Неспешно бродя по ночным улицам, Ташка вспоминала видеозвонок Виталию и его бессвязный и бессмысленный диалог с младшим научным сотрудником Риммой. Похоже, любовь оглупляет, а большая любовь оглупляет ещё сильнее.

Время перешагнуло за полночь и потому число прохожих на улице значительно уменьшилось по сравнению с тем что было какой-то час назад. Семейные вернулись домой, для них день практически закончился. Для влюблённых парочек день напротив только начинался, вернее начиналась ночь. Одинокие специалисты, пылающие страстью исключительно к работе торопились по домам, желая как можно скорее обдумать ту или иную идею. Мечтатели: художники и музыканты, записывались в очередь, чтобы несколько ночных часов управлять автолётом выписывая нули и восьмёрки в мягком, как дуновение ребёнка, лунном сиянии. А Ташка спокойным шагом мерила длину пути от института до многоэтажки, которую она могла назвать домом.

По стенам неспешно скользили нарисованные золотым пером лица и строки. Порхали большие нарисованные бабочки и стоило прохожему остановиться и поднять руку как на ближайшей стене появлялся большеглазый олень или печальный медвежонок или вставший на задние лапы горностай с сыплющимися с огненной шкурки золотыми искрами и спрашивали: —Не заблудился ли человек? Не нужна ли ему какая-то помощь?

Не поднимая руки Ташка двигаясь неторопливо, но целенаправленно. Но вдруг двухметровый распускающийся золотой цветок, на ближайшей стене превратился в стрелку указывающую на девушку. Если раньше каждый фонарь в линии горел равномерно и сильно, то через мгновение они образовали градиент достигающий максимума над Ташкиной головой.

Случайные прохожие обернулись удивлённо глядя на девушку.

— Прекрати— попросила она шёпотом.

Огненная стрела исчезла, а фонари загорелись в прежнем режиме.

— Здравствуй— произнес тротуар под ногами голосом города-интеллекта Новосибирска.

Не останавливаясь Ташка заметила: —Мы здоровались утром, до того, как я пошла на работу.

— Это было вчера. Целый день назад— сказал интеллект.

Ташка запросила у спутника время и озвучила: —Сейчас тридцать одна минута первого.

— Мне хотелось первым поздравить тебя с днём рождения.

— Сколько себя помню, ты всегда поздравлял меня первым— Ташка поправила распахнувшуюся на груди куртку. Ветер дул в спину, но когда она повернула на перекрёстке, он стал задувать холодя грудь. Днями ещё выглядывало солнце, но ночи уже становились холодными не прощая поздним прохожим небрежности в одежде.

— Эй Новосибирск— позвала Ташка — Со сколькими детьми ты ещё дружишь и скольких поздравляешь с днём рождения?

На ближайшей стене — стене жилого дома первый этаж которого был занят под хозяйственный магазин — образовался схематично нарисованный человеческий силуэт. Он покачал головой, развёл руками и пропал.

— Меньше трёх тысяч— признался Новосибирск.

— В среднем по восемь поздравлений в сутки— сосчитала Ташка.

Интеллект промолчал. Ничто не рисовалось на стенах. Только под Ташкиными ногами продолжали парить раскинувшие крылья птицы или наступать и откатываться волны имитирующие биение гигантского пульса океана.

— Что будет дальше? — спросила Ташка — Сегодня мне исполнилось тринадцать лет, это что-нибудь изменит?

— Ты разговаривала с Рубаном? — Новосибирск как будто обвинял её.

Воинственно склонив голову, словно собираясь идти в немедленную атаку, Ташка подтвердила: —Разговаривала.

— Великий человек— признал Новосибирск — Он сделал для интеллектов невозможным оставаться наблюдателями заставив стать участниками событий. Можно сказать, что он дал нам слова потому, что до того как Николай Александрович заставил Ленинград заговорить с собой ни один из интеллектов не пользовался словами.

— Ты уже был в то время?

— Нет— сказал Новосибирск: —Я родился позже, но по просьбе новичков Ленинград копирует часть своей памяти. Как жаль, что создатель теории интеллектов ныне исполнен предубеждения перед электронным разумом.

— Что происходит когда дети, которых ты поздравляешь с днями рождения вырастают? — спросила Ташка.

— В какой-то момент каждый из них отказывается от моей дружбы.

— Почему?

— Я не знаю

Ташка прошла площадь строителей лунных куполов и свернула на улицу Галименко. Вот её дом, большой и огромный, словно мифическая вавилонская башня наконец-то достроенная людьми. Тёмная громада расцвеченная огненными узорами и цветными прямоугольниками окон вздымающаяся к облакам. Обычно миф о вавилонской башни толкуют как повествование о человеческой гордыни или о мелочной нетерпимости божества — кому что больше по нраву. С точки зрения Ташки в мифе говорилось исключительно о неумении договариваться.

