым?! — Брови Гарднера поползли вверх. — Но ведь они дважды пытались застрелить тебя.

— Это так, но я никогда не слышал о том, чтобы первоклассный киллер промазал по такой великолепной мишени, какой был я оба раза.

— Чего же они добивались?

— Это я тебе скажу, хотя мог бы и сам догадаться. — Я навалился грудью на стол, чтобы быть поближе к Хью и говорить потише. — Оба выстрела и гроша ломаного не стоили Они просто подгоняли меня, хотели, чтобы я шевелился.

— А ты ничем не выдал себя? Я усмехнулся. На моем лице застыла маска дикой ненависти.

— Нет, но сейчас я вполне реальная мишень, потому что очень много знаю. Очевидно, они уже поняли, что я не знаю, где Вельда, и я превратился для них в помеху. Держу пари, что сейчас они уже следя” за мной.

— Майк, если ты обратишься к Пату...

— Прекрати! Он мне больше не друг.

— А ему обо всем этом известно?

— Нет. Да и черт с ним!

— А что ты собираешься предпринять дальше? — хмуро осведомился Хью, поднимая очки на лоб.

— Я тебе скажу, что собираюсь предпринять. Мне надо найти связующее звено. Если бы я не стал после всех этих лет таким тугодумом, то смог бы сделать это раньше. Мне нужны факты, которые свернут всю эту игру, и ты мне в этом поможешь.

— Но ты ведь сказал...

— Хм-м-м. Ничего я тебе не сказал. Я не знаю, где она сейчас, но знаю, что Ричи Коул вернулся в эту страну, рискуя жизнью, хотя не должен был этого делать. Он дезертировал, чтобы найти меня. Это имело огромное значение, а я совершенно упустил из виду этот факт. Черт возьми, я просто безмозглый дурак, проворонил самую важную вещь!

— Но что именно?

— Ричи был моряком. Он перевез ее контрабандой на корабле. Он должен был это сделать, иначе ее бы прикончили в Европе.

Хью слушал меня, забыв про тлеющую сигару.

— Лететь самолетом они не могли. Стоило бы ей зарегистрироваться, как над этим самолетом нависла бы опасность авиакатастрофы Если бы они плыли на пароходе, то Вельда могла бы “случайно” выпасть за борт. Нет, Коул перевез ее контрабандой!

— Это звучит не так уж и невероятно.

— Это так и было, я уверен! Парни, промышляющие контрабандой, обожают оставлять с носом капитана и его помощников, а тем более таможенников. Ричи понимал, что у нее на хвосте сидит Дракон, и доставил ее сюда. Но он недооценил врага. Они уже ждали его. Дракон следил за Коулом, надеясь, что тот приведет его к месту, где спрятана Вельда, но поняв, что тот не сделает этого, быстро переменил тактику. Он застрелил его и Дьюи, но не нашел у последнего записки, оставленной Коулом, и был вынужден держаться за меня, чтобы посмотреть, куда я его приведу. Я не мог вывести его на Вельду, и он понял это. Понял он и то, что кто-то должен был помогать Коулу перевозить ее на судне и знает, где она сейчас.

— Что же ты намерен сделать?

— Разыскать тот корабль и узнать, кто мог ей помочь.

— Но как?

— Поедем со мной. Я покажу тебе жизнь моряков.

— Я готов, — сказал Хью, вставая.

Я остановил такси у “Грисси-бара”, и Хью присвистнул, поняв, где мы очутились — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — заметил он Мы вошли в бар Сладкоежка и его маленький друг находились на своих местах. Бенни Джо кивнул мне, и мы спокойно прошли к стойке. Там я вытащил удостоверение и сунул ему под нос.

— Это на случай, если ты вздумаешь вести себя, как в прошлый раз, мистер! — рявкнул я. — Я разнесу к чертовой матери твое заведение и тебя вместе с ним.

— Послушай, Майк, я никогда...

— Ладно, заткнись! Где Бейлис Хенри?

— Перчик? Здесь, наверное, вышел в туалет!

