Её будущий научный руководитель, профессор Сергей Иванович Гальтаго встретил Ташку у входа в административный корпус института. Тот самый, что с высоты в два десятка этажей выглядел как будто по нему когда-то, со всей силы врезали гигантской сковородой.
Часы показывали половину восьмого утра. Холодный ветер заставил Ташку поднять воротник. Стоял самый разгар осени, деревья окутались золотом, днями часто шли короткие дожди, а в промежутках между ними светило тёплое солнце. В ранние утренние часы уже было довольно прохладно.
— Добрый день Наталья Алексеевна. Могу ли называть вас просто Наташей? — осведомился профессор. Он стоял в закутке между двумя колонами у входа. Там, куда доставал поток тёплого воздуха обдувающий входящих в административный корпус людей. Волосы у профессора были седые. Длинный и чуть скособоченный нос вызывал впечатление будто в детстве профессора часто и сильно дёргали за нос. Глаза, словно маленькие солнца, тонули в лучах-морщинах. На нём была рубашка на молнии с короткими рукавами позволяющими любоваться мускулистыми руками Сергея Ивановича туго обтянутыми пожелтевшей, похожей на размоченный в воде пергамент, кожей.
— Как вам будет угодна Сергей Иванович— ответила Ташка слегка покраснев от знакомства с автором расширенного учебного курса по которому когда-то училась.
— Просто Сергей, моя дорогая сотрудница— сказал Гальтаго — В своей лаборатории я не терплю официоза. Или, если тебе будет сложно называть меня по имени, то зови «профессором» соответственно занимаемой должности.
— Хорошо, профессор— согласилась Ташка.
Большие, не меньше чем в два человеческих роста, двери подчёркивали значимость института и работающих в нём учёных и ничтожность посетителей вздумавших отвлекать занятых людей ради каких-то пустяков. Ташка посмотрела на исполинские двери для чего ей пришлось запрокинуть голову и мысленно сказала сама себе: —Ничего, теперь я тоже часть великолепного и блистательного мира прикладной науки. Я имею полное право войти через эти двери с гордо поднятой головой.
Что она и сделала. В лицо ударил плотный поток тёплого воздуха. Ташка опустила воротник и пригладила разметавшиеся волосы.
— Идём, Наташа— сказал профессор — Первым делом надо зарегистрировать тебя в первом отделе. Все отделения института, и новосибирское не исключение, считаются имеющими важное значение для промышленного и военного потенциала страны. Здесь в каждой комнате полно скрытых камер, даже в туалетах. Надеюсь тебе это не слишком смущает?
Ташка помотала головой: —Вовсе нет.
Она действительно ни капельки не смутилась потому, что в том времени возможность постоянного наблюдения компьютерами за тобой в общественных местах и государственных учреждениях воспринималась как само собой разумеющееся.
В первом отделе весёлый безопасник с внешностью и поведением рубахи-парня слил Ташке в электронном виде набор правил и инструкций. Спросил какой у неё уровень военный подготовки.
— «омега четыре»— ответила Ташка краснея потому, что уровень омега это практически никакой и даже четвёрка не слишком исправляет ситуацию.
Безопасник неодобрительно покачал головой, но затем широко улыбнулся и сказал: —Какие твои годы, наверстаешь. Ещё в десант пойдёшь, правда Наташка?
Молча стоящий у входа профессор попросил недовольным голосом: —Побыстрее пожалуйста.
Безопасник выдал пропуск сказав, что его нужно постоянно носить на территории института и он, вместе с генетическим кодом владельца, является подтверждением её статуса зарегистрировано сотрудника и одновременно ключом для входа в тот или иной кабинет. По отдельности ни пропуск, ни подтверждение генетического кода не является удостоверением зарегистрировано пользователя, понятно?
Ташка кивнула.
— Тогда внимательно прочитай подборку инструкций и правил поведения в зонах повышенной степени безопасности, а сейчас, товарищ Свирепая, можешь быть свободна— демонстрирующий идеальную улыбку состоящую из здоровых, белоснежных клыков, безопасник отдал Ташке честь как будто она тоже была рядовой ГосБеза.
— Удачной работы— сказал безопасник — Открой там что-нибудь полезное для страны.
