В машине воцарилось неловкое молчание. Мэри сцепила руки на коленях и упорно смотрела в ветровое стекло. Более или менее осознанно она заметила, что здесь было больше зелени, — видимо, осуществлялась программа по орошению, о которой она так много слышала в школе и сама рассказывала ученикам и которая превращала эту пустыню в земли, пригодные для ведения фермерского хозяйства и скотоводства. Появились первые изгороди, она увидела стада и даже ковбоев.

Да, фантастика, подумала она. Все походило на плохой фильм. Было бы действительно смешно ковылять по этой дороге в темном костюме, на высоких каблуках и с «дипломатом» под мышкой.

— И что дальше? — строгим тоном спросила она, и отец с сыном, кажется, облегченно вздохнули.

— Изложи идею ты, Пат, в конце концов, это твоя гениальная затея, — предложил Ред Стоун.

Мэри разглядывала его руки, лежащие на руле. Крупные, с необычно длинными, худыми пальцами. Руки художника, определила она. Но загрубевшие кончики пальцев, небольшой шрам на тыльной стороне кисти и здоровый загар доказывали, что этими руками работают.

Впрочем, мистер Стоун был на вид само спокойствие. Похитив сотрудника органов управления образования, он предоставил объясняться по этому поводу своему сыну.

— Итак, мисс, — начал за ее спиной Пат, и она почувствовала, как он наклонился. — У меня нет матери… ну, потому что мама с папой не поладили. Мне это, собственно, нисколько не мешает, так как мы с папой отлично живем вдвоем. Вот только когда случаются большие семейные торжества, то… ну, эти трещотки-кузины вечно меня из-за этого дразнят. И тут недавно я увидел по телевизору историю про «мать напрокат» и подумал, что мы тоже могли бы так сделать… — Он помолчал. — Но та леди, что вышла из автобуса, мне не понравилась. Я считаю, что мать должна человеку нравиться. А вы как думаете?

Мэри мельком взглянула на Реда Стоуна и увидела, что он усмехнулся.

— А если я откажусь? — спросила она.

— Тогда вы будете вынуждены присутствовать при погребении нашей тети Леоноры, — вступил глубокий и на удивление благозвучный голос Реда Стоуна. — Вас хорошо покормят, а мы вас представим как свою старую знакомую.

— Но ведь вы не поступите так, правда, мисс? — взмолился Пат испуганным голоском. — Я считаю, что вы просто потрясающе выглядите — и как мать, и вообще.

— Никогда еще не слышала подобной ерунды, — сердито возразила Мэри. — У вас из этого ничего не выйдет. Я должна быть похожей на вашу жену и…

— Я никогда не был женат, — спокойно пояснил Ред Стоун. — Пат…

Этого еще не хватало! Мэри бросила на него гневный взгляд. Как он может говорить при мальчике о таких вещах! Ведь в наше время не имеет никакого значения, рожден ли ребенок в браке или вне брака.

— И что в этом такого ужасного?

Он ухмыльнулся.

— Ничего. Но вы не знаете мое семейство. У нас господствуют, по крайней мере внешне, ветхозаветные представления о морали. В общем-то, уколы направлены против меня, и мне они были бы безразличны, если бы, к сожалению, не задевали Пата. После того как я отказался жениться только ради семейных сборищ, он придумал эту идею с приглашенной матерью.

Он снова посмотрел на Мэри, и она невольно вспомнила, как сильно он ей понравился при первой встрече. Он и сейчас ни на йоту ей не разонравился, и это ее тревожило. После знакомства с Джошуа она потеряла чувствительность к шарму других мужчин. Что не должно измениться и не изменится на этой пыльной проселочной дороге.

— Как вас, собственно, зовут? — спросил Ред Стоун, сменив тон.

Мэри поперхнулась. Ей показалось, что назвать свое имя — это вроде как дать согласие.

— Мэри Вигэм.

— А кто вы по профессии?

— Это имеет отношение к делу?

— Нет, конечно, нет.

Она снова уставилась в окно. Должно быть, они приближались к большому ранчо, потому что она видела все больше коров и ковбоев. Взгляд на часы подсказал ей, что для принятия решения осталось совсем немного времени.

Она повернулась к мальчику, который уже не выглядел веселым и уверенным в победе.

— Пат, я еще не убеждена. Ты же знаешь, что у лжи короткие ноги. Так ли это все для тебя важно?

— Очень важно, мисс. Они всегда обзывают меня ублюдком, — выдавил он.

Ублюдок! Ну и забавное же тут местечко! Панчито заработал затрещину, защищаясь от этого слова, — а теперь вот и маленький Пат.