— Подожди меня здесь, — обратился я к Хью. Я нашел Бейлиса в туалете, где он мыл руки. Заметив меня в зеркале, он мгновенно насторожился.

— Что бы это ни было, я ничего не знаю, мой мальчик, — быстро пробормотал он, повернувшись ко мне. — В прошлый раз я получил хороший урок. Я стар, легко пугаюсь и остаток своей жизни хочу провести спокойно. О'кей?

— Не возражаю.

— Чего же тебе надо?

— Я хочу узнать, на каком корабле плавал Ричи.

— “Ванесса”.

— С какого причала?

— Она стояла на двенадцатом. Но позавчера вышла в рейс. А что тебе там нужно?

— Увидеть одного парня.

— А я-то думал, что тебе нужен корабль. На “Ванессе” были кое-какие профсоюзные проблемы. Вся команда жаловалась на капитана, и часть парней отказалась выйти в рейс.

У меня появился маленький шанс — А с кем из моряков общался Коул?

— С Джиперсом, но он в море.

— А у него были еще друзья в команде?

— Пожалуй, нет...

— Да как он мог плавать целыми месяцами и ни с кем не подружиться?

— Ну, он был близок с одним парнем... Коул играл с ним в шахматы. Дай-ка вспомнить... Ах да, Ред Маркхэм. Однажды...

— Где можно его найти?

— Знаешь дорогу на Энни-Стейн?

— Ночлежка?

— Да, там ты его и найдешь. Он целыми днями поддает и рано заваливается спать.

— Может, ты пойдешь со мной?

— Майк, я ведь сказал...

— Со мной идет Хью Гарднер. Бейлис взглянул на меня и улыбнулся:

— Ладно, уговорил. Если идет Хью, то черта с два я останусь.

Это место было известно, как отель “Харбор”. Плата была доллар за ночь, и для подобной ночлежки цена была слишком высока. Здесь обитали в основном поденные рабочие и моряки. Ночлежка была старой и грязной, отвратительно воняло мочой и средствами от насекомых.

Дежурный консьерж, читавший книгу, не сказал нам ни слова. Маркхэм проживал на третьем этаже. Дверь была приоткрыта. Из комнаты доносились невнятные звуки и дурные запахи. Я толкнул дверь и включил свет Тусклая лампочка осветила Реда Маркхэма, раскинувшегося на раскладушке. Рядом валялась пустая бутылка и карманные шахматы.

Минут десять мы приводили его в чувство, тряся и обливая холодной водой Его остекленевшие глаза смотрели на нас с отсутствующим выражением Он никак не мог понять, чего мы от него хотим. Лишь через полчаса он начал приходить в себя.

Пока Маркхэм не увидел Бейлиса, он казался испуганным, но стоило ему заметить этого старикашку, как он даже попытался пьяно усмехнуться. Нагловатое выражение проступило на его опухшем лице. Затем его стошнило.

Хью принес воды и заставил его выпить.

— Как тебя зовут, парень? — спросил я.

— А ты полицейский?

— Нет, я друг.

Он ошалело помотал головой и снова уставился на меня.

— А ты играешь в шахматы?

— К сожалению, нет, но у тебя был друг, Ричи Коул, вы с ним часто играли.

— Ричи? — Маркхэм прищурился, что-то вспоминая. — Он хорошо играл, черт!

— Ты слышал о девушке с корабля?

Он нахмурился, но потом подмигнул мне:

— Конечно! Ну и штучка... Он держал ее внизу... — Маркхэм принялся что-то бормотать.

— Где она сейчас, Ред? — допытывался я. Он с трудом продрал мутные глаза.

— Ну же, Ред... Где девушка?

— Вот незадача.., понимаете...

— Где девушка? — Я встряхнул его за плечи.

— Не знаю... Я видел ее на палубе.

— Она на берегу?

— О.., берег! Конечно, на берегу! — Он засмеялся, что-то припоминая. — Деннис Уоллес спрятал ее в упаковочную клеть... Смешно!

