*

Пробуждение воли выражает всё более яркое осознание ребёнком самого себя в качестве личности, отличной ото всех других, — неповторимо своеобразной . Но пробуждение воли человека протекает в русле генетической программы развития его организма, которая включает в себя и активизацию каждого из общебиосферных инстинктов в определённом возрасте. Поэтому, начиная с момента пробуждения воли, человек вступает в период борьбы с самим собой, которая имеет место всегда, когда в той или иной ситуации алгоритмы поведения, обусловленные: 1) инстинктами, 2) освоенными человеком достижениями культуры, 3) его собственным разумением целесообразности, 4) эгрегориальным водительством 5) непосредственным водительством Свыше, — оказываются взаимно несовместными. И в жизни человека период борьбы с самим собой продолжается до тех пор, пока он не достигнет необратимо человечного строя психики, поскольку при всех остальных типах строя психики потенциал внутренней конфликтности алгоритмики психики может быть активизирован какими-нибудь жизненными обстоятельствами. Соответственно уже в детстве неизбежно возникают ситуации, в которых самоосознание ребёнка и выражающая его воля сталкиваются с властью инстинкта самосохранения.

Страхи и опасения реальных и мнимых угроз свойственны всем детям в раннем возрасте, но в период безвольной жизни отношение к ним одно , а в период от начала пробуждения воли — отношение к ним уже другое. Ребёнок к этому времени обычно уже знает, что поддаваться страхам, бояться — это плохо. И оказываясь в ситуациях, когда ему становится страшно, он — под воздействием этой культурно обусловленной нормы поведения — своими волевыми усилиями начинает стараться удерживать себя от того, чтобы поддаться власти страхов. То есть воля в своих первых взаимодействиях с властью инстинкта самосохранения учится сдерживать инстинктивную реакцию на опасность типа «убежать», свойственную слабой стороне в инстинктивно управляемом конфликте. Это касается как мальчиков, так и девочек.

Но генетическая программа развития организма всякого вида готовит детёнышей и молодняк ко взрослой жизни, в которой видовой инстинкт самосохранения в ряде случаев будет требовать не только сдержать реакцию типа «убежать», но будет требовать иной реакции на опасность — «напасть самому». И к проявлению этой реакции должны быть готовы и самцы, и самки всякого вида, с тою лишь разницей, что для самцов многих видов это большей частью преобладающий тип реакции, а для самок многих видов это — тип реакции для чрезвычайных ситуаций защиты потомства от непосредственного нападения на них (хотя есть виды, в которых и для самок это основной тип реакции) в тех случаях, когда самцы в силу каких-то причин допустили «боевое соприкосновение» с противником самки, занятой воспитанием детёнышей.

Поэтому, как это не покажется странным многим родителям, дедушкам, бабушкам, детсадовским и школьным педагогам, именно инстинкт самосохранения гонит в возрасте 5 — 13 лет и старше на поиски приключений и опасностей для того, чтобы в приключениях и играх с опасностями в собственную храбрость они могли бы укрепиться в навыках реакции типа «напасть самому», подчинённой инстинкту самосохранения.

Девочки, когда не заняты исключительно девчачьими делами соответствующими их возрасту, сопутствуют мальчикам в их приключениях: либо непосредственно в них соучаствуя, либо как свидетельницы и ценительницы проявлений мальчиками “храбрости”, которая в этом возрасте большей частью является невольной, а потому и безрассудной. При этом девочки выступают как в роли подстрекательниц к проявлениям мальчиками храбрости, так и в роли сдерживающего фактора в неуместных с точки зрения девочек проявлениях храбрости, подчиняя своей воле мальчиков на основе инстинктивно обусловленной психологической подчинённости мужчины женщине .