— Ну ладно, сейчас я заучу свои реплики и, возможно, сыграю роль, — сдалась Мэри. — Я сказала «возможно», Пат, — подчеркнула она, услышав сзади вздох облегчения. — Кем я была по профессии и почему вы на мне не женились? — спросила она его отца.

Ред Стоун рассмеялся.

— Сейчас нам предстоит взять следующий барьер, мисс Вигэм, и мы увидим, есть ли у вас чувство юмора. — Он бросил на нее взгляд, и она заметила, что его серо-зеленые глаза кажутся искренними, но в их глубине мечутся насмешливые искорки.

— А в чем дело? — забеспокоилась она. — Я доила коров?

Он снова хохотнул.

— Хуже, вы исполняли песни в стиле «кантри».

Мэри бессильно опустила веки. Она еще способна была кое-как разобрать ноты, но чтобы спеть — об этом не могло быть и речи.

— И как мне удалось довольно, гм, тесно с вами познакомиться? — спросила она, попытавшись, насколько возможно, избежать сарказма. Все-таки сзади сидел Пат.

— О-о, вы выглядели неотразимо и выступали на сцене в костюме апашей из белой замши.

— И в ковбойских сапогах на блестящих каблуках?

— О нет, вы были в золотых мокасинах, а в черных волосах торчало перо, — уточнил он.

Мэри схватилась за свои рыжеватые волосы.

— Вот видите, это не годится.

— О, годится! — усмехнулся он. — Тогда был парик.

— А вообще-то у леди имелось хоть что-то натуральное?

Снова тот же самоуверенный смешок.

— Да, и даже очень многое… Она была очаровательной молодой женщиной.

— Тогда почему же вы на мне не женились? — поинтересовалась задетая на живое Мэри.

— Но вы же все-таки не были насто-о-о-лько очаровательной.

«Мерзавец!» — воскликнула про себя Мэри, понимая, что выраженное вслух возмущение его откровенным мужским шовинизмом ровным счетом ни к чему не приведет.

— Как меня звали?

— Апалача.

— Это наверняка сценический псевдоним. Как меня звали в действительности?

Он запнулся.

— Вы не поверите, но я не помню.

Вот теперь Мэри была по-настоящему оскорблена — за Апалачу, за маленького Пата и за всех женщин, которых забыл в своей жизни Ред Стоун.

— А вы сидели внизу в первом ряду и с восхищением смотрели вверх на меня, — съязвила она, — поскольку там, наверху, я, в своем белом замшевом костюме и золотых мокасинах, выглядела так неотразимо…

— Я не смотрел на вас снизу вверх с восхищением, мисс Вигэм. Вы стояли за мной.

— Почему это?

— Потому что я стоял впереди. Я был звездой шоу, — ухмыльнулся он.

— Что?!

— Папа — это «Сын Аризоны», — гордо прочирикал у нее за спиной Пат. — Вы же должны знать «Сына Аризоны»!

Это было уже слишком! Мэри не очень увлекалась музыкой, а тем более — музыкой «кантри», но «Сына Аризоны» она, подростком, смотрела по телевизору, и он тогда покорил ее сердце. Как она могла его не узнать? Этот голос! Эти руки с загрубевшими кончиками пальцев, лицо! Этот рот! Она припомнила, что лет восемь назад он внезапно исчез с экрана, хотя его песни в музыкальных рейтингах карабкались все выше и выше.

И вот она сидит рядом и едет с ним на похороны его тети. И должна сыграть роль его жены… нет, матери его сына. Разве в этот день был предел чудесам, которые с ней происходили?

Одно ясно: ей надо выпутаться из этой истории еще быстрее, чем она в нее впуталась. Нет никакого смысла таять здесь от счастья и предаваться воспоминаниям о чувствах, испытанных в подростковом возрасте к этому мужчине. Париж — прекрасный город.

Она незаметно отодвинулась от него.

— Вы явно не принадлежали к числу моих фанов, — невозмутимо констатировал он. Потом кивнул на высокие арочные ворота, показавшиеся впереди. — Это ранчо Стоунов, его владелец — мой несокрушимый дед. Вы будете держаться рядом со мной, и я представлю вас как Мэри. Во время похорон никто не станет задавать вопросов. Если пожелаете, я вас еще до застолья отвезу обратно в Санта-Хуаниту. — Он обернулся к сыну: — Пат, ты должен признать, что я сделал все от меня зависящее.

— Ладно, — разочарованно буркнул мальчик. Он снова застегнул пиджак и выглядел замкнувшимся в себе. — С дурой кузиной я и сам справлюсь.