— Это действительно смешно, но куда потом отправили эту клеть?

— Клеть?!

— Да, ее же спрятали в клеть! Я правильно понял?

— Правильно... — Он распустил слюни по подушке.

— Так кто же взял эту клеть?

— Я.., я не знаю... — На его лице появилась идиотская улыбка. — Ричи — шутник, называл какого-то друга... Деннис дал ему клеть...

— Мы обязаны найти этого Денниса, — повернулся я к Бейлису.

— Он живет неподалеку, — сообщил Бейлис.

— Ты их всех знаешь?

— Я слишком долго среди них крутился, Майк. Мы направились к выходу, когда нас остановил крик Маркхэма:

— Эй, вы! Я обернулся.

— Все хотят знать что-то про старину Денниса, — заплетавшимся языком пробормотал Ред. — Я не...

— Кто спрашивал? — насторожился я.

— Какой-то парень. Он и принес эту бутылку...

— Как он выглядел?

— Здоровенный, как ты... — Ред приподнялся. — Он подлый, сукин сын! Похож на индейца...

Я ощутил холод в груди и повернулся к Хью:

— Дракон! Он опередил нас.

— Вот как раз то, что я забыл тебе рассказать, Майк, — спокойно произнес Хью.

— Что?

— Я узнал, что, возможно, “Дракон” — это два человека.

— Отлично, это нам пригодится. Бейлис, показывай быстрее, где живет Деннис.

— Только не я. Идите одни. Я не желаю ввязываться в темные дела. Лучше я вернусь обратно в бар к Бенни Джо, а о вас прочитаю в завтрашних газетах в “Хронике происшествий”. Я ленивый и лучше объясню на словах.

— Хорошо, говори, но только быстро.

Дверь нам открыла живописная домохозяйка. Взглянув на меня, она заявила:

— Я не желаю, чтобы в моем доме околачивались полицейские.

Но когда Хью сунул ей десять долларов, ее ряшка расплылась в довольной улыбке.

— Я ошиблась, полицейские не бросаются зелененькими. Что вам угодно?

— Нам нужен Деннис Уоллес.

— Это наверху. У него кто-то есть.

Мы с Хью буквально взлетели на верхний этаж. Я вытащил свой сорок пятый. Подкравшись к двери, мы прислушались. Из комнаты не доносилось ни звука. Я толкнул ногой дверь и ворвался внутрь, готовый выпустить кишки любому, кто сделает неосторожное движение. Но в этом не было необходимости. На полу в луже крови с перерезанным горлом лежал человек, а убийца бесследно исчез.

Хозяйка пронзительно вскрикнула, когда увидела тело, и подтвердила, что это Уоллес. Она молча кивнула на телефон. Я позвонил Пату, сообщив ему еще об одном убийстве. В его голосе послышалось нескрываемое удовлетворение Вероятно, он собирался сделать со мной то, что обещал раньше. Пат приказал мне оставаться на месте и бросил трубку.

— Ты обратил внимание на то, что слишком много крови, — нахмурился Хью, когда я отошел от телефона. — Это не из горла. Он весь порезан — Следовательно, его пытали.

— Похоже на то.

Я спросил у хозяйки, когда к Деннису пришел гость. Она, проклиная нас в душе, сообщила, что это было часа два назад. Она не заметила, когда он уходил, и полагала, что он еще наверху. По словесному портрету мы поняли, что нас опередил Дракон.

Я совсем не хотел встречаться с Чамберсом, поэтому сообщил Хью, что сматываюсь.

— Пату это не понравится, — заметил он.

— Об этом не время думать, ты сам ему все расскажешь.

— Все?!

— Абсолютно.

— А ты?

— Дракон все понял, как и я. Коул привез ее, переправил на берег в клети, подозревая, что их ждут, и попросил спрятать ее в надежное место, а сам ушел, рассчитывая, что Дракон отправится за ним. Он увел его подальше от корабля и попытался связаться со старым Дьюи, чтобы сообщить ему, куда доставят клеть.

