Барт рассеянным взглядом рассматривал хлопотливо бурлящий лагерь. Вот три стандартно укомплектованные роты. Они пополняют запасы снаряжения и живой силы из бездонного источника, вливающегося в Народную Армию со скоростью столь же поразительной, как и стремительно растущее количество раненых и убитых. Вот лазутчики тихонько выходят из хижины Олнея. Вот новые казармы-бараки, а рядом — склады оружия. Лицезрея все это суетливое гудящее скопище, Барт ощутил некое извращенное удовольствие от сознания того, что весь внешний порядок держится на своего рода тщательно вычисленном балансе отчаяния. Отчаяние лежало спрятанным глубоко под землей. Дремлющее, но готовое забить фонтаном, когда придет час. Киллеры, вероятно еще не понимая того, в сущности сдались. Даже Моро, без сомнения, не врубался полностью во всю важность собственных приказов. Несмотря на то, что Барт Фрейден, вероятно, единственный человек на Сангрии, способный расшифровывать появляющиеся на стенах надписи, Братство войну проиграло. Народная Армия насчитывала добрых пятнадцать тысяч человек, и это количество всегда можно увеличить до двадцати тысяч. Уровень потерь предположительно огромный, но вся страна составляла теперь внушительный резервуар ресурсов, резервуар, по иронии частично созданный самими Киллерами.

За четыре месяца боевой дух черных солдат изрядно подорвали повсеместные грабежи, бандитизм, разбой. Малиной им явно не показались стремительные атаки регулярных партизанских частей на карательные отряды. А чего стоит невозможность сохранять свободной систему дорог, связывающих Сад с поместьями? Да, трудновато, ребята, вести две войны сразу: одну с Народной Армией, другую — с якобы мирным населением! Сложно даже предположить, сколько Киллеров сейчас разбросано по всей планете. Однако подсчет захваченного оружия и количество потерь у партизан делали совершенно ясным тот факт, что Киллеры потеряли где-то около десяти тысяч человек за последние четыре месяца.

Поскольку уходило примерно двадцать лет с момента зачатия на то, чтобы получить полноценного, готового сражаться Киллера, скорость пополнения получалась ничтожной. И двадцать тысяч волкодавов, остававшихся у Моро, скоро станут всего лишь беззубой сворой огрызающихся шавок.

Но Моро оказался не до такой степени тупым; у него достаточно ума вывести бойцов из мясорубки. Теперь Киллеры прятались в каком-нибудь одном поместье: несколько сот человек, окопавшихся с усердием и основательно. Они сгоняли уцелевших мясных Животных и запирали их в огромных загонах. Пытаться отбить эти стада было бы чистым самоубийством. Жители деревень оказались в отчаянном положении — легкая добыча ускользнула от бандитов. От оставшихся Жуков пользы не больше, чем от засохшего навоза. Сами же голодранцы понятия не имели, как выращивать хлеб.

Пошла смертельная игра на выживание. Киллеры, плотно засевшие на своих оборонительных позициях, располагали большими, но все же ограниченными запасами провизии. Деревенские олухи — на грани голодной смерти. Очевидно, стратегия Моро заключалась в том, чтобы просто дожидаться, пока доведенные до отчаяния Животные пошлют в задницу и Революцию, и Вождя. Это была игра загнанных в угол кошек против равным образом загнанных в угол мышей…

Но все-таки даже само отчаяние — инструмент, пригодный для борьбы. И Барт Фрейден знал, как им пользоваться. Все заключалось лишь в точном расчете…

«Э, что там такое творится?»

Олней и двое вооруженных бойцов толкали к хижине Барта какое-то существо — тонкую, невысокую фигурку в форме Киллера. Барт пригляделся и понял — это всего лишь крепко связанный «киллеренок», мальчишка лет пятнадцати.

— Привести нам детеныша Киллера, — сказал Олней, выпихивая мальчика вперед. Фрейден оглядел враженка. Тот отличался худощавым сложением взрослого Киллера, гладкие темные волосы, казалось, уже редели, образуя характерную залысину. Зубы казались острыми иглами. Свирепо пылающие глаза странно не вязались с гладким юным лицом.

— Где вы его раздобыли?

— Два грузовика семьдесят миль отсюда, — ответил Олней. — Наш отряд уничтожить их, но взять одного пленного. Интересно, что киллереныши делать так далеко от Сада?

— Может быть, наш друг расскажет об этом, — заметил Фрейден. Впрочем, ему нужно было скорее просто подтверждение собственных догадок. Все выглядело так, как он и ожидал. Барт добродушно глянул на мальчика.

— Ты сотрудничаешь с нами, и все будет в порядке, сынок. Мы не убиваем мальчиков. Расскажи нам, зачем вас сюда послали?

Мальчик бесстрашно ответил на взгляд Барта.

— Киллер не передает врагу информации, — заявил он.

— Что ж, можно сделать исключение, если хочешь увидеть завтрашнее утро, — спокойно проговорил Фрейден.

— Киллер не боится смерти. Умереть в руках врага все равно что погибнуть в бою. Погибнуть в бою почетно.

Фрейден попробовал зайти с другого конца.

— Все это хорошо для настоящего Киллера, — сказал он насмешливо. — Но ты всего лишь сопливый мальчишка! С каких это пор на тщедушных юнцов вроде тебя возлагается обязанность сражаться?

На скулах кадета заиграли желваки. Он вспыхнул.

— Киллер рожден Киллером, — буркнул он. — Киллеру доступна слава сражаться, если Пророк решил. Побереги свои легкие для крика, когда мы разгромим вас, Животное!

— Ты хочешь сказать, что вас, маленьких вонючек, не просто вывезли на прогулку посмотреть, как сражаются взрослые? Не заливай мне — Моро не послал бы таких салаг в бой!

Что-то сломалось в душе маленького Киллера. Его спокойствие улетучилось, испепеленное безрассудным гневом. Он бился в путах, до крови кусая губы.

— Кадеты уже сражаются по всей Сангрии! — визжал он. — Мы убиваем, как и взрослые Киллеры! Убивать — почетно! Мы убьем вас всех, Животное! Убей! Убей! Убей!