Но поскольку генетическая программа становления алгоритмики инстинкта самосохранения разворачивается не в естественной природной среде, а в культурной среде цивилизации, то видовой инстинкт самосохранения большей частью скрыт под разного рода культурными оболочками, создающими ложное впечатление о происходящем. По этой причине, если взрослые начинают вспоминать свои детские опасные игры и шалости, которые были очень значимы для них в том возрасте, то они не могут понять, зачем им всё это было надо. Не могут понять прежде всего потому, что взросление сопровождалось становлением иной алгоритмики психики, с точки зрения которой опасные игры и шалости детской поры кажутся сумасбродством; но с точки зрения алгоритмики психики ребёнка, находящейся в процессе развития, они не были сумасбродством, а в них выражалось, как ему тогда виделось, его становление в качестве личности, осознающей собственное своеобразие и тем самым приобщающейся ко взрослости и отделяющей себя от «малышни».

Точно также и для новых подрастающих поколений их опасные игры и шалости — не плод дурной воли детей. И взрослые должны принять это как объективную данность, иначе они не смогут помочь ребёнку благополучно преодолеть этот опасный период его жизни.

Многие игры и шалости действительно представляют реальную опасность и несут угрозу здоровью и жизни как самих детей, так и окружающих (известно множество случаев, когда, спасая заигравшихся с опасностью и попавших в беду детей, погибали взрослые и другие дети). И этим реальным опасностям и угрозам в жизни детей, большей частью мальчиков, соответствует второй пик травматизма и трагических смертей в результате того, что дети играют с опасностями в свою храбрость и кто-то из них ошибается или, будучи увлечён игрой, переступает пределы посильного для него.

Но с этим возрастным пиком травматизма и трагедий связаны два обстоятельства:

· Статистика такого рода происшествий говорит, что они большей частью происходят не тогда, когда ребенок один, а тогда, когда дети шалят вместе.

· Статистика также говорит, что пострадавший ребенок и другие участники игр с опасностью как правило знают о возможности несчастного случая, однако вопреки такого рода предостерегающему знанию дети играют на стройках, ищут и взрывают боеприпасы (как времён войны, так и современные — в “горячих точках”), заплывают и лезут куда не надо, вскрывают трансформаторные будки и распределительные щиты, наперегонки перебегают путь поездам и автомобилям, гоняют на велосипедах, мотоциклах, роликах, не соблюдая никаких правил, занимаются пиротехникой и иными опасными видами технического творчества т.п.

Будучи неразрывно взаимосвязаны друг с другом, эти два обстоятельства позволяют понять, что в действительности:

Игры с опасностью в собственную храбрость — не проявления воли ребёнка как таковой, а проявления безволия — алгоритмики стадно-стайного поведения, сопряженной с инстинктом самосохранения и направленной на выявление будущего вожака стаи-стада, наиболее стойкого в готовности проявить инстинктивную реакцию на опасность типа «напасть самому».

Именно эта инстинктивно обусловленная алгоритмика стадно-стайного поведения отсекает волю ребёнка от управления своим поведением и обстоятельствами либо извращает её. Большинством взрослых, а тем более большинством детей, эта алгоритмика и её инстинктивная обусловленность не осознаются, вследствие чего она принадлежит исключительно бессознательным уровням их психики. Поэтому почти все обращения к уровню сознания в психике ребёнка: запреты, угрозы, рассуждения о том, почему нельзя делать того или другого, попытки организовать выход энергии детей в русле какого-нибудь безопасного, но неинтересного для них занятия, домашние и школьные репрессии (от лишения чего-то вожделенного до беспощадной родительской порки), — оказываются бесполезными.

Более того, угрозы, направленные на предупреждение беды, большей частью вредны потому, что даже если они не провоцируют ребёнка на то, чтобы он преступил через запрет, утверждаясь в своеволии и тем самым доказывая себе и взрослым, что он уже не малыш, то подталкивают ребёнка ко лжи и скрытности. Последнее, во-первых, не способствует ладу в семье, а во-вторых, сулит ребёнку в будущем проблемы, обусловленные вырабатывающейся у него привычкой лгать, когда того якобы «требуют обстоятельства», поскольку результаты его лжи будут так или иначе возвращаться к нему и его близким по цепям обратных связей в качестве «ответной» информации . Но и тогда, когда ребёнок до лжи словом, недосказанностями и молчанием не доходит, то угрозы (в особенности угрозы, возымевшие своё действие) и репрессии (иногда даже однократно применённые) пресекают и подавляют выработку ребёнком волевых качеств. И это, как следствие, ухудшает его возможности обрести человечный строй психики и решить задачи программ «максимум» и «минимум», предложенные ему в судьбе Богом.

