Открывать! Если бы это так просто. Ира уже начинала немного сердиться, когда слышала вопросы вроде «как будете открывать». Открывают консервные банки. Взламывают банковские сейфы. Точнее взламывали когда-то, когда существовали сейфы и банки. Инопланетные артефакты изучают. С того момента как конструкт-водонос застрял в пещере и тем самым положил начало всеобщему подъёму охватившему жителей солнечной системы, когда они узнали, что не одни во вселенной, прошло уже полгода. Первый и второй обогатительные комплексы уверенно выдавали расчётные нормы трансмутированного энергнума. Корабль дальнего следования Прометей покинул орбиту Земли, начиная свой второй рейс к первой от солнца планете. Прометей вёз материалы и запчасти к технике для маленькой колонии на окраине солнца. Также на нём летели инженеры и учёные на смену тем, что сейчас отбывали тяжёлую меркурианскую вахту в ожидании прибытия корабля. Далеко за земной орбитой ввели в строй большой радиотелескоп – самый большой и чувствительный радиотелескоп из когда-либо построенных человечеством. Космический корабль в миниатюре – научная станция добралась до расчётной точки на своих собственных двигателях. Прежде чем радиотелескоп включился в работу, двигатели заглушили, а питающий реактор перевели в полуспящий режим, чтобы избежать влияния помех на работу радиотелескопа. Но главное даже не то, что новый радиотелескоп имени Аркадия Дмитриевича Кузьмина(человека, в двадцатом веке, обнаружившего линейную поляризацию радиоизлучения Крабовидной туманности и выполнившего детальное исследование радиоимпульсов пульсара из неё) самый большой и самый чувствительный. Он – связующее звено в сети радиотелескопов. Собственно своим включением в работу, научная станция Кузьмина завершила сеть «тихий час» позволяя множеству радиотелескопов исследовать вселенную с гораздо большей чувствительностью, чем обладал любой отдельный радиотелескоп из входящих в сеть. Восьмилетний проект КосмСовПола завершён. Один из множества великих, амбициозных, проектов поставленных логикой развития цивилизации перед человечеством Земли и осуществлённый советом по освоению космического пространства. Над Москвой двадцать один день подряд светило солнце. Потом свинцовые тучи снова сомкнули строй, но, по словам климатологов, это очень обнадёживающая тенденция. Земля излечивалась от последствий болезни полувековой давности и люди, как могли, помогали выздороветь родной планете. После находки на меркурии, по всем любительским театрам прокатилась волна постановок на тему инопланетян и контактов с ними. Одна из постановок получилась настолько удачной, что её просматривали всё большой людей со всех уголков солнечной. Поговаривали о том, чтобы включить голо-запись постановки в культурный фонд человечества, не дожидаясь истечения десятилетнего порога необходимого по закону, чтобы признать современное художественное произведение достойным пополнить общечеловеческий культурный фонд. Совет по культуре хранил молчание. Лунный рабочий городок «Космос-7», где была создана постановка, переживал небывалый в своей истории наплыв приезжих. Не хватало мест в транспорте. Не хватало гостиниц. Пришлось пойти на введение административных мер ограничивающих число приезжающих. Виновники ажиотажа, играющие в любительском театре рабочие, получили по четыре месяца отпусков и были отправлены на Землю в творческое путешествие по большим городам и столицам социалистических республик, где на представлениях их театра могли побывать все желающие. Городок «Космос-7» временно опустел. Уехали рабочие и даже дети, так как из ста двенадцати школьников в городе к любительскому рабочему театру, так или иначе, имели отношение сто девять из них. Трое оставшихся переехали вместе с семьёй в «Космос-7» всего неделю назад, но их тоже взяли на гастроли. Не оставлять же одних, когда даже учителя уехали. Всё это привело к некоторому срыву сроков и производственному перекосу, но ближайшие городки временно взяли на себя обязанности рабочих из седьмого «космоса». Это был самый ошеломляющий театральный успех за последнее десятилетие, а то и за два сразу. На марсе учёные начали выполнение программы по изменению климата. Обобщив результаты многолетних исследований, климатологи разработали программу изменений и без пышных речей и ярких празднований, в рабочем порядке, приступили к реализации первого шага программы. Эта фундаментальная новость прошла на втором плане, задвинутая новостями об успехе театральной постановке, трёхнедельной солнечной погоде над Москвой и выходе сети радиотелескопов «тихий час» на полную мощность. А на меркурии исследование инопланетных артефактов также проходило в рабочем порядке. В специально выделенном, тщательно экранированном, чтобы не сбились настройки аппаратуры, помещении собрались двенадцать человек. Глава совета первого меркурианского, Антон Романович Заёлкин. Старшие кибернетик и энергетик. Двое синтез-химиков, разработчики генератора поля. Три физика считающихся на земле светилами мировой науки или самую чуточку поменьше. И четверо случайных людей кому правдами и неправдами удалось попасть на эксперимент, носивший неофициальное шуточное название «открыть банку». Двумя из случайных людей были Сергей Головатов и Саша Гончарова – пилоты с Прометея, чья затянувшаяся командировка на поверхность вскоре закончится с прилётом корабля. Все присутствующие одеты в лёгкие белые комбинезоны, экранирующие электромагнитные излучения. Для защиты людей, но главным образом чтобы не сбивать тончайшие настройки аппаратуры. По той же причине древний робот Бонделей, последние полгода следующий за Ирой как привязанный, оставался предоставлен самому себе. Следуя заложенной программе генератор поля начал создавать узконаправленные поля «нажимающие» на активные точки внутри артефакта. Подобный эксперимент проводился не первый и даже не десятый раз. Данные прошлых опытов обобщались, реакция инопланетного артефакта на внешние воздействия тщательно документировалась и разбиралась. Раз от раза синтез-химики, вместе с привлечёнными для консультации физиками, совершенствовали генератор полей, учась создавать более тонкие и более управляемые поля. Одна только разработка этого прибора уже могла служить неплохим результатом научной работы. Земные научные институты изрядно заинтересовались ей. Но главное то, для чего создавался генератор полей. И сейчас они пытались его применить в очередной раз. Управляющая генератором программа – продукт коллективного творчества кибернетического отдела первого меркурианского – могла считаться неким виртуальным конструктом полностью лишённым физического тела. Выполняемая на больших серверах обслуживающих весь город она управляла генератором и с его же помощью считывала ответные результаты на свои действия. Можно сказать: генератор полей был её телом. Искусственный псевдоразум, чьё неоспоримое преимущество над человеческим заключалось в скорости анализа информации и способности распараллеливать потоки мышления, пытался подобрать набор входных воздействий на активные точки внутри артефакта, чтобы получить максимально возможный отклик. Люди не знали принципов мышления создателей артефакта. Они не имели информации, как бы те могли выглядеть и не представляли химический состав их тел. Ничего, кроме нескольких артефактов отличающихся друг от друга расположением активных точек. Всё, за что они могли зацепиться это отклик артефакта в ответ на входное воздействие. Активных точек было слишком много, чтобы перебрать все возможные комбинации. Должна быть какая-то система. И система была. Если принципы математики едины для всех разумных существ, то они могли надеяться расшифровать её. Но что если это не так? Было время, когда человечество отсылало за пределы солнечной системы зонды с позолочёнными пластинами, на которых указаны координаты Земли. Они всё ещё там – обесточенные, мёртвые механизмы, летящие с огромной скоростью в чёрной и холодной пустоте. Что такое пара сотен для пути длиной в двести восемьдесят пять тысяч лет? Может быть, когда-нибудь люди наткнутся на них, получив привет из прошлого. Маловероятно – слишком уж велик и слишком пуст космос. Но что произошло бы, наткнись на эти зонды инопланетяне? По силам ли им было бы понять послание? Ира не знала. Никто не знал. И единственная надежда та, что контейнеры оставлены специально для того, чтобы их нашли. Не зря они лежали в гигантской ледяной пещере. На Меркурии не так уж много залежей льда. Если артефакты оставлены специально для них, то их создатели должны позаботиться, чтобы послание можно было расшифровать. Вот только… Слишком велики могут быть различия. Если однажды встретятся двое разумных, признают ли они друг за другом право на разум? Вот уже почти как полгода Ира возится с Бонделеем. Она плохой кандидат на должность человека призванного отыскать крохи разума в потенциальных братьях с других планет. Один из физиков произнёс: –Преодолён рубеж максимального суммарного отклика. Значит, сегодня они продвинулись дальше, чем когда-либо. Быть бы ещё уверенным, что путь, по которому идут – правильный. Но этой роскоши лишены все первопроходцы.