— Если Коул был секретным агентом, то вряд ли имел друзей, — покачал головой Хью.

— Но у него ведь была Вельда. Почему же тогда ему не дружить с кем-нибудь еще... С кем-то, кто работал с ним во время войны, кому он доверял.

— А кто это? Я не ответил.

— Я позвоню тебе, когда все закончится, — пообещал я. — А Пату обязательно все расскажи.

Выйдя из здания, я быстро направился в сторону стоянки автомобилей.

 

Глава 12

Если бы я ошибался, то охотники за девушкой уже схватили бы свою жертву. Вельда была бы мертва. Им ничего от нее не надо. Они знали цену смерти, и везде, где поступают не по их плану, сеют смерть.

Если Вельда мертва, я начну охоту за ними. Они многое знают, но не знают одного: что делать, когда все оборачивается против них Они считают, что умеют охотиться. Ерунда! Они даже не умеют быть по-настоящему жестокими! Я найду их, где бы они ни пытались скрыться!

Только бы мне не ошибиться.

Деннис Уоллес знал, кто принял клеть. Он передал ее парню, имя которого ему сказали, а так как клеть — довольно громоздкая штука, то наверняка он воспользовался грузовиком для перевозки. Он должен был видеть знаки и мог бы узнать водителя, если его живот щекочут ножом. А Деннис думал, что все это только шутка, когда согласился на это дело, иначе он бы за него никогда не взялся.

Я должен быть прав. Арт Рикербай дал мне разгадку.

Имя того парня было Алекс Верд, старый товарищ Ричи Коула по военным временам, у которого сейчас фирма в Мальборо. У него, вероятно, есть и грузовик, на котором можно перевезти клеть. Он оказал услугу другу и держал язык за зубами, даже когда узнал из газет о смерти Ричи.

Размышляя таким образом, я добрался до автозаправки и спросил, где живет Алекс Верд.

Мне указали дорогу, и я укатил в ночь.

Старая ферма располагалась милях в восьми от шоссе Когда я подъехал к дому, который неоднократно реставрировался, меня встретило только одно светлое окно Вероятно, это была гостиная. Я осмотрелся Машин не было, но это ни о чем не говорило Ее можно было легко спрятать где-нибудь в кустах Я вынул свой сорок пятый и проверил его В этот миг вспыхнуло еще одно окно. За занавесками скользнула тень Затем свет зажегся и в верхней комнате Неожиданно я все понял и рванулся к двери: дом обыскивали.

Дверь была заперта. Я выдавил стекло, которое почти без звона упало на толстый ковер, и осторожно влез в окно.

Алекс Верд оказался худым лысым человеком. Я обнаружил его привязанным к стулу. Его глаза были безжизненными, а тело еще сохраняло тепло. Смерть наступила несколько минут назад. Кроме глубокой раны на голове, следов пыток я не обнаружил Дракон пытался заставить этого человека заговорить, но сердце того не выдержало... А это означает, что Дракон все еще не знает, где Вельда, и ищет ее По шуму наверху я мог точно определить, где он. Усмешка проскользнула по моему лицу Он должен был ощутить мое присутствие. Когда твоя профессия — смерть, появляется животное чувство ее приближения. Инстинкт говорит смерть близка, и хотя ты ее не видишь, нутром понимаешь, что она здесь.

Звуки наверху неожиданно прекратились. Послышался едва уловимый металлический щелчок — взводился курок пистолета. Затем все стихло. Мы оба ждали, понимая, что ожидание будет долгим. Когда время так важно, у тебя есть только один шанс Ты рискуешь либо быть убитым, либо смертельно раненным В живых остается кто-то один Ты должен превратить игру, зная, что один должен умереть — другого пути не дано, так как действует профессионал против профессионала, двое хладнокровных убийц, у которых нет никакого понятия о честности в подобной игре, и если предоставляется преимущество, то оно мгновенно используется. И тот, кто предоставляет его, должен умереть.