— Да-да, непременно— профессор подталкивал Ташку к выходу — Как только так сразу.
Оказавшись снаружи новоиспечённая сотрудница задрала футболку прикладывая пропуск к коже внутренней стороны предплечья. Он тут же прирос и зажёг в центре зелёную точку показывающую установку соединения с системами безопасности института. Ташка поправила одежду, а профессор Гальтаго уже вёл её по коридору на ходу рассказывая чем занимается Новосибирское отделение института в целом, какое направление разрабатывает его лаборатория и чем придётся заниматься Ташке в качестве практикантки в ближайшее время.
— Понимаешь— говорил профессор и девушка честно пыталась понимать, соответствовать и вникать и всё это на ходу. Они поднимались по лестницам. Прошли по стеклянному коридору, где сквозь стеклянный пол можно было видеть внизу траву и низкие деревья и макушку задумчивого молодого человека неспешно идущего по дорожке и не заметившего, что они прошли у него буквально над головой. Спускались. Поднимались. Как будто человечество ещё не придумало такое устройство как лифт. Профессор всё говорил. Он рассказал следующее.
— Партия поставила перед кибернетиками задачу «В марсианском куполе должен появиться интеллект». Что позволит значительно ускорить темпы строительства первого посёлка, большого космодрома и прочих нужных вещей и строений так как интеллект будет заменять собой труд множества человек. А каждый человек это тонны воздуха, килолитры воды, не стоит забывать и о ценности человеческих жизней.
— Нельзя забывать о ценности человеческой жизни— послушно повторила Ташка.
Профессор продолжал: —Удалённое управление с земли неэффективно из-за запаздывания сигнала и лёгкости перехвата вероятным противником. Это я про террористов и агентов «United Cosmos Corporation». Впрочем частенько эти две категории сливаются в одну, невозможно различишь где террорист, а где корпоративный агент. — объяснил Сергей Иванович — У капиталистов уже целых два постоянных поселения на поверхности красной планеты, а имперцы умудрились тихой сапой собрать на японо-индийской исследовательской орбитальной станции не меньше полусотни одноразовых боевых лазерных установок. Мы должны поднажать! Кстати, это конфиденциальная информация— напомнил профессор.
От постоянных кивков Ташке стало казаться, что у неё сейчас отвалиться голова и она осмелилась спросить: —А как насчёт псевдо-интеллектуальных систем, разве их недостаточно?
— Это чужая планета, там через шаг возникают нестандартные ситуации— профессор совершенно как мальчишка прищёлкнул языком и сказал: —Первое марсианское поселение никак не может перейти на самообеспечение. Не в последнюю очередь из-за того, что там слишком много людей, а людям для жизни необходимо слишком много побочных вещей. Сто сорок человек, шутка ли? Или их сейчас сто тридцать пять, вроде бы Головлёв и его люди должны были вернуться на землю последним рейсом— засомневался профессор — В любом случае ты понимаешь насколько важно то, чем мы здесь занимаемся? Дальше, в двух словах, расскажу как мы надеемся исполнить требование партии.
— Что такое разум? — вдруг спросил профессор. Вспомнив свой вчерашним разговор с городом-интеллектом Новосибирском, Ташка вздрогнула и подозрительно посмотрела на профессора. Сергей Иванович раскраснелся. Может быть от долгого подъёма по лестнице, но скорее от того, что говорил о работе, которую искренне любил: —Прежде в научной братии бытовало мнение дескать мозг это сосуд, а знания и опыт что-то вроде наливаемой в него воды. Следовательно когда сосуд полон он есть разум. Когда пуст просто заготовка, разума нет. Ошибочное мнение продержавшееся довольно долго из-за своей художественной поэтичности. Мечтают ли андроиды об электроовцах? Была такая древняя книжка написанная на западе, но, почему-то, больше популярная в союзе.
Если мозг представить сосудом, то новые знания никак не вода. Дело в том, что опыт изменяет саму структуру сосуда-носителя. Это не хранящаяся в популярных во времена моего детства реляционных базах данных информация. Где считал данные из таблички или записал — сама таблица не изменяется. Изменяется! Процесс считывания также изменяет хранящуюся информацию как и процесс записи. Вот что на данный момент считается разумом: постоянное изменение структуры носителя при работе (и не важно чтении или записи) с хранящийся в нём информации.