-Может быть, может быть…– сказал другой и замолчал не закончив фразы.

-Возможно в этот раз мы что-то получили– добавил он минуту спустя.

Ира взглядом спросила у Антона Романовича: –Продолжаем? Собравшиеся вокруг обобщённой карты, в реальном времени рисуемой программой в голографическом кубе, физики шёпотом заспорили. Они почти всегда спорили, утверждая, что в научном споре, как нигде, рождается истина. Если бы все трое сразу и безоговорочно с чем-то согласились, Ира заподозрила бы неладное. Денис присоединился к физикам. Не высказывал собственное мнение, просто слушал. Как уже бывало не раз, вечером он попытается пересказать Ире суть спора нормальными словами, не используя терминов из разделов высшей теоретической физики. Антон Романович чуть заметно кивнул. Значит, продолжаем. Ира проверила уровень нагрузки на вычислительные мощности города. У них ещё оставался десятипроцентный резерв по мощности, прежде чем придётся выгружать из оперативной памяти одну из вспомогательных служб управляющих городом. Вот, уже осталось только девять процентов. Чем больше активных точек задействуется, тем сложнее расчёты. Кажется, они применили всевозможные методы оптимизации, но вдруг этого будет недостаточно? Ира решила подождать, пока резерв не снится до пяти-шести процентов и тогда ставить вопрос о прекращении эксперимента. Она бросила взгляд на обобщённую карту. Суммарный уровень отклика почти вдвое превысил максимальное значение, полученное во время предпоследнего сеанса. Ещё бы знать, какого уровня нужно достигнуть, чтобы коробочка открылась… Остались свободными восемь процентов вычислительной мощности первого меркурианского. Один из физиков повысил голос, оглянулся и кивком попросил у присутствующих прощения. Склонившись друг к другу пилоты с Прометея о чём-то шептались. Семь процентов вычислительной мощности. Куда ему столько? Двадцати процентов мощности хватало для расчёта графика солнечных вспышек на неделю вперёд, а это крайне затратная операция из-за того, что приходится учитывать огромное множество параметров. Отметка застыла на семи процентах и больше не проседала. Кибернетик внимательно наблюдала за цифрами, не веря, что те прекратили уменьшаться и только колеблются вокруг одного и того же значения. Кто-то удивлённо, вполголоса, ахнул, но Ира не обратила внимания. Запросив у управляющей генератором поля программы текущий статус и прогноз по использованию ресурсов, она не сразу смогла сосредоточиться на рисуемых экраном строках ответа. Текущий статус: завершение. Наблюдение. Контроль. Прогноз по использованию ресурсов: освобождение 99,8% процентов занятых ресурсов в течении последующих двух минут. Сейчас освобождено 60%, 65, 70, 75… Она не поверила и перевела взгляд на мониторинг. Процентное отношение свободных вычислительных мощностей города поднялось до тридцати процентов – к тому значению, с которого они начинали эксперимент несколько часов назад. И только тогда Ира подняла глаза от экрана и огляделась. В помещении, где проводился эксперимент, стояла тишина. На самом деле тишина бывает разная: глухая, звенящая, неловкая или полная. Сейчас она была ожидающей. Физики замолчали, оборвав спор на середине слова и склонившись над голографическим кубом, точно древние цари над своими сокровищами. Синтез-химики подошли на шаг ближе к стоящему посередине помещения, обёрнутому в лукавицу силовых полей, артефакту. Как будто и вправду ожидали, что тот сейчас раскроется и оттуда выйдут – кто? Девушки в свободных одеждах с цветами или маленькие инопланетяне с комично большими головами? Спроси их кто-нибудь в тот момент, пожалуй, они не смогли бы ответить, чего именно ожидают. Сам по себе артефакт выглядел в точности как раньше. По нему не побежала трещина. Он не превратился в что-то иное, не засиял внутренним светом в видимом диапазоне, не завибрировал, а по-прежнему спокойно лежал на подставке в метре от пола. Однако странно было бы ожидать чего-то подобного от активировавшегося информационного хранилища. Непонятно откуда артефакт брал энергию для совершения полезной работы. С этим ещё предстояло разобраться. Генератор узконаправленных полей теперь выступал в роли приёмника считывающего создаваемые артефактом короткоживущие, существующие лишь микродоли секунды, поля. Ничто не могло выйти из-за защиты наружу. Люди без опаски столпились вокруг артефакта. Внешне он был безмолвен, но отчёты приборов свидетельствовали об экспрессивном монологе, тщательно записываемом генератором полей. О чём рассказывал сейчас инопланетный механизм своему земному собрату? Монолог предстояло ещё расшифровать и это, может быть, задачка посложнее, чем вызвать камень на откровенность, заставить заговорить. Пока физики, синтез-химики и остальные молча ожидали сами не зная чего, наблюдая как нарастает интенсивность диалога между управляющей генератором программой и артефактом. Короткий вопрос и следующий за ним долгий ответ. И снова, но уже в других вариациях. Ира заметила: Саша и Сергей держатся за руку. Поискала глазами Дениса. Тот застыл среди физиков, возле голографического куба. Молчание нарушил Антон Романович. Прочистив горло сказал: –Поздравляю вас, товарищи. –Замолчал. Улыбнулся и продолжил: –Пока ещё не знаю с чем именно, но поздравляю. Первый шаг по этой дороге только что сделан! Тишина взорвалась радостными криками. Синтез-химики изобразили попытку станцевать какой-то непонятный народный танец. Видимо секретный танец малочисленной народности синтез-химиков. Пилоты страстно целовались, не обращая внимание на окружающих. Так, будто год не подходили одна к другому только и ожидая, когда, наконец, артефакт «заговорит». Физики хлопали друг друга по плечам и пожимали всем руки. Тут Иру поднял в воздух и закрутил вихрь по имени Денис. У кибернетика закружилась голова. Она засмеялась. Было так легко, что, казалось, можно взлететь без ракетного двигателя за спиной. Достаточно хорошенько подпрыгнуть. Слабая гравитация меркурия не удержит её.