Ред Стоун протянул назад руку и, подбадривая и утешая, взъерошил мальчику волосы.

Это был жест, впервые заставивший Мэри призадуматься.

Что особенного, если она окажет Пату эту услугу? Завтра она все равно уедет в Феникс, зато с ним останется легенда о матери, которая сейчас живет в другом месте, но время от времени его навещает.

* * *

Похоже, Стоуны не слишком предавались скорби по поводу кончины тети Леоноры, которая тихо умерла во сне в почтенном возрасте восьмидесяти девяти лет, выполнив все свои земные обязательства, как выразился пастор у гроба. А сейчас гигантское семейство собралось за длинными столами под аркадами, окружавшими красивый просторный внутренний двор ранчо Стоунов.

Ранчо напоминало здания, возводимые в конце прошлого века, — крупный комплекс из четырех флигелей, образующих внутренний двор. На плоских крышах построек возвышались зубчатые башенки, как если бы и сегодня существовала необходимость подниматься туда, чтобы оборонять ранчо от мексиканцев или индейцев. Во внутренний двор вели деревянные ворота, массивные, тяжелые, с железными засовами. Снаружи ранчо походило на маленькую крепость. Тем необычней и живописней оказалось оно внутри. Огромный мощеный двор украшали декоративные колодцы с журавлями, цветники, увитые зеленью полукруглые галереи, где можно было посидеть в тени, а верхний этаж — балконы и окна с чугунными решетками фигурного литья. Пока все еще стояли с бокалами в руках, приветствуя друг друга, — Мэри представили просто под этим именем, — Ред обратил ее внимание на верховного старейшину семейства. Кларк Стоун, чей возраст был для всех тайной за семью печатями, уже сидел на резном деревянном мексиканском кресле с высокой спинкой, стоящем во главе основного стола.

— Мы все называем его «Старым коршуном», — шепнул ей Ред.

Именно так Кларк Стоун и выглядел. Мэри не видела старика во время погребения и теперь украдкой разглядывала его. Бледная сероватая кожа, словно пергамент, натянутая на все еще интересное лицо, на котором четко выделялся крупный крючковатый нос. Старик был, казалось, совсем неподвижен. Человек, который еще живет, потому что дышит, с сожалением подумала Мэри. Однако от его глаз, похоже, ничто не могло укрыться.

И глаза эти чаще всего останавливались на ней, Мэри, хотя вокруг мельтешило не то семьдесят, не то восемьдесят Стоунов, обменивающихся последними сплетнями. Если каждый из этих Стоунов имеет здесь хоть клочок земли, весь округ, должно быть, принадлежит семейству, с иронией подумала Мэри. Они и вели себя так, словно находились в некоем «Стоунленде». Все дамы, как одна, держались высокомерно, мужчины же, похоже, несли на себе отпечаток тягот жизни или какой-то деятельности. Четверо из них, помоложе Реда, все в щегольски загнутых ковбойских шляпах, являлись его братьями. Но им, кажется, нечего было ему сказать. Стоуны-мужчины казались на редкость скупыми на контакты, если дело касалось Реда.

С дамами обстояло иначе. Мэри перехватывала взгляд за взглядом, предназначенные Реду и свидетельствующие о более тесных связях. Но он не обращал на них никакого внимания и мило болтал с Мэри о своих семейных отношениях. Возможно, подумалось ей, он забыл имена и этих дам.

Ей вдруг показалось, что не мешало бы освежить макияж перед торжественным обедом. Стоуновские дамы выглядели в элегантных траурных одеяниях слишком нарядно, а сама она в последний раз смотрела в зеркало еще перед прибытием в Санта-Хуаниту.

Служанка-мексиканка проводила ее в большую гардеробную, уставленную зеркалами, где висело множество пальто, поскольку в этих краях по вечерам, видимо, бывает прохладно.

Так получилось, что Мэри, подкрашивая губы, невольно подслушала разговор, который шел в правом углу и, собственно, не был предназначен для ее ушей.

— Откуда Ред раздобыл этот городской одуванчик? — спросил низкий женский голос. — Эта бледная дама выглядит такой замороженной, будто работает окружным судьей.

— Кто-то мне шепнул, что это якобы мать Пата, — ответил голос помоложе.

Раздался отвратительный смешок.

— Апалача? Та грязная баба? Я думала, что она как раз сейчас проходит курс лечения от алкоголизма.

— Может, уже прошла, и это действительно Апалача?

Женщина с низким голосом презрительно фыркнула.

— Нет, это все фокусы Реда, чтобы снова втереться в доверие к Старому коршуну. При его грешном образе жизни…

Колокольчиком зазвенел смех второй женщины.

