…Стрелка указателя топлива стремится прижаться к левому краю шкалы, точно крыса, загнанная в угол оголодавшим терьером. С деньгами ситуация почти похожая — их вообще нет. Еще километров 15–20 — и машина встанет навсегда. Черт, неужели опять придется ее менять? А я уже успел к ней привязаться. Не очень новая белая «мицубиси», зато удобная как водяной матрац. Такое впечатление, что она специально, словно подлизываясь, старалась угождать мне во всем, за что даже удостоилась от меня собственного имени — Мицуи. За полтора месяца мы словно сроднились, однако, всему приходит конец. Например, возможности залить бензин в бак. Хотя впрочем… Если проехать мимо остановки на Николаевской трассе, ситуация возможно изменится в лучшую сторону. Всегда найдется кто-то, уставший ждать мифический 68-й маршрут. Машиной это стоит пятерку — на 10 литров вполне хватит. А тем более, у того, кто готов заплатить мне эти деньги, в кошельке наверняка раз в десять больше… я уж как-нибудь сумею ими распорядиться… впоследствии. Ладно, пусть только попробуют меня остановить… в противном случае, действительно придется проехать на остатке бензина до упора и попробовать сменить экипаж. Нет, нельзя, чтобы в магазинах вот так свободно продавали подобные ножи! Великолепная заточка, длинное хищное лезвие с канавкой, отличный баланс, полая рукоять, в которой хранится еще некоторое количество чертовски полезных предметов… сто тридцать за всю радость, очки пришлось продать. Потянула меня нелегкая проехать мимо этого магазинчика! Хозяину, кажется, вообще наплевать, что, и главное кому он все это продает. Для покупки боевого «кольта» или «парабеллума» достаточно справки, что ты не наркоман и не псих, а холодное оружие — просто в свободной продаже. Страшно представить, что может случиться, если такая игрушка попадет в неокрепшие детские руки…

Однако, кажется не все так плохо, как представлялось. На остановке толпа народа, человек шесть отчаянно машут пролетающим мимо машинам. Тем лучше, у меня будет выбор. Всегда приятно чувствовать себя выше окружающих, так страстно желающих отдать тебе свои деньги.

Та-ак. Мужик, ты слишком здоровый для меня… мимо. Три дородных тетки. Под вашим весом машина просто утонет в мягком асфальте… мимо. Парочка не то армян, не то чеченов, мне с вами еще в дальнейшем работать, не портить же себе отношения с вашими общинами… мимо. О! Вот ты мне нравишься! Ну-ка, ну-ка, что ты нам скажешь?

Девчонка, стоявшая с протянутой рукой чуть дальше остановки, похоже, несколько удивилась, что водитель, имевший возможность выбора, в конце концов остановился именно на ней. Однако, остановился.

— До Фонтанки возьмешь? — спросила она.

Водитель прищурил глаз и посмотрел на нее, безмолвно интересуясь ее кредитоспособностью. Однако 68 автобус, по-видимому, разделил печальную участь мамонтов и динозавров, и потому она быстро произнесла:

— Да не волнуйся, заплачу. Сам знаешь…

Еще секунду парень изучающе смотрел на нее, а потом, словно придя к решению, мотнул головой в сторону дверцы, приглашая садиться.

«В конце концов, лучше нее вряд ли что-то еще подвернется, а так хоть какие-то, но деньги. Да и сам объект… На вид — лет 18, прическа „охота на мамонта“, плейер с наушниками, майка с дурацкой надписью по-английски „ХРИСТОС ЛЮБИТ МЕНЯ“, юбка, больше похожая на широкий пояс… типичная студенточка из пригорода. Спешит попасть домой. Ладно, поможем…»

— А можно я вперед сяду? — поинтересовалась она.

«Вперед? Отлично, задача вовсе упростилась! Кажется нам с Мицуи придется поездить еще немного, и это радует. Слушай, девочка, садись быстрее, а то на нас уже обращают внимание армяне. Еще немного и они начнут приставать ко мне, чтобы я подобрал и их. Не хочу!