-Мы сделали это! Сделали!

-Кстати, а что именно мы сделали?– поинтересовалась Ира. Её ещё пошатывало и, чтобы не упасть, кибернетик держалась за Дениса.

Сказав всё, что собирался, артефакт замолчал. Управляющая генератором программа так же не проявляла активности. Сейчас она пыталась как-то упорядочить входной массив данных, разбить на логические единицы, на классы соответствия.

-Немедленно сообщить в КосмСовПол– приказал Антон Романович

-Конечно, капитан! То есть хотел сказать глава совета первого меркурианского– как мальчишка улыбался Сергей.

-Мы сейчас слишком возбуждены. Приказываю всем присутствующим в этом помещении не начинать расшифровку полученного сообщения в ближайшие сутки. Отдыхайте. Дайте поработать другим. Мы сделали большое дело. Через шесть часов жду всех на общем собрании.

Одновременно четыре голоса взмолились: –Ну Антон Романович…

-Исполнять– сказал капитан и пояснил: –Это касается и меня тоже. К расшифровке послания надо подходить с холодной головой, а мы сейчас переполнены эмоциями. Остывайте, товарищи. Готовьтесь к долгой и кропотливой работе. Думаю, прежде чем мы сможем узнать, что хотели сказать далёкие братья, придётся как следует потрудиться.

-Как он мог!– кипятилась Ира, после того как они переоделись из защитных экранирующих комбинезонов в обычные. Старший кибернетик отчаянно, хотя и не особенно вычурно, сказывалось отсутствие практики, ругала главу совета первого меркурианского. А мрачно слушающий энергетик, вместо того чтобы поправить товарища, согласно кивал и вздыхал. Выговорившись, Ира махнула рукой. Это мало походило на здоровую критику. Денис снова вздохнул.

-Всего одни сутки – подождём.

-Двадцать три часа тридцать две минуты– Ира показала экран коммуникатора: –Завела таймер.

-В чём-то Антон Романович прав– задумчиво произнёс Денис: –Нужно немного успокоиться. Наука любит холодную голову. Кроме того: целые сутки официального отдыха. Когда ты последний раз получала что-то подобное?

-Сходу и не припомню.

-Так радуйся.

-Я не умею отдыхать:– сказала Ира: –Разучилась.

Денис накрыл её ладонь своей: –Будем учиться заново. Может быть небольшая прогулка, а то всё сидим в четырёх стенах. Снаружи сегодня чудесная погода. Плюс триста восемьдесят градусов. Солнечно. Ира засмеялась.

-До общего собрания ещё полно времени. Успеем, если не станем медлить.

Ира уточнила: –Насколько солнечно?

-На триста восемьдесят градусов или немногим больше.

Капитан оказался прав. Потому он и капитан, что ошибается реже остальных. Достать из артефакта послание только половина дела, может быть даже треть или ещё меньше. Вторая половина – суметь понять его. А это совсем не просто. Они сняли послания с остальных артефактов. Лучшие лингвисты и математики Земли бились над проблемой понимания. Вместе с ними искали ключ меркурианские учёные и члены школьных кружков любителей математики. Записи выложены в общий доступ и любой, имеющий свободное время и желание, мог попробовать расшифровать их. Человечество, словно гигантский компьютер, сотни миллионов раз одновременно пыталось решить задачу. От школьника, до заслуженного математика – сотни миллионов параллельно работающих умов, десятки тысяч миллионов попыток. Перед такой подавляющей вычислительной мощностью не устоит ни одна задача, но эта держалась. Пока ещё держалась.

-Надоело!– Ира смахнула с экрана наброски расчётов: –Хочу сделать перерыв. Пошли в рекреационный отдел. Полюбуемся на растения. Вдохнём запах растений. Пожуём растения. Иначе я не засну.