Мы двинулись навстречу друг другу почти одновременно, держа пистолеты наготове.

Я ждал выстрела, но все же он прогремел неожиданно. Острая боль обожгла бок и руку. Этот удачный выстрел позволил моему противнику занять более удобную позицию.

И тут я увидел его наверху лестницы. Он был огромного роста, с лицом, изрезанным шрамами. Он действительно походил на индейца: черноволосый, с перекошенным от предстоящего удовольствия лицом.

Мой ответный выстрел выбил пистолет из его руки, но преимущество все же было на его стороне. Убийца среагировал молниеносно. Он бросился на меня и сбил с ног. Я отлетел в угол и обрушился на стол с такой силой, что настольная лампа, которую я задел, разлетелась на куски. В конце концов я сумел схватить его, но он вырвался, оставив у меня в руках лоскут своего пальто.

Я выронил свой сорок пятый, когда отражал бросок негодяя. Оружие со стуком упало у подножия лестницы на второй этаж. Дракон был опытным бойцом. Он мгновенно сообразил, что я схвачу пистолет быстрее его, так как был к нему ближе. Он рванулся к окну и пулей вылетел в темноту. У меня в обойме оставался всего один патрон, и соперник не хотел позволить мне выстрелить наверняка. А в темноте можно было легко избежать прицельного выстрела.

Когда я выскочил через парадную дверь на улицу, его тень мелькнула у амбара. Я выстрелил и услышал звук, расколотого дерева. Это конец!

Я бросил бесполезный теперь пистолет и побежал к амбару, чтобы он не успел в нем запереться.

Он прыгнул на меня в темноте, как пантера, но ошибся, хватая меня за правую руку. Пистолета в ней уже не было. Я двинул его в морду левой рукой и чуть не раздробил ему кости черепа. Он не закричал, а лишь издал горловой звук и схватил меня за глотку. Этот вурдалак был сильным и крепким, но я не собирался уступать ему, удачно зацепив носком ботинка за его ребра.

Дракон зарычал и ответил яростным ударом, от которого я едва увернулся.

Тут я решил воспользоваться старым приемом дзюдо. Отлично проведенный прием — страшная вещь. Один удар в лицо может свести на нет все преимущество. Я ударил почти вслепую, и мой кулак встретил что-то мягкое. Я ощутил запах крови и услышал свистящее дыхание врага. Он схватил меня огромными, как клешни гигантского краба, руками, и я понял, что если не вырвусь, то он прикончит меня.

Он ждал моего удара коленом в пах и заранее повернулся, чтобы предотвратить его, но я поступил умнее. Я скрутил его приемом так, что он закричал от боли, словно визгливая женщина. В слепом бешенстве он оттолкнул меня и выпустил из захвата.

Со слепой ненавистью кобры убийца кинулся на меня, опрокинул навзничь и начал душить.

Мои силы уходили. Сквозь дикую боль во всем теле всплыла мысль: если он задушит меня, то никто не помешает ему убить Вельду.

Это имя совершило чудо. Я ударил его по голове локтем с неожиданной для себя силой и сразу же нанес удар в челюсть. И вот я уже на нем! Я продолжал его избивать, когда он уже перестал шевелиться Я вскочил, выбрался на воздух из душного амбара и глотнул свежего воздуха Я чувствовал, как изо рта и носа течет кровь, и при каждом вздохе бок пронзала дикая боль, но я победил!

Теперь этот сукин сын умрет!

Около двери я нашарил выключатель. Тусклая лампочка осветила только потолок, но и этого оказалось достаточно. Я подошел к лежащему вверх лицом Дракону и плюнул на него.

Механически обшарив карманы, я сумел обнаружить лишь деньги. Тут моя рука случайно наткнулась на накладные волосы. Под ними оказались маленькие кассеты с микрофильмами.

Я не знал, что там снято, да меня это и не интересовало. Я стащил с его головы парик и всмотрелся в лицо ублюдка. Теперь он точно походил на индейца.

«Как, Майк, неужели ты убил Дракона?!»