Прекрасно! Дверь наконец захлопнулась и мы резко стартовали с места. В зеркало я успел разглядеть недовольные лица кавказской национальности, от которых сбежала почти пойманная ими машина.

Ничего, ребята, не отчаивайтесь, вас тоже подберут… позднее. А сейчас можно спокойно ехать вперед. Дорога уже пустая, все, кто мог вернулись с работы. Можно расслабиться и получать удовольствие от быстрой езды. „Пинк Флойд“ на полную мощность, газ до отказа — и вперед. Пассажирка, кажется, в восторге. Я — тоже.

Интересно, зачем это я останавливаюсь? Гипновоздействие, или что похуже, жадность, например? И не красавица ведь, хотя сложение — дай бог мне такое, в смысле мускулатуры… Короткие темно-рыжие волосы, через все горло тянется тонкая белая полоска давнего шрама. Не иначе, бандитка с большой дороги. Откуда ты взялась здесь, посреди дороги? Пешком с моря идешь, или высадили откуда-то? Ладно, спросим, раз уж остановились. В крайнем случае — обхамлю.»

— Гвардейское, пятерка, — прозвучала короткая, емкая фраза. Я даже рта не успел раскрыть. Ну что ж, пятерка — это уже серьезно, это даже прилично.

— Едем, — согласился я. Девушка кивнула, и еще даже не сев в машину, протянула мне хрустящую бумажку. Уважаю. Однако убивать не одну, а двух женщин вдесятеро сложнее. Ладно, справимся. Не впервые, в конце концов.

Трасса продолжала разворачивать передо мной свои серые изгибы. Впереди показалась зеленая полоса — прибрежный лесной массив. Я уже прикидывал, где и под каким предлогом мне лучше будет съехать с дороги для выполнения вышеупомянутого действа, когда девчонка с плейером внезапно обратилась ко мне:

— Вы уж простите меня, — начала она, — но только у меня сейчас нет денег.

— Вот уж, обрадовала… — недовольно буркнул я. — И что теперь с тобой делать? Высаживать или убивать? (Всегда полезно непосредственно перед актом сказать нечто подобное. Клиента это успокаивает.)

— Да нет, зачем высаживать? — ответила она, нимало не смущаясь второй пассажирки, продолжила она. — Я же сказала, что могу расплатиться с вами… немного по-другому, вон там, в лесу… если вы не против.

— Я-то не против, а вот как на это посмотрят пассажиры? поинтересовался я, уже съезжая с дороги на разбитый проселок в тень деревьев, густо переплетших свои кроны.

— Никак, — ответила вторая пассажирка. Кажется, ей это было глубоко безразлично. В зеркале я увидел не слишком довольную гримаску, на мгновение искривившую ее губы в презрительной усмешке, но и только. Через секунду ее лицо вновь не выражало ничего.

Мы остановились. Место тихое, глухое. В самый раз для задуманного нами обоими.

— Выходить будешь? — в последний раз обратился я ко второй девушке, обернувшись к ней.

— Лень, — отрубила она, и отвернулась к окну, с интересом рассматривая окружающий лес.

«Ну что ж, лень, так лень. Пока что все идет прекрасно».

— Только недолго, — предупредил я хозяйку плейера.

— Как скажешь, — согласилась она. — Кресло откидывать будешь?

Щадя чувства второй пассажирки, я сделал это только наполовину, уже чувствуя, как тонкие пальцы уверенно приступают к делу. Девочка работала довольно уверенно, можно сказать профессионально.

Расслабившись, я попытался представить себе свои дальнейшие действия. Закончив творящееся безобразие, я выйду из машины, под предлогом слегка проветриться, а затем…

Скосил глаза на сидевшую сзади девушку. Кажется, ее совершенно не интересовало происходящее. Я вновь уставился в потолок, размышляя о лживости и неблагодарности женщин, привыкших ставить свои естественные качества и способности выше денег, коих у них сроду не водилось.

Почувствовав приближение кульминационного момента, левой рукой я легко сдавил сверху шею девицы.