Локальное местное время перешагнуло за полночь. В их маленькой, но уютной, жилой ячейке всего один стол, когда-то честно поделенный пополам, а ныне единолично оккупированный Денисом. Ира валялась на приготовленной ко сну кровати. Вокруг её рук плавали голографические клавиатуры. Перед лицом мерцал кубик трёхмерного, полностью голографического, экрана. Как это часто случалось в последнее время, расстелили кровать, собираясь лечь пораньше и наконец-то выспаться, но увлеклись расчётами и опять засиделись. А спать-то когда, спрашивается? Завтра опять будет ругаться Саша. Хотя она и сама не без греха. Космос – зона повышенной опасности. Нельзя нарушать режим дня. По крайней мере, так часто. Но ведь послание, инопланетные артефакты и далёкие братья на других планетах под другими солнцами. Сколько можно биться лбом о стену. Надоело! Ира села в кровати, пройдя лицом сквозь голографический экран-куб. Клавиатуры дёрнулись было вслед за руками. Небрежно сделанный управляющий жест и они исчезли.

-Так ты идёшь или нет?– спросила Ира у что-то невнятно промычавшего в ответ на её первый вопрос Дениса.

-Нет. Иди одна– отрывисто бросил энергетик: –Кажется у меня начинает вырисовываться.

-Оно всегда начинает вырисовываться. Вот только конечная картинка получается полностью бессмысленной– проворчала Ирина одеваясь.

Одевшись, обняла его сзади: –Денис. Дениска. Вот тебе сосиска.

-Ир, работаю– отмахнулся тот.

-Удачи– не совсем искренне пожелала Ира. Она была уверена, что если кто и решит эту задачку, то это будет она – девушка из ледяной пещеры– старший кибернетик первого меркурианского, Горохова Ирина, и никто другой. Но не сейчас. Её расчёты зашли в тупик. Следует отдохнуть и начать заново, каким-нибудь другим путём. Она ещё не придумала каким именно.

Поцелуй в затылок. Дверь закрылась, выпустив Иру в пустой коридор. Никого. В другое время она сказала бы, что все, кроме дежурной смены, спят. Сейчас была уверенна, что не меньше половины товарищей заняты решением задачки. До начала рабочего дня оставалось меньше семи часов. Нельзя задерживаться, иначе опять придётся целый день зевать и тереть глаза. Пустые коридоры ярко освещены. На меркурии не приходится экономить энергию. Мимо пробежала пара мелких конструктов. Ира отступила в сторону, давая им дорогу. Не доходя до сада – рукотворного кусочка леса глубоко под поверхностью выжигаемой сошедшим с ума солнцем, она свернула, заглянув в технический отсек.

-Привет, Бонделей.

-Доброй ночи, Ирина. Почему вы сейчас не спите?

-Сложный вопрос– кибернетик присела на стоящий у стены контейнер: –Не получается уснуть.

-А вы пытались?

-Поймал– подняла руки Ира: –Это Саша науськала следить, чтобы я соблюдала режим?

-Товарищ Гончарова поставила задачу…

-Отменяю её– перебила девушка: –Как старший кибернетик города.

-Задача отменена.

Ира пересела на стоящий в стороне контейнер. Судя по маркировке – с модулями памяти. На новом месте можно вытянуть ноги. Как хорошо!

-Что думаешь о сложившейся ситуации, когда Саша поставила задачу, а я отменила?– спросила Ира. За последние полгода она приобрела привычку разговаривать с древним роботом. Подтвердить его статус как «разумного существа» она ещё не могла. Но, похоже, это уже никого не интересовало. Ни Сашу, поставившую эту странную задачу. Ни позабывшего об отданном распоряжении капитана, ни самого Бонделея, который не умел желать или хотеть чего-либо. В конце концов, Бонделея ей навязали в наказание за ту статую в ледяной пещере. Срок наказания давно прошёл. Ира привыкла к присутствию Бонделея. Пока он исполнял роль доктора Ватсона, она могла считать себя Шерлоком Холмсом. Кроме того, изучение древнего конструкта столь долго функционирующего и накопившего большом объём опыта – само по себе преинтереснейшее занятие.

-Люди непоследовательны– ответил Бонделей.

-Почему?

-Потому, что не могут в полной мере контролировать свои желания и побудительные мотивы.

Это были Ирины слова, сказанные когда-то, и она кивнула, принимая их обратно. Бонделей шевельнулся. Конструкты по-своему грациозны. Это грация механизма, а не животного. Точный расчёт. Ни одного лишнего движения. Максимизированная эффективность.

-Подзарядил батареи?– зачем-то спросила Ира, хотя сама видела, что именно этим Бонделей и занимался. Вряд ли бы он оборвал подзарядку на полпути.

Вместо того, чтобы выдать утвердительный вопрос, робот замер, потом сказал: –Люди задают риторические вопросы. Зачем? Видимо он всё ещё находился в контексте разговора «что думаешь».

