Бодро шел Уленшпигель по дорогам и вот пришел в Нюренберг и пробыл тут 14 дней. А рядом с подворьем, где он остановился, жил один благочестивый человек. Он был богат, охотно ходил в церковь и недолюбливал шутов и скоморохов. Если они находились в каком-то месте или заявлялись туда, так он оттуда уходил.

У этого самого человека было в обычае раз в год приглашать в гости соседей и угощать их радушно едой, вином и самолучшими напитками. А если у кого-то из приглашенных гостил кто-нибудь чужой – два, три приезжих купца, так он и их звал, они были у него желанными гостями. Вот подошло время, когда каждый с радостью принимает гостей. Уленшпигель как раз находился в соседнем от того богача доме, он там на время остановился. А тот человек пригласил в гости своих соседей, как это было у него заведено, и их гостей тоже, кто там был из добропорядочных людей, но Уленшпигеля он не пригласил, он считал его фигляром, скоморохом, приглашать которых не имел в обычае.

И вот соседи отправились в гости, в дом к этому благочестивому человеку, вместе с приезжими, жившими в их домах, которых он тоже пригласил. Хозяин, у которого Уленшпигель стоял на подворье, тоже пошел туда со своими постояльцами, вместе с ним получившими приглашения в гости. А Уленшпигелю хозяин сказал, что богатый сосед не пригласил его к себе, потому что посчитал за фигляра. Уленшпигель удовольствовался объяснением и подумал: «Коли я фигляр, так покажу ему представление». Его раздосадовало, что этот человек так им пренебрегает. А дело было сразу после дня святого Мартина, когда, значит, состоялась эта гостьба, и хозяин со своими гостями сидел в богато убранном покое, где он им устроил застолье.

А этот покой примыкал к стене, за которой и было жилище Уленшпигеля. Когда гости уже там собрались и были в самом лучшем расположении духа, Уленшпигель подошел и просверлил дыру в той стене, за которой сидели гости. Возле нее Уленшпигель наложил целую кучу своего дерьма, взял кузнечные меха и стал дуть в скважину, которую просверлил в соседний покой. И там завоняло так сильно, что никто не мог усидеть за столом. Один глядит на другого, думая, что это от него так пахнет, другой грешит на третьего. А Уленшпигель знай себе раздувает меха, так что гости с мест повставали и из-за вони совсем не могли тут оставаться. Стали искать под лавками, заглянули во все уголки – ничего не помогает. Никто не знает, откуда так немилосердно несет. Так что все разошлись восвояси. Тут и Уленшпигелев хозяин вернулся домой. Ему сделалось так худо, что вывернуло, и он отдал обратно все, что успел проглотить. Он рассказал, как в парадном покое скверно пахло, прямо человечьим дерьмом.

Уленшпигель стал смеяться и сказал: «Богач не хотел пригласить меня в гости и попотчевать своей едой. Я же к нему куда более милостив и щедр, чем он был ко мне. Я для него не жалею своей еды. Если бы я там был, не воняло бы так сильно». И он тотчас расплатился со своим хозяином и уехал оттуда, так как опасался, что это дело может выйти наружу.

А хозяин хорошо заметил по его словам, что Уленшпигель как-то замешан в эту историю, но не мог взять в толк, как он мог все подстроить, и это весьма удивляло его.

Когда Уленшпигель уехал из города, хозяин стал обыскивать дом и нашел эти меха – они все были загажены, – и нашел отверстие, просверленное в соседний дом через стенку. Он сразу наткнулся на это и позвал своих соседей взглянуть и рассказал им, как Уленшпигель эту шутку подстроил и что на прощание молвил.

Богатый человек сказал им: «Дорогой сосед, дураков и скоморохов в жизни не исправить, поэтому я их в своем доме никогда держать не стану. Из-за вашего дома эта пакость у меня учинилась. Поэтому я больше к вам ни ногой. Вашего постояльца я считаю шельмой и прочел это по оставленной надписи. Но уж лучше, что он действовал из вашего, а не из моего дома. Возможно, что здесь он что-нибудь еще хуже устроил бы».

Уленшпигелев хозяин сказал: «Дорогой сосед, вы не раз слышали, и так оно и есть: "Перед плутом две свечи зажигай", и так мне приходилось делать, ведь мне приходится всевозможный люд у себя держать. Плута надо принимать, как самого лучшего из постояльцев, какой только может явиться».

На этом они и разошлись в разные стороны.

А Уленшпигель был таков и больше туда не вернулся.