В этой части книги рассказывается, как правильно формулировать и задавать вопросы с целью вывести лжеца на чистую воду. Мы также разберемся в том, что такое структурированная опросная беседа.

 

Глава 14. Опросная беседа как основной инструмент верификатора

Если основным инструментом полиграфолога является опрос с применением полиграфа, то основным инструментом верификатора становится беседа с человеком. Но поскольку инициатором беседы является верификатор, точнее, «инициатор», то говорить о том, что беседа будет проходить в качестве диалога с обеих сторон и вестись в произвольном ритме, не приходится. Беседа, которую верификатор проводит для распознавания лжи, ведется структурированно, в виде опроса по заранее заготовленным скриптам. В связи с этим такое взаимодействие и получило название «опросная беседа», поскольку целью беседы является установление истины и по фабуле дела проводится опрос.

Давайте рассмотрим основные виды опросных бесед, используемых в безынструментальной детекции лжи.

В явной опросной беседе верификатор сам проводит интервью, задает вопросы, интерпретирует данные и, если необходимо, получает признание. Делает он это явно, то есть опрашиваемое лицо знает точно, по какой теме проводится исследование, и понимает, кто перед ним находится. Явная опросная беседа может быть структурированной и неструктурированной. Структурированная опросная беседа жестко регламентирована, вопросы задаются в строгой последовательности по скрипту, в неструктурированной опросной беседе порядок, очередность и количество вопросов определяет сам верификатор и задает их в свободном порядке.

При неявной (скрытой) опросной беседе верификатор выступает в качестве наблюдателя, у него нет права вести диалог, задавать вопросы. Как правило, между верификатором и тем человеком, который ведет беседу, есть система сигналов и кодов, и по ним беседа корректируется в ту или иную сторону. По итогам такого мероприятия верификатор отвечает на вопросы заказчика, исходя из увиденного и услышанного.

Неявная (легендированная) опросная беседа применяется тогда, когда инициатор исследования не хочет по каким-либо причинам раскрывать, что он проводит расследование. В этом случае верификатор работает под легендой. В моей практике мне приходилось брать на себя роли психологов (чаще всего), кадровиков, сотрудников службы безопасности, бизнес-тренеров, участников ОПГ, наркоманов и даже экстрасенсов и колдунов. При подобной работе нужно помнить, что легенда должна быть правдоподобной. Если у вас нет глубоких знаний, лучше пользоваться другими инструментами, поскольку при вашем разоблачении шансы на достижение успеха в детекции лжи существенно снижаются.

Групповая опросная беседа используется в том случае, если необходимо быстро опросить группу численностью 15–20 человек и более. Это самый сложный инструмент в безынструментальной детекции лжи, однако очень эффективный. Основная цель групповой профайлинговой беседы при правильно заданной установке – по невербальным признакам определить вероятность причастности или непричастности отдельных лиц и сократить круг подозреваемых.

Опросная беседа вне зависимости от ее вида всегда состоит из следующих частей: вводной, исследовательской, боевой (получение признания в случае необходимости) и утилизации.

На каждом этапе опросной беседы имеются свои цели и задачи. Решаются они с помощью специальных инструментов, вопросов, или, как еще их называют специалисты в области детекции лжи, стимулов.

И прежде, чем мы перейдем к структуре опросной беседы, нам необходимо будет понять, какие же задачи решают вопросы, которые задает верификатор во время опросной беседы, и почему навык задавания вопросов является основным в безынструментальной детекции лжи.

 

Глава 15. Задачи, решаемые стимулами (вопросами) в безынструментальной детекции лжи

Вся детекция лжи, как инструментальная, так и безынструментальная, покоится на трех китах – трех основных стимулах (вопросах), которые мы задаем опрашиваемому лицу. В этой главе мы рассмотрим основные принципы этих китов и разберем, какие задачи они решают.

Для начала назовем этих китов:

• нейтральные вопросы;

• контрольные вопросы;

• проверочные вопросы.

Верификатор, который четко понимает и осознает цели и задачи каждого типа вопросов, может их использовать произвольно по своему усмотрению и получать необходимый ему результат. Рассмотрим каждый из типов вопросов.

Нейтральные вопросы

Основная задача нейтральных вопросов на первом этапе – оценка адекватности реагирования опрашиваемого лица. Они помогают определять, насколько вменяемо на момент проверки опрашиваемое лицо, особенно на начальном этапе взаимодействия. Эти вопросы также необходимы в качестве вопросов, снимающих последствия реакции от контрольных или проверочных вопросов, позволяющих верификатору отследить фазы расслабления и напряжения у опрашиваемого лица и вернуть его в исходное состояние его психологической нормы (то есть на базовую линию поведения). Они также необходимы для определения состояний согласия или несогласия человека, для определения нормы времени его ответа на вопросы в безопасной ситуации и для установления контакта на протяжении всей опросной беседы.

Основным и главным принципом в составлении нейтрального вопроса является принцип вызывания слабой психофизиологической и психологической реакции на него. Если на нейтральный вопрос была получена реакция сильной выраженности, то верификатор должен обратить на нее внимание. Например, если на нейтральный вопрос типа: «Вас зовут Иван Иванович?» – верификатор видит признаки стресса, то, вероятно, что этот вопрос уже перестал быть нейтральным, поскольку вызвал реакцию (значимость). И верификатор должен ответить для себя на вопрос: а почему нейтральный вопрос оказался таким важным для человека?

Итак, основной принцип нейтрального вопроса – это его невысокая значимость для опрашиваемого лица.

Нейтральные вопросы, как правило, носят безопасный характер для опрашиваемого лица и касаются его биографии, места работы или жительства, его личностных качеств и пристрастий.

В безынструментальной детекции лжи ответы на вопросы могут быть как короткими – в виде ответов «да» или «нет», так и иметь развернутый характер. Верификатор может также попросить опрашиваемое лицо закончить за него предложение. Некоторые примеры формулировок нейтральных вопросов, подразумевающих короткие ответы:

– Вас зовут Иван Иванович?

– Вы работаете на предприятии «Омега»?

– Вы работаете слесарем?

– Вы женаты? И т. д.

Вопросы, подразумевающие развернутые ответы:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Расскажите, пожалуйста, где вы работаете.

– Расскажите, пожалуйста, в какой должности вы здесь работаете.

– Чем вы занимаетесь? И т. д.

Как уже говорилось, в беседе могут не только задаваться вопросы, но и определяться темы беседы. Они, как правило, перекликаются с вопросами и могут быть также использованы в опросной беседе.

Мы подошли к очень важной теме – к вопросу сравнения, или к контрольному вопросу, одному из самых сложных моментов как в инструментальной, так и в безынструментальной детекции лжи.

Контрольный вопрос

Первыми метод как инструментальной, так и безынструментальной детекции лжи создали американцы, и на первом этапе развития метода появилось два типа вопросов – нейтральный и проверочный. Тест нейтральных и проверочных вопросов, предложенный в начале прошлого столетия полиграфологом Ларсоном, был на заре детекции лжи основным. Тест состоял из двух нейтральных вопросов и 5–7 проверочных. Однако он грешил ошибками ложного обвинения. Спустя небольшое количество времени другой американский полиграфолог, Рейд, вводит вопрос сравнения, который впоследствии и начинают называть контрольным вопросом.

Верификаторы стали понимать, что использование только нейтральных и проверочных вопросов для установления истины не работает. Для полноты и точности картины исследования и возникает контрольный вопрос. Так инструментальная детекция лжи попадает в структуру полевого психологического эксперимента, и в ней появляется очень важная идея – идея сравнения двух элементов опыта.

Следующим шагом в развитии метода инструментальной детекции лжи стало появление зон сравнения. Уникальный исследователь и полиграфолог Клиф Бакстер создал не только зоны сравнения, он первым ввел количественную оценку, поскольку раньше оценка была только качественной. Бакстер разработал алгоритм количественной оценки, благодаря чему в детекции лжи появилась цифра, а значит, точный инструмент измерения, а главное – правило, по которому это измерение нужно проводить.

Благодаря такому подходу и этой методологии чуть позже, с развитием метода безынструментальной детекции лжи, также появилась возможность создать балльную оценку опросной беседы, и благодаря этой модели удается достаточно точно зафиксировать правдивые или ложные высказывания, что особенно важно для проведения судебных экспертиз. Пифагор сказал: «Все есть число», и кто-то из великих добавил, что наука начинается там, где есть измерения, где можно измерить.

Однако правила Бакстера оказались достаточно сложными и громоздкими для применения. Это связано с рядом факторов.

Американские полиграфологи и верификаторы до сих пор стоят на позиции определения лжи и правды. Хотя мы ранее говорили о том, что правда и ложь – понятия социальные и к детекции лжи не имеют никакого отношения. Используя контрольные вопросы, американские полиграфологи провоцируют обследуемого на ложь. Они считают, что ложь на контрольные вопросы для непричастного более значима, чем ложь на контрольные вопросы причастного. И они даже в учебниках пишут: «Идеальным контрольным вопросом является вопрос, не связанный непосредственно с темой проверки, но на который обследуемый дает заведомо лживый ответ либо заставит сомневаться в правдивости своего ответа».

И долгое время вся детекция лжи, и в частности наша отечественная советская и кагэбэшная, стояла на этих позициях – спровоцировать человека на ложь. Сейчас становится понятно, что это совершенно не нужно делать и данный подход был ошибочным. Для того чтобы правильно сформулировать контрольный вопрос, нужно понимать ряд принципов в его формулировании.

Первый принцип формирования контрольного вопроса – это принцип психофизиологического феномена.

В детекции лжи есть одно из самых ключевых понятий – понятие психофизиологического феномена: «Стимул, несущий в себе информацию о событии, запечатленном в памяти, и являющийся значимым в ситуации проводимой проверки, устойчиво вызывает соответствующую психофизиологическую реакцию. Эта реакция существенно отличается от реакции на стимулы, которые подобраны на такую же тему, но не связаны с расследуемым событием и являются отвлеченными от него». При этом память, что естественно, имеет колоссальное значение: если человек ничего не помнит, то он ни на что и не реагирует. Говоря иными словами, контрольный вопрос – это «ловушка для непричастного». Верификаторы классифицируют контрольные и проверочные вопросы следующим образом: проверочные вопросы – это вопросы, на которые реагирует причастный, а контрольный вопрос – это вопрос, на который реагирует непричастный, его по-иному можно назвать вопросом социальной оценки личности. Я об этом писал в первой главе книги.

Если верификатору удалось переключить внимание непричастного на контрольный вопрос, то он не получит реакции на проверочный. Что сделал контрольный вопрос? Отвлек внимание от проверочной темы, а причастный человек в силу его эмоции страха не отвлекается от проверочной темы.

Американская школа детекции лжи считает, что идеальный контрольный вопрос – это вопрос, на который человек дает заведомо ложный ответ и не сомневается в правдивости. Американскому специалисту нужно добиться, чтобы опрашиваемое лицо сказало неправду на контрольный вопрос, и у них это работает. А в России, к сожалению (а может, и к счастью), – нет. Представим, что верификатор попросил сказать неправду, солгать. Но для нашего человека, с нашими социальными нормами и установками, ложь по инструкции не имеет никакой ответственности. Если специалист, который меня проверяет, снял с меня ответственность – это уже не ложь, это выполнение инструкций. А значит, никаких психофизиологических, невербальных и вербальных реакций не будет.

Второй принцип подбора контрольного вопроса – это реакции вины, смущения, неловкости и стыда, трансдеривативного поиска на него.

Контрольный вопрос называется контрольным в силу не своей содержательности и смысловой части, а того, как этот вопрос подает верификатор. Считается, что правду говорить легко и приятно. Это далеко не так. Правду говорить легко и приятно, когда ты говоришь о каких-то положительных своих поступках и поведении, о своих явных, декларируемых социально приемлемых сторонах личности. А вот когда вопрос стоит о теневой стороне личности, о скрываемых социальных моментах, иногда проще солгать. Когда я буду испытывать больший негатив – когда совру или признаюсь? Например, признаться в том, что когда-то струсил, сплетничал и т. д. И реакция на признание будет ярко выраженной. Вот на этом и строится наша модель подбора контрольных вопросов. Не ложь и правда определяют выраженность реакции, а личностное, субъективное восприятие того или иного социально-личностного контекста. Если опрашиваемое лицо воспринимает стимул как значимый, будет виден весь симптомокомплекс вегетативных реакций. Независимо, правда или ложь. С другой стороны, если я воспринимаю стимул как социально неловкий в данной конкретной ситуации, при этом правдиво на него отвечаю, то в виде оценки социума меня оценивает верификатор и тогда у меня обязательно появится чувство вины, неловкости, стыда. И контрольный вопрос приобретает психологический, а не физиологический смысл. А при проверочном вопросе непричастный человек испытает облечение. Ему не нужно стыдиться перед социумом и испытывать чувство вины или стыда за то, что он не совершал. Он же не крал, не убивал и не мошенничал.