Он рванулся в сторону Барта, используя голову на манер тарана. Фрейден чуть отступил в бок, а один из партизан резко опустил приклад винтовки на затылок кадета. Тот съежился и стал оседать. Боец схватил пацана за одну руку, его напарник — за другую; вдвоем они удерживали вялое тело потерявшего сознание кадета в вертикальном положении.

— Отлично, Олней, — усмехнулся Фрейден. — Это то, чего мы ожидали. Моро уже дошел до кондиции и посылает в бой недоносков. Значит, у Пророка не осталось резервов, он приперт к стене. Настало время для Большой Атаки. Разошли агентов по всем районам. Я хочу, чтоб через неделю в лагере собралось как можно больше бандитских главарей. Скажи им, что есть важные новости! Плети все что угодно — но заставь их прийти. Теперь нам потребуется все пушечно… вся армия целиком. И к дьяволу дисциплину!

Олней кивнул.

— А что с этим киллеренышем? — спросил он. — Нам придется сторожить его день и ночь, а у нас мало еды…

Фрейден внимательно посмотрел на выжидающего Олнея, на угрюмые ухмылки двух конвоиров. Он горестно вздохнул. Контроль над раздолбаями весьма и весьма ограничен, нечего тут скрывать. Они слепо идут за Вождем только в желательном для них направлении. Проявление милосердия — непростительная слабость. Сангриане не ведали милосердия, они уважали только силу. Барт не мог себе позволить расслабиться.

— Пристрелите его, — бросил он. Олней одобрительно кивнул, дал знак страже, и те потащили мальчика прочь.

Но Фрейден преподал-таки урок милосердия.

— Но сделайте это быстро и чисто! — крикнул он вослед, чувствуя, как желудок уколола слабая боль.

Фрейден прекрасно слышал приглушенное бормотание, поднявшееся в толпе, когда Вандерлинг вышел из хижины. Барт помедлил минуту для пущего драматического эффекта, потом шагнул за дверь, под лучи горячего красного солнца.

Поднялся рев, быстро переросший в ритмичную песнь: «Барт! Барт! Барт!»

Фрейден какое-то время позволил им покричать. За спиной у него, над крышей хижины, развевался красно-зеленый флаг Свободной Республики; по обеим сторонам длинным полумесяцем вытянулась шеренга офицеров. Пестрая толпа в несколько сот человек толклась перед хижиной, выкрикивая имя Фрейдена.

Они оказались довольно унылым сборищем, эти бандитские главари. Тощие, изможденные — а они, вероятно, питались гораздо лучше своих подчиненных, — вооруженные преимущественно трофейными винтовками и «звездами». Рядовым разбойникам приходилось довольствоваться главным образом косами, дубинками и копьями. Атаманы сейчас пребывали в незавидном положении. Мясных Животных надежно упрятали Киллеры, отбить провизию дохлякам-бандитам не под силу. Шайки отчаянно голодали, так что праведный гнев рано или поздно должен обрушиться на головы вожаков. Да, они уже дошли до того состояния, когда позволят сделать из себя и своих людей заправских камикадзе…

— Да здравствует Свободная Республика! — крикнул Фрейден. Атаманы отозвались на приветствие небрежно. Так, несколько слабых возгласов. Потом все стихло.

— Итак, вы иметь много бед, — не моргнув глазом продолжил Фрейден. — Вы жить набегами, и вот вдруг больше нет легкой поживы. Ваши парни весьма опечалиться. Может быть, они начать думать, что вы больше не такие крутые паханы, а?

Главари тревожно зашушукались. Барт произнес то, в чем они все боялись признаться самим себе. Кому ж придется по вкусу услышать о своих невысказанных страхах из чужих уст? Психология, ребята…

— Почему же вы не нападать загоны? Там полно мясных Животных…

Несмотря на присутствие вооруженных снипганами Тыкв, бандиты засвистели, заулюлюкали и заворчали.

— Лучше просто перерезать себе горло, не решение проблемы! — гаркнул один из них.

— Будем мертвые, прежде чем начнем против пара сотен Киллеры! — тявкнул другой.

— Верно, мертвые. — Фрейден выдержал паузу, ухмыльнулся. — В одиночку то есть. Конечно, если бы в тех набегах с вами были хорошо вооруженные регулярные войска… Если б вы были частью Народной Армии…

Бандиты притихли. Они особо не рвались сражаться за Народную Республику, их влекла только награбленная добыча. Но Фрейден загнал уркаганов в угол. Сражайтесь за Народную Республику — или бедствуйте и вам выпустят кишки собственные люди.

— По рукам! — крикнул Фрейден, не давая паханам времени опомниться и увидеть занесенную над их головами дубину. — Вы со своими переходите под командование Народной Армии. Вами будут руководить опытные офицеры, при поддержке хорошо вооруженных бойцов. Вместе — никакие Киллеры нас не остановят. Наш план прост. Если ваши люди будут сражаться на нашей стороне, мы сможем нападать на поместья — на десять, двадцать, пятьдесят поместий одновременно по всей планете. Каждый раз мы сможем кидать тысячу человек на пару сотен Киллеров. У Киллеров нет резерва — они уже используют кадетов, так оно и есть. Пять или шесть к одному — хорошее преимущество. Но вам придется подчиняться приказам беспрекословно. Что скажете?

— Что мы поиметь с того? — крикнул кто-то. Поднялся согласный гул одобрения, но бандиты явно прониклись уже покорностью неизбежному.

— Все что захотите, — отечески предложил Фрейден. — Не будем кривить душой. Народная Армия намеревается уничтожать Киллеров, а вы намереваетесь разбойничать и грабить. Отлично, вы помогаете нам, мы помогаем вам. Все, что мы возьмем в поместьях, за исключением оружия и боеприпасов, — мясные Животные, запасы зерна, женщины, все ваше! Все можно взять! Что скажете теперь?

Повисло долгое молчание. Он показал им кнут, кнут голода и неизбежного мятежа, а теперь швырнул пряник. Для них не существовало выбора, они могли только склониться перед неизбежным.