Единственно эффективное средство уберечь ребёнка от тяжелых несчастий в возрасте игр с опасностями в собственную храбрость, т.е. уберечь ребёнка от него самого и от таких же как он личностно не сформировавшихся его сверстников — помочь освободиться от власти алгоритмики стадно-стайного поведения, обслуживающей в этом возрасте становление и выявляющей лидера стаи-стада в будущей взрослой жизни, что уместно для жизни животного, но не человека.

Но для того, чтобы помочь ребёнку, необходимо, чтобы взрослые понимали, что они имеют дело не с волей ребёнка, выражающей его осознание и понимание происходящего, которая ещё только формируется, а с алгоритмикой бессознательных уровней его психики, замкнутой на коллективную психику, которая включает в себя родовые эгрегоры самого ребёнка; какие-то объемлющие их эгрегоры, поддерживаемые обществом в целом; а также и те мелкие эгрегоры, которые каждый раз совместно со сверстниками порождает сам ребёнок в ходе их игр, включая и игры с опасностями.

Также необходимо понимать, что предпосылки к тому, чтобы ребёнок благополучно преодолел возраст игр с опасностями в собственную храбрость, создаются в предшествующие этапы его личностного развития — в более раннем детстве. И если в раннем детстве имели место какие-то сбои в прохождении этапов личностного становления, то в возрасте игр с опасностью необходимо помочь ребёнку восполнить то, что было упущено в прошлом; о чём говорилось ранее в этом подразделе: навыки произвольной настройки алгоритмики физиологии организма на эффективное чувствование и сопереживание, мышление и психическую в целом деятельность; формирование скелетной основы нравственности на мировоззренческо-богословской проблематике; правильное взаимодействие , , и интеллекта, как внутренний источник осознанно осмысленной жизни человека в религии Бога, который есть.

Многие полагают, что все несчастные случаи с детьми, которые играют с опасностями в собственную храбрость, происходят внезапно, что кому-то повезло, а кому-то не повезло; иными словами, что «везение» и «невезение» бесцельно и беспричинно. В действительности такое мнение является следствием того, что и взрослые, так или иначе сопричастные случившемуся несчастью, и дети (как пострадавшие, так и те, кто был соучастником игр с опасностями) просто не обратили внимание на какие-то данные им в Различении предостерегающие знаки или, обратив внимание, всё же не осмыслили их, связав со своими намерениями на будущее и бессознательно-автоматическим (т.е. привычным) образом жизни. Большей частью разного рода мнения о внезапности несчастий являются следствием того, что и взрослые, и дети, некогда придя к неправильным выводам по вопросам мировоззренческо-богословской проблематики, имеют ущербную или извращённую скелетную основу нравственности, не несут в себе личностной культуры взаимодействия Различения, внимания и интеллекта, вследствие чего живут вне осознанно осмысленной религии — сокровенной диалоговой связи человека и Бога.

По причине выпадения из религии в указанном только что смысле они не могут заблаговременно увидеть , а в ней — мeста многих событий и фактов, представляющихся им разрозненными и не связанными друг с другом. И поэтому дети не могут избежать бед, играя с опасностями в собственную храбрость; а взрослые не могут предотвратить этих бед.

Для того, чтобы состояться человеком, действительно необходимо уметь сдерживать инстинктивную реакцию типа «бежать от опасности». Поскольку информация и мhры, управляющие алгоритмикой, — объективны, то научиться этому, как и многому другому, можно в воображении, не соприкасаясь с реальной опасностью.