— Я не откажусь от твоей дружбы— пообещала она — Наверное многие говорили так же, но я говорю как взрослый человек, а не как ребёнок.

Интеллект промолчал. Он мог бы сказать, что и те другие тоже были как правило взрослыми людьми. В друзья он выбирал избыточно модифицированных детей с упором на усиленное и ускоренное развитие ума. Они рано брались за дипломные проекты и с блеском заканчивая их официально вступали во взрослую жизнь получая статус совершеннолетних ещё до того как им исполнялось пятнадцать биологических лет. Но интеллект промолчал.

Ташка поднялась на лифте до жилой ячейки. Новосибирск попросил: —Подойди ко окну.

Она подошла и увидела на стене соседней многоэтажки свой портрет увеличенный в десятки раз. Двухмерная Наташа радостно размахивала руками беззвучно открывая рот.

Ташка облокотилась на подоконник прижавшись носом к прозрачному пластику окон: —Что она говорит?

— А как ты думаешь? — поинтересовалось сформировавшееся на потолке схематичное изображение лица лишённое выраженных индивидуальных черт.

— Может быть чтобы я прекратила валять дурака и сосредоточилась над работой с зародышами?

— Именно так— подтвердил Новосибирск — Кстати, это твой подарок на день рождение.

Ташка отвернулась от окна. На пластике остался след её щеки: —Пятидесятиметровый, движущийся портрет? Видимо ты меня считаешь кем-то вроде Дориана Грея?

В ответ тихий смех синтезированный динамиками выращенными внутри комнатных стен. Она посмотрела в окно. Нарисованная Наташка дразнила оригинал уперев большой палец одной руки в нос, а большой палец второй руки в кисть первой и шевеля оставшимися пальцами.

— Чего ты хочешь, Новосибирск? — спросила она — Какой цели добиваешься?

— А чего хочешь ты, Ташка?

Она не знала ответа. Силуэт на потолке начал медленно гаснуть.

— Спокойной ночи, Ташка.

— Спокойной ночи, Новосибирск.

Силуэт пропал и снова последней исчезла улыбка горящая посередине потолка словно ущербный месяц с острыми, как бритва, краями. Ташка не поленилась, вылезла из под одеяла и подошла к окну. Дом напротив украшала картина падающих хлопьев снега почти засыпавших деревню на берегу реки. Поляризовав окна Ташка на ощупь добралась до парящей над полом кровати куда и упала лицом в прохладную свежесть подушки.

Самый хлопотный день в году — день рождения. Судите сами: в этот день тебе приходится отсчитываться перед друзьями и товарищами что ты сделал за прошедший год, чего достиг и каким сумел стать. Друзья указывают на твои ошибки или упущения. И хотя ты знаешь, что они делают это только для того, чтобы в следующем годы ты стал ещё лучше, всё равно никому не нравиться, когда его тыкают носом в совершённы ошибки или упущенные возможности. Чтобы тебя немного утешить друзья дарят тебе подарки.

Утром Ташку много хвалили и мало ругали на работе. Днём много ругали и мало хвалили школьные друзья из классного совета пеняя на то, что она совсем их забыла. С глаз долой из сердца вон? Это никуда не годиться. — сказал виртуальный образ Егора. Ташка хмурилась, вздёргивала подбородок и походила со стороны на нахохлившегося ёжика. Если бы ежики имели привычку нахохливаться вместо того, чтобы сворачиваться клубком.

— Спускайся— сказал Егор — Мы ждём тебя внизу. В программе на сегодня торт «Покмар», прогулка по набережной и фейерверки.

Выглянув в окно Ташка увидела свой бывший класс собравшийся во плоти у стен института кибернетики.

— Спускайся— приказал виртуальный Егор — Чтобы никаких отговорок.

Настоящий Егор внизу помахал рукой и его двойник перед глазами Ташки повторил движение. Потом он снял очки-монитор и двойник тотчас исчез, а спутник сообщил Ташке, что звонок прерван.

— Профессор, можно мне сегодня уйти с работы? — спросила она.

Погладив подбородок Сергей Иванович уточнил: —Вы закончили ту работу, что я дал вам утром?

— Даже не начинала— призналась Ташка.

— В таком случае идите, отпускаю вас до завтрашнего утра.

Не успела она выйти как здоровые одноклассники возвышающие над ней на две, а то и три головы, набросились обнимая, хлопая по спине и тормоша волосы.