Третий принцип – контрольный вопрос индивидуален и строится только из структуры личности и прошлого опыта опрашиваемого человека.

Наша отечественная школа безынструментальной детекции лжи – это школа углубленного изучения человека. И мы исходим не из стандартов, которые существуют, например, в американской системе правосудия или детекции лжи, а из личности того, кто к нам пришел.

Например, как бы контрольный вопрос подбирался в культурной среде мусульман?

Для них важно уважение к старшим, любовь к детям, верность слову, а поскольку это та база, на которой строит свое поведение член этого сообщества и все подобные установки глубинные, то сам факт подозрения сделает этот вопрос безумно контрольным. Простой вопрос: «Вы все заповеди Корана соблюдаете?» – автоматически становится контрольным для мусульман. Потому что сложно выполнять все заповеди Корана. И на такой вопрос мы увидим весь симптомокомплекс реакций. Он будет максимально значимым для непричастного мусульманина. Поэтому при формулировании контрольного вопроса важно понимать структуру личности опрашиваемого лица, его психологический профиль и поэтому при беседе с опрашиваемым лицом верификатор определяет не только психотип или архетип личности, но и его ценности и личностные установки, без знания которых невозможно правильно сформулировать контрольный вопрос.

Проверочный вопрос

Проверочными называются такие стимулы, которые непосредственно увязываются с основной задачей исследования и значимость или незначимость которых требуется установить. Иначе говоря, это те вопросы, которые позволяют определить причастность или непричастность человека к расследуемому событию. Проверочные стимулы в безынструментальной детекции лжи подразделяются на прямые и проективные.

Они также используются для проверки достоверности сообщенных обследуемым тех или иных действий, с их помощью верификатор проверяет правильность или неправильность выдвинутой версии. Поэтому на подготовительной стадии при формулировке проверочных вопросов верификатор выступает в качестве аналитика и разрабатывает ту или иную версию, которую необходимо проверить.

Содержанием проверочных стимулов должны быть четкие и однозначные признаки совершенного противоправного деяния.

Первый принцип формулирования проверочного вопроса заключается в том, что при его задавании он должен вызвать значимую реакцию у причастного и состояние расслабления у непричастного человека. Этот принцип в инструментальной и безынструментальной детекции лжи четко определил один из ветеранов и корифеев отечественной школы детекции лжи, сотрудник 30-й лаборатории КГБ СССР Виктор Николаевич Федоренко следующим образом: проверочный вопрос – это вопрос, который «прямо (конкретно) обвиняет обследуемое лицо по теме проверки».

То есть это не значит, что проверочные вопросы нужно задавать в прямой грубой форме. Такие вопросы, если добавить в них слова с негативной коннотацией, могут привести к тому, что даже сильный человек может выдать реакцию, что уж говорить о людях со слабой нервной системой. Существует еще один очень важный принцип: в проверочном вопросе должно быть смягчение обвинительного уклона путем замены негативно окрашенных эмоциогенных слов на более мягкие, но одинаковые по смыслу, например, не «кража» а «хищение имущества», не «убийство», а «лишение жизни». Вопросы прямого обвинения необходимо трансформировать в сторону не прямого, а косвенного преступного знания. Например, не задавать вопрос: «Пропавшие деньги взяли вы?» – а смягчить и задать его следующим образом: «Вам известно точно (достоверно, наверняка), кто имеет отношение к пропаже денег?» – и т. д. Говоря иным языком, основная задача верификатора – усилить контрольный вопрос и смягчить проверочный. И если на мягкий проверочный вопрос верификатор видит весь симптомокомплекс маркеров лжи говорящего, это будет также являться дополнительным критерием причастности опрашиваемого лица.

Третьим принципом проверочного вопроса является то, что он задается и формулируется таким образом, что при ответе на него «да» мы получаем признание, а при ответе «нет» – весь симптомокомплекс маркеров лжи. Например, если вопрос звучит: «Вам известно наверняка, кто имеет отношение к пропаже денег?» – и человек говорит «да», то понятно, что опрашиваемое лицо готово давать показания.

Итак, основные принципы формулирования проверочного вопроса заключаются в том, что он прямо обвиняет опрашиваемое лицо по исследуемой теме, задается в виде косвенного преступного знания, а также в мягкой форме.

Еще один важный принцип формулирования проверочного вопроса заключается в том, что он направлен не только на достаточно мелкие детали расследуемого события, но еще и на отображение в речи опрашиваемого реального опыта. Нельзя формулировать вопрос, начиная со слов «Объясните мне…», «Почему вы так думаете…». Опрашиваемое лицо может объяснять вам что угодно и думать все, что хочет. Таким образом, любые объяснения при формулировании проверочных вопросов или тем уводят верификатора от установления фактов.

Еще одним очень важным принципом, но уже не формулирования и задавания проверочного вопроса, является принцип его подготовленности, иначе говоря, проверочный вопрос никогда не задается прямо в лоб, он готовится контрольными или нейтральными вопросами, паузами и иным использованием контекста.

 

Глава 16. Формулировка стимулов (вопросов) в безынструментальной детекции лжи

Как мы уже говорили, умение задавать правильные вопросы или предъявлять правильные стимулы и фиксировать и декодировать реакцию на них – это главный навык профессионального верификатора. Рассмотрим основные формулировки стимулов, но прежде необходимо разобраться с их определением.

Стимулы подразделяются на физические (свет, звук, температура и т. п.), химические (например, вещества, лекарства, пища), психические и др. В практике детекции лжи используются в основном психические или семантические стимулы. К ним относятся вопрос, фотография, рисунок, предмет, видеоизображение и т. д.

Стимул – внешнее целенаправленное воздействие на организм, вызвавшее его ответную реакцию. В основном в качестве стимулов в безынструментальной детекции лжи применяются вопросы, вызывающие соответствующие реакции.

К каждому виду используемых в детекции лжи стимулов предъявляются определенные требования.

Значимость стимула в безынструментальной детекции лжи заключается в том, что стимул устойчиво (то есть при каждом его предъявлении) вызывает достоверно более выраженные психофизиологические, вербальные и невербальные реакции по сравнению с другими аналогичными стимулами. В практике как инструментальной, так и в безынструментальной детекции лжи значимость стимулов всегда относительна.

Давайте немного поговорим о классификации стимулов (вопросов) в детекции лжи. Как показывает мой опыт, по большому счету нет разницы между инструментальной детекцией лжи (опрос с применением полиграфа) и безынструментальной (опросная беседа), поэтому в основе модели классификации стимулов (вопросов) лежит модель, созданная сотрудником 30-й лаборатории КГБ СССР В.В. Коровиным. Он подразделяет все стимулы в детекции лжи на основные и вспомогательные. Основные – это главные стимулы. К основным стимулам относятся контрольные и проверочные вопросы. Именно они направлены на установление причастности или непричастности опрашиваемого лица к расследуемому событию. Основная задача вспомогательных стимулов – помочь основным в установлении истины. К вспомогательным относятся так называемые нейтральные, симптоматические и жертвенно-проверочные вопросы. В отличие от инструментальной детекции лжи в безынструментальной есть еще и провокативные вопросы. В зависимости от контекста они могут быть как основными, так и вспомогательными стимулами.

Если в предыдущей главе мы рассматривали принципы работы стимулов, то в данной главе разберем, как правильно формулировать разного рода вопросы для установления истинности или ложности высказывания.

Итак, нейтральные стимулы (вопросы) – это стимулы, которые не имеют прямого отношения к основной теме проводимого исследования и не представляют для субъекта ситуационной значимости, то есть те, на которые он должен давать заведомо правдивые ответы. К сожалению, модальный оператор необходимости «должен» в данном контексте играет ключевую роль. Как я говорил ранее, нейтральные вопросы используются для оценки адекватности реагирования опрашиваемого лица. Они помогают определять, насколько опрашиваемое лицо на момент проверки вменяемо. Кроме того, эти вопросы необходимы в качестве принимающих на себя последствие реакции от основных вопросов, позволяющих отследить фазы расслабления и напряжения и вернуть опрашиваемое лицо в исходное состояние его физиологической и психологической нормы (то есть в базовую линию поведения). И главное – понять, что такое психологическая норма для опрашиваемого человека.

Однако часто бывает, что опрашиваемое лицо с самого начала начинает сопротивляться и не позволяет установить базовую линию поведения. В данном случае у верификатора должен быть большой запас тем, с помощью которых можно установить базовую линию поведения. У многих профессиональных верификаторов нейтральные вопросы, их содержание и подача вызывают иногда непонимание. Такое же непонимание они могут вызвать и у опрашиваемого лица. Например, использование в середине проверки такого нейтрального вопроса, как: «Вам нравится зеленый цвет?» или «Вам удобно сидеть на стуле?». Согласитесь что задавание таких вопросов вне контекста может вызвать неоднозначную реакцию у опрашиваемого лица и породить большое недоверие (недоумение, удивление) к верификатору, проводящему расследование.

Поэтому первое правило формулирования нейтрального вопроса заключается в том, что он не должен выбиваться из логики процесса проверки.

Следующее требование к нейтральному вопросу состоит в том, что он не должен вызывать сильные физиологические реакции или должен приводить опрашиваемое лицо в состояние расслабления.

В безынструментальной детекции лжи используются несколько классов нейтральных вопросов:

• по биографии опрашиваемого;

• по медицинским данным;

• установления базовой линии поведения;

• текущего момента (работа, увлечения);

• касающиеся позитивных/негативных черт личности;

• на выявление паттерна лжи говорящего.

Как я говорил, это, как правило, вопросы по биографии: «Вас зовут Сергей Сергеевич Иванов?», «Вы родились в 1951 году?», «Вы окончили (наименование вуза)?» и т. п.

Очень важными в исследовательской части являются вопросы, связанные с медицинской информацией об опрашиваемом лице и его самочувствием. Особенно если вы видите заторможенность или иные реакции, свидетельствующие об усталости, наркотическом или алкогольном опьянении. Как правило, в таком состоянии проводить опросную беседу не представляется возможным.

Задавание этих вопросов позволит вам уточнить ряд моментов, которые могут оказаться важными в исследовании. Астма или иные заболевания дыхательных путей обязательно скажутся на дыхании, сделав его неинформативным признаком для верификатора. Примерный список вопросов на медицинскую тему:

– Как вы сейчас себя чувствуете?

– Вас госпитализировали за последние пять лет?

– Находитесь ли вы под наблюдением врача в данное время?

– Принимаете ли какие-нибудь лекарственные препараты в данное время?

– Испытываете ли вы боль или дискомфорт в данное время?

– За последние 24 часа вы употребляли алкоголь или запрещенные препараты?

– Сколько часов вы спали прошлой ночью? Крепко спали?

Кроме того, мы используем вопросы личностной оценки опрашиваемого. Это нейтральные вопросы, к самому делу они напрямую не относятся, однако позволяют установить личностные характеристики и качества опрашиваемого. Мы их иногда называем условно нейтральными вопросами.

В одной из первых глав говорилось, что причастный человек стремится к позитивной социальной оценке. В качестве социума, который его оценивает, выступает верификатор, поэтому причастный человек старается продемонстрировать позитивные личностные качества, избегая негативных характеристик, напрямую или косвенно связанных с ним и с исследуемым событием.

Условно нейтральные вопросы позволяют не только создать психологический портрет человека, но и понять, как опрашиваемое лицо будет реагировать на вопросы его социальной оценки как личности. Как правило, мы просим человека ответить на следующий вопрос:

– Назовите три ваших позитивных качества.

В основном и причастные, и непричастные на него охотно отвечают. А вот со следующим вопросом все гораздо интереснее. Он звучит так:

– Назовите, пожалуйста, три ваших отрицательных качества.

Как правило, непричастный человек легко называет отрицательные качества, свойственные ему. А у причастного с формированием отрицательных качеств возникает проблема. Страх угрозы наказания, мотив избегания заставляют причастного формировать в глазах верификатора свой псевдопозитивный образ. Негативные черты характера полностью исключаются: «Воровать? Это ужасно! Я даже скрепку со стола не возьму, поскольку она не моя!» Либо переопределяются в позитивное качество: «Я, наверное, эгоистка! Но для семьи это позитивное качество. Эгоизм для своих, близких – это же хорошо. Вот как тут быть?» Третий вариант – это невозможность ответа на этот вопрос: «Не знаю… Затрудняюсь ответить».

Такие особенности поведения в исследовательской части позволяют верификатору понять базовые механизмы поведения опрашиваемого лица и начать делать первые выводы о нем.