Такого рода обучение и самообучение во внутренних воображаемых мирах человека возможно, и оно может быть не менее результативным, чем обучение наяву в общем всем — внешнем для каждого — мире. Но оно требует, чтобы в психике человека не было противопоставления друг другу и изоляции друг от друга алгоритмики поведения в его внутреннем мире, с одной стороны, и с другой стороны, алгоритмики поведения в общем всем мире. В этом случае алгоритмика, доказавшая свою эффективность во внутреннем мире, субъективно воображаемом единообразно и единомhрно общему всем внешнему миру, легко переносится, не утрачивая эффективности, в общий всем внешний мир.

И хотя дети действительно многому учатся в своём воображении таким способом, однако такого уровня развития личностной культуры психической деятельности, который позволяет не прибегать к реальным экспериментам в общем всем внешнем мире (в том числе и экспериментам над окружающими и над собой), в господствующей толпо-“элитарной” культуре достигают не многие и в более зрелом возрасте.

Соответственно этому обстоятельству, если не удаётся обучиться чему дoлжно во внутренних воображаемых мирах, то невольно приходится учиться в общем всем внешнем мире, в том числе приходится учиться и в детских играх с реальными опасностями умению сдерживать инстинктивную реакцию типа «бежать от опасности».

Если ребёнок преодолевает в одиночку инстинктивный позыв «бежать от опасности», то ему остаётся учиться осознанно осмысленно целесообразно входить в зону опасности, когда это лежит в русле Промысла, и в ней действовать, уклонясь по возможности от поражения вредоносными факторами, свойственными опасности.

Если же по каким-либо причинам в одиночку ребёнок не преодолевает инстинктивный позыв «бежать от опасности», то алгоритмика стадно-стайного поведения, обслуживая становление алгоритмики инстинкта самосохранения, толкает детей на игры с реальными опасностями, в которых дети друг перед другом выказывают свою храбрость, обретая навыки не поддаваться власти страхов и сдерживать инстинктивный позыв слабого «бежать от опасности»; действовать в зоне опасности, уклоняясь от её поражающих факторов.

Но более того, под влиянием известного им культурно обусловленного мнения, что трусом быть плохо, и не понимая, чем храбрость человека отличается и от трусости, и от “храбрости” зомби и демона, дети под властью алгоритмики стадно-стайного поведения провоцируют других на игры с опасностями, стараясь превзойти друг друга в “храбрости”, и не всегда могут остановиться, не преступив запрета старших или той черты, за которой они оказываются во власти беды.

С точки зрения атеизма как идеалистического (личностных иерархий носителей публично-церковных и тайно-орденских санов разных вероучений), так и материалистического (личностных иерархий носителей ученых степеней и званий разных академий и университетов), — в такого рода играх с опасностями действуют следующие субъекты и объекты:

· взрослые, которые не доглядели и предоставили детей самим себе;

· сами дети, во всякое историческое время, несущие свою возрастную субкультуру, во многом закрытую от взрослых невниманием самих же взрослых к различиям психики взрослого и психики детей в разные возрастные периоды;

· опасности — как природные, так и техногенные, — которые становятся предметом и ареной игр.

С точки зрения материалистического атеизма Бога нет; с точки зрения идеалистического атеизма Бог есть, но о Нём сами воспитатели и их строгие судьи (оценщики большей частью чужого родительского и профессионального педагогического недосмотра) при рассмотрении детских игр с опасностями забывают либо ропщут на Бога уже после того как, происходит какое-то несчастье.

· В действительности же Бог тоже соучаствует во всех детских играх с опасностями.

Но, в отличие от большинства родителей и педагогов, добивающихся покорности и послушания детей, Бог оставляет свободу выбора линии поведения за самим ребёнком, обучая человека на протяжении всей его жизни, начиная от младенчества, делать праведный выбор и непреклонно следовать сделанному им выбору праведности, однако признавая за человеком и право на ошибку как в выборе, так и в осуществлении линии поведения. И этому праву на ошибку сопутствует и открытая возможность вкусить плоды совершённой ошибки как самому её виновнику, так и окружающим. Главной же ошибкой является многоликий , который несут сами взрослые, и который с их участием воспроизводится в новых поколениях.

