1041 Отвергла королевна корону, и ее Стирать с утра до ночи заставили белье, Но после поплатились все, кто ее терзал. И с Хервигом сраженье норманнский король проиграл. 1042 Сначала приказали прекрасной деве встать, Отправиться к Ортруне и с нею отдыхать, Весельем наслаждаться, пить доброе вино. Но знатная девица все также твердила одно: 1043 «Не надо мне короны. Ведь вам известно, князь, Я быть женой законной другому поклялась, Меня с ним обручили родные и вельможи. И если он погибнет, ни с кем я не лягу на ложе». 1044 А князь сказал: «Поверьте, вам не о чем тужить. Никто нас, кроме смерти, не сможет разлучить, Так мирно пребывайте с моей сестрою вместе, Ортруна вас утешит, я вам обещаю по чести». 1045 Он льстил себя надеждой, что нрав ее смягчится, Ведь всем, чем только можно, поделится сестрица С несчастной полонянкой. Брат и сестра мечтали, Что дева перестанет теперь предаваться печали. 1046 Княжна все дни сидела с Кудруной, и она Лицом порозовела от доброго вина И кушаний отборных. Но можете поверить, Ни за какие блага она не могла лицемерить. 1047 Когда герой учтиво склонялся перед ней, Отраднее на сердце не становилось ей, О тяжком плене дума красавицу терзала, И боль свою угрюмо в упреках она вымещала. 1048 Так это продолжалось, покуда, осердясь, «Прекрасная Кудруна, – ей не промолвил князь, — Я Хервига не ниже, с кем сблизиться вы мните Себе великой честью, а вы меня тяжко казните. 1049 Для нас обоих лучше вам так не поступать. Когда вас обижают, мне больно это знать, Я сам безмерно стражду, обидой уязвленный. Хоть вы меня отвергли, я вас увенчал бы короной». 1050 И князь пошел к дружине, окончив эту речь. Велел героям земли и честь его беречь. «Меня, – размыслил Хартмут, – так сильно ненавидят, Что, видно, много горя от этого в будущем выйдет». 1051 И стала королевной Герлинда помыкать, Служить ее вседневно заставила опять. Не с дамами в светлице, как это ей пристало, С прислугой на задворках Кудруна теперь пребывала. 1052 Куражилась волчица над знатной полонянкой: «Хочу, чтоб дочка Хильды была моей служанкой, Себя непобедимой гордячка возомнила, Так пусть она послужит, как прежде еще не служила». 1053 Сказала злой Герлинде прекрасной Хильды дочь: «Я вам служить усердно готова день и ночь, Все выполню охотно, что будет мне но силам, Покуда разлучает нас злая судьба с моим милым». 1054 А старая волчица сказала: «Ты мое Носить на берег будешь и там стирать белье, И будешь безотказно стирать всей свите платья, Смотри, чтоб только праздной тебя не сумела застать я». 1055 «Владычица, – Кудруна осмелилась сказать, — Пускай меня научат, как надобно стирать, Чтоб в вёдро и в ненастье могла стирать я платья. Коль нет мне в жизни счастья, так горше хочу пострадать я. 1056 Я вовсе не гордячка и выучусь стирать, Велите вашей прачке мне это преподать, И хлеб свой отслужу я, работая вседневно Без всякого отказа». Разумна была королевна. 1057 Герлинда приказала служанке платья взять, Идти с Кудруной к морю, учить ее стирать, И тяжко королевна с тех пор работать стала. Никто не заступался, Герлинда ее истязала. 1058 Учили близко замка Кудруну мыть белье, И стала полонянка стирать белым-бело, Всех лучше в Норман дине. Подругам было тяжко Глядеть на то, как ныне у моря стирает бедняжка. 1059 В плену, служа Кудруне, красавица жила, И тоже королевной та пленница была. Ее судьба Кудруны всех больше удручала, Когда глядели девы, как дочь государя' стирала. 1060 И верная подруга возвысила свой глас, Сказала Хильдебурга: «Услышь, о боже, нас! Всех, кто увез Кудруну, пусть небо покарает, Владетельная дама сама их одежду стирает». 1061 Герлинда, слыша это, распорядилась зло: «Не хочешь, чтоб Кудруна трудилась тяжело, Так за свою хозяйку сама ты поработай». Сказала Хильдебурга: «Я сделаю это с охотой. 1062 Прошу вас богом, деву одну не оставлять, Ведь королевской крови ее отец и мать. И мой отец был князем, но я стирать сумею. Чтоб ни было, позвольте мне службу нести вместе с нею. 1053 Мне жаль ее, хоть тяжко и мне свой крест нести. Господнем изволеньем жила она в чести, И предки ее были всех королей богаче. Служить ей здесь негоже, и я помогу ей тем паче». 1064 Рекла Герлинда злая: «Но будешь ты страдать И по снегу босая зимой пойдешь стирать, Когда бушует ветер, и будет так хотеться В натопленной светлице у печки с подругами греться». 1065 С трудом дождалась дева, пока закат настал, Тот вечер утешенье Кудруне даровал. Пришла к ней Хильдебурга, и обе королевны Свою тоску и горе друг другу излили душевно. 1066 Рыдая, Хильдебурга. промолвила тогда: «Печалит несказанно меня твоя беда. Я милость у чертовки сегодня испросила. Она стирать одежду мне вместе с тобой разрешила». 1067 Бедняжка отвечала: «Воздай тебе Христос За то, что пролила ты со много столько слез. Коль мы стирать на море вдвоем с тобою станем, Так скрасим наше горе и, верно, душою воспрянем». 1065 И было Хильдебурге стирать разрешено С несчастной, чью отраду похитили давно И радостей лишили. А стирки полонянкам Давали много больше, чем всем королевским служанкам. 1069 Когда у прочих пленниц, случалось, был досуг, Кудруна с Хнльдебургой не покладали рук, И плакали слезами подруги, их жалея, Хоть и трудились сами, да так, что нельзя тяжелее. 1070 И мука эта длилась – здесь измышленья нет! — Стирать им приходилось шесть с половиной лет, На море мыть одежды всей княжеской дружине. Без проблеска надежды им тяжко жилось на чужбине.