Ташка послушно повторила: —Разум это изменение.
— Неправильно! — рассердился профессор — Вечная подвижность, динамика есть лишь одно из условий существования разума. Может быть необходимое, но никак не достаточное.
Они поднялись по лестнице и вышли в средних размеров комнату с большими, прозрачными окнами. Вдоль стены выстроились неровным рядом автоповора специализирующиеся на приготовлении кофе, чая, сока или козина. Напротив раскрытых зевов, куда автоповора выдавали готовые блюда, расположились два диванчика, совершенно одинаковых за исключением цвета. Один был белый как снег, а другой матово-чёрный. Слушая профессора Ташка ещё подумала: —Интересно существует ли среди сотрудников лаборатории разделение по предпочтениям цвета дивана. И если существует, то что это может сказать о их личностных психотипах. Надо будет полистать конспекты по примитивной психологии— решила она.
Кроме диванов и автоповаров в комнате стояли несколько столов из какого-то необычного, твёрдого пластика на вид и на ощупь похожего на хрусталь и два дерева в деревянных кадках наполненных землёй. Берёза, достающая Ташке едва ли до плеча и дуб раскидывающий листья у неё над головой.
Тем временем профессор заказал себе холодного козина с какими-то специфическими добавками и, на минуту прервав лекцию, поинтересовался у Ташки: —Хочешь пить?
Она помотала головой. Достав из зева автоповара высокий бокал расширяющийся к низу и потому похожий на химическую колбу, Сергей Иванович сказал: —Память о мысли есть тоже самое, что сама мысль. Обучение суть воспоминания оставшиеся после процесса обучения. Ещё в древности было сказано что-то вроде «я помню, следовательно существую». Разум только тогда может носить своё гордое имя, когда он прошёл обучение или самообучился. Впрочем процесс обучения не может прекратиться ни на секунду ибо процесс записи информации сходен с процессом чтения и даже самая простейшая мысль вроде— профессор посмотрел на колбоподобный бокал в руках и сказал— Мысль «а не выпить ли мне холодного козина» является процессом самообучения совмещающем в себе множество процессов чтения и даже процесс записи — память о том, что я подумал о том, чтобы выпить козина. Единство и борьба противоположенностей. Впрочем здесь главным образом единство. Изучайте положения переработанного марксизма, помогает— посоветовал профессор.
Ташка кивнула так как согласно кивнуть, когда кто-нибудь рядом говорит о пользе изучения марксизма было жестом вежливости.
— В общем я провёл вам минимальную экскурсию по институту— сказал Гальтаго. Ташка подумала: —Значит тот сумасшедший бег по лестницам и коридорам на самом деле экскурсия!
Профессор допил и вернул пустой бокал в зев автоповара, после чего сказал: —В лаборатории, дорогая сотрудница, мы занимаемся тем, что пытаемся обучать информационные зародыши направляя на них информационные потоки различной плотности и насыщенности. Перспективные растим, бесперспективные отбрасываем. Также мы иногда сами собираем зародыши из готовых частей. Этим обычно увлекаются все новички. Уверен, что и тебя не минует сиё увлечение, но только в свободное от основной работы время!
Технологию создания информационных зародышей разработал ещё Рубан. Николай Александрович— пояснил профессор как будто сомневался, что пришедшая проходить практику Ташка не знала имени-отчества самого Рубана.
— Существует множество подходов и методик по сборке информационных зародышей, но гораздо большее значение имеет процесс обучения. Впрочем на эту тему ты услышишь ещё немало споров в институтских стенах. В последние годы в институте кибернетики научились выращивать любую псевдо-интелектуальную систему с заданными свойствами, мыслящую (вернее работающую) в заданных пределах как если бы её не вырастили, а написали программисты. Без сомнения это большой шаг вперёд и многие лаборатории работают над повышением скорости выращивания псевдо-интеллектуальных систем, уменьшении процента брака и над большей точностью соответствия выращенной сущности заранее заданным требованиям. Моя же лаборатория по прежнему находится на острие атаки. Мы пытаемся вырастить что-то, что сумеет пройти рубановский тест на разумность. Искусственный интеллект второго поколения — намеренно созданный людьми. Первое поколение, как ты знаешь, зародилось само собой в процессе усложнения сети и роста вычислительных мощностей.