— Да здравствует Свободная Республика! — завопил вдруг кто-то истошно. Клич подхватили, хотя поначалу и с неохотой. Потом вопль набрал силу. Бедолаг затянуло, прежде чем стало слишком поздно. Без сомнения, они уже уверяли себя, что именно им придется делать за Народную Армию всю грязную работу, и никоим образом не наоборот. И для тех, кто уцелеет, это действительно окажется нелегким делом.

Для тех, кто уцелеет… Их наверняка не так уж и много. Когда революция победит, с бандитами в любом случае будет покончено. В Свободной Республике нет места грабежам и мародерству. Сельское хозяйство будет восстановлено на новых основаниях, позднее — индустрия. Сейчас же время разрушать. Когда наступает время созидания — любое преуспевающее правительство вряд ли потерпит орду бандитов, расхищающих его собственность. Значит, нужно убить двух птиц одним камнем — бандиты и Киллеры сами истребят друг друга!

— Фельдмаршал Вандерлинг распределит вас по отделениям, — проговорил Фрейден. — Вы получите указания и не позднее чем через десять дней начнете действовать. Удачной охоты!

Барт удалился в свою хижину, оставив бандитских главарей на попечение Дятла. «Я больше не могу поворачиваться спиной к Вильяму, — думал Барт, — но по крайней мере одну вещь все еще способен доверить ему — использовать пушечное мясо наивыгоднейшим образом!»

Фрейден теснее прижался к Софии, беспечно сопящей рядом. Больше трех недель прошло с тех пор, как он хитростью пополнил Народную Армию бандитами. И вот уже десятки укрепленных поместий разорены! Все идет отлично! Победа больше не мутный призрак — она стала конечной станцией поезда событий, который Барт привел в движение. Теперь она уже просто последовательность, и он мог проследить ее умственным взором от начала до конца. Сангрия падет к его ногам в легко обозримом будущем. Это точно!

И все-таки Барт дивился: почему ему так тревожно и неуютно на душе? Что он сделал неправильно? Неужели он сомневается в счастливом финале? Нет! Так же как женщина, спящая рядом, принадлежала ему, будет принадлежать ему и Сангрия. Его женщина, его планета… В чем же еще он может быть неуверенным? В чем?

Барт поймал себя на том, что непроизвольно ласкает спину Софии, нежно поглаживая ее, как если б она была неким талисманом, который мог бы удержать… удержать что, черт побери?

София завозилась, чуть отодвинулась, моргнув, приоткрыла глаза и сонно посмотрела на Фрейдена из-под локтя.

— Что случилось? — пробормотала она.

— Уф! — фыркнул он, внезапно осознав, что разбудил подругу. — Извини… Я просто думал…

— Руками?

— Я не хотел…

Барт заглянул ей в лицо, смутно различил; что София хмурится. И неожиданно все встало на свои места. София была всем, что у него осталось! На целой планете нет ни одного существа, которое Барт мог бы назвать своим другом. Хуже того, он никого и не желал так называть. За исключением Софии! Барт остро ощутил свое одиночество. Сейчас он нуждался еще в ком-то, в родственной душе, в близком и ласковом спутнике. Барта пробил озноб. Ощущения были столь незнакомы и нелепы, что заронили в сердце ледяную иглу страха. Нет, ему это совсем не нравится!

— Соф… — пробормотал он. — Соф… Я…

Она протянула руку, коснулась его щеки.

— Я знаю, — проговорила подруга. — Ты одинок, и тебя это пугает. Ты увидел, каков старина Дятел, и подумал, что остался на планете дикарей в полном одиночестве. Только ты и я. И никого больше на сотни световых лет.

— Как ты могла узнать…

— Это сильно напоминает мое собственное бултыхание по жизни. Кто я такая? Подстилка Барта Фрейдена, а прежде — еще чья-то. Кем бы я была без мужиков? К примеру, без тебя? На планете вроде этой… Без крепкого мужика женщина вроде меня — рабыня, вещь, ничто. Я нуждаюсь в тебе… Мне необходимо, чтоб ты удерживал меня. А в таком месте, как Сангрия, ты вдруг обнаружил, что сам нуждаешься во мне. Чтобы не свихнуться, не выродиться в тупую скотину. Вот в чем дело, Барт. Нравится нам это или нет — ты и я на краю пропасти. Мы связаны друг с другом, спаяны вместе чем-то более сильным, чем просто постель. Ты и я — внутри. А снаружи воют волки.

— Соф… ты что, пытаешься объясниться в любви?

Она засмеялась, возможно, отчасти с излишним цинизмом.

— Если хочешь, назови обоюдный паразитизм любовью. Полагаю, так оно звучит чище.

— Почему… Почему никогда прежде ты не говорила мне ничего подобного?

Она обхватила его за шею.

— Потому что до этого момента ты ни слова бы не понял из сказанного мной, Бесподобный Вождь. Поскольку не нуждался в этом.

— Соф, я…

— Замолчи. Ты не это имеешь в виду. Ты не любишь меня, ты просто нуждаешься во мне. Так же, как я в тебе. По рукам?

— По рукам, — выдохнул Барт, привлекая подругу к себе. — Не беспокойся — где еще на этой разнесчастной планетке найду я такое невинное юное существо, как ты?

Барт почувствовал, как она смеется, уткнувшись ему в грудь, — судорожный, вымученный смех. И неизъяснимые правила какой-то безымянной игры вынудили Барта рассмеяться в ответ. Тем не менее любовники оставались в объятьях друг друга еще долго-долго.

— Первая цепь — берегись! — бодро крикнул Вандерлинг, резко опуская снипган на уровень пояса. В течение какого-то мгновения ничего не происходило, и Вандерлинг раздраженно оглянулся назад. Чуть ниже того места, где стоял генерал, раскинулась широкая долина, с усадьбой примерно в двухстах ярдах к западу.

В низине спрятались три дугообразные шеренги, примерно по триста бойцов в каждой. Впереди маячил тесно скучившийся клин бандитов. Первая цепь, вооруженная копьями, дубинками, ножами и косами внезапно замялась, вместо того чтобы ринуться в атаку.