— Грешном? С каких пор ты стала моралисткой, Морин? Всего полгода назад ты помогала Реду вести грешную жизнь, не так ли? Но я не представляла себе, чтобы Ред мог связаться с такой пресной девицей, ведь обычно он предпочитает пылких секс-бомб…

Голоса удалились. Мэри посмотрела в зеркало и увидела, что и в самом деле побледнела. Похоже, что «трещотки кузины» есть не только у Пата. Она бы многое отдала за то, чтобы иметь сейчас что-нибудь пошикарнее из одежды. Но что касается «пресности», тут кое-что можно изменить.

Она достала из «дипломата» несессер с косметикой. Слава Богу, самое необходимое она все-таки туда сунула. Она до блеска расчесала щеткой рыжеватые волосы и слегка взбила их по бокам и на затылке.

Лицо у Мэри было не то чтобы красивое, но интересное. По крайней мере, так утверждал Джошуа. И еще он говорил, что тот, кто ее увидит, никогда не забудет. «Ладно, — решила Мэри, — сейчас мы это интересное лицо немного подмалюем». Она нанесла чуточку зеленых теней на веки, чтобы подчеркнуть цвет глаз, слегка подкрасила длинные ресницы, добавила немного румян на скулы и обвела карандашом линию губ.

Взгляд в зеркало подтвердил ей, что теперь можно потягаться и с кузинами и что Джошуа был, вероятно, не так уж неправ. Смешение разных народов в этих пограничных штатах из поколения в поколение передало Мэри миндалевидные зеленые ирландские глаза, красиво очерченный итальянский рот и очень тонкий английский нос, а волосам придало совершенно особенный оттенок: цвет меда с рыжеватым глянцем.

Мэри неожиданно почувствовала себя гораздо увереннее и в первый раз за этот день улыбнулась. Пора было брать события под контроль, а не позволять им командовать собой.

— Мэри? — Она услышала, что ее зовут.

— Иду!

Она почувствовала удовлетворение, увидев одобрительную улыбку в глазах Реда.

— Симпатично, — всего лишь отметил он. — Я хотел бы окончательно у вас выяснить: вы остаетесь или мы уезжаем?

— Мы остаемся.

— В качестве Апалачи?

Она засмеялась.

— Сначала в качестве Мэри Вигэм, очень голодной. Вы же не дали мне поесть в Санта-Хуаните.

Он ухмыльнулся.

— Вы от этого ничего не потеряли, так что совесть моя чиста.

Ред повел ее обратно во внутренний двор, и по тому, как ему уступали дорогу, как на него смотрели, Мэри поняла, что в этом клане он занимает все-таки важное место. Или все дело в том, что она убрала с лица «пресность»?

— Мамочка, — возликовал Пат и радостно взял ее за руку.

— Ну ладно, старый вымогатель, — шепнула она ему. — Ты постарайся сам не делать ошибок, тогда и я не ошибусь. На час-другой я буду твоей матерью. Я живу сейчас в Фениксе и время от времени тебя навещаю.

Когда Ред подвел ее к главному столу и помог сесть, она спросила:

— Как Апалачу звали по имени? Не пытайтесь мне внушить, что не помните.

— Мэри, — невозмутимо ответил он.

— Это шутка?

— Неужели похоже, что я могу шутить на похоронах?

Поскольку Мэри уже сидела, ей пришлось повернуться, чтобы заглянуть ему в глаза. Она посмотрела вверх и сразу поняла, что не следовало этого делать. В темном костюме, явно не из лавки в Санта-Хуаните, он выглядел слишком хорошо. И эта самоуверенная улыбка, в которой не было ничего намеренно соблазняющего, но которая так волновала ее! Почему сердце вдруг подскочило к горлу? Ей же не шестнадцать!

Катись к черту, ковбой! — ожесточилась она. — Я не предоставлю тебе возможности забыть мое имя. Вместо этого я так сыграю сейчас перед тобой Апалачу, прошедшую курс лечения, что ты пожалеешь, что не женился на оригинале.

Перед тем как подали закуски — чего Мэри, честно говоря, ждала уже с нетерпением, — сзади к ней подошел мексиканец в национальной одежде.

— Сеньор Стоун хотел бы с вами поговорить, сеньора.

Мэри неуверенно взглянула на Реда, и тот уже хотел было подняться.

— Сеньор Стоун хотел бы поговорить с сеньорой наедине, — пояснил мексиканец невозмутимо, но твердо.

Она неохотно встала. Ей совсем не улыбалось лгать, но не хотелось подводить Пата и Реда.

Ред, который все-таки поднялся, взял ее за руку.