Внезапно левый глаз уловил смутное, полузаметное движение руки моей второй пассажирки.

Тело среагировало быстрее. Даже не успев удивиться, я молниеносно развернулся на месте, и мой «вальтер» смотрел теперь своим дулом точно в то место, где сходились брови моей второй пассажирки.

Ее рука с тонким трехгранным кинжалом застыла сантиметрах в тридцати от моего горла. Правильно говорил один мой приятель — рука всегда должна быть с оружием, или хотя бы неподалеку от него — иногда может помочь. Как например сейчас.

По-видимому, нападавшая не предполагала возможности подобного ответного действия, что повергло ее в легкий шок. Как впрочем и бедную студенточку, которая, увидав краем глаза, что происходит вокруг, в ужасе подпрыгнула, чуть не проломив головой крышу, и попыталась завизжать. Однако, я оборвал это в зародыше, ледяным тоном приказав ей привести меня в порядок.

Дрожа, она подчинилась.

Тем временем, агрессивная девчонка немного пришла в себя. Кинжал я у нее отобрал, однако неизвестно, сколько еще подобных предметов скрыто в ее одежде. Я уже собрался было предложить ей выйти из машины и сдать оружие, когда она вдруг обратилась ко мне:

— Слушай, если уж я не смогла справиться с тобой, может прикончим ее? — она качнула головой в сторону безденежной девицы, которая, услышав эти слова громко, пронзительно завизжала, забыв даже обо мне.

Визг длился недолго.

Не обращая внимания на по-прежнему нацеленный на нее пистолет, это милое создание коротко и резко рубануло ее по горлу ребром ладони. Жестоко, но действенно. Визг сменился глухим бульканьем и кашлем.

Покончив с паникой, она продолжила:

— Так как? Или ты хочешь сказать, что просто подвозил ее и меня за деньги? Это же будет неправдой, у тебя на лице написано, что ты хотел с нами сделать — сперва с ней, потом со мной. Нельзя с такими глазами быть убийцей.

Я почувствовал необходимость прервать это откровение.

— Хорошо. Если ты так этого хочешь, можешь выйти из машины, а студентка пусть тебя обыщет. И без резких движений, я человек нервный, могу неправильно отреагировать. Ясно? Ну, тогда вылезайте!

Не выпуская их из-под прицела, я выбрался наружу.

На удивление, у нее не оказалось ничего, кроме чуть не оцарапавшего меня кинжала. Студенточка, завершив обыск, смотрела на меня умоляющим взором — отпустите мол, сама пешком дойду, лишь бы не с вами.

Я оценивающе посмотрел на них. Хорошая парочка подобралась, да только наполовину безденежная. Уложить их сейчас обоих…

Не могу. Студентку могу, а вот вторую — никак. Ладно, попробуем по-другому.

— А зовут-то тебя как? — поинтересовался я у юной культуристки.

— Елена, — последовал ответ, — или Элли, как больше нравится.

— Элли, — задумчиво протянул я. — Это значит, гуляла маленькая Элли по дороге из желтого кирпича, пока не встретила людоеда. А людоед взял, да и воспитал из Элли другого людоеда. Я правильно излагаю?

— Почти, — коротко ответила она.

— Я вот смотрю, — продолжал я, уже обращаясь к студентке, — у тебя на майке написано «ХРИСТОС ЛЮБИТ МЕНЯ». Мое имя Крис, но только я тебя сейчас не люблю, более того, сейчас тебе предстоит незабываемая встреча с моим тезкой, так что расслабься и веди себя спокойно. А то будет больно.

Интересно, почему это люди так не любят, когда их убивают? Студентка не была исключением. Несмотря на разбитое горло, она вновь попыталась завопить, но я вовремя удержал ее от этого необдуманного поступка, прострелив ей грудь. Выстрел здесь в это время года гораздо более обычен нежели женский крик — сезон охоты, как-никак. Тело, отброшенное ударом пули, свалилось около дерева. Девчонка судорожно пыталась зажать дыру в груди, через которую вытекала ее ярко-алая пузырящаяся жизнь. Это меня развеселило.