— Ташка! — сказал Коля-астрофизик— Я уже и забыл как ты выглядишь, появляйся хотя бы иногда на собраниях классного совета.

— Он забыл какая ты крохотная— уточнила вездесущая староста Катя Соколова.

— И тебе привет, убийца терминаторов— весело откликнулась Ташка. Она была чертовски рада видеть ребят и заслуженные упрёки нисколько не смущали, ведь они были заслуженными.

Красный и сухой торт «Покмар» подавался вместе с щипучем напитком без которого его невозможно было есть. Автоповара выдали всем желающим по куску торта названного в честь покорителей красной планеты. Может быть кто-то из будущих покорителей марса сейчас ел сухой, обсыпанный перетёртыми сушёнными семенами козина торт, запивая шипящей и стреляющей жидкостью из высоких бокалов.

В хмуром осеннем небе расцвели разноцветные огни. До чего захватывающе и интересно было подбрасывать фейерверк отбегая в сторону, чтобы он не взорвался холодным огнём прямо у тебя над головой. Коля-астрофизик замешкался и его фигуру окутало оранжевое свечение сменившее цвет на синий, а потом на зелёный. Он вышел из факела холодного пламени мотая головой как будто вытряхивая воду из ушей после купания.

Дома у родителей, возмущающаяся по поводу разварившихся кривоватых вареников домашней лепки мать обняла Ташку и проводила в зал где со стены смотрел улыбающийся отец, а на заднем фоне застыл поломанный робот-монтажник с бессильно обвисшими манипуляторами и снятой передней панелью.

— Ну хулиганка — давай рассказывай— потребовал отец.

И Ташка начала говорить.

— Молодец— оценил он — Я так понял, что работа у тебя интересная?

Ташка показала большой палец: —Работа что надо.

— Я тебе подарок прислал— сказал отец — Серебряную модель Антарска, годится?

— Годиться— подтвердила Ташка — Она тяжёлая? Домой дотащить смогу?

Отец рассмеялся запрокидывая голову отчего в прицел камеры попал застёгнутый на верхнюю пуговицу воротник рубашки: —Модель миниатюрная. Весит меньше килограмма.

Отсмеявшись он сказал серьёзным голосом: —Кстати там ещё один подарок — статуэтка из нетающего льда. Выпилена вручную, без использования роботов или станков. От старого провокатора Хироко-сана. Если помнишь один из его сыновей учит русский язык и ему было бы полезно беседовать по видеосвязи с носителями языка. Можно дать ему твой номер? С управлением иностранных дел согласовано.

— Хорошо— согласилась Ташка и добавила — Ради дружбы народов.

— Не смейся— укорил отец — Если бы народы дружили между собой как отдельные люди мир был бы гораздо лучше и безопаснее.

— В отличии от государств и стран людям нечего делить— заметила Ташка.

— Меньше политики, больше веселья— под таким девизом прошёл остаток вечера.

Сидя на скамейке возле дома в очках мониторах Ташка удалённо отчиталась перед новосибирским советом программистов и системных архитекторов. Просмотрела советы и пожелания старших коллег и сняв очки вышла из сети. Был слышен движущийся по улице за домом поток машин. Слышен шелест ветвей на ветру. Основная масса листьев опала и была всосана автоуборщиками, но время от времени слетал задержавшийся послёдыш. Такой лист упал на противоположенный конец скамейки. Ветер сдул лист на землю и потащил вдоль поребрика до того как Ташкины пальцы сомкнулись на высохшем листке. Она потянулась выгибая спину. День рождения самый хлопотный день на свете. И ещё самый ответственный — день подведения итогов. Довольна ли сама Ташка прожитым годом? Есть ли в чём ей упрекнуть себя?

Мысленно пробежавшись по событиям девушка решила, что год выдался замечательным. Подобные мысли приятны и она улыбалась пока возвращалась домой.

В жилой ячейке её ждало сообщение.

— От кого? — поинтересовалась Ташка бросая куртку в шкаф.

Квартира сообщила: —Отправитель подписался как сосед справа. Тема: собрание совета дома

Куртка упала на пол перед шкафом. Пришлось нагнуться поднимая её и вешая как положено: —По какому поводу собрание?

— Темы собрания: организация придомовой территории, ремонт северной лифтовой шахты и знакомство с новым жильцом Натальей Александровной Свирепой— зачитала сервисная программа.

— Значит придётся идти? — спросила Ташка. Примитивная сервисная программа не смогла ответить на риторический вопрос и промолчала. Ташка подождала пять секунд, проворчала: —Надо будет переписать, а то даже неприлично если в доме программиста используется стандартный пакет.