— Мэри, скажите просто правду. Все это было только шуткой. А я подарю Пату пневматическую винтовку, и это поможет ему забыть потерю матери.

— А я не разрушу тем самым вашу карьеру великого афериста? — попыталась она сострить.

Он весело засмеялся.

— Мою карьеру великого афериста? Что вы обо мне знаете, Мэри?

— Ничего, — согласилась она. Но его жест, когда он на миг подбадривающе положил руку ей на плечо, был ласковым, товарищеским и милым.

— Я попробую проскочить, — шепнула она и улыбнулась Пату.

Кларк Стоун, Старый коршун, вблизи производил гораздо более сильное впечатление. То, что издали было похоже скорее на череп, в действительности оказалось абсолютно осмысленным и даже одухотворенным лицом. Тяжелые веки нависали над невероятно яркими голубыми глазами, мудрыми и уставшими от жизни, но в то же время такими зоркими, что, казалось, способны разглядеть любую фальшь. Ред рассказал ей, что этот человек безжалостно утверждал свою власть, будучи владельцем огромного куска земли в устье реки Вера-Круз. Сейчас он вызывал у нее уважение, потому что в нем не погас внутренний огонь, хотя Кларк Стоун совсем не двигался. Даже крупные руки, исхудавшие и перевитые синими венами, бессильно лежали на столе.

Ей подумалось, что этот человек, видимо, полупарализован, но она прогнала прочь такие мысли. Если он хочет это скрыть, то она не имеет права рассуждать на эту тему.

Она почувствовала на себе взгляд голубых глаз.

— Вы Мэри? — Голос был надтреснутым, но не без теплоты.

— Да, — ответила она, что, в конце концов, не было ложью.

— Вы мне нравитесь, я не понимаю, почему Ред и вы…

Мэри не знала ответа, поэтому только улыбнулась.

— Я рад, что он вас нашел. Вы знали, что он много месяцев безуспешно вас искал?

«Нет, — подумала Мэри, — этого я не знала». — Она порадовалась за Апалачу.

— Жаль, что он меня не нашел, — пробормотала она.

Кларк Стоун сердито наморщил лоб.

— Жаль? Вы, кажется, забыли собственное прошлое, мэм! Зачем вы решили выйти замуж за этого идиота-гитариста?

— Я? — чуть было не спросила Мэри, но прикусила язык. Насколько иначе звучит история дамы, чье имя Ред якобы забыл, когда узнаешь правду. Или Ред солгал деду, чтобы закрыть тему «Апалача» в свою пользу?

— Сейчас вы замужем? — проскрипел старик.

— Н-н… нет, — удивленно ответила Мэри.

— Ну тогда будьте на сей раз умнее, — буркнул он. — Я не потерплю двусмысленности в семейных отношениях среди Стоунов. Я хочу, чтобы Ред и вы стали наконец парой.

Мэри засмеялась. Эта самоуверенная и диктаторская манера была, видимо, характерной чертой Стоунов. Ей захотелось немедленно рассказать старому господину, что через четырнадцать дней она будет в Париже.

Мэри оглянулась по сторонам, и весь этот спектакль с персонажами в траурных костюмах вдруг показался ей таким же нереальным, какой и она, конечно, казалась им всем.

— Это все ваши кровные родственники? — спросила она.

— Все, — гордо заявил он. — Мои отпрыски и отпрыски моих братьев.

— И все они всегда плясали под вашу дудку? — позволила она себе дерзость, ведь эта фантасмагория ее абсолютно не касалась.

Его глаза неожиданно сверкнули.

— Естественно. В больших семьях кто-то один должен быть главным… — Он недобро усмехнулся. — К тому же, все они чего-то от меня хотят.

— И Ред тоже?

— Нет, — неохотно констатировал он. — Все, кроме Реда. Он вам нравится?

— Когда-то я о нем мечтала, — призналась она.

— «Мечтала»? — Смех Старого коршуна больше походил на блеяние. — Вот как теперь называют то, в результате чего в люльке пищит ребенок? В мое время мечтали в более невинном возрасте, а для того, что делают взрослые, существовало другое слово.

Мэри покраснела.

— Еда подана, дед, — раздался за ее спиной голос Реда, и в нем не было ни малейшего следа подобострастной покорности перед патриархом. — Ты ведь позволишь, дед, — продолжил он, протягивая Мэри руку, чтобы помочь ей встать. — Мэри только сегодня утром приехала из Феникса.

— Я позволяю, Ред. Но ты не позволяй ей так же быстро уехать обратно. Я хочу, чтобы ты…

— Я знаю, дед. Ты хочешь увидеть меня счастливым. Я очень постараюсь.