— Крис, ты не мог бы вернуть мне кинжал, — послышался голос Элли. Да не волнуйся, не трону я тебя. Думаешь, мне не хочется развлечься?

Странно, но от Элли действительно больше не исходило никакой опасности. Сейчас она просто не могла причинить мне вред.

— Предупреждали же меня мудрые люди — не бери к себе в машину посторонних, — произнес я, доставая свой новый нож. — Держи. Он еще не пробовал крови, да и удобней твоего кинжала. Не побрезгуешь?

Насмешливо взглянув на меня, Элли приняла бундесверовский нож. Взвесив его в руке, и для пробы слегка крутнув в разные стороны, она приблизилась к умирающей девушке, некоторое время смотрела на нее, а затем резко взмахнула рукой поперек ее шеи.

Тяжелое, остро отточенное лезвие легко прошло сквозь сухожилия, почти отделив голову от туловища.

Несмотря на обилие крови, Элли каким-то чудом удалось не испачкаться. Посмотрев на дело рук своих, она неторопливо, как на бойне, разрубила позвонки и подняв за волосы голову, взглянула в ее остекленевшие глаза.

— И надо же было тебе садиться в машину к этому монстру, — сказала она. — Видишь, к чему это привело? А вроде неглупая девушка была.

Затем, не выпуская из рук добычу, Элли повернулась ко мне.

— Ты не думаешь, что с этим надо сделать что-то красивое? — спросила она.

— А что ты предлагаешь? — поинтересовался я.

— Ну, например надеть ее голову на вон то сухое дерево, — сообщила Элли. — Этакий пейзаж «Утро в сосновом бору». Только не говори, что тебе это неприятно, или я не понимаю, зачем у тебя этот нож. Этому лесу явно недостает руки хорошего художника.

Та-ак. Слушай, девочка, ты мне нравишься все больше. Услыхав такую реплику с места я даже не сразу смог подобрать достойный ответ. Однако, надо как-то выходить из ситуации, маньяк я в конце концов, или обыкновенный дебил?

— Когда это ты узнала, что она была художником? — поинтересовался я. — Ладно, вот тебе лес, вот тебе руки, — я указал на лежащее тело, выбирай какую захочешь. С головой можешь делать все что угодно, только я вообще-то задумывал несколько иную картину. «Весна». Представляешь, дерево с молодыми почками… кишочками и прочей требухой. Лучше даже несколько деревьев для реалистичности происходящего… молодой сок сочится по коре дерева, застывая бурыми потеками, рядом лежит кожа, сброшенная какой-то змеей… В общем, все расцветает.

— И обновляется, — закончила Элли. — Слушай, а у тебя недурной вкус. Начнем?

— Только сперва посмотрю, нет ли у нее чего полезного, — проговорил я.

— Ладно, обыскивай, — согласилась Элли, — а я пока займусь этим деревом. Думаю, ему это понравится.

Интересно, что это я с ней так быстро сошелся? И надо же было тогда остановиться! А может действительно надо было? Ладно, пока займемся телом.

Нет, ну почему это женщины всегда склонны к обману?

На шее… вернее, на том месте, где у девушки была шея, на коричневом шнурке висел плоский замшевый мешочек. Плотно застегнутый — кровь из пришедшегося точно над ним пулевого отверстия залила его снаружи, но внутрь не проникла. И правильно. В мешочке находилось сто сорок долларов и полсотни местных — вполне достаточно, чтобы добраться до России, а там… Ну, хватит планы строить. Кажется, у тебя больше ничего нет, можно приступать к заключительной части церемонии. Интересно все же, почему ты не захотела расплатиться со мной деньгами?

Тем временем Элли, успевшая водрузить голову девчонки на торчавший вверх сук, словно предназначенный для такого украшения, поинтересовалась у меня выразительностью ее творения.

Я посмотрел на него. Придраться было не к чему. Голова смотрела куда-то в гущу леса, в глазах застыло безысходное отчаяние.