Еще один блок условно нейтральных вопросов – это вопросы, направленные на выяснение того, как человек говорит неправду. Эти вопросы задаются с предварительной установкой: «Так или иначе, мы все иногда говорим неправду. Мы говорим неправду близким людям, чтобы их защитить. Мы лжем иногда по мелочам. Но без этого жизнь невозможна. Ведь так? Мы, естественно, врали в детстве и юности. Иногда нас ловили на лжи. Родители, окружение понимали по нашим невербальным сигналам, что мы говорим неправду. Нас что-то выдавало. Что вас выдавало и выдает, когда вы говорите неправду?»

В этот момент верификатору важно отловить базовый невербальный паттерн лжи. Это может быть изменение телесного паттерна, изменение дыхания, бледность кожных покровов и т. д. И, как правило, непричастный человек рассказывает о том, что его выдает, приводит случаи из жизни.

Причастный человек старается о себе ничего не рассказывать. Ограничивается короткими ответами типа «не знаю», «наверное, то же, что и всех» и т. д. Для верификатора это еще один дополнительный маркер причастности или непричастности опрашиваемого.

Вопрос, выходящий за рамки расследуемого преступления, или симптоматический вопрос. В его основе лежит концепция К. Бакстера, предполагающая, что обследуемый может быть настолько озабочен вопросом, не относящимся к предмету расследования, что не сможет продемонстрировать нужную реакцию на момент проведения исследования. Данный вопрос направлен на выявление возможных обстоятельств, которые на момент проверки могут беспокоить обследуемого больше, чем тема расследования, например совершенное им другое преступление или оставленный дома невыключенным утюг и т. п. Такой вопрос формулируется следующим образом: «В настоящем есть что-то, что беспокоит вас сильнее, чем данное обследование?» или «Вы боитесь, что в момент нашей беседы я могу задать вам какой-либо неожиданный и неприятный для вас вопрос?». В последней формулировке данный вопрос направлен еще и на оценку степени доверия проверяемого лица к верификатору.

В моей практике был случай, когда при расследовании кражи из офиса крупной московской строительной компании, куда меня пригласили для исследования, две женщины вели себя крайне подозрительно. Обе демонстрировали одинаковые невербальные признаки причастности. Мы работали в режиме высокого дефицита времени, когда дорога была каждая минута. Когда в кабинет вошла первая девушка, на вводном этапе опросной беседы она никак не расслаблялась. И, естественно, ей был задан симптоматический вопрос: «В настоящий момент есть что-то, что беспокоит вас сильнее, чем данное исследование?» – «Да, – ответила она. – У меня ребенок в детском саду, и забрать его некому. Я не знаю, сколько все это будет продолжаться». Мы сообщили, что это займет небольшое количество времени, она успокоилась, прошла все наши процедуры, включая исследование с применением полиграфа, и оказалась непричастной. Виноватой оказалась другая девушка, которая противодействовала нам всеми возможными способами. А изначально поведение девушек было очень схожим.

Жертвенно-проверочный вопрос – это вопрос на проверочную тему, но реакция на него не подвергается оценке, так как она расценивается как ориентировочная реакция. Как правило, этот вопрос вызывает повышенные реакции как у причастного, так и у непричастного субъекта. Он формулируется в формате прямого обвинения: «Эту кражу совершили вы?», «Это вы убили Иванова?» и т. д. Как уже говорилось выше, этот вопрос в расчет не принимается, поскольку его основная задача – вернуть опрашиваемое лицо в русло исследования. Зачастую опрашиваемые начинают впадать в свои переживания, эмоции, ассоциации и могут уводить верификатора от темы исследования. Жертвенно-проверочный вопрос позволяет достаточно быстро вернуть опрашиваемое лицо к нужному для верификатора алгоритму действий.

Верификатор всегда учитывает неспецифичность и специфичность психологических и психофизиологических реакций, которые, как было показано выше, возникают при восприятии любого стимула как значимого. Прямой проверочный вопрос, несущий в себе элементы подозрения, всегда является более значимым, чем любой нейтральный. Следовательно, субъект, непричастный к расследуемому преступлению, но обладающий повышенной тревожностью, при отсутствии адекватных контрольных вопросов всегда будет показывать повышенные реакции на вопросы проверочного характера. Поэтому очень важно подобрать контрольные вопросы для принятия правильного решения.

Первый тест контрольных вопросов был разработан Джоном Рейдом в 1943 г. Он позволил существенно повысить достоверность получаемых с помощью полиграфа результатов и длительное время являлся основным тестом при проведении исследований в инструментальной детекции лжи.

Контрольными называются такие стимулы, которые должны представлять для субъекта исследования определенную ситуационную, социальную значимость, но не иметь прямого отношения к основной теме исследования. Они ориентированы на акт правонарушения или действие, причастность к которым требуется установить. Оптимальными считаются такие контрольные стимулы, на которые тестируемый невербально продемонстрирует вину, стыд, неловкость, сомнение. В качестве контрольных могут также использоваться вопросы, направленные на выявление каких-либо негативных, осуждаемых социумом моральных, личностных качеств или потребностей проверяемого лица.

Например, если темой опросной беседы является оценка достоверности биографических данных и в качестве проверочного используется вопрос: «Вы ответили ложно хотя бы на один из пунктов заполненной вами анкеты?» – то адекватным контрольным вопросом может быть: «Вы всегда бываете абсолютно честны с близкими вам людьми?»

Реакции на контрольные стимулы используются для сравнительной оценки реакций на проверочные стимулы. При этом исходят из предположения о том, что непричастный к расследуемому событию субъект должен быть сильнее обеспокоен контрольными вопросами, чем проверочными, и, следовательно, покажет на первые более выраженные вегетативные сдвиги. И наоборот, лживый субъект, боясь разоблачения, будет сильнее реагировать на стимулы проверочного характера.

Таким образом, контрольные вопросы служат для «внутреннего сравнения» с реакциями на проверочные вопросы. С их помощью определяется уровень значимости (сильно значимо, слабо значимо и т. п.) для обследуемого проверочных вопросов. Мы их часто называем «ловушками для непричастного человека».

Формулировка или подбор контрольных стимулов представляют наибольшую сложность и в силу их целевого назначения имеют принципиально важное значение. Так, слишком высокая значимость контрольного вопроса может нивелировать у причастного к расследуемому преступлению реакцию на проверочный вопрос. Например, если проводится проверка по поводу кражи денег, а в качестве контрольных используются вопросы на сексуальную тему или они затрагивают состояние здоровья субъекта обследования, который страдает каким-либо тяжелым или даже смертельным заболеванием, то значимость последних вопросов может оказаться выше, чем проверочных, даже для совершившего кражу и привести верификатора к ошибочному выводу. Но, в принципе, практически любой вопрос, не относящийся к основной теме расследования, можно искусственно во время его обсуждения сделать контрольным (выказав недоверие к ответу проверяемого, выделив его интонационно, указав проверяемому на принципиальную значимость этого вопроса или обратив каким-либо другим способом на него внимание). Например, если нейтральный вопрос: «Вас зовут Николай?» – задать по-другому: «Вас действительно зовут Николай?» – то он может приобрести контрольную значимость.

Адекватность контрольных стимулов может быть оценена по реакциям на нейтральные. Выраженность последних должна быть достоверно меньше, чем на контрольные стимулы, как у лживого, так и у правдивого субъектов.

В безынструментальной детекции лжи мы выделяем два типа контрольных вопросов: это вопросы о личностных качествах и характеристиках и контрольные вопросы о действиях.

Контрольные вопросы о личностных характеристиках формулируются исходя из фабулы дела (кража, убийство, мошенничество, измена…), и подбираются родственные негативные личностные характеристики людей, способных совершить подобного рода действия.

Например, возьмем расследование кражи. Человек, который совершил кражу, обладает какими качествами? Хитрость, трусость, алчность и т. д. Контрольные вопросы для опрашиваемого лица, подозреваемого в краже, могут быть сформулированы следующим образом: «Для вас характерно такое качество, как хитрость?», «Для вас характерно такое качество, как мелочность (жульничество)?». Поскольку причастное лицо испытывает эмоцию страха разоблачения и, как говорилось выше, дистанцируется от события преступления, то в ответах на контрольные вопросы причастный выглядит «идеальным» членом социума, в отличие от непричастного.

Содержание контрольных вопросов по действиям должно носить неопределенный, неконкретный характер, для чего применяются такие формулировки, как «когда-либо», «где-либо», «кого-либо», «что-нибудь» или «что-либо» и т. п. Например: «В возрасте до 18 лет вы присваивали себе что-либо чужое?», «Когда-нибудь вы обманывали людей, которые вам доверяли?», «Вы способны из-за личной выгоды совершить какое-либо преступление?» и т. д.

Контрольный вопрос – это «ловушка для непричастного». Как правило, непричастный человек начинает сильнее реагировать на контрольные вопросы, поскольку они затрагивают его мысли, поступки, которые он пытался скрыть или ему в них стыдно сознаться. На вопросы проверочного характера непричастный выдает реакцию облегчения и легко говорит о расследуемом событии.

Поведенческий портрет причастного человека несколько иной. Он испытывает слабые реакции на нейтральные вопросы или темы, реакции средней выраженности на контрольные темы, пытается себя обелить, продемонстрировать в лучшем свете перед верификатором и дает сильные физиологические и психолингвистические реакции на проверочные вопросы.

Контрольные вопросы задаются блоком из 10–12 штук, как правило, после вопросов на выявление паттерна лжи.

Особенность ответов на контрольные вопросы у причастного человека – это отсутствие пауз после озвучивания контрольного вопроса, после чего звучит ответ, идеализирующий исследуемое лицо.

Еще одной особенностью поведения причастного лица при задавании блока контрольных вопросов является и то, что причастный в случае озвучивания негативного качества или поведения тут же переопределяет его в позитив. Например: «Вас можно назвать эгоистичным человеком?» Ответ причастного: «Да, конечно. Но я эгоист по отношению к своей семье, к своим детям! Это разве негативное качество?»

Первый этап исследовательской части по автобиографическим данным заканчивается симптоматическим вопросом, а сама исследовательская часть – жертвенно-проверочным. Но эти вопросы, понимая их цели и структуру, верификатор может задавать, исходя из изменения контекста.

После того как верификатор собрал необходимую для него информацию, принимается решение о переходе к боевой части исследования. В этой части и происходит исследование информативной составляющей субъекта. Задача верификатора – понять, известны ли опрашиваемому лицу обстоятельства расследуемого события и каким образом его детали стали ему известны, могли ли они быть получены в момент совершения исследуемого события.

В боевой части используются, как правило, основные проверочные вопросы прямой и проективной формы.

Проверочными называются такие стимулы, которые непосредственно увязываются с основной задачей исследования и значимость или незначимость которых требуется установить. Проверочные стимулы в безынструментальной детекции лжи подразделяются на прямые и проективные.

Проверочные вопросы используются для установления факта причастности/непричастности обследуемого лица к тому или иному событию. Они также применяются для проверки достоверности сообщенных обследуемым тех или иных действий, с их помощью мы проверяем правильность или неправильность выдвинутой нами версии. Поэтому на подготовительной стадии при формулировке проверочных вопросов мы выступаем в качестве аналитиков и разрабатываем ту или иную версию, которую и будем проверять.

Содержанием проверочных стимулов должны быть четкие и однозначные признаки совершенного противоправного деяния. В данном случае вопросы:

• не должны касаться одновременно двух или более действий, например: «Это вы похитили документы из кабинета и передали их господину Х.?» В данном случае проверяемый может действительно оказаться похитителем документов, но передачу их господину Х. осуществлял другой человек и наоборот;

• должны учитывать культурный уровень тестируемого лица и включать понятную для него лексику;

• не должны содержать деталей события, если выясняется сам факт события. Например, если выясняется причастность тестируемого к убийству, то некорректно задавать вопрос: «Вы убили Иванова столовым ножом?» – поскольку при такой формулировке причастность тестируемого к убийству Иванова как бы уже доказана и выясняется только, чем он его убил;

• не должны быть направлены на выявление действий (или знаний каких-либо деталей совершенного преступления), которые причастный к преступлению мог и не совершать (или не обратить на них внимания).

Другими словами, проверочные вопросы должны содержать в себе только такие аспекты совершенного преступления, которые причастный к нему субъект должен был однозначно совершить и о которых он точно знает и помнит.

Опросная беседа будет неэффективной, если при ее проведении используются проверочные вопросы, направленные на установление причастности тестируемого сразу к нескольким не связанным между собой противоправным деяниям. Например, если субъект совершил три ограбления: 1) с угрозой оружия, 2) с тяжкими телесными повреждениями и 3) с убийством, то очевидно, что последнее ограбление эмоционально «перекроет» по своим последствиям, а следовательно, и по значимости первые два и причастность к ним не будет установлена.

Для окончательной редакции проверочного вопроса спросите себя, может ли причастный ответить на этот вопрос «нет» и быть при этом правдивым. И наоборот, может ли непричастный ответить на данный вопрос «нет» и быть при этом неискренним.

Примеры прямых проверочных вопросов:

– Вы знаете, где находился Х. сразу после кражи?