— Пошевелите их! — рявкнул Вандерлинг, и трое героиновых Тыкв угрожающе маханули лучеметами на собственные войска. Задние ряды первого клина моментально ломанулись вперед, напирая на своих товарищей, и вся ватага оборванцев ринулась вверх из оврага по гладкой равнине к крепости.

Вандерлинг, как заправский хамелеон, одним глазом наблюдал за бандитами, бегущими к усадьбе под прицелом героинщиков, а другим — за остальными партизанами: еще три сотни плохо вооруженных, разнузданных бандюг, еще несколько Тыкв, надзирающих за тем, чтобы приказы Вандерлинга исполнялись. А позади — триста человек из регулярных частей Народной Армии.

Первая цепь теперь бойко трусила к обнесенной стеной усадьбе. Крепость защищала огромные загоны с мясными Животными. Что ж, это неплохо! Ведь разношерстное сборище раздолбаев не намного лучше мясного стада. Героиновые Тыквы гнали разбойничков вперед, как пастухи — овец. И речи быть не может, чтоб эта гопота добралась до мясных Животных первой. Бандиты были самым тупым, самым ненадежным войском из всех, какими Вандерлинг когда-либо командовал.

Однако за последние два месяца сражений генерал выработал простую, нехитрую тактику. Разбойник — это всего лишь пара ног, топающих в более-менее верном направлении. Вполне достаточно! Вандерлинг уже успешно разрушил поместий двадцать самолично и свел метод к такой простой формуле, что даже тупорылые офицеры-Тыквы в состоянии пользоваться ею самостоятельно. «В конце концов, — думал Вандерлинг, — если у тебя преимущество десять к одному, кого интересуют тонкости?»

Сейчас Вандерлинг видел, что толпе бандитов остается не больше ста ярдов до усадьбы. Попытаются ли Киллеры выдержать осаду?.. Нет, все-таки вышли! Ворота в частоколе распахнулись, и затянутые в черное воины посыпались наружу — сорок, пятьдесят, сто… Наверное, появится весь гарнизон! С беспристрастным одобрением профессионала Вандерлинг отметил, что Киллеры, по-видимому, чему-то наконец научились. Вместо того чтобы вслепую, очертя голову, кидаться на атакующих, они быстро выстроились в тесную, растянутую полукругом стрелковую цепь, образуя чашу, в которой бы захлебнулся натиск повстанцев, закрепились на позиции и открыли огонь. Интересная, пусть и тщетная, вариация…

В семидесяти ярдах от Киллеров бандиты влипли в сплошную стену свинца. Первый ряд повалился, как кегли. Немедленно основная масса бандитов отпрянула и повернула назад — попав точно под лезвие циркулярной пилы, когда Тыквы не замедлили пустить в ход снипганы. Случилась короткая паника. Но паника контролируемая, поскольку Тыквы безжалостно гнали оборванцев вперед, прямо под массированный огонь врага. Пятьдесят, сорок, тридцать ярдов до ограды… Уже пора, вот сейчас… Сейчас!

— Вторая цепь — берегись! — крикнул Вандерлинг, отступая в сторону, пока торчки гнали вторую порцию смертников к усадьбе. Пока они неслись через равнину, Вандерлинг увидел, что остатки первой цепи — не больше ста пятидесяти человек — добрались наконец до черных гиен.

Ничего, кроме мрачной резни, ожидать не приходилось. Полукруг Киллеров сомкнулся за спинами ошалевших доходяг. Их принялись кромсать «звездами», лупить сапогами и прикладами, рвать зубами. Все, что Вандерлинг мог разглядеть, — это плотный ком тел, извивающихся в смертельной агонии. «Вы гляньте только, как острозубые принимаются за работу! — восхитился генерал. — Еще пара минут, и здесь не останется ничего, кроме порубленного на собачьи консервы мяса!»

Но общий план работал гладко. Вторая цепь камикадзе преодолела уже половину пути. О да, они повиновались приказам! Трое Тыкв, гнавшие стадо идиотов вперед, залегли в сорока ярдах позади и врубились в схватку лучами снипганов, сметая и своих, и чужих без разбору. Красота всего действа заключалась в его полной бессмысленности. Обе цепи, все шестьсот доходяг — изначально покойники. В конце концов, джунгли полны пушечного мяса. Шестьсот никчемных уродцев — отнюдь не высокая цена за сотню-другую черных псов Братства.

Теперь вторая цепь на полном ходу впилилась в уже затихающий бой. На мгновение сплошной поток тел, дубинок и копий отбросил Киллеров назад, смяв их ряды. Но волкодавы быстро оправились от минутного замешательства, и так же резко волна битвы поднялась опять. Бешеной яростью Киллеры встретили и новую цепь противника, раскалывая черепа, отрывая конечности, со «звездами» против дубинок и копий, — бесстрашные, кровожадные люди-машины против запуганных до потери пульса оборванцев. Теперь, перекрывая крики раненых, до Вандерлинга донесся пронзительный боевой клич: «Убей! Убей! Убей!»

По этому вою можно точно определить, что время пришло. Когда вы слышите, как они поют вот так, громко и отчетливо, громче воплей несчастных жертв, значит, уже пора…

Вандерлинг подал знак Тыквам, что командовали тремя сотнями регулярных бойцов. Те вывели партизан на исходную. Вандерлинг кинул последний взгляд в сторону сумасшедшей бойни. На бандитах можно поставить крест! Киллеры продирались в грудах тел, как кошки в куче гнилых отбросов. В сущности, они уже рыскали вокруг просто так, чтобы добить раненых. Трудно подсчитать потери, но, кажется, Киллеры заплатили за свои забавы в соответствии с планом — десятки одетых в черное трупов валялись посреди поля. Многие из них располосованы на части, поскольку Тыквы, выглядывая из высокой травы, продолжали, держась на расстоянии, наугад постреливать туда и сюда.

Настало время для решительных действий.

Вандерлинг пробрался в тыл длинной стрелковой цепи, растянувшейся по краю оврага.

— Вперед — берегись! — закричал генерал.