Профессор многозначительно смотрел на Ташку, а та смотрела на профессора. Посчитав первоначальный инструктаж законченным, Сергей Иванович махнул рукой, обводя деревья в кадках и ряд автоповаров: —Комната отдыха для нашего этажа. А так как Колыванько вместе с сотрудниками сейчас в длительной командировке, а пятая лаборатория пустует уже несколько месяцев, то всё это богатство принадлежит исключительно нам. Есть вопросы или перейдём к знакомству с коллегами?
— Простите, но почему здесь стоят растения?
— А, берёзка— непонятно чему обрадовался профессор: —Старая история. Был в институте один кадр (кстати заведовал пятой лабораторией), пытался выращивать растительные компьютеры. К сожалению никак не смог добиться мало-мальски приемлемого быстродействия. Этот экземпляр остался в наследство из него.
Сергей Иванович похлопал ладонью по белоснежной коре и с любовью сказал: —Не просто дерево, а аналог процессорного модуля какие заливают в стены при строительстве. Только слабее раз в двадцать, а про скорость и говорить нечего. Тот кадр всё мечтал о вычислительных лесах. Чтобы каждая травинка, каждый цветочек являлись вычислительными элементами сверхраспределённой стеи. Системные администраторы превратились бы в садовников. Мечтатель!
Ташка спросила: —Что с ним случилось?
— С мечтателем? Лабораторию расформировали как не приносящую практических результатов и не оправдавшую ожиданий. Сотрудников распихали по другим лабораториям, а бывший заведующий сейчас работает программистом-системщиком где-то в Белгороде. В прошлом году вроде бы стал начальником отдела, письмо прислал — говорит продолжает опыты в частном порядке, но пока безрезультатно. Сложно без оборудования и без помощников. Иногда вредно очень сильно мечтать.
У Ташки неожиданно и со страшной силой зачесался нос. Выгадав момент когда научный руководитель отвернётся, девушка с наслаждением почесалась и с целью отвлечь внимание спросила: —Дуб тоже «растительный компьютер»?
— Нет— неожиданно отозвался профессор — Его Римма принесла сразу в кадке. Сказала: для разнообразия. Больше вопросов нет? Тогда идём в лабораторию.
— Что ещё за Римма? — подумала Ташка и вскоре получила ответ на незаданный вопрос.
— Знакомьтесь— представил профессор: —Наталья, будет у нас для начала практиканткой, а там посмотрим. Тринадцать лет, доминанта-плюс. О её дипломном проекте писали в Самарском городском информационно бюллетене. И, кажется, напишут в областном.
— Римма, младший научный сотрудник. Очень перспективная девушка если бы не одна её слабость— охарактеризованная профессором молодая девушка двадцати — двадцати пяти лет приветливо кивнула и помахала свободной рукой. В другой она держала чашку с чем-то горячим, из чашки исходил пар. На столе перед ней лежали планшет, две шутки очков-мониторов, почему-то многофункциональна отвёртка и надкусанный пирог.
— Виталий— сказал профессор — Старший научный сотрудник. Звёзд с неба не хватает, но до спутников на околоземной орбите вполне может дотянуться. Он же, по совместительству, главная Риммина слабость мешающая развернуться её таланту во всю ширь.
Крупных размеров, напоминающий слегка недокормленного медведя — хозяина сибирской тайги, молодой человек сидел в надвинутых на глазах очках-мониторах и что-то активно печатал держа руки сантиметрах в двадцати над столом. Клавиатура была видна только ему одному и со стороны казалось будто парень играет неслышимую мелодию или распутывает клубок невидимых нитей. Выслушав нелестную характеристику профессора, Виталий, сказал мощным басом: —Что вы меня перед новенькой позорите.
Сергей Иванович погрозил пальцем, словно расшалившимся детям и бросил выходя из лаборатории: —Введите пожалуйста Наташеньку в методологию рабочего процесса. Мне надо с Кириенко поговорить насчёт выделения дополнительных мощностей. Второй день от меня бегает окаянный, но сегодня-то не уйдёт.