– Вы знаете, куда Х. положил деньги сразу после их кражи?

– Вы знаете все основные биографические данные того, кто украл эти деньги?

– Вы знаете, что в настоящий момент делает тот, кто украл эти деньги?

Так формулируются проверочные вопросы прямого обвинения. Что касается проективных проверочных вопросов, то их цель несколько иная.

Вообще, проективные методики в психологии основаны на выявлении различных проекций в данных эксперимента с последующей их интерпретацией. Проективный подход характеризуется созданием специальной ситуации, допускающей некую интерпретацию при восприятии ее испытуемыми. Наиболее существенным признаком проективных методик является использование в них неопределенных стимулов, которые испытуемый должен сам дополнять, интерпретировать и развивать. При этом предполагается, что характер ответов обследуемого определяется особенностями его личности, которые «проецируются» в его ответах. Цель проективных методик относительно замаскирована, что уменьшает возможность испытуемого давать такие ответы, которые позволяют произвести о себе желательное впечатление. Именно на этом принципе основано использование в детекции лжи проективных проверочных вопросов. Поскольку поведение причастного человека основано на эмоции страха разоблачения, то у него непроизвольно возникает желание дистанцироваться от опасной темы, смягчить и оправдать личность преступника.

Рассмотрим некоторые варианты реакции причастного и непричастного на проективные вопросы.

Вопрос 1. «Вы знаете, почему именно вас пригласили на эту беседу?»

Ответы:

а) правдивый: если известно, по какому поводу проводится опросная беседа, прямо заявляет о цели разговора и использует прямые формулировки фабулы дела – «произошла кража, убийство» и т. д.;

б) неискренний: даются неопределенные ответы. Человек, действительно причастный к преступлению, подсознательно занимает изначально оборонительную позицию. Он склонен умалчивать свою осведомленность, боится выдать какую-либо информацию, которой может обладать только участник события (преступления).

Вопрос 2. «Вы верите тому, что это преступление (происшествие) (сказать, что случилось) действительно было совершено?»

Ответы:

а) правдивый: непричастные лица, заинтересованные в установлении истины, не имея оснований для искажения известных им сведений, касающихся данного события, как правило, соглашаются с тем, что последнее имело место, удивляются задаванию такого вопроса;

б) неискренний: виновные часто дают вероятностные ответы, стараясь согласиться с возможностью такого события, нежели с признанием самого факта события преступления, стараются любым способом скрыть свою осведомленность или затруднить установление обстоятельств события.

В ситуациях, когда вероятность произошедшего события небесспорна (кто-то заявил о пропаже у него денег, выявлена недостача, обнаружен подлог документов и пр.), причастное лицо старается любыми средствами отвести от себя подозрения. Ответ на данный вопрос дает ему возможность направить следствие по ложному пути, поставив под сомнение наличие самого факта события преступления.

Вопрос 3. «Кто, по вашему мнению, мог бы это совершить?»

Данный вопрос выявляет желание человека помочь в проведении исследования, что демонстрирует, как правило, непричастный человек. Отсутствие этого желания может свидетельствовать о причастности лица и попытке дистанцироваться от расследуемого события.

Ответы:

а) правдивый: не имеющие причин скрывать что-либо опрашиваемые лица дают различные версии произошедшего события, сужают круг подозреваемых, включают себя, часто используют имена собственные при назывании людей;

б) неискренний: виновные уклоняются от упоминания имен, часто используют обобщенные местоимения, так как знают истинного виновного, и увеличивают круг подозреваемых, так как хотят впутать в дело невиновных, поскольку это даст возможность дистанцироваться от опасной темы и пустить следствие по ложному следу.

Вопрос 4. «Почему вы так думаете?»

Подобный вопрос побуждает лицо аргументировать свои предположения какими-либо конкретными фактами или наблюдениями, которые могут дать дополнительную информацию об обстоятельствах события (преступления) и свидетельствовать о степени осведомленности лица о нем.

Ответы:

а) правдивый: невиновные часто дают объяснения, которые согласуются с ответом на предшествующий вопрос «Кто мог бы…». Предлагая имена и фамилии определенных людей, они обосновывают их связи с фактами, вызвавшими у них подозрения;

б) неискренний: причастные лица либо дают крайне расплывчатые и неопределенные ответы, либо, если они называют конкретных лиц, их аргументация отличается подробностью, связностью и продуманностью. В размышлениях причастного лица преобладают представления о реально существующих связях события (преступления) и его собственного поведения, поэтому ему очень трудно сразу сформулировать логическую привязку посторонних лиц к событию (преступлению). Здесь возможны существенные ошибки в объяснении таких связей и опасность непроизвольно выдать ту информацию, которой данное лицо просто не может располагать, не будучи причастным. Чтобы избежать этого, они, как правило, стараются уклониться от упоминания конкретных имен и дают уклончивые и расплывчатые ответы.

Вопрос 5. «Кто, по вашему мнению, мог бы совершить это преступление с наименьшей вероятностью?»

Смысл этого вопроса заключается в том, чтобы проверить уровень обобщения в ответе на него. Как правило, причастный человек увеличивает круг подозреваемых, а непричастный сужает круг и исключает из него социально значимых для него людей, родных, друзей, близких.

Ответы:

а) правдивый: непричастные четко называют тех, кто, по их мнению, не мог совершить этого, ссылаются на конкретные факты и события, легко называют имена, исходя из той же логики и желая максимально помочь расследованию;

б) неискренний: причастные стремятся уклониться от исключения кого-либо из числа возможных преступников ввиду нежелания проявлять какую-либо осведомленность и избежать возможных ошибок в объяснениях, чтобы не быть пойманным на противоречиях.

Вопрос 6. «Кто имел наилучшие возможности это сделать?»

Формулировка вопроса подразумевает оценку опрашиваемым объективных (отсутствие алиби, наличие орудий и средств совершения преступления и т. п.) и субъективных (замысел, мотивы, цели, знания, умения, навыки и т. п.) возможностей лица, причастного к событию. Детальная дифференциация их по своей относимости возможна только лицом причастным.

Ответы:

а) правдивый: непричастные желают помочь расследованию, они, скорее всего, будут выдвигать какие-либо версии, называть конкретные имена, возможно, даже давать свое объяснение этих версий. Однако детальная аргументация в силу их неосведомленности, как правило, отсутствует;

б) неискренний: причастные, как правило, увеличивают круг подозреваемых: «Любой мог это сделать», поскольку есть возможность отвести от себя подозрение и направить расследование по ложному следу.

Вопрос 7. «Как вы думаете, что заслуживает человек, который это сделал?»

Данный вопрос выявляет отношение опрашиваемого как к событию (преступлению), так и к лицу, его совершившему, с точки зрения оценки обществом.

Ответы:

а) правдивый: непричастный предложит реалистичное наказание, соответствующее традиционным нормам и без учета каких-либо смягчающих или отягчающих обстоятельств;

б) неискренний: причастный, зная о том, кто совершил преступление, будет снисходительным и смягченным. Как правило, он приводит оправдательные аргументы, смягчающие обстоятельства (о которых, естественно, знает), приуменьшает вину, значение и общественную опасность события и предлагает «не делать из мухи слона…».

Я привел несколько основных проективных вопросов с целью показать реакции причастных и непричастных людей. Однако при работе верификатор сам может формулировать проективные вопросы, понимая, как реагирует на них причастный и непричастный человек.

Для закрепления информативной картины в безынструментальной детекции лжи существуют так называемые провокативные проверочные вопросы. Эти вопросы также используются в боевой части опросной беседы и направлены на эмоциональное реагирование опрашиваемого лица и отражение его эмоций на лице.

Вопрос может формулироваться верификатором как угодно. Это может быть не вопрос, а утверждение, но после предъявления провокативного вопроса оценивается эмоциональный отклик опрашиваемого лица.

Провокативные вопросы могут быть еще одним инструментом установления причастности или непричастности опрашиваемого. Они являются дополнительными стимулами в безынструментальной детекции лжи, предназначены для набора дополнительных статистик в определении причастности или непричастности опрашиваемого лица. Провокативные вопросы направлены на отображение у него в большинстве своем мимических, эмоциональных экспрессий.

Провокативные вопросы задаются в итоговой части опросной беседы, если верификатору понадобились дополнительные свидетельства причастности или непричастности опрашиваемого лица.

Провокативный стимул озвучивается следующим образом. После боевой части опросной беседы произносится фраза: «Вы знаете, я вам верю!» В случае отображения на лице искренней радости без фальшивых эмоций, проявления восторга верификатор делает вывод о непричастности человека. Если на такое утверждение на лице у исследуемого проявляются презрение, облегчение, это свидетельствует о причастности данного лица.

Еще одним провокативным стимулом является фраза: «Это, конечно, все хорошо, но, к сожалению, я вам не верю». Если на данный стимул проявляется реакция удивления, гнева, несогласия, то это будет свидетельствовать в пользу версии непричастности. Если же проявит весь симптомокомплекс маркеров лжи, то есть страх разоблачения, то это окажется свидетельством в пользу версии причастности испытуемого.

Еще одним из провокативных стимулов является предложение пройти полиграф. По реакции на него также можно судить об обвинительной или оправдательной версии.

 

Глава 17. Основные модели получения признания

Одна из важных задач, которая может возникнуть перед верификатором, – это не только понять, лжет человек или нет, но и получить признание о совершенном преступлении или действии. Особенно это важно для работы правоохранительных органов при проведении оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий.

Если вспомнить историю задержания А. Чикатило, то при наличии большого числа косвенных признаков, указывавших на его причастность, прямых доказательств не было. Чикатило отказывался давать показания оперативным сотрудникам и после задержания. Все признательные показания и его согласие на сотрудничество со следственными органами получил после пяти часов беседы с ним психиатр, профессор А.О. Бухановский.

Как правило, информации о том, что человек говорит неправду, бывает недостаточно. Важно получение признания и закрепление доказательной базы. В моей практике по одному очень резонансному делу процедура детекции лжи составила четыре часа, а признание получалось всякими психологическими способами более 15 часов. К подозреваемому не применялось ни физическое, ни психологическое насилие. В итоге беседы человек выдал похищенные им деньги.

Зачастую у инициатора проверки (если мы говорим о бизнес-контексте) или у сотрудников, проводящих оперативно-розыскные мероприятия, уже на момент приглашения эксперта есть сложившаяся версия причастности, виновности того или иного лица. Верификатор не должен учитывать это мнение как основное, поскольку люди в таких случаях опираются не на факты, а на свое субъективное восприятие ситуации.

Некоторое время назад на территории одного из центральных регионов РФ произошло убийство почтальона, которая разносила пенсионерам пенсии. От трупа вели кровавые следы в квартиру алкоголиков, которая находилась на этой же лестничной площадке. Прибывшие на место оперативники, войдя в квартиру, обнаружили полутрезвых личностей в сильном состоянии тревоги и волнения. Их задержали. Подозрения полностью легли на них, так как следы вели в их квартиру. Для окончательного закрепления доказательной базы было решено провести полиграфное исследование, которое поручили моему коллеге, высококлассному полиграфологу с огромным опытом работы и великолепному верификатору. Проведя весь цикл исследований, мой коллега выносит вердикт о полной непричастности опрашиваемых. Они выскочили на крики умирающего почтальона, испугались и спрятались у себя в квартире.

Это решение негативно отразилось на моем коллеге, начальство самого высокого уровня начало оказывать на него давление. Его уверенность в правильности собственных действий позволила в итоге продолжить расследование. Спустя некоторое время был задержан наркоман, который спланировал и совершил это преступление.

Верификатор должен опираться на свое видение ситуации и свои выводы.

Один из моих наставников как-то сказал, что хорошо подготовленный психолог может быть страшнее шахида! И потому к получению признания мы подходим с позиции психотерапии, рассматривая эту процедуру как способ социализации виктимной личности.

Нельзя не вспомнить профессора А.О. Бухановского, который перед тем, как отправиться в камеру к А. Чикатило, попросил свою жену сделать бутерброды. Когда его супруга узнала, для кого они, она возмутилась и отказалась выполнять просьбу. Профессор сказал, что с этим человеком произошло несчастье из-за того, что его никогда не любили и о нем не заботились. Кто знает, может, именно бутерброды Бухановского помогли получить нужную информацию из уст одного из самых страшных маньяков.

Прежде чем мы рассмотрим сложные способы получения признания, разберем наиболее простые модели.

Прямое обвинение

Когда получена необходимая информация и собран полный набор статистических данных, говорящих о причастности опрашиваемого лица, у верификатора должна быть полная уверенность в своих выводах. В таком случае можно воспользоваться прямым обвинением для получения признания. Эта модель хорошо работает в отношении лиц со слабой, неустойчивой нервной системой, с высоким уровнем тревожности. Спокойным, но в то же время директивным тоном необходимо попросить причастное лицо рассказать правду о расследуемых событиях. В прямом обвинении важно наличие выявленных твердых фактов, несостыковок в показаниях, которые указывают на причастность опрашиваемого и которые он не может отрицать и т. д.