-Сам догадался? Молодец– похвалила кибернетик: –Это что-то вроде обратной связи. Называя красное красным, ещё раз удостоверяешься, что оно именно этого цвета. Хотя, честно сказать, я понятия не имею, зачем мы так делаем. Поинтересуйся у Саши, она у нас специалист по людям. Я всего лишь кибернетик, который не может понять что же такого нам передали братья по разуму, Глушков, который Виктор Михайлович, их всех побери! Следуй за мной.

Робот и человек вышли в коридор. Пара мелких конструктов замеченных Ирой по пути сюда торопились обратно. Человек не мог уловить мгновенный обмен сообщениями через информационное поле города. Подпрыгнув, конструкты перескочили на стены, оттуда на потолок и побежали по нему, ловко цепляясь за специально сделанные для этого выступы. Бонделей величественно и гордо (как показалось Ире) застыл посередине коридора. Хмыкнув, девушка покачала головой.

-Так, так, так– сказала Ира, заглянув в рекреационный отдел, по-простому: в сад.

-Саша, как нехорошо… ругать других, когда сама нарушаешь режим. Сергей? Аня? МММ, вот вас я никак не ожидала увидеть здесь, в такой час, в компании злостных нарушителей режима.

-Ира!

Она попыталась придать лицу невинное выражение.

-Не делай такое лицо!– потребовала пилот, врач и «садовод» Гончарова Саша. Она покраснела, уязвлённая справедливым упрёком и от того была настроена весьма воинственно.

-Отчего же вы не ожидали увидеть меня здесь, Ирина?– улыбнулся Марат Маликович – «тройное эм». Его единственные, на весь обитаемый космос, роскошные усы, шевельнулись, пряча добродушную улыбку.

-Человек только вернулся с двухнедельной смены со второго обогатительного. Неужели не хочется отдохнуть? Чем вы вообще здесь занимаетесь в поздний час?

-Делимся наработками по расшифровке послания– объяснил МММ: –Дело в том, что каждый из нас зашёл в тупик и потому мы решили объединить усилия устроив мозговой штурм. Присоединишься?

-А сама зачем пришла?– коварно спросила Саша.

-Я?– Ира задумалась: –Робота выгуливаю перед сном. Пойдём дальше Бонделей. Такие люди: сначала выговаривают за нарушение режима, потом, оказывается, что сами нарушают. Нехорошо, товарищ Гончарова.

-Ирка!

Довольно улыбаясь, кибернетик свернула за угол и там, не выдержав, расхохоталась.

-Да она смеётся!– раздался позади возмущённый голос Саши.

-Не смеюсь– написала им всем через коммуникатор Ира: –Это я так морально осуждаю ваше разложение и пренебрежение правилами.

Отключив приём входящих сообщений и звонков, если они не имели пометки «важное» и «сверхважное», Ира поспешила скрыться с места преступления. Так Саше и надо. То ревностно следит за соблюдением правил, то сама нарушает. Пусть выберет что-нибудь одно!

-Бонделей, ты понял, что сейчас произошло?

Древний конструкт молчал.

-Это была шутка. Попытайся проанализировать разговор.

-Сложно– почти по человечески ответил конструкт.

Ира погладила бок робота. Бонделей возвышался над ней на треть корпуса.

-Конечно, не просто. Но ты старайся.

Первый обогатительный комплекс. Древнее здание. Массивные ворота открываются, в распахивающуюся щель сыпется каменная крошка. Немного, едва ли наберётся две горсти, может быть три. Пара мобилей терпеливо ждёт, пока подземные ворота раскроются. Мобили класса «солнечный зайчик» идеально подходящие для исследования территории или для быстрой доставки к месту назначения нескольких пассажиров. Ворота раскрываются. Тень съёживается у стенок шлюза. Столб света практически материален. Бьёт в пол, испаряет грязь и налёт на теплоизоляционном покрытии пола. Видимый не глазами, но чуткими приборами, дымок взвивается и тут же пропадает. Всё, что можно было испарить или сжечь, свет сжёг и испарил. Мобили один за другим въезжают по наклонному полу вглубь холма. Ворота начинают закрываться, истончая столб света. Яркий столб сжимается в ниточку, не толще спирали в электролампочке. Мгновение, пропадает и она. Секунда темноты пока скафандры подключаются к информационному полю первого обогатительного. Мир становится ясным, чётким и интерактивным. Достаточно сосредоточить внимание на каком-то предмете как искусственный мозг промышленного комплекса выдаёт развёрнутую справку. Тройная теплоизоляция. Сейчас они в первом шлюз. Потом второй. Там, среди десятка других, оставляют мобили, ставят на подзарядку и выходят. Пройдя третий и последний шлюз, снимают скафандры. Там стоит кадка с заморенной карликовой пальмой. Листья у пальмы смотрят кончиками в пол, а весь вид в целом вызывает желание добить, чтобы не мучилась. Рядом малый автоповар с богатой коллекцией холодных, освежающих напитков. Скафандры высшей защиты поддерживают внутри комфортную температуру, но чисто психологически, человеку, возвращающемуся из мира палящего солнца снаружи, хочется попить холодненького. Прибывшие собираются вокруг автоповара. По очереди пьют, выбрасывая использованные одноразовые стаканы в утилизатор. Всего их пять человек и ещё двое встречающих.