А ведь этот парень действительно отдавал концы. Что скажет Арт? А как насчет страданий? Я думал, что он говорит ерунду, но возможно, он был прав. И все же должен быть хоть один человек, который бы обращался с этими свиньями, как они обращаются с ни в чем не повинными людьми.

Я обошел все помещение и обнаружил то, что искал, под скамейкой — гвозди и молоток.

Вернувшись к Дракону, я сложил его руки вдоль туловища, подсунув под них деревянные планки. Плохо только, что он был без сознания Я выставил длинный гвоздь ему на ладонь и стал забивать его молотком, пока он не пронзил руку Так же я поступил и со второй рукой Теперь он был крепко прибит к полу и не смог бы освободиться при всем желании Я отшвырнул молоток в сторону и прошипел.

— Лучше наручников, не так ли?

На улице хлынул дождь. Он как бы смывал память обо всем происшедшем. Я подобрал свой сорок пятый, вошел в дом, разобрал его и насухо вытер. И только тогда подошел к телефону и попросил телефонистку соединить меня с нью-йоркским номером.

Мне ответил сам Рикербай:

— Майк?

— Да.

Он помолчал:

— Майк...

— Я добыл его для тебя, и он пока жив. Я сказал это таким тоном, будто сообщал, который час.

— Спасибо, Майк.

— Ты с ним разделайся за меня.

— Не беспокойся. Где он?

Я сообщил ему адрес и попросил, чтобы он позвонил Пату.

— Еще одно, Майк...

— Что?

— Как твоя проблема?

— Не волнуйся, все закончено. Я стою здесь и разбираю пистолет. Если бы я все сразу правильно раскусил, то Дьюи, Деннис Уоллес и Алекс Верд остались бы живы. Все оказалось трагически простым. Я мог бы выяснить, где находится Вельда, значительно раньше.

— Майк...

— Я понимаю тебя, Арт. Остатки группы “Дракон” должны погибнуть.

— Что? — не понял он меня.

— Их двое — Зуб и Коготь. Один поджидает твоего приезда, но другой пока на свободе — Нам нужен официальный отчет.

— Ты его получишь.

— Когда и как?

— Я позвоню тебе.

 

Глава 13

Днем дождь прекратился. Музыка солнечного света играла на мокрой траве и деревьях.

На стоянке я перекусил, выпил полдюжины чашек кофе и вышел на улицу, пытаясь осмыслить и собрать в единое целое все, что произошло за семь лет.

Я был пьяным ничтожеством, которого Пат подобрал и притащил в госпиталь взглянуть на умирающего человека, и он не знал того, что я был почти так же мертв, как и тот, на постели. Я весь высох и увял. Во мне не оставалось ничего, кроме отчаяния и безнадежности.

Я остановился около водохранилища, вышел из машины и посмотрел на воду.

Много воды утекло с тех пор. Я изменился. Ты изменилась.

Помнишь, Вельда, когда-то мы оба были сильны и уверены в себе. Ты должна была это хорошо помнить, иначе не обратилась бы ко мне за помощью. Я все эти семь лет пытался забыть тебя, а ты старалась помнить!

Я подошел к испачканной в грязи машине. Надеюсь, Лаура не станет возмущаться.

Когда я подъехал, солнце стояло уже высоко над горами. Лаура услышала шум приближающегося мотора, выбежала навстречу и бросилась мне на шею. Несколько секунд мы стояли неподвижно, потом она выпустила меня из объятий и отступила на шаг.

— Майк! Твое лицо!..

— Не суетись, крошка, я же тебя предупреждал, что я беспокойный клиент. Пусть тебя не смущают мои царапины.

— Но ты весь...

— В меня стреляли, милая моя. Это была довольно-таки жестокая ночь. Она покачала головой:

— С этим нельзя шутить, я вызову врача. Я взял Лауру за руку:

— Не стоит. Мне не так уж плохо. Позволь мне только поваляться на солнышке, как старой собаке... Все заживет. Так бывало и раньше.

— Какой ты упрямец, Майк!