И именно из атеизма проистекает очень распространённая ошибка в воспитании детей: не желая взращивать праведность в ребёнке, взрослые не учатся этому по Жизни, но требуют от детей подчинения себе «прямо сейчас и всегда» и добиваются этого подчинения силой, запугиванием, подкупом, подавлением воли ребёнка своей силой воли (если она у них есть), ретрансляцией через себя энергетической и информационно-алгоритмической мощи родовых и прочих эгрегоров и ещё многими другими средствами, чем препятствуют пробуждению и становлению воли самого ребёнка.

Такой подход к обеспечению послушания затрудняет или даже полностью исключает возможность личностного становления ребёнка к началу юности в качестве человека, поскольку:

· Неразвитость волевых качеств является основой для того, чтобы в будущем ребёнок остался при животном строе психики или при строе психики зомби, в зависимости от особенностей сформировавшейся у него нравственности и энергетики организма.

· Если же волевые качества формируются успешно, но скелетная основа нравственности атеистична, то это является основой для того, чтобы сформировался демонический строй психики. В зависимости от особенностей нравственности демон может восприниматься окружающими в качестве «злого» или «доброго», но всё же демонизм есть демонизм, а от какого его вида легче перейти к человечности — вопрос дискуссионный, поскольку ответ на него обусловлен сопутствующими обстоятельствами.

И соответственно, если помнить о Боге и не мешать Богу соучаствовать в воспитании детей, как это имеет место в культурах идеалистического и материалистического атеизма, то все опасности детства ребёнок минует благополучно, не пострадав от них и не подвергнув им никого из окружающих.

И из этого принципа — не мешать Богу соучаствовать в воспитании детей — должна развёртываться, начиная от младенчества детей, вся педагогическая теория и практика как в семье, так и в обществе, окружающем семьи.

* * *

Если пораспросить пострадавшего ребёнка о том, что происходило в его внутреннем мире в течение нескольких дней, предшествующих несчастью (а ещё лучше самому вызвать в сознание переживание аналогичных эпизодов из своего детства), то в подавляющем большинстве случаев можно выявить, что были разнородные предощущения и предзнаменования надвигающейся беды. То же касается и опроса других участников коллективной игры с опасностью, в которой произошло какое-то несчастье. И это справедливо как в отношении мелких происшествий, последствия которых излечиваются родительским поцелуем и характеризуются поговоркой «до свадьбы заживёт», так и в отношении случаев трагической гибели детей в играх с опасностями в собственную храбрость.

Характер предощущений и предзнаменований надвигающейся беды может быть различным: от простого выделения в озарении Различением объекта или субъекта, впоследствии приведшего к несчастью; до прямых недвусмысленных предостережений о характере надвигающейся беды в форме обращённого к сознанию внутреннего словесного монолога или видeния, в котором перед внутренним взором зримо и звучно предстаёт вся череда событий, впоследствии имевших место наяву и приведших к беде .

При этом предзнаменования не сопровождаются тем эмоциональным состоянием, которое называется страхом или какой-либо подавленностью психики. И именно это обстоятельство позволяет отличить их от внезапно охватывающего ужаса, страхов и т.п.

Ощущение страха, причём как страха казалось бы беспричинного, не мотивированного, приходит только в том случае, если внимание человека не поймало какого-то адресованного ему предзнаменования или, поймав его, человек не осмыслил его в связи со всеми прочими обстоятельствами его жизни, включая и намерения на будущее. В кажущейся беспричинности и выражается сбой во взаимодействии Различения от Бога и внимания самого человека, представляющий собой разрыв человеком своего жизненного диалога с Богом.