-Здравствуйте товарищи, добро пожаловать.

-Здравствуйте.

Пока длился обмен приветствиями, Ира огляделась. Она помнила это место совсем другим. Тогда оно было неуютным и не подходящим для жизни из-за нарушенной теплоизоляции. Тогда комплекс был без энергии, мёртвым и опасным. Осколок древнего мира, потерянный и найденный. Ира помнила, как трепетало сердце, когда она входила сюда впервые. Заброшенный комплекс виделся хранилищем секретов и тайн. Он таким и оказался. Теперь, когда все его тайны раскрыты, а построенный предками комплекс верой и правдой служит потомкам своих создателей, можно, оглядываясь назад, подтвердить: секреты и тайны были здесь, но теперь их больше нет. Сейчас комплекс совсем другой. Заново проложены энерговоды, практически вся инфраструктура создана заново. Даже внешние двери первого шлюза и те заменили, оставив фактически только стены и восстановленную теплоизоляционную защиту. Если пройти дальше, в цеха, где производится трансмутация добываемого в шахтах энергнума, там можно отыскать частичку старого комплекса времён древних. Или ещё дальше – в гигантские складские помещения. Там люди практически ничего не меняли. Можно прикоснуться ладонью к стенам построенными предками, вернее механизмами под их управлением. Встречающие повели их в выделенные жилые ячейки, где они временно будут жить, пока не закончат здесь свои дела и не вернутся в первый и единственный на меркурии город. Подняв глаза, Ира наткнулась на статую Константина Григорьевича Симоненко. Древний инженер, вместе с товарищами, брошенный корпорацией на смерть в рукотворных каменных пещерах меркурия, приветствовал входящих, протягивая руку с открытой ладонью. Человек, благодаря которому сверхдальняя экспедиция к далёким звёздам отправится на пятнадцать лет раньше. Ни один унесённый волной истории король, ни одно мифическое божество не сделало и не могло сделать сравнимого по ценности подарка. Кроме, может быть, того отчаянного бога именем которого назван возвращающийся с Земли на Меркурий корабль. Статуя сделана из сверхпрочного композита способного остаться целым в эпицентре ядерного взрыва. Из тени за спиной инженера выступают лица одиннадцати других, брошенных корпорацией на смерть. Они и умерли. Один за другим. Симоненко держался дольше остальных, до самого конца сохраняя веру в величие и свет человеческого разума. Брошенные на меркурии инженеры погибли, но остались вечно жить в памяти людей. Их имена известны миллионам. А кто, кроме профессиональных историков, знает сегодня имена последних директоров корпорации? Само по себе так получилось, что они на миг замерли перед статуей инженера Симоненко. Никто не произнёс ни слова. Константин Григорьевич протягивал руку людям из будущего, увидеть которое он так и не сумел.

-Здравствуй инженер– мысленно обратилась к безмолвной статуе Ира: –Весь мир знает тебя как человека громадной духовной силы преподнёсшего потомкам чудесный дар. На этом фоне создание конструкта Бонделея, названного в честь кота, остаётся незамеченным подавляющим большинство людей. Но не мной.

Их разместили в ячейках для гостей. Ира написала письмо оставшемуся в городе Денису о том, что добрались нормально, и поставила в очередь на отправку. Из-за солнечной активности постоянная двухсторонняя связь между комплексом и городом в данный момент невозможна. Как только условия позволят, пакет накопившихся сообщений будет передан и приняты входящие. По плану обратно им возвращаться через два дня. Не желая терять время, Ира созвонилась с двумя кибернетиками первого обогащающего. Ей нужен был один провожатый, но вызвались сразу двое. Так и пошли втроём в самые дальние складские помещения. Пока проходили коридоры верхнего уровня, то и дело приходилось останавливаться, здороваться со знакомыми и обмениваться новостями. Когда пошли складские помещения, людей стало поменьше.

-Как здесь всё переделали– поделилась Ира: –Совсем не узнать.

Местные кибернетики довольно закивали. За время пути Ира выслушала эмоционально рассказанную на два голоса, но не слишком интересную историю о том как по стенам старого комплекса заново протягивали энерговоды, как настраивался искусственный мозг и с нуля создавалось информационное поле.

-Вот здесь– сказал один, разблокируя дверь и пропуская гостью внутрь.

-Мы ничего не трогали, как приказал центр– добавил второй: –Только установили датчики контроля температуры, атмосферы и остального, по мелочи.

-По уму следовало бы разобрать на запчасти. Протоколы и стандарты ещё из древнего мира. Не совместимы с современными, но какие-то детали можно было бы использовать повторно. Если бы не запрет центра.

Ира кивнула. Она сама полгода назад настояла на том, чтобы двоюродные братья Бонделея, построенные инженерами конструкты не были бы разобраны или утилизированы. Сейчас пришло время заняться ими.

-Решили восстановить их? Всех?– поморщился кибернетик: –Тут работы месяца на три, если не больше.

Проходя мимо лежащих неподвижно и, без тщательно диагностики не поймёшь, спящих или мёртвых – невосстановимо повреждённых, роботов, Ира сказала: –На следующей недели приедут Виктор и Алина из города. Со второго обогатительного приедет Николай. Вместе справитесь.

-Будут использоваться в работах снаружи?

-Внутри.

-Внутри?– удивился местный кибернетик: –Зачем столько для внутренних работ? Тем более восстановленных кустарных поделок. Я, конечно, понимаю, что они представляют историческую ценность. Но придётся отдельно изготавливать и подгонять запасные части. Современные не подойдут. Мороки…

-Эти роботы– Ира обвела руками вповалку лежащие на полу металлические тела: –Спроектированы по древним технологиям. Они привязываются к человеку. Использовать их снаружи, в длительном автономном режиме, не рационально. Роботы– она снова употребила древнее и слишком общее название: –Довольно умны. Не «Луна1», кончено, но для конструктов общего назначения их размеров, вполне неплохи. Разумеется, потребуется длительный период реабилитации после восстановления. Придётся изрядно покопаться в их искусственных мозгах, а это огромный стресс даже для исправного конструкта, не говоря уже о пролежавших несколько десятилетий в агрессивных условиях и полностью обесточенных. Если вы сумеете восстановить хотя бы половину – будет очень хорошо.

-Зачем вообще это нужно?

-Распоряжение центра– туманно ответила Ира не уточняя, что сама и составила данное распоряжение. Земля и КосмСовПол были не против. Земле это было преподнесено как почтение памяти древних инженеров и для закрытия нехватки рабочих конструктов. Зачем самой Ире нужно было восстанавливать древних конструктов – сложно сказать. В конце концов, рабочих конструктов действительно не хватало. А до прибытия Прометея ещё полтора месяца. Причина не хуже прочих.

Неожиданно один из местных кибернетиков робко поинтересовался: –Вы ещё не сделали заключение по поводу возможной разумности древнего конструкта Бонделея? Его товарищ с интересом посмотрел на гостью из первого меркурианского.

-Сделала– сказал Ира: –Бонделей умён, но не разумен.

Один кибернетик кивнул. Другой поинтересовался: –А почему так?

-Он пытается, но не может скопировать мышление человека, рядом с которым находится длительное время. Но, пожалуй, главное то, что у него нет собственных стремлений и желаний. Проще говоря: Бонделей ничего не хочет и, как следствие, ни к чему не стремится.

-У искусственного интеллекта «Луна1» тоже нет собственных желаний– возразил кибернетик.

-Передо мной не ставилась задача дать заключение о разумности интеллекта «Луна1»– резко ответила Ира.

После нескольких секунд неловкого молчания, местный кибернетик доложил: –Вызвал пару грузовых конструктов. Они перенесут роботов в мастерскую. Получив распоряжение из центра, мы освободили её от всего лишнего.

-Внезапно оказалось так много свободного места– улыбнулся его товарищ.

Ира оббежала взглядом чернеющие – в ярком свете потолочных светильников – покрытые слоем теплоизоляции металлические тела конструктов. Не домашние питомцы. Не животные. Слуги? Пока да. Плохо спроектированные, несовершенные, недоделанные дети. Может быть, когда-нибудь в будущем, братья. Кто знает?

-Идёмте в вашу мастерскую– сказала она: –Можете начинать хвастаться и расписывать достижения. Всё же я официально прибыла с инспекцией.

-Конечно, товарищ инспектор– сказал один.

Другой, немного обиженно, проворчал: –Никакого хвастовства. Только правда.

-Или что-то на неё похожее– улыбнулась Ира: –Идёмте ребята. Пусть грузчики поднимут пациентов в палату. Это будет сложный ремонт. Я знаю. Сама восстанавливала Бонделея.