6 ноября

Вот уже три дня, как я в Париже. «Мамуния» — райский уголок, но Париж еще лучше. Здесь чертовски здорово! Парижанам следовало бы научиться узнавать Париж! Позавчера вечером мы обедали в «Ритце», вчера вечером у «Ледуайена», на Елисейских полях. Это марокканские рестораны. Там подают такие же местные блюда, как и в «Мамунии», включая икру!

Сногсшибательно, как я развлекаюсь в Париже! Не понимаю, почему раньше я умирала здесь со скуки. Мы посетили все ночные кабаки и закончили вечер в четыре утра у «Кастеля». Там было полно рабочих-иммигрантов: шейхов и эмиров!.. А также несколько аборигенок: пять симпатичных голубоглазых блондинок, которые говорили на французском (во Франции, я заметила, аборигены всегда говорят на нашем языке, я начала понимать это еще в Марокко…), кроме одной, объяснявшейся, кажется, на голландском, или нидерландском. Что касается коренных жителей, то мы снова столкнулись с двумя месье торговцами готовой одеждой, которых я уже встречала в «Мамунии» и в «Клозери де Лила». Я узнала, что одного зовут СДФ, а другого — РМИ. Когда мы вошли в кабак, они сидели вокруг вдовы Клико и были поглощены разговором с двумя очаровательными местными натуралками и мэром не-знаю-какого-города. У всех у них был похоронный вид: наверняка из-за вдовы месье Клико, совсем недавно потерявшей мужа. Наше появление их развеселило. Хочу отметить, что ЖДД еще тот заводила! И потом, как мне кажется, дела между РМИ, одним из месье торговцев готовой одеждой, и мэром не-знаю-какого-города стали налаживаться. И действительно, мэр сразу признался, что министр промышленности не против покупки государством (то есть компанией «Эльф») за «очень, очень хорошую цену» терпящего бедствие предприятия. Я незаметно нажала на кнопку моего Дика, постоянно лежащего в моей сумочке, чтобы он записал эти откровения. РМИ, казалось, немного успокоился. Он снова решил угостить всех по кругу вдовой Клико.

Париж, я тебя обожаю!

Париж, я тебя обожаю!

У «Кастеля», как и в «Мамунии», полный социализм! Никто ни за что не платит. Мэр не-знаю-какого-города, завсегдатай этого заведения, сказал официанту: «Пришлите счет казначею мэрии, as usual!»

Затем мы заказали несколько такси (я очутилась в одной машине с двумя местными натуралками, их зовут Баб и Бижу, точно так же, как моих подружек Баб и Бижу. Чтобы в дальнейшем их не путать, я буду помечать имена первых звездочкой, вот так «*»).

Мы поехали в «Грийон», где всегда, «причаливая» в Париж, «пришвартовывается» мэр не-знаю-какого-города. «Грийон» — это в некотором роде парижская «Мамуния». Самый красивый отель столицы. Он находится прямо напротив обелиска на площади Конкорд — ошибиться невозможно. Мэр не-знаю-какого-города снимает там действительно роскошные четырехкомнатные апартаменты с позолоченной лепниной на потолке, мебелью в стиле Наполеона III или IV, шикарнейшим телевизором с гигантским экраном и спутниковой антенной, которая позволяет принимать даже программы из Стамбула — города в Турции.

Все уселись в большом салоне в апартаментах мэра не-знаю-какого-города, на диванчики вокруг журнального столика. Что касается меня, то я зарилась украдкой на телек. Никогда не видела такого большого экрана. Там говорили о каком-то Буше, которого только что выбрали президентом Соединенных Штатов, и о каком-то Горбачеве, пообещавшем вывести свои войска, 500 000 человек, из Западной Европы. Есть Европа Западная, а есть и Восточная — с железным занавесом посередине.

Мэр не-знаю-какого-города заказал официанту по телефону еще трех вдов Клико. Невероятно, сколько месье Клико умудрилось умереть в этом году! Мэр не-знаю-какого-города снова привязался ко мне с расспросами о моем искусстве. Он пообещал пригласить меня к себе в город, пообещал позировать для меня и попросил, чтобы я его расчленила (браво!). Его город — это новая Венеция, новая Флоренция, где процветают искусства, так как он любит искусство. Он — новый Лоренцо Медичи. Медичи — это человек, который любит искусство.

Меня он тоже любил…

Как случилось то, что потом случилось? Поди узнай! Через несколько часов и после нескольких бокалов шампанского я проснулась совершенно голая в постели вместе с Баб* и Бижу*, тоже голыми, и мэром не знаю-какого-города, тоже без одежды.

Во всем виновата вдова Клико.

А также ЖДД, который испарился вместе с месье торговцами готовой одеждой. Я уверена, что ЖДД сговорился с мэром, что он отдал меня ему, заключил торговую сделку!

Таковы в наше время рыночные отношения в развитом либеральном обществе, где повсюду торжествует тирания закона Стоимости! Человеческое тело, слова, вода, воздух, душа стали предметом незаконной торговли — то же самое касается духов «Шанель»! «Мировой рынок, — писал Хайдеггер (немец), — не только охватывает всю планету, но… как и сила воли, проникает в сущность самого бытия» («Неторные тропы». — Клостерман, 1949).

Нужно, чтобы обманутые пролетарии осознали это. Разорвем же оковы!

На следующий день, вернее, в тот же день, учитывая, что легли на рассвете, мы все втроем позавтракали в салоне (так же, как и в «Мамунии»: кофе и круассаны). Мэр не-знаю-какого-города казался очень довольным мною. Не представляю, чем я с ним занималась, поскольку у меня все выветрилось из памяти (опять же из-за очередной вдовы). Но главное то, что он был доволен. Он дал мне свою визитку и снова пригласил к себе в город, куда должен был «причалить» уже через час.

Вертолет ожидал его.

Без сомнения, чтобы сэкономить, вернее, не платить пошлину лицам без определенного места жительства (тем, что в метро, а не тем, что заняты в производстве одежды), Баб* и Бижу* заказали такси. Я села вместе с ними, так как они ехали в мою сторону…

В пути они объяснили, не слишком вдаваясь в объяснения, что работают «служащими мэрии» в компании «Коммюник и Ко». Именно так они и сказали. «Коммюник и Ко» — коммуникационная компания.

Они — консультанты.

Нужно попросить мэра, чтобы он устроил меня консультантом. Это профессия, которая позволяет посещать «Кастеля» и спать в «Грийоне».

Спустя пятнадцать минут я подъехала к дому на авеню Жана Жореса. Я не появлялась здесь с тех пор, как провела первую ночь с ЖДД (площадь Виктуар, три недели назад).

Три незабываемые безумные недели.

Но я все-таки послала из «Мамунии» мамаше открытку с изображением иммигранта-аборигена, сидящего на осле:

«Все о'кей, ЖДД — супер, я учу марокканский».