Кевин неподвижно сидел в море пустых столов в «Ужин у Кевина». Сегодня он не хотел открываться. Звук тишины в обычно шумном кафе был так громок, что почти давил. После того, как ангелы ушли, он бродил между заброшенных столов и кабинок. Он думал о том, чтобы пойти домой, но он не знал, сможет ли войти в домом без Мэдди, если он не мог смотреть на изумленные, зазубренные окна, которые поглотили ее в ночи. Таким образом, он решил остаться в ресторане, но это было не намного лучше. Он не мог уснуть.

Когда рассвет, наконец, наступил, он встал со своего места и пошел назад в кухню. Больше не нужно было торопиться. Холодная кухня пахла несвежим жиром и чистящим средством. Он поднял кофейник, чтобы ополоснуть его, но он уже был чист. Он проверил горелки, чтобы удостовериться, что они выключены. Так и было. Он взял метлу из угла и прошелся ею по полу. Щетины по линолеуму — единственный звук в ресторане. Он остановился на мгновение и отложил метлу. Снова тихо. Абсолютная тишина. Его пристальный взгляд переместился к прилавку, где он удивился, увидев блокнот Мэдди. Он, должно быть, не заметил его в темноте вчера вечером. Он сидел, когда она его бросила после своей последней смены. Когда это было? Он не мог вспомнить. Это было давным-давно. В другой жизни.

Он подошел к блокноту и поднял его. Просмотрел страницы. Он смотрел на ее каракули, которые он всегда критиковал. Даже теперь он не мог разобрать их. Здесь написано с луком? Или без лука? Это же не возможно прочитать, раньше он ругал ее. «Я не смогу приготовить еду, если не смогу прочитать то, что ты пишешь. Теперь с этим будет порядок», — подумал он. Он будет соглашаться с тем, как она пишет заказы, лишь бы только она была здесь. Он опустил блокнот и прислонился к жаровне, борясь с первыми слезами, которые он почувствовал за эти годы.

Стальной замок парадной двери лязгнул, так как кто-то попытался открыть его, затем последовал стук в стекло.

— Мы закрыты! — прокричал Кевин из кухни. Снова постучали. Кевин посмотрел. Он увидел силуэт с другой стороны двери, созданной бесцветным светом утра.

— Я же сказал, что мы закрыты! — прокричал он снова, гнев окрасил его голос.

Больше ударов по стеклу. Настойчивый. С раздраженным вздохом Кевин обошел угол кухни и пошел к парадной двери. Он отпер дверь со звоном и выглянул наружу. Стоящий перед ним был красавицей, которую он никогда прежде не видел. На вид она была средних лет, но стройна и невероятно эффектна. Было в ней что-то, что казалось знакомым.

— Прошу прощения, но мы закрыты, — сказал Кевин внезапно более мягким тоном, почти пораженный ее красотой. Женщина просто стояла там, а темный шарф от Гермеса был обернут вокруг ее волос.

— Мистер Монтгомери? — спросила она.

— Если Вы репортер, то без комментариев, — ответил он.

— Я не репортер. Мне нужно поговорить с Вами о Вашей племяннице, Мэдди. И моем сыне. Это важно.

— Вашем сыне? — переспросил Кевин.

Она кивнула.

— Джексоне.

Кевин посмотрел на нее. Это была Крис Гадспид. Он лишь слышал о ней, и, может быть, видел несколько фотографий на протяжении многих лет. Он никогда не встречал ее. Теперь он знал, почему она показалась ему знакомой. Сходство между ней и Джексом было почти поразительным.

— Входите, — сказал он неохотно. Она быстро зашла, и Кевин захлопнул за ней дверь.

Крис осмотрелась. Она была несколько на взводе, неуверенна в себе. Она была явно не в своей тарелке. Кевин жестом пригласил ее занять место в соседней кабинке.

— Прошу, — сказал он.

Они оба сели.

— Не хотите чашечку кофе? — предложил он.

— Нет. Спасибо, — вежливо отказалась Крис. — Как Ваша голова?

— Моя голова? О. — Он потрогал повязку на лбу. Он совершенно позабыл о ней. — Жить буду.

Он присмотрелся к ней. Под слоем косметики он увидел страх и беспокойство, обрамляющие ее лицо. Он задался вопросом, спала ли она.

— Чего именно Вы хотите? — он спросил.

Она выглядела так, как будто обдумывала слова, может быть, даже пересматривала свое решение прийти и увидеть его. На мгновение он подумал, что она встанет, извиниться и уйдет. Затем, наконец, она заговорила.

— Никто не знает, что я здесь, — сказала она. — Но мне нужно было увидеть Вас.

— Я не знаю, где они, — ответил Кевин заблаговременно.

— Я и не спрашиваю. Я знаю, что Дисциплинарные Агенты Совета уже были здесь, также как и мой муж.

Кевин кивнул.

— Я также знаю Ваше мнение об ангелах, мистер Монтгомери. — Она сделала паузу, ее глаза были полны решимости. — Я приехала в надежде, что Вы могли бы выслушать меня не как ангела, а как мать. Мы можем поговорить как один родитель с другим?

— Продолжайте, — сказал Кевин, подумав минутку.

— Меня не волнует закон. Я просто не хочу, чтобы они причинили боль моему сыну. Я не хочу, чтобы Мэдди тоже причинили боль. Я хочу закончить это прежде, чем оно пойдет дальше, и случиться что-то ужасное. С любым из них.

— Когда я разговаривал с Марком прошлой ночью, он, похоже, твердо решил следовать букве закона, не смотря ни на что, — сказал Кевин. — И ни на кого.

Крис кивнула.

— Будучи архангелом, это его обязанность. Но как у отца, у него тоже есть обязанности, он что-нибудь придумает. Он говорил с Советом.

Кевин был удивлен, но все еще относился к этому скептически.

— Теперь есть шанс, шанс для Джекса, чтобы избежать всего этого и быть прощенным. Шанс для Мэдди прийти домой, и избежать всего этого.

— Я не понимаю, зачем я тогда Вам нужен, — сказал Кевин. Крис посмотрела на него. Он внезапно задался вопросом, а вдруг она понимала, что произошло, а он нет.

— Я знаю, как мой сын относится к Вашей племяннице. — Она покачала головой и посмотрела на свои руки на столе. — Это то, что Марк никогда не сможет понять, и это то, почему я приехала к Вам. Я нуждаюсь в Вас, чтобы передать сообщение для Мэдди.

Когда она посмотрела на него снова, ее глаза были влажными.

— Только Вы можете это сделать. Только Вы можете спасти моего мальчика. Поэтому я пришла к Вам, и…,- она сглотнула — Я прошу Вас. Пожалуйста, помогите мне. Моему сыну. Моему единственному сыну. Пожалуйста, помогите мне спасти его жизнь и вернуть его домой.

Ее голова поникла снова, и ее плечи задрожали, когда она пыталась задушить свой всхлип. Кевин смотрел на нее — разглядывал ее не как ангела, а как мать. Он глубоко вздохнул и заговорил.

— Что за сообщение?