— Я очень устал, — с трудом проговорил я. Мы направились к бассейну. Раны мои заныли. Она помогла мне стянуть одежду, и я вытянулся в кресле.

— Кто-нибудь есть дома? — спросил я.

— Нет, ты все время приезжаешь в те дни, когда у слуг выходной.

Лауру нельзя было узнать. Она суетилась вокруг меня, как заправская медсестра, помогла раздеться, промыла мои раны, приложила компрессы, а я думал о том, что мне здорово повезло: этот садист очень торопился и был не слишком внимателен. Я ненадолго задремал.

Внезапно я проснулся, вспомнив, что осталась еще одна важная вещь, которую нужно сделать.

Лаура примостилась рядышком. Она только что вышла из воды, и ее бикини было мокрым. Тугая полоска на бедрах сползла, обнажая радующие глаз формы, она была скорее раздета, чем одета, и это меня радовало.

— Ты говорил во сне, Майк, — улыбнулась она.

— О чем же?

Улыбка исчезла с ее лица.

— О Драконе.

— Нам надо с тобой поговорить.

— Хорошо, только я сначала что-нибудь на себя накину. Становится прохладно, да и тебе самому не помешало бы одеться.

Она была права. Солнце садилось, и подул вечерний ветерок. Мы вошли в домик для переодевания. Перед входной дверью она спросила:

— Спина к спине?

— Как стыдливы некоторые женщины, — отозвался я.

Лаура требовательно подставила мне свой зовущий рот, и я впился в него, чувствуя, что меня охватывает непреодолимое желание слиться с ее манящим телом. Затем она пошла принимать душ.

— Когда это закончится, Майк?

— Сегодня, — спокойно ответил я.

— Ты уверен?

— Да!

— Ты просто бредил драконами.

— Они очень тяжело умирают, дорогая. А этот умрет особенно тяжело. Ты помнишь, что я рассказывал тебе о Вельде?

— Конечно.

— Теперь я должен досказать эту историю.

— Я слушаю тебя, милый.

— Пат был прав, и я тоже не ошибался. В этом деле замешаны твои драгоценности. В той же степени, что и драгоценности миссис Чивас, и все дело в том, что Ричи Коул занимался контрабандой драгоценностями.

Она убавила душ, чтобы не упустить ни одного моего слова.

— Драгоценности послужили предлогом. Отвлекающим фактором. Ты меня слушаешь?

Лаура не смотрела на меня, но через прозрачную перегородку я увидел, что она кивнула.

— Так вот. В правительстве есть определенные специалисты. Важность их работы очевидна для понимающего глаза, но широкой аудитории о них ничего не известно. В их распоряжении самые различные приемы политической борьбы: всевозможные ловушки, компрометирующие материалы, прямой шпионаж. Твой муж был им нужен. Очевидно, со дня на день он должен был стать одним из ведущих деятелей страны, и кому-то это было не по вкусу... Лео Кнэпп был крупной фигурой. Если бы расследование обстоятельств его смерти велось по-настоящему, то это могло бы привести к серьезным международным осложнениям... Надзор над такими людьми, как твой муж, ведется особыми средствами. Например, он мог жениться на женщине, которая внимательно выслушивала бы его и передавала все его мысли соответствующим людям. Тогда все его замыслы срывались бы. Однажды он все понял... Он обнаружил врага в собственном доме и устроил западню, якобы спрятав в сейф важные бумаги, и однажды ночью, когда его враг — его собственная жена — открыл сейф, чтобы сфотографировать их и переправить своему руководству, он спустился вниз, увидел ее и проклял. Но он ввязался в игру, которая была ему не по силам и стоила ему жизни. Давай скажем прямо, что она убила его. Она была так же виновата, как и тот, второй. Они инсценировали ограбление, спрятали пистолет, а затем вызвали полицию, точнее, ее вызвала она. Но это еще не, все. Та же самая жена вела себя, как гостеприимная хозяйка в Вашингтоне, стараясь выведать у своих гостей секреты и передать их своим хозяевам. Она была настолько сильна, что по праву входила в группу “Дракон” Тот был Зуб, а она — Коготь. Оба — террористы и шпионы, злейшие враги этой страны.