Шеренга партизан быстро потрусила к месту вновь затихающего сражения. Вандерлинг рысцой направился за ними. «Рыба в железной бочке, — мелькнуло у вояки в голове. — В точности как рыба в бочке…»

Неровным полумесяцем шеренга партизан подкатила достаточно близко к месту кровавой свалки — как раз туда, где скорчились в траве шестеро Тыкв. Повстанцы продвинулись еще немного вперед, и Тыквы не замедлили дать деру, вынырнув из бурьяна уже на стороне Вандерлинга.

— На землю, и стреляйте! — проревел Вандерлинг.

Партизаны в шеренге, все как один, опустились на колено и дали мощный залп. Вандерлинг и десять Тыкв крадучись пробирались позади палящих повстанцев к центру шеренги.

Первый залп захватил пьяных от крови Киллеров практически врасплох. По их рядам словно прошлась чудовищная коса — десятки мертвых тел полегли на землю. Зато те, кто выжили, оправились от шока и ринулись прямиком под пули партизан. Черным шакалам нестерпимо хотелось добраться до врага и вступить в рукопашную. Наплевать на численное превосходство! Главное — добежать, вцепиться кому-нибудь в глотку и с честью умереть в бою.

Но Киллеры, в порыве безумия, угодили точно в центр мощного перекрестного огня. Вандерлинг, высовываясь из-за спин своих бойцов, видел, как визжащие дьяволы, с кровавой пеной на губах, падают, словно мухи под гигантской мухобойкой. Их осталось не больше пятидесяти, они почти уже добрались до шеренги партизан. Вот они отбрасывают винтовки и на ходу вытаскивают «моргенштерны», завывая, как все духи ада.

— Давай! — крикнул старый вояка, поднялся на одно колено и нажал на гашетку, взмахнув лучеметом по узкой дуге.

Пятеро торчков, сверкая глазами, тоже поднялись и, заняв огневую позицию, ударили невидимыми лучами в самую гущу пронзительно воющих Киллеров.

Все закончилось меньше чем за минуту. Пятьдесят, черных фигур рванулись вперед, потрясая «звездами». В следующую секунду они превратились в пятьдесят безголовых туловищ, споткнулись, сделали пару слепых шагов и рухнули вслед за отсеченными головами, будто стая сумасшедших индюков, пронесшихся прямо под лезвием огромного ножа.

Что-то нечленораздельно выкрикивая, Вандерлинг продолжал стрелять, кромсая дергающиеся тела, разрезая их на куски, пока они не превратились в бесформенную массу безликой окровавленной плоти.

Переведя дух, генерал наконец остановился. Теплая волна, словно он только что слез с бабы, наполнила его приятной истомой. Перед ним высилась гротескная груда отрубленных рук, ног, голов, плавающих в роскошной луже сияющей крови. Две сотни бойцов Народной Армии изумленно стояли вокруг, потом ликующе закричали.

Чуть дальше на поле темнела сумасшедшая свалка тел, превращенных в кровавую кашу, Киллеры и бандиты без разбору, соединенные напоследок океаном сворачивающейся крови. Там и тут чье-то тело — Киллера или бандита — дергалось, взвизгивало или стонало, быстро успокаиваясь под выстрелами зорко наблюдавших партизан.

Вандерлинг улыбнулся широкой удовлетворенной улыбкой, оглядывая дело своих рук. Еще один элементарный отстрел индюков! Киллеров в очередной раз «вдули», они теряли подобным образом тысячи человек по всей планете. Скоро, очень скоро им придется отступать, поджавши хвосты, стягиваться назад к Саду. Плешивый генерал захохотал. Скоро придет время настоящей охоты!

— Война — спорт для зрителей, — заметила София, с сомнением глядя на монитор. — Что бы такое предложить им? Жареный арахис, например? Или программу? Без программы хороших парней нельзя отличить от бяк…

На экране темной лентой ползла плотная колонна грузовиков, двигаясь через широкую равнину к линии горизонта. Грузовики, как банки шпротами, набиты Киллерами. Множество черных бойцов тащилось пешком, погоняя мясных Животных и пленных, — гигантский конвой, держащий путь на восток, к Саду. Фрейден кругами вел шлюпку над этим огромным скопищем людей и машин, держась на безопасном расстоянии от ружейного огня.

— Ты вовсе не обязана была лететь, — проворчал Барт, прекрасно понимая, что плетет чушь. София вряд ли вынесла бы долгое одиночество в партизанском биваке, — да, впрочем, и где угодно! — если Барта не было рядом с ней. Фрейден и сам втайне желал, чтобы подруга всегда находилась где-нибудь поблизости. Особенно в момент столь долгожданного триумфа!

— Не пропущу шикарное зрелище ни за что на свете, — проговорила София сухо. — Пусть даже буду теперь напоминать стервозину, которая сует нос в дела мужа. Как граф Дракула, толкующий о бессмертии своему строптивому потомству. «Семья, которая вместе молится, держится вместе».

Фрейден издал придушенный возглас, нечто среднее между смехом и стоном.

— У меня подозрение, что в словах твоих есть доля истины.

— С тобой тоже не все чисто! — огрызнулась София. — Эта планета, похоже, в каждом выявляет трансваальскую кровь. Дятел… Тьфу! Не хочу даже вспоминать о нем, мы только что поели… Значит, ты решил обменять жизни своих партизан на трупы Киллеров? Как если бы они были стеклянными шариками — шесть зеленых за черный. Что ж, понаблюдаем за… как ты это назвал, Долгое Отступление? В последнее время у тебя появилась отвратительная склонность подчеркивать прописные буквы.

— Просто мимолетная аллюзия на великий Чикомский марш к Юнану в одной из тех бесконечных войн двадцатого столетия, — лукаво откликнулся Барт. — Обстоятельства в чем-то схожи.