Эта последовательность «предзнаменование ? невнимательность к предзнаменованию или неосмысление его в связи с обстоятельствами жизни ? ощущение беспричинного, немотивированного страха» — свойственна нормальной алгоритмике психики. И в ней эмоция страха является ещё одним упреждающим беду рубежом, после которого есть ещё некоторое время на переосмысление течения событий, выработку и осознанно волевое осуществление действий, позволяющих в наилучшем случае предотвратить беду либо, как минимум, существенно снизить ущерб от неё.

И этого вполне достаточно для того, чтобы ребёнок своим волевым усилием не поддался алгоритмике стадно-стайного поведения и миновал беду; а при массовом поражающем характере опасности этого вполне достаточно, чтобы он попробовал удержать и остальных участников игры от шалостей с опасностью, по крайней мере в данное время, пока матрица-сценарий беды полна энергией и алгоритмика её активна.

Это возможно, но только в том случае, если воспитано правильное взаимодействие Различения, внимания и интеллекта, и ребёнок уже осознаёт, в чём и как в его психике проявляется непосредственно Божие водительство, а скелетная основа его нравственности сложилась так, что пребывание в ладу с Богом в русле Его Промысла для него уже превосходит по значимости все иные жизненные обстоятельства.

Если в дни, непосредственно предшествовавшие несчастью, никаких предзнаменований и сопутствующих им явлений в психической деятельности и жизни выявить не удаётся, то необходимо посмотреть шире, памятуя о том, что в Жизни всё взаимосвязано, а в жизни всякого человека всё происходящее с ним и его близкими обусловлено нравственно-этически ими самими. Иными словами, если предзнаменований именно этого случившегося несчастья не было, то где-то в более далёком прошлом были совершены какие-то нравственно-этические ошибки, вследствие которых несчастье случилось промыслительным попущением Божьим. А в попущении может прийти как за прошлую неправедность, которая осталась не переосмысленной (человек в ней не раскаялся вопреки множеству указаний на неё, дававшихся ему Свыше в Различении и на Языке жизненных знамений), так и пресечение каких-то возможностей неправедных действий в будущем, которые обусловлены какими-то пока не проявившимися ошибками в сложившейся нравственности самого ребёнка (он или взрослые оказались глухи к даваемым Свыше в Различении и на Языке жизненных знамений указаниям на предпосылки к реализации этих противных Промыслу возможностей либо сделали из них какие-то ошибочные выводы).

Кроме того и взрослые не должны забывать о том, что психическая деятельность человека (как взрослых, так и детей) сопровождается воздействием на . Соответственно, если несчастье случилось в реальности, то это означает, что оно фактически состоялось несколько ранее в мhрной — матричной — составляющей Жизни тогда, когда в результате психической деятельности самих людей сформировалась соответствующая матрица-сценарий эгрегориальной алгоритмики, впоследствии приведшей к несчастью .

Если наступление некоего события не предопределено Богом как однозначно неизбежное, то его можно предотвратить, так или иначе развалив матрицу на не стыкующиеся между собой фрагменты, энергетически опустошив её, либо преобразовав матрицу-сценарий эгрегориальной алгоритмики, ведущей к несчастью, так, чтобы результаты осуществления матрицы-сценария были хотя бы приемлемы, а ещё лучше — желанны. После того, как матрица-сценарий сформировалась до того момента как соответственно ей осуществятся какие-то события, проходит некоторое время, в течение которого матрица-сценарий энергетически наполняется, в неё вовлекаются участники, она синхронизируется с объемлющими уже осуществляющимися матрицами-сценариями и т.п. В течение этого времени на матрицу-сценарий и на процессы осуществления свойственных ей событий можно воздействовать, подчиняя их (матрицу и события) нравственно обусловленной целесообразности.

Но для того, чтобы так воздействовать на течение событий, необходимо знать о такой возможности, открытой человеку, и учиться как чувствовать матрицы непосредственно , так и выявлять в Жизни отдельные знаковые проявления матриц-алгоритмов (для этого необходимо признать, что Жизнь — Язык, которым Бог говорит с каждым и со всеми), предшествующие их разрядке в форме неприемлемой деятельности того или иного эгрегора. Это — один из наиболее эффективных методов предотвращения несчастий и бедствий .