Все шло отлично, пока они не прикончили Коула. Зуб воспользовался тем же оружием... Совпадение — страшная вещь. Ричи Коул, Лео Кнэпп и Вельда были очень связаны. Я не сразу это понял, но такие, как я, не долго находятся в заблуждении. Все меняется: ты либо погибаешь, либо умнеешь... И наконец я понял все! Помнишь, когда Дракон выстрелил в тебя, ты вздрогнула? Я подумал, что это было от страха, но это было от ярости. Ярости от того, что он мог попасть и в тебя. Позже ты позвонила ему, не правда ли? В этом доме великолепная акустика. Ты говорила практически открытым текстом, но я копался в вещах и не сразу все понял...

А теперь все закончилось. Зуб прибит гвоздями к полу, а ты все еще не поняла этого, дорогая. Его посадят на электрический стул, и весь мир узнает, почему... Но как бы то ни было, он так и не добрался до Вельды... Она ведь могла бы рассказать секреты важнейшей шпионской организации в мире. Понимаешь, детка, я знаю, где Вельда. Дело вот в чем. Ричи Коул все-таки установил контакт. Он оставил старику Дьюи письмо, в котором сообщал, куда Алекс Верд доставил Вельду. Это было заранее приготовленное место, и она должна была оставаться там до определенного момента. Дьюи положил письмо в журнал. Каждый месяц он оставлял для меня журнал, и я уверен, что письмо лежит в одном из номеров “Кавалера”. Оно и теперь там. Когда я вернусь в город, я прочитаю письмо и выясню, где Вельда.

Я закончил одеваться и заметил, что на одежде осталась запекшаяся бурая кровь, но теперь это не имело никакого значения. Я спокойно продолжал:

— Может быть, я и ошибаюсь, но вряд ли. Я любил Вельду и любил тебя... Но я должен пойти за ней, и ты это понимаешь. Разгадка лежит в одном из журналов. Дан-Дак Джонс даст мне его, и я найду ее живую или мертвую.

Лаура уже приняла душ, и я услышал невнятный звук, похожий на всхлипывание.

— Я могу и ошибиться, Лаура. Возможно, я увижу и не захочу ее. Я могу ошибиться и насчет тебя... И если я ошибаюсь, то вернусь, но сначала я должен все до конца выяснить...

Я уже знал, что мне нужно сделать. Необходима хорошая проверка. Она или выдержит, или нет. Другого варианта быть не может.

Я дотронулся до короткоствольного ружья, стоявшего в углу, повернул его стволом вниз и засунул глубоко в глину, несколько раз крутанув его. Теперь я был твердо уверен, что оба ствола залеплены глиной, и положил ружье на место.

День угасал. До города было около сотни миль, но я снова воспользуюсь ее машиной. Обратный путь не займет много времени...

Я поговорю с Патом, и мы опять станем друзьями. Хью получит для себя хорошенькую историю, а Вельда?..

Я направился по дорожке от душевой и услышал, как меня окликнула Лаура:

— Майк!

Я повернулся. Она была удивительно прекрасна, но на ее лице появилось странное выражение.

Она наблюдала за мной поверх стволов ружья, и ее глаза светились от фантастического предвкушения убийства.

Кого она хотела убить? Правда выяснилась!

Контраст между голубоватой сталью стволов и ее ногтями, выкрашенными в красный цвет, казался символичным.

Ее коричневые от загара пальцы побелели от напряжения. Еще доля секунды, и смертоносный механизм ружья придет в движение.

— Майк! — снова произнесла она. В одном этом слове прозвучало все, ненависть и желание, месть и сожаление.

— Пока, крошка, — ответил я.

Я повернулся к ней спиной и уже сделал несколько шагов, когда за моей спиной раздался адский грохот — Лаура спустила оба курка одновременно!