Он ткнул пальцем в экран. Дорога вилась по равнине, огибая холмы, через поросшие джунглями участки, и была черна от марширующих войск и пылящих грузовиков — фактически от горизонта до горизонта. Далеко к западу над джунглями повисли густые клубы дыма — там на конвой напал один из бесчисленных отрядов партизан. Для Киллеров это и в самом деле стало Долгим Отступлением, гораздо более долгим, чем то, к которому они готовились…

— Вот оно, Соф, — гордо заявил Барт. — Плоды почти года работы на этой вшивой Кучедерьма! Каждый Киллер тащится, поджав хвост, в одной большой колонне к Саду. Как пить дать, сделано достаточно, чтобы отправить теперь Моро ультиматум. Мы должны были разрушить больше ста поместий, уничтожить целую армаду черных бестий, прежде чем до его ожиревших мозгов наконец дошло, что, если он попытается держать Киллеров разрозненными отрядами, через несколько месяцев у него не останется ни одного бойца. И вот мы имеем — Долгое Отступление.

Несмотря на то, что подобное признание внушало некоторое беспокойство, Фрейден особо не тешил себя иллюзиями: отступление спланировано более искусно, чем ожидалось. Моро пошел на очевидный риск и выслал большую колонну подкрепления — пятнадцать сотен волкодавов и тысячу грузовиков. Отправив их из Сада по округе, Пророк оказался в действительности достаточно сообразительным, чтобы вывезти солдат в обратном порядке. То есть колонна подбирала сначала тех, кто окопался поближе к Саду. По мере продвижения в глубь захваченной партизанами территории, экспедиция наращивала мощь от крепости к крепости, так что к тому времени, как конвой достиг наиболее изолированных и удаленных мест, он превратился в колоссальную силу примерно в восемь тысяч человек, до зубов вооруженных, хорошо моторизированных и неодолимых в открытом бою.

Что и говорить, предприятие рисковое! Фактически, большинству Киллеров пришлось проделать весь долгий поход дважды: один раз из Сада в глубь страны и потом — назад. Но Моро понимал — игра стоит свеч. Размеры и мощь подвижного соединения позволили прихватить с собой на обратном пути огромное количество зерна, мясных Животных и пленных — Пророку нужна была провизия, если вдруг случится сидеть в долгой осаде.

Колонна уже неделю упорно двигалась к столице Сангрии. Доблестный генерал Дятел был в состоянии ухлопать, устраивая десятки засад, не больше пятисот Киллеров. У старого вояки просто не было возможности начать массированную, ломающую всякое сопротивление атаку. Но теперь, когда колонна приближалась к Саду, оставался один-единственный шанс разгромить огромный конвой, предупредив сомнительную осаду города.

Фрейден увеличил скорость и повел шлюпку прямо на восток. Вскоре стали видны окраины Сада. В этом месте, прежде чем выскочить на открытую равнину, дорога проходила по длинному неглубокому каньону меж двух горных кряжей. На протяжении всей трассы это единственный участок, пригодный для настоящей крупной засады.

Фрейден опустился чуть ниже, перевел шлюпку в режим планерного скольжения.

— Посмотри-ка вниз, Соф. — Барт указал на серые, невысокие кряжи. Незаметные со стороны дороги, дальние склоны гор были черны от множества людей. Шесть тысяч на каждой стороне каньона, двенадцать тысяч регулярного войска, больше половины всей Народной Армии. Чтобы достичь города, колонна врагов неминуемо должна пробиться сквозь тянущийся вдоль дороги двойной строй партизан — для грузовиков иного пути нет. Ловушка по всем параметрам выходила смертельной.

Барт кружил и кружил над каньоном, взвешивая свои шансы и шансы противника. Время шло. И тут Барт почувствовал, как былая уверенность в победе потихоньку испаряется. Черт возьми, западня выглядела слишком уж идеальной! Киллеры должны были это предвидеть! Что они смогут тогда предпринять?..

— Смотри! — крикнул он вдруг. — Идут!

Цепочка грузовиков и пехоты вынырнула из путаницы густого леса на западном краю долины и двигалась по дороге точно в челюсти капкана. Тонкая, уязвимая цепь, медленно ползущая через долину: половина пути, три четверти… План Вильяма заключался в том, чтобы позволить передовым частям врага достичь восточного устья каньона, а потом захлопнуть мышеловку, заставив основной корпус конвоя пробивать себе путь сквозь шквал. Массовой неразберихи и паники черным шакалам не избежать…

Фрейдена продолжала грызть подлая мыслишка: «Что-то не так!» Цепь грузовиков и пехотинцев уж больно чахлая… Жалкая горстка от огромного войска!

Внезапно внутренние склоны теснины покрылись партизанами — две сплошные волны людей, сходящиеся ко дну каньона. Склоны расцвели тысячами крошечными огоньками и клубами дыма. Киллеры на дороге закувыркались под градом свинца, грузовики охватило пламя.

В соответствии с планом, Вильям остановил свой отряд с левой стороны трассы. Бойцы обдолбанного «полковника» Гомеца, продвигавшиеся более криво и беспорядочно, остановились справа примерно на таком же расстоянии. Партизаны образовали две длинные параллельные линии огня вдоль всего пути.

У противника не нашлось времени даже на одну слабую атаку. За считанные секунды их буквально сплющили два свинцовых кулака. Строй черных солдат сломался, уцелевшие грузовики тормознулись, и… Фрейден чуть не откусил себе язык. Где же остальные? Почему больше никто не прется в каньон? Партизаны на склонах тоже, наверное, маленько растерялись, поскольку прекратили пальбу.

— Ой, нет! — заорал Фрейден. До него наконец дошло, что намереваются сделать Киллеры. Но было, к сожалению, слишком поздно.

Послышался ужасающий рев, рев столь громкий, что Фрейден почуял его даже сквозь корпус шлюпки. Плотная стена черной пехоты выкатилась из чащи на западном краю каньона. Мощный широкий фронт. Стена Киллеров вломилась в долину, заполнила все ее ложе, поднявшись по обоим склонам вплоть до линии хребтов. Эффект такой, словно ударил громадный поршень. Обзор заслонила волна черных мундиров.