Я удовлетворенно кивнул Элли. Та, дождавшись благосклонной оценки собственного творчества, вновь направилась к телу. С профессионализмом мясника, который трудно было ожидать от подобного создания, она отделила от тела одну ногу, и приступила к другой.

Я мысленно похвалил себя за ценное приобретение (в смысле нож). Незаменимый предмет, в самом деле!

— Интересно, где ты такому научилась? — спросил я у Элли, которая деловито обрабатывала тушку студентки.

Элли обернулась ко мне. Взгляд ее, обычно насмешливо-ироничный, сейчас был холоден как антарктический лед.

— В Коралловом Коридоре, — ответила она, и я понял, что продолжать развивать эту тему сейчас несколько неуместно.

Гораздо проще и приятнее было вернуться к нашему развлечению. И все-таки, почему это я вдруг проникся таким доверием к этой кровожадной крошке. Ведьма она, что ли?

Словно отвечая на мои мысли, Элли уже гораздо мягче продолжила:

— Крис, а что ты собираешься делать дальше?

— В смысле «дальше», — уточнил я.

— Ну, я вообще-то просила довезти меня до Гвардейского… Не хотел бы ты проехаться в моем обществе немного дальше в ту же сторону? До Сахалина, например?

Интересная мысль. Откуда она узнала, что я собираюсь проехаться на на другой конец страны?

Так я ее и спросил.

— Понимаешь, — ответила она, — я довольно сильный эмпат, иногда случается забираться в чужие головы и вытаскивать оттуда кое-что… нет, не мозжечки, и не мысли, но чувства, ощущения. У меня острая социопатия, осложненная способностью сопереживания, но твой спектр сознания почему-то оказался отличен от этих, — она повела рукой куда-то в сторону города. Вспомни, как ты меня подобрал. Ты же не хотел останавливаться, но остановился… возможно потому, что мы с тобою похожи. Ты же не боишься меня, верно? Так вот, я предлагаю тебе свое доверие… конечно, если ты этого хочешь.

— Ну, знаешь, — только и смог вымолвить я. — Мысль интересная, только давай отложим ее на потом. Нужно все-таки закончить одно дело прежде чем начинать другое. Кстати, оставь мне хотя бы вскрытие, как-никак она же оскорбила и меня тоже.

— Будут тебе внутренности, — улыбнулась она, возвращаясь к прерванному занятию.

Вскоре тело было освобождено от всех конечностей и Элли вернула мне нож.

Постарались мы на славу. Лес сразу же приобрел праздничный вид. Особенно тот засохший дуб, на который Элли приспособила голову. У его подножия темнело широкое дупло, в которое мы запихнули обе ноги, так, словно кто-то сидел внутри дерева, Одну из рук мы вставили в другое дупло, повыше, а вторую просто воткнули в землю. Окружающие деревья украсились почками, печенью и длинными переливающимися гирляндами кишок.

И все-таки чего-то недоставало для полноты завершенности картины.

Оглянувшись на лежащее тело, от которого осталось довольно немного, я наконец понял, каким должен быть последний штрих.

— Элли, ей же наверное будет скучно вот так сидеть и ждать, пока кто-то придет поговорить с ней, — сказал я. — Дай-ка пожалуйста ее плейер, и наушники не забудь. Вот так.

Привстав на цыпочки, я аккуратно прикрепил наушники к насаженной на сук голове, перемотал кассету к началу и нажал «пуск».

Вот теперь порядок — девочка не будет скучать. Автореверс сам перебросит головку, и так до истощения батарей, а дальше… Впрочем, что загадывать?

Достав из багажника канистру с водой, просто необходимой после такого развлечения, я тщательно вымыл руки и нож. Элли проделала то же самое некрасиво как-то ходить с руками по локоть в крови, пусть даже засохшей.

Еще раз полюбовавшись на дело рук своих, мы молча уселись в машину. Слова не были нужны — дело принесшее удовольствие нам обоим, было сделано, и сделано хорошо. Что еще нужно для взаимопонимания?

Даже когда мы миновали Гвардейское, я все еще думал, почему же мне все-таки не хочется ее убить…