Выражение сочувствия опрашиваемому лицу

Такая модель получения признания отлично работает, если опрашиваемое лицо демонстрирует невербально вину, стыд, угрызения совести. Эти люди, как правило, тяготятся совершенным поступком, зачастую совершают такие действия спонтанно, под давлением обстоятельств. В этом случае необходимо поддержать опрашиваемое лицо, сказать, что «никто не совершенен, человек может поступать так или иначе под влиянием каких-то обстоятельств, но жизнь на этом не кончается, нужно идти дальше. Лучше все сейчас рассказать, снять с себя этот тяжелый груз. Как показывает опыт, дальше жить будет легче». Можно попросить инициатора расследования о снисхождении к такому человеку и т. д. Нужно помнить, что данная модель также ориентирована на людей, для которых ситуация проверки является стрессовой и мучительной.

Ослабление чувства вины опрашиваемого лица

Эта модель получения признания опирается на следующий принцип: «Вся детекция лжи основана на лжи» – и строится на том, что совершенное деяние реальным преступлением не считается. Верификатору вроде бы не очень понятно, чего боится человек. Когда опрашиваемое лицо начинает рассказывать о деталях, верификатор говорит, что «сейчас все так делают, это давно уже не преступление в наше время, так что еще вы сделали?…» Фиксируются все подробности события, но при этом верификатор ослабляет чувство вины, поощряет к разговору о них тем, что переопределяет негативные действия как нормальные, социально приемлемые и позитивные.

Предложение нравственной мотивации опрашиваемому

Смысл этого приема заключается в том, что преступный умысел заменяется нравственной мотивацией. Например, при расследовании мошеннических действий великолепно работает позиция, когда верификатор как бы объединяется с причастным против хапуги, капиталиста, эксплуататора – хозяина компании. «Неудивительно, что вы так поступили. Этих надо давить. Что вы и сделали. Ведь так?» Можно дальше проговорить схему совершенных действий. При этом достаточно только получать подтверждение согласия от опрашиваемого лица. Данная модель хорошо работает при раскрытии экономических преступлений и слабо применима для тяжких преступлений.

Получение признания через обвинение других

Эта модель очень эффективна, если приходится работать не с одиночкой, а с группой лиц. Как правило, в любой группе есть своя явная или неявная иерархия, система довольных и не очень. На понимании этого можно сыграть верификатору, поговорив с опрашиваемым лицом о том, что вы способны ему помочь, поскольку он-то «не при делах», его в это событие втянули против его воли. Вам это и так понятно. Но хотелось бы уточнить, кто его втягивал, что обещал, что они вместе делали и кто конкретно что делал? Когда опрашиваемое лицо считается верификатором не обвиняемым, а скорее потерпевшим, причастный, сам того не замечая, сообщает максимум информации о событии.

Стимуляции гордости опрашиваемого

Этот прием применяется, как правило, для так называемых метаотрицающих личностей. В обычной жизни мы таких людей называем упрямыми или спорщиками. Они любую фразу начинают со слов «нет» или «я не согласен», в этом и кроется их эмоциональная ловушка. Такие люди азартны, получение признания строится по принципу, что он не мог, «ведь такое мог совершить только сильный человек» и т. д. Говоря простым языком, «взять на слабо». Для этого верификатору перед получением признания необходимо понизить самооценку опрашиваемого лица, сделав акцент на том, что он понимает опрашиваемого, его слабость, его осторожность, что такой слабый человек не способен вообще ни на какое рискованное действие. Дальше останется только ждать эмоционального всплеска: «Это я-то не мог сделать?! Да я…» – и далее следует полный рассказ о событии. В этой модели получения признания важно точно понять, что перед вами метаотрицающий тип личности.

Получение признания относительно второстепенной детали

Эта модель получения признания строится на понимании того, что человек – существо последовательное. Совершение человеком небольших последовательных шагов может создавать иллюзию безопасности. На этом строится ряд вербовочных мероприятий в спецслужбах, когда нужного человека вовлекают в работу на чужие спецслужбы незаметно для него самого. На этом же строится и принцип получения признания в данном контексте. Сначала верификатор получает признание в отношении к самому событию, потом фиксируется факт нахождения на месте, далее фиксируется факт какой-то незначительной детали и т. д. При этом важно делать вид, что вся эта информация абсолютно несущественная, поскольку в жизни есть более значительные события. При таком подходе признание, как правило, происходит незаметно для самого опрашиваемого лица. В моей практике эта модель великолепно сработала в одном очень резонансном деле по педофилии, когда причастный не понял, что признался, и рассказал все о развратных действиях, совершенных в отношении своей семилетней падчерицы.

Ассоциирование

Эта модель достаточно сложная, и для ее реализации необходима тренировка. Ее можно использовать в отношении демонстративных и экзальтированных, впечатлительных личностей. Верификатор начинает рассказывать о совершенном событии, как бы описывая поведение и действия опрашиваемого лица, описывает его эмоции, чувства и ощущения, переносясь на место совершения действия. Такое ассоциирование может усилить муки совести, чувство вины или стыда. При ярком невербальном выражении этих эмоций и чувств человек, как правило, рассказывает о совершенном действии.

Угроза наказания, преувеличение серьезности последствий

Классическая и, наверное, одна из самых первых моделей получения признания – когда опрашиваемому лицу говорится о серьезности последствий, которые его ждут, если он не расскажет всю правду. Причастному демонстрируются все ужасы его преступного умысла и деяния, используются все рычаги морального и психологического давления.

Однако этот прием не будет работать против людей, которые уже имеют криминальный опыт и знакомы со многими моделями работы сотрудников правоохранительных органов. У этих людей иная система ценностей и убеждений, следовательно, изложенные выше обычные модели получения признания могут быть неэффективными. Для них существуют более сложные модели получения признания – путем разрушения их я-концепции.

Люди не просто так идут на правонарушения. У них есть для этого свои мотивы-убедители, которые говорят, что им обязательно повезет. Сотрудники правоохранительных органов, полиграфологи с большим опытом работы абсолютно точно знают, что у криминального опыта есть своя структура. И если ее понять, то преобразование в нужный результат – а именно, получение признания, возврат похищенных ценностей – возможно.

Что же такое я-концепция?

У каждого из нас в разные периоды жизни складываются различные образы себя, то, что называется я-концепцией. В какой-то момент времени появляется идея «я – умный», «я – гуманитарий» или «я – технарь». Существуют и общие для людей я-концепции: «я – мужчина» или «я – женщина». Наши внутренние качества обладают определенной структурой, все они образуются, поддерживаются/разрушаются, развиваются/уничтожаются по одним и тем же схемам. В голове у правонарушителя строится своя криминальная я-концепция: «я – вор», «я – мошенник», «я – успешный преступник».

Прошлый опыт

Чем больше у тебя есть доказательств того, что ты проявлял какое-то качество в жизни, тем больше у тебя уверенность в том, что ты таковым и являешься. Если ты подумаешь о том, почему ты решил для себя: «я – умный», окажется, что есть воспоминания о прошлом опыте, когда это подтверждалось. Причем абсолютно не важно (и это существенно), был этот опыт реальным или придуманным…

Это убеждение может формироваться из-за того, что по какой-то причине человек не смог следовать принятым в обществе нормам, оказался более успешным в асоциальном поведении и это подтвердилось каким-либо образом.

Настоящее

Следующее подтверждение – «я и сейчас такой. Я использую это качество в настоящем и тоже могу привести какое-то количество примеров и в разных контекстах (я умный на работе, в беседах с друзьями, в общении с девушкой). Может быть, поэтому люди любят, когда ими восхищаются? Это стабилизирует и укрепляет собственное представление о себе. Ну и, конечно же, в будущем я тоже такой! Я представляю себе, что я такое делаю, что подтверждает это мнение. Причем я представляю себе, что буду таким в самых разных обстоятельствах. И их количество даже больше, чем сейчас». И более того, если мы говорим о криминальном опыте, то эмоция азарта часто отделяет у таких людей реальность от иллюзорности достижения успеха. Особенно если удавалось когда-либо переиграть своего работодателя, сотрудников правоохранительных органов, полиграфологов-верификаторов.

Чем дальше в прошлом опыте есть доказательства, тем прочнее фундамент. Чем дальше в прошлое, тем дальше в будущее. Качество становится поведенческим шаблоном. Именно отсюда возникает состояние рецидива, поскольку поведенческий стереотип становится не только привычкой, но и образом жизни.

Образ

Очень важны ролевые образы. Кто из известных людей тоже отвечает этому качеству и какие черты человек перенял или хотел бы перенять у него? У всех есть кумиры, образцы для подражания в различных сферах жизни. И не обязательно это звезды спорта, знаменитые ученые. Это могут быть знакомые, обладающие, по нашему мнению, каким-то важным качеством. С криминальной точки зрения это более успешные в противоправных действиях люди, которые смогли избежать наказания. Далеко за примерами ходить не надо: Сергей Мавроди после обмана 15 млн человек организовал новую пирамиду и остался абсолютно безнаказанным; или мифы о Мишке-Япончике, о котором даже фильмы и мюзиклы снимают.

Противоположные примеры

Их должно быть немного (5–10 %) в устойчивой я-концепции, именно они создают петлю обратной связи с внешним миром и заставляют развиваться. «Я – умный, но есть еще куда стремиться! Есть небольшие недоработки… Можно было больше украсть».

Разрушение я-концепции не происходит быстро в условиях обычного взаимодействия людей. Она скорее размывается, ставится под сомнение и только потом исчезает окончательно. Кто не помнит риторических вопросов: «Какой же ты мужчина, если даже лампочку ввернуть не можешь (варианты: вбить гвоздь, повесить картину)? Да и друзья у тебя те еще…»? И как, вы думаете, поведет себя мужчина, у которого я-концепция «я – мужчина» начала рушиться? Ее нужно поддержать. Как мужчина будет поддерживать эту идею? С помощью женщин, конечно же. И, по-видимому, не тех, кто сомневается в его качествах…

Одной нашей знакомой папа когда-то сказал, что она не может учиться на программиста, так как женщин-программистов не бывает, а если женщина программист, то она не женщина. Мама ей регулярно говорит о том, что ее нереально выдать замуж, так как она ничего не умеет: стирать, гладить, готовить, убирать, поддерживать порядок – и, следовательно, она нехозяйственная, а значит, и не является нормальной женщиной. А школьные годы? Теперь становится понятно, почему математика не была любимым предметом? «Ты не Лобачевский!» – и разрушается связь я-концепции с прототипом. «Каждую контрольную одно и то же!» – и несколько ошибок превращаются в преобладающие примеры из прошлого. «И при таких знаниях ты надеешься получить хорошую оценку в году?» – и база данных будущих примеров перестает существовать. Конечно же, неплохо работает и обобщение различных примеров, сводящее их до одного, и то случайного: «То, что ты смог решить однотипные задачи, еще не делает тебя математиком. Нужен труд, а не случайное везение по совпадению с ответом!»

И как вы думаете, где окажется человек, который, по мнению его близких, не способен быть умным, мужественным, смелым? В виртуальном мире, именно там можно реализовать безупречный образ себя. Мы отмечали, что совершенно не важно, из каких кирпичиков строится мнение о себе – из реального опыта или опыта в воображении. В виртуальном мире проще быть храбрым и благородным. Тем более что тебя окружают такие же.

Итак, что же нужно сделать, чтобы мягко дезадаптировать причастного человека и получить от него признание, а иногда и похищенные деньги и ценности? Для этого необходимо разрушить или поставить под сомнение его я-концепцию успешного преступника. В фильме «Джентльмены удачи» очень оригинально это делает герой, которого играет Евгений Леонов. Он точно попадает в карту его «подопечных» фразой «Украл, выпил – в тюрьму!», полностью ставя под сомнение их смысл жизни и наступление любого светлого будущего.

Фактически то же самое и мы с вами делаем в рамках получения признания. «Я – преступник (вор), я все сделал правильно…» – эту составляющую я-концепции ставим под сомнение фразами типа: «Если успешный, как ты тут оказался? Ты не вор, ты “крысятник”, настоящие воры так себя не ведут» и т. д.

«Я и сейчас такой, я выберусь» – эту составляющую я-концепции разрушаем тем, что ставим под сомнение его успешность: «Если бы ты был таким умным (успешным), ты бы здесь не оказался. Успешные люди живут иначе. Ты уже все признаки причастности показал. И чем сильнее сопротивляешься, тем лучше все видно!»

Доказательства прошлого успешного опыта ставим под сомнение тем, что интерпретируем его как путь в никуда, как очередной шаг к скамье подсудимых. Например: «Чикатило с каждым убийством все быстрее приближал себя к тюрьме и смертной казни. Наверное, это то, что ты хочешь для себя в будущем. Конечно, вряд ли расстреляют, но…»

И так необходимо пройтись по всем пунктам я-концепции.