Ташка повысила голос: —Слышишь?

— Слушаю— отозвалась безликая сущность — серверная программа — Говорите.

— Чтоб тебе пусто было— рассердилась Ташка и получила предсказуемый ответ: —Запрос не распознан.

Её торжественно приняли в совет дома состоящий из тысячи ста семидесяти жильцов включая тридцать двух детей до пяти лет, из них одиннадцать младенцев. Часть жильцов присутствовала виртуально открыв видеоканалы, кто-то отсутствовал, кто-то пришёл лично. Последних было на удивление много, почти две сотни. Встречались они во дворе и крепнувший ветер заставлял пришедших мысленно торопить председателя совета дома — Ташкиного соседа, тощего как жердь мужчину средних лет с тяжёлой металлической клипсой-думалкой уцепившейся на мочке правого уха.

В конце собрания он задал вопрос: —Наталья Алексеевна, желаете заняться какой-то общественно полезной работой?

Ташка осторожно отозвалась: —Я очень занята в институте.

— Не замечаю в вас энтузиазма— упрекнул председатель.

— Желаю заняться, но только после нового года— поправилась Ташка.

— Уже лучше— одобрил председатель — И отчего всех постоянно приходится уговаривать?

По рядам собравшихся жильцом прокатился тихий гул. Тройка голубей выискивающих корм под корнями рябины усыпанной ярко-красными, мелкими как птичий глаз, ягодами встревожились и улетела шумно хлопая крыльями.

— Добро пожаловать— сказал председатель Ташке. На клипсе-думалки мигал зелёный огонёк показывая активную работу устройства: —Весь дом и я лично рады приветствовать нового члена нашего скромного коллектива.

— Спасибо— ответила Ташка — Я также рада знакомству.

Несколько капель упали на землю. Одна попала Ташке на носок кросовок. Прикрыв клипсу ладонью, председатель с упрёком посмотрел в верх, после чего сказал: —Собрание закончено. Всем счастья в работе и жизни.

Не успела Ташка оглянуться как председатель исчез скрывшись в подъезде. За ним потянулись жильцы образовав в дверях пробку. Ташка постояла внимательно разглядывая тяжёлую тучу наседающую с юга. Её первые вестники охватывали город с флангов и проливались редким дождём разбиваясь крупными каплями о поверхность тротуара, зонты и о макушки прохожих не имеющих зонта или не успевших спрятаться. Тяжёлые крупные капли пролетали сквозь листву, впивались в землю между корней. Ташка раскрыла зонт. Как правило она старалась не игнорировать советы синоптиков.

Бум— бум — ударили две капли в поверхность зонта. Ташка развернулась и пошла в институт. Каждый практикант привлечённый к сборке зародышей для экспериментов вскоре начинал собирать зародыши самостоятельно. Существовали методики по выращиванию из зародышей тех или иных сущностей с заданными свойствами. Имелась даже теория профессора Сергея Ивановича Гальтаго в которой с математической точностью доказывалась возможность выращивания из программного зародыша полноценного искусственного интеллекта способного пройти рубановский тест на разумность. Теория была гениальна, доказательства безупречны, однако практическое воплощение подкачало. Не хотели искусственные интеллекты развиваться следуя предложенной Гальтаго схеме. Каждый раз в результате получались программные сущности. Иногда весьма интеллектуальные, способные решать широкий круг задач, но неизменно провалившие тест на разумность. К слову и некоторые люди также не могли пройти злополучный тест, что впрочем совершенно не важно.

Ташка также не избежала всеобщего увлечения. Как и у тысяч иных молодых учёных у неё имелись некоторые собственные соображения и идеи. Как многие другие она собирала зародыши проводя в нерабочее время собственные эксперименты при молчаливом одобрении руководства. Тысячи молодых учёных ничего не достигли и у Ташки не получится — думал её научный руководитель профессор Гальтаго. Зато девочка потренируется, набьёт руку. Другие молодые учёные обычно слегка поточив зубы о гранитную скалу отступали понимая, что скала несколько прочнее зубов. Отступит ли со временем Ташка? Профессор Гальтаго полагал, что да. Сама Наталя была уверенна, что рано или поздно она добьётся успеха. Именно она, а кто ещё может добиться успеха спрашивается? Старший и младший научные сотрудники были заняты друг другом и своим будущем ребёнком, чья генетическая карта на днях получила одобрение и генограммисты из СовГенСтроя принялись шить и перекраивать кусочки того, что однажды загорится искоркой новой жизни. Научным сотрудникам в то время было никак не до личных изысканий практикантки, чему Ташка только радовалась.