Фрейден грязно выругался. Вот та заноза, сидевшая в башке! Киллеры полностью раскусили тактику Вильяма. Они послали на съедение лишь малую часть колонны, чтобы мышеловка сработала, чтоб партизаны выдали себя и раскрылись. Основные же силы, примерно восемь тысяч человек, они немного попридержали сзади. А потом швырнули орду пехотинцев широким фронтом в долину. Враг оказался теперь сбоку от партизан, топчущихся, как стадо баранов, на открытом пространстве. Грузовики противника, полные драгоценных припасов, спокойно рулили под надежным прикрытием летящей в атаку пехоты.

— Отступай, идиот, отступай! — вопил очумело Фрейден.

Киллеры фактически получили неоспоримое преимущество: они врезались в хлипкие ряды партизан мощным фланговым фронтом, смяли строй в безобразное месиво, обошли партизан, охватили с обеих сторон — несущийся по долине огромный, плотно сжатый кулак смерти.

Справа солдаты Гомеца обратились в беспорядочное бегство, отчаянно карабкаясь вверх. Людей вел уже не разум, а инстинкт: «Жить, жить, жить!» Сангриане метались по склону, как тараканы в луче яркого света. Падали, поднимались, бежали в другую сторону. И неизбежно натыкались на беспощадные фигуры в черных мундирах. Киллеры методично рубили «звездами» трепыхающихся, ошалевших Животных. Мало кому удалось перевалить через гребень, ускользнуть от разящей со всех сторон стали.

На левом фланге Вандерлинг каким-то образом исхитрился восстановить некое подобие порядка. Его отряд бежал прямо по долине чуть впереди Киллеров — растянутая тонкая ниточка перед широким фронтом черных убийц. Партизаны неслись, как зайцы от своры гончих, только пятки сверкали. Так что Киллеры не сумели их догнать.

Вильям спасал своих людей. Партизаны, очертя голову, вырвались на открытую равнину, обогнули край хребта и по собственным же следам подрапали к следующей теснине, к восточному краю джунглей, к спасению. Киллеры сыпанули из ущелья на несколько секунд позже, чуть не сцапав беглецов. Фрейден затаил дыхание. Продолжат ли псы преследование или…

Но Киллеры на этот раз действовали наверняка, усмирив в себе жажду крови. Они рассредоточились по обеим сторонам от выхода из ущелья и застыли на месте, пока нескончаемый поток грузовиков катил мимо разделенного теперь надвое фронта и дальше через равнину, к Саду.

Когда последний транспорт миновал каньон, Киллеры образовали плотный широкий заслон, прикрывая тылы, и вся колонна быстрым маршем покинула поле боя.

Фрейден в тупом молчании вел шлюпку над долиной, усеянной трупами — по большей части партизан. Потом набрал высоту и взял курс на запад, назад, к партизанскому лагерю.

Какая пакость! Около двух тысяч покойников — за руль собачий! Противник с громадным грузом припасов, посвистывая и напевая, спокойно подруливает сейчас к месту назначения! Вот это облом!

— Ты не можешь все время их побеждать… — подала голос София, чтоб хоть немного развеять гнетущую тишину.

Барт фыркнул.

— Мы вляпались, — проговорил он угрюмо. — Здорово вляпались. Теперь предстоит долгая осада. У Братьев достаточно людей, чтобы сделать чертов Дворец неприступным. И жратву им доставили из-за нашего ротозейства… Игра на выжидание… Господи, кто захочет играть на выжидание? Сумеем ли мы их пересидеть, с толпой кровожадных сангриан и долбанутых торчков на шее?

«Черт возьми, пять недель! — ворчал про себя Барт, вылезая из хижины, чтоб пройтись по лагерю, размяться, задушить паскудные мысли. — Пять недель беспросветного ожидания!»

Моро разыгрывал партию хладнокровно. У него во Дворце восемь тысяч головорезов, и с гарнизоном крепость неприступна. К тому, же у Пророка вдоволь мясных Животных, хватит на прокорм паре тысяч выживших. А потом, эта кутерьма в Саде…

Жирная сволочь Моро устроил в городе настоящую партизанщину. Он не собирался удерживать жилые районы. Зачем ему расходовать силы? Все, что нужно от Сада, — сами горожане. Прекрасная закуска для острозубых псов! Время от времени Киллеры выползали в город, хватали первых попавшихся олухов и снова запирались во Дворце, не показывая оттуда носа. Поэтому штурмовать Сад не было никакого резона — город стал ночным кошмаром, вместилищем одичавших кретинов, заповедником каннибалов, где единственный закон — право сильного, а единственная гарантия безопасности — оружие. После того как обычный приток мертвечины из Дворца прекратился, садианам пришлось пополнять Общественную Кладовую собственными согражданами: стариками, больными, слабыми — всеми, кого им удавалось сцапать. Партизаны и Киллеры одинаково могли бродить по городу вооруженными отрядами, но о контроле над этой зловонной ямой и помыслить было страшно. Не велика радость поселиться в склепе с голодными крысами! И противники упрямо держались тактики выжидания…

Фрейден выжидал, пока у Братства иссякнут запасы продовольствия. Озирая свой базовый лагерь, Барт очень хорошо понимал, чего ждет Пророк Боли. Моро, конечно, не так далеко ушел по развитию от гориллы, но народ Сангрии он успел изучить великолепно. Фрейден бродил по лагерю и лицезрел скопище бездельников, лениво шатающихся повсюду, спящих, болтающих, небрежно чистящих оружие. Над биваком висела угрюмая тягостная атмосфера: лагерь, наполненный скучающими подонками, армия, изголодавшаяся по действию, войско, сдерживаемое главным образом обещаниями и угрозой силы. Да, Моро хорошо знал своих сангриан!

Деревенщина Сангрии пока еще была с Бартом. Там за него стояли горой — ведь он Освободитель, Герой, он изгнал из страны Киллеров, подарил зрелища, правда, с хлебом вышла промашка. Они будут стоять на его стороне до конца — у них нет другого выхода. Барт помог им на первых порах устроить некое подобие сельского хозяйства; передушил остатки банд, грабивших все, что попадалось под руку.