Все это делается очень спокойным голосом, с большим числом пауз в речи. Обязательно проявление на лице эмоции жалости и одновременно презрения.

 

Глава 18. Структурированная опросная беседа

 

Все типы опросных бесед проходят, как правило, по одному алгоритму. Рассмотрим детально каждый этап.

 

Первый этап. Вводный

Знакомство, создание зоны доверия, установление неявных правил лидерства верификатора, формирование рамок безопасности для опрашиваемого лица – это те задачи, которые верификатор решает на данном этапе. Говоря иными словами, между верификатором и опрашиваемым лицом устанавливаются социально значимые отношения. Одна из самых главных задач – это создание зоны доверия и безопасности. Вы не можете переходить к следующим этапам беседы, если не решены задачи этого этапа. Как уже говорилось, в рамках безынструментальной детекции лжи мы ищем в поведении человека эмоцию страха разоблачения. Когда начинается исследование, у любого человека, причастного или непричастного, будет высокий уровень напряжения и тревоги, верифицировать данные на этом этапе бессмысленно. Для снижения напряженности необходимо успокоить человека. Для этого мы обращаемся к нему по имени-отчеству, максимально мягко и тактично. В речи очень важно использовать обороты, в которых будет звучать местоимение «мы»: «мы с вами…», «мы попробуем разобраться…», «мы исследуем…». Желательно также заменять слова с негативной окраской на позитивно окрашенные, например не «трудность» и «проблема», а «задача» или «ситуация, с которой нам нужно разобраться…» и т. д.

Для утилизации любого сопротивления необходимо сразу заставить человека выполнять ваши действия. Эти косвенные внушения должны быть незаметны для опрашиваемого лица. Например, после приветствия спокойным мягким голосом сказать, куда нужно пройти опрашиваемому лицу и что сделать: «Проходите и присаживайтесь вот на этот стул (место). Будьте добры, передайте мне, пожалуйста, ваш паспорт…» и т. д. Команды могут быть любые, все зависит от контекста. При этом желательно, чтобы опрашиваемый выполнил не менее трех ваших закамуфлированных директивных команд. После этого, как правило, уровень сопротивления человека резко снижается. Не позволяйте опрашиваемому лицу без вашего разрешения трогать или перемещать принадлежащие вам предметы. Если человек без разрешения начинает прикасаться к предметам, принадлежащим вам, то на бессознательном уровне он становится в этом помещении и контексте главнее, чем вы, а значит, он может начать диктовать вам правила игры. Такие действия должны мягко пресекаться сразу.

Для того чтобы создать зону доверия и перейти к следующему этапу алгоритма, необходимо «совпасть» с человеком по каким-то аспектам, найти точки соприкосновения. Это может быть любая нейтральная тема: природа, погода, пробки в городе, семья, дети. У опрашиваемого лица в этот момент должно на бессознательном уровне сложиться впечатление: «Мы с ним одинаковые, он такой же, как я». И, как показывает практика, непричастные начинают успокаиваться, а причастные, которым есть что скрывать, как правило, остаются в наблюдательной позиции, продолжая следить за вашими действиями. Для верификатора расслабление и успокоение человека на вводном этапе является первым критерием непричастности.

По времени этот этап занимает от 2 до 10 минут.

 

Второй этап. Исследовательский

Это самый большой и самый важный этап опросной беседы. Определение человека в норме, вне стресса, определение его картины мира, его ценностей и убеждений, определение его невербальных реакций на нейтральные и контрольные вопросы, установление его базовой линии поведения, создание установки – вот основные задачи данного этапа.

Нужно помнить, что детекция лжи – это сравнение двух элементов опыта, которое реализуется путем сопоставления реакций испытуемого на вопросы нейтральной темы и темы расследования. Говоря очень упрощенно, если вы успокоили человека, показали, что исследование для опрашиваемого лица безопасно, то, как правило, непричастный человек реагирует одинаково спокойно и на нейтральные темы, и на те, что касаются расследуемого события. Причастный же человек легко говорит на нейтральные темы, но его напряжение возрастает при ответах на проверочные вопросы. Переход из состояния в состояние является дополнительным сигналом для верификатора.

Исследовательский этап опросной беседы (самый продолжительный по времени) имеет следующую структуру и решает следующие задачи:

• вопросы по биографии – калибровка согласия и несогласия;

• вопросы на медицинскую тему – проверка на адекватность реагирования и на медикаментозное противодействие;

• вопросы о человеческих качествах – готовят вопросы на калибровку правды и лжи;

• вопросы правды и лжи – калибровка мимических и невербальных признаков лжи;

• блок контрольных вопросов – начало определения причастности или непричастности опрашиваемого лица.

Исследовательская часть опросной беседы начинается с установления биографических данных. Как правило, верификатору уже известны биографические данные опрашиваемого лица, в этот момент мы наблюдаем за тем, как человек говорит правду, поскольку на эти вопросы нет смысла говорить неправду, они известны всем. Однако в этот момент верификатор отслеживает, как опрашиваемое лицо говорит «да» или «нет». На данном этапе очень важно запомнить и зафиксировать у себя в сознании мимические признаки согласия или несогласия.

На этом этапе мы задаем нейтральные и контрольные вопросы.

 

Третий этап. Боевая часть опросной беседы

На данном этапе уже происходит исследование человека на его причастность или непричастность к расследуемому событию. Здесь, как правило, задается блок проверочных вопросов. Иногда для лучшей реакции проверочный вопрос прямого обвинения ставится между двумя контрольными вопросами. В этой части беседы используются все типы проверочных и провокативных вопросов.

Основной этап состоит из вопросов, сформулированных по определенным правилам и задаваемых опрашиваемому лицу в установленной последовательности. Любые искажения смысла предлагаемых вопросов могут повлечь ошибки в интерпретации проявляемых реакций (вербальных и невербальных).

Вопросы, предъявляемые опрашиваемому лицу на этом этапе, предъявляются по пяти направлениям (табл. 18.1).

Таблица 18.1. Вопросы боевой части беседы

Количественной оценке подлежит как вербальный ответ по приведенным характеристикам «прямого» и «уклончивого» варианта, так и невербальные реакции опрашиваемого лица, включая базовое защитное поведение в соответствии с оперативной психодиагностикой, метапрограммным профилем, ТОЗ, ВНС, речевыми паттернами, мимикой, пантомимикой, то есть всем комплексом оценки поведенческих реакций опрашиваемого.

 

Четвертый этап. Утилизация или получение признания

Это также один из очень важных, если не самый главный этап. Основная его задача – утилизировать все негативные или сложные моменты, которые могли возникнуть во время коммуникации, и сгладить возможные негативные последствия дальнейших событий. После окончания всех необходимых процедур мы говорим опрашиваемому лицу примерно следующее: «В жизни бывает всякое, и хорошее и плохое, но все рано или поздно забудется и останется только хорошее». Фразы могут быть любые, но смысл их должен сохраниться.

 

Обработка полученных и зафиксированных материалов

Оценка производится по каждому этапу отдельно. Совокупность данных, полученных в результате анализа ответов по каждой из названных позиций, свидетельствует о возможной причастности опрашиваемого лица к исследуемому событию.

Обязательные условия проведения структурированной опросной беседы:

• изучение исходных данных, характеризующих исследуемое событие;

• ознакомление с информацией о личности опрашиваемого лица;

• видеорегистрация всех этапов опроса.

Это важно: опросу должно предшествовать установление психологического контакта, побуждение к желанию оказывать необходимую помощь в исследовании события и готовности отвечать на вопросы, высказывать свои соображения, мнения, представления и ощущения в обстановке доверия и искренности. При этом не следует показывать, что человек вправе отказаться от участия в беседе. Опрос-беседа не должен иметь обвинительную направленность. Опрашиваемый должен понимать, что в его интересах оказать вам посильную помощь, не навлекая на себя ненужных подозрений и недоверия. Но в то же время специалист, проводящий опрос, не должен проявлять излишнюю официальность и выражать предвзятость.

Исследовательский этап – получение предварительной личной информации об опрашиваемом

Задачи данного этапа:

• установление профессионального авторитета («Правила поведения устанавливаются мной. Я задаю вопросы – вы отвечаете»);

• установление взаимопонимания («Мы с тобой одной крови, ты и я»);

• предотвращение сопротивления по структуре (например, ответов вопросами на вопрос);

• составление психологического профиля опрашиваемого (психодиагностика и метапрограммы).

В связи с тем что одним из обязательных условий применения структурированной опросной беседы является предварительное ознакомление с максимально возможной информацией о личности опрашиваемого, заполнение стандартных анкетных данных ограничивается фамилией, именем, отчеством, датой и местом рождения, а также адресом проживания. После этого опрашиваемому лицу предлагается в свободной форме рассказать о себе.

В качестве рекомендуемого образца начала проведения беседы приведу пример того, как это делает мой коллега Александр Лукин.

Самопрезентация:

«Добрый день, проходите, присаживайтесь. Давайте с вами познакомимся. Меня зовут (имя-отчество)…

Я психолог, в мои обязанности входит оценка достоверности тех сведений, которые люди сообщают о себе либо о каких-то ситуациях, которые происходят с ними.

Представьтесь… (наводящие вопросы: число, месяц, год рождения). Где вы проживаете?

Вам известно, по какому поводу вас сюда пригласили?

В связи с этим вы готовы ответить на мои вопросы и рассказать о себе?»

Вводный этап интервью:

«Расскажите свою биографию.

Чем занимаетесь (где и кем работаете)?»

В зависимости от ответов опрашиваемого задаются наводящие вопросы, направленные на получение информации, позволяющей составить психологический портрет исследуемой личности.

«Что в работе (жизни) вам удается лучше всего?

Как вы считаете, за счет каких навыков и умений вам это удается?

Что у вас получается не всегда? Какие причины этого вы видите?

Какие конкретные трудности возникают в вашей работе (на вашем жизненном пути)? Приведите примеры. Как вы преодолеваете эти трудности?»

Специалист, проводящий опрос, работает с формализованным бланком, где представлены основные направления, по которым рекомендуется вести беседу с опрашиваемым лицом. Фабулой дела определяется, по каким факторам риска, сопутствующим исследуемому событию, необходимо получить предварительную информацию. Примерные формулировки вопросов по некоторым из факторов риска приведены в приложении 1 данной книги.

В связи с тем что бланк может находиться в зоне прямой видимости опрашиваемого, вместо прямого обозначения «Фактор риска» в бланке используется аббревиатура ФР и ее порядковый номер.

Например, при исследовании должностного лица на получение взяток перечень факторов риска, по которым получается предварительная информация, будет следующий:

• ФР1 – окружение;

• ФР2 – служебные нарушения и злоупотребления;

• ФР3 – коррупция;

• ФР4 – незадекларированная собственность;

• ФР5 – исполнительская дисциплина.

По формату ответов производится предварительная оценка поведения опрашиваемого с позиции выбранной линии поведения: на сотрудничество, умолчание либо уклонение. Составляется также психологический профиль опрашиваемого лица. Обязательным условием является получение и фиксирование информации о физическом состоянии опрашиваемого лица.

Вопросы блока «Социализация» ориентированы на формирование установки давать честные ответы и также являются инструментом сигнализации о ложных ответах.

На этом вводном исследовательском этапе специалист работает с нейтральными и контрольными вопросами. Количественной оценке подлежит поведение опрашиваемого на протяжении всего предварительного этапа.

Естественное поведение опрашиваемого лица оценивается в +1 балл, уклончивому поведению присваивается –1 балл. Если нет явных признаков естественного либо уклончивого поведения, то первый этап оценивается как неопределенное поведение и его оценка 0.

Основной этап (боевая часть) – получение информации о событии и личном участии в нем опрашиваемого

В ходе данного этапа опрашиваемому лицу в формате свободной беседы, но в определенном порядке задается 21 вопрос.

Формализованный бланк содержит таблицу, которая состоит из четырех столбцов.

• Номер вопроса – это просто нумерация вопросов по порядку их предъявления.

Важно обеспечить формат свободной беседы, не допускать формальности и поэтому возможно незначительное изменение формулировки вопросов. Но, как уже было отмечено выше, очень важно не допустить искажения смысловой нагрузки задаваемых вопросов и необходимо сохранить порядок предъявления пяти блоков вопросов.

Не рекомендуется задавать наводящие вопросы, содержащие ваши предположительные версии. Наша задача – получить информацию от опрашиваемого, а не предоставить ему возможность скрыть/исказить ее за счет использования наших версий.

• Вербальный ответ – в ходе ведения беседы фиксируется формулировка ответа опрашиваемого лица (ОЛ). На этапе обработки полученных данных ответ ОЛ классифицируется как «прямой» или «уклончивый».