Профессор вышел и Ташка осталась с двумя научными сотрудниками. Виталий прекратил печатать, развернулся на вертящемся кресле и деполяризовал очки-монитор. У него оказались добрые синие глаза.
— Здравствуй Наташа— произнесла Рима дожёвывая пирог — Я смотрела код твоего дипломного проекта — просто грандиозно сделано!
— Положим не слишком грандиозно— скептически заметил Виталий: —Ты разрабатывала в идеологии равноправных, конкурирующих модулей, верно? Для сущностей подобных твоему «Тигруши» рекомендуется использовать совместную нитевидно-иерарихическую идеологию разработки…
— Нитевидная архитектура в данном случае не эффективна— твёрдо ответила Ташка: —А иерархия и централизация, даже не строгие, даже очень мягкие, всё равно прошлый век.
— Вот значит как— произнёс Виталий, разглядывая её добрыми, синими глазами— Тогда выбирай рабочее место, видишь сколько их свободных.
Ташка спросила: —Кроме вас в лаборатории никого нет?
— Кроме нас— поправил Виталий — Честно говоря наше направление не самое перспективное и приоритетное в последнее время…
Пройдя мимо заваленных всевозможным хламом столов, Ташка остановилась у расположенного немного в закутке, частично закрытого шкафом, с которого также опасно свешивалось устаревшее, поломанное, частично разобранное и находящееся в процессе частичной починки оборудование. Как и прочие столы, выбранный ею был изрядно захламлён. В ответ на вопросительный Ташкин взгляд Римма пожала плечами: —Сгреби куда-нибудь.
Ташка убиралась, а научные сотрудники с любопытством разглядывали её. Что у них, работы нет? — злилась про себя девушка.
Неожиданно Римма спросила: —Профессор рассказывал тебе о лазерах?
— Каких лазерах? — удивилась Ташка.
— Собранных империалистами на совместной японо-индийской исследовательской станции на орбите Марса.
— Так это неправда, их нет?
Римма пожала плечами: —Да кто знает что там есть, а чего нет. ГосБез наверное знает, может ещё космофлот, но и то не факт.
— Профессор любит мотивировать новичков— добавил Виталий — Но ты кажется и без того достаточно мотивирована?
— Достаточно— заверила Ташка.
— В таком случае, младший научный сотрудник Римма— нарочито официальным голосом произнёс Виталий— Прошу рассказать практикантке какие авгиевы конюшни ей придётся разгребрести прежде чем приступить к чему-то более интересному.
Он поляризовал очки-монитор, отвернулся и вскоре гибкие, сильные пальцы снова замелькали в воздухе.
— Слушаюсь— ответила Римма. После чего начала рассказывать и тогда Ташка поняла, что быть практиканткой означает заниматься всей черновой работой в лаборатории. А учитывая, что уже довольно давно в лаборатории профессора Гальтаго должность практикантки оставалась вакантной. Другими словами единственным Ташкиным утешением оставались слова древнего западного философа «всё, что нас не убивает, то делает сильнее». Нужно надеяться, что она сумеет выжить.
Четыре часа спустя научные сотрудники объявили наступление обеденного времи и потащили Ташку в комнату отдыха. У практикантки перед глазами плыли бесконечные последовательности чисел в которых она пыталась отыскать какие-то закономерности или, дай бог, паттерны, чтобы наконец написать сортирующую программу.
Только со второго раза до Ташки дошёл заданный Риммой вопрос о её предпочтениях в еде. Простуженным голосом, Ташка буркнула первое, что пришло в голову: —Чай. И ещё что-нибудь.
Римма всунула ей в руку чашку и достала из автоповара тарелки с какой-то бурдой. Кажется там были макароны по-флотски, котлеты с гречкой, какой-то суп тёмно-красного цвета и что-то ещё. Ташка не приглядывалась.
Научные сотрудники уселись оба на чёрный диванчик. Ташке оставалось разместиться на белом.
— Как работа, практикантка? — поинтересовался Виталий — Не старайся сделать всё сразу. Умение расставлять приоритеты одно из важнейших для программиста и уж тем более для научного работника.