Но Народная Армия — совсем другой перепляс. Им не с кем сражаться, хотя оружия завались. Рядом нет Киллеров, которые, начистили бы скучающим раздолбаям рыло. Ребята могут запросто податься в разбойники! Игра Моро элементарна. Если Пророк продержится достаточно долго, Народная Армия непременно поднимет мятеж, прикончит незадачливых пришельцев, выродится в дюжины разрозненных банд, в лишенную предводителя орду. И вот тогда восемь тысяч злобных псов в черной форме станут действительно реальной силой. Пророк сможет, не напрягаясь и ковыряя в носу, методично вычистить район за районом, уничтожая взбесившихся Животных.

Расклад предельно ясен: пока существует Братство, Барт не в силах распустить основной корпус Армии, оставив небольшую часть как полицейскую силу. Если б только существовал какой-то способ накрыть Дворец… Массированная атака в сочетании с всеобщим восстанием в Саде? Бунт в городе вызвать легко, но как сфокусировать гнев толпы именно на Дворце? Мятеж ведь запросто выльется в дикую оргию грабежей и массового трупоедства!

Да, муки сродни танталовым. До победы оставался только шаг, но… Это чертово «но»! «Разрушь Дворец, — думал Фрейден, — и ты сможешь распустить большую часть армии, сократить ее до размеров легко управляемой».

Добровольцы сдали бы оружие Тыквам, получив приказ под дулом снипгана. Страх перед киллероподобными торчками с жутким инопланетным оружием стал теперь единственным стимулом, что удерживал бойцов в строю.

Фрейден скривился. Еще одна мерзость! Недавно он позволил Вильяму подсадить на дурь еще пятьсот олухов. Пара сотен снипганов циркулировала среди Тыкв, создавая впечатление, будто все они имеют смертоносное оружие. Деревенщина глупо верила простенькому приемчику и в страхе тряслась перед наркотами и Большим Ножом. Бедолаги и не ведали, что Тыквы преданы Революции до тех пор, пока есть героин.

Нет, они преданы Вильяму, вот что паршиво!

Убогие мыслишки Дятла разгадать ничего не стоит. Само собой, пятьсот новых ублюдков нужны для того, чтоб держать армию в узде. Но Барт не без причины был уверен, что у Вильяма в башке бродят и другие идеи относительно того, как можно использовать героинщиков. Ох, Дятел, Дятел… Ты, плешивая обезьяна, не видишь дальше своего носа! Ведь это же детская забава — повернуть против тебя всю планету. Пусть себе поинтригует! Он безвреден, а это мешает ему болтаться под ногами!

Ну, вот, как помянешь бестию — она тут как тут. Действительно, появился Вильям собственной персоной, выглядящий так же счастливо, как бультерьер с зубной болью. «Что он приготовил на этот раз?» — хмуро подивился Фрейден.

— Стряслось самое ужасное, — вздохнул Барт. — Накрылись генераторы энергии на всех снипганах. Армия мрет от бубонной чумы. Ты подцепил триппер.

— Хуже, — сурово проговорил Вандерлинг, покачивая головой. — Намного хуже.

— Ну? Послушаем счастливые новости. Думаю, все худшее уже случилось.

— Нет! — буркнул старый вояка. — Я только что вернулся с корабля. Брал запас героина на следующие шесть недель. Как ты думаешь, сколько дури у нас осталось? Давай угадывай.

— Какого дьявола я должен угадывать? — вспыхнул Фрейден. — Ты следил за этим. Я сейчас не в настроении развлекаться шарадами!

— Nada, — процедил Вандерлинг. — Все подчистую. Пятьсот свеженьких Тыкв нужно держать обдолбанными практически постоянно… Сечешь? У нас полно проклятого омнидрина, чтобы заторчало стадо слонов. И, как назло, ни одного пакетика с героином. Когда этот шестинедельный запас иссякнет…

Он чиркнул пальцем по горлу.

Фрейден содрогнулся. Когда героин закончится, у шайки обломанных шизоидов окончательно съедет крыша! После них Киллеры покажутся Ребеккой с фермы «Счастливый ручей»! Поганые торчки станут резать все, что только движется, пока не свалятся с ног. А если уж Тыквы взбунтуются, то партизаны, возможно… бр-р-р!

— Ну, гений, соизволишь вытащить кролика из шляпы? — осведомился Вандерлинг, отчасти угрюмо, отчасти просяще. — Лучше бы поскорее.

— У меня на мозгах и так мозоли, — пробормотал Фрейден. — Будь уверен, я работаю! Конечно… можно действовать наверняка и избавиться от героинщиков прямо сейчас. Дать им удвоенную дозу — и привет…

Глаза Вандерлинга сузились. Фрейден легко прочитал мысли вояки: Дятел не намерен отказываться от своего воображаемого туза в рукаве.

— И что потом? — прохрипел генерал. — Как управляться с голытьбой без Тыкв?

Реального ответа на этот вопрос не было. Опять лимит времени, которого Барт подсознательно страшился! «Уничтожь Братство и Киллеров в ближайшие шесть недель, или ты погиб, мальчик!» Но даже если уничтожить Киллеров, что тогда? Героин все равно закончится, Тыквы все равно взбесятся, армия все равно…

Но… Но зачем уничтожать Киллеров? Зачем, Брат Барт? Черных псов специально вырастили, чтобы они делали «стойку» на балахон Брата. И если Братство исчезнет, «Брат Барт» станет главным претендентом на трон. Вполне можно устроить все так, чтобы унаследовать единственную, реально боеспособную армию — Киллеров… и они принесут свою пользу. Но сначала должно погибнуть Братство. Как разорвать порочный круг?..

— Ну, Барт, — бросил Вандерлинг, вторгаясь в мечты Фрейдена. — Похоже, что-то закрутилось в твоей черепушке?

— А… Пока ничего, Вильям. Так… витаю в облаках. Но я что-нибудь придумаю, не беспокойся. Обязательно придумаю, Вильям.

— Я тоже, — проговорил лысый солдафон холодно. Сама интонация генеральских слов бросила Барта в дрожь. Он почти ощутил лезвие приставленного к горлу ножа.

— Не перенапрягай мозги, Вильям, — буркнул он. — Умственное напряжение вредно для здоровья. Известно даже, что в особых случаях оно приводит к летальному исходу.