– Вот тебе кофе. С Ямайки.

– Почему с Ямайки?

– Не знаю. Не я же покупал. Какой-то смысл в этом, наверное, был. Как и во всей моей жизни.

– Что так печально, Лешь? Жизнь как жизнь.

– Ну да, ну да. Как тебе?

– Ну, такой, ямайский кофе. Я ж не специалист.

– А в чем ты специалист?

– Ну… да ни в чем, пожалуй. Я ж стеклом работаю. Я знаешь, такое специальное стекло с изменяющимися свойствами. В зависимости от светового потока. Иногда уменьшаю изображение, иногда увеличиваю. Затемняю, высветляю, искажаю, выпрямляю. Могу вообще никакого света не пропустить. Отражу, как зеркало, и всё. Но своей сущности у меня нет.

– А, понятно.

– Что понятно?

– Про интервью, которое ты у меня взял, пока я тут капустой лежал.

– Артишоком.

– Что?

– Не капустой. Артишоком.

– Да. Артишоком – это хорошо. Я кстати и собираюсь остаться артишоком. Но об этом потом. Давай с интервью закончим. Кофе еще хочешь?

– Да. Сухариков нет каких-нибудь?

– Обойдешься. Держи чашку. Нет, не пей пока, а то поперхнешься. Интервью ты написал дрянное.

– …

– Что, вот так? И не хочешь знать почему?

– Лешь, я же сказал, я стекло. А стекло это жидкость. Очень густая, но жидкость. Куда направишь, туда и потечет. Не нравится тебе, ну, так хозяин-барин. Говори, я запишу.

– Нет, я сначала скажу, что мне не нравится. Я ж готовился.

– Ну, давай.

– Понимаешь, ты там все написал так, как будто рядом Карина стояла и диктовала. Меня, по крайней мере, меня нынешнего, там нет.

– А нынешний от вчерашнего сильно отличается?

– Сильно, не то слово. Я с позавчерашнего дня вообще не художник. Ты послушай спокойно минут пять, я все объясню. А то все ерзаешь. Я художником быть никогда не хотел. Правда. То, что я в школе рисовал – все ерунда. Меня всегда к машинам тянуло. Я даже в мотоциклетный кружок записался в шестом классе. Мне с моторами возиться нравилось, а от гоночных машин я вообще балдел.

– Класс!

– Что класс?

– Балдел. Слово из шестидесятых годов. Из школьных лет.

– Да сиди ты спокойно. На тебе сухарики.

– А говорил нету.

– Ты слушать будешь? Если бы не Карина, я бы никогда художником не стал. Пошел бы в гараж работать, окончил бы заочно автодорожный институт, сейчас бы владел автосервисом и был бы микроолигархом, как Ванька Солонов. Ты его видел, кстати? Как он?

– Ну как…

– Ну вот. Я в Карину был влюблен со второго класса. Но она в вашей компании всегда была. С Ванькой, потом Маратом…

– Ты знал?

– Не люблю я вашего Марата.

[Одно слово – неразборчиво. Составитель.]

Никогда не любил. Я ему в пятом классе ботинки к полу в раздевалки гвоздями прибил. И вот когда у них с Маратом эта история случилась, я взял и увез ее в Ленинград, на месяц. У меня там родственники. А деньги были – я в гараже тогда работал. И ты знаешь, когда я был с ней, мне все меньше и меньше хотелась заниматься машинами. Приходили в голову какие-то идеи, хотелось рисовать. Ты в интервью своем дрянном, эту часть моей жизни точно отметил. Учился, учил, что-то придумывал. Не знаю как, но это Карина, через меня самовыражалась. И совсем не так, как другие женщины. С ними ведь как?

– Как?

– Есть такое заблуждение всеобщее, что каждая женщина видит в мужчинах различные способы воплощения своих желаний. Тот способ, какой ей подходит больше всего, она и выбирает. А соответственно и мужчину – спутника жизни.

– А это не так?

– Совершенно не так. Почти каждая женщина либо не знает своих желаний, либо никак не может выбрать из нескольких разнонаправленных. Пирожное или худеть, это еще не выбор. А ты представь себе четыре разных топика, все супермодные, но ни один тебе не подходит. Какой купить?

– Ну знаешь ли…

– Так вот. Каждая, ну почти, женщина нуждается в мужчине, прежде всего для того, чтобы определить, что же она на самом деле хочет. А хочет она именно того, что мужчина не может ей дать. Не важно, что ты решил подарить ей на день рожденья: машину, серьги с брильянтами или путешествие на Ямайку. Получив подарок, она будет думать не о нем, а об упущенном шансе получить что-то другое. Я внятно объяснил?

– Ну… да.

– Так вот с Кариной все было иначе. То есть в быту, в нормальном человеческом общении, все то же. Но не в судьбе. В профессии я всегда точно знал, что мне нужно делать. И Карина во всем меня поддерживала. Но стоило нам расстаться, как я терял понимание того, что я делаю. Она меня, как будто на привязи держала. А теперь отпустила. Ты знаешь, я раньше сам иногда бунтовал. Мы расставались и надолго. Один раз, в начале наших отношений больше года жили врозь. Но пока она была где-то рядом, пока была жива, ничего не мог сделать со своей жизнью. А теперь могу.

– Что значит, пока жива? Она что умерла? Тебе сообщили?

– Да нет. Я просто знаю. Первый раз за всю мою жизнь, с восьми лет мне не хочется ее видеть. Я свободен. А ее нет. К тому же машину нашли.

– У нее нет машины.

– У нее нет, а за галереей записан Лексус.

– Багряный?

– Скорее червленый. Мне звонили вчера из милиции. Найден, брошенный, в Старых Ямках.

– Ну да это ничего не значит. Может…

– Никакого может. Я свободен. И ты знаешь, мне даже хорошо. Вот еще три дня назад без нее было тошно, а сейчас – хорошо.

– Что ж ты делать собираешься теперь. Купишь автосервис?

– Сейчас. Разбегусь только. Галерея же осталась. Я буду теперь ей заниматься. Доведу до ума два проекта Карины и свои начну. И ты мне вот зачем нужен. Интервью мы перепишем. Не дергайся, я уже набросал вопросы и примерные ответы. Дома подработаешь. Всю эту муть про полосочки на асфальте мы повыкидываем и заявим новую концепцию галереи. Будем сталкивать в одном художественном пространстве два дискурса: тошнотворных традиционных художников, которых любят все обыватели, а особенно премьер-министры и мэры, и бестолковый авангард, который никто не любит, но надо. До совместных проектов дело, конечно, не скоро дойдет, но деньги уже сейчас можно брать с двух сторон. Так что ты давай, линзы протирай, будем увеличивать…

[пауза]

Ифф ю вонт маней ин ю покет

Анд э топ хэт он йо хэд

Э хот миил он йо тэйбл

Энд э бланкет он йо бэд

Вэлл тудэй из грэй скииз

Томороу из тииз

Ююл хэв ту вэйт тил йестердэй из хиаррр

[пауза]

Прочитал я материалы, которые мне Сербов дал. Ну что сказать? Настоящий бизнес план. Галерея, арт-агентсво, PR-структуры, производство сувениров, издательство. В перспективе – создание собственной телекомпании. Как-то все это… Меня другое интересует: по лехиным словам Карина больше в его жизни не присутствует. Ну и что это значит? Она ушла от него? Нет. Это не может быть внутренним ощущением. Он говорил так, как будто точно знает, что Карины просто нет в живых. А еще мне бы очень хотелось знать, где опять шлындает эта псевдобогиня? И появится тут, в конце концов, или нет? Ну, хоть бы позвонила.