Все ещё не осуществившиеся в веществе, но уже сложившиеся матрицы-алгоритмы запечатлены в биополях, точно так же, как и те, что осуществились и стали достоянием памяти людей и «ноосферы» (ставшие достоянием памяти могут воспроизводиться бессознательно автоматически по известному принципу: «всё возвращается на круги своя»). Как уже говорилось, предельно широкая граница области локализации личности, выявляемая по её бессознательным уровням психики, несомой общеприродными полями, — всё Мироздание. Но в каждый момент времени граница может быть проведена и как-то иначе, соответственно избранным пороговым (мерным) энергетическим и информационным показателям проявления в Мироздании присутствия и деятельности этой личности.

Соответственно одни и те же области полей, пронизывающих Мироздание, в одно и то же время могут обрабатываться бессознательными или сознательными уровнями психики разных людей, что изменяет характер матриц-алгоритмов, запечатлённых в этих полевых областях. При этом воздействие разных личностей на одни и те же матрицы-алгоритмы может быть взаимно исключающим. Это может быть неощутимым для участников такого рода конфликтов матричного управления , но может и ощущаться как изменение эмоционального фона или осознаваться более или менее рассудочно и детально в каких-то образно-мелодийных и языковых формах.

Если конфликт матричного управления стал ощутим в эмоциональной или осознанно рассудочной форме, то становится возможной и осознанно целесообразная волевая реакция на него со стороны каждого, кто ощущает его. В ней может выражаться разрешение (обнуление) конфликта матричного управления в какой-либо форме, но может и выражаться подавление своею волей всех других участников конфликта (их осознанно-волевой и бессознательной деятельности, связанной с конфликтом). Это, в свою очередь, может привести к противоборству двух и более осознанно целесообразных, но нравственно-этически различных воль. В этом случае победа может быть достигнута в том числе и за счёт мощи собственного излучения биополей безотносительно к сопутствующим обстоятельствам. Это — одна из разновидностей магии и одно из проявлений того, что именуется «сила воли».

Уже этого в нормальной жизни семьи должно хватать для того, чтобы матрично-эгрегориально предотвратить надвигающуюся на детей беду, поскольку в родовых эгрегорах взрослые обладают более высоким иерархическим статусом, чем дети, чья психика только формируется; а мощность и располагаемые собственные запасы энергии при излучении биополей взрослыми нормально выше, чем мощность и запасы энергии детей.

Но матричные преобразования в такого рода конфликтах управления могут быть успешно осуществлены и при очень низких вложениях собственной энергии в процесс: за счёт поддержания и построения своего внутреннего и внешнего поведения в ладу с Богом и Мирозданием. Это по своему существу — обычные действия человека, живущего в русле Божиего Промысла, поддерживаемые всею мощью Мироздания, необходимой в том или ином конкретном случае, а также и Божией волей. А как гласит народная мудрость, «Божьей воли не переволишь (не пересилишь)», и всё тогда течёт по принципу «тишь да гладь — Божья благодать».

Соответственно, в тех случаях, когда собственного разумения и сил на предотвращение беды воздействием на процессы формирования, энергетического наполнения и синхронизации матриц-сценариев не хватает, — следует без гордыни и сомнения обращаться к Богу непосредственно, с верой Ему и готовностью ответить искренне по совести Его зову.

И это — нормальная алгоритмика выстраивания своего поведения и поддержания безопасности своей жизни и жизни окружающих, которую и мальчики, и девочки должны освоить в возрасте игр с опасностями в собственную храбрость. Она — одна из составляющих храбрости человеческой; если её нет, то человек обречён на “храбрость” в стиле зомби или демона, а в каких-то обстоятельствах неизбежно окажется во власти страхов и явит простую и понятную многим инстинктивную реакцию самосохранения — бежать от опасности «прямо сейчас», даже забыв страх гарантированного расстрела«потом» за трусость .