В табл. 18.2 даны характеристики прямых и уклончивых ответов для каждого из 21 вопроса. Но все ответы опрашиваемых соответствуют следующим тенденциям (табл. 18.3).

• Анализ невербального поведения – поскольку заполнение данного бланка производится по ходу ведения опросной беседы, то в этих ячейках указываются те невербальные признаки, которые были зафиксированы в режиме реального времени. Рекомендуется производить это не в явной форме, а, например, с помощью аббревиатур (ТОЗ, ВНС, РП).

При дальнейшей обработке видеоматериалов сведения о присутствии невербальных признаков, свидетельствующие о наличии скрываемой/искажаемой информации, подробно описываются.

Остановимся более детально на работе с каждой фазой основного этапа.

Таблица 18.2. Формулировки вопросов и ответов

Таблица 18.3. Тенденции ответов опрашиваемых лиц

Вербальный ответ опрашиваемого на каждый из 21 вопроса классифицируется как «прямой» или «уклончивый». Я сознательно ухожу от распространенной классификации ответов как «правдивый» и «лживый». Непричастный может дать на некоторые вопросы уклончивые ответы, а причастные на какие-то вопросы могут ответить прямо. Но, по итоговой статистике, преобладающее количество прямых ответов характерно для непричастного, а уклончивых – для причастного.

Анализ оценки поведенческих реакций опрашиваемого лица

Невербальные реакции опрашиваемого лица на предъявляемые стимулы (вопросы) отслеживаются и регистрируются в соответствии с алгоритмом наблюдения и оценки невербального поведения по следующей схеме.

Невербальные признаки не только фиксируются, но и распределяются на основные и дополнительные. И невербальное поведение опрашиваемого при ответе на вопросы регистрируется с учетом значимости критерия по следующей схеме:

Балльная оценка ответов на вопросы основного этапа

Количественной оценке на этапе предъявления вопросов боевой части подлежит ответ опрашиваемого на каждый из 21 вопроса основного этапа. Учитывается как вербальный ответ по приведенным характеристикам «прямого» и «уклончивого» варианта, так и невербальные реакции опрашиваемого лица, включая базовое защитное поведение в соответствии с оперативной психодиагностикой, метапрограммным профилем, ТОЗ, ВНС, речевыми паттернами, мимикой, пантомимикой, то есть всем комплексом оценки поведенческих реакций опрашиваемого.

Итоговый балл, который присваивается реакции, учитывает как тип данного опрашиваемым вербального ответа («прямой»/«уклончивый»), так и фиксацию невербальных признаков наличия скрываемой информации (табл. 18.4).

Таблица 18.4. Количественная оценка ответа и реакции опрашиваемого лица

После количественной оценки реакций на каждый вопрос производится суммирование баллов по всем вопросам и вычисляется итоговая сумма баллов по всем вопросам данного этапа.

Завершающий этап – беседа после опроса

Целью данного этапа является фиксирование изменения физиологического и эмоционального состояния опрашиваемого.

В формате беседы задаются вопросы, направленные на получение информации об эмоциональном отношении опрашиваемого как к пройденному опросу, так и к своим результатам.

Если по завершении основного этапа опрашиваемый ассоциирован со специалистом, проводившим опрос, и после объявления о том, что опрос завершен, находится во взаимодействии, то его естественное поведение оценивается в +3 балла. Уклончивому поведению на этом этапе присваивается 0 баллов.

Оценка физиологического состояния опрашиваемого

Поскольку различия в поведении причастного и непричастного не ограничиваются только ответами на вопросы, но и характерны для состояния человека на протяжении всего периода опроса, мы отрабатываем именно комплексный анализ поведения опрашиваемого, который и определил введение четвертого блока – оценки ФСО. В нем количественной оценке подлежит изменение физиологического состояния опрашиваемого лица на протяжении всего времени опросной беседы.

Эта оценка производится по основным критериям причастности:

• при правильно заданных отношениях между опрашивающим и опрашиваемым лицом у последнего не сработал механизм адаптации (не уменьшилось эмоциональное напряжение);

• опрашиваемый диссоциирован от проверочной темы, от специалиста;

• у опрашиваемого на протяжении всего периода опроса наблюдается усиленная, неровная частота дыхания.

Если ФСО характеризуется хотя бы одним из следующих критериев, то состояние опрашиваемого оценивается в –3 балла. Если присутствуют все три критерия, то ФСО будет –6 баллов. Если отсутствуют все приведенные выше признаки, ФСО присваивается значение 0 баллов.

Принятие решения

После обработки видеоматериалов по итогам комплексной оценки ответов и поведения опрашиваемого лица на протяжении всех этапов опросной беседы высчитывается общий балл:

• этап 1 __ + этап 2 __ + этап 3 __ + ФСО __ = итоговый балл –7 и менее – опрашиваемый (ФИО) к исследуемому событию (описание расследуемого преступления) причастен;

• итоговый балл +5 и более – опрашиваемый (ФИО) к исследуемому событию (описание расследуемого преступления) непричастен.

 

Глава 19. Основные ошибки верификатора

Как показывает опыт, на первом этапе, когда верификатор выходит на проверки самостоятельно, без опытного наставника, возможно совершение ряда ошибок. Ошибки верификатора сродни ошибкам хирурга, поскольку цена ошибки – это судьба человека. Особенно это опасно в ситуации уголовного преследования. Как показывает опыт американского судопроизводства и нашего российского, ложное обвинение заканчивается не только судебным сроком, но иногда и смертной казнью. Мы можем найти массу примеров судебных ошибок в истории судопроизводства. Какие же ошибки могут совершать верификаторы и полиграфологи? Давайте их рассмотрим.

Ошибка первого порядка, или ложное обвинение, – одна из главных ошибок.

Зачастую неуверенное поведение человека и совокупность доказательств, свидетельствующие не в пользу опрашиваемого, приводят к так называемой ошибке первого порядка, ошибке ложного обвинения, или, как называет ее П. Экман, ошибке Отелло.

«Нам нужно избегать ошибки Отелло. Вспомните, как в пьесе Шекспира Отелло обвиняет свою жену Дездемону в любви к Кассио. Он велит ей признаться во всем, так как собирается убить ее за измену. Дездемона просит Отелло позвать Кассио, чтобы тот подтвердил ее невиновность. Но Отелло заявляет, что он уже убил Кассио. Тогда Дездемона понимает, что не сможет доказать свою невиновность и что Отелло ее убьет.

“Дездемона: Беда! Он ложно оклеветан, я погибла.

Отелло: Распутница, как смеешь ты при мне рыдать о нем?

Дездемона: Сошли меня в изгнанье, но жить оставь!

Отелло: Обманщица, умри!”

(перевод Б. Пастернака)

Ошибка Отелло состояла в том, что он не смог понять, что чувствовала Дездемона; он знал лишь, что она испытывала мучения и страх. Он необоснованно уверовал в то, что ее эмоции имели единственный источник: в то, что причиной горя была новость о смерти ее возлюбленного, а причиной страха – угроза разоблачения ее неверности. Он убивает Дездемону, не подумав о том, что источники ее страдания и страха были совсем другие: что ее эмоции были реакцией верной жены на известие о том, что чрезмерно ревнивый муж собирается ее убить и что у нее нет никакого способа доказать свою невиновность.

Если мы хотим избежать ошибки Отелло, мы должны противиться искушению делать быстрые выводы и стремиться рассматривать другие причины, помимо той, которая кажется нам наиболее очевидной причиной появления эмоции. Существует много источников страха. Страх преступника, опасающегося поимки, выглядит точно так же, как страх невиновного человека перед невозможностью доказать свое алиби. Сигналы об эмоциях предоставляют важную информацию о том, что чувствует человек и что он может сделать в следующий момент, но здесь почти всегда имеется более одной возможности. Человек, испытывающий страх, может предпочесть сражаться, а не прятаться или спасаться бегством».

Отелло задушил Дездемону, увидев на ее лице эмоцию страха и приняв ее за страх причастного человека. Для того чтобы не допускать ошибок первого порядка, необходимо в рамках опросной беседы уделить особое внимание исследовательской части. Дабы точно определить базовую линию поведения человека, достаточно точно определить контрольную тему, правильно подобрать контрольные вопросы. Нужно помнить, что все люди разные и подходить шаблонно к личности неправильно. Обязательно нужно учитывать и контекст ситуации, а также возможный психотравмирующий опыт в жизни человека. В ситуации проверки ошибка Отелло может возникнуть тогда, когда верификатор или полиграфолог начинает оценивать поведение человека, исходя из своих поведенческих шаблонов и стереотипов. Нужно помнить, что «судить по себе» не совсем верно, поскольку наше представление о мире реальным миром не является и мир гораздо разнообразнее, нежели мы можем себе представить.

Ошибка второго порядка – пропуск цели, или капкан Брокау (англ. Brokaw hazard), – игнорирование индивидуальных речевых и поведенческих особенностей человека при определении степени его правдивости.

Это понятие П. Экман ввел в 1985 г., отталкиваясь от рассуждений известного американского журналиста, мастера телеинтервью Тома Брокау о том, как тот определяет неискренность собеседника: «Любые проявления, в большинстве случаев явно указывающие на обман, для некоторых людей могут оказаться лишь частью их обычного поведения. Возможность неправильной оценки таких людей я буду называть капканом Брокау. Верификатор всегда может попасть в этот капкан, особенно если незнаком с подозреваемым и не знает его типичного поведения».

Говоря иными словами, недоучет поведенческих особенностей разных людей, незнание их базовой линии поведения, их личностных особенностей могут увести полиграфолога или верификатора от истинного лжеца или преступника.

Обычно эти ошибки совершаются вместе. Если верификатор пропустил цель (капкан Брокау), то можно кого-то ложно обвинить (ошибка Отелло), если под подозрение попадает круг лиц.

Ошибкой третьего прядка мы называем отсутствие безопасности во время проведения исследования – если верификатор ведет себя агрессивно и вместо того, чтобы изучать модель мира человека, исследовать его базовую линию поведения, использует силовые методы давления на опрашиваемого (например, оскорбления и угрозы). В этом случае верификация невозможна, поскольку не очень понятно, что исследовать. Страх разоблачения в виде угрозы наказания за совершенные действия и страх наказания, вызванный угрозой, со стороны личности в невербальном проявлении выглядят одинаково. В этом случае ошибка Отелло неизбежна. Необходимо помнить, что верификатор всегда должен излучать безопасность. Именно поэтому мы стараемся проводить исследования, даже (или особенно) по линии правоохранительных органов, на нейтральной территории, чтобы максимально успокоить человека, показать, что он в безопасности. Еще одним обязательным требованием при проведении проверки является замена негативно окрашенных слов на позитивно окрашенные. Например, не «трудность», а «задача, которую нам с вами следует решить» и т. д.

Ошибка четвертого порядка – помощь опрашиваемому, выдача версий. Как показывает практика наставнического опыта, это первая ошибка, которую совершают начинающие верификаторы. Первая проверка связана с огромным желанием продемонстрировать опрашиваемым лицам весь тот объем знаний, который получил начинающий специалист, и неважно, причастным или непричастным. И вместо того, чтобы наблюдать за человеком, верификатор начинает не просто говорить, а достраивать за опрашиваемым лицом версии события из своей картины мира. Увидев человека, субъективно оценив его, исходя из этой оценочной позиции, он высказывает предположения о ситуации. Иногда вместо того, чтобы слушать и анализировать, начинающий верификатор наслаждается своей сверхролью. В этом случае высок уровень совершения ошибки второго порядка, а именно пропуска цели, поэтому на первом этапе, перед выходом на исследование, мы задаем начинающим верификаторам установку на необходимость максимального слушания и наблюдения.

Однако этой ошибке подвержены не только начинающие, но и опытные верификаторы. Получив многократный опыт, некоторые верификаторы начинают мыслить шаблонно, особенно если преступления, которые они расследуют, носят стабильно повторяющийся характер: только кражи или только скрининг. В таком случае стандартизация действий может приводить к такому стереотипу. Возникает внутреннее ощущение, что и так все ясно и незачем слушать исследуемого.

Мне пришлось принимать участие в ситуации, когда кадровая служба крупного предприятия никак не могла принять на работу практически ни одного сотрудника, поскольку после прохождения тестирования на полиграфе все кандидаты на работу в данной компании оказывались либо наркоманами, либо ворами, либо мошенниками. Специалист-полиграфолог, исходя из своей прошлой работы в оперативном подразделении милиции, во всех видел преступников, и тесты, которые он предъявлял опрашиваемым, носили, как правило, обвинительный характер.

Профессиональный верификатор наблюдает и слушает. Не случайно главным вопросом, который надо задавать, мы считаем «Ой как интересно! А расскажите подробнее». Верификация лжи – это искусство слушать, искусство пауз.