Демонстрируя важность расстановки приоритетов он помахал в воздухе вилкой с наколотой на неё котлетой. Сорвалась и упала на стол капля соуса.
— Виталий, вы свинья— сказала Римма — Я давно поняла это.
Она вытерла стол одноразовой салфеткой выбросив использованную салфетку в утилизатор.
— Наташа, может у тебя появились какие-то вопросы. Не стесняйся спрашивать у товарищей по лаборатории. Мы в одной лаборатории и значит в одной лодке.
С трудом собрав разбегающиеся мысли, Ташка осознала, что не видела профессора Гальтаго с того момента как он привёл её в лабораторию и спросила: —Кто такой Кориенко и почему он такой неуловимый?
— Денис Кориенко главный системный администратор в подотделе нашего отделения. Неуловим он по той же причине— видя непонимание на Ташкином лице, Виталий пояснил: —Каждый глава лаборатории при случае и без случая просит, требует, грозиться вымаливая дополнительные процессорные мощности. Но суперкомпьютеры под зданием института не резиновые. К сожалению не резиновые. Поэтому Кириенко придумал очень хитрую стратегию. Его очень трудно найти. Видимо он полагает, что если заведующий бегал за ним несколько дней, то ему действительно надо. А если бросил поиски, то не очень-то и нуждался.
— На этой неделе мы начинаем выращивать очередную партию зародышей— добавила Римма — Посмотришь, будет интересно. Если подучишься и справишься с текучкой, то сможешь участвовать в выращивании следующей партии.
Текучкой они называют ту неподъёмную гору? Там работы на год двум ротам программистов — подумала Ташка.
— Кушай, Наташа, не мечтай— напомнила Римма — Попробуй котлету. Автоповаров наладили только на позапрошлой неделе и с тех пор мы стараемся ценить мелкие удовольствия, которые замечаешь только когда лишаешься их.
Ташка посмотрела на котлету и вспомнила о приборе благодаря которому она вскоре сможет чувствовать вкус.
Впрочем новые впечатления без остатка вытеснили волнение по поводу скорого визита к доктору Румянцевой и Ташка послушно сжевала котлету и съела порцию тёмно-красного супа и выпила чай, как обычно не ощущая ничего.
Допивая чай, Римма поинтересовалась: —Извини за личный вопрос, как у тебя обстоят дела с политическими взглядами? к Ты доминанта, верно? Значит относишься к модикам? к
— Я аполитичная в данном вопрос— сообщила Ташка — Мой адрес не дом и не улица…
— А родная лаборатория— не в рифму закончил Виталий. Ташка улыбнулась.
Римма сказала: —Мы с Виталием убеждённые нейрокибернетики. Время от времени мы будем читать лекции стараясь убедить тебя перейти в нейрокибернетики, не возражаешь?
Ташка пожала плечами: —Пожалуйста читайте. Но я думаю, что механистический подход проигрывает биологическому. Смотрите сами чем мы с вами здесь занимаемся — выращиванием зародышей. Выращиванием, а не сборкой.
— Спорно! — вскинулась Римма. Но Виталий сказал: —Риммочка, допивай чай, мне нужны от тебя матрицы до конца дня.
Ташка смотрела как медленно, со вкусом Римма пьёт чай и заедает кремовым пироженным.
Деланно безразличным тоном Ташка спросила: —Вкусное пироженное?
Римма внимательно осмотрела остаток пироженного с собирающейся вывалиться через откусанный край кремовой начинкой: —Обыкновенное.
— Сладкое? — не унималась Ташка.
Римма удивлённо посмотрела на практикантку: —Сладкое, лимонно-апельсиновый вкус. Если хочешь возьми из автоповара, никто не запрещает.
— Я потом возьму. Через неделю— ответила странная девочка.
Пожав плечами Римма доела пироженное. Заданный вопрос заставил её сосредоточить внимание на вкусе и вытирая со стола крошки младший научный сотрудник решила, что вкус у приготовленного автоповором пироженного был «так себе», удовлетворительный. В общем едали и получше, но ждать большего от обычного автоповара наверное и не следовало.