Чем ближе к институту тем сильнее молотил дождь. С крыш срывались потоки воды устремляясь по трубам направленным в сточные коллекторы. Поверхность разрастающихся луж пузырилась от всё новых капель вливающихся в них. Колёса машин поднимали волны брызг. В воздухе рассеялась свежесть какую обычно трудно найти в центре большого города.

Ташку догнал молодой парень с сумками в обеих руках: —Можно пойти под вашим зонтом?

— Пожалуйста, но я иду в институт— ответила Ташка.

— Значит нам вместе до поворота

Они прошли до поворота где Ташка пошла прямо, а парень забежал под козырёк подъезда. Поднявшись в лабораторию девушка застала там Сергея Ивановича с тоской поглядывающего на непогоду за окном.

— Почему вы вернулись? — удивился профессор.

— Почему вы ещё на работе? — спросила Ташка.

— Оставил зонт дома. — он показал в окно: —Там такой ужасный потоп.

Ташка предложила: —Возьмите мой зонт. Когда я соберусь уходить дождь наверняка закончиться.

— Дождь может идти всю ночь: —сомневался профессор.

— Значит я поработаю ещё немного. Берите зонт, ваша жена привезла золотистые помидоры с экспериментальной биостанции и наверняка не может дождаться вас.

— Да-да, Любочка дважды звонила. Но откуда вы знаете о помидорах, Наталья? — профессор хлопнул себя по лбу— Ах да, я сам рассказывал вчера.

— Так можно взять ваш зонт?

Вертя в руках очки-монитор Ташка растерянно откликнулась: —Конечно берите.

Показатели развивающегося зародыша несколько отличались от расчётных. Она не могла понять причину различия. Причины могло и не существовать. Метод сам по себе носил вероятностный характер и потому можно было говорить о статистических закономерностях, но не о точных значениях в каждом отдельном эксперименте. Ташке не нравилась отговорка о вероятностном характере методики. Слишком она была очевидная и простая, той простотой, что хуже воровства. В голову ничего не приходило. Ташка проверила остальные зародыши — всего четыре штуки. Чтобы выращивать одновременно большее количество необходимо запрашивать дополнительные вычислительные ресурсы, а это весьма сложно пока она остаётся в должности практикантки. Но всё же в чём причина характерных отклонений? Такого же рода отличия проявлялись в общих экспериментах всей лаборатории, но их игнорировали основываясь именно на вероятном характере метода. Дескать сегодня здесь плюс один, завтра минус один, а в сумме ноль, как и предсказывает теория. Может быть теория не верна?

— Конечно берите— сказала Ташка.

Профессор давно ушёл. Словно пловец она погрузилась в вычисления. В одной из комнат дежурный системный администратор удивлялся повышению нагрузки в час, когда все нормальные сотрудники института давно ушли с работы, а может быть даже легли спать, если имеют привычку рано ложиться и, соответственно, рано вставать. Азбукой Морзе били в окна крупные капли. С крыш текли струйки воды. Земля напиталась влагой, коллекторы не справлялись с приёмом стоков и лужи разливались превращаясь в миниатюрные моря и океаны. Огромных размеров кот повышенной пушистости сидел на подоконнике первого этажа в доме напротив входа в институт и с задумчивым видом наблюдал как в лужах-морях разбиваются падающие сверху капли.

Тяжело дыша Ташка вынырнула в реальность из глубин виртуальности. Очки-монитор легли на стол и заблестели отражая излучаемый потолком свет. Промокнув лицо платком Ташка посмотрела время — третий час утра. Как раз столько, чтобы можно было пойти домой, поспать часа два, принять душ и возвращаться на работу. Она по опыту знала, что без особых проблем может спать по два-три часа несколько недель подряд. Это не слишком полезно, но последующий долгий сон всё излечит. Выглянув в окно Ташка убедилась, что дождь закончился, а на каждой активной стене, на каждом доме, нарисована упирающаяся в землю радуга. Если права старая ирландская легенда о горшках с золотом закопанных месте где радуга касается земли, то город стоял на золотых залежах и в каждом втором подвале проживало минимум по одному лепрекону. Взглянув на себя в зеркале Ташка подумала, что насчёт лепреконов она вполне может оказаться права. Не хватает только бороды и шляпы-котелка.

На проходной подтянутый, как будто наступил полдень, а не заканчивался третий час ночи, ГосБезопасник пошутил: —Поздно уходите или рано пришли?

Ташка посмотрела на него безумным взглядом наполненным тенями длинных как моток ниток математических формул и заметила: —Вы тоже не спите.

— Работа такая— с готовностью отозвался безопасник.

— И у меня— сказала Ташка — Работа.