Ошибка пятого порядка – отсутствие утилизации негативных последствий своих действий. Несмотря на то что детекция лжи стоит на страже закона и по большому счету защищает человечество от негатива, эта сфера находится на стыке психофизиологии и психотерапии. И психотерапии в ней больше. Установить факт причастия возможно, иногда это совсем не трудно, сложнее получить признание. Это тоже возможно. Однако сложнее всего расстаться с опрашиваемым человеком позитивно.

Ошибка шестого порядка – субъективизация опыта. Верификатор рассматривает поведение человека из своей поведенческой модели мира, плюс к этому оценивая человека как хорошего или плохого. Люди могут быть по-разному одеты, некоторые могут быть не только другой народности, но и еще другого вероисповедания, некоторые из опрашиваемых крайне редко принимают ванну и совсем не знают о правилах гигиены, однако это не значит, что они преступники и лжецы. Нарушение личностных критериев верификатора не является основанием для вынесения обвинительного приговора. В ситуации субъективизации опыта одинаково вероятностно совершить ошибку как первого порядка (обвинение непричастного), так и второго (пропуск цели). В ситуации субъективизации опыта при наличии круга подозреваемых одна ошибка влечет за собой другую.

Ошибка седьмого порядка – принятие решения по единственному признаку или минимальному их набору. Верификатор должен помнить, что нет ни одного верного признака лжи. Если бы такие были, то распознавать ложь было бы очень просто. Однако таких признаков нет, их не выявили ни американские полиграфологи, основатели и законодатели инструментальной детекции лжи в мире, ни П. Экман, ни мы, советские и российские верификаторы. Детекция лжи – это наблюдение за человеком и набор статистик на контрольные и проверочные вопросы.

Ошибка восьмого порядка – невозможность принятия и совместимости противоречий. Эта ошибка близка к ошибке субъективизации опыта, однако немного отличается от нее. Прежде чем мы рассмотрим эту ошибку верификатора, хочу привести пример. На стройке произошло убийство, обычное бытовое. Есть труп, есть орудие убийства и подозреваемый в нем. И более того, этот подозреваемый согласен с тем, что он и убил своего напарника. Для пущей важности следователь решил закрепить доказательства путем проведения следственного эксперимента с приглашением на место преступления профайлера-верификатора. Однако на следственном эксперименте подозреваемый не смог ответить на вопрос, откуда взялась маленькая, но важная деталь. Версия оперативников стала рассыпаться под вопросами верификатора прямо на следственном эксперименте. Подозреваемый упорно твердил, что это он убил своего подельника и твердо стоял на своем, стремясь получить максимальный срок, полностью отказываясь от помощи верификатора и адвоката. Ситуация выглядела максимально абсурдной! Человек стремился в тюрьму, да еще и на максимальный срок. Однако ее абсурдность закончилась тогда, когда выяснилось, что данный гражданин ранее совершил убийство, но у себя, в своей азиатской стране, где его за это убийство разыскивают. Оказалось, что в российских тюрьмах отбывать срок и находиться более комфортно, нежели у него на родине.

Верификатор всегда должен понимать, что в жизни возможны различные варианты развития событий. Как показывает многолетний личный опыт участия в расследовании многочисленных преступлений, кажется, ты уже все повидал на своем пути, однако очередное событие показывает, что в жизни возможно все.

Ошибка девятого порядка – это скатывание из наблюдательной позиции в любые эмоции или эмоциональные проявления. Верификатор всегда должен находиться в наблюдательной позиции и ставить во главу угла структуру опыта человека, а не его содержание. Говоря иными словами, наблюдать за тем, как это делает человек, а не думать над тем, что он сейчас делает, и давать его словам и поведению оценочное суждение. Особенно на эту ошибку важно обращать внимание начинающим верификаторам. При проведении исследований они могут испытывать симпатию по отношению к опрашиваемому лицу (например, молодому верификатору понравилась девушка модельной внешности, значит, она… в принципе не могла это украсть!). Эмоциональное вовлечение часто не позволяет объективно оценивать поведение человека, поскольку включается субъективизм. Или иное проявление – когда по каким-то причинам человек вызывает у верификатора негативное отношение, например, он грязный, от него плохо пахнет и пр. Отсюда может возникнуть и обвинительный эмоциональный субъективизм. Раз пьяница или бомж, значит, преступник.

Сюда же можно отнести субъективизм, связанный с национальными предрассудками. Такая позиция находит свое отражение в модели этнического профайлинга. Этот подход очень популярен в Израиле, когда каждый представитель арабского этноса у сотрудников полиции или сотрудников служб безопасности рассматривается как террорист.

Для профессионального верификатора такой подход является неприемлемым, поскольку возможно эмоциональное вовлечение в ситуацию, которая вызывает оценочное суждение. И если в обычной жизни эмоциональная вовлеченность создает оценочное суждение на уровне «плохой – хороший», «нравится – не нравится», то в ситуации детекции лжи подобного рода субъективизм всегда будет находиться в парадигме мышления «виновный – невиновный». А значит, ошибка ложного обвинения высоко вероятностна.

Ошибка десятого порядка – отсутствие навыка удержания состояния или отсутствие самоконтроля.

Ошибка десятого порядка свойственна только профессиональным верификаторам, поскольку у непрофессионалов всегда все легко и хорошо.

Верификатор – человек, работающий в высоком уровне неопределенности и достаточном уровне недоверия. В такой ситуации важен высокий уровень адаптивности и самоконтроля, поскольку на специалиста при проведении исследования сразу сваливаются основные трудности. Это трудности организационного порядка. Зачастую работать приходиться «с колес», и иногда просто нет хорошо проветриваемого помещения для проведения исследования. Мне приходилось проводить исследования в мокром полуподвальном помещении, одному из моих наставников, В.В. Коровину, пришлось делать это под минометным обстрелом в Афганистане.

Имеют место трудности недоверия к специалисту и методу со стороны как инициатора проверки, так и испытуемого или испытуемых. Часто заказчик исследования на этапе заказа провоцирует верификатора и требует, чтобы ему продемонстрировали «чудеса» от детекции лжи. В таких ситуациях нужно обладать высоким уровнем удержания состояния, находиться в наблюдательной позиции и не скатываться в эмоциональные всплески. При работе с опрашиваемым лицом важно также не попадаться на провокации, спокойно реагировать на негативную обратную связь, трактуя все поведение опрашиваемого лица как сотрудничество и помощь в расследовании.

На начальном этапе начинающие верификаторы не понимают, что они всегда работают в правовом поле, вне зависимости от инициатора расследования, будь это заказ из бизнес-среды или правоохранительных органов. Фактически отчет верификатора – это всегда психолого-эмоциональная или психолого-лингвистическая экспертиза, даже если это отчет для заказчика из сферы бизнеса. И если в обычной жизни между формой и содержанием, как правило, превалирует содержание, то в правоприменительной практике, в детекции лжи форма первична. Нужно помнить, что подпись, поставленная под неправильно составленным заключением, может обернуться большой проблемой для верификатора или полиграфолога.

К нам часто за помощью обращаются коллеги, специалисты– верификаторы, полиграфологи, которые, например, не используют при проведении проверок видеофиксацию своих действий и которых обвиняют в оскорблениях, незаконных действиях и даже в сексуальных домогательствах. А таких проблем можно легко избежать, представив в качестве правоты своей позиции видеофиксацию исследования.

Все эти трудности способны создать внутри негативные ощущения и состояния. И это, в свою очередь, может привести к эмоциональным всплескам. Поэтому так необходима способность оставаться собранным, спокойным и хладнокровным в самый сложный момент, когда внутри тебя буря.

Пилот Чесли Салленбергер, ставший национальным героем США после посадки неисправного пассажирского авиалайнера на реку Гудзон, рассказал в одном из ток-шоу о своих ощущениях и переживаниях во время авиационной катастрофы.

По словам Чесли, он сразу понял, что с самолетом что-то не так. Он признался, что те минуты, когда отказали оба двигателя лайнера, были самыми худшими в его жизни. «Я испытал тошнотворное ощущение внутри, будто провалился сквозь пол», – сказал он.

По его признанию, в первый момент он испытал чувство обреченности и не знал, как выбраться из сложившейся ужасной ситуации и спасти людей. Однако капитан воздушного судна оставался максимально спокойным. Это состояние передалось и членам экипажа, которые видели, что капитан спокоен, и помогали ему в преодолении сложной ситуации. Это хладнокровие передалось и пассажирам воздушного судна, которые не паниковали, а выполняли указания членов экипажа.

Согласно обнародованной записи переговоров экипажа с диспетчерами, капитан Салленбергер спокойным голосом сообщил, что произошло столкновение с птицами. На вопрос, может ли он вернуть самолет в аэропорт, командир экипажа ответил: «Не могу». Последней фразой, зафиксированной перед посадкой на реку, была сказанная спокойным голосом: «Мы падаем в Гудзон».

Самолет совершил вынужденную посадку на воду на реке Гудзон в Центральном районе Нью-Йорка. Капитан Салленбергер принял такое решение, чтобы избежать падения лайнера на жилые дома и попытаться спасти пассажиров. В результате все 155 человек, находившиеся на борту самолета, остались живы.

«Гудзонское чудо» – это один из примеров того, что даже в сложной ситуации удержание состояния и самоконтроль и при этом выполнение своих профессиональных обязанностей и максимальная реализация профессиональных навыков приводят к успешному результату.

Конечно, можно сказать, что детекция лжи – это не авиакатастрофа и тут нет угрозы жизни и здоровью. Можно с этим как согласиться, так и не согласиться. Навык удержания состояния необходим особенно тогда, когда ты имеешь дело со сложными случаями, например при расследовании педофилии или убийств маленьких детей. Именно этот навык позволил профессору А.О. Бухановскому получить признание от самого страшного маньяка прошлого века Андрея Чикатило тогда, когда сотрудники следственных органов совершили ошибки верификаторов, изложенные выше.

 

Послесловие, или Жить не по лжи!

Итак, ложь окружает нас со всех сторон.

Как мы с вами знаем, на ложь и обман способен каждый. Кроме того, все мы умеем оправдать себя даже тогда, когда совершаем откровенно нечестные поступки. Так что же нам делать в отношении лжи и обмана? Продолжать жить в обмане или пытаться что-то изменить?

Более 20 лет изучая нечестность и нечестных людей, мошенников, маньяков и иных преступников, я невольно пришел к выводу, что ложь и обман приводят к очень отрицательным последствиям. Даже маленькая ложь отражается на нашем организме. Как мы с вами уже знаем, в момент лжи кровь отравляется адреналином, организм в стрессе, а значит, изнашивается и быстрее стареет. И как ни парадоксально это звучит, правда и спокойствие – это путь к долголетию и счастью.

Признание собственных недостатков может стать также важным шагом на пути к принятию самих себя, а отсюда и к созданию более качественного общества и управляющих им учреждений.

Тогда следующая задача, наверное, состоит в том, чтобы найти более эффективные и практически применимые способы борьбы с ложью и обманом. Может, наступило время вводить в программу школ предметы не только по этике, но и по распознаванию лжи. Люди лгали бы меньше, если бы знали, что им не поверят… Однако все мы с вами понимаем, что подобные действия, скорее всего, не приведут к нормальному результату.

Надеюсь, что к этому моменту вам уже стало ясно, что для сдерживания лжи нам необходимо прежде всего понять, почему люди ведут себя нечестно. Начав с этого, мы сможем найти более действенное лекарство. Зная, что люди в целом хотят быть честными, но при этом подвергаются соблазну извлечь пользу из отдельных нечестных действий, можно было бы предложить систему напоминаний в момент искушения, что может оказаться на удивление эффективным.

Интересно отметить, что у нас уже имеются работающие социальные механизмы, призванные настраивать наш моральный компас и помогать преодолевать искушение. Религия и религиозные ритуалы – исповедь, Рамадан или шаббат – дают нам возможность внимательно посмотреть на себя, прекратить саморазрушение обманом и начать жить иным образом. Религия и религиозные ритуалы напоминают людям об их моральной ответственности. Мусульмане используют специальные четки, с помощью которых они по нескольку раз в день вспоминают Аллаха. Стоит сказать и о ежедневных христианских молитвах, о практике праяшитты в индуизме и бесчисленном количестве других религиозных напоминаний, которые останавливают и ограничивают человека в его низменных страстях.

Учитывая эффективность таких подходов, может, всем нам стоит подумать о создании похожих светских механизмов в областях бизнеса и политики, например заставляя государственных служащих и бизнесменов давать присягу и в своей деятельности использовать правила этического поведения. Возможно, подобные инструменты помогут потенциальным обманщикам обратить внимание на собственные действия и за счет этого повысить уровень морали и нравственности.

Как только мы станем лучше понимать причины лжи и обмана, нам легче будет искать пути контроля собственного поведения, а значит, улучшения качества жизни. В этом заключается одна из важнейших целей социальной психологии, к которой относится и психология лжи. И я уверен, что в ближайшие годы благодаря развитию этого направления науки жизнь радикально изменится